- Нападение? - Глаза Симны заблестели, очевидно вследствие употребления трех бесплатных бокалов, преподнесенных разбежавшимися слушателями. - Со стороны кого?
      Сведя вместе косматые брови, бармен сурово взглянул на него.
      - Не кого, дружок, а чего. Хорошо известно, что Фан издавна служил обиталищем для всякого отребья и сброда Потусторонних Миров, той тошнотворной рвани, которая слишком порочна и испорченна, чтобы найти прибежище в тех областях, где обычно обитают подобные твари. - Он посмотрел на свои руки и фартук. - Всем духам и существам нужно какое-то место для обитания, даже самым отвратительным и гнусным. Фан и был таким местом. Они собирались здесь, истязали и мучили всякого, кто отваживался исследовать и обживать эти плодородные равнины и благодатные долины рек.
      - Видимо, что-то произошло, и все изменилось, - заметил Эхомба.
      Симна теперь слушал внимательнее, не только заинтересовавшись рассказом хозяина, но и чувствуя, что все это имеет какое-то отношение к поспешному уходу двух последних слушателей.
      Бармен кивнул:
      - Под предводительством Ио Крестелмара Непреложного, древнего и великого предка нынешнего герцога Тирахнара Просвещенного и основателя династии Фан, великое собрание авантюристов и переселенцев постановило испытать на прочность нечестивых захватчиков этой страны. Произошла величайшей важности битва. Многие погибли, но их место заняли движимые надеждой скитальцы из других земель. Нечестивцы и богохульники несли гораздо меньшие потери, поскольку мертвых трудно убить, однако они так и не сумели изгнать Ио и его последователей из Фана. Каждый раз, когда они уничтожали несколько убогих, недавно появившихся лачуг или повозок с будущими поселенцами, поблизости вырастал новый лагерь скваттеров.
      Эхомба обвел рукой превосходный, наполненный товарами торговый зал:
      - Тем не менее мы здесь сидим, причем весьма удобно, а проходя через вашу землю, мы не заметили никаких признаков бедствия, о котором вы рассказываете.
      - Как я уже говорил, все это происходило очень давно. - Хозяин снова ушел за стойку. - Ни одна сторона не сумела полностью победить другую. В распоряжении выродков были все темные искусства, но они не могли сеять разорение и опустошение сразу повсюду. Последователи Ио были настойчивы и многочисленны. В конце концов, по взаимному соглашению, было достигнуто примирение. - Он покачал головой, удивляясь безрассудству такой затеи. - Ио Крестелмар был великим человеком. Только вообразите себе: сесть за стол переговоров с гоблинами, призраками и демонами, настолько мерзкими, что их не принимают даже в Аду.
      Эхомба задумался:
      - И в результате появился Устав, о котором вы упоминали?
      - Да. Нелюди испробовали все, чтобы провести Ио, но его неспроста прозвали Непреложным, а Фан и соседние страны называются Мыслящими Королевствами. Условия Уложения были выработаны незыблемые, как камень, лежащий под самим Фаном, к которому оно и привинчено. Нечестивцы не в силах ни нарушить условий, ни изменить их.
      - Эти условия?.. - Вопрос Симны повис в воздухе. Особых пояснений не требовалось.
      - День был отдан последователям Ио - для жизни и любви, для обработки земли и заселения Фана. Демонам и всему их отродью была отдана самая глухая часть ночи, чтобы они могли свободно бродить, где пожелают, с полуночи до рассвета, не опасаясь нападений, обид или экзорцизма со стороны людей.
      Симна мрачно рассмеялся, поглядев на недобрую темноту улицы, которая была видна через все еще не запертую дверь:
      - Похоже, спится вам тут неспокойно.
      - Ничего подобного. - Бармен тонко улыбнулся. - Нечестивцы соблюдают договор. Обратите внимание, когда будете путешествовать по Фану: у входа в каждое здание есть полоска из чистой меди шириной с палец. Ее ночные призраки пересекать не могут. Таково условие Уложения. За этой медной линией человек находится в безопасности, не только телесно, но и в своих снах. Однако стоит лишь ступить за эту линию между полуночью и рассветом, и тогда... - Его передернуло, словно порыв ледяного ветра окутал тело и проник в самую душу.
      Симна больше не улыбался; он размышлял над словами хозяина.
      - Что ж, это по-честному.
      - Именно так, - согласился хозяин. - А теперь вы должны идти.
      - Что?! - Северянин даже не снял, а рванул ноги со стола. - После того, что вы нам рассказали, вы собираетесь вышвырнуть нас ночью на улицу?
      - Собираюсь, - твердо ответил хозяин. - Я не окажу вам большего гостеприимства, нежели той паре, что ушла несколько минут назад. Теперь вы знаете причину их торопливости. Здесь магазин, а не постоялый двор. - Он многозначительно посмотрел на часы, мягкое деревянное тиканье которых зазвучало гораздо громче. - У вас еще есть время. За углом, всего в квартале отсюда, стоит пансион - заведение скромное, однако чистое и недорогое. Его хозяева - мои добрые друзья; они привыкли предоставлять кров загулявшим клиентам, которым уже поздно добираться до дому. Если побежите что есть мочи, то через несколько секунд будете там. Улица пока совершенно пуста.
      - Ради Гоболлобы, давай быстрее выбираться отсюда! - Северянин мгновенно накинул на плечи лямки мешка, не забыв схватить меч и допить из бокала последние капли.
      Эхомба быстро, но без суеты встал, чтобы разбудить Алиту. Большой кот просыпался медленно. Пока Эхомба, опустившись возле него на колени, что-то тихо говорил, Симна около столика приплясывал от нетерпения, поглядывая то на своих спутников, то на улицу, окутанную тьмой.
      - Во имя Гаджеона, поторапливайтесь! Да плюнь ты ему в ухо, наконец! Врежь как следует. Подними его! - Северянин, не желая пинать самого кота, довольствовался тем, что топал по полу.
      Алита встал на четыре неверные лапы, потянулся и вяло зевнул, а Симна мог только смотреть на него и в бессилии скрежетать зубами.
      - Если ваше волосатое величество соблаговолит присоединиться к нашему отбытию, - наконец рявкнул он, - то нам надлежит убираться отсюда к чертовой матери.
      Кот еще раз зевнул и поплелся к выходу.
      - Эхомба все уже объяснил.
      - Тогда почему бы тебе не двигаться быстрее? - Зная, что это может только привести к ссоре и потере времени, Северянин удержался и не шлепнул кота мечом по заду.
      Ему ответил Эхомба:
      - Улица, судя по всему, пуста, к тому же полночь еще не наступила, однако умный человек сначала осмотрится, прежде чем ринется в темноту.
      - Вы напрасно волнуетесь. - Хозяин шел позади них держа в руках тяжелое латунное кольцо с ключами. - Мертвецы очень пунктуальны.
      Подойдя к двери, Эхомба выглянул наружу. У него под ногами поблескивала медная полоска. Вставленная в толстый порог и привинченная, она сверкала от постоянной полировки. Пастух перешагнул через нее.
      Ничего не случилось. Ночь была безветренной и прохладной, неся облегчение после жаркого дня. В обоих направлениях на безмолвную улицу глядели лавочки, защищенные аккуратными ставнями. Растения на окнах от холода закрыли бутоны до следующего появления солнца. Кто-то подмел и помыл не только тротуары, но и дорогу. Повсюду были порядок, чистота и пустота.
      Вслед за пастухом через порог перешагнули Симна и Алита. Чтобы доказать правоту своих слов, хозяин тоже вышел за ними на небольшое крыльцо под навесом перед магазином. Он не выказывал страха, и Симна позволил себе немного расслабиться, как и советовал бармен.
      - Пройдете пять витрин в ту сторону и окажетесь на углу. Поверните направо. Четвертая дверь слева - пансион. Стучите погромче, а то вас могут не услышать. И спокойной ночи.
      Шагнув назад, он захлопнул за путешественниками дверь. Сквозь стекло Эхомба увидел, как хозяин поворачивает в замке большой латунный ключ.
      - Ну что мы стоим здесь, как тупые бараны? У нас всего несколько минут. - Не дожидаясь товарищей, Симна со всех ног бросился вперед. Эхомба и Алита последовали за ним.
      Они достигли угла, но не повернули.
      - Что это такое? - Эхомба внезапно остановился.
      - А что? - Стараясь дышать как можно ровнее, Симна замер в нескольких шагах впереди пастуха. - Я ничего не слышал. Эй, что ты там ищешь?
      Эхомба всматривался в темный проулок между двумя тихими, мрачными домами. Симне и в голову не пришло бы делать это даже в более подходящий момент, не то что сейчас. Он, не веря своим глазам, смотрел на пастуха, а высокий южанин тем временем шагнул в тень, которая была чернее окружающей ночи. Симна, понимая, что время поджимает и не замедлит своего бега ни для кого, положил мощную ладонь на руку своего спутника.
      - Что, по-твоему, ты делаешь, братец? Бывало, я опаздывал на похороны, опаздывал на встречи, опаздывал к друзьям прекрасной летней ночью, однако мне не хочется опаздывать к двери этого пансиона. Пошли! Какой бы кусок дряни ни возбудил твое необъяснимое любопытство, утром он по-прежнему останется там.
      Кот позади них спокойно ждал, разглядывая пустынную улицу.
      - Нет, - ответил Эхомба по обыкновению тихо, но твердо. - Не думаю, что останется.
      В глубине проулка что-то застонало. От этого звука у северянина по спине побежали мурашки. Сжав губы, он попытался вытащить друга обратно на тротуар. Эхомба сопротивлялся.
      Стон повторился, и сковывавший Симну страх несколько ослаб. Приглушенные сетования явно исходили из человеческого горла, а не от какого-нибудь бормочущего урода, сбежавшего от вечных мучений с того света.
      - Сюда!..
      Что-то вполголоса бормоча, северянин шагнул вперед и выругался, наступив на гниющие пищевые и еще более смрадные и мерзкие отбросы.
      Человек, которому Эхомба помогал встать на ноги, находился на грани крайнего истощения. Это был мужчина; очень маленький мужчина, едва четырех футов роста. Сказать точнее было трудно, ибо, несмотря на то что его поддерживали сильные руки пастуха, ноги человека как будто работали с трудом. Они демонстрировали явную тенденцию брести сами по себе словно следовали некоему собственному маршруту. Что, понятно, создавало определенные трудности.
      Когда Симна подхватил мужчину под руку, друзьям удалось вывести злополучного человечка из проулка. Весил он крайне мало. Вновь оказавшись на тротуаре, путешественники поставили фигурку на землю, прислонив к стене. Симна с гадливостью вытер руку. Хилый субъект был грязен, как вывалявшийся в луже боров, а запах, явившийся вместе с ним, обладал гнусным свойством прилипать ко всякому, кто оказывался рядом. Посмотрев в сторону людей, Алита с отвращением сморщил нос.
      - Ты кто? - Каким-то чудом преодолевая вонь, Эхомба, нагнувшись, приблизил лицо к чуть дышащему человечку. - Мы хотим тебе помочь. Ты знаешь, сколько времени? - Он кивнул в сторону темной, пустынной улицы. Здесь оставаться нельзя.
      - Приятно слушать тебя, братец. - Симна, полный дурных предчувствий и нетерпеливый, стоял, сверля тревожным взглядом дорогу. - Может, теперь пойдем? Ну пожалуйста.
      - Нет, никуда мы не пойдем, пока не поможем этому бедолаге. А если понадобится, понесем его с собой. - Пастух взглянул на своего спутника. - Я не брошу несчастного на произвол той судьбы, которая, по словам лавочника, подстерегает в этом городе людей по ночам.
      - Хорошо, хорошо! Некогда спорить. Давай тогда снова поставим его на ноги. - Симна уже было наклонился - и едва успел вовремя отпрянуть, поскольку человечек предвосхитил грядущую помощь извержением содержимого своего желудка по всему тротуару.
      - Ради Гиеирвола, ну что за гадость! - Повернувшись спиной к осевшей фигуре, Симна сделал большой глоток свежего ночного воздуха. Эхомба остался на месте, хотя и следил за тем, чтобы не оказаться на линии огня.
      У жалкого субъекта, при его субтильности, очень мало чего осталось в желудке. Тем не менее тошнило бедолагу еще целую минуту или около того. Контрапунктом к его скрежещущим сухим приступам рвоты прозвучал колокольный звон, одиноко разнесшийся вдоль и поперек города, возвестив и прокляв наступление полуночи.
      - Ну вот, - пробормотал северянин. - Надо убираться отсюда. Немедленно. - Низко наклонившись, однако отворачивая от человечка лицо как можно дальше, он проговорил сурово и внятно: - Как тебя там... ты это слышал? Сейчас полночь, и если то, что нам рассказали; правда, теперь нечисть может свободно рыскать по улицам в соответствии с вашим проклятым Уложением. Пора тебе, дружок, уносить свою костлявую задницу. Не знаю, почему Эхомба хочет ее спасти. Что до меня, я бы оставил тебя здесь, какая бы бойня тут ни началась.
      Слезящиеся желтые глаза скосились на северянина. Кривая улыбка появилась на заросшем, нездоровом лице. Прижав трясущийся палец к одной стороне острого горбатого носа, человек ответил, пьяно хихикнув:
      - Накер знает, Накер все знает! - Представившись посредством этого заявления, он выпустил желто-зеленую соплю в направлении сандалий собеседника.
      Симна проворно отскочил в сторону.
      - Эй, поосторожнее, урод гнилой! Ты что делаешь? - Повернувшись к Эхомбе, он добавил: - Пьяный в стельку! Причем, судя по виду и запаху, уже давно.
      Опираясь костлявой спиной о стену, субъект поднялся и занял приблизительно стоячее положение.
      - Ты чего, не слышал, что я сказал? Ты что, не знаешь меня?
      - Нет, - прорычал Симна, прислушиваясь и стараясь не выпускать из поля зрения оба конца улицы. - И кто же ты такой, ходячий кусок окаменелой блевотины?
      Неуверенно хмурясь, человечек распрямился более или менее во весь свой невпечатляющий рост.
      - Я - Накер. Накер Сведущий. - На его лице снова возникло что-то вроде неуверенной улыбки. - Я знаю все.
      Он вперил взгляд в Эхомбу. - Спроси меня. Валяй задай мне вопрос. Любой.
      - Лучше позже. - Осторожно обняв за плечи человечка, похожего на сухой лист, пастух развернул его. - Мой друг прав. Сейчас надо уходить.
      - Конечно, почему бы нет? - Накер Сведущий был чрезвычайно покладист. - Ну, давай спроси меня что-нибудь. Что угодно.
      Раздраженный и в равной степени недоверчивый, Симна старался не отставать от Эхомбы.
      - Как зовут мою незамужнюю тетку с материнской стороны?
      - Вхерилза, - ответил Накер без малейшего колебания. - А ее сестер Прилли и Чоксу.
      Северянин заморгал, сразу же позабыв о грозящих ночных ужасах.
      - Как?.. Клянусь бородой Гренрака, верно. - Подхватив чахлого субъекта под костлявую руку, Симна приблизил к нему лицо. - Откуда ты узнал?
      - Уж Накер-то знает. - Человечек еще раз прижал палец к ноздре, но когда встревоженный Симна отпрянул, он лишь захихикал. - Накеру все известно. Ну, спроси еще. - Словно вознося молитву о ниспослании дождя, он широко раскинул в стороны трясущиеся руки. - Я все знаю!
      Совместными усилиями, наполовину волоча, наполовину неся, Эхомба и Симна затащили легкое тело за угол. В конце улицы они увидели единственный огонек, светящийся в ночи, - приветливую вывеску с эмблемой пансиона. Симна удвоил усилия.
      - Давай, господин Всезнайка. Пройди еще немножко и тогда сможешь все объяснить.
      - А чего тут объяснять? - Его голова болталась на шее так, словно в любой момент могла отломиться. Накер повернулся к меньшему из трех своих спасителей: - Я знаю все. Что тут тебе непонятно, скучный маленький новобранец армии корыстолюбцев?
      Сжав зубы, Симна пропустил мимо ушей это оскорбление и сосредоточился на перетаскивании слабенького тельца по боковой улице. Стараясь не дать своему подопечному заснуть еще в течение нескольких секунд, Эхомба решился задать вопрос:
      - Сколько нам еще добираться до пансиона в конце улицы?
      - Я не тот, кому следует задавать такой вопрос.
      Симна насмешливо фыркнул:
      - А я думал, что ты знаешь все.
      - Конечно, знаю, но я не тот, кто намерен отсрочить ваше прибытие. Может, лучше спросить вот это.
      - Кого спросить? - Вглядываясь в оба конца улицы, Симна никого не видел.
      - Не "као", а "шо", - поправил его Сведущий, глотая буквы.
      Северянин уже собирался наградить одуревшего пьянчугу тумаком, как вдруг прямо перед ним возникло нечто невообразимо огромное и подвижное. Алита пронзительно зарычал. Привидение, преградившее им путь, было без одежды и без обуви, а также, что еще страшнее, - без лица.
      XIII
      Остановившись и умолкнув прямо посреди пустынной улицы, путники уставились на привидение. Несмотря на отсутствие у него лица, создавалось безошибочное впечатление, что оно глядит назад. Эхомба чуть наклонился и прошептал покачивающейся, зыбкой загадке, которая называла себя Накером:
      - Ладно, ты знаешь все. Что это такое?
      Слезящиеся глаза пытались сфокусироваться на грозном призраке. Как и раньше, пьяница не колебался.
      - Вохвн. Не имея собственного лица, он завидует всем, у кого оно есть. - Всеведущий постучал по носу средним пальцем. - Будь осторожен: он попытается отнять твое.
      Симна обнажил меч:
      - Ничего не выйдет. Мне оно самому нужно.
      Позади него Алита напрягся и ждал начала. Вынув из заплечных ножен клинок из небесного металла, Эхомба встал рядом с другом:
      - А мне мое. Миранья все равно узнает меня, если я вернусь домой без лица, но как она заглянет мне глубоко в глаза, если их отберут? - Пастух держал меч перед собой, и лунный свет мерцал на гравировке, покрывавшей необычную сталь.
      Вохвн посмотрел на острые лезвия, хотя никто не смог бы сказать, чем именно он смотрел, и засмеялся той пустотой, где у него мог бы располагаться рот. Это был легкий выдох, звук, обманчиво прошелестевший возле уха, и тем не менее они все равно услышали его - этот смех, от которого кровь стыла в жилах.
      Рука призрака, синяя и похожая на кости скелета, потянулась к ним. Симна пригнулся. Эхомба остался стоять на месте, но отклонился в сторону. Меч из небесного металла со свистом рассек воздух и запястье. Словно вспорхнувшая моль, отрубленная рука вохвна, обретя собственную жизнь, уплыла в ночь. Призрак грустно вскрикнул и отдернул лапу. Пустое лицо уставилось на отрубленное запястье, из которого тут же выросла другая кисть.
      Пастух зашипел на раскачивающегося, колеблющегося Накера:
      - Как нам его обойти?
      - Вообще-то, - задумчиво отозвался пьяница, - вы могли бы рвануть влево и перебежать улицу, но тогда нарветесь на борборессбов.
      Посмотрев в указанном направлении, Эхомба и Симна увидели, что темная щель переулка породила примерно дюжину карликов размером с пони. У них были раздвоенные копыта, и передвигались они, все время прихрамывая. Ярко-красный цвет шкуры несколько скрадывался мягким лунным светом. Козлиные хвосты мотались из стороны в сторону, и иссиня-черная шерсть покрывала их тела отдельными отвратительными пятнами. Морды у борборессбов были тупые и пухлые, прорезанные от уха до уха ртами, полными острых кривых зубов. Когда они открывали рты, то казалось, будто их головы разваливаются на две половины. У каждого посередине лба рос различной длины рог, и все они были вооружены короткими кривыми серповидными мечами из металла, такими же кроваво-красными, как и голые части их тел.
      До того, как они увидели путешественников, призраки тараторили на неизвестном языке. Но теперь, когда они повернулись в сторону Эхомбы и его спутников, их неразборчивая беседа перешла в угрожающий рев. Присутствие огромного вохвна ни в малейшей степени их не смутило.
      Накер сплюнул на землю что-то комковатое и коричневое, утеревшись тыльной стороной ладони.
      - Поосторожнее с борборессбами. Они любят вытягивать из человека вены, пока он еще жив, и сосать их для лучшего аппетита.
      Эхомба попытался пересчитать надвигающихся уродов, не выпуская из виду вохвна. Тот все еще был занят отращиванием руки и по-прежнему стоял посередине улицы.
      - А в другую сторону?
      Накер покосился в сторону, пытаясь сфокусировать взгляд.
      - Ну, это можно было бы сделать минуту назад, а теперь уже слишком поздно. - Он неопределенно кивнул. - Гренки.
      По тротуару крались три четвероногих пузыря, преграждавших путь с улицы к зданию пятнистой массой пульсирующего гноя. Выглядели они как животные, сделанные из связанных вместе шаров. Огромные, словно буйволы, гренки скакали на бочкообразных ногах, которые лишь чуть-чуть поднимали их над землей. Ступней и кистей у них не было, а все остальное отличалось округлостью и мясистостью. За ними тянулся тройной след гнойной слизи смрад доносился до путешественников даже на расстоянии. Прежде чем испариться, она еще долго лежала там, куда капала.
      Омерзительные, уродливые головы сплошь состояли из выпученных глаз да разинутых ртов, украшенных жирными, мешкообразными губищами. Зубов не было, но из глубины тошнотворной пасти высовывался похожий на щупальце язык, извиваясь, словно змея, осторожно вылезающая из логова. Подчиняясь неподдельной тупой целеустремленности, гренки продвигались вперед, не обращая внимания ни на приближающихся борборессбов, ни на неподвижную тень вохвна.
      - Используй свое волшебство! - Оказавшись перед лицом столь многочисленных и разнообразных ужасов, Симна жался как можно ближе к долговязому другу, однако так, чтобы это не мешало орудовать мечами. Призови звездный ветер!
      - Думаешь, это так легко? - Эхомба крепко сжимал меч: - Для таких вещей нужно время, да и не всегда получается. Обнажить меч нетрудно; убедить его вызвать силу - сложно. - Он уже начал отступать. - Я пытаюсь.
      - Эй, пытайся поусерднее. Нет, пытайся побыстрее.
      - Замолчи и дай мне сосредоточиться.
      Алита прыгнул вперед, и его громоподобный рык отразился эхом от окружающих зданий. Размеры и присутствие кота заставили борборессбов рассредоточиться и начать перегруппировку. Вохвн же не испугался, может, потому, что, не имея лица, не мог увидеть Алиту. Комичные плотоядные груды гренков, источая слизь, тоже пробирались вперед, невзирая ни на какие преграды.
      Отступая, Эхомба схватил оцепеневшего Накера за плечо и тащил за собой. То ли не понимая грозящей опасности, то ли не обращая на нее внимания, этот одурманенный человеческий огрызок все норовил, шатаясь, вырваться из крепкой хватки пастуха.
      - Что нам делать? - Высокий южанин хорошенько встряхнул пропойцу. Скажи, что нам делать? Как прогнать всю эту гнусность?
      Обратив к пастуху мутный взор, Накер ответил дребезжащим голосом:
      - Никак. Борборессбы слишком подвижны, вохвн так и останется на своем месте, а гренки не угомонятся, пока не насытятся. Будете сражаться с одним - другие нападут на вас сзади. Их больше, чужеземец. Вы погибли.
      - Он знает не все, - хмуро проговорил Симна. - Мы пока еще не погибли.
      - Вам нужна помощь, - промямлил неустойчивый пьянчужка.
      - Ага, не надо быть всезнайкой, чтобы это понять. У меня такое ощущение, что нам не следует рассчитывать на счастливых, цивилизованных фанцев. - Симна обвел взглядом окружающие дома. Кое-где за закрытыми ставнями мерцал свет, но ни одно окно не было открыто, дабы позволить жителям наблюдать, что делается на тихой улице за пределами их домов. Утром, без сомнения, веселая и умелая бригада уборщиков начисто соскребет с мостовой всякие неподобающие нечистоты. Дети будут катать обручи и гоняться друг за дружкой по кровавым пятнам, которые в конце концов исчезнут под воздействием мыла, дождя и времени, и никто не посмеет нарушить приличий расспросами о том, что произошло.
      Отрастив новую руку, вохвн взвыл и поплыл вперед. Ближайшие к нему борборессбы посторонились. Гренки, слишком тупые и целеустремленные, чтобы осознать возможную опасность, продолжали подбираться к добыче.
      Струйка холодного воздуха потянулась от острия клинка из небесного металла.
      - Поторапливайся! - Симна следил за ближайшими к нему борборессбами. Четверо других уже забежали северянину за спину и начали подступать, подняв над омерзительными головами свое изогнутое оружие, похожее на зубы какого-нибудь первобытного змея.
      Накер Сведущий, изогнувшись, крепко схватил пальцами, липкими от мокроты и рвоты, резную фигурку, висевшую на шнурке у Эхомбы на шее, и сильно дернул ее. Ошарашенный пастух зло крикнул:
      - Отдай сейчас же! Больше одной-двух рюмок тебе за нее не получить.
      - Отдать? - Поднеся похищенную вещицу к глазам, маленький человечек с большим трудом пытался сфокусировать на ней взгляд. - Конечно, отдам. На. Отведя руку назад, он как-то ухитрился сделать неверный бросок.
      Фигурка пролетела мимо растопыренных пальцев Эхомбы и упала перед парой борборессбов. Покатившись, перевернулась несколько раз и замерла. Одно из парнокопытных чудищ проводило фигурку взглядом, а потом наступило на нее, втаптывая в мостовую. Гадкая кривозубая ухмылка расщепила омерзительное лицо пополам.
      Но тут же исчезла, так как борборессб взлетел прямо вверх, перевернулся через голову и тяжело грохнулся на спину. Ошеломленный, он так и остался неподвижно лежать.
      На месте резной статуэтки стояла высокая стройная женщина, окруженная язычками бледного пламени. Ее величественная фигура была прикрыта тесно облегающим куском красно-коричневой материи, а в руках она держала щит из шкуры мастодонта и гладкую деревянную дубинку. Дубинка была густо утыкана трехгранными шипами кострового кустарника.
      За всю свою жизнь Эхомба ни разу не видел кострового кустарника, упоминавшегося лишь в наумкибских преданиях, однако он сразу же узнал эти шипы, о которых слагали легенды. Миранья тоже никогда не видывала кострового кустарника, но она могла описать его во всех подробностях, когда перед сном рассказывала Даки и Нелече разные истории. Любая наумкибская мать знала, как выглядит костровый кустарник, даже если сама никогда его не видела.
      Встревожившись, злые борборессбы повернулись в сторону появившегося среди них врага. Двое остервенело взмахнули своими серповидными мечами. Но металл, не причинив никакого вреда, отскочил от щита вновь появившегося видения. Размахнувшись дубинкой, оно ударило ближайшего борборессба по плечу. В тот же миг из руки жуткой твари вырвался огонь, и пламя объяло все чудовище. С громким воем оно кинулось вверх по улице, оставляя за собой шлейф огня и дыма.
      Еще два борборессба бросились на обидчика. Один упал на мостовую; его шея была сломана ударом щита. Другому конец дубинки угодил в рот. С секунду он таращил глаза, а затем его голова взорвалась, превратившись в огненный шар.
      Сбившись в кучу, разъяренные призраки изготовились все вместе напасть на размахивающую дубинкой фигуру.
      Однако согласованное наступление не удалось, поскольку на них вдруг свалилась свирепая черная масса. Издав страшный рев, от которого задрожала земля, Алита одним ударом огромной лапы сбил с ног одного борборессба, а через мгновение откусил голову другому.
      Увидев надежду на спасение, Эхомба и Симна ринулись на гренков. Под многочисленными ударами их оружия твари теряли огромные куски трясущейся желеобразной плоти, однако это их не останавливало. У них не было костей, а также, насколько могли судить бешено размахивающие мечами мужчины, отсутствовала кровь и нервная система. Язык-щупальце обвился вокруг руки Симны и тут же был отрублен клинком. Ампутированный орган лежал на земле, скручиваясь и извиваясь, будто червь, выгнанный на поверхность сильным ливнем.
      Методично и безостановочно кромсая направо и налево, друзьям удалось превратить тройку настойчивых, но медлительных гренков в дрожащие груды густой дряни, перепачкавшей мостовую и тротуар. И даже тогда отдельные части безногой плоти норовили подпрыгнуть и продвинуться в направлении путешественников.
      Обратив оставшихся борборессбов в бегство, причем некоторых с подпаленными хвостами и обожженными конечностями, разъяренный Алита преследовал их буквально по горячим следам, а видение, возникшее из резной фигурки, обратило свое внимание на грозную тень вохвна. Бестелесный дух изогнулся и обвился вокруг пришелицы, окружая ее собственным призрачным телом. Безликий урод начал сжиматься, надежно обволакивая фигуру воительницы.
      Нисколько не испугавшись, высокое видение несильно, но твердо взмахнуло дубинкой. Пара костровых шипов прикоснулась к душащему зловонию. Закрученный спиралью вохвн издал удивленный стон и с мягким свистом всосался в шипы, оставив после себя лишь струйку ядовитого пара. Поднеся пальцы к губам и послюнив их, призрак нагнулся и сжал в руке остатки вохвна, который в последний раз перед полным исчезновением резко зашипел.
      Покрытые с ног до головы отрубленными кусками трясущихся, студенистых гренков, Этиоль и Симна повернулись к высокой гибкой фигуре, которая возникла из осколков резной статуэтки пастуха. Сжимая в руках щит и дубинку, она приблизилась к ним. Ноги Накера Сведущего, лишенные внешней поддержки, к конце концов не выдержали, костлявая задница тяжело грохнулась о мостовую. Так пьянчужка и остался сидеть, ссутулившись, раскачиваясь туда-сюда, что-то бормоча себе под нос и пристально глядя на нечто неопределенное.
      По-прежнему покрытое язычками бледного белого пламени, видение остановилось перед запыхавшимися друзьями. И улыбнулось. Растерявшись, Эхомба неуверенно всматривался в него, не веря объяснению, которое разум давал тому, что видели его глаза.
      - Фастала?
      - Привет, Этиоль Эхомба. - Величественная улыбка стала шире.
      Это действительно была Фастала. Но не та сгорбленная ковыляющая старуха, которую он знал с самого детства. Перед ним стояла особа, обладавшая необыкновенной женственностью, естественной чувственностью и великими знаниями. Симна взирал на нее с безмолвным восхищением.
      - Ничего не понимаю, - произнес пастух. Поставив край щита на землю, Фастала оперлась на него дубинкой и сложила сверху руки.
      - Моя фигурка была вырезана не тогда, когда я была ребенком или такой, какой ты, Этиоль, меня знаешь, а тогда, когда я была вот такой. И когда печать была сломана, я явилась тебе не такой, какая теперь, а какой была раньше. - Она мягко засмеялась. - Разве в молодости я не была хороша?
      - Клянусь гонадами Господа, это уж точно! - Несмотря на то что Эхомба неодобрительно нахмурился, северянин не сделал ни малейшей попытки отвести глаза.
      Пастух почувствовал, что, не понимая причины, неловко ежится под пламенным взором. Между тем именно такой взгляд, лишь немного смягченный преклонным возрастом, он видел у нее на лице в день, когда покидал деревню. Но то была знакомая ему Фастала - бодрая, умная, иногда грубоватая, по-прежнему любящая соленую шутку и веселье старуха.