Глава 15

Появилась огромная когтистая лапа и подхватила Джон-Тома; он явственно ощутил кожистую перепонку между пальцами. Лапа донесла его до гигантского рта, полного острых кривых зубов. Если чудовище вздумает дыхнуть, то через секунду от чаропевца останутся только угли и обожженные кости. Но в воздухе чувствовался лишь жар, запах серы и ни малейшего намека на ароматы крематория.

— Неужели это ты, Фаламеезар? Черт меня побери, как я рад!

— Эх, товарищ Джон-Том, нас тут действительно всех вместе черт побрал. А что здесь делаешь ты? — мрачно спросил дракон.

Джон-Том уселся на скользкой чешуйчатой лапе и крикнул друзьям:

— Успокойтесь, все в порядке. Это товарищ Фаламеезар, настоящий сознательный пролетарий.

— Что он говорит? — спросила Мемоу у Маджа.

Тут выдр смело вышел на середину.

— Мы хорошо знаем этого парня. Он выручил нас однажды, когда мы добирались до Поластринду. Но чтоб меня разорвало на месте, ежели я знаю, как он здесь очутился. — Мадж взглянул в туннель, из которого выглядывали испуганные морды его товарищей по несчастью. — Все в порядке, не волнуйтесь. Можно выходить. — Потом, понизив голос, он добавил:

— Тока уж, пожалуйста, насчет денег и доходов с ним ни словечка.

Мадж напряженно вспоминал, о чем Джон-Том горячо и убежденно, хотя и непонятно, беседовал с речным драконом, пока тот вез их по Вертихвостке. Джон-Том называл дракона… Как же он его называл?..

Маринистом? Маркинистом?.. Нет, как-то по-другому. Ага, вспомнил.

Марксистом! Дракон был марксистом. Знать бы еще, что это такое.

И не просто марксистом, а сознательным и последовательным. Однако Маджа не проведешь, он-то знает, что дракон — просто парень со сдвигом.

Всем своим приятелям, вылезающим из туннеля, выдр тихо говорил:

— Главное — действуйте коллективно.

— Что это значит? — спросила Мемоу.

— Откуда мне знать, черт бы меня побрал! Тока вели остальным, чтоб тоже действовали коллективно.

А Джон-Том тем временем гладил дракона по зубастой пасти.

— Эх, друг Фаламеезар, похоже, мы оказались товарищами по несчастью.

— Похоже, что так.

Дракон аккуратно опустил юношу на землю, огляделся и разинул пасть.

Оттуда вырвался столб пламени. Бывшие члены Кворума в ужасе прижались к стене — устояли только Оплод и компания выдр. Но огонь, направленный точно на груду мусора, поджег лишь ее, и в свете неровного пламени впервые с тех пор, как они покинули темницу, беглецам стало отчетливо видно все, что их окружало.

Дракон лег на брюхо и положил голову на лапы. Остальные собрались вокруг.

— Как ты умудрился сюда попасть? — стал расспрашивать Джон-Том.

— Знаешь, не удалось мне поднять на должную высоту сознательность масс на берегах Вертихвостки, — начал дракон. — Вот я и решил поискать других угнетенных, до которых лучше дойдут идеи коммунизма. Об этой земле я и раньше слышал много хорошего — здесь и озера большие, и рыбы полно. Отправился я сюда и сразу понял, что трудящиеся тут остро нуждаются в организации. — Он вздохнул, и облако дыма медленно всплыло к потолку. — Однако, как часто бывало и раньше, не хотят они меня слушать.

— Интересно знать, почему? — прошептала Куорли.

— Решил я тогда, что, раз уж у меня ничего не получается с народом, надо попробовать сагитировать их руководство.

— Ах вот как! — протянул Джон-Том.

— Именно так, и здешний правитель обманул меня, заморочил голову сладкими речами. А ведь тоже человек, как и ты, но только совсем на тебя не похож.

— Маркус Неотвратимый?

— Я же не знал, что он сверг здешнее законное правительство. Не знал, что он могучий волшебник, да к тому же гнусный фашист, у которого одно на уме — эксплуатация трудящихся масс ради личной наживы. Пока я все это сообразил, он меня усыпил. Смутно помню, как меня притащили в большой зал, который находится прямо над нами, разобрали пол и сбросили сюда. Потом потолок снова заложили. Я попробовал вырваться, но стены здесь крепкие, сложенные из толстого камня. Вот и сижу, как настоящий узник империализма. Однако этот проклятый эксплуататор хорошо меня кормит. Если затрубит труба, значит, пора есть.

Фаламеезар повернул голову и обнюхал тело несчастной макаки.

— На этот раз сбросил банкира. Маркус умен — знает, что я ем только капиталистов.

— Ты меня удивляешь, Фаламеезар, — возмутился Джон-Том. — Даже банкира можно убедить в справедливости всенародного дела.

— Ну, мертвого уже нельзя. — Дракон еще раз обнюхал тело. — Да, точно, покойник был банкиром. Ненавижу банкиров, они все гнусные грабители!

Прижавшись к дальней стене, Ньюмадин лихорадочно проверяла содержимое своих карманов. Она, как и покойная макака, понемногу занималась ростовщичеством, и до сего дня у нее не было повода сожалеть об этом. К счастью, Фаламеезар, поглощенный разговором с друзьями, не стал всерьез принюхиваться, и Ньюмадин успела избавиться от денег, расписок и долговых обязательств.

— К тому же, — продолжал Фаламеезар, — драконам нужно чем-то питаться.

Он вытянул длинную шею, одним махом отправил несчастную макаку прямо в рот и начал шумно жевать.

— Вот тебе раз! — пробормотала Сэссвайс, оглянувшись на Ньюмадин. — А она в обморок упала.

Фаламеезар тоже это заметил и начал принюхиваться, не переставая жевать.

— Что с ней случилось? Мне кажется, я чую запах…

Тут Джон-Том поторопился отвлечь дракона.

— Это она от спертого воздуха. Кстати говоря, перед тобой законное правительство Квасеквы. Видишь, Маркус обошелся с ними не лучше, чем с тобой. А ведь это законно избранный, как бы это выразиться, совет народных депутатов, свергнутый злым волшебником.

— Вот уж не думал, что у них было такое прогрессивное правительство, — удивился Фаламеезар.

— Они работают в этом направлений, — заверил его Джон-Том. — Ведь правда?

— Да, да, да! — как-то уж слишком поспешно ответили хором члены Кворума. Точнее, те из них, кто еще не потерял сознания.

Фаламеезар заметно обрадовался.

— Приятно встретиться с единомышленниками даже при таких печальных обстоятельствах. А еще лучше — увидеть наконец старого друга. Даже тебя, Мадж, хоть ты и высказывал иногда очень реакционные мысли.

Тут он осторожно погладил выдра по спине когтем, напоминающим острую кривую саблю.

— Эх, мне бы только вернуть мою дуару! — бормотал Джон-Том. — Маркус не додумался наложить на меня противомагическое заклятие.

— Ты прав, — подтвердил Оплод. — Я бы сразу почувствовал.

— Нужно проверить одну вещь, — сказал юноша и направился назад к туннелю. — Придется вернуться в темницу.

— Ты не шутишь?

— Нет, Мадж. Есть у меня одна идея. Слушай, вы с Куорли можете пойти со мной?

— Всегда на меня рассчитывай, Джонни-Том.

Готовность Куорли заставила и Маджа выразить согласие.

— Я скоро вернусь, Фаламеезар, — сказал чаропевец.

— Успеха тебе, товарищ, — ответил дракон.

— Подожди минутку, — остановила его Мемоу уже у выхода. Она бросила выразительный взгляд назад. — О чем нам говорить с этим драконом?

— Да о чем угодно. Он большой любитель поболтать. О том, какая наверху погода, всякие шутки-анекдоты. Фаламеезар обожает шутки, причем самые простые. Только чтоб никто не вздумал говорить, что хочет разбогатеть. Прославиться — сколько угодно, но не разбогатеть. И не забудьте повторять, как вы ненавидите капиталистов-эксплуататоров.

— А кто это?

— Да не важно. Главное, что вы их ненавидите. Ему будет приятно.

Но Мемоу все не отпускала Джон-Тома.

— А что ты собираешься делать? Хочешь попробовать какое-нибудь заклинание, чтобы вытащить нас отсюда.

Он кивнул.

— Но ведь ты говорил, что без дуары колдовать не умеешь?

— Волшебство волшебству рознь. — Джон-Том подмигнул выдре и, нагнувшись, принялся собирать кости. Набрав целую охапку, он велел Куорли и Маджу сделать то же самое.

— Ой-ой, с твоей дуарой, приятель, было много легче. Не нужно было стока таскать на себе.

Спотыкаясь под неприятным и тяжелым грузом, Джон-Том поплелся в туннель следом за Маджем и Куорли.

По узкому темному ходу трудно было пробираться и со свободными руками, а уж с охапкой костей этот путь показался вдвойне тяжелым. Но выдры не жаловались, и Джон-Том готов был скорее лопнуть, чем просить о передышке.

Через некоторое время они оказались как раз под входом в их камеру.

Сбросив поклажу, Мадж, как по дереву, вскарабкался по спине Джон-Тома и прислушался.

— Мертвая тишина. Видно, с тех пор как мы ушли прогуляться, к нам не приходили с проверкой. Да и зачем? Куда мы можем сбежать, ежели подумать?

— Отодвинь камни и лезь наверх.

— Я-то полезу, кореш, но сам-то ты понимаешь, зачем это нужно?

— Ты тоже скоро поймешь, зачем.

И верно. Когда груз был доставлен на место и разложен в соответствии с инструкциями Джон-Тома, Мадж сообразил, что задумал его длинноногий и лишенный шерсти друг.

— Что там такое, — спросил сторож-росомах лисичку-фенека, сидевшего напротив него. Огромные уши фенька насторожились и тотчас повернулись на шум.

— Ага, я тоже слышал что-то. — Он положил на стол странные треугольные карты и заорал в сторону лестницы:

— Эй, там, заключенные, тише! А то не получите свою баланду.

Странный и страшный стон, прервавший игру стражников, повторился громче.

— Не похоже на выдр, — сказал росомах, почистив коготь о клык.

Потом он отодрал от палки полоску коры, сунул в рот кусок чистой древесины и задумчиво пожевал. Когда стон повторился, росомах аккуратно положил карты на стол так, чтобы их не видел партнер, и раздраженно зарычал.

— Придется посмотреть, что там происходит.

— Может, они убивают друг друга.

— Лучше бы они этого не делали. Нас ведь предупредили, что заключенные должны быть в целости и сохранности, пока новый волшебник не решит, что с ними делать.

Он снял со стены почти метровый нож, а фенек подхватил длинное копье, которым удобно тыкать заключенных через решетку. Оба взяли по факелу и отправились вниз по лестнице. Очень скоро они оказались в подземелье около решетки, внимательно вглядываясь в темноту.

— Клянусь длинным хвостом моей бабушки! — пробормотал изумленно росомах. — Что с ними могло случиться?

Раздражение быстро сменилось настоящим испугом.

— Умерли, они все умерли… — стонал дрожащий голос из глубины клетки.

— Что ты имеешь в виду? Как это — все умерли? — заикаясь, спросил фенек, стараясь разглядеть в темноте того, кто говорил. Ответом ему был только стон.

— Открой-ка дверь, — попросил фенек росомаха, у которого были ключи. Тот кивнул и, отперев замок, слегка приоткрыл решетчатую дверь.

Зажав в лапе длинный нож, он осторожно вошел в клетку, а фенек остался у входа на тот случай, если пленники попробуют прорваться.

Но в темнице никого не оказалось. Только в дальнем углу прямо на полу сидел высокий человек, прижавшись спиной к стене и дрожа от страха.

— Что тут у вас случилось? Где остальные? — Тюремщик беспокойно оглядывал пустую клетку.

— Это все волшебник, — слабо стонал Джон-Том, указывая куда-то трясущейся рукой.

— Что — волшебник? — Морда росомаха дернулась, когда он проследил взглядом за дрожащим пальцем.

У стены, совсем рядом, высилась гора белых костей. Будь у тюремщиков время разглядеть ее как следует, они бы поняли, что скелеты не имеют никакого отношения ни к выдрам, ни к саламандрам, ни к панголинам. Но, возможно, они все равно не разобрались бы, что к чему.

В конце концов, в области анатомии им достаточно было знать, куда ткнуть ножом, чтобы добить жертву.

— Клянусь Печами Сурани! — прошептал в ужасе росомах.

— Что такое? Где заключенные? — спросил фенек, сунув голову в клетку и вглядываясь во тьму.

— Все погибли. Ничего от них не осталось, одни кости. — Росомах повел факелом, чтобы осветить угол темницы. — Неужели бывает такое сильное волшебство?

— Он совершил это! Саламандр!

— Старый Оплод?

— Да, да! Скользкий такой! Он сказал, что устал от жизни, устал от всех нас, и всех уничтожил. Одного меня пощадил.

— Но ведь на него было наложено заклятье, чтобы он не мог больше колдовать. Сам новый маг постарался. То есть нам так сказали, — возразил росомах.

— Правильно, все так и есть. Но этот скользкий вступил в заговор с силами тьмы и поклялся, что каждый, кто встанет у него на пути, превратится в такую же груду костей. — И Джон-Том снова указал на угол. — Я сам, своими глазами видел, как он это проделал. Мясо стекало с костей, как масло, таяло и стекало…

Фенек не выдержал. Он видел, что в темнице остался только один живой заключенный, поэтому любопытство пересилило осторожность. Держа копье наготове, он вошел в камеру.

— Что тут несет этот придурок? — спросил он.

— Видишь, все остальные умерли, — заикаясь, сказал росомах, указывая на кости. — Волшебник Оплод погубил их. Вот оно — великое волшебство! — В голосе его звучал ужас.

— Ну, я не знаю, — забормотал фенек. — Надо сказать начальству.

И он попятился к выходу.

Воспользовавшись их замешательством, Мадж и Куорли, прятавшиеся в расщелинах потолка, зажав в зубах берцовые кости, упали сверху на тюремщиков.

От неожиданности росомах выронил нож. С испуганным дрожащим человеком произошла вдруг разительная перемена, и через несколько секунд оба тюремщика замертво лежали на полу.

Мадж тут же подхватил копье фенька, а Куорли вооружилась ножом.

— Вот это — настоящая магия! — кровожадно ухмыльнулся Мадж и пнул росомаха ногой.

— Жаль, что пришлось их убить! — пробормотал Джон-Том. — Ненавижу бессмысленную резню.

— Как это — бессмысленная? Совершенно необходимая, — возразила Куорли и вопросительно посмотрела на Маджа. — Он что — брезгливый или что похуже?

— Вот именно, что похуже. Но ты на него не сердись, милашка.

Они выбрались из темницы и двинулись вверх по лестнице. Никто не встретился им по дороге, а потому они благополучно сумели добраться до комнаты, где только что играли в карты сторожа. Набрав целую охапку оружия, они начали искать лук Маджа и дуару Джон-Тома.

— Здесь нет! — проворчал Мадж, перевернув содержимое последнего ящика. — Можа, где-нибудь дальше? Мне кажется, когда нас вели сюда, я видел справа какую-то запертую кладовку.

Джон-Том согласился, и они полезли выше.

Кладовая нашлась именно там, где говорил Мадж. Дверь в нее была приоткрыта, а на пороге стоял пухлый заяц.

Друзья заметили его в тот момент, когда он увидел беглецов и собрался захлопнуть дверь. Мадж метнул копье, чтобы остановить зайца, а Куорли кинулась на него с ножом. Но прежде чем она успела перерезать несчастному горло, тот испустил пронзительный крик. Такой отчаянный предсмертный вопль могут издавать только зайцы.

— Проклятье! — воскликнула Куорли и посмотрела на лестницу. — Через минуту на нас накинется кодла. Я их задержу, а вы с Маджем ищите то, за чем пришли.

Джон-Том бросился в кладовую. В углу на горе копий валялся знакомый посох. Джон-Том схватил его, как руку друга, протянутую в беде. А где дуара?

— Давай-ка, парень, пошевеливайся.

Джон-Том повернулся и увидел Маджа. Лук и колчан со стрелами уже висел у него за спиной. Но кроме этого выдр был весь усыпан драгоценными камнями. Длинные мониста из золотых монет украшали грудь, ожерелья из жемчуга и самоцветов повисли на шее и запястьях. Лапы сжимали какие-то золоченые тарелки и кубки, на которых тоже поблескивали камни. На голове, прямо поверх смятой шляпы, выдр напялил две тиары.

— Мадж, ты что — спятил?

Выдр моргнул, потом в замешательстве уронил свой груз. Монеты и драгоценные камни покатились по полу.

— Понимаешь, забылся на минуту, ты уж прости. — Мадж неохотно начал снимать с себя украшения. — Можа, все-таки прихватим с собой хоть чуток?

— Ни в коем случае, — сердито отрезал Джон-Том.

— Эй вы, там, шевелите задницами! Заснули, что ли?

Крик Куорли послышался одновременно с тяжелым топотом по лестнице.

Раздался испуганный вопль, и в кладовую вкатился крупный еж, в животе которого зияла огромная ножевая рана.

— Сколько, вы думаете, я могу одна отбиваться от этой банды?

Джон-Том снова повернулся в сторону кладовой, но Мадж развернул его в другом направлении. Выпучив глаза, выдр смотрел на огонь в камине.