Мак-Синн изо всех сил пытался скрыть чувство горечи от предательства Ри, но оно сквозило в каждом его слове. Его страна была захвачена Фэйргами, его люди жестоко убиты, а он сам, лорд клана Мак-Синнов и прямой потомок Синнадар Сирены, стал беженцем, зависящим от милости чужих людей. Его старший сын был убит в битве с Фэйргами, дочь погибла, пытаясь бежать, а последнего оставшегося в живых сына похитили прямо из дворца Ри.

— Если бы мы решительно ударили по Фэйргам и выбили их из Каррига еще тогда, когда они впервые вторглись туда, возможно, теперь вся страна не страдала бы так, — сказал он пылко. — Они превратили мои земли в свой оплот и использовали все для того, чтобы напасть на другие земли. Нам следовало задавить их в зародыше еще пять лет назад! Но лучше поздно, чем никогда.

Мак-Танах не понес существенных человеческих потерь, поскольку Блессем был защищен от моря Стеной Эйдана, но тем не менее ему тоже было что сказать. Множество пропавших детей было родом из его земель, а двое из них были из его рода и являлись потомками самой Эйслинны Грезящей.

— Нужно что-то делать, чтобы выяснить, кто похищает наших детей, — воскликнул он.

Он пожаловался и на полчища опасных существ, наводнивших Эслинн, из-за них охотники, углежоги, лесники и рудокопы боялись заниматься своей работой. Мак-Танаху был нужен металл, чтобы делать плуги, уголь для чанов с виски и древесина, чтобы строить новые фермы.

— Почему ваши Красные Стражи не очистят леса от этих ужасных рогатых тварей, вместо того, чтобы пьянствовать и волочиться за женщинами? Мое зерно гниет в портах, а в Шантане скоро начнутся голодные бунты. Мы должны снова открыть торговые пути!

Его слова вызвали шум в зале, ибо военный флот, который послали на север еще на Купалу, просто исчез. С тех пор, как корабли вышли из залива в Мьюир-Финн, о них не было ни слуху, ни духу. Дугалл Мак-Бренн из Равеншо сказал, что люди его отца видели их в море, но мимо устья реки Вальфрам они так и не проходили.

— Я слышал, что в море снова появились пираты, — сказал Дугалл. — По всей видимости, они скрываются на Прекрасных Островах. Не могли ли они напасть на наш флот?

— Должно быть, это Фэйрги, — заявил Адмирал королевского флота. — Мои моряки в состоянии отразить нападение этих мерзких пиратов. Только Фэйрги — с их морскими змеями и китами — могут потопить целый флот.

На него тут же со всех сторон накинулись с критикой, и ему пришлось защищаться.

— Вы должны понимать, милорды, что за последние почти пятнадцать лет флот никак не обновлялся. Его Высочество Ри сказал, что Фэйрги разбиты, а деньги нужны ему на другие цели. Мы содержали лишь минимально необходимый флот, да и то многие корабли устарели и в плохом состоянии. Большинство наших людей забрали на службу в Красные Стражи, так что наши силы очень подорваны. Нельзя ли отозвать их обратно во флот, чтобы помочь нам привести корабли в порядок?

— Красные Стражи нужны нам, чтобы усмирить мятежников, — отозвалась Сани. — На самом деле, Ри подписал указ, чтобы каждый клан дал нам еще по двести человек.

По всему залу пронеслись вздохи и стоны. Сани сказала любезно:

— Я знаю, что все вы хотите положить конец мятежу, ибо эти гнусные выродки рыщут по всей стране.

— А как же Фэйрги? — воскликнул Мак-Синн. — Они же куда опаснее, чем горстка непокорных юнцов!

— Думаю, Ри виднее, что сильнее угрожает стране, — прошипела Сани.

Дугалл задал вопрос о Лодестаре.

— Ходят слухи, — сказал он своим холодным насмешливым голосом, — что Лодестар был вовсе не уничтожен ведьмами в День Расплаты, а спрятан где-то в руинах Башни Двух Лун. Ведь наш благословенный Ри несомненно знал бы, если бы Лодестар до сих пор был цел? Это наше самое действенное оружие против Фэйргов, а теперь, возможно, и вообще единственное.

— Я не знаю, Дугалл, — впервые за все время раздался тихий и слабый голос Ри. — Я долго слышал песнь Лодестара и думал, что он до сих пор должен был быть цел и невредим. Но песня затихла, и теперь я знаю, что это лишь мои воспоминания, которые мучают меня. Лодестар уничтожила Мегэн Повелительница Зверей, а я считал, что она неспособна на это. Но она безжалостная и бессердечная ведьма, а сил у нее было явно достаточно, чтобы подавить силы Наследия Эйдана, так что никакой надежды нет. Мы не можем рассчитывать на то, что Лодестар поможет нам отогнать Фэйргов.

Собор превратился в желчную свару. Линли Мак-Синн с горечью в голосе, который не попытался даже понизить, сказал, что убийство ведьм не принесло им никакой пользы, а лишь сделало оставшихся в живых совершенно беззащитными перед Фэйргами. Аласдер Мак-Танах зашикал на него, назвав его речь изменнической. Мак-Синн огрызнулся:

— А мне плевать. Это правда. Тысячу лет ведьмы защищали нас от свирепого морского народа, а теперь, когда их не осталось, у нас нет никакой защиты, и мы можем лишь покинуть побережья. А без возможности свободно плавать по морям мы не выживем!

Спор заходил все дальше и дальше, и обстановка начала накаляться. Ри вступал в спор совсем редко, а когда делал это, казалось, что он почти не слушал, о чем говорили. Майи не было, но ее служанка Сани говорила так уверенно, точно сама была Банри, и никто не осмеливался ни перечить ей, ни выказывать неуважения.

И действительно, под конец Собора ее голос звучал чаще всех остальных, и она говорила от имени Ри, как будто была его женой. Изабо показалось, что она искусно подогревает напряжение и нерешительность, вместо того, чтобы искать решение проблем, но никто другой, похоже, не заметил, как она подзуживала Мак-Синна и дразнила Адмирала, а если кто-то и заметил, то ни один из них не осмелился ничего сказать. Она даже высмеяла родственника Ри, Дугалла, когда тот начал настаивать на том, чтобы они направили все средства на восстановление флота, строительство новых кораблей и защиту побережья. Несколькими ловкими фразами она выставила его пустоголовым франтом, спустившим все свое наследство на игру в карты и роскошную одежду.

Затем приняли Маргрит Эрранскую и главу дипломатической миссии из Тирсолера. Ник-Фоган выступила с заверениями в своем дружественном отношении, предложив помочь Эйлианану в борьбе с Фэйргами людьми и припасами. Джаспер поблагодарил ее и принял ее помощь, правда, довольно осторожно.

Барон Невилл Сен-Клер произнес длинную и цветистую речь об их общих предках и необходимости сплотиться перед лицом надвигающейся опасности. Он рассказал о том, как Фэйрги опустошали их северное побережье в последние несколько лет. Филде попыталась заключить с Фэйргами мирный договор, но их посланцы вернулись обратно с отрубленными руками и языками.

Затем он тактично коснулся собственных потерь Ри и со множеством цветистых оборотов попросил разрешения пропустить флотилию торговых кораблей торговать в Дан-Горме, упомянув об их нужде в зерне, вине, соли и стекле.

При этих словах постоянные возражения Мак-Танаха стали менее настойчивыми. Прионнса Блессема очень подозрительно относился к Ярким Солдатам и выступал против них. Однако, стоило лишь барону Невиллу заговорить о торговле, как его возражения иссякли, хотя он и пробормотал на ухо Ри что-то насчет кошмаров, снившихся его родственнице.

— Лучше бы нам быть осторожными, — пробурчал он.

Он явно не хотел, чтобы его услышали другие прионнса, хотя Латифа и Изабо отчетливо разобрали его слова благодаря способностям кухарки к усилению звуков. Сани, наделенная острым слухом, тоже услышала его и прошипела:

— Вы собираетесь поставить под угрозу важное торговое соглашение из-за того, что вашей родственнице что-то приснилось?

— Она — Ник-Эйслин, — многозначительно заявил прионнса, но Ри или не слышал, или не придал его словам значения, поскольку ничего не ответила на это. Мак-Танах, откинувшись на спинку своего кресла, пожал плечами. Изабо подумала, а не мучили ли родственницу Мак-Танаха те же кошмары, что и ее — башни в тумане, языки пламени, солдаты в серебряных доспехах, ревущие: «Смерть! Смерть!», льющаяся ручьями кровь.

Когда барон Сен-Клер, наконец, закончил, Ри со вздохом сказал:

— Благодарю вас, милорд. Это, разумеется, нужно обдумать. Возможно, вы подождете в вестибюле, пока мы выслушаем мнение наших прионнса.

Барон Невилл и его сторонники довольно неохотно вышли из зала, а оставшиеся снова принялись спорить. Злобные замечания Сани заставляли умолкнуть всех, кто выступал против тирсолерцев. Когда Ламмасский Собор, наконец, завершился, разногласия между прионнса и Ри были глубже, чем когда-либо до этого. Единственное, по поводу чего удалось достичь согласия, было разрешение флоту Яркой Страны пройти через шлюзы в озеро Бертфэйн. Изабо очень удивилась почему только ей одной заверения Ярких Солдат в дружбе показались лживыми. Даже Латифа пришла в возбуждение при мысли о ярмарке, гадая вслух, не привезут ли тирсолерцы пламенник.

— Я уже сто лет не делала рагу с пламенником, — сказала она, спеша вместе с Изабо обратно в кухню. — Если даже оно не сможет поднять аппетит Джаспера, тогда ничто не сможет!

Празднества длились целую неделю, завершившись Всеобщими Скачками, когда все горожане отправились на верховую прогулку, стегая ивовыми прутами пограничные столбы, чтобы они остались в общественной памяти. Это был шумный парад, сопровождаемый всеобщим весельем и винопитием, который закончился праздником на главной площади Дан-Горма. Обычно в конце Всеобщих Скачек Ри легонько стегали прутиками, чтобы напомнить ему о том, что он всего лишь слуга народа, но в этом году он был слишком болен, чтобы выйти из дворца.

Изабо думала, что ей будет некогда прохлаждаться, но через два дня после Ламмаса Латифа обнаружила, что у нее закончились все запасы очитка, использовавшегося для лечения Ри. Никто лучше Изабо не знал, где найти целебные травы, поэтому ее и послали в лес. Она не сказала Латифе, что точно знает, где растет это редкое растение, решив выкроить себе несколько часов и погулять с Лазарем. Сначала она съездила на полянку, где на развалинах старого дома набрала очитков и аккуратно спрятала их в карман своего фартука. Потом они с Лазарем поскакали по лесу, наслаждаясь теплым деньком.

Она пыталась держаться от моря подальше, но Лазарь сам свернул в ту сторону, и она немного виновато подумала, что не будет никакого вреда, если она взглянет на море одним глазком. Вскоре в воздухе начал явственно ощущаться соленый морской бриз и послышался грохот бьющихся о скалы волн. Она подъехала к мысу, где море устремлялось в отверстие в скалах, взлетая в небо фонтаном соленых брызг и производя зловещий шум. Эти звуки пугали Лазаря, поэтому она отпустила его пастись, а сама улеглась на краю утеса, глядя на, беспокойно вздымающееся и опускающееся море. Она почти уже собралась возвращаться домой, когда услышала за спиной легкие шаги.

— Вижу, ты не прислушалась к моему совету держаться от моря подальше, — сказал хрипловатый голос.

— Нет, — ответила Изабо. — Но я больше не спускалась на пляж.

— Боишься песчаных скорпионов? — спросила ее черноволосая знакомая. — Изабо кивнула, и женщина, презрительно фыркнув, сказала: — Ну, они выходят только на рассвете и на закате, так что сейчас их бояться нечего.

— Значит, мы можем спуститься?

Женщина нахмурилась, потом пожала плечами и ответила:

— А почему бы и нет? — Но, встав на лестницу, остановилась, передумав. — Нет, я знаю гораздо лучшее место, где можно спуститься на пляж. Пойдем, я покажу тебе.

Изабо разрывалась на части. Ей очень хотелось продолжить знакомство с черноволосой женщиной, но она боялась, как бы та не увидела Лазаря, щиплющего травку на поляне. Но если она прикажет Лазарю уходить, то не сможет добраться до дома.

Поразмыслив некоторое время, она все-таки послала жеребцу мысленный приказ, а потом пошла за женщиной по краю утеса к реке. Так, объяснила женщина, гуляя по песчаным дюнам Стрэнда, они могли избежать опасных скал и утесов побережья Равеншо.

Сначала им пришлось перейти реку — но женщина привела ее к одному из множества массивных шлюзов, перекрывавших поток, и всего за несколько минут они перебрались на другой берег по узким мосткам над огромными железными балками. Изабо загляделась на шлюзы, зачарованная резким перепадом между уровнем воды в Бертфэйне и в заливе по другую сторону дамбы.

— Как тебя зовут? — спросила женщина.

— Изабо, — ответила она застенчиво. — Хотя большинство называет меня Рыжей.

— Не трудно догадаться почему!

— А как тебя зовут?

Женщина немного поколебалась, но потом ответила:

— Мораг.

Мораг была по-настоящему таинственной личностью. Она все время куталась в свой плед, а когда они шли по песку, то не сняла башмаков и не заткнула подолы юбок за пояс, как сделала Изабо. Она ничего не рассказывала о себе, уходя от ответа, когда Изабо пыталась расспросить ее, давала загадочные ответы на вопросы, где она родилась и где живет, а иногда и вовсе не отвечала. Изабо не настаивала, поскольку сама не хотела обсуждать подобные темы, и ни словом, ни намеком не коснулась своей собственной тайной жизни, хотя и сильно подозревала, что Мораг и сама была ведьмой. Ибо не было, казалось, ничего такого, чего она не знала бы о море.

Она начертила на песке схему, объясняющую влияние лун на приливы и отливы, и показала, как можно определить, насколько высокой будет приливная волна. Глаза Изабо расширились от удивления, когда она увидела водоросли, присохшие к камням вала в пятидесяти футах над ее головой. Мораг набрала для нее морского винограда и научила ее определять, когда его можно есть. Они тыкали мурену палкой и смотрели, как она стегает по воде своим флюоресцирующим хвостом. Мораг даже раскопала гнездо песчаного скорпиона, показав ей крошечное, но смертельно опасное существо, прятавшее голову под хвостом, чтобы защитить бусинки глаз от солнечного света.

Увлекшись, Мораг не заметила, как плед съехал у нее с плеч, и Изабо впервые обратила внимание на то, что та ждет ребенка. То, как она автоматически прикрывала свой живот, напомнило Изабо о беременной женщине, которую она видела как-то в горной деревушке. Той женщине оставалось до родов гораздо меньше, поэтому ее живот был значительно больше, и все же ее осанка, кулак на пояснице, чтобы облегчить боль в спине, и даже мечтательное отсутствующее выражение, время от времени мелькавшее на лице Мораг, безошибочно напомнили Изабо ту горянку.

— Мораг! — вскрикнула Изабо. — У тебя будет малыш! Я и не подозревала.

— Да, — ответила та, инстинктивно погладив выступающий живот. — Но до этого еще несколько месяцев.

— Твой муж, должно быть, рад без памяти, — воскликнула Изабо, надеясь вытянуть еще немного информации о жизни загадочной знакомой. Но Мораг лишь кивнула, улыбнулась и сменила тему.

Обратный путь с пляжа во дворец был длинным и трудным. К тому времени, когда Изабо доплелась до перекидного моста, она стерла все ноги и ужасно устала, но ее глаза стали от возбуждения еще более синими, чем морская вода. За один-единственный день она узнала о море больше, чем за все годы обучения у Мегэн.

Вернувшись на кухню, Изабо получила жестокую выволочку за то, что так задержалась, и Латифа пообещала, что больше никуда ее не отпустит, если она будет позволять себе такие вольности. Вздохнув, она вернулась на свою табуретку у вертела и принялась мечтать о море. Возможно, когда-нибудь ей удастся увидеть морского змея, или голубого кита, или даже Фэйрга. Мораг описала ей, как эти таинственные морские жители с песнями и свистом плывут по волнам, ныряя за жемчужинами, а их дети цепляются за длинные волосы своих матерей, и Изабо решила, что это должно быть восхитительное зрелище.

Девушка договорилась встретиться со своей новой подругой через неделю, так что в назначенный день она ускользнула из кухни, не сказав никому, куда идет, в надежде, что Латифа решит, что она выполняет поручение какой-нибудь другой служанки, или будет так занята, что вообще ее не хватится.

Но была у Изабо и еще одна причина, чтобы отправиться в лес. Повелители лошадей из Тирейча просто очаровали ее, и ей не давал покоя тот факт, что волшебное седло и узда до сих пор находились |у нее. Облачная Тень сказала ей, что упряжь принадлежала клану Мак-Ахернов и что ее потеря очень их печалила, поэтому Изабо приняла решение вернуть им пропажу.

Как и обычно, Изабо поехала верхом на Лазаре, который каким-то сверхъестественным образом всегда знал, когда понадобится ей. Девушке оставалось лишь дойти до опушки, а жеребец уже поджидал ее там, пританцовывая от радости, что видит ее. В то утро она направила его к дереву, в котором спрятала узду и седло, и некоторое время усердно полировала его потертую кожу. Затем она оседлала Лазаря, который покорился магической упряжи, как никогда бы не покорился никакой другой форме принуждения.

Изабо пустила Лазаря в галоп по длинным лесным лугам, и ее взъерошенные кудри загорелись на солнце так же ярко, как и его грива. Конь и наездница двигались в одинаковом ритме, точно слившись воедино. Никогда еще Изабо не ощущала магию Седла Ахерна столь полно; ощущение было таким, будто от копыт Лазаря отскакивают искры, словно они вот-вот оторвутся от земли и понесутся по сверкающим солнечным лучам прямо в пылающее сердце солнца.

Наконец Изабо осадила Лазаря и склонилась вперед, зарывшись лицом в его гриву и гладя влажную шею жеребца. Она уже жалела о своем решении. Седло позволило им с Лазарем проскакать из Элинна в Риссмадилл за небывало короткое время и дало обоим силы держаться еще долго после того, как их естественные силы были исчерпаны до дна. Теперь, когда они оба были снова полны сил, упряжь делала жеребца быстрым, точно птица, а ее саму — такой же искусной наездницей, как любой тигернан.

Эта стремительная скачка привела их к тракту, выходившему из западных ворот и скрывавшемуся в лесу. Это был основной маршрут из Риссмадилла в западные земли, и именно по этой дороге повелители лошадей должны были возвращаться домой.

Изабо сняла седло и отвела жеребца обратно в лес, потом уселась на придорожном камне и начала ждать. Сначала она услышала их — негромкий гул, от которого задрожала земля и начали осыпаться листья. Потом она почуяла их — резкий запах лошадей, пота и пыли — и лишь после этого на повороте дороги показалось облако пыли. Она поднялась, обтерев влажные от волнения руки о юбку. Кавалькада завернула за поворот, ветер подхватил затрепетавшие флаги и вымпелы, солнце засверкало на металлических мундштуках и кольцах. Впереди гарцевал высокий рогатый жеребец с радужными крыльями и отливавшей золотом шкурой.

Спрятав искалеченную руку за спину, Изабо присела в самом грациозном реверансе, который только смогла сделать. Кеннет Мак-Ахерн поднял руку, и процессия остановилась, позвякивая и топая копытами. Рогатый жеребец затряс своей изящной головой и встал на дыбы, горделиво заржав. Его переливчатые крылья так заворожили Изабо, что она не могла отвести глаз, но все же посмотрела на Мак-Ахерна и сказала:

— Простите, милорд, у меня есть одна вещь, которая, как я полагаю, принадлежит вам.

Он взглянул на нее пронзительными карими глазами, и она насчитала по меньшей мере шесть стрел, нацеленных прямо на нее. Она вспыхнула, но встретила его взгляд твердо и указала на седло и уздечку, лежащие на обочине. Он мельком взглянул на них, потом присмотрелся повнимательнее. Одним легким грациозным движением он спешился, и летающий конь встал на дыбы, расправив крылья. Прошагав мимо нее, он внимательно осмотрел седло, потом поднял его и подошел к ней.

— Где ты это взяла? Откуда узнала, что оно наше?

— Мне его дали. Мне сказали, что оно принадлежит вам, и его потеря очень печалит вас.

— Кто его тебе дал?

— Одна подруга, — с усилием произнесла Изабо. — Она нашла его в старом сарае.

— Ты знаешь что это?

Она кивнула.

— У тебя есть лошадь. Почему ты не оставила седло себе?

Удивившись, откуда он узнал про Лазаря, она сказала тихо:

— Я хотела. Когда я езжу в этом седле, я чувствую себя так, как будто лечу. Но Лазарь — свободный конь, я обещала ему никогда не использовать ни хлыст, ни шпоры, ни седло и ни узду...

Смуглое лицо прорезала улыбка, а всадники за его спиной засмеялись и начали перешептываться.

— У тебя сердце, как у тирейчцев. Мы тоже считаем своих лошадей свободными, — сказал Изабо Мак-Ахерн. — Благодарю тебя за то, что вернула нам седло. Это одна из величайших реликвий нашей страны, которая многие поколения считалась пропавшей. Как тебя зовут?

— Изабо.

— А фамилия? — Она покачала головой, и он прищурился, — задумчиво разглядывая ее. — Странно. Ты совершенно не похожа на простолюдинку.

— Я найденыш, — сказала она ему.

Он медленно и внимательно оглядел ее, поглаживая бородку.

— Ты хочешь поехать с нами? Поэтому ты вернула седло?

Она покачала головой.

— Меня отдали в ученичество, я не могу уехать, — ответила она, украдкой бросая тоскливый взгляд на лоснящихся мускулистых коней, уже начавших беспокойно переступать с ноги на ногу.

— И все же у тебя сердце тигернана. Твой конь бегает вдоль опушки и беспокоится о тебе — и ты прячешь его от нас. Седло Ахерна заставляет тебя почувствовать, что ты можешь летать. Если хочешь поехать с нами, мы возьмем тебя.

— Спасибо, но я не могу. У меня здесь дела, — попыталась она объяснить.

— Тогда что я могу предложить тебе за седло?

На ее лице мелькнуло удивление.

— Ничего. Мне ничего не нужно. Я просто хотела... Седло не принадлежит мне. Оно помогло и поддержало меня, когда мне нужны были силы, но больше я в нем не нуждаюсь. То, что вы приехали сюда, показалось мне знаком, и я не знаю, когда мне снова представилась бы такая возможность... вот я его и принесла. Оно ваше.

— Что ж, еще раз благодарю тебя, Изабо Найденыш. — Длинные смуглые пальцы Мак-Ахерна отстегнули брошь, приколотую к его груди, и вложили ее в загрубелую ладонь Изабо. — Если передумаешь или тебе просто понадобится моя помощь, приезжай в Тирейч. Отдай это любому из моих людей, и тебя проводят ко мне.

Она взглянула на брошь и, заметив, узор в виде вставшей на дыбы лошади, вспыхнула.

— Разве это не ваш семейный герб? Может быть, не стоит отдавать его мне?

Он рассмеялся.

— Это простая безделушка, девочка. Я не надеваю фамильные ценности, когда еду в чужие края. Они хранятся в Тирейче, уверяю тебя. Я рад отдать ее в награду за седло. Это был воистину царский дар.

Изабо чуть было не возразила снова, но он поклонился и сказал ей тихо:

— Мы в нашем клане не можем не отдариться. На нас ляжет долг, а мы не любим оставаться в долгу.

Она сжала брошь в кулаке и кивнула.

— Благодарю вас, милорд, — сказала она звонко, и он, улыбнувшись, вскочил на спину крылатого жеребца.

— Тогда я буду с нетерпением ждать встречи, Изабо Найденыш. Уверен, Пряхи переплетут нити наших жизней снова.

Впервые за многие месяцы Изабо услышала упоминание о Пряхах, и на глазах у нее выступили слезы. Кивнув, она отступила, и крылатый жеребец рванулся вперед, взмахнув радужными крыльями, обрамляющими высокого мужчину, сидящего на его спине. Закричав, остальные всадники поскакали вслед за ним, промелькнув мимо Изабо размытым гнедым, вороным и каурым облаком. Вокруг нее вихрем взметнулась пыль, но она стояла, глядя им вслед, пока вся кавалькада не скрылась из виду.

Девушка подозвала Лазаря, и он галопом прискакал из-за деревьев, заинтересованно навострив уши. Она посмотрела на дорогу и погладила его лоснящуюся шею.

— Ты хотел бы уйти вместе с ними, Лазарь?

Он заржал, тряхнув гривой, и забил копытом по земле, Изабо же сказала:

— Думаю, в Тирейче тебе не удалось бы бегать так свободно, как здесь.

Спрятав брошь в карман, она запрыгнула на спину Лазарю, и они рысью поскакали в лес под барабанную дробь капель начавшегося дождя. Изабо почему-то чувствовала себя намного легче и свободней. Она была рада, что вернула седло, и считала, что поступила так, как сделала бы Мегэн.

Доехав до берега, Изабо спешилась и отпустила жеребца пастись, а сама, опершись на мол, загляделась на море. Над далекими островами светилось ясное яблочно-зеленое небо. Длинные лучи солнца пробивались сквозь тучи, озаряя пляж теплым светом. На мысе, открытом всем ветрам, было холодно. Изабо начала ходить туда-обратно, борясь с желанием спуститься на пляж. В конце концов, решив, что Мораг не смогла прийти, она спустилась по лестнице и пошла через дюны, наслаждаясь свежим влажным воздухом. Чайки реяли на ветру, пронзительно крича. Изабо подняла голову и крикнула им в ответ: Да, дует ветер, летают чайки, да...

Далеко на горизонте, ярко вырисовываясь на бледно-зеленом небе, виднелась стайка белых парусов, точно крылья гигантских чаек. Изабо завороженно смотрела на них, думая о том, что чувствуешь, находясь так далеко в открытом море. Должно быть, корабли плыли от Прекрасных Островов, и она подумала, не пропавший ли это флот возвращается в Эйлианан, потом рассмеялась над своими мыслями — скорее всего, это была просто рыбачья флотилия, возвращающаяся с уловом сельди. Хотя он никогда еще не видела рыбачьих лодок с такими пузатыми парусами.

Розовые облака, облитые снизу расплавленным золотом, опоясывали небо от горизонта до горизонта, постепенно угасая. По волнующемуся серому морю пробежала первая дорожка света от поднимающихся лун. Внезапно ледяная волна лизнула ее, оставив мокрой насквозь до самого пояса, и она поняла, что забрела очень далеко вдоль берега.

Ощутив внезапный приступ страха, Изабо огляделась вокруг и поняла, что наступил прилив. На нее неслись огромные пенистые волны. Солнце скрылось за темным лесом, и песок накрыла тень мола. Сумерки раскрасили дюны серым и фиолетовым. Волны уже подступали к изгибу массивной стены. Если она не поторопится, путь назад будет отрезан.

Девушка поспешила по пляжу обратно. Волны лизали песок, смывая ее следы. Вода поднималась с ужасающей скоростью. Песок, еще двадцать минут назад бывший таким теплым, теперь покрывали холодные хлопья пены. Изабо перешла на бег.

Когда она, наконец, добежала до лестницы, вода уже доходила ей до колен. Юбки намокли и тянули вниз, приросшие к перекладинам раковины нещадно резали босые ноги? Башмаки, которые она повесила на шею, мешали каждому движению. На нее накатила новая волна, и на миг обе ее ноги снесло со ступеньки. Изабо изо всех сил вцепилась в лестницу руками и подтянулась повыше.

Дрожа от холода и усталости, она поднималась вверх очень медленно. Казалось, вода тянется к ней ледяными когтистыми лапами, смывая ее вниз, увлекая за собой. Она уже начала терять последние силы, когда сверху раздался низкий женский голос.

— Быстро, девочка, а не то угодишь прямо на обед морскому змею. Хватайся за мою руку.

Чувствуя прилив энергии, Изабо вскарабкалась по склизким ступенькам и обхватила руку Мораг. Сильные пальцы сомкнулись вокруг ее запястья и протащили ее вверх несколько последних футов. Вцепившись в железные столбы, Изабо оглянулась на море, принявшее стальной серый цвет и угрожающе подступившее к каменному молу.

— Прилив заходит так далеко, — ахнула она.

— Ну разумеется, именно поэтому стену сделали такой высокой. Вылезай быстрей. У тебя очень усталый вид, а я не хочу, чтобы ты свалилась обратно в море.

У Изабо так тряслись ноги, что она еле справилась с этой задачей и медленно пошла вдоль мола.

— Зачем ты спустилась на пляж? — голос Мораг был суровым и слегка испуганным. — Ты что, не помнишь, что до осеннего равноденствия осталось всего несколько недель? Да еще на море буря, и волны поднимаются выше, чем были с самой весны!

Изабо кивнула, ругая себя за забывчивость. Обернувшись, она снова взглянула на море, не в силах поверить, что прилив наступил так быстро.

— Взгляни! — ахнула она.

Над огромным валом, несущимся на берег, виднелись несколько гладких черных голов. Они ехали верхом на волнах с легкостью морского бычка, ныряя и вновь показываясь из воды, точно наслаждаясь бешеным напором течения. Они были слишком далеко, чтобы можно было различить их черты, но Изабо не сомневалась, что это Фэйрги. Мораг взглянула туда, куда показала Изабо, и ее лицо приняло странное выражение.

— Пойдем! — закричала она. — Нужно уходить отсюда!

— Но ведь мы в безопасности? — удивилась Изабо. — Они же не могут перепрыгнуть через эту стену...

— Если ты можешь взобраться по лестнице и пролезть в дырку, с чего ты взяла, что Фэйрги не могут? — мрачно ответила Мораг. Ее лицо побелело, и она обхватила себя за плечи руками, точно охваченная страхом.

На Изабо нахлынул ужас, и она отпрянула от мола. С сильно бьющимся сердцем она смотрела на Фэйргов, все еще резвившихся в волнах. Ее мечта о том, чтобы увидеть морской народ, стала явью, но Изабо чувствовала один лишь страх.

— Мне нужно возвращаться, — сказала Мораг. — Будь осторожна, Рыжая. Не ходи на пляж, когда в море Фэйрги — они утащат тебя и утопят без колебания.

Встав на бревно, чтобы вставить ногу в стремя, она уселась в дамское седло.

Изабо не стала даже дожидаться, когда затихнет стук копыт ее лошади, и мысленно позвала Лазаря. Почувствовав ее волнение, он прискакал галопом, и она вскочила ему на спину, даже не дожидаясь, пока он остановится. Он скакал так всю дорогу до опушки, и лишь умение не позволило ей свалиться, когда из сумерек внезапно возникали ветви, и с обеих сторон подступали массивные стволы деревьев. Наконец, вся в царапинах и синяках, Изабо соскользнула с его спины и уткнулась лбом в его взмыленную шею. Будь осторожен. Лазарь , отчаянно подумала она.

К ее огромному изумлению и восторгу, в ответ она услышала слабое: И ты тоже...