— А, это опять вы. Я же сказал — в пять. Вы опоздали. Сэм был в слишком хорошем настроении, чтобы обращать внимание на нахальный тон.

— Я был занят другими делами… Костюм готов? Портной фыркнул.

— Да, вот… — Порывшись под прилавком, он швырнул Сэму сверток. — Пришлось кое-где заменить куски тем, что у меня нашлось. Не думаю, чтобы зрители заметили.

Сэм стремительно разорвал бумагу и развернул черную ткань — да, слегка порыжевшую, но зато чистую и выглаженную. И, с ужасом увидел он, всю в разноцветных заплатах: темно-серых, темно-синих, темно-зеленых, темно-фиолетовых, темно-коричневых, а в одном месте красовался даже темно-красный лоскут. Он раздраженно прищелкнул языком.

— Что за глупость! — воскликнул он. — В этом наряде я буду похож на настоящего шута! Портной пожал плечами:

— Я сделал все, что мог. Поищите у себя чернил или бутафорской крови демонов да покрасьте.

— Неплохая мысль, — отозвался Сэм. — Тогда вот тебе за работу… — Он швырнул на прилавок горсть серебра. Портной начал было возражать, но Сэм ледяным тоном сказал, что он плохо старался, и добавил, указав на темно-коричневые перчатки и длинный темно-синий шарф: — Это я тоже беру.

Арси наслаждался хорошим обедом — как ему казалось, первым за много лет — и как раз приступил ко второй порции жареной свинины с грибами, когда мимо как ураган пронесся Сэм и стремительно взлетел по лестнице, ведущей к комнатам. Арси был заинтригован и, съев еще тарелку картофельного пюре, два пудинга и кусок шоколадного торта, отправился выяснять, в чем дело. Остановившись перед комнатой Сэма, он постучал и громко спросил:

— Эй, паренек? Чем это ты занят? Из-за двери ответили:

— Не мешай, Арси. Я крашу.

— Что? — хмыкнул Арси и открыл дверь. Сэм, этот бука, конечно, ее запер, но Арси не зря был главой своей гильдии. Он заглянул в комнату и при виде представшего перед ним зрелища весело рассмеялся.

Сэм в одних трусах сидел на полу, разложив вокруг детали своей униформы. Перед ним стояла миска с черной жидкостью, и повсюду валялись склянки из-под чернил. Сэм взглянул на Арси и вздохнул.

— Ну, тогда хотя бы закрой за собой дверь, — недовольно буркнул он.

Волосы у него были измазаны чернилами и торчали во все стороны, отчего казалось, что на голове у него примостился большой еж.

— Так чем это ты все-таки занят, Сэм? — спросил Арси, с любопытством разглядывая родинку на плече у убийцы. Она была размером с монетку и формой напоминала звезду. Больше всего Арси удивило то, что родинку не пересекал ни один из бесчисленных шрамов, покрывающих Сэма с головы до ног.

— По-моему, это и так ясно. Я крашу одежду, — заявил Сэм, окуная в миску синий шарф. Потом он тщательно его отжал и положил сушиться рядом с парой кожаных перчаток. Приглядевшись, Арси заметил, что его одежда залатана, и все заплаты мокрые. Многострадальный черный плащ был теперь аккуратно подшит и смахивал на лоскутное одеяло. Арси с улыбкой покачал головой.

— Ну-ну, развлекайся, — сказал он и вышел из комнаты, предоставив Сэму заниматься своим делом.

Еще несколько клякс — и Сэм закончил. Он расстелил одежду перед открытым окном, чтобы поскорее просохла, и, достав из сумки небольшое зеркальце, предназначенное для подачи сигналов другим убийцам, внимательно изучил свое отражение. Действительно, надо бы побриться. В дороге он старался, насколько возможно, следить за собой — из-за Кайланы, разумеется, — но в спешке и с одной лишь холодной водой много не сделаешь. Отпустить бороду он не решался: еще в юности он предпринял такую попытку, намереваясь прятать в бороде иглы для духовой трубки, но через неделю с ужасом обнаружил, что борода получается ослепительно-рыжая, клочковатая и мягкая, словно пух. Он попробовал обработать ее той же смесью, что и волосы на голове, но в результате все, что он ел, приобретало привкус прогорклого масла и сажи. Кончилось тем, что Сэм сбрил ее кинжалом.

Волосы у него тоже были в отвратительном состоянии. Сэм схватил с тумбочки кинжал и укоротил торчащие пряди. Потом он надолго задумался, глядя на миску с чернилами и по привычке потирая родинку на плече. Это родимое пятно всегда его раздражало, потому что было слишком запоминающимся, а хороший убийца не должен иметь особых примет. Поэтому он и тер ее постоянно, видимо, подсознательно надеясь стереть совсем. В конце концов Сэм решился, и через пару минут из зеркала на него глядел темноволосый убийца. Потом Сэм нагрел воды, с наслаждением вымылся, тщательно побрился и, надев уже успевшую высохнуть одежду, прошелся по комнате. Черные брюки заправлены в черные кожаные сапоги, мягкая черная шелковая рубашка, черная куртка… Через плечо щегольски перекинут черный плащ, сколотый черной булавкой. На руках — удобные черные кожаные перчатки, лицо умело обмотано черным шарфом, из-под которого видны только зеленовато-коричневые глаза. В рукава — разобранную духовую трубку, кинжал — в петлю под правой рукой, кинжал — в левый задний карман, кинжал — во внутреннюю петлю на правой ляжке, сложенные тигровые когти — за спину на ремень, удавку — в нагрудный карман, набор игл — за воротник, другой набор — в правую манжету, флакончик яда — в складку шарфа за ухом, ну и всякие мелочи… Когда на Мартогон опустилась ночь, темная фигура выскользнула из окна второго этажа и бесшумно спустилась по стене, словно большая черная дождевая капля.

Сэм не собирался охотиться. Он просто наслаждался тем, что вновь стал самим собой: хищником, чья территория — ночной город. Бесшумно скользя от тени к тени, он радовался тому, что люди проходят так близко, что слышно биение их сердец, и при этом его не замечают.

У зеркальной витрины большого магазина он задержался, чтобы полюбоваться собой — стройным, подтянутым, смертоносным. И все же в его облике чего-то недоставало. Завершающего штриха, небольшой роскоши, оттеняющей функциональность. Сэм сунул руку под рубашку и нащупал талисман Валери, взвешивая его на ладони, он задумался, но в конце концов озорство победило осторожность, и, выудив из мешочка золотую цепь с тяжелым камнем, он повесил ее себе на шею. Талисман лег на грудь, словно глубокий черный глаз, словно дыра в пространстве. Сэм с восхищением отметил удачное сочетание полной черноты камня с тусклым блеском цепи и снова заскользил по ночному городу.

Он взлетел на чердак высокого дома и побежал по крышам легко, словно кот. Радость переполняла его. Он вновь обрел свободу поступать как вздумается, свободу убивать, свободу жить, свободу охотиться — одним словом, делать то, для чего он рожден, о чем поет яркий огонь в его крови. И поскольку все было дозволено — он ничего не хотел. Он бесшумно подкрадывался к прохожим, спешащим по своим делам, заглядывал в окна, стоял за спиной у торговцев, которые, весело пересмеиваясь, складывали свои лотки на базарчике… Он выслеживал — и не более того, он подкрадывался так близко, что следующее его движение могло принести человеку смерть, — и сразу же убегал, незамеченный. Никогда еще Сэм не испытывал такого сродства с темнотой, никогда еще тени не встречали его с таким радушием.

Нырнув за угол, он остановился, чтобы перевести дух, и тут до него донеслись возгласы, убившие его наслаждение:

— Пожалуйста, не надо, я хочу домой! Голос был незнакомый, девичий, умоляющий. А ответил ему мужской — пьяный и грубый, безжалостный и тяжелый:

— Конечно, мы отпустим тебя домой — когда немного поразвлечемся… Ты любишь немного поразвлечься, девка? Грубый хохот.

— Нет! Перестаньте! Пустите! Шум борьбы.

— Прекрати, девка, ты же хочешь! — рявкнул голос. Звук пощечины, мужское рычание — и еще одна пощечина, гораздо сильнее. Женский крик испуга и боли.

— Перестаньте! Нет! Помогите!

Там, где только что стоял Сэм, только ночной ветер взметнул пыль. Убийца, словно кошка, прыгнул вверх и встал на подоконник. Здесь, видимо, размещалась городская стража, разъевшаяся и обленившаяся с победой Света… Сэм хорошо знал такой тип людей. Его мозг был полон холодного гнева, но в крови полыхал огонь, по сравнению с которым знакомое Сэму пламя показалось бы струйкой дыма. Окно было открыто. Он беззвучно нырнул в него и понесся по коридору, на бегу заглядывая в комнаты. Пустая, пустая, казарма, столовая, кладовая… А в следующей — шесть крепких мужиков в форме городской стражи, допившиеся до скотского состояния. Они не заметили Сэма — он двигался слишком быстро. Последняя в конце коридора дверь закрыта, за ней — возня и рыдания. Не останавливаясь, Сэм влетел в дверь и врезался в толстого стражника, от которого разило потом и перегаром. Стражник взревел. В дверь с испуганным криком метнулась фигурка в голубом платье, а убийца и стражник покатились по полу. Лампа упала со стола и погасла; в наступившей темноте блеснул кинжал — белый, как оскаленные зубы Сэма. Фонтаном брызнула кровь. Стражник забился в предсмертных судорогах, а по коридору уже стучали сапоги. Сэм вскочил на ноги и огляделся. Окна слишком узкие, единственная дверь ведет прямо навстречу разъяренным коллегам убитого… Остается одно: спрятаться под кроватью. Сэм пригнулся и скользнул под кровать, словно лис, ныряющий в нору.

Под кроватью было душно, тесно и пыльно… И темно — хоть глаз коли. Все еще клокоча от ярости, Сэм съежился там и попытался стать невидимым.

Любой убийца, как и почти любой вор, пользуется специальными навыками, которые значительно упрощают работу. Темная одежда, особая походка, особый метод дыхания и даже особый настрой мысли помогают ему раствориться в тени, стать не столько невидимым, сколько незаметным. Этот вид камуфляжа гораздо древнее и гораздо загадочнее, чем думают многие. Сегодняшней ночью Сэм частенько его использовал — но ради забавы, а теперь от этого зависела его жизнь.

В темноте он почувствовал на коже прохладное прикосновение. «Талисман Валери», — подумал Сэм и тут же забыл об этом, целиком сосредоточившись на том, чтобы ощутить глубину окружающей тени, стать таким же неподвижным и тихим, как она… Стражники, чертыхаясь, уже обшаривали комнату, кто-то стучал кресалом, пытаясь зажечь лампу. Сэм не двигался, дыша тихо и медленно. Ярость и возбуждение улеглись, он все глубже и глубже уходил в тени. Один на один убийца способен одолеть любого бойца. Сэм считал, что при удачном раскладе мог бы справиться и с тремя-четырьмя, но шесть противников в комнате с одним выходом — это самоубийство. Его воля устремлялась в темноту — и внезапно он ощутил странное холодное покалывание в груди. Тени вдруг стали послушными и мягкими, они обволакивали его все плотнее и плотнее. Он стал одним целым с темнотой под кроватью… Инстинкты, о существовании которых он даже не подозревал, воспользовались магией и древними знаниями… Мысли приняли странное направление и словно бы слились с тенями, делая их глубже и гуще… А потом вдруг пришло понимание, что тень — это путь, и он не раздумывая пошел по нему — словно нырнул в холодную воду. Это произошло в тот самый момент, когда наконец вспыхнула лампа и сильные руки взялись за край кровати…

Кровать с грохотом опрокинулась, и шестеро стражников разразились победными криками. Впрочем, крики эти тут же затихли: посреди комнаты валялся окровавленный труп их товарища с вырванным сердцем, а еще… На четырехугольнике пыли под перевернутой кроватью отчетливо отпечатался человеческий силуэт. Но тот, кто оставил его, исчез.

Сэм скользнул в тени.

Он упал вверх, но легко приземлился на ноги, и темнота сразу исчезла, сменившись ровными серыми сумерками. С отчаянно бьющимся сердцем Сэм поднял голову и осмотрелся. У него перехватило дыхание.

Он стоял в нежно-сером ничто, испещренном пятнами темноты с неправильными очертаниями. Одни лежали на земле, другие стояли, словно руины диковинных стен, а некоторые, как с опаской и изумлением отметил Сэм, двигались, то приближаясь к нему, то отдаляясь. Шесть неровных силуэтов, мерцающих под ногами, словно тени отсутствующих людей…

И внезапно Сэм понял, что это и есть тени. Всего лишь тени шести охранников, которые ищут его по всей комнате!

Иногда они поднимались вертикально — когда охранник приближался к стене, которую Сэм не видел. Он некоторое время понаблюдал за ними, запоминая расположение невидимых стен, а потом шагнул вперед и прошел сквозь одну из них.

Он ничего не почувствовал — стены как будто не существовало. Просто на мгновение стало немножко темнее — словно где-то закрыли и тут же снова открыли окно. Тени текли вокруг него все так же легко, но он уже был в коридоре.

Глаза Сэма начали привыкать к странному освещению, и оказалось, что тени различны между собой. Одни были тусклыми, мелкими, другие — наоборот, темными и глубокими. Поразмыслив, Сэм пришел к выводу, что эти вторые являются своеобразными туннелями, через которые можно вернуться обратно в солнечный свет — если отсюда вообще есть путь назад. Но как это сделать? Просто встать в одно из таких пятен и пожелать покинуть этот двухцветный сумеречный мир?

Двухцветный сумеречный мир… Где-то он уже о нем слышал… Сэм огляделся, пытаясь сообразить, где находится улица. Если его расчеты верны, то… Да, вот и она: по плоской серой поверхности двигалось много человекообразных теней.

Двухцветные сумерки… Смятение, вызванное невероятным спасением и внезапным переходом в иной мир, постепенно улеглось, и Сэм вспомнил старую-престарую песню, которую пел Черный Лис, если ему случалось перебрать вина…

Черный Лис пел эту песню тяжелым, холодным голосом… Юный Сэмаландер содрогался от непонятного страха, а другие убийцы начинали швырять в Черного Лиса пустые кружки, требуя, чтобы он заткнулся. Черный Лис хохотал и принимался петь что-нибудь другое, а остальные вновь возвращались к выпивке, но изредка то одного, то другого передергивало. И Сэм в то время частенько вспоминал старую песню: прячась в тенях, он иногда вдруг чувствовал странную дрожь, словно тени были не просто черными пятнами… Впрочем, Сэм считал это предрассудками. А когда как-то раз он спросил Миффера насчет песни Черного Лиса, глава гильдии раздраженно фыркнул:

— Не забивай себе голову такими вещами, парень. Черный Лис сам не знает, о чем эта песня, — да и никто из нынешних убийц тоже. Ее пели еще до Войны, и даже тогда она уже была древней. — Но Сэм настаивал, и Миффер с тяжелым вздохом добавил: — Ну, давным-давно были люди, которые вроде как могли проходить сквозь тени… Словно призраки. Но, возвращаясь, они становились странными, менялись. И вновь один за другим уходили в тени, чтобы больше уже не вернуться. Так что их умение забылось, и, пожалуй, это к лучшему… А теперь попробуй-ка еще раз закинуть этот крюк.

И Сэм не вспоминал о том разговоре… до этой минуты.

Арси тем временем потихоньку обирал прохожих. Ночь выдалась урожайной, поэтому он решил не предпринимать чего-нибудь более серьезного, например, кражи со взломом, после которой он всегда чувствовал себя немного виноватым: почему-то вторжение в жилище огорчало людей больше, чем потеря кошелька или пары браслетов. С другой стороны, поскольку он сейчас в суровых условиях из-за этого их «приключения»… Арси вспомнил отца: папаша обожал поведать о собственных приключениях и Суровых Условиях, в которых они, эти приключения, проходили.

Помню, сынок, отправился я на ледник Хантора, поглазеть на руины… Была самая середина зимы, а лет-то мне было не больше, чем тебе сейчас… Спать мне пришлось по уши в снегу, а ел я одни лишайники. Ни сухарей, ни чая у меня не было, сынок, вот как… Я попал в Суровые Условия.

Арси слушал с разинутым ртом и даже умудрился дожить до зрелого возраста, сохранив романтическую тягу к приключениям — которую, правда, слегка растерял после событий последних дней. Вспомнив переправу на льдине через пролив, Арси невольно поежился. Никакого комфорта! Впрочем, все равно это лучше, чем слоняться по Бисторту, изнывая от скуки. Рассудив, что в глуши покупать особенно нечего, и помня слова отца относительно того, что «путешествовать следует налегке», Арси все-таки отказался от мысли о крупной краже и даже не стал воровать кошельки с деньгами, которые были большими и тяжелыми, а сосредоточился на более легких и вместе с тем более ценных предметах: кольцах, драгоценных камнях и тому подобном. Конечно, это было труднее и рискованнее — но зато куда как интереснее!

Арси был мастером своего дела, но иногда даже у самых великих людей случаются неудачи, которым виной исключительно обстоятельства. Он стоял у самой гостиницы, прислонившись к стене, а рядом двое мужчин любезничали с проституткой. Арси орудовал шилом, выковыривая драгоценные камни из эфеса шпаги одного из мужчин. Камешки бесшумно падали в ладонь, словно разноцветные капли. Все шло замечательно — и вдруг стена толкнула его в спину!

Он упал на живот, и камни рассыпались по мостовой. Ограбленный попытался схватить Арси, крича:

— Держите вора!

Арси проворно лягнул его в лодыжку. Мужчина выхватил меч. К нему присоединился его приятель, и они вдвоем набросились на Арси.

Валери, потушив в комнате свет, расчесывала свои длинные черные волосы. Чернец сидел на тумбочке у кровати и чистил перья. В этот момент с улицы донесся крик «Держите вора!» и послышался лязг оружия. Она с любопытством выглянула в окно.

В полутьме двое рослых мужчин пытались зарубить одного низенького. С безопасного расстояния за ними наблюдала женщина с крашенными хной волосами. Валери сразу же сообразила, что в этом городе «вором» можно было назвать только одного коротышку. «Ну нет, так не пойдет, — решила она. — Нашлю-ка я на них недолгий сон…» Валери подняла руку, начала произносить магические слова — и замерла. Она лишилась колдовских способностей! Заклинание было простейшим и, если бы талисман находился в любом месте этого города, не вызвало бы никаких затруднений. Неужели дурень-убийца его погубил?! Она кипела от гнева, а драка внизу продолжалась. Наконец Валери опомнилась и схватила с туалетного столика кувшин с водой.

Арси обомлел, когда под звон разбитого стекла один из мужчин в куче осколков медленно опустился на колени. Его приятель наклонился над ним: «Томас?» Воспользовавшись моментом, Арси высоко подпрыгнул и стукнул его по голове «утренней звездой». Мужчина мирно лег рядом с первым, а женщина взвизгнула и бросилась наутек. Арси утер лоб тыльной стороной ладони и, подняв голову к темному окну, в котором маячило бледное лицо Валери, вежливо снял шляпу:

— Премного благодарен, Ви.

— Заткнись, дурень лохматый! Где этот проклятущий убийца?

Голос Валери был полон злобы, фиолетовые глаза горели.

— Сэм? — Пожав плечами, Арси осмотрелся и убрал «утреннюю звезду». — С тех пор, как он у себя в комнате красил свой плащ чернилами, я его не видал. Это было около шести.

— Ну так сейчас его там нет. Или по крайней мере нет моего талисмана! — возмущенно сказала колдунья. — Если увидишь его, Арси… скажи, что я хочу с ним немного поговорить.

Ее острые зубы обнажились — но не в улыбке, — и окно закрылось. Арси покачал головой и, повинуясь привычке, очистил карманы поверженных противников. Нехорошо оставлять дело незаконченным. Поколебавшись мгновение, он подошел к стене, которая сыграла с ним столь злую шутку, и похлопал по темной поверхности. Кирпич как кирпич…

— Наверное, поскользнулся… — с сомнением пробормотал Арси. Подумав немного, он подобрал камешек и кинул в окно Валери. Стукнула рама, и в проеме вновь показалась недовольная физиономия колдуньи.

— Ну, что еще? — сердито осведомилась она. Арси ухмыльнулся и приложил шляпу к груди.

— Не могу ли я пригласить вас позавтракать, леди Ви? — спросил он. Валери нахмурилась, потом молча кивнула и захлопнула окно.

Сэм попробовал выйти обратно в обычный мир, но, наткнувшись на что-то мягкое и живое, поспешно вернулся в безопасные сумерки. Он уже привык к ним и не мог взять в толк, почему это место вызывало у других столько страхов. Это же настоящий рай для убийц!

Здесь можно свободно перемещаться, не опасаясь, что тебя выследят, — и появиться в реальном мире в любом месте по своему выбору. Идеально! Сэм удивлялся, почему ему прежде не удавалось попасть сюда: сейчас он чувствовал себя в этом мире абсолютно естественно. Видимо, тут сыграли свою роль его черное облачение и одиночество: ведь он — последний убийца в мире!.. И возможно, это немного связано с темным прохладным камнем, который лежит у него на груди, признался он себе. Впрочем, Сэм сильно сомневался в том, что Валери нашла бы ему лучшее применение, и принял решение оставить талисман себе. Найдя очередную густую тень, он вступил в нее и прошел насквозь, раздвигая тьму, словно складки бархатного занавеса. Пустая кладовка. С испуганным писком у него из-под ног метнулась крыса. Сэм улыбнулся под своим шарфом и снова легко растаял в сумеречном мире.

Он долго бродил по нему, возникая в переулках, комнатах, чердаках, чуланах, — и был совершенно одинок. Хоть Миффер и говорил, что сюда уходили другие, Сэм не обнаружил никого. Сэм любовался спящими детьми, наткнулся на пьяницу, храпевшего в переулке, подсматривал за старушкой, читавшей книгу при свете одной свечи… Перед ним открывались бесконечные возможности.

Но лишь если в мире останутся тени. Сэм понимал, что с окончательным воцарением света они исчезнут, и эта увлекательная область превратится просто в серую пустоту. Уже сейчас Сэм видел первые признаки этого превращения: размытые, меркнущие пятна, бледные тени бледных теней… Но пока этот мир существовал, Сэм будет им наслаждаться. Получив в свое распоряжение царство тени, он чувствовал прилив сверхчеловеческих сил.

Среди людских силуэтов, снующих по улицам, один показался ему знакомым. Так и есть — вот длинные волосы, развевающиеся на легком ветру, вот просторное одеяние и вот, наконец, самое главное — длинный посох, который тень вертикально держала в руке. Кайлана — прекрасная рыжеволосая Кайлана… Как она удивится, увидев, на что он способен! Да, он сможет ее поразить. Сэм пристроился в нескольких шагах позади Кайланы и, дождавшись, когда она окажется в достаточно плотном сгустке темноты, шагнул наружу.

Широко раскинув руки, он возник в реальном мире, словно театральный демон из люка в сцене… И оказался лицом к лицу с внушающей трепет серебряно-белой фигурой Первого мага Миззамира.

Тем временем забрызганная грязью и кровью настоящая Кайлана стучалась в дверь одной из комнат гостиницы. Через мгновение перед ней с молчаливым вопросом предстал Черная Метка. Кайлана схватила его за закованную в металл руку:

— Пойдем, молчаливый. Мне нужна твоя помощь. Она привела его в конюшню. В просторном стойле лежала измученная кобыла, а рядом с ней — Робин.

— Кобыла жеребится и никак не может родить, — отрывисто объяснила Кайлана. — Нужно повернуть жеребенку голову и вытащить его, а одной мне не справиться. Я просила помочь Робина, но не успела опомниться, как он уже брякнулся в обморок. Первый раз вижу такого слабонервного кентавра.

— Я ничего не понимаю в лошадиных родах, — пробормотал, поднимая голову, Робин. Он был весь серый. Кобыла тихо заржала. Кайлана успокаивающе похлопала ее по холке и, поглядев на Черную Метку, закатала рукава.

— Надеюсь, ты сможешь мне помочь, рыцарь. Когда я брошу тебе конец вот этой веревки и велю тянуть, то ты тяни, ясно? Медленно, ровно и не слишком сильно. Надо ведь извлечь жеребенка на свет, а не расплющить его о противоположную стенку стойла, понятно?

Голова в шлеме медленно кивнула.

— Превосходно, — сказала друидка, обливая себе руки каким-то самодельным дезинфектантом из непромокаемого мешочка. — Тогда давай начинать.

— Очень любезно с твоей стороны, бариганец.

— Ну, ты же все-таки спасла мою шкуру. Это — самое меньшее, чем я могу тебе отплатить, — скромно ответил Арси.

Валери приветственно подняла бокал с красным вином, а он отсалютовал ей кружкой эля. Эта странная пара произвела смятение в ресторане «Серебряный Лист». Названия нескольких заказанных ими блюд официант слышал впервые в жизни, а повар еще ни разу не был унижен тем, чтобы ему указывали на ошибки в приготовлении супа. В Мартогоне выдалась весьма необычная ночь.

Будь Сэм героем, выслеживающим злодея, он в эту минуту произнес бы парочку хорошо подготовленных фраз насчет того, что жизнь Миззамира теперь в его, Сэма, руках, и, может, предложил бы ему приготовиться к встрече со своими богами — если таковые имеются. Но, будучи злодеем сам, Сэм такими вещами не баловался. При виде жертвы огонь в его душе ярко вспыхнул, превратив Сэма в неумолимого убийцу. Одним движением он выхватил кинжал и бросился в атаку.

А вот Миззамир был героем — и не просто героем, а Героем. И какой-то провинциальный убийца не может убить Героя так же легко, как простого смертного. Эльф, особенно переживший столько, сколько довелось пережить Миззамиру, обладает невероятной живучестью. Волшебник успел уклониться, и кинжал вонзился ему в плечо, а не между ребер, куда метил Сэм. В ту же секунду волшебник нанес ответный удар с помощью заклинания, подкрепленного магической силой его посоха.

Услышав таинственные слова, Сэм отпрыгнул, и дождь золотистых стрел прошел стороной. Приземляясь на ноги, Сэм уже сжимал в руке второй кинжал. Но на этот раз он потратил лишнюю долю секунды, чтобы окунуть клинок во флакон с ядом, — и тем дал магу время произнести второе заклинание. Заклинание и кинжал одновременно устремились навстречу друг другу.

Кинжал с мягким чмоканьем вонзился магу в живот. Миззамир сморщился от боли и схватился за рукоять. Его белое одеяние окрасилось кровью. Оставалось надеяться, что принятых заранее противоядий хватит, чтобы успеть добраться до Башни…

Облако магии обволокло Сэма, пронизало его насквозь. В воздухе запахло флердоранжем. Веки его сомкнулись, руки и ноги начали тяжелеть… Теряя слух, он успел различить сдавленный шепот мага:

— Не тревожьтесь… Я за вами вернусь.

А потом на Сэма обрушилась тишина. Миззамир исчез в золотистой вспышке, и посреди улицы осталась только неподвижная фигура в черном плаще, залитая лунным светом.

На противоположной стороне распахнулась дверь ярко освещенного ресторана, и оттуда вышли двое — низенький, толстенький человечек и высокая, грациозная дама. Они беседовали, и голоса их звучали умиротворенно.

— А вот, помню, в Бисторте, — говорил толстячок, поправляя шляпу, — был такой маленький подвальчик, где пекли слоеные пирожки с мясом… Никогда больше я таких не едал! Тесто легкое, нежное, а начинка такая сочная…

— Ах, — отозвалась Валери, кивая. — Да-да… У нас в Подземном мире было что-то похожее. Традиционное праздничное блюдо: ломтики дичи и… другого мяса, запеченные в тесте с маленькими такими грибочками… Великие пещеры! Это еще что такое?

Арси посмотрел туда, куда указывала Валери, и увидел причудливых очертаний каменную глыбу. Он пожал плечами и подошел ближе.

— Судя по всему, памятник… Смотри: вот рука, вот пальцы. А это, похоже, голова, хоть она и обмотана какими-то повязками, что ли… — И тут его осенило: — Постой! Да это же памятник Сэму! Гляди: ведь это его любимая одежка, которую он сегодня с таким усердием красил. Даже заплаты видно…

Валери обошла вокруг статуи.

— Вид у него не слишком довольный, — заметила она.

Действительно, у статуи было чуть согнуто колено, одна рука вытянута, словно для броска, вторая прижата ко лбу, а тело неловко изогнуто, как будто скульптор запечатлел Сэма в попытке увернуться от чего-то.

— На редкость топорная работа, — пробурчал Арси. — Но кому понадобилось высекать убийцу? И зачем? И почему его поставили здесь, прямо посреди улицы? Кстати, когда мы шли сюда, его еще не было!

Валери нахмурилась и, протянув руку, осторожно коснулась памятника. Под ее пальцами затрещали бледно-зеленые искры. Спустя несколько секунд она отступила на шаг и отряхнула руки.

— Все ясно, Арси. Это и есть Сэм. Его превратили в камень.

— Но как? — ахнул Арси, постучав костяшками пальцев по каменной фигуре. — И кто?

— Могу только предположить, что какой-нибудь белый маг, — ответила Валери. — Это их почерк. Противник обездвижен — и можно делать с ним все, что заблагорассудится. Весьма гуманно, но лично я всегда предпочитала мгновенное распыление или огненный шар. А если уж очень нужно держать противника при себе, то лучше превратить его в жабу или, допустим, в червяка. Гораздо удобнее, чем таскать с собой кусок гранита. — Она хмуро осмотрела каменное изваяние. — Надо поторопиться, пока за ним не вернулся тот, кто это сделал. Ну-ка посмотрим, где у него в этом дурацком костюме мой талисман.

Она задумчиво провела рукой по серой поверхности. Арси начал беспокойно переминаться с ноги на ногу.

— Давай-ка побыстрее, Ви… Если этот кто-то вернется и застанет нас здесь…

— Молчи, бариганец. А, вот он где… — Ее ладонь замерла на груди убийцы, и Валери нахмурилась еще больше. — Ты ведь, кажется, говорил, что он его не надевает…

— Не знаю я ничего, — буркнул вор. — Ну же, давай превращай его обратно, а потом можешь расспрашивать, сколько душе угодно.

— Что за чушь, бариганец, не могу я этого сделать! У тебя нет резца или долота какого-нибудь? Надо извлечь мой амулет.

— А если ты отколешь ему голову или расковыряешь грудь? — возмутился Арси. — Нет уж, либо ты превращай его обратно, либо давай сматываться — и тогда можешь прощаться со своим талисманом. У нас нет времени играть в скульпторов!

Колдунья вздохнула:

— Говорю тебе, я не могу превратить его в человека.

— Ах, да. Я забыл. Извини. Я думал, что ты — колдунья! Голос вора звучал издевательски, и Валери ощетинилась:

— Да, я — колдунья!

— Которая не в состоянии изменить пустячное заклинаньице и называет это магической силой? — фыркнул Арси.

— Я могла бы превратить его в человека, если бы захотела. Но я не хочу.