— Скажите-ка, — вдруг сказал композитор первое, что пришло ему в голову. Он захотел отвлечь внимание чужаков от своей руки и передатчика. Высокий чужак остановился. Приободрившись этим, Уилл продолжал:

— Вам не случалось бывать у нас раньше? Я хочу сказать: вы уже посещали нашу планету? Так, что мы этого не заметили?

Во взгляде чужака проскользнула тревога. Уилл этого никак не ожидал.

— А почему вы спрашиваете? Вы уже имели дело с разумными, которые прилетали к вам?

— Да нет. Во всяком случае, я в это не особенно-то верю. Я имею в виду слухи о неопознанных летающих объектах. Уже лет двадцать-тридцать эта тема не слезает с газетных полос. Я-то лично не верю, но у нас даже ученые некоторые вроде бы что-то такое отыскали...

Смутившись реакцией на свою речь чужаков, композитор замолчал.

— Никто с Узора, — ответил чужак, напряженно заглядывая Уиллу в глаза, — здесь прежде не был. Мы открыли вас в настоящей экспедиции. — Чужак говорил раздельно и как-то торжественно. — Значит, вы говорите, что подтвержденных контактов с разумными галактики ваша цивилизация не имела?

— Именно это я и говорю, — ответил Уилл немного растерянно.

Композитор не мог понять, отчего они так взволновались? Ему не нужен был транслятор для того, чтобы прочесть тревогу на волосатых лицах своих гостей.

Впрочем, после его ответа эта тревога почти рассеялась.

— Для нас очень важно быть уверенными в том, что мы являемся первыми инопланетными посланниками в вашем мире, — сказала по-английски большая птица.

Уилл хотел уже было поинтересоваться, а что это вдруг им так важно, но не успел, так как вновь заговорил долговязый командир.

— Меня зовут Кальдак с Массудая. — Трансляторное устройство, разумеется, не стало переводить имя, а только выдало его для слуха землянина в виде согласных и гласных привычного ему алфавита. Собственно, Уиллу показалось, что это слово не произнесли, а просвистели. Транслятор справился с этой задачей, хотя и колебался с пару секунд. — Я командую настоящей экспедицией. По профессии я солдат. По совместительству — капитан. Любимое занятие — бег. Пол — мужской. У меня одна подруга и пока еще нет детенышей. Мой род очень известен и уважаем. Я всеяден, но к пище подхожу с позиций аскетизма. Я рассказал вам о себе, теперь ваша очередь. Почему бы и нет? Уилл присел на диван. В конце концов он не засекреченный агент.

— Мне тридцать восемь лет, я холост. Преподаю студентам. Пытаюсь завоевать признание как серьезный композитор. Этот катамаран — мой временный дом. Добровольно измененный стиль жизни, из-за чего мои более консервативные приятели считают меня чуть ли не преступником. — Он внимательно взглянул на командира чужаков. — Скажите, вы все всегда так нервничаете?

— Не понял? — удивился Кальдак.

— Вот я смотрю на вас и на ваших друзей... Ваши лица находятся в постоянном движении. Рот, губы, уши, баки, нос. И все это, я извиняюсь, конечно, как-то подергивается, что ли... Это у вас никогда не прекращается? Что-то вроде тика?

— Это естественная функция нашей физиологии, объяснил Кальдак. — Это вас беспокоит?

— Да нет, при чем тут это! Просто я хотел сказать, что у нас такой функции никогда не было и поэтому трудно сразу привыкнуть.

— Ничего, привыкнете, — подала голос большая птица, — Я вейс. Наши лица, как и ваши, не знают подобной особенности. Уилл взглянул на птицу с интересом. Она только что сделала рукой такой плавный жест, будто одним махом вывела в воздухе большой и сложный цветок.

— У каждой разумной расы, — продолжал Кальдак, — есть свой набор характеристик. И если та или иная из них одной кажется вполне естественной, то для другой выглядит странно и, возможно, даже неприятно.

— Ага! Это к примеру, как я отпихнул в сторону руку вашего друга, а?

Кальдак не хотел возвращаться к этому вопросу. Чем больше они разговаривали с этим аборигеном, тем чаще тот стал извиняться.

— Что еще вы могли бы рассказать о себе?

Уилл развел в стороны руки.

— Немного. Раз моя музыка вам не понравилась, о чем тут еще говорить?

Я наполовину каюн, хотя, боюсь, это вам ничего не объясняет. Мы называем себя землянами.

Он сделал жест рукой в сторону ближайшего иллюминатора, показывая на спокойные воды лагуны и близлежащие необитаемые островки.

— А свою планету мы зовем Землей. В настоящее время мы находимся недалеко от побережья маленькой центральноамериканской страны Белиз... — Сказав это, композитор вдруг заинтересовался одним моментом. — Кстати, почему вы решили именно здесь совершить посадку? Почему не в Вашингтоне или Москве, или в еще каком-нибудь важном месте? «Знает ли этот абориген что-нибудь о сбитых зондах?» Кальдак в этом очень сильно сомневался и решил пока не поднимать этого вопроса.

— Для изучения открытых миров у нас есть специально разработанная программа. В соответствии с ней мы решили приблизиться к вам тихо, чтобы иметь возможность беспрепятственного изучения и ознакомления с вами до первого официального контакта. Мы так поступаем и с другими мирами. Особенно с теми, где сообщество разумных весьма разнообразно.

— А, понимаю! Намекаете на нашу пеструю компанию? — попытался отгадать мысль чужака Уилл. Смотрите-ка, действительно забавно! Я, вы, вейс, потом еще то существо, которое перехватило меня в воде. Четыре разумных и все разные! — Он покачал головой. — Мы всегда задавались вопросом: одни ли мы в космосе, во Вселенной? Неужели никого больше нет, кроме нас?

«Какая вздорная точка зрения! — подумал Кальдак. — Какое слепое самомнение!» И сказал:

— В Галактике существуют десятки разумных рас и цивилизаций.

— Понимаю. — Абориген на минуту замолчал. Потом спросил:

— Если миров так много, почему же до сих пор к нам никто не добирался? Раньше вас, я имею в виду?

— Основное большинство зрелых, развитых цивилизаций размещено ближе к центру галактики. Во всяком случае, в стороне от вашей системы. Изучение исторически было направлено на миры, которые лежат близко один от другого. Вы находитесь как бы на отшибе.

Кальдак охотно отвечал на вопросы аборигена. Тот был очень активен, и его можно было изучать, просто наблюдая за ним. Он проявлял любопытство, и это нравилось командиру.

Заинтересованность — это признак цивилизации.

— Можно нам будет осмотреть ваш катамаран? — вежливо спросила вейс. — Ваш дом, я хотела сказать?

— Конечно, почему бы и нет? Все равно я не смогу вам в этом помешать.

Снова он! Только-только абориген начинал вести себя нормально, как вдруг из него прорывалось что-нибудь глупое или подозрительное.

— А почему бы вы стали нам мешать? — спросил его Кальдак.

— Ну... Ведь это мой катамаран, не так ли?

— Да. Но мы не собираемся ломать его или брать что-нибудь.

— Да нет, вы не правильно меня поняли. А вообще я и не хотел сказать, что вы можете что-нибудь украсть. Ну, это просто обычная словесная реакция... Фигура речи, о'кэй? Забудьте.

Уилл внимательно смотрел на транслятор: как бы тот чего не напутал.

— Но это не обычная, не естественная реакция! — ответил Кальдак.

Дропак и Вулди исчезли в правом корпусе судна. Командир жалел, что с ними нет ксенопсихолога. Чем быстрее аборигена осмотрит специалист, тем больше они получат нормальных ответов на свои вопросы. Но пока Кальдак понимал, что ему придется общаться с аборигеном, исходя из собственных небогатых возможностей. Впервые в жизни он пожалел немного о том, что все годы учился только военному делу.

— Вы выразили предположение о том, что в случае вашего отказа разрешить нам осмотреть ваше судно мы бы все равно это сделали? С применением против вас силы?

— А что, не сделали бы?

Это автоматически высказанная аборигеном убежденность в правильности своей точки зрения больше всего поразила Кальдака. А происходит ли между ними настоящее общение? Похоже, пришло время в этом крепко усомниться... Разговаривать — разговаривают, а вот что до общения...

Он вопросительно взглянул на переводчика.

Вейс поняла этот взгляд и провела экспресс-осмотр аппаратуры.

— Трансляторы функционируют нормально, капитан, — наконец уверенно сказала она.

— Может, в программу закралась ошибка и некоторые выражения переводятся неверно?

— Нет, я бы это заметила.

— Вы знаете их язык. Скажите: вы подтверждаете то, что я его правильно услышал?

Тонкая рука вновь сделала плавный жест в спертом воздухе кабины.

— Мое знание здешних языков еще далеко от совершенства. Есть целая масса смысловых противоречий, с которыми мне и моим коллегам еще предстоит разобраться. К примеру, земляне имеют в своем словаре избыточное количество глагольных форм, обозначающих стандартный набор простых действий. Создается такое впечатление, что они нарочно перегружают свои языки, изобретая все новые и новые словесные конструкции для обозначения понятий, которые уже имеют словесное выражение. Не знаю, может, это как-нибудь связано с их эстетическими представлениями... Но так или иначе, хоть мы и не разобрались еще до конца в тонкостях смысла тех или иных выражений, их первые значения известны и заложены в программу транслятора, так что...

Верхняя губа Кальдака непроизвольно дернулась.

— Очень хорошо. Будем из этого исходить и дальше, если вы не снабдите нас новыми сведениями из своей области.

В кабине был один только стул. Кальдак придирчиво осмотрел его, но в конце концов предпочел сесть прямо на пол, скрестив ноги и опустив руки на колени. Как только он это сделал, уголки рта аборигена дрогнули и поползли вверх. Кальдак удивленно заметил это, но потом ему пришло в голову, что похожее движение существует у остряков с'ванов.

— Скажите, как следует понимать это движение ваших губ, которые изогнулись дугой? Вам что-то понравилось или нет?

— Да просто улыбаюсь, если вы это хотели узнать, — ответил Уилл. — Ну, это выражение того, что мне приятно... э-э... то, что я вижу перед своими глазами.

Хорошо, что хоть теперь ничего не боится и не подозревает.

— Перед своими глазами вы видите меня. В моей внешности вас что-то позабавило?

— То, как вы сидите. Такое впечатление, что вы сейчас начнете медитировать или еще что-нибудь в этом роде.

— Нет. Я просто сижу.

Кальдак слукавил. Он сел на пол не просто так. Поверив в слова землянина о его страхе при виде гостей, командир специально опустился как можно ниже. Из опыта общения с представителями других рас он знал, что страх исчезает, когда ты начинаешь смотреть на источник страха сверху вниз. Командир любезно предоставил землянину эту возможность. Может, теперь общение наладится?

Он наконец примирился с мыслью о том, что сломанная рука Дропака — это результат их действительно внезапного появления на борту катамарана. С того инцидента землянин вел себя вполне мирно. С точки зрения миссии, возложенной на экспедицию, это было даже плохо. Впрочем, они особо ни на что не надеялись, совершая посадку на этой планете. И все же они нашли разум и технологии, уровень которых еще предстояло выяснить. Второй потенциальный союзник Узора. Как ни крути, а экспедиция проходит с большим успехом.

— Вы не будете возражать против дополнительных вопросов?

Уилл откинулся на спинку дивана.

— Если вам нужна сверхважная и сверхсекретная информация, я вам помочь ничем не смогу. Я могу порассказать вам о музыкальных компьютерах, синтезаторах, о моем катамаране... И, пожалуй, все.

— Отвечайте, как можете. Мы не станем упрекать вас за скудность сообщенных сведений.

— Еще бы.

Уилл на минуту отвернулся к иллюминатору и тут же унесся мыслями далеко-далеко от своего катамарана. Он смотрел на искрящуюся воду, на фосфоресцирующие морские организмы. Днем станет видно, как здесь представлен богатый цветовой спектр. Он смотрел на это зрелище, и оно его успокаивало, лаская зрение и душу.

Кальдак оглядел своих подчиненных и увидел, как все они напряглись в ожидании продолжения разговор. Сейчас уже можно говорить о главном. Время подошло.

— Прежде чем мы совершили посадку и встретились с вами, с корабля мы запустили два дистанционных зонда, которые должны были, облетая вашу планету над самой поверхностью, доставить нам первые сведения о ней и о вас. Это предварительная часть той процедуры изучения новых миров, о которой я вам говорил. Дело в том, что оба зонда исчезли. Мы бы хотели знать, что с ними произошло.

Уилл на минуту задумался.

— Где они летали? — спросил он. — Конкретно, над какой местностью?

Над США?

— США? К сожалению, я не знаю, что это значит. Они были запрограммированы на то, чтобы изучить два наиболее развитых ваших материка. Один из них расположен к северу от нашего нынешнего местоположения, другой почти на противоположной стороне планеты. Землянин стал скрести у себя в затылке. Участники экспедиции переглянулись: им был незнаком этот жест. К счастью, землянин им не ограничился и пояснил в словах:

— Если ваши зонды не идентифицировали себя, — не знаю, может, это не было заложено в их программу, — то их, боюсь, попросту сбили.

— «Сбили»... — автоматически повторил за землянином Кальдак и оглянулся на большую птицу-вейс. Они о чем-то быстро переговорили, затем командир экспедиции вновь повернулся к землянину:

— Значит, вы предполагаете, что зонды были уничтожены?

— Да, конечно. Видимо, оба вошли в охраняемое пространство. А чего же вы ждали?

— Они никому не причинили вреда. Просто наблюдали.

— Это вы мне сейчас говорите. А откуда же это могли знать те люди на земле, которые отвечают на охрану воздушных границ? Не пойму никак, вы что же думали, что они помахают зондам ручками?

— Они могли провести ответное наблюдение за зондами. По крайней мере, должны были сначала выяснить, имеют ли зонды какие-нибудь враждебные намерения!

— Достаточно им было появиться без опознавательных знаков, чтобы их стали рассматривать как враждебные.

— Почему? — казалось, искренне удивился Кальдак. — Почему их появление должно интерпретироваться непременно так, как вы говорите? Они не несли с собой никакого вооружения и, еще раз повторяю, никому не причинили вреда.

— И я еще раз повторяю: люди на земле этого знать не могли.

Кальдак обратил растерянный взгляд на вейс. И несмотря на то, что она утвердительно кивнула, командир экспедиции снова заподозрил во всем ненадежность трансляторов. Он разговаривал с землянином, но понимания между ними все не было.

— Тем более они не имели права расценивать миссию зондов как враждебную им.И потом... — Он запнулся.

Нет, бесполезно. Ничего он своими вопросами не добьется, это совершенно ясно. Тут будет над чем поработать ксенопсихологам и лингвистам.

— Значит, вы серьезно полагаете, что зонды были уничтожены искусственными средствами? Мы спрашиваем вас, потому что вы местный житель и ваше мнение компетентно по сравнению с нашими догадками.

— Да, я серьезно полагаю, что все произошло именно так, как я сказал.

Оба, видимо, залетели туда, куда не следует залетать без спроса. — Взгляд Уилла переместился с командира чужаков на вейс. — Кстати, о зондах. Что вам нужно на нашей планете? Хотите изучить человеческую расу? Кальдак переменил позу, ибо стали затекать ноги. Землянин задал вопрос. Оставалось на него ответить, объясняя все по порядку.

— Я уже говорил вам, что Галактика — это родной дом для многих разумных цивилизаций и рас. Например, я с Массудая и наша раса — массуды. Вейс вы уже знаете. А в воде вы повстречались с лепаром. На борту экспедиционного корабля есть группа гивистамов, один турлог, о'о'йаны, чиринальдо. Но я перечислил далеко не все расы, составляющие Узор... Но раз я говорю Узор, значит, я отделяю наше сообщество от других рас. Есть и другие расы. Многие до сих пор сохранили независимость, как ваша, например. Многие подчинились влиянию Амплитура. Кальдак сделал паузу, давая землянину время уяснить сказанное.

Тот заинтересованно слушал то, что ему говорил командир. Спросил:

— Судя по вашему тону, с этим самым Амплитуром связано нечто неприятное, я прав?

Кальдаку это понравилось. Интерес, технология, разум. Все три составляющие цивилизации, казалось, присутствовали в этом землянине. Нет, они не покинут этот мир, пока не сделают его союзником Узора.

— Для того, чтобы понять Узор, вы должны знать кое-что об Амплитуре.

А для того, чтобы понять об Амплитуре, вы должны знать кое-что о Войне.

Кальдак опять замолчал, ожидая какой-нибудь реакции на свои слова. Землянин не двигался и не произнес ни слова. Он слушал. Но капитан не знал, о чем он думал.

«По крайней мере сейчас он уже не улыбается», — с удовлетворением подумал Кальдак.