Глава 14

Присев на корточки, Хаткар показал на полянку перед безмолвной крепостцей. Стройная и миловидная девушка, стоявшая рядом с ним, смотрела широко раскрытыми глазами. Посреди ночи ее разбудила мать и велела идти с этим уродливым незнакомцем. Девушке очень не хотелось уходить, но мамаша настояла. Дескать, ничего с тобой не случится, еще до рассвета воротишься целая и невредимая, а там дрыхни хоть весь день. Вдобавок ей посулили сластей.

— Вот мы и пришли, малявка.

— Не называй меня малявкой! — огрызнулась она. — Ростом я не ниже тебя, и у меня имя есть — Шелковинка.

Хаткар тихонько зарычал, однако взял себя в лапы.

— Ну, извини. — Он недолюбливал щенков, но нуждался в помощи этой соплячки.

— Ты обещал моему папаше два золотых, ежели я выманю единорога. Слушай, а с чего ты взял, что он ко мне выйдет?

— Выйдет, — заверил ее Хаткар. — Только будь с ним поласковей, навешай на уши, какой он сильный и красивый.

Шелковинка настороженно смотрела на кускуса и двух его присных, и не было в ее взоре той невинности, о которой с жаром твердили ее родители.

— А ты уверен, что единорог на меня клюнет?

— А ты уверена, что ты девственница?

— Еще бы. — Она устало вздохнула. Ей удалось подслушать, как незнакомец обсуждал эту тему с ее мамашей.

Хаткар повернулся и указал на лес.

— В той стороне лощинка с озерцом, вот и веди его туда. Мы будем ждать.

— А что будет, когда мы придем? — полюбопытствовала она.

— Не твоя забота, мал… Шелковинка. За твои услуги мы расплатимся с папашей, а ты будешь меня слушаться и помалкивать.

— Ладно… — Девушка колебалась. — Вы ведь плохого ему не сделаете, а? Ни разу не видала единорога, говорят, они такие лапушки!

— Ну что ты, как можно! — соврал, не моргнув глазом, Хаткар. — Мы всего-навсего хотим сделать ему сюрприз. Ведь мы с ним друзья не разлей вода. Так что ты не говори про нас четвероногому, а то сюрприз не получится, смекаешь?

— Смекаю. — Она повеселела. — Люблю сюрпризы. А можно, я погляжу, как вы его удивите?

— О чем разговор, — охотно согласился Хаткар. — Я думаю, ты тоже удивишься. — Он пошел прочь, уводя за собой Брунгунта и Парша.

— Тут темно, — нерешительно сказала им вслед Шелковинка.

— Все будет в ажуре, — отозвался Брунгунт. — Ты ж сама говорила, что уже большая, разве не так?

— Верно, говорила.

— Вот и славненько. Доведи копытного до озерца и ступай домой.

— А почему мы просто не похитили эту шлюшку? — спросил Парш, когда трое разбойников вернулись к поджидающей банде.

— Деревня большая, — ответил Хаткар, — в такой сподручно покупать припасы. Цены кусаются, но дело того стоит. И еще, Брунгунт говорит, девчонка должна сама согласиться, а иначе волшебство не подействует.

— Все верно, — кивнул волк. — Своими ушами слышал.

— Так что ничего лучше не придумаешь, — подвел итог Хаткар.

Девушка стояла, отсчитывая минуты, необходимые друзьям единорога для подготовки сюрприза. Затем вышла на полянку перед старым разрушенным зданием. При ходьбе ее лучшее платье великолепно подчеркивало крепенькие округлости. Мамаша добрую четверь часа расчесывала ее золотисто-каштановые локоны, чтобы дочка выглядела на все сто. На этом настоял старый волк.

Два золотых. На такие деньги родители много чего накупят, не забудут и про сласти. Шелковинка решила во всем слушаться кускуса, пускай он даже соврал насчет сюрприза. В конце концов, кто он ей, этот рогатый четвероногий?

И все-таки, выходя под серебристое сияние луны, она слегка дрожала. О прекрасном одиноком звере по свету ходило немало легенд. Единороги предпочитали жить в лесной чаще, чурались цивилизации и общества разумных существ.

Древние камни хранили молчание. Может, позвать? А как? «Эй, единорог»? У кого спросить совета? Хаткар и его приятели скрылись в чаще, не оставив даже запаха. Старый волк уверял, что ей достаточно лишь подойти к развалинам, а после единорог сам выйдет. И побредет за ней, как на веревочке, до самого озера, где его ожидает сюрприз.

Она неподвижно стояла перед руинами. И не видела, как среди них кто-то зашевелился.

Бдивший на часах Дром поднял голову, его ноздри затрепетали. Моргая, он поглядел на спящих.

Тихо переставляя копыта, чтобы не потревожить своих новых друзей, он приблизился к оконцу-бойнице и выглянул наружу. Под луной одиноко стояла маленькая изящная фигурка.

Человеческая фигурка — воплощение юности и чистоты.

В нем забурлили первобытные чувства.

Необходимо подвергнуть манящее существо опознанию и никого при этом не разбудить. Кивнув своим мыслям, единорог стал осторожно отодвигать камень, загромождавший вход.

Совладав с ним, он вышел на траву и принюхался. Ночной воздух благоухал чистым и сладостным ароматом. Девушка была одна; не ощущалось даже слабого ветерка, способного замаскировать посторонние запахи.

Шелковинка, опасливо следившая за его приближением, отступила на шаг.

— Приветик. Ты… чертовски хорош. — Она облизала губы, бросила взгляд через плечо и произнесла заговорщицким тоном: — Красавчик, не хочешь пройтись со мной? Для прогулки по лесу ночка в самый раз.

— Одну минутку, малявка. Сначала я должен кое-что уладить. — Дром вернулся к руинам, сунул голову в проем входа и тихонько проржал: — Подъем!

В крепости на полу зашевелились. Розарык, обладавшая самым чутким сном, быстро села при виде портала, уже не защищенного валуном.

— И что дальше? — спросила она, глядя на единорога. — Объясни-ка, мой сахахный. — Она поднялась и направилась к камню. — Если сейчас нападут…

Дром преградил ей путь.

— Расслабься, кошачья гора. Не нападут. Они даже не следят за нами.

За спиной тигрицы просыпались Джон-Том и Мадж.

— Откуда ты знаешь? — Розарык осторожно выглянула из крепости и сразу увидела и учуяла девушку. Но больше — никого.

— У них кое-что другое на уме. — Единорог тихонечко заржал (в прямом и переносном смысле). — А когда сообразят, какого сваляли дурака, мы будем слишком далеко. Кто из вас лучше всех бегает?

— Розарык — на длинные дистанции, — сонно отозвался ничего не понимающий Джон-Том. — А на короткие, наверное, я.

— Чудесно. Ты и выдр забирайтесь ко мне на спину, и поехали.

Снаружи раздался нежный, но слегка раздраженный голос:

— С кем это ты говоришь? Почему не хочешь выйти и поболтать со мной?

— О черт! Это еще кто? — Мадж подскочил к окну. — Е-мое! Девка!

— Что? — К нему подбежал Джон-Том и с изумлением увидел человеческую фигуру посреди полянки. — Чем она там занимается?

— Меня соблазняет. — Дром снова хохотнул. — А Хаткаром и его шавками тут даже не пахнет. Держу пари, они отошли подальше, залегли в засаде и ждут, когда меня выманят неодолимые чары юной и невинной человеческой самки.

— Не совсем уверен, что понимаю.

— Это из древней легенды. Очень старое волшебство.

— Хреновое волшебство, — заключил Джон-Том.

— Что ты, оно настоящее и действует превосходно. Только не на меня. Теряем время. — Он подставил Джон-Тому бок и низко опустил голову. — Сумеешь забраться? Если надо, держись за гриву.

Джон-Том без труда залез и помог Маджу усесться позади себя на крепкую, широкую спину единорога.

— Потеснитесь маленько, — попросил Дром. — Нельзя же оставлять девчонку Хаткару.

Он рысью выбежал наружу. Розарык выскочила следом и окинула заросли ничего не упускающим взглядом.

Шелковинка вытаращила на них глаза. Про спутников единорога Хаткар и старый волк не обмолвились ни единым словом. Огромная кошка, выбежавшая за четвероногим, смогла бы слопать ее в один присест.

Единорог остановился и улыбнулся, запрокинув голову с козлиной бородкой.

— Не бойся, малявка. Все будет в порядке. Как тебя угораздило в это впутаться?

Шелковинка ответила не сразу.

— Они заплатили папаше и мамаше. Дали два золотых, чтобы я пошла с твоими друзьями и помогла сделать сюрприз.

— Сюрприз? Понятно, — проворчал Дром, кивая.

— Думали, ты пойдешь за мной. — Она повернулась и показала. — Вон туда, к затопленной лощине. И там бы тебя ждал сюрприз.

— Да уж, еще тот сюрпризец, — тихонько прорычал Мадж.

— Наши планы меняются, — сообщил девушке Дром. — Садись ко мне на спину, перед этим красивым господином. Свое дело ты сделала — выманила меня из логова. Только теперь мы предпримем небольшой обходной маневр. Как видишь, твоя часть договора хоть и не до конца, но выполнена, и родители имеют право оставить деньги у себя.

— Ну, не знаю. — Девушка смущенно ковырнула землю носком башмака. — Я же не привела тебя к озеру…

— Так разве тут твоя вина? — Дром приблизил к ней голову. — Скажи, неужто тебе пришлась по душе эта публика?

— Нет, — твердо ответила Шелковинка. — Совсем не пришлась. Но что я могла поделать?

— Да ты и впрямь сама невинность! Не горюй, малявка. Ты сделала все, что могла.

— А как же сласти? — капризно спросила она.

Джон-Том протянул руку. Девушка неохотно подняла свою и в тот же миг была подхвачена и усажена на единорога. Близость ее тела смутила Джон-Тома, напомнив о Глупости.

Дром повернулся и пустился вскачь, с трудом обуздывая бешеный галоп, чтобы не оторваться от Розарык. Джон-Том нисколько не сомневался, что при необходимости Дром вынес бы трех упитанных взрослых мужчин, а юноша, девушка и выдр для него — пустяк.

Через несколько километров жеребец перешел на шаг. Розарык тяжело дышала.

— Хотел бы я видеть рожи этих ублюдков, када они нас хватятся, — произнес Мадж.

— Ее они тоже хватятся. — Джон-Том улыбнулся, глядя на соседку. — Где твоя деревня, а, малявка?

— Я не малявка!

— Прости меня, юная дама. Где ты живешь?

Девушка поглядела в заросли и показала на север.

— Там. — Ее чувство ориентации было превосходным. Дром кивнул и сменил курс. Спустившись по пологому склону, он оглянулся на Джон-Тома.

— Ну что ж, от назойливого внимания Хаткаровой шайки ты отделался. Пойдешь дальше, в Кранкуларн?

— Мы должны, — ответил Джон-Том. — И будем счастливы, если ты пожелаешь идти с нами.

— Ага, чувак, — присоединился к нему Мадж. — Мы охотно примем твою помощь.

— Я наслышан о Кранкуларне, но никогда там не был. С удовольствием составлю вам компанию.

— Решено. — Джон-Том был доволен. Единорог — отличный попутчик, уже не говоря о том, что ехать куда веселее, чем идти.

К утру они добрались до околицы Шелковинкиной деревни. Ее окружали обработанные поля. Джон-Том помог девушке спешиться.

— Как ни крути, я сделала не все, — с тревогой в голосе прошептала она.

— Ты сделала все, от тебя зависящее. А в том, что кое-кто остался с носом, твоей вины нет.

Поселение было обнесено прочным деревянным палисадом и могло, по всей видимости, выдержать штурм любой шайки обозленных разбойников. Джон-Том не думал, что Хаткар захочет отыграться на девушке или ее родителях.

— Ты мне все еще кажешься красавчиком, — сказала Шелковинка Дрому. — Можно тебя поцеловать на прощание? Считай это пожеланием удачи.

Дром с явным неудовольствием пожевал губами.

— Я бы без этого прекрасно обошелся, но раз уж тебе приспичило… — Он опустил голову и получил звонкий поцелуй под правый глаз.

— Иго-го, — пробормотал жеребец, когда девушка отстранилась. — Ну, а теперь ступай, человек, и считай, что сегодня тебе повезло.

— Прощай, единорог. Прощайте, чужеземцы. — Девушка махала рукой, пока они не исчезли в лесу.

Больше никакие орды подлых и мстительных разбойников не пытались заступить им путь на запад. Путники надеялись, что Хаткар не раньше полудня догадается о крушении своих планов и вернется к развалинам.

— Кажется, я понимаю, в чем тут дело, — прошептал Джон-Том. — Шелковинка — девственница.

— Да с чего ты взял, приятель? — усомнился Мадж. — Я и сам ее видел, но как можно судить по одной только внешности?

— Иначе бы ей не дали это поручение. — Юноша опустил взгляд на своего скакуна. — Ведь она девственница, да, Дром?

Розарык с любопытством посмотрела на единорога.

— Да, судя по облику и запаху.

— Где-то я читал, что юные девственницы для единорогов неотразимы.

— Да, это очень давнее и вполне обоснованное поверье. Хаткар построил на нем свой расчет и преуспел бы, если б не один пустяк, о котором разбойники не подозревали.

— О чем это ты, чувак? — поинтересовался Мадж.

Дром оглянулся на выдра.

— Я голубой.

— А? Э… Слышь, кореш, может, мы лучше пешочком?

— Чепуха. Мы еще не так далеко от Хаткара и его головорезов, чтобы испытывать судьбу.

— Ну, это как посмотреть. Да и ни к чему тебе, босс, надрываться, таская нас на горбу. Нам бы не хотелось причинять тебе неудобства.

— Выдр, сдается мне, это ты испытываешь неудобства.

— Кто, я? Да что ты! Я просто…

— Чем ты недоволен, а, Мадж? — вмешался Джон-Том. — Мне казалось, ты рад случаю дать отдых своим драгоценным лапкам.

Жеребец хмыкнул.

— Расслабься, выдр, ты не в моем вкусе. — И добавил мечтательно: — Вот если б ты был першероном, или клейдесдалем, или на худой конец англичанином…

— Если тебе так хочется бояться, вспоминай про Хаткара, — предложил Маджу Джон-Том.

Совет пошел впрок, однако выдр то и дело оробело косился на жеребца. Впрочем, его смущение вскоре развеялось при звуках далекого грома. А может, то был яростный рев.

Родителям Шелковинки заплатили за ее услуги авансом. Джон-Том как в воду глядел: Хаткар не отважился идти на штурм сильно укрепленного селения ради своих денег. И не на ком было ему сорвать злость, пока он не узнал, что девчонка действительно сделала все, от нее зависящее, и заслужила не наказание, а награду. Она так и не получила вожделенных сластей, зато на зависть подружкам могла безбоязненно ждать зимы, кутаясь в новенький волчий тулуп.

Ближе к вечеру путники разбили лагерь. От жаркого, спасенного Маджем с риском для собственной жизни, почти ничего не осталось, но Розарык вскоре принесла еды на всех. Дром довольствовался лепестковыми педальками с ближайшей лужайки. Каждый голубовато-розовый цветок, когда его жевали, издавал свою особенную музыкальную ноту.

Мадж ужинал рядом с Джон-Томом.

— Приятель, тебя это не беспокоит?

— Нет… А что меня должно беспокоить?

Мадж кивнул в сторону единорога.

— Он.

Джон-Том уплетал вкуснейший, сочнейший, ароматнейший бифштекс.

— Он уже спас нам жизнь и, может, еще не раз спасет. А его сексуальные предпочтения, сказать по правде, нисколько меня не волнуют. На Голливудском бульваре таких, как он, пруд пруди.

— Ладно, может, ты и прав. А знаешь, я его с самого начала раскусил, еще когда он этак ненавязчиво подкатился к нам из леса.

Дром услышал эти слова и изрек с достоинством, вскинув голову:

— Выдр, я не подкатился. Я снизошел. — Он перевел взгляд на Джон-Тома. — Значит, прежние твои помощники могут тебя обскакать и унести из Кранкуларна все лекарства?

— Надеюсь, этого не случится, хотя чем черт не шутит. Они украли мою карту.

— Подумаешь, потеря. Не горюй. — Жеребец захрустел пучком фиолетовых ормодов с лепестками, отливающими аметистовой эмалью. Перетираемые зубами единорога цветы гудели. — Я знаю дорогу.