Этан хотел приказать ей прекратить странную игру, но его рот оказался полон шерсти. Стало очевидным, что Эльфа пыталась укусить его. По крайней мере, такому ощущению способствовали ее четыре клыка. Если бы сейчас в комнату ворвался тот толстяк, Дармука, или папаша Эльфы, запирай дверь на засов, не запирай…

Этан удвоил свои усилия. Вытянув вперед обе руки, чтобы оттолкнуть

Эльфу, он наткнулся ладонями на что-то округлое и теплое. Женское или нет, но это было плечо. Эльфа стала крутиться все быстрее. Этан напряг руки и злобно оттолкнул ее.

Результат оказался удовлетворительным и поучительным.

Эльфа слетела с кровати, приземлилась неустойчиво на ноги и врезалась в стену, по которой потом медленно сползла на пол. В первый момент Этан с ужасом подумал, что ударил ее слишком сильно. Если бы он убил единственную наследницу ландграфа, все неопределенности в их ближайшем будущем исчезли бы.

К счастью, Эльфа была только потрясена, но осталась в сознании.

— М-м… А ты сильный!

Этан разрывался между желанием предложить ей руку и боязнью нового прикосновения к ее телу.

— С тобой все в порядке?

— Д-да… Кажется, добрый рыцарь.

Она медленно поднялась и потерла затылок и шею, после чего привела в порядок свою одежду. Прислонившись плечом к стене, Эльфа странно посмотрела на Этана.

— Я не ожидала такого… решительного отпора, — пробормотала она.

— Ярости, — ответил он, не находя ни одного подходящего слова для извинений. — Наше положение сейчас очень серьезное, я не могу сосредоточиться на чем-то другом. Боюсь, я не осознаю величину своих сил.

— Да, — Эльфа подмигнула. — Я пойду и подумаю об этом на досуге. До встречи, сэр Этан. Всего доброго.

Вытерев со лба ледяной пот, Этан обнаружил, что пальцы дрожат. Он сжал предателей, но от этого задрожала вся рука. Вторая тоже не проявляла спокойствия. Этан глубоко вздохнул и сел на обе руки. Это остановило дрожь, пальцы начали согреваться, но теперь ничем было стирать пот со лба.

Этан хотел думать, что вел себя правильно. Теперь его охватило беспокойство относительно чувств Эльфы, как она теперь станет к ним относиться? Случилась самая неприятная вещь из тех, что могли случиться.

Он все еще сидел и размышлял, когда в комнату вошел Септембер.

— Привет, приятель, — начал он, оглядываясь назад. — Я только что встретил в зале ее светлость. Кажется, вы одержали победу, а?

— Или нажил смертельного врага. Я не знаю. Это было больше похоже на открытую стычку. Эй, а как вы определили, что она вышла из моей комнаты?

— Вы сами подтвердили это.

— Знаете, это могла быть завуалированная попытка убийства.

— Насколько я понимаю, наказание за заигрывание с отпрыском дворянина…

— Проклятье, Сква, я ни с кем не заигрывал! — с достоинством заявил

Этан. — Она сама заигрывала со мной. Это…

— …смерть от медленной пытки с вариациями в местном вкусе. Гуннар показался мне несколько озадаченным, когда ты был занят с ней.

— О Боже. Он тоже знает?

— Не думаю. Просто кого-то послали за вами, и он наткнулся на запертую дверь. Вот все и решили, что вам понадобилось уединиться. Очень мило.

— Тьфу! Ладно, я выяснил и кое-что важное. Мы были правы насчет строения тела. Определенно, их скелетная система менее мощная, чем наша, или какой там есть для этого медицинский термин… Я толкнул ее так сильно, что она отлетела в другой конец комнаты. Испугался до черта.

— Правда? — оскалился Септембер. Золотая серьга блеснула в его ухе. -

Скажите мне, они целиком покрыты шерстью? Или есть места, где…

— Ради всего святого, Сква! — воскликнул с досадой Этан. — Между нами ничего не было.

— Тогда почему же вы сочли необходимым швырнуть ее через всю комнату?

— настаивал тот.

— Я не счел это необходимым, — терпеливо продолжал Этан. — Я вот зачем вам это рассказываю. Она оказалась гораздо легче, чем я ожидал.

— Это надо еще раз проверить.

— Вы перестанете или нет?

— Ладно, приятель, успокойтесь. Я просто шучу, — продолжил Септембер, посерьезнев. — Итак, несмотря на солидные размеры, вес их тела совсем небольшой. Значит, человек с приличными физическими данными, как у вас, вероятно, намного сильнее их?

— Необязательно, — возразил Этан. — То, что они легче, не означает, что они слабее. На их скелетах приличные мускулы. Я справился с ней только благодаря неожиданности.

— И все-таки, решил Септембер, — в любой борцовской схватке у нас огромное преимущество. Полезная штука.

— Что сказал вам Гуннар? — Этан сел на кровать и закинул руки за голову. — Кстати, все получили отдельные комнаты?

— Да. Кроме дю Кане. Колетта отказалась жить одна, поэтому ее кровать поставили в комнату к ее отцу. У подонка Уолтера апартаменты тоже не слишком отличаются — дверь запирается снаружи и на окнах решетки. Он никуда не денется. Ты выглядывал наружу? Я бы не решился спускаться без надежного каната и шипов.

— На таком ветру? — сказал Этан. Я бы не стал пытаться и с ними.

— Гм. Судя по словам Гуннара, большинство местных жителей миролюбивы.

Если не учитывать такие забавные штучки, как отталкивание чьих-то дочерей.

Прекрасный, добродушный народ.

— Что касается меня, то сейчас я больше всего хочу посидеть в тихом баре с приятной компанией, — мечтательно заявил Этан. Порыв ледяного воздуха обжег его щеку. — Да, все они приятные ребята. И что?

— Более того, — продолжал Септембер, изучая деревянный шкаф рядом с кроватью. — Здесь еще есть банды кочевых варваров. Обычно они не осмеливаются на большее, чем нападение на случайный паром. Иногда успешно, иногда нет.

— Должна же быть причина для такого укрепленного замка и значительного войска, — заметил Этан.

— Это помимо обороны от соседей. В общем, банды кочевников разрослись настолько, что получили как бы статус нации. Они мигрируют по легко предсказываемому маршруту и живут грабежами и разбойными набегами. Гуннар рассказал мне, что происходит, когда они появляются. Не очень приятно было слушать. Для получения оброка деньгами, одеждой, едой и прочим они занимают город или паром на неделю местного времени, забирают все, что им нравится, из лавок, не гнушаются развлечением в виде поджаривания попавшегося под горячую руку торговца, насилуют или увозят плохо спрятавшихся девушек. Иногда убивают для забавы пару детей… Короче говоря, простые жизнерадостные ребята, не испорченные предрассудками цивилизации! Если появляется хоть малейший намек на сопротивление, город сразу превращается в факел, а население, вплоть до самых маленьких детей, уничтожается. Не считая нескольких женщин, они даже не захватывают рабов, и угрызения совести из-за убийств их не мучают. Не удивительно, что большинство предпочитает заплатить дань.

— Очень похоже на людей, — проворчал Этан.

— А разве нет? Они передвигаются длинными колоннами перпендикулярно ветру. У ник есть дюжины саней, на которых кочевники проводят всю свою жизнь. Везут на них пищу и все необходимое. Их воины по очереди отправляются на разведку, но караваны никогда не останавливаются. Только в тех случаях, когда прибывают в определенное место.

— Как армии муравьев на Терре, — заметил Этан.

— Да, или как Турабиши Дельфиис из того нового мира, из Дракса-IV.

Гуннар сравнивает их с природными силами, действия которых они испытывают на себе. Вроде ветра и пожаров. Физически кочевники ничем не отличаются от жителей городов. Но в смысле культуры или даже умственного развития стоят на гораздо более низкой ступени.

— И как часто здесь переживают нашествия? — спросил Этан, глядя в окно и слыша, как завывает ветер. По краям прямоугольника окна появился ледяной налет.

— Примерно через каждые два года. Иногда через три.

Этан отвел взгляд от неба.

— Орда, о которой все вспоминают.

— Правильно, — Септембер кивнул. — Эта банда собирает с жителей

Софолда дань около сотни лет. И с большинства соседних провинций. Похоже, мы прибыли сюда в интересное время. Гуннару и его молодым рыцарям надоело платить варварам. Они котят бороться.

— Кажется, они собирались сделать это и раньше, — сказал Этан. — Есть у ник шансы получить разрешение?

— Ну, как ты понимаешь, такие намерения должны быть одобрены так называемым Советом. Гуннар и его друзья сами по себе только насмешат местных воротил. Но тут есть парень по имени Балавер, первый генерал в этом сборище. И он принял сторону Гуннара. Тот говорит, что Балавер считает шансы Уоннома в этой борьбе пятидесятипроцентными.

Этан присвистнул.

— Не очень хорошее преимущество, когда ставкой является весь твой народ.

— А может, и нет. Но этот старикан уже сам прожил долгое время, платя оброк. Он мудрый. Как ты понимаешь, возражения против сопротивления кочевникам исходят в основном от тех, кто при набегах почти ничего не теряет. Это — окружные мэры, фермеры, тот префект Дармука и другие. У

Балавера и Гуннара есть поддержка местных торговцев. Во время набегов население сильно страдает от пожаров и грабежей, поскольку варвары концентрируют свои силы там, где больше домов и товаров. Имеется в виду

Уонном.

— Да, я лучше чувствую себя при устойчивых ценах, — пробормотал Этан.

— Как выглядят шансы наших хозяев?

— Ну, — произнес верзила, присаживаясь на край кровати, — что типично для таких культур: большинство боеспособных мужчин на острове имеют кое-какую подготовку, но плохо организованы. Гуннар говорит, что они могут собрать около восьми тысяч вооруженных солдат. Из них только тысячи две прошли настоящую военную подготовку. Здесь стоит постоянный гарнизон, насчитывающий пятьсот солдат под командованием пятидесяти рыцарей, сотни эсквайров и еще сотни их помощников.

— Три тысячи солдат и пять тысяч ополчения, — произнес Этан.

Септембер кивнул.

— А у этой Орды?

— По меньшей мере, в четыре раза больше.

Этан ничего не ответил.

— По словам Гуннара, — продолжал Септембер, — этим племенем правит самый большой сукин сын в мире с милой кличкой Саганак-Смерть, гроза

Врагана. Враган был небольшим охотничьим поселком, который варвары стерли с лица земли лет десять назад. У Смерти есть интересное хобби — забивать местных жителей, до которых ему нет никакого дела, в лед. Они закрепляют в подвижную уключину пику на каменных санях с небольшими парусами, пускают по ветру, пока те не скроются из вида. А затем мчатся, чтобы высвободить свои пики. К моменту когда варвары настигают обреченного, его сани уже набирают достаточную скорость, чтобы увезти тело на значительное расстояние. Голова жертвы всегда приподнята, чтобы она или он могли видеть приближающееся острие пики. Разве это на забавно?

— Я предпочел бы, услышать этот анекдотик после обеда, — пробормотал

Этан. Он всегда считал свой желудок крепким, но в этом мире… — Ладно, вы убедили меня, что этот парень нехороший. Однако чего Гуннар хочет от нас?

А ведь он наверняка чего-то кочет, иначе не стал бы тратить время, рассказывая это. И не стал бы описывать проделки сукина сына Саганака так подробно. Тут какая-то хитрость. И еще он говорил, что хотел сообщить нам до обеда что-то важное.

— Соображает, — одобрительно заметил Септембер. — Дело вот в чем. Как вы понимаете, Гуннар со своим генералом очень осторожны. Они попытаются убедить Совет в том, что платить дань бессмысленно и нужно воевать. У них это вполне получится, если они проявят столько эмоций, что никто не решится возражать им.

— Что это означает? — спросил Этан, закутывая ноги одеялом.

— Когда они выставят свое предложение, оценка будет более благоприятной, если мы вскочим и поклянемся драться рядом с ними до последней капли крови.

— Гм. Не имеете ли вы в виду то, что они хотят, чтобы мы поддержали их идею сопротивления?

— Нет, — прямо заявил Септембер. — Мы должны согласиться взять мечи, копья и встать в ряды софолдской братии.

Этан быстро сел. Мысли о сне сняло.

— Они хотят, чтобы мы воевали? Но почему? Мы — не граждане Софолда и не воины… По крайней мере, я не воин.

— Это можно исправить, — спокойно отозвался Септембер. — В то время как местные жители восприняли наше появление совершенно без эмоций, Гуннар убеждает меня, будто мы произвели сенсацию. Однако их поведение любого может навести на мысль, что иноземцы падают на ник с неба чуть ли не каждый день. Гуннар хотел бы дать знать оппозиции, что мы являемся неким знамением. Знаком того, что битва будет удачной и все такое прочее… Но если мы будем скрываться в замке во время настоящей войны, боевой дух сразу упадет. Поэтому от нас ожидают, что мы смело вступим в бой и начнем пускать кровь врагу справа и слева своим таинственным оружием. Вы поняли меня, дружище?

— Воевать? — задумчиво пробормотал Этан. — Я могу держать в руках теннисную ракетку, неплохо играю в гольф, но стоять и обмениваться ударами топора с одним из этих мускулистых молодцов…

— В обмен на не столько физическую, сколько моральную поддержку, — ровным голосом продолжал Септембер, — Гуннар обещал нам любую помощь. Он позаботится, чтобы мы добрались до Арзудуна.

Этан всплеснул руками.

— Отлично! Он полагает, что кто-то из нас останется в живых и воспользуется его помощью! Думаю, он имеет в виду похоронный кортеж. Нас с почестями и болью в сердце положат у ног ландграфа. Я знаю одно. Улыбки на моем трупе они не увидят. А если мы не согласимся?

Он ожидал, что Септембер ответит что-то типа «отказаться мы не можем» или «они станут выкручивать нам руки, пока мы не согласимся», но его реплика оказалась ошеломительной.

— Ничего, — он медленно покачал головой. — Они все равно будут сражаться, но без нашей помощи. Если хотим, то можем отправляться к

«Медной обезьяне» хоть завтра, полагаясь только на самих себя.

— О, — Этан вспомнил лицо Гуннара. — Когда вы собираетесь поговорить с остальными?

— Я уже поговорил. Колетта дю Кане считает, что ввязываться в местные дела опасно. Но потом она сказала, что у нас нет выхода. Я начинаю думать, что у девочки ум настолько же гибок, насколько неуклюже ее тело… А старика вы знаете. Странный тип. Сначала говорит, что должен заботиться о себе, чтобы вернуться к своим проклятым цветам, а через минуту стремится в бой с «трусливыми захватчиками, за Софолд!» Он пойдет… Уолтер сказал нет, удивительно.

Этан сам удивился.

— Вы спрашивали его?

— Конечно. Он сначала сказал «нет», но потом передумал. Просил никому не говорить. — Верзила ухмыльнулся.

— А Вильямс? — Этан попытался представить себе учителя в шлеме и доспехах, с боевым топором в руке. Картина сильно его позабавила.

— Он болтает с тем колдуном… Как его? Ээр-Меезахом. Вильямс оторвался от беседы с ним ровно настолько, чтобы успеть кивнуть мне, и опять завелся насчет чего-то, что мне совершенно недоступно. Не знаю, понял он, о чем я его спросил. Один из нас, похоже, по-настоящему подружился с местными.

— Это не удивительно, — задумчиво произнес Этан. — Подумайте о том, что может узнать этот Ээр-Меезах от Содружества рядовых граждан…

Оставьте учителя в покое. Нам еще может пригодиться помощь одного или двух особенно радушных местных жителей. Ученый человек сам по себе беспомощен, но двое уже составляют союз и способны не обращать внимания на голод, холод и угрозу неминуемой смерти, обсуждая какой-нибудь интересующий обоих предмет.

— Правда? — усмехнулся Септембер, изогнув аркой брови. — Вы тоже относитесь к этой категории, приятель?

— Кто? Я? — возмутился Этан. — Сейчас мой научный интерес заключается только в уничтожении самого большого бифштекса в этом квадранте. С острым соусом и бутылочкой вина 96 или 97 года. Кстати, — продолжал он, — что мы будем есть на обед?

— По-настоящему важный вопрос, — согласился Септембер, кивнув. — Я сказал Гуннару, что мы будем есть привезенную с собой пищу. Он был шокирован, не хотел ничего об этом слушать, утверждал, что незнакомые запахи нашей еды вызовут у важных членов Совета недомогание. Я заметил, что если один из нас изрыгнет весь обед на вышеуказанных членов Совета, хорошего будет тоже мало. Гуннар на это не купился, сказал, что если мы откажемся разделить с сановниками трапезу, это будет плохо истолковано. По крайней мере, я так понял его доводы. В общем, мы целиком зависим от того, что придет в голову шеф-повару. Разузнать меню я не смог. Вы говорили, мы вроде бы не должны отравиться из пищей?

— Надеюсь, нет, — задумчиво ответил Этан. — Мои воспоминания не вызывают во мне дурных предчувствий. Из этого не следует, что на банкете не окажется непригодных продуктов. Я бы посоветовал съесть пару самых простых блюд и не строить из себя межзвездного гурмана. Возможно, большинство пищи окажется вкусной и мягкой. Вам не удалось ничего выяснить, о правилах местного этикета?

Септембер улыбнулся:

— Ешьте руками. Дальше импровизация. Оружие обязательно.

— Я спрашивал у Гуннара о принятых здесь манерах, — заметил Этан. Он нервно пытался приладить золоченый кушак, по диагонали пересекавшей его меховую куртку. Королевский портной натерпелся страху, подгоняя местную одежду под фигуры гостей.

Поскольку, за исключением Септембера, все иноземцы были ростом со взрослого трана, но не были такими широкими, они утопали в любой одежде.

Ушивая и перекраивая детские наряды, портной со скоростью, близкой к скорости света, одел всех иноземцев.

— Не беспокойтесь, — прошептал Септембер Этану. — Просто смотрите на соседей и действуйте точно так же. Мне сказали, что борьба за лучший кусок вполне прилична. Также никого не взволнует, если он обрызгает соседа соком или ландграфа соусом.

Дю Кане неуверенно ощупал свое модифицированное одеяние, но Колетта, казалось, держала его под контролем. Что касается ее собственного

«платья», оно по крайней мере скрывало почти полностью пышные формы… хотя они не бросались в глаза среди широченных транов. Относительно удобства своего наряда Колетта заметила только, что «платье» колется.

Впереди послышался гул голосов транов, прерываемый вспышками смеха, криками, выражавшими злобу, ярость, удовольствие. Иногда все это перекрывала громкая отрыжка.

В зале еще звучала музыка, исполняемая на струнных инструментах, на ударных и на чем-то еще, отдаленно напоминающем гобой. Запахи жареного мяса и вареных овощей забивали все остальные. Восхищение и замешательство от присутствия необычных гостей не мешало ожиданию обеда.

Гуннар встретил их перед входом в главный зал. Этан еще ни разу не видел, чтобы рыцарь так нервничал.

— Вот и вы! Ради великого дикого Рифса, почему вы так задержались? Я уже начал думать, что вы, вероятно, решили… идти своим путем.

— Ничего подобного, старина Гуннар или как тебя там называть, — сказал Септембер, хлопнув рыцаря по плечам. Того это не смущало, как с легким удивлением заметил Этан.

Гуннар смотрел мимо верзилы.

— А где тот маленький тихоня?

— О, Уолтер тоже здесь, — ответил Септембер, указав пальцем назад.

Даже в роскошных шелках и мехах похититель напоминал крысу.

— Думаю, Гуннар не его имеет в виду, — добавил Этан, оглядывая маленькую профессию. — Где Вильямс?

Септембер тоже оглянулся.

— Да, а где…

— Все в порядке, джентльмены, я здесь, — знакомый голос донесся из дальнего конца зала. Учитель появился вместе с магом Ээр-Меезахом. Он смущенно улыбнулся и присоединился к остальным.

— Простите за опоздание, друзья. Надеюсь, я никого не подвел?

— Нет, нет, — сказал Септембер. — Подумайте, разве вы должны извиняться за всех?

— Простите, — автоматически отозвался Вильямс. — Малмевин сообщил мне кое-какую информацию огромной важности.

Маг едва заметно кивнул.

— Да, конечно, — проворчал Септембер.

— Пора, — вмешался Гуннар, не дав учителю продолжить. — Следуйте за мной и не волнуйтесь. Не думаю, что все сразу уставятся на вас. Это выгодно. Но заинтересованные глаза заметят, с кем вы вошли.

Малмевин, по-видимому, действовал по своим правилам, поскольку уже покинул их. Когда они двинулись вперед, Этан приблизился к Вильямсу.

— Какие новости?

— Ты что-нибудь знаешь о короле Плутоникусе? — прошептал учитель.

— Король Плутоникус? — Этан нахмурил брови и посмотрел на остальных.

— Это тот ужасный вулкан, который они показывали во время первого просмотра, да? Действующий, около одиннадцати километров высотой? Я не знал, что у вас есть описание местности.

— У меня нет никакого описания, — ответил Вильяме. — Это была радиопередача для путешественников… чтобы продать билеты на корабль, я полагаю. Самое лучшее топографическое описание планеты.

— Должно быть, я спал, — заметил Этан. — Помню планету только по записям.

— Помните расположение вулкана?

— Нет. Подождите… Да. Около четырехсот километров на восток от

«Медной обезьяны».

— Правильно. Из поселения туда можно добраться.

— Может, я глуповат, но пока не вижу в этом ничего важного.

— Ветер здесь дует почти всегда с запада, — произнес Вильямс, с усилием подавляя в себе возбуждение. — Малмевин говорит, что в особенно ветреные дни появляются облака дыма и пепла. Пепел посыпает землю, отчего вырастающие на ней посевы становятся горькими. Дым и пепел появляются только с юго-запада. Ни один житель Софолда еще не бывал там, но скоро оттуда прибудет торговый корабль. Это огромная пылающая гора. Местные называют ее «Место, где горит земля».

— Черт побери! Я понял, к чему вы клоните. Добраться до вулкана!

Оттуда рукой подать по «Медной обезьяны», — и мы опять в тепле!

— Могут быть различные варианты, — предупредил Вильямс. — Хотя маг настойчиво утверждает, что дым и пепел приносит все время с одной стороны.

Большую часть времени ветер дует на восток, а дым и сажа отсюда улетают на юг. Этан потер руки.

— По крайней мере, мы теперь имеем направление для своего парома… если мы раздобудем паром.

Вдруг он обнаружил себя рядом со стулом. Септембер что-то отчаянно шептал ему на ухо.

— Ради Бога, приятель, садитесь! — он вцепился в куртку Этана. -

Садитесь! Хотите, чтобы все уставились на вас?

Этан сел и вдруг увидел, что попал в самый центр сцены, характерной для полотен Иеронима Босха.

Они сидели снаружи огромного стола в форме буквы "U". Траны всех размеров и форм расположились по обе стороны крыльев этого стола.

Ландграф, его дочь и Ээр-Меезах сидели в центре буквы "Н", снаружи, — лицом к трем пустым стульям.

— Для предков ландграфа, — пояснил Септембер.

Гуннар оказался напротив людей — немного наискосок от них. Этан обратил внимание, что их компания была посажена близко от ландграфа.

Вероятно, это было почетное место.

Богатство шелков и мехов было потрясающим. Этан не разбирал ни фасонов, ни покроя, а разглядывал только почетные знаки, сверкающие, как дорогие украшения. Наряды софолдской знати были всех цветов. Преобладали золотой, темно-синий и ярко-красный.

Стол переполняли огромные металлические и деревянные блюда с дымящимся мясом, корзины хлеба, овощей, котлы острого супа. Свет струился от огромных толстых свечей, установленных на стойках вокруг стола. Этан заметил борьбу, ведущуюся за блюда, и подумал, что никто бы не поставил свечи на стол из страха перед большим пожаром.

Еще свет шел от металлических чаш с горящим маслом, установленных в стенных нишах. Полыхающее в камине пламя привело бы в ужас любого хозяина отеля.

Тарелка, стоящая перед Этаном, была сделана из похожего на медь материала. Еще его снабдили салфеткой размером с двухместную палатку и ножом, более напоминающим кавалерийскую саблю.

Несмотря на колебания, вызванные незнакомой пищей, рот Этана начал увлажняться слюной. Благодаря меховой одежде и огню ему стало совсем тепло.

Рядом с ним Септембер уже вгрызался в кусок мяса на кости с деликатностью и манерами голодной гиены. Он ткнул Этана в ребра, на этот раз вежливо.

— Давайте, дружище. Эти ребята понимают толк в еде.

— Извините, но я не разделяю вашего энтузиазма. Нежная натура и трезвый расчет удерживают меня.

Он повернул голову в другую сторону.

Вильямс с отсутствующим взглядом уставился на что-то, напоминавшее гибрид моркови и стручка космического протеина. Рядом Уолтер, похоже, получал не большее удовольствие от еды.

Напротив него Геллеспонт дю Кане усиленно пытался с помощью двух ножей срезать мясо с маленькой косточки для себя и для Колетты. Кусочки не отлетали ему на одежду, но и на тарелку тоще не попадали.

Этан огляделся и потянулся за чем-то вроде бифштекса или куска печени. Так или иначе, но это выглядело очень аппетитно и заманчиво пахло.

Вдруг мелькнул чей-то нож и едва не отхватил Этану пальцы. Нож держал толстый тран, сидевший неподалеку от него. Местный житель добродушно улыбнулся Этану и отрезал себе изрядную порцию мяса.

Этан стиснул зубы, полузакрыл глаза и отхватил себе кусок еще больше.

Удивительно, у него на тарелке оказалось только мясо без чьей-либо руки.

Две приличного размера кружки стояли на столе перед ним. Мясо напоминало жареную свинину, хотя было приправлено чересчур сильно и не отличалось мягкостью.

Этан глотнул из большей кружки и обнаружил в ней напиток, похожий на горячий шоколад с небольшим количеством перца.

Он почти задохнулся, когда Септембер, издав радостный возглас, толкнул его локтем и указал на свою маленькую кружку. Его глаза сверкали.

— Слушайте, приятель, за это стоит повоевать. Залейте немного этой жидкости себе в глотку. Классное варево!

Верзила повернулся и что-то сказал Гуннару.

Этан посмотрел на свою маленькую кружку со смесью желания и страха, медленно пережевывая какой-то незнакомый овощ. Наконец он поднял ее и заглянул вовнутрь. Содержимое было темным и пугающе отливало серебром.

— Называется «ридли», — сообщил Септембер и пропел, прижимая металлический край кружки к губам:

— Ридли-дидли-ди…

Напиток полился по горлу Этана прямо в желудок. Там он, вероятно, встретился с каким-то воспламенителем, потому что разорвался, словно перегретая колба, и рассыпался крошечными огненными шариками. Один из ник устремился вверх, обжигая слизистую и угаснув где-то между глаз. Этан громко вздохнул.

— Рид… Ужас… Ридли, жуть…

Септембер не отозвался. Он был занят, увлечен собой. Да и Этан вскоре почувствовал, видимо, то же самое.

Немного позже он ощутил в воздухе терпкую сладость. Это не были продукты переработки обеда. Этан заметил, что аромат струится от нескольких вольно одетых дам, сидевших поблизости. Значит, траны пользовались парфюмерией. Интересно, по земным стандартам это была довольно грубая продукция. По стандартам транов, возможно, тоже. Вот где кроется еще одна возможность налаживания торговли, еще один замысел, связанный с вечным пристрастием слабого пола к облагораживанию естества.

В сотый — а может и в тысячный — раз Этан пожалел о своих, оставленных на «Антаресе» товарах. Он глотнул еще «ридли» и стал рассматривать сидящих за столом.

Его взгляд случайно наткнулся на Дармуку Брауновка. Префект был поглощен обедом, наслаждался, но не суетился и не обливался соусом. Он улыбался и кивал в ответ на выходки и замечания сидящих рядом.

Хладнокровный, умный, опасный покупатель, решил Этан.

Его взгляд проследовал дальше вдоль стола и встретился с парой сверкающих желтых глаз. Они принадлежали прекрасной, могучей валькирии по имени Эльфа.

Какая честь! Этан уже почти выбросил из головы неудачную, — точнее, неловкую встречу с дочерью ландграфа. Он торопливо отвел глаза и полностью сосредоточился на втором куске мяса «вола», как назвал его Гуннар.

Этан взялся уже за третий кусок и вторую кружку «ридли», когда сэр

Гуннар резко встал и оперся о его стул. Этан толкнул Септембера, который нагрузился «ридли» уже достаточно для того, чтобы побороть слона, и прошептал через стол дю Кане:

— Пора. Теперь ничего не предпринимайте и ничего не говорите, несмотря ни на какие провокации. Брауновк и его компания будут искать малейший предлог для скандала.

Гуннар расправил крылья. Вдруг крики и болтовня превратились в тихий гул, похожий на шорох гравия. Когда тишина воцарилась настолько, что можно было расслышать отдельный голос, рыцарь начал:

— Итак, вы сидите здесь. Гордость Софолда, цвет его разума, вершители его судьбы, защитники его достоинства. Ха! — он сплюнул. — Навозные кучи!

Воловье дерьмо! Кузнечики! Чистильщики уборных!

Вокруг него послышались злобное бормотание и несколько криков:

«Заставьте его замолчать!»

— О, вы протестуете, да? — продолжал Гуннар. — Дока мы сидим и отращиваем свои задницы, в этот самый момент Орда идет по своему грязному и кровавому следу к нашим домам. Да, Орда идет. Нравится это или нет, но

Орда идет. Прямой дорогой, как тропа громоеда, идет Орда… Что случится, когда она появится здесь? Тогда вы тоже будете сидеть и ржать, а? Когда ваши кошельки опустошат, а дочерей изнасилуют? И что потом?

Сидевший напротив него старый тран поднялся.

— Мы заплатим дань, как всегда, сэр Гуннар, перетерпим это несчастье, как всегда, и выживем, тоже как всегда!

Гуннар повернулся к старику.

— Выживет тот, кто живет за счет чужих страданий. А что если на этот раз наши предложения не удовлетворят Смерть? Что если ради шутки в больную голову Саганака втемяшится мысль стереть Уонном с поверхности острова?

Ради простого удовольствия, дружище. Сожжет поля и города Софолда, например? Что будет с твоим «выживанием», старина?

— Ой! — вмешался в разговор знакомый пронзительный голос с противоположного конца стола. — Не ругай бедного Нейлхагена.

Дармука Брауновк сделал паузу, отхлебнув немного «ридли». Наступила такая тишина, что Этан услышал, как префект поставил свою кружку.

Некоторые вещи на разных планетах одинаковы. Здесь и сейчас сталкивались два мировоззрения. Их подпитывали соперничество старых и молодых, вражда богатых и бедных, зависть к успеху, удачам, силе — скрыто бурлящая, извечная борьба. Каждый в зале хорошо понимал это. Все ждали, что произойдет.