– Да, Льюис, я буду очень благодарен, если вы мне поможете.
      – Не так! – погрозил пальцем Льюис. – Не слышу искренней благодарности. Попроси меня, как старого друга и покровителя. Как доброго господина. Ведь отныне я – твой господин.
      – Пожалуйста, Льюис! – взмолился Александер. – Помогите мне! Мне очень нужна ваша помощь! Пожалуйста!
      – Блестяще, Александер. Блестяще!
      Льюис вышел из кабинета, унося с собой все свое могущество. Александер остался в кресле, закрыв лицо руками, – бессильный, жалкий и одинокий. Но разве когда-нибудь он был иным?
      – Встретимся тринадцатого числа, и я покажу вам макет. В четыре тридцать. Да. Конечно. До свидания.
      Дейни повесила трубку, вычеркнула из блокнота запись «Банк Санта-Моника» и взглянула на часы. Почти пять. Повернувшись в кресле, она включила радио. Передавали новости. Выборы были в разгаре, и Александер Грант уверенно шел к победе.
      Дейни выключила радио и откинулась на спинку кресла. Сегодня был трудный день. Как и все предыдущие дни. Но Дейни справилась. Она сохранила все контракты, кроме договоров с Грантом и «Рэдисон». Правда, «Эшли Косметикс», узнав, что Сирина больше сниматься не будет, сильно урезали бюджет. Но ничего, жить можно. И агентство выжило. Когда Руди и Сирина вернутся, Дейни передаст им процветающее дело. Это самое меньшее, что она может для них сделать после…
      – Дейни! – Тихий голос и робкий стук в дверь. Дейни обернулась. На пороге стояла Лора. Дейни кивнула, приглашая ее войти.
      – Пожалуйста, подпиши документы для кампании «Апач».
      Дейни просмотрела бумаги, расписалась и отдала их Лоре. Но та не уходила.
      – Что-нибудь еще? – спросила Дейни. Ей не терпелось поскорей оказаться дома.
      – Дейни, я… – К чести Лоры, она смотрела Дейни в глаза. А вот заговорить никак не могла. С самого возвращения Дейни они едва ли обменялись тремя словами. – Дейни, я хочу знать, почему.
      – Что почему, Лора?
      – Почему я еще здесь?
      Дейни рассмеялась горьким, невеселым смехом. Бросила ручку в портфель и защелкнула замок.
      – Лора, я не понимаю, почему мы все еще здесь. Так что будем милосердны друг к другу.
      Лора кивнула. Она очень похорошела с тех пор, как бросила пить: похудела, глаза прояснились, волосы снова завились пушистыми локонами. Но мало излечить тело – нужно очистить душу. И Лора решилась на исповедь.
      – Это я дала в ФБР информацию о выплатах «Рэдисон».
      – Я так и думала, – вздохнула Дейни.
      – Почему же ты меня не выгнала?
      – Лора, знаешь поговорку о стеклянных домах? Не будем швыряться камнями.
      Дейни направилась к дверям, но Лора ее остановила.
      – Мы никогда не станем друзьями.
      – Я знаю, – ответила Дейни. – Но еще я знаю, что есть прошлое, о котором нельзя забывать. Тебя Руди любил; мне он был другом. Когда он вернется, думаю, он будет рад увидеть, что мы работаем вместе.
      – Ты думаешь, он вернется?
      С грустной улыбкой Дейни пожала плечами.
      – Не знаю. Я бы на его месте не вернулась. Ведь рядом с ним женщина, которая ничего от него не хочет. Принимает его таким, как есть. С ней ему лучше, чем с такими, как мы.
      – Какими мы были, – с внезапной смелостью закончила Лора.
      Женщины долго смотрели друг другу в глаза: ни одну не удивило, что обе они прошли такой схожий путь и пришли к одному решению. Дейни улыбнулась, но улыбка вышла бледной и тут же пропала. Слишком многое стоит между ней и Лорой. Такое не забудется в один день; что-то, может быть, не забудется и никогда. Дейни вздохнула.
      – Посмотрим, как пойдут дела, ладно, Лора? Только больше – никаких игр. Хочешь работать – работай. Хочешь вредить – поищи другое место. И я обещаю то же.
      – Что ж, это честно. – Лора посторонилась, пропуская Дейни. Та легким, ободряющим жестом прикоснулась к ее руке и вышла. Дейни спешила домой, где ждал ее Блейк.
      – Привет!
      Блейк поднял голову и встал из-за рабочего стола.
      – Привет! – ответила Дейни, входя – и в следующую секунду портфель полетел в сторону, а сама она оказалась в его объятиях. Где же ей еще быть? – думала она. Как могла она тяготиться его любовью и желать чего-то еще?
      – Тяжелый день?
      Дейни покачала головой.
      – Не тяжелее, чем вчера. И позавчера. И так далее. – Она положила голову ему на плечо, и Блейк зарылся лицом в ее шелковистые волосы. Дейни прижалась губами к его шее, да так и замерла. Текли минуты, а муж и жена все стояли, обнявшись, не в силах оторваться друг от друга.
      – Александер побеждает, – пробормотала она наконец.
      – Знаю. Я слышал новости, – ответил Блейк. Он поднял руку и смотрел, как текут сквозь его пальцы сверкающие серебристые волосы. – Ты зла на него?
      Дейни покачала головой и крепче прижалась к нему. Благодарение судьбе, наконец-то она научилась отдавать и принимать любовь.
      – Да нет. Я все равно ничего не могла сделать. Просто вспомнила, как меня допрашивали на этих слушаниях. Самое обидное, что я действительно ничего не знала.
      – Видишь, любовь моя, правильно говорят: что ни делается, все к лучшему.
      – Да. – Дейни взяла Блейка за руку и крепко сжала. – И лучше всего, что вся эта грязь не коснулась Руди и Сирины. Они ведь не сбежали. Они ничего не знали о расследовании. Они просто все бросили и уехали вместе. Сирина отказалась от славы, Руди – от богатства и успеха… По-моему, это чудесно. Их мужество многому меня научило.
      – Меня тоже, – пробормотал Блейк. Лицо его омрачилось: он снова вспоминал тот ужасный миг, когда понял, что едва не убил Сирину. Он попытался высвободиться из объятий Дейни, но та прижалась к нему еще крепче. Прошло время одиночества. Прошло время, когда они скрывали друг от друга свои страхи и не делились горестными тайнами.
      – Значит, мы оба поумнели, – рассмеялась Дейни. Смех ее был горек, но слышалось в нем и предчувствие грядущей радости. Она поднесла руку Блейка к своим губам и поцеловала каждый палец по очереди.
      – И что же нам, умникам-разумникам, теперь делать? – пробормотал Блейк.
      – По-моему, Блейк, нам надо работать. Выполнять заказы клиентов. Каждый вечер вовремя возвращаться домой, готовить ужин, заниматься любовью и засыпать в одной постели. Жить так, как живут остальные люди. – Она прижала его руку к груди и надолго замолчала, глядя в сторону. – Хватит гоняться за призраками. Ты пытался объяснить мне все это, еще когда мы были женаты. Пытался показать, что требования моего отца далеки от реальной жизни – так же далеки, как твои снимки Сирины. Видишь, Блейк, ты тоже попался на эту удочку, хотя и позже меня. А теперь я хочу делать то, что у меня хорошо получается. Хочу восхищаться твоей работой. Хочу…
      Дейни замолкла, рассматривая руку Блейка. Какая чудесная рука! Мускулистая, сильная, умелая – но и нежная… Господи, она умрет, если Блейк сейчас же до нее не дотронется!
      – Дейни! – Блейк погладил ее по щеке. Дейни тряхнула головой, прогоняя посторонние мысли. То, что она сейчас говорила, было слишком важно для них обоих.
      – Блейк, мы едва не потеряли друг друга. Я – со своими глупыми играми и идиотскими понятиями о жизненных ценностях. Ты – со своим наваждением и с Сириной. Ты понимаешь, как близки мы были к тому, чтобы никогда…
      Голос Дейни прервался. Она не могла продолжать. Стремление к совершенству не принесло ей счастья – только боль. Ее слова чаще ранили, чем исцеляли. Ее надежды никогда не сбывались. Боже, как могла она быть так слепа?
      – Забудь об этом, – прошептала она. – Я не хочу думать о потерях. Подумаем лучше о том, что нам предстоит найти.
      – Дейни, ты снова что-то затеваешь? Агентство Грина – солидная фирма. Чего ты еще хочешь? Давай просто работать…
      – Ш-ш-ш. – Дейни приложила палец к губам Блейка: ее синие глаза просили его дослушать до конца и понять. – Тише, любовь моя. Я совсем не об этом. Никаких затей больше не будет. Никаких блестящих планов и грязных игр. Хватит. Я буду мечтать, но мечтать о том, что действительно важно. О настоящем. Например, о том, чтобы хорошо работать; чтобы просыпаться по утрам и радоваться, что я – это я; чтобы…
      Дейни, не договорив, подняла глаза на Блейка. Сейчас она не любовалась его красотой – она вглядывалась в его душу, пытаясь понять, что скрывается за непроницаемой чернотой глаз. Теперь Дейни знала, чего хочет. Нет – знала, без чего она не сможет жить.
      – Блейк, я хочу, чтобы мечта стала жизнью, а жизнь – исполнением мечты. Я не хочу больше сражаться за место под солнцем. Я хочу надеть тебе на палец обручальное кольцо. Снова произнести клятвы перед алтарем – и сдержать свое слово. Я хочу смотреть вперед без страха и без ложных надежд.
      – А чего ты хочешь от меня? – спросил Блейк.
      – От тебя? – Дейни нежно улыбнулась – улыбка эта шла из самого сердца. – Обещай мне никогда не меняться. Поклянись, что, если я снова потеряю голову, ты вернешь меня на землю. Обещай любить меня так, как любил раньше. Обещай, Блейк, – и, клянусь, я выполню свою часть договора. Обещай! Пожалуйста! Пожалуйста, Блейк…
      Дейни обвила шею Блейка руками, словно боялась, что он исчезнет. Но куда мог исчезнуть Блейк? Он ведь любил ее. Все эти годы любовь удерживала его возле Дейни; удержит и теперь и не отпустит до самой смерти.
      – Дейни Кортленд, я клянусь всегда любить тебя… клянусь…
      Губы их встретились, и последняя клятва потонула в стоне счастья. Любовь была в этом звуке; была в нем жизнь и исполнение мечты.