Глава 27

После вторжения Узору стало гораздо легче вербовать солдат на Земле. Многие из отражавших атаку Амплитура даже рвались в добровольцы для обучения на Мотаре. Были и те, кто не участвовал в боях, но теперь хотел участвовать, чтобы воплотить свои мечты о путешествиях, о славе или просто — использовать возможность подраться.

Были среди них солдаты и офицеры основных армий, которые после замирения и установления добрососедства между великими державами почувствовали себя не у дел, не имели возможности применять свои навыки. Бедность также давала плодородную почву для вербовщиков Узора. Они использовали также рассказы прежних добровольцев, включая тех, кого Уилл помнил еще в первый период в Белизе.

Медицина Узора была далеко впереди земной. Даже серьезные раны быстро залечивались. Если солдат не был убит наповал, то скорее всего он возвращался домой исцеленным, здоровым и довольным. Узор был щедр к друзьям.

Но было много и единомышленников Уилла, считавших, что людям нечего делать в этом тысячелетнем конфликте. Теперь это уже не было вопросом патриотизма, отражения врагов, но вопросом свободного выбора. Кто участвовал, делал это добровольно, кто не участвовал — не чувствовал неловкости.

Уступая науке Узора во многом, людская наука явно преуспела в военной технологии. Это уже не удивляло социологов Узора, так как люди с незапамятных времен прикладывали к этому огромные усилия. Получив доступ к технологиям Узора, ученые Земли рьяно взялись за улучшение и модернизацию стандартных вооружений, на таком уровне, что удивлялись даже с'ваны. Делали они это без сомнений или угрызений совести, часто донимавших ученых Узора. Институты, рассеянные по Земле, оживленно конкурировали в создании наиболее смертоносных улучшений и убийственных модификаций.

В конце концов, считали они, их продукция не будет направлена против других землян. Наконец возник конфликт, о котором с давних времен люди могли только мечтать. Собрат больше не шел против собрата, раса — против расы, религия — против религии. Люди и их союзники и друзья были против жуткого головоногого Амплитура и его морально ущербных рабов. Люди всегда предпочитали несложные и понятные объяснения. Мы против Них — это уничтожило раздражающий самоанализ.

Были и такие, кто ставил под вопрос войну с существами, с которыми не было налажено диалога. Против этого лучшим возражением были рассказы солдат, на деле сражавшихся с врагом. Они не имели проблем с сухой моралью. Амплитур желает засосать все народы в свое Назначение. Они не признают нейтральных. Кто не с ними — тот против них. Если вы за них, они обещают вам участие в Назначении, под их контролем, разумеется. Вы будете думать, как они, и делать то, что они считают правильным. Только сопротивляясь, вид сохранит свою независимость и индивидуальность.

Не было нужды раздувать на Земле военный психоз, заниматься пропагандой, чего боялся Уилл. Угрозы Амплитура с его Назначением вполне хватило для работы вербовочных пунктов. Так что люди отправлялись воевать на стороне Массуда и его союзников — С'вана, Гивистама, Юли и других. Они возвращались восторженными, довольными, богатыми, вдохновляя других на подражание. Основная масса человечества не была вовлечена в войну. Уилл был доволен.

Кальдак бродил по верхним этажам базы, которая заметно расширялась в области рифов. Башни вырастали над еще не тронутыми водами, господствуя над пальмами и коралловыми островами.

А над рифами по расписанию поднимались и опускались челноки, унося добровольцев, техников и припасы на корабли, недавно появившиеся из субпространства.

Система слежения, расположенная на орбите в пределах солнечной магнитосферы, была современной и эффективной, как и в их собственном мире. Корабли Узора патрулировали внешнюю атмосферу планеты. Человечество чувствовало себя в безопасности, защищенное друзьями, хоть и не захотело участвовать в их организации. Люди чувствовали большое облегчение, когда время шло, а формального приглашения войти в Узор так и не поступало. Это компенсировало смущение землян, связанное с их отказом. Человечество не желало задевать чувства своих друзей.

Никто, кроме Уилла Дьюлака, не знал, что Центральный Совет Узора был более чем доволен таким положением.

Группа парадно одетых земных военных шла по залу. Они были в коричнево-желтом камуфляже, разработанном для первых добровольцев, и оживленно беседовали между собой.

Увидев Кальдака, они приветствовали его особым жестом руки, который считался у них знаком уважения к старшему. Это называлось салютом. Этот жест был неизвестен в армиях Узора. Чисто военные приветствия пусть будут у землян. Самому Уиллу это казалось неестественным. Почему форма приветствия должна быть другой, чем обычно? Это — еще один пример уникальной милитаристской культуры землян, проявляющейся даже у тех, кто не участвовал в войне.

Он помахал им рукой, понимая, что у него это выходит далеко не так четко и отработанно, как у них, которые могли это делать, не прерывая беседы. Словно это получалось у них автоматически, как дыхание. Он обернулся, когда они прошли, и увидел двух гивистамских техников, беседовавших с о'о'йанским водителем. Один из гивистамов, увидев приближающихся людей, стал шептать что-то товарищу. Они отошли в сторону, к стене, не прерывая разговора.

Кальдак обратил внимание на позу гивистамов, на то, как они слегка втянули головы в плечи, так что глаза их были наполовину спрятаны за яркими щитками. Маленький о'о'йанец стал за спины своих более высоких собеседников, когда проходили люди. Они выражали неодобрение, если не прямой страх по отношению к людям — не такая уж редкая реакция. Все знали, что сделали люди. Они великолепно сражались. Те, кто не умел этого делать, как вейсы, гивистамы, лепары и другие, были им за это чрезвычайно признательны. Они восхищались делами людей, но не любили их, несмотря ни на что.

Даже среди его сородичей, знал Кальдак, многие недолюбливали людей. Даже тех, которые были окружены легендами. Если на поле нечего было желать лучше однополчан, чем люди, то в другое время массуды предпочитали не общаться с ними. Они не знали, как вести себя в цивилизованном обществе. Они были... невоспитанны.

Яруселка окликнула его, и он ускорил шаги, чтобы быстрее встретиться с ней. Ее общество всегда было наслаждением для него. Само ее появление помогало ему прогнать неприятные мысли из головы. Он надеялся на встречу с ней в столовой, но здесь было лучше. Дальше они пойдут вместе. Человеку пришлось бы бежать, чтобы идти вместе с ними. Интересно, что они могут перегнать кого угодно на коротких дистанциях, еще одна характерная черта, — но на длинные дистанции никто не сравнится с массудом.

Они обменялись теплыми приветствиями, прильнув друг к другу и говоря только им одним известные слова. Только поглядев на него, она выразила беспокойство:

— Ты выглядишь встревоженным.

— Нет. Я просто задумался.

— Это всегда было для тебя проблемой, — любовно упрекнула она его. — Ты беспокоен как гивистам.

— Не говори так, — сказал он весело. — Хочешь, пообедаем вместе? — Он пристроился к ее шагу.

— Да. Для тебя есть новость, друг жизни.

— Насчет сражения на Кантарии?

— Нет. Ты получил повышение. — Ее огромные глаза сияли.

Он замедлил шаг и поглядел на нее. Он был так занят последние годы, что забыл о таких мелочах, как повышения. Массуды не искали личного продвижения так жадно, как, например, люди. Это если и приходит, то приходит естественно, как возраст.

— Меня также наградили.

— Значит, новости совсем хорошие.

— Может быть. Тебе предстоит полевая служба.

При этих словах он нахмурился.

— А что насчет моей службы здесь?

— Командование считает, что тебя можно сохранить. Другие взяли на себя уже большое бремя. С'ваны гораздо более заинтересованы в работе с людьми, чем мы. Присутствие массудов едва ли необходимо сейчас для простого администрирования, и как всегда стратегические способности отчаянно нужны там, где идет борьба. Например, на Кантарии. Ирония судьбы, подумал он. Он в свое время использовал записи тамошней борьбы для вербовки здесь. Теперь он сам сможет посмотреть, как там успехи.

Кантария была населена незрелым развивающимся народом, мамалитанами, маленькими и тонкими, как о'о'йаны, но без их навыков, умными, но лишь слегка цивилизованными. Их чуть было не покорил Амплитур, но в последний момент о них узнал и вмешался Узор. И ему предстояло участвовать в деле, которым Массуд угрюмо гордился уже несколько столетий. Он был не очень знаком с ситуацией на Кантарии, где Узор присутствовал сравнительно недавно. Он знал только, что амплитуры и их союзники прочно обосновались на планете, и ее надо отвоевывать шаг за шагом.

— Как ты себя чувствуешь, милая? — спросил он спутницу.

— Мне приятно, что я покидаю этот мир. Слишком давно мы здесь. Нам дают отпуск, чтобы побыть дома и посмотреть, как идут дела, оценить, что мы сами сделали. Твои предки в большом почете. Что до участия в конфликте на Кантарии, то это — тоже честь, учитывая наши там трудности.

— Что там за силы?

— В основном криголиты, под обычным руководством амплитуров, но есть и другие. Туда послали новообращенных в Назначение, мазвеки. По слухам, Амплитур использует их для пробы там, где он уже закрепил свои позиции, чтобы проверить их бойцовские качества. Кантария — не особый подарок, это — не развитой мир. Но там есть потенциал, если только их удастся вырвать у Амплитура.

— Фураж для Назначения, — мрачно заметил Кальдак.

— Вот-вот. — Она оглядела широкий коридор, столь не похожий на тесные комнатки первоначальной базы. — Мне нравятся некоторые из людей здесь, но признаюсь, я могу симпатизировать только отдельным людям, а не виду. Когда они собираются вместе, с ними что-то случается. Они меняются.

— Исследования продолжаются, — ответил он. — Одни ученые полагают, что дело в феромонах. Другие копаются в эзотерике и рьяно ищут объяснений. Но это — не забота массуда. Я с радостью оставляю это толкователям снов из Гивистама и С'вана. Проще идти куда надо и сражаться до победы или поражения. Битва не знает амбивалентности.

— Конечно, кое по кому здесь ты будешь скучать, например, по Уиллу Дьюлаку?

— Вовсе нет.

Она явно была удивлена.

— Вы так долго были вместе.

— Это верно. Я хорошо относился к Уиллу Дьюлаку. Он — первый человек, с которым я столкнулся, и во многих отношениях достоин восхищения. Я бы даже сказал, цивилизованный представитель своего вида, наряду с некоторыми исключительными вождями племен. Но он человек, и мне по-прежнему не очень уютно в его присутствии.

Они прошли большое панорамное окно. За башнями и укрепленной структурой маяка рифов были видны далекие зеленые горы. Дальше на север были большие города с массой потенциальных солдат. Но много больше было людей, которые не хотели воевать, каждый из которых считал себя центром Вселенной, заботясь больше всего о своем личном благополучии и удобствах. Это было нечто, что, не считая замечательной одаренности на поле боя, не вызывало одобрения среди граждан Узора.

Глава 28

Кальдак был подавлен и огорчен. Воевать везде нелегко, но Кантария сама по себе как нарочно была создана, чтобы сделать жизнь как можно более жалкой.

Это было тяжелое место, полное огромных гор, отделенных друг от друга узкими ущельями, с быстрыми потоками и постоянными холодными дождями. Здесь до недавнего времени изобиловали ледники, так что ландшафт был варварским. Не лучше был и климат, невыносим везде, кроме узкой полоски вдоль экватора.

Хуже всего, что там некуда было деться. Постоянный дождь деморализовал теплолюбивых массудов, так же, как и снега и льды на вершинах гор. Высокие бойцы хорошо переносили холод, но только не постоянные осадки. Плесень была распространена повсюду, попадая, если за этим не следить, даже на обувь и оборудование. Низенькие двуногие аборигены представляли собой костлявый и менее волосатый вариант с'ванов, но без их цивилизованной грации. Сталкиваясь с чужаками, все равно с кем, они бежали в свои каменные хибары и боязливо жались у очага. Нарождающиеся города могли похвастать более крупными постройками из камня и грубого цемента.

Меньше чем за год Кальдак понял, что в Кантарии никто не одержит быстрой победы. Ландшафт делал наземные битвы крайне сложными. Хотя кантарийцы и говорили на одном языке с местными диалектами, тут не было центрального правительства, только организованные племена и кланы. Их зародышевые межплеменные связи и торговля росли очень медленно из-за отсутствия должной инфраструктуры. Немудрено, что их прогресс был таким медленным.

Узор мог освободить какой-то регион, но тут же его с флангов начинали теснить войска Амплитура, пробравшиеся по ущельям и горным тропам. Один и тот же клочок земли мог по несколько раз в год переходить из рук в руки. Противник мог хорошо укрепить захваченные города, но полевые коммуникации оставались примитивными, так как орбитальные спутники сбивались сразу, как только развертывались.

Так что война продолжалась и состояла в основном в разрозненных атаках противников на укрепленные позиции друг друга. Недавняя воздушная атака на главный город потерпела полный крах. Снижавшиеся воздушные суда попали под огонь не только наземных сил, но и тех, кто укрепился в соседних горах и на скалах. С уцелевшими произошло то же самое при попытке приземлиться в котел.

Как нигде, здесь было немыслимо оставить в покое местных, потому что они всегда занимали долины и горные переходы, где шли сражения. Неудивительно, что они бежали в свои убогие жилища, едва увидев солдат любой стороны.

Единственным утешением было то, что и Амплитуру с его союзниками приходилось здесь не менее тяжело. Но они здесь были дольше и удерживали значительно большую территорию. При большей мобильности это позволяло им постепенно, но неуклонно вытеснять силы Узора с их позиций. Не то чтобы криголиты были лучше подготовлены к войне здесь, чем массуды (хотя их новые союзники с Мазвека переносили отвратительные условия лучше других), но в подобных условиях фанатизм имеет преимущества над простой преданностью. Слепо верящие в свое Назначение амплитуры могли переносить их лучше, чем более созерцательные массуды. Итак, силы Криголита-Мазвека, захватив долину или горную гряду, лучше удерживали ее, чем силы Узора. Бесконечное сидение под постылым проливным дождем истощало силы лучших солдат Массуда, подрывало их боевой дух. Они слабели и уставали, и у них было слишком много времени порассуждать, что они вообще делают в таком жалком месте?

Между тем бедные кантарийцы были вынуждены выслушивать притязания обеих сторон, недоумевая, к кому же примкнуть. Они едва ли были достаточно цивилизованы, чтобы понять, из-за каких идей идет война, не в состоянии даже объединиться.

При таких обстоятельствах у Амплитура было другое органическое преимущество. Они могли захватить деревенского старосту и искусно использовать его мышление, так чтобы он видел только их точку зрения, а затем — оставляли его уговаривать своих людей. В первом полугодии своего второго года на Кантарии Кальдак потерял Яруселку.

Глава 29

Он руководил атакой на горную гряду, занятую мазвеками, загораживавшую путь к одному из важных кантарийских городов. Он сидел в летательном аппарате (единственное надежное средство передвижения в этом невозможном мире), а наверху шел поединок патрульных машин, когда с тыла появились два криголитских судна.

Это даже не была запланированная атака. Яруселка в это время была в другом воздушном судне, руководила ведением огня впереди и была в безопасности от прямого огня, так как ее машина была защищена горами. Сами криголиты были удивлены не меньше их, когда они очутились среди главных атакующих сил. Они стали стрелять, только чтобы прикрыть их быстрое отступление к ущелью, из которого они появились. Ракета, посланная одним из отступавших пилотов, который, возможно, и не целился, ударилась о гранитную скалу над Яруселкой, отколов от нее большой кусок. Пилот ее аппарата не сумел отреагировать, а может быть, так и не понял, что произошло. Средства защиты от поступающих снарядов также не успели отреагировать на несколько тонн камня, обрушившегося на машину, подавив ее стабилизаторы и обрушив ее на дно ущелья... Кальдак вспоминал это снова и снова: куски гранита, обломки металла и пластика, и наконец все это, смешавшееся на дне ущелья, за которое шел бой. Немногие осталось от машины и ее обитателей. За это он был даже благодарен судьбе, он мог запомнить свою подругу жизни такой, какой она была, когда была живой, пока этот мир не сгубил ее. С тех пор он выполнял свои обязанности механически, как оцепеневший, сражаясь и глядя, как гибнут другие на этой безжалостной земле, в борьбе за мир, обитатели которого даже не могли понять, почему так бьются за контроль над их более чем скромной культурой.

При каждом удобном случае он запрашивал отпуска отсюда. Ценя его боевое искусство, начальство заворачивало его всякий раз, когда он обращался.

В этом забытом Богом мире не было ничего, что стоило бы жизни Яруселки. Ничего, что стоило бы депрессии, которую переживали его солдаты на вечном холоде и дожде. Это отражалось и на их действиях: Узор терял гору за горой, долину за долиной, включая и ту, где погибла его подруга. Их теснили к западному побережью, к скалам и фьордам холодного Кантарийского океана.

Это было похоже на медленное умирание, потому что после очередного успеха Амплитура Узор мог победить в другом месте. Это подтачивало остатки решимости Кальдака и стало уже опасно для его профессионализма. «Видно, придется уступить им этот мир», — это была болезненная мысль для массудского офицера.

Но такова уж была природа древнего конфликта. Наступления и отступления, победы и поражения. Они могут потерять Кантарию, но завоевать другой мир.

Он пришел к заключению, что в таком мире, как этот, Узору не победить. Не только превосходящие силы врага, но, казалось, и сама планета воевала с ними. Рано или поздно он, как и другие старшие командиры, выскажется за полный вывод войск, оставив планету для неизбежных генетических манипуляций Амплитура. Бедные аборигены еще не созрели, чтобы понять, что их ждет. Тихий, перепуганный народ будет навсегда трансформирован.

На некоторых темах солдату не следует задерживаться, подумал он. Во всяком случае, он сам при жизни этого еще не увидит. Когда-нибудь в далеком будущем, когда Амплитур будет вытеснен из этой части Галактики, Узор вернется и освободит этот народ. Это неизбежно. Но сегодня бремя отступления останется в его семейной истории, хотя это определяют силы, не подвластные ему и его товарищам. Они, конечно, могут продолжать войну, могут продержаться здесь еще лет сто, но лучше сберечь энергию, чтобы использовать ее в другом месте более достойно. Лучше смириться с небольшим поражением, в надежде на большую победу в другом мире. Ему придется пережить это, как пережил он смерть Яруселки.

Но смириться с этой потерей пока не удалось. Немало времени пройдет, пока он сможет снова найти подругу. Ему не хотелось этого, хотя он и знал, что она желала бы этого для него, как и он желал бы этого для нее, если бы все случилось наоборот. Он дорого бы дал, чтобы случилось наоборот. Но случившегося он поправить не мог. Ему теперь, кажется, навсегда остается сосредоточиться на своих обязанностях командира.

Дождь все лил и лил, как из ведра.