Принц Тракхат стоял перед троном с опущенной головой.
      — Ты подвел меня, внук.
      Принц промолчал.
      — Когда твой новый флот отправился к Земле, ты поклялся, что война подходит к концу, что людям конец. Теперь ты возвращаешься, половина твоего флота уничтожена, флота, строительство которого истощило наши ресурсы до предела. Наша казна пуста, внук… — Император ненадолго замолчал.
      — Пуста! — его голос прогремел по залу аудиенций.
      Тракхат поднял голову.
      — Что теперь? — прорычал Император. — Ждать еще половину восьмилетия, чтобы построить новые носители? А из кого набирать команду? Слишком много первородных сынов знатных родов встретили смерть в твоей экспедиции.
      — Они отдали жизни во славу Империи, — спокойно ответил Тракхат. — Их имена будут помнить в храмах их предков.
      — Ты что, думаешь, что они будут продолжать верить этому? — выдавил из себя Император. — Я говорю о нашем выживании. После твоего поражения в Битве за Землю два заговора с целью убить меня были с трудом расстроены. Другие кланы балансируют на грани открытого восстания.
      Тракхат уставился на своего деда, не скрывая изумления.
      Император медленно кивнул.
      — И если бы они преуспели, я смею предположить, что ты бы уже тоже был мертв.
      Старый воин вздохнул и откинулся на троне.
      — Я хочу, чтобы ты бросил в бой новое оружие, — наконец сказал Император.
      Тракхат гневно зарычал.
      — Мы никогда так не делали. Это не приносит радости от убийства.
      — Я знаю, я знаю. Но эта война изменила все наши представления, благодаря этим людям. Позволь, я все объясню тебе. Мы не сможем поддерживать эту войну больше года. Не из-за людей. Нет, я верю сообщениям о том, что они тоже терпят бедствие. Мы — два бойца, которые избили друг друга до изнеможения. Еще одного удара будет достаточно, чтобы добить их. Настоящая угроза — то, чего мы боимся, прячется за нашими дальними границами на другой стороне Империи.
      — Они пришли в движение?
      Император кивнул.
      — Пока тебя не было, пришли новые сообщения. Они все еще в годах, возможно, в восьмилетиях пути отсюда, но они снова приближаются к нам. Когда они появятся, мы должны быть готовы, а наши границы должны быть в безопасности. Все наши ресурсы должны быть направлены на эту угрозу. Только лишь из-за этого я приказываю, чтобы эта война с людьми закончилась, нравятся ли тебе методы или нет. Вторая, и более близкая причина — это кланы. Еще одно поражение, подобное последнему, и я боюсь, что наша семья больше не сможет удержать трон Империи.
      Тракхата разгневала лишь одна мысль, что стоящие ниже него могут даже посметь мыслить о том, чтобы свергнуть его клан, по праву занимающий трон. Последний барон, который думал об этом, был теперь мертв, и он думал, что эти чуждые мысли исчезли вместе с ним.
      — Я требую, чтобы это новое оружие было испытано как можно быстрее, — объявил Император. — Люди должны быть уничтожены, как паразиты, которыми и являются. Честь и вкус крови — это прошлое. Испытай это оружие, и если оно действует, ты должен убить их всех, убить их всех без предупреждения.
      Император поколебался, затем оскалил зубы.
      — А когда дело будет сделано, если какой-нибудь клан посмеет сопротивляться мне, мы повернем это оружие против него.

 
      — Ожидаемое время прибытия на «Виктори» — десять минут…
      Мягкий искусственный голос в ушах заставил полковника Кристофера Блейра тревожно дернуться в кресле. Ему не нравилось быть пассажиром на маленьких летательных аппаратах, даже на рабочем орбитальном шаттле вроде этого. Уже восемнадцать лет Блейр был пилотом истребителя в Военно-Космических Силах Земной Конфедерации, и он летал на всех аппаратах Конфедерации меньше фрегата. Было все еще сложно просто сидеть и отдать управление кому-то другому, особенно когда его мониторы работали с большими перебоями. Компьютер, читающий объявления о приближении, делал все только хуже. Если бы он был в кокпите, держа в руках рычаг управления, он бы читал время и дистанцию, ускорения и векторы с помощью инстинктов боевого пилота, развитых годами практически непрекращающейся войны — и полет бы был гораздо более плавным.
      Сражения… война между Империей Килрати и Земной Конфедерацией началась еще до того, как родился Кристофер Блейр. Уже сорок лет две стороны наносили друг другу удары, и килрати отнюдь не собирались сдаваться. Иногда Блейр задумывался, доживет ли он до конца этой войны. И иногда он боялся, что доживет.
      Его монитор по-прежнему не работал, и он перевел взгляд на маленький экран новостей, приделанный к ручке его полетного кресла. Блейр нерешительно нажал зеленую кнопку внизу устройства. Эмблема Земного Канала Новостей заполнила экран на секунду, затем вместо нее появилось изображение самой известной ведущей TNC , Барбары Майлс. Ее привлекательные формы были почти идеальными, и Блейр мимолетно улыбнулся, вспоминая разговор на корабле несколько лет назад, когда некоторые из его товарищей уверяли, что эта женщина на самом деле всего лишь изображение, сгенерированное компьютером.
      Запись, конечно, была остановлена в ожидании, пока Блейр выбирал один из пунктов в меню новостей в углу экрана. Он выбрал военные новости и прослушал рассказ ведущей о последних событиях в борьбе против килрати… те, которые были не засекречены.
      Он уже слышал о большинстве из них из предыдущих выпусков TNC или официальных каналов штаба Конфедерации на Торго-3. Между звездами новости путешествовали медленно, и среднее время жизни любого репортажа было достаточно длинным, особенно с планет, находящихся на дальних границах.
      Он снова перевел свое внимание на экран, в то время как репортаж перешел от новостей к более общим комментариям.
      — Несмотря на недавние потери в нескольких густонаселенных секторах, представители Конфедерации настаивают, что человечество все еще одерживает верх в своей галактической борьбе против килрати. Однако наши источники сообщают о постоянном замалчивании сведений о нападениях килрати, особенно на гражданские и индустриальные базы.
      Женщина сделала паузу, смотря прямо в камеру и настраивая своих слушателей на серьезный лад.
      — Есть даже сообщения о планах Конфедерации о «экстренной эвакуации» Земли, чтобы снова возродить человечество в дальних уголках Галактики. Только один вопрос… кто уйдет туда? Кого оставят? И, что важнее всего, — кто принимает эти решения?
      Блейр с отвращением отключил экран. Пусть TNC снова запустит эти древние слухи об эвакуации! Об этом говорили в кают-компаниях еще тогда, когда Блейр был младшим лейтенантом. Жуткий тыловой кошмар массовой эвакуации из обжитой человеком части космоса делал эту идею смешной. В конце концов, было ясно, что куда бы ни могли добраться люди, килрати все равно бы последовали за ними. Человечеству было некуда бежать.
      Но все-таки было правдой то, что Конфедерация подвергала новости жестокой цензуре, чтобы скрыть правду об этой войне. После сорока лет боевых действий это было не ново. Но Блейр боялся, что кто-то из высшего руководства начинал на самом деле верить собственной пропаганде, и это было очень плохим знаком.
      Адмирал Толвин, например… это был человек, которому определенно нужно было реально взглянуть на вещи.
      Именно адмирал Джеффри Толвин дал Блейру его новое задание. Человек, сохранивший крепкое здоровье, даже разменяв шестой десяток, говоривший с четким британским акцентом и излучавший саму сущность показной воинской пунктуальности во всем, что он говорил и делал, Толвин за годы заработал прекрасную репутацию как вдохновитель двух великих побед Конфедерации — рейда к Килраху и Битвы за Землю . Но Блейр раньше служил под его началом, и он знал, что немалая часть легенды была просто удачей, искусственно раздутой прессой.
      Тем не менее, Толвин был полон уверенности и целеустремленности, когда Блейр явился с докладом в его офис. «События развиваются прекрасно, полковник», — сказал он с улыбкой. «Конфедерация сделала несколько прекрасных шагов. Килрати бегут из систем Гардель и Морфей…»
      Это было правдой, если не считать того, что в то же время земляне потеряли три системы после нападения килрати, причем в гораздо более важных секторах. И, конечно, была потеряна «Конкордия».
      Блейр сдержал дрожь. Он был командиром крыла на «Конкордии» три года, до Битвы за Землю. Если бы он не получил ту килратскую ракету, из-за которой он был прикован к земле долгие шесть месяцев, Блейр был бы на борту, когда «Конкордия» прикрывала тылы на Веспусе: сражался бы и погиб. Блейр входил в состав разведывательной команды, которая нашла разбитый остов носителя, лежавший наполовину погруженным в воду у Мистрального Берега.
      «Конкордии» больше не было, так же, как и мужчин и женщин, которые служили вместе с Блейром так долго, прошли с ним вместе через столько битв. Очередные жертвы войны. Статистика, подсчитанная в новостях или скрытая во лжи пресс-релиза Конфедерации. Но эти люди были большим, чем просто статистика, для Кристофера Блейра. Они были больше, чем товарищами, больше, чем друзьями… семьей, связанной самыми сильными узами — узами разделенных опасностей и тяжелой службы вдалеке от дома и любимых.
      Блейр закрыл глаза, вспоминая знакомые лица. Айсмен … Спирит … Рыцарь… Боссман… список все рос, год за годом. Товарищи по команде отправлялись в бой и погибали, и свежее пополнение, состоящее из совсем молодых выпускников Академии, занимало их место… чтобы погибнуть, в свою очередь. Иногда казалось, что война потеряла всякий смысл или цель. Теперь она была ничем большим, кроме того, что хорошие люди отдавали свои жизни, сражаясь за какой-то каменный обломок, на который даже бы и не посмотрели до войны.
      Кристофер Блейр устал от войны, от смерти и от этой бесконечной войны.
      Судьба пощадила его, в то время как многие другие погибли. И теперь Блейр, готовый вернуться на действительную службу, получил свое новое назначение из рук самого адмирала Толвина. Снова командир крыла… но командир крыла на «Виктори».
      Словно реагируя на его горькие мысли, монитор наконец-то включился, показав внешний вид из носовой камеры шаттла. «Виктори» свободно дрейфовала менее чем в полукилометре впереди. Она была всем, что ожидал Блейр (а он ожидал не слишком многого).
      Это был легкий носитель , сохранившийся с ушедшей эры, построенный почти за полвека до начала войны с килрати. В то время, как большинство новых носителей во флоте Конфедерации были либо потеряны в бою, либо несли дежурство в Защитном Флоте Земли, корабли вроде старой «Виктори» все чаще появлялись на линии фронта. Возможно, подумал Блейр, именно поэтому в эти дни килрати имеют преимущество.
      Даже с такого расстояния было видно, что она переживала и лучшие дни. С одной стороны ее остова оставались ожоги, а в надстройках, где боевые повреждения были грубо залатаны, виднелись более глубокие шрамы.
      Одно было точно… этот корабль не был «Конкордией».
      Монитор снова выключился. Этот шаттл был частью состава малых кораблей «Виктори», и было ясно, что не столь важные системы лишь слегка ремонтировались, когда наступало время техосмотра. Суденышко было весьма потрепано, с поблекшей краской, протертыми летными креслами и отсутствующими панелями доступа, которые давали понять, что там что-то ремонтировали на скорую руку. Это заставляло думать о низких стандартах на борту «Виктори», но Блейр хотел изменить это все после того, как он станет во главе эскадрильи. Возможно, команда изношенного корабля не слишком хотела делать больше, чем было необходимо, но если бы Блейр настоял на своем, это бы быстро изменилось.
      — Подготовка к входу в док, — тихо объявил компьютерный голос.
      Устаревший корабль и команда, которой, очевидно, на все было наплевать. Если «Конкордия» не смогла устоять против килрати, как можно было ожидать, что «Виктори» хотя бы сможет навязать бой?
      Блейр спрашивал себя, пока шаттл медленно приближался к взлетной палубе носителя, что действительно значило это назначение. Хотел ли Толвин, чтобы он привел корабль и команду в состояние хоть какой-то боеготовности? Или же Высшее Командование посчитало, что Блейр и «Виктори» заслуживают друг друга, два старых ветерана, отслуживших свое и выброшенных на свалку?
 

 
      Посадочный трап заскрежетал, прикоснувшись к палубе. Блейр вздрогнул от звука. Первый взгляд на обстановку его нового дома заставил его снова содрогнуться. Все выглядело еще более захудало, чем он предполагал. В воздухе витал сильный запах — запах пота, смазки, горелой проводки и другие неприятные запахи неясного происхождения. Было видно, что системы воздухообмена не могли поддерживать атмосферу свежей и чистой.
      Блейр перекинул свою полетную сумку через плечо и медленно спустился с трапа. Команда была выстроена по ранжиру в огромном ангаре; большинство ее членов было одето в рабочую одежду, знававшую и лучшие времена. Блейр посмотрел в конец ангара, где за тусклым мерцанием силовых полей, поддерживающих на палубе нормальное давление, виднелся открытый космос. Он поймал себя на мысли, что надеется, что хотя бы они обслуживались лучше, чем корабль в целом. Он отогнал эту мысль, пытаясь скрыть свои чувства от команды.
      Несколько старших офицеров ждали его у трапа, возглавляемые широкоплечим чернокожим мужчиной с седеющими волосами и четырьмя нашивками строевого капитана, выделявшимися на его рукаве. Он, не давая Блейру времени на дальнейшее изучение окрестностей, подошел к нему.
      — Полковник Блейр? — спросил он с улыбкой. — Я Уильям Эйзен. Добро пожаловать на борт «Виктори».
      Блейр быстрым движением отдал честь; Эйзен со всей серьезностью ответил на этот жест. Теоретически их ранги были одинаковыми — полковник в Военно-Космических Силах Конфедерации и строевой капитан — но на борту любого космического корабля, командующий офицер, вне зависимости от ранга, всегда был старшим (даже если бы он был простым лейтенантом, встречающим посетителя более высокого ранга).
      Капитан, отдав честь, протянул руку. Его рукопожатие было крепким, соответствующим его гордой осанке и ауре тихого авторитета.
      — Позвольте мне представить вам некоторых из моих старших офицеров, полковник. Это капитан первого ранга Ралгха нар Ххаллас…
      — Хоббс! — воскликнул Блейр, в то время как Эйзен отошел в сторону, чтобы Блейр мог лучше рассмотреть других офицеров. Ралгха нар Ххаллас выделялся бы в любой людской компании, потому что он происходил из килратского благородного рода. Высокая и громоздкая, его фигура была гуманоидной, но выглядела явно не по-человечески; голова была слишком большой и плоской для человека. Его тело и лицо были покрыты густым мехом, а его глаза, уши и когти делали его похожим на кошку. Килрати не были кошками, конечно, но они произошли от хищных животных со многими чертами кошек, а их образ мыслей был гораздо более чужим для человечества, чем образ мыслей земных кошек.
      Блейру с трудом верилось, что прошло больше десяти лет с тех пор, как лорд Ралгха, капитан корабля флота Империи Килрати, перешел на сторону Земной Конфедерации. «Коготь Тигра» был в составе эскадры, которая помогла ему покинуть территорию килрати, а полированные летные крылышки младшего лейтенанта Блейра еще не успели поблекнуть. С должности консультанта земной разведки Ралгха перешел в Военно-Космические Силы, и он служил в эскадрилье Блейра до тех пор, пока новые назначения не направили их по разным дорогам.
      Многие офицеры неохотно соглашались летать с ведомым-килрати, но Блейр всегда находил Ралгху радостным, компетентным и способным: хорошим пилотом и прекрасным товарищем. Именно он дал ренегату-килрати позывной «Хоббс» после того, как нашел это имя в коллекции старых книг одного из своих друзей-пилотов .
      — Вы уже знакомы с капитаном первого ранга? — удивился Эйзен, подняв брови.
      — Не в этом звании, — ответил Блейр. — Хоббс — один из лучших пилотов, когда-либо летавших в Военно-Космических Силах. Что ты делаешь в этой форме строевых войск? Уже слишком стар, чтобы влезть в кокпит?
      Ралгха слегка кивнул.
      — Я чувствую тепло в своем сердце, видя вас снова, полковник, — ответил он низким хриплым голосом со странными интонациями и легким акцентом, который Блейр хорошо помнил. — Но я боюсь, что сейчас не время обмениваться историями из жизни.
      Блейр ухмыльнулся.
      — Все еще такой же пунктуальный, а, Хоббс? Хорошо, поговорим позже.
      Килрати снова кивнул.
      Эйзен представил глав департаментов и старших офицеров штаба. Они были для Блейра не более чем набором незнакомых имен и лиц… но все же он чувствовал себя воодушевленным, зная, что по крайней мере один старый друг будет с ним в этом походе.
      Капитан закончил, представив молодого человека с бодрым лицом в одежде лейтенанта.
      — А это лейтенант Тед Роллинс, офицер связи.
      — И основной работяга, — усмехнулся Роллинс. — Сэр.
      — Я поручил мистеру Роллинсу новую должность — вашего консультанта, — продолжил Эйзен, пропустив слова лейтенанта мимо ушей. — По крайней мере, пока вы не обоснуетесь здесь и не проведете других назначений. Надеюсь, вы не будете против, полковник.
      Блейр кивнул.
      — Это будет прекрасно, сэр. Благодарю вас.
      — Лейтенант покажет вам ваше помещение и поможет вам разобраться со всей обстановкой. Я бы был вам признателен, если бы вы присоединились ко мне в моей рубке… скажем, в шестнадцать ноль-ноль по корабельному времени? Это даст вам несколько часов на акклиматизацию.
      — В шестнадцать ноль-ноль, — повторил Блейр. Он снова оглядел ангар. Хватит ли даже бесконечности, чтобы акклиматизироваться на этой старой посудине? — Я буду там, сэр.
      — Очень хорошо. Свободны. — Когда Блейр отвернулся, Эйзен снова заговорил. — Мы рады приветствовать вас на борту, полковник.
      Блейру очень хотелось что-нибудь ответить на это, но он знал, что получится что-нибудь горькое и ироничное.
 

 
      — Заходите, полковник. Заходите. Присаживайтесь.
      Блейр оглядел комнату, проходя от двери к креслу перед капитанским столом, на которое показал Эйзен. Он заметил, что обстановка, пусть и спартанская, но сделанная с большим вкусом, и атмосфера порядка создавали потрясающий контраст с большинством из того, что он видел на борту «Виктори».
      — Итак, полковник, я думаю, что мистер Роллинс помог вам во всем. — Капитан встал, направляясь к шкафу в одном из углов комнаты. — Не хотите ли немного выпить? Несколько месяцев назад мы получили груз водки «Новый Самарканд», крепкой, как бластеры «Гратхи».
      — Спасибо, сэр. — На самом деле Блейру не слишком хотелось пить, но не отвечать на гостеприимство командира корабля, особенно в первый день на борту, никогда не было умным поступком.
      Эйзен вернулся с двумя стаканами и протянул один Блейру.
      — Тогда предлагаю тост, полковник. За «Викторию» !
      Они чокнулись, и Блейр осторожно отпил.
      — За корабль или за идею? — спросил он.
      — И за то, и за другое, — ответил Эйзен, садясь. Затем он глубокомысленно добавил: — Мы выиграем эту войну, полковник, и мне кажется, что этот старый корабль сыграет важную роль в ней до того, как все закончится.
      Блейр попытался высказаться как можно более нейтрально.
      — Я надеюсь на это, сэр.
      Капитан проницательно посмотрел на него.
      — Признаю, Блейр, это не «Конкордия»…
      — Так же, как и сама «Конкордия»… теперь. — В этот раз Блейр даже и не скрывал своих чувств.
      — Это была ужасная потеря, — сказал Эйзен. — Всегда нелегко терять столько много. Я сочувствую вам. — Он сделал паузу, глядя в свой стакан. — Тем не менее, теперь вы здесь, и я не ожидаю ничего меньшего, чем полной преданности и верности, от любого офицера и рядового на борту этого корабля.
      — Я буду предан и верен, — тихо сказал Блейр. — Но, если позволите говорить напрямую…
      — Всегда, полковник.
      — Из того, что я видел, мне кажется, что вашей команде требуется уделить немного меньше времени преданности и гораздо больше — техническому обслуживанию.
      Эйзен наклонился вперед.
      — Я признаю, что она не выглядит слишком хорошо, Блейр, — торжественно произнес он. — У нас не хватает рук во всех отделениях, а возраст и слишком много чертовых сражений берут свое. Старушку нужно было отправить на пенсию десять лет назад, а вместо этого ее вернули на фронт. Может быть, она не выглядит так хорошо, как большие корабли, на которых вы служили в прошлом, но это не означает, что она не может выполнять свою работу. И именно команде, мужчинам и женщинам, которые работают сверхурочно день за днем, чтобы поддержать ее на ходу, мы обязаны тем, что до сих пор держимся на фронте. Именно преданность меняет все дело, полковник, и даже если она не продолжается до того, чтобы нанести свежий слой краски или убедиться, что в раздатчиках еды в кают-компании всегда есть куриный суп, она все равно кое-что значит для меня.
      Блейр не ответил сразу.
      — Я… понимаю вас, сэр, — наконец сказал он. — Мне жаль, если я плохо отзываюсь о вашей команде…
      Эйзен улыбнулся.
      — Я привык к этому, полковник, верьте мне. Она не выглядит слишком хорошо, я заверяю вас в этом. Но я был офицером связи в первом полете «Виктори», это было мое первое назначение после Академии. Я провел на этом корабле много лет своей карьеры, и мне кажется, что я просто защищаю свою старушку.
      — Я понимаю, сэр. Вы можете… привязаться к кораблю, со временем. — Он думал о старом «Когте Тигра»… и «Конкордии». — Я признаю, что не слишком радовался этому назначению, когда адмирал Толвин сообщил мне о нем. Но сейчас мне оно нравится гораздо больше.
      — Моя зажигательная речь была так хороша? — спросил Эйзен с ухмылкой.
      — Да… и то, что я узнал, что у вас на борту Ралгха нар Ххаллас. Он один из лучших.
      — Капитан первого ранга нар Ххаллас? Да, он хороший офицер. Он будет моим заместителем в этом походе…
      — Сэр… со всем должным уважением, вы разбрасываетесь талантами. Хоббс — прирожденный пилот истребителя. Перевести его в тыловое отделение… мне кажется, что это ошибка.
      — Это была его собственная просьба, полковник. Я знаю его данные, но… — Эйзен замолк, затем пожал плечами. — Дело в том, что никто на борту не согласится летать в одном звене с килрати.
      — Пятнадцать лет верной службы и список сбитых истребителей длиннее, чем моя рука, ничего не значат?
      Капитан посмотрел в сторону.
      — Не с этими людьми, Блейр. Не после всего, через что они прошли в этой чертовой войне. В конце концов, он попросил этого, чтобы летчикам было лучше.
      — Ну, теперь я командир крыла, — сказал Блейр. — И я хочу, чтобы его немедленно перевели в действующие пилоты — это будет лучше для всей эскадрильи. — Он сделал паузу. — Я, конечно, не пытаюсь говорить вам, как управлять вашим кораблем…
      — Почему нет? Это разве не неофициальная должность любого командира крыла во флоте? Вы, ребята, всегда чувствовали, что мы, тыловики — не больше, чем кучка прославленных водителей такси. — Улыбка Эйзена быстро исчезла. — Послушайте, полковник, ваша верность восхитительна, и я охотно переведу его назад в боевые пилоты, но все равно остается проблема — кто будет летать с ведомым-килрати?
      — Я буду летать с ним, — холодно проговорил Блейр. — Даже если никто другой не будет. Он — самый лучший чертов ведомый, с которым мне когда-то приходилось летать, и я чувствую, что он пригодится нам, если мы отправимся в зону боевых действий.
      — Как скажете, полковник, — сказал Эйзен, снова пожимая плечами. — Но я думаю, что вы ищете проблем. Я, конечно, не пытаюсь говорить вам, как управлять вашим крылом…

 
      Офис Блейра был маленьким, расположенным между Центром Управления Полетами и одной из четырех казарм. Не считая рабочего стола со встроенным компьютером и набором мониторов, мебели в нем почти не было. Единственной вещью, достойной упоминания, была стена позади стола — лист транспласта, через который можно было видеть главный ангар.
      Когда Блейр вошел, Роллинс поднял глаза от мониторов.
      — Я устанавливал ваш режим дня, полковник, — сказал он, уступая место Блейру. — Ну что, Старик высказал вам всю зажигательную речь, а?
      — Что-то вроде этого, — коротко ответил Блейр. Роллинс был молод и рад услужить, но была в нем черта, которая тревожила Блейра. У Роллинса было циничное лицо и острый язык, и он всегда говорил то, что думал. Блейр и сам был скептиком и часто говорил откровенно, но это казалось не к месту у парня, который только что вышел из Академии.
      — Ну же, соберитесь с духом, полковник. У нас есть достаточно горячей воды, чтобы смыть все это дерьмо.
      Блейр пригвоздил его к месту долгим, проницательным взглядом.
      — Похоже, капитан Эйзен действительно верит в свой корабль… и в свою команду. Это хорошо для морального состояния.
      — Вы не видели столько сообщений командования, сколько я, сэр, — сказал Роллинс. — Если бы Старик сказал команде половину того, что он знает, они бы сбежали из этого сектора через половину наносекунды и никогда бы не вернулись!
      — Послушайте, лейтенант, меня не волнует, какими параноидальными фантазиями вы себя развлекаете во время отдыха, — резко сказал Блейр. — Но мне бы очень не хотелось, чтобы вы делились ими с остальной командой. Вы поняли меня, мистер?
      — Да, сэр, — неохотно ответил Роллинс. — Но я бы не стал игнорировать то, что происходит здесь, полковник. Может быть, это не просто паранойя? Если вы передумаете и захотите новых сведений, просто приходите к старику Радио Роллинсу. — Он сделал паузу. — Это может когда-нибудь спасти вам жизнь.
      — Да… а все килрати за ночь внезапно превратятся в мирных вегетарианцев. — Блейр посмотрел на свой стол. — Сегодня я в вас больше не нуждаюсь, Роллинс, так что вы можете вернуться к другим своим обязанностям. Но когда вы будете уходить, не могли бы вы передать, что я хочу видеть Ралгху нар Ххалласа? А также моего заместителя, кем бы он ни был, именно в этом порядке. Пришло время хорошенько припугнуть эту компанию для их же собственного блага.
      — Есть, сэр, — ответил Роллинс.
      Блейр проводил взглядом Роллинса. Ему казалось ироничным, что сейчас он защищал официальную власть, учитывая его собственные горькие мысли о Высшем Командовании и о состоянии войны в общем, но у него не было особого выбора. Личные сомнения — это одно, но сомнения, распространяемые по кораблю человеком, имеющим доступ к секретной информации… это было открытым приглашением к катастрофе. Одно гнилое яблоко вроде Роллинса могло разрушить лучшие экипажи.
      Он отбросил свои тревоги и приступил к работе — начал читать компьютерные файлы по Тридцать шестому летному крылу. Они были приписаны к «Виктори» уже больше года, работая в основном в незначительных стычках и в тылу. В крыле было четыре боевых эскадрильи, а также эскадрилья поддержки, летавшая на шаттлах, легких шлюпках и других рабочих кораблях «Виктори».
      Четыре эскадрильи… сорок истребителей, перехватчиков и истребителей-бомбардировщиков. Красная эскадрилья летала на истребителях точечной защиты класса «Хеллкэт» , созданных для эскортирования носителей и других тяжелых кораблей. Хотя их возможности были весьма ограничены, они были хорошо вооружены для своих размеров. В ситуации ближнего боя они ценились на вес платины.
      Синяя эскадрилья летала на истребителях космического превосходства, перехватчиках класса «Стрела». У них была достаточная дальность действия, скорость и выносливость, чтобы вести долгие патрульные операции или поддерживать космический бой, но они были весьма легкими с точки зрения брони и вооружения. Блейру уже приходилось летать на «Стрелах», но он не уделял им особого внимания. Ему нравились более тяжелые корабли, на которых можно было показать зубы, но достаточно маневренные, чтобы обойти в полете и уничтожить врага.
      Тяжелые истребители-бомбардировщики были в распоряжении Зеленой эскадрильи. Имея в своем распоряжении штурмовые истребители F/A-76 «Лонгбоу» , эта эскадрилья давала «Виктори» настоящую ударную мощь в атакующих операциях. У «Лонгбоу» была репутация неповоротливого истребителя с маломощным генератором, но тем не менее, у него были хорошие боевые данные. Блейр никогда не считал себя пилотом-бомбардировщиком и летал на F/A-76 только в симуляторах.
      Оставалась Золотая эскадрилья, базирующаяся на тяжелых истребителях HF-66 «Тандерболт» . Тяжелые истребители использовались и в нападении, и в защите, с достаточными размерами, чтобы при необходимости использовать их как бомбардировщики. При этом у них было достаточно огневой мощи и скорости, чтобы оставаться прекрасными аппаратами для воздушных боев. Он был рад, увидев в списках «Тандерболты». В боевых условиях Блейр планировал летать в Золотой эскадрилье, в кокпите одного из этих надежных старых истребителей. Ему нужно было реорганизовать полетный список, чтобы включить в него Хоббса и себя…
      В это время в дверь постучали. «Войдите», — сказал Блейр, и компьютер выполнил приказ, открыв дверь. За ней стоял Хоббс.
      Блейр встал и встретил его на полпути, протянув руку, чтобы сердечно пожать большую лапу с короткими пальцами.
      — Я рад видеть тебя, старый друг, — сказал Хоббс. — Ты выглядишь очень хорошо. Получается, ты в хороших отношениях с этой войной?
      Блейр подавил усмешку.
      — Да, точно, примерно как пара разломанных закрылков в атмосферном полете. — Он отошел на шаг, обнимая ренегата-килрати за плечи и оглядывая его сверху вниз. — Черт возьми, я рад видеть тебя, дружище. Никто не говорил мне, что я найду тебя на борту.
      — Так же, как и мы никогда не думали, что встретим кого-то вроде Мейверика Блейра на «Виктори», друг мой, — ответил Ралгха. — Признай, по сравнению с «Конкордией» и кораблями ее класса это совершенно другое впечатление.