Шпион бесшумно вошел в отсек, уверенно двигаясь между консолями и компьютерными банками данных в темной комнате. Через прибор ночного видения комната была видна в мерцающем зеленоватом цвете. Обычно никто не охранял Центр связи, исключая случаи, когда на корабле была объявлена общая тревога, так что незваный гость был уверен, что никто не заметит эту скрытую вылазку.
      Руки, одетые в перчатки, забегали по клавишам управления одной из консолей. Панель ожила. На мониторе засветились яркие буквы, когда компьютер ответил на команды шпиона.
      «ВВЕДИТЕ ИДЕНТИФИКАЦИОННЫЙ КОД И ПАРОЛЬ».
      Шпион неуклюже застучал по клавиатуре. В этих условиях проще было воспользоваться голосовыми командами, но затем было бы гораздо сложнее замести следы, если бы была запись голоса…
      «ИДЕНТИФИКАЦИЯ И ПАРОЛЬ ПРИНЯТЫ. ПОЖАЛУЙСТА, УКАЖИТЕ ТРЕБУЕМЫЕ ДЕЙСТВИЯ».
      Секунда ушла на то, чтобы найти нужное действие и ввести его с клавиатуры. Включилась еще одна консоль в другом конце комнаты.
      «ЛУЧЕВАЯ СВЯЗЬ ПРИВЕДЕНА В ДЕЙСТВИЕ. ВВЕДИТЕ КООРДИНАТЫ».
      Найдя необходимую информацию в своем миникомпьютере, шпион ввел короткую строку из букв и цифр с клавиатуры. Зеленый огонек зажегся рядом с монитором, и появился ответ компьютера.
      «КООРДИНАТЫ ПРИНЯТЫ. ГОТОВ К ПЕРЕДАЧЕ».
      Шпион вставил маленький картридж в гнездо под монитором, затем ввел еще одну команду. Компьютер ответил.
      «ИНФОРМАЦИЯ ПРИНЯТА. ПЕРЕДАЧА НА 100-Й СКОРОСТИ».
      Монитор показал головокружительную последовательность изображений, фотографий и схем платформы «Бегемот». Через несколько секунд на экране появилось новое сообщение.
      «ПЕРЕДАЧА ЗАВЕРШЕНА. БУДУТ ЛИ ЕЩЕ ИНСТРУКЦИИ?»
      Шпион задумался, затем ввел очередную команду. Компьютер снова быстро выдал ответ на монитор.
      «ЛИКВИДАЦИЯ… ЗАПИСИ О ПЕРЕДАЧАХ УДАЛЕНЫ».
      Экран опустел; шпион отключил консоль, забрал миникомпьютер и картридж и засунул их в карман. Последняя проверка с помощью прибора ночного видения, и работа была сделана.
      Через несколько секунд ничего в отсеке не указывало, что здесь кто-то побывал.
 

 
      — Получено сообщение, мой лорд. От Наблюдателя.
      Кхантахр Таррос нар Погхат повернулся в кресле, чтобы посмотреть на офицера связи. «Вывести на мой экран», — приказал он.
      На его мониторе появилась серия изображений, передаваемых на большой скорости с истребителя-невидимки, проникшим в систему Торго. Таррос задумчиво смотрел на быстро меняющиеся изображения. Похоже было, что замысел принца Тракхата пока исполнялся идеально. Килратский шпион во флоте землян выполнил свое задание и передал информацию, которая требовалась принцу, на ожидающий ее истребитель, а сейчас информация была перенаправлена на «Сар'храи». Вскоре носитель вернется к Тракхату, и начнется следующий этап операции.
      В конце передачи были карты, показывающие звездную систему и оперативные планы вторжения Конфедерации. Таррос наклонился вперед в кресле.
      — Навигатор, проложите курс до точки прыжка. Офицер связи, когда Наблюдатель снова выйдет с вами на связь, прикажите ему встретиться с нами там. Пилот, полный вперед. — Он позволил себе расслабиться.
      Они выполнили свой долг. Принц Тракхат щедро наградит их, когда земляне попадут в его ловушку.
 

 
      Из кают-компании открывался внушительный вид, это Блейр вынужден был признать. Когда он вошел, его взор сразу привлекла массивная фигура «Бегемота», шедшего на одной скорости с носителем; два корабля медленно пересекали систему Блэкмейн. После того, как они покинули орбиту вокруг Торго, их скорость была низкой — очевидно, у платформы не хватало еще и двигателей — но они совершили прыжок на Блэкмейн и были в пути к следующей точке прыжка… и Локи-6.
      Он обнаружил, что хочет, чтобы они двигались побыстрее. Движение на такой черепашьей скорости лишь давало им всем время на раздумье, слишком много времени. В воздухе была атмосфера беспокойства, чувства, в котором смешались возбуждение и напряжение. Не слишком много времени понадобилось для того, чтобы фабрика слухов начала поточное производство рассказов о новом оружии Конфедерации, и для многих на борту «Виктори» война была уже практически закончена.
      Вакеро, сидевший за столом у двери, поднял голову и посмотрел на остановившегося Блейра, смотревшего на чудовищный силуэт за смотровым окном.
      — Не хотите ли купить билет, сэр?
      — Куда? — Блейр посмотрел на его улыбающееся лицо. По крайней мере он казался довольным.
      — На вечеринку в честь открытия моего клуба, — сказал ему Лопес, улыбаясь еще шире. — Когда мы выстрелим из этого «Бегемота», будет hasta la vista a los gatos. И я думаю, что подам в отставку примерно пару минут спустя. Мне заплатят достаточно отступных, чтобы купить хорошее маленькое местечко…
      — Не стоит подсчитывать ваши прибыли заранее, лейтенант, — тихо сказал Блейр. — Даже этого монстра может быть недостаточно, чтобы победить килрати за одну ночь.
      Он отвернулся, оставив Вакеро раздумывать над этими словами. Блейр заметил Роллинса и Кобру, сидевших вместе в дальнем углу, достаточно далеко от остальных. Он подошел к ним.
      — Итак… как продвигается ваша шпионская деятельность? — легкомысленно спросил он. — Нашли ли вы каких-нибудь агентов килрати?
      Кобра недовольно посмотрела на него.
      — Я знаю, что вы не воспринимаете нас серьезно, полковник.
      — Нет, лейтенант, вы не правы. Я воспринимаю вас обоих очень серьезно. Но вы этим занимаетесь уже… сколько там времени прошло? Больше недели, не так ли? Я просто не очень уверен, что вы сможете найти здесь хоть что-нибудь.
      Роллинс посмотрел на него.
      — Не будьте так уверены, полковник, — сказал он. — Позавчера, после того, как мы сошли с орбиты, в одном из логов моего коммуникационного компьютера образовалась пустота размером в две минуты. И я могу это подтвердить. Мне кажется, это был саботаж.
      — Также это могла быть ошибка в компьютере, — заметил Блейр. — Вы, наверное, заметили, что системы на этом корабле не совсем соответствуют должному уровню. — Он немного помолчал. — Или же, если дело не в компьютере, это может быть как-то связано с адмиралом. Он мог приказать отослать какое-нибудь сообщение, затем уничтожить запись.
      — Никто ничего не говорил о передаче…
      — Да и не сказали бы, лейтенант, если адмирал Толвин приказал соблюдать тишину. Вы сами это сказали, лейтенант. Большие шишки говорят нам далеко не все. И адмирал всегда очень хорошо умел держать свои карты скрытыми от остальных. — Блейр пожал плечами. — Небольшая паранойя может сделать хорошее дело, но вы должны быть уверены, что все остальные возможности не могут иметь места до того, как видеть саботаж каждый раз, когда компьютер делает ошибку или адмирал решает засекретить свое грязное белье.
      — Да, может быть, — сказал Роллинс. — Но я также продолжал анализ той давней передачи. Некоторые гармоники в сообщении совершенно дикие, полковник. — Он достал свой миникомпьютер и вызвал на экран один из файлов. — Посмотрите на это… и вот на это.
      — Я не эксперт по анализу сигналов, лейтенант, — сказал Блейр. — Я вижу только кучу колючек на графике. Вы хотите сказать мне, что они обозначают?
      — Я еще не уверен, — признался Роллинс. — Но я уже где-то видел такие сигналы… они применяются не в обычных коммуникациях. Если бы я мог вспомнить, где… — он замолчал, выглядя виноватым. — Извините, полковник, мне кажется, что я должен еще подумать до того, как сделать вывод. Но это не из-за того, что мне просто хочется попробовать, и не из-за того, что мне негде искать.
      Блейр снова посмотрел на «Бегемот» через смотровое окно.
      — Должен сказать, что если бы здесь был шпион, он бы определенно был заинтересован в этой штуковине. Но я думаю, что самым хорошим местом для помещения агента был бы адмиральский штаб.
      — Хоббс работает в штабе, — тихо сказала Кобра. — Или вы не заметили?
      Роллинс поднялся; его лицо выражало неловкость.
      — Я скоро должен идти на вахту. Я встречусь с вами позже. — Он быстро ушел. Блейр сел в кресло, оставленное Роллинсом.
      — Вы никогда не остановитесь, так ведь, лейтенант? — спросил он. — Бесконечный цикл в программе.
      — Вы никогда не поймете, полковник, — ответила она с усталым видом. — Вы просто ничего не понимаете.
      — Может быть, потому, что вы никогда не пробовали это объяснить, — резко сказал он. — Слепая ненависть не слишком красива, да и не слишком убедительна, если уж на то пошло.
      — Я так устроена, — произнесла она. После долгого молчания она продолжила: — Я уверена, что вы слышали слухи. Некоторые ребята с «Гермеса» рассказали очень много историй. У меня были эти… кошмары. Люди болтали, вы знаете, как это происходит.
      — Слухи не всегда открывают всю картину, — сказал Блейр.
      — То, что я слышала, было… достаточно точным, мне кажется. Послушайте, они захватили меня, когда мне было десять…
      — Килрати?
      Она кивнула.
      — Я оказалась в рабском лагере. Сбежала оттуда десять лет назад во время нападения Конфедерации. Большинство населения лагеря было уничтожено в бою. Возможно, это сделали наши космопехи, быть может, коты, я не знаю. Но нас выжило очень мало.
      — Это должно было…
      — Вы никогда не поймете, каково мне там было, полковник. Я видела разные вещи… — она вздрогнула и замолчала. Ее глаза были пусты.
      — Итак, космопехи вытащили вас оттуда… и вы поступили на службу?
      — Психиатры поработали надо мной пару лет, — сказала Кобра. — Сначала это был опрос… ну, знаете, регрессионная терапия. Они хотели узнать все, что я видела и слышала, на случай, если это могло оказаться важным для Разведки. Затем они начали лечение. — Она сделала паузу. — Но они не смогли выкинуть из меня все без наслоений личности. А я не позволила им сделать это. Я Лорел Бакли, боже мой, и если коты не смогли отобрать у меня это, я буду проклята, если у меня это заберет мой собственный народ!
      — Вы, должно быть, очень сильны, лейтенант, если после всего, что пережили… присоединились к битве.
      — Я всегда хотела только этого, полковник. Возможности убивать котов. И я занимаюсь этим до сих пор.
      Он показал на «Бегемота».
      — А если с помощью этой штуки мы закончим войну? Тогда что?
      Она пожала плечами.
      — Я не знаю. Ненависть к кошкам — единственный известный мне способ оставаться человеком. — Она коротко усмехнулась; этот звук напомнил Блейру о глумящихся килрати. — Дело в том, полковник, что в моем черепе бродит небольшой кусочек килратского разума, и я не могу от него избавиться. Каждый день я чувствую, как он становится сильнее… и в один прекрасный день во мне не останется ничего человеческого.
      Блейр не сразу ответил.
      — Мне кажется, что вы не слишком уверены в себе, лейтенант. Вы пережили ужас, который был бы не под силу большинству людей. Вы переживете и это. Я уверен.
      Ее взгляд был мрачен.
      — Надеюсь, вы правы, полковник. Правда. Но… может быть, вы не понимаете этого, но я не могу избавиться от ненависти.
      Он подумал об Ангел, об эмоциях, пронизывавших его, когда в его ушах звучали насмешки Тракхата.
      — Может быть, я понимаю, Кобра. Может быть, я бы давно уже сломался на вашем месте.
      Она подняла бровь.
      — Сломались? Вы? Я не могу представить, что вы предоставите кому-нибудь удовольствие увидеть, как вы сломаетесь.
      Блейр не стал говорить ей, что она неправа.
 

 
      «До прыжка осталось семьдесят пять минут».
      Блейр глянул на данные, находившиеся под окном Центра управления полетами, чтобы сверить оставшееся время. Активность на борту носителя, приближавшегося к точке прыжка, ведущей к системе Локи, достигла лихорадочного уровня. Никто не ожидал, что килратский аванпост на Локи будет очень уж хорошо защищен, но вся эта подготовка предполагала, что они совершают прыжок в зону боевых действий. На «Бегемот» было возложено столько надежд, что никто не хотел ошибаться.
      Техники готовили истребители к вылету, работая быстро, но с тщательностью, рожденной большим опытом, и уважением к опасностям взлетной палубы. Подносчики снарядов в красной униформе ловко устанавливали ракеты и проверяли устройства управления огнем, а инженеры, одетые в синее, руководили заправкой. Шла последняя проверка двигателей. Огромный ангар был большой сценой неистовой деятельности, и Блейр почувствовал себя чужим здесь, наблюдая, как экипаж занимается своей работой.
      Из-за хвостовой части одного из «Хеллкэтов» появилась Рейчел Кориолис. Ее комбинезон был значительно чище, чем обычно… как и ее руки. Она выглядела практически как по уставу, и это очень контрастировало с ее обычной неряшливостью. Блейр улыбнулся, увидев Рейчел, и заработал гневный взгляд.
      — Ничего не говорите, — проворчала она. — Если не хотите получить в нос акустическим зондом номер три.
      — Слышал, что вы получили выговор от самого адмирала, — сказал Блейр. — Но я никогда не думал, что это действительно имело место.
      — «Небрежная одежда означает небрежную работу», — произнесла Рейчел, безупречно изображая британский акцент Толвина. — Знаете что, извините, конечно, но у меня нет времени переодеваться каждый раз после того, как я заменяю деталь!
      Блейр пожал плечами.
      — Он очень трепетно относится к уставу. Но вы должны носить этот выговор как медаль за доблесть. Для меня неделя потеряна, если я не получу от него по крайней мере один выговор и пару злобных взглядов.
      — После войны я собираюсь дать себе личное задание — ослабить винты на всех подвижных частях таких мужиков, как он. — Она улыбалась, но Блейр услышал сарказм в ее тоне.
      — Приберегите отверточку для меня, хорошо? — сказал он. — Кстати, что там по поводу взлета?
      — Очень даже хорошо в этот раз, — ответила Рейчел. — Только три неисправных корабля. — Она поколебалась. — Боюсь, один из них принадлежит Хоббсу, шкипер.
      — В чем там дело?
      — Скачок напряжения сжег половину электронных деталей, когда мы стали проверять его компьютер. На починку уйдет часов пятнадцать.
      Блейр нахмурился.
      — Черт, неудачное время. Но мне кажется, что его птичке и без того было несладко. Что насчет остальных?
      — Риз и Колдер. Один перехватчик и один «Хеллкэт». Есть небольшой шанс, что мы сможем привести «Стрелу» в порядок к часу «Ч», но я бы на это не рассчитывала.
      — Сделайте все, что сможете, — сказал ей Блейр.
      — По-моему, я всегда только так и делаю, — с ухмылкой ответила она. Когда он начал отворачиваться, Рейчел схватила его за рукав. — Послушайте… после операции… как насчет свидания?
      Блейр посмотрел в ее глаза, увидел чувства в них. Все, кто служил на взлетной палубе, знали, что каждая миссия могла стать последней.
      — Я… не против, Рейчел, — проговорил он, чувствуя неловкость. — С тех пор… с тех пор, как я узнал об Ангел, я чувствовал, словно вы были здесь для меня. Это… многое изменило.
      Кто-то позвал Рейчел, и она повернулась, чтобы снова заняться работой, даже не ответив. Блейр проводил ее взглядом. Она была совсем не похожа на Ангел Деверо, но между ними было чувство настолько же по-своему сильное, как и то, что он испытывал к Ангел. Менее страстное, менее сильное, но в то же время более уютное и знакомое чувство, как раз такое, которое ему было нужно, чтобы уравновесить смятение вокруг и внутри него.
 

 
      — «Ковентри» совершил прыжок, сэр. «Шеффилд» готовится.
      Эйзен коротко кивнул в ответ на доклад сенсорного офицера и присмотрелся к тактическому дисплею. Пришло время самой большой опасности, которая подстерегала в любой эскадренной операции — когда корабли совершали прыжки последовательно, и все, кто принимал в них участие, надеялись и молились о том, что они не появятся прямо посреди вражеского флота.
      В этот раз они не рисковали. «Ковентри» направлялся первым, готовый сразиться с любым кораблем, который мог ожидать на другой стороне точки прыжка. Эсминец, последовавший за ним, совершит обратный прыжок при первых же признаках неприятностей, чтобы предупредить остальную часть отряда землян.
      Это могло быть очень сложно для «Ковентри». Эйзен задумался, как отнесся Джейсон Бондаревский к тому, что ему придется лететь в авангарде. Вроде бы он был одним из ярких молодых протеже адмирала Толвина, но, похоже, и покровительство адмирала не могло защитить любимчика от опасной миссии.
      Эйзен тревожно посмотрел на адмирала. Тот был безупречно одет — накрахмаленная и отутюженная униформа, и тщательно причесан. Но Толвин выглядел нервно, беспокойно шагая взад-вперед позади поста сенсорного офицера. Несмотря на всю его показную уверенность, ясно было, что и ему было о чем беспокоиться.
      — «Шеффилд» привел в действие прыжковые двигатели, — объявил сенсорный офицер. — Формирование поля прыжка… пошел!
      Толвин посмотрел на часы, имплантированные в запястье.
      — Начинайте последний отсчет, капитан, — приказал он.
      Эйзен едва не вышел из себя. С тех самых пор, как адмирал поднялся на борт, он вмешивался в рутинные операции корабля: отдавал приказы, проводил брифинги, отчитывал членов экипажа, которые не соответствовали его представлениям об идеальном воине-землянине. Похоже было, что Толвин хотел контролировать все и всех вокруг себя, словно его личное вмешательство было единственным, от чего зависел успех операции.
      Но, возможно, у Толвина были основательные причины для вмешательства. Эйзен наклонился вперед в кресле и повторил приказ адмирала. Капитан первого ранга Гесслер нажал на кнопку, которая начала автоматическую процедуру прыжка.
      «Всем приготовиться к прыжку, повторяю, приготовиться к прыжку», — объявил компьютер. «Пять минут до начала процедуры прыжка».
      Секунды уходили; «Шеффилд» не возвращался, чтобы предупредить их, что прыжок совершать не следует. Эйзен понемногу начал успокаиваться. Может быть, эта операция в конце концов пройдет как по нотам…
      — Помните, капитан, «Бегемот» все время будет в пяти минутах позади нас, — сказал Толвин. — Я хочу, чтобы любые ответные действия были очень быстрыми. Мы не можем позволить себе провала. Не в этот раз.
      — Да, адмирал, — ответил Эйзен. Этот диалог повторялся, наверное, уже в десятый раз. Эйзен решил, что Толвин заговорил только для того, чтобы отвлечься от мыслей о тикающих часах. Через несколько минут начнется операция.
      И все уже будет совсем по-другому.
      Взлетная палуба, носитель «Виктори», система Локи.
      «И пять… четыре… три… два… один…»
      Шок от прыжка!
      Внутренности Блейра словно свернулись, когда носитель вошел в поле прыжка. Как бы часто он ни проходил через это, он никак не мог привыкнуть к этому ощущению. Тошнота прошла достаточно быстро, но всегда оставалась дизориентация, неизбежное чувство замешательства и оцепенения.
      Он моргнул и потряс головой, попытавшись сориентироваться. Все пилоты в крыле во время прыжка находились в кокпитах — это была стандартная мера при прыжке во вражеское пространство. Взлетная палуба принадлежала им. Силовые поля и генераторы гравитации иногда слабели во время прыжка, и техники держались подальше от взлетной палубы, боясь катастрофических последствий. Так что пилоты остались одни, построенные перед катапультами, так же готовые к бою, как и любой человек после прыжкового шока.
      Глаза Блейра снова сфокусировались, и он автоматически проверил показания компьютера и установки систем управления.
      В его наушниках затрещал голос.
      — Прыжок закончен, — сказал Эйзен. — Добро пожаловать в систему Локи.
      Затем, после небольшой паузы, заговорил Роллинс.
      — Судя по показаниям сенсоров, зона свободна, — объявил офицер связи, все еще немного не в себе. — «Ковентри» сообщает то же самое. Простите, что разочарую вас, леди и джентльмены, но похоже, что все чисто.
      Блейр вздохнул, то ли от разочарования, то ли от облегчения. Они преодолели первое препятствие, но их еще не прикончили, совсем нет.
      На канале зазвучал голос адмирала, четкий и точный.
      — Полковник Блейр, вы немедленно освобождаетесь со взлетного поста. Всему персоналу летного крыла оставаться в боевой готовности до дальнейшего уведомления.
      Он все еще не был согласен с решением адмирала отменить полетные операции на носителе до тех пор, пока не потребуется защищать «Бегемот». Четыре истребителя «Ковентри» и эсминцы могли неплохо справиться с задачей прикрытия, но Блейру не хотелось держать своих людей в состоянии боевой готовности часами без всякого отдыха. Лучше позволить им совершать патрули, немного отдохнуть, и рисковать тем, что в крыле может не хватить нескольких человек, когда все начнется. Но Толвин отклонил его предложение.
      Он начал выбираться из кокпита «Тандерболта». Если все пройдет хорошо, с надеждой подумал Блейр, эта интерлюдия скоро закончится. А затем?..
      Было сложно представить, на что будет похож мир после жизни, проведенной на войне.

 
      — Боже, этому паразиту явно очень хочется пить, — заметил Роллинс. — Хорошо, что не нужно платить за заправку, когда собираешь водород.
      — Смотрите на вашу консоль, лейтенант, — проворчал Эйзен. — И помолчите немного.
      — Да, сэр, — быстро ответил Роллинс. Тон Эйзена ясно давал понять, что капитан говорит очень серьезно.
      Эскадра землян проследовала от точки прыжка к своей первой остановке, газовому гиганту Локи-8, не встретив никакого сопротивления Империи. «Виктори» осталась поблизости, а «Бегемот» вышел на крутую гиперболическую орбиту вокруг огромного газового шара. Крейсер и его спутники находились еще дальше, чтобы предупредить о возможном вражеском вмешательстве, но вокруг не было ничего. Оружейная платформа погрузилась в атмосферу на достаточно долгое время, чтобы заполнить почти пустые баки с жидким водородом, который требовался в качестве топлива, чтобы доставить ее громоздкую массу к планете-цели.
      — На сенсорах все еще ничего нет, сэр, — объявил сенсорный офицер. — Похоже, можно вздохнуть с облегчением.
      Красный огонек зажегся на панели связи, и Роллинс запустил компьютерный анализ шального сигнала, пришедшего на корабль.
      — Капитан… — начал он, немного поколебавшись. — Сэр, я перехватил какую-то узкополосную передачу. Похоже, она исходит с одного из спутников газового гиганта.
      — Что вы можете об этом сказать, мистер Роллинс? — вмешался адмирал Толвин до того, как Эйзен успел ответить.
      — Я не уверен, сэр… простите, адмирал. Я не думаю, что это корабль. Больше похоже на автоматическую передачу… с какой-то радиостанции или сенсорного буйка. Но мощную. Очень сильный сигнал…
      — Вы можете предположить, что он обозначает? — спросил Толвин.
      — Нет, адмирал. Он зашифрован. Может быть практически чем угодно. — Роллинс виновато посмотрел на него, но Толвин уже отвернулся.
      — Полковник Ралгха? А вы что думаете?
      Хоббс был исключен из летного состава из-за проблем на его «Тандерболте», так что Толвин решил включить его в состав своего штаба, находившегося на внештатных позициях на мостике. Килрати-ренегат покачал головой — это был очень человеческий жест.
      — Простите, адмирал. Я не знаю.
      — Что же, зато знаю я, — сказал Толвин. — Это означает, что нас обнаружили. И коты организуют для нас комитет по встрече.
      — Будут ли какие-либо приказы, адмирал? — спросил Эйзен. Роллинс никогда не слышал, чтобы капитан говорил так холодно и формально.
      — Эскадра пойдет прежним курсом, — приказал Толвин. — Пусть «Бегемот» покинет дозаправочную зону и займет место в строю. «Ковентри» пойдет впереди. — Он остановился, словно собираясь принять героическую позу. — Будьте бдительны, джентльмены. И будьте готовы к чему угодно.
 

 
      — Мой принц, — сказал Мелек, подходя к пьедесталу и низко кланяясь. — Мы получили доклад с одной из наблюдательных станций около восьмой планеты. Были обнаружены корабли землян. Их передвижения похожи на операцию по дозаправке в полевых условиях, а один из их кораблей, похоже, — их оружие «Бегемот».
      Тракхат наклонился вперед на троне, его глаза сверкали в красном освещении.
      — Ах… вот все и начинается. — Он обнажил клыки. — Видишь, Мелек, как хорошо сработал наш агент? Не только полная спецификация оружейной платформы, но и предполагаемые передвижения землян. Дозаправка у восьмой планеты, затем нападение на шестую. Точно как в докладе «Сар'храи».
      — Да, мой принц, — согласился Мелек. За своей маской он позволил себе немного нетерпения. План разворачивался, и принц становился все более преисполненным чувством собственной важности. Высокомерие Императорской семьи было одной из главных причин недовольства благородных родов, и Мелеку было все сложнее изображать из себя подхалима, видя все более явное позерство Тракхата. — Похоже, явно будет битва, и очень скоро.
      Тракхат жестом приказал замолчать.
      — Насколько силен отряд землян?
      — Пять больших кораблей, мой принц, — ответил Мелек. — И еще сама оружейная платформа. Только один носитель… «Виктори». Остальные — крейсер и три эсминца. Они не смогут бросить серьезного вызова нашим силам.
      — Отлично. Они считали, что здешний аванпост не стоит большей эскадры. — Тракхат помолчал. — Как идет наша подготовка?
      — Почти закончена, мой принц. Земляне поймут, что до запланированной огневой позиции будет весьма сложно добраться. Мы развернем наши собственные силы, когда они обнаружат угрозу. — Мелек сделал паузу. — Все еще есть время, мой принц, чтобы приказать еще нескольким большим кораблям перейти в зону боевых действий, чтобы убедиться, что земляне уничтожены.
      Жест принца выражал отрицание.
      — Нет, Мелек. Истребителям будет гораздо легче прорвать оборону вокруг оружейной платформы. Мы не хотим напугать врага слишком большой… видимой угрозой. Даже если некоторые из их кораблей спасутся, мы получим «Бегемот». А вместе с ним… всю войну.
      — Как пожелаете, мой принц. — Мелек поклонился и отступил, но в глубине души он хотел бы увидеть, как Тракхат потеряет часть своей высокомерной самонадеянности. Может быть, тогда принц наконец поймет настоящую природу опасной игры, которую он вел с будущим Империи.
 

 
      Чтобы пересечь межпланетные пространства, требовались многие часы, и летный состав вынужден был проводить время в мрачном ожидании — две эскадрильи были на дежурстве, а остальные две отдыхали, пока была возможность. В дежурном помещении Золотой эскадрильи их было всего шестеро — Хоббса забрал к себе адмирал, но после почти четырех часов скуки и ожидания тревоги, которой не последовало, казалось, что здесь очень тесно. Никто больше не хотел играть со Скитальцем в карты, разговоры поутихли. В основном все тихо сидели, думая каждый о своем.
      Блейр не был уверен, насколько дольше его люди смогут ждать.
      — Черт, я почти буду рад, если кошки попытаются нас остановить, — внезапно сказал Маньяк Маршалл. — Все кажется гораздо лучше, чем просто сидеть здесь на наших задницах и ничего не делать.
      — Эй, привыкай к этому, — сказал ему Вакеро. — Если эта штуковина под названием «Бегемот» сработает, и воцарится мир, мы уйдем в историю. Не будет больше всеобщих вылетов, длинных патрулей…