Целый взвод массудов – некоторые хромая, некоторые еще как-то раненные – отступали по коридору, в котором она каким-то образом очутилась. И тут они вдруг наткнулись на одного-единственного, нижнего эвена, офицера из людей – хрупкого на вид, темноволосого, – который резко обратился к ним через переводящее устройство. Массудским Лалелеланг владела почти так же свободно, как человеческим, поэтому в равной степени понимала как его реплики, так и шипящие ответы и комментарии на них. Аргументы человека не показались ей достаточно убедительными в свете откровенно тяжелых ранений некоторых из массудского подразделения. Они остановились перед человеком, тупо глядя перед собой. А потом – один за другим – вяло повернули обратно. Сжимая в руке пистолет, младший офицер последовал за ними, но тут неожиданно заметил Лалелеланг, глядящую на него. Среди всеобщего хаоса и смятения боя их глаза на мгновение встретились – ее голубые и широко распахнутые и его – темные и прищуренные. Ей бы и хотелось отвести взгляд, но она не могла… А потом он ушел по коридору вслед за подгоняемыми массудами. Пытаясь отрешиться от оглушающих воплей и отзвуков взрывов, она пыталась проанализировать только что происшедшее. Диалог, свидетельницей которого она стала, не содержал в себе каких бы то ни было романтических откровений. Он был прямолинеен, прост и короток, а по знанию языков она не уступала ни одной из принимавших участие в разговоре сторон. И тем не менее шесть массудов, находящихся в состоянии паническою отступления, оказались убеждены доводами одного-единственного – отнюдь не внушительного – человека. Они забои обо всех своих страхах и ранениях и вернулись на поле боя. Весь их вид показывал, какой паникой они охвачены, но все же несколько слов, произнесенных офицером из числа людей, каким-то образом помогли им отбросить все это в сторону. Тут что-то с визгом пронеслось рядом с ее головой. О происшедшем придется задуматься позже, в обстановке, более потворствующей аналитическим раздумьям. Рекордер так и так все записывает. Вот она, задача на текущий момент – записывать, а не размышлять. Ведомые Неваном, капитаном судна, офицерами-массудами и младшими офицерами из людей, защитники командного пункта выбили криголитов с борта, и те, сгруппировавшись на своих катерах, принялись вновь обстреливать судно как таковое. И в этот критический момент, когда враг уже решил, что захват пленных не стоит дальнейших жертв, подоспели свежие силы – дюжина слайдеров с массудами, откликнувшимися на непрекращающиеся сигналы о помощи с борта флагмана, – и это воспрепятствовало его уничтожению. Криголиты неожиданно были вынуждены полностью переключиться на отражение нападения с тыла. Разбитый, дымящийся, но все еще на плаву командный пункт сумел ускользнуть под прикрытие худосочной, но такой желанной рощи в прибрежных болотах.
      Несмотря на приказ не отлучаться от него ни на шаг в условиях боя, Лалелеланг оказалась отделена от Невана. Она не сразу нашла его. Он оказался в полуразрушенном, но по прежнему функционирующем центральном командном отсеке.
      Увидев ее, он улыбнулся, стараясь не обнажать при этом зубов, дабы не обидеть ее. Коротко дав вгонять, что узнал ее, он тут же вернулся к своим делам. Все это она фиксировала по-прежнему включенным рекордером. Хотя у нее и были с собой запасные, она очень радовалась, что именно этот не сломался. Материал, на нем зафиксированный, был неоценим. Когда он, наконец, оторвался от пультов, передоверив командование товарищам, она уже успела набраться смелости, чтобы гордо подойти и спросить: «Ну, как наши делишки?»
      Измученный Неван ответил так же, как если бы на ее месте был человек, настолько прост был ее вопрос.
      – Мы из них говно-то повышибем, поплывут по реке их хитиновые жопы.
      Просто мы оказались в самой середке, вот и потрепали нас маленько. – Он покосился на пульт. – Атака на их главную базу подзадержалась, но сейчас идет полным ходом. Она еще и закончиться не успеет, как мы их всех отсюда выжмем.
      – Обратим прошлое поражение в победу? – недипломатично высказалась она. Он не обиделся.
      – Клянусь вашим хохолком! Глядите сюда. – Он указал на верхний из четырех экранов на пульте.
      На его овале отображались визуальные данные, получаемые с летающего источника, зависшего над интересующей точкой. Они смотрели – и видели, как огромный огненный всполох поднимается откуда-то с земли, а потом – чистое небо – это летающий зонд уклонился от местоположения, чтобы не быть пораженным взрывом. На остальных экранах видны были стрелки, указывающие направление наступающих по всему фронту слайдеров и катеров, вовлеченных в наземную схватку.
      А ведь там, знала она, десятки, сотни предположительно цивилизованных людей находились в процессе взаимоуничтожения, взаиморасчленения, взаимоубийства. И дрожь членов с новой силой охватила ее, несмотря на самую изощренную умственную гимнастику. Все происходит так быстро. А тут еще и медикаменты перестают действовать…
      – Вы как? – Взгляд и голос Невана вдруг насторожился.
      – Со мной все нормально. Я же говорила, что обо мне можно не беспокоиться.
      – Говорили. Только, по-моему, несколько минут передышки вам не повредят. Почему бы вам не передохнуть немного в лазарете? Вы этого заслужили. Массуды, и те уже наполовину там.
      Она постаралась, чтобы дрожь не проявилась в ее ответе.
      – Спасибо вам за заботу, только я предпочла бы, если вы не против, остаться здесь. А если я вдруг полностью выключусь, то не сочтите за труд положить меня где-нибудь в уголке, чтобы об меня в пылу боя никто не споткнулся.
      Он одобрительно кивнул.
      – Знаете ли, для вейса вы вполне ничего.
      – Не так давно мне об этом уже говорил один солдат из людей. Я же просто делаю свое дело. Это моя жизнь. Вы – дело моей жизни. Или, точнее, подобные вам.
      Рядом с Неваном присел массуд из технического состава, требуя к себе внимания. Когда через несколько секунд он освободился, то заявил своей подопечной следующее:
      – Другие исследователи Узора уже пытались сделать карьеру на изучении нас, только вот – насколько доступно моему ограниченному уму – никому еще не удавалось проделать такое в боевых условиях. После нескольких поверхностных попыток все они отказывались от подобных намерений.
      – Подразумеваю, что среди них не было историков.
      – А что вам дает, профессия историка, в отличие от них? Широту восприятия?
      – Примерно к этому я стремлюсь, – подтвердила она. Такого рода разговор успокаивающе действовал на нервы, когда он не кричал. Не на нее, а на своих коллег. Повышенный, резкий человеческий голос по-прежнему воздействовал отрицательно на ее сверхчувствительное восприятие. Битва продолжалась, и Неван снова забыл о ней. Только потом он обнаружил ее исчезновение. Может быть, она послушалась его совета и решила отдохнуть. Несмотря на всю свою усталость, он все-таки сильно беспокоился, что вейс, с присущей их расе низкой нейрофизической сопротивляемостью, могла впасть в состояние коллапса.
      К ночи криголиты со своими союзниками отступали по всему театру военных действий, прихватывая с собой, что могли, из техники, оказывая ожесточенное сопротивление, но все же отступали. Всю ночь продолжалась методичная чистка вверх по течению – с захватом в плен и уничтожением несдавшихся – все в соответствии со сложившимися военными традициями. За все это время она попалась ему лишь однажды – спешащая по поперечному коридору с по-прежнему включенным рекордером. Коннер наехал на него на следующий день.
      Они стояли на очень грязной поверхности вражеского лодочного ангара на южной оконечности захваченной базы противника. Под ними засняли в наспех сооруженный карцер пленных криголитов, а также немногочисленных мазвеков и акариев. Те сопротивления не оказывали. Потерпев поражение, вражеские военнопленные становились – по природе своей – пассивными, в точности так же, как и представители Узора, плененные противником. Одни лишь люди, будучи захваченными в плен, регулярно поднимали бунты. И это было еще одной загадкой для Амплитура.
      Самих амплитуров среди пленных не было. Вообще, не ясно было, есть ли они на Чемадии, а если таковые и были, то они традиционно держались подальше от поля боя. Захватить в плен настоящего амплитура было голубой мечтой всякого солдата Узора. То, что факты такого рода практически не имели места за всю историю войны, нисколько не остужало честолюбивых мечтаний рядовых бойцов.
      Операции по очистке территории еще не окончились, и то и дело то здесь, то там вспыхивали огненные факелы на месте уничтоженных подземных складов и бункеров противника. База Криголита была обширной, сильно укрепленной и надежно защищенной. Потеря ее срывала планы врага далеко за пределами дельты. Это более чем воздавало ему по заслугам, в ответ на захват командного модуля.
      – Чем могу быть вам полезен, сержант? – Несмотря на то, что они были совершенно одни, он очень тщательно придерживался уставных отношений офицера с рядовым составом. – Как дела у вашего отделения?
      – Один раненный, сэр. Тут ведь основной удар приняли массуды. У многих из них на командном модуле были друзья, родственники. Не мне вам об этом говорить.
      Неван пнул ногой обуглившийся, искореженный осколок керамической брони.
      – А в чем дело?
      – Да в канарейке, которую вы пасете. – У рядовых из людей был свой жаргон, которым они обозначали все чужеземные расы – неважна союзные или вражеские. И хотя вейсы гораздо больше напоминали страусов эму, чем маленьких желтых птичек, все они были «канарейками», – равно как массуды «крысами», амплитуры «спрутами» и так далее, на что хватало человеческой фантазии. Кличками этими редко пользовались в присутствии означенных ими существ, хотя все они и знали прекрасно, как их окрестили приматы. Большинство не обижалось.
      В конце-то концов, у каждого вида была собственная, неповторимая кличка для людей.
      – А что с ней такое? – В настоящее время историк-вейс была на флагмане и занималась тем, что просматривала записи и проверяла свое оборудование.
      – Она меня засекла.
      Неван тут же прервал осмотр захваченной базы.
      – Что вы имеете в виду под словом «засекла»?
      – Во время боя за флагман я нарвался на группу отступающих массудов.
      Насколько я помню, их там было пятеро или шестеро. Они, конечно, были здорово побиты, но не настолько, чтобы нельзя было ими заткнуть дыру в обороне. У них просто случился коллективный мандраж, и они побежали куда нибудь отсидеться. Но, насколько вам известно, сэр, именно в этот момент все висело на волоске – и каждая рука была на счету.
      – То есть вы говорите, что они трусливо бежали? – Неван смотрел, как стоящий на полувосстановленной приемной платформе головной катер загружается припасами и пополнением.
      – Нет, сэр, так далеко бы я не зашел. Они, скорее, в беспорядке отступали. Они все были рядовыми, даже прапорщика среди них не было. И я четко видел, что боевого духа в них еще предостаточно. Им просто не хватало четкого указания, что делать.
      Неван медленно кивнул.
      – И вы решили это дело восполнить.
      – Я сделал им внушение. Сначала всем скопом, что было весьма трудно, а потом, когда это привлекло их внимание, каждому по отдельности. Это уже было проще. И прошло гладко. – Он огляделся по сторонам, изображая полнейшее безразличие. Вокруг по-прежнему никого не было.
      – Хорошо. И они все успешно послушались? – Ветер переменился, и оба мужчины отвернулись. Едкий дым попал Невану в глаза. Коннер кивнул.
      – Обстановка мало способствовала тому, чтобы сосредоточиться, но, мне кажется, у меня неплохо получилось. После тот как первые двое отправились на место, остальные последовали за ними сами. Тут проблем не возникло. Беда в том, – добавил он чуть слышно, – что она все это видела. Я знаю, что видела, потому что, когда я с ними закончил и собирался возвращаться на собственную позицию, она смотрела прямо на меня.
      – Ну, и что она видела? – Неван был невозмутим. – Один человек – сержант – говорит с кучкой рядовых массудов. Вы же говорили, что среди них не было никого даже из младшего командного состава. Так что вы приказывали им согласно вашему званию. Что может быть более естественного, чем когда старший по рангу отдает приказы младшим, тем более в условиях боя?
      – Вы не поняли, сэр. – Коннер облизал губы. – У нее все это время был включен этот ее чертов рекордер. Тут уже Неван вздрогнул.
      – Так она записала, как вы внушаете массудам?
      Сержант кивнул.
      – Не то чтобы в записи может проявиться нечто определенное. Но я просто знаю, я чувствую, что она что-то поняла, что-то заподозрила, уловила. Может, я и параноик, но когда у нее будет время в тиши и спокойствии разобраться с этим кусочком информации детально, рассмотреть как следует видеоряд, прослушать аудио, – вот тут-то, сэр, ее и стукнет, что есть во всем этом что-то выходящее за рамки обыденного. Я это унюхал. Она же не поняла, почему массуды вернулись в бой, почему они так меня послушались.
      – Уж не хотите ли вы сказать, что сумели прочитать ее мысли?
      – Вы же знаете, сэр, мы этого не умеем. – Коннер смотрел вдаль. – Как я уже говорил, это, скорее, из области моих мыслей. Но вы ведь знаете, как нас с детства учат, с тех самых пор, как мы начинаем сознавать свой дар, что лучше уж перестраховаться и ошибиться, проявив излишнюю бдительность, чем поставить под угрозу интересы Ядра. И уж в этом-то вы меня не осудите.
      – Он пожал плечами. – Хотя, может, вы и правы. Я бы гораздо лучше понял, что к чему, если бы у меня был хоть какой-то опыт интерпретации жестов и повадок вейсов.
      – Ну, этим мало кто может похвастаться. Немногие специалисты. У вейсов все очень тонко и неявно.
      – Я, может быть, и не сказал бы ничего. Просто момент тогда был исключительно тяжелый – и я, ну, что ли, был крайне чувствителен ко всему происходящему вокруг. В бою ведь становишься дерганым.
      – Не надо валить на себя, сержант. Вы совершенно правильно сделали, что доложили мне.
      – Я просто подумал, сэр, что, раз вы за нее отвечаете, то, может быть, имело бы смысл ее ненароком повыспросить. Что-то сказать – посмотреть на реакцию. Попытаться выяснить, не заподозрила ли она чет в результате столкновения со мной. У вас, я уверен, это гораздо лучше выйдет.
      – И не рассчитывайте. Как, собственно, можно задавать ненароком вопросы о чем-то, что и выплыть бы не могло, если бы не стало предметом предварительного обсуждения? Задавать вопросы – даже самые туманные – куда опаснее, чем просто делать вид, что ничего и не произошло.
      – Именно так, сэр. – Коннер снова обратил взгляд на старшего по званию. – А мы имеем право делать вид, что ничего не произошло? Неван некоторое время помолчал.
      – Возвращайтесь к исполнению своих обязанностей, сержант Коннер. Это дело предоставьте мне. Я им займусь.
      – Как скажете, сэр. – Сержант проявил полную готовность. – И если примете решение, которое потребует моего деятельного участия, я всегда буду рад помочь. – Тут пояснений не требовалось. Двое разошлись – Неван направился к командному катеру, а сержант потрусил в сторону вооруженной группы, прочесывающей развалины в поисках остатков неприятельских формирований.

ГЛАВА 9

***