Слева донесся мощный гулкий удар — это Вельников выпустил по вражеской батарее несколько тяжелых снарядов вместе с зарядом картечи. Но одна из суздальских пушек, сорвавшись с лафета, опрокинулась, а колесо, как срезанное бритвой, крутясь, взвилось вверх. В создавшейся сумятице Винсент никак не мог определить, продолжают ли римляне наступать или отходят назад: казалось, они просто топчутся на одном месте.

Обернувшись, он увидел, что резервная колонна стоит наготове в пятидесяти ярдах позади.

— Дмитрий!

— Я! — Дмитрий был рядом с ним.

— Три резервных роты должны по моей команде бегом пойти в атаку. Мы откроем беглый огонь по противнику. Как только знаменосец двинется вперед, выступайте.

Отдав честь, Дмитрий бросился к резерву, махая рукой, чтобы тот приблизился. Винсент встал в центре строя возле полкового знамени.

— Приготовиться к беглому огню! — крикнул Винсент; его приказ был передан по линии. Люди зарядили мушкеты и подняли их над головой, сигнализируя о своей готовности. Дым над полем боя ненадолго рассеялся, и Винсент увидел, что враг понес значительный урон. Многие пушки остались без орудийных расчетов, другие стреляли беспорядочно; ряды мушкетеров поредели. — Роты от «А» до «С», беглая стрельба!… Целься!… Огонь!

Резкий громовый раскат едва не оглушил его.

— Перезаряжай! Дмитрий, давай!

С устрашающим гиканьем три резервные роты во главе с Дмитрием пронеслись сквозь их ряды и устремились вперед, захватив с собой знаменосца.

— Круши их! — вырвался крик из линии стрелков, наблюдавших за атакой своих товарищей.

Пока перезаряжались мушкеты, Винсент опять вышел вперед. Если за холмом их ожидает еще один сюрприз, они должны быть готовы к нему.

Повернувшись, он высоко поднял саблю:

— Огонь!

Но, не успев еще крикнуть, он уже услышал залп мушкетов, прогремевший с самого гребня холма В дыму, снова окутавшем поле, он увидел, как знамя их полка падает. И в тот же миг весь полк, охваченный лихорадкой боя, сорвался с места и превратился в неуправляемую массу. Он оказался в самом центре этого потока и был не в силах остановить его. Не оставалось ничего другого как бежать вперед вместе со всеми.

Расчеты многих вражеских орудий, не выдержав, стали разбегаться. Другие стойко продолжали делать свое дело, нанося Суздальцам все новые и новые потери.

Но было поздно, слишком поздно. Ибо он увидел, как из-за укрытия на вражеской передовой поднимаются резервные войска, наводя на них свои мушкеты.

Три роты их собственного резерва, посылая проклятия, стали против воли отступать, будто сметенные какой-то невидимой гигантской рукой.

Еще один огненный шквал вырвался из вражеских мушкетов, и вокруг послышалось смертоносное жужжание пуль.

5-й Суздальский на миг застыл в оцепенении, но тут прозвучало несколько одиночных выстрелов, а затем сотни воинов уже без команды, подчиняясь темному инстинкту уничтожения, подняли мушкеты и стали стрелять по врагу.

Из дымовой завесы вынырнул Дмитрий. Шатаясь, он тащил раненого знаменосца

— Это настоящая бойня! — закричал он. — У них там в резерве четыре эшелона!

— Стреляйте! — вопил Винсент. — Стреляйте!

Две шеренги суздальских стрелков стояли на расстоянии менее тридцати ярдов друг от друга, почти наугад посылая залп за залпом сквозь дым, затягивавший поле сражения, руководствуясь лишь непрерывными вспышками вражеских мушкетов.

Винсент в полной растерянности сделал несколько шагов назад. «Ты же командир, принимай решение! — мысленно кричал он себе. — Но что делать? Как поступил бы Эндрю на моем месте?»

Он сделал глубокий вдох и напряг все силы, чтобы взять себя в руки. И наконец решение пришло к нему.

Бросив быстрый взгляд вдоль фронта, он удостоверился, что люди по-прежнему оказывают врагу сопротивление — то ли движимые воинской честью и дисциплиной, то ли чисто автоматически. Эндрю рассказывал ему о том, что зачастую зеленые юнцы армии конфедератов продолжали стойко сражаться просто потому, что были не в состоянии оценить обстановку, в которой опытные ветераны давно отступили бы. Как бы там ни было, но 5-й Суздальский оставался на своих позициях.

Батарея Вельникова продолжала стрелять, но Винсент обратил внимание на то, что огонь ее сместился на один из вражеских флангов, в то время как мушкеты и орудия противника обстреливали все пространство на протяжении почти шестисот ярдов по фронту. Когда Винсент увидел, чем это вызвано, он понял, что все пропало. Римляне дрогнули и стали тысячами поспешно отходить назад по всему полю. Было ясно, что охватившая их паника не отпустит их, пока они не окажутся за стенами родного города.

— Дмитрий, скажи, чтобы уносили раненых с поля боя. Пусть выделят по одному человеку на каждого, кто не способен передвигаться самостоятельно. Мы не позволим, чтобы их добивали враги. — Затем он приказал молодому ординарцу: — Передай Вельникову, чтоб устроил этим сволочам на холме настоящий ад! Дрожащий ординарец отдал честь и помчался выполнять поручение. Винсент опять обратился к Дмитрию:

— Шеренги будут отступать постепенно, по очереди. Сначала одна отходит на десять шагов и перезаряжает оружие. В это время вторая стреляет и затем отходит на двадцать шагов. И так далее.

Это был абсолютно нешаблонный маневр, которому нигде не обучали.

Дмитрий, отдав честь, побежал вдоль линии, выкрикивая команды.

Первая шеренга стала отступать, и карфагеняне, видя это, немедленно двинулись в атаку.

— Вторая шеренга, приготовиться к беглому огню! Мушкеты были нацелены прямо в лица наступавших врагов.

— Огонь!

Противник был так близко, что, казалось, промахнуться невозможно.

— Отступить на двадцать шагов и перезаряжать!

До сих пор солдаты неукоснительно подчинялись дисциплине. Но когда они стали отбегать назад, их охватила паника. Они были просто не в силах остановиться на намеченном рубеже и побежали дальше. Винсент остался с первой шеренгой, надеясь, что ротные командиры сумеют справиться с ситуацией.

Он обернулся в сторону противника, и холодный ужас охватил его. Карфагеняне упорно наступали.

— Приготовиться к беглому огню! Огонь!

Шеренга карфагенян, находившаяся уже совсем рядом, понесла большие потери. Наступление временно приостановилось.

— Отойти на двадцать шагов и перезарядить мушкеты!

Солдат рядом с ним, вскрикнув, сделал шаг назад, схватился за живот и упал на колени. Винсент бросился к нему, пытаясь поднять.

— Не трогайте! — завопил раненый.

Казалось, этот момент длится целую вечность. Он все поднимал и поднимал солдата и в то же время видел, как из дымовой завесы на него надвигается строй карфагенян.

— Черт побери, генерал, оставьте меня!

Дико озираясь, Винсент увидел, что Суздальцы уходит все дальше. Он не имел права бросать их. Проклиная самого себя, он выпустил раненого из рук и бегом нагнал отступающих, которые как раз выставили свои мушкеты навстречу врагу. Едва он успел ворваться в их ряды, как они дали залп. Обернувшись, он увидел, как к стоявшему на коленях солдату приблизился карфагенянин и проткнул несчастного штыком.

— Негодяй! — завопил Винсент. Он впервые в этом бою вытащил свой револьвер и, наставив его на карфагенянина, несколько раз судорожно нажал на курок. Лицо солдата буквально взорвалось, кровь брызнула сразу во все стороны. Он зашатался и упал.

— Идемте, сэр, идемте! — Кто-то схватил его за плечи и потянул назад. Все еще посылая проклятия, Винсент отступил вместе с остальными за следующую линию стрелков.

Раздался еще один мушкетный залп, затем еще.

Натиск карфагенян стал ослабевать, их строй распался, не выдержав мушкетного огня русских.

И вот Винсент был уже на вершине холма, с которого начал свое наступление. Полк отходил все дальше, сохраняя боевой порядок и продолжая, как машина, свою смертоносную работу. Карфагеняне прекратили преследование, столпившись на дне ложбины между холмами. Посмотрев на свои фланги, Винсент с ужасом понял, почему. Римские легионеры освободили поле, и с двух сторон к полку беспрепятственно приближались войска противника. Они боялись подойти слишком близко, но с каждым залпом добивались все большего успеха. Справа остатки батареи Вельникова забирались на холм радом с Бугариным. И тут оглушительный грохот перекрыл равномерный гул битвы. Стена земли выросла прямо перед орудиями. Артиллеристы, спрятавшись в укрытие, что-то возбужденно кричали, указывая в сторону моря.

Взбежав на самую вершину, Винсент взглянул в том направлении и почувствовал такую боль, будто его пронзили штыком. Туман рассеялся, и посреди залива он увидел массивное судно, из единственной трубы которого валил дым. Судно было приземистым и уродливым, похожим на какой-то странный металлический сарай, пущенный в плавание по морям.

— Откуда, ради всего святого… — пробормотал Винсент, и в это время весь борт судна озарился вспышкой, а затем его скрыла туча дыма. Спустя несколько секунд послышался леденящий душу вой, который все приближался к ним и вот уже звучал над самой головой. Винсент успел заметить гигантское вращающееся ядро, и тут ослепительный свет вспыхнул прямо за батареей; раздался громовый удар, и вся земля вокруг содрогнулась.

Винсент остолбенело глядел на корабль, угрожающе покачивавшийся на воде в двух милях от него, вне пределов досягаемости.

«Это Тобиас, больше некому, — подумал он угрюмо. — Этому мерзавцу удалось каким-то образом сделать из своего „Оганкита" бронированную крепость и установить орудия, превосходящие по мощности все, что имелось на Руси». Горечь и отчаяние охватили его. На корме судна развевался флаг, и Винсент с отвращением увидел, что это государственный флаг Союза.

— Уж вывесил бы флаг мятежников, предатель! — бросил он сквозь зубы.

Пока Винсент, онемев, стоял на вершине холма, битва близилась к концу. Последние остатки римской армии в панике удирали в сторону столицы. Карфагеняне наступали по всему фронту, и единственным препятствием для них служили русские войска.

— Бой проигран! — раздался голос позади него. Марк приближался к нему верхом, не обращая внимания на летающую вокруг смерть, и Винсент не мог не восхититься мужеством этого человека, который впервые в жизни оказался под огнем, но держался с хладнокровием, достойным лучших ветеранов союзных войск. Его появление напомнило Винсенту о его статусе и о том, что он обязан сделать. Он отбросил на время мысли о предательском корабле.

— Бой проигран, — повторил Марк спокойным тоном. — Выводите своих людей из-под огня.

— Мы лучше подождем еще немного — ответил Винсент. — А то как бы нас не задавили в городских воротах. — Он указал на толпу перепуганных римлян, спешивших к своему городу. — Мои люди оказались единственными дисциплинированными воинами.

— Да, и я этого не забуду. — Свесившись с седла, консул крепко сжал плечо Винсента.

— Я хотел, чтобы вы увидели, как умеют сражаться свободные люди, даже на чужой войне, — бросил Винсент.

Марк выпрямился, глядя на молодого командира.

— Мир изменился, Марк, и чем быстрее вы осознаете это, тем лучше, — сказал Винсент, указывая на надвигавшихся карфагенян и на броненосец в море. — А теперь передайте Вельникову, чтобы он взял свои три уцелевшие пушки и поставил две у городских ворот, а третью в резерве возле форума. Бугарин же пусть разделит свою батарею на две части и разместит по три пушки по обеим сторонам нашего полка. После этого постарайтесь наскрести какие-нибудь остатки своей кавалерии, чтобы защитить наши фланги, и было бы неплохо, если бы вы раздобыли для меня коня. Увидимся в городе. Выполняйте!

Марк посмотрел на Винсента, и улыбка расплылась по его лицу.

Он неуклюже и довольно забавно отдал Винсенту честь и, резко развернув свою лошадь, поскакал выполнять приказ.

— Плохи дела! — В клубах дыма появился Дмитрий, за которым двигалась отступавшая шеренга бойцов.

Винсент ничего не ответил. Прямо против него противник находился на удалении добрых двухсот ярдов, на противоположном гребне. Однако справа, в нескольких сотнях ярдов, колонна вражеских войск начала совершать обходной маневр. Еще немного, и они подойдут вплотную.

Улыбка тронула его губы. Точно в таком же положении оказался Эндрю под Геттисбергом, когда 35-й полк должен был сдерживать натиск конфедератов, прикрывая отступление 1-го корпуса. Получится ли у него то, что получилось у Эндрю? — Значит, так, Дмитрий. Мы растянемся одной длинной стрелковой цепью. Фланги пусть отойдут назад, чтобы образовалось что-то вроде подковы. Роту «А» поставь в центре в резерве, а пушки на флангах. Отступать будем шагом, подтягиваясь к центру.

В воздухе опять раздался вой, и в каком-нибудь десятке ярдов от них поднялся столб земли. Винсент напрягся в ожидании. Однако пыль улеглась, и ничего не произошло. Он расслабился.

— Ложная тревога! — рассмеялся он. — Взрыватель не сработал.

Винсент опять посмотрел на корабль. Он ничего не мог с ним поделать, но сообщить о нем Эндрю надо было немедля.

— Кто может передать сообщение? — крикнул он. Из дымного хаоса возник белокурый мальчик. В глазах его был испуг, тонкая струйка крови стекала по щеке.

— Я хорошо бегаю, сэр, — сказал он, стараясь не выдать голосом своего страха.

— Мне нужны двое, — сказал Винсент.

Мальчик окликнул своего товарища, который показался Винсенту совсем юным. Он даже не подумал о том, что разница в возрасте между этими мальчиками и им самим была совсем небольшой.

— Вы знаете, где в городе телеграфная станция?

— Да, сэр, — ответил старший из мальчиков.

— Хорошо. Ступайте туда и скажите, чтобы отправили сообщение в Суздаль, в штаб. Пусть передадут следующее: «Отражаем атаку по крайней мере десяти тысяч карфагенян. В резерве, очевидно, гораздо больше. Из них несколько тысяч с мушкетами; тридцать или больше полевых орудий. Командует Кромвель. „Оганкит" переоборудован, покрыт броней и имеет орудия очень большого калибра. Отступаю в Рим. По-видимому, через несколько часов начнется осада». Запомнили? Повторите.

Мальчики повторили весь текст.

— Очень хорошо. А теперь бегите, будто сам дьявол гонится за вами. Если одного из вас подстрелят, другой должен передать сообщение.

Мальчишки отдали честь и кинулись через поле.

Дмитрий, выкрикивая команды, строил линию обороны. Казалось, это продолжается целую вечность. Батарея Бугарина поспешно меняла позицию, прячась за гребень холма. Вельников покатил свои пушки в город. Возницы хлестали лошадей, остальные бойцы расчета трусили следом.

Винсента распирала гордость. Не было бы ничего удивительного, если бы его люди обратились в бегство, вместо того чтобы сражаться на чужой земле. На правом фланге бегом приближалась большая колонна карфагенян, стремясь зайти им в тыл. Бугарин моментально развернул три пушки и дал залп по наступавшим. Атака захлебнулась.

— Так их! — крикнул Винсент. — Всыпь им по первое число!… Теперь убираемся отсюда ко всем чертям. Шагом марш в сторону города! — скомандовал он, и полк начал неспешно спускаться с холма.

Оглушительный визг прорезал воздух, и с душераздирающим скрежетом снаряд пропахал землю перед самым полком. Винсент задержал дыхание, ожидая взрыва; солдаты стремглав разбегались в разные стороны. Спустя минуту Винсент перевел дух:

— Опять ложная тревога!

Но тут прогремел гром, и несколько окровавленных людей упали на землю.

— Будь ты проклят, Тобиас! — заорал Винсент, грозя кулаком кораблю.

— Сигнал от Тобиаса. Он велит прекратить атаку.

— Но они же в панике спасаются бегством! — разъяренно завопил Гамилькар Хинсену. — Мы легко могли бы взять Рим еще до полудня!

— Это не входит в наши планы, — прозвучал голос позади.

Гамилькар обернулся в сторону палатки, где прятались мерки с тех пор, как под покровом темноты была совершена высадка войск.

«С каким удовольствием я привязал бы тебя к жерлу пушки!» — подумал он, сохраняя на лице бесстрастное выражение. — Не забывай, это только первый шаг, — резко бросил мерк. — Вполне возможно, ты и взял бы Рим, но твои мушкеты и пушки были бы бесполезны на его узких улицах. Наша задача — взять город в кольцо, а не штурмовать его.

— Неплохая была потеха! — довольно произнес Вука, обозревая кровавые останки на поле боя. — Жаль только, так много хорошего мяса пропадает зря, — прибавил он шепотом на языке мерков. Хулагар холодно посмотрел на него.

— Это были янки? — спросил он, опуская одолженную Кромвелем подзорную трубу и указывая на гребень холма, откуда только что ушла последняя рота 5-го Суздальского.

— Русская пехота, — ответил Хинсен. — Пленные сообщают, что командует ими Готорн, находящийся здесь в качестве посла. Если это правда, то, значит, это его полк, один из лучших во всей армии.

— Ты знаешь этого Готорна?

При упоминании этого имени Хинсен нахмурился. Любимчик Кина и Шудера, который получал повышения даже чаще, чем все остальные, в то время как он, Хинсен, слова доброго от них не слышал. А что особенного в этом Готорне? Всегда был ничтожным рядовым, которым помыкали сержанты, не позволяя даже в туалет сходить без разрешения. Ну что ж, а теперь артиллерия и пехота, обученная им, Хинсеном, нанесла поражение этому проклятому квакеру. Он всей душой надеялся, что ему еще доведется увидеть труп Готорна на поле боя.

— Да, я знаю его, — ответил он сухо.

— И не любишь, — заметил Хулагар.

— Я доволен, что разгромил его сегодня.

— Его полк очень хорош. Твоим войнам надо еще поучиться этим новым методам ведения войны, чтобы сравняться с ним.

Хинсен подавил грубость, готовую сорваться у него с языка.

Хулагар задумчиво смотрел на поле недавней битвы. За последний час он узнал много полезного. Римляне были заурядным скотом, и тот факт, что остатки тугарской орды потерпели от них поражение, еще больше усилил презрение, которое он испытывал к Музте. Карфагеняне проявили себя в этом первом бою неплохо. Но то, что показали русские, он запомнит. Они сражались ничуть не хуже отборных уменов мерков.

— Теперь я понимаю, почему русские и янки разбили тугар, — сказал Хулагар Вуке на их родном языке.

Вука презрительно фыркнул:

— И все равно это всего лишь скот.

Хулагар бросил быстрый взгляд на Гамилькара, стоявшего поблизости с таким видом, будто не понимает ни слова.

— Мы будем действовать согласно плану Кромвеля, — обратился Хулагар к Гамилькару и Хинсену. — Отдайте приказ войскам окружить город плотным кольцом, но ни в коем случае не входить в него.

Гамилькар кивнул курьерам, и те пустили лошадей вскачь.

— Начало неплохое, — заключил Хулагар. — Теперь главный вопрос — проглотят ли они приманку.