— Без этого мало что можно сделать, — признал он. Встал и направился к стене за собой. От стены до стены и от пола до потолка она была занята маленькими квадратами. Осмотрев стену, чиновник нажал несколько кнопок. Один из квадратов щелкнул и вытянулся в метровый поднос. На нем оказался единственный тонкий листок темного пластика.

Взяв этот листок, старик вставил его в машину в виде ящика на своем столе. Потом повернулся к левой стене, покрытой серебристо-белым материалом. Тут он остановился, протянув сморщенную руку к приборам управления машиной.

— Мне нужно знать точную причину и иметь разрешение для того, чтобы показать это, мальчик, — заявил он. Флинкс положил солидную взятку в его протянутую руку. Спрятав деньги в карман, рука включила машину.

— Ты, конечно, можешь мне не говорить, — продолжал старик, — и это не мое дело, но почему именно эта сделка?

— Ты прав, это не твое дело. — Старик покорно, но неодобрительно отвернулся от Флинкса. Побуждаемый каким-то извращенным импульсом, Флинкс выпалил: — Это меня тогда продали. Я и есть Филип Линкс.

Слезящиеся глаза скосились на него, но старик ничего не сказал, только медленно кивнул. Понимая, что узнал больше, чем должен был, он включил проектор. На стене появился бесконечный ряд мелких цифр. Старик был опытным работником. Он просматривал цифры и слова, которые мелькали на стене быстрее, чем Флинкс мог из разглядеть. Неожиданно бег цифр остановился, пошел назад и снова остановился.

— Вот оно, — довольно заявил чиновник, с помощью световой стрелки указывая на одну строку. — Налог в двадцать два кредита выплачен в городской бюджет за продажу мальчика, Линкса Филипа. Продажная цена… — Он начал перечислять цифры и факты, которые Флинкс уже знал. Дата продажи, время…

Флинкс улыбнулся, услышав имя покупателя. Значит, матушка Мастифф заплатила налог под вымышленным именем.

— Это все? — спросил он, когда стена потемнела. — Ничего о происхождении партии, откуда прибыли рабы?

— Мне очень жаль, мальчик, — искренне сказал старик. Повернулся и сложил руки на столе. — А чего ты ожидал? В этом отделе только финансовые документы. Но… — Он поколебался, потом продолжил: — Если тебе нужна дополнительная информация, на твоем месте я поискал бы «Аркадию Органикс» в конторах работорговцев. Это фирма, которая продала тебя. У них могут быть собственные архивы. Это не самый большой концерн на Моте, но и не самый маленький. Вот что я бы сделал на твоем месте, мальчик.

— Не хочется, — признался Флинкс. Возвращаться на рынок рабов ему не хотелось ни при каких обстоятельствах. — Но так как это моя последняя надежда, вероятно, придется. — Встав, он благодарно кивнул старику. — Ты был очень добр ко мне, сэр. — И повернулся, собираясь уходить.

— Минутку, мальчик. — Флинкс повернулся и невольно мигнул, поймав что-то брошенное в него. Это была кредитная карточка с приличной суммой, та самая, которую он дал старику несколько минут назад. Он удивленно посмотрел на старика, который вряд ли еще увидит в своей жизни столько денег. В глазах Флинкса был невысказанный вопрос.

— У меня никогда не было особого честолюбия, и я незнаком с алчностью, — объяснил тот медленно. — К тому же сочувствие не способствует успешной карьере.

— Понимаю, сэр, — сказал Флинкс, с уважением бросив назад карточку. Она ударилась о стол. — Поэтому тебе придется взять себе это.

— Я не беру взяток, — твердо сказал старый чиновник, не обращая внимания на карточку, — у тех, кто несчастнее меня.

— Внешность обманчива, старик, — настаивал Флинкс. Видно было, что он не лжет. — Оставь это себе. — Он повернулся и вышел. Чиновник, слегка растерявшийся и благодарный, смотрел ему вслед.

Ночь Флинкс провел в доме матушки Мастифф, развлекая ее рассказами о своем путешествии на Землю. Он подробно рассказал о своем посещении главного центра Объединенной Церкви на острове Бали, о том, как постепенно узнал, кто его мать, о ее смерти.

Он рассказывал тщательно отредактированную версию, умолчав о своей встрече с дочерью Рашалейлы Нуаман, которая оказалась его сводной сестрой. Не упоминал он и о эйэннском бароне, Рииди ВВ, о Конде Чаллис и о загадочной дочери этого несчастного торговца Махнами, девушке с ангельской внешностью и неуправляемым даром. И что самое важное, он ничего не сказал о своем путешествии на Ульру-Уджурр и своем решении просветить невинных гениев, которыми оказались ульру-уджурриане.

Флинкс не мог сказать, догадалась ли она, что она рассказал не все. С матушкой Мастифф никогда нельзя быть уверенным, просто ли она терпит ложь или верит в нее. Во всяком случае она ничего не говорила, пока он не упомянул, что намерен поискать фирму по торговле рабами, которая его продала.

— Не знаю, мальчик, — сказала она. — Ты думаешь, это разумно?

— А что? Они могут только отказать мне.

— Меня беспокоит твое состояние, Флинкс. Ты уже давно ищешь. И меня тревожит, что ты будешь делать, когда последний след никуда не приведет.

Он не смотрел на нее.

— Посмотрим сначала, что скажет «Аркадия Органикс».

Она постучала по ручке своего мягкого кресла.

— Лучше оставить себе немного надежды. Ты слишком быстро ее истощаешь.

Теперь он удивленно посмотрел на нее.

— Матушка Мастифф, чего ты боишься? Того, что я могу узнать?

— Я не становилась тебе поперек дороги, мальчик, во время этого безумного поиска. Ты это знаешь. Хотя предпочла бы, чтобы ты тратил время на поиски молодой леди, богатой и с хорошей фигурой, и осел бы здесь. — Она наклонилась вперед в кресле. — Просто мне не нравится, что ты так втянулся в эту дикую охоту. Ты ведь сам говорил, что несколько раз едва не погиб. — Флинкс подумал, что она сказала бы, если бы он рассказал ей о своей — и Пипа — встрече с двумя квармами, которых они убили сегодня утром.

— Прости, матушка Мастифф. Похоже, поиск управляет мной, а не наоборот. Я должен узнать. О своей матери я узнал. Допустим… допустим, мой отец еще жив.

— Ну, и что! — гневно воскликнула она. — Что бы это значило? Это изменило бы тебя, мальчик? Отразилось бы на твоей жизни?

Флинкс начал говорить одно, спохватился и решил сказать другое.

— Вот что я тебе скажу, матушка. Если он хороший человек, богатый, я привезу его сюда и, может быть, тогда окончательно осяду.

Она взглянула на него и разразилась громким кашляющим смехом, который, казалось, не стихал, пока совсем не стемнело.

— Ну, хорошо, мальчик, иди, — наконец согласилась она, фыркая и прочищая нос. — Но убедись, что эта горгулья с тобой. — И она указала в дальний угол комнаты, где кричал и рифмовал сам с собой Абаламахаламатандра. — Я не позволю этому чудовищу жить в своем доме и тем более не допущу его в магазин. Он мне всех покупателей распугает.

— Кто, Аб? — отчаянно заспорил Флинкс. Он надеялся переложить бесполезную нагрузку на матушку Мастифф. — А что мне еще с ним делать? Я не могу таскать его за собой повсюду.

— Почему? — возразила она. — Он с удовольствием ходит за тобой.

— Я думал, может, ты немного позаботишься о нем, — просил Флинкс. — К тому же Аб не пугает людей, он их смешит.

— Может, тебя он смешит, — фыркнула она, — может, других тоже. — Матушка Мастифф ударила пальцем по своей костлявой груди. — Но меня он не смешит. Я хочу, чтобы его не было в моем доме и в моем магазине, мальчик. — Она немного подумала и более веселым тоном продолжила: — Я знаю, что тебе с ним делать. Ты ведь идешь на рынок рабов завтра. Продай его. Да, — закончила она, довольная собой, — может, даже получишь прибыль от этого неудобства.

— Не могу, — шепотом ответил он.

— Почему?

Он быстро соображал.

— Я был сам когда-то продан, матушка, и не могу продавать другое существо. Пусть ходит за мной, пока я не найду для него хороший дом.

Флинкс посмотрел на своего нового подопечного, а матушка Мастифф в отвращении фыркнула. Он не может сказать ей, что держит Аба, потому что ему по-прежнему интересно, зачем квармам понадобилось убивать его.

Аб закричал и загадочно посмотрел на него двумя пустыми голубыми глазами.

Следующий день снова был влажным и дождливым. Но Флинкс вздрогнул не из-за этого. Небольшая прогулка привела его на рынок рабов, и он обнаружил, что, несмотря на всю решимость, здесь его охватывает дрожь. Пип беспокойно зашевелился у него на плече, на него подействовало состояние хозяина. Единственный член маленькой группы, на которого ничего не действовало, неутомимо продолжал бормотать за Флинксом:

— Нейтрон, нейтрон, кто ты такой, почему есть орган камельбар?

— Заткнись, — сказал Флинкс, понимая, что его слова не дадут результата.

С застывшим лицом он прошел по рынку. Как в рассказах старых космонавтов и продавцов, присутствовали прекрасные женщины и танцующие девушки, но танцевали они неохотно и без всякого энтузиазма, совсем не так, как в этих рассказах. И не были такими чувственными и возбуждающими, как говорят. Но они все же здесь были. Флинкс знал это. Драллар — главный рынок рабов, перекресток Федерации. Мужчины и женщины, двуполые и чужаки — их не выставляли на улицы просто для потехи толпы. Сделки заключались незаметно, тайно. Так лучше: говорят, не все эти души продавались свободно и честно.

Продавалось множество различных существ, представленных в Федерации. Было несколько транксов, но совсем немного. Насекомые, слившиеся с человечеством, с их клановым инстинктом, обычно лучше заботились о своих. Флинкс видел торпсов и несколько разумных тюленей с Ларжесса; на влажном Моте им лучше, чем на большинстве планет Федерации.

На одном крытом балконе располагались сидения для немногих хорошо одетых покупателей. Флинкс знал, что вряд ли кто-нибудь из них будет подлинным владельцем. Большинство просто посредники респектабельных нанимателей, которые не хотят показываться в таком месте.

Вскоре Флинкс увидел оживленную торговлю из-за одурманенного наркотиками мальчика лет шести. Несмотря на светлые волосы и совсем другое лицо, мальчик напомнил Флинксу одинокого ребенка много лет назад. Его самого.

На мгновение он подумал, не купить ли мальчика и отпустить его на свободу. И что тогда? Матушка Мастифф ни за что не возьмет еще одного приемыша; Флинкс до сих пор не понимает, что заставило ее купить его самого.

Аб вернул Флинкса к реальности, толкнув его сзади.

— Смотри, куда идешь, ты, упрямый кусок эластичной изоляции!

На него уставился выпуклый голубой шар глаза, неуверенно задрожали веки.

— Оскорбить словно побить, — начал он вполне разумно, но закончил: — Локс метафизическая птица, как говорится.

— Несомненно, — с отвращением ответил Флинкс. Он заставил себя идти быстрее. Ему не терпелось оставить это место.

Вывеска над входом в контору на улице сразу за невольничьим рынком хорошая — не кричащая, но со вкусом. Она свидетельствовала о том, что фирма обладает прочным положением и гордится им. Дверь чистая, полированная и сделана из резного дерева, которое привозят с покрытого снегом северного континента Мота. На вывеске значилось: «АРКАДИЯ ОРГАНИКС».

Дом беспомощных и бездомных, подумал Флинкс. Это название звучит гораздо лучше, чем просто «Торговля рабами».

Он поднял руку и коснулся кнопки звонка. После недолгого ожидания дверь неслышно скользнула в сторону. Она оказалась гораздо толще, чем выглядела снаружи. Дерево тонким слоем покрывало металл.

Вход заполнял массивный мрачный гуманоид. Он сверху вниз взглянул на Флинкса и спросил глубоким низким голосом:

— Какое у тебя дело, парень?

— Я пришел поговорить с владельцем об одной давней покупке.

Гигант помолчал, как будто к чему-то прислушиваясь. Флинкс заметил у него на черепе блеск металла — встроенный передатчик. Устройство казалось постоянным.

— В чем суть жалобы? — спросил гигант, напрягая мышцы, похожие на светлый дюраллой.

— Я не сказал, что жалуюсь, — жизнерадостно поправил Флинкс. — Просто хотелось бы кое-что выяснить. — Он знал, что с помощью Пипа легко минует гориллу, но это не поможет ему получить нужные сведения. — Проблема родословной.

Снова гигант куда-то передал информацию. На этот раз он отодвинулся с той же механической точностью, что дверь.

— Тобой займутся, — заверил он Флинкса. Флинкс предпочел бы, чтобы приглашение было сформулировано по-другому.

Тем не менее он прошел в небольшое помещение. Аб следовал за ним, наполняя небольшое пространство своим рифмованным вздором. В помещении совершенно не было мебели.

Рука размером с обеденную тарелку осторожно коснулась плеча Флинкса — к счастью, не того, на котором сидел Пип, иначе могли бы возникнуть осложнения.

— Стой на месте.

Не видя, куда идти, Флинкс с готовностью послушался.

Палец, подобный шесту, нажал кнопку. Что-то загудело, и Флинкс почувствовал, что опускается. Заставив себя сохранять спокойствие, он принял равнодушное выражение, а пол и все помещение опускались. Вскоре он оказался в гораздо большей комнате, просторной и хорошо обставленной. Ей вполне соответствовал мужчина, который встал из-за стола, чтобы поздороваться с вышедшим из лифта Флинксом.

Темные кольца волос падали ему на лоб и шею. Мужчина чуть выше Флинкса и раза в три старше его, хотя выглядит моложаво. Заостренная бородка и изогнутые усы придают ему вид щегольской вороны с подрезанными крыльями. Только большой рубин на мизинце этого человека кажется слишком показным и не соответствует общему стилю помещения.

Вежливо поздоровавшись с Флинксом, мужчина провел его к мягкому креслу. Предложенная выпивка была отклонена. Флинксу показалось, что мужчина разочарован молодостью посетителя, но старается не показать этого. На Дралларе немало не только избалованных взрослых, но и избалованных детей.

— Чем могу быть полезен, молодой хозяин? Меня зовут Чар Мормис, я представитель третьего поколения владельцев «Аркадии Органикс». Не говори мне — ты ищешь молодую женщину. Я знаю. Я всегда могу сказать! — Руки Мормиса подчеркивали каждое его предложение, как стрелка сейсмографа. — Я всегда могу определить, что нужно покупателю. — Он похотливо подмигнул. — Расскажи о своих вкусах, молодой хозяин. «Аркадия» поможет тебе.

— Мне жаль, мистер Мормис, — ответил Флинкс, — но я здесь не для того, чтобы покупать.

— Ага. — Работорговец выглядел огорченным. Он откинулся в кресле и потянул себя за бороду. — Хочешь продать? — неуверенно спросил он, глядя на Аба, который стоял у входа в лифт, продолжая бормотать в рифму.

— Нет, — твердо сказал Флинкс.

Мормис неохотно вздохнул.

— Значит, тебя действительно интересует родословная. Ну, ладно. Чем могу помочь, молодой хозяин? Какая-то неточность? — Эта перспектива, казалось, искренне его расстраивает. — Мне больно думать, что мы могли допустить ошибку. Наш товар не самый дорогой, — тоном заговорщика добавил он, — но у нас есть огромное преимущество: мы ведем торговлю честно.

— Успокойся, — сказал Флинкс работорговцу. — Я ни в чем тебя не обвиняю. Мне нужны некоторые сведения. Относительно мальчика по имени Филип Линкс, который был вашей фирмой продан женщине по имени, — он улыбнулся, — это не ее подлинное имя, но не имеет значения. Имя мальчика правильное. Во время продажи он был в возрасте четырех-пяти лет.

Мормис развел руки.

— Конечно, я скажу тебе все, что знаю. Мы сохраняем данные о всех сделках. — Какой он гладкий, какой вежливый, подумал Флинкс. — Но вначале, молодой хозяин, ты должен доказать, что имеешь право на получение этих сведений. Понимаешь, у рабов тоже есть право на скрытность. Мы уважаем права не только покупателей, но и тех, кого продаем.

— Рад слышать, — сказал Флинкс.

Мормис посмотрел на уверенного молодого человека, сидящего перед собой.

— Позволь высказать догадку. Мальчика купили, чтобы он был твоим товарищем. Ты вырос вместе с ним. А теперь тебе интересно, каково его происхождение. А может, он сам попросил тебя об этом. Ты выглядишь примерно его ровесником.

— Конечно, — согласился Флинкс. — Я и есть он.

Мормис не удивился этой новости, как старый чиновник в архиве. Он просто сел с усталым видом.

— Я боялся чего-нибудь такого. Ты должен понять, мистер Линкс…

— Просто Флинкс.

— Хорошо. Ты должен понять, Флинкс, что в подобных случаях мы должны защищать своих клиентов. Если ты ищешь мести, если ведешь какую-то личную вендетту…

Флинкс нетерпеливо покачал головой.

— Ничего подобного. Даю тебе слово, я только пытаясь узнать, что стало с моими природными родителями.

Мормис выглядел опечаленным.

— Такие случаи известны. Настойчивые люди, получив свободу, часто разыскивают такие сведения. Насколько я знаю, ни разу в подобных случаях ничего не было установлено. Если продажа ребенка произошла добровольно, родители очень стараются — и почти всегда успешно — скрыть свою личность. Если продажа насильственная, тогда свою личность — и тоже успешно — скрывает продавец. Даже если бы ты побывал в архивах самой Земли…

— Я уже был там, — сообщил Флинкс.

Глаза Мормиса чуть расширились.

— Ты был на Земле?

— Я был в церковных архивах на острове Бали. И сумел узнать, кто моя мать. Но она уже много лет как умерла. — Как ни удивительно, но он смог сообщить это, не испытывая боли. Как будто говорил о ком-то другом, не о себе. В нем осталась только холодная пустота.

Мормис с новым уважением посмотрел на него. Это было очевидно и по его тону.

— Ты необычный молодой человек.

— Мне говорили об этом, — сухо заметил Флинкс. — Так как же моя просьба?

— Да, конечно. — Мормис включил электронный архив, гораздо более современный, чем тот, что Флинкс навещал вчера. Появился небольшой прямоугольник, который работорговец вставил в проектор.

— Вот оригинал записи о продаже, — сказал Мормис, указывая на экран. — Смотри сам.

Флинкс уже увлеченно делал это. На стене его прежняя суть, человеческое существо, превращенное в цифры. Рост, вес, цвет волос и глаз, все остальные данные ярко светятся на стене. Он снова улыбнулся, увидев имя покупателя: леди Фиона Флорафин. Матушка Мастифф права: работорговцев интересует только законность денег покупателя.

Но опять то, что он надеялся найти, отсутствует. Указывалось, что плата переводится в дом Нуаманов, очевидно, его недавно скончавшейся тетке, жестокой Рашалейле. Это соответствовало тому, что он уже знал. О родителях сведений было меньше, чем ему уже известно; ничего такого о матери, что могло бы сравниться с теми сведениями, что он раздобыл за год, и вообще ничего о загадочном отце.

— Спасибо, Чар Мормис, — заставил он себя сказать, скрывая разочарование.

Как и опасался, он зашел в тупик. Некуда идти, негде искать. Дело кончено.

— Я высоко ценю твою доброту. — Рука Флинкса устремилась к счетчику кредитных карточек.

Мормис взмахнул рукой.

— Нет, спасибо, Флинкс. Рад был помочь. Всегда приятно узнать, что сделка привела к хорошим результатам. Ты теперь независимый гражданин?

— И был таким с момента покупки, благодаря покупателю.

— Знаешь, это странно… Не хочешь ли коньяку?

Флинкс покачал головой. Несмотря на свою вежливость, Мормис все равно относится к тем людям, для которых человеческие жизни все равно что фишки на игорном столе. Флинкс хотел уйти.

Но Мормиса что-то беспокоило.

— Очень странно… У меня прекрасная память на людей. Это профессиональное свойство, понимаешь? — Флинкс молча кивнул. — Мне кажется, я помню эту продажу.

Флинкс снова сел.

— Да, я уверен в этом. В то время «Аркадией» владел мой отец, Шен Мормис. А я только учился. Но твоя продажа… твоя продажа… она почему-то засела у меня в памяти. Ты заставил меня вспомнить кое-что. Во-первых, покупателя. Старуха?

Флинкс энергично кивнул.

— Это громкое имя в документе, — хозяин указал на стену, — не соответствовало ее внешности. Для тебя это имеет смысл?

— Приземистая тяжелая женщина, одетая в аккуратные лохмотья, с речью как у космического бродяги?

— Описание соответствует, — подтвердил Мормис, захваченный возбуждением Флинкса. — Ты поддерживаешь контакты со своей прежней владелицей?

— Она никогда не была владелицей в обычном смысле, — объяснил Флинкс.

Мысленно он видел ворчливую, но добрую матушку Мастифф.

— Я так и думал, учитывая твое нынешнее положение. Такой контраст между внешностью и именем — как можно такое забыть? Второе воспоминание касается человека, который торговался из-за тебя. — Мормис выглядел смущенным. — Ты был не очень ценным приобретением.

— Меня не смущает такая оценка, — заверил его Флинкс.

— Самоосуждение — хорошее свойство товар… гражданина, — торопливо поправился работорговец. — В моей памяти сохранился необычный торг двух необычных людей из-за такого незначительного товара.

— Что это за второй покупатель? — оживленно спросил Флинкс.

— Ну, это был человек, настоящий человек. Огромный, сложен, как городская стена. За него можно было бы получить хорошую цену на помосте. Но он, к сожалению, был на другой стороне бизнеса. Весил не меньше двух обычных мужчин. Несомненно, вырос на планете с большой силой тяжести. Седовласый, хотя мне его седина показалась преждевременной. Ростом не меньше двух метров. — Мормис замолчал, и Флинксу пришлось подтолкнуть его.

— Должно быть что-то еще.

Работорговец продолжил:

— Тебя ценили не очень высоко, Флинкс. Мне кажется, у этого типа была причина покинуть торг. Ушел он быстро, и как я припоминаю, появилось необычное количество солдат. Но своего имени он не упоминал.

— Еще что-нибудь? — настаивал Флинкс, отказываясь сдаваться. — Почему он хотел купить меня?

Мормис посмотрел в сторону, словно Флинкс затронул тему, которую он предпочел бы не обсуждать.

— Мы не интересуемся мотивами своих клиентов. После завершения сделки контроль переходит к администрации. Наше дело — продавать, а не судить.

— Но он ушел до окончания торгов, — размышлял Флинкс. — Можно предположить, что он предложил бы больше, чем купившая меня женщина.

— Естественно, это возможно.

— Ты больше ничего не вспомнишь о нем?

Мормис неодобрительно поджал губы.

— Через двенадцать лет? Хорошо, что я вообще вспомнил. Могу высказать предположение. Учитывая ограниченность суммы, этот тип рассматривал тебя как инвестицию.

Флинкс не ответил. Он думал. Очень рослый человек, преждевременно поседевший, с золотым кольцом в одном ухе… Он поморщился. Не очень много для начала.

— Мне нужно больше сведений! — Проснувшийся Пип высунул голову.

Мормис вздрогнул.

— Клянусь цепями неба, вот оно!

— Что именно? — спросил удивленный Флинкс.

— Твой поиск невозможен, молодой хозяин, но я не стану разубеждать тебя. Есть кое-что еще. — Он указал на Пипа. Заинтересованный, минидраг вопросительно протянул к работорговцу язык. Сзади напевал Аб.

— Я вторично вижу такого. А первый… первый был на плече у сбежавшего покупателя. Я бы поклялся, что это то же самое существо, только то было немного поменьше.

Тщательное мысленное построение Флинкса рухнуло, как мост без фундамента. На его месте началось смятение.

Насколько ему известно, Пип — единственный аляспинианский минидраг на Моте. Если бы на крылатой планете жил еще один, Флинкс знал бы об этом. Предположим, Пип — тот самый минидраг, который, как утверждает Мормис, был на плече возможного покупателя? То, что он отыскал Флинкса, кажется невероятным совпадением. Может, этот неудачливый покупатель сам посадил Пипа в переулок, чтобы Флинкс смог найти его?

Если это так, то слишком уж заинтересован покупатель во Флинксе, чтобы не быть связанным с домом Нуаманов. Наемник его тетки? Но с какой целью?

«Я с ума сойду», молча воскликнул Флинкс.

— Имя, — попросил он, — назови мне имя, Чар Мормис!

Работорговец вздрогнул.

— Я тебе сказал, что он его не назвал. И не могу сказать, откуда он. Никакого акцента я не помню. Кроме его размера и этого кольца в ухе, ничего сказать не могу.

— Понимаю, понимаю, — сказал Флинкс, стараясь взять себя в руки. В голове его мелькали мысли.

Аляспин, Аляспин.

— Рецепт салата… два бруска пирата, — бессмысленно бормотал Ад. — Рассуждая о композиции, не забывай про василиска, — закончил чужак. И продолжал на неизвестном языке.

Приведя мысли в порядок, Флинкс заставил себя говорить медленно.

— Что бы ты сделал на моем месте? — спросил он работорговца. — Я ценю твой совет.

— На твоем месте, — ответил Мормис, задумчиво сплетя пальцы, — я вернулся бы домой, занялся работой и сберег бы свои деньги, а возможно, и рассудок.

— Следующее предложение.

— Имея неограниченное время и средства, молодой хозяин, я бы отправился на Аляспин. Ведь твой маленький зверь оттуда, верно? — Мормис протянул по-отцовски руку к Пипу, но торопливо отдернул ее, когда минидраг резко засвистел. — Если это существо такое редкое, как говорят, и опасное…

— Это так, — заверил его Флинкс.

— …тогда у тебя есть шанс найти другого владельца.

Вот к чему все пришло, подумал Флинкс: к поискам человека, который двенадцать лет назад был на Моте с минидрагом на плече. Человека, который, возможно, никогда не был на Аляспине, а приобрел смертоносного любимца где-нибудь в другом месте. Но хоть какая-то цель лучше, чем ничего.

— Еще раз благодарю тебя, Чар Мормис. — Флинкс встал, видя, что лифт вернулся вместе с громоздким лифтером. — Я бы только хотел, — добавил он на прощание, — чтобы такой приятный человек, как ты, занимался каким-то другим делом.

— Да, моральные соображения временами бывают очень тяжелы, — признался работорговец, перед тем как за Флинксом и Абом закрылась дверь. — Однако не настолько, — негромко закончил он, когда лифт начал подниматься, — чтобы отказаться от дела.