— Вы болваны! — сказала она ледяным тоном. — Наследника престола похитили, а вы попусту тратите время, обвиняя меня? Вы что, не знаете, что я Банприоннса Изабо Ник-Фэйген, сестра самой Банри и ученица Хранительницы Ключа Мегэн Ник-Кьюинн?

Стражники принялись неуверенно переминаться с ноги на ногу, не в силах встретиться с ней глазами. Начальник караула сказал твердо:

— Мы знаем, кто вы такая, миледи. Это не помешает нам выполнить наш долг.

Изабо строго взглянула на них и кивнула.

— И не должно помешать, — ответила она. — Но вы просто теряете время, стоя здесь и обвиняя меня. Нужно немедленно выслать поисковый отряд.

Сьюки снова разрыдалась.

— Я должна была понять, что она что-то затеяла, когда она стала так настаивать, чтобы я оставила прионнса на ее попечение. Его Высочество никогда не доверял ей, никогда! Ты ведь знаешь это так же хорошо, как я, Герман, ведь так?

Герман тяжело вздохнул.

— Он действительно сказал, что она могла быть шпионкой, Сьюки, но…

Сьюки всхлипнула.

— Я только надеюсь, что еще не слишком поздно. А что если она убила маленьких прионнса, как их крошку-кузину? Должно быть, их тела понадобились ей для каких-то злых чар, которые она затевает.

— Сьюки, как ты можешь говорить такие вещи? — ахнула Изабо, разрываясь между гневом, расстройством и недоверием. — Ты же знаешь, что я никогда не смогла бы такое сделать. Я же не злыдня, чтобы использовать органы убитых детей…

Рыдания Сьюки стали истерическими.

— Мои бедные малыши, мои бедные мальчики…

— И ты должна знать, что я не причинила Бронвин никакого зла. Я никогда не позволила бы даже волосу упасть с ее милой головки…

— Тогда что же с ней случилось? — осведомился один из стражников. — Однажды ночью вы исчезаете вместе с ней, потом через много месяцев возвращаетесь, но не говорите никому ни единого слова о том, что с ней произошло.

Изабо переводила взгляд с одного на другого, и объяснения уже были готовы сорваться с ее языка. Ей хотелось крикнуть: Она у своей матери, я вернула ее матери! Но она не могла говорить. Это было слишком сложно, чтобы объяснять, и она знала, что Лахлан не хотел, чтобы кто-нибудь что-нибудь узнал, боясь, что Бронвин снова превратится в причину мятежных распрей. Она плотно сжала губы, глядя на стражников непокорными гневными глазами.

— На эти вопросы она будет отвечать на суде, — сказал начальник караула. — Пожалуй, лучше нам отвести ее в тюрьму и попробовать отыскать прионнса. Если бы только Сам был здесь! Непонятно, что делать. Нужно послать гонца в Тирсолер и сообщить, что мальчиков похитили. Но пройдет еще месяц, а то и больше, прежде чем они смогут вернуться, а здесь нет никого, кто мог бы взять на себя командование, лишь старый Камерон…

Изабо застонала. Канцлер Казначейства был древним стариком, который верно служил еще отцу Лахлана и его брату. Его следовало бы отправить в отставку еще много лет назад, но Лахлан был слишком мягкосердечным, чтобы настаивать, зная, как много эта должность значит для доброго старика. Камерон очень расстроится, узнав, что мальчиков похитили. Он начнет причитать, заламывая руки и отдавая противоречащие друг другу приказы, до тех пор, пока весь дворец не переполошится, как стая перепуганных несушек. А к тому времени лебеди уже унесут мальчиков бог весть куда.

— Если бы только здесь была Мегэн! — в отчаянии воскликнула Изабо. — Она могла бы посмотреть в Магическом Пруду, где мальчики. Ох, если бы она только была здесь! — Она прижала парчовое покрывало ближе к своему обнаженному телу, потом сказала властно, — Немедленно пошлите гонца в Башню! Расскажите Аркенинг Грезящей, что произошло, и попросите ее поискать мальчиков через Пруд. Скажите ей, что их увезли…

Рыдания Сьюки переросли в пронзительный визг.

— Как вы могли, как могли? — накинулась она на Изабо. — Ваш собственный племянник! И милый Кукушонок. Ох, у вас просто нет сердца!

Ее вопли перекрыли голос Изабо, и нянька бросилась на кровать, истерически рыдая. Стражники поспешили успокоить ее, а Герман махнул своим копьем.

— Думаю, вам лучше отправиться с нами, миледи.

— Скажите ей, что мальчиков украла женщина в салазках, запряженных лебедями! — закричала Изабо. — Скажите ей, что, по-моему, это Маргрит Чертополох! Скажите, пусть она сообщит Мегэн…

Но ее никто не слушал.

Изабо издала крик ярости и взмыла к потолку, одетая в роскошное золотистое одеяние орлиных перьев. Ее острые глаза мгновенно оглядели всю комнату, уловив и паническое смятение стражников, и растерянный страх в глазах няни, подглядывающей сквозь пальцы. Она спикировала к полу, подхватив свои кольца, совиную лапу на кожаном ремне и свой посох силы в мощные когти. Стражники бросились на нее с копьями, но она яростно закричала, отвечая им ударами когтистых лап. Они шарахнулись, охваченные невольным страхом, и Изабо снова взмыла в воздух, вылетев через окно в ночь.

Я должна связаться с Мегэн и Изолт и сообщить им, что произошло, подумала она. А потом сама отправиться на их поиски, поскольку я не вижу здесь никого, способного сделать хоть что-то толковое!

Под ней узорами лунного серебра и темных теней расстилался сад. Изабо полетела над деревьями к Башне Двух лун. Кружа, она снизилась, легко приземлившись на террасе, и снова приняла свой собственный вид, зажав кольца и ремешок с совиной лапой в одной руке, а посох в другой. Хотя ее захлестнула обычная волна усталости, она не стала дожидаться, пока пройдет головокружение, а вбежала в огромную дверь и помчалась по залам и коридорам в небольшой внутренний дворик между четырьмя шпилями.

В самом центре дворика был круглый пруд, огороженный каменными арками, украшенными переплетенными линиями и выступами и покрытый хрустальным куполом, поблескивавшим в свете двух лун.

Изабо опустилась на одну из каменных скамей и принялась вглядываться в пруд. Она долгое время пыталась определить, где мальчики, но не получила ничего, кроме впечатления свистящего воздуха, лебяжьих перьев, звезд и свиста хлыста. Поэтому она сосредоточила все внимание на сестре, отчаянно зовя ее по имени. Изолт! Изолт!

Очень долго не было никакого ответа, потом блики серебристого света на поверхности воды медленно заколебались и изменились, и из них выступило лицо ее сестры.

— Изабо, в чем дело? Сейчас ночь. Ты разбудила меня… — Голос Изолт был сонным. Внезапно тон ее стал резким. — Изабо, ты раздета. Что стряслось?

— Изолт, прости! Все произошло так быстро. Клянусь, я не виновата! — Изабо глотала слезы. — Прости. Мальчики. Доннкан и Нил. Их похитили.

— Их что? Изабо! Попытайся успокоиться. Расскажи мне, что произошло.

Изабо старалась изо всех сил, хотя ее так душили ярость и слезы, что объяснения вышли довольно скомканными. Когда она объяснила, что стражи заподозрили ее, потому что случайно услышали, как Лахлан обвинял ее много месяцев назад, губы Изолт сжались во внезапном гневе. Но ее сестра ничего не сказала, дожидаясь, пока Изабо не расскажет все до конца.

— Значит, ты считаешь, что это Чертополох украла мальчиков? — спросила Изолт, когда Изабо наконец закончила рассказ. — Ты уверена?

— Нет, как я могу быть в этом уверенной? — ответила Изабо. — Все, что я видела, это лишь салазки, запряженные лебедями, и высокую женщину с темными волосами. Я просто помню историю о том, как Маргрит сбежала из Эррана. Кроме того, она ведь бабушка Нила, верно? И она ненавидит клан Мак-Кьюиннов, всегда ненавидела. Теперь, когда ее лишили власти, она должна была возненавидеть Лахлана с удвоенной силой.

Изолт кивнула. Ее лицо было очень бледным, но она превосходно владела собой.

— Нужно разбудить Лахлана. Со следующим же отливом мы отплывем домой. Но пройдет по меньшей мере месяц, прежде чем мы вернемся, Изабо. Ты должна сделать все возможное, чтобы спасти их. Мне страшно даже подумать, что Доннкан и Нил в руках у этой злыдни. Клянусь Белыми Богами, я боюсь даже представить, какую участь она им уготовила! Она как какой-то паук-мрачник, затаившийся в своем темном углу и плетущий свою паутину, чтобы задушить и опутать всех нас. Мы должны были знать, что нам не удастся так легко отделаться от нее!

— Я послала Бубу в погоню, — сказала Изабо. — Будем молиться Эйя, чтобы она узнала, куда они полетели. Я верну мальчиков, клянусь тебе, Изолт! Прости. Если бы я только не заснула…

— Вероятно, в твое вино что-нибудь подсыпали, — сказала Изолт. — Сколь бы могущественной ни была Чертополох, не думаю, чтобы они захотели рисковать, зная, что в соседней комнате находится полностью обученная ведьма. Они хорошо все спланировали, в этом нет никаких сомнений. Не надо винить себя, Бо.

— Но Лахлан все равно обвинит в этом меня, — с горечью сказала Изабо. — Он всегда думает обо мне самое худшее.

Губы Изолт сжались.

— Даже Лахлан не такой глупец, чтобы считать тебя замешанной в этом, сестра. Кроме того, думаю, ты права, говоря, что это, должно быть, именно Сьюки так долго предавала нас. При одной мысли об этом у меня кровь вскипает! Да она же постоянно находилась всего в нескольких шагах от нас, даже жила в королевских покоях. Мы никогда не подозревали ее, никогда, с ее милым личиком и робостью. Кто бы мог подумать?

В глазах Изабо стояли слезы.

— Я считала ее своей подругой. Даже сейчас не могу в это поверить.

— Без толку винить себя, Бо. Это нас с Лахланом оставили в дураках.

— Мне пора, — сказала Изабо. — Клянусь, я верну тебе Доннкана, сестра, и Кукушонка тоже.

— Прошу тебя, береги себя. Маргрит Ник-Фоган — очень могущественная колдунья. Не подвергай себя опасности, пытаясь вернуть мальчиков. Я уверена, она не хочет причинить им зло, просто держит, чтобы потребовать вернуть ей власть…

Изабо видела, что сестра кривит душой, но кивнула и согласилась, сказав:

— Да, она ничего им не сделает, я уверена. Но я верну их, Изолт. Обещаю.

— Да пребудут с тобой Пряхи. — В голосе Изолт внезапно послышались слезы.

— И с тобой, — ответила Изабо, ощутив, что ее глаза застилает пелена. Она знала, какое отчаяние должна чувствовать Изолт, находясь в многих сотнях миль от своего сына и не в силах совершенно ничем помочь ему.

Как только лицо ее сестры снова растворилась в лунной ряби, Изабо сосредоточилась на образе Мегэн. Лицо старой колдуньи проступило на поверхности пруда всего через несколько секунд.

— Изабо, что случилось? — в голосе Мегэн звучала тревога. — Я почувствовала, что ты расстроена, но увидела в своем хрустальном шаре лишь перья и полный хаос. Ты что, превращалась?

— Да, но я не могла иначе! — начала оправдываться Изабо. Она быстро рассказала Хранительнице Ключа, что произошло. Реакцией Мегэн, как и следовало ожидать, был гнев — на глупость стражников, на Лахлана за его глупое предубеждение против Изабо, которое подогрело их подозрительность, и на себя саму за то, что поверила, будто Маргрит может смириться с изгнанием.

— Я единственная, кто может спасти мальчиков, — сказала Изабо, когда Мегэн закончила. — Я могу лететь за ними намного быстрее, чем будет передвигаться любой поисковый отряд, даже на самых быстрых лошадях. И я могу расспросить птиц и зверей, не видели ли они пролетавших мимо лебедей. Я смогу пробраться прямо в ее оплот, скрывшись под личиной какого-нибудь животного. Но я должна спешить. Уже прошло несколько часов с тех пор, как она покинула дворец. Если бы я только сразу же додумалась превратиться орла, то могла бы избежать всей этой неразберихи.

— Если бы, если бы! — фыркнула старая колдунья. — Если бы да кабы во рту росли грибы, то был бы это не рот, а целый огород.

Закончив разговор со своей наставницей, Изабо услышала крики и топот. По всему огромному зданию вокруг нее загорелись огни. У Изабо не было никакого желания ни объясняться этой ночью еще с кем-нибудь, ни рисковать напороться на дворцовую стражу. Но у нее в комнате были вещи, которые были ей необходимы, если она собиралась отправиться в столь опасное путешествие. После минутного размышления она спрятала под одной из скамеек свой посох, кольца и совиную лапу, потом превратилась в большую черную крысу.

Никто из множества людей, толкавшихся в коридорах, не заметил черную тень, проскользнувшую в потемках, они были слишком заняты, пересказывая друг другу новости и строя догадки, чтобы смотреть себе под ноги. Своеобразным бальзамом на уязвленные чувства Изабо стало то негодование, с которым большинство ведьм и учеников отвергали одну мысль о том, что она могла быть как-нибудь к этому причастна. Но стражники были слишком заняты ее поисками, чтобы прислушиваться, поэтому Изабо оставалась в облике крысы до тех пор, пока не добралась до комнаты Мегэн. Поскольку у нее совершенно не было времени на то, чтобы искать крысиный ход, она превратилась обратно в женщину и так тихо, как только могла, открыла дверь. Она дрожала от холода и от последствий своего колдовства, но не обращала внимания на физическое недомогание, лихорадочно роясь в сундуке Мегэн, пока не нашла небольшой черный мешочек из волос никс.

— Слава Эйя! — выдохнула она. Потом, не церемонясь, высыпала содержимое маленькой сумки на кровать, слегка улыбаясь, пока странная коллекция разрозненных предметов не покрыла всю огромную кровать Хранительницы. Мегэн хранила многие свои сокровища в бездонной сумке на тот случай, если ей вдруг придется быстро уходить. Но Изабо не могла позволить себе таскать такой груз, в особенности потому, что вещи приходилось вытаскивать именно в том порядке, в каком они были туда сложены, что могло затянуться очень надолго, если в бездонной сумке находилось слишком много вещей. Поэтому Изабо выбрала из этой кучи лишь то, что могло ей понадобиться, покидала эти предметы обратно в сумку и выбралась из комнаты Мегэн.

Потом она превратилась обратно в черную крысу и просунула голову в шнурок, затягивавший мешок. Потащив его за собой, она побежала по людной лестнице. Двери ее спальни были раскрыты нараспашку, а внутри Сьюки с двумя стражниками перерывали ее вещи, в попытках, как они объяснили, найти какие-нибудь улики. Обиженное недоумение в сердце Изабо начало уступать место гневу. Она юркнула под кровать и своими ловкими крысиными лапками раскрыла спрятанный под ней сундук. Там была ее сумка с лекарствами и травами, необходимыми для заклинаний, и она с большим трудом вытащила ее, затаив дыхание, когда пряжки звякнули об пол. Но пронзительный голос Сьюки, раздававшей приказы, надежно заглушал все остальное, и Изабо удалось медленно затолкать сумку в мешок из волос никс. Потом она отыскала свой ведьмин кинжал и старую флягу для воды, кошелек и набор из трех оловянных мисок, помещавшихся одна в другую. Она как раз заталкивала их в бездонную сумку, когда ее вдруг отшвырнуло, и сундук вытащили из-под кровати. Изабо прижалась к земле, и солдаты, начавшие обыскивать ее сундук, не заметили ее.

Снова просунув шею в завязки черной сумки, Изабо сквозь дырку в задней стенке шкафа пробралась внутрь, чтобы захватить ту одежду, которую ей удастся стащить с крючков. Должно быть, ее возня все-таки привлекла чье-то внимание, потому что внезапно наступила тишина и дверь шкафа распахнулась. Из-под сваленной в кучу одежды Изабо смотрела, как стражник оглядывает ее шкаф. Она увидела, как Сьюки, стоявшая у ее стола, почти уже собралась незаметно надеть на палец кольцо, сиявшее золотистым огнем. В груди у Изабо вспыхнула ярость. Это было ее кольцо колдуньи, то самое, которое сделали для Изабо драконы! С возмущенным писком Изабо выскочила из шкафа прямо в лицо служанке.

Сьюки завизжала и выронила кольцо. Изабо бросилась к нему и схватила его в зубы, потом снова метнулась под кровать, вжавшись в стену, чтобы спастись от острых копий, которыми стражники тут же принялись шарить под кроватью. Один наконечник прошел всего лишь в дюйме от нее, и она, оскалив зубы, зарычала. Слепая ярость подогревала ее, когда она пробиралась между топочущими ногами и уклонялась от нацеленных в нее копий, стремглав выскочив из двери и благополучно скрывшись в темноте.

Мчась во всю силу своих проворных крысиных лапок, Изабо пробралась обратно к Магическому Пруду. Засунув в сумку из волос никс свои кольца и совиную лапу, она попыталась накинуть сумку на посох силы. В конце концов это ей удалось, и посох просто исчез в небольшом мешочке, хотя высотой был почти в рост самой Изабо. Она поспешила в темный парк, пробралась по канаве и юркнула в водосток, а оттуда перепрыгнув на дерево. Черную сумку она тащила за собой.

Оказавшись в укрытии залитого лунным светом парка, Изабо превратилась в буранную сову, решив, что это наиболее подходящий облик для ночного полета. Она впервые превращалась прямо из одного животного в другое, и на миг все вокруг нее закачалось, а ее крысиные чувства померкли, сменившись совиным зрением и совиным разумом. Ощущение было ужасным, как будто она падала с огромной высоты, а потом ее снова взметнуло вверх, а ее желудок остался где-то посередине. Изабо пришлось несколько минут посидеть неподвижно, пока она смогла взмахнуть огромными белыми крыльями и взлететь в воздух.

Скоро город остался далеко позади, и она бесшумно парила над лесом, различая каждый трепещущий листик, каждую мышку. Очень скоро она нагнала Бубу, которая все еще отважно преследовала запряженные лебедями салазки. Маленькая сова дрожала от усталости, поскольку совы обычно не летали на большие расстояния. Совсем крошечная рядом с огромной Изабо, карликовая сова смогла сказать ей лишь то, что лебеди направлялись на юг. Изабо потерлась своей огромной белой головой о головку Бубы и поблагодарила ее, признательно ухнув.

Большая сова полетит-ух дальше-ух, сказала она. Ты-ух спи-ух, оставайся-ух. Большая сова вернется-ух.

Маленькая сова полетит-ух с тобой-ух, возразила Буба.

Слишком-ух далеко-ух. Большая сова вернется-ух.

Буба кивнула и скорбно ухнула, прощаясь. Изабо расправила белоснежные крылья и взмыла к небу. Она летела всю ночь, останавливаясь лишь для того, чтобы расспросить лесных сов, не видели ли они салазки с лебедями. Они каждый раз отправляли ее на юг, и их негромкое уханье было единственным звуком в безмолвной безбрежной ночи.

Прямо перед рассветом она превратилась в саму себя, чтобы поспать. Даже ее сильное тело буранной совы не могло больше выдерживать эту стремительную гонку. Когда она проснулась, утро было в самом разгаре. Напряженная, как стрела, она торопливо поела, потом превратилась в орла, чтобы лететь дальше. Ее острые глаза вскоре заметили темный след костра, и она слетела вниз, чтобы осмотреть его. Было совершенно ясно, что лебеди останавливались здесь, и она снова пришла в ярость, заметив в пыли отпечаток маленькой босой ножки.

Ох, ребятишки, должно быть, так испуганы, подумала она, и эта мысль точно зарядила ее новой энергией. Она полетела дальше.

Изабо осознавала опасность слишком долгого пребывания в чужом облике. Она обязательно принимала свой собственный вид, чтобы поесть и отдохнуть, хотя ей становилось все труднее и труднее помнить, кто она такая и куда летит. Так прошло четыре дня, прежде чем она наконец добралась до моря: сова, женщина, орел, сова, женщина, орел.

Проследить путь лебедей над водой не было совершенно никакой возможности. Изабо вернулась в уют своего собственного тела и заснула сном полного изнеможения. Когда она проснулась, ее тошнило, голова у нее кружилась и болела. Ей пришлось выпить свое же собственное лекарство, прежде чем она почувствовала себя достаточно хорошо, чтобы ей удалось хотя бы сесть и проглотить немного еды. Ей отчаянно хотелось продолжить погоню, но она хорошо помнила предупреждения Мегэн о колдовской болезни. Все только осложнится, если она впадет в бессознательность или свихнется, поэтому Изабо посвятила восстановлению сил целый день.

После обеда она почувствовала себя достаточно хорошо, чтобы пройти небольшое расстояние до скал и посмотреть на море, бьющееся о камни. Свежий соленый ветер унес остатки головной боли, и она подняла руку к морским птицам, вьющимся в воздухе. Изабо никогда не учила их диалект, поскольку всю жизнь прожила вдали от моря, но заговорила с ними на общем языке всех птиц, и ее поняли. Они видели клин лебедей, летевший над волнами, и показали ей, куда они направлялись, хотя все это время насмешливо кричали и попытались забрызгать ее своим жидким пометом.

Изабо с упавшим сердцем смотрела на пустынное море. Птицы показывали прямо на юг. Изабо хорошо учила географию и помнила, что в том направлении находились Прекрасные Острова. Группка покрытых бурной растительностью островков, Прекрасные Острова когда-то находились под властью ри Эйлианана, но в правление Джаспера Околдованного их захватили пираты. Попыток отбить их у пиратов не делалось, сначала из-за угасающих сил и воли Джаспера, потом из-за занятости Лахлана делами страны, постоянно раздираемой то внутренними, то внешними войнами. С тех самых пор пираты стали безраздельно властвовать на море, совершая набеги на приморские города и села и грабя торговые корабли, и лишь Фэйрги могли вступить с ними в противоборство. Учитывая, насколько мало торговых кораблей в последние несколько лет покидало гавань, добыча пиратов не была богатой, и они стали очень дерзкими и жадными в своих набегах на материк. Изабо слышала множество историй о том, как они опустошали рыбацкие деревушки и приморские города от Клахана до Рураха, забирая молодых мужчин и женщин вместе с зерном, деньгами и скотом и оставляя за собой выжженную пустыню. Поток беженцев с побережья в глубь страны был вызван страхом перед пиратами настолько же, насколько и страхом перед Фэйргами, которые, по крайней мере, не жгли и не воровали, а только убивали.

Но неужели Маргрит Ник-Фоган, свергнутая Банприоннса Эррана, связалась с пиратами? В последние годы они стали куда более организованными, Изабо знала это, поскольку не раз присутствовала на советах у Лахлана. Она вспомнила также и жалобы Лахлана на то, что пираты, казалось, каждый раз точно знали, когда какой-нибудь из его кораблей покидал гавань, в какой бы тайне ни держалось его отплытие. Да уж, Сьюки хорошо отрабатывала свое жалование шпионки!

Страшась предстоящего ей путешествия, Изабо дала себе еще одну ночь, чтобы отдохнуть. Она знала, что между ней и Прекрасными Островами не было ничего, кроме нескольких бесплодных скал и что острова находились по меньшей мере в нескольких днях плавания. Она не знала, сколько понадобится времени, чтобы добраться дотуда по воздуху, но боялась, что если примерно столько же, то она не сможет найти место, где можно было бы отдохнуть и принять своей собственный вид. Но лебеди должны были где-нибудь отдыхать, и Маргрит тоже. Ей нужно будет только внимательно приглядываться и останавливаться каждый раз, когда она найдет достаточно большой клочок земли.

Когда занялся рассвет, Изабо разделась, снова сложила все свои пожитки в бездонную сумку и представила себя в облике лебедя. Она видела лебедей лишь издали, поэтому выбрала облик этой птицы с некоторым трепетом, поскольку она была не вполне знакома с ними. Но местные лебеди были одними из самых крупных птиц в Эйлианане, и к тому же способными преодолевать огромные расстояния с большой скоростью. И, что более важно, облик лебедя был несомненно самой подходящей маской для того, чтобы приблизиться к оплоту Маргрит и проникнуть в него.

Изабо представила себе длинную изогнутую шею, широкие перепончатые лапы, сильные малиновые крылья и покрытую перьями выпуклую грудь, постаравшись сделать этот образ как можно более совершенным, потом представила себя в таком виде. Однако, когда она повернулась, чтобы просунуть голову в завязки сумки, то была слегка ошарашена неуклюжестью своего тяжелого тела и вывернутых ног. Лебеди всегда казались такими грациозными, скользя по глади дворцового пруда или рея в воздухе. Она не имела ни малейшего понятия о том, что они ходили вперевалку.

Вытянув длинную шею, она взлетела в воздух и величественно заскользила над волнами. Ее крылья били медленно и мощно. Она поднималась все выше и выше, пока море не превратилось в покрывало из сморщенного голубого шелка, а берег Эйлианана — в расплывчатое серое пятно позади нее. Изабо изумлялась тому, как быстро она летит, намного быстрее, чем буранная сова, чьи крылья больше подходили для того, чтобы парить. В ту ночь она отдыхала на голой, овеваемой всеми ветрами скале, закутавшись в плед от летящих брызг, а утром полетела дальше.

Днем она увидела синюю выпуклость суши, выступающую из океана. К вечеру она уже спускалась к шести полумесяцам островков, красиво выделявшихся на прозрачной аквамариновой воде. Со стороны моря большинство этих островков поднималось прямо из воды, и увенчанные белыми гребешками волны с плеском разбивались об острые черные камни. Противоположные же стороны островков смотрели друг на друга, разделенные лагуной ошеломляющей синевы, а утесы плавно переходили в маленькие полумесяцы белого песка, усеянные галькой. В бухтах стояли на якоре корабли всевозможных форм и размеров, на каждом из которых реял заметный красный флаг с черной рыбой-молотом.

Большая часть кораблей покачивалась на водах широкой бухты самого большого острова, пришвартованные перед странного вида городком. Над городом мрачно нависал очень древний форт, построенный на высокой скале. Изабо облетела вокруг него, заметив многочисленные пурпурные флаги с изображением цветущего чертополоха. Она спустилась пониже и увидела прекрасные резные салазки с длинными загнутыми полозьями, стоящие на самой высокой башне. Рядом с ними стояли ряды топорно сколоченных деревянных клеток, в которые были втиснуты комки белых перьев. Через миг Изабо потрясенно поняла, что эти перья на самом деле были лебедями, набитыми в клетки так тесно, что еле могли двигаться.

Она приземлилась на вершину башни и поковыляла к клеткам, впервые за все время забеспокоившись, сможет ли поговорить с лебедями. Ей смутно вспомнилась баллада одного старого менестреля о том, что лебеди поют один-единственный раз в жизни — перед смертью. Но ее встретило громкое шипение и хлопанье крыльев, и она с огромным облегчением поняла, что проблем с общением с ними у нее не возникнет.

Поссссмотрите только на эту нахалку, рассссхаживает вокруг, как королева. И вссссе потому, что она ссссвободна…

Изабо сложила крылья и смиренно нагнула свою длинную шею.

Пожалуйсссста, просссстите меня, я не хотела быть дерззззкой.

Шипение прекратилось, и самый большой лебедь спросил властно:

Тогда что ты здессссь делаешшшшь? Ты говоришшшшь очень сссстранно, но приссссела вежливо, а твои сссслова почтительны. Раззззве ты не ззззнаешшшшь, что это мессссто — ловушшшшка для лебедей? Ессссли ты не будешшшшь оссссторожна, то можешшшшь тоже сссстать рабыней.

Васссс тоже так поймали? — спросила Изабо. Почему сссстоль царсссственных сссозданий держат в такой убогой обсссстановке?

Послышалось недовольное шипение.

Мы все рабы жесссстокой и бессссердечной королевы, забывшей почтение, которое должно оказываться лебедям и держит насссс в клетках, как будто мы куры или утки.

Но разве вы не возите ее ссссалазки? Почему вы не ссссбросите ее, когда предсссставится удобный сссслучай? Тогда вы сссснова будете ссссвободны.

Мы сссскованы заклятием и не можем взбунтоватьсссся. Многие поколения были ее рабами, и многие пыталиссссь ссссброссссить заклятие, но вссссе напрассссно.

Что это за заклятие? Возможно, я ссссмогу оссссвободить васссс от него.

Лебеди насмешливо рассмеялись, подняв крылья.

Ты очччень молода и наивна. Ссссорок лет я сссслужил злой королеве, и пятьдесссят лет мои предки. Есссли уж мы не ссссмогли разомкнуть цепи заклятия, то разве это под ссссилу тебе?

Я здесь, сссснаружи, а вы внутри, ссссколь бы больно мне ни было напоминать вам об этом, отозвалась Изабо. — Но у меня ессссть перед вами еще одно преимущесссство. Я ссссама владею магией. Я могу превращатьсссся в женщщщщину.

Осторожно оглянувшись по сторонам, Изабо продемонстрировала им свое умение, приняв свой собственный вид. Завязки сумки чуть было не задушили ее, и ей пришлось поспешно распустить их.

Лебеди долго шипели и вздыхали, потом самый большой из них сказал:

А, лебедь-девушшшшка. Мы сссслышшшшали исссстории о таких вещщщах. До чего же жесссстокое заклятие на тебя наложили! Нам очень жаль, лебедь-девушшшшка, что ты вынуждена принимать сссстоль сссстранную, уродливую, непривлекательную форму. Мы надеемсссся, что когда-нибудь тебе удасссстся осссссвободиться от этого проклятия.

Сссспассссибо, сказала Изабо, с трудом удержавшись от смеха. Но прежде чем этот день насссстанет, надеюссссь, что ссссмогу оссссвободить вассс от вашего.

Лебеди завздыхали.

Мы не раз пыталиссссь разорвать цепи, но лишшшь душшшшили ссссебя.

Приглядевшись, Изабо заметила на шее у каждого лебедя цепь из алмазов и рубинов. Она протянула руку, чтобы потрогать, и тут же с шипением отдернула ее — камни обожгли ее палец.

Эти ошшшшейники, это они ссссвязывают вашшшу волю?

Они подняли крылья и изогнули длинные шеи, скорбно бормоча.

Ессссли я осссвобожу вассс от них, вы поможете мне в ответ?

Ты не ссссможешшшь разорвать их.

Ессссли я найду споссссоб, вы поможете мне в ответ?

Разумеетссся, одна усссслуга засссслуживает другой. Чего ты хочешшшь от нассс?

Я ищщщщу двух птенцов, двух человечесссских птенцов. Их тоже поработила ваша злая королева, и я должна оссссвободить их и отвеззззти домой, к матери. Вы видели двух таких ссссуществ?

Два человечесссских птенца. Да, лебедь-девушшшшка, день или два назад ссссюда дейсссствительно привезли двух таких ссссуществ. Насссс засссставили ссссовершить длинное путешесссствие, и мы очень усссстали.

Вы знаете, где они ссссейчасссс?

Лебеди пожали крыльями.

Ессссли я разрушшшшу цепи, порабощщщщающие васссс, вы отнессссете насссс в ссссалазках в безопассссное мессссто? Вы ссссогласссситессссь тащщщщить их в посссследний раз?

Они забормотали, тревожно шелестя крыльями. Она не ссссможет пресссследовать насссс, мы будем ссссвободны, прошипели они. Наконец они согласились. Изабо поблагодарила лебедей и пообещала возвратиться, когда освободит двух мальчиков.