Глава 11

Строительство «Сландескри» велось так быстро, как едва ли кто-нибудь надеялся. Правда, это не мешало ландграфу Торску Курдаг-Влата стонать по поводу бесконечного списка расходов. Его стенания отлично вторили непрестанному ветру.

Септембер обжег себе руку, когда в импровизированном горне появились первые искры. После многих часов неустанной работы и проклятий непокорный механизм наконец заработал совершенно. Устрашенный, несомненно, стихийной силой, более великой, чем он сам.

Великан потел в литейной; Вильямс и Ээр-Меезах бегали от гор к гавани и от гавани к заводу с чертежами и дюжинами исправлений, дю Кане наблюдал за строительством. Этану досталось неблагодарное дело обеспечивать сооружение деталями.

Он даже не мог поначалу поверить в то, что постройка такого примитивного, грубого плота потребует столько уточнений и породит столько вопросов, которые придется разрешать на месте. Наверное, не более сложно было бы построить межзвездный грузовой корабль. В соответствии с планом была подобрана коричнево-зеленая парусина. Метры тросов из пика-пины были отмерены и обрезаны. Новые ящики с болтами и фитингами, только что выкованными, должны были быть перенесены в ледовую пристань.

Наконец-то «Сландескри» начинал обретать очертания.

Еще кое-что начало обретать очертания, и Этану нравилось это не меньше, чем строительство судна. Эльфа явно пыталась стать для него чем-то большим, чем просто знакомой.

Однажды, невзирая на то, что он мог обидеть ландграфа и тем причинить вред их делу, он наорал на нее. К его удивлению, она восприняла это спокойно — будто этого и ожидала. После чего она уже не надоедала ему. Он был озадачен, но решил не подгонять естественный ход событий. Лучше оставить все как есть.

Несмотря на проволочки и неизбежную неразбериху из-за трудностей с перевязками, несмотря на временные неудачи в работе электрического горна, несмотря на бесконечные часы тщетных объяснений Вильямса, как нужно устанавливать оснащение, наступил-таки день и час, когда «Сландескри» был завершен и готов к отплытию — хотя Этан много раз уже разуверялся в этом.

Судно стояло в ландграфской пристани и рядом с ним парусные плоты казались водяными клопами. Почти в двести метров длиной, с тремя возвышающимися мачтами, бушпритом, дюжинами туго свернутых парусов, оно производило впечатление огромной мощи. Только два больших крыла портили лихие его линия.

В утро их отплытия не случилось ничего необычного. Нормальный транский день — солнечный, ветреный, мороз, пробирающий до костей.

Заканчивались последние приготовления. Порядочная толпа оторвалась от нудной работы, чтобы проводить их или присутствовать при занимательном крушении. Траны выстроились вдоль берега и стояли на льду. Дети не обращали внимания на окрики матерей и вовсю носились вокруг металлических полозьев.

Сэр Гуннар взошел на борт начальником личного состава корабля. Но и генерал Балавер отправлялся в путешествие. В детстве ему довелось увидеть и испытать на себе дождь из пепла и раскаленных камней, принесенный из

Места-Где-Пылает-Кровь-Земли. Тогда этот дождь закрыл небо Уоннома на четыре дня. Несомненно, то было священное место — а с возрастом генерал все больше верил в это. И теперь собирался увидеть эту легендарную гору.

Старого Ээр-Меезаха, конечно, не смогло бы удержать и стадо изголодавшихся крокимов.

Обязанности команды судна не были похожи на те, что существовали на борту межпространственного лайнера. Вильямс помнил только, что у древних земных клиперов были капитаны. Кто еще должен быть на судне, Вильямс не знал. Так что оруженосцы Гуннара, Сваксус и Буджир, стали его помощниками.

А Та-ходинг взял с собой большую часть команды со своего плота.

Еще одна сторона Гуннара проявилась в выборе его оруженосцев. Ни одного из них Этан бы для себя не взял: Сваксус был всегда суровым и подозрительным, а Буджир лаконичным до явного идиотизма. Однако, оба свое дело знали.

Команда и пассажиры собрались на палубе над оглушительные крики и одобрительные, а иногда и добродушно-непристойные взгляды. Некоторые пришли из таких отдаленных мест, как Рицфасен на западном окончании острова Софолд.

Ландграф стоял на пристани, окруженный знатью и рыцарями. Когда все поднялись на судно, он поднял свой жезл. В толпе воцарилось почтительное молчание.

— Вы пришли из чужих краев и уходите в чужие края, — торжественно провозгласил он. — За короткое время между двумя событиями вы совершили то, что навсегда останется в памяти людей Софолда. Мы убедились в том, что

Вселенная не имеет границ, что она громаднее, чем мы себе это представляли, что в ней сто тысяч миров, населенных существами, которые так же отличаются от нас, как мы отличаемся от вас. Будут ли эти миры и существа продолжаться в бесконечности, а вы — путешествовать среди них, вы всегда найдете приют и очаг для себя и детей ваших детей здесь, в Уонноме.

Отправляйтесь же теперь, отправляйтесь с ветром!

— С ветром, — мрачно отозвалась эхом толпа. Потом кто-то издал резкий звук, и они разразились дикими воплями и криками.

— Пророческая мысль, — сказал Геллеспонт дю Кане.

— Да? Может, они кричат для нас, а, может, потому что речь их экзальтированного правителя была восхитительно короткой, — подумал вслух

Септембер, отворачиваясь.

Но, кажется, в глазах великана блеснула влага? Или это искаженно блестели исцарапанные и побитые защитные очки?

— Ладно, Та-ходинг! — закричал он с кормы. — Давай-ка проверим, как это корыто выйдет из гавани!

Раздались странные для транской мореходной терминологии команды, адресованные тем, кто был на палубе, и вверх, к матросам на мачтах.

Этану было страшно смотреть на то, как здоровые траны карабкаются по снастям на ванты, не обращая внимания на непрекращающиеся порывы ветра. А ведь когда они покинут свое убежище в гавани, станет еще хуже — но мощные мускулы и когтистые руки крепко держали ванты, когда один за другим начали падать и раскрываться ржаво-зеленые паруса и наполняться ветром.

Медленно, гладко «Сландескри» начал отходить от пристани, а крики с берега становились громче и громче. Глядя на матросов наверху, Септембер подошел к Этану и похлопал его по плечу.

— Как вам удалось отделаться от ландграфского отпрыска?

— Мне ничего для этого не пришлось делать, — парировал Этан. — Я вообще ее не видел сегодня. Во всяком случае, в первых рядах толпы ее точно не было. Может быть, она и не пришла.

— Я тоже ее не видел. Хотя я давно заметил, что вы проявляете интерес к дочери дю Кане.

Дама, о которой шла речь, скрылась, уйдя с палубы, сразу же, как взошла на борт, чтобы спастись от ветра. Хотя вряд ли ей это удалось. На плоту ли, на корабле или в замке полностью укрыться от ветра было практически невозможно.

— Чепуха, — возразил Этан, перегибаясь через перила и глядя на ускользающий лед. — Она ведь тоже человек. И ей нужно хоть с кем-нибудь поговорить. Понятно, что с отцом ей это почти не удается. Да и вы с

Вильямсом тоже не самые словоохотливые собеседники в округе.

— Простите, приятель, но я вижу ее без этого меха и защитного костюма, фигурально выражаясь. Я чувствую склонность к подшучиванию над ее кудряшками.

Он еще раз по-отцовски хлопнул Этана по спине и медленно удалился, насвистывая.

«Сландескри» вышел из-под защиты гор. Он быстро набирал скорость по мере того, как проворная команда ставила все больше парусов. К тому времени, как они подошли к главным воротам, судно двигалось со скоростью тридцати километров в час. Но им бы повезло, если бы они смогли удержать такую скорость, направляясь на запад. Двигаясь на восток, по ветру,

«Сландескри» был ограничен в скорости только прочностью своих парусов и мачт и способностью не подняться в воздух.

Последние приветственные возгласы, которые они услышали, издали охранники и операторы Великой Цепи, когда судно проскочило между башнями.

Выйдя на свободу из окружающих гавань стен, Та-ходинг, не переставая молиться, развернул корабль широким полукругом, чтобы направить его на юго-восток по намеченному курсу.

Этан затаил дыхание во время этого маневра. Никто не мог предсказать, как поведет себя совершенно новое судовое парусно-мачтовое оснащение на планете, далеко не похожей на представления Дональда Мак-Кея.

Паруса трещали, как грубый порох Вильямса, мачты скрипели, но судно послушно изменило направление. Все крепко держалось за канаты, когда неслись по ветру. Они скользили зигзагами, покрывая тысячи километров.

Каждый раз, поворачивая на юг, «Сландескри» набирал добрых шестьдесят километров в час или около того, пока не поворачивал на запад, против ветра.

Этан оглянулся и осмотрел палубу: нет ли на ней Септембера. Но великан, по-видимому, спустился в каюту, чтобы ненадолго спрятаться от ветра. Этан решил сделать то же самое.

Он уже подходил к люку, когда услышал крики и гиканья, доносившиеся с неба. Этан посмотрел вверх.

Там, взгромоздившись, как на насест, в плетеную наблюдательную корзину на верхушке грот-мачты, сидел Сква Септембер, сжимая ногами открытый всем ветрам шест, размахивая руками и блея, как волосатый осел.

Этан прирос к палубе, затаив дыхание и каждую минуту ожидая, что объятия великана разожмутся и его унесет ураганом, как последний осенний лист. Наконец Септембер утомился и полез вниз.

Добравшись до палубы, он подошел к Этану. Крошечные льдинки покрывали его защитные очки. Он смахнул их перчаткой. Он тяжело дышал.

— Ах, что там за вид, старина, что там за вид! Как циркулирует кровь!

Не хотите попробовать?

— Вам следовало бы знать, что я не отношусь к типу безрассудных исследователей, Сква.

— Ладно, дружище, ладно, — вздохнул тот. — Вы относитесь к типу беспомощных столичных жителей. Стыдно. Это потрясающее чувство.

— Не сомневаюсь, но я порядочно замерз и здесь, не подвергая себя смертельной опасности. Я предпочитаю палубу. И даже еще больше предпочитаю свою каюту.

Он отвернулся и открыл люк. И с удивлением уставился на знакомую фигуру, загородившую ему вход.

— Доброе утро, сэр Этан, — кокетливо сказала Эльфа Курдаг-Влата. -

Внизу действительно не так холодно.

— Эльфа, — сказал он, запнувшись. — Вот это да! Как же ты смогла уговорить отца отпустить тебя в путешествие?

Она вылезла из люка и встала на палубе.

— А я его и не спрашивала. Я пряталась на борту до тех пор, пока не решила, что вы уже вряд ли захотите поменять курс и вернуться. Ведь не захотите, не правда ли?

— Ты не предупредила отца? Как же, черт возьми, ты пробралась на борт?

— Матросы взяли ящик и погрузили его вместе с другими. Только ящик не был пуст, — она кокетливо улыбнулась. — Там была я.

Гуннар поднялся на палубу и узнал Эльфу. Это ошарашило его даже еще больше, чем Этана.

— Эльфа!

— Наблюдательность руководителей экспедиции меня просто поражает. Вы второй, сэр Гуннар, кто сразу же меня узнал.

— Что, — настойчиво продолжал Этан, — скажет ландграф, когда узнает, что ты пропала?

Она задумалась.

— Я полагаю, он будет в ярости. Он будет бушевать, проклинать, угрожать и ломать вещи и перевернет Уонном вверх тормашками. Но в конце концов он найдет мою записку…

— Записку?

— …и узнает, что я удрала с вами. Вот уж тогда он действительно взбесится.

Этан повернулся к Септемберу.

— Что нам с ней делать, Сква?

— Что ж, мы могли бы повернуть назад, — задумчиво произнес он, открыто восхищаясь Эльфой. — С ветром, который будет нас подгонять, это займет не так уж много времени. Но мне бы чертовски не хотелось тратить время и преодолевать пространство, которое мы успели пройти, только для того, чтобы вернуть эту юную беглянку своему папаше. И на всякие взаимные обвинения, объяснения и тому подобное, — на все это мы потеряем еще какое-то время. Нет, скажите стюарду, что за столом у нас прибавится один едок, и продолжим наше веселое путешествие. У нас ведь несомненно найдется свободное местечко… а, Гуннар?

— Что? — отозвался изумленный рыцарь. Он неуверенно посмотрел на великана.

Они находились за тысячу километров от Уоннома. Все это время они мчались с огромной скоростью по льду, который скользил под металлическими полозьями и исчезал за кормой. Они шли по чужому льду, который никогда раньше не пересекали ни люди Гуннара, ни матросы Та-ходинга.

Последние сотни километров они проскочили мимо нескольких островов.

Все они были необитаемы. Это отсутствие жизни подействовало на каждого.

— Пустая земля, — тихо произнес подавленный Гуннар.

— Да, — согласился Та-ходинг. — Ясно, что здесь не будет никакой торговли. Однако некоторые острова, мимо которых мы проехали, выглядят гостеприимно.

— Может быть, это из-за вулкана, — сказал Септембер. — Ведь эти острова расположены от него на таком расстоянии, что их периодически накрывает пеплом и пемзой.

— Даже если так, — заметил Этан, — возможность учреждения нескольких торговых центров могла… — он остановился, услышав крик с грот-мачты, который заставил транов не то что похолодеть, но — оледенеть, сравняться с сотнями метров замерзшей воды под ними.

— Гутторбины! На северо-востоке!

Гуннар, Та-ходинг и дюжина матросов и солдат бросились к перилам.

— Что происходит? — крикнула Колетта, высунувшись из люка. Гуннар толкнул Этана, чтобы тот ответил.

— Спускайтесь вниз, леди дю Кане!

Это прозвучало без какого-либо оттенка вежливости, — как приказ.

Колетта рассердилась.

— Минутку… — начала она раздраженно.

Но на этот раз заговорил Септембер — угрожающе и без юмора:

— Делайте, что вам говорят, мисс дю Кане.

Она заколебалась, неуверенно глядя на него. Наконец, что-то бормоча, она исчезла с палубы.

— Я вижу их, — буркнул великан, прикрывая глаза рукой.

— Я тоже, — не отстал Этан.

Далеко на северо-востоке показалось небольшое облако крохотных коричневых пятнышек. Облако мошкары достигло размеров мухи, превратившись в массу темных силуэтов в форме буквы "Т".

— Мы можем удрать от них? — спросил Септембер.

Ответ Гуннара был суров.

— Нет, мой друг. Может быть, с ветром позади нас… но у них все равно будет угол для маневра. Ясно, что они нас заметили. Может, нам придется драться, хотя всегда остается шанс, что мы их не заинтересуем.

С другой стороны палубы раздался раздраженный рев. Этан узнал голос генерала Балавера.

— Драконы, сэр! — крикнул Гуннар.

— Близко? — гаркнул генерал, берясь за меч.

— В пяти, может быть, в шести куджатах, и приближаются.

Балавер выругался, подошел к переднему люку и крикнул в него. Почти сразу же из него полезли солдаты, как из потревоженного муравейника. Тем временем генерал поспешил присоединиться к ним на корме.

— Нам ничего не остается, кроме как драться с ними, — заключил

Гуннар, беспокойно глядя вверх. — Мы поставим лучников в середине группой, а копьеносцев по бортам.

Этан смотрел, как увеличиваются размеры стаи.

— Насколько они умны?

— Не особенно, — ответил Гуннар. — Они охотятся с помощью зрения, слуха и обоняния, а не мозгов.

— У меня есть одна мыслишка, — начал Септембер. — Мы можем попытаться сделать вот что…

На борту «Сландескри» никто не двигался. Каждый старался вжаться в перила или импровизированные баррикады из ящиков и бочонков. Ни одного из самых смелых штурманов нельзя было убедить оставаться у руля во время нападения драконов, и ни Гуннар, ни Балавер не стали бы никого заставлять.

Так что управление было связано с нижней каютой сложной системой веревок.

Стая продолжала уверенно приближаться к большому кораблю.

— Наверно, не меньше сотни, — возбужденно прошептал Септембер. -

Уродливые дьяволы, правда, приятель?

С носа корабля раздался гнусавый голос генерала Балавера после резкого звука натянутой тетивы.

— Эй вы, там! Не раскидывайте стрелы понапрасну, идиоты!

Гутторбины не нападали. Вожак в последний момент свернул и начал кружить над плотом. «Сландескри» продолжал рассекать воздух, на палубе ничто не двигалось, пока визжащие чудовища носились вокруг мачт.

Широкие кожаные крылья, похожие на крылья летучих мышей, были прикреплены к заросшим шерстью обтекаемым телам, оканчивающимся раздвоенными хвостами. На каждом крыле были когти, и большие когтистые лапы свертывались кольцом, как пружины, под мягким животом. Каждая голова была кошмарной помесью крокодила и волка с длинным морщинистым рылом, оснащенным двойными рядами острых, как бритва, треугольных зубов. Огромные мозаичные глаза горели пустотой, безумной злобой.

— Наблюдайте за вожаками, — предупредил Балавер. — Они могут напасть внезапно.

Не было смысла сдерживать дыхание. Мощно было замерзнуть без движения. Корабль продолжал двигаться тихо, среди шелеста сотен пар крыльев, хлопающих по ветру, и скрипа мачт и парусов.

Люк раскрылся. Из него наполовину высунулась Колетта дю Кане.

— Когда наконец что-нибудь произой… — она случайно посмотрела вверх и увидела скопление кружащих демонов. Раздался истерический вопль.

— Тринска! — выругался Гуннар. — Они ведь уже готовы были потерять к нам интерес!

Колетта снова завизжала.

Вдруг Септембер закричал:

— Смотрите на зенит! — на земно-английском, поспешно переведенном на транский язык, когда одинокая линия гутторбинов сложила крылья и ринулась на единственную окаменевшую фигуру на палубе.

— Стреляйте, стреляйте! — завопил Гуннар на лучников.

Луки разразились стрелами.

Почти такого же размера, как человек, и в два раза объемнее, один из монстров рухнул на палубу в метре от стана. Он слышал, как сломалась его шея, когда он ударился о перекрытие. Три стрелы засели у него в груди.

Колетта, по-видимому, пришла в чувство. Этан услышал, как захлопнулась крышка люка. Он не видел этого, потому что внезапно перед его лицом сверкнули зубы и лязгнули, как медвежий капкан. Он вслепую ударил своим мечом, и тот вонзился во что-то мягкое. Раздался хриплый визг гигантской крысы, и липкая субстанция покрыла его незащищенное запястье.

Гадкий, смердящий запах ударил ему в ноздри. Он высвободил свой меч.

Крики драконов слились с криками транов. Лилась кровь, раздавался лязг зубов. Этан увидел, как низко надо льдом дракон нес в когтях крепко сжатое безвольное тело матроса. Зубастая утроба наклонилась и почти безразлично откусила повисшую голову.

Мертвые тела гутторбинов устлали чистое дерево палубы. Небольшие группы копьеносцев удерживали атакующих, которых в упор расстреливали лучники.

Раненый дракон завизжал и врезался в лед. Он был покрыт стрелами, как перьями. Этан присел, и еще одна пара когтистых лап промелькнула в сантиметре от его головы, их владелец пронзительно закричал от разочарования. Он начал разворачиваться над палубой.

Что-то ударило его в бок с такой силой, что он врезался в мачту.

Теперь Этан мог разглядеть, что вся груда драконьих трупов на палубе была усеяна короткими, толстыми дротиками. Он посмотрел вверх.

Плетеные корзины были привязаны к верхушке каждой мачты, чтобы защитить впередсмотрящих от ветра. Теперь каждая из ник служила двум арбалетчикам. Они спокойно сидели там, пока не началось сражение. Теперь их присутствие начало ощущаться, они подстреливали тех гутторбинов, кто оказался внизу, и тех, кто карабкался на снастям. В замешательстве ни один из драконов не мог понять, откуда появляются эти смертельные стрелы. Они валились на палубу непрерывно — по двое, а то и по трое.

Этан снова поднял меч, но разить было уже некого. Хрипло визжащие наглецы, оставшиеся от избитой стаи, порывисто поднялись на ветру и умчались на запад.

Тяжело дыша, он подошел к тому месту, где Гуннар пытался перевязать руку тяжело раненого копьеносца.

— Ну, мы с ними разделались, сэр. Каковы наши потери?

— Их могло быть больше, но, кажется, мы потеряли только одного человека и раненых не так уж много. Еще раз ваше волшебство хорошо нам послужило.

— Это, и, пожалуй, еще кое-что, — сказал Та-ходинг.

Капитан провел битву бок о бок с Гуннаром, время от времени взмахивая мечом, а большую же часть энергии потратил, проклиная своих предков за то, что они втянули его в эти неприятности.

Теперь он стоял у перил, вглядываясь в горизонт на севере.

— Еще не время для ночи, однако, спускается тьма. Вы заметили, господа?

Этан не заметил. Честно говоря, он и сейчас не видел большой разницы в освещении.

Но Гуннар, как и Та-ходинг, по-видимому, обратил на это внимание.

— Вы правы, капитан.

Подошел Септембер.

— Что тут еще? Опять нападение? Хорошо, что эти зверюги не такие сообразительные. Им бы немножко подумать, и они без труда бы нас сожрали.

— Не знаю, Сква, — сознался Этан. — Та-ходинг и Гуннар обеспокоены светом.

— Не светом, благородные сэры, — сказал Та-ходинг. — Посмотрите туда, западнее, — двое людей выполнили его указание. — Вот он, рифс!

Теперь Этан увидел. Большое темное облако начало собираться над абсолютно чистым горизонтом. Его передняя часть искрилась и вспыхивала, как видимый пульс какого-то огромного животного. И небо казалось немного помрачневшим.

— Да, это рифс, — сказал Гуннар. — Вот почему гутторбины появились с севера. Обычно они путешествуют по ветру или против него. А наша стая двигалась на юг.

— Значит, не мы отбили их? — спросил Септембер.

— Нет, сэр Сква. Я полагаю, что они боролись так долго только от сильного голода. Вероятно, они какое-то время бежали от этого.

Теперь они вынуждены попытаться повернуть на запад, пока рифс не настиг их.

Над ними паруса полоскались и бились о мачты и перекладины на непривычном встречном ветру.

— Нам придется повернуть на юг и попытаться убежать от него, насколько это возможно, — сказал Гуннар. — Если мы будем крепко держаться запада, это даже может помочь… правда, если корабль не развалится.

— Добрый сэр, — нервно начал Та-ходинг. — Я бы вместо этого рекомендовал…

— Взять столько рифов, сколько вам покажется необходимым, добрый капитан?

Та-ходинг слегка расслабился.

— Не больше десяти процентов дополнительных, так как я подозреваю, что вы цените собственную шкуру больше, чем скорейшее завершение нашего путешествия.

— Вы относитесь ко мне ужасно неуважительно, благородный сэр, ибо воистину я бы с радостью пожертвовал собою, чтобы убедиться, что прославленные и почитаемые друзья…

— Ну, хватит! — с отвращением сказал Гуннар, но без злобы. — Оставьте свои пошлые речи и позаботьтесь лучше о парусах, да побыстрее!

Этан оглянулся на облако. Оно вдвое увеличилось в размере и быстро заполняло весь горизонт, в яростном темпе заглатывая солнце и голубое небо. Он пошел вперед.

— Хотите спуститься в каюту, дружище?

— Нет! — Этан поразился скоропалительности своего ответа.

Он погорячился, потому что слова великана сказаны были несколько снисходительно. Может быть, Этан еще не был готов плясать на верхушке грот-мачты, по, сто чертей ему в глотку, он спокойно мог бы остаться наверху и принять небольшую дозу шторма!

Геллеспонт дю Кане оглядел палубу, вылез из люка и важно подошел поближе. Этану не особенно хотелось разговаривать с финансистом, но вежливость была свойством его натуры. Кроме того, подобными знакомыми пренебрегать не стоит — мало ли что может случиться в жизни!

Дю Кане пнул драконий труп, до которого еще не дошла очередь уборщиков. Может быть, он прикинул, сколько потянет килограмм дохлого дракона на межзвездном рынке, сухо подумал Этан.

— Значит, все кончилось, господин Форчун?

— Что касается этих, то кончилось, — ответил Этан, усердно стараясь не быть грубым. — Однако, по-видимому, нам предстоит еще кое-что. Я предложил бы вам спуститься вниз и привязать все вещи, о которые вам не хотелось бы удариться.

— Это обязанность моей дочери, пусть она сама о себе позаботится. -

Неужели дю Кане говорил искренно? По его вечно бесстрастному лицу нельзя было этого понять. — Значит, рифс.

— Вы знаете об этом? — спросил Этан, несколько удивленный.

— О, да, я останусь на палубе, чтобы насладиться сильными ощущениями.

Вы не возражаете?

— Я? Возражаю? — Он с удовольствием посмотрит, как это напыщенное ничтожество будет цепляться за все, что попало, при первом же хорошеньком порыве ветра. — Буду рад вашему обществу.

Геллеспонт дю Кане посмотрел ему в глаза.

— Вам совершенно необязательно быть со мной ироничным, господин

Форчун. Я знаю, что вы обо мне думаете.

— Секунду, дю Кане, — Этан отвернулся от перил. Он был выбит из равновесия. — Что заставляет вас думать…

— О, не обращайте внимания, — финансист небрежно помахал рукой. — Это не имеет значения. Некоторые из нас, господин Форчун, не умеют поддерживать товарищеские, легкие, откровенные отношения. У меня есть друзья, к которым я обычно отношусь с уважением, а к некоторым даже с почтительной боязнью. Мне хотелось бы стать более… более…

— Человечным? — подбросил Этан и тут же об этом пожалел. Дю Кане как-то сразу постарел. Взгляд, который он бросил на Этана, можно было бы назвать жалким.

— Я бы не выразился так сильно, господин Форчун, но мы ведь не можем изменить себя, не так ли?

— Не знаю, Геллеспонт, — он схватился за трос, чтобы удержать равновесие на поднимающемся ветру. Матросы начали натягивать через палубу линии безопасности. — Разве дело в том, как выразиться?

Этан стоял на корме. Та-ходинг занял позицию с одной стороны руля, а его рулевой с другой стороны.

— Чтобы управиться с кораблем, хватит нас двоих, по крайней мере, на первый час, — объяснил он.

Почти все паруса были убраны. Плот гладко скользил на северо-восток.

Та-ходинг старался пройти в этом направлении как можно больший путь прежде, чем будет вынужден повернуть с ветром на юг.

К этому времени адская туча закрыла почти все небо на севере. Молнии блеснули с трех сторон от корабля, шум ветра стал похож на сочинение сумасшедшего композитора.

— Скоро, — простонал Та-ходинг. — Скоро. Я его чую.

— Держитесь крепче, — предупредил Гуннар. — Первые минуты — самые трудные. — Он пошел вперед, чтобы еще раз проверить линии безопасности.

— Капитан утверждает, — Септемберу приходилось кричать, чтобы его было слышно сквозь ветер, — что это что-то вроде атмосферного прилива. Вы знаете, что такое прилив?

Никто не знал. Прежде, чем Септембер начал объяснения, налетел рифс.

Этан был готов к чему угодно, но вот что с ним произошло. Его оторвало от перил, и он, пролетев несколько метров, упал на палубу, по которой покатился к ногам матроса. Тран обнимал одну из мачт, как любовницу. Каким-то образом, не разжимая объятий, он смог протянуть вниз массивную волосатую лапу и схватить Этана за шиворот. Этан сумел вскарабкаться по его ноге, и потом ухватиться за линь.