Однако пика-педан переломился под его весом, словно гнилая спичка.

Но теперь к нему уже приблизились Гуннар и Септембер. Гуннар выхватил меч, но Септембер жестом отмахнулся от него.

— Ради бога, Сква, быстрее! — Этан отчаянно цеплялся за обломок растения, хотя оно и было укреплено не лучше его самого.

Тщательно прицелившись куда-то чуть позади и левее Этана, Септембер нажал кнопку своего излучателя. Послышалось змеиное шипение вскипевшего пара. Затем откуда-то вырвалось зловоние, словно от подпаленной свинины.

Щупальца, обвившие ногу Этана, все еще не отпускали его, но и не тянули вниз.

Тем временем Гуннар наклонился и схватил Этана за запястья. Глубоко вонзив когти в лед и упершись для равновесия пяточным когтем, который обычно использовался для торможения, он медленно начал вытягивать Этана из ледяной норы. Все еще цепляясь щупальцами за его левую ногу, вместе с ним поднялся и атаковавший его зверь, чуть было не ставший победителем. В боку у него дымилась дыра.

Другие моряки и пассажиры заметили крики, шипение и свет излучателя.

К троице уже во весь опор спешила толпа встревоженных транов с корабля.

Среди них был и Ээр-Меезах, которому помогал Вильямс.

Тяжело дыша под маской костюма, Этан опрокинулся на спину, снова сел и со страхом и отвращением посмотрел на тварь, схватившую его за лодыжку.

— Что это такое?

Гуннар, вытащив нож, с трудом перепиливал упрямые щупальца. Этан с облегчением вздохнул, увидев, что мощная хватка не повредила его спецкомбинезона.

Белая с сероватыми полосами и пятнами тварь была около трех метров длиной, не считая щупалец. У зверя было четыре больших, размером с тарелку, глаза — два со стороны спины и два на брюхе. Четыре щупальца были на равном расстоянии посажены по сторонам брюха. В середине, безжизненно открытый, виднелся округлый рот, усаженный зазубренными зубами.

Выступившие вперед с неприкрытыми деснами, челюсти были отталкивающе влажными и розовыми на фоне белого эпидермиса. Этан подумал, чтобы могли сделать с ним эти зубки в этих челюстях, провались он хоть немного глубже под лед.

— Это коссиф, — задумчиво заключил Гуннар, изучая призрачное тело добычи. Этан понял, что грубый перевод с транского будет означать:

«ледяной червяк».

— Они устраивают себе нору подо льдом и ждут, пока какое-нибудь несчастное создание не окажется в пределах их досягаемости, тем более, что они растапливают лед, пока не остается очень тонкий слой как раз над ними,

— рыцарь пнул упругое тело ногой. — Тогда они бросаются вперед, разбивают тонкий лед и утягивают жертву к себе в берлогу. Затем с помощью вот этого,

— он указал на выступающий хоботок, — они пропускают через себя воду и восстанавливают над собой ледяную скорлупу.

Этан с отвращением рассматривал зубастого червяка, массируя ногу в месте, где чудище схватило его.

— Понятно, как они проделывают ходы во льду, с такими-то зубищами.

— И до чего аккуратно, — с восхищением сказал Септембер. Он спустился в чашеподобную выемку во льду, которая была домом этого создания, и голова его едва была видна над поверхностью.

— А что, под поверхностью льда живут и другие твари? — Вильямс рассматривал дохлого червяка с интересом, который мог сравниться только с отвращением самого Этана.

— Их немало, и все они разные, друг мой, — начал лекцию Ээр-Меезах. — Вокруг Уоннома мы редко видим их. В основном они обитают на другой оконечности острова Софолд, где раскинулись поля пика-пины. Интересно, что эти создания проживают и здесь, где также растет пика-пина.

— Можно нам взять его с собой на борт? — с надеждой поинтересовался Вильямс.

— Да, конечно, мы обязаны это сделать, — ответил транский мудрец.

Этан ничего не сказал. Он получил некоторое удовольствие, увидев, что был не одинок в своей брезгливости к этой твари. Ученым мужам с трудом удалось уговорить двух моряков перенести омерзительную тушу на корабль.

Септембер закончил исследование норы коссифа. Этан протянул ему руку, помогая выбраться наружу и одновременно благодаря за помощь.

— Я бы лучше себя чувствовал, приятель, принимая вашу благодарность, если бы вам не пришлось так туго. Мой первый выстрел не попал в цель. Лед здесь довольно прозрачный, но я едва мог рассмотреть очертания этой гадости, да к тому же забыл сделать поправку на дифракцию. — Он снова оглянулся на зловещую нору. — Давайте возвращаться на корабль. И будем теперь в оба смотреть под ноги.

На тщательную починку огромного катка ушло четыре дня. Они работали наперегонки со срезанными стволами пика-педан, которые поднимались позади ледового судна на высоту до шести или семи метров, да к тому же настойчиво напирали на днище судна.

Вильямс нетерпеливо расхаживал туда и сюда, пытаясь организовать ботанические и зоологические экспедиции с целью разведать тайны океана леса. Однако даже Ээр-Меезах понимал, насколько это может оказаться опасно, и запретил подобные вылазки. Никто не мог с уверенностью предположить, что скрывалось в толще такой густой зелени. Ужасов, с которыми они были хорошо знакомы — вроде коссифа — вполне хватало, чтобы удержать благоразумного мудреца на борту корабля. Не надо было искать новые, более ужасные способы расстаться с жизнью.

Разочарованный школьный учитель скоро обнаружил неподалеку от корабля достаточно видов жизни, которые занимали его внимание. Словно ребенок, забавляющийся с новой игрушкой, он завороженно наблюдал, как еще один коссиф, что обитал недалеко от первого, схватил шестиногого травоядного зверя, который вышел попастись среди подсыхавших стволов, поваленных кораблем. Его плоские крабьи глаза в ужасе закатились, когда он своими зубами не сумел прокусить упругие кожистые щупальца, неумолимо тянувшие добычу вниз.

Этан также наблюдал за борьбой, но по другой причине. Крик травоядного казался не менее жалобным от того, что был непривычен человеческому уху. Но это была наглядная демонстрация того, что ожидало бы

Этана, не приди Септембер вовремя ему на помощь.

Как только коссиф высосал из несчастного травоядного достаточно крови, чтобы обездвижить его, обитатель норы стал выделять тепло. Лед под ними обоими растаял, затем сверху образовалась корка, так как яма наполнилась водой, которую выпустил из себя коссиф. Так и объяснял ему Гуннар. Надежно защищенный от всех тварей, что не прятались в норы, слоем твердого, как скала, льда, коссиф спокойно занялся своей трапезой.

Этан содрогнулся. Вот уж мерзкая смерть. Он торжественно поклялся сам себе никогда в одиночестве не углубляться в заросли, где росла любая из разновидностей треугольного зеленого растения.

В последний день пришлось увеличить скорость ведения ремонтных работ, так как наблюдатели сообщили, что слышали отдаленный, вибрирующий вопль друма. К счастью, чудовище приблизилось к ним не настолько близко, чтобы увидеть их, да и ветер дул с той стороны, откуда донесся крик.

Маленькие кваны с четырьмя лапками, размером с ладонь Этана, сновали вверх и вниз по ближайшим стволам могучего пика-педана, прорывали в них норки, проедали ходы и выходы в массивных стволах, словно мыши, выпущенные на огромный кусок сыра. Они начинали с самой вершины ствола и продвигались вниз, проедая себе дорогу, так что ничего не пропадало. Они предпочитали выбирать поврежденные или больные деревья, таким образом помогая сохранить здоровье леса.

Больше всего Этану понравились звери, которых Ээр-Меезах назвал миуорлф. Эти создания имели напоминавшее сосиску туловище, с которого, болтаясь, свисали тонкие, заостренные, двухметровые ноги. По всей длине цилиндрической спины тянулся мешок. Наполненный воздухом, этот мешок надувался до размеров воздушного шара. Маневрируя на порывах слабейшего ветерка, проникавшего сквозь кроны пика-педана, миуорлф перебрасывал свое туловище от одного дерева к другому, цепляясь за него четырьмя из своих десяти тонких конечностей и пользуясь остальными шестью, чтобы срывать кусочки листьев и подносить их к маленькому ротику. Закончив кормежку, миуорлф обычно продолжал лениво покачиваться на ветру или же отпускал дерево и позволял ветру нести его по лесу, словно мячик, отталкиваясь от деревьев.

Как ни занимательная была невероятная фауна пика-педанового леса для Вильямса, для Этана она быстро потеряла новизну. К четвертому дню он был так же полон нетерпением двигаться дальше, как и основная масса моряков.

Однако, когда все паруса были подняты, сбылись страхи самых опытных корабельщиков.

— Мы не движемся, — озабоченно заметил Этан. Он повернулся к капитану. — Что случилось?

— Я немало озабочен, друг Этан. — Выражение лица Та-ходинга было мрачнее обычного. — Но у нас не было выбора. Ведь ходовик надо было починить.

— Конечно, надо было. — Этан показал на слегка выгнувшиеся под ветром паруса на мачтах низко над палубой, на круто надутые высоко над головой, поднявшиеся выше леса. — Ты хочешь сказать, нам не хватает толчка, чтобы начать движение?

Теперь он понял, в чем дело. Пока «Сландескри» путешествовал с приличной скоростью, у него хватало сил легко пробираться через мягкий лес пика-педана. Но теперь корабль стоял, и толстые зеленые псевдоветви фактически уже возвышались над поручнями, и надежды на движение почти не оставалось.

— Так что же мы можем сделать?

— Мы не можем попятиться, — мрачно объявил ему Та-ходинг, показывая жестом назад. — Пока мы здесь ждали, пика-педан позади нас вырос уже слишком густо и высоко.

— А что, если выслать вперед команду с топорами и ножами, чтобы расчистить дорогу прямо по курсу?

— Вот это мы и можем попытаться сделать, друг Этан. Как мне жаль, что мы не в состоянии придумать ничего иного. К тому времени, когда наши люди проложат дорогу, достаточно широкую для корабля, первые срубленные ими деревья уже снова поднимутся сплошной стеной позади них. Однако, — проговорил он, делая столь характерный для транов жест, показывающий одновременно безнадежность и решительность, — признаюсь, что не могу придумать ничего лучшего. — И он вперевалку отошел, давая указания Гуннару.

Все, кто не был занят непосредственным управлением ледового судна, были посланы вниз. Они спустились за борт и начали лихорадочно прорубать дорогу в лесу перед носом корабля, помогая себе топорами, кухонными принадлежностями и вообще всем, что только могло резать и рубить. Огромные стволы легко поддавались и падали, разбрызгивая воду и сок на торопливых рубщиков, которые хорошо понимали, что работаю наперегонки со скоростью роста остававшихся позади ник пней пика-педана.

Даже Этан, помогая себе мечом, за десять минут мог срубить десятиметровую колонну ствола, хотя постоянное размахивание вызывало боль в мускулах, не привыкших к подобному занятию. Для того, чтобы проложить дорогу, достаточно широкую для корабля, а тем более для такого большого, как «Сландескри», требовалось повалить немало стволов пика-педана. Они не могли останавливаться. Когда высота деревьев позади них достигнет уровня четырех метров — а именно на такой высоте находилось днище корабля, — им придется возвращаться и пытаться выбраться всеми силами.

Как оказалось, им пришлось убираться оттуда раньше, чем они рассчитывали.

Глаза всех, — и на палубе, и работающих в лесу — обратились к смотровой корзине на грот-мачте, когда сидевший там в плетеной корзине впередсмотрящий пронзительно закричал, указывая на запад.

— Ставанцер!

— Как далеко от нас? — проревел Та-ходинг, прикладывая толстые лапы к губам.

— Двадцать или, может быть, тридцать куджат, — донесся сверху ответ впередсмотрящего.

— Направляется сюда?

— Трудно понять, на таком расстоянии, капитан.

— Сколько их?

— Мне все еще трудно разобрать. Я уверен, что всего один. -

Последовала пауза, и затем: — Пока только один.

Не было нужды давать приказ — прекращать рубку деревьев и возвращаться на корабль. Как только стало известно, что поблизости находится ставанцер, бегство на корабль было продиктовано скорее инстинктом, чем рассуждением. Все, кто мог, бросились скользить или бежать, пробираясь через массу поваленных стволов, не говоря лишних слов.

— А что же теперь, капитан? — поинтересовался Этан у Та-ходинга, когда ему удалось, запыхавшись, взбежать на штурвальную палубу.

Ээр-Меезах стоял у поручней, напрягая старческие глаза и глядя вперед.

— Большинству это говорит о приближении смерти, друг Этан. Но это так же может оказаться и нашим спасением.

— Как это?

— Подумай, а что, если пожиратель грома пройдет неподалеку от нас,

Этан? Ты же знаешь, как передвигается ставанцер, отталкиваясь ото льда.

Таким образом, все на его пути становится гладким, словно наковальня.

— Понятно. Значит, мы сможем выбраться тем же путем, что он приблизился к нам?

— И не только это, друг Этан, — заволновался услышавший их разговор

Та-ходинг. — Как только мы наберем достаточно скорости, путешествуя назад по тропе громоеда, мы сможем затем повернуть корабль и двинуться в любом направлении, куда только пожелаем.

— Самое главное для нас сейчас — это набрать достаточную скорость, — закончил Ээр-Меезах.

— Кинетическая энергия, — пробормотал Этан, и затем ему пришлось пытаться перевести термин на транский язык.

— Это будет непросто, — казалось, Та-ходинг говорит не только со слушателями, но и сам с собой. — Даже, если нам удастся успешно выбраться на его тропу, надо подумать и о других опасностях. — Этан не стал торопить его, прося объяснений. — Нам надо принять решение. Теперь у нас и в самом деле есть выбор. — Он вытянул руку к бушприту, и его перепонка немедленно наполнилась ветром. — Мы прорубили дорогу на куджат или два вперед. Можно снова поставить паруса и попытаться пробраться через стену леса. Если это не удастся, тогда у нас не будет места для маневра, и станет неимоверно трудно пятиться назад и пробовать выбрать другой курс. Кроме того, я котел бы оставить этот выход на крайний случай, если громоед свернет с прямого пути и неожиданно бросится на нас.

— А вот мне уже ясно, что нам надо сделать, — послышался громкий голос. На штурвальную палубу поднялся Септембер. — Мы дождемся его и постараемся проскользнуть позади.

Та-ходинг обвел глазами всех собравшихся вокруг него. Обычная веселость покинула его, уступив место деловитости.

— Тогда решено, — и он отошел к поручням, отдавая приказания.

По окончании финальных приготовлений последовали двадцать минут томительного ожидания. Все моряки стояли на своих местах, а рыцари и оруженосцы были готовы помочь им, где и когда это будет необходимо. Кваны попрятались в свои норы, и последний миуорлф, словно сошедшая с ума механическая игрушка, шустро пробирался между стволами деревьев, будто пытаясь поскорее убраться из этого места.

Вскоре к завыванию ветра стал примешиваться новый низкий звук, периодическое рокочущее дыхание — похоже было, словно звездолет модели КК несется с превышающей скорость света быстротой. Этан видел ставанцера только один раз, и из предыдущей встречи ему было известно, что шум возникает из-за способа передвижения ставанцера. Выбрасывая воздух из направленных вниз сопел, что имелись у него сзади, животное могло медленно скользить по льду на своем блестевшем от жира брюхе, отталкиваясь и цепляясь парой растущих вниз клыков, что выступали с верхней челюсти — хотя эту кожистую складку едва ли мощно было так назвать.

Рев и рокот приближались. «Сландескри» задрожал, когда лед вокруг него начал прогибаться в такт движению страшного чудовища.

Этан испытывал невообразимое желание вскарабкаться на мачты, подняться над вершинами деревьев, чтобы можно было что-нибудь рассмотреть.

Но он оставался на месте, стараясь не мешать морякам.

Невнятное бормотание донеслось от сидевших на высоких реях матросов, глаза которых были прикованы к чему-то, еще невидимому с палубы. Этан устремил взор вперед.

В дальнем конце грубой просеки, над которой они так старательно трудились, срубая коричневатые стволы, показалась огромная туша. Она возвышалась надо льдом примерно метров на двадцать. Черная утроба пожирала поваленные стволы пика-педана с ненасытной жадностью, пока роговистая нижняя губа (она же челюсть) втягивала со льда богатый питательными веществами растительный сок.

Один раз верхняя челюсть приподнялась, и страшные бивни вонзились в лед с такой силой, что стоявший на расстоянии примерно в одну куджату «Сландескри» закачался. Лед, корни деревьев и их богатые протеином растительные узлы были безжалостно поглощены этим чудовищем: протеин, корни и стволы станут живой тканью и превратятся в топливо, а растаявший лед будет выброшен через отверстие наружу.

Упорно вгрызаясь в стену свежих стволов пика-педана, громадная голова исчезла из виду. Словно древний поезд, из тех, что ходили когда-то по снежным равнинам, темно-серая туша проползла поперек их тропы. Колючки огромных размеров и жуткие наросты торчали из боков и спины левиафана, словно фантастический лес, — частные джунгли, куда никто не смел ступить.

Рокочущий рев от поглощения пищи и выбросов воздуха нарастал с оглушительной силой.

К счастью, ставанцер плохо видел и плохо слышал, поглощенный жизненно необходимой работой. Ставанцеры не нуждались в этих чувствах, так как им было некого и нечего бояться. Животное почти скрылось из виду, и его тупой хвост последовал за туловищем и страшной головой, так что чудище не обратило никакого внимания на замерший «Сландескри» и его молчаливую команду.

Тварь исчезла, но они все еще слышали сопровождавшие его трапезу звуки, пока ставанцер упорно двигался к западу.

Хотя и было трудно судить объективно при встрече с такой махиной, неопровержимо подтверждавшей могущество и разнообразие творений природы,

Этан прикинул, что длина ставанцера должна быть где-то между семьюдесятью и восемьюдесятью метрами. Это был взрослый зверь — но, если верить тому, что Этану говорили, еще не самый большой. Да и виденный им самим ранее зверь был куда больше. Он сомневался, что этот экземпляр весил более двухсот пятидесяти тонн.

Им следовало подождать еще примерно с полчаса, прежде чем они были бы в безопасности, но моряки проявляли беспокойство, горя желанием пуститься в путь. Опасение, что громоед может свернуть с дороги, а они были печально известны непредсказуемостью своего поведения, и броситься на них, отравило кровь моряков ядом страха, но ждать долго не было сил. Наконец даже обычно терпеливый Та-ходинг крикнул:

— Все паруса подняты Держись за ветер!

Ледовые якоря уже давно были подняты. Неуклюже, но с гораздо большей грацией, чем громоед, «Сландескри» начал движение вперед. Корабль застонал, когда пять дюраллоевых катков стали избавляться от накопившихся вокруг них снега и льда.

Скрежет ходовиков превратился в ровное шуршание, когда огромный корабль набрал скорость. Два, четыре, девять, пятнадцать километров в час.

Двадцать. Тридцать — и знакомое шелестящее «зинг» послышалось снизу, где полозья резали лед. Они приближались к концу короткой просеки, прорубленной в лесу командой корабля.

— Лево руля! Выполняй команду!

Оба штурвальных вцепились в массивное деревянное колесо, стараясь сладить с ним. Там, где более пригодилась бы гидравлика, вынуждены были работать мускулы. Резанувший по нервам скрежет и визг послышались из-под пятого, направляющего ходового катка, когда он начал медленно поворачиваться. Моряки наверху отчаянно спешили поставить паруса и повернуть реи в нужном направлении.

И вот упорно, с неожиданной быстротой, «Сландескри» стал поворачивать на левый борт.

Оба штурвальных пытались удержать рулевое колесо, когда ноги их оторвались от палубы. Септембер метнулся к штурвалу, уцепившись за него слева. Та-ходинг помог ему. Масса четырех тех удержала штурвал, ходовик сохранил нужное положение, и корабль продолжал поворачиваться, хотя скорость сто все возрастала.

Теперь Септембер и Та-ходинг могли отойти в сторону. Ноги штурвального справа коснулись деревянного настила палубы, когда критическая точка поворота была пройдена. Они понеслись вперед по чистой и широкой дороге, проложенной ставанцером, — по голому льду.

Оба штурвальных по команде отпустили колесо, так как теперь корабль мог продолжать движение вперед и без их участия. Теперь, когда западный ветер дул им прямо в спину, нечего было бояться, что курс может быть резко нарушен. Штурвал легко развернулся, вращаясь со скоростью, вполне способной раздробить кому-нибудь голову, и рулевые снова заняли свою позицию, временами проверяя руль и убеждаясь, что он послушен им.

Судно летело вперед по просеке со скоростью шестьдесят километров в час. Сок пика-педана пятнал лед под катками-полозьями, и уцелевшие стволы по обе стороны от них превратились в размытую ленту, скользившую по бокам судна. Ветер дул им в спину, и его резкие порывы смягчались толщей леса вокруг, а им порой казалось, что они буквально летят под поверхностью, а не над ней, погруженные в изумрудное молчание.

Именно эта тишина позволяла успокоившейся команде расслышать пронзительный крик наблюдателя на фок-мачте.

Этан посмотрел вперед, не понимая еще, как дорога каждая секунда.

Одна… нет, две громадные утробы приближались к ним, словно зевы пещер, полностью блокируя дорогу. Пока они продолжали на предельной скорости нестись вперед, неясные звуки превратились в страшное гудение, а затем загремели с ревом и рокотом урагана, от которого у Этана задрожали зубы.

Та-ходинг отчаянно кричал, давая команды помощникам и морякам на реях, пытаясь одновременно управлять рулевыми.

Снова повернулось рулевое колесо, и ужас охватил транов, когда его спицы завращались с силой, неподвластной ни уму, ни телу нормального человека. Ходовик снова ударился о лед, скрежеща и взвизгивая.

«Сландескри» рванулся к югу, вломившись в лес, и на палубу дождем полетели перемолотые стволы вперемешку с пульпой. Но теперь судно двигалось с такой скоростью, что лес не представлял особого препятствия. Стволы пика-педана исчезали по обе стороны ледового судна, когда мощный корпус корабля ломился вперед.

Теперь они свернули с опасного пути.

Но несколько серых спин поднялись над вершинами деревьев, словно острова в нежно-зеленом море.

— Поворачивай! — Этан услышал свой собственный крик, да такой громкий, что заболело горло. Он заколотил по поручням. — Поворачивай же!

Снова зазвучали команды, но опытные моряки уже сообразили, что им предстоит делать, как и то, что может произойти, постигни их неудача. Все и на палубе, и на мачтах бросились со всей возможной быстротой, на которую только были способны, на правый борт корабля.

Снова был выпущен ходовой каток, ударившийся об лед так, что заскрипели крепившие его болты; снова было изменено положение парусов: все, что можно было сдвинуть, было брошено на один борт, и левые ходовые полозья «Сландескри» мучительно медленно оторвались от поверхности ледового океана.

Несколько сантиметров, полметра, два метра. Несколько моряков кинулись снова на левый борт. Корабль замер, опасно накренившись на правый борт и балансируя только на двух ходовых катках. Дюраллой, конечно, выдержит, но вот как насчет железных и стальных болтов и деревянных осей, что крепили катки к корпусу судна? Все находившиеся на мачтах моряки отчаянно ухватились за что попало, понимая, что от этого зависит сейчас их жизнь. Если они упадут за борт, в лес, они сознавали, что помощи ждать будет неоткуда.

Посмотрев на левый борт корабля, Этан увидел только небо и дерево.

Зловещая черная тень, словно черная дыра в пространстве, нависла над дальними от него поручнями. Послышался словно отдаленный гром, и чудовище присосалось к ним, но затем отпустило. Два клыка, каждый гораздо толще грот-мачты «Сландескри», сверкнули на солнце, отбрасывая блики на маску

Этана и ослепив его на мгновение.

— Клянусь именем Тьмы, она наступит на нас! — взвыл кто-то.

Клыки опустились — четырнадцать метров слоновой кости — тонны красоты в пасти демона.

В этот момент корабль рванулся вперед. Этан наклонился над поручнями и оглянулся, увидев, как клыки вонзились в лед, подняв в воздух тучу ледяных осколков не меньше десяти килограммов весом каждый.

Безумный глаз, посаженный чуть ли не на затылке этого монстра, безразлично выкатился, уставившись прямо на Этана, и ему показалось, что он может увидеть даже маленький до смешного мозг этого чудища.

Словно в тумане, он слушал, как помощники отдают команды. Снова были подняты паруса на реях. Корабль медленно опустился в нормальное положение.

Оглушительное «ттррамп», подобно отрыжке титана, взорвало воздух, когда ходовые полозья левого борта ударились о лед. Где-то внизу довольно громко затрещали деревянные скобы, но оба катка выдержали.

Во время встречи с чудовищем все были готовы к возможной катастрофе и сумели устоять даже при самых сильных толчках, так что никто не был сброшен за борт.

— Как же все-таки близко, — пробормотал Гуннар, поднимаясь на штурвальную палубу. Этан отметил, что рыцарь тяжело дышал. Что до него самого, он просто взмок от волнения, несмотря на работу компенсаторов спецкостюма. Очевидно, термогерметичный материал не мог реагировать так быстро.

Этан медленно сошел вниз, к главной каюте. Все, что уцелело в камбузе и что можно разогреть, придется так кстати сейчас!

В дверях он столкнулся с Ээр-Меезахом. Они вошли вместе.

— Тот, кого мы встретили первым… Это был вожак стада, а вовсе не одиночка или шатун. — Мудреца, казалось, вовсе не взволновала неожиданная встреча. — Находясь в стаде, ставанцер движется и кормится параллельно другим. Мы вернулись по тропе вожака, прямо на их передовые ряды, и едва сумели разойтись с их задними сторожами.

Этан совершенно четко представлял, какой страшной кончины в бездонном брюхе они только что избежали. Наверное, это было только его воспаленное воображение, исказившее память из-за волнений от пережитого кошмара, но последний из ставанцеров показался ему таким огромным, что мог бы, подумал он, поглотить весь корабль и использовать его грот-мачту вместо зубочистки.

Он не так уж много потрудился, но организм его работал сверхнапряженно и сжег массу калорий. В любом случае, еда казалась ему таким успокаивающим и обычным делом.

Пожалуй, на некоторое время хватит с него острых ощущений.