Глава 18

Скиммер завис рядом с королевским плотом пойолавомаарского флота. В центральной каюте разговаривали Трелл, Ре-Виджар и Ракосса. Двое мироблюстителей стояли неподалеку, тихо переговариваясь между собой и не обращая внимания на любопытные взгляды толпящихся вокруг транов.

— Друг Колоннин, — устало говорил Трелл, — снова повторяю, хотя вы отказываетесь меня понимать. У меня нет выбора. Обстоятельства оказались выше меня.

— Да, — напряженно ответил Ре-Виджар, — но я не понимаю, почему вы говорите, что у вас нет выбора. Почему вы не воспользуетесь вашим световым оружием и не превратите в золу этик трех пришельцев и не развеете их прах над океаном?

— Потому что это ничего не даст. Потому что дело не в них. — Трелл сидел в слишком большом для него транском кресле, и пальцы его не знали покоя. Они потирали, чесали друг друга, переплетались и складывались вместе.

— Все, что они сказали о будущем вашего народа — правда, если, конечно, они верно интерпретируют свои открытия. Но думаю, что они правы.

А кроме того, мне нравится мысль, что мое имя будет занесено в учебники истории. Вам такое тоже понравится.

— Ваша история — не моя.

— Будет вашей.

— Это еще надо посмотреть.

— Ни один из нас не обнищает из-за такого поворота событий, Колоннин.

Вы по-прежнему останетесь ландграфом Арзудуна. По мере того, как порт

«Медной обезьяны» будет расширяться, чтобы обеспечивать торговлю остальной

Тран-ки-ки, Арзудун и вы будете богатеть.

— Через сколько ваших лет?

— Очень скоро, — настаивал Трелл.

— А как насчет других, новых портов?

— Могут появиться один-два, — признал Трелл. — Но Арзудун по-прежнему будет основным.

— Меня мало интересует то, что произойдет после того, как я умру, друг Трелл. Меня интересует только то, что произойдет завтра, ну, может, еще и послезавтра.

Трелл кинул взгляд через комнату, на стоящую в тени фигуру:

— Как насчет вас, Ракосса, ландграф Пойолавомаара? Чего хотите вы?

Ракосса вышел на свет.

— У нас достаточно богатств, чтобы нам хватило на все последующие дни. У нас есть положение и власть. А что до того, что будет с нашим именем после того, как мы умрем, нас это нисколько не заботит. Нас даже не волнует, что будет завтра, — только сегодня. Чего мы хотим? Мы хотим справедливости! Эти торговцы, которые осмеливаются бросать вызов нам и…

— Да знаю, знаю, — вздохнул Трелл, раздосадованный ребяческой одержимостью этих невежественных дикарей. — Колоннин рассказал мне о наложнице. Ваши желания так же ограничены, как ваше видение мира, Ракосса.

— Вы считаете нас ниже себя, пришелец. Однако наше видение мира, — он произнес эти слова таким тоном, что у Трелла странно начал зудеть затылок,

— может оказаться далеко не таким ограниченным, как вы, пришельцы, считаете.

— То есть?

— Мы пытаемся предусмотреть все, — тупо объяснил Ракосса. — Так нам удалось выжить при дворе, полном интриг, и среди хитрых врагов, окружавших нас со всех сторон. Они тоже думали, что мы глупы и безумны, что нас ослепляют легкомысленные желания. Но одержимость — это не слепота, и мы не настолько одержимы, чтобы не видеть возможных вариантов.

Правая рука Трелла осторожно потянулась к карману скафандра, открыла внутренний тепловой замок и проскользнула в комбинезон под скафандром.

— Сначала вы сказали, что вас интересует только сегодня. Теперь вы утверждаете, что смотрите в будущее. Если вы не безумны, Ракосса, то по крайней мере вы непоследовательны.

— Но мы привыкли защищать наши сегодняшние желания, пришелец.

Внезапно Трелла оценило. Все еще двигая рукой, он изумленно посмотрел на Ре-Виджара, который отошел и встал у дальней стены.

— Колоннин, что…

Первая стрела ударила комиссара-резидента чуть повыше сдвинутых назад противоледных очков. Она скользнула по черепу и поэтому не убила его сразу. Но следующие убили.

И Ре-Виджар и Ракосса вышли из-под огня. Да и огня фактически не было: предусмотрительности Трелла хватило всего на один выстрел, но его излучатель прострелил только крышу каюты.

Выполнив свою задачу, моряки, которые прятались в стропилах наверху, за дверями и окнами, вернулись к своим обычным делам. Все, за исключением нескольких человек, которыми командовал Ракосса.

Тела троих погибших людей — мироблюстителей тоже не имело смысла оставлять в живых — стали почти неузнаваемыми под массой вонзившихся стрел.

— Разве была необходимость в таком количестве? — осведомился

Ре-Виджар, беспокойно глядя на трупы.

— Не вы ли, ландграф Арзудуна, сказали нам, что не можете с уверенностью сказать, где находятся их жизненно важные органы. Мы не рискуем. Подождите!

Процессия остановилась, и ее отвратительная ноша запятнала чистое дерево палубы. Ракосса подошел и остановился возле обмякшего тела Трелла.

Протянув руку сквозь небольшой лес стрел, он приподнял голову с опустевшими глазами за волосы, всмотрелся в нее сверкающими черно-желтыми глазами.

— Ты по-прежнему считаешь себя умнее нас, Трелл-пришелец? — Он кровожадно ухмыльнулся Ре-Виджару. — Странно. Он не отвечает. Может, мы заставили его передумать.

Он отпустил череп, и тот свободно заболтался, как гнилое яблоко в ручье. Матросы унесли тела с их глаз.

— Вы уверены, что сможете пользоваться великим оружием пришельцев? — спросил он у Колоннина.

— Я пытался всяческими самыми тонкими уловками по пути сюда заставить

Трелла показать мне, но он был слишком хитер для этого. Однако я внимательно наблюдал, как женщина подготавливала эту машину. Я уверен, что она была готова защищать Трелла, так что оружие должно быть подготовлено к стрельбе. Я постарался запомнить необходимую для этого процедуру.

— Превосходно. Что произойдет теперь, когда мы убили вожака пришельцев?

— Он всего лишь вожак одного маленького города, который они содержат в нашем мире, — задумчиво объяснял Ре-Виджар, почесывая ухо, которое уже давно беспокоил упорный клещ. — Если бы убили вас или меня, то рыцари и аристократы возвели бы на трон нашего отпрыска или кого-нибудь из своей среды. Я подозреваю, что у небесных людей дела обстоят так же. Они выберут кого-нибудь, кто заменит Трелла, пока на его место не пришлют другого из-за неба.

— Кого бы они не прислали, он не будет знать ничего о том, что обнаружилось здесь. Те, кто знает меня, поверят мне, поверят моему рассказу о его матери и смерти его спутников, так как больше им нечему будет верить.

— И вы надежно сохраните свое место как единственный связной между неболюдьми и Тран-ки-ки.

— Это верно, друг Ракосса. — Ре-Виджар постарался скинуть с себя легкое предчувствие недоброго. Ему до определенной степени известны силы пришельцев. Но как насчет тех сил, которые ему неизвестны?

Трелл истек кровью и умер так же легко, как любой тран, пронзенный стрелами. Ни один пришелец не появился, чтобы спасти его или отомстить за него. Похоже, было, что этого и не будет. Он чувствовал себя теперь намного лучше.

— Я буду управлять всей торговлей. Вы, как и было обещано, получите плату за сделанную сегодня работу.

— И плот, не забудьте про плот.

— Да великий ледовый корабль тоже будет вашим. — Ре-Виджар легко уступил право владеть ледоходом. А почему бы и нет? Ведь есть еще скиммер неболюдей, которому не нужны полозья, чтобы передвигаться по льду или суше быстрее любого ледового корабля. Несомненно, есть и другие устройства, которые он мог бы купить или украсть у торговцев-чужаков. Он может свалить такие кражи на других. На пойос, например. Всем известно их безжалостное предательство. Зачем ему ледовый корабль, каким бы большим он ни был?

— Мы по-прежнему попытаемся убедить трех пришельцев сдаться, — сказал он Ракоссе. — У них есть маленькое легкое оружие.

— Разве у нас теперь нет трех своих собственных, вдобавок к большому на небесном плоту?

— Верно, друг Ракосса. Но мы неопытны в его применении. Лучше, если возможно, избегать неприятностей.

— Если они сдадутся, у нас будет шесть вместо трех. Они, разумеется, спросят о Трелле. Тогда они и должны будут умереть.

— Это очевидно, — хладнокровно согласился Ре-Виджар. — Хорошо, что мы во всем согласны.

Этан прислонился к стене. Он наблюдал, как шесть молокинских солдат играют в игру, известную в Галактике в тысяче различных форм. На древней

Земле есть не менее дюжины ее вариантов. Один из солдат как раз получил семь камешков своего противника, когда послышался отвратительно знакомый звук рвущейся бумаги.

По другую сторону ворот на вершине стены появился провал. Он был примерно три метра в длину и три с половиной в ширину, почти идеальный круг, если не считать нескольких острых обломков камней, высовывающихся из краев. В этом кругу все — камни, солдаты и оружие исчезло. Или, точнее говоря, стало либо частью расплавленных обломков, лежащих на нижней части провала, либо пепельным паром, летящим вниз по каньону. Над ним образовался туман: холодный воздух Тран-ки-ки соприкасался с перегретым камнем.

Этан не видел, кто именно нанес разрушительный удар из каньона, но он не сомневался в том, что ударили по приказу Трелла. Через пролом в стене было видно, что скиммер по-прежнему парит на своем месте перед ближайшим плотом Пойо. Септембер пристально вгляделся и положил ему руку на плечо.

— Приятель, за пультом управления — не человек.

Скиммер тронулся в их сторону, двигаясь неловко, подпрыгивая и дергаясь, и Этан убедился, что великан не ошибся. В скиммере сидело несколько транов, но людей в скафандрах видно не было.

— Я узнаю Ре-Виджара. Это он управляет пушкой.

Скиммер остановился за пределами досягаемости ручных излучателей.

Ландграф Арзудуна встал за оружием.

— Я не умею так красиво говорить, как пришельцы. Поэтому просто предлагаю вам сдаться. Иначе все жители Молокина будут уничтожены.

Этан крикнул через ледяное пространство:

— Где Джобиус Трелл?

— Трелл пошел дорогой, предназначенной для всех предателей, независимо от того пришельцы они или нет. Он вам теперь помочь не сможет.

Несколько транов заскользили вперед. Они несли три оперенных стрелами тела, которые грубо швырнули на лед на достаточно близком от Этана и остальных расстоянии, чтобы они могли разглядеть комиссара-резидента

Тран-кики и двух его мироблюстителей.

— Что это значит, друг Этан? — тревожно раздалось за спиной.

Он не уклонился от вопроса Мирмиба:

— Это значит, что в руках наших врагов теперь оружие более мощное, чем наше. Они убили людей, которые привезли это оружие. Я почти был убежден, что комиссар Трелл не пустит его в код против вас и вашего народа. Но в том, что это оружие выстрелит в руках Ракоссы и Ре-Виджара, я не сомневаюсь.

— Тем не менее мы не можем сдаться. — Мирмиб говорил озабоченно и одновременно непреклонно. — Мы не можем впустить их в город.

— Да, я понимаю, — Этан поразмыслил. — Может быть, сдаться нам троим?..

— Не спешите, приятель. Может, этого и требует Ре-Виджар, но главный у них Ракосса, которому мы трое — на один зуб.

— Тогда пусть сдастся Тиильям, чтобы спасти город. Она уже один раз пыталась это сделать.

— Думайте головой, юноша. Мы тогда не разрешили ей этого сделать по той же причине, по которой не разрешим и сейчас. К тому же Ракосса владеет оружием, которое может сравнять с землей этот город. Он пытается держать в руках группу обозленных, смущенных я покрытых кровью войск. Думаете, он позволит Ре-Виджару оставить здесь в живых хоть кого-нибудь, кто, возможно, расскажет следующему комиссару, что на самом деле произошло? На это не может быть никакой надежды. Мы обязаны бороться.

— Сам ты думай головой, Сква. — В досаде Этан заговорил более гневно, чем котел. — Как мы станем бороться с лучевой пушкой?

— Давайте инсценируем отступление. Отойдем, возможно, даже впустим их в город. Мы можем разделиться: кто-то направится вверх по главному каньону и скроется в туманах, а потом спустится вниз и попытается захватить пушку в надежде на то, что они ослабят бдительность. Несколько тысяч погибнет, но это лучше, чем все население.

— У меня есть идея получше, джентльмены.

Этан и Септембер повернулись и увидели, как пыхтящий Вильямс взбирается по последней лестнице на верх стены.

— Дьявол! Откуда ты, Миликен? — прорычал Септембер.

— Мы ведь решили, что нам лучше держать один излучатель в резерве, — ответил Миликен, не обращая внимания на тон великана. — Я тут обмозговывал одну идею с Ээр-Меезахом и несколькими местными мастерами, — продолжал учитель, — с того самого момента, как пойолавомаарский флот начал блокаду.

Стеснительность Вильямса выглядела самообладанием на фоне других, заметно паниковавших.

— Мне не слишком нравится моя идея, — сказал Септембер. — Так что выкладывай свою.

— Вы не забыли битву при Софолде? Вы не забыли, сэр Гуннар?

— Неплохая мысль, Миликен, но из этот раз ничего не получится, -

Септембер ткнул большим пальцем через плечо в сторону ожидающего флота из плотов. — В Софолде не было лучевой пушки, а Саганак передвигалась на плоту, а не на скиммере надо льдом.

— Неужели, я этого не понимаю? — ответил Вильямс с легкой тенью упрека. — Я вовсе не считаю, что мы должны снова воспроизвести битву при

Софолде.

— Тогда зачем вообще было о ней вспоминать? — спросил сбитый с толку

Этан.

Вильямс приступил к объяснениям.

— Мы ждали достаточно долго, — Ракосса встал на носу своего плота и обратился к Ре-Виджару, расположившемуся на скиммере. — Пусть они умрут, если хотят умереть, и пусть они умрут, даже если не хотят этого. Наши солдаты имеют право на поощрение. Мы обещали им Молокин, и они его получат. Если мы будем трусить и колебаться, как пришельцы…

— Колоннин Ре-Виджар слышит своего друга Ракоссу. Да, прошло достаточно времени. Пусть будет так, как вы хотите.

Повернувшись, ландграф Арзудуна поерзал в слишком тесном кресло и повторил последовательность действий, которую запомнил, когда наблюдал за человеческой самкой. Послышалось трещание и узкий луч горячей лазури выскочил из конца оружия. Он ударил в левую часть массивных деревянных ворот, там где они крепились к каменной башне. Зияющая дыра появилась в основании башни. Медленно, под аккомпанемент усталого стона, башня рухнула, унося с собой створку ворот.

Выжидательный, невеселый крик поднялся среди солдат, собравшихся на плотах, когда они увидели, как легко упали прежде неприступные ворота.

Рассыпаясь, падающая башня увлекла за собой пика-пиновые канаты, открыв путь внутрь каньона.

Ре-Виджару понадобилось несколько попыток, прежде чем ему удалось направить оружие на другую створку ворот с ее все еще стоящей опорной башней.

— Вы будете наблюдать, пока я разрушу всю стену? — крикнул он

Ракоссе.

— Нет. Ее камни доставят моим кораблям больше неприятностей, чем она сама. Мы потеряем время. Сделайте для нас подходящий проход, остальное мы устроим сами.

Приноравливаясь к оружию и обретая все больше уверенности, Ре-Виджар снова выстрелил. Осколки нерасплавленного камня разлетались во все стороны, когда упала вторая башня. Несколько следующих вспышек полностью расчистили лед. Потом он дал тщательные указания молодому сквайру, находившемуся за пультом управления скиммера.

Немного более плавно странный небесный плот пришельцев двинулся вперед. Распустив паруса, за ним последовал флот Пойолавомаара.

Ре-Виджар поднял ствол пушки, дал еще один выстрел по верху стены и выбил в ней еще одно внушительное круглое отверстие. После этого щиты и оружие, выстилавшие верх укрепления, начали исчезать.

— Они покидают стену! — возбужденно крикнул один из офицеров с плота

Ракоссы. — Этот день войдет в историю!

Ракосса никак на это не реагировал. Как он и сказал Треллу, история его не интересовала.

Скоро они будут внутри города. Он горячо молился, чтобы Тиильям не убила себя. Вдруг она сделает это от отчаяния или попросит кого-нибудь, чтобы тот убил ее. Нет, ему нужно, чтобы она была жива. А может, она захочет остаться жить, чтобы убить его, как она часто ему это обещала сделать. Маленькая дурочка, маленькая дурочка… Как же плохо она играет в эту игру.

Чем быстрее они будут двигаться, тем меньше у нее будет времени на размышления. Чем меньше времени у нее будет на размышления, тем больше вероятность, что он найдет ее живой. У него нет желания забавляться с ее трупом.

Его передний плот легко проплыл через брешь в стене. Другие плоты толпились неподалеку, солдаты посылали стрелы вслед отступающим молокинцам.

Последний из них укрылся за второй стеной, когда плоты Пойо подошли к ней. Флот замедлил движение, ожидая, когда Ре-Виджар превратит эту вторую преграду в пепел и каменный шлак.

Он не спешил. Мощные порывы ветра раскачивали его скиммер, несмотря на компенсирующие стабилизаторы, и Ре-Виджар не знал, как обрести устойчивость. Впрочем это не важно. Он выстрелил, но выше стены. Негромко рыча, ландграф Арзудуна уменьшил угол наклона ствола. Дротики арбалетов и крошечные вспышки ручных излучателе людей пытались достать скиммер, но падали до смешного далеко.

Вдруг сверху послышался глухой рокот. Предвестие шторма? Что ж, шторм не сможет помешать их входу в город. Он с любопытством взглянул на небо — и увидел несколько облаков: да, несомненно, это были предвестники приближающегося шторма. Рокот послышался еще раз, потом в третий. Какой-то очень странный гром: более низкий и не такой раскатистый, как обычно.

Когда же края неба начали сближаться он закричал запаниковавшему сквайру:

— Парус на обратный ход! Парус на обратный ход!

В страхе он забыл, что у судна пришельцев нет паруса.

Сгрудившиеся в кучу плоты развернуть было невозможно. По каньону продолжал разноситься рокот, то громче, то тише, все с меньшими интервалами. Ре-Виджар перепрыгнул через борт скиммера, ударившись об лед с такой силой, что треснул один шив. Ветер дул ему в спину, и он мчался к наружной стене так быстро, как только мог позволить попутный ветер вдоль каньона.

В многих сотнях метров над ними Малмевин Ээр-Меезах, колдун и советник ландграфа Уоннома и Софолда, следил за тем, как осуществляется план Миликена Вильямса. Последние мощные пороховые заряды заложили в отверстия, с таким трудом высверленные в вершинах скал. Потом он с помощниками отступили, а верхние части обоих склонов каньона рухнули вниз.

Глыбы базальта и гранита, весящие сотни тонн, величественно посыпались в залив. Они ударялись настолько сильно, что раскалывали лед, но все же не достигали дна полностью промерзшего фьорда.

Один гигантский, неправильной формы камень, черный айсберг весом не менее ста пятидесяти тонн, с громовым треском упал на лед. Он подпрыгнул, перевернулся и разметал в щепки кормовую часть пойолавомаарского плота.

Орущие от ужаса солдаты бросили свой корабль в бессмысленной панике, вместо того, чтобы попытаться вывести его в безопасное место.

Только нескольким плотам, находившимся в арьергарде удалось достаточно быстро дать задний ход и отступить дисциплинированно. Два плота захватчиков заклинились в проходе первой, разрушенной стены, закупорив единственный путь к отступлению.

Раздался совсем другой рев: это ополчение и матросы со «Сландескри» бросились из-за ворот второй стены, чтобы сразиться с совершенно деморализованными остатками войска Пойо, которых не убила ужасающая мощь падающих скал. Их единственным желанием было сбежать. Они перелезали через камни, бросая в поспешном бегстве разбитые плоты и раненых товарищей.

Молокинцы и софолдцы преследовали их с кровожадным наслаждением. Стрелы, дротики и копья быстро уступили место мечам, топорам и другим более весомым орудиям уничтожения.

Этан увидел знакомую фигуру на переднем крае бойни: Тиильям Хох творила убийства с энтузиазмом, превосходящим любого воина. Он знал, что и

Септембер, оступаясь и скользя на своих коньках, дерется там же рядом с сэром Гуннаром и остальными транами.

Он не разделял их страсти к убийству. Поблагодарив трана, который хотел взять его на буксир, он покатился туда, где под глыбой поблескивал металл. Судя по всему, огромный камень ударился об лед, подпрыгнул и в свою очередь ударил в бок скиммера. Не рассчитанные на такое столкновение плавательные компенсаторы корабля перегорели, и он упал на лед.

Провода торчали из многочисленных дыр в боках скиммера, я молекулярные конденсаторные модули рассыпались по льду, как дохлые жуки.

Несколько камней меньшего диаметра, превратили лучевую пушку в металлолом.

Чтобы взглянуть сверху, он вскарабкался на холодный бок камня. Стоя на вершине валуна, он смог заглянуть в каньон, который больше не был гладкой белой рекой, а весь был усеян отдельными темными тенями, покоящимися на плоскости, запыленной мелкими осколками. Его взгляд устремился выше. Небольшие камни продолжали отделяться и падать с вершин скал, которые теперь не были гладкими и симметричными, а имели глубокие выбоины в тысячу метров с каждой стороны. Взрывчатка была одним из старейших орудий человечества, а теперь оказалась полезной и транскому народу.

Вильямс добрался до вершины и встал напротив Ээр-Меезаха. Внизу муравьи убивали друг друга.

Неподалеку стоял один из молокинских химиков, помогавших ему.

— Ваше колдовство поразительно, волшебник Вильямс.

— Я не волшебник и не колдун. Я даже не изобрел порок. Наши заряды сработали не так мощно, как я надеялся. Если нам удастся найти более чистые нитраты, то я уверен, что мы добьемся лучшего качества, — говоря это, он производил вычисления.

Наблюдая за ним, молокинец испытывал одновременно благоговение и страх. Расстояние между учеными и разрушительными результатами их науки часто ужасает простого человека даже больше, чем сами изобретения.

Был уже конец дня и температура опускалась вместе с солнцем, когда молокинские бойцы устало засновали обратно к каньону. Кровь в огромных количествах замерзла между двумя стенами, придав заливу вид кварца, осыпанного кристаллами ванадинита.

— Да, немало времени и усилий надо будет затратить, чтобы расчистить наш каньон, прежде чем по нему смогут снова двигаться корабли.

Этан подумал, что ландграфиня леди К'ферр выглядит в боевых доспехах исключительно величественно.

— Мы восстановим поврежденную наружную стену, — сказал один из ее офицеров неподалеку, — сделаем ее выше и мощнее с помощью тех самых камней, которые раздавили врага.

— Истинно так. Нам помогут наши друзья из Софолда, — К'ферр с любовью взглянула на нагруженных оружием солдат «Сландескри», возвращающихся с добычей после бойни. — Мне только жаль, — продолжила она, опечалившись, — что я не могу поздравить вашего сэра Гуннара Рыжебородого, друг Этан. Из всех сражавшихся он был самым храбрым.

Этан вгляделся в каньон, по которому еще возвращались задержавшиеся.

— Может быть, он все еще там, убивает самого последнего пойос.

— Боюсь, что нет, приятель. — Септембер подкатил на коньках, чтобы присоединиться к ним. — Я был с ним там, на океане. Сам видел, как он упал. Он больше не поднялся.

Позади них послышался вой. Этан пожалел, что транские дамы не способны лишаться чувств от переживаний. Обморок смягчил бы Эльфе

Курдаг-Влата ту боль, какую ей доставили слова Септембера.

Септембер положил свой тяжелый, испачканный кровью топор, вытащил из-за пояса свой излучатель и кинул его Этану. Посмотрев на показания маленького датчика, Этан кивнул, возвращая оружие гиганту.

— Мой тоже сдох, Сква. Не знаю, как у Миликена, но думаю, что тот разрядил его, готовя отверстия для зарядов.

— Ну, будем надеяться, что они не понадобятся нам на пути в «Медную обезьяну», дружище. Мы захватим с собой тела Трелла и двух мироблюстителей. Все думаю, что мы скажем властям порта. Наверное, не надо ничего осложнять. Скажем о нападении враждебных аборигенов, кочующих бандитов.

Этан медленно кивнул, разглядывая три разреза на левой стороне шеи великана. Кто-то заштопал скафандр местными материалами. Поскольку сам

Септембер не сказал о своей ране, Этан не стал расспрашивать о ней.

— Они поверят в эту версию, потому что у них не будет другой, приятель. Их заинтересуют памятники культуры и новое понимание этого мира, о котором мы им доложим. Следующий комиссар, которого сюда пришлют, не будет думать о незаконной наживе — ему надо будет помогать организоваться целой цивилизации. Но мы постараемся обезопаситься и сначала все равно все расскажем падре.

— Как только церковь пошевелит здесь теологическим пальцем, бюрократы начнут следить за своими людьми более пристально, — согласился Этан. -

Бедняга Трелл. Он создал условия для собственного убийства.

— Извините, приятель. У меня к нему жалости нет. Я часто видел такое, и не только в цивилизованном мире. Трелл совершил весьма распространенную ошибку — забыл, что примитивные люди могут быть не менее предательски хитры, чем самые искушенные технологические умники.