Глава 6

Облака, покрывавшие небо, заслоняли полную луну. Если бы только ливень прекратился, несомненно, маори смогли бы рассмотреть три колонны пакеа, что начали медленно приближаться к па. Тогда план Маркера дорого бы обошелся им. Халл знал, что план этот опасен. Опасен и дерзок. Но сейчас он поддерживал его так же сильно, как и в тот момент, когда капитан еще только изложил его. Тот, кто не желает рисковать, неминуемо терпит поражение, будь это на войне или в коммерции.

Все его первоначальные опасения исчезли, пока солдаты молча взбирались по пологому склону в направлении хорошо укрепленной па. Как бы там ни было, ливень только усиливался, а небо потемнело еще больше. Странно было видеть, как закаленные в сражениях бойцы улыбаются, видя, что погода становится все хуже и хуже, но в эту ночь все знали, что дождь и темнота стали их союзниками.

Ливень был на редкость методичным, и вода лилась отвесно. Ветра не было. Дождевые капли, ударявшиеся о землю, помогали заглушить шум приближающегося наступления. Халл видел, как седые, покрытые шрамами ветераны старались на цыпочках продвигаться в грязи, доходившей им до лодыжек. К счастью, та самая скала, что делала невозможным вырыть подкоп, теперь помогала им — глубина грязи не превышала пары дюймов. Движение их не замедлялось.

И регулярные войска, и милиция одинаково старательно прижимали мушкеты и пистолеты к телу. Каждое ружье было старательно завернуто в любые попавшие под руки тряпки: грязные носки, рубашки, запасные шинели, даже ночное белье. Что угодно, лишь бы защитить порох от влаги. А вот у маори не будет времени на подготовку. Они среагируют чисто инстинктивно, и скоро их оружие насквозь промокнет.

Халл пытался, но никак не мог разглядеть высокий вал перед оградой. Ему пришлось полностью довериться тем, кто шел впереди него. В этот момент кто-то позади него зацепил кого-то концом штурмовой лестницы, очевидно, споткнувшись. Быстрый обмен ругательствами и проклятиями был скоро прекращен после вмешательства других солдат. А в па еще царила тишина, и никто не откликнулся на шум. Солдаты облегченно вздохнули и продолжали путь.

Казалось, вот уже несколько часов они месят грязь, медленно продвигаясь вперед. Халл начал беспокоиться, уж не сбилась ли с пути вся колонна. Это ведь тоже могло оказаться весьма опасным — совсем неподалеку утесы обрывались прямо в море. Он прислушивался, но не мог разобрать гулкий шум прибоя о камни.

Затем из темноты появился один из его лейтенантов и прошептал, что до ограды па уже можно достать штурмовой лестницей. Всего десять футов — а бревен, из которых состоит высокая стена, все не видать. Только и слышно шум дождя, да беспокойное чавканье грязи под ногами — только это и доказывает ему, что они не сбились с пути и не забрели в бесконечность.

Солдаты начали расходиться вправо и влево, сержанты шепотом отдавали приказы, офицеры нервно сновали взад и вперед между ними. К стене были прислонены лестницы. Их верхушки были обмотаны мундирами и полосками, оторванными от белья. Именно поэтому не было никакого шума, пока их устанавливали покрепче. Халл попробовал было взглянуть на карманные часы, но не смог разобрать цифр в темноте. Он убрал часы в карман и пристально посмотрел влево. Его группа составляла часть правой колонны. Маркер взял на себя командование центральной группой.

Было очень важно, чтобы все три колонны начали штурм стен в одно и тоже время. Халл мог только надеяться, что его люди не слишком торопились. Определенно, они начали штурм не последним, ибо на другой стороне ограды все было тихо, как в могиле. Где же защитники-маори? Солдаты вокруг него начали проявлять нетерпение и без всякого сопротивления полезли на лестницы, чуть не наступая на пятки солдатам регулярных войск, которые поднимались первыми. План Маркера сработал лучше, чем кто-либо смел надеяться.

Затем Халл услышал испуганное ругательство, произнесенное на маори, за этим последовал звук пистолетного выстрела. Должно быть, кто-то внутри па столкнулся с солдатами из колонны Маркера. Халл быстро взобрался по ближайшей лестнице, оттолкнув того, кто попался ему на пути. Сначала лихорадочно, а затем с быстро нарастающей частотой внутри па зазвучали другие крики и вопли, когда перепуганные маори проснулись и поняли, что их атакуют.

Халл соскочил на землю с другой стороны па, и колени его заныли от удара. Он сделал два шага вперед и чуть не упал, споткнувшись о тело часового-маори, что лежал на пропитанной водой земле с раскроенной головой. Вдруг из завесы дождя материализовалась тень, и он совсем было уж приготовил саблю, но опустил ее, узнав одного из разведчиков Маркера. Он часто и прерывисто дышал, а звуки завязавшегося ночного сражения начинали заполнять ночной воздух. Шум дождя перебивал резкий скрежет стали о нефрит и пистолетные и мушкетные выстрелы. Короткие вспышки света на мгновение пронзали темноту и снова исчезали.

Разведчик замедлил шаг и оглянулся на подошедшего к нему Халла.

— Как там дела, приятель? — торопливо спросил Халл. Человек хрипло ответил.

— По крайней мере, половина полка находится уже внутри крепости, сэр. Я еще ничего не знаю о колонне лейтенанта Скейла. Похоже, ваши люди почти все здесь. Меня послали проверить, как здесь что.. — Он отвернулся. — Прошу прощения, сэр. Но мне нужно возвращаться в часть.

Халл проследил, как тот двинулся дальше и торопливо повел своих людей вперед. Дождь немного поутих, и облака слегка разошлись, пропуская слабый намек на лунный свет. Он увидел, как дюжина маори бегом промчалась влево от них и попытался направить людей за собой, в ту же сторону. Кингиты были обнажены и легко вооружены и все еще не могли прийти в себя от неожиданной атаки.

Маркер достиг того эффекта внезапности, на который так надеялся, однако исход битвы был еще отнюдь не решен. Халл знал, что, если кингиты начинали бой, и бой серьезный, они сражались с мрачным упорством, пока не падали, пораженные насмерть. Он закричал, отдавая приказания, и понадеялся, что хоть что-нибудь будет слышно в общем шуме и суматохе. Офицеры пытались удержать контроль за ходом битвы, но сейчас, когда солдаты всех трех колонн смешались в темноте, сделать это оказалось почти невозможно.

Теперь маори полностью проснулись, собрались с силами и продолжали высыпать из своих хижин. Первый успех, достигнутый неожиданным нападением, был испорчен яростью, с которой противник начал отчаянную контратаку. Если дело дошло до рукопашной, кингиты были способны на гораздо большее, нежели просто постоять за себя, но теперь все прибывающие пакеа достали сухие мушкеты и пистолеты. Когда же маори попытались ответить тем же, они обнаружили, что пропитанные водой ружья и винтовки хороши только в качестве дубинок.

Что-то массивное и темное просвистело в темноте. Халл резко пригнулся влево, и громадная боевая палица из нефрита с шумом обрушилась в грязь подле его ног. Он наотмашь полоснул саблей. Кровь смешалась с дождем, когда широкая фигура, державшая палицу, осела на землю. Он двинулся вперед, с облегчением ощущая присутствие своих людей вокруг, орудуя саблей там, где приходилось пустить ее в ход, и сжимая пистолет, стараясь сохранить его сухим на случай, если это окажется необходимо.

Сражение продолжалось. Проклятия, боевые кличи, крики и вопли боли на английском языке и маорийском наречии смешались с шумом дождя.

Маори уже слишком многим пожертвовали. Они продолжали откатываться назад под натиском неутомимой, хоть и не на должном уровне организованной и дисциплинированной атаки пакеа. К тому времени, как аборигенам наконец удалось построить более или менее грамотную оборону, их уже очень мало осталось в строю.

Постепенно сражение переросло, а вернее, вылилось в беспорядочную бойню, которой Маркер и его солдаты так боялись. Дождь лил, как из ведра. В таких условиях было крайне трудно управлять кадровыми войсками, уж не говоря об ополченцах. Офицеры делали все от них зависящее, чтобы уберечь от гибели женщин и детей, что им удавалось лишь частично. По отношению к сподвижникам Александра Руи, которых тут было немало, колонисты-ополченцы были воистину безжалостны.

Под конец организованное сопротивление маори было сломлено и разбилось на разрозненные очаги. Воины, смяв свои боевые порядки, сбились в отдельные группы, которые продолжали драться сами по себе. Некоторые пытались обратиться в бегство, но их косили пули перед ими же прочно запертыми воротами.

Самая большая группа сопротивления была оттеснена в удаленную часть деревни. Воины заняли оборону полукругом. За их спинами слышался шум накатывавших на скалы волн. Кое-кому каким-то чудом удалось обсушить мушкеты, зарядить их, и теперь они отчаянно палили в сторону атакующих их солдат и ополченцев. Другие спешно сооружали грубую баррикаду из мешков с зерном и нескольких валявшихся поблизости бревен.

Нападавшие сбавили свой атакующий порыв. Они были удовлетворены тем, что загнали кингитов в угол, и довольствовались отстрелом тех из них, кто неосторожно высовывался из-за баррикады. Теперь уничтожение их было лишь вопросом времени.

По крайней мере именно так полагал Халл, пока на него не свалился, как снег на голову, пожилой и маленький колонист-ополченец. В нем было никак не больше пяти футов роста и выглядел он совсем по-домашнему, однако, шпагу сжимал в руке, словно заправский капрал.

— Капитан Халл? Это вы, сэр?

Халл повернулся и уставился в заросшее густыми бакенбардами и залитое кровью лицо (капли дождя размывали ее).

— Мы должны атаковать их, сэр! Мы не можем ждать здесь!

— Успокойся, дружок. Мы загнали их, словно баранов, в загон и теперь перестреляем по одному.

— Нет, сэр, вы не понимаете! — возразил коротышка. Он был настолько разгорячен, что смешно подпрыгивал на месте, постоянно показывая рукой в сторону кингитской баррикады. — Я сумел подглядеть, сэр! У них там есть лестница! В отличие от нас, они там не сидят сложа руки!

Халл нахмурился.

— Что ты сказал?

— Лестница, сэр! Льняная! Точно не рассмотрел, но, кажется, не менее пятидесяти футов. Я подошел к самому обрыву сбоку и заглянул вниз… Их поджидает в воде большая лодка. Маори карабкаются вниз по своей лестнице один за другим! Лодка очень крепкая. Морская. Каноэ или как там еще, я не знаю! Они…

Халл не стал слушать до конца и уже куда-то бежал, на ходу отдавая зычные приказы и нещадно расшвыривая в разные стороны попадавшихся у него на пути изумленных солдат. Он воспринял всерьез слова коротышки, которые с предельной ясностью описывали планы уцелевших кингитов.

Значит, даже сейчас они пытаются выудить для себя победу из неминуемого поражения. Хорошо же!

Было совершенно ясно, что если Александр Руи еще не спустился в лодку, то вот-вот собирается это сделать. Надо спешить! Ну и дикари! Оказывается, им под силу выкидывать фортели похлеще белых!..

Чертов арики не преминет воспользоваться лестницей и лодкой, чтобы уйти от возмездия по морю. Он и самые главные его головорезы высадятся на берег где-нибудь в другом месте, в какой-нибудь глухомани. Там Александр Руи получит возможность отсидеться и подкопить новых сил, чтобы потом снова ударить… В тот самый момент, когда никто этого не будет ждать. Все порядочные люди успокоятся, решив, что с Александром Руи покончено. Вот тут-то он и напомнит о себе, объявившись вновь во главе новой банды!

Этого нельзя допустить!

Халл собрал возле себя большую группу ополченцев и приказал им приготовить оружие. Когда он объяснил, что их ждет, никто и ничем не выразил своего недовольства. Практически все они, — кто в той или иной мере, а кто и непосредственно, — пострадали от ненавистного Александра Руи.

— Ведите нас на него, капитан! — крикнул кто-то из ополченцев.

— Да, сэр! Мы идем за вами!

Халл повернулся лицом к импровизированной баррикаде, которая своей массой прикрывала отход бандитов Руи. Его поразило то обстоятельство, что впервые в своей жизни он возглавляет группу людей, которые не боятся, а уважают его. Это наполнило его всего каким-то щекочущим восторгом и вообще застало врасплох.

— Вперед, ребята! — вдруг услышал он свой собственный пронзительный крик. — Долой кингитов! Смерть Руи!

Два десятка человек, бывших вокруг него, взревели и обрушились на баррикаду. Некоторые разрядили свои мушкеты, что тут же вызвало ответный огонь маори с противоположной стороны. Расстояние было не таким уж большим. Меньше, чем через минуту атакующие уже перевалили за искусственную преграду, обрушивая приклады мушкетов, шпаги и сабли на все, что движется.

Халл рубанул своим клинком по голове подвернувшегося под руку врага. Он увидел сначала выражение изумления на лице раненого, потом оно скорчилось в дикую гримасу боли. Дикарь схватился руками за глаза и повалился спиной на землю. Вдруг он увидел, что из непроницаемой дождевой пелены впереди появились сразу несколько маори, которые первым делом бросились к нему. «Около полдюжины», — мгновенно определил он. Возглавлял группу дикарей высокий воин, облаченный в прекрасный боевой наряд арики.

Дистанция между ними сокращалась. Наконец противники смогли заглянуть друг другу в глаза. Высокий воин тормознул, и, когда Халл увидел его лицо, ему показалось что у него сейчас выпрыгнет из груди сердце.

Слава Богу! Значит, Руи еще не успел добраться до каноэ внизу!

До него донесся шум и треск горящего дерева. Очевидно, запалили дома и амбары. Дождь не мог залить пожар, несмотря на всю свою мощь. Огонь упорно пробивался вверх, озлобленно шипя и треща.

Сражение было, можно считать, выиграно. Правда, главная дичь еще имела шанс скрыться.

Халл столкнулся с одним из телохранителей арики. Тот держал свою саблю в обеих руках и размахивал ею с такой силой, какую Халлу не приходилось видеть ни разу за последние лет двадцать. Вокруг царили хаос и неразбериха. На какое-то мгновение его поразила страшная мысль о том, что он далеко убежал от всех своих товарищей и оказался один перед всеми солдатами Руи.

Пока он разбирался с первым врагом, Руи, который еще минуту назад был всего в нескольких шагах от него, куда-то исчез. На секунду оглянувшись по сторонам, Халл заметил, как голова Руи исчезла за краем обрыва. Не успел капитан как следует выругаться, как увидел, что к обрыву бросился какой-то молодой офицер. Халл не узнал его. Он продолжал отбиваться от наседавших врагов и одновременно краем глаза следил за тем, как юноша изо всех сил рубит конец канатной лестницы своей саблей.

— Давай! Правильно, парень! Руби ее! — разгадав тут же замысел товарища по оружию, заорал Халл. Этим криком он подбадривал не только молодого офицера, но и самого себя.

Если лестницу удастся обрубить, Руи полетит вместе со своими молодчиками головой вниз на камни и скалы, выходящие на поверхность у самого берега.

Молодой офицер, который рубил лестницу, был так увлечен этим занятием, что не заметил, как к нему сзади подкрался кто-то из врагов.

Халл крикнул ему об опасности, хотя и понял в ту же секунду, что его предупредительный сигнал запоздал…

Вражеский воин был свыше шести футов роста и очень широк в плечах. Оттянув на мгновение руку, в которой он держал короткое копье, он в следующий миг с хрустом погрузил его в спину юного колониста-ополченца. Офицер вскрикнул от дикой боли, выгнулся дугой и тут же повалился на землю. Сабля, которой он пытался обрубить лестницу, выскользнула из его ослабевших рук.

Увидев это, Халл обезумел. Он издал страшный вопль и бросился бегом к убийце своего товарища, но тот проворно вытащил из обмякшего тела свое оружие и развернулся, чтобы лицом к лицу встретить новую угрозу.

Телохранители Руи перегруппировались. Уцелевшие маори в отчаянной попытке обеспечить побег своему вожаку присоединились к телохранителям.

Халл не обращал на них никакого внимания. Его неподвижный взгляд был замкнут исключительно на юноше, который, не шевелясь, лежал у самого края обрыва.

Воин, который поразил молодого офицера, испустил дикий крик, прыгнул навстречу Халлу и сделал длинный выпад своим окровавленным копьем, не выпуская его из рук. Халлу удалось увернуться от удара. В дождевой пелене блеснул клинок его сабли. Она чуть согнулась, уперевшись острием в грудную клетку врага. В следующее мгновение, — Халл надавил сильнее, — она резко выпрямилась, войдя в тело, словно в масло, и поразила сердце. Схватившись свободной рукой за грудь, кингит отступил на шаг назад. Затем он взмахнул копьем, словно хотел нанести еще один удар. Халл замер на месте, с ненавистью глядя на врага. Воин около пяти секунд балансировал на самом краю обрыва, а потом неожиданно исчез. Халл знал, что в таком шуме не расслышит всплеска воды или глухого стука о камни…

Халл упал на колени у края обрыва, смахнул капли пота и дождя с лица и глянул вниз. Лестница все еще не была перерублена. За нее цеплялось много сподвижников Руи, а сам предводитель преодолел уже больше половины спуска. Халл вскочил на ноги и стал неистово молотить своей саблей по канатам. Отличный итальянский клинок никак не был приспособлен для такой работы.

Молодой офицер, который умирал рядом, почти перерубил один из двух канатов лестницы. Халл в несколько ударов перебил его и с радостью увидел, как закачалась лестница. Снизу послышались вопли ужаса спускавшихся по ней бандитов. Теперь Халл хорошо рассмотрел большое каноэ, покачивающееся на волнах возле самого берега. Он также заметил и то, как заторопился Руи и его сообщники. Дождь был союзником Халла и его товарищей. Лестница от него стала скользкой и опасной.

Когда второй канат был наполовину перерублен, Халл выпрямился, занес саблю над головой, собрался с силами и изо всех сил ударил. Снизу вновь послышались отчаянные вопли, Однако, на этот раз они быстро слабели и почти сразу же прекратились совсем. Бросившись животом на землю, Халл подполз к самому краю обрыва и заглянул вниз. Множество маленьких фигурок, размахивая руками и ногами, летели вниз, потеряв опору. Перебитая у основания лестница вилась вслед за ними, словно змея. Прошло несколько мгновений. Затем раздался дробный, глухой стук. Бандиты разбились об острые скалы, которые выступали на поверхность у основания утеса.

«Прощай, вонючий ублюдок», — сказал про себя Халл. Он подставил лицо ветру и дождю и глубоко вздохнул. «Да примет тебя и всех твоих дружков преисподняя!» Не обращая внимания на бой, продолжающийся вокруг него, он взглянул направо от себя, уловив краем глаза какое-то еле заметное движение. Молодой офицер все еще был жив. Он безуспешно пытался дотянуться рукой до Халла, желая, видимо, привлечь его внимание. Халл наклонился над юношей и перевернул его на спину. У него было узкое, гладкое лицо. Невинные, почти детские глаза, не мигая смотрели на капитана. Короткий осмотр показал, что рана очень серьезна. Халл не был врачом, поэтому не мог сказать, какой из жизненно важных органов был задет. Крови было не очень много.

Положив свою саблю на землю, Халл обеими руками обхватил юношу в подмышках и подтянул к себе. Бедняга был заметно выше Халла, но едва ли тяжелее. Он лежал в луже грязи, размытой дождем. Торговец попытался вытащить его на более или менее твердое место.

— Спокойно, парень. Спокойно. Мы отнесем тебя к врачу. Все будет нормально, вот увидишь. Раненый не отвечал.

Вдруг кто-то крикнул, назвав Халла по имени. Похоже, это был Маркер, но капитан не был уверен. Только он стал поворачиваться на этот зов, как вдруг что-то сильно ударило его в спину. Халл содрогнулся всем телом. Боли он не почувствовал, но зато почувствовал, как вслед за этим ударом силы вдруг стали стремительно оставлять его. Они вытекали из него, словно вода из расколотого кувшина. Он все еще держал молодого офицера. Но теперь силы оставили его и Халл рухнул вместе со своей ношей на колени. Он стал часто-часто моргать, но туман перед глазами становился все плотнее…

Устал. Так устал!

Он слишком устал даже для того, чтобы попытаться понять, что же его ударило в спину. Вместо этого Халл продолжал смотреть на человека, которого хотел спасти. Теперь врач понадобится уже обоим. Ничего, все будет нормально. Тут он впервые за все время сражения ощутил, что его спину и шею заливает дождь. Ему стало зябко на промозглом ночном воздухе.

— Прости… — пробормотал он потерянно.

Меньше всего Халл рассчитывал на ответ. Но раненый молодой офицер чуть повернул голову в его сторону, сморгнул каплю дождя с ресниц и слабо проговорил:

— Н-ничего… все нормально. — Он попытался улыбнуться, но Халл не увидел этого, так как все лицо бедняги было покрыто толстым слоем грязи. — Известите моих, что…

Глаза его закрылись.

Халл хотел сказать, что ему очень жаль, что все так получилось. Что он, по-видимому, не сможет уже известить не только семью молодого офицера, но и свою собственную.

Даже в эту минуту он не вспомнил о своей дочери Розе. Впервые за долгое время он подумал о своей некогда любимой, давно покинувшей его супруге Флоре. Это было само по себе необычно. Были времена, когда он считал, что и дня не сможет прожить без мысли о ней.

Похоже, они не свидятся… Она направилась в один мир, а он, — у него насчет этого не оставалось никаких сомнений, — совсем в другой.

Разве что Бог учтет его заслуги в сегодняшнем сражении и предоставит хоть кратковременную отсрочку…

— Почему?! — прошептал он.

То же самое он шептал и двадцать лет назад, стоя у смертного одра своей жены. Через секунду он бессильно повалился на спину, прямо в грязь.

Халл лежал рядом с тем молодым человеком, которого хотел спасти. Глаза его были широко открыты, но он уже не смаргивал с ресниц капли дождя.

Юноша, которого проткнули копьем, не шевелился. Глаза его по-прежнему были закрыты. Но он шептал! Шептал, не зная о том, что его несостоявшийся спаситель уже не слышит его:

— Все хорошо… Со мной все будет в порядке. Только… Знаете, если мне все-таки не удастся выжить… Вы сообщите, пожалуйста, моей семье, а?

Он судорожно сглотнул. Даже это небольшое усилие далось ему с превеликим трудом и лишило остатков сил.

Наконец, солдаты полка Маркера сломили последние очаги сопротивления маори и стали сходиться недалеко от края обрыва на отдых. Кто-то дико вскрикнул:

— Капитан Халл! Сюда, сюда! Быстрее! Здесь капитан Халл!! !

Молодой офицер не слышал этого крика. Он открыл глаза и попытался сконцентрироваться на лице сержанта, склонившегося над ним.

— Как тебя зовут, сынок? — спрашивал этот человек с добрым лицом.

А в это время еще двое солдат тащили юношу из грязи.

— Коффин. Крис… Кристофер Коффин…

На войне обычное дело, когда умирающий человек произносит в качестве своих последних те слова, которые были в его жизни одними из первых.