ПРОЛОГ

Возьмите божественных масштабов бутылку, наполненную стопроцентной ночью, разлейте ее на нескольких десятках световых годов, и вы получите феномен, который человечество называет Бархатной Дамбой. Темная туманность такой плотности, что ни одна близкая звезда не может заставить ее светиться, Дамба непроницаемым занавесом отгородила значительный участок пространства. Сквозь нее в обитаемый район, известный под названием Федерация Хьюманксов (людей и транксов), не пробиваются лучи ни одного солнца. Сквозь эту обширную черную стену нельзя осуществить связь, даже послать поздравление с днем рождения.

Туманность расположена выше выступа Федерации и примерно параллельно галактическому экватору. Но так как запретный плод сладок, хьюманксы уже начали исследования по краям туманности.

Для космического зонда один полет ничем не отличается от другого. Для его не знающего усталости мозга безразлично, где добывать новую информацию: за считающейся неисследованной Дамбой или на поверхности спутника Земли. Впрочем, зонд совсем не был глуп. Огромные расстояния, которые преодолевают эти исследовательские машины, делают невозможным постоянное руководство ими. Поэтому вдобавок ко множеству воспринимающей аппаратуры и научного оборудования, независимые роботы-зонды снабжаются сложным электронным мозгом. При необходимости они обладают определенной способностью самостоятельного принятия решений.

Невероятно сложное собрание миниатюрных контуров изменило запрограммированный курс зонда. Для такого изменения требовалось, чтобы новый объект представлял значительный научный интерес. И вот робот ушел с запрограммированной орбиты, включил свой небольшой КК-двигатель и передал свое решение на контрольную станцию слежения.

Хотя зонд невелик, он может передвигаться со скоростью, недоступной для корабля с экипажем их хьюманксов. Устремившись к источнику возмущений, он продолжал передавать данные своих наблюдений на станцию. И очень скоро (по собственному времени зонда) он приблизился на расстояние, с которого стали возможны визуальные наблюдения. Не рассуждая, не оценивая, зонд напряженно трудился, отправляя поток информации на станцию, которая находится в углу Бархатной Дамбы.

Зонд наблюдал (и сообщал об этом) поглощение в космическом масштабе. Он поискал в своей электронной памяти аналог наблюдаемому, но ничего не нашел. Это было поразительно, потому что в памяти зонда содержались сведения о всех астрономических явлениях, наблюдавшихся хьюманксами. Мозг зонда напряженно работал. Предварительные наблюдения были завершены. Должен ли он улететь, чтобы выполнить первоначальное задание, или продолжать изучать это необычное явление? Предстояло критическое решение. Зонд сознавал собственную ценность, но ему казалось несомненным, что любая новая информация, которую он здесь добудет, ценнее для его создателей, чем что-нибудь другое. И вот с религиозные рвением включились необходимые контуры. Зонд придвинулся ближе, все время продолжая получать новые сведения и отправлять их, пока даже без электронного стона сам был поглощен.

Зонд протестовал против собственного разрушения, но его протест не был услышан. И это не его вина. В момент поглощения некому было слышать. Но другие инструменты оказались лучше подготовлены для наблюдения за последними секундами зонда и сообщили станции все необходимое.

Прошло несколько месяцев.

В центре управления станции замкнулся контур. Заработали мощные машины. Вся информация, собранная десятками зондов, разлетевшихся на огромные расстояния, сосредоточилась в направленном луче и была подготовлена к передаче через пространство. Станция выбросила эту информация на другую — станцию с экипажем на далекой колонии хьюманксов. Эта станция передала информацию на другую планету, та еще дальше, и в конечном счете информация достигла Земли, одного из двух центров Федерации. Здесь, на высокой горе, на окраине большого города, жители которого некогда приносили человеческие жертвоприношения, располагается Научный Центр Федерации.

Компьютеры терпеливо расшифровали послание и сделали его воспринимаемым. Часть послания была отмечена особо — для внимательного рассмотрения. В должном порядке эта информация попала на глаза компетентному, но скучающему человеку, женщине. Но когда она прочла сообщение, глаза ее распахнулись и скука исчезла. Она известила других: людей и транксов, — и первоначальное изумление сменилось растерянностью, а потом и смирением. Информацию обработали, перепроверили, рассмотрели заново. Научный коллектив станции смирился с невероятным.

На другом конце планеты была назначена встреча. Присутствовали четверо: два человека и два транкса. Все чрезвычайно высокопоставленные, настолько, что уже перешли от высокомерия к скромности.

Одним из транксов был президент Федерации, другой возглавлял все научные исследования, финансируемые Федерацией. Один из людей — Последний Оплот Объединенной Церкви. Другой в обычных обстоятельствах не считался бы таким значительным, как остальные трое, но таким его временно сделали обстоятельства. Это был глава станции в Мехико, где обрабатывали информацию с зондов.

Когда были сообщены все необходимые сведения, престарелый президент Друсиндромид сложил свои истинные руки на груди и вздохнул через спикулы. От возраста его хитон приобрел фиолетовый цвет, и антенны свисали ниже блестящих фасеточных глаз. Он посмотрел своими многоцветными сложными глазами на техника.

— Информация точна. Ошибок нет. Вы в этом уверены?

И человек, и транкс, глава научных исследований, кивнули, и человек добавил:

— Мы направили другой зонд в эту область, сэр. Он идет по маршруту перехвата. К тому времени поглощаемая звезда совершенно исчезнет, и нам придется полагаться на невизуальные наблюдения. Но я не считаю это вообще необходимым, сэр. Отчет первого зонда не вызывает никаких сомнений.

— Я знаю, с какой скоростью передвигаются эти зонды, — сказал президент. — Но этот объект очень массивен. Неужели он полностью поглотит звезду к прилету нового зонда?

— Да, почтенный, — печально ответил ученый транкс. — Радиация, которая привлекла внимание первого зонда, исходила от солнечной плазмы с поверхности. Все пространство было заполнено радиацией, особенно гамма-лучами. — Ученый почтительно смолк, видя, что техническое подробности президента не интересуют.

Старый транкс медленно покачал головой — этот жест транксы усвоили в самом начале Объединения, несколько сот лет назад, когда человечество и общество транксов начали сливаться.

— Сколько еще времени? — спросил он, указав руконогой на трехмерное изображение звезды в центре панорамы над столом.

Отбросив светло-каштановые волосы, техник механически ответил:

— Если только какая-то невообразимая причина не изменит его путь, сэр, массивный коллапсар выйдет из Бархатной Дамбы через семьдесят два и одну десятую стандартного года Федерации. Еще через пятнадцать с половиной лет он пройдет по касательной на критическом расстоянии от звезды, вокруг которой вращаются две населенные планеты Федерации Кармадж-Коллангатта. Мы считаем, — он остановился и глотнул, — что звезда этих двух планет полностью исчезнет в течение недели.

— Так быстро, — прошептал президент, — так быстро.

— Еще через двадцать семь и три десятых три года, — безжалостно продолжал техник, — такая же катастрофа произойдет со звездой планеты Твоски Брайт. — Он немного помолчал, потом продолжил. — Ни одна другая планета Федерации не находится на критическом расстоянии от маршрута коллапсара через нашу галактику. Коллапсар минует ось галактики. Через несколько тысяч лет он покинет Млечный Путь и двинется в общем направлении RNGC185.

— Как может коллапсар двигаться так быстро? — спросил президент.

Техник взглянул на своего начальника; ответил глава научных работ.

— Мы все еще не вполне понимаем природу коллапсаров, почтенный. Такие радикальные искажения звездной матрицы заключают в себе множество тайн. Достаточно знать, что коллапсар движется с указанной скоростью по определенной орбите.

Президент кивнул и коснулся кнопки. На потолке развернулась большая карта. Он некоторое время изучал карту, не обращая внимания на вид из окон на изнемогающие от жары джунгли и болота.

— Что это за три планеты?

Встав, Последний Оплот подошел к главе научных исследований. Высокий человек, он превосходил президента — но только ростом. Одна из трех планет населена почти исключительно транксами, но это часть его паствы, такая же преданная и набожная, это его семья. Одет он был в удобную простую одежду аквамаринового цвета — цвета Церкви. Только золотой знак на рукаве и воротнике свидетельствовал, что это самый старший член самой главной духовной организации Федерации.

— Кармадж и Коллангатта — четвертая и двенадцатая по населению планеты Федерации, сэр, — сказал он. — Твоски Брайт двадцать третья, но по промышленному производству — пятнадцатая. На всех трех оказавшихся в опасности планетах население три с половиной миллиарда. И в гуманистическом, и в экономическом отношениях их уничтожение окажется страшным ударом.

Большие сложные глаза в ожидании смотрели на него. Президент надеялся, что в них отражается мудрость, а не тревога и беспомощность, которые он ощущал.

— Что мы можем сделать?

Верховный духовный лидер Федерации опустил глаза, но крытый плиткой пол не принес ему вдохновения.

— Церковные логики сообщили мне… очень мало, сэр. Даже учитывая девяносто лет в нашем распоряжении, эвакуация невозможна. Потребуются ресурсы всего флота плюс все корабли миротворцев Церкви, чтобы успешно и безопасно перевезти хотя бы часть населения на другие планеты. Но как только начнется переселение, причину его невозможно будет скрыть. Начнется паника. Естественно, этого мы допустить не можем. Федерация сейчас ослаблена, и найдутся желающие воспользоваться этой слабостью.

— Знаю, — ответил президент Друсиндромид. — Какое количество можем мы спасти, не ослабляя свои силы, чтобы не привлечь стервятников?

— Данные неточны… — извиняющимся тоном сказал Последний Оплот.

Голос президента прозвучал резко.

— Мне не нравится неточность, когда речь идет о жизнях хьюманксов, Энтони!

— Да, сэр. Мне сказали, что если нам повезет, мы сможем эвакуировать пять процентов.

В комнате на верху башни наступило молчание. Президент что-то сказал про себя на высоком транксийском. Потом громче добавил:

— Начинайте необходимые приготовления. Если даже будет спасен один процент, я считаю усилия не напрасными.

— Остается проблема паники, сэр, — заметил Последний Оплот.

— Мы придумаем правдоподобное объяснение, — заверил его президент. — Но это нужно сделать. Пять процентов — это почти двести миллионов. Спасение двухсот миллионов жизней стоит риска паники. А если повезет, спасем и больше.

— Наука не очень позволяет надеяться на удачу, — прошептал глава науки Федерации, но только про себя. Президент по очереди посмотрел на всех троих.

— Еще что-нибудь, джентльсэры? — Все трое молчали. — Нам многое предстоит сделать, а у меня через полчаса очередная встреча. Эта окончена.

Последний Оплот, глава науки и техник пошли к выходу. Президент проводил их, используя в дополнение к четырем истинным ногам руконоги. Как всегда, все ложится на эти старые антенны, подумал техник, прощаясь с президентом.

Но его остановила истинная рука.

— Минутку, молодой человек. — Технику было почти семьдесят. Президент, однако, намного старше. — Разумеется, никакого способа остановить, повернуть или уничтожить коллапсар не существует?

Помня, с кем он говорит, техник устранил всякую снисходительность из голоса.

— Вряд ли, сэр. Что бы мы ни применили: миллион ракет или даже другую звезду — все это будет проглочено. Чем больше мы будем стараться уничтожить его, тем больше он будет становиться, хотя мы его роста не заметим. Он останется точкой в пространстве. Больше того, мы по данным первого зонда знаем, что он состоит больше чем из одной коллапсировавшей звезды. Гораздо больше. Вероятно, в нем несколько сотен звезд. — Он пожал плечами. — Некоторые мои коллеги на основании скорости пришельца и его теоретической массы считают, что это объект, о котором современные математики только догадываются, — коллапсар. Коллапсировавшая галактика, сэр, а не просто одна звезда.

— Ага, — сразу ответил президент. Его верхние жвалы скребли нижние, пока он обдумывал информацию. — Существует политическая аналогия, молодой человек, — наконец сказал он. — Похоже на идею, время которой пришло. Чем больше бросаешь ей обвинений и доказательств, тем сильнее она становится, пока не овладевает всеми.

— Да, сэр, — согласился техник. — Я бы хотел, чтобы мы имели дело только с идеей, сэр.

— Не недооценивайте разрушительную силу идей, недавно вылупившийся, — посоветовал президент. Потом взглянул на часы на истинной руке. — Двадцать четыре минуты до начала следующей встречи. Всего хорошего, джентльсэр.

— Всего хорошего, господин президент, — ответил техник и вышел из комнаты.

Все вернулись к своим делам. У каждого оказалось много дел, не связанных с темой встречи, и все были этому рады. Быть занятым — благословение. Можно попытаться забыть о неизбежной преждевременной гибели свыше трех миллионов разумных существ.

Глава 1

— Твое предложение стоит пинка в пах! — закричала старуха. Потом, чуть понизив голос: — Но я старая слабая женщина. Ты моложе, больше, сильнее, здоровее и богаче меня. — Одной рукой она вызывающе ухватилась за рукоять кривого кинжала, которая торчала из дыры в ее грязном коричневом платье. В другой находился обсуждаемый предмет. — Что же мне делать? — выжидательно закончила она.

— Пожалуйста, не нужно так волноваться, — просил стоящий против нее молодой человек, делая руками успокаивающие жесты и в то же время нервно поглядывая по сторонам.

Никто в густой толпе уличных торговцев и покупателей не обращал внимания на этот спор. Но, будучи инопланетянином, молодой человек оказался чувствителен к обвинениям старухи. В конце концов они с женой пробудут на Моте только три дня, а потом по расписанию тура отправятся на Новый Париж. Меньше всего ему хотелось в свой медовый месяц оказаться в тюрьме за драку с туземцами.

— Правда, тридцать кредитов — это все, что я могу заплатить, — отчаянно объяснял он, поправляя мокрый горчичного цвета плащ-дождевик. — Имей ко мне сочувствие. Моя жена в отеле. Она себя не очень хорошо чувствует. Я думаю, ее угнетает этот ежедневный дождь и постоянные тучи. Я хочу чем-нибудь подбодрить ее. Но нам еще долго путешествовать. Тридцать кредитов — это все, что я могу дать за безделушку.

Старуха гордо выпрямилась во весь рост. Теперь ее глаза оказались на уровне груди молодого человека. Она крепко держала в руке спорный предмет и обвинительно трясла им. Тонкий изящный браслет из какого-то серебристого металла, украшенный кусочками полированного дерева и камня.

— Этот браслет изготовлен самим Койонсом Катлером, малыш! Ты представляешь себе, что это значит?

— Прости, — пытался, чихая, объяснить молодой человек, — я говорю, что я здесь только турист.

Очевидно, женщина сдержалась только огромным усилием.

— Ну, хорошо, — напряженно сказала она, — не будем поминать честное имя Койонса Катлера. — Она показала на овальные украшения браслета. — Ты только посмотри на эти кабошоны, забудь на время о топазах. — Она поворачивала браслет, и природный затвердевший полированный древесный сок заблестел лазурно-зелеными огоньками в дневном свете.

— Одно дерево из миллиона способно произвести такой цвет, мальчик. Меньше, чем одно из миллиона, да и те растут только на крайнем севере Мота, где кочевники охотятся на дьяволоп Демичина. Да ведь нужно…

— Ох, ну ладно. — Молодой человек раздраженно вздохнул. — Чтобы покончить с этим. Тридцать пять кредитов. — Ему не больше двадцати двух-двадцати трех лет. Лицо у него мягкое и искреннее. — Нам придется в Новом Париже остановиться в отеле низшего класса.

Старуха посмотрела на него и недоверчиво покачала головой.

— Ты говоришь об отелях мне? У меня трое детей и муж давно умер. Можешь стоять тут и говорить об отелях, бесстыдный юнец, и даешь тридцать пять кредитов за лучший браслет, какой мне попадался за двадцать лет. Двадцать лет! — Голос ее снова поднялся до крика. — Давай приличную цену или иди поселяйся у дьявола, я говорю! — кричала она, достаточно громко, чтобы головы в толпе начали поворачиваться. — Не стой здесь так невинно, если оскорбляешь старую женщину!

— Ради Христа, — взмолился молодой человек, — потише.

Юноша, укрывшийся под капюшоном фиолетово-серого заряженного дождевика и незаметно наблюдавший за шумным разговором продавца и покупателя, слизал с пальцев остатки медового печенья. Потом встал и пошел к спорящим.

Чуть выше среднего роста, с выступающими скулами и смуглой загорелой кожей, он не особенно бросался в глаза. Курчавые рыжие волосы цвета огненного дерева в тундре падали ему на лоб и уши. Только слабое движение на правом плече под плащом свидетельствовало о чем-то необычном, но что там двигалось, определить было невозможно.

— …и если ты больше ничего не можешь сказать, — горячилась старуха, — тогда иди и…

— Прошу прощения, — прервал ее спокойный голос, — я считаю, что тридцать пять кредитов за браслет — справедливая цена.

Раскрыв изумленно рот, молодой супруг смотрел на юношу, не понимая, зачем местному за него вступаться. Старуха яростно обернулась к нахалу.

— Не знаю, кто ты такой, сэр, — грозно начала она, — но не лучше ли тебе заняться своим… — Она остановилась на полуслове, и рот ее от удивления образовал большое О.

— А иначе что, старуха? — спросил юноша. — Пошлешь меня спать без ужина?

Почувствовав преимущество, но не зная, каково его происхождение, ошеломленный покупатель сказал:

— Вот и он говорит, что тридцать пять кредитов — справедливая цена.

— Да… я… — Старуха, тоже ошеломленная, казалось, его не слышит. — Ну, ладно, тридцать пять, и по рукам.

— Точно? — Инопланетянин, обрадованный завершением торговли, решил снискать расположение продавщицы. Будучи гораздо крупнее вмешавшегося, он сделал шаг вперед. — Если парень угрожает тебе, я…

Что-то шевельнулось и частично высунулось из-под плаща. Что-то кожистое, тонкое и ярко расцвеченное. Не узнавая это существо, турист все же получил впечатление чего-то змеиного и смертельно опасного. И вместо того чтобы сжать руку в кулак, он вытащил свою кредитную карточку.

— Вот твои деньги.

Загипнотизированная фигурой в капюшоне, старуха механически сунула карточку в щель счетчика. И, даже не проверяя, вернула покупателю.

— Браслет, — нетерпеливо сказал молодой турист.

— Гммм? А, да. — Она протянула браслет. Довольный покупкой, высокий турист исчез в толпе людей и чужаков.

Старуха молча разглядывала невзрачную фигуру. Потом неожиданно обняла своими худыми, но еще мускулистыми руками.

— Флинкс! — восторженно воскликнула она. — Флинкс, мальчик, ты вернулся домой! — Она радостно трясла худого юношу, ради знакомого ощущения близости. Минидраг Пип беспокойно зашевелился на плече Флинкса и попытался со змеиным равнодушием вынести грубое обращение.

— Ненадолго, матушка Мастифф, — негромко ответил юноша. Он улыбнулся и кивнул в сторону удаляющегося покупателя. — Я вижу, ты, как всегда, развлекаешься.

— Развлекаюсь! — презрительно фыркнула она и сделала неприличный жест в общем направлении рынка, в котором растворился покупатель. — Ничтожества все они. Из-за них удовольствие торговли исчезает. Удивляюсь, как держится Федерация на таком цементе. — Треугольная голова с горящими огненными глазами показалась из-под плаща. — Ты все еще таскаешь с собой это существо.

Пип ответил отвратительным шипением. Между матушкой Мастифф и минидрагом никогда не было особой любви.

— Я часто думаю, что это Пип таскает меня с собой, — возразил юноша.

— Ну, не могу я избавить тебя от этого извращения, мальчик. Но по крайней мере ты здесь. — И она с деланным гневом ударила его по левому плечу. — Вот и ты… бездельник, бродяга, забывчивый бессердечный кусок недозрелого мяса! Где ты был? Ведь прошел год. Год, образец неблагодарности! Ни ленты триди, ни открытки — ничего!

— Прости, матушка Мастифф, — сказал он, обнимая ее за костлявые плечи. Она рассерженно вырывалась, но не настолько сильно, чтобы снять его руку. — Я о тебе все время думал. Но я был далеко от современных средств связи.

— Опять неприятности? — Она покачала головой. — Разве таким я тебя растила? — Он попытался ответить, но она оборвала его. — Неважно. Где ты был? Идем, расскажешь по дороге в магазин.

Они двинулись по улице. Воздух заполняли ароматы и крики внутреннего рынка Драллара.

— Пошли, мальчик, и рассказывай, где это такое место, откуда даже нельзя сообщить, цел ли твой никуда не годный каркас.

Флинкс обдумал ответ. У него было достаточно причин хранить место своего пребывания в последний год в тайне. То, чего не знает матушка Мастифф, она и не узнает.

— Я нанялся на работу, — наконец объяснил он.

Она разинула рот.

— Ты… на работу?

— Я не лгу, — неловко ответил он, не глядя в эти неверящие глаза. — Но я сам устанавливал часы работы и работал столько, сколько хотел.

— Ну, могу тебе поверить. Что за работа?

Снова он отвел взгляд.

— Не могу сказать точно. Ну, что-то вроде учителя, частного учителя.

— Учитель, — сказала она, явно пораженная. — Частный гувернер? — Она заржала.

— Чему же ты учил? Карманным кражам? Умению незаметно входить и выходить? Общим основам воровского дела?

— Откуда мне все это знать? — возразил он. — Неужели ты меня так воспитывала?

— Юноша рассмеялся. — Нет, я обучал основам существования.

— Понятно. — Больше она ничего не сказала и избавила его от необходимости объяснять, что это за основы и кто были его ученики. Особенно кто ученики.

Не время матушке Мастифф и всем остальным узнавать об ульру-уджуррианах, племени, принявшем Флинкса. И которое принял он сам. Племя, которое может вывернуть наизнанку свой угол вселенной.

— Забудем обо мне, — сказал он, глядя на матушку Мастифф. — Я дал тебе денег и оставил в лучшем районе Драллара с большим запасом товаров. И какой же я тебя нахожу? Вот какой! — Он указал на рваную одежду, изорванное платье и куртку, старую отвратительную шляпу, еле державшуюся на длинных растрепанных волосах. — На улице в дождь и сырость, одетую в лохмотья.

Теперь настала очередь матушки Мастифф отводить взгляд. Они свернули с мощеной улицы и оказались в менее оживленном районе города.

— Я нервничала, мальчик, сидя в этом роскошном магазине целый день. Мне не хватало улиц, общения, шума…

— Споров и криков, — закончил за нее Флинкс.

— И сплетен, — продолжала она. — Особенно сплетен. — Она вызывающе посмотрела на него. — В моем возрасте это одно из немногих удовольствий, для которых я еще не слишком стара.

Флинкс указал на улицу впереди.

— Поэтому мы не идем в магазин?

— Нет, не в эту душную табакерку, особенно в такой прекрасный день. — Флинкс посмотрел на серое затянутое тучами небо, на вечный туман, но ничего не сказал. Для Драллара это действительно прекрасный день. Дождя нет. Он уже две недели дома и ни разу не видел солнца.

— Пошли в трактир Драмьюза. Я угощу тебя обедом.

Флинкс сделал вид, что удивляется.

— Ты угощаешь обедом? Ну, правда, ты заработала, продав браслет…

— Пфа! Я легко выторговала бы у этого неотесанного простака пятьдесят кредитов. Знала это, как только он увидел браслет. Но ты мне помешал.

— Однажды, матушка, ты наткнешься на опытного инопланетянина, и он отведет тебя в королевскую полицию. Я вмешался, потому что он показался мне приличным человеком. У него медовый месяц, и мне не хотелось, чтобы его сильно надули.

— Много ты знаешь! — ответила она. — Он не так уж неопытен, как ты думаешь. Видел бы ты, как загорелись его глаза, когда я сказала ему, на какой улице мой магазин. Я сказала, что украла там браслет. Ну, он знал об этом. И что? Позвал полицию? Нет, он вцепился в возможность приобрести краденое, как всякий порядочный горожанин. Вот здесь. — Она остановилась и указала на столики под ярко раскрашенными навесами.

Они оказались в последнем из концентрических кругов, образующих дралларский рынок. Это внешнее кольцо состоит в основном из ресторанов и киосков, торгующих едой. Начиная от небольших, с одним продавцом и примитивной печкой на дровах, и кончая дорогими заведениями, где на роскошной посуде из веридиана подают деликатесы, привезенные с самых дальних уголков Федерации. Тут много народу, привлеченного ароматами пищи.

Они вошли в ресторан, где не используют ни дрова, ни веридиан, в смысле меню средний между изобилием и почти несъедобным. Сев за столик, сделали заказ существу, похожему на грифона с щупальцами вместо ног. Потом матушка Мастифф оставила свои нежные обвинения и перешла к серьезному разговору.

— Ну, мальчик, я знаю, что ты отправился искать своих природных родителей. — Признаком ее силы служило то, что она сказала это без малейшей запинки. — И отсутствовал больше года. Должно быть, узнал что-то.

Флинкс откинулся и немного помолчал. Пип высунулся из-под его плаща, и Флинкс почесал летающую змею под подбородком.

— Насколько я знаю, — наконец кратко ответил он, — оба они давно мертвы. — Пип беспокойно зашевелился, ощутив перемену в настроении хозяина. — Моя мать… теперь я знаю, кто она была. Она была линкс, была наложницей. И еще я нашел сводную сестру. А, найдя ее, кончил тем, что убил.

Принесли еду, ароматную и горячую. Некоторое время они ели молча. Несмотря на острые приправы, пища обоим показалась безвкусной.

— Мать мертва, сводная сестра мертва, — сказала наконец матушка Мастифф. — Других родственников нет? — Флинкс коротко покачал головой. — А отец?

— О нем я ничего не узнал.

Матушка Мастифф подавила какого-то своего личного демона и наконец сказала:

— Ты много и далеко искал, мальчик. Но остается еще возможность.

Он пристально взглянул на нее.

— Где?

— Здесь. Да, прямо здесь.

— Почему ты мне не говорила? — негромко спросил он.

Матушка Мастифф пожала плечами.

— Не видела причины. Слабый шанс, мальчик, напрасная трата времени, абсурдная мысль.

— Я целый год гонялся за абсурдными мыслями, — напомнил он. — Давай, матушка.

— Когда я купила тебя на рынке, — легко, словно речь идет об обычной покупке, начала она, — ничего особенного не было. До сих по не понимаю, что заставило меня зря потратить такие деньги.

Флинкс сдержал улыбку.

— Я тоже. Но я тебя не понимаю.

— Найди того, кто продавал тебя, Флинкс. Может, он еще занимается этим делом. Всегда есть шанс, что в фирме ведутся аккуратные записи. Меня не очень интересовала твоя родословная. Может, в записях фирмы есть дополнительная информация, которой не было в торговом объявлении. Ну, это маловероятно. Меня только интересовало, не болен ли ты. Ты выглядел больным, но на самом деле был здоров. — Она отхлебнула из кружки. — Иногда торговцы рабами сообщают не все сведения. У них есть для этого причины.

— Но как мне найти фирму, которая меня продала?

— В городском архиве, — ответила она, вытирая жидкость с подбородка. — Эта сделка облагается налогом. Просмотри записи королевских налогов за тот год, что я тебя купила. Но это напрасная трата времени.

— У меня теперь достаточно времени, — загадочно ответил Флинкс. — С радостью попробую. — Он протянул руку через стол и погладил щеку словно из старой замши. — Но на остаток дня будем матерью и сыном.

Она хлопнула его по протянутой руке и начала браниться… но негромко.

Глава 2

Следующий день начинался хорошо. Шел легкий дождь, и тучи как будто собирались расходиться. Впрочем, Флинксу не пришлось увидеть редкое зрелище — солнце на Дралларе: когда он двинулся к обширному району государственных учреждений, тучи снова затянули небо. Здания теснились, как рабочие муравьи вокруг царицы. Этой царицей был королевский дворец.

Влажная холодная погода оживила Флинкса. Туманный воздух ему приятно знаком; таким всегда был единственный дом, какой он знает. Вернее, какой помнит, поправился он.

Он остановился поболтать с двумя уличными торговцами. Этих людей он знает с детства. Но вначале ни один из них не узнал его. Неужели в семнадцать лет он стал совсем не таким, каким был в шестнадцать? Правда, он многое испытал за этот год. Но Флинкс посмотрел в зеркало и не заметил перемен. Никакие свежие морщины не появились на гладкой коричневой коже, никакой трагедии в глазах цвета какао. И все же его не узнали.

Возможно, просто поразительный калейдоскоп Драллара заставляет людей забывать. Флинкс решительно отвернулся от криков и возбуждения города, прошел мимо прилавков и уличных торговцев. Некогда тратить время на эти детские развлечения, сказал он себе. Теперь у него есть ответственность. Как предводитель целого народа в Большой Игре, он должен отказаться от детских интересов.

Да, но ребенок по-прежнему живет в нем, и какое же это трудное дело — становиться взрослым…

Как гранитный океан, мириады стен Старого Драллара разбивались застывшими волнами о разросшийся бастион бюрократии, который был административным центром Драллара и всей планеты Мот. Современные сооружения прихотливо чередовались с средневековыми. Вместе с башнями королевского дворца, шпилями, минаретами и куполами они напоминали гигантскую диатомею. Подобно всему городу, эти здания выглядели так, словно их создал компьютер, запрограммированный на «Тысячу и одну ночь», а не на современную технологию.

Флинкс проходил внешнее кольцо киосков и лотков, когда его опередили две поразительные фигуры — мужчина и женщина, оба чуть выше Флинкса, но в физическом отношении ничем не примечательные. Поразительным было то, как реагировали на них другие. Все старательно избегали их, даже избегали смотреть в их направлении. Но так осторожно, чтобы не оскорбить.

Эти двое были квармы.

Квармы, едва терпимые правительством Федерации, клан профессионалов, чья деятельность распространялась от сбора долгов до убийства. И хоть общество порицало квармов, их клан процветал вместе с ростом Федерации. С начала времен всегда была потребность в услугах, которые они предлагают.

Флинкс знал, что двое идущих перед ним каким-то образом связаны со всеми квармами Федерации. На обоих облегающие черные комбинезоны и черные сапоги. Он знал, что, помимо ног, в этих сапогах еще множество других предметов. Декоративная связка черных и красно-рыжих лент спускалась от воротника к поясу, как хвост экзотической птицы.

Флинкс слышал о квармах, но никогда не видел их раньше и потому задержался у киоска. Сделав вид, что разглядывает медно-хризаколловый кувшин, он незаметно рассматривал уходящих незнакомцев.

Стоя за ними, он не видел их лица, но знал, что тела под комбинезоном безволосы, как и головы под черными ермолками. На каждой ермолке красный узор — единственное украшение, если не считать разноцветных лент. У каждого на черном поясе многочисленные сумки и карманы, а в них — Флинкс знал — самые разнообразные способы смерти. Если он правильно помнит, каждый пояс впереди застегивается пряжкой, вырезанной из цельного оранжево-красного ванадиевого кристалла, а на пряжке инкрустация — золотой череп и кости. Одежда, специально созданная, чтобы их узнавали.

Толпа расступалась перед ними без паники. Бежать — значит оскорбить. Никто не хочет оскорблять квармов.

Флинкс шагнул от киоска — и застыл. Непрошеный, как это часто случалось, ожил его дар. Флинкс увидел готовящееся убийство. Он не просил об этой информации. Самое неприятное в его даре то, что наиболее эффективно он проявляется, когда это Флинксу не нужно.

Он мгновенно узнал, что мужчина и женщина — супружеская пара и одновременно партнеры, что их добыча очень близко. Он попытался увидеть эту добычу, но не смог.

Еще поразительнее было то, что сами квармы были смущены и озадачены. Флинкс слышал, что квармов никогда ничего не удивляет, особенно связанное с их работой. Но кто-то поблизости, кого они должны убить, удивляет их. Странно. Что может так удивить пару профессиональных убийц?

Флинкс попытался найти объяснение и столкнулся с мысленным блоком. Он снова человек, всего лишь человек. И теперь разрывается между здравым смыслом и своим проклятым любопытством. Если бы это ощущение неуверенности у пары впереди не было воспринято его мозгом! Ничего не может удивить кварма. Ничего! Озаботить — да: ведь убийство по-прежнему незаконно, и убийца может быть схвачен и наказан властями. Но смущение? Невозможно!

И неожиданно Флинкс обнаружил, что идет не по направлению к административному центру, а назад, в глубину хаотического огромного рынка.

Идти за черной парой легко. Они ничего не подозревают. Квармы преследуют других, никто не следит за квармами.

Несмотря на то, что Пип нервно заерзал на плече, Флинкс придвинулся ближе. Квармы по-прежнему не показывали, что подозревают о его присутствии. И в этом момент в сознании Флинкса не было ничего, кроме желания следовать за квармами и выяснить, что их смущает.

Впереди в узком месте образовалась небольшая толпа. Черная пара остановилась и принялась негромко разговаривать. Флинксу показалось, что он заметил, как напрягаются их мышцы. Они перестали разговаривать и пытались заглянуть вперед, через головы толпы.

Пройдя вперед, Флинкс увидел часть низкой древней стены. На ней сидели зрители и смотрели куда-то вперед. Никто не посмотрел на него, когда он тоже сел на эту стену. Удобно усевшись на влажном скользком камне, Флинкс смог легко смотреть поверх голов даже высоких птицеобразных. Толпа в основном состояла их местных жителей, слегка разбавленных несколькими тепло укутанными транксами и другими чужаками. Положение позволяло Флинксу ясно видеть, что привлекло всеобщее внимание. Видны были ему и квармы справа.

Впереди перед полумесяцем смеющихся довольных зрителей был небольшой помост. Флинкс мгновенно понял. Жонглеры, волшебники и другие уличные артисты на таких сценах показывают свои представления для развлечения толпы и пополнения пустых кошельков. Всего года полтора назад он сам выступал на такой сцене. Они с Пипом прошли через многое с тех дней. Флинкс чувствовал, как змея расслабилась, тоже охваченная ностальгией. Жонглер, работавший на сцене, кончил представление с четырьмя разноцветными шарами. Один за другим он бросал их в воздух, и один за другим они исчезали, к явному замешательству исполнителя и под одобрительные охи и ахи толпы. Зрители зааплодировали. Жонглер собрал плату. Жизнь продолжалась.

Флинкс улыбнулся. Материал, из которого сделаны шары, остается видимым, пока к нему прилагается тепло — например тепло быстро движущихся рук жонглера. Когда это тепло исчезает, даже на несколько секунд, шары становятся невидимыми. Флинкс знал, что за сценой помощник жонглера ловит точно брошенные невидимые предметы. В этом представлении очень важен точный расчет времени, и помощник должен находиться в нужном месте и поймать шары.

Жонглер удалился. Началось очередное представление. Флинкс ощутил слабое прикосновение к сознанию. На мгновение он испытал такое же чувство, как квармы. Посмотрев на них, он увидел, что они стараются лучше разглядеть сцену.

И Флинкс занялся предполагаемой жертвой.

Человек, появившийся на сцене, высокий и сильный, не такой смуглый, как Флинкс. Черные волосы грязными прядями падали ему на шею. Он был одет в сандалии, свободные непромокаемые брюки и рубашку, раскрытую на груди, так что видны были курчавые густые волосы. Рукава с буфами, вероятно, используются во время представления.

Как ни старался, Флинкс не видел ничего примечательного в этом человеке, ничего такого, что привлекло бы внимание даже не одного кварма, а целых двух. Но кого-то он достаточно беспокоит, чтобы нанять пару страшных убийц.

Держа в руках блестящую веревку, человек тащил что-то, скрытое за задником сцены. Шутки и оскорбления, с которыми он обращался к тому, что на другом конце веревки, не были особенно остроумными, но толпа заинтересовалась, ей хотелось видеть, кто терпит такие замечания и не отвечает.

Снова пошел дождь. Толпа, привыкшая к вечным осадкам, не обратила на него внимания. Шутки начали повторяться, и толпа проявляла признаки недовольства. Создав нужное настроение, человек, державший веревку, яростно выругался и сильно рванул ее. Флинкс слегка напрягся: ему не очень хотелось видеть, кто же на другом конце веревки.

Когда существо неуверенно выбралось из-за задника, его наружность вызвала такую разрядку напряжения, оказалась такой нелепой, что Флинкс рассмеялся со смесью облегчения и недоверия. Так же поступила вся толпа.

Более вялого и нелепого существа он в своей жизни не видел. И относится оно к совершенно неизвестному виду. Метра полтора ростом, по форме напоминает грушу. Яйцеобразная голова сужается к конической шее, а та в свою очередь расширяется в верхнюю часть тела. Существо передвигается на четырех круглых ногах с короткими пальцами. Там, где шея начинает переходить в пухлое тело, торчат четыре руки, каждая оканчивается длинными пальцами без суставов. Существо кажется бескостным, резиновым.

Оно одето в халат с дырами, прорезанными для четырех рук. Мешковатые комичные брюки завершают наряд. В голове четыре больших отверстия. Флинкс предположил, что это органы слуха. Под ними четыре прозрачных глаза тупо смотрят во всех четырех направлениях. Изредка один или два мигают, показывая двойные веки, которые закрываются, как ставни. От вершины головы отходит орган, напоминающий гибкий слоновий хобот. Заканчивается он ртом, который служит, решил Флинкс, и для еды, и как орган речи… конечно, если это существо способно производить звуки.

И как будто этой гротескной смеси органов, конечностей и одежды было недостаточно, существо окрашено в яркий небесно-голубой цвет с зелеными вертикальными полосами от шеи до ног. Владелец-менеджер-укротитель снова резко дернул веревку, и привидение двинулось вперед, испустив комичный крик.

Толпа снова расхохоталась.

Флинкс только сморщился. Хотя рывок не причинил существу вреда, Флинксу не понравилось, как с ним обращаются. К тому же, как бы сильно ни тянул владелец, Флинкс видел, что существо движется со своей обычной скоростью. И вдруг Флинкс удивился, что он здесь делает. Он должен искать чиновников и архивные записи, а не смотреть это ничем не примечательное представление. Начинали сказываться навыки, которые спасли ему жизнь в Дралларе в детстве. Какое ему дело, если квармы хотят убить какого-то бродячего укротителя? Он ничего не добьется, вмешиваясь в это дело, холодно напомнил себе Флинкс. Любопытство и так причинило ему в прошлом немало неприятностей.

Он начал слезать со стены, а укротитель продолжал представление, прыгая по сцене, толпа смеялась над его уловками и ужимками забавного, но плохо выученного существа. Укротитель пытался заставить существо демонстрировать различные движения, а существо неуклюже их повторяло, и толпа смеялась все громче.

Флинкс уже собирался уйти, когда произошло нечто, заставившее его остановиться: по приказу укротителя существо заговорило.

У него оказался привлекательный, выразительный и несомненно разумный голос, и говорило оно на вполне членораздельном терроанглийском, несмотря на необычные органы речи. По другому приказу оно перешло на симборечь — торговый и общественный язык Федерации. У чужака оказался высокий сладкозвучный голос, почти девичий.

Но нес он вздор. Каждое слово имело значение, но чужак соединял их совершенно бессмысленно. Заглушая его непрерывный монолог, укротитель объяснил толпе:

— Увы, это странное существо, которое забавляет нас, возможно, так же разумно, как вы и я. Но оно не может говорить понятно, хотя, наверно, превосходит нас.

И тут чужак испустил — по какому-то сигналу укротителя, решил Флинкс, — очередной истерический вопль. Толпа, на время загипнотизированная болтовней укротителя, снова рассмеялась.

— К несчастью, — продолжал укротитель, когда смех немного стих, — бедняга Аб совершенно безумен. Верно, Аб? — спросил он чужака. Тот ответил безостановочной галиматьей, только на этот раз в рифму.

— Может, он рад, может, печален, но, как сказал философ, он несомненно безумен, — заметил укротитель, и чужак снова закричал.

Флинкс попытался углубиться в сознание чужака. И получил то, что ожидал, — ничего. Если там есть разум, способный на нечто большее, чем подражание, от него он скрыт. Вероятнее, там просто нечего воспринимать.

Спрыгнув со стены и отряхивая влажную одежду, Флинкс пожалел существо и бегло подумал, откуда оно могло взяться. Он не сомневался, что вскоре квармы займутся своей работой, и ему совсем не хотелось узнавать, какой способ они изберут на этот раз.

И тут, на полпути к улице, его настигло, словно ударом. Образ пришел от квармов. Повернувшись и быстро идя назад, Флинкс успел заметить, что квармы направляются к ближайшему зданию. Образ, который он уловил, объяснял смущение убийц: их жертва вовсе не простой укротитель животных, а само животное.

Хорошо известно, что квармы не убивают дешево или легкомысленно. Поэтому приходится предположить, что совершенно серьезно и со значительными затратами для кого-то они собираются убить глупое и, по-видимому, безвредного чужака.

В сознании укротителя никакой тревоги или подозрения, а в тупом сознании его подопечного вообще ничего. В сознании квармов только замешательство и стремление побыстрее завершить свое задание. Вслух они не выражали сомнений, но про себя удивлялись.

Они исчезли в двухэтажном сооружении из камня и дерева, за ним другие такие же старые здания. Как в тумане, Флинкс двинулся туда же. Вслушиваясь ушами и сознанием, напрягая зрение, он остановился на пороге. Никто не охраняет вход. Да и к чему? Никто не пойдет по следу квармов, особенно этих квармов.

Флинкс зашел в здание. В противоположном конце коридора один из квармов поднимался по лестнице. Это была женщина, и она что-то доставала из сумки. Флинксу показалось, что это маленький искусно сделанный пистолет из черного металла.

Предупредив Пипа, чтобы он молчал, Флинкс приблизился к лестнице и двинулся вверх, напряженно следя за движением там вверху. Поднимаясь по шаткой спирали, он еще раз мысленно представил себе эту женщину, какой видел ее только что. Вероятно, пистолет, стреляющий иглами. Органические стрелы мгновенно растворяются в теле жертвы. И вскоре и саму стрелу, и яд, который она принесла, невозможно обнаружить.

Лестница вела на второй этаж. Флинкс медленно повернул голову. Оба кварма стояли у окна. Один из них отвел занавеску и осторожно выглянул. Быстрый взгляд показал, что помещение жилое. Меблировано удобно, хотя и не тесно. В дальнем темном углу привлекательная молодая женщина с усталым видом жмется среди подушек, держа на руках маленькую девочку. Она со страхом смотрит на квармов.

Флинкс снова занялся убийцами. Мужчина отводил занавес, а женщина готовила свой черный пистолет, рука ее неподвижно легла на подоконник. Она, несомненно, собиралась убить чужака.

Флинкс узнал все, что мог; нет смысла оставаться дальше. Он уже начал отступать к лестнице, но в этот момент женщина в темном углу увидела его, и у нее перехватило дыхание. Обычный человек не заметил бы этого, но для квармов это все равно что крик. Оба сразу отвернулись от окна. Пип сорвался с плеча Флинкса, прежде чем юноша смог удержать минидрага.

Наклонившись к голенищу сапога, Флинкс услышал легкий хлопок. Пуля разорвалась у стены, к которой он только что прислонялся. Но тут Флинкс выпрямился и плавным движением бросил нож в другого кварма, который схватился за пояс. Нож попал мужчине в горло. Тот упал, стараясь остановить кровь, бьющую из перерезанной артерии.

Женщина на мгновение заколебалась, не зная, стрелять ли ей в Флинкса или в летающий кошмар над головой. Это колебание оказалось смертельным. Пип плюнул, и яд попал женщине в глаз. Как ни невероятно, она не закричала, только схватилась за лицо. Ударилась о стену, упала на дергающееся тело мужчины и покатилась по полу.

Через пятнадцать секунд она была мертва.

Мужчина продолжал истекать кровью, но перестал двигаться. Флинкс вошел и быстро осмотрел соседние комнаты и шкафы. Он в безопасности — пока. Девочка в углу негромко заплакала, но женщина продолжала молча смотреть на Флинкса широко раскрытыми глазами. Она слишком испугалась, чтобы закричать.

— Никому не говори об этом, — посоветовал ей Флинкс, когда нервничающий Пип вернулся к нему на плечо.

— Не буду… пожалуйста, не убивай нас, — прошептала в страхе женщина. Флинкс посмотрел в пустые молящие глаза. Девочка смотрела на два неподвижные тела, стараясь понять.

Флинкс пошел к лестнице. Даже не пряча нож, он спустился по ступенькам. Каким-то образом он потерял контроль над событиями, и теперь, как бывало и в прошлом, события контролируют его.

Внизу лестницы он остановился, посмотрев враждебно на выход. Взгляд направо и налево показал, что этот этаж необитаем. Должен быть другой выход. Флинкс поискал и обнаружил редко используемый выход в узкий дурно пахнущий переулок. Переулок пуст. Убедившись в этом, Флинкс быстро пошел по нему. Вышел на улицу. Установив, что за ним никто не следит, Флинкс повернул назад и направился к сцене, подходя к ней с нового направления. Что касается женщины с девочкой, Флинкс решил, что она постарается как можно быстрее отыскать новую квартиру. Возможно, известит полицию, а может, и нет.

К тому времени как он добрался до сцены, представление заканчивалось. Флинкс скользнул за защитной стеной из тел. Ничего не изменилось: укротитель по-прежнему шутил над нелепой внешностью чужака, а чужак терпел это с безразличием мягкоголового придурка. Голова у него действительно кажется мягкой, заметил Флинкс. Но почему же квармы решили пользоваться разрывными пулями?

В конце представления укротитель был вознагражден аплодисментами и несколькими монетами, не за изысканность зрелища, а за его редкость, как решил Флинкс. Не заботясь о достоинстве, укротитель принялся собирать монеты.

Толпа начала расходиться. Очевидно, это последнее представление на сегодня. Флинкс небрежно прошел за сцену, где укротитель пересчитывал монеты и осматривал свой реквизит. Он сразу обнаружил присутствие Флинкса и пристально посмотрел на него. Видя, что перед ним всего лишь юноша, он успокоился.

— Чего тебе, малыш? — резко спросил он.

— У нас есть нечто общее, сэр.

— Не могу представить себе что.

— Мы оба укрощаем чужаков. — Пип неожиданно шевельнулся на плече Флинкса, показав свои яркие цвета. Мужчина нахмурился и присмотрелся внимательней.

— Не узнаю твое животное, парень.

Кем бы он ни был, решил Флинкс, этот человек мало путешествовал и мало что знает. Минидраги встречаются не часто, но о них широко известно. Но этот человек не узнал минидрага, увидев его.

Внимание Флинкса перешло к чужаку, который терпеливо стоял сбоку, ритмично говоря что-то на незнакомом языке.

— Во всяком случае, — объяснил юноша, — меня интересует твое животное. Никогда такого не видел. — И, чтобы поддержать разговор, продолжал: — Откуда ты взял его имя?

Вежливость Флинкса слегка разоружила мужчину.

— Оно пришло вместе с беднягой, — объяснил он, проявляя больше сочувствия, чем мог заподозрить Флинкс. — Я купил его у одного торговца животными, который ни во что его не ставил. Но у этого существа есть разум. Оно может говорить, как ты и я, и на множестве языков. Но ни на одном его слова не имеют смысла. О, Аб совершенно сумасшедший, но он умеет учиться. Медленно, но он учится участвовать в представлении. — Он гордо улыбнулся. — Я был достаточно умен, чтобы понять его уникальность. Никто до сих пор не смог узнать, какого он вида, парень. Надеюсь, он долгоживущий. Его ведь не заменить.

— А что касается имени, то это забавная история. Единственный случай, когда он проявляет разумность. — Укротитель нахмурился. — Я пытался решить, как его назвать, когда он произнес очередной бессмысленный набор слов. — Он повернулся к чужаку, который смотрел одним действующим независимо от других глазом с желтым зрачком. Флинкс заключил, что существо, способное одновременно смотреть во все четыре стороны, должно обладать сложным мозгом, просто чтобы справиться с таким потоком нервных импульсов.

— Как тебя зовут, идиот? — спросил укротитель, говоря медленно и отчетливо. — Как твое имя?

— Мана орикс джелп нор пандра, — быстро и живо ответил тот. — Меня зовут Абаламахаламатандра.

Пока существо продолжало нести рифмованный вздор, укротитель снова взглянул на Флинкса.

— Понятно, почему я называю его Аб? — Он наклонился и протер грязную обувь.

— Торговец, у которого я его купил, не знал, какого он вида. Только заверил, что он покорен и дружелюбен. Так и оказалось.

— Замечательно, — заметил Флинкс, льстя мужчине и продолжая наблюдать за сине-зеленым чужаком. — Он так туп, а ты все же научил его многому.

— Говорю тебе, парень, я его научил только правилам представления. У Аба есть свой мозг. Я ведь сказал, что он может говорить на многих языках? — Флинкс кивнул. — Терроанглик и симборечь — только два из них. Аб часто заставляет меня вздрагивать. Кажется, он говорит что-то разумное. — Он пожал плечами. — Но когда я пытаюсь понять, он что-то болтает о вкусе неба или о цвете воздуха или вообще что-то непонятное. Тебя он интересует? Иди поздоровайся с ним.

— Правда?

— Я сказал, что он настроен дружелюбно. Да у него и зубов нет.

Флинкс осторожно приблизился к чужаку. Существо наблюдало за ним двумя глазами. Флинкс невольно улыбнулся. Протянул руку, словно собрался обменяться рукопожатием.

Два глаза опустились. Протянулась рука и сжала ладонь Флинкса. Флинкс резко отдернул руку, не от боли, а от удивления. Как бы в наказание, протянулась вторая рука и шлепнула ту, что коснулась Флинкса. Чужак продолжал хлопать всеми четырьмя руками, очевидно, совершенно позабыв о Флинксе.

Рука чужака оказалась жесткой, плоской и прохладной на ощупь.

Владелец снова заговорил.

— Аб ест все, кроме, — он улыбнулся, — меня и тебя. — Встав, он подошел к существу и пнул его ногой. Оно перестало хлопать себя и возобновило болтовню, негромко бормотало, как работающая вхолостую машина. — Садись, ты, глупое чудище.

Не проявляя никаких признаков боли, Аб сел на землю и принялся руками чистить свои четыре ноги. В такой позе он походил на сумасшедшего триклопа, который старается выдернуть себе пальцы ног. Флинкс снова обнаружил, что невольно улыбается.

— Приходится так делать, когда я на него не смотрю, — объяснил мужчина, — иначе он может уйти.

— Я понимаю, почему ты используешь Аба в комедийном представлении, — заметил Флинкс. — Но понимаю, почему кто-то может хотеть убить его. Особенно квармы.

При упоминании клана убийц укротитель утратил свою самоуверенность, дружелюбие и нормальный цвет лица.

— Квармы? — переспросил он.

— Их было двое, — объяснил Флинкс. Он повернулся и указал на здание с окном, выходящим на сцену. Но потом передумал. — Не знаю, почему они изменили свое намерение, — солгал он. — Но точно знаю, что они хотели убить твое животное.

— Квармы? — повторил мужчина. Аб в этот момент казался из них двоих более уравновешенным. Лихорадочно оглянувшись, мужчина схватил маленький черный ранец. Из полуоткрытого кармана выпало несколько монет. Он не обратил на них внимание.

— Ты тоже учишь чужаков? — торопливо спросил он. — Теперь он твой, парень.

— Минутку! — возразил Флинкс. Снова события начали разворачиваться слишком быстро. — Я не хочу…

— Пока и удачи тебе, парень! — крикнул мужчина. Он перепрыгнул через ограждение и смешался с толпой.

— Эй, подожди! — крикнул Флинкс, подбегая к перилам. — Вернись, я не могу…

Сзади послышался неуверенный крик. Флинкс повернулся и увидел, что Аб смотрит прямо на него, продолжая нести вздор. А когда снова посмотрел на толпу, укротителя уже не было видно, хотя его ужас продолжал висеть в воздухе, как запах гвоздики.

Флинкс осмотрел полосатого голубого чужака.

— Ну и что же мне с тобой делать? — Разумеется, в затруднительное положение он попал по собственной вине. Если бы он не стал упоминать квармов… Ну, сейчас уже неважно. И Флинкс пошел прочь. Его остановил новый, более громкий крик.

Аб встал и шел за Флинксом. При виде этого совершенно открытого беспомощного лица холодность Флинкса рассеялась. Он не может бросить этого беднягу. Тот, вероятно, так и будет сидеть и чиститься, пока кто-нибудь не позаботится о нем или он не умрет с голоду.

Ничего себе. Он начал день, надеясь что-нибудь узнать о себе, а кончил тем, что убил двух квармов и приобрел придурковатого чужака.

— Я не могу держать тебя, — сказал он бормочущему существу, — но мы как можно быстрее найдем для тебя место. — Один большой глаз обезоруживающе посмотрел на него.

— Мертил хертил? — пропел чужак.

— Да, идем, — сказал Флинкс. — Закончу день тем же, чем начал. — И он пошел.

Оглянувшись, убедился, что существо послушно идет за ним, покачиваясь на четырех ногах. Продолжая болтать чепуху, оно вслед за Флинксом прошло через толпу, очевидно, столь же довольное новым хозяином, как и прежним. Флинкс не был доволен взглядам, которые бросали на его спутника, но сделать ничего не мог. Покончив дела в архиве, он постарается избавиться от этого создания.

В дверь постучали.

Женщина посадила молчащую девочку в ванную. Потом подошла к двери и прислушалась, держа одну руку на замке.

— Да? — наконец негромко спросила она.

— Доставка, — ответил мягкий голос.

Это кодовое слово. Женщина взглянула на укрытые тела мужчины и женщины в черном, лежащие под окном, и раскрыла дверь.

— Спасибо, что пришли так быстро, — благодарно сказала она. — Мне неважно, как вы от них избавитесь, но… — И она подавилась остальными словами. Мужчина по ту сторону двери не из тайного агентства, с которым она связалась. Одетый во все черное, безволосый, даже безбровый, он явно был напарником мертвецов в ее комнате.

Взгляд его свидетельствовал, что он не настроен враждебно, но убьет ее с такой же легкостью, с какой говорит. Она поднесла руки к губам и медленно попятилась от дверей, а мужчина вошел. Он высок, очень высок. Ему пришлось нагнуться, чтобы войти в дверь.

Он прошелся по комнате, на мгновение задержавшись возле двух тел под одеялом. Вечерний свет отразился на красном узоре на его ермолке и на черепе на поясе. Они заблестели, как кровь в комнате.

— Это не я, — начала женщина, потом смирилась, опустив безвольно руки. — Какая разница, — прошептала она, отказываясь от надежды. Села на подушки в дальнем углу, где обычно занималась своей профессией. — Постылая жизнь, и для девочки, наверно, тоже. Убей меня, если хочешь. Это уже слишком. Я больше не могу сопротивляться.

Не обращая на нее внимания, мужчина вернулся к телам и склонился к ним. Казалось, он не верит, что эти двое мертвы. Закончив, он встал и повернулся к женщине. Глаза его так яростно сверкали, что женщина плотнее вжалась в подушки.

— Я не ссорюсь ни с тобой, ни с твоим ребенком, — объяснил он, коротко кивнув в сторону ванной. — Почему ты не известила нас, а позвала других, чтобы убрали трупы?

Женщина неискренне рассмеялась.

— Никто не связывается с квармами, если этого можно избежать, каким бы ни было положение.

— Верно. Я тебя понимаю, — без юмора признал высокий призрак. — Наверно, было бы слишком этого ожидать. — Подойдя к окну, он выглянул и сделал жест. Тут же в комнате появилось еще четверо. Не квармы. Они тщательно уложили тела в два длинных цилиндра. Потом ушли, а высокий охотник снова обратил внимание на молчаливую женщину в углу. Из ванной слышались негромкие звуки.

— Мама… можно мне выйти?

Неожиданно женщина снова испугалась. Она быстро перевела взгляд с высокой фигуры на дверь ванной, потом обратно.

— Я сказал, что не ссорюсь с тобой, женщина. — Он наклонился к ней — глаза как лед, втянувшиеся щеки. — Вражда у нас с теми, кто бы настолько глуп, что сделал это. — Сунув руку в карман, он извлек несколько металлических брусков.

Несмотря на страх, глаза женщины блеснули. Столько денег она в своей жизни не видела. Это означало бы много-много недель, когда ей не придется развлекать посетителей в этой комнате.

— Опиши их, — сказал кварм, протягивая металл.

Женщина облизала губы и задумалась. Но долго думать ей не пришлось.

— Не их, — поправила она. — Его.

Впервые на лице привидения появилось какое-то чувство — удивление.

— Только один? — спросил он недоверчивым угрожающим голосом. — Ты уверена? Может, у него были друзья, сообщники?

— Не знаю, — настаивала она. — Я видела только одного мужчину. Скорее мальчика. Молодой. Меньше двадцати, это точно. — Она сморщилась. — Я хорошо такие вещи оцениваю. Не выше меня, смуглая кожа, рыжие волосы… — Она как можно точнее описала Флинкса — от одежды до поведения.

Когда она кончила, мужчина протянул ей металлические бруски, не бросил к ногам, как обычно поступают ее посетители. Проявляя вежливость, от которой она нервничала, он сказал «Спасибо», и повернулся, собираясь уходить.

— Ты… ты не убьешь нас? — удивилась женщина, не в силах поверить в свою удачу.

Вторично на лице высокого мужчины отразилось удивление.

— Ты была лишь свидетельницей неблагоприятных событий, которым не могла помешать. Ничего вредного мне и нашим ты не сделала, зато оказалась полезной. Мы с тобой больше не увидимся, а это дело скоро удовлетворительно закончится. — И он неслышно закрыл за собой дверь.

Пораженная, женщина сидела на подушках и смотрела на блестящий металл в руках. Она старалась не думать о том, что пообещала юноше молчать, когда тот уходил из ее комнаты. Но что она могла сделать? Она и без денег рассказала бы квармам все, что им нужно, — добровольно или — она вздрогнула — по-другому. А ей нужно подумать о ребенке.

Она слегка улыбнулась. Ну, по крайней мере небольшой шанс юноше она дала. Она сказала кварму правду, говоря, что видела только одного мужчину. Но не упомянула маленького летающего дракона, который убил одного из двоих.

Пусть квармы сами заключат это по состоянию трупов.

Высокий мужчина выполнил свои обещания, вероятно, выполнит и еще одно — что они никогда не увидятся. Тем не менее, выпустив испуганную дочь из ванной, женщина принялась готовиться к переезду на новую квартиру. Деньги позволяют ей даже покинуть Мот, и она торопилась сделать это.

Глава 3

Административные здания обвивали друг друга, как совокупляющийся осьминог. Флинкс, хоть и вырос в Дралларе, с огромным трудом отыскал нужное ему.

С первого взгляда мелкие чиновники склонны были смотреть на настойчивого юношу с презрением. Но из воинственные мысли сразу вызывали появление дрожащей вопрошающей маленькой головы из-под складок одежды Флинкса.

Поразительно, как быстро только что равнодушные гражданские чиновники начинали интересоваться проблемой Флинкса. Но как они ни старались помочь, Флинкс бесконечно переходил из одного отдела в другой. Отдел ресурсов отослал его в налоговое управление, оттуда его снова направили в ресурсы. Наконец он оказался в маленьком душном кабинете, занятом правительственным королевским чиновником шестого разряда. Этот незначительный перебиратель лент оказался высохшим стариком, который начинал жизнь с большими надеждами, но однажды обнаружил, что уже состарился. Он неодобрительно вздохнул, когда Флинкс объяснил свое дело.

— Здесь нет данных о рабах, мальчик.

— Я знаю это, сэр, — признался Флинкс, садясь на древний стул; он был сделан из дерева, а не из пластика. — Но деньги переходят не только из рук покупателя в руки продавца, продавец и покупатель еще платят налоги государству. Продажа рабов и в наши дни требует большого количества документов. Я думаю, что в прошлом, скажем, десять лет назад, было так же.

— Не знаю, мальчик, не знаю. Ну, что ж, попробуем. Как тебя зовут и как зовут того, чьей продажей ты интересуешься?

— Меня зовут Флинкс. Имя того, кого я разыскиваю, Филип Линкс, и мне известна точная дата продажи. — Чиновник кивнул, когда Флинкс назвал ему дату.

— Без этого мало что можно сделать, — признал он. Встал и направился к стене за собой. От стены до стены и от пола до потолка она была занята маленькими квадратами. Осмотрев стену, чиновник нажал несколько кнопок. Один из квадратов щелкнул и вытянулся в метровый поднос. На нем оказался единственный тонкий листок темного пластика.

Взяв этот листок, старик вставил его в машину в виде ящика на своем столе. Потом повернулся к левой стене, покрытой серебристо-белым материалом. Тут он остановился, протянув сморщенную руку к приборам управления машиной.

— Мне нужно знать точную причину и иметь разрешение для того, чтобы показать это, мальчик, — заявил он. Флинкс положил солидную взятку в его протянутую руку. Спрятав деньги в карман, рука включила машину.

— Ты, конечно, можешь мне не говорить, — продолжал старик, — и это не мое дело, но почему именно эта сделка?

— Ты прав, это не твое дело. — Старик покорно, но неодобрительно отвернулся от Флинкса. Побуждаемый каким-то извращенным импульсом, Флинкс выпалил: — Это меня тогда продали. Я и есть Филип Линкс.

Слезящиеся глаза скосились на него, но старик ничего не сказал, только медленно кивнул. Понимая, что узнал больше, чем должен был, он включил проектор. На стене появился бесконечный ряд мелких цифр. Старик был опытным работником. Он просматривал цифры и слова, которые мелькали на стене быстрее, чем Флинкс мог из разглядеть. Неожиданно бег цифр остановился, пошел назад и снова остановился.

— Вот оно, — довольно заявил чиновник, с помощью световой стрелки указывая на одну строку. — Налог в двадцать два кредита выплачен в городской бюджет за продажу мальчика, Линкса Филипа. Продажная цена… — Он начал перечислять цифры и факты, которые Флинкс уже знал. Дата продажи, время…

Флинкс улыбнулся, услышав имя покупателя. Значит, матушка Мастифф заплатила налог под вымышленным именем.

— Это все? — спросил он, когда стена потемнела. — Ничего о происхождении партии, откуда прибыли рабы?

— Мне очень жаль, мальчик, — искренне сказал старик. Повернулся и сложил руки на столе. — А чего ты ожидал? В этом отделе только финансовые документы. Но… — Он поколебался, потом продолжил: — Если тебе нужна дополнительная информация, на твоем месте я поискал бы «Аркадию Органикс» в конторах работорговцев. Это фирма, которая продала тебя. У них могут быть собственные архивы. Это не самый большой концерн на Моте, но и не самый маленький. Вот что я бы сделал на твоем месте, мальчик.

— Не хочется, — признался Флинкс. Возвращаться на рынок рабов ему не хотелось ни при каких обстоятельствах. — Но так как это моя последняя надежда, вероятно, придется. — Встав, он благодарно кивнул старику. — Ты был очень добр ко мне, сэр. — И повернулся, собираясь уходить.

— Минутку, мальчик. — Флинкс повернулся и невольно мигнул, поймав что-то брошенное в него. Это была кредитная карточка с приличной суммой, та самая, которую он дал старику несколько минут назад. Он удивленно посмотрел на старика, который вряд ли еще увидит в своей жизни столько денег. В глазах Флинкса был невысказанный вопрос.

— У меня никогда не было особого честолюбия, и я незнаком с алчностью, — объяснил тот медленно. — К тому же сочувствие не способствует успешной карьере.

— Понимаю, сэр, — сказал Флинкс, с уважением бросив назад карточку. Она ударилась о стол. — Поэтому тебе придется взять себе это.

— Я не беру взяток, — твердо сказал старый чиновник, не обращая внимания на карточку, — у тех, кто несчастнее меня.

— Внешность обманчива, старик, — настаивал Флинкс. Видно было, что он не лжет. — Оставь это себе. — Он повернулся и вышел. Чиновник, слегка растерявшийся и благодарный, смотрел ему вслед.

Ночь Флинкс провел в доме матушки Мастифф, развлекая ее рассказами о своем путешествии на Землю. Он подробно рассказал о своем посещении главного центра Объединенной Церкви на острове Бали, о том, как постепенно узнал, кто его мать, о ее смерти.

Он рассказывал тщательно отредактированную версию, умолчав о своей встрече с дочерью Рашалейлы Нуаман, которая оказалась его сводной сестрой. Не упоминал он и о эйэннском бароне, Рииди ВВ, о Конде Чаллис и о загадочной дочери этого несчастного торговца Махнами, девушке с ангельской внешностью и неуправляемым даром. И что самое важное, он ничего не сказал о своем путешествии на Ульру-Уджурр и своем решении просветить невинных гениев, которыми оказались ульру-уджурриане.

Флинкс не мог сказать, догадалась ли она, что она рассказал не все. С матушкой Мастифф никогда нельзя быть уверенным, просто ли она терпит ложь или верит в нее. Во всяком случае она ничего не говорила, пока он не упомянул, что намерен поискать фирму по торговле рабами, которая его продала.

— Не знаю, мальчик, — сказала она. — Ты думаешь, это разумно?

— А что? Они могут только отказать мне.

— Меня беспокоит твое состояние, Флинкс. Ты уже давно ищешь. И меня тревожит, что ты будешь делать, когда последний след никуда не приведет.

Он не смотрел на нее.

— Посмотрим сначала, что скажет «Аркадия Органикс».

Она постучала по ручке своего мягкого кресла.

— Лучше оставить себе немного надежды. Ты слишком быстро ее истощаешь.

Теперь он удивленно посмотрел на нее.

— Матушка Мастифф, чего ты боишься? Того, что я могу узнать?

— Я не становилась тебе поперек дороги, мальчик, во время этого безумного поиска. Ты это знаешь. Хотя предпочла бы, чтобы ты тратил время на поиски молодой леди, богатой и с хорошей фигурой, и осел бы здесь. — Она наклонилась вперед в кресле. — Просто мне не нравится, что ты так втянулся в эту дикую охоту. Ты ведь сам говорил, что несколько раз едва не погиб. — Флинкс подумал, что она сказала бы, если бы он рассказал ей о своей — и Пипа — встрече с двумя квармами, которых они убили сегодня утром.

— Прости, матушка Мастифф. Похоже, поиск управляет мной, а не наоборот. Я должен узнать. О своей матери я узнал. Допустим… допустим, мой отец еще жив.

— Ну, и что! — гневно воскликнула она. — Что бы это значило? Это изменило бы тебя, мальчик? Отразилось бы на твоей жизни?

Флинкс начал говорить одно, спохватился и решил сказать другое.

— Вот что я тебе скажу, матушка. Если он хороший человек, богатый, я привезу его сюда и, может быть, тогда окончательно осяду.

Она взглянула на него и разразилась громким кашляющим смехом, который, казалось, не стихал, пока совсем не стемнело.

— Ну, хорошо, мальчик, иди, — наконец согласилась она, фыркая и прочищая нос. — Но убедись, что эта горгулья с тобой. — И она указала в дальний угол комнаты, где кричал и рифмовал сам с собой Абаламахаламатандра. — Я не позволю этому чудовищу жить в своем доме и тем более не допущу его в магазин. Он мне всех покупателей распугает.

— Кто, Аб? — отчаянно заспорил Флинкс. Он надеялся переложить бесполезную нагрузку на матушку Мастифф. — А что мне еще с ним делать? Я не могу таскать его за собой повсюду.

— Почему? — возразила она. — Он с удовольствием ходит за тобой.

— Я думал, может, ты немного позаботишься о нем, — просил Флинкс. — К тому же Аб не пугает людей, он их смешит.

— Может, тебя он смешит, — фыркнула она, — может, других тоже. — Матушка Мастифф ударила пальцем по своей костлявой груди. — Но меня он не смешит. Я хочу, чтобы его не было в моем доме и в моем магазине, мальчик. — Она немного подумала и более веселым тоном продолжила: — Я знаю, что тебе с ним делать. Ты ведь идешь на рынок рабов завтра. Продай его. Да, — закончила она, довольная собой, — может, даже получишь прибыль от этого неудобства.

— Не могу, — шепотом ответил он.

— Почему?

Он быстро соображал.

— Я был сам когда-то продан, матушка, и не могу продавать другое существо. Пусть ходит за мной, пока я не найду для него хороший дом.

Флинкс посмотрел на своего нового подопечного, а матушка Мастифф в отвращении фыркнула. Он не может сказать ей, что держит Аба, потому что ему по-прежнему интересно, зачем квармам понадобилось убивать его.

Аб закричал и загадочно посмотрел на него двумя пустыми голубыми глазами.

Следующий день снова был влажным и дождливым. Но Флинкс вздрогнул не из-за этого. Небольшая прогулка привела его на рынок рабов, и он обнаружил, что, несмотря на всю решимость, здесь его охватывает дрожь. Пип беспокойно зашевелился у него на плече, на него подействовало состояние хозяина. Единственный член маленькой группы, на которого ничего не действовало, неутомимо продолжал бормотать за Флинксом:

— Нейтрон, нейтрон, кто ты такой, почему есть орган камельбар?

— Заткнись, — сказал Флинкс, понимая, что его слова не дадут результата.

С застывшим лицом он прошел по рынку. Как в рассказах старых космонавтов и продавцов, присутствовали прекрасные женщины и танцующие девушки, но танцевали они неохотно и без всякого энтузиазма, совсем не так, как в этих рассказах. И не были такими чувственными и возбуждающими, как говорят. Но они все же здесь были. Флинкс знал это. Драллар — главный рынок рабов, перекресток Федерации. Мужчины и женщины, двуполые и чужаки — их не выставляли на улицы просто для потехи толпы. Сделки заключались незаметно, тайно. Так лучше: говорят, не все эти души продавались свободно и честно.

Продавалось множество различных существ, представленных в Федерации. Было несколько транксов, но совсем немного. Насекомые, слившиеся с человечеством, с их клановым инстинктом, обычно лучше заботились о своих. Флинкс видел торпсов и несколько разумных тюленей с Ларжесса; на влажном Моте им лучше, чем на большинстве планет Федерации.

На одном крытом балконе располагались сидения для немногих хорошо одетых покупателей. Флинкс знал, что вряд ли кто-нибудь из них будет подлинным владельцем. Большинство просто посредники респектабельных нанимателей, которые не хотят показываться в таком месте.

Вскоре Флинкс увидел оживленную торговлю из-за одурманенного наркотиками мальчика лет шести. Несмотря на светлые волосы и совсем другое лицо, мальчик напомнил Флинксу одинокого ребенка много лет назад. Его самого.

На мгновение он подумал, не купить ли мальчика и отпустить его на свободу. И что тогда? Матушка Мастифф ни за что не возьмет еще одного приемыша; Флинкс до сих пор не понимает, что заставило ее купить его самого.

Аб вернул Флинкса к реальности, толкнув его сзади.

— Смотри, куда идешь, ты, упрямый кусок эластичной изоляции!

На него уставился выпуклый голубой шар глаза, неуверенно задрожали веки.

— Оскорбить словно побить, — начал он вполне разумно, но закончил: — Локс метафизическая птица, как говорится.

— Несомненно, — с отвращением ответил Флинкс. Он заставил себя идти быстрее. Ему не терпелось оставить это место.

Вывеска над входом в контору на улице сразу за невольничьим рынком хорошая — не кричащая, но со вкусом. Она свидетельствовала о том, что фирма обладает прочным положением и гордится им. Дверь чистая, полированная и сделана из резного дерева, которое привозят с покрытого снегом северного континента Мота. На вывеске значилось: «АРКАДИЯ ОРГАНИКС».

Дом беспомощных и бездомных, подумал Флинкс. Это название звучит гораздо лучше, чем просто «Торговля рабами».

Он поднял руку и коснулся кнопки звонка. После недолгого ожидания дверь неслышно скользнула в сторону. Она оказалась гораздо толще, чем выглядела снаружи. Дерево тонким слоем покрывало металл.

Вход заполнял массивный мрачный гуманоид. Он сверху вниз взглянул на Флинкса и спросил глубоким низким голосом:

— Какое у тебя дело, парень?

— Я пришел поговорить с владельцем об одной давней покупке.

Гигант помолчал, как будто к чему-то прислушиваясь. Флинкс заметил у него на черепе блеск металла — встроенный передатчик. Устройство казалось постоянным.

— В чем суть жалобы? — спросил гигант, напрягая мышцы, похожие на светлый дюраллой.

— Я не сказал, что жалуюсь, — жизнерадостно поправил Флинкс. — Просто хотелось бы кое-что выяснить. — Он знал, что с помощью Пипа легко минует гориллу, но это не поможет ему получить нужные сведения. — Проблема родословной.

Снова гигант куда-то передал информацию. На этот раз он отодвинулся с той же механической точностью, что дверь.

— Тобой займутся, — заверил он Флинкса. Флинкс предпочел бы, чтобы приглашение было сформулировано по-другому.

Тем не менее он прошел в небольшое помещение. Аб следовал за ним, наполняя небольшое пространство своим рифмованным вздором. В помещении совершенно не было мебели.

Рука размером с обеденную тарелку осторожно коснулась плеча Флинкса — к счастью, не того, на котором сидел Пип, иначе могли бы возникнуть осложнения.

— Стой на месте.

Не видя, куда идти, Флинкс с готовностью послушался.

Палец, подобный шесту, нажал кнопку. Что-то загудело, и Флинкс почувствовал, что опускается. Заставив себя сохранять спокойствие, он принял равнодушное выражение, а пол и все помещение опускались. Вскоре он оказался в гораздо большей комнате, просторной и хорошо обставленной. Ей вполне соответствовал мужчина, который встал из-за стола, чтобы поздороваться с вышедшим из лифта Флинксом.

Темные кольца волос падали ему на лоб и шею. Мужчина чуть выше Флинкса и раза в три старше его, хотя выглядит моложаво. Заостренная бородка и изогнутые усы придают ему вид щегольской вороны с подрезанными крыльями. Только большой рубин на мизинце этого человека кажется слишком показным и не соответствует общему стилю помещения.

Вежливо поздоровавшись с Флинксом, мужчина провел его к мягкому креслу. Предложенная выпивка была отклонена. Флинксу показалось, что мужчина разочарован молодостью посетителя, но старается не показать этого. На Дралларе немало не только избалованных взрослых, но и избалованных детей.

— Чем могу быть полезен, молодой хозяин? Меня зовут Чар Мормис, я представитель третьего поколения владельцев «Аркадии Органикс». Не говори мне — ты ищешь молодую женщину. Я знаю. Я всегда могу сказать! — Руки Мормиса подчеркивали каждое его предложение, как стрелка сейсмографа. — Я всегда могу определить, что нужно покупателю. — Он похотливо подмигнул. — Расскажи о своих вкусах, молодой хозяин. «Аркадия» поможет тебе.

— Мне жаль, мистер Мормис, — ответил Флинкс, — но я здесь не для того, чтобы покупать.

— Ага. — Работорговец выглядел огорченным. Он откинулся в кресле и потянул себя за бороду. — Хочешь продать? — неуверенно спросил он, глядя на Аба, который стоял у входа в лифт, продолжая бормотать в рифму.

— Нет, — твердо сказал Флинкс.

Мормис неохотно вздохнул.

— Значит, тебя действительно интересует родословная. Ну, ладно. Чем могу помочь, молодой хозяин? Какая-то неточность? — Эта перспектива, казалось, искренне его расстраивает. — Мне больно думать, что мы могли допустить ошибку. Наш товар не самый дорогой, — тоном заговорщика добавил он, — но у нас есть огромное преимущество: мы ведем торговлю честно.

— Успокойся, — сказал Флинкс работорговцу. — Я ни в чем тебя не обвиняю. Мне нужны некоторые сведения. Относительно мальчика по имени Филип Линкс, который был вашей фирмой продан женщине по имени, — он улыбнулся, — это не ее подлинное имя, но не имеет значения. Имя мальчика правильное. Во время продажи он был в возрасте четырех-пяти лет.

Мормис развел руки.

— Конечно, я скажу тебе все, что знаю. Мы сохраняем данные о всех сделках. — Какой он гладкий, какой вежливый, подумал Флинкс. — Но вначале, молодой хозяин, ты должен доказать, что имеешь право на получение этих сведений. Понимаешь, у рабов тоже есть право на скрытность. Мы уважаем права не только покупателей, но и тех, кого продаем.

— Рад слышать, — сказал Флинкс.

Мормис посмотрел на уверенного молодого человека, сидящего перед собой.

— Позволь высказать догадку. Мальчика купили, чтобы он был твоим товарищем. Ты вырос вместе с ним. А теперь тебе интересно, каково его происхождение. А может, он сам попросил тебя об этом. Ты выглядишь примерно его ровесником.

— Конечно, — согласился Флинкс. — Я и есть он.

Мормис не удивился этой новости, как старый чиновник в архиве. Он просто сел с усталым видом.

— Я боялся чего-нибудь такого. Ты должен понять, мистер Линкс…

— Просто Флинкс.

— Хорошо. Ты должен понять, Флинкс, что в подобных случаях мы должны защищать своих клиентов. Если ты ищешь мести, если ведешь какую-то личную вендетту…

Флинкс нетерпеливо покачал головой.

— Ничего подобного. Даю тебе слово, я только пытаясь узнать, что стало с моими природными родителями.

Мормис выглядел опечаленным.

— Такие случаи известны. Настойчивые люди, получив свободу, часто разыскивают такие сведения. Насколько я знаю, ни разу в подобных случаях ничего не было установлено. Если продажа ребенка произошла добровольно, родители очень стараются — и почти всегда успешно — скрыть свою личность. Если продажа насильственная, тогда свою личность — и тоже успешно — скрывает продавец. Даже если бы ты побывал в архивах самой Земли…

— Я уже был там, — сообщил Флинкс.

Глаза Мормиса чуть расширились.

— Ты был на Земле?

— Я был в церковных архивах на острове Бали. И сумел узнать, кто моя мать. Но она уже много лет как умерла. — Как ни удивительно, но он смог сообщить это, не испытывая боли. Как будто говорил о ком-то другом, не о себе. В нем осталась только холодная пустота.

Мормис с новым уважением посмотрел на него. Это было очевидно и по его тону.

— Ты необычный молодой человек.

— Мне говорили об этом, — сухо заметил Флинкс. — Так как же моя просьба?

— Да, конечно. — Мормис включил электронный архив, гораздо более современный, чем тот, что Флинкс навещал вчера. Появился небольшой прямоугольник, который работорговец вставил в проектор.

— Вот оригинал записи о продаже, — сказал Мормис, указывая на экран. — Смотри сам.

Флинкс уже увлеченно делал это. На стене его прежняя суть, человеческое существо, превращенное в цифры. Рост, вес, цвет волос и глаз, все остальные данные ярко светятся на стене. Он снова улыбнулся, увидев имя покупателя: леди Фиона Флорафин. Матушка Мастифф права: работорговцев интересует только законность денег покупателя.

Но опять то, что он надеялся найти, отсутствует. Указывалось, что плата переводится в дом Нуаманов, очевидно, его недавно скончавшейся тетке, жестокой Рашалейле. Это соответствовало тому, что он уже знал. О родителях сведений было меньше, чем ему уже известно; ничего такого о матери, что могло бы сравниться с теми сведениями, что он раздобыл за год, и вообще ничего о загадочном отце.

— Спасибо, Чар Мормис, — заставил он себя сказать, скрывая разочарование.

Как и опасался, он зашел в тупик. Некуда идти, негде искать. Дело кончено.

— Я высоко ценю твою доброту. — Рука Флинкса устремилась к счетчику кредитных карточек.

Мормис взмахнул рукой.

— Нет, спасибо, Флинкс. Рад был помочь. Всегда приятно узнать, что сделка привела к хорошим результатам. Ты теперь независимый гражданин?

— И был таким с момента покупки, благодаря покупателю.

— Знаешь, это странно… Не хочешь ли коньяку?

Флинкс покачал головой. Несмотря на свою вежливость, Мормис все равно относится к тем людям, для которых человеческие жизни все равно что фишки на игорном столе. Флинкс хотел уйти.

Но Мормиса что-то беспокоило.

— Очень странно… У меня прекрасная память на людей. Это профессиональное свойство, понимаешь? — Флинкс молча кивнул. — Мне кажется, я помню эту продажу.

Флинкс снова сел.

— Да, я уверен в этом. В то время «Аркадией» владел мой отец, Шен Мормис. А я только учился. Но твоя продажа… твоя продажа… она почему-то засела у меня в памяти. Ты заставил меня вспомнить кое-что. Во-первых, покупателя. Старуха?

Флинкс энергично кивнул.

— Это громкое имя в документе, — хозяин указал на стену, — не соответствовало ее внешности. Для тебя это имеет смысл?

— Приземистая тяжелая женщина, одетая в аккуратные лохмотья, с речью как у космического бродяги?

— Описание соответствует, — подтвердил Мормис, захваченный возбуждением Флинкса. — Ты поддерживаешь контакты со своей прежней владелицей?

— Она никогда не была владелицей в обычном смысле, — объяснил Флинкс.

Мысленно он видел ворчливую, но добрую матушку Мастифф.

— Я так и думал, учитывая твое нынешнее положение. Такой контраст между внешностью и именем — как можно такое забыть? Второе воспоминание касается человека, который торговался из-за тебя. — Мормис выглядел смущенным. — Ты был не очень ценным приобретением.

— Меня не смущает такая оценка, — заверил его Флинкс.

— Самоосуждение — хорошее свойство товар… гражданина, — торопливо поправился работорговец. — В моей памяти сохранился необычный торг двух необычных людей из-за такого незначительного товара.

— Что это за второй покупатель? — оживленно спросил Флинкс.

— Ну, это был человек, настоящий человек. Огромный, сложен, как городская стена. За него можно было бы получить хорошую цену на помосте. Но он, к сожалению, был на другой стороне бизнеса. Весил не меньше двух обычных мужчин. Несомненно, вырос на планете с большой силой тяжести. Седовласый, хотя мне его седина показалась преждевременной. Ростом не меньше двух метров. — Мормис замолчал, и Флинксу пришлось подтолкнуть его.

— Должно быть что-то еще.

Работорговец продолжил:

— Тебя ценили не очень высоко, Флинкс. Мне кажется, у этого типа была причина покинуть торг. Ушел он быстро, и как я припоминаю, появилось необычное количество солдат. Но своего имени он не упоминал.

— Еще что-нибудь? — настаивал Флинкс, отказываясь сдаваться. — Почему он хотел купить меня?

Мормис посмотрел в сторону, словно Флинкс затронул тему, которую он предпочел бы не обсуждать.

— Мы не интересуемся мотивами своих клиентов. После завершения сделки контроль переходит к администрации. Наше дело — продавать, а не судить.

— Но он ушел до окончания торгов, — размышлял Флинкс. — Можно предположить, что он предложил бы больше, чем купившая меня женщина.

— Естественно, это возможно.

— Ты больше ничего не вспомнишь о нем?

Мормис неодобрительно поджал губы.

— Через двенадцать лет? Хорошо, что я вообще вспомнил. Могу высказать предположение. Учитывая ограниченность суммы, этот тип рассматривал тебя как инвестицию.

Флинкс не ответил. Он думал. Очень рослый человек, преждевременно поседевший, с золотым кольцом в одном ухе… Он поморщился. Не очень много для начала.

— Мне нужно больше сведений! — Проснувшийся Пип высунул голову.

Мормис вздрогнул.

— Клянусь цепями неба, вот оно!

— Что именно? — спросил удивленный Флинкс.

— Твой поиск невозможен, молодой хозяин, но я не стану разубеждать тебя. Есть кое-что еще. — Он указал на Пипа. Заинтересованный, минидраг вопросительно протянул к работорговцу язык. Сзади напевал Аб.

— Я вторично вижу такого. А первый… первый был на плече у сбежавшего покупателя. Я бы поклялся, что это то же самое существо, только то было немного поменьше.

Тщательное мысленное построение Флинкса рухнуло, как мост без фундамента. На его месте началось смятение.

Насколько ему известно, Пип — единственный аляспинианский минидраг на Моте. Если бы на крылатой планете жил еще один, Флинкс знал бы об этом. Предположим, Пип — тот самый минидраг, который, как утверждает Мормис, был на плече возможного покупателя? То, что он отыскал Флинкса, кажется невероятным совпадением. Может, этот неудачливый покупатель сам посадил Пипа в переулок, чтобы Флинкс смог найти его?

Если это так, то слишком уж заинтересован покупатель во Флинксе, чтобы не быть связанным с домом Нуаманов. Наемник его тетки? Но с какой целью?

«Я с ума сойду», молча воскликнул Флинкс.

— Имя, — попросил он, — назови мне имя, Чар Мормис!

Работорговец вздрогнул.

— Я тебе сказал, что он его не назвал. И не могу сказать, откуда он. Никакого акцента я не помню. Кроме его размера и этого кольца в ухе, ничего сказать не могу.

— Понимаю, понимаю, — сказал Флинкс, стараясь взять себя в руки. В голове его мелькали мысли.

Аляспин, Аляспин.

— Рецепт салата… два бруска пирата, — бессмысленно бормотал Ад. — Рассуждая о композиции, не забывай про василиска, — закончил чужак. И продолжал на неизвестном языке.

Приведя мысли в порядок, Флинкс заставил себя говорить медленно.

— Что бы ты сделал на моем месте? — спросил он работорговца. — Я ценю твой совет.

— На твоем месте, — ответил Мормис, задумчиво сплетя пальцы, — я вернулся бы домой, занялся работой и сберег бы свои деньги, а возможно, и рассудок.

— Следующее предложение.

— Имея неограниченное время и средства, молодой хозяин, я бы отправился на Аляспин. Ведь твой маленький зверь оттуда, верно? — Мормис протянул по-отцовски руку к Пипу, но торопливо отдернул ее, когда минидраг резко засвистел. — Если это существо такое редкое, как говорят, и опасное…

— Это так, — заверил его Флинкс.

— …тогда у тебя есть шанс найти другого владельца.

Вот к чему все пришло, подумал Флинкс: к поискам человека, который двенадцать лет назад был на Моте с минидрагом на плече. Человека, который, возможно, никогда не был на Аляспине, а приобрел смертоносного любимца где-нибудь в другом месте. Но хоть какая-то цель лучше, чем ничего.

— Еще раз благодарю тебя, Чар Мормис. — Флинкс встал, видя, что лифт вернулся вместе с громоздким лифтером. — Я бы только хотел, — добавил он на прощание, — чтобы такой приятный человек, как ты, занимался каким-то другим делом.

— Да, моральные соображения временами бывают очень тяжелы, — признался работорговец, перед тем как за Флинксом и Абом закрылась дверь. — Однако не настолько, — негромко закончил он, когда лифт начал подниматься, — чтобы отказаться от дела.

Глава 4

День был напряженный и плодотворный, и Мормис больше не думал о своем интересном посетителе. Когда стемнело и он закрывал контору на ночь, он совершенно забыл об этом разговоре.

Скромный дом Мормиса находился в пригороде по соседству, в одном из многих закрытых районов Драллара. Вечер приятный, и Мормис решил пройтись пешком. Его могучий слуга успокоительно шел рядом.

По необходимости улицы Драллара относительно хорошо освещены. Постоянные тучи скрывают свет, который мог бы дать единственный яркий спутник планеты — Пламя.

Мормис плотнее запахнулся в свой плотный плащ. Он страдал бурситом, этой старинной болезнью. Печально думал он, что единственное в его жизни, что недостаточно хорошо смазано, это скрипящие суставы. Ни врачи, ни знахари — никто не мог помочь.

На полпути к дому его окликнул сильный, но вежливый голос из тени.

— Удели нам несколько минут твоего времени, Чар Мормис из «Аркадии». Мы не задержим твое возвращение домой.

Несмотря на такую вежливость, Мормис реагировал, как большинство людей его профессии. Голоса ночью обычно на Моте означают только одно, тьма скрывает существа с далеко не благородными побуждениями.

Отбросив плащ, чтобы свободней двигаться, Мормис повернулся в сторону голоса. Как бы в ответ из тумана показалась фигура. Она приблизилась на четырех истинных ногах. Истинные руки и руконоги были сложены в обычной для инсектоида позе просьбы. Сверкали большие сложные глаза, отражая уличное освещение.

Мормис увидел блестящий шелушащийся хитон пурпурного цвета. Но ни явно преклонный возраст транкса, ни его примирительные манеры не успокоили Мормиса. Он уже давно не имел никаких дел с транксами. Не в том дело, что у них не бывает рабов. Несмотря на всю свою хваленую логику, транксы бывают разные, и многие из них подвержены тем же порокам, что и люди. Поэтому Мормис отскочил от приближающегося транкса и приказал слуге принять защитные меры. Когда инсектоид будет прижат, может быть, он с ним поговорит.

Мощный големит в синем плаще двинулся вперед. Работорговец не успокоился, видя, что хрупкое насекомое не уступает.

— Послушай, Чар Мормис, — заметил транкс своим великолепный звучным музыкальным голосом, — негостеприимство вряд ли прилично преуспевающему бизнесмену. Я разочарован. И эти поиски спрятанного оружия на мне…

Мормис собирался прервать его, сказав, что это транкс разочаровал его, когда его страхи частично подтвердились. Из тумана навстречу слуге выдвинулась вторая фигура.

Это был человек, чуть выше среднего роста, но худой и не производящий внушительного впечатления. Возраст его не соответствовал проворству движений. Он походил на ходячую березу. Седые волосы, глубокие морщины и другие признаки старости противоречили глазам-углям.

Это чучело преградило дорогу слуге, который немедленно и решительно начал действовать. Посредине улицы произошла короткая ожесточенная схватка. Огромная масса слуги Мормиса, казалось, совершенно подавила противника, но когда схватка кончилась, оказалось, что высокий худой незнакомец стоит над неподвижным телом големита.

Высокий человек, внешне уроженец Востока, встряхнул левой рукой. Слышно было, как встают на место суставы. Заговорил он спокойно и тем же уверенным и рассудительным тоном, что и наблюдавший транкс.

— Я его не поранил. Он скоро придет в себя, после нашего разговора.

Левый глаз Мормиса невольно дернулся. Пальцы его дрожали.

— Ты не успеешь достать лучевое оружие, — сказал транкс таким уверенным голосом, что Мормис отказался от всякой надежды. — Пожалуйста, будь добр, воздержись от неразумной враждебности и выслушай нас.

Работорговец обдумал его слова. Потом медленно убрал руку от спрятанного оружия. Он утешал себя тем, что странная пара, кто бы это ни был, не выглядит грубой и неосмотрительной. Поэтому он постарался успокоиться, и престарелый транкс приблизился к нему. Худой человек, заметил с облегчением Мормис, остался у тела слуги.

Транкс высок для своего вида, понял Мормис, настолько высок, что его радужные сложные глаза оказались на одном уровне с глазами работорговца. Транкс тепло одет, хотя Мормис знал, что влага нравится насекомым. Эти существа с планеты-теплицы. Он слышал негромкий шум воздуха в спикулах насекомого.

— У вас преимущество, — сказал Мормис, опуская руки. — Я могу только выполнить ваше желание. — Тем временем он искал определяющие знаки. Есть обе пары рудиментарных крыльев, они слегка выступают из блестящих покровов на спине транкса. Холостяк, никогда не вступавший в брак.

Насекомое заметило взгляд работорговца.

— Нет, ты меня не знаешь. Мы никогда не встречались, Чар Мормис. — На Мормиса произвело большое впечатление, что его собеседник говорит на превосходном терроанглике, а не на галактической лингва-франко — симборечи. Мало кто из транксов справляется с гласными главного языка человечества. Впервые напряжение несколько покинуло его. Существа, склонные к насилию, редко бывают высокообразованными.

— Все преимущества на вашей стороне, сэр.

— Нам нужны некоторые сведения, — ответил инсектоид, не проявляя желания назвать свое имя или имя своего спутника. Мормис постарался скрыть свое разочарование. — Мы знаем, что сегодня у тебя был посетитель.

— У меня было много посетителей, — уклончиво ответил Мормис.

— Молодой человек. Или юноша, в зависимости от твоего восприятия. Его сопровождали маленькая опасная летающая рептилия и необычного вида чужак.

Так как транкс уже знает это, Мормис не видел смысла отрицать.

— Признаю, что у меня был описываемый тобой человек.

Странно человеческим жестом транкс наклонил голову словно из свернутой бумаги.

— Чего хотел от тебя парень?

Природная осторожность взяла верх в Мормисе, и он без колебаний ответил:

— Я сказал, что помню молодого человека, — он говорил медленно, заинтересованно глядя на лужи на улице. — Но у меня было множество посетителей. Я не могу припомнить подробности каждого разговора. Дни проходят лихорадочно, и все разговоры смешиваются.

Высокий человек сделал несколько шагов вперед.

— Мы зря тратим с ним время. — Он протянул руку с длинными гибкими пальцами, и Мормису это не понравилось. — Я могу…

— Нет, нет, никаких осложнений, — прервал его транкс, к облегчению Мормиса. — Но ты правильно сказал, что мы тратим время. Не будем спорить о морали… — Он сунул руку в карман и достал кредитный куб значительного размера.

Мормису было достаточно взгляда, чтобы убедиться в его подлинности.

— Но в моем деле иногда бывает необходимо восстановить все подробности, — гладко продолжил он. — Странно, но сейчас я все припоминаю.

— Удивительно, — саркастически заметил высокий человек.

Убедившись, что опасная ситуация неожиданно может принести ему прибыль, Мормис свободно продолжал:

— Дело обычное, интересно в нем только одно. Этого мальчика некогда продала «Аркадия».

— А что я говорил? — сказал высокий человек своему спутнику.

— Похоже, парень преуспел с тех пор, — продолжал Мормис.

— Несомненно, — загадочно заметил транкс.

— Теперь сирота усердно и глупо пытается найти своих настоящих отца и мать. Безвредное, но дорогое увлечение. Сейчас он ищет отца.

— И ты смог сообщить ему нужные сведения? — спросил человек.

— Нет, я не знал этих подробностей. Однако я рассказал ему забавное происшествие, связанное с его продажей. Если хотите, я могу…

Транкс нетерпеливо прервал его, поглядев на свой наручный хронометр.

— Не нужно. Нам нужно только знать, куда он намерен отправиться, что собирается делать.

Мормис попятился.

— Раскрывать такую информацию было бы неэтично, сэр. — Он многозначительно взглянул в сторону кредитного куба. — Это означало бы нарушение доверия.

— Ты не врач и не священник, — проворчал высокий человек. — Поэтому нечего болтать о конфиденциальности и откровениях.

— Тебе заплатили достаточно, — негромко сказал транкс, вежливо, но угрожающе добавив: — Нам надоело тратить время.

— Парень может отправиться на Аляспин, — как можно быстрее сказал работорговец. — Он собирался улететь туда. Можно сказать, он словно одержимый. Я полагаю, что в эти минуты он находится на пути в Дралларпорт.

— Мы уважаем твою любезность и здравый смысл, — сказал транкс и несколько саркастически добавил, — а также твою удивительно отзывчивую память. Больше мы тебя не будем беспокоить. Иди домой, Чар Мормис.

Повернувшись, как это делают транксы, инсектоид рысью устремился в туман. Высокий человек легко последовал за ним, переступив через слугу Мормиса.

Работорговец смотрел, как странную пару поглощает туман.

— Я-то уж точно вас не стану беспокоить, — сказал он про себя, убирая в карман кредитный куб. Слуга начал шумно дышать. Мормис подошел к нему и пнул лежащее тело в ребра. Второй пинок вызвал слабый стон.

Массивный гуманоид сел. Он помигал и посмотрел на Мормиса.

— Прошу увольнения, хозяин, — тупо пробормотал он. — У меня нет извинений, но противник оказался гораздо…

Мормис еще раз пнул его.

— Я знаю это, идиот. — Он обнаружил, что дрожит, хотя и не от сырости. — Пошли быстрее домой…

— Экзалла каделла морфине центелла, затерян в лесах, все лицо в волосах, — негромко бормотал Аб.

Флинкс повернулся и обратился к своему приобретению, деловито шагавшему за ним следом. В голосе едва звучало нескрываемое отвращение:

— Хоть бы иногда говорил что-нибудь разумное.

Четыре руки делали непонятные бессмысленные жесты. Верхняя часть голубого тела слегка наклонилась вперед. Один ярко-голубой глаз тупо мигнул, и хобот на голове чужака время от времени начинал раскачиваться в странном ритме. Флинкс вздохнул и пошел дальше. Машины в этот час ночи — скорее раннего утра — редки. Он не видел ни одной, выйдя от Мормиса.

После ужина Флинксу стало теплее. Он поел в небольшой столовой на окраине города. Поел похлебки и развлекался, время от времени бросая в воздух соленое печенье. Пип молниеносно срывался с плеча и подхватывал куски, не давая им упасть на пол. Минидрагу особенно нравится все соленое. Флинкс прекратил забаву, только когда к нему обратился владелец и в отчаянии попросил кончить. Отчаянные прыжки и кульбиты ядовитой змеи заставляли нервничать остальных посетителей.

Скоро будет светло, подумал Флинкс, приближаясь к главной дороге, ведущей из Драллара к городскому шаттл-порту. Шаттлы перевозят местные товары на большие космические корабли с КК-двигателями, ждущие на орбите, и привозят в город инопланетные грузы. На этой дороге он обязательно встретит либо водителя джинкса, ищущего ранних клиентов, либо большие грузовые транспорты. На этих транспортах всегда можно подъехать — с ведома водителя или без него. Несмотря на нынешнее относительное благополучие, Флинкс знал, что прежние способности не раз ему пригодятся.

Приближалось утро, сгущался утренний туман. Для инопланетянина он представляет непреодолимую преграду в пути. Для уроженца Мота он так же привычен и ожидаем, как восход солнца. Дождь стекал каплями по плащу Флинкса. Так это во всяком случае показалось бы несведущему наблюдателю. На самом деле капли даже не касались материала. Устойчивый статический разряд не давал влаге прикоснуться к всегда сухой поверхности.

Флинкс заметил большой скиммер, припаркованный у склада на полосе отчуждения. Он был забит многими тоннами груза.

Из тумана неожиданно показалась двуногая фигура и направилась к нему. Пип мгновенно слетел с плеча. Флинкс решил извлечь из-за голенища свой нож, но заколебался. Он не чувствовал опасности в приближающемся. Приказ вернул Пипа на место; встревоженный минидраг тугой спиралью повис над головой Флинкса. Ответ Пипа подтвердил, что приближающаяся фигура не опасна; иначе Пип не обратил бы внимания на приказ.

Фигура приближалась, сжимая что-то в руке. Приблизившись, человек как будто впервые заметил Флинкса. Его остекленевший взгляд слегка прояснился. Собравшись с силами, человек распрямился и пошел быстрее. Флинкс подумал, не выпустить ли Пипа. Но тут глаза человека снова помутнели. Он споткнулся на ровном месте и упал в сточную канаву с правой стороны дороги, по которой шел Флинкс.

Тело его образовало преграду на пути воды. Вода начала подниматься и перелилась через руку и плечо человека, через все его окровавленное тело. Человек ранен не только в плечо. Кто-то очень профессионально вывел его из строя.

Осторожно скользнув к трупу, Флинкс одновременно пытался смотреть во всех направлениях. Его непостоянный дар, естественно, в этот момент бездействовал. Но никто: ни здоровый, ни раненый — не появлялся больше из тьмы. Флинкс снова обратил внимание на тело.

Черная ермолка с красным узором упала с безволосой головы, когда упал сам человек. В нескольким местах его облегающий черный костюм промок от крови. Плащ порван. И свисает на единственной застежке.

Дальнейший осмотр не был нужен. Кварм мертв. Но Флинкс недоверчиво продолжал приглядываться. Известно, что квармы искусно имитируют многие телесные функции. Иногда полезно притвориться мертвым, чтобы усыпить подозрительность намеченной жертвы. Однако Флинкс был убежден, что этот кварм не притворяется и вообще больше никогда не сможет притворяться. Он с любопытством наклонился, разглядывая предмет, зажатый в правой руке убийцы, — короткий серый металлический цилиндр, очень похожий на оловянную кружку. Посредине цилиндра еще горел слабый красный огонек. Флинкс подобрал кусок дорожного покрытия и осторожно провел им в воздухе перед заостренным концом цилиндра. Послышался негромкий звук, и в камне появилась миллиметровая дыра.

Чтобы уберечь любопытных детей, которые бродят по ночным улицам Драллара, Флинкс нажал кнопку на ручке оружия. Красный огонек погас. Повторное приближение камня не вызвало появления отверстия. Флинкс вытащил оружие из смертельной хватки его прежнего владельца.

Игрушка квармов оказалась фоническим стилетом. Он производит тонкий направленный звуковой луч, который в любом материале пробивает дыру. Размером с ладонь вместе с генератором, его легко спрятать, почти невозможно обнаружить и защититься.

Флинкс встал и с тревогой огляделся. Убив недавно двоих квармов, он понимал, почему к нему с таким оружием подходил еще один кварм. Но встретился с кем-то еще, прежде чем смог подстеречь Флинкса. А может, ему на самом деле не Флинкс нужен?

Подошел на четырех ногах-пеньках бормочущий Аб, наклонился и стал по-идиотски разглядывать одежду мертвеца. Руки и глаза его двигались; очевидно, его поглотило зрелище крови, смешивающейся с водой.

Охотился ли убийца за Флинксом или по-прежнему преследовал его слабоумного подопечного? Флинксу не хотелось обдумывать первую возможность. Это означало бы, что квармы знают о том, что он отвечает за смерть двух членов их клана в старом доме, выходящем на сцену. В таком случае ему нужно двигаться еще быстрее. Установив своего врага, клан квармов никогда не остановится, пока не умрут либо враг, либо все члены клана. Хорошо бы установить, что они знают.

Туман с дождем быстро смывали все следы, но капли крови еще видны на мостовой, видно, что они огибают нос большого грузового скиммера. И ведут к входу в склад. Внимательно присмотревшись, Флинкс обнаружил, что дверь открыта, причем явно не владельцем.

Все инстинкты протестовали против входа в темное здание. Им, однако, противостояло, как всегда, ненасытное любопытство. Флинкс скользнул в открытую дверь. В углу, возле огромной груды пластиковых контейнеров, горел тусклый свет. Неслышно, с парящей над ним смутно видной змеей, Флинкс направился к свету.

Неожиданно он ощутил беспокойство, даже страх. С ними боролась ужасающая холодность. Но и то и другое далеко и быстро удаляются. В освещенном районе Флинкс ничего не увидел. Очень медленно заглянул за последний четырехметровый желтый ящик.

Его удивленный взгляд обнаружил шесть тел. Шесть! Лежали на ящиках, на металлическом полу, под перевернутыми контейнерами. Четыре женщины и двое мужчин. Все в слишком знакомой теперь черной одежде. У нескольких безволосые черепа, с которых свалились ермолки. Огромные количества крови усиливали зловещий эффект всей этой сцены. Несколько небольших контейнеров раскололись. Требуется огромная сила, чтобы разбить эти, без единого шва, вместилища.

Флинкс знал, что через несколько часов явится владелец и испытает сильнейший в жизни шок.

Только мертвые квармы, никаких следов их противников. Флинкс не мог себе представить, чтобы кто-то смог напасть на такое количество профессиональных убийц. И всех перебить. Он напрягся. Донесся намек на далекий мысленный крик, но он продолжает удаляться. Однако, подумал Флинкс, может и перестать удаляться.

Флинкс снова осмотрел неподвижные тела, среди них и лишившиеся конечностей. Посмотрел на небрежно разбросанные разбитые контейнеры.

Кто-то очень сильный действовал здесь, но почему — Флинкс не знал.

Отдаленный мысленный крик продолжал звучать в его сознании, и он обнаружил, что медленно пятится от этой кошмарной сцены.

Что-то коснулось его плеча.

С огромным облегчением он увидел, что это Пип, вернувшийся на свое обычное место. И вот он выбрался из склада и побежал к дороге. Туман перестал быть другом и превратился в обманщика, скрывающего что-то ужасное и загадочное.

Немного погодя он добрался до дороги. Слышался шум повозок, в которые запрягаются кинкизы, и гул моторов машин. Флинкс вскарабкался на насыпь, спустился с нее и оказался на самой дороге. Аб на всех четырех ногах безропотно двигался за хозяином.

Владелец повозки с мипой попятился, увидев четвероногого спутника Флинкса. Но кредиты преодолели его нерешительность. Вскоре двуногий мипа на большой скорости тащил повозку к шаттл-порту. Флинкс получил скорость, за которую заплатил. К счастью, из тумана не появилось ничего, что могло бы ударить владельца повозки или пассажира.

В порту Флинксу не повезло. Он встретил одного из тех мелких чиновников, единственной целью жизни которых является усложнение жизни других. Они при этом получают ложное и жалкое сознание своего превосходства.

— Покажи-ка разрешение на проход, парень, — снисходительно потребовал этот человек.

Флинкс повернулся и с беспокойством посмотрел туда, откуда пришел. Подвижная дорожка, ведущая к главному зданию вокзала, почти пуста. Несмотря на ранний час и отсутствие преследования, Флинкс ожидал, что каждую минуту среди усталых деловых людей и туристов появятся одетые в черное фигуры. Дралларпорт действует круглосуточно, все двадцать восемь часов в сутки.

— У меня нет разрешения на проход, сэр, — ответил он, заставляя себя не отвечать слишком резко. — Я…

Но этого было достаточно, чтобы вызвать довольную ухмылку на толстом лице чиновника. Нет, он был совсем не глуп. Его умственное расстройство гораздо глубже простого невежества. Злоба тоже требует определенного разума, только в крайних проявлениях она приводит к настоящему безумию.

— У тебя нет разрешения, и ты пытаешься войти через проход для владельцев частных кораблей, — фыркнул чиновник и поджал губы. Картинно нажал кнопку вызова у себя на поясе. Появились два рослых человека и угрожающе надвинулись на Флинкса. Вскоре к ним присоединился запыхавшийся пожилой маленький человек. Внешне он выглядел совершенно обычно.

— В чем дело, Бельком? — с любопытством спросил он у толстяка, разглядывая Флинкса.

— Этот малыш, — заявил Бельком так, словно только что опознал убийцу-маньяка, — пытается пробраться в запретную зону без разрешения.

— Я не пытаюсь пробра… — раздраженно начал Флинкс, но вновь прибывший прервал его.

— Это запретная зона, мальчик. Сюда не разрешается заходить. — Это человек, выглядящий устало, очевидно, после ночной смены, по крайней мере вежлив. — Если хочешь взглянуть на корабли, попробуй через проход для грузов.

— У меня нет разрешения, — наконец сумел объяснить Флинкс, роясь под плащом в карманах пояса, — потому что я не пассажир. — Он достал маленький, буквально неуничтожимый листок полиплекса. Стереть с него информацию невозможно.

Устало мигая, маленький человек разглядывал карточку. Когда он снова взглянул на Флинкса, во взгляде его не было усталости и скуки. Он яростно повернулся к своему самодовольному подчиненному. Тот заметил взгляд начальника и реагировал, как человек, увидевший у себя на ноге ядовитое насекомое, но не решающийся смахнуть его, чтобы оно не ужалило.

— Разумеется, у джентльмена нет разрешения, Бельком. Вам что, трудно спросить, прежде чем выставлять себя идиотом?

Зная, что любой ответ еще больше унизит его, ничего не понимающий Бельком тупо смотрел на маленького человека. Подождав немного, начальник заключил:

— У него нет разрешения, проклятый глупец, потому что он не пассажир. Он владелец. Частный законно зарегистрированный корабль.

— Я… — начал Бельком, запинаясь и беспокойно поглядев на Флинкса… — я не подумал…

— Две причины, почему ты не получишь повышения. И обе первостепенные, — яростно рявкнул начальник. Повернувшись к Флинксу, он принес официальные извинения. — Прошу прощения за неудобства, сэр. Если я чем-нибудь могу загладить это оскорбление, чем угодно…

Флинксу показалось, что он заметил какое-то смятение в дальнем конце движущейся дорожки.

— Просто пропустите меня, — резко сказал он. Оба охранника молча расступились; они смотрели вслед Флинксу и его странному подопечному. Никто не стал слушать оправдания и извинения несчастного Белькома.

Хотя последние полтора года Флинкс напряженно учился, настоящим пилотом он еще не был. Но управление кораблем так сложно, что вручную это могут делать только самые опытные пилоты, и шаттл, в котором Флинкс приземлился, не был исключением. Поэтому он был снабжен автоматическим управлением. Всякий, кто может отдать приказ корабельному компьютеру, может управлять и кораблем.

Перегрузка вдавила Флинкса в противоперегрузочное кресло, маленький корабль устремился в небо из ракетной шахты. И вскоре оказался в открытом космосе.

Невесомость благотворно подействовала на физическое состояние Флинкса; сознание, что никакой кварм не сможет подобраться сзади и всадить фонический стилет или что-нибудь такое же экзотическое, сказалось на душевном состоянии. Аб посвистывал и весело рифмовал. Чужак воспринял невесомость с таким же добродушием и готовностью, как влажную атмосферу Мота. Приближаясь по касательной к нужной орбите, Флинкс залюбовался широкой золотой полосой в небе. Это одно из знаменитых «крыльев», которые дали название планете[1]. Бог, создававший планету Флинкса, закончил причудливым росчерком. Крылья веерообразной формы состояли из частиц и газа с высоким коэффициентом отражения, у поверхности они узкие, но все больше расходятся и становятся реже по мере того, как слабеет притяжение.

Как роющая оса, шаттл аккуратно углубился в эллипсоидный фюзеляж корабля Флинкса. Из фюзеляжа торчала длинная труба, заканчивавшаяся чем-то вроде фужера — позигравитационный проектор КК-двигателя.

Корабль Флинкса — это дар его необычайно одаренных учеников, народа медведеподобных — урсиноидов, которые живут на запретной планете Ульру-Уджурр. Для сооружения они использовали чертежи и материалы разбитых кораблей. По форме и возможностям корабль напоминает гоночную яхту бывшего благодетеля Флинкса Максима Малайка. Отличается только гораздо менее роскошной меблировкой.

Ульру-уджурриане назвали корабль «Учитель».

Флинкс набрал координаты Аляспина, задал максимальную крейсерскую скорость и позволил себе лечь. По самому общему описанию он собирается найти человека, который, возможно, никогда не был на Аляспине. К тому же работорговца могла подвести память. И, конечно, не нужно забывать, что квармы намерены помешать ему вообще находить кого-нибудь.

Некоторое утешение приносили выходки Аба. Чужака зачаровал корабль. Конечно, Аб и раньше бывал но кораблях, но в помещениях для рабов мало что можно увидеть. Флинксу пришлось быть осторожным. Конечно, корабль управляется автоматически и надежен, но случайное вмешательство такого идиота, как Аб, может помешать путешествию.

Флинкс не представлял себе, что будет делать, если и на Аляспине ничего не узнает. Иногда он задавал себе вопрос, зачем он все это делает. Что такое в конце концов мать и отец, как не случайное сочетание хромосом, произведшее на свет… его самого?

Из мириад непонятных ему проблем самая непонятная — мотивы его собственных поступков. По сравнению с этим астрофизика проста, как детская игра. Попытка справиться с одиночеством? Но знание своего происхождения не поможет. Может быть, подумал он, знание позволит ему не так часто плакать в тишине.

Двигаясь почти со скоростью миротворца Федерации, «Учитель» мчался в пустоте, неся в себе небольшой груз: одного меланхолического юношу, одну равнодушную летающую рептилию и безумного чужака-поэта, окутанного тайной.

За свою долгую полную событий жизнь худой старик проходил много проверок службы безопасности. Но та, которой он подвергался сейчас, оказалась самой тщательной и дорогостоящей.

Пройдя проверку, он наконец был допущен в темный кабинет. Обставлен кабинет случайной мебелью, без внимания к эстетике или функциональности. Никаких украшений.

Это относилось и к единственной ожидавшей его фигуре. Как и комната, тщательно закутанная фигура производила впечатление затхлости. Она не сидела, а стояла за единственным тяжелым столом. На месте лица множество складок темной ткани. Одежда скрывает даже размер и форму своего носителя. Но ничего обманчивого не было в мягком голосе, доносившемся из-под тяжелой одежды. Голос свистящий, так что высокий человек едва понимал.

— Дело закончено? — спросил закутанный. Никакого приветствия, никакой напрасной траты времени. Никакого обмена именами.

Из-под своей вышитой ермолки старейшина квармов ответил:

— Нам помешали. — Потер пальцем верхнюю губу, устраняя зуд. Безволосые веки мигнули.

Под своей массой одеяний второй собеседник как будто яростно дернулся, хотя голос его оставался неизменным.

— Не может быть. Ни Церковь, ни правительство Федерации не сознают…

Резко качнув головой, высокий предводитель квармов объяснил:

— Никаких свидетельств официального вмешательства или даже простой заинтересованности мы не обнаружили. Оба члена клана, которым было поручено задание, заняли позицию и готовы были к выполнению, когда им помешали. Мы пока не знаем, случайно им помешали или сознательно. Но сейчас это не имеет значения. Оба члена клана мертвы.

— Но для меня это имеет большое значение, — сказал собеседник в капюшоне.

— Вас известят о личности вмешавшегося глупца, когда мы осмотрим его тело, — холодно заявил кварм. — Пока мы знаем не больше вас. Мы считали, что сумеем это узнать и одновременно выполнить задание сразу вслед за этим. Но кое-что… произошло. — В мудрых старых глазах появилось тревожное выражение. — Смерть нашего брата и сестры вызвала сильный гнев клана. Уже давно такого не случалось. Было объявлено о необходимости наказания. Собралась большая группа членов клана, такая большая никогда не собиралась вместе. Она должна была отомстить. — Гнев кварма уступил место замешательству.

— Мы считали, что вмешавшийся первоначально действовал в одиночку. Очевидно, это не так. У него оказались сильные, хотя пока неизвестные нам помощники или союзники. Мы знаем только, что они никак не связаны с правительством. Все собравшиеся были загадочно убиты. — Длинные, обманчиво тонкие пальцы разжались и медленно сжались.

Закутанная фигура осторожно наблюдала за этим жестом. Старик опасен, как пристрелянное оружие: снаружи тусклое и изношенное, но по-прежнему убивает эффективно. Не стоит давить на него, особенно когда он в таком настроении.

— Если нет официального вмешательства Церкви или правительства, — послышался мягкий голос, — у нас еще есть время удовлетворительно завершить дело. — И добавил, как бы вдогонку: — Ты должен понимать, что дополнительной оплаты не будет.

— Это неважно.

— Неужели? — В шепчущем голосе послышалось легкое презрение. — Мне казалось, деньги имеют для вас первостепенное значение.

— Прежде всего мы клан, расширенная семья, — поправил его кварм, — дело на втором месте. Репутация защищает нас лучше наших способностей. Поэтому мы не можем позволить жить никому убившему даже одного кварма. Рассказы об этом скажутся на нашей репутации и подвергнут опасности членов клана.

— Убийство — это все-таки прежде всего дело, — просвистела фигура из-под складок.

— Успокойся, — ответил предводитель квармов. — Для тебя все равно, считаем ли мы это делом или вопросом морали. Ты нас нанял. Мы выполним условия контракта, даже если придется дойти до конца галактики.

— Я не хочу с тобой встречаться, пока ты не сообщишь мне об этом, — энергично сказал закутанный. По-видимому, речь кварма не произвела на него впечатление. — Ваше дело, убьете ли помешавшего и его друзей. Убивайте, сколько хотите, но прежде всего обязательно убейте существо, по имени Абаламахаламатандра.

— Как я уже сказал, это будет сделано. — Встреча, по-видимому, подошла к концу, но кварму не чуждо было чисто человеческое любопытство. На мгновение его профессиональная маска соскользнула, приоткрыв человека, испытывающего эмоции.

— Я все же хотел бы знать, почему кому-то нужно заплатить нелепо большую сумму в миллион кредитов за убийство единственного чужака.

— Конечно, — ответила закутанная фигура с насмешливой ноткой в голосе.

Больше она ничего не добавила, и встреча закончилась.

Покидая комнату, кварм увидел, как закутанная фигура шевельнулась. Из открытой двери ударил свет. И хотя фигура быстро отвернулась, столб света в темной комнате сверкнул на роговице нечеловеческого глаза под покровами. Впрочем, думал старый кварм, идя по коридору восемьдесят второго этажа, он мог ошибиться в это короткое мгновение.

Но это не имеет значения. Клан квармов и в прошлом принимал заказы на убийство от нелюдей и нетранксов. И желание нынешнего нанимателя сохранить анонимность тоже не исключение.

Гнев кипел в кварме, хотя он не показывал этого, выходя из башни. Так много членов клана погибло! Люди видели его напряженное лицо и расступались. Для клана это уже не просто работа. Неважно, что никто, кроме женщины и ребенка — их безболезненно, хотя и с некоторым опозданием устранили, — не знает в коммерческом мире Мота о неудаче квармов. Достаточно, что знают сами квармы. Достаточно, чтобы они пришли в ярость.

И вот представители закона по всей Федерации отметили необычайную активность одетых в черное, в черных ермолках, мужчин и женщин на самых разных планетах. И гадали о причинах этого. Они бы удивились гораздо больше, если бы узнали, что все это вызвано одним невинно выглядящим молодым человеком…

Глава 5

«Учитель» перешел на стабильную парковочную орбиту над Аляспином. Немногие приготовления, и Флинкс с Абом начали спуск на планету. Пип негромко шипел, а Флинкс обдумывал, что же он узнал по пути к малоосвоенной планете, к которой он приближается. Планета теплая, хотя не особенно влажная, в основном покрыта джунглями с полосами обширных саванн и поросших тростником речных равнин. Аляспинпорт по масштабам Федерации — небольшой город. Вообще на малоисследованном полушарии совсем небольшое население хьюманксов.

Обдумывая все это, Флинкс поразился количеству кораблей на орбитах над поверхностью Аляспина. Обширное межзвездное движение явно не соответствовало населению. Это не должно было бы удивить его. Аляспин обладает двумя сокровищами: драгоценными камнями и историей. Планетой интересуются старатели, шахтные компании и многочисленные университеты и исследовательские институты, и это объясняет оживленное движение к поверхности и от нее.

Тем не менее Флинкс легко нашел стоянку в порту. Жилья было в избытке, Флинкс снял номер в скромном отеле в городе.

Бродя по жарким улицам, он заметил, что население почти поровну делится на людей и транксов. Активных деловитых насекомых было даже больше, чем людей. Сухость они переносят легко и процветают в жару полдня. Создалась странная смесь ученых и искателей удачи. Флинкс прошел мимо группы, обсуждавшей социологию чужаков, потом услышал разговор о цене контрабанды на Кашалоте. Аляспин заполнен двумя типами учреждений: библиотеками и борделями.

В этой части галактики возникло и исчезло множество цивилизаций с самыми разнообразными культурами еще до того, как Федерация появилась в умах мечтателей.

— Это правда, Флинкс, — сказала ему величественная, как Юнона, с волосами цвета хны, консьержка, когда он вернулся в отель. — Говорят, аляспиниане когда-то исследовали весь район Федерации и бывали за его пределами.

— Почему же от них ничего не осталось? — задал он логичный вопрос.

Она пожала плечами.

— Ученые болтают, что местные жители любили далекие экспедиции, но никогда не думали колонизировать другие планеты. — И она сделала вид, что поправляет сложный комплекс бретелек под одеждой, показывая Флинксу, как действует очиститель воды и другие устройства в номере.

— Ксеноисторики, которые у меня останавливались, рассказывали, что аляспиниане вымерли свыше восьмидесяти тысяч стандартных земных лет назад. Они считают, что это произошло постепенно, а не внезапно. Как будто аляспиниане прожили весь срок жизни народа, устали и решили исчезнуть. — Она включила очиститель воздуха и кондиционер. Послышалось негромкое гудение, и комнату заполнил прохладный воздух.

Флинкс подозревал, что крашенная хной прическа и яркая косметика — все это маскировка. Под этой раскраской чувствовалась трогательная уязвимость.

— Ты гораздо моложе большинства одиночек, которые селились у меня, Флинкс.

Говоришь, ты не шахтер?

— Нет, — признался он, начиная сомневаться в том, что она так уж уязвима. И улыбнулся, как он надеялся, приятно, но равнодушно. — Я больше склоняюсь к исследованиям. Это можно назвать социологией.

— Все в порядке, — дружелюбно сказала хозяйка. — Мне и интеллектуалы нравятся. Конечно, если они не снобы. Ты ведь не сноб?

Аб избавил Флинкса от необходимости ответить, загудев особенно громко. Владелица отеля с отвращением взглянула на чужака. С легким отвращением: нельзя было посмотреть на Аба и не улыбнуться.

— Ты собираешься держать эту штуку с собой?

— Если можно. Аб никому не помешает. Неприятностей не будет.

— Да мне все равно, — равнодушно ответила женщина. — Он чистый?

— Насколько мне известно.

Она нахмурилась.

— Что это значит?

— Аб справляет телесные надобности, если они у него есть, не у меня на глазах.

— Ну, хорошо. Не знаю только, какой счет предъявить: за номер на двоих или на одного с домашним животным.

— Как хочешь, — ответил Флинкс.

Не стоило так говорить. Женщина широко улыбнулась ему.

— Как хочу? Я это запомню. — Она осмотрела его с ног до головы. Почему-то у него сложилось впечатление, что его одежда не привела ее в восторг. — Да, ты гораздо моложе большинства. Если тебе что-нибудь понадобится… позже… кондиционер не будет работать нормально… дай мне знать. — Голос ее понизился на октаву. — Днем жарко, но ночью становится прохладно.

Флинкс глотнул.

— Конечно, я дам тебе знать, мадам.

— Мирабль, — поправила она. — Мирабль Дикту. — И направилась к двери. — Приятно встретить человека, который не относится как фанатик к тому, что здесь есть. Ученые слишком заняты своими мыслями, а старателей мало что интересует. Я рада, что у меня гость, который отличается от тех и других.

Он в последний раз увидел ее фигуру, плавно движущуюся к лестнице. И чуть не окликнул. Однако… Флинкс вздохнул. Пока серьезные дела не завершены, у него нет времени для подобных глупостей. Но если Аляспин тоже окажется тупиком, как он подозревает, у него найдется время для общества сочувствующей женщины. В таком случае могут завязаться более серьезные отношения с пышной Мирабль.

Ее первую он спросил о рослом мужчине с седыми волосами и золотой серьгой. Как он и ожидал, Мирабль не знала никого, кто соответствовал бы этому описанию.

Несколько дней расспросов по всему городу дали ему воспоминания о многочисленных мужчинах с кольцами в ушах, иногда золотыми или окрашенными под золото. Но если человек оказывался нужного размера, он не носил кольцо, а если носил, то бывал слишком маленьким. Или мог быть нужного размера и с кольцом, но тогда волосы каштановые, рыжие, черные или светлые.

Один грузчик рассказал Флинксу о своем приятеле, который почти точно соответствовал описанию. Единственное, в чем он не был уверен, так это в кольце. Флинкс, волнуясь, расспросил об этом человеке и узнал, что он все еще работает на Аляспине.

К несчастью, ему оказалось двадцать два года и он никогда не бывал на Моте. И не слышал о ком-нибудь, кто напоминал бы его, но был старше.

Это разочарование чуть не заставило Флинкса сдаться.

— Ах, мой красивый молодой гость, — насмехалась над ним Мирабль, — ты столько лет думал об этом, а прошло всего несколько дней, и ты готов отказаться?

Он остался на Аляспине и продолжал расспрашивать.

Расспросы по всему городу на следующий день ничего не дали, но привели Флинкса в кабинет болтливого восторженного чиновника. Тот ведал временным пребыванием, и Флинксу необходим был его штамп, чтобы законно оставаться на Аляспине.

— Въезд на Аляспин строго ограничен, и все тщательно проверяются, — говорил чиновник. — Ты уже отведал наших проверочных процедур в порту. — Флинкс кивнул. Проверка была очень основательной для такого пограничной планеты, как Аляспин. — Это из-за наших драгоценных камней. — Чиновник подмигнул. — Местная полиция должна следить за всеми. Присвоение заявок, грабеж — все это у нас есть. Добавляет остроты жизни.

Конечно, подумал Флинкс, когда сидишь в удобном прохладном кабинете и смотришь аресты и стрельбу по триди.

— Но дело не только в драгоценных камнях, — продолжал чиновник. — О, нет. Постоянные стычки между исследователями и старателями. Постоянные. Нелегко поддерживать мир между ними. Каждая группа недолюбливает другую. Ученые считают шахтеров разрушителями неандертальцами, а шахтеры думают, что ученые — мечтатели, но с большими кредитами.

— Не понимаю, — открыто признал Флинкс. — Небольшие стычки — это понятно, но постоянная борьба — зачем? Разве у этих групп не разные цели?

Чиновник покачал головой, удивившись неосведомленности новичка.

— Позволь привести пример. Ты когда-нибудь слышал об Идонианской маске?

Флинкс покачал головой.

— Она стоила жизни шестнадцати человек — на Аляспине и за ее пределами, прежде чем Федерация положила этому конец. Объявила ее всенародным достоянием и отправила в музей Дофедеративных Культур на Хайвхоуме. — Он посмотрел на Флинкса. — Маска примерно с тебя высотой и вдвое шире, чем ты, Флинкс, она украшена шестьюдесятью тысячами каратов безупречных голубых бриллиантов, которые изображают внешность и историю давно исчезнувшего местного бога или вождя — так до сих пор и неизвестно. Сама маска из обработанного пористого хризориллиума.

— О нем я слышал, — прервал его Флинкс.

Чиновник кивнул, мудро улыбаясь.

— Гм… Редкий тяжелый металл, похожий на радужный малахит, только более зеленый и гораздо прочнее. Транксы называют его фонхиз, или металл Девориара. Они его высоко ценят, но для людей он еще более ценен, потому что на Земле его нет совсем, а на исследованных планетах очень мало. Здесь его называют синим золотом.

— Первым нашел эту маску бродячий старый разгребатель грязи около сорока лет назад, — продолжал чиновник. — Я помню первые факсы о ней. Прекрасная вещь. Местные ученые с ума сошли. Заявили, что в ней ключи к ста неизвестным годам аляспинианской истории. Конечно, шахтер и его приятели интересовались только тем, сколько в ней бриллиантов и сколько килограммов хризориллиума.

— Маска переходила из рук в руки, побывала у шахтеров и ученых, возвращалась, теряя по дороге некоторое количество металла и бриллиантов, но возмещая их большой кровью. И погибали не только соперничающие шахтеры и ученые, нет. Я помню историю двух ученых транксов, которые одновременно опубликовали одинаковые объяснения верхних украшений маски. Кончили они дуэлью и убили друг друга. Поэтому вмешалось правительство Федерации и конфисковало вещь, чтобы предотвратить дальнейшие жертвы. Последних двух человек маска «убила», когда они составили заговор с целью ее похищения из музея.

Чиновник махнул рукой на оживленную улицу за окном кабинета.

— Установлено, что на Аляспине было несколько сотен различных обществ, объединенных всепланетной системой коммуникации, мер и весов и тому подобным. Но каждое общество особое. На поверхности планеты отмечены десятки тысяч развалин городов, Флинкс, и считается, что это лишь небольшая часть всего. Каждая культура поклонялась своим богам. Так что у них было нечто вроде спортивного состязания: чьи храмы будут богаче украшены. Джунгли и болота поглотили большинство из них, но все равно здесь рай для искателей сокровищ, для каждого, кто готов рискнуть и встретиться с местным климатом, враждебной фауной и флорой и аборигенами.

— Аборигены? — воскликнул Флинкс. Этого было вполне достаточно, чтобы чиновник пустился в новые объяснения.

— Работающие здесь социологи мало что знают об этих аборигенах. Они как будто не похожи на первоначальных обитателей Аляспина. Никто не знает, каково их происхождение. Может, они регрессировавшие потомки прежних господствовавших культур. А может, полуразумная раса, самостоятельно эволюционировавшая и занявшая место исчезнувших. — Он порылся в лентах. — Мне нужно вернуться к работе, молодой человек. Прости, если я тебе наскучил.

— Нет, ты сообщил мне много интересного, — искренне сказал Флинкс.

— Это Аляспин, сынок. Место, где создаются состояния и репутации, иногда и то, и другое вместе. Прости, — добавил он, вспомнив, с чем пришел к нему Флинкс, — что я ничего не знаю о твоей переросшей добыче с золотым кольцом.

Флинкс вышел из кабинета и принялся без особой цели бродить по городу. Случайные разговоры и редкие расспросы ничего ему не дали. Лучшая возможность отыскать человека — в местном отделении миротворцев Федерации. У них должны быть данные обо всех, кто когда-либо ступал на Аляспин и проходил проверку в порту. Но прямой запрос вызовет встречное любопытство. Полиция не снабжает факсами и биографиями всякого, кто зайдет с улицы и попросит об этом. Флинкс не думал, что ему помогут, если он предварительно не ответит на несколько вопросов. А отвечать на них он не хотел.

Проходя мимо уличного торговца, он незаметно взял пищевую палочку и так же незаметно положил на место. Трудно отделаться от старых привычек. Однако украсть нужную ленту очень трудно, вероятно, даже невозможно. Местные миротворцы — совсем не мягкие горожане.

Оставалась только перспектива бесконечных расспросов. Флинкс сердито подумал, что, вероятно, прилет сюда был ошибкой. Матушка Мастифф права: он ничего не найдет. Разозлившись, он не заметил, что попал в район города, в котором еще не был.

У него есть обязанности перед ульру-уджуррианами. Без его присмотра их невинный эксперимент может оказаться опасным — для них самих и для других. Он должен объяснять им правила цивилизации, пока они создают собственную. Почему же он тогда тратит здесь время? Вероятно, человек, которого он ищет, никогда не бывал на Аляспине, приобрел своего минидрага где-то в другом месте, как сам Флинкс. Время проходит. Еще немного, и ему будет двадцать. Двадцать! Старик.

Движение на плече заставило его поднять голову, посмотреть и успокаивающе сказать:

— Я знаю, Пип… не волнуйся. — Минидраг смотрел на него узкими беспокойными глазами. — Я просто нервничаю, вот и все. — Но тревогу его любимца вызвало не состояние хозяина. Источник тревоги находился впереди.

Группа местных — судя по одежде, старателей — болтала перед входом в заведение с кричащим фасадом во все еще ярком свете дня. Закончив разговор, мужчина и две женщины пошли по улице. Они помахали руками, и оставшиеся двое мужчин вошли в здание.

Флинкс хорошо рассмотрел одного из них, похуже — другого. Ближайший к нему шахтер невысокого роста, кожа у него более смуглая, чем у Флинкса, но не черная. Зато волосы черные и прямыми гладкими прядями падают на плечи. Скулы выпирают, как яблоки в кармане ребенка, а нос острый и кривой, как плавник атмосферного флаера. Второй мужчина почти такой же смуглый, но другого этнического происхождения.

Эти подробности интересны, но незначительны по сравнению с тем, что заставило Флинкса и его минидрага напрячься. У каждого мужчины на плече утолщение, у одного на левом, у другого на правом. Даже на расстоянии невозможно не узнать свернувшихся с розово-красной сверкающей кожей животных.

Минидраги!

Прирученные, вероятно, такие же домашние, как Пип. Его любимец — единственный миниатюрный дракон, какого приходилось видеть Флинксу. Он знал, откуда происходит его мини-дракон, но не подозревал, что их приручение распространено. Конечно, они все равно встречаются редко: он прошел через весь город и не видел ни одного ручного летающего змея. До сих пор. Он пошел быстрее и оказался перед входом в здание. По крайней мере хоть что-то узнает о своем любимце. Эти два человека, живущие на родине минидрагов, конечно, знают о них больше Флинкса. Видя их вместе, он заподозрил, что у людей, способных приручить минидрага, должно быть нечто общее. Мнение одновременно наивное и разумное. Если он прав, они его встретят по-дружески.

Несмотря на нетерпение, у входа он задержался: эти двое вошли в симиспин. Флинкс слышал об этих очень популярных, но с трудом терпимых заведениях. Обычно их устанавливали в местах самых низкопробных развлечений. В этих установках прочитываются мысли человека, усиливаются и в трехмерном изображении возвращаются в мозг посетителя. Реальность изображения подтверждается самыми разнообразными ощущениями: зрением, обонянием, осязанием — всем. И все это за умеренную плату.

Естественно, в кабинках симиспина можно рассчитывать на анонимность. Вторжение в такую кабинку, где посетитель переживает какое-то интимное видение, одно из наиболее осуждаемых в Федерации преступлений. Потому что в них скромный посетитель может избавиться от своих самых ужасных фантазий, какими бы дьявольскими они ни были, никому не повредив. Поскольку владельцев не интересовали фантазии посетителей и они их не ограничивали, сими когда-то считались непристойными и были запрещены.

Развернулось сражение законников, результатом которого явилась победа производителей сими. В этом споре апеллировали к свободе мысли, одному из главных принципов Федерации, и именно это в конечном счете позволило отменить запрет. Это, а также торжественное свидетельство медицинской церковной группы. Группа заявила, что хоть иногда сими используются предосудительно, одновременно они имеют определенную терапевтическую ценность.

То, перед чем стоял Флинкс, являлось одновременно и более респектабельным, и более тревожащим. В сущности симиспин — это значительно увеличенная кабинка сими, окруженная различными вспомогательными заведениями: рестораном, баром, иногда туристическим агентством. Заранее запрограммированные, механизмы симиспина производят массовую трехмерную иллюзию. Она предоставляет постоянно меняющееся окружение, настраиваясь на мысли посетителей. Главное заключается в том, что посетитель никогда не знает, где окажется в следующую минуту. Симиспины различаются подробностями программы и интенсивностью иллюзии. Известны случаи, когда неосторожные посетители испытывали приступы безумия, не в силах справиться с постоянно меняющимся окружением, но таких случаев оказалось слишком мало, чтобы закрывать заведения. Соответствующие предупреждения у входа останавливали неосторожных и неуверенных в себе.

Заплатив за вход и войдя, Флинкс обнаружил, что принимаются и другие меры предосторожности. Он оказался в длинном коридоре, темном и украшенном светящимися фресками с изображением сцен с различных планет. Это не просто проход. Он почувствовал покалывание в сознании.

За декоративными росписями располагается дорогое чувствительное оборудование, которое закон считает необходимым. Если оно обнаружит, что мозг Флинкса или любого другого посетителя не в состоянии справиться с постоянно меняющимся окружением, прозвучит тревога и тут же появится человек или робот. И с сожалением заявит, что этому посетителю лучше поискать развлечений в другом месте.

Интересно, что хотя в симиспине подают еду и напитки, которые сами по себе могут вмешиваться в работу сознания, закон не устанавливает возрастных ограничений. Требуется только устойчивая связь с реальностью. Дети, как известно, уязвимы в этом отношении, и поэтому обычно вход им запрещен. Но некоторых детей машины пропускают, в то же время преграждая вход взрослым. Это могло привести и приводило к замешательству слишком самоуверенных родителей, когда им вход не разрешали, а их потомка пропускали.

Флинкс подумал, сколько политиков не получили бы разрешения войти в симиспин. Он не удивился, когда механизмы пропустили и Аба. Его «хвостик»-чужак вообще не имеет представления о реальности и потому допускается к гораздо более слабой форме безумия.

Перед Флинксом оказалась пульсирующая рубиновая дверь, она обещала скрытые удовольствия. Чувственный механический голос негромко произнес:

— Вы заплатили и получили разрешение отведать нашу палитру тысячи миров. Ваше животное, — это относится к Абу, — тоже может войти, но должно находиться под постоянным присмотром. С вас будет причитаться… — голос начал произносить числа; чем больше находишься в симиспине, тем меньше средняя плата за единицу времени. — По пути познакомьтесь с предлагаемыми освежающими напитками, — закончил голос. Флинкс кивнул. Как он и подозревал, это бар.

Пульсирующая дверь плавно ушла в пол. Флинкс мысленно напрягся и вошел. И сразу же испытал разочарование. Помещение симиспина оказалось огромным, высотой в три этажа. Но в данный момент оно не казалось обычным местом для сборищ. Вместо скамей, кабинок и стойки он увидел пологий берег, усеянный камнями. Вечер. Солнце, гораздо более яркое и горячее, чем на Моте или Аляспине, окрасило кучевые облака в цвет вина. Небо походило на океан, чьи пурпурно-зеленые волны плескались о желтый песок. Несколько странных растений лениво раскачивались на жарком ветерке, почти в такт гудению из неизвестного источника.

Поблизости, сплетясь, лежали мужчина и женщина. Грязная одежда старателей удивительно не соответствовала идиллической сцене, но никто не обращал на это внимание. Особенно эти двое, которые потягивали из ближайшего камня какую-то жидкость через длинные пластиковые трубки.

— Где мы? — спросил Флинкс; любопытство победило в нем нежелание вторгаться в частную жизнь этой пары.

Но мужчина не возражал. Оторвавшись от трубки, он посмотрел на Флинкса и сонно пробормотал:

— На Квофуме, я думаю. На Квофуме.

Об этой планете Флинкс как-то слышал. Предположительно она находится далеко от границ Федерации, где-то на внешнем краю Рукава. Лишь несколько людей и транксов побывали на ней. Что-то не в порядке с пространством в той районе, что-то заставляет Квофум появляться на зарегистрированных координатах только время от времени.

Легендарный Квофум, где небо ясно, как совесть девственницы, и где окрашенные в винный цвет моря имеют вкус от узо до сладкого ликера. Океаны Квофума различны, хотя обычно в их воде 9 процентов алкоголя. И в этих океанах, как говорит легенда, плавают всегда довольные и счастливые рыбы. Сойдя с деревянной площадки, Флинкс обнаружил, что его ноги мягко увязают в теплом песке. И вот он на самом берегу моря, которое уходит за горизонт. Флинкс склонился к воде. Закат превзошел себя. Пурпурный комфорт распространился по ногам и вытянутым рукам. Пип беспокойно шевельнулся на плече Флинкса, заставив его вернуться к реальности. Такой совершенной иллюзии Флинксу не приходилось встречать.

Сложив руки, Флинкс зачерпнул морской воды, поднес ко рту и сделал глоток. У морской воды богатый и сильный фруктовый вкус с разнообразным букетом и с добавочным согревающим эффектом.

Распрямляясь, Флинкс заметил пятна на костюме, и нахмурился. Кто-то рассмеялся.

Оглянувшись, Флинкс увидел двоих укротителей минидрагов, за которыми вошел сюда. Они сидели у обветренной скалы. К нему обратился человек с орлиным носом. Невозможно было определить происхождение его акцента.

— Присоединяйся к нам, юный повелитель драконов. Посиди с нами вместе со своей рептилией.

Флинкс оглядел берег, тщетно пытаясь очиститься.

— Не волнуйся, — успокоил его смуглый, — когда выйдешь, пятна исчезнут. Они так же нереальны, как песок и этот пьяный океан.

Все равно Флинкс чувствовал во рту вкус вина, влажность океанской волны. Песок под ногами оставался горячим. Но Флинкс вдруг понял, что, несмотря на жару, ему очень приятно. Неудивительно, что только людям с устойчивым сознанием разрешается посещать такие места! Человек, не очень прочно связанный с реальностью, здесь вообще может спятить.

И тут, словно для проверки его состояния, небо вверху неожиданно расплылось вместе со всем окружающим ландшафтом. Миновал краткий момент потери ориентации, и Флинкс увидел над головой грозовые тучи. Шел сильный дождь, вокруг сверкали молнии.

Флинкс смахнул с глаз капли, которые — он это знает — нереальны. Они производное оборудования, такого сложного и чувствительного, что лишь немногие хьюманксы понимают, как оно действует. Но пришлось мигать, потому что капли мешали смотреть.

Вокруг сомкнулись джунгли и высокие папоротники — поразительная растительность дождевого леса в холодную погоду. Флинкс был подавлен, он лихорадочно озирался в поисках выхода из симиспина. И, естественно, не нашел ничего, что нарушало бы полноту иллюзии леса. Дождь продолжал стегать его по голове и плечам, заставив Пипа заползти поглубже под складки одежды. Аб напевал сзади, не обращая внимания на холодный поток. Но только… Флинксу не было холодно.

— Мы здесь, — послышался смеющийся голос.

Флинкс поискал, но никого не увидел.

— Где?

— За большим деревом, прямо впереди. Мы не сдвинулись.

Флинкс обошел метровой толщины ствол, нечто среднее между земной секвойей и пучком плотно связанных черных ящериц. Проходя мимо, он постучал по стволу. Тот ответил громогласным лаем, отчего Флинкс подпрыгнул. Его реакция вызвала взрыв смеха поблизости. За деревом, в той же позе, что и раньше, стояли два укротителя драконов, только на этот раз они опирались о прогнивший пень. На мертвом дереве росли грибы радужной окраски.

— Первый раз в симиспине, компадре? — спросил маленький человек с улыбкой.

— Да. Я представлял себе, что меня ожидает, но… — Флинкс перевел дыхание — …все равно ужасно сбивает с толку. Особенно неожиданность изменений.

— В этом-то вся и привлекательность, — возразил второй человек. — Как и повсюду в жизни.

— Не обращай внимания на Хабиба, — посоветовал маленький. — Одна порция выпивки, и он начинает мрачно философствовать. — Он протянул руку. — Меня зовут Покомчи. — Кивнул в сторону Пипа, выглянувшего из-под рубашки Флинкса. — Я таких молодых ручных минидрагов не видел.

Они уже перешли к именам — это хорошо. Флинкс пожал протянутую руку, Покомчи протянул другую. В ней был зажат большой толстый гриб. Во всяком случае так это выглядело. Флинкс протянул к нему руку. И в это время большая треугольная голова поднялась с шеи мужчины. Достаточно ей легко плюнуть, и Флинкс будет мертв. Но по слову хозяина голова опустилась.

Гриб оказался полон коричневой жидкостью. Похоже на мясную подливку, но бьет, как целый бык. Оправившись от глотка, Флинкс вернул гриб. Тем временем Пип размахивал головой взад и вперед, вверх и вниз дергающимися опасными движениями. Его возбуждение понятно. С того времени как Флинкс нашел его, он впервые видел других минидрагов. А эти два минидрага, очевидно, больше привыкли друг к другу. Они лишь с легким интересом разглядывали Пипа.

— Я Флинкс, — сказал юноша, когда к нему вернулась способность дышать. Двое сели против него, а Флинкс уселся на другой пень; мягкий нарост грибов послужил для него подушкой.

— Скажите, я сижу на стуле или…

— Твоя догадка так же хороша, как моя, — апатично ответил Хабиб. — Вся жизнь — иллюзия.

— Вот он опять, — добродушно проворчал Покомчи. Он указал куда-то за Флинкса. — Так как это не меняется, я полагаю, оно не иллюзия. — Флинкс увидел, что человек показывает на Аба.

— Это мой подопечный. Безумен, как смазчик, надышавшийся паров, но совершенно безвреден.

— Забавное существо, — решил Покомчи. И отхлебнул из гриба.

Флинкс разглядывал свое сидение. Неотличимо от мертвого пня. Но тут у него на глазах пень превратился в восьминогое голубое существо, похожее на паука, которое уставило на него свои выпуклые глаза и органы слуха. Но не двигалось и, казалось, не возражает против того, чтобы Флинкс на нем сидел. Флинкс каким-то образом умудрился не подпрыгнуть.

Но его новые друзья заметили неудержимую дрожь.

— Конечно, в первый раз в симиспине, — усмехнулся Покомчи, в то время как небо над ними приобрело бледный красновато-коричневый цвет. У Покомчи лицо приняло любопытное выражение, хотя голос оставался дружелюбным. — Может, и на Аляспине впервые? Но это не имеет смысла. Повелителей драконов немного, Флинкс. Однако я не припомню, чтобы видел тебя раньше.

— Я с другой планеты, ты прав, — признался Флинкс. По какой-то причине он не стал скрываться от этих людей. Всякий, кто умеет приручить этих эмфатических телепатов, которых называют минидрагами, использует их только для самозащиты и никогда — для нападения на других или принуждения. Змеи не стали бы этого делать. Они не стали бы жить у такого человека. И даже если эти люди не обладают полезными сведениями, они могут стать потенциальными союзниками.

— Не только я здесь впервые, — сказал Флинкс, — но и Пип тоже. Его бросили на моей родной планете, когда мы оба были гораздо моложе. Мне кажется, — заключил он, ласково поглаживая плиссированное крыло, — для него это больше возвращение домой, чем для меня.

— Приветствуем тебя и твоего дракона, — сказал Покомчи. Он откинулся на поддерживающие конечности существа со множеством щупалец. На глазах у Флинкса чужак-осьминог превратился в небольшой смерч. Вокруг завыл ветер. Джунгли исчезли.

— Разве я не прав, Бальтазар, старина? — Покомчи почесал шейные мышцы за головой своей змеи. Большой минидраг не только крупнее Пипа, но и гораздо старше.

— Как здесь получают выпивку? — спросил Флинкс.

— Если не нравится гриб или другие украшения, — ответил Хабиб, — всегда можешь потянуть из трубки. — Он опустил руку и вытянул из-под земли розовую трубку. — А если и это не нравится, там есть стандартный мехбар. — И он указал на гигантскую птицу, которая неожиданно превратилась в изумрудный кактус.

— Я предпочитаю трубку: она соответствует сими.

— Не понимаю, — признался Флинкс, беря в руки трубку и неуверенно разглядывая ее.

Хабиб улыбнулся.

— Напиток меняется в соответствии с новым окружением. Никогда не знаешь, что глотнешь в следующую минуту. — Флинкс скорчил гримасу, и Хабиб заторопился уверить его: — Пьяным не будешь. Это законное место. В напитки добавляются смягчители, чтобы никому не стало плохо. Это заведение гордится своей репутацией. Ему совсем не хочется, чтобы посетители блевали по всему симиспину.

Хабиб вернул себе трубку, сунул ее в рот и откинулся.

— А как мне получить такую? — спросил Флинкс, неуверенно разглядывая землю.

— Одна прямо у твоего правого бедра, — сообщил ему Покомчи. — Она торчала из левой ноги паука, на котором ты сидел несколько минут назад.

Посмотрев вниз, Флинкс убедился, что смерч превратился в голубой сталагмит. Они оказались в пещере, заполненной многоцветными образованиями: сталактитами, сталагмитами, хелицитами, выступами травертина и многим другим. Всех окутал неподвижный холодный воздух пещеры.

Один из хелицитов рядом с сидением оказался длиннее других. И гибким, как обнаружил Флинкс, потянув его. Сунув его конец в рот, Флинкс осторожно пососал. Напиток со вкусом спелого граната. Приятно затянуло горло. Сладость не вызывала отвращения.

Флинкс решил, что у него еще много времени, чтобы задавать важные вопросы. А пока он будет наслаждаться удовольствиями симиспина и обществом двоих дружелюбных людей.

Глава 6

Прошло не меньше часа, хотя в симиспине невозможно определить ход времени, прежде чем Флинкс заговорил снова.

— Чем вы двое занимаетесь? — Он с любопытством разглядывал их: подвижного восторженного Покомчи и его тощего мрачного товарища. — Вы ведь не принадлежите к научным группам, работающим на Аляспине?

— Кто, мы — археологи? — спросил Покомчи, и глаза его сверкнули в тусклом свете. Изображение пещеры, очевидно, популярное, повторилось — Нелегко тебе было бы встретить этих слабоумных в симиспине. Нет, они развлекаются в городской библиотеке, которую содержит для них Федерация.

— Ты преувеличиваешь, Поко, — возразил Хабиб. Он провел рукой по густым курчавым черным волосам. — Даже транксы среди них не мыслящие машины. Видишь там транксов? — Он указал на груду сверкающих арагонитовых кристаллов, нежных, как цветы. Там на животах лежала пара: самец и самка транксы, поглощенные иллюзией и друг другом. Самец ласкал яйцеклады самки.

Пещера исчезла, пошел снег. Флинкс оказался сидящим на грубом блоке из чистого льда. Но по-прежнему чувствовал себя комфортно, хотя дыхание застывало, вырываясь у него изо рта.

— Мы бродим повсюду, — объяснил Покомчи.

Хабиб откинулся в сугробе снега и сосал серебро из трубки.

— На самом деле, Флинкс, мы делаем… не очень много. — Он увидел, что юноша смотрит на его спутника. — Расскажи парню, откуда ты, Поко. Он с нами поделился.

— Я родился и вырос в… — Покомчи заколебался. — Скажем просто, на Земле, в середине того места, которое учителя называют Песочными Часами, Возле города Таксем. — Флинкс признал, что это название ему незнакомо, хотя Песочные Часы он знает — это место, где встречаются два континента.

— Там издавна работают археологи, — продолжал Покомчи. — Я вырос в окружении древних храмов. Когда мне было семь лет, я управлял плугом на маисовом поле отца. Вдруг что-то звякнуло, и плуг остановился. Я сидел и много часов плакал. Боялся, что испортил проклятую дорогую машину. — Он улыбнулся своим воспоминаниям, наблюдая за ужимками Аба.

— Мать наконец услышала мой плач через локатор, который всегда у меня был с собой… у нас по соседству были звери, они называются ягуары. Они с моим дядей пришли и отодвинули плуг. Оказалось, что он ударился о каменную голову возрастом в две тысячи шестьсот лет. Она была в нашей земле. Местный музей заплатил за нее сто пятьдесят кредитов. Из них мне отдали целых десять. Я закупил весь магазин сладостей и целую неделю болел, как боа, проглотивший свою тетушку. — Он потянул из трубки, которая теперь торчала из головы светящейся рыбы. Флинкс с интересом заметил, что они находятся под водой. Из его рта и носа поднимались цепочки пузырей, однако он чувствовал, что дышит чистым воздухом.

Сенсорный аппарат начинал приспосабливаться к быстрой смене окружения.

Аб, казалось, плывет в воде за ним.

— И с тех пор я стараюсь наткнуться на приносящие кредиты головы и тому подобное, — закончил Покомчи.

— Он по-своему так же жаден к деньгам, как и я, — со слабой улыбкой вмешался Хабиб. — Мы не лучше торговцев с Мота.

Флинкс чуть возмутился, услышав презрительное упоминание своей родной планеты, но сдержался. Зачем ему обижаться? Он ведь не торговец. И если среди торговцев у него есть друг, то ему противостоит десяток недругов.

— Теперь ты знаешь, что мы ищем, — сказал Хабиб, объяснив, что он сам из той части Земли, которая называется Ливан. — А ты что здесь ищешь?

— Человека.

Поблизости Аб разразился неожиданно громкой рифмованной чепухой. Хабиб наклонился вперед; казалось, он впервые заметил чужака.

— А он зачем с тобой?

— Его напарник, — усмехнулся Покомчи. — У нас с Флинксом одинаковая судьба.

— Я получил Аба по недосмотру, — объяснил Флинкс. Хабиб бросил на своего улыбающегося партнера кислый взгляд. — Не могу решиться его бросить и не уверен, что смогу продать. К тому же Аб ни на что не способен, только напевает вздор и служит мишенью шуток.

— Никогда ничего подобного не видел, — признался Хабиб.

— Я тоже, — добавил Покомчи. — Сими допустил его?

— Не думаю, чтобы окружение воздействовало на Аба, — рассуждал Флинкс, а предмет обсуждения проводил линии в снегу. — Иногда кажется, что его слова имеют смысл. Боюсь, Аб существует в собственной вселенной.

Аб продолжал одним глазом рассматривать что-то в земле. Очевидно, это что-то двигалось, потому что Аб наклонял голову, пока она не оказалась между ног. Он медленно просунул под себя голову и шею и упал на спину — если это спина, а не перед — в снег. Флинкс сочувственно улыбнулся, а оба мужчины расхохотались.

— Видите? — сказал Флинкс. — Слишком жалкое существо, чтобы просто бросить его.

— А ты не работорговец? — неожиданно резко спросил Покомчи. — Не похож…

— Нет, нет, — ответил Флинкс, быстро качая головой. — Я просто ищу человека.

— Зачем? — с неожиданной прямотой спросил Хабиб.

Флинкс поколебался и наконец ответил:

— По личным причинам.

— Хочешь поцеловать его или убить? — обезоруживающе настаивал Хабиб, не остановленный заявлением Флинкса. Но это пограничная планета, здесь тонкости неизвестны, решил Флинкс.

— Честно говоря, сам не знаю, Хабиб, — признался он, впервые задумавшись, а что он будет делать, когда найдет того, кого ищет. — Зависит от того, конец ли он следа или только еще один дорожный знак на нем. — Вздохнув, он повторил описание — в сотый раз на Аляспине.

— Очень большой мужчина, возраст неопределенный, но он не молод. Выше двух метров, около двухсот килограммов, может, немного меньше. В правом ухе носит или носил золотое кольцо. Может иметь с собой минидрага, но может и не иметь. Не говорите мне о грузчике в порту. Я уже встречался с ним, он не тот, кого я ищу.

— Похоже на… — задумчиво пробормотал Хабиб, но его товарищ уже возбужденно размахивал руками.

— Конечно, мы его знаем.

Флинкс вздрогнул, съехал с ледяного куба и оказался в мелкой луже густой нефти. Они находились в болоте, темная топь окружена растениями каменноугольного периода, по которым бегают маслянистые черные существа с пламенными красными глазами. Красное солнце посылает с неба волны жара, пробиваясь сквозь черно-белые облака.

Флинкс увидел только Покомчи.

— Не удивляйся, парень, — сказал индеец. — Ты описал необычного человека. Тот, о котором мы думаем, подходит, вплоть до золотой серьги. — Он покачал головой, улыбаясь чему-то своему. — Особый тип, даже для Аляспина.

— А вы можете… где он? — умудрился наконец произнести Флинкс, пытаясь отделаться от своей трубки.

Хабиб выразительно махнул на восток.

— Где-то там, делает то же, что и мы. Я слышал, он работает с партнером. — Он чуть наклонился вперед. — Старатели, с которыми я говорил, считают, что он работает на пустом участке.

— Когда вы его в последний раз видели или точно знали место, где он был?

— Три, может, четыре месяца назад, — сказал Покомчи, почесывая горбинку своего впечатляющего носа.

Флинкс вздохнул. Сейчас этот человек может быть где угодно, даже не на планете. Но все же это что-то! Есть повод остаться.

Хабиб встал и шагнул к Флинксу, размахивая своей трубкой.

— Если бы я начал рассказывать тебе истории об этом твоем человеке, повелитель драконов, ты бы… — Он широко раскрыл рот и уставился на Флинкса. Потом рефлекторно закрылся руками и упал вперед, кости его запястий выпучились, когда он ударился о гравий пустыни. Над головой дьявольски горели три солнца, четвертое заходило за далекий горизонт.

Флинкс мельком заметил тонкую, с волос, проволочку, прикрепленную к игле размером с ноготь. Игла торчала из спины Хабиба возле позвоночника. Слабый щелчок, и игла вместе с проволокой исчезла. В воздухе запахло озоном. Флинкс пополз по песку и гравию к Абу, а Покомчи — к своему другу, беспокойно его окликая.

В то мгновение, как Хабиб ударился о землю, красновато-коричневая змея сорвалась с его плеча. К ней присоединился Бальтазар, и тут же Флинкс почувствовал, что на его плече нет знакомой тяжести. Как листья на ветру, три крылатых демона закружились в воздухе. И тут же устремились к большому камню — фальшивому топазу справа от Флинкса. Из-за камня послышалось свирепое шипение, этот эквивалент звукового удара у рептилий.

Флинкс продолжал ползти к Абу, крича чужаку, чтобы тот лег. Два голубых глаза вопросительно уставились на него. Над головой Флинкса чуть дрогнул воздух. Свет искусственной пустыни отразился от длинной серебристой нити. Нить заканчивалась темной линией. Эта линия ударила четвероногого чужака под одну из четырех рук. Послышался слабый треск, словно кто-то провел ногтями по грубому шерстяному одеялу.

Аб остановился на середине строки и чуть вздрогнул. Потом, как ни в чем не бывало, возобновил бормотание. Флинкс добрался до него, ухватил руками три ноги и дернул. Аб рухнул на песок. И посмотрел на хозяина чуть ли не обиженно.

Посмотрев назад и направо, Флинкс увидел, что Покомчи склонился к неподвижному Хабибу. Он медленно, словно со страхом, протянул раскрытую руку. Коснулся ладонью спины товарища и отвел руку.

— Ложись, Покомчи! — крикнул Флинкс. Индеец не посмотрел на Флинкса и не шевельнулся. Он казался ошеломленным. И тут из-за высокого кристалла кварца долетели крики и проклятия.

Флинкс ждал. Кристалл превратился в большое дерево с алмазной корой, кора сверкала голубыми искрами. Из-за дерева появились три змеи.

Затормозив плиссированными крыльями, Пип опустился, вытянув хвост. Свернулся на плече Флинкса, обернулся телом вокруг вытянутой руки, прижал крылья к цилиндрическому телу. Флинкс ощущал напряжение минидрага, заметил, что его любимец нервно отдувается. Узкие глаза продолжали внимательно поглядывать по сторонам.

Второй минидраг, размером с удава, Бальтазар, обернулся вокруг спины и рук горюющего Покомчи. Задрожал беспокойно длинный язык, коснулся глаз, щеки.

Флинкс видел, как минидраг Хабиба сел на спину хозяину. Немного полежал там, потом скользнул вперед, осматривая голову. Через несколько минут развернулись его большие крылья. Летающая змея поднялась и повисла над головой Хабиба. Яростно забились в воздухе кожистые крылья, посылая воздух в рот и ноздри неподвижно лежащего человека.

Еще несколько минут, и минидраг сел на землю у головы Хабиба. Свернулся и неподвижно застыл, глядя в лицо хозяина.

Флинкс понял, что все еще держит Аба за ноги. Как только он их выпустил, чужак поднялся. Равнодушный ко всему происшедшему, Аб принялся разглядывать корень дерева.

Поглядывая на кристалл фальшивого топаза, Флинкс перебрался к Покомчи. Он еще соблюдал осторожность, но чувствовал, что за камнем больше нет опасности.

Не было необходимости говорить об очевидном. Он увидел смерть в глазах Хабиба еще до того, как тот коснулся песка.

— Послушай, мне жаль, — напряженно прошептал он. — Нам лучше убираться отсюда.

— Почему? — Покомчи полными боли глазами посмотрел на Флинкса. И когда заговорил снова, Флинкс понял, что вопрос Покомчи не имеет отношения к причинам, по которым нужно покинуть симиспин.

— Мы никогда не крали заявки, у нас нет врагов, — продолжал маленький человек. Глаза его вернулись к неподвижной распростертой фигуре. Песок и гравий под ней неожиданно беззаботно изменились и превратились в голубую траву.

— Три года. Три года мы копаемся, роемся и воняем на этой планете, где кончается цивилизация. Три года! Другие делают большие находки. Но не мы, никогда не мы. — Голос его стал выше. — Почему не мы? Почему не мы?

Флинкс сделал успокаивающее движение. Другие посетители начали поглядывать в их направлении. Флинксу совсем не хотелось отвечать на вопросы. Он взялся Покомчи за плечи и попытался повернуть к себе. Но Покомчи яростно отбросил его руки.

— Не трогай меня! — Он дрожал; голос его был полон убийственной ярости.

После недолгого колебания Флинкс присел на корточки. Ожидая, он поглядывал на желтый массив, превратившийся в густой куст. Покомчи, казалось, немного успокоился. Флинкс решил ждать, несмотря на опасность, пока индеец не возьмет себя в руки.

Он посмотрел на тело у своих ног. Нет ни крови, ни видимой раны. Наклонившись, он увидел место, где была игла. В рубашке Хабиба маленькое отверстие. По краям ткань почернела. И пахнет озоном.

Ну, по крайней мере, подумал Флинкс, философски настроенный шахтер не испытывал страданий. Смерть была мгновенной, она наступила в момент прикосновения иглы.

Его плеча коснулась рука. Он с беспокойством посмотрел и успокоился. Над ним стоял Покомчи, глядя на тело своего друга. Флинкса успокоило его твердое уверенное прикосновение.

— Я в порядке теперь, Флинкс. Просто это… — Он поискал слова. Хотел сформулировать точно. — Хабиб был, пожалуй, единственным в мире человеком, который выносил меня, и единственным, кого выносил я. Три года. — Неожиданно он распрямился и посмотрел на группу деревьев, давно исчезнувших на земле, но расцветших в чьем-то сознании.

— Пошли, — сказал он Флинксу и направился к вязам. — Я хочу увидеть эту мразь.

Последний раз взглянув на тело, Флинкс догнал индейца.

— А как же твой друг?

Покомчи не оглядывался.

— Он будет лежать до закрытия. Вначале служащие выпроводят тех, кто способен двигаться. Потом вернутся и займутся теми, кто не способен. Хабиб будет лежать, и они обнаружат, что он не просто пьян. Сначала начнется паника. Вероятно, решат, что в их напиток попал какой-то яд. Потом определят истинную причину смерти — электрический ток и постараются отыскать неисправность в своей установке. Когда ничего не обнаружат, — горько закончил он, — некоторое количество кредитов поменяет владельцев, и Хабиба незаметно, хотя и достойно похоронят. Об этом позаботится Церковь.

Они уже почти обогнули рощу вязов, когда деревья превратились в гигантские грибы. Флинкс замялся, протянул руку, удерживая Покомчи.

— Ты не думаешь, может быть?..

Покомчи коротко отрицательно кивнул.

— Бальтазар не вернулся бы, если бы еще оставалась опасность. И твой дракон тоже, я думаю.

Флинкс согласился. Не время спорить, он просто пропустил индейца за угол первым. И когда тот не откинулся в смертельной агонии, Флинкс присоединился к нему.

На земле лежали два тела. В желто-зеленом платье и обычном костюме. Флинкс пережил несколько неприятных мгновений, но потом почувствовал то, что и ожидал, когда Покомчи ногой перевернул один труп. Костюм распахнулся, под ним оказалась плотно облегающая черная одежда.

Едва сдерживаемый гнев уступил место удивлению. Покомчи осмотрел головы. Спала зеленая шляпа с полями, а под ней ермолка с красным черепом.

— Квармы, — нахмурившись, прошептал индеец. — У нас с ними не было никаких дел. Мы с Хабибом не находили ничего такого, из-за чего стоило убивать. И никого не оскорбили. Квармы дорого стоят. Кому понадобилось нас убивать?

Потом он поднял голову и увидел, что Флинкс терпеливо смотрит на него.

— Ты. Почему квармы хотели тебя убить?

— Не меня, — объяснил юноша, указывая назад. — Им нужен Аб. Но и я им тоже нужен, потому что слишком любопытствовал, зачем им Аб.

— Не понимаю, Флинкс.

Вместо ответа Флинкс указал на два распростертых обожженных ядом тела.

— Если бы два члена клана, — объяснил он, — не реагировали бы, не задумываясь, я мог бы остаться в стороне. Хабиб был бы жив. — Он указал на трупы. — И эти двое тоже.

В ответе Покомчи сквозило презрение.

— Почему ты заботишься о паре бездушных убийц?

— Они хьюманксы, — негромко ответил Флинкс.

Покомчи красноречиво хмыкнул. Потом занес ногу над перевернутым телом и резко опустил. Послышался треск, как от раздираемого пластика. Наклонившись, индеец разорвал черную ткань на спине. К поясу убийцы было привязано несколько кубических пластиковых коробочек. От них к небольшому, словно детскому пластиковому пистолету, лежащему на полу, отходил изолированный провод.

— Сверхпроводниковый мощный аккумулятор, — объяснил Покомчи, разглядывая устройство. Коснулся небольшой кнопки на изолированной рукояти, потом поднял пистолет. — Дьявольское оружие, — сказал он. — Стреляет маленькими иглами, присоединенными к проводу.

Флинкс слышал о таком оружии, но никогда его не видел. Существует много способов убийства, и квармы, несомненно, знают их почти все.

— Провод наматывается на катушку в рукояти, — ровным голосом рассказывал Покомчи. — Он используется с двумя целями: доставляет смертельный разряд и направляет иглу к цели. Хорошего стрелка с такой штукой, — он слегка приподнял оружие, — не остановит никакая защита. Если умеешь управлять ведущей системой, как мне говорили, можно выстрелить из-за нескольких углов. А противник не только выстрелить не сможет, но даже и не увидит тебя.

И не сможет сопротивляться.

Флинкс знал, что Хабиб умер мгновенно. Но тогда почему?..

Он обнаружил, что вышел из-за грибов, и увидел вновь образовавшийся ручей. На другом берегу Аб взял в руку искусственный желто-розовый цветок. И разглядывал его своим большим голубым глазом, низко пригнувшись.

— Не понимаю, — почти про себя сказал Флинкс.

— Я тоже, — выпалил Покомчи. Потом увидел, на что смотрит Флинкс. Он имел в виду совсем не убийство.

— Это Аб… мой чужак, — наконец сказал Флинкс. — Игла попала в него. Я видел, как она попала. Я слышал это. Заряд попал в него, а ему хоть бы что. Я слышал, что иногда огромный разряд может пройти сквозь тело и уйти в землю, но только в растениях, а не животных.

Покомчи пожал плечами.

— Может, твой Аб и есть растение, он только имитирует животное. Кто знает? Для тебя важно только то, что его нельзя убить таким способом.

Флинкс начал нервно оглядываться.

— Это значит: они знают, что я на Аляспине. Мне пора уходить. — Он пошел направо. — Идешь, Покомчи? Ты мог бы мне помочь.

Индеец сардонически рассмеялся.

— Хорошо же тебе просить моей помощи, молодой повелитель драконов. Ты отмечен смертью. Зачем мне иметь с тобой дело? У меня есть десяток более простых способов самоубийства.

Флинкс остановился. Пристально, но не угрожающе посмотрел на Покомчи.

— Мне нужно найти человека, о котором ты говорил, хотя это, возможно, еще один ложный след. Ты один на Аляспине знаешь, как его найти. Я не жду, что ты пойдешь со мной из дружеских чувств. Я предпочитаю нанять тебя. Почему бы тебе не пойти со мной? — закончил он жестко. — У тебя есть другие перспективы?

— Нет, — шепотом ответил Покомчи, — никаких перспектив.

— Но деньги, конечно, недостаточный повод, чтобы ты шел со мной, — безжалостно продолжал Флинкс. — Поэтому я сообщу тебе лучший повод. Я буду очень удивлен, если они не попытаются убить меня и Аба снова.

Покомчи встал и отряхнул с брюк воображаемые песчинки.

— Это не повод.

— Подумай, Покомчи, — посоветовал Флинкс. — Это означает, что у тебя и Бальтазара появится шанс встретиться с новыми квармами.

Индеец взглянул на него, вначале не поняв. Потом выражение его лица изменилось: он понял, на что намекает Флинкс.

— Да. Да, возможно, мы снова с ними встретимся. Это мне нравится. — Он медленно, но энергично кивнул. — Я пойду с тобой и буду твоим проводником, Флинкс. — Повернувшись, он плюнул на два неподвижных тела и что-то забормотал на гортанном незнакомом языке.

Флинкс взял Покомчи за руку и повел несопротивляющегося индейца к выходу. Тот позволил вести себя, но не перестал бормотать, обращаясь к двум трупам, которые они оставляли за собой.

Они пересекли небольшой ручей. Когда находились на середине его, ручей превратился в реку расплавленной лавы. Флинкс почувствовал ласковое тепло, вместо сжигающего до углей жара. Но почти не заметил этого. Его сознание было полно мыслей, несовместимых с сенсорным обжорством, предоставляемым механизмами симиспина.

— Пошли, Аб! — крикнул он. Голубые глаза сфокусировались на нем.

Добродушно напевая что-то о стервятниках и грибах, чужак вслед за двумя людьми пошел по лаве. Когда они добрались до выхода, Покомчи настолько пришел в себя, что заплатил собственной кредитной карточкой, хотя время от времени возобновлял свое бормотание.

Наконец они оказались на улице. Флинкс направился к отелю, Покомчи пошел рядом с ним. Последний свет аляспинианского вечера перешел в янтарное свечение. Ожидая нового нападения из-за каждой корзины и бочки, из-за любого угла и с любой крыши, Флинкс все время смотрел по сторонам, следил за воображаемыми и реальными движениями.

Неожиданно послышалось шипение — крик рептилии. Оба остановились. За ними поднималась в небо кожистая крылатая тень. Пролетела у них над головами на ярко раскрашенных крыльях, направляясь в сторону садящегося солнца. С минуту повисела прямо перед ними, поднимаясь кругами. Сказочный дракон из волшебной детской сказки, с окрашенными заходящим солнцем радужными крыльями.

Неожиданно он снова коротко крикнул; принял решение. Крылья забились в воздухе, и дракон устремился в сторону солнца. И очень скоро скрылся из виду. Двое пошли дальше.

— Я думал, что будет делать минидраг Хабиба, — задумчиво сказал Флинкс. — Всегда думал, что делает минидраг после смерти хозяина.

— Теперь ты знаешь: он снова становится диким, — заметил Покомчи. — Хазарес был хорошей змеей. — Он взглянул на солнце, поглотившее черную точку. — Бальтазару будет не хватать Хазареса.

— Мы можем потерять больше, — заверил Флинкс своего спутника, — если до темноты не уберемся с этих улиц. Квармы предпочитают черную одежду и ночь. Мне нужно кое-что захватить в своем номере. Потом арендуем флиттер и уберемся из города. — Он пошел быстрее, бросив через плечо: — Шевелись, Аб! Я тороплюсь.

Четыре ноги передвигались без всяких усилий, сине-зеленый чужак без напряжения ускорил шаг.

К тому времени как они достигли скромного отеля, в котором остановился Флинкс, совсем стемнело. Флинкс своим ключом открыл прозрачную дверь. Панель скользнула в сторону, пропустив обоих людей и Аба в невзрачный вестибюль.

Флинкс направился прямо к лифту: его номер на третьем этаже. Покомчи и Аб шли за ним, так близко, что индеец чуть не столкнулся с ним, когда Флинкс неожиданно остановился.

— Флинкс? — негромко спросил Покомчи, встревожившись.

Бесформенное угнетающее что-то накрыло мысли Флинкса. Ему трудно было сразу определить источник. Потом он понял. Мысленный запах смерти пропитал все здание.

Он подумал, что, возможно, это все еще действие симиспина, нечто вроде умственного похмелья. А может, результат перевозбужденного воображения. Но он так не считал. На самом деле он пытается отогнать ужас перед тем, что здесь происходило.

Не заходя в лифт, он попытался определить, где этот запах смерти всего сильнее. И пошел к противоположному концу вестибюля. Там размещалась квартира и кабинет Мирабль.

Нажав кнопку вызова, он услышал внутри звонок. Но никто не вышел, не открыл дверь и не отозвался через переговорное устройство. Флинкс повторил вызов с тем же результатом.

Он пытался уверить себя, что она вышла из здания. Наверно, так оно и есть. Счет он оплатил на два дня вперед, но было бы вежливо оставить ей объяснение своего внезапного отъезда.

Взяв из держателя на стене ручку, он написал прощальное послание на электронном экране. И нажал кнопку передачи. Когда Мирабль вернется, ее присутствие приведет в действие механизм экрана. Надпись превратится в звук, и она прослушает сообщение.

Положив ручку, он повернулся, чтобы уходить. Покомчи остановил его, кивнув на дверь.

— Слушай.

Флинкс прислушался. Услышал что-то, потом понял, что это сообщение, которое он только что оставил. Это означает, что Мирабль в своей квартире. Почему же она не отвечает?

Он положил руку на дверь и нажал. Дверь на несколько сантиметров ушла в стену. Это вообще не имеет смысла. Если она внутри, то, конечно, закрыла бы на замок. Даже на относительно свободных от преступлений планетах, не говоря уже о буйном Аляспине, такое устройство — стандартное оборудование, встроенное в каждое коммерческое заведение.

Дверь под его нажимом продолжала отходить. Он заглянул внутрь.

Сзади его окликнули:

— Что происходит, Флинкс?

— Заткнись!

Покомчи был из числа тех, кто и за меньшее способен переломать конечности, но что-то в голосе Флинкса остановило его. Он удовлетворился тем, что следил за входом в отель и за дверью лифта, одновременно поглядывая на Аба. Отодвинув дверь, Флинкс заметил на полу у ее края темное пятно. Жидкостный замок разбит.

Он медленно прошел в комнату. Механизм зарегистрировал тепло его тела и приветственно зажег свет. Комната уставлена предметами, которые можно ожидать у женщины, чьи мечты быстро рассеиваются. Цветы, игрушки маленькой девочки, несколько чучел животных — все это гвозди, в отчаянии забиваемые в дверь, в которую стучится безжалостное время.

И тут он увидел торчащую из-под дивана ногу. Под диваном оказалось обнаженное тело Мирабль. Руки у нее были связаны. Кровь уже свернулась. Склонившись к этой разорванной кукле, Флинкс почувствовал, как его охватывает страшный холод. Один глаз слепо смотрел мимо него. Он протянул руку и осторожно закрыл его. На ее лице застыло выражение недоумения и ужаса. С этим он ничего не смог сделать.

Почему она защищала его — очевидно, она это делала, — он не мог понять. Из какой-то странной верности или просто из упрямства, но она не стала говорить сразу. Это понравилось бы обычным преступникам, но не квармам. Истинный садизм — роскошь, которую не могут себе позволить профессионалы, а они занимались ею профессионально. Но он не понимал, почему они ее убили. Как будто ее упрямство вывело их из себя.

Он быстро оставил комнату и тело, окруженное мертвыми мечтами. Выходя, он почти ожидал, что увидит Покомчи и Аба мертвыми. Но оба стояли, Аб негромко бормотал, Покомчи молча ждал. Индеец ничего не сказал. Флинкс посмотрел на лифт. Он не думал, что кто-то видел, как он входит в здание; иначе он не стоял бы сейчас здесь.

— Я думаю, они наверху, — сказал он ожидавшему шахтеру.

— Я знаю, где можно нанять скиммер, если у тебя есть деньги, — сказал Покомчи.

— Деньги есть. — Флинкс сделал шаг в сторону лифта. Покомчи схватил его за руку. Оба минидрага зашевелились.

— Ты правильно повернул меня, — напряженно сказал индеец. — Теперь моя очередь. — Он кивнул в сторону лифта и верхних этажей. — Не время и не место. Их выбрали они. Когда наступит время, планировать будем мы.

Флинкс долго смотрел на него, Покомчи отвечал тем же.

— Это была женщина, владелица отеля, — безжизненно объяснил Флинкс.

Покомчи выпустил его руку, и оба медленно направились к выходу. — Ей следовало немедленно рассказать обо мне.

— Но она ведь рассказала, — сказал Покомчи.

Флинкс кивнул.

— Но не сразу.

— Почему? — Они вышли из отеля и двинулись по улице. Ничего не упало сверху и не взорвалось, никто не окликнул их из-за угла.

— Не знаю, — признался Флинкс, не в состоянии забыть жалкое тело. — С ее стороны это было глупо.

— У нее должна была быть причина, — заметил Покомчи.

— Я думал… — Флинкс не решался продолжать. — Я думал, я ей понравился — немного. Но не думал, что настолько.

— Еще одно. — Темные глаза в темноте повернулись к Флинксу. — Как только мы направились к элеватору, ты понял, что что-то не так. Каким образом?

Флинкс должен сказать маленькому человеку хоть часть правды.

— У меня иногда бывает сильное чувство. Оно ударило, когда я вошел. Ощущение смерти.

— Хорошо, — коротко сказал Покомчи. — Тогда ты знаешь, что я чувствовал. — Он пошел быстрее, и хоть Флинкс опытный бегун в хорошей форме, ему трудно было удерживаться с ним наравне. — Давай отправляться, — сказал Покомчи, внешне нисколько не напрягаясь. — Наймем скиммер.

Они миновали нескольких поздних пешеходов. Те с любопытством смотрели на бегущее трио. Смотрели в основном на четвероногое привидение, спешащее за двумя людьми.

Напрягаясь, чтобы не отстать от Покомчи, Флинкс знал, что в этих наблюдающих глазах нет смерти. Угроза осталась сзади и с каждым шагом все больше отдаляется. Их окутал теплый воздух, и Флинкс подумал, долго ли еще угроза будет идти за ним.

Глава 7

В относительной тишине скиммер летел над травянистыми равнинами Аляспина.

У Флинкса было ощущение, словно он едет на клопе по незаправленной зеленой постели. Высота и цвет местности и растительности все время менялись. Тут и там знакомая зелень уступала место поразительно голубым полоскам, а в других местах — ярко-желтым. Над морем тростника и травы торчали, как щупальца, группы кустов, деревьев, островки джунглей. Флинкс изучал человека, сидящего рядом с ним в кресле пилота. Покомчи казался совершенно нормальным, спокойным и уверенным в себе. Но Флинкс все же ощущал его напряжение вместе с болью из-за смерти партнера. Но все это тщательно скрывалось. Любому другому наблюдателю показалось бы, что все внимание индейца сосредоточено на пролетающей внизу саванне. Однако Флинкс знал, что это не так.

Их машина примерно в метре над колышущимися стеблями; Флинкс поднял голову и посмотрел на теплый маяк аляспинианского солнца. День безоблачный, не слишком жаркий для людей и не слишком холодный для транксов.

— Я по-прежнему не знаю, куда мы направляемся, Покомчи.

— Твой человек, когда я последний раз о нем слышал, — будничным тоном ответил индеец, — разрабатывал свою заявку возле города, как говорят, принадлежавшего династии Реварн. Этот город называется Миммисомпо. Мы в трех днях пути от Аляспинпорта, и я надеюсь добраться до этого города сегодня к середине дня. — Он неожиданно улыбнулся спутнику. Голос его изменился, утратил монотонную будничность, к которой Флинкс привык за прошедшие несколько дней.

— Прости, если мое общество было не очень интересно, Флинкс. — Он снова посмотрел на местность впереди. — По характеру горевать должен был бы Хабиб, а не я. Я немного удивляюсь себе и, конечно, не хотел, чтобы мое горе отражалось на тебе.

— Ты мне не мешал, — ответил Флинкс. — Неожиданная смерть близкого может изменить представление человека о себе. — Он хотел говорить еще, но что-то впереди привлекло его внимание. Пип пошевелился при неожиданном движении, а Аб сзади продолжал, ни на что не реагируя, бормотать.

Прямо перед скиммером море высокой травы неожиданно сменилось извивающейся полосой примерно в сто пятьдесят метров шириной. Там, где проходила эта полоса, трава была аккуратно срезана в нескольких сантиметрах от поверхности. Поверхность усеивали отдельные несрезанные рваные пучки тростника. Похоже на работу спятившей сенокосилки.

Флинкс пытался представить себе, какая машина могла так срезать траву высотой в несколько метров. Покомчи указал на скользящих вверху птиц с кожистыми крыльями летучих мышей и грозными клювами и когтями.

— Ванизоры, — сказал он, — стервятники. Охотятся на потерявших укрытия обитателей травы. — Одна из птиц нырнула. И поднялась с неудачливым пушистым шариком в когтях.

— Но что сделало эту полосу?

— Топперы. Шестиногие копытные, — объяснил Покомчи, осматривая тропу впереди. Коснулся контроля, и скиммер поднялся на шесть метров над самыми высокими стеблями. — Трава свежесрезана. Я думаю, скоро мы их увидим.

Почти неслышно работающий двигатель позволил им медленно проплыть над стадом огромных пасущихся животных. Вожак стада достигал трех метров высоты в холке. У каждого животного шесть мощных столбообразных ног поддерживали тяжелые бронированные тела. Шестиугольные пластины брони покрывали бока и зад.

Массивные шейные мышцы поддерживали длинные опущенные головы. Самое интересное у них — это устройство морды. По-видимому, первоначальное бронированное покрытие головы удлинилось в районе ноздрей, образовав рог в форме двустороннего топора.

Флинкс зачарованно следил, как животные методично прорезают дорогу в зеленом океане. Вооруженные топорами головы опускались и поворачивались по дуге в сто восемьдесят градусов параллельно земле, срезая над самой поверхностью траву, тростники и маленькие деревца. Время от времени передовое животное останавливалось и с помощью гибких подвижных губ начинало подбирать скошенную траву вокруг себя.

За предводителями шли невзрослые самцы и самки. Они подбирали срезанный впереди идущими корм. Несколько самок замыкали процессию, защищая детенышей от нападения сзади. Младшие топперы находили изобильный корм, превращенный копытами старших в мягкую массу.

Система казалась идеальной, и Флинкс удивился необходимости защищаться с тыла. Самый маленький детеныш весит несколько тонн. Флинкс спросил об этом Покомчи.

— Даже топпера можно свалить, Флинкс, — было ему сказано. — Ты мало знаешь Аляспин. — Покомчи коснулся кнопки, и скиммер чуть продвинулся вперед. — Видишь?

Флинкс посмотрел вниз и увидел, что один из передовых самцов остановился на четырех задних ногах и повернулся на север, принюхиваясь. Огромный носовой рог вполне способен прорезать металл скиммера.

— Посмотрим, что он учуял, — предложил Покомчи. Он резко повернул маленькую машину на север. Флинксу пришлось ухватиться за сидение.

Через несколько минут они заметили какое-то движение в высокой траве. Флинкс на мгновение увидел длинную пасть со множеством изогнутых клыков и горящие красные глаза. Пасть щелкнула в сторону скиммера, и Флинкс невольно дернулся.

Покомчи улыбнулся.

— Это лансель. — Он развернул скиммер, чтобы еще раз взглянуть. Они пролетели над внешне бесконечным телом, похожим на металлическую тропу в траве. Ряд за рядом коротких ног, как у многоножки, поддерживали чешуйчатые сегменты. Флинкс даже приблизительно не смог определить размеры животного.

— Я знал, что оно прячется где-то поблизости, — небрежно сказал Покомчи. — Поэтому и увеличил высоту. Мы были бы для него аппетитной добычей. — Снизу донеслось свистящее рычание. Из травы на них смотрели свирепые красные глаза.

Покомчи усмехнулся.

— Мы помешали ему охотиться, и он недоволен. Не часто лансель нападает на скиммеры, но такое случалось. — Новый рев снизу. — Они прыгают удивительно высоко. Я думаю, лучше оставить его в одиночестве.

Флинкс с готовностью согласился.

Покомчи повернул скиммер и увеличил скорость. Они снова двинулись на юго-запад. Когда солнце повисло в зените, внизу показалось больше кустов и деревьев.

— Я думаю, все в порядке, — сказал Покомчи, изучая карту. — Да. — Он отключил экран и снова посмотрел вперед. — Еще десять минут.

Проходило время. Вскоре Флинкс действительно увидел отражение лучей солнца от камней и металла среди высоких деревьев.

— Миммисомпо, — заверил его спутник, кивнув вперед. Скиммер пошел медленно, и они начали осторожно пробираться между высокими деревьями, увешанными лианами.

— Мы на краю Ингре, — сообщил Покомчи, — одного из самых больших скоплений джунглей в этой части Аляспина. Миммисомпо — один из множества храмовых городов, которые археологи считают не очень интересными.

Теперь они оказались среди зданий, длинных многоэтажных сооружений по обеим сторонам широкой улицы. Повсюду росли кусты и ползунки. То, что город не зарос полностью, объяснялось искусством и предусмотрительностью его строителей. Покинутый город в аналогичном районе Земли давно бы исчез.

Город был погружен в тишину. Он стал радужным памятником смерти. Повсюду, куда падали лучи солнца, они отражались множеством крошечных зеркал. Миммисомпо построен главным образом из плотного гранита золотистого оттенка, Флинкс видел этот материал и в Аляспинпорте. Этот камень содержит гораздо больше слюды, чем обычный гранит. Здания из него кажутся усеянными порошком разбитого стекла.

Архитектура массивная и угловатая, с легкими металлическими арками, связывающими каменные сооружения. С декоративными целями использовались медь, латунь и другие металлы. Казалось, каждая стена покрыта орнаментом или барельефом. Желто-зеленые черепицы из адамантина покрывали крыши меньших зданий.

Путники углублялись в город, и Флинкс получил некоторое представление о его размере. Но он понимал, что это представление неточно, потому что многие здания совершенно скрыты джунглями.

— Может, город и не очень важен, — заметил он, — но достаточно велик, чтобы привлечь нескольких любопытных старателей.

— Миммисомпо раскапывали, Флинкс, — ответил его спутник. — Никто ничего не нашел. Я по крайней мере не слышал.

— А как же эта красивая гравировка и украшения на зданиях?

— На такие простые артефакты на Аляспине никто не обращает внимание, — сообщил Покомчи. — Эта планета богата памятниками. А вот если бы эти украшения, — он сквозь прозрачную крышку скиммера указал на проплывающие мимо стены, — были сделаны из иридия или даже доброго старого золота, ты бы их сейчас не видел.

— Странно, — настаивал Флинкс, — метрополис такого размера и такой сохранности должен привлечь чье-то внимание. Я ожидал увидеть хотя бы небольшую исследовательскую группу.

Покомчи изменил курс, чтобы избежать столкновения с высоким золотым обелиском. На его смуглом лице появилась широкая улыбка.

— Я тебе сказал, ты не знаешь Аляспина. На севере, вдоль побережья, гораздо более важные раскопки. Сравнительно с большими храмовыми столицами, как Коммонша или Данвилл, Миммисомпо — заштатный городишко.

— Растопчи, постучи, оттолкни и разомни.

— О чем он болтает? — спросил Покомчи, кивая в сторону Аба.

Флинкс оглянулся на заднее сидение. Большую часть пути Аб был так тих, что он почти забыл о его существовании. Но теперь, вместо того чтобы тупо играть своими шестнадцатью пальцами, Аб смотрел на пролетающий мимо скиммера купол.

— В чем дело, Аб? — мягко спросил он. — Ты что-то увидел?

Как всегда, чужак ничего не ответил. Мозг его пуст, как орбита в десятке диаметров от планеты. Два голубых глаза вопросительно уставились на Флинкса. Две руки оживленно зажестикулировали, другие две начали рисовать какие-то линии в воздухе.

— За шахтой земля падает в остатке перепланировки. Часто оказывается коматозной. Если достигнешь анестезии, возьми два свежих яйца, хорошо взбей их, и постепенно небесные лептоны станут как лимоны…

— Ну? — спросил Покомчи.

Флинкс задумался, почесывая чешуйчатую голову змеи, лежащую у него на шее.

— Трудно сказать уверенно, когда имеешь дело с Абом, но мне кажется, он что-то там увидел. С его восприятием все в порядке.

Останавливая скиммер, так что он повис в воздухе, Покомчи обдумывал эти слова. Потом вопросительно взглянул на Флинкса.

— Хочешь потратить время, чтобы проверить сообщение идиота?

— А почему бы и нет? — ответил юноша. — У нас все равно поиск идиотский.

— Ты платишь, — уклончиво ответил Покомчи. Скиммер развернулся. Они медленно двинулись назад.

— Это должно быть справа, — заявил Флинкс, внимательно разглядывая местность. — Аб смотрел в ту сторону.

Покомчи тоже смотрел вправо. Чтобы лучше видеть из-за него, Флинкс встал. Головой он чуть не ударился в прозрачный купол. Мимо в монолитном параде пролетали затянутые джунглями руины.

Через несколько метров оба увидели одновременно.

— Сюда, — сказал Флинкс, — под тот синий навес.

Покомчи приблизился к стене и выключил двигатель. Машина опустилась на поверхность. Под ее тяжестью заскрипели камни и куски кладки. Прикосновение к другой кнопке заставило купол сложиться и уйти назад. И вместо ровного гула двигателя Флинкс услышал голоса джунглей. Вначале обитатели джунглей вели себя осторожно. Но скоро бесчисленные невидимые существа с растущей уверенностью под голубым небом возобновили свой свист, крики, воркование, блеяние, шипение и фырканье.

Шум зачаровал Аба (и всех остальных тоже).

— В сермоиде большая яма… — начал он. Оба человека постарались не слушать его болтовню.

Их внимание привлек массивный лазурный навес слева. Похоже на голубой феррокрет, хотя это невозможно: феррокрет — современный строительный материал. Навес выступал вперед, торчащее голубое лезвие покрывало площадь в пятнадцать квадратных метров. И в защищенном месте под навесом виднелся знакомый след.

Покомчи разглядывал это углубление в земле. Флинкс, по-прежнему думая о голубом монолите, вслед за индейцем вышел из скиммера.

— Я такой цвет раньше не видел, — сказал он Покомчи.

— Да? — переспросил индеец, по-прежнему глядя в землю. — Ах, это! Древние аляспиниане обычно окрашивали свои резные камни. Этот навес не из гранита, а из материала, похожего на цемент. Они им пользовались. Вероятно, прибавили немного сульфата меди, отсюда такой цвет. — Он обошел углубление, проводя по его краю ногой.

— Этот след оставил большой скиммер, — наконец провозгласил он. — С легким грузом на борту. — Повернувшись, он всмотрелся в камень и джунгли, стены и деревья. — Кто-то был здесь недавно. — Внимательно глядя под ноги, он отошел под голубой навес.

— Хорошее место для первого лагеря. Здесь они разгружали припасы, — заметил он, осматривая почву. Вышел из-под камня и посмотрел на густые заросли, образовавшие зеленую волну и стены здания. По сравнению с его костюмом зелень казалась бархатной.

— Они прошли здесь, Флинкс. — Повернувшись, он посмотрел на своего встревоженного молодого спутника. — Да, возможно, это был твой мощный мужчина с золотой серьгой. Кто бы ни был, затратил немало денег. — И он указал на пробитую в зелени тропу, которая только начинала оправляться от множества прошедших по ней ног. — Пришлось сделать много ходок, пока не перенести припасы в глубь города. Мне казалось, все давно отказались от этого места.

Он двинулся назад к скиммеру. Флинкс с интересом рассматривал голубой навес, гадая о его предназначении. За ним возвышался храм не менее ста метров в высоту. Массивный голубой камень упал сверху, оставив в стене храма зияющее отверстие. Внутри Флинкс с трудом различал разбитую кладку, свисающие полосы металла, тенелюбивые растения и пустоту забвения.

— Куда теперь?

Покомчи улыбнулся и покачал головой.

— Ты, наверно, ни слова не слышал из того, что я сказал. Тут есть тропа, по которой мы можем пойти. Так как им пришлось идти пешком, я думаю, мы не сможем провести скиммер. Будем надеяться, что твоя добыча на другом конце тропы. Во всяком случае мне хочется поглядеть на глупца, который считает, что стоит что-то поискать в Миммисомпо. Надеюсь, у них приветливый характер.

— Тогда пошли, — предложил Флинкс.

— Полегче, повелитель дракона. — Покомчи указал на солнце. — Почему бы не дождаться дня? Никто не собирается убегать, особенно те, кого мы ищем. Я думаю, они глубоко в зарослях. — Он махнул рукой в сторону джунглей и разрушенных стен, куда вела тропа. — Тут есть животные, которых я бы предпочел встретить при дневном свете, если вообще придется их встретить. Я установлю периметр, и мы будем спать в скиммере.

Вскоре радужная ограда окружила скиммер. В отделении маленькой машины оказались надувные матрацы и одеяла. Конечно, безопаснее спать в скиммере, но кабина слишком тесна для двоих. А спать вдвоем вместе с Абом и двумя минидрагами вообще невозможно.

Свой временный лагерь они накрыли надувным куполом, который защитит от ветра и дождя. Полупроницаемая мембрана купола впускает свежий воздух и выпускает отработанный, но создает преграду на пути любого предмета размером с дождевую каплю.

Снаружи радужная ограда удержит любопытных ночных посетителей, а дополнительными сигналами тревоги послужит поведение Бальтазара и Пипа, если появится что-то действительно опасное. По словам Покомчи, большая часть лесных хищников охотится днем.

Флинкс лег на матрац и посмотрел в сторону тропы. Ему не терпелось отыскать тех, кто ее проложил, скорее окончить свой поиск. Но это планета Покомчи. Разумно следовать его советам.

К тому же, решил он, широко зевая, он устал. Голова его откинулась. Сквозь тонкий материал купола он видел звезды теплой тропической ночи, расположенные в незнакомых созвездиях. На востоке повисли две круглых горбатых луны, очень не похожих на неровные очертания единственного и крайне редко доступного наблюдениям спутника Мота — Пламя.

Единственный спутник далекой Ульру-Уджурр, подумал Флинкс, крупнее этих двух вместе взятых. Его охватили воспоминания об учениках, невинной медвежьей расе, живущей на этой планете. Он испытывал чувство вины. Место его там, он должен давать им советы, а не бродить по Федерации в поисках своего происхождения.

Через единственно окно над его постелью проникал ветерок. Доносились негромкие ночные звуки. Немного погодя эта колыбельная помогла ему крепко уснуть.

Флинкса разбудили первые лучи солнца. Перевернувшись, он потянулся и сразу проснулся. Рядом лежал на своем матраце Покомчи, его громогласный храп казался неуместным у такого маленького человека. Флинкс протянул руку, чтобы разбудить индейца, и нахмурился. Чего-то не хватало, чего-то такого знакомого, что он долго не мог сообразить, что это.

Он разбудил Покомчи, сел и задумался. Вспомнил, что отсутствует. И сразу начал искать, за матрацами, у борта скиммера, по другую строну постели Покомчи. Ничего.

Раскрыв дверной клапан, он торопливо выскочил и чуть не побежал в джунгли, но вовремя вспомнил о радужной ограде. Стоя внутри неярко светящегося барьера, он приложил руки ко рту и крикнул:

— Пип! Где ты, Пип!

Он осмотрел вершины стен и верхушки деревьев, но увидел только молчаливый камень и насмешливую зелень. Хотя и камень и деревья, должно быть, видели, что случилось с его любимцем, они мертво молчали.

Повернувшись, Флинкс вернулся в купол и забрался в скиммер. Покомчи, потирая глаза и выпуская воздух из своего матраца посмотрел на него, но ничего не сказал. Пусть парень сам все узнает.

Флинкс заполз за сидения, потом в багажное отделение, где находился Аб.

— Выходи, Пип. Это больше не забавно. Выходи, Пип!

Когда он наконец сдался и с пустым взглядом выбрался из кабины, Покомчи убирал матрацы и снимал заграждение. Индеец ничего не сказал, только посмотрел, как Флинкс подошел к краю зарослей и снова начал звать. К тому времени как юноша охрип, Покомчи уже все убрал.

Флинксу оставалось попробовать только одно. Стоя в тени голубого навеса, он закрыл глаза и сосредоточился. Он представил себе, что сверху, с неба ему угрожает страшная опасность! Мне ты нужен, Пип, я в опасности! Где ты, товарищ моего детства? Твой друг в опасности! Разве ты это не чувствуешь? Опасность все ближе, и я ничего не могу сделать!

Он продолжал это несколько минут, пока лоб его не покрылся потом, а сжатые пальцы не побледнели. Что-то коснулось его плеча, и он подпрыгнул. На него смотрели сочувственные глаза Покомчи.

— Ты зря утомляешь себя, Флинкс, — сказал индеец. — Как ни зови, не поможешь. — Он указал рукой на густую растительность. — Когда что-то зовет минидрага, он уходит. Это их родина, ты знаешь. Ты разве не заметил, что Бальтазара тоже нет?

Флинкс был так поглощен исчезновением Пипа, что действительно этого не заметил. Конечно, старого минидрага, который всегда лежал, свернувшись, на шее Покомчи, теперь не видно.

— Мне было пять лет, когда я его нашел, — попытался он объяснить маленькому человеку. — И с тех пор мы с Пипом ни на день не разлучались. — Он продолжал всматриваться в джунгли. — Я не могу поверить, что он просто улетел и оставил меня. Не могу поверить, Покомчи!

Индеец пожал плечами и мягко заговорил:

— Минидрага невозможно приручить окончательно. Ты ведь никогда не был на родной планете Пипа. Не печалься. Бальтазар не раз улетал от меня на несколько дней. Но всегда возвращался.

— На случай если ты забыл, у нас много дел. Надо идти по тропе и найти твоего носителя кольца. Мы еще какое-то время проведем в Миммисомпо. Когда захотят, Бальтазар и Пип найдут наши мысли.

Флинкс несколько успокоился.

— Они дикие животные, Флинкс, — напомнил Покомчи, — а это дикое место. И нельзя было ожидать, что оно их не привлечет. А теперь возьмем вьюки и начнем трудную часть пути.

Двигаясь механически, Флинкс помог своему спутнику упаковать два заплечных мешка. Когда Покомчи показывал ему, как закрепить лямки, в голову Флинкса пришла неожиданная мысль.

— А что если мы найдем то, что ищем, и нужно будет возвращаться в Аляспинпорт, а Пип еще не вернется? — с беспокойством спросил он.

Покомчи прямо смотрел на него, слегка изогнув брови.

— Нет смысла думать об этом, Флинкс. Бальтазар для меня значит не меньше, чем Пип для тебя. Мы вместе побывали во многих переделках. Но минидраг не собака. Он не будет пускать слюни и скулить у твоих ног. Минидраги независимы и вольнолюбивы. Они остаются с тобой или со мной, потому что хотят этого, а не потому, что мы им нужны. Решение о возврате должны принять они. — Он слегка улыбнулся. — Все, что мы сможем сделать, если не обнаружим их, вернувшись, это немного подождать. Если они не покажутся… — Он колебался. — Ну, это их планета. — Он повернулся и направился к тропе.

Флинкс последний раз взглянул на небо. Знакомая крылатая фигура не появилась, не спустилась к нему на плечо. Стиснув зубы и мысли, он поправил мешок и пошел за Покомчи. Вскоре скиммер исчез из виду, поглощенный камнем и растительностью.

Время от времени Флинкс поворачивался, чтобы убедиться, что Аб идет за ним. Потом шел дальше. Перед глазами его перевивались ветви и лианы, они расступались, пропуская голову Покомчи. Черные волосы индейца развевались. Местами растительность уже вернулась на тропу, но Покомчи был опытным следопытом и всегда выводил на чистое место.

Понимая, что это напрасно, Флинкс мог думать только о своем пропавшем любимце. Его охватили эмоции, от которых, как он считал, он навсегда избавился. И готовы были утопить его, когда справа к его лицу с удивительной нежностью прикоснулась холодная рука.

Флинкс гневно оглянулся, собираясь сорвать свое раздражение на владельце этой холодной руки. Но как можно сердиться при виде этого лица, этих печальных невинных глаз и хобота-рта на том месте, где должны расти волосы?

Аб шагал за ним походкой четырехлапой утки.

— Жалость, жалость, небывалость, — с надеждой заявил Аб, — ключи к кварку, включи марку. Черный перец на бегу мы найдем в моем мозгу, — продолжал он так серьезно, что Флинксу показалось, будто это что-то значит. Обдумывая загадочные слова, он запнулся за корень и растянулся. Покомчи услышал это и обернулся. Индеец покачал головой, улыбнулся и пошел дальше.

Флинкс встал и выше поднял мешок на плечи.

— Ты прав, Аб, нет смысла винить себя. Я все равно ничего не могу сделать. — Он снова посмотрел на небо и оглядел пушистые края кучевых облаков. — Если Пип вернется, он вернется. Если нет… — голос его перешел на шепот, — если нет, жизнь будет продолжаться. Может, будет немного более одиноко, но жизнь продолжится. У меня есть дела и те, кто меня ждет.

— Найди ключ, найди ключ, — согласился с ним Аб. — Нужно два танго, чтоб оживить манго. — И он выжидательно посмотрел на Флинкса.

— Фарсовый катарсис, — рассмеялся юноша комическому вздору своего подопечного. Какая жалость, подумал он, что поэтически настроенный чужак не может по-настоящему использовать свой талант. Но он уже привык к болтовне Аба, поэтому сосредоточился на дороге и не вслушивался в бормотание чужака.

— Ключ, ключ — это я, — напевал Аб. — Я таков, каким ты хочешь меня видеть. Харкатрикс, матрикс, как ты бежишь? Вертись над течением и приправляй мышь.

Они шли весь день. Когда Покомчи нашел удобное место для ночного лагеря, тропа продолжала уходить вперед в джунгли. С искусством опытного путешественника и, может, с легким волшебством индеец умудрился создать из концентратов ужин, одновременно вкусный и питательный.

Приятная полнота в желудке, казалось бы, должна была помочь Флинксу уснуть. Но он лежал без сна, вслушиваясь в звучный храп Покомчи и глядя в небо. Беда в том, что тяжесть в желудке не сопровождалась знакомой тяжестью на плече. В конце концов Флинксу пришлось принять успокаивающее, чтобы погрузиться в тревожный сон.

Наступило утро с тревожной надеждой, которая быстро рассеялась. Минидраги не вернулись. Молча путники свернули лагерь и пошли дальше.

Покомчи старался развлечь своего спутника, показывая интересные образцы фауны и флоры. В обычном состоянии Флинкс слушал бы увлеченно. Но теперь он только кивал и изредка хмыкал. Даже описание строительства храмов не вывело Флинкса из летаргии.

Они остановились пообедать в середине ряда концентрических каменных кругов. В самом центре стоял пятиметровый металлический столб, отбрасывающий тень. Его с четырех сторон поддерживали контрфорсы из знакомого металла. Сам столб, прогнувшийся и покрытый растительностью и слизью, был местами сильно поврежден ржавчиной.

— Это фонтан, — решил за едой Покомчи. Он указал на молчаливую башню, потом на каменные круги. — Я думаю, мы сидим в середине священных бассейнов, которые некогда население города использовало для религиозных и других церемоний. Если подземное устройство Миммисомпо такое же, как в других городах, вода подавалась сюда под землей по металлическим трубам. — Он провел пальцем по брызгам призрачной воды. — Она била из вершины столба и падала по сторонам, а потом перетекала из одного бассейна в другой. — Наклонившись, он взял в рот кусок пищевого бруска. — Учитывая наклон поверхности, я думаю, сток вон там, справа. — Он указал. — Видишь ту резную скамью? Там сидел жрец и благословлял вытекающую воду. А справа от его скамьи должен быть… — Неожиданно он смолк и наклонился вперед.

Флинкс услышал металлический щелчок и посмотрел в том направлении.

— Ничего не вижу. В чем дело?

Покомчи встал и показал.

— Вон там, что это?

Флинкс по-прежнему ничего не видел.

Индеец осторожно прошел к краю, перепрыгивая с одной стенки бассейна на другую. Добравшись до каменной скамьи, он наклонился через последнюю стену и позвал Флинкса. Голос его звучал напряженно.

— Тут мертвец, — недоверчиво воскликнул он.

Глава 8

Сжимая в руке забытый пищевой брусок, Флинкс заглянул за стену. Справа от священной скамьи грудой лежали три тела. Ермолки отсутствовали, черные костюмы разорваны. Двое мужчин и женщина, все трое безусловно мертвы. Из каждого тела торчали оперенные двадцатисантиметровые стрелы из какой-то хорошо отполированной желто-коричневой древесины. На конце каждой стрелы пять маленьких направляющих плавников. Флинкс решил, что в каждом теле не меньше шести-семи таких стрел. Или небольших копий, в зависимости от размеров тех, кто их использовал.

— Итак, они последовали за нами, — сказал он.

Покомчи опытным взглядом рассматривал окружающие джунгли.

— Не просто последовали, Флинкс. Они опередили нас. Видели, как мы сели, и спрятались впереди на тропе. — Он посмотрел на ближайший труп. Как и у двух других, у него не было глаз.

— Они знали, что мы тут пройдем, и потому устроили отличную маленькую засаду. — Из верхнего бассейна в нижний тек ручеек — жалкий остаток некогда существовавшего здесь потока. Покомчи пнул воду и смотрел, как потемнела его обувь.

— Это происходит не в первый раз, — сказал Флинкс. У него не такой привычный взгляд, как у Покомчи, но он тоже обыскивал джунгли. — Квармы ждали нас с Абом в засаде на Моте. Но и там их кто-то перебил.

Покомчи удивленно посмотрел на него.

— Правда? Не знаю, кто тебя там спас. Никогда не слышал, что на Моте есть отоиды. — Наклонившись, он взял в руку одну из стрел, выдернул ее и протянул Флинксу.

Острие из грубо обработанного металла, с пятью торчащими шипами.

— Это стрела отоидов, — объяснил Покомчи, поворачивая ее в руке. — Они стреляют из сикамби это что-то вроде духового ружья. Но вместо своего слабого дыхания используют резину из сока местного дерева. Они не очень метки, но… — он многозначительно указал на тела, — там, где недостает меткости, выручает огневая мощь.

— Ты прав, — ответил Флинкс, — на Моте нет никаких отоидов. Кто они такие?

— Думаешь, у меня есть простой ответ на твой вопрос? — ответил Покомчи, по-прежнему осматривая джунгли. — Нет. И ни у кого нет. Они отдаленно гуманоидны, примерно вполовину твоего роста. Покрыты шерстью, кроме хвоста; он у них голый. Не очень умны, но в отсутствие строителей храмов превратились в господствующий вид планеты. Им помогает проворство рук.

На каждой из двух рук по десять пальцев, у каждого пальца три сустава. Они хорошо карабкаются, но хвост у них не хватательный, и поэтому по большей части передвигаются они по поверхности.

— Взаимодействие, противодействие, не пора ли бросить луч, пустить в дело древний ключ? — сказал Аб. — Питер Трубач клюнул маринованные ферромоны.

Чужак быстро двигался по дну бассейна. Можно было бы улыбнуться его забавным движениям, если бы не три мертвых тела.

— Аб, — начал Флинкс; он хотел отругать чужака за то, что тот их отвлекает. И услышал вопли, что-то вроде воинственных криков младенцев, только голос у младенцев очень низкий.

Аб показывал и с любопытством ощупывал несколько предметов, торчащих у него из спины. Острия едва проткнули внешний слой его кожи. Взяв одну стрелу, он с широкой улыбкой протянул ее Флинксу.

— Плохие мальчишки, плохие игрушки, — заметил он. — Тикл, фикл, трикл.

— Сюда, Аб, — крикнул Покомчи. — Никаких плохих игрушек. Ты тоже, Флинкс, — рявкнул он, дергая юношу за мешок. Флинкс не шевельнулся. Он смотрел на Аба, который как будто нисколько не пострадал от десятка торчащих из него стрел.

Никакой небрежности в поведении Покомчи не осталось.

— Пошли. Если они преградят нам доступ к скиммеру, мы погибли. Пошли, или я оставлю тебя и твоего идиота. Приветствуйте их, как хотите.

Флинкс обнаружил, что бежит назад по тропе, по которой они с таким трудом сюда добрались. Аб легко держался рядом с ним. Впереди послышались крики, и Покомчи резко затормозил.

— Не выйдет. Они нас отрезали. — Он дико осмотрелся. — Надо как-то обойти их.

Что-то со звоном упало на землю в четверти метра от ноги Флинкса. Стрела отоида.

Флинкс заметил, что в Аба попал еще десяток стрел. Но если они как-то беспокоили чужака, тот никак этого не проявлял. Флинкс решил, что либо у него очень прочная прокладка под кожей, либо какой-то внутренний механизм тут же затягивает раны. А может, и то, и другое.

Изучать удивительную физиологию чужака можно будет позже. Сейчас нужно уходить.

Покомчи стоял на коленях, поливая из своего лучемета окружающие деревья. Он гневно крикнул Флинксу:

— Чего ты ждешь, Флинкс? Гравированного приглашения? Или хочешь, чтобы и твои глаза оказались в котле отоидов?

Флинкс присоединился к Покомчи, отступавшему к группе сломанных деревьев и разбитых камней. Время от времени среди деревьев мелькали какие-то тени.

Замечая такое движение, Флинкс стрелял.

Пип не появился как по волшебству, чтобы спасти его.

Звякали стрелы, ударяясь о камень, с глухим звуком впивались в толстые стволы. Флинкс, рискуя получить стрелу, оборачивался и подтягивал к себе Аба. Бормочущий чужак никак не реагировал на торчащие стрелы, но Флинкс не знал, долго ли сохранится этот иммунитет. Аб перекатился, вытаскивая стрелы и с любопытством разглядывая их; он проявлял полное равнодушие к схватке.

— Сколько их, по-твоему? — спросил Флинкс, увертываясь от стрелы, которая ударилась о камень у его головы.

Покомчи ответил в перерыве между выстрелами; он все время выглядывал, стрелял и снова укрывался:

— Не знаю. Никто не знает, насколько многочисленны отоиды. Ксеноантропологи даже не знают, как они размножаются. Как ты можешь догадаться, они не очень расположены к посетителям.

Неожиданно он выстрелил из лучемета. Флинкс поглядел между камнем и стволом и смутно разглядел падающие дергающиеся на солнечном свету фигуры. Услышал удар: это туземцы упали на землю.

Продолжая поливать пришельцев дождем стрел, отоиды непрерывно перекрикивались. Флинкс не знал, то ли они подбадривают друг друга, то ли оскорбляют врагов.

Но это не имело значения. Ему казалось, что на него из-за деревьев устремлены сотни зеленых глаз, блестящих, как оливин. Подобно большинству людей, он не сможет сам выбрать время и способ своей смерти.

Он подумал, что же аборигены делают с глазами мертвецов. И тут в воздухе послышался свист. Над головой Флинкса прошел голубой энергетический луч, гораздо мощнее, чем из их слабого ручного оружия. С опустошительной силой луч ударил по самому плотному скоплению туземцев. Когда чудовищное дерево, среднее между земной сосной и кокосовой пальмой, упало на затаившихся аборигенов, послышались крики. Флинкс видел, как голубой луч перерезал ствол.

Вторично мелькнуло над ними небесно-голубое уничтожение, срезая ветви, лианы и немало разъяренных туземцев. Надо отдать им должное: ужасная эффективность современного оружия не отпугнула их, хотя дождь стрел заметно поредел.

Флинкс повернулся и крикнул в том направлении, откуда исходил луч:

— Кто это? Кто там?

Они с Покомчи с тревогой смотрели на видный им участок тропы. Из кустов вышел человек, неся энергетическое ружье, размером с Флинкса. Флинкс заметил, что это тяжелая военная модель и, вероятно, должна крепиться к треножнику. Но человек не только умудрялся поднимать ружье, но и стрелять из него. Импровизированные петли большую часть веса переносили на его плечи.

И человек этот был размером с двоих. И голос у него соответствующий.

— Сюда! — заревел он голосом, скорее насмешливым, чем встревоженным. Поднял свое массивное оружие, и новый луч превратил в уголь деревья и туземцев. — Быстрее, вы двое! Они быстро перестраиваются.

Покомчи вскочил и побежал. Флинкс — за ним, петляя между камней и кустов, перепрыгивая через упавшие деревья. Время от времени оба оборачивались и стреляли в стрелков на деревьях. Аб легко бежал рядом, хотя Флинксу приходилось следить, чтобы простодушное создание не увлеклось каким-нибудь цветком или насекомым.

Они бежали, а человек стоял на небольшом возвышении и стрелял по ревущим рассерженным отоидам. Они уже почти добрались до него. Флинкс начал подниматься по разрушенной стене, ему оставалось несколько метров. Покомчи находился впереди и справа от Флинкса. Стена казалась высотой в миллионы миль.

На ее верху стоял спаситель. Вблизи он оказался еще массивнее, чем на расстоянии. Седые волосы развевались на теплом ветру, а лицо у него было как у придворного шута и одновременно у безумного пророка. Карие обсидиановые глаза, заостренный подбородок — все это казалось крошечным рядом с носом, которым гордилась бы любая хищная птица. Нос шпилем вздымался на взволнованном лице.

Ярко-зеленые брюки заправлены в сапоги. Он обнажен по пояс, и на груди, поросшей седым волосом, скрещиваются, как старинный патронташ, петли ружья и большого аккумулятора, подающего заряд. Руки тоже поросли седым волосом. Хотя руки у него толще бедер Флинкса, человек движется с поразительной легкостью, как грациозная горилла.

Послышалось проклятие, и Флинкс повернулся к своему проводнику. Из бедра Покомчи торчала стрела. Индеец нагнулся. Пытался уцепиться за скалу. Падая, он оставлял за собой кровавый след.

Флинкс успел ухватить Покомчи сзади за рубашку и не дал ему упасть.

— Быстрее, черт возьми! — кричал им хозяин ружья. — Они перестают бояться. Сейчас они разъярены и могут напасть в любую минуту.

— Мой друг ранен! — крикнул Флинкс.

— Я могу идти, — сказал сквозь сжатые зубы Покомчи. Они с Флинксом переглянулись и двинулись по неровным каменным плитам.

Держа в одной руке ружье, гигант протянул другую руку, толщиной в древесный ствол, и ухватился за воротник рубашки Покомчи. Материал выдержал, и Покомчи пролетел оставшиеся метры над стеной. Флинкс вскарабкался вслед за ним.

Покомчи сделал шаг, лицо его исказилось от боли, он наклонился и выдернул стрелу из ноги.

— Нужно возвращаться в храм, — сказал большой человек, стреляя из ружья. Он пристально посмотрел на Флинкса. — Я не могу прикрывать вас и нести его.

Вместо ответа Флинкс просунул правую руку между ног Покомчи и уцепился за правое бедро индейца. Потом взял правую руку Покомчи в свою левую и взвалил смуглого шахтера на плечи.

— Я понесу, — заверил Флинкс великана. Оба не обращали внимания на возражения Покомчи. — Показывай мне дорогу.

Под невероятным носом белой пеной сверкнули зубы.

— Неплохо вы дрались, приятель, пока я не пришел к вам. Может, унесем ноги в целости.

Мощное ружье держало преследующих отоидов на расстоянии. Все двинулись через внешне непроходимые джунгли. Флинкс почти не ощущал тяжести на спине.

Как только начинало казаться, что впереди непроходимая стена из кустов и лиан, великан показывал вправо или влево, и Флинкс проходил в щель, которую может заметить только хорошо знающий джунгли путник. Аб держался сзади, очевидно, радуясь приключению.

Крики отоидов, треск ветвей и шум становились все громче и пронзительней. Хотя мощный огонь из могучего оружия срезал всех, кто осмеливался подойти слишком близко, Флинксу казалось, что отоиды затягивают петлю вокруг беглецов.

Тревога Флинкса не рассеивалась, когда он смотрел на лицо великана. По нему теперь струился пот, человек дышал тяжело, несмотря на всю свою силу. Тяжесть оружия истощала запас его сил. Это ружье не предназначено для ручного использования, тем более для того, чтобы из него стреляли на бегу.

— Не знаю, молодой приятель, — сказал великан на бегу, мигая, чтобы убрать капли пота с глаз. — Они еще могут отрезать нас.

Они продолжали бежать, пока сердце Флинкса молотом не заколотилось о ребра, а легкие запротестовали. Миниатюрный Покомчи казался свинцовым. И тут, когда ему уже казалось, что он больше ни шага не сделает, Флинкс услышал крик великана. Вытирая пот, он увидел впереди темный прямоугольник. Древний портал достигал добрых четырех метров в высоту и двух в ширину. Он образовал вход в храм, построенный из блестящего зеленого камня. Храм казался изолированным от других строений. А цвет помогал ему сливаться с окружающей растительностью.

Здание невысокое сравнительно с многими внушительными сооружениями, которые видел Флинкс в Миммисомпо, не больше двух надземных этажей, плоское и сверху расколотое настойчивыми упорными корнями. Флинкс с опаской смотрел на этот вход.

— Туда? Но здание маленькое, и отступать некуда. А отоиды не могут?..

— Всегда можешь попытаться прорваться к своему скиммеру, парень, — вежливо предложил их спаситель.

Вокруг продолжали падать стрелы, и путники, измученные, направились к входу. Стрела просвистела рядом так близко, что разорвала рубашку Флинкса. Оглянувшись, Флинкс увидел, что она задела и кожу, из царапины идет кровь. И тут впереди в высокой траве показалось несколько фигур. Злобно блеснули изумрудные глаза.

— Плохо, — в отчаянии выдохнул Флинкс. — Они впереди нас.

— Сколько? — спросил великан, поворачивая ружье.

— Не знаю, не знаю. — Флинкс отдувался, сомневаясь, сможет ли он стоять с Покомчи на спине. Рядом Аб повторил его позу и разразился успокаивающим стихом. Но Флинкс не успокоился.

— Маленькие дьяволы умеют сражаться и прятаться. Если бы они организовались, сумели бы выгнать всех старателей и ученых с Аляспина. — Флинкс, несмотря на почти полное истощение, почувствовал любопытство. Но великан, очевидно, считал, что не сказал ничего особенного.

— Придется рискнуть, парень, — решил он.

— Рискнуть, махнуть, поплясать и отдохнуть, — возбужденно согласился Аб.

— Мы не можем оставаться здесь и не можем возвращаться. — Он начал подниматься. — Я пойду первым. Это даст тебе немного времени… и защиту, если будешь держаться за мной. Если бы мы только…

Впереди что-то щелкнуло. Несколько огненных красных шаров размером с кулак вылетели из темного входа в храм.

Посмотрев вверх, Флинкс разглядел фигуру в щели зеленой стены. Оттуда стреляли энергетическими шарами.

Там, куда опускался шар, раздавался взрыв. На мгновение к небу взвивалось пламя, но тут же исчезало, оставив столб светло-коричневого дыма размером с человека. Отоиды, преграждавшие доступ к храму, дрогнули и побежали — те, кто еще был в состоянии. Их преследовали красные шары.

— Это Исили, — сказал Флинксу мощный спаситель. — Я думал, она внизу на раскопках. Нам повезло, что она услышала шум. — Он выпрямился во весь рост. — Она нас прикроет. Пошли. — И двинулся к высокому входу, побежал большими шагами, напомнив Флинксу стадо топперов, которое он видел несколько дней назад.

Напрягая все силы, он тем не менее все больше отставал. И в любую секунду ожидал острой боли от стрелы в ногах или спине. Но каждый раз как отоиды приподнимались, чтобы выстрелить в беглецов или подобраться к ним поближе, к ним устремлялся красный энергетический шар, и туземец и шар исчезали в нетерпеливом пламени.

И вот, оказавшись на изношенных временем каменных ступенях, Флинкс понял, что спускается в храм. Ступени сменились ровным каменным полом. Что-то загремело сзади. Флинкс испытал приступ паники, но это всего лишь захлопнулась самодельная деревянная дверь, закрывая доступ в храм. Глаза Флинкса быстро приспособились к тусклому освещению скромной комнаты. Маленькие, каждая со своим независимым источником энергии, лампы свисали с потолка или стояли на каменных выступах.

Они дошли до конца входного туннеля и оказались в большом ярко освещенном расчищенном помещении. Стены покрыты рядами великолепной резьбы, металлической и каменной мозаики, которая перемежалась с глубокими фризами. Все это изображало сцены из древней общественной и религиозной жизни Аляспина.

У Флинкса не было времени восхищаться скульптурами. Он упал на пол, едва сумев осторожно опустить Покомчи. Аб направился к груде камней и принялся их разглядывать.

Перепрыгивая зараз через три ступеньки, человек, который привел их в это относительно безопасное убежище, поднялся на галерею, проходившую по верху помещения. Орнаментальное ограждение этой галереи тоже каменное.

Галерея на добрых три этажа выше пола.

Флинкс видел, как великан подошел к другой фигуре, плохо различимой на расстоянии, и о чем-то поговорил. Потом повернулся и крикнул Флинксу.

Легкое эхо подчеркивало его слова.

— Успокойся, приятель! Они на время отстали. Подсчитают потери, удалят глаза своих мертвецов, проделают небольшую церемонию. А потом будут решать, что делать дальше.

— Неужели она нападут на такую хорошо защищенную позицию? — крикнул в ответ Флинкс. Толстые стены наполнили его уверенностью. — У тебя ведь такое оружие. — И он кивком указал на ружье, прислоненное к стене.

— Не рассчитывай на безопасность завтра, — приятным тоном посоветовал человек, спускаясь по лестнице. Спустившись, он показал на ружье. — Любой разумный хьюманкс не стал бы связываться с Марком Двадцатым, но это не разумные люди или транксы, парень. Они примитивны, а у примитивных народов храбрости всегда больше, чем мозгов. К тому же каждый из них считает, что если он умрет в битве, боги приветливо встретят его в потусторонней жизни. По крайней мере, — он позволил себе скромно подмигнуть, — такова моя теория.

— Ты антрополог? — неуверенно спросил Флинкс.

Громкий раскатистый смех загремел в помещении, отразился от резных стен и заполнил все ниши и пустоты своей монументальной веселостью. Пока мужчина смеялся над вопросом, Флинкс разглядывал груды припасов, аккуратно сложенные в помещении. Здесь также находился огромный матрац, устройство для подзарядки батарей и компактный автоповар в полном наборе, включая конденсор жидкостей. Все указывало на постоянный, хорошо организованный лагерь.

— Не я, мой юный приятель, — ответил мужчина, наконец справившись с собой. — Для меня наука — хобби, а не профессия. — Повернувшись, он крикнул на высокую галерею и помахал фигуре, стоявшей там у длинного окна. — Спускайся, Исили! Ты знаешь, сегодня они нас больше не будут беспокоить! — Понизив голос, он конспиративно добавил: — Ученая — это Исили. А я просто помощник… — Он замолчал и нахмурился.

— В чем дело? — Флинкс смотрел, как мужчина миновал его и направился дальше.

Увидел, как тот склонился к Покомчи, и понял, что проводник ни слова не сказал с тех пор, как они добрались до убежища.

— Он спит? — с надеждой спросил Флинкс.

Великан перевернул маленького индейца на живот. И тем самым открыл две стрелы, торчащие из спины. С гневной гримасой седовласый гигант высвободил их, потом снова осторожно перевернул индейца на спину. Флинкс увидел кровь на губах шахтера.

— Эй, разгребатель, — мягко спросил огромный человек, — как ты себя чувствуешь?

Веки Покомчи дернулись, глаза открылись.

— Как мне себя чувствовать? — Он повернул голову и посмотрел на озабоченное лицо над собой. — Как я сюда попал?

— Парень принес тебя.

Флинкс подполз на четвереньках и сел рядом с человеком, который привел его так далеко. Покомчи заметил выражение юноши. Он слегка покачал головой и сморщился от боли.

— Не… твоя вина, — заверил он Флинкса. — Моя собственная… неосторожность. Я должен был учуять их. — Он заставил себя улыбнуться. Это отняло у него почти все силы.

— Я что-нибудь могу тебе дать? — грубовато спросил великан.

— Как насчет… укола тизона? — Флинкс вздрогнул. Тизон настолько запретен, что мало кто знает о его существовании. Гигант только чуть улыбнулся.

— Прости, разгребатель. Я бы с радостью.

— Все равно спасибо. — Голос Покомчи звучал призрачно, плохо слышались слоги. Жизнь в нем не прочней мыльного пузыря. — Я присоединяюсь к Хабибу, — выдохнул он, глядя на Флинкса. — Я не религиозен, но лицемерный придурок там, я чувствую это.

— Передай ему мой привет, — Флинкс подавился. — Хотя сейчас это не очень много.

— Не… твоя вина, — повторил Покомчи. Глаза его закрылись. Губы шевельнулись, и Флинкс наклонился, чтобы услышать. — Если… когда-нибудь… увидишь Бальтазара… почеши ему шею… за меня.

— Обязательно, — заверил его Флинкс не громче, чем говорил индеец.

Мыльный пузырь лопнул, душа покинула маленькое тело, и третий человек, который на Аляспине проявил доброту к Флинксу, превратился в мясо. Флинкс встал, поправил одежду и молча взглянул на ожидающего гиганта.

— Как только стемнеет, я попробую прорваться к скиммеру. Может, они будут продолжать церемонию, как ты сказал, и я смогу проскользнуть. Ты лучше меня не останавливай. Рядом со мной все время умирают люди.

Поджав губы, большой человек оценивающе осмотрел Флинкса.

— Ну, неплохая речь, приятель. Откровенно говоря, ты не похож на человека, приносящего несчастья. Всего лишь молодой уставший парень. А я не суеверен. К тому же, поспорив и посовещавшись, они могут решить, что хватит с них моего Марка Двадцатого и шаров Исили.

Флинкс помолчал.

— Ты на самом деле так думаешь?

— Нет, — ответил гигант, повернувшись лицом к галерее. — Но приятная мысль. Исили, — снова закричал он, — перестань глазеть на зелень и познакомься с нашим гостем! Ручаюсь, отоиды больше не будут нас беспокоить.

Сверху послышался дрожащий хрипловатый голос:

— Ты мечтатель, если так считаешь, Скуа. — Но фигура опустила оружие и спустилась с лестницы.

Сантиметров на пять ниже Флинкса. Оливковая кожа, почти как у него, но черты лица указывают на другое этническое происхождение. Земное турецкое, решил Флинкс, глядя на кукольное лицо с янтарными глазами, широковатый рот и водопад блестящих волос, похожих на нити черного гематита. Она мгновение смотрела на Флинкса, потом перестала обращать на него внимание.

— Они вернутся, — негромко сказала своему спутнику. Каждое слово произносила четко, отчетливо выговаривая звуки. Флинкс чувствовал, что ум ее жесток, как дюраллой.

Хорошенькая, но не в коммерческом смысле. Такая красота нравится мужчинам с экзотическими вкусами. Флинкс думал о ней как о редком блюде. Оно может расстроить вам желудок, или вы будете с удовольствием вспоминать его всю жизнь.

Он подозревал, что под комбинезоном тело у нее такое же жесткое и крепкое, как мысли. Между нею и гигантом огромная разница в размерах, поле, внешности и всем остальном. Но ум у них одинаковый, целеустремленность тоже; это, несомненно, и объединило их.

Одно из очевидных их различий заключалось в том, что она совсем не стремилась защитить Флинкса.

— Ты принес нам множество неприятностей, — откровенно сказала она. — До сих пор у нас никаких столкновений с отоидами не было.

— Ты также наш первый посетитель за несколько недель, — возразил ее партнер. — Добро пожаловать, парень.

Первый посетитель… значит, они не видели тела трех квармов, подумал Флинкс. Незачем говорить о них. Он и так не очень нравится этой женщине. И заявление о том, что их с Абом преследует братство убийц, не поможет изменить ее отношение к нему.

Она впервые заметила живого спутника Флинкса, и на лице ее появилось выражение отвращения.

— Что это за урод? — В это время Аб напевал что-то об Узандере, хрустале и Петре Великом.

Флинкс снова принялся объяснять, кто такой его подопечный. Закончил он благодарностью:

— Могу только поблагодарить вас обоих. Вы спасли мне жизнь. — Не глядя на него, женщина сказала что-то неслышное. Флинкс указал на неподвижную фигуру Покомчи. — Я знаю, мой друг тоже был бы благодарен. Если бы не ты, мистер Скуа…

— Септембер, — поправил седовласый гигант. — Скуа Септембер.

— Если бы не ты, я был бы мертв и лишился глаз.

— И было бы гораздо лучше, — пробормотала женщина, подошла к запасам пищи и сердито вскрыла коробку. Достала оттуда тюбик, села на гладкий камень и начала сосать жидкость из прозрачного пластика. Взгляд ее перешел с Флинкса на Септембера.

— Было бы лучше, если бы ты не вмешивался. А теперь мы все, вероятно, умрем. Дьявол, — закончила она, не глядя на них. — Наверно, я поступила бы так же, Скуа. Пойду взгляну еще раз.

Септембер покачал головой.

— Исили, я тебе сказал, отоиды не нападут, пока…

— С каких это пор ты стал специалистом по отоидам? — спросила она. — Специалистов по отоидам нет. Я тоже не думаю, чтобы они стали нападать вечером, но еще не совсем стемнело. — Она поднялась по лестнице и вернулась на свое место у длинного окна. Стала смотреть наружу, держа в одной руке оружие.

— Женщины! — негромко сказал Септембер с непроницаемым выражением лица. В этом единственном существительном были заключены сотни значений. Он с широкой улыбкой повернулся к Флинксу. — Хочешь чего-нибудь съесть, приятель?

Вместо ответа Флинкс указал на тело Покомчи.

— Ты привередлив, парень? — неодобрительно спросил гигант.

— Нет, но, может, лучше сначала похоронить его?

— Конечно, — согласился Септембер, подходя к только что открытой коробке. Он достал несколько маленьких ярко окрашенных кубиков, сунул в рот и прожевал. — Подними его, — сказал он с полным ртом, — и перенеси вон туда. Я тебе выброшу через дверь лопату. Мы с Исили постараемся прикрыть тебя, пока ты будешь копать могилу, Я думаю, у тебя все-таки есть шанс вернуться живым.

Флинкс не стал сразу отвечать. Вместо этого тоже подошел к коробке.

— Несмотря на твой сарказм, я возьму пару концентратов.

— Сарказм? Сарказм! — прогремел большой человек, выплевывая частицы пищи на пол. — Нет такой штуки, как сарказм, парень. Мало кто во вселенной воспринимает правду и поступает соответственно. Прости, если я тебя обидел, но на этой планете за пределами Аляспинпорта мало места для такта.

Пережевывая концентрат с отличным вкусом бифштекса с грибами, Флинкс размышлял над своим положением. Он знал, что этот концентрат не имеет отношения к говядине. Он создан искусственно, но очень искусно, и вкусовые пупырышки передавали эту искусную ложь всему телу.

— Что ты делаешь так далеко от города? — спросил Септембер.

Флинкс не готов был отвечать на этот вопрос. Пока еще нет.

— Я мог бы спросить тебя о том же самом. Ты говоришь, она ученый? — Он указал на стоящую на страже женщину.

— Мой наниматель, Флинкс. Немного преувеличивая, можно сказать, что мы партнеры. Исили Хасбога. Получилась неплохая команда. Она пессимист, я оптимист.

— Оптимист? — фыркнул Флинкс. — На этой планете?

— Так кто же саркастичен, приятель? — незло спросил Септембер. — Она один из наиболее знающих археологов Аляспина, каких мне приходилось встречать. Больше того, она так же алчна, как и я. То есть жадна. У нас разные причины жаждать богатства, но цель одинакова. Исили хочет финансовой независимости, чтобы заниматься интересующими ее исследованиями, а не делать то, что указывает какой-нибудь педантичный институт. Мои желания, с другой стороны, более основательны.

— Почему она выбрала тебя?

— Я хорош в своем деле, — спокойно ответил Септембер. — Не пью, не употребляю наркотики, не увлекаюсь сими на работе, и я честен. А почему бы и нет? Быть честным так же легко, как быть мошенником.

— Да, ты оптимист, — заметил Флинкс.

— После двух лет исследований она выбрала именно этот храм, — продолжал великан. — Ей нужен был кто-нибудь для тяжелой работы и перекрестного огня, если потребуется. — Подойдя к стене, он похлопал по своему тяжелому оружию. — Например, этот Марк Двадцатый. Трудно увидеть отоида на дереве. А этой игрушкой ты просто сваливаешь дерево. Никогда не встречал человека, который мог бы использовать его как ручное оружие.

— Итак, она поставляет мозг, а ты мышцы, — заметил Флинкс. Не обращая внимания на насмешку, Септембер просто улыбнулся ему в ответ.

Флинкс подумал, а можно ли вообще расстроить этого гиганта. Несмотря на внешнюю буйность, что-то в нем говорило о внутреннем спокойствии и уверенности, которые делают его выше мелких споров. И все же в этом человеке, в глубине его сознания, кроются какие-то ужасные тайны.

— Мы совмещаемся, парень, — закончил он. — Я не деревенский дурачок, а она не нежный цветок, благословлены будь ее изгибы. То, что находим, делим поровну.

— Если находим, — послышался голос сверху. — Ты слишком много говоришь, Скуа. Что, одиноко тебе?

— А скажи, бабушка, — с деланным удивлением прокричал вверх Септембер, — зачем тебе такие большие уши?

Она не улыбнулась в ответ.

— Тем лучше. Я могу тебя уволить и привлечь к суду за разглашение тайных условий договора. — Она посмотрела в темноту наружу и спустилась с лестницы.

— Ну, парень не собирается красть наши заявки, глупышка, — задабривающе сказал Септембер. Она прошла мимо него. — В чем дело, не хватило отоидов, чтобы их поджарить?

Я надеюсь, — с улыбкой ответила она, — как-нибудь один из этих маленьких убийц проткнет тебе стрелой твой…

— Ну, глупышка, — посмеивался он, — никаких ссор в присутствии гостя.

Флинкс чувствовал, что у нее готов резкий ответ, но тут ее внимание привлек Аб. Она внимательно, сверху донизу, осмотрела чужака, обойдя кругом. Со своей стороны Аб не обращал на нее внимания, продолжая что-то бормотать.

— Забавно, — сказала она Флинксу, — мне кажется, я знаю этого дурака, но откуда, не могу вспомнить. С какой он планеты?

— Я не знаю, с какой планеты Аб, — сообщил ей Флинкс, — но хотел бы, чтобы он там оставался. Аб был рабом, он развлекал зрителей в Дралларе, на Моте. Я приобрел его случайно, — объяснил он, не вдаваясь в подробности. — Он безвреден. И еще, — добавил Флинкс с оттенком благоговения, — похоже, он неуязвим для стрел отоидов и для удара электрическим током.

— Хотела бы я обладать такими способностями, — ответила она. Стоя прямо перед Абом — вернее, там, где, по ее мнению, у Аба перед, — она посмотрела ему в глаз и жестко и отчетливо сказала: — Откуда ты… — Посмотрела на Флинкса. — Как ты его называешь?

— Абаламахаламатандра — так он себя сам называет, но откликается и на Аб, — ответил Флинкс.

— Хорошо. — Она придвинулась ближе, чуть не наступая на голубую ногу в зеленую полоску. — Аб, откуда ты явился?

Голубой глаз уставился на нее.

— Мазь, вязь, гормональная связь. Особая связь, на плечо мазь, тысячная связь, пространственная солнечная связь.

Хасбога с отвращением хмыкнула, а Септембер не очень успешно сдержал смешок.

— Это одно из хороших качеств Аба, — заметил, улыбаясь, Флинкс. — Он заставляет людей смеяться.

— Значит, он не просто домашнее животное, — решила женщина, задумчиво разглядывая Аба, — так как отвечает на вопросы.

— Не обязательно, — возразил Септембер, прислоняясь к разбитому камню. — Он может только подражать. Для этого много ума не нужно.

— Его ответы не повторяют вопросы, — в свою очередь возразила Хасбога.

— У меня был любимец, — прошептал Флинкс, но его никто не слушал.

— Любимец… скандалист-проходимец, — решил Аб, быстро переворачиваясь и приземляясь на руки. Он на руках прошелся по полу, всасывая упавшие кусочки концентрата. Так нелепа была фигура перевернутого чужака, что Флинкс и Септембер рассмеялись и даже Исили улыбнулась.

— Никогда не видел никого забавнее, — заявил гигант. Он отбросил волосы, упавшие на лицо. Они откинулись назад, и Флинкс успел заметить, как из-под них что-то блеснуло.

— Серьга! — чуть не закричал он.

— Что? — Септембер удивился. Потом сосредоточенно свел густые брови. — На что смотришь, приятель? Что с тобой?

— Серьга, — объяснил Флинкс, указывая на голову гиганта. — Когда ты отвел волосы, я увидел ее. У тебя в правом ухе золотое кольцо.

Септембер невольно поднял руку и потрогал кольцо, скрытое в волосах.

— Да. А почему оно тебя заинтересовало, парень?

— Я только…

— Минутку, — прервала Хасбога, физически и словесно вступая между мужчинами. — Прежде чем мы продолжим, Скуа… — она повернулась к Флинксу, — мы все еще не знаем, что ты делаешь здесь. То, что ты молод, не делает тебя, по-моему, внушающим доверие. Этого забавного чужака я принимаю, — она склонила голову в направлении Аба. Аб стоял на двух руках и двух ногах, подбирая крошки с пола.

— Но что же ты и твой несчастливый друг? — Она ткнула пальцем в сторону Покомчи. — Его я определила сразу, как только увидела. Аляспин заражен старателями, как сифилисом. Но ты… — Она так же тщательно осмотрела Флинкса, как только что Аба. — Ты не похож на разгребателя, и ты слишком молод, чтобы быть ученым. Итак, что же ты делаешь в Миммисомпо?

Глава 9

— Вы двое ищете удачи, — сказал Флинкс, немного поколебавшись, — а я ищу себя самого.

Он понимал, что если придется сражаться, у него нет никаких шансов против этих двоих. Он должен убедить их, что говорит правду. Пока они относились к нему дружелюбно, но их нужно успокоить.

Флинкс чувствовал, что проблема в Исили. Она не проявляет открытой враждебности, но осторожна до паранойи. Он попытался проникнуть в ее сознание, и у него сложилось впечатление сильных эмоций, которые едва сдерживаются. Удивительно, но эмоции эти не были нацелены на Септембера. Они возвращались к ней самой. Она подобна старомодному генератору: внешне все спокойно, но стоит его перегрузить, и провода разлетятся во всех направлениях.

Сев на обработанный зеленый камень, Флинкс рассказал о своем поиске настоящих родителей. Он опустил подробности, которые могут расстроить или вызвать предубеждение хозяев, не говорил об ульру-уджуррианах и бегстве от квармов. Само его присутствие заставляет Хасбогу нервничать. И он не хотел ухудшать положение.

Он закончил тем, что ищет большого человека с золотой серьгой и минидрагом, который пытался купить его двенадцать лет назад.

— Двенадцать лет стандартного времени, — сказал он, пристально взглянув на слушающего Септембера. — Мне было тогда пять лет. Ты помнишь это?

Глаза Исили распахнулись, она обвиняюще посмотрела на Септембера.

— Пятилетний ребенок, Скуа. Ну, ну. — И понимающе взглянула на Флинкса, когда гигант не ответил. — Он кое-что помнит, это точно. Я впервые вижу, как он лишился дара речи.

— Да. Да, я помню, парень, — наконец признался Септембер; выглядел он, как человек, вспоминающий забытый сон. — И у меня был с собой маленький минидраг.

— Ты покинул Мот вместе с ним? — напряженно спросил Флинкс.

— Нет. — Что-то дрогнуло внутри Флинкса. Он чувствовал себя, как больной амнезией, который начинает медленно вспоминать прошлое. — Он оставил меня в баре. Я был пьян. Минидраги могут проявить характер. Вероятно, он решил, что я ему не подхожу.

— Я знаю, какой у них характер, — заверил его Флинкс. Он не стал упоминать, что, возможно, Пип и есть тот самый минидраг. — Я… у меня у самого был один.

— Тогда ты знаешь. И, наверно, знаешь, что на Мот строго запрещено ввозить ядовитых животных. Так что я не мог отправиться в полицию и попросить о помощи. Меня бы бросили в тюрьму за то, что я выпустил на планете ядовитого чужака. Конечно, я помню продажу рабов. — По-видимому, чем больше он об этом думал, тем лучше вспоминал. — Я торговался за тебя. Я покупал нескольких в этой партии.

— Нескольких? — Флинкс нахмурился. Это не отвечает его ожиданиям. — А кто они?

— Не уверен, что мне следует рассказывать об этом, приятель, — негромко ответил великан. Казалось, он почему-то боится Флинкса, словно юноша — это бомба, которая может в любую секунду взорваться. Флинкс не понимал. Диалог не соответствовал сценарию, который он сочинил в воображении. Сценарию этого памятного разговора.

Так или иначе, последняя ниточка неожиданно тоже привела в тупик. Одно предположительное звено уже разорвано. Его встреча с Пипом, когда ему было шесть лет, случайна. Простое совпадение.

— Ты покупал для себя? — неуверенно спросил он.

Септембер фыркнул.

— Я бы не знал, что делать с рабом. Нет, парень, я покупал для организации.

След неожиданно получил продолжение. Может, гигант — все же не тупик.

— Какая организация? — нажимал Флинкс на великана. — Она еще существует? А если нет, можно ли найти тех, кто в нее входил?

— Полегче, парень, — посоветовал Септембер, делая обеими руками успокаивающие жесты. — Ты сказал ведь нам, что отыскал свою настоящую мать.

— Да. Она мертва. Умерла до того, как меня продали. — Молча Флинкс напрягал свой дар, пытаясь определить, как это сообщение подействовало на Септембера. Он был разочарован. Никакой реакции, ни умственной, ни другой. — А относительно отца я ничего не знаю, — продолжал он. — Знаю только, что отец не был тем человеком, за которым мать была замужем. Я надеялся, отыскав того, кто хотел меня купить, узнать что-то о своем отце.

— Это имеет смысл, приятель, — одобрительно согласился Септембер.

— Ничего не имеет смысла, — проворчала Исили, которой, очевидно, наскучили проблемы Флинкса.

— А как же мы, Скуа?

Она величественно расхаживала взад и вперед, развевалась ее черная грива, сверкали янтарные глаза.

— Ничего не имеет смысла. Вся наша работа здесь пойдет насмарку, если отоиды проявят настойчивость. — Она резко остановилась и повернулась к гиганту. — Месяцы планирования, годы исследований, и кончится все ничем! — Она в раздражении сжала руки. — Не знаю, чего ради я стараюсь. Вероятно, с этим храмом я ошиблась. Мы копаем уже два месяца и не нашли ничего, кроме этого. — Она указала на великолепную резьбу на стенах помещения. — А чтобы ее найти, нам не пришлось и камешка сдвинуть. Иероглифы, рассказы… какая ерунда!

— Мне они кажутся отлично сохранившимися, — заметил Флинкс. Он находил ее отношение совершенно ненаучным.

Она удивила его, попытавшись проникнуть в его сознание. Его поразила сила ее желания, хотя он знал, что дара у нее нет. Исили Хасбога обладает могучим умом, но дара она лишена.

— Ты считаешь, что исторические и научные аспекты нашей находки должны больше интересовать меня? — спросила она наконец. — Настоящая моя работа дома, на Комгрейве. Там есть место в горах Плакальщиков, которое никто не раскапывал. Ни один фонд, музей или университет не считает, что там нужно копать. — Глаза ее сверкнули. — Я знаю лучше их! Они ошибаются, все!

Фанатизм в поиске знаний, подумал Флинкс, остается фанатизмом.

— Я знаю, что там, — продолжала Исили, — под этими холмами. И найду, даже если самой придется создавать и финансировать экспедицию. Но для этого мне нужны кредиты. Нам всем нужны кредиты. — Она высокомерно выпрямилась. — Поэтому мы все на Аляспине. Ты не ученый и не исследователь, — с горькой ноткой закончила она, — и вряд ли поймешь меня.

— Может, я понимаю тебя лучше, чем ты думаешь, — негромко ответил Флинкс. — У меня был друг, молодой транкс. Она изучала археологию и полностью поняла бы тебя. Но с тех пор у нее нашлись другие занятия. — Он подумал, как справляется без него Сильзензузекс с обучением урсиноидов на Ульру-Уджурре.

— Ну, сейчас все равно. — Исили тяжело села. — Будь прокляты эти тупые ксенофобы аборигены! Будь проклята эта планета с ее бесконечными храмами!

Она угнетенно вздохнула.

— Ничего не остается, Скуа, как попытаться выбраться отсюда и поискать что-то еще. Может, они оставят нас в покое, если мы перейдем на другой конец города. Но оно должно быть где-то в Миммисомпо. Должно быть!

Флинкс понятия не имел, что это за «оно». Было бы неосторожно расспрашивать. Такой вопрос только усилит подозрительность Хасбоги. Но отыскав человека с серьгой, он не может просто так отпустить его. Нет, пока не получит ответа на все свои вопросы. Лампы загорелись ярче, компенсируя угасающий свет снаружи.

— Если ты покончишь с раскопками, — сказал Флинкс Септемберу, — я найму тебя.

— Ты меня наймешь? — Гигант снисходительно улыбнулся ему. — А чем платить будешь, парень? Рассказами, забавными выходками твоего бедняги подопечного? — И он указал на бродящего Аба.

Флинкс не обиделся. Он ожидал такого недоверия.

— Чего бы это ни стоило, я могу заплатить. Сколько?

— Похоже на серьезное предложение, — признался Септембер. Флинксу показалось, что гигант бросил озорной взгляд на Хасбогу. — Вероятно, тут мы кончаем…

— Вы оба можете отправляться в ад! — взорвалась Хасбога, перестав сдерживаться. Она подошла и сверху вниз поглядела на Флинкса. — Вначале из-за тебя на нас напали отоиды, а теперь ты хочешь украсть у меня Скуа. Молокосос, ты ничего не можешь купить, ты должен только отдавать. Ты в долгу передо мной. Мы спасли твою жалкую, едва начинающуюся жизнь, потому что на Аляспине помогает тем, кто нуждается в помощи, без расспросов. Не забывай этого. — Она отвернулась от него и остановилась перед улыбающимся Септембером. — Хоть ты и наемник, Скуа, не забывай, что у нас с тобой контракт. Конечно, если хочешь выкупить его у меня…

— А что еще выкупить у тебя? — Густые брови насмешливо поднялись. У Флинкса создалось впечатление, что отношения этих двоих не ограничиваются профессиональными интересами. Он сморщился от пощечины, которую Исили дала гиганту, но Септембер только потер покрасневшее место и улыбнулся еще шире, почти одобрительно.

Отойдя от них обоих, Исили бросилась на огромный надувной матрац и занялась маленьким экраном для чтения. Наступило несколько минут неловкого молчания.

— Для ученого она иногда ведет себя слишком иррационально, приятель, — признался наконец Септембер. И добавил успокаивающе: — Эти приступы никогда долго не длятся. Смотри. — Он подмигнул.

Подошел к матрацу и сел рядом с Исили. Она не обращала на него внимания.

Он сделал вид, что через ее плечо смотрит на экран.

— Исили, нехорошо раздражаться в присутствии парня.

— Убирайся! — рявкнула она. — Я занята.

— Вижу, — согласился как будто удивленно Септембер; выпучив глаза, он смотрел на крошечный экран. — Я понимаю, чем занимаются мужчина и женщина, но эти две усатые кошки…

Со вздохом она посмотрела на него и сказала тоном, каким обычно разговаривают с детьми:

— Это чисто теоретическая работа, как видишь.

— Да, вижу, конечно. — Он сел на матрац, посмотрел на потолок и принялся негромко насвистывать. Флинкс удивлялся его поведению: ведь еще до конца следующего дня они, вероятно, будут мертвы.

Перевернувшись, Хасбога села, уперлась руками в бока и сердито поглядела на гиганта.

— Ты хочешь сказать, что я смотрю порнографию?

— О, нет. — Септембер посмотрел на нее. — Нет, нет, нет, нет. Просто в присутствии молодого человека… — Он указал на Флинкса. — И эти усатые кошки тоже… — И гигант неодобрительно усмехнулся.

— Послушай, переросшая пародия на человека. Если ты думаешь, что можешь смутить меня… — Она смолкла. Септембер улыбался ей. Она попыталась вспомнить, что хотела сказать, но не смогла. Рот ее дернулся, и она тоже широко улыбнулась.

Но как только поняла, что делает, тут же снова стала серьезна.

— Это серьезная работа, — кротко сказала она. Сделала слабый жест в сторону Флинкса. — Иди поговори с нашим гостем и оставь меня в покое.

Отвернувшись, она снова углубилась в экран, но Флинкс чувствовал, что ярость ее рассеялась.

Септембер послушно отошел и остановился перед Флинксом.

— Видишь? Она совсем неплохая. Напротив, она хороша. Жаль, что таких, как она, мало. — Со стороны экрана послышался комментарий, но неразборчивый и не сердитый.

— Сейчас меня интересуешь ты, приятель. Ты пришел издалека, чтобы отыскать меня. Хочешь знать о том дне двенадцать лет назад на Моте. Попытаюсь рассказать, что смогу. Может, и сам кое-что узнаю. — Он вздохнул. — Вероятно, ты знаешь, кто продал тебя, если нашел свою природную мать.

— Знаю.

— А знаешь почему?

— Думаю да.

Септембер покачал головой.

— А я не думаю, чтобы ты знал. Во всяком случае не все. И пока не могу тебе рассказать остальное. Тут возникают этические проблемы.

Флинкс так расхохотался, что сам удивился.

— Ты говоришь о человеке, которого отобрали у родителей, которых он не помнил, и продали на чужой планете, как кусок мяса.

— Ну, хорошо, — с готовностью согласился Септембер, — назовем это тогда деловой тайной. Вероятно, со временем я тебе расскажу. Но мне нужно подумать. Вспомни, я не говорил тебе, что что-то знаю.

— Ладно, оставим это пока, — великодушно сказал Флинкс, так как у него не было способов заставить гиганта говорить. Следующий вопрос он должен тщательно обдумать. Большую часть своей взрослой жизни он формулировал его, перефразировал, поворачивал в уме снова и снова, представлял себе, как задаст его разным людям. Он разработал и отбросил сотни различных подходов. И вот настал момент задавать его. Возможно, это последнее мгновение поиска, который провел его через половину Федерации и вовлек в приключения, какие и не снятся обычным людям.

Флинкс забыл все свои предубеждения, наклонился вперед и просто спросил:

— Ты мой отец?

Септембер принял вопрос хорошо. И не стал отвечать сразу. Меньше всего Флинкс ожидал от этого большого человека нерешительности. Септембер поглядел на пол, огромной ногой передвинул несколько камешков. Флинкс в молчании напрягал свой непостоянный дар, сосредоточив его на человеке перед собой. Правдивость или лживость предстоящего ответа — возможно, самое важное в его молодой жизни. Но как обычно, когда его способности нужны ему больше всего, они насмехаются над ним. Иногда они действуют с точностью трехмерного луча, пронзают пустоту между мирами. А теперь он даже в собственных мыслях не может разобраться.

Когда Септембер поднял голову, лицо его было серьезно. Все опасения оставили Флинкса. Этот человек не солжет ему. Септембер смотрел так долго и жестко, кто Флинкс даже подумал, не обладает ли гигант собственным даром. Но если взгляд его напряжен, то только от сконцентрированности.

— Молодой приятель, Флинкс, поверь мне: я бы сам хотел это знать.

Ошеломленный, Флинкс мог только молча смотреть на него. С ответом «да» он бы справился. В своем воображении он его выслушивал уже тысячи раз. «Нет» принять было бы труднее, но он и к этому готов. Но как принять «хотел бы я знать»?

Настолько неожидан был этот неопределенный ответ, что юноша, который сумел организовать ульру-уджурриан, который перехитрил Церковь и поставил в тупик Конду Чаллис, сумел теперь только, запинаясь, сказать:

— Что значит, ты хотел бы знать?

— Думаешь, я бы не ответил, если бы знал? — почти умоляюще сказал Септембер. — Я не уверен. Не могу сказать точно, потому что не уверен. Не могу ответить ни да, ни нет. И никакого места для «может быть», приятель. То, что я сказал, значит: я могу быть твоим отцом.

— Не будем играть в слова, — медленно и холодно сказал Флинкс. — Спал ли ты с моей матерью? Ее звали Линкс, она была из Аллахабада, провинция Индия, Земля.

Септембер покачал головой, посмотрел на Флинкса так, словно увидел его впервые.

— Ты очень необычный молодой человек. У тебя есть и мозги и характер, Флинкс, приятель. Кстати, ты не богат?

— Нет.

— Хорошо, — довольно заметил Септембер, — потому что если бы ты был богат, а я сказал бы, что я твой отец, ты бы проявил обычную подозрительность богатых и не поверил бы мне.

— Откуда ты знаешь, что я собираюсь делиться своим богатством? — возразил Флинкс. — Может, я ищу отца, чтобы отомстить. Может, просто хочу выпустить тебе мозги.

— Я бы не стал тебя винить, — ответил Септембер. — Но я никогда не спал с твоей матерью, в этом я уверен. Никогда не был в провинции Индия, тем более в городе, который ты назвал. Я не знаю твою мать и не узнал бы ее в лицо, если бы ты ее мне показал.

— Это невозможно, — заверил его Флинкс. — Я говорил, она умерла еще до того, как меня продали.

— Жаль, — сказал Септембер, проявляя жалость к женщине, которую он не знал.

Мысли Флинкса смешивались.

— Не понимаю этого, не понимаю.

— А кто понимает? — философски заметил гигант.

— Если ты никогда не спал с моей матерью, вообще не встречался с ней, как ты можешь быть моим отцом?

— Все взаимосвязано, приятель. — Септембер заложил руки за лохматую голову и откинулся назад. — Как ты думаешь, почему я в тот день оказался на Моте, пытался купить тебя? И почему не купил?

— Тебе не хватило денег, чтобы перекрыть предложение матушки Мастифф, — предположил Флинкс. — Это старуха, которая меня купила. — Но потом вспомнил кое-что еще из рассказа работорговца. — Ты покинул аукцион в спешке, и там оказалось много полиции.

— Очень хорошо, у твоего источника хорошая память, — сказал Септембер. — У меня хватило бы денег, чтобы купить тебя и других. Но меня разыскивали. Полиция каким-то образом узнала, что я на Моте. И так как за меня объявили большую награду, меня стали искать. Пришлось побыстрее уходить. Так я и не смог купить тебя. Это одно из немногих дел, которые я не сумел сделать. Кстати, сколько ты бы заплатил, чтобы узнать, подлинный ли я твой отец?

Флинкс никогда не думал, что можно заплатить за этот ответ.

— Не знаю. Надо подумать.

— Хорошо, — согласился гигант, — мне тоже. — Он перевернулся, раскидывая камни. — Поговорим завтра. Сейчас я выжат. Спасать твою жизнь — довольно утомительное занятие.

Отец он его или нет, Флинкс с готовностью задушил бы великана за эту затяжку. Но делать было нечего, и ему не хотелось настраивать Септембера против себя. Этого человека нельзя подталкивать. К тому же, сказал себе Флинкс, он ждал так долго, еще один вечер особого значения не имеет. Да он и сам очень устал. И к тому же сомневался, что сможет охватить руками толстую шею Септембера.

Как оказалось, утром продолжить разговор не удалось. Автоматические сканеры выполнили свое назначение. И подключенные к ним сигналы тревоги тоже. Трое обитателей древнего храма проснулись от громкого рева.

— Отоиды, — коротко сказала Хасбога, хватая свой пистолет и снимая его с предохранителя. Она оказалась у окна на галерее, пока Флинкс еще просыпался. К тому времени как он проснулся окончательно, Септембер тоже поднялся по лестнице на галерею. Они вдвоем расхаживали по широкому карнизу стены храма, часто стреляя вниз. Флинкс услышал гомон отоидов.

Он тоже поднялся на галерею. Скоро сквозь щели начали проникать стрелы. Септембер бранился так же быстро, как стрелял. Стоя рядом и глядя, как Марк Двадцатый срезает деревья и сбрасывает туземцев на землю, Флинкс чувствовал себя беспомощным. Время от времени он стрелял из своего легкого оружия.

Стрела ударилась в камень, она почти по вертикали пролетела рядом с Септембером. Тот посмотрел наверх.

— Они на крыше храма, — сказал он, — там их, должно быть, много. Мы не можем удерживать эту галерею.

— В туннель, — сказала Исили, — быстрее!

Когда они бежали по лестнице, Флинкс оставался между ними. Они добрались до пола. За поворотом стены оказались пять ступенек, которые Флинкс раньше не заметил. Аб присоединился к ним и с любопытством разглядывал вход.

— Они скоро откроют нашу дверь, — сказал Септембер. — У этого помещения есть несколько боковых входов, но будь уверен: они только и ждут, чтобы мы высунулись через один из них. — Он указал на невысокий проход внизу ступенек. Переносные фонари освещали сухой каменный пол.

Септембер собирал пакеты с пищей и засовывал их в многочисленные карманы рубашки, которую накинул проснувшись. Часть пакетов он передал Флинксу.

— В этом туннеле мы копали. У него только один вход — и выход, конечно.

Несколько стрел ударились в каменную стену. Септембер развернулся, подняв ствол Марка Двадцатого. Синий огонь очистил окно галереи, оставив дымящийся камень и тела.

— Им может это надоесть, — заметил он, говоря так, словно их и не прерывали. — Если же не надоест… — он снова выстрелил, — …у нас будет выбор: напасть на них или умереть с голоду. Но не думаю, чтобы они смогли прорваться сюда.

Таща свою долю контейнеров, Флинкс вслед за Хасбогой спустился по ступенькам и прошел по узкому извилистому туннелю. Септембер шел последним, прикрывая отступление.

В тусклом свете Флинкс увидел, что туннель грубо пирамидальный по форме с узкой лентой плоского потолка вверху. Вдоль каждой стены проходила линия тонких барельефов. Третья такая линия украшала потолок. Под ногами плоские чередующиеся плиты синего, зеленого и чисто белого камня; белые плиты сверкали, как глазированная плитка, а зеленые и синие оставались похожими на камень. Аб легко двигался за Флинксом, раздраженно напевая. Наконец они остановились. Отдуваясь, Флинкс уронил свою груду контейнеров. Хасбога положила пистолет на груду свежевыкопанной земли, а Септембер поставил рядом свое массивное оружие.

Молчание скоро сменилось гомоном отоидов, те устремились в туннель.

— Приготовиться, — прошептал Септембер.

Хотя крики аборигенов звучали громко, их совершенно заглушил грохот мощного оружия. Септембер и Хасбога принялись стрелять в толпу орущих туземцев. Флинкс чувствовал себя как муха в грузовом отделении шаттла в момент посадки.

Туннель превратился в длинную огненную кишку, переваривавшую камень и отоидов с одинаковым равнодушием. В небольшом объеме сосредоточилась огромная огневая мощь, и легкий пистолет Флинкса оказался не нужен. Флинкс сберег свой скромный заряд, предоставив Септемберу и Хасбоге завершать сожжение.

Постепенно отоиды поняли, что добрались до пункта, через который живым пройти нельзя. С криками и проклятиями они отступили за первый поворот и оказались вне досягаемости. Об их присутствии напоминала длинная полоса дымящихся обожженных трупов. И так как легкий ветерок всегда тянул внутрь, обитатели конца туннеля получили полную порцию запахов этого ужасного шашлыка.

— Что теперь? — спросил Флинкс, переводя взгляд с Хасбоги на гиганта. Несмотря на прочность каменных стен, он нервничал. — Могут они перекрыть туннель и оставить нас в ловушке? Или выкурить?

— Это не проблема, — сказала Хасбога, — хотя придется дышать из одного баллона. — Она указала на груду шахтного оборудования в углу. Там была пара атмосферных масок для раскопок в местах, где не хватает воздуха.

— Аляспиниане хорошо строили свои храмы, — продолжала она, указывая на стены вокруг. — Не думаю, чтобы со своими примитивными орудиями отоиды смогли разобрать кладку. Даже если бы и могли, сомневаюсь, чтобы они стали это делать.

— Почему?

— Если они это сделают и замуруют нас, — объяснил Септембер, — они не получат наши глаза.

— Опять глаза, — сказал Флинкс. — Что они делают с глазами мертвецов?

— Неважно, молодой приятель, — последовал мрачный ответ. — Это не очень приятная тема. — Флинкс решил не настаивать на объяснении. Если эта тема тревожит Септембера, вряд ли ему приятно будет узнать.

— Они будут ждать, пока нас не выгонит голод, — тоном профессионала сказал гигант, глядя в дальний конец туннеля. Во всяком случае я думаю, в ближайшее время приступа не будет. Сначала они посидят и все обсудят. — Поставив на место ружье, он повернулся и сел у стены.

Флинкс воспользовался возможностью осмотреть часть туннеля, куда они отступили. Не комната, не помещение, просто небольшое расширение туннеля. Возможно, резьба на стенах и потолке чуть обильнее и сложнее. Через три метра туннель становился прежним, а еще через несколько метров заканчивался грудой камней. Несмотря на уверения Хасбоги, ясно, что аляспинианские храмы не неприступны.

Она заметила направление его взгляда и с некоторым энтузиазмом сказала:

— Как видишь, мы просверливали и очищали эту часть. Пытались установить, куда ведет туннель. Я изучила планы тысяч храмов, но этот туннель не имеет аналогов. К тому же если в аляспинианских храмах есть туннели, они прокладываются под прямыми углами и ведут к совершенно определенной цели. Обычно в другие здания. А этот туннель не имеет смысла. Он просто извивается и никуда не ведет. Сравнительно с обычными туннелями и коридорами Аляспина этот словно чей-то кишечник.

— А что ты надеешься найти в его конце? — спросил Флинкс.

Она пожала плечами, но улыбнулась с надеждой.

— Кладовую, если нам повезет. Иридиевые храмовые маски, городские сокровища — все ценности Миммисомпо, которые жрецы захотели бы спрятать и сохранить. Может, даже религиозный скипетр. Их обычно делали из хризориллиума и украшали сапфирами. Могут даже найтись опаловые бриллианты.

— Несомненно, все это имеет большую научную ценность, — сказал Флинкс.

Она бросила на него предупреждающий взгляд.

— Не смейся, Флинкс, пока не проведешь десять лет в бесполезных исследованиях, которыми руководят напыщенные ослы с богатыми родителями. Помни, я предпочла бы вести исследования на своей родной планете. Для меня это просто средство добиться своего.

— Прости, — сказал Флинкс. — Я…

Септембер прервал его.

— Извинишься позже, парень, — заявил он, поворачиваясь, чтобы дотянуться до Марка Двадцатого. В туннеле послышались гневные крики. — Они снова идут.

Но великан встревожился преждевременно. Крики не приближались, хотя продолжали звучать.

Септембер поглядел поверх защитной стены.

— Наверно, последний спор из-за тактики, — с приятным видом предположил он.

Крики стали громче, и Флинксу показалось, что он слышит звуки схватки.

— Они как будто очень рассердились друг на друга. Это хорошо! Несколько лучших воинов дерутся. Могут прикончить друг друга. У отоидов дурной характер. Известно, что такое случалось.

Хасбога утвердительно кивнула.

— Есть несколько сообщений об отоидах, нападавших на старателей и аванпосты. Эти нападения иногда заканчиваются взаимным истреблением. — Она выглядела возбужденной. — Больше себя отоиды ненавидят только людей и транксов. У нас может появиться шанс!

— Шанс, романс, ленивый транс, — послышался сзади высокий голос. — Мыться, мыться, есть маис… как вам эта кантата?

Септембер взглянул на Аба. Чужак забавлялся в дальнем конце раскопок, жонглируя камнями всеми четырьмя руками. Что-то пришло гиганту в голову, и он оценивающе посмотрел на Флинкса.

— А нельзя ли использовать твою собственность как приманку? Мы бы поняли, насколько они заняты друг другом. — И добавил, прежде чем Флинкс смог ответить: — Возможно, он им так понравится, что они сочтут его подарком. У него четыре глаза, вместо наших двух. И тогда они уйдут, не рискуя больше.

— Нет, — сердито ответил Флинкс. Он сказал это твердо, чтобы больше не было споров.

Но это не остановило Септембера.

— Почему нет, парень? Ты сам признал, что он для тебя обуза. Он явно сумасшедший и ни на что не годен. А если может выдержать стрелы, то, возможно, и прорвется.

— Аб — разумное существо, — очень медленно ответил Флинкс.

Септембер фыркнул.

— Это могло бы спасти нам жизнь.

— Он совершенно беспомощен, — напряженно продолжал Флинкс, — полностью зависит от нас. Больше того, Аб верит мне. Я не послал бы его туда, — он махнул в сторону туннеля, — как не послал бы раненую кошку.

— Этого я боялся, — вздохнул Септембер, посмотрев на Хасбогу. — Наш юный друг идеалист.

— Не будь слишком уверен в этом, Септембер, — предупредил его Флинкс. — Когда нужно, я забываю об идеализме.

— Полегче, парень, — сказал Септембер. — Исили, а что ты скажешь, женщина?

Хасбога посмотрела на своего партнера, потом на Флинкса.

— Это существо принадлежит Флинксу. Оно на его ответственности, — объявила она, не отрывая взгляда от лица Флинкса. — Мы все еще не знаем, дерутся ли аборигены друг с другом. Подождем и посмотрим, что они будут делать. Я не хочу предпринимать решительных действий, пока у нас есть вода и пища. Аб останется с нами, если парень этого хочет.

— Музыка, музыка, временно сконфужена, — рифмовал Аб, не сознавая своего положения и того, что только что решалась его судьба.

— Ну, подождем, — согласился Септембер, сдаваясь. — Мне просто не нравится ждать. — Он снова стал смотреть в туннель. По крайней мере холодный воздух замедлит разложение. Иначе зловоние разлагающихся трупов и дым заставят их надеть маски.

Совершенно неожиданно в противоположном конце туннеля стало темно. Флинкс всмотрелся, не веря своим глазам. Септембер перегнулся через стену и пытался заглянуть за изгиб. Тьма чуть приблизилась.

— Что они делают? — беспокойно спросил Флинкс. — Замуровывают коридор?

— Нет, — негромко ответил великан. — Не думаю.

Первой поняла, что делают туземцы, Хасбога.

— Он снимают фонари, — сообщила она, когда появилось несколько новых метров темноты. — Не прикрывают рефлекторы, а просто снимают и выносят из туннеля.

— Последние три снять не смогут, — сказал мрачно Септембер, поднимая свое громоздкое ружье и чуть поворачивая его влево. Крики и вопли прервали разговор; из-за поворота показалась новая толпа туземцев. Септембер прицелился в место рядом с драгоценным фонарем и разносил одного туземца за другим, когда они пытались добраться до неуничтожимых шаров. Хасбога старалась сдержать остальных, а Флинкс, как мог, помогал своим маленьким пистолетом.

Но они наступали такой тесной толпой, их было так много, что Септемберу пришлось повернуть свое оружие, чтобы изгнать туземцев из туннеля. В это время один из аборигенов сумел добраться до фонаря. И с торжеством выдернул его из крепления.

С победными криками толпа отступила в безопасность, неся с собой драгоценный свет. Теперь оставалось только два шара, один на полпути от только что снятого, а другой в нескольких метрах от Хасбоги. За ними полная темнота.

— Они готовятся к новому нападению — мрачно сказал Септембер. — Успех их подбодрил. Теперь руководит один воин. — Гигант указал на второй фонарь в глубине туннеля. — Если они доберутся до этого, у нас будут неприятности.

Это напомнило ему о прерванном разговоре. Септембер указал на распевающего Аба.

— Ну так как?

Хасбога посмотрела на чужака, потом задумчиво — на Флинкса, потом на свое оружие.

— Пока нет. Может, они не доберутся до этого фонаря.

Септембер негромко заворчал, но не стал спорить. Флинкс заметил, что с приближением вероятной смерти великану стало отказывать чувство юмора.

Прошло несколько часов, и мирную тишину прервали ужасные крики и вопли. Флинкс на этот раз не подпрыгнул, слух его еще не пришел в себя от прошлого нападения. Они ждали атаки, но ее не было.

— Почему они не идут? — напряженно спросила Хасбога, пытаясь заглянуть за поворот темного туннеля.

— Пытаются запугать нас, — холодно предположил Септембер, на которого, очевидно, эта душераздирающая какофония не подействовала. — Не обращайте внимания и будьте наготове. Шум нам не повредит.

— Физически, — ответила Хасбога. — Но все равно действует.

Концерт продолжался бесконечно. Флинкс уже нервничал, когда он начал слабеть. Но тут крики быстро затихли, и все стало спокойно. Слишком спокойно.

— Клянусь О'Морион, — удивленно сказал Септембер — Я думаю, они уходят.

— Может, все-таки начали драться друг с другом, — предположила Хасбога, не осмеливаясь поверить в это.

— Нет, кто-то идет, — сообщил Флинкс и тут же выругал себя за эти слова.

Септембер взглянул на свое оружие. Прошло несколько секунд, и он неуверенно посмотрел на Флинкса.

— Откуда ты знаешь, молодой приятель? Я ничего не вижу и не слышу.

— У меня очень острый слух, — солгал Флинкс.

У него создалось впечатление о присутствии там какого-то разума. Но помимо этого, он ничего не чувствовал. Сознание его отупело от попыток прошлого дня, от эмоционального перенапряжения. Сейчас он не мог определить, кто приближается, как не смог бы отличить гранит от гнейса.

— Я тоже что-то слышу, — прошептала Хасбога, прижимая к груди оружие, как ребенка. В тишине они услышали легкий скрип камня под ногой.

— Несколько лучших лучников пытаются подобраться поближе, пока мы еще не пришли в себя, — решил Септембер. — Но эта тактика не сработает. — Он слегка изменил прицел и уменьшил уровень заряда: незачем тратить энергию на несколько аборигенов.

В тишине слышалось только их собственное дыхание. Это заставило мягкий педантичный голос казаться громче обычного.

— Пожалуйста, не стреляйте, — попросил этот голос на превосходном терроанглике, но с легким акцентом. — Надеюсь, вы не ранены.

— Это голос транкса, — удивленно сказал Септембер. Он встал и всмотрелся в темноту. — Выходи, кто бы ты ни был!

Снова послышался скрип. И вскоре на свету появились две фигуры. Почтенный пожилой транкс, очевидно, тот, который обращался к ним. Антенны его свисали, а хитин приобрел глубокий пурпурный оттенок. Оба крыла прошли лечение от растрескивания, но инсектоид шел с достоинством, а его блестящие сложные глаза казались совсем молодыми.

Спутником его был высокий худой человек, тоже пожилого возраста. Глаза у него простые, не сложные радужные, но они тоже блестели под слегка раскосыми бровями.

— Как быстро ни идешь, все равно опоздаешь, — устало заявил транкс. — Вам не причинили вред?

— Нет, нет, — ответила Исили Хасбога. Она пыталась заглянуть в темноту туннеля за этими двумя. — Что случилось с отоидами?

— Я рад сообщить, — ответил высокий человек на терроанглике со странным акцентом, — что мы приземлились прямо в их середине, обсудили ситуацию и уговорили их уйти с миром. К несчастью, у них больше воинственности, чем ума. — Он казался смущенным. — Наш скиммер у входа в этот храм. И с нами тяжелое оружие.

— Откровенно говоря, я бы не расстроился, если бы вы полностью уничтожили этих маленьких ублюдков, — заявил Септембер, вставая и стряхивая пыль с одежды.

— Простите, — с ледяной вежливостью ответил транкс, — но мы не занимаемся геноцидом.

Для транкса необычно так хорошо владеть терроангликом. Флинкс придвинулся, чтобы лучше разглядеть спасителей. За всю свою жизнь он встретил только одного транкса, который говорил на языке людей, как на родном. Это был…

— Трузензузекс! — воскликнул Флинкс, протискиваясь мимо ошеломленного Септембера. — Бран Цзе-Мэллори!

Глава 10

Партнеры старатель и археолог тупо смотрели, как их молодой посетитель обменивается приветствиями со странными спасителями.

Цзе-Мэллори улыбался своей легкой улыбкой, за которой он скрывал свой энтузиазм. Эйнт Трузензузекс издавал щелкающие звуки высокого транксийского, соответствующие приветствию и большому удовольствию, потом добавил на терроанглике:

— Как приятно снова увидеть тебя, юный Флинкс.

Септембер смотрел на эту встречу с открытым ртом; потом брови его задумчиво сблизились, он продолжал наблюдать и слушать.

— Умственно и эмоционально я согрелся, — заявил философ транкс, — хотя не могу того же сказать о физическом состоянии. Поэтому я вынужден… попросить тебя… убрать руки… с моей груди… чтобы я мог… дышать.

— О, прости, — извинился Флинкс, переставая обнимать старого инсектоида. Восемь дыхательных спикул снова заработали. — Но что вы здесь делаете, старые друзья? Из всех мест вселенной меньше всего я ожидал…

— Все в свое время, парень, — вмешался Цзе-Мэллори, делая успокаивающие движения обеими руками. — Я предлагаю поскорее покинуть это тесное помещение. Аборигены могут решить вернуться. Отсюда мы не сможем направлять вооружение скиммера.

— Я за, — заявил Септембер, принимая спасение без объяснений. — Рента за эту крысиную дыру заплачена. — Он подхватил свой Марк Двадцатый.

Под предводительством Цзе-Мэллори небольшой отряд спасителей и спасенных двинулся по туннелю.

Хасбога пошла быстрее, чтобы догнать Флинкса. Она испытывала одновременно облегчение, смущение и настороженность.

— Ты, очевидно, знаешь этих двоих, — обвиняюще сказала она.

— Они мои старые друзья, как я и сказал, — с готовностью признался Флинкс.

— А что они здесь делают? Я, конечно, не жалею, что они появились, ты понимаешь, — торопливо добавила она, чтобы не казаться неблагодарной. — Но ты говорил нам, что ты здесь один, если не считать твоего покойного друга там, в храме.

— Я сказал тебе правду, — ответил Флинкс. — Я не меньше тебя и Септембера удивился, увидев их. Он оглянулся через плечо, неожиданно вспомнив. Конечно, Аб по-прежнему сидит в нише, играя камнями.

— Двигайся, Абаламахаламатандра! — нетерпеливо крикнул он.

Аб посмотрел на него со своего места у расширения туннеля.

— Давай шагай, лети в сети, — сказал он, должно быть, самому себе, а может, Флинксу, а может, вообще ни к кому не обращаясь.

Перед Абом аккуратным кружком лежали двенадцать камней. С помощью еще нескольких камней свихнувшийся чужак создавал в центре круга абстрактную картину, казавшуюся бессмысленной. Он нашел камни в небольшом углублении, куда попала его нога во время схватки.

Услышав голос хозяина, он торопливо засунул камни: алмазы, танзаниты, несколько первоклассных черных изумрудов — обратно в отверстие. Они пролетели полметра и упали на дно тайника. Один из них отскочил от аляспинианской маски двойного дьявола, шириной и высотой в метр, сделанной из чистого платиноиридия и украшенной многочисленными драгоценными камнями. Маска лежала на верху небольшой груды аналогичных произведений искусства.

— Иди гряди, — приказал себе Аб, вставая и торопясь по коридору за Флинксом.

Выйдя в просторный храмовый зал, который они покинули раньше, утомленные спасшиеся были встречены дружески ярким дневным светом, который проходил в окна галереи и в широко раскрытую дверь. На полу валялись обломки самодельной деревянной двери.

Хасбога бросила один взгляд и застонала, увидев состояние припасов, которые они не могли взять с собой в туннель. Все съедобное исчезло, все неорганическое было разбито, разорвано, приведено в негодность. Спальный матрац превратился в множество узких полосок пластика, которые шевелились на ветру. Автоповар, единственное средство получения приличной пищи, стал грудой металлолома, многие части его отсутствовали. Несомненно, металл пойдет на изготовление наконечников стрел отоидов.

— Это конец, — вздохнула Исили, наклоняясь и безжизненно подбирая обломки разбитой мечты. — У меня нет денег, чтобы восстановить это все. — Она порылась в мусоре и нашла изогнутую катушку с лентой.

— Как они нас ненавидят, — прошептала она. — Почему?

Рука размером с хорошую книгу легла ей на плечо. Септембер смотрел на нее со смесью отцовской и неотцовской любви.

— Наберем где-нибудь кредитов, Исили, если действительно хочешь сюда вернуться. Это всего лишь деньги. Я десять раз в жизни богател и разорялся. Весы всегда уравновешиваются.

— Не для меня! — сердито ответила она, бросая бесполезную катушку в груду мусора. Исили громко всхлипнула. — Я не буду плакать. Это ненаучно, несоответственно и ничего не решает.

— Совершенно верно, — ответил Септембер, отворачиваясь и делая вид, что не заметил ее слез. — Я сказал, что мы раздобудем кредиты. И раздобудем! — Он посмотрел на груды тел отоидов. В стенах храма появилось несколько отверстий с черными краями. И то, и другое свидетельствовало об эффективности оружия, которое находится в скиммере у двух странных пришельцев. — Они за это заплатили, — закончил гигант, осматривая тела отоидов.

— Мы вам сочувствуем, — Трузензузекс сделал жест, похожий на благословение, — но нам следует поторопиться. Вернувшиеся будут гораздо более сердиты, чем те, что спокойно лежат здесь. — Престарелый философ смотрел на Септембера, утешающего Хасбогу. — Мы не знаем вас, а вы не знаете нас, — заметил он. — У нас есть доступ к некоторым фондам. Твоя потеря трогает меня. — Голова словно из бумажных складок слегка повернулась; Трузензузекс посмотрел на стоящего за собой высокого человека. — Бран, мы можем помочь этим двоим?

Хасбога повеселела и неуверенно перевела взгляд с человека на насекомое.

— Благородные сэры, мы вечно будем у вас в долгу!

— Мы не благородные, — резко поправил Цзе-Мэллори. — Мое имя вы уже знаете. Мой спутник, — он слегка коснулся груди насекомого, — философ теоретик, среди транксов у него ранг эйнта. Мы ранее служили Объединенной Церкви.

— А кому вы сейчас служите, Цзе-Мэллори? — спросил Септембер.

Слегка сморщенное лицо загадочно улыбнулось.

— Своему собственному любопытству. Ваши имена, сэр?

— Исили Хасбога, моя хозяйка, — ответил Септембер, не обращая внимания на ее злой взгляд, — а я Скуа Септембер. Мы оценим любой заем, который вы сможете предоставить нам, хьюманксы.

Цзе-Мэллори посмотрел в глаза человека, вдвое тяжелее его самого.

— Септембер… я откуда-то знаю это имя.

Гигант улыбнулся.

— Не могу представить себе откуда и как, Цзе-Мэллори, сэр.

— Я вижу, ты не возражаешь, — сказал Трузензузекс своему другу. — Вопрос о деньгах и памяти обсудим позже, когда покинем это опасное место. Если вы поторопитесь, — снова обратился он ко всем, — наш скиммер у самого входа.

Все двинулись… за одним исключением.

Флинкс почти не слушал предыдущий разговор. Он стоял в стороне, глядя на безглазое тело Покомчи. Теперь он резко отвернулся.

— Минутку. — Остальные остановились и посмотрели на Флинкса, а он неторопливо, словно в запасе у него все время мира, стал очищать от грязи, пыли и гравия Аба. Как всегда, чужак позволил это делать без комментариев. — Все слишком торопятся, — продолжал Флинкс. — Я не пойду отсюда, пока кое в чем не разберусь. — Трузензузекс неодобрительно посмотрел на него, но Флинкс был тверд. — И вы с Браном не пойдете, пока… — Что-то щелкнуло в его сознании, и он заговорил быстрее. — Вы следили за мной. Вы должны были следить за мной, иначе вас бы здесь не было. Либо у вас какие-то дела с Исили и Септембером. Но по вашему разговору я заключаю, что вы не знали друг друга и познакомились всего несколько минут назад.

Септембер посмотрел на него с любопытством, Хасбога — с замешательством.

— Не знаю, почему вы за мной следили, — продолжал Флинкс. — Но хочу узнать. — После короткой паузы он почти равнодушно добавил: — Это вы две убили квармов в складе на Моте, когда я направлялся в шаттл-порт.

На лице Хасбоги при упоминании клана убийц появилось встревоженное выражение.

— Квармы? А при чем тут квармы? — Она так посмотрела на Флинкса, словно он неожиданно заболел заразной болезнью.

— Тише, — сказал Септембер. — Пусть закончит.

— О, нет, — возразила она. — Не хочу ничего от тех, кто имеет дела с квармами. — Она благодарно, но осторожно улыбнулась Цзе-Мэллори. — Спасибо за предложение помощи, сэр, но можешь оставить деньги и спор с квармами при себе. Мы найдем кредиты где-нибудь в другом месте.

Цзе-Мэллори выслушал ее и повернулся к Флинксу, словно Хасбога и не раскрывала рта.

— Да, мы убили их, прежде чем они смогли убить тебя, Флинкс.

Это объясняло стихающий умственный крик и звуки, которые слышал Флинкс, уходя со склада. Цзе-Мэллори и Трузензузекс, два этих пожилых существа, заканчивали свою грязную работу. Несомненно, квармы были очень удивлены.

— Значит вы следили за мной, — заявил он, но не обвиняюще, а с любопытством.

— Все время с самого Мота, — ответил Цзе-Мэллори, — но ты прав лишь частично, Флинкс.

Трузензузекс истинной рукой и руконогой указал влево от Флинкса и за него.

— Прежде всего, Флинкс, мы пытались догнать его.

Флинкс секунду тупо смотрел на философа. Потом повернулся и молча посмотрел назад. Септембер и Хасбога тоже.

Аб заметил всеобщее внимание, захихикал своим необычным смехом и начал громко читать стихи новой аудитории.

Флинкс отвернулся от своего подопечного, осмотрел груды тел на полу храма, остатки лагеря Септембера и Хасбоги и признал, что не видит никакой логики в происходящем.

Септембер, по-видимому, решил то же самое.

— Вы двое следовали за этим спятившим четвероногим не знаю чем, — недоверчиво спросил он, — и убили из-за него квармов? — Он удивленно покачал своей большой головой. — Но вы не похожи на сумасшедших.

— Квармы тоже, — ошеломленно добавил Флинкс. — Почему Аб так важен для них?

— Абаламахаламатандра, так ты назвал его в туннеле, — протянул Цзе-Мэллори, не обращая внимания на вопросы. — Аб сокращенно. У него есть имя. Интересно.

— Ты уклоняешься от ответа, Бран, — сердито сказал Флинкс высокому человеку с Востока. — Ты не тот Цзе-Мэллори, который пытался отгадать, как действует кранг. Почему квармы хотели убить Аба?

— Не квармы, — спокойно поправил Трузензузекс. — Совсем не квармы. Если они кого-то и хотят убить, так это тебя, Флинкс, из-за тех неприятностей, что ты им причинил. Но Аб для них — только сумма в конце счета. Их наняли другие, они-то и хотят смерти твоего случайного спутника. — Философ выглядел печальным и сердитым. — Квармы — это зло, которое мы унаследовали от непросвещенного периода, предшествовавшего Соединению. Я никогда не понимал, почему Федерация и Церковь терпят их. А что касается Аба, то есть очень влиятельные силы, которые хотят его уничтожения. Не просто смерти, но именно уничтожения.

— Но почему? — не понимая, спросил Флинкс. — Вы только посмотрите на него. — И он указал на невинное рифмующее существо. — Почему кому-то хочется смерти этого безвредного создания, и зачем идти на такие усилия для этого? — Снова повернувшись к Трузензузексу, он показал своим следующим вопросом, насколько вырос с их последней встречи. — Но еще интереснее, почему два индивидуума с вашими способностями идут на такие меры, чтобы помешать этому.

— А почему ты сам спас его в первый раз, прежде чем мы смогли это сделать? — спросил Цзе-Мэллори.

Флинкс, не глядя на него, раздраженно ответил:

— У меня способность совать нос в дела других людей. Я много времени провел, пытаясь от нее освободиться. Вообще-то я не собирался вмешиваться. Это Пип… — Он замолчал посредине предложения.

— Я не вижу минидрага, — согласился Трузензузекс. — Твой любимец мертв?

— Нет, — ответил Флинкс. — В сущности я не знаю. Это его родная планета. У человека, который привел меня сюда, тоже был минидраг, Бальтазар. Оба улетели ночью. Наверно, навсегда, хотя, — с надеждой добавил он, — всегда есть шанс, что они вернутся. — Тон его стал твердым. — Вы оба стараетесь отвлечь меня. Я не сяду в ваш скиммер, хитроумные старики, — Трузензузекс издал щелкающий звук, — пока не узнаю, почему кто-то хочет смерти Аба и почему вы хотите сохранить ему жизнь. — Он удивленно покачал головой. — Мне кажется, что ни я, ни Аб не стоим всего этого внимания.

Бран Цзе-Мэллори ответил, нетерпеливо взглянув в сторону входа в храм:

— Сейчас не место и не время, Флинкс.

Флинкс сложил руки на груди и сел на ближайший камень.

— Я не согласен.

Исили Хасбога печально перебирала остатки своего научного оборудования. Заговорив, она отбросила с лица пряди волос.

— Я должна согласиться с твоими друзьями, Флинкс. Отоиды вернутся, их будет вдвое больше. И когда они вернутся, я не хочу быть здесь.

— Прости, глупышка, — сказал Септембер. — Я поддержу парня. — Он одобрительно взглянул на Флинкса. — У тебя интересные друзья для твоего возраста, приятель. Продолжай упрямиться. Я с тобой.

— Ну, хорошо, — раздраженно свистнул Трузензузекс. — Бран?

Цзе-Мэллори отрицательно покачал головой. Он осмотрел Септембера, который покачивался на пятках, негромко распевая, внешне совершенно равнодушный к возможному появлению нескольких тысяч вопящих аборигенов.

— Если ты возьмешь свой замечательный Марк Двадцать, мистер Септембер, и выйдешь со мной, мы покараулим, пока эти двое болтают. — Септембер кивнул в знак согласия и положил ружье на плечо. — Постарайся покороче, Тру, — попросил Цзе-Мэллори товарища.

— Если здесь кто-то виновен в болтливости, — послышался спокойный ответ, — то не я.

— Спорный вопрос, — просто ответил Цзе-Мэллори, выходя вслед за Септембером по ступеням из храма.

— Никто не свободен от обвинений в спорах, — крикнул вслед ему Трузензузекс, но Цзе-Мэллори и Септембер уже вышли.

Снаружи они забрались в скиммер.

— Парень сказал, что транкс эйнт и философ, — сказал Септембер, чтобы начать разговор. — А ты?

— Я упомянул, что мы служили Объединенной Церкви. Я был Вторым Советником.

На Септембера это произвело впечатление.

— Очень высоко. Ни за что не подумал бы. Сам я никогда не видел толку в Церкви.

— Мы с Тру тоже. Поэтому и ушли из нее. — Обычные звуки джунглей позволили им слегка расслабиться. — А ты, сэр?

— О, я занимался всем понемногу, — скромно ответил Септембер, — и все понемногу то же делало со мной. — Он не стал вдаваться в подробности, а Цзе-Мэллори не расспрашивал.

Усевшись на четыре истинные ноги, Трузензузекс сложил истинные руки и жестикулировал во время рассказа руконогами, а за Флинксом Аб раскладывал кругом камни (на этот раз обычные) и негромко бормотал про себя.

— Флинкс, что ты знаешь о двойной системе Кармадж-Коллангатта и о планете Твоски Брайт?

Флинкс немного подумал и ответил непонимающим взглядом.

— Немного больше того, что ты только что сказал мне. Их названия. Я там никогда не был. Мне кажется, это высокоразвитые плотно населенные планеты.

— Верно, — сказал Трузензузекс, кивая. — Все три очень важны для экономики Федерации; устойчивые развитые планеты. Всем им предстоит умереть… по крайней мере большинству их жителей — но, вероятно, и самим планетам тоже.

— Их солнца станут новыми, — предположил Флинкс. Он нахмурился. — Это было бы странным совпадением.

— Мне кажется, ты специалист по совпадениям, мальчик. Твоя догадка неверна. Ситуация такова. Много лет назад, хотя и не очень много, научный зонд Федерации, исследуя пространство за темной туманностью, называемой Бархатная Дамба, обнаружил, что одна звезда превращается в ничто, исчезает. Конечно, она превращалась не в ничто, а в нечто такое, что напоминает ничто.

— Не думаю, чтобы я понял, — сказал Флинкс.

— Поймешь. Ваш Льюис Кэрролл понял бы. Он ведь был физик, мне кажется? Ну, неважно. Эта звезда погрузилась в бродячую черную дыру. Такой объект теоретически предполагался, но в данном случае обнаружен впервые. Его курс можно определить. И мы знаем достаточно, чтобы предположить, что лишь небольшой процент населения будет эвакуирован, прежде чем звезды этих планет будут поглощены бродягой.

Флинкс забыл собственные проблемы, пытаясь представить себе катастрофу такого масштаба, о которой рассказывает Трузензузекс. Он посидел молча, задумавшись, потом спросил:

— Но зачем ты мне все это рассказываешь? Какое отношение это имеет к тому, что вы здесь оказались.

Трузензузекс слегка изменил позу, когти его заскребли пол.

— Из-за твоего приобретения, твоего знакомства, твоего подопечного или как еще ты его называешь, — он указал истинной рукой на рифмующего Аба. — Возможно, в нем единственный шанс спасения этих планет.

Не зная, что сказать в ответ на это невероятное известие, Флинкс молчал.

— Черная дыра есть крайнее состояние сжимающейся материи, обычно это звезда, которая сжимается в точку, — объяснял философ. — В случае с бродягой мы считаем, что черная дыра состоит не из одной звезды, а из множества коллапсировавших звезд. Десятков, может, сотен. У нас нет инструментов для прямого наблюдения, но мы делаем заключение по скорости, с какой поглощалась звезда, наблюдавшаяся зондом. Для коллапсара масса бродяги огромна.

— Но как может кто-нибудь, а меньше всего Аб — из всех существ галактики, — помочь вам? Ничего не может повернуть или уничтожить коллапсар. Ничего такого, о чем я слышал, — быстро добавил Флинкс. — Я не вижу связи, Тру, сэр. — На мгновение он стал похож на студента, ожидающего от учителя ответа на свой вопрос.

— На твоем месте я не винил бы себя, — успокоил его Трузензузекс. — Ты не один. — В голосе его звучала горечь. — И Высший Совет Федерации, и двор Последнего Оплота Объединенной Церкви считают, что спасти три планеты невозможно. Сейчас пытаются спасти небольшие группы населения, не вызывая паники, которая начнется неизбежно. И отказываются рассматривать альтернативы.

— А есть альтернатива? — удивленно спросил Флинкс.

— Надеемся, — сказал философ. — И мы с Браном посчитали, что все, что может спасти миллиарды жизней и неисчислимые триллионы кредитов, как бы нелепо ни звучало, стоит рассматривать серьезно, а не шутливо. И мы считаем, что находимся на верном пути, это подтверждают лихорадочные попытки других групп уничтожить надежду. Как твой поэтически настроенный чужак с этим связан, я сейчас тебе расскажу.

Мы с Браном больше не входим в Церковь, хотя сохранили полезные связи. В правительстве Федерации тоже. Благодаря этим связям мы узнали о смертном приговоре трем планетам, оказавшимся на пути бродяги. Мы чувствовали себя беспомощными и полными печали. Наша специальность — дофедеративная, до Соединения история этой части галактики. Чтобы сократить рассказ о долгих неделях скучных поисков, скажу только, что мы установили возможную связь между одной древней расой и появлением такого же бродячего коллапсара. Каким-то образом в этой части галактики эту угрозу сумели ликвидировать.

Это, в свою очередь, заставило нас искать, что произошло с устройством, покончившим с первым бродягой. Наши агенты сообщили нам слухи о существе неизвестного вида. Нам сообщили, что существо находится в городе Дралларе, на Моте. Это существо сочиняет бессмысленные стихи и дает комические представления на уличных сценах. Мы не успели вовремя попасть на Драллар, но получили копию записи одного туриста, который присутствовал на представлении. Этот интеллектуал удивился, узнав, что мы с Браном интересуемся такими вещами.

Впервые увидев изображение твоего Аба, мы пришли в большое возбуждение, — продолжал философ. — Он не соответствует ни одному известному виду. Однако не внешность этого чужака, а один из его стихов, оказавшихся в записи, заставили мои дыхательные спикулы сомкнуться, так что я едва не потерял сознание, а Бран выругался так, как я не слышал уже восемнадцать лет. Видишь ли, Флинкс, в этом стихе упоминается раса, которая, как мы считаем, успешно остановила бродячий коллапсар примерно восемьсот тысяч земных лет назад на этой стороне вблизи центра Шепли. Эта раса называлась хур'рикку.

Послышался возглас, а вслед за ним металлический лязг. Исили Хасбога выронила груду металлических предметов, которые трудолюбиво собирала. Они разлетелись по всему полу. Несколько раскололись, и с катушек начала разворачиваться микроскопическая лента.

Исили не пыталась поднять ленты. На лице ее было изумление; глаза широко раскрылись.

Флинкс увидел движение поблизости: истинная рука скрылась в сумке на груди философа. Возможно, неожиданный шок от реакции Хасбоги, а может, дар избрал этот момент для всего появления, но все это позволило Флинксу понять, о чем подумал престарелый транкс.

— Нет, Тру! — закричал он, вставая и становясь между насекомым и Хасбогой. — Она не шпион, она археолог. Поэтому она знает о хур'рикку.

Трузензузекс посмотрел сверкающими сложными глазами на Флинкса и обдумал его слова. Рука его расслабилась; оружие, скрытое в сумке, так и не появилось.

Хасбога наконец вышла из состояния транса. Она посмотрела на пол и вспомнила, что произошло. Неожиданно она принялась собирать драгоценные ленты. Изредка она посматривала на наблюдающего за ней Трузензузекса, понимая, что чем-то расстроила его. Но она так никогда и не узнала, что старый инсектоид собирался убить ее только из-за ее реакции на то, что он сказал Флинксу.

— Ты не шпионка, — решил он наконец, и огонь в его глазах потух. — Теперь я это вижу.

— Я? — она удивленно посмотрела на него. — Я шпионка? Чья?

— Со временем я тебе расскажу, — ответил он. — Когда ты показала, что знаешь хур'рикку, я… Прошу прощения. — Он сделал жест, который у транксов означает извинение и одновременно признание собственно глупости. — Слишком много смертей уже связано с этим делом. Мы с Браном не можем рисковать. Федерация и Церковь уже присматриваются к нашим действиям, а они не любят, когда кто-то вмешивается в их дела, тем более предпринимает бесполезные усилия. А есть еще те, кто хотел бы, чтобы бродяга прошел по своему курсу, сея уничтожение.

— Кто или что такое эти хур'рикку? — Флинкс все еще не пришел в себя от убийственной реакции философа на знания Хасбоги.

По-прежнему подрагивая антеннами, Трузензузекс продолжал:

— Хур'рикку — полулегендарная раса, которая, как считают ученые, появилась вблизи галактического центра примерно девятьсот пятьдесят тысяч лет назад.

— Не полулегендарная, — возразила Хасбога, — а совершенно легендарная. Мифы о ней существуют, но не было найдено ни одного физического доказательства ее существования.

— Ни одного физического доказательства, это так, — согласился Трузензузекс. — Но они смертельно запугали яйцекладущих тар-айимов. — Мандибулы его щелкнули в транксийском смехе. — А у нас есть физические доказательства существования тар-айимов.

Флинкс знал о справедливости этого утверждения по собственному опыту.

— Мы знаем, что в то время как хур'рикку начали экспансию из галактического центра, весь этот район принадлежал тар-айимам. Примерно полмиллиона земных лет назад неукротимые тар-айимы были охвачены паникой. Разумно предположить, что причиной ее были хур'рикку.

Хасбога насмешливо фыркнула. Трузензузекс не обратил на это внимания и продолжал:

— Ученые тар-айимов разработали многочисленные виды оружия, чтобы справиться с угрозой хур'рикку. Одно из них — оборонительное оружие, известное как кранг. Другое — простая эпидемия. Она уничтожила не только хур'рикку, но и самих тар-айимов и вообще всю жизнь в районе, известном теперь как Блайт, пока не погибла сама.

— К настоящему времени хур'рикку превратились в легенду. Они существуют благодаря тому, что о них поет твой друг Аб. — Философ истинной рукой указал на чужака, который со счастливым видом жонглировал десятком камней. — Эти хур'рикку подобны бродяге. Мы не можем увидеть коллапсар. Но мы видим, как он действует на другие объекты. Аналогично мы знаем, что хур'рикку существовали, по тому воздействию, которое они оказали на тар-айимов. В сущности это единственное, что мы знаем о хур'рикку — они существовали. Это и еще тот факт, что они, возможно, сумели противостоять опасности бродячего коллапсара. Есть еще несколько менее впечатляющих мифов.

— Но вам нужны физические доказательства! — воскликнула Хасбога.

— Доказательство не обязательно должно быть физическим, — спокойно ответил инсектоид.

— Вы философы все одинаковы, — раздраженно сказала она. — Вы строите гипотезы, основанные на предположениях.

Трузензузекс не расстроился из-за такого пренебрежения на своем собственно поле.

— Итак, Флинкс, хоть о тар-айимах мы знаем мало, о хур'рикку знаем еще меньше. И однако… однако твой чужак говорит о них.

Флинкс недоверчиво взглянул на бормочущего Аба.

— Ты думаешь, Аб может быть?..

— Нет. — Трузензузекс быстро развеял недоразумение. — Мы не думаем, что твой Аб хур'рикку. Последние хур'рикку умерли пятьсот тысяч лет назад. Мы с Браном считаем, что он представляет какую-то древнюю расу живущую на краю Блайта, расу, сохранившую воспоминания о тар-айимах и хур'рикку и их подвигах. Известны легенды о хур'рикку и о коллапсаре. В этих легендах, между прочим, говорится, что хур'рикку угрожали тар-айимам оружием, которое остановило коллапсар. Если это правда, то она может объяснить беспрецедентную панику среди воинов тар-айимов.

Флинкс принялся наблюдать за жонглирующим Абом. Ничто в чужаке: ни гладкая голубая кожа, ни гибкие руки и ноги, ни четыре ясных голубых глаза — ничто не свидетельствовало о древности. Флинкс напомнил себе, что судит о внешности Аба по человеческим стандартам. У народа Аба гладкая кожа и яркие глаза могут служить признаками приближающейся старости.

— Легенды намекают, — продолжал Трузензузекс, — что по сравнению с этим оружием хур'рикку кранг — просто игрушка для личинок.

Флинкс принялся беспокойно расхаживать по полу.

— А нельзя ли применить против бродяги кранга?

Саркастический смех предшествовал ответу философа.

— А как ты его передвинешь, Флинкс? Придется передвинуть всю планету Бустер, на которой размещается кранг и из центра которой извлекает энергию. К тому же если мое предположение верно и кранг не создает непрерывность Шварцшильда, он не повредит коллапсару. Совсем наоборот.

Он наклонился вперед и пристально посмотрел на Флинкса.

— Возникает также вопрос, кто будет управлять крангом. Я помню, ты сказал, что понятия не имеешь, как им управлять.

— Ну, это тоже правда. — Флинкс впал в панику, пытаясь скрыть свою ошибку. Трузензузекс всегда подозревал наличие у Флинкса особого дара. Он скрыл свою озабоченность в удивлении. — Что-то, по сравнению с которым кранг — детская игрушка… Поразительно!

— Абсолютное оружие, — медленно кивнул Трузензузекс.

Поблизости послышался резкий смех.

— Абсолютное оружие! Ты и твой высокий друг безумней чужака. Не может существовать абсолютное оружие. Если бы оно существовало, оно бы уже уничтожило всю галактику, как только его приведут в действие.

— Нет, если, приведенное в действие, оно само нейтрализует себя, — возразил Трузензузекс.

— Ты меня не убедишь своей семантикой.

— Я знаю, юная леди. Тебе нужно физическое доказательство. — Снова смех транкса, звук, похожий на скрежет раковин друг о друга. — Мы считаем, что нужно поискать такое доказательство, если оно существует. Мы ничего не потеряем, кроме трех планет.

Глава 11

После недолгого молчания Флинкс указал на Аба.

— Как ты думаешь, Аб еще что-нибудь знает о хур'рикку, кроме того, что уже сказал?

— Похоже, это бездонный источник информации, Флинкс. Разве ты не заметил, что он никогда не повторяет одни и те же строки?

— Может быть, — согласился Флинкс, — но ведь он всегда произносит ерунду.

— Большая часть, вероятно, действительно ерунда и всегда останется непонятной нам, — в свою очередь согласился Трузензузекс. — Но кое-что нет.

— А как ты собираешься извлечь из него информацию о хур'рикку?

Трузензузекс глубоко вздохнул, свист его дыхания странно прозвучал в большом пустом помещении.

— Мы на двух планетах искали его, чтобы я мог это сделать. Но почему ты сам этого не сделаешь, Флинкс?

— Что сделаю, сэр?

— Спроси его. Спроси о хур'рикку.

— Я… — Флинкс заметил, что философ достал маленький магнитофон, прикрепленный к груди. Инсектоид настроен серьезно. Что ж, можно попробовать. Повернувшись лицом к Абу, он отчетливо сказал:

— Аб! Абаламахаламатандра! — Камни Аба упали на пол, жонглер смотрел на них одним своим голубым глазом, пока они не перестали подпрыгивать.

— Что ты знаешь о хур'рикку, Аб? — спросил Флинкс. Он чувствовал себя идиотом, разумно разговаривая со своим подопечным. — Расскажи нам о хур'рикку. Расскажи, как они остановили бродячий коллапсар.

— Пять и девять, девять и пять, хорошо пообедать и выйти опять. Рику, Рику, пой про хику, сначала спой, потом мною открой.

— Видишь? — Флинкс повернулся и беспомощным жестом развел руки. — Бесполезно, он не в себе.

— Не совсем, — возразил Трузензузекс. — Проблема в том, чтобы найти начальные точки понимания. Ты не нашел ничего, мы с Браном нашли несколько. Например, нейнфайв[2] — это слово из джипролеанского языка, перевод хур'риккского слова, означавшего средний пол. У них, кажется было три пола. Аб пытается сообщить информацию, но делает это на десятках языков одновременно, и все произносит, как в терроанглике.

Флинкс недоверчиво посмотрел на Аба, потом снова повернулся к философу.

— Ты хочешь сказать, что слова Аба все время имеют смысл?

— Нет. Кое-что из его бормотания кажется настоящей чепухой. Трудность в том, чтобы выделить из нее то, что имеет смысл. А может, я прав, и все его слова имеют смысл, только мы этого не понимаем. Например, его имя Абаламахаламатандра. Интересно, просто ли это набор слогов или оно имеет какое-то значение. — Философ встал. — Попробую поговорить с Абом, порасспрашивать его и посмотрим, какую еще полную значения чепуху он нам выдаст.

По ступеням сбежали Цзе-Мэллори и Септембер. Они остановились у основания лестницы.

— Терпение, брат по кораблю, — обратился Трузензузекс к своему товарищу. — Мы идем.

— Быстрее, — ответил на терроанглийском Цзе-Мэллори. — Мы и так потратили слишком много времени. Мы с Септембером несколько минут назад убили двоих разведчиков отоидов. Они возвращаются. Не забудьте и о квармах.

Флинкс вздрогнул. Он почти забыл о профессиональных убийцах из-за этого поразительного разговора о погибших расах, абсолютном оружии и разумном Абе.

— Вы прилетели в большом скиммере, сэры, — сказал Септембер. — Я думаю, мы все поместимся.

— Да, если больше вы ничего не возьмете. — Цзе-Мэллори указал на Хасбогу, нагруженную лентами, настоящими книгами и несколькими скромными предметами из Миммисомпо.

— Мне брать нечего, — сказал Септембер. — Всегда могу вернуться, когда уйдут аборигены.

— К чему, Скуа? — сказала Хасбога. — Мы здесь ничего не нашли. И, наверно, никогда не найдем. — Она в последний раз обвела взглядом помещение. — Мы неправильно выбрали здание. Не вижу смысла в возвращении. В следующий раз попробуем в другом месте.

— Конечно, глупышка, — ободряюще сказал Септембер. — Не волнуйся, найдем деньги. — Он снял с плеча мощный Марк Двадцать и держал его наготове. — Джентльсэры, если вы пойдете вперед, я постараюсь присмотреть за деревьями. Может, возникнет необходимость поджарить одного или двух слишком любопытных маленьких зеленых братьев.

— Мы доверяем твоему знанию джунглей, — рот Цзе-Мэллори дрогнул в отвращении. — Но я предпочел бы, чтобы ты не так примитивно излагал свои намерения. Ты ведь знаешь, все разумные существа братья. И отоиды тоже.

Задумчивая улыбка появилась на загорелом лице гиганта.

— У меня был когда-то брат. Он мне не нравился. Я… — Он с выразительным жестом прервал свой рассказ. — После вас, джентльсэры и леди.

Они вышли на поверхность, и Флинкс обнаружил, что нервно присматривается к каждому дереву, кусту и лиане. Он был убежден, что поблизости скрываются тысячи отоидов. И каждую секунду ожидал потока стрел.

Трузензузекс что-то негромко говорил Абу на низком транксийском. Аб, как всегда, беззаботно бормотал рифмованные строки. Но теперь казалось, что это ответ на гипнотические действия философа. Кое-что было на терроанглике, но большая часть на языках, неизвестных Флинксу. Однако дважды ему показалось, что он слышит упоминание о хур'рикку, так что философ все-таки чего-то добился. В глубине души Флинкс считал, что два его пожилых друга заняты бесполезным поиском, основанном на неправильном предположении. Из джунглей слышались только звуки животных. Ни следа туземцев отоидов.

До парящего скиммера идти оказалось совсем недолго.

Цзе-Мэллори нажал кнопку прибора у себя на поясе, отключив защитное поле, а потом опустив скиммер на поверхность, чтобы легче заходить. У скиммера оказалось грузовое отделение, гораздо большее, чем на маленькой двухместной машине Флинкса и Покомчи.

Флинкс вспомнил о Покомчи и Хабибе. Хоть и не непосредственно, но он послужил причиной их смерти.

Почему, думал он в бессильной ярости, так много людей погибает рядом с ним? Он ведь не ищет богатства или власти, он хочет только узнать о своем происхождении.

Цзе-Мэллори первым сел в скиммер, за ним с необычным проворством последовали Трузензузекс, Хасбога и Септембер. Как только Флинкс, а за ним Аб оказались в кабине, Цзе-Мэллори коснулся кнопки, и дверь закрылась. Выжидательно завыл двигатель. Скоро они вернутся в Аляспинпорт, где он заставит Септембера закончить объяснения, как бы ни старался гигант отложить ответ. Флинкс, сам не зная почему, посмотрел на прозрачный купол над головой. Что-то двигалось в чистом небе. Прищурившись, Флинкс привстал и начал всматриваться до боли в глазах. Потом запрыгал и закричал:

— Остановите скиммер, остановите, остановите!

Цзе-Мэллори рефлекторно нажал на кнопку, и машина, совершавшая медленный поворот, остановилась. Септембер пытался высвободить свое ружье в грузовом отсеке, а Трузензузекс неуверенно трогал тяжелое вооружение скиммера.

— В чем дело, Флинкс? — спросил философ, гладя через плечо Флинкса на тирольскую голубизну неба.

Не отвечая, Флинкс продолжал смотреть в небо, показывая правой рукой на контрольную панель.

— Откройте крышку, — попросил он. Цзе-Мэллори начал возражать. Флинкс закричал почти в истерике: — Крышка, откройте ее!

Человек ученый обменялся взглядом со своим товарищем транксом, тот пожал плечами. Цзе-Мэллори привел в действие прибор, и прозрачный полиплексовый купол скользнул назад в корпус скиммера, и теперь только прозрачные стены, дверь и передний ветровой щит оставались на месте. Хасбога встала рядом с Флинксом. Она тоже посмотрела в небо.

— Я ничего не вижу, Флинкс, — сказала она с неожиданной мягкостью.

— Вон там, — показал он. — Приближается к нам со стороны солнца… это должен быть… я уверен!

Две точки по спирали начали снижаться к скиммеру. На фоне облаков стали видны две крошечных фигуры драконов. Один заметно крупнее другого. В ста метрах над скиммером они завершили свой воздушный танец и разделились. Бальтазар полетел в сторону солнца. Второй минидраг начал спускаться в скиммер.

— Это дракон! — воскликнула Хасбога, хватаясь за оружие.

— Нет, все в порядке, Исили. Этой мой дракон. Это Пип. — Голос Флинкса дрожал, несмотря на все его усилия сдержаться.

Знакомая, с бриллиантовым узором, фигура затормозила, забили в воздухе плиссированные крылья, хвост уцепился и натянулся. Флинкс поднял правую руку. Пип обернулся вокруг предложенного насеста. Крылья плотно прижались к телу, и летающая змея заняла свое обычное положение на плече Флинкса. Его хозяин с любовью погладил треугольную голову. И хотя минидраг, как всегда, не проявлял внешне никаких эмоций, Флинкс чувствовал, что Пип доволен. Эмпатия окутала его теплым покровом, как нагретые камни вокруг костра. Прошло несколько секунд в молчании, потом Флинкс заметил, что все в скиммере смотрят на него.

— Твой любимец вернулся, — сказал наконец Трузензузекс, объяснив появление Пипа Хасбоге и Септемберу. — Я рад за тебя, Флинкс. Я помню, что вы значили друг для друга. — С этими словами он повернулся и включил двигатель.

Хасбога осторожно поглядывала на змею, но снова села на место. Скиммер набирал скорость. Вскоре они уже над самой травой саванны летели в Аляспинпорт.

Когда возбуждение, вызванное возвращением Пипа, спало, Флинкс повернулся и посмотрел на Септембера. Гигант наслаждался полетом, так как на этот раз не он вел машину. Толстыми пальцами он с отсутствующим видом расчесывал свои седые волосы. Нос, как у корабля, разрезал пейзаж перед ним.

— Скуа?

Септембер посмотрел на него и приятно улыбнулся.

— Да, молодой приятель?

Флинкс многозначительно взглянул на свое правое плечо.

— Мой минидраг. Его зовут Пип. — Он коснулся одного кожистого крыла, и змея сонно пошевелилась. Внимание Флинкса вернулось к Септемберу. — Двенадцать лет назад, на Моте, ты потерял своего минидрага, помнишь?

— Я понимаю, что ты думаешь, парень. — Септембер охватил руками колено, напоминавшее древесный узел, и откинулся, задумавшись. — Мне все минидраги кажутся одинаковыми, парень. Но возможно, что твой Пип и есть тот минидраг, которого я потерял. Я никогда не давал своей змее имя, и мы теперь не можем узнать. На Аляспине минидраги нередки. Но на Моте других не было. Я об этом знал бы. Возможно. Если твой Пип и есть тот самый минидраг, получается интересное совпадение, верно?

— Да, конечно. — Флинкс старался говорить ровным голосом.

— Но это ничего не значит, — закончил Септембер и снова стал смотреть на пролетающую мимо местность.

Флинкс последовал его примеру и смотрел, как скиммер под искусным управлением Трузензузекса и Цзе-Мэллори проносится над низкими холмами саванны, огибает деревья и каменные выступы.

— Ничего не значит, — про себя повторил Флинкс.

В Аляспинпорте Флинксу пришлось сообщить, что у него есть свой корабль. Тру и Брану это понравилось. Флинкс позволил им реквизировать свой корабль, но на одном условии.

— Я еще не покончил с Септембером, — прошептал он Цзе-Мэллори.

Ученый серьезно взглянул на него.

— Он какое-то время побудет с нами, Флинкс. Хасбога, несомненно, рассказала ему о наших планах. Для их собственной безопасности мы должны их обоих взять с собой, пока дело не закончилось. Если не возьмем, их будут допрашивать квармы. Не думаю, чтобы им позволили жить.

Ни Хасбога, ни Септембер не возражали против отлета с Аляспина, когда им объяснили, что может произойти, если они останутся. У них сложилось впечатление, что их отвезут на какую-то большую безопасную планету, вроде Земли или Нового Парижа. Флинкс их не обманывал, он просто не уточнил, что к этим планетам они пойдут по кружному пути.

Когда они покидали Аляспин, проклятое любопытство Трузензузекса заставило его спросить Флинкса, где он раздобыл такую огромную сумму, чтобы купить большой частный межзвездный корабль. Флинкс не мог объяснит, что «Учитель» построен его не по летам развитыми учениками ульру-уджуррианами. Однако правдоподобно солгать такому проницательному существу, как Трузензузекс, очень трудно. И поэтому он как можно естественнее объяснил, что купил корабль из тех денег, что ему дал Максим Малайка в благодарность за открытие кранга. Когда денег на снабжение корабля не хватит, он вынужден будет продать его.

Трузензузекс как будто принял его объяснение, хотя Флинкс почувствовал, что у того сохраняются сомнения.

Инсектоид объяснил Флинксу, что именно скорость его корабля помешала им сразу догнать его на Аляспине. Флинкс занялся распределением помещений. Это оказалось нелегко, потому что корабль не предназначался для пассажиров.

— Мы всегда на шаг отставали от тебя, Флинкс, — сказал Трузензузекс. — На Моте пришлось задержаться и справиться с квармами, пока ты добирался до шаттл-порта. Потом ты опередил нас, потому что мы летели на Аляспин коммерческим рейсом, который сделал несколько остановок. Ты же летел безостановочно. Нам еще повезло, что мы тебя нашли.

Они вошли в просторную кают-компанию, просторную, потому что Флинксу нравился простор, и строители «Учителя» учли это.

Философ одобрительно огляделся.

— Неплохой корабль ты себе приобрел, Флинкс.

— Удобный, — ответил юноша.

— Я не совсем понимаю, откуда у него такое название.

— Каприз. — Флинкс чуть улыбнулся. — Мне всегда хотелось стать учителем.

— Превосходная профессия. Ей мало кто посвящает себя. К сожалению, большинство учителей обладают разумом, но у них нет воображения. Обучение — это милосердие разума.

Предоставив кают-компанию Хасбоге и Септемберу, Флинкс отвел двух ученых в пилотскую рубку. Три ее стены были заняты приборами, четвертая демонстрировала пустое пространство.

— Куда вы хотите лететь? — спросил Флинкс, положив руки на приборы управления.

Впервые у Трузензузекса и Цзе-Мэллори не нашлось готового ответа. Оба взглянули на Аба, который вслед за тремя прошел в рубку и сейчас что-то быстро бормотал. Флинкс не знал, понимает ли что-нибудь философ в словах чужака.

— Мы сами еще не знаем, — вынужден был признать Цзе-Мэллори. — Куда-то в Блайт, но нам нужно найти ключ у Аба. Пока направимся в сторону Хайвхоума. Нам лучше покинуть окрестности Аляспина.

Флинкс передал задание навигационному компьютеру, который быстро ответил, хотя отсутствие точного указания цели его затруднило. От носа корабля начал расползаться пурпурный ореол, видимое проявление действия позигравитационного поля больших КК-двигателей. С небольшим ускорением, чтобы не взаимодействовать с тяготением Аляспина, «Учитель» начал сходить с орбиты. Когда корабль удалится на безопасное количество диаметров планеты, двигатели включатся на полную мощность, и корабль прыгнет с многократной скоростью света.

— Какой-то корабль переходит на орбиту, — Флинкс с интересом взглянул на приборы.

— На этой планете не очень напряженное движение, — заметил Цзе-Мэллори. К удивлению Флинкса, и он, и Трузензузекс включили поисковые устройства и большой экран.

— Определи его очертания, — сказал Цзе-Мэллори, работая с приборами.

— Определяю. — Тонкие пальцы Трузензузекса занялись необходимыми действиями.

Флинкс собирался переключиться на автопилот. Но решил не уходить и с любопытством сказал:

— Минутку. Из-за чего все это волнение? — Пип зашевелился у него на плече, а Флинкс посмотрел на ученых. Они сосредоточенно наблюдали за приборами. — Приближающийся корабль… Вы мне все еще не рассказали, кто нанял квармов. Могу догадаться по вашим словам о силах, которые хотят, чтобы бродячий коллапсар уничтожил Кармадж-Коллангатту и Твоски Брайт. Но я не уверен.

— Мы собирались тебе рассказать. — Цзе-Мэллори говорил, не отводя взгляда от приборов. — Но разве это так уж важно для тебя? Им нужен Аб.

— Я бы очень хотел узнать, почему из-за Аба кто-то хочет убить меня. — И добавил саркастически. — Конечно, если я не очень много спрашиваю за свой корабль.

Оба ученых не обратили внимания на его сарказм. Истинные руки Трузензузекса продолжали настраивать приборы, но руконогой он поманил к себе Флинкса.

— Ты хочешь знать, Флинкс. — Юноша подошел к нему. — Вот они. — И указал на изображение на экране. — Узнаешь очертания? Ты умный человек. Я уверен, что твоя догадка правильна. Итак, кто получит наибольшую выгоду оттого, что бродячий коллапсар сократит производство и население Федерации?

Флинкс задумался над этим вопросом, глядя на изображение на экране. Да, это подтверждает его подозрения. Но физическое доказательство кажется гораздо более зловещим, чем простое предположение.

В пилотскую рубку вошли Хасбога и Септембер.

— Я подумал, — загремел Септембер, — что раз уж мы в пути, было бы забавно… — Нахмурившись, он замолчал. Всмотрелся в экран. — Странно… похоже на курьерский корабль эйэннцев. — Хасбога вопросительно взглянула на него. Он, не обращая на нее внимания, в несколько шагов пересек рубку, подошел к экрану и всмотрелся внимательней. — Нет… нет, клянусь призраками фаллантиниан, это истребитель! — Он непонимающе посмотрел на Цзе-Мэллори. — Что делает эйэннский военный корабль в границах Федерации?

— Границы, мистер Септембер? — Цзе-Мэллори старался выглядеть невинно. — Разве можно провести границы в космосе?

— Нет, но это можно сделать на навигационных картах, — ответил Септембер. — Никто не делает ошибок размером в несколько световых лет, особенно обладая автоматическим навигационным оборудованием.

— Никто не говорит, что они допустили ошибку. — Голос Цзе-Мэллори звучал ровно, сдержанно. Он снова занялся приборами управления. — Не нужно мелодрам, Септембер. Ты ведешь себя, как герой триди. Все слишком полагаются на границы. Это абсурдно, ведь границы ЭйЭннской империи и Федерации занимают сотни световых лет в ширину и глубину. Невозможно создать ограду, даже используя лучшие следящие системы. Можно следить за планетами, но не за парсеками. — Он замолчал, глядя как эйэннский корабль переходит на орбиту вокруг Аляспина.

— На Аляспине нет защиты от боевого корабля. Но эйэннцы никаких неприятностей не причинят. Наоборот, скорее всего они заявят, что у них какие-то неполадки и им нужна помощь. Взаимопомощь кораблям, терпящим бедствие в космосе, предусмотрена в договорах.

— А что произойдет, когда миротворцы Федерации не обнаружат никаких неполадок на борту? — спросил Септембер.

Цзе-Мэллори слегка улыбнулся.

— Мистер Септембер, эйэннцы не задержатся у Аляспина. Они убедятся, что то, за чем они явились, — я имею в виду Аба, — покинуло планету. И тут же улетят. Несомненно, в этот самый момент они следят за нами. — Хасбога сдержала восклицание. — О нашем корабле они, возможно, знают от квармов, но не уверены, что Аб у нас на борту. Вначале им нужно проверить на Аляспине. А к тому времени как они это сделают, мы будем уже далеко.

— Будет заявлен протест на нарушение границ, — сказал Трузензузекс. — Новость станет известна на Земле и Хайвхоуме. Последуют обвинения, отрицания, извинения, все завершится обещанием не допускать больше подобного. Мы так же поступаем с империей. Аляспин не имеет особого стратегического значения, никто не убит, и обиженная сторона из-за этого не начнет межзвездную войну. Эйэннцы для этого недостаточно сильны, а Федерация настроена слишком миролюбиво. Так что… ничего не случится.

— Но с нами может случиться — Флинкс многозначительно посмотрел на философа, который в ответ медленно кивнул.

— Ты прав, Флинкс. Присутствие этого корабля означает, что рептилии потеряли терпение и не полагаются больше на квармов. — Он позволил себе удовлетворенно вздохнуть. — Неудивительно, учитывая насколько неэффективным оказался клан убийц. Они вообще не знают, кто им мешает.

Цзе-Мэллори усмехнулся.

Трузензузекс серьезно взглянул на Флинкса.

— Это, однако, не означает, что квармы от нас отвяжутся. Пока они считают, что ты виноват в их затруднениях, они будут пытаться убить тебя.

Септембер высказал предположение.

— Значит, мы бежим и от рептилий, и от квармов?

— А также от Федерации и Церкви, — добавил Цзе-Мэллори.

Флинкс неуверенно посмотрел на него.

— А почему и от них?

— Вспомни, Флинкс, — посоветовал бывший Второй Советник, — эти организации считают Аба выдумкой двух престарелых изменников.

Наступила очередь Трузензузекса рассмеяться, защелкать всеми четырьмя мандибулами.

— Конечно, квармы опасны, но я предпочел бы иметь дело с ними, чем с мелкими чиновниками. Обратись мы к властям, и я не удивлюсь, когда какой-нибудь чиновник решит передать Аба империи, чтобы сохранить мир.

— Минутку. — По смуглому лицу Хасбоги видно было, что она начинает понимать. — Если вы собираетесь избегать властей, как же вы высадите нас с Скуа на планете, где мы смогли бы добыть средства?

— Мы высадим вас на Берли, на Земле или где угодно, — заверил ее Цзе-Мэллори, — как только завершим свой небольшой эксперимент.

— Если вы думаете, что я полечу с вами в Блайт или еще куда-нибудь на основе какой-то нелепой теории, в то время как квармы и эйэннцы стараются вас убить, вы спятили! — От недоверия она перешла к ярости.

Все на мгновение утеряли ориентировку. Легкая дрожь прошла по кораблю, указывая, что «Учитель» превзошел скорость света. Окруженный КК-полем, корабль продолжал ускоряться.

Когда никто ничего не ответил, Хасбога подошла к Цзе-Мэллори. Сверкая глазами, она крикнула ему:

— Я требую, чтобы вы высадили нас на ближайшую населенную планету Федерации!

Ученый виновато ответил:

— Мне жаль, но мы не можем это сделать. Не можем тратить время. Само присутствие этого истребителя в пределах Федерации означает, что эйэннцы теряют терпение. Мы не можем рисковать и отклоняться. Я думаю, они не смогут за нами проследить, но эйэннцы искусны. Они могут найти нас по следу наших КК-генераторов. И мы не можем задерживаться. Дело идет о нескольких миллиардах жизней.

Кипя от гнева, Хасбога отвернулась от него.

— Оставьте! Изобретение хур'рикку — всего лишь легенда. Вы ничего не найдете.

Глаза Цзе-Мэллори не могли скрыть его отношения к ней.

— Те, кого ждет неминуемая смерть, хватаются за соломинку, если она есть. Мы ищем эту соломинку, Исили Хасбога, и никто не помешает нашему поиску, пока он не завершится.

Хасбога готова была спорить дальше, но вмешался Флинкс.

— Пожалуйста, Исили, — попросил он, — помирись с ними. Трузензузекс и Бран Цзе-Мэллори — хорошие хьюманксы. Если бы у них не было основательного повода, я бы ни за что не отдал им корабль.

— Легко говорить, — ответила она, — когда тебе самому угрожает опасность!

Она так рассердилась, что зашевелился Пип и принялся отыскивать источник гнева, обращенного против хозяина. Флинкс успокоил минидрага. Летающая змея снова опустилась на плечо, но продолжала бдительно следить за женщиной.

Флинкс заговорил негромко, но твердо.

— В таком случае почему я не оставил Аба, чтобы его убили эйэннцы? Правда, квармы бы от меня не отцепились, зато эйэннцам я был бы не нужен. Не кажется ли тебе, что дело не только в самосохранении?

— Прости… — Она смотрела в сторону. — Просто… у меня пропали результаты нескольких лет работы, вначале из-за стрел отоидов, а теперь из-за того, что я оказалась впутана в дело, о котором ничего не знаю.

Не в силах дальше спорить с Флинксом, она яростно набросилась на Септембера.

— А ты что, придурок? Ты работал на раскопках так же много, как я. Теперь мы разорены! Разорены! Понимаешь?

Он мягко смотрел на нее.

— Я не чужд безденежья, глупышка. Я всего лишь водородный атом на галактическом ветру. В сущности мне даже интересно наше нынешнее путешествие. Вероятно, выгоды в нем нет, но не все же время думать о кармане. — Повернувшись, он сел на стул у стены рубки. — К тому же я бывал на Коллангатта. На Кармадж не был, хотя видел, как он висит зелено-белым шаром в небе. И на Твоски Брайт не был, но на Коллангатта был. Мне она понравилась. Там народ дружелюбный. И знает, как радоваться жизни. Я там себя хорошо чувствовал, а это редко бывает со мной на чужих планетах. Там я себя чувствовал как дома.

— Так что, глупышка, не хочу видеть, как их планета превращается в замерзший шар среди замерзшего газа. Надо попытаться спасти ее. — Он весело посмотрел на Цзе-Мэллори. — Насколько я понимаю, в этом деле лучше всего то, что Федерация считает его нестоящим. Для меня это лучшая рекомендация. — Хасбога отвернулась от него, но он встал и повернул ее к себе. Она вырывалась, но ничего не могла поделать с его огромными руками. — Исили, чем больше богатеешь, тем чаще думаешь о сборщиках налогов, и становится все труднее и труднее обмануть компьютеры. У нас еще достаточно времени, чтобы получить клеймо богатства. Или, в твоем случае, славы.

— Ты, правда, так считаешь, Скуа? — Она с жалостью взглянула на него. — Что я стараюсь вернуться к своему проекту, чтобы иметь возможность видеть себя во всех триди?

— Нет, конечно, — признался он. — Ты для этого слишком предана науке. Но ты и не безразлична к славе. Ты человек, Исили. Это проклятие, которое все мы носим.

— Говорите только о себе. — Это вежливое возражение донеслось со стороны приборов.

Септембер выпустил Хасбогу и посмотрел в ту сторону.

— Я неточно выразился, твое насекомство.

— Ничего личного, — Трузензузекс кашлянул, скрывая насмешку и удовольствие.

— Посмотри на это так, Хасбога. — Она решительно смотрела в другую строну. — Тебе не повезло оказаться в обществе нескольких старых глупцов, и ты знаешь старинную человеческую поговорку. Так что лучше пытайся помочь, а не мешай нам. Ты все равно ничего не можешь сделать. Мы так же фанатично стремимся спасти жизни, как ты — раскапывать свои руины.

Она повернулась.

— Вы все спятили! — И вышла из рубки в кают-компанию.

Септембер должен был бы расстроиться. Но Флинкс заметил, что он не расстроен. Гигант воспринимал все со спокойствием, которое свидетельствовало не только о большой физической силе, но и о развитом уме. Флинкс решил, что ему нравиться этот огромный человек, хотя он, может, и не его отец. Он не будет пытаться извлечь из Септембера информацию. Флинкс начал понимать, что Септембер со временем сам ему все расскажет, и терпение даст ему больше, чем самые яростные споры.

Встав, Септембер направился за своей нанимательницей. Он подмигнул Флинксу.

— Алкоголь растворяет гнев, как кислота пластик, приятель. Исили не успокоится, пока снова не закопается в древний хлам. Но я думаю, что смогу удержать ее на таком уровне, чтобы она не свела нас с ума до конца пути.

Глава 12

Проходили дни, «Учитель» прокладывал путь в пустоте. Цзе-Мэллори и Трузензузекс с помощью корабельного компьютера расспрашивали Аба, пытаясь понять его стихи, иногда произносившиеся сразу на шести различных языках. Среди этих языков были и мертвые, а многие слова были переводом с других языков. Работа была тяжелой и утомительной, и попытки Аба все произносить на терроанглике не делала ее легче.

— Мы сформулировали гипотезу, — однажды сказал Трузензузекс Флинксу, когда они сидели в кают-компании и слушали бесконечную болтовню Аба. — Мы с Браном решили, что Аб не несет вздор. Напротив, все, что он говорит, имеет смысл. У нас просто нет ни времени, ни оборудования, чтобы расшифровать все его высказывания и правильно перевести их. Половина наших переводов основана на интуиции.

Флинкс посмотрел вверх, где лениво летал Пип среди трехмерных облаков полуденного неба, которое создавали скрытые в стенах установки.

— Абу все его слова кажутся полными смысла, но точно так же любому сумасшедшему. — Он посмотрел на Аба. — Не знаю, сумеете ли вы найти планету, которую ищете с его помощью.

Аб неожиданно посмотрел на Флинкса двумя голубыми глазами.

— Канначана, баначана, лимонный пирог и яблочная ванна. Двигай начальный миксер спиральный.

— Вот видишь? — сказал Флинкс — Все то же са… — Он замолчал и посмотрел на философа. Тру сидел в кресле, глядя в пространство. — Тру?

Трузензузекс еще немного посидел так, потом повернулся к Флинксу.

— Вот оно.

Флинкс почувствовал, что у него кружится голова.

— Что именно?

— Планета… возможно. — Философ, что-то бормоча про себя, на всех истинных ногах и руконогах устремился к терминалу компьютера. Все еще ошеломленный, Флинкс последовал за ним.

— Это древнее вазарианское название звезды главной последовательности в Блайте. Звезда RNGC 1632 на картах Федерации. — Он дал указания компьютеру, одновременно стараясь говорить в интерком.

В каюте появился Цзе-Мэллори. Высокий ученый был одет лишь частично, еще влажен от душа и совершенно не обращал внимания на свою наготу.

— Что случилось, брат по кораблю? Есть что-то наконец?

— Канначана, Бран.

Трузензузекс с невероятной скоростью работал у терминала, а Цзе-Мэллори подошел и сел рядом с Абом. На его теле под ярким искусственным светом блестели капли воды. Он посмотрел на чужака, который играл пальцами.

— Вспомни Канначану. Вспомни, Абаламахаламатандра. — Он, не мигая, смотрел в один голубой глаз, делая жесты. — Вспомни Канначану.

Аб мигнул всеми четырьмя глазами последовательно и приятно запел:

— Иди, иди, иди, быстрей, быстрей, быстрей. Умри, умри, умри, скорей, скорей, скорей. Дерево калкантея… — и так далее, как обычно.

Но этого оказалось достаточно. Это было подтверждение. Флинкс никогда не видел своих друзей такими возбужденными.

— Компьютер подтвердил наше предположение, дал перевод и установил курс, — сказал Трузензузекс, когда к нему вернулся дар речи и он смог ответить на вопросы Флинкса. — Наконец-то у нас есть цель. Слава рою!

Наиболее разительное превращение произошло, однако, не с учеными, а с Исили Хасбогой.

— Вы хотите сказать, что хур'рикку действительно существовали? — спросила она у Цзе-Мэллори. В глазах ее светилось недоверие и удивление.

— Так получается. Мы сейчас направляемся к планете хур'рикку. Она находится в подходящем месте, по другую сторону от центра Блайта. До этого места дошли хур'рикку в своей экспансии, когда встретились с тар-айимами. Это логичное место для установки мощного оружия.

— Не могу поверить, — сказала она. — Просто не могу поверить. Так в реальной жизни не бывает.

— Невероятное всегда происходит в реальной жизни, — посмеивался Цзе-Мэллори. — Из ожидаемого создаются все выдумки.

— Планета хур'рикку, — размышляла она. — Планета хур'рикку. — И посмотрела с такой явной алчностью, что Флинкс почувствовал замешательство. — Мы первыми из хьюманксов увидим ее. Как вы думаете… я смогу провести полевые исследования?

Цзе-Мэллори улыбнулся. В голосе его звучала уверенность.

— Хасбога, мы все займемся полевыми исследованиями. Или ты думаешь, что мы останемся на орбите и поищем большую стрелку указателя с надписью:

«Абсолютное оружие — иди в том направлении»?

Она была так возбуждена перспективой оказаться первым археологом на легендарной планете мифической расы, что не расслышала саркастическое замечание Цзе-Мэллори.

Флинкс бывал раньше в Блайте. Для него он ничем не отличался от других районов нормального космоса, в нем только больше звезд, чем в Рукаве, в котором расположена Федерация. Но все равно у него по коже ползли мурашки. Некогда на этих планетах жило множество разумных рас. И все они погибли в эпидемии, неразумно выпущенной тар-айимами полмиллиона лет назад.

Даже обычно сдержанные Цзе-Мэллори и Трузензузекс были возбуждены. Они все время разговаривали с Абом и держались подальше от рубки и вида звезд. Напротив, обсуждали абсурдные философские системы на древних забытых языках или играли в такие сложные игры, что корабельный компьютер не мог определить победителя, а тем более правила игры.

Прошло три недели, и они объявили, что Аб обладает словарем примерно в двадцать восемь триллионов слов на трех миллионах четырехстах шестидесяти тысячах языков, из которых по крайней мере два миллиона больше не используются, а двести четыре тысячи — чисто математические.

Эти числа никак не соответствовали мозгу идиота.

Исили Хасбога, полная ожиданий, счастливая, наслаждалась относительной роскошью «Учителя». Это был ее первый полет в частном корабле, положение и средства всегда заставляли ее пользоваться экономическим классом, когда нужно было лететь с планеты на планету.

То, что производило на Хасбогу впечатление, Септембера только смешило. Он больше интересовался работой корабля. Иногда он смущал Флинкса. Тот замечал, что гигант внимательно разглядывает те или иные части конструкции «Учителя». Но постепенно Флинкс успокоился, сказав себе, что если гигант обнаружит на корабле что-нибудь необычное, то, вероятно, припишет его причудам фирмы, строившей корабль. И это будет правильно. Только никто не должен догадаться, что за фирма сооружала «Учитель».

Флинкс обнаружил, что по большей части предоставлен себе. Корабль летел без его помощи. Проверка и перепроверка его действий занимала совсем мало времени. Пришлось искать поводы не смотреть в иллюминаторы. Но его и двух ученых беспокоила не пустота планет, а то, что на одной из них может еще существовать неудержимая эпидемия тар-айимов; с многовековой злобой она поджидает неосторожных исследователей.

Система Канначаны ничем особенным не отличалась от других, которые Флинкс видел на экране. Только три планеты вращались вокруг горячей звезды типа К. И если хур'рикку не способны были переносить крайние температуры и давления, они не могли жить ни на далеком массивном замерзшем газовом гиганте, ни на обожженном солнцем шаре, орбита которого располагалась в палящей близости от звезды. Оставалась одна из трех планет, средняя. Расположенная дальше от своей звезды, чем Земля от Солнца, она все же была горячей планетой. Но обладала атмосферой, которой могли дышать хьюманксы. И могла поддерживать жизнь. Она оставалась единственной возможностью.

— Конечно, — напомнил всем Цзе-Мэллори, когда они спускались на поверхность в шаттле, — у нас нет никаких доказательств того, что хур'рикку походили на нас или даже что их форма жизни основывалась на углероде. Они вообще почти ничего не знали о хур'рикку.

Сканеры «Учителя» подтвердили, что на этой планете некогда обитала разумная раса. Все четыре главных континента усеяны руинами. Сама их обширность свидетельствует, что когда-то планета Канначана была густонаселенной.

Так как все равно нужно было с чего-то начинать, Трузензузекс и Цзе-Мэллори выбрали для посадки окрестности самого большого города. Он располагался на западном берегу самого крупного континента северного полушария. Шаттл под искусным управлением Цзе-Мэллори мягко приземлился. Флинкс смотрел в небо цвета расплавленного железа. Звезда Канначана казалась пульсирующим налившимся кровью сосудом.

Чистый белый песок зашуршал под опорами шаттла. Только легкий боковой ветер чуть отличал эту обычную посадку. Инструменты показали, что на обширной лишенной гор равнине, на которую они опустились, очень жарко. Полдень уже миновал, и наружный термометр зарегистрировал сорок пять градусов по Цельсию в тени шаттла.

Маленькая группа по рампе спустилась на белый песок. Флинкс и Хасбога благодаря своей смуглой коже не нуждались в дополнительной защите от солнца, которое безжалостно жгло сквозь алые облака. Трузензузекс вообще чувствовал себя хорошо, если не считать сухости воздуха. Именно он порекомендовал и раздобыл в аптечке корабля кремы и мази, чтобы защитить кожу Цзе-Мэллори и Септембера.

Пока все стояли в тени шаттла, Трузензузекс вывел на поверхность Аба. Аб тут же присел и начал рифмовать, что-то невообразимое чертя на песке. Все внимательно выслушали слова философа.

— Аба нельзя загипнотизировать, хотя — видят Туннели! — мы с Браном старались. Но благодаря специальной технике я думаю, что могу привлечь его внимание лучше, чем обычной речью. Это зависит от высоты тона голоса.

— Последние несколько дней перед прилетом сюда мы с Браном непрерывно расспрашивала Аба об оружии. Он не дал нам никаких указаний, и поэтому я считаю, что мы можем начать отсюда и переходить от города к городу, надеясь, что что-нибудь заставит Аба дать нужный ответ.

— Нам можно остаться здесь? — Хасбога жадно смотрела на отдаленный город.

Над гипсовыми дюнами возвышались заманчивые башни из хорошо сохранившегося металла и каких-то неизвестных материалов.

— Хасбога, мы здесь не для простых исследований. Мое собственное любопытство тянет меня к городу, но здравый смысл и более важные потребности удерживают от него. — Трузензузекс выглядел печальным. — Так должно быть, пока мы не найдем то, за чем пришли.

Хасбога не сдавалась.

— Сначала вы тащите меня и Скуа сюда, а потом говорите, что я не должна смотреть на одно из величайших открытий в истории человеческой науки. Мы на планете, принадлежавшей расе, в существование которой никто не верил. — Она гневно пнула песок, пустив по ветру белые брызги.

Флинкс подумал, что они стоят на планете из горячего льда.

Цзе-Мэллори укоризненно посмотрел на нее:

— Планета всегда будет здесь, Исили Хасбога. А вот Кармадж-Коллангатта и Твоски Брайт нет. Конечно, если мы не найдем оружие и не пустим его в ход.

— Даже если эта штука тут, вероятно, она не действует. Вы это понимаете, конечно. — Септембер перевел взгляд с Трузензузекса на Цзе-Мэллори.

Высокий ученый улыбнулся в ответ и пожал плечами.

— Ты оптимист, Септембер. В природе хьюманксов бросать вызов слабым шансам.

— В этом разница между нами, — ответил Септембер, тоже глядя на далекий древний город. — В природе септемберства вставать на ту сторону, у которой больше шансов. Так я жил до сих пор… — Он заметил жест Флинкса. — Что-нибудь случилось, молодой приятель?

Флинкс указал на Аба.

— Он что-то собирается сделать.

Цзе-Мэллори забыл о своем ответе Септемберу. Даже Хасбога перестала интересоваться городом.

Аб несколько раз повернулся на месте, разыскивая что-то никому не видное. Определив направление, он двинулся на юго-запад. Отойдя метров на десять от шаттла, он остановился и осмотрел песок. Закончив осмотр, сел с глухим звуком, протянул три руки и продолжил делать абстрактные рисунки, сопровождая это бормотанием. Он был счастлив, как трехлетний ребенок в песочнике.

— Замечательно. — Хасбога отбросила свои черные волосы и провела по ним руками. — Конец благородного поиска. Что дальше?

Трузензузекс был явно разочарован, но на его ответе это не отразилось.

— Мы вряд ли могли ожидать, что чужак сразу отведет нас к оружию. Начнем поиски. — Лицо Хасбоги оживилось, и философ торопливо добавил: — С воздуха.

— Почему с воздуха? — огорченно спросила она.

— Прежде чем осматривать города пешком, попробуем показать их Абу; может, он что-нибудь узнает или его что-то подтолкнет.

Прихватив Аба, который, как всегда, пошел без споров, все вернулись в шаттл. Рампу убрали, двигатели заработали, и маленькая машина начала подниматься.

На песке остались следы нескольких человек и одного транкса. Легкий ветерок уже стирал их.

Начиная с самого крупного континента, они на большой скорости перелетали от города к городу. Вскоре перешли к меньшим городам, чем тот, возле которого сели впервые. В каждом новом городе Трузензузекс и Цзе-Мэллори с надеждой смотрели на Аба. Каждый раз Аб восторженно смотрел на местность под шаттлом и бесконечно рифмовал, а Трузензузекс читал компьютерную интерпретацию слов чужака. И шаттл ложился на новый курс.

Несколько дней поисков убедили Трузензузекса, что они могут провести на планете много времени. Услышав это, Хасбога стала такой же горячей, как воздух. Она настаивала, чтобы ее высадили у города, любого города, И она начнет свою работу.

Не в силах сопротивляться, Трузензузекс и Цзе-Мэллори наконец согласились. Она может обнаружить что-нибудь полезное, а на борту шаттла без нее будет спокойнее.

Септембер решил присоединиться к ней, и потому что поиски с воздуха ему наскучили, и по другим причинам. Они высадились на окраинах самого первого города, взяли с собой достаточно припасов и оружия для самозащиты, хотя никаких признаков враждебной жизни пока не было.

На планете почти не было животной жизни и очень мало растительной. Большая часть поверхности Канначаны-2 представляла собой пустыню, иногда низменную, иногда возвышенную. Самое крупное до сих пор обнаруженное живое существо напоминало нервного розового кактуса, в высоту оно достигало пятнадцати метров, а у основания — нескольких метров в толщину. Цзе-Мэллори заметил, что у него должна быть поразительная корневая система.

Вода скапливалась в низменных частях суши. Вообще больших открытых пресных водоемов не было. Местность была одинакова, как города. Каждый город напоминал предыдущий, различались они только размером. Все города были полны каменных развалин и изъеденных металлических сооружений, и населяли их только ветер и исчезающие воспоминания. Шаттл «Учителя» к каждому подлетал с надеждой, а улетал с разочарованием.

— Тар-айимы строили свои города лучше, но их было меньше, судя по тому, что мы видели на Бустере. — Трузензузекс смотрел на пролетающую внизу пустыню. — Это соответствует известиям о плодовитости хур'рикку и объясняет испуг тар-айимов.

— Ты уверен, что Аб не один из них? — Флинкс указал на чужака, который был привязан к креслу перед иллюминатором.

Цзе-Мэллори покачал головой.

— Форма дверей свидетельствует, что Аб не хур'рикку. Они были гораздо меньше Аба, меньше нас. Ближе к отоидам на Аляспине, если тебе нужна раса для сравнения. А вот тар-айимы, насколько можно судить по аналогичным свидетельствам на Бустере, были массивными существами, гораздо больше твоего друга Септембера. И однако, — продолжал он, глядя на металл, камень и песок, — крошечные хур'рикку привели огромных тар-айимов в такой ужас, что те утратили контроль над своей военной наукой и создали нечто, уничтожившее их всех.

Трузензузекс с несчастным видом пригладил антенны истинной рукой.

— Боюсь, мы зря тратим время. Больше мы не можем оставаться на этой планете. Еще неделя, и я предложу обратиться к дополнительной неправительственной помощи. — Видя удивленное выражение Флинкса, он добавил: — В моей природе быть нетерпеливым, друг Флинкс.

Шаттл резко повернул, покидая только что осмотренный город. Философ опустился в кресло.

— Аб по-прежнему никак не реагирует ни на что на этой планете. Я боюсь, он не будет реагировать на оружие, даже если мы пролетим непосредственно над ним. И так как мы не знаем, как оно выглядит: совсем не обязательно, чтобы оно напоминало оружие хьюманксов, — мы можем не заметить его по своему незнанию. Сколько городов мы уже осмотрели, брат по кораблю?

— Пятьдесят пять, считая последний.

Трузензузекс произнес звук, означающий отвращение вместе с самообвинением.

— Боюсь, мы можем осмотреть и тысяча пятьдесят пятый, без всякой надежды на успех.

Товарищ улыбнулся ему.

— Может быть, но мы должны осмотреть эту тысячу, а может, и больше. Три планеты ждут…

Трузензузекс безропотно махнул истинной рукой.

— Да, знаю, знаю. Но поиск кажется безнадежным. Если бы мы могли извлечь из Аба хоть какой-то ключ, какой-то намек, где содержали оружие, мы нашли бы его. На Бустере местоположение кранга было ясно по его размеру, изолированной позиции и уникальной конструкции. Ничего подобного на этой планете мы не обнаружили, ничего необычного ни в одном городе.

И тут Флинкс, настроенный рассуждениями Трузензузекса, испытал один из тех редких моментов интуиции, которые никогда не мог предсказать. Причем эта интуиция совсем не была результатом его дара. Ничего необычного не было в пришедшей к нему мысли. Возможно, в отличие от ученых, он искал только простые возможности. Он уже раньше высказал не менее полусотни догадок о местоположении оружия. Все оказались ничего не стоящими. Но эта отличалась от предыдущих.

— Если бы я создал действительно мощное оружие, — сказал он небрежно, почесывая голову Пипа, — я хотел бы быть уверенным, что если оно случайно взорвется, то никому не повредит.

— В океане, может быть? — неуверенно предположил Цзе-Мэллори. — Но все свидетельствует, что океаны широко использовались, возможно, как источник пищи. Мы не нашли достаточно изолированного места для сооружения и нахождения такого оружия.

Трузензузекс оставил в покое свои антенны.

— На планете такого места нет. Я не стал бы помещать оружие, способное уничтожить коллапсар, на обитаемой планете.

Цзе-Мэллори молча кивнул. Философ прошел к приборам и задал курс на северное полушарие, к лагерю Септембера и Хасбоги.

— Мы обыскали эту планету в поисках чего-то огромного и необычного. Но оружие может быть маленьким и выглядеть совсем обыкновенно. Однако, прежде чем начать прочесывать все здания, я думаю, надлежит проверить твою теорию, Флинкс.

Флинкс покачал головой.

— Но если оно не на этой планете и не в этой системе, как же мы его найдем?

— Подумай сам, Флинкс. — Трузензузекс отвернулся от приборов. — Раса, достаточно осторожная, чтобы убрать такое оружие подальше, в то же время постарается не потерять его. Она захочет все время знать, что оружие на месте. Однако мы не обнаружили никаких постоянных источников излучения любых видов энергии в космосе. Такую энергию должны были бы производить самые сложные и надежные машины, какие только могли соорудить хур'рикку. Они должны быть долгоживущими и самовосстанавливающимися на случай небольших повреждений.

Септемберу пустыня надоела, и он встретил их с радостью. Хасбога с меньшим энтузиазмом встретила известие, что им придется покинуть планету. Она заявила, что находится на пороге открытия тайн хур'рикку. Это открытие даст ученым Федерации занятие на десятилетия. Септембер наполовину убедил, наполовину заставил ее подняться в шаттл.

— Мы завтра можем вернуться, если наша идея не подтвердится, — сказал Цзе-Мэллори, пытаясь успокоить ее. — Не найдем никакого луча энергии, нацеленного на планету. Нам достаточно нескольких циркумполярных и экваториальных орбит, чтобы убедиться.

Хасбога кипела, спорила, плакала, но, так как у нее не было выхода, в конце концов сдалась.

Сенсоры на борту «Учителя» предварительно зафиксировали свыше ста источников излучения от самовосстанавливающихся механизмов хур'рикку. Многие из этих источников казались маяками. Они размещались на окраинах больших городов, возле ровных площадок, которые могли служить шаттл-портами.

Три таких маяка излучали еще достаточное количество энергии, чтобы луч ушел далеко в космос, гораздо дальше того расстояния, на котором его поймает возвращающийся корабль. Один луч уходил с окраин большого города на южном полярном континенте и рассеивался в общем направлении созвездия Стрельца. Флинксу очень хотелось лететь туда, куда указывала эта мощная энергетическая стрела.

Но им нужно было найти что-то поближе. И поэтому Флинкс ввел далекий курс в компьютер и приказал запомнить на будущее. Может быть, когда-нибудь… Второй луч привел «Учитель» и его беспокойных обитателей к четвертому спутнику далекого газового гиганта. На спутнике оказались руины, гораздо лучше сохранившиеся, чем на обитаемой планете. Однако и тут развалины подверглись эрозии, потому что спутник обладал собственной атмосферой. С трудом удалось убедить Хасбогу, что им нельзя задерживаться возле удивительно сохранившихся сооружений хур'рикку.

Третий луч привел к четвертой планете, которую инструменты корабля не заметили при подлете к системе Канначаны. Впрочем, это неудивительно: четвертая планета оказалась скорее подвижным спутником, размером с треть земной Луны. Она располагалась от солнца вдвое дальше газового гиганта. Мрачный, изрытый метеорами шар, непривлекательный, покрытый замерзшим слоем метана и аммиака. Свободной атмосферы не было. Одна сторона всегда была устремлена к солнцу, другая вечно смотрела в межзвездное пространство.

На Канначане-4 был обнаружен небольшой приемник. Здесь кончался луч, нацеленный с планеты хур'рикку. Быстрый осмотр обнаружил только принимающую аппаратуру. Ничего не напоминало даже отдаленно оружие или самостоятельную установку. Все было связано с принимающей станцией.

Корабль по низкой орбите облетал планету-спутник. Детекторы не фиксировали ничего, кроме замерзшего газа и мертвого камня.

Трузензузекс в пилотской рубке просматривал поток однообразных сведений.

— Наверно, это конец, — уныло сказал он. — Можно было бы с таким же успехом лететь к созвездию Стрельца. — Он покачал своей блестящей головой. — Боюсь, я слишком стар для такого путешествия.

У Цзе-Мэллори тоже было унылое лицо, хотя он старался говорить оптимистично.

— Есть еще шанс. Мы еще не окончили осмотр. И всегда можем вернуться на вторую планету и начать заново. Возможно, наше предположение было ошибочным.

— Верно, — согласился философ.

— Джентльсэры. — Флинкс отвернулся от монитора. — Впереди артефакт.

Ученые бросились к маленьким экранам на контрольном щите. И верно, в соответствии с данными инструментов, они приближались к относительно маленькому твердому предмету с неустановленным внутренним строением.

Предмет располагался над небольшой планетой и лежал на продолжении прямой линии — луча, принимаемого на противоположной стороне планеты. Внимательно следя за инструментами, ожидая любой возможной реакции, «Учитель» начал осторожно приближаться.

И тут к обсуждению добавился четвертый голос.

— Фливвер бежит как диввер, хопскоч моплоч, дом с крышей, а выше мыши. — Аб с полчаса читал подобную лекцию, потом отвернулся, продолжая напевать.

Трузензузекс пропустил весь записанный монолог через компьютерный словарь, который они успели составить. И компьютер произвел одно понятное слово: «Бах».

Философ не мог сдержать возбуждения.

— Джентльсэры, я думаю, мы нашли наше оружие.

Но внешний вид артефакта, когда они подошли поближе, разочаровал их. Он не был так ужасен, как бездействующее оружие тар-айимов кранг. И, кстати, многие виды оружия хьюманксов казались Флинксу более грозными.

Септембер наклонился вперед, чтобы высказать свое мнение. Оно не было лестным.

— Одна-единственная ракета SCCAM разнесет эту штуку на элементарные частицы. Такое жалкое абсолютное оружие и присниться не может.

— Бактерия тоже не выглядит очень страшной, — заметил Цзе-Мэллори, — но именно бактерии уничтожили все цивилизации Блайта, включая тар-айимов и хур'рикку.

Флинкс приблизил корабль, так что они оказались всего в пятидесяти метрах от артефакта. Предмет в длину около ста метров, грубо цилиндрический по форме, с четырьмя закругленными сторонами, которые встречались у двух заостренных кондов. С каждого конца торчало на несколько метров нечто, похожее на антенны. Оно напоминало банан, только прямой, а не изогнутый. Артефакт ржаво-коричневый, но не похож на металлический. Звездный свет и прожектор «Учителя» отражались от его бортов. Похоже на пластик. В то же время и не пластик, думал Флинкс, изучая данные.

Там, где встречались две стороны, материал становился прозрачным сохраняя прочность. Направив луч через иллюминатор, обитатели «Учителя» обнаружили, что вся поверхность прозрачна, но каким бы мощным ни был луч, он проникал всего на метр в тридцатиметровый артефакт.

Свет также показал, что все четыре стороны покрыты мелкими вычурными завитушками-надписями. Небольшие выступы и углубления в правильном порядке покрывали всю поверхность.

Ничего похожего на вход, жерло, выхлопное отверстие — короче, ничто не свидетельствовало, что это оружие. Стометровой длины металлически — стеклянно-пластиковое нечто, явно безвредное по внешности и недействующее. По просьбе ученых, Флинкс провел корабль вокруг, облетел сверху, снизу, спереди, сзади. Потом «Учитель» занял позицию между маленькой планетой и устройством. Если этот маневр прервал какую-то важную передачу, на внешности и состоянии артефакта это никак не отразилось.

Цзе-Мэллори выглядел встревоженным.

— Да, это оружие. Аб это подтвердил. Это должно быть оружие. — Флинкс никогда не видел, чтобы он так нервничал.

Рядом Трузензузекс не мигая разглядывал артефакт своими сложными глазами. Потом философ включил несколько сенсоров на щите.

Появилась заспанная Хасбога. Ее апатия исчезла, как только она увидела артефакт. Септембер успокаивал ее, пытался объяснить, что они нашли и что делают. Она слушала, но смотрела только на надписи на сторонах установки.

— Диффузионное сканирование не проникает внутрь материала. — Трузензузекс проглядывал данные. — По-прежнему никаких признаков движения относительно планеты или нашего корабля. Артефакт не излучает энергию — ни в каких видах. Во всяком случае мы ничего не регистрируем. И никакой связи с поверхностью внизу. — Он отвернулся от приборов и задумчиво посмотрел на всех. Одной истинной рукой потер нижние мандибулы.

— Этот исключительно неоригинальный призрак из прошлого хур'рикку должен быть оружием. У нас есть важное, хотя и разговорное свидетельство Аба. У нас есть факт, что оно здесь, в самом безопасном месте в системе, куда можно поместить мощное оружие. Но оно продолжает настаивать на своей невинности. И то, что мы видели на планете хур'рикку, заставляет меня не верить, что это обман. Признаюсь, что я не знаю, что делать дальше.

— А как оно должно было работать? — Хасбога придвинулась ближе к главному иллюминатору, за которым плыла установка. — Я, конечно, не хочу спросить, какой мощности взрыв, понимаете?

Цзе-Мэллори не улыбнулся.

— Мы не уверены, что оно взрывается.

— Ну, пусть делает то, что должно. Но я хотела бы посмотреть на надписи.

— Возможно, у тебя будет такой шанс, — сказал Трузензузекс. — Нам может понадобиться их дешифровка, чтобы узнать, как действует эта установка. Механизм ее действия нам не ясен.

— Надписи не обязательно инструкции, — прозаично заметил Флинкс. — Возможно, там просто написано: «Это Абсолютное Оружие Изготовлено Компанией Х'пел'с по Изготовлению Абсолютного Оружия, Инк.» Или что-то в этом роде.

Голова словно из бумажных листов повернулась к нему.

— Будем надеяться на другое, Флинкс.

Цзе-Мэллори согласился.

— Я чувствую себя, как неандерталец, загнанный смилодоном. Кто-то дал мне Марк Двадцатый мистера Септембера, и у меня десять секунд, чтобы догадаться, как им пользоваться. Вероятно, я кончил бы тем, что использовал его как дубину. — Он указал на плывущую загадку. Огни из иллюминаторов «Учителя» причудливо отражались от ее поверхности. — Если не будем осторожны, можем кончить как неандерталец, который тупо смотрит в ствол, нажимая спуск. Будем осторожны с этими углублениями и выступами, куда можно пристроить наши инструменты. Я бы предпочел изучать эту штуку на расстоянии. Однако, — добавил он, явно не заботясь о личной безопасности, — если понадобится прыгнуть прямо на нее, чтобы заставить действовать, придется нам это сделать.

— Но мы будем делать это не здесь. Тут все равно бесполезно. Вначале нужно переместить установку к нынешнему местоположению коллапсара. — Он посмотрел на Флинкса. — На пути бродяги находится беспланетная двойная система. Мы доберемся до нее одновременно или чуть позже бродяги, если улетим немедленно и пойдем на полной скорости. У нас будет редкая возможность понаблюдать за взаимодействием коллапсара со звездами. Мы также увидим, — сказал он, обращаясь к Исили Хасбоге, — что случится с Кармаджем-Коллангаттой и Твоски Брайт, если наше исследование окажется бесплодным.

— А если так и будет? — Хасбога выглядела подавленно. — Что вы тогда будете делать?

Цзе-Мэллори чуть улыбнулся.

— Тогда мы с Тру отправимся на поиски следующей легенды. — Он снова посмотрел на Флинкса. — Мне кажется, места достаточно. Грузовой трюм стандартного размера?

Флинкс кивнул.

— "Учитель" смоделирован с небольшого фрейтера. Мне не пришлось перевозить грузы, — еще одна небольшая ложь, — но трюм действует. — Он указал на артефакт хур'рикку в иллюминатор. — В трюм можно пометить несколько таких.

Положение «Учителя» слегка изменили, так что раскрылись большие двери грузового трюма. Флинкс оперировал люками; приборы показывали, что все функционирует нормально.

Трюм представляет собой огромную открытую сферу, куда при нулевой силе тяжести можно уложить любой груз. В настоящее время огромное пространство пусто. Достаточно места для установки хур'рикку.

Флинкс привел в действие позигравитационные лучи притяжения, с помощью которых управляются с большими грузами. Все мышцы в его теле напряглись. Никто не может сказать, как повлияют мощные лучи на артефакт.

Инструменты показали, что лучи действуют. Артефакт оставался неподвижен.

— Заводи его в корабль, Флинкс, — сказал Цзе-Мэллори. — Медленно.

На хвостовом триди они отлично видели артефакт. Цзе-Мэллори поднял голову, улыбнулся и нетерпеливо кивнул. Прошло несколько минут.

— Все в порядке, Флинкс. Можешь вводить его.

Флинкс посмотрел на приборы, на лице его отразилось смущение и неуверенность.

— Бран, я пытаюсь это сделать. Лучи действуют на полную мощность. Но это штука не шевелится.

Глава 13

Трузензузекс и Цзе-Мэллори проверили показания приборов и подтвердили, что механизмы действуют правильно. Все показания в норме, все выполняется, как положено, но артефакт отказывался входить в трюм «Учителя». У Флинкса появилась идея, но Цзе-Мэллори ее отверг.

— Почему бы нам не надвинуть корабль на него?

— Не получится, Флинкс, — объяснил Цзе-Мэллори. — Если лучи не могут передвинуть объект, он не сможет двигаться с кораблем. Попробуй еще раз.

Флинкс послушался, потом попробовал в третий раз, всякий раз меняя направление, используя четыре луча притяжения в различных сочетаниях.

Хасбога выглядела потрясенной.

— Он не сдвинулся и на сантиметр. — Она смотрела на экраны.

— Молодой приятель, — Септембер отвел взгляд от контрольных приборов. — Какую массу ты можешь передвинуть?

— Двести пятьдесят тысяч тонн массы на один луч. Я ввел их все в действие и приложил на одной оси усилие в миллион тонн. Ничего не получается, он не движется.

Септембер задумчиво погладил подбородок.

— Даже если артефакт из очень плотной материи, не могу себе представить, чтобы он столько весил.

— Термин «плотная материя» допускает многочисленные варианты, мистер Септембер, — сказал Трузензузекс. — Дюраллой, из которого сделан этот корабль, тоже очень плотный материал. — Истинная рука указала на экраны, где виднелся артефакт. — Этот объект может состоять из сверхплотного вещества.

— Может, такого плотного, как коллапсар, — предположила Хасбога.

Трузензузекс сдержал смех: женщина ведь не физик.

— В таком случае наша установка весила бы как несколько галактик. Я думаю, это невероятно. Надо найти более мощное средство, чтобы тащить его.

— Или толкать, — сказал Флинкс.

Трузензузекс издал звук, означающий согласие, смешанное с сомнением.

— Есть другие возможности использования КК-поля.

— Я понимаю, о чем вы думаете. — Цзе-Мэллори выглядел сомневающимся и немного встревоженным. — Не знаю. Это рискованно, очень рискованно.

— Но стоит попробовать. — Флинкс был уверен, что сработает. — Вместо того, чтобы тащить установку, мы поместим «Учитель» за ней и будем толкать полем.

— А почему не тащить его полем? — спросила Хасбога.

— Нет, — ответил Цзе-Мэллори, — нужно толкать. Когда поле Курита-Киношита образуется, оно шарообразное, но когда превышается скорость света, оно приобретает каплевидную форму. В конце капли помещается материя, привязанная к источнику поля, то есть сам корабль. Можно и тащить, но на значительной скорости поле сильно сжимается, и мы потеряем артефакт.

— Гораздо надежнее контроль, если артефакт находится в широкой части капли поля. — Трузензузекс жестикулировал одновременно истинными руками и руконогами. — Надо учесть, что поле создаст достаточное давление, чтобы двигать артефакт. А это, несомненно, так.

— Но и в этом случае мы можем потерять артефакт, Тру.

— Верно, брат по кораблю, — согласился философ. — Но можешь придумать какой-то другой выход?

— Нет, нет. — Цзе-Мэллори вынужден был признать, что ничего не остается, как попробовать.

— Не уверен, что понимаю твое беспокойство, Бран, — признался Флинкс.

Трузензузекс попытался объяснить, хотя пространственная физика — не его область.

— Даже при массе звезды выступ поля Курита-Киношита очень узок, Флинкс. Чем выше скорость, тем более плоским и угловатым становится этот выступ. Если мы неточно рассчитаем выход из пространства Курита-Киношита, пространства-плюс, или неправильно сформируем поле, тогда артефакт хур'рикку может выйти в нормальное пространство, пока мы еще будем находиться в пространстве-плюс. Результатом будет частичное разрушение объекта, или, если он выйдет в нормальное пространство целиком, мы его потеряем. Мы продолжим движение с плюс-световой скоростью, а артефакт полетит в нормальное пространство под углом к нашему курсу со скоростью в несколько… ну, короче, не успеем мы дернуть антенной, не говоря уже о том, чтобы замедлить скорость и развернуть корабль, артефакт исчезнет. И наши шансы отыскать его в нормальном пространстве будут бесконечно малы.

Флинкс выглядел подавленным.

— Может, тогда лучше попробовать что-нибудь еще.

Но тут возразил Цзе-Мэллори.

— Нет, Флинкс. Тру прав. Надо попробовать толкать КК-полем. — Он посмотрел на ждущий артефакт. — Даже если он находится в поле стасиса, никакой стасис не устоит перед давлением КК-двигателя.

— Ты забыл одно слово, — прервал Септембер. — Известное. Ни одно известное стасис-поле не устоит перед КК.

Флинкс развернул «Учитель», так что большой выпуклый диск проектора поля был размещен правильно относительно артефакта. Трузензузекс четырежды проверил расчеты, чтобы убедиться, что поле охватит установку хур'рикку на нужном расстоянии.

— Все готово, — сказал Цзе-Мэллори, просмотрев показания приборов. — Включай двигатель, Флинкс.

С помощью компьютера инструкции Флинкса были переданы невероятно сложным механизмам корабля. Перед проектором «Учителя» возникла рассеянная пурпурная энергетическая сфера. Никто в корабле не видел, как начало формироваться поле. Оно скрыто за диском проектора. Артефакт хур'рикку тоже. Но о появлении поля свидетельствовали показания приборов. Очень медленно «Учитель» начал удаляться от системы Канначана. Он прошел через то место, где плавал артефакт хур'рикку. Но его там уже не было, и поэтому можно было предположить, что он теперь находиться впереди поля КК.

На борту корабля прозвучали поздравления и облегченные вздохи.

— Он должен быть там, — подтвердил Флинкс, бросив взгляд на приборы. — Мы для ускорения используем вдвое больше энергии. Корабль несет с собой груз.

Цзе-Мэллори задумался.

— Я считал, что когда артефакт начнет двигаться, поле стасиса либо исчезнет, либо останется позади. Но если Флинкс прав, Тру, стасис-поле движется вместе с установкой.

— Может, никакого стасис-поля нет. Наше первое предположение — о сверхвысокой плотности — может оказаться верным. Есть еще стасис-поле, которое в обычном смысле не является стасис-полем. Теоретически выведенное состояние материи, которое называется ФКИ — фиксированная космическая инерция. — Его мандибулы слегка двигались, прихватывая одна другую. — Интересно, интересно. Такое состояние материи было предсказано, но не обосновано математически. Пока нет. Объект ФКИ кажется неподвижным, Бран. Но на самом деле мы видим не сам объект, а его самое недавнее проявление. Реальный объект состоит из невоспринимаемой, но весьма реальной энергии, которая создается в самом объекте. Объект, как нам кажется, движется вместе с нами. Но созданная им энергия тянется за нами.

— Тру, — прервал озадаченный Флинкс, — мы тоже тянемся за тобой, но не успеваем.

— Короче говоря, Флинкс, — объяснил философ, — то, что впереди нас, как нам кажется, движется, но на самом деле нет. На самом деле вселенная движется мимо нас. Если бы мы смогли его сдвинуть, он бы высвободил свою истинную инерционную энергию. — Он покачал головой. — Но се же я не понимаю, как он может воздействовать на коллапсар. — Он направился к терминалу компьютера. — Мне нужно поработать, джентльсэры.

Толкая то, что, по словам Трузензузекса не движется, «Учитель» вышел из давно мертвой системы и на полной скорости начал пересекать Блайт. Флинкс при помощи всех инструментов на борту пытался отыскать энергетический след, который по теории Трузензузекса оставляет за собой артефакт хур'рикку. Но ничего не обнаружил.

Однако если Тру прав, артефакт накапливает инерцию уже полмиллиона лет. У Флинкса начинала кружиться голова, когда он думал, на что способна такая энергия, если ее освободят одновременно и в одном месте.

Он отыскал мяч, и они с Пипом стали играть.

Но чего не заметил никто — было приложено много усилий для этого, — так это корабля, который прилетел в систему Канначана вскоре после «Учителя». Он не последовал за ним к планете хур'рикку, а скрывался за газовым гигантом, прячась за энергетическими полями этого протосолнца и его густой атмосферой.

Там он оставался, без отдыха наблюдая за деятельностью команды «Учителя». И хотя меры предосторожности мешали наблюдениям, все же торопливый отлет и курс «Учителя» были замечены.

Как только «Учитель» перешел в пространство-плюс, этот маленький, но исключительно скоростной корабль направился к малонаселенной планете на самой границе Федерации. Здесь он установил контакт с некоей горнорудной компанией, которая в своей основной деятельности была так же эффективна, как и в маскировочной, геологической.

Теперь «Учитель» находился во многих парсеках. Но для экипажа маленького корабля это не имело значения. Передав информация, он выполнил свое задание.

Существа, пилотировавшие корабль и руководившие горнорудной компанией на планете, не были ни людьми, ни транксами. У них длинные пасти, заполненные острыми зубами, и они испытывают абсолютное презрение ко всем, кроме таких, как они сами. Кожа у них жесткая, блестящая и чешуйчатая, а мозг в черепе с гребнем активный и изобретательный.

Эти существа были тщательно рассеяны по всей Федерации, причем некоторые хирургически замаскированы под людей. (Под транксов они маскироваться не могли, потому что эти существа двуногие, двурукие и ничем не напоминают насекомых). В отличие от земных рептилий, у них теплая кровь. И хотя они предпочитают теплый сухой климат, они энергично действовали на холодной далекой планете.

Вокруг станции на планете располагалось несколько действующих шахтных стволов. Эйэннцы занимали эту пограничную планету по договору с Федерацией, и поэтому важно было соблюдать внешность. Шахта непосредственно под станцией не давала ценную руду; в ней располагался коммуникатор, действующий на ускоренных субатомных частицах, более известный как луч глубокого космоса.

Преобразованное в поток позитивно заряженных кварков с шармом, сообщение могло передаваться от ускорителя к ускорителю, от планеты к планете на головокружительной скорости, гораздо быстрее, чем лучом триди. Луч триди передает информацию при помощи высокоскоростных лептонов. Лептоны триди и поля Курита-Киношита передвигаются в пространстве-плюс. Но гораздо менее уловимые кварки движутся через нечто настолько неясное, что не может быть описано. И называется оно нуль-пространство или пространство-минус.

На каждой принимающей станции положительные кварки с шармом меняют направление и заново ускоряются. И наконец достигают места назначения. Здесь поток неудержимых кварков проходит через счетчик элементарных частиц, и сообщение расшифровывается. Только другой счетчик, расположенный прямо по ходу луча, может перехватить его, а шансы на это чрезвычайно малы. Только огромный корабль, размером с дредноут, может вместить на себе оборудование для такого перехвата.

И вот «Учитель» продолжал полет, не подозревая, что о конечном его пункте известно. Пассажиры «Учителя» испытывали различные чувства. Но чего бы ни хотел каждый, все надеялись, что их миссия скоро успешно закончится.

Через несколько месяцев они прибыли в окрестности Бархатной Дамбы. Бурлящая чернота, темная туманность скрывала все за собой от взгляда с любой населенной хьюманксами планеты.

— Отсюда выйдет бродяга и через девятнадцать лет столкнется со звездой Твоски Брайт. — Цзе-Мэллори разглядывал вызывающую дрожь пустоту. — Если мы не остановим его. Вскоре его заметят астрономы-любители благодаря дыре, которую он оставляет, поглощая газ и частицы туманности.

Флинкс смотрел на обширный черный мазок, сквозь который слабо просвечивало лишь несколько самых ярких звезд, и пытался представить себе, как он будет выглядеть с дырой посредине. Он начинал реальной представлять себе масштаб опасности, с которой им предстоит столкнуться. Одно дело — говорить о коллапсаре, совсем другое — непосредственно столкнуться с ним. Под управлением Цзе-Мэллори «Учитель» в последний раз слегка изменил курс, чтобы выйти в район предполагаемого столкновения коллапсара с двойной звездой. Артефакт хур'рикку оставался впереди, в центре поля.

Септембер сравнил их подвиг с плаванием тюленя через Атлантический океан с мячом на носу. Флинкс знал, что такое Атлантический океан: один из трех главных земных океанов. Но тюлень?

— Они похожи на ларжессиан, молодой приятель, — сообщил ему гигант. — Только меньше, без рук и с меньшими головами.

Описание помогло Флинксу представить себе тюленя, хотя ему трудно было вообразить ленивых туземцев Ларжесса плывущими в океане, балансируя чем-то на носу.

Проходили дни, корабль под внимательным присмотром двух ученых медленно терял скорость. По-прежнему сохранялась опасность потерять установку в триллионах кубических километров пустого пространства. Успешно приведя ее по такому долгому пути, ни люди, ни транкс не хотели рисковать. Наконец скорость упала до такой степени, что все на мгновение испытали тошноту и странное ощущение «где-то в другом месте». «Учитель» вернулся в нормальное пространство.

Перед ними должна была находиться двойная звезда, обозначенная в каталоге как RNGC 11432 и 11433. Все бросились к иллюминатору.

Долго царило молчание, и наконец Цзе-Мэллори негромко сказал:

— Джентльсэры и леди, мы опоздали на несколько дней. Бродяга уже здесь.

«Учитель» постепенно останавливался перед зрелищем, которое невозможно описать. Разумеется, сам коллапсар наблюдать нельзя, но видны результаты его присутствия. А также слышны, что и доказал Флинкс, включив сенсорное оборудование, чтобы точно определить положение бродяги. Страшный крик заполнил помещение, и Флинкс, в холодном поту, уменьшил громкость. Хасбога сморщилась, она зажала руками уши, чтобы заглушить крик неорганической материи. Глаза ее были закрыты. Септембер положил ей на плечо руку. В глазах его не было обычной усмешки.

Флинкс уменьшил громкость, так что звук можно было переносить, но совершенно отключить его не смог. В этом крике было что-то гипнотизирующее; эффект этот вызывался и самим звуком, и знанием того, чем этот звук вызван. Флинкс обнаружил, что учащенно дышит, и заставил себя успокоиться.

— Что это? — Хасбога посмотрела на Септембера и прижалась к его могучему плечу. — Никогда в жизни такого не слышала.

— Сомневаюсь, чтобы кто-нибудь слышал, Исили. — Септембер со странным выражением смотрел в иллюминатор. — Человек, которого медленно убивают, обычно кричит. Интересно узнать, что звезда ведет себя так же.

— Это романтика, — заметил Трузензузекс. — Так называемый крик — это результат того, что разрываемая материя высвобождает энергию, которую всасывает коллапсар.

Флинкс подумал, что хоть объяснение философа точнее, Септембер дал более выразительное описание.

Переключившись на автоматическое управление, он придвинулся к иллюминатору. RNGC 11432 — оранжевый супергигант класса К. Звезда-спутник, вращающаяся против часовой стрелки вокруг своего гигантского брата, гораздо меньше, но зато горячей, она желто-зеленая. От каждой звезды, в соответствии с направлением ее вращения, вытянулись длинные щупальца светящейся материи. Они свивались в спирали, с разных направлений подходили к одной точке и исчезали. Вокруг обоих щупалец располагались обширные разреженные облака энергетических частиц и газов, высосанные из звезд. В центре этих облаков находился черный кружок, как черный рисунок на флуоресцентной бумаге. А в центре этого кружка крошечная точка с массой множества солнц.

Сколько звезд сжато в коллапсаре? Десятки, сотни, может, тысячи? Какую часть вселенной бродяга уже проглотил на своем пути? Флинкс представил себе, как целые галактики уходят в эту черную точку, за которой след пустоты с исчезнувшими солнцами, планетами, их населением.

Прошла ли эта точка через Андромеду? Или через середину Магелланова Облака? И этой силе они собираются противопоставить металлически — стеклянно-пластиковое нечто, движущееся перед «Учителем». Нечто, которое, как утверждает Септембер, может быть превращено в пыль одной ракетой SCCAM.

Философ говорит, что устройство обладает ФКИ, накопленной космической инерцией. Но она все равно кажется незначительной по сравнению с объектом, который втягивает в себя массу двух звезд, словно губка две капли воды. Жаль Кармадж и Коллангатта, молча думал Флинкс. Жаль яркой звезды, влажной Твоски Брайт. Жаль несчитанных исчезнувших планет, которые уже погибли в неизвестных галактиках за невообразимое количество веков. Они могут выпустить миллион ракет SCCAM, бросить на бродягу сотню звезд. Ничто не может уничтожить его. Миллион ракет SCCAM только ничтожно увеличит массу коллапсара. Сотня звезд добавит чуть больше. Но это сделает коллапсар еще сильнее, еще разрушительнее.

Флинкс уже готов был предложить повернуть и улететь, когда Цзе-Мэллори посмотрел на него и будничным тоном сказал:

— Ну, что ж, я думаю, можно начинать.

Септембер, не улыбаясь, заметил:

— Увидев это, вы хотите что-то сделать с кусочком металла или еще чего-то?

Трузензузекс серьезно взглянул на гиганта.

— Легенда утверждает, что что-то можно сделать. Мы здесь. И останемся здесь, пока не установим, можно что-то сделать или нет. Терять нам нечего.

— Послушайте, — негромко возразил Септембер, — самая большая бомба, какую только можно вообразить, только увеличит массу коллапсара.

Трузензузекс и Цзе-Мэллори не ответили.

— Я вижу, вы упрямы. Ну, что ж, причина уважительная. Интересно, какова масса чуда? — И он потащил Хасбогу к двери.

— Куда мы идем, Скуа?

— В каюту. Я не собираюсь тратить время на споры с рехнувшимися. Они могут запустить установку. Она не остановит коллапсар, но я буду удивлен, если она не уничтожит нас. И так как отговорить их я не могу, предпочитаю умереть самым удобным способом.

— Каким именно? — шаловливо спросила она. И когда они выходили, гигант наклонился и зашептал ей на ухо.

Философ смотрел им вслед.

— Фаталист. — Это прозвучало раздраженно.

Но в голосе Цзе-Мэллори не было осуждения.

— Ты прав Тру, но он фаталист со стилем. — И добавил серьезнее: — Ты знаешь, что он прав. Мы можем ничего не добиться, кроме собственного уничтожения.

— Ты считаешь, что у нас есть выбор, брат по кораблю?

Цзе-Мэллори ответил почти сердито:

— Конечно, нет! Флинкс, включи двигатель и осторожно отведи корабль.

На самой малой скорости «Учитель» отошел, снова оставив загадочное устройство хур'рикку свободно плыть в пространстве. Или, подумал Флинкс, если верить теории Трузензузекса, вселенная свободно плыла мимо объекта. Под руководством ученых Флинкс расположил корабль рядом с установкой. Объект виден был в правом иллюминаторе, выглядел он по-прежнему безобидно и загадочно и оставался таким же неподвижным, как и в системе Канначана.

Флинкс работал под руководством двух более умных, чем у него, голов. Просьба новых указаний вызвала обескураживающий ответ Цзе-Мэллори:

— Не знаю, что делать дальше, Флинкс. Полагаю, что логично одному из нас выйти наружу и посмотреть, что можно сделать с углублениями и выступами на борту артефакта.

Трузензузекс согласился. Оба уже готовились надеть скафандры, когда внимание Флинкса привлекли негромкие звуки с контрольной панели. Оставив ученых, он подошел к панели и взглянул на приборы. Именно эти приборы использовались им не часто, но сомнений не было. Флинкс хотел проверить, прежде чем поднимать тревогу, и потому переключился на экран для подтверждения.

ПРИБЛИЖАЕТСЯ КОРАБЛЬ ИЛИ КОРАБЛИ.

— Бран, Тру, — позвал Флинкс, потом позвал громче, когда они не откликнулись.

Ожидая ответа, Флинкс начал приводить в действие другие сенсорные инструменты.

Главный экран осветился, и на нем появилось одиннадцать точек, расположенных решеткой. Инструменты определили расстояние, направление и скорость. Разумеется, сами корабли не видны, только проявление энергии полей их двигателей.

Сравнительно с десятью точками та, что находилась в центре, казалась громадной.

— Это дредноут, — с холодным равнодушием сказал Цзе-Мэллори. Он мрачно посмотрел на своих путников. — Анализ полей показывает, что это корабли не хьюманксов. Боевое построение.

— Боевой строй так глубоко в границах Федерации? — Флинкс не мог поверить, что эйэннцы пойдут на такую крайность. Но, с другой стороны, чтобы уничтожить три укрепленные планеты, потребуется флот в сотни раз больший. Очевидно, эйэннцы считают, что это разумный риск. Они хотят, чтобы бродячий коллапсар действовал беспрепятственно.

— Это почти неисследованный и малонаселенный район Федерации, Флинкс, — заметил Трузензузекс. — Сюда можно проникнуть и уйти незаметно и относительно безопасно.

— Сколько у нас времени? — Цзе-Мэллори с надеждой посмотрел на брата по кораблю.

Трузензузекс фасеточными глазами изучал показания приборов.

— Дредноут, несколько крейсеров, остальное истребители и исследовательские корабли. — Он посмотрел на Брана Цзе-Мэллори. — Они выйдут в нормальное пространство через десять минут. — Транксы не потеют, но у Флинкса сложилось впечатление, что философ готов вспотеть.

— Если мы собираемся уходить… — начал Флинкс, направляясь к контрольному щиту. Сильная рука остановила его. Пип нервно зашевелился на плече Флинкса, а хозяин почувствовал серьезность настроения высокого ученого.

— Мы не можем просто уйти, Флинкс. Мы должны попытаться использовать установку. Возможно, его постепенно приводит в действие то, что оно должно уничтожить. То есть сам коллапсар.

— А как мы это сделаем? — очень медленно спросил Флинкс.

Цзе-Мэллори улыбнулся улыбкой церковника.

— Чтобы не дать приближающимся кораблям вмешаться, мы должны быстро направить артефакт к бродяге. И у нас есть только один способ сделать это.

Флинкс повернулся к иллюминатору, в котором исчезали две звезды, и попытался представить себе, что разделяет их судьбу. Не очень приятная мысль.

Глава 14

— У нас нет выбора, Флинкс. — Трузензузекс говорил печально, но так же твердо, как и его товарищ человек. — Если мы возьмем его с собой, эйэннцы обязательно последуют за нами. Мы не можем допустить, чтобы оружие попало им в руки. Только так, уничтожив его — и возможно, но не обязательно самих себя — мы можем быть уверены, что этого не произойдет.

Флинкс пытался успокоить Пипа, который узкими глазами и заостренным языком искал того, кто так встревожил хозяина. Но на Трузензузекса и Цзе-Мэллори не кинулся: их мысли относительно Флинкса были полны печали и доброты.

— У нас есть одна-две минуты, чтобы осмотреть поверхность артефакта, — заметил Цзе-Мэллори. — Я посмотрю, можно ли что-то обнаружить. Если нет, просто оставьте меня снаружи. Если артефакт попадет в черную дыру, у меня будут наносекунды, чтобы полюбоваться этим. — Он двинулся к шлюзу, где помещались скафандры, потом остановился. — Там горит огонь. — И вопросительно повернулся к Флинксу. — Неисправность?

Флинкс немедленно начал обыскивать корабль — инструментами и с помощью голоса. Септембер и Хасбога оказались на борту.

Не было Аба.

Одновременно от приборного щита и от шлюза послышался резкий свист. Флинкс узнал этот сигнал, он много раз слышал его во время учебных тревог на коммерческих кораблях.

— Он выходит через шлюз! — Трузензузекс прижал мандибулы к краю иллюминатора, стараясь что-то рассмотреть.

Флинкс бросился к приборам.

— Нет, Аб! Не делай этого! Подожди!

— Оставь, Флинкс. Вероятно, Аб знает, что делает. — В голосе Цзе-Мэллори звучала надежда.

— Дело не в этом! — лихорадочно объяснял Флинкс, указывая на шесть синих огоньков над входом в шлюз. — На корабле нет скафандра, который подошел бы ему.

Цзе-Мэллори почесал шею и подошел к своему брату по кораблю.

— Может быть, наш друг Аб не нуждается в скафандре. Может быть… — И он торопливо привел в действие часть компьютера, которая не использовалась много месяцев.

В интеркоме послышался резкий щелчок и свист. Флинкс медленно выключил его. И почти неслышно сказал:

— Не имеет значения. Он снаружи. В шлюзе нет воздуха. — Он отвечал за невинного, глупого, но безвредного чужака. Больше не слышно его стихов, его пения и никогда не будет слышно.

Именно Аб привел их к установке хур'рикку. Несмотря на это, Флинкс совершенно забыл о нем в суматохе и напряжении последних недель. Конечно, это не извинение.

— Флинкс, иди сюда. — Трузензузекс манил его одновременно истинной рукой и руконогой. — Мне кажется, тебе будет интересно на это посмотреть.

Флинкс подбежал к философу.

Тело Аба медленно плыло к ржаво-коричневому артефакту. Все четыре его глаза были открыты. Все четыре руки под прямыми углами отходили от грушевидного тела и соприкасались с четырьмя вытянутыми ногами. Если это сделано не нарочно, то никогда Флинкс не видел такого странного трупного окоченения.

Человек скорчился бы и умер в вакууме. Может, Аб тоже, но почему-то точное расположение его конечностей заставляло думать иначе.

— Он явно приближается к артефакту, — напряженным голосом заметил Цзе-Мэллори.

— Что может быть естественнее? — В голосе Трузензузекса звучало изумление и благоговение. — Ему интересно, и он хочет взглянуть поближе. Но я не понимаю. Почему ему интересно? Бран, все, что мы узнали, все, что изучили, недвусмысленно говорит, что Аб не хур'рикку. Бран?

Цзе-Мэллори не отрывал взгляда от приборов, которыми управлял.

— Тише, брат. Я работаю.

Трузензузекс знал Брана не хуже, чем самого себя. Он даже не ответил. То, что произошло дальше, вызвало у Флинкса такой шок, что Пип сорвался с его плеча и нервно заметался под потолком.

В трех метрах от артефакта тело Аба раскололось на четыре одинаковых части. В каждой находились глаз, рука и нога. Двигаясь независимо друг от друга каким-то непонятным образом, каждая четверть Аба расположилась непосредственно напротив четырех сторон артефакта в районе экватора. Одновременно — их движения слишком точно совпадают, чтобы это было случайностью, — все четыре части приблизились к ржаво-коричневой поверхности. В это время Флинкс заметил, что части Аба совпадают с углублениями и выступами на поверхности артефакта. Мимоходом он отметил, что никакой крови или внутренних органов Аба не видно. Поверхности четвертей неровные, но сплошные.

Все они одновременно коснулись артефакта. Четыре руки ушли в четыре соответствующие отверстия. Четыре ноги поступили так же, чуть согнувшись. Четыре глаза прижались к плоским приземистым выступам. Флинкс готов был поклясться, что перед прикосновением ближайший к иллюминатору глаз подмигнул ему.

Все четыре части, которые были ранее существом по имени Аб, слились с артефактом хур'рикку. В рубке «Учителя» слышалось только напряженное дыхание.

Наконец Цзе-Мэллори поднял голову, потер глаза и заговорил.

— Он правильно назвал себя, а может, был назван. — Трузензузекс и Флинкс посмотрели на него. — Я проверил через словарь Аба то, что мы должны были проверить с самого начала, — его имя. Абаламахаламатандра. Композит их четырех различных языков, две части унаследованы от других языков, а одна от третьего через посредника. Вместе они образуют четверостишие на языке, который мертв уже триста пятьдесят тысяч лет. Компьютер сжал это четверостишие по схеме, которую использовал сам Аб, произнося свое имя. Из всей этой процедуры я извлек одно слово, которое объясняет все дело. — Он помолчал и потом буднично произнес: — Ключ.

— Ключ одновременно механический и информационный, — произнес Трузензузекс, глядя в иллюминатор. — Он, несомненно, с готовностью сообщал информацию. Мы просто недостаточно знали, чтобы понять его ответы.

— Аб машина. — Флинкс тоже смотрел в иллюминатор. — Эйэннцы подозревали, что это такое. Поэтому и хотели его уничтожить.

— Спокойней, Флинкс, — попытался остановить его Цзе-Мэллори. — Мы знаем только, что Аб машина, что-то вроде ключа. Но мы не знаем, тот ли это ключ.

— Весь этот вздор, — говорил словно про себя Флинкс. — Все эти годы он бродил бесцельно, побывал у десятков рас и различных хозяев. Сколько тайн сообщал он тем, кто его не понимал?

За ними загудел прибор на консоли. Он регистрировал информацию нескольких внешних сенсоров. Цзе-Мэллори, самый близкий к нему, прочел данные.

— Что-то происходит с артефактом. И еще — у нас только три минуты, чтобы уйти до появления боевого строя эйэннцев.

Вспыхнуло мягкое желтое свечение и окружило артефакт.

— Смотрите! — указал Флинкс. Там, где погрузились части Аба, появились четыре черных круга. Внутри этих черных дыр ничего не было видно. Внутренняя часть артефакта частично исчезла, но видеть, что у него внутри, по-прежнему было невозможно. С появлением черных кругов погасло желтое свечение.

Внутри артефакта создавалось нечто, отличное от обычного пространства. Флинкс был так заинтересован, что забыл о страхе. Но больше ничего не происходило. Никакого страшного взрыва, никакого гула ожившей машины — ничего. Артефакт продолжал висеть в открытом космосе; он не изменился, если не считать четырех черных кругов, которые соединялись… ни с чем.

— Если хотим убраться, больше ждать нельзя, — объявил Цзе-Мэллори, изучая показания. — Но активирован ли он? Ничего не происходит, наши инструменты не регистрируют выделение энергии. Но что еще мы можем сделать, черт возьми?

— Бран, — медленно сказал Трузензузекс. — Не знаю. Но эта машина Аб, несомненно, что-то делает. Мне кажется, лучше убраться от артефакта. Цивилизация хьюманксов процветает, потому что ее индивидуальные члены готовы рисковать. Но у нас силен инстинкт самосохранения. И в настоящий момент мой инстинкт перевешивает. Во вселенную, брат по кораблю! Улетим и доверимся стихам глупца, который совсем не был глупцом.

Ни слова не говоря, Цзе-Мэллори включил КК-двигатель.

— Интересно, какими нас запомнят: пророками или дураками. Останемся в нормальном пространстве и посмотрим, что произойдет, если эйэннцы за нами не погонятся. Но я думаю, установка их интересует больше.

Они начали отходить от артефакта. Пип вернулся на плечо Флинкса. Корабли эйэннцев сразу окружили остаток загадочной древней цивилизации. На борту «Учителя» три беспокойных взгляда изучали детекторы дальней связи.

— Они его окружили. — Цзе-Мэллори справился с другим экраном. — Ни следа преследования.

— Мы их больше не интересуем, — заметил Трузензузекс. Он беспокоился, ужасно беспокоился. — Мы, может, за годы, за всю жизнь не узнаем, правильное ли решение приняли. Установка может действовать долго. Или эйэннцам потребуется много времени, чтобы научиться управлять ею. — Философ заметил напряженное лицо Флинкса.

— Я только теперь начинаю понимать, на что способен был Аб, — объяснил Флинкс. — Я думаю о всем том времени, что провел в его обществе. Не знаю, бывает ли у машин личность. У Аба была.

Похожий на группу огромных металлических мыльных пузырей, флагманский эйэннский корабль остановился возле артефакта. Со своего почетного кресла на борту дредноута барон Лиссо ПН с огромным удовлетворением разглядывал маленький металло-стеклянно-пластиковый осколок.

Уже сочиняются поздравительные послания, скоро они по лучу глубокого космоса уйдут с огромного корабля и полетят на тайную базу внутри Федерации. А оттуда их передадут в империю.

Во многих норах будет радость, подумал барон. После многих лет службы императору и Стае Лордов он сам может войти в их число, станет советником и со временем может надеяться заменить самого императора.

Отчаянный заговор хьюманксов, весьма, впрочем, беспомощный, раскрыт. И не только это. Захвачен сам объект их заговора. Он плывет рядом с боевым кораблем. Осталось провести испытания, прежде чем принимать его на борт. Барон Лиссо ПН не верил, что что-нибудь, тем более такой крошечный предмет, способно остановить коллапсар. Это миф. Но мифы часто на чем-то основываются, так что лучше проявить осторожность и убедиться в безвредности древнего артефакта.

— Поместите объект в грузовой трюм. Используйте метод, описанный нашими информантами в Федерации. Надвиньте на него корабль. Наши лучи притяжения гораздо мощнее, чем на крошечном корабле хьюманксов, но если понадобится, мы тоже будем толкать артефакт, когда улетим. Однако исследовать его лучше в удобных условиях.

Остальные корабли следили за пространством в поисках приближающихся сил Федерации; массивный дредноут изменил свою позицию таким образом, что вход в огромный трюм надвинулся на установку хур'рикку. Раскрылись двери, обнаружив просторное безвоздушное освещенное помещение. Оно осторожно надвинулось на артефакт, поглотило его. Массивные панели снова закрылись. Несколько ведущих археологов и других ученых, перемещенных на дредноут с исследовательских кораблей, сопровождали военных их экипажа дредноута.

Барон и его адъютанты встретили их в грузовом трюме, в вакууме и при нулевой силе тяжести. Небольшая группа одетых в скафандры эйэннцев с помощью многочисленных инструментов занялась исследованием. Инструменты регистрировали то, что не доступно чувствам.

— Достопочтенный, — сказал адъютант, — сообщение с периферийного корабля «Аналосаам». Докладывают, что корабль хьюманксов продолжает удаляться в нормальном пространстве. Просят разрешения догнать его уничтожить.

— В разрешении отказано. — Сообщение не произвело впечатления на барона. Не очень славный трофей для доставки в центральную пещеру Сектора. — У них ничего не получилось с артефактом. Вероятно, теперь пытаются заманить наши корабли в расположение сил Федерации или Церкви. Нам не нужен бессмысленный инцидент. Пусть наше присутствие здесь остается нераскрытым. А что касается их сообщения о нас, то им никто без доказательств не поверит. Будто бы целый имперский военный флот проник так глубоко внутрь Федерации в поисках установки, в существование которой правительство Федерации не верит. И даже если кто-то явится сюда проверять их рассказ, мы уже давно вернемся домой.

— Домой. — Это слово негромко повторил физик справа от барона. На него лично артефакт хур'рикку произвел еще меньшее впечатление, чем на достопочтенного. Инструменты свидетельствуют, что этот объект не излучает ни доама энергии, что он не состоит из взрывчатых веществ, что он такой же неподвижный и безвредный, как концы двух верхних резцов ученого. Ему хотелось изложить свое мнение. И тогда он смог бы вернуться в горячие движущиеся пески своего дома.

Один за другим присутствующие ученые высказывали свое мнение. Все согласились, что находящийся перед ними предмет некогда служил оружием, но время сделало его бесполезным. Конечно, его необходимо доставить в центральную пещеру. Археологам будут интересны надписи и внутренность артефакта.

— Означает ли это, что его можно осматривать вблизи? — нетерпеливо спросил барон. Ему тоже хотелось вернуться.

Ответил главный химик.

— Если не касаться этих пока еще неисследованных выступов и углублений, я думаю, осмотр безопасен, достопочтенный. Мы все время контролируем состояние объекта в ожидании изменений, но я лично считаю, что их не будет.

— Конечно, — согласился физик-металлург. — Если бы он был в состоянии действовать, хьюманксы активизировали бы его.

— Логично и справедливо, — согласился другой ученый, дернув головой.

Слегка оттолкнувшись от изогнутых стен и окружающего мостика, таща за собой многочисленные кабели, группа придвинулась к установке. Несколько рывков, и вот они висят рядом с артефактом.

— А что это за черные круги на поверхности? Она кажется сплошной, — спросил барон, сам не новичок в научных исследованиях.

— Эти круги, по нашим данным, не сплошные, достопочтенный. — Ученый выглядел удивленным. — У них одновременно свойства твердой поверхности и вакуума. Интересный, но не обязательно опасный феномен…

Цзе-Мэллори отвернулся от экрана. Лицо его походило на застывшую маску.

— Никаких признаков преследования. Я думаю, они удовлетворились тем, что остановили нас. Разрешение на таком расстоянии затруднено, но я считаю, что они приняли артефакт на борт дредноута.

Привычное спокойствие на мгновение оставило Трузензузекса, он с силой ударил руконогой по металлическому краю панели.

— Если установка работает, что-то уже должно было произойти. Эта машина Аб…

— Аб не машина, — горько произнес Флинкс. Их глупый, но привлекательный подопечный по собственной воле четвертовал себя. — Аб был личностью.

— Хьюманкство давно об этом подозревало. — Видя, как расстроен Флинкс, философ попытался сменить тему. — Например, вы, люди, склонны были одушевлять машины задолго до того, как было установлено, что в этом смысле инстинкт оказался проницательнее ума.

— Боюсь, что это конец, брат по кораблю. Нужно попробовать другую легенду. Иначе для населения трех планет все будет кончено.

Флинкс отвернулся от экрана. В иллюминаторе по-прежнему отчетливо видна была двойная звезда RNGC 11432-3. Корабли эйэннцев, конечно, слишком малы, чтобы увидеть их с такого расстояния.

Положение двух спиральных потоков материи, отходящих от звезд, изменилось, так как коллапсар глубже проник в систему. И хотя, вероятно, действует воображение, Флинксу показалось, что окружность звезд заметно уменьшилась. Внутри у него все перевернулось при мысли об обреченных жителях Кармадж-Коллангатты и Твоски Брайт. Флинкс повернулся к своим спутникам и обнаружил, что Септембер вопросительно смотрит на него. Гигант и Хасбога, узнав, что немедленное уничтожение им не грозит, вернулись в обсервационное помещение.

Поиск Трузензузекса и Цзе-Мэллори ни к чему не привел. Пора заняться собственным.

Мудрые голубые глаза смотрели на него. Гигант словно предчувствовал вопрос.

— Корабль настроен таким образом, что в опасной ситуации подчиняется только моему голосу, Септембер. Я могу высадить вас с Хасбогой, а могу и оставить на борту, пока не буду удовлетворен. Мне нужны ответы, и немедленно.

Странно, но Септембер как будто одобрил слова Флинкса, во всяком случае не рассердился.

— Ты так и не объяснил мне, что ты делал на Моте, пытаясь купить меня. И ты упомянул о других. Я хочу знать, почему ты оказался на аукционе.

— Мне нравится твой корабль. Можешь держать меня на нем, сколько захочешь. — Смеется над ним гигант?

Флинкс подошел и, подбоченясь, посмотрел на твердое лицо великана. Септембер возвышался над ним. Он весит вдове больше юноши и одной рукой может переломать ему кости. Конечно, если не вмешается маленькое хвостатое существо на плече Флинкса. Для многих это «конечно» заканчивалось смертью. Но Септембер не был настроен воинственно.

— Клянусь своей душой, молодой приятель, неужели ты угрожаешь старому Скуа? — И он улыбнулся.

Флинкс в гневе отвернулся.

— Прости. Мне не нравится вселенная, в которой угрозы заменяют разум, как камень кость в окаменелостях. Особенно мне не нравится угрожать друзьям.

Белые брови удивленно поднялись.

— Ты считаешь меня другом?

Флинкс, не глядя на него, ответил:

— Мне бы хотелось, чтобы ты был моим другом.

В голосе Септембера послышалась странная нотка.

— Мне бы тоже этого хотелось, приятель… Итак… я расскажу тебе, что ты хочешь узнать.

Флинкс повернулся, пытаясь сдержать возбуждение. Он сел на стул, Септембер в позе лотоса сидел против него. Хасбога, слегка обидевшись, что на нее не обращают внимания, смотрела на звезды.

Трузензузекс и Цзе-Мэллори оставались прикованными к приборам. Флинкс знал, что они не признают неудачи, пока не убедятся сами. Теоретики, они в то же время очень прагматичные и практичные существа.

— Примерно двадцать стандартных лет назад, — начал Септембер, — у меня не оказалось ни кредитов, ни перспектив. Я несколько раз в жизни бывал беден, парень. Не очень приятно. Я был угнетен, мозг мой не функционировал нормально… причина тебя не должна интересовать. И я принял предложение, которого, вероятно, не нужно было принимать.

Была фирма, небольшая, но связанная с очень влиятельными личностями, как я узнал позже. Побуждения у них были хорошие. Они считали, что могут, объединив свои способности, усовершенствовать человечество. Физически, не морально. Для того, чтобы доказать свои теории, они нуждались в нормальных условиях для своих «усовершенствованных» детей. Идеальными оказались пары, желающие иметь детей, где отец стерилен. Существует много организаций, которые поставляют таким парам ценную сперму. Фирма таким образом получила идеальное не вызывающее подозрения прикрытие.

Конечно, пары, получавшие сперму, не знали, что ребенок «усовершенствован». — Гигант отвернулся. — Ты должен знать, что я сам не знал до того.

Флинкс не стал спрашивать, до чего именно.

— Пары считали, что покупают обычные сперматозоиды, полные первоклассных генов. Они не могли знать, что с этими генами экспериментировали. Я предложил свои услуги и был принят в качестве донора спермы. — Он позволил себе слегка улыбнуться. — Я уверен, это из-за моего размера и сил, а вовсе не из-за ума. Помни, я понятия не имел, что происходит с тем, что я продаю. Конечно, кроме меня, были и другие доноры. Не знаю, много ли и часто ли они поставляли сперму. Я — несколько раз.

Поставлял — дьявольщина, продавал! Теперь ты понимаешь, Флинкс, почему я не могу сказать, отец я тебе или нет. Возможно, твоей матери имплантировали мою сперму. А может, и нет. Даже хромосомный анализ теперь ничего не скажет, потому что техники фирмы изменяли определенные гены.

— А как ты узнал обо всем? — Рассказ странно привлекал Флинкса своей необычностью. Изменение генов… усовершенствование человечества. Он не уверен, что его усовершенствовали, но это объяснение его непостоянного странного дара.

— Большинство из первых усовершенствованных детей родилось на Земле или на близких к ней планетах. Большинство из них оказались нормальными, но примерно пятая часть рождалась калеками или с генетическими повреждениями. Повреждения иногда бывали ужасными.

Помни, что организаторы фирмы были в целом добропорядочными существами, людьми и транксами. Они пришли в ужас, ликвидировали фирму и разошлись. Вмешалось правительство. Шли разговоры о необходимости уголовного наказания, но правительство не нашло кого наказывать. Оно не знало, что эти повреждения возникли в результате дородового вмешательства.

Чтобы защитить себя, создатели фирмы разработали специальную программу. Они создали специальную сеть, которая отыскивала здоровых детей, которых они произвели, узнавала об из пребывании и личности. А неудачные результаты уничтожались. — Голос Септембера звучал ровно. — Для сохранения тайны в этой сети старались использовать прежних работников фирмы. Мне объяснили, что, поставив сперму, я тем самым стал соучастником и могу подвергаться преследованию правительством. И потому я согласился.

Флинкс не стал спрашивать, удалось ли Септемберу выследить детей-неудачников.

— Я должен был купить тебя на аукционе на Моте и отвезти на Землю. Там в специальной школе воспитывали еще нескольких здоровых детей. Тем временем правительство кое-что узнало. О детях не стало известно, но несколько организаторов фирмы было арестовано. Они могли узнать меня. Поэтому когда на аукционе появилось много местной полиции, мне пришлось поспешно уходить. Я собирался позже вернуться и перекупить тебя у твоего покупателя.

— Почему ты этого не сделал, Скуа?

— Потому что сразу вслед за этим сеть лопнула, кое-кто в обмен на обещание безопасности начал говорить, и большинство основателей фирмы было арестовано. Просматривая сообщения триди, я решил, что лучше порвать все связи с сетью и фирмой. И сумел затеряться.

— А что случилось с основателями? — Флинкс снова почувствовал возбуждение. Отец он ему или нет, но Септембер еще не конец следа. — Где их записи?

— Прости, приятель, но точно не знаю. Однако у меня большие уши. — Он подчеркнуто пошевелил ушами. — Я слышал, что все записи погибли в огне.

— Ну, тогда экспериментаторы, — Флинкс старался не терять надежды.

— Общественное возмущение заставило применить необычно строгое наказание. Большинство было приговорено к избирательной нейрохирургии. — Флинкс тяжело сел. Он знал, что это такое. — Все их воспоминания о фирме и ее деятельности были стерты. Личности и большая часть знаний сохранились, но они больше не знают ничего о фирме и ее деятельности.

— Мне казалось, это противоречит доктрине Церкви.

Септембер кивнул.

— Да, но общество было сильно возмущено, приятель. Можешь себе представить, какой это был праздник для Лиги противников науки. Часто мнение Церкви побеждает. Но в этом случае Внутренний Совет и Последний Оплот сочли благоразумным не вмешиваться. Конфликт между Церковью и правительством никому не был нужен.

— Но… ты можешь быть моим отцом.

— Я этого не отрицаю, парень. — Септембер вытянул ноги и поморщился. Одна нога затекла. — Насколько я тебя узнал, я бы таким сыном гордился, но, — вынужден он был добавить, — твоим отцом может быть любой из нескольких десятков доноров.

— А что если бы я был одним из неудачных детей?

— Молодой приятель, — серьезно сказал Септембер, — большинство этих бедных обреченных душ так и не узнали, когда их убили. Некоторые рождались без органов чувств, другие — с необычными чувствами. Без ног или без рук, или без того и другого. С лишними конечностями, с двумя головами или вообще без головы. Бывало еще хуже. Помни, большинство измененных детей оказались здоровыми. Больше того, сильнее и умнее среднего уровня. Пойми, я не защищаю фирму. Просто сообщаю факты. А факты таковы, что первая партия оказалась лучшей.

Первая партия, подумал Флинкс. В нем горело яростное холодное пламя. Пип нервно заерзал. Он был ингредиентом научного варева. Он был…

И тут он вспомнил слова Септембера.

— Некоторые рождались без органов чувств, — сказал он, — а другие с новыми чувствами. — Если его необычный дар — результат генетического манипулирования, значит могут существовать другие, обладающие таким же даром, они в ужасе, они сбиты с толку, ничего не знают о своих непредсказуемых способностях.

А что же Септембер? Что происходит за этим гранитным лбом, за этими прозрачными лазурными глазами? Возможный сын смотрел на возможного отца. Оба молчали.

— Какова может быть их функция? — Барон Лиссо ПН задал вопрос своему научному штату, с помощью троса подбираясь поближе к одному из черных кругов на поверхности артефакта хур'рикку. Физик-самка подплыла к нему, В руках ее был массивный прибор. По форме он напоминал гантель, с двумя ярко-красными шарами, связанными рукоятью. Поверхность прибора усеивало множество кнопок. Несколько небольших дисков были нацелены на черный круг.

— Данные измерений остаются неясными, достопочтенный, — сообщила физик. — Мы не можем проникнуть в черные области. Пока не установим их природу, я боюсь рекомендовать более близкий осмотр. Контакт с энергией или материей может привести оружие в действие.

— Ба, — ответил барон, — мы уже установили, что если в прошлом это и было оружием, сейчас оно не функционирует.

Под испепеляющими взглядами других ученых единственная возразившая попятилась.

— Достопочтенный, — все-таки торопливо закончила она, — не нужно предпринимать поспешные действия.

— Оно не излучает энергию и не воспринимает энергию. Оно мертво, мертво уже миллионы единиц времени. Однако ты не хочешь, чтобы мы продолжали осмотр. Эти надписи, например. — Барон указал на надписи, покрывавшие стороны артефакта. — Когда их расшифруют, они дадут много сведений. И, может, помогут уничтожить этих теплокожих людей и неуклюжих транксов, которые заразили нашу часть галактики.

Протянув руку, барон провел ее по одному длинному иероглифу. Единственная возражавшая затаила дыхание. Однако ничего не произошло. Повернувшись, барон снисходительно посмотрел на нее. Табличка на скафандре свидетельствовала, что ее зовут Ди-Войюи ЛММВЦТ. Скафандр скрывал ее фигуру, но не полностью. У нее широкие бедра. Может быть, позже, когда она забудет о своих опасениях, он покажет ей свою способность прощать и сочувствовать допускающим ошибки. В своей каюте, на голубой дюне. Он постучал рукой по странной, все еще не определенной поверхности.

— Мертво, неподвижно, безвредно, как все могут видеть. — Он отнял руку, компенсировал свои перемещения в невесомости и сильно ударил по поверхности. — Почему ты не веришь в свои знания, лиа-ниа? Почему сомневаешься в очевидном? — И он передвинулся и остановился непосредственно над черным кругом.

— Мы не можем туда заглянуть, но там должно быть какое-то пространство. Когда не помогают инструменты, мы, эйэннцы, всегда действуем решительно. — Говоря это, он сунул руку с расставленными пальцами прямо в темноту. Рука прошла через черную поверхность и исчезла; и на какое-то мгновение барон стал первым в своей расе, кто прикоснулся к другой вселенной.

Материя другой вселенной привела в действие артефакт. Конечно, самой установки здесь, рядом с военным кораблем эйэннцев, не было. Она оставалась в полумиллионе лет назад в пространстве, где некогда размещалась система Канначана. А с нынешней своей манифестацией была связана невообразимо огромной энергией ФКИ. Когда барон Лиссо ПН высвободил ее, энергия и сама установка слились, пронеслись через иное состояние пространства. И встретились внутри корабля эйэннцев. В результате не произошло никакого взрыва. Накопленная энергия только чуть подтолкнула артефакт. По существу устройство хур'рикку было иглой. И эта игла прокалывала отверстие в ткани вселенной.

В другую вселенную.

Другая вселенная устремилась в эту. Барон исчез. Ученые рядом с ним исчезли. Все в непосредственной пространственной близости, а именно, одиннадцать боевых кораблей различных размеров с экипажами, исчезло. Они исчезли в ослепительных вспышках, как мотыльки в огне.

Только электронный ангел на борту «Учителя» спас Флинкса и его товарищей. Компьютер определил опасность и отбросил корабль в пространство-плюс как раз вовремя, чтобы спасти его от аннигиляции. И так как аннигиляция устремилась к ним со скоростью света, «Учителю» даже не пришлось очень разгоняться.

Первым пришел в себя гибкий бронированный Трузензузекс. Он вернулся к приборам. Ввели в действие дистанционные сканеры, и стала видна удаляющаяся картина. Увеличивать скорость не было необходимости. Нужно было только двигаться чуть быстрее света, чтобы обогнать преследующее уничтожение.

Флинкс и все остальные столпились у экрана. Юноша был так ошеломлен, что не заметил исчезновения Пипа.

— Исчезли. — Цзе-Мэллори недоверчиво разглядывал данные. — Все исчезли, Тру. Все одиннадцать кораблей. Ни следа не осталось.

— Что-то привело в действие установку, — сказал Трузензузекс. Пораженный, он рассматривал изображение на экране. — Хьюманксы, обратите внимание. Мы наблюдаем уникальное явление.

В районе, где несколько секунд назад находился боевой строй эйэннцев, что-то появилось. Сверкающий белый шар был ограничен черным пламенем, сквозь которое ничего не видно. От него протянулось черное щупальце, которое было больше, чем чернота, и тем не менее сияло. Конечно, это невозможно. Чернота не может светиться.

Это нарушение всех известных законов физики, однако оно существовало, хотя нормальный спектр пришел бы от него в ужас. И с расстояния в несколько сот миллионов километров аналогичное щупальце невероятного белого пламени протянулось с горизонта событий коллапсара.

— Оно вытягивает материю из черной дыры, из бродяги, — ошеломленным шепотом сказал Цзе-Мэллори.

— Но это сумасшествие. — Септембер знал достаточно, чтобы возразить уверенным тоном. — Материя уходит в черную дыру. Но не выходит из нее. Никогда.

— Тем не менее именно это происходит сейчас, или все приборы на корабле сошли с ума. — Сложные фасеточные глаза Трузензузекса переходили от одной шкалы к другой. — Я не стану спорить. Но я никогда не поверил бы, что увижу экспандар. Белую дыру.

Покидая горизонт событий коллапсара, поток невероятно плотной материи пульсировал так напряженно, что приборы «Учителя» вынуждены были применить экранирование, чтобы детекторы не сгорели.

Взаимное притяжение изменило угловое движение. Два потока изогнулись, переплелись. И в самом центре двух образовавшихся спиралей встретились. На борту «Учителя» датчик, измерявший уровень излучаемой энергии, взорвался. Другой тоже. Их создатели просто не рассчитывали на такой уровень.

На месте встречи двух щупалец, черного и белого, образовался шар многоцветной невероятной энергии. Он все время расширялся.

— Представьте себе, что вся материя вселенной сосредоточена в одном коллапсаре, — сказал Цзе-Мэллори. — Коллапсар в конце концов встречает слабую точку в пространстве. Точка поддается, и две или больше вселенных встречаются. Вы видите Большой Взрыв. Возможно, позже эта энергия образует новые галактики.

— Вы видите также нечто, полностью аннигилирующее материю, — заметил Трузензузекс. — Эффективное абсолютное оружие. — Философ побледнел. — Что может прекратить невероятную концентрацию материи? Конечно, равное количество антиматерии. — Свет отражался от его сложных глаз, как от хрустального канделябра. — Слава Рою, что мы не стали исследовать эту ловушку после ухода Аба. Малейшее количество материи, любое прикосновение привело бы его в действие. Но не это потрясло меня. — Он смолк, собираясь с мыслями.

— Мы собирались направить устройство хур'рикку вместе с нами самими в коллапсар. Если бы мы это сделали, не было бы постепенной аннигиляции материи-антиматерии, которое мы сейчас видим. Белая дыра образовалась бы внутри коллапсара. Вся, вся материя коллапсара уничтожилась бы одновременно.

— Если в этом коллапсаре сосредоточена материя ста миллионов солнц, она вся мгновенно превратилась бы в энергию. — Он потер свои мандибулы. — Я всегда хотел узнать, как выглядит квазар, джентльсэры и леди, но не с такого близкого расстояния.

Он снова повернулся к экрану.

— Поток материи в антиматерию кажется постоянным. Это соответствует и показаниям приборов. Перед нами новая звезда. Радужная звезда.

Цзе-Мэллори поднял голову от приборов.

— Тру, движение коллапсара изменилось. Нет, — торопливо добавил он, заметив выражение тревоги на лице философа, — он не движется к белой дыре. Никакого квазара у нас на заднем дворе. Похоже, обе дыры начинают вращаться по новой орбите вокруг того, что ты назвал новой звездой. И я счастлив сообщить, что расстояние между двумя дырами остается постоянным.

— Долго они будут гореть? — спросила Хасбога, держа за руку Септембера. — Это прекрасно.

— Вы сможете наблюдать это, вероятно, несколько миллионов лет, — сказал Цзе-Мэллори. — Но не это будет истинно прекрасным. — Она вопросительно взглянула на него.

— Бархатная Дамба, — объяснил Трузензузекс. — Огромная черная туманность, которая отделяет нас от планет Федерации. Когда энергия аннигиляции достигнет ее, темная туманность превратится в самое великолепное зрелище нашей галактики. Я не удивлюсь, если она будет видна на Земле и Хайвхоуме даже днем. Как ни печально, но мы не доживем до этого зрелища. Зато мы создали чудо, которому будут дивиться наши внуки и все последующие поколения.

Они продолжали наблюдать, пока многоцветная энергия радужной звезды не превратилась в точку на экране. Потом Флинкс направил «Учитель» к Твоски Брайт, ближайшей крупной планете Федерации. Планета в основном заселена транксами, и там Трузензузексу легче будет представить отчет о происшествиях властям. Там же Трузензузекс обещал помочь найти средства Исили Хасбоге; у той при этом обещании прояснилось лицо.

Флинкс привычно поднял руку к плечу. Знакомой фигуры там не было. Он не помнил, когда Пип оставил его, но прошло уже какое-то время. На секунду он ощутил панику, вспомнив ужасное время на Аляспине, когда крылатый любимец покинул его.

Впрочем, тут тревожиться не о чем, и Флинкс успокоился. Минидраг где-то на борту «Учителя». Вообще, подумал Флинкс, после отлета с Аляспина минидраг отсутствовал все чаще и дольше. Несомненно, свобода сделала его любимца более независимым. Придется с этим считаться.

Никакого труда не составило отправиться на поиски Пипа. Все были чем-то заняты. Трузензузекс и Цзе-Мэллори обсуждали феномен, который остался позади. Септембер и Исили Хасбога были поглощены друг другом.

И вот Флинкс принялся бродить по коридорам и каютам, зовя Пипа. Минидрага не оказалось в жилых каютах и других изолированных помещениях. Методично обследуя все от обсервационной площадки, Флинкс постепенно добрался до своей каюты.

— Пип! Выходи, Пип! Все в порядке. Я спокоен.

Из-за кровати послышалось ответное шипение. Флинкс нахмурился. Шипение необычно мягкое. Может, Пип заболел? Может, беспокойно думал Флинкс, в этом причина его частых отлучек. Он шагнул к кровати.

— Пип, с тобой все?..

Что-то похожее на крошечную стрелу пролетело мимо его уха, жужжа, как шмель. Флинкс застыл. Вторая стрелка пролетела мимо, третья, потом еще три. Флинкс ошеломленно стоял посреди каюты, а четыре, пять, шесть крошечных крылатых существ плясали у него над головой.

Из-под кровати послышалось более громкое шипение. И все шесть существ неровным строем устремились туда.

Флинкс обнаружил Пипа на смятом одеяле между кроватью и металлической стеной. У него на глазах шесть маленьких минидрагов устроились возле гораздо более крупного Пипа, напоминая эскадрон катеров и крейсер-матку. Узкие глаза смотрели на него. Флинкс чувствовал мягкое мысленное прикосновение, связь между своим мозгом и мозгом минидрага. За один день он вторично становится отцов: вначале для новой звезды, а теперь для шести прекрасных ядовитых малышей.

— Мы столько лет провели вместе, — удивленно сказал Флинкс, — а оказывается, ты — она.

Неудивительно, что он — она, поправился Флинкс, — улетела с крупным сильным минидрагом Бальтазаром. Неудивительно, что их возвращение и расставание напоминало невиданный воздушный балет. Ни один минидраг не покидал своего хозяина. Они просто взяли короткий отпуск, отвечая на призыв аляспинианских джунглей.

— Ты должна была рассказать мне, — укоризненно сказал Флинкс, но не мог сдержать широкую улыбку. И словно в ответ, шесть маленьких фигурок поднялись к нему. Жужжали вокруг, клевали уши, тянули за волосы мелькали перед глазами с ненасытным любопытством новорожденных. Пип наблюдала, проверяя, все ли в порядке, потом упрятала треугольную голову в складки одеяла.

Конечно, подумал Флинкс, она просто искала теплое место, но все равно неудобно.

1

Мот, Moth — бабочка, мотылек (англ.)

2

пять и девять, nine and five, звучит примерно, как нейнфайв