Старший офицер и его заместитель не приводили Клеменза в восторг. Но в то же время он понимал, что Андруз тоже не испытывает нежных чувств к единственному медицинскому технику заведения. Хотя по своему статусу Клеменз был на голову выше обычных обитателей этого заведения, он по-прежнему был заключенным, отбывающим свой срок, и ни один из вошедших не позволял ему забывать об этом. Хотя он об этом и так помнил. Многое на Фиорине давалось трудно, но что-то забыть было невозможно.

Они остановились у кровати и уставились на неподвижную женщину.

Андруз что-то проворчал про себя.

— Как ее состояние, мистер Клеменз?

Медик слегка откинулся назад на стуле и поднял глаза на человека, представлявшего собой чуть ли не владыку и хозяина Фиорины.

— Она жива.

Андруз одарил техника ехидной ухмылкой.

— Благодарю вас, мистер Клеменз. Это очень полезно. И пока я не захочу, чтобы было иначе, это означает также, что у нас возникла проблема, не так ли?

— Не беспокойтесь, сэр. Я думаю, мы сможем ее вытянуть. Внутренних кровотечений нет, ничего не сломано, никаких серьезный растяжений. Я думаю, она полностью поправится.

— Именно это, как вы знаете, мистер Клеменз, и заботит меня.

Он оценивающе посмотрел на лежавшую в кровати женщину.

— Лучше бы она не появлялась здесь. Лучше бы ее сейчас здесь не было.

— Мне не хотелось бы, чтобы мои слова звучали неуважительно, сэр, но мне кажется, она охотно согласилась бы с вами. Основываясь на том, что мне сообщили о ее приземлении, и лично увидев текущее состояние АСК, я придерживаюсь мнения, что у нее не было особого выбора в этом вопросе. У вас есть какие-либо предположения по поводу того, откуда они взялись? С какого корабля?

— Нет, — пробормотал Андруз. — Я сообщил обо всем Уэйленд-Ютани.

— Они ответили? — Клеменз держал Рипли за запястье, как бы проверяя ее пульс.

— Если это можно назвать ответом. Они подтвердили получение моего сообщения. Вот и все. Полагаю, что они не очень были настроены поболтать.

— Это можно понять, если потерянный корабль представляет для них интерес. Скорее всего, они там носятся как сумасшедшие, пытаясь сообразить, что означает ваше сообщение.

Последнее ему очень понравилось, потому что он представил себе всполошившихся набобов Компании. — — Сообщите мне, если ее состояние изменится.

— О том, когда она будет испускать дух?

Андруз пристально посмотрел на него.

— Я достаточно расстроен тем, что уже произошло, Клеменз. Будьте осторожны. Не усложняйте обстановки. И не заставляйте меня думать об этом таким образом. Нам не нужны слишком тяжелые заболевания. Вас, должно быть, удивит, но я хочу, чтобы она жила. Хотя, если придет в себя, то ей может показаться иначе. Пошли, — обратился он к своему доверенному слуге. Оба мужчины удалились.

Женщина тихо застонала, ее голова заметалась по подушке. Это была либо физическая реакция, либо побочные эффекты на медикаменты, которые он ввел в нее, подумал Клеменз. Он сел возле нее и начал наблюдать, радуясь возможности просто быть рядом с ней, смотреть на нее, чувствовать ее запах. Он уже совершенно забыл, что значит находиться рядом с женщиной. Вместе с ее появлением всплыли какие-то обрывочные воспоминания. Несмотря на кровоподтеки и ушибы, она довольно-таки красива, подумал он. Даже гораздо больше, чем он мог ожидать.

Она снова застонала. Нет, это не от действия лекарств, решил он, и не от боли. Ей что-то снилось. Боль здесь ни при чем. Но, как бы то ни было, сны не повредят ей.

Освещенный тусклым светом зал для собраний был четырехэтажным. Люди свешивались с перил второго этажа, вполголоса переговариваясь друг с другом. Некоторые из них курили различные комбинации из трав и химических веществ. Верхние уровни были пустыми. Подобно большинству шахт Фиорины, эта предназначалась для гораздо большего числа людей, чем две дюжины человек, собравшихся сейчас в ее глубинах.

Они собрались по требованию старшего офицера. Все двадцать пять. Жесткие, худые, лысые, молодые и не очень молодые, и такие, для кого молодость была лишь приятным воспоминанием, Андруз расположился напротив них. Его заместитель сидел рядом Клеменз стоял в стороне и от заключенных и от тюремщиков, как бы согласно своему особому положению.

Два надзирателя и двадцать пять заключенных. Они в любой момент могли наброситься на старшего офицера и его помощника и относительно легко справиться с ними. Но что было бы дальше? Мятеж позволил бы им только управлять тем, чем они и так управляют. Им некуда было бежать, на Фиорине не было лучшего места, куда бы им доступ был запрещен. Когда прибудет очередной грузовой корабль, его экипаж быстро поймет ситуацию, не станет сбрасывать приготовленный для них груз, а вместо этого отправит сообщение о случившемся. После чего сюда прибудут вооруженные солдаты для расправы с мятежниками, а всем участникам мятежа, оставшимся в живых, продлят срок заключения.

Мелкие удовольствия, которые может доставить неподчинение властям, не стоят и одного лишнего месяца, проведенного на Фиорине, не говоря уже о двух-трех годах. Это отлично понимали даже самые закоренелые уголовники. Поэтому никаких мятежей против Андруза не возникало. Чтобы выжить, и, что еще важнее, покинуть Фиорину, заключенным следовало добросовестно выполнять все предписания. Возможно, заключенные и были недовольны, но они вели себя мирно.

Оглядев бормотавшую толпу. Эрой нетерпеливо повысил голос:

— Ну, ладно, ладно. Давайте сообща все обсудим. Хорошо?

Прошу вас, мистер Диллон.

Вперед выступил Диллон. Он был лидером среди заключенных, и не только из-за внушительного вида и силы. Он носил пенсне, но больше по традиции, чем по необходимости. Хотя Диллон предпочитал его контактным линзам и, уж конечно, от Компании нечего было ожидать, чтобы она стала бы тратить время и деньги для обеспечения заключенных трансплантацией. Но пенсне очень подходило Диллону. Это была антикварная вещь, какая-то фамильная реликвия, чудом пережившая столько поколений.

Единственный жуткий пучок волос, свисавший с его лысой головы, медленно покачивался при ходьбе. Ему стоило немалых усилий и времени очищать это украшение от надоедливых насекомых Фиорины, но Диллон терпел подобное неудобство ради этого небольшого утверждения индивидуальности.

Он прочистил горло.

— Господи, дай нам терпения. Мы знаем, что мы всего лишь жалкие грешники в руках Божьих. Да не разорвется круг… раньше назначенного часа. Аминь.

Это была короткая молитва. Но этого было достаточно. Когда Диллон закончил, заключенные подняли вверх правые кулаки и тихо опустили их вниз. Этот жест демонстрировал покорность, а не открытое неповиновение. На Фиорине неповиновение каралось отторжением от общества заключенных, иногда и ранней могилой.

Если ты начнешь выходить за рамки дозволенного, Андруз избавится от тебя безо всякого вреда для себя. Никто не стоял над ним, чтобы проверять правильность его действий. Не было такого суда, который стал бы разбираться, от чего умер заключенный. Андруз сам вносил предложения и сам же их осуществлял. Но все-таки самым замечательным фактом было то, что, несмотря на свой тяжелый характер, Андруз был человеком справедливым. Заключенные считали, что им просто повезло. Ведь могло быть и наоборот.

Он оглядел своих подчиненных. Он видел каждого насквозь. Знал их достоинства и слабости, знал, что им не нравится. Он отлично помнил все их грехи, подробности их личных дел. Некоторые из них были просто опустившимися людьми, другие же были просто фатально антиобщественны. Между первыми и вторыми была огромная разница. Он старательно прокашлялся.

— Благодарю вас, джентльмены. Было много разговоров о том, что произошло сегодня утром. Поэтому, чтобы не было поверхностной информации, мы избавимся от лишних сплетен.

— Факты таковы. Как некоторые из вас уже знают, во время утренней вахты, в шесть ноль-ноль, здесь потерпел крушение АСК модели 337. Один пассажир жив, двое погибли, а четвертый, андроид, поврежден до такой степени, что нет надежды его отремонтировать.

Он помолчал, как бы подождав, пока слушатели усвоят информацию.

— Уцелевший пассажир — женщина.

Зал оживленно загудел. Андруз прислушивался к этому гулу, присматривался, пытаясь понять реакцию. Она не была плохой… пока.

Один из заключенных повис на верхних перилах. Морсу было под тридцать, но он выглядел старше своих лет. Фиорина быстро старит прибывших сюда не по своей воле. Он выставил напоказ большое количество анодированных золотом зубов, последствие ряда определенных антиобщественных действий. Золотая окраска была выбрана из косметических соображений. Казалось, что он был раздражен, хотя это было его обычное состояние.

— Я хочу сказать, что когда я прибыл сюда, то дал обет безбрачия. А это означает — никаких женщин. Никакого секса ни под каким видом.

Он возбужденным взглядом обвел собрание.

— Мы все дали такой обет. И в данном случае я не понимаю политики Компании, допускающей ее проникновение сюда…

Пока Морс это бубнил, Эрон шепнул своему начальнику:

— Не правда ли, нахальный тип?

В конце концов Диллон выступил вперед, и его голос звучал тихо, но твердо.

— Брат хотел сказать, что мы рассматриваем присутствие любого постороннего, в особенности женщин, как нарушение гармонии, как потенциальную трещину в нашем духовном единстве, проводящем нас через каждый день и хранящем нас в здравом уме. Вы слышали, что я сказал, господин старший офицер? Вы поняли, что я имею в виду?

Андруз спокойно выдержал пристальный взгляд Диллона.

— Поверьте, мы полностью разделяем ваши чувства. Уверяю всех вас, что будет сделано все, чтобы устранить причины вашей озабоченности и как можно скорее уладить это дело. Я думаю, что в этом заинтересованы все.

Толпа снова загудела.

— Думаю, что вам будет приятно узнать, что я уже послал запрос относительно спасательной команды. Будем надеяться, что они появятся здесь в пределах недели, чтобы эвакуировать ее как можно скорее.

Из зала прозвучал вопрос:

— В пределах недели, господин офицер? Еще никто не добирался сюда так быстро. Из любой точки.

Авдруз посмотрел на говорившего.

— Очевидно, речь идет о корабле, направляющемся в Мотини. Этот полет планировался несколько месяцев назад. Данная ситуация имеет чрезвычайный характер. Есть ряд обязательных правил, с которыми считается даже Компания. Я уверен, что они свяжутся с ним, в конце концов просто выведут пилота из глубокого сна и направят в нашу сторону. И это позволит все уладить.

Конечно, он не знал, так ли это будет, но это была логичная линия поведения Компании, поэтому Андруз так уверенно высказывал свое предположение. Если направлявшийся в Мотини корабль не отклонится от своего курса, то он будет действовать по своему усмотрению. Надо преодолевать критические ситуации по мере их возникновения.

Андруз поглядел на Клеменза.

— Вы уже можете сделать свое заключение?

Медицинский техник медленно и многозначительно почесал подбородок.

— Своего рода — да. На данный момент это все, чего я смог добиться с тем, что мы здесь имеем.

— Только не надо жаловаться. Каково ее состояние?

Клеменз прекрасно знал, что все глаза устремились на него, не он не обращал на них внимания, продолжая обращаться к старшему офицеру.

— Серьезных повреждений нет. В основном кровоподтеки н синяки. Хотя одно ребро может оказаться сломанным. Если это так, то это только трещина. Гораздо большую потенциальную опасность представляет то, что она слишком резко вышла из глубокого сна.

Он помолчал, собираясь с мыслями.

— Я всего-навсего техник, но даже я могу утверждать, что она нуждается в специальном уходе. Если человек резко прерывает анабиозный сон без соответствующих биофизических приготовлений, могут возникнуть определенные трудности. Непредсказуемые побочные эффекты, скрытые осложнения в органах дыхания и кровообращения, разрушение клеточных структур, которые могуч проявиться спустя несколько дней или недель — все это я не смогу диагностировать, а тем более обеспечить соответствующее лечение. Я очень надеюсь, что на спасательном судне есть полное медицинское оборудование.

— Она будет жить? — спросил его Андруз.

Медик пожал плечами. Он знал, что старший офицер любит слушать только то, что ему хочется услышать.

— Поскольку до сих пор ухудшений в ее состоянии нет, то, думаю, что да. Только не надо цитировать эти мои слова. Особенно дипломированному врачу.

— А чего вы боитесь? — хихикнул кто-то за спиной. — Что вас обвинят в преступной небрежности при лечении?

Кое-где раздался неприветливый смех.

Андруз быстро вступил, чтобы не Клеменз, ни кто другой не успел что-нибудь сказать.

— Послушайте, мы не наивные дети. В наших интересах, чтобы женщина не выходила из лазарета до прибытия спасательной группы. И уж ни в коем случае без сопровождения. С глаз долой, из сердца вон, не так ли?

Никто не пытался прокомментировать сказанное.

— Поэтому давайте вернемся к заведенному распорядку и не будем понапрасну волноваться. Все согласны? Ну, вот и славно.

Он поднялся.

— Благодарю вас, джентльмены.

Никто не шелохнулся. Диллон обернулся и мягко сказал:

— Все в порядке.

Собравшиеся стали медленно расходиться, возвращаясь к своим обыденным делам. Андруз нисколько не обиделся на это неуважение. Это была своего рода поза, а в малых количествах это можно было позволить. Это льстило их самолюбию.

Как и следовало ожидать, собрание прошло хорошо. Андруз считал, что справился со сложившейся ситуацией должным образом, вовремя положив конец сплетням и измышлениям. И в сопровождении Эрона он направился в свой офис.

Однако, более информативный ответ Компании оказался бы очень кстати.

У выхода Диллон преградил путь Клемензу. Тот удивился:

— Вы что-то хотите мне сказать?

Огромный мужчина утвердительно кивнул: — Док, будьте поосторожнее с этой женщиной.

Клеменз улыбнулся.

— В ее состоянии трудно кому-то навредить. Разве мы не должны помогать всем детям божьим?

— Еще неизвестно, чье она дитя.

Мужчины пристально посмотрели друг на друга. Потом Диллон отошел в сторону, пропуская медтехника. Он еще долго провожал взглядом Клеменза, пока тот не скрылся в проходе тонне ля "D".

Женщина неподвижно лежала на кровати, но она уже не стонала. Клеменз проверил упаковку для внутривенного вливания, прикрепленную к ее руке. Не зная специфики ее состояния, он был вынужден лечить ее от общего истощения. Вместе с глюкозой и сахарозой в состав упаковки входили растворы толерантных антибиотиков, реанимационно-усыпительные препараты и обезболивающие. Ее индивидуальная дискета была повреждена во время кораблекрушения, поэтому Клемензу приходилось обходиться без важной информации, которую та содержала. Он тщательно следил, как ее организм реагирует на лекарства, но никаких аллергических реакций не обнаружил.

Клеменз с удовлетворением заметил, что упаковка на руке женщины почти пуста. Это означало, что тело усвоило восстановительный раствор. Контрольные огни аппарата наблюдения за жизненно важными органами горели зеленым светом, когда он обследовал грудь и череп. Ободренный этим, Клеменз вставил ампулу в инъектор и слегка повернул руку женщины.

Ее глаза внезапно открылись, словно до этого она только притворялась спящей. Испугавшись такой быстрой реакции, Клеменз заколебался. Она спросила, показывая на аппарат в его руках:

— Что это?

— Универсальный инъектор.

— Я вижу. Но вы же знаете, что имею в виду Он слегка улыбнулся.

— Это легкий коктейль, приготовленный по моему рецепту. Помогает открывать глаза. Адреналин, несколько специально подобранных эндорфинов и парочка таинственных белков. Для аромата. Думаю, что ваш организм в состоянии это усвоить. Через пять минут вы будете чувствовать себя гораздо лучше.

Она продолжала смотреть на него настороженно.

— Вы врач?

Он пожал плечами и оглянулся, словно от такого вопроса ему сделалось неуютно.

— Медицинский техник. У меня всего лишь класс З-С. Но лучшего вы все равно здесь не найдете.

Наклонившись вперед, он осмотрел ее волосы.

— А вот ваши волосы мне придется сбрить. Мне бы следовало сделать это сразу, но как-то руки не доходили.

Рипли даже села от удивления, прикрывая грудь простыней.

— Смотрите на это проще. Я не убийца. Хотя вы еще встретитесь с ними здесь.

— Но зачем брить мои волосы?

— Микроскопические паразиты. Плотоядные членистоногие. Это очень распространенное явление на Фиорине. К счастью, они не находят человека особенно вкусным… за исключением кератина[4] в его волосах. По какой-то причине они не испытывают такого же аппетита по отношению к ногтям. Может быть, какие-то примеси. Игнорируя всю научную классификацию, мы называем их вшами.

— Но разве нельзя использовать какие-то растворы или профилактические шампуни? — Рипли не сводила глаз с бритвы.

— Компания пыталась внедрить нечто подобное, когда здесь еще только начинали добывать руду, но увы. Оказалось, что любое средство, достаточно сильное, чтобы подействовать на паразитов, вызывает появление волдырей на коже. Достаточно неприятно иметь их на голове, а ниже — гораздо хуже. Бритье оказалось простым, дешевым и самым эффективным средством. Правда, некоторые ребята пытаются сохранить некоторую поросль, отчаянно борясь со вшами. Например, брови. Но только не думайте, что все только и делают, что заботятся о таких преходящих вещах, как брови. А вот густая шевелюра вне вопроса. Конечно, вы можете попытаться жить со вшами, но они сведут вас с ума постоянными укусами…

— Хорошо, хорошо, — быстро сказала Рипли. — Я все поняла.

— Я дам вам электрическую бритву для обработки… нижних частей. Когда вы почувствуете себя лучше, то сможете заняться этим. Конечно, лазарет — это одно из самых стерильных помещений сооружения, так что в течение некоторого времени вам будет спокойно, но эти мелкие твари довольно быстро разыщут вас и здесь. Они слишком малы, чтобы от них можно было отгородиться. Так что побрейтесь, и они не будут докучать вам.

Она на какое-то время задумалась, но потом утвердительно кивнула.

— Меня зовут Клеменз. Я являюсь главным медицинским сотрудником здесь, на Фурии-361.

Рипли удивленно подняла брови.

— Это не похоже на код рудника.

— Первоначально здесь был рудник. Но вся руда была извлечена, очищена и отправлена отсюда много лет назад. Уэйленд-Ютани вложила немало денег в здешние строения и оборудование, которые пришлось оставить, поэтому, чтобы получить хоть частичную компенсацию, они сдали сооружение в аренду под тюремное заведение с максимальной надежностью. Так что все остались в выигрыше. Общество избавилось от наиболее нежелательных своих представителей, а Компания приобрела бесплатных сторожей для своего имущества. Все извлекли пользу, кроме нас, посланных сюда.

Он протянул руку с инъектором.

— Не возражаете? Своего рода стабилизатор.

Осмотрев помещение, Рипли почувствовала себя теперь в большей безопасности, чтобы позволить Клемензу приблизиться.

— Как я сюда попала?

— Вы потерпели крушение на АСК. Никто не знает, что произошло с вашим основным кораблем и что заставило вас срочно эвакуироваться с него. Если Харри Андруз и в курсе — это наш старший офицер — то пока умалчивает об этом. Но что бы там ни произошло с кораблем, системы управления АСК тоже вышли из строя. Мы вытащили его. Сам я внутри не был, но судя по его внешнему виду, могу сказать, что вы чудом спаслись.

Рипли сглотнула.

— Что с остальными?

— Я сам пытаюсь это понять. Где все остальные члены экипажа? Они спаслись на других АСК?

— Остальных членов экипажа нет, — холодно сказала Рипли. — Это очень длинная история, и сейчас мне не хотелось бы об этом рассказывать. Я имела в виду тех, кто был на АСК со мной. Сколько их было?

— Двое. Ну, трое, если считать андроида.

Он замолчал.

— Боюсь, что они..

— Что?

— Не выжили.

Она о чем-то надолго задумалась, но потом резко замотала головой.

— Я хочу осмотреть судно. Я должна во всем убедиться сама.

Рипли попыталась сесть, но Клеменз положил ей на плечо руку.

— Успокойтесь. Как ваш лечащий врач, я не считаю ваше состояние подходящим для этого.

— Но ведь вы же не врач?

Она соскользнула с другого края кровати и встала, выжидая, совершенно раздетая.

— Вы мне дадите какую-нибудь одежду, или мне так идти?

Клеменз задумался, пытаясь принять какое-то решение и втайне радуясь, что может любоваться ею в вертикальном положении.

— Отдавая дань специфике местного населения, я бы настойчиво предложил вам одеться.

Он поднялся и, открыв какой-то ящик в дальней части лазарета, начал перебирать его содержимое.

— Помните, когда вы будете резвиться в нашей маленькой стране чудес, что обитателями тюрьмы являются лица исключительно мужского пола. Они не видели женщин на протяжении многих лет. Между прочим, я тоже.

Рипли терпеливо ждала, положив руку на бедро, и оценивающе смотрела на Клеменза.

— Что касается вас, то мне не стоит беспокоиться, ведь вы же «не доктор», не так ли?

Как Клеменз ни старался, он не смог сдержать улыбки.