Глава 15

Генуэзский порт купался в лучах послеполуденного солнца, когда Кот Шеннон и Курт Земмлер расплатились за такси, и немец повел своего командира вдоль причала туда, где пришвартовалось самоходное судно «Тоскана». Старенький транспортный корабль был с двух сторон зажат мощными грузовыми судами водоизмещением по три тысячи тонн. Но это не имело значения для Шеннона. По его оценке, «Тоскана» была достаточно велика для их целей. Крыша небольшого носового отсека обрывалась на четыре фута вниз к главной палубе, в центре которой был большой прямоугольный люк, ведущий в единственный грузовой трюм корабля. Ближе к корме располагался капитанский мостик, под которым угадывалась каюта капитана и помещения для команды. На единственной, довольно короткой и толстой мачте была укреплена стрела грузоподъемника, поднятая почти вертикально. На корме, по правому борту, была закреплена спасательная шлюпка.

Посудина была старой, краска в одних местах блестела на солнце, а в других — облупилась под действием времени и соленых морских волн. Небольшое, старое, аляповатое суденышко обладало тем качеством, которое требовалось Шеннону — было неприметным. Тысячи таких маленьких трудяг непрестанно перевозят грузы из Хайфы в Гибралтар, из Танжера в Дакар, из Монровии в Симонстаун. Они все похожи друг на друга, не привлекают внимания и редко наводят на подозрения, что замешаны хоть в чем-то, выходящем за рамки доставки малых партий товара из одного порта в другой.

Земмлер провел Шеннона на борт. Они прошли на корму, спустились по трапу в темноту кают-компании, и Земмлер позвал кого-то. Потом они прошли дальше. В каюте их встретил мускулистый человек с мужественным обветренным лицом, лет сорока с небольшим, который кивнул Земмлеру и вопросительно уставился на Шеннона.

Земмлер пожал ему руку и представил Шеннону.

— Карл Вальденберг, первый помощник капитана. Вальденберг коротко кивнул, и они обменялись рукопожатием.

— Пришли осмотреть нашу старушку «Тоскану»? — спросил он.

Шеннон с удовольствием отметил, что он говорит хотя и с акцентом, но на приличном английском, да и по виду похож на человека, который за хорошую плату согласится взять на борт груз, не отмеченный в декларации. Ему стало понятно, почему немец заинтересовался этим человеком. Земмлер предупредил его, что сказал команде о предстоящем осмотре корабля своим начальником, на предмет возможной покупки. Для первого помощника личность нового владельца была совсем не безразлична. Помимо всего прочего, Вальденбергу приходилось думать и о своем будущем.

Механик-югослав был где-то на берегу, но они увидели матроса — юного итальянца, рассматривающего мужской журнал в своей каюте. Не дожидаясь прихода капитана-итальянца, первый помощник провел их по «Тоскане».

Шеннона интересовали три вещи: возможность разместить на корабле еще двенадцать человек, даже если им придется спать на палубе, под открытым небом; каков объем грузового трюма и можно ли припрятать от чужих глаз несколько ящиков дополнительно и, наконец, насколько надежны двигатели, смогут ли они дотянуть до берегов Южной Африки, если потребуется.

Глаза Вальденберга чуть заметно сузились, когда Шеннон задал свои вопросы, но он обстоятельно ответил на них. Он сам прекрасно понимал, что ни один пассажир не будет платить деньги за удовольствие спать на палубе «Тосканы» под летним звездным небом, завернувшись в одеяло, так же, как было ясно, что «Тоскана» не предназначена для доставки груза на другой конец Африки. На такие расстояния груз отправляют большими судами. Преимущество маленького грузового корабля в том, что на него можно быстро погрузить товар по первому требованию и через пару дней выгрузить его в порту за пару сотен миль от места погрузки. Большим судам требуется куда больше времени проводить в портах. Но на больших расстояниях, например при переходе из Средиземноморья в Южную Африку, большие суда быстро компенсируют потерю времени в порту за счет скорости хода. Для экспортера такие посудины, как «Тоскана», не представляют интереса, если речь идет о доставках на расстояние более чем 500 миль.

Осмотрев корабль, они поднялись на палубу, и Вальденберг предложил им пива, которое они пили в тени, под брезентовым навесом за капитанским мостиком. Там и начались настоящие переговоры. Немцы обменивались репликами на своем гортанном языке, моряк, видимо, задавал вопросы, а Земмлер отвечал на них. В конце концов Вальденберг внимательно посмотрел на Шеннона, перевел глаза на Земмлера и медленно кивнул.

— Возможно, — произнес он по-английски. Земмлер повернулся к Шеннону и объяснил.

— Вальденберг интересуется, почему такой человек, как вы, очевидно, незнакомый с фрахтовкой торговых грузовых судов, хочет купить себе такой корабль. Я сказал, что ты бизнесмен, а не моряк. Он считает, что перевозка товара слишком рискованное предприятие, и богатый человек не станет вкладывать сюда деньги, если только у него нет каких-то особых соображений на этот счет.

Шеннон кивнул.

— Справедливо. Курт, я хочу кое-что сказать тебе с глазу на глаз.

Они прошли на корму и облокотились на поручни, пока Вальденберг попивал свое пиво.

— Что скажешь об этом парне? — тихо произнес Шеннон.

— Мужик что надо, — без колебаний ответил Земмлер.

— Капитан к тому же владелец корабля, но он человек старый и собирается на покой. Поэтому ему приходится продавать судно, чтобы обеспечить старость. Значит, место капитана освобождается. Мне кажется, что Вальденберг на него нацелился, и меня это бы вполне устроило. У него есть лицензия, и он знает корабль как свои пять пальцев. Кроме тога, он не новичок на море. Остается вопрос, согласится ли он взять на борт рискованный груз. Мне кажется, что да, если цена будет соответствующая.

— Он уже что-то заподозрил? — спросил Шеннон.

— Конечно. Считает, что ты занимаешься нелегальным ввозом иммигрантов в Британию. Не хочет иметь неприятности с законом, но за приличную цену, на мой взгляд, пойдет на риск.

— Очевидно, прежде всего надо купить корабль. Позже он сможет решить, уйти или остаться. Если захочет уйти, подыщем другого капитана.

Земмлер отрицательно покачал головой.

— Нет. Нам придется немало рассказать ему заранее, чтобы приблизительно ввести его в курс предстоящего дела. Если он уйдет, это будет связано с утечкой информации.

— Если он узнает, в чем будет заключаться работа, а после этого решит уйти, то другого пути, кроме этого, у него не будет, — сказал Шеннон и указал пальцем вниз на покрытую масляными пятнами воду за кормой.

— Есть еще кое-что, Кот. Было бы совсем неплохо привлечь его на нашу сторону. Он знает корабль, и если решит остаться, то может уговорить капитана продать «Тоскану», нам, а не местной судовой компании, которая тоже точит на него зубы.

Его мнение не безразлично капитану, потому что старик хочет передать «Тоскану» в надежные руки, а Вальденбергу он доверяет.

Шеннон обдумал сказанное. Идея пришлась ему по душе.

Времени оставалось все меньше и меньше, а «Тоскана» ему нравилась. Первый помощник может способствовать ее покупке и наверняка сможет с нею управиться на посту капитана. Он же подыщет себе помощника, такого, на которого можно будет надеяться. Существует одно полезное правило подкупа людей.

Никогда не пытайся купить всех до одного. Достаточно хорошо заплатить человеку, который будет контролировать своих подчиненных. Он сам о них позаботится. Шеннон решил попытаться привлечь Вальденберга в союзники. Они вернулись под тент.

— Буду с вами откровенен, мистер, — сказал он немцу. — Вам, конечно, ясно, что если я куплю «Тоскану», то не стану возить на ней арахис. Правда и то, что возникнет элемент риска, когда груз поступит на борт. При разгрузке риска не будет, потому что судно не войдет в территориальные воды. Мне нужен хороший шкипер, а Курт Земмлер считает, что вы — подходящая кандидатура. Тогда давайте говорить о главном. Если я куплю «Тоскану», то предложу вам место капитана. Вы получите гарантированное полугодовое жалование, в два раза больше вашего теперешнего, плюс единовременную премию в 5000 долларов за первый рейс, который планируется через десять недель.

Вальденберг выслушал, не сказав ни слова. Потом улыбнулся и поднялся со своего места, протянув руку.

— Мистер, капитан к вашим услугам.

— Прекрасно, — сказал Шеннон. — Теперь дело за малым — купить корабль.

— Никаких проблем, — сказал Вальденберг. — Сколько вы готовы выложить за него?

— А какова цена? — в свою очередь спросил Шеннон.

— Цена рыночная, — ответил Вальденберг. — Конкуренты сказали, что готовы заплатить 25000 фунтов, но ни пенни больше.

— Я пойду на 26000. Капитан согласился? — спросил Шеннон.

— Конечно. Вы говорите по-итальянски?

— Нет.

— А Спинетти не знает английского. Разрешите мне быть вашим переводчиком. Я обо всем договорюсь со стариком.

Учитывая цену и то, что я стану капитаном, он отдаст вам «Тоскану». Когда вы готовы с ним встретиться?

— Завтра утром подойдет? — спросил Шеннон.

— Хорошо. Завтра в десять утра здесь, на борту.

Они снова обменялись рукопожатиями, и наемники ушли.

Крошка Марк Вламинк работал не щадя сил в гараже, пока запертый на ключ фургон стоял снаружи, перед воротами. Ворота гаража Марк тоже запер на тот случай, чтобы его никто не потревожил. Он уже второй день проводил в гараже и почти закончил первую часть работы.

Вдоль задней стены гаража он поставил рабочий стол из деревянных брусьев, оборудовав его всем необходимым.

Инструменты были куплены на 500 фунтов, данных Шенноном, как и сам фургон, да и все остальное снаряжение. Вдоль боковой стены стояли пять больших стальных бочек. Они были окрашены в ярко-зеленый цвет, и сбоку на каждой красовалась надпись «Нефтяная компания КАСТРОЛ». Они были пустыми, Марк их приобрел по дешевке в порту, а когда-то в них хранилось густое смазочное масло, о чем также свидетельствовала надпись на каждой бочке.

В первой бочке Марк вырезал круглое отверстие на дне и поставил ее вверх тормашками дырой кверху, а завинчивающейся крышкой к полу. От дна бочки оставалась лишь узкая, в полтора дюйма шириной полоска металла по краю.

Из багажного отделения фургона Марк вытащил два ящика с автоматами, и двадцать «шмайссеров» были почти готовы к помещению в новый тайник. Каждый автомат был туго обмотан клейкой лентой от одного конца до другого, при этом к каждому были приметаны по пять магазинов. После этого автоматы вкладывались в большие плотные полиэтиленовые мешки, из которых Марк тщательно высасывал воздух, а затем крепко перетягивал шпагатом. Затем каждый мешок помещался в следующий, внешний мешок, который также туго перевязывался.

Такая упаковка гарантирует, что автоматы будут сухими, когда придет время вытаскивать их на свет.

Он обхватил двадцать увесистых продолговатых свертков и обвязал их куском нейлонового шпагата. Получился большой тюк, который он аккуратно просунул в отверстие бочки и опустил внутрь. Бочки были стандартные, рассчитанные на сорок четыре галлона или двести литров, и в каждой из них было достаточно места для двадцати «шмайссеров» с запасными обоймами. Между стенками и тюками оставалась еще небольшая воздушная прослойка.

Когда первый тюк был спрятан, Марк приступил к процессу запаивания бочки. Он запасся в портовом магазине жестяными дисками нужного размера и приладил один из них поверх отверстия бочки. Полчаса ушло на работу ножовкой и напильником, пока, наконец, диск не лег плотно на дно, аккуратно прилегая изнутри к ребру нижнего кольца окантовки и полностью прикрывая собой то, что осталось от прежнего дна.

Включив паяльную лампу, он взял стержень из мягкого припоя и начал припаивать жесть к жести.

Металл можно приварить к металлу, и для получения прочных соединений так обычно и поступают. Но в бочке, когда-то содержащей масло или легковоспламеняющиеся вещества, всегда остается опасность взрыва.

Пайка куска жести на другой кусок не дает такой же прочности соединения, но может быть произведена при куда более низких температурах. Если бочки не будут класть на бок и прыгать на них, что может привести к существенным напряжениям, припаянное дно никуда не денется.

Когда дело было сделано, Марк залил все мелкие швы припоем и, дождавшись, пока дно остынет, выкрасил его свежей краской, точно такой же, какой красят нефтяные бочки фирмы «КАСТРОЛ» во всем мире. После того, как краска высохла, он аккуратно перевернул бочку, установив ее на новое дно, отвинтил крышку и опорожнил внутрь несколько канистр с густым смазочным маслом.

Изумрудно-зеленая жидкость, тяжелая, клейкая, вязкая, толстой струей вливалась в отверстие и с бульканьем стекала на дно. Постепенно заполнялись все пустоты между тюком с автоматами и стенками бочки, масло проникало во все складки и зазоры между полиэтиленовыми пакетами, поднимаясь все выше.

Хотя Марк и высосал воздух из мешков прежде чем завязать их, внутри виднелись пузырьки воздуха, вышедшего из патронника и затвора и обойм. Это уменьшало вес тюков и делало их почти невесомыми, отчего они сначала неуклюже всплывали на поверхность, словно тонущий человек, а потом медленно опускались на дно.

У бельгийца ушло две больших канистры масла, прежде чем бочка заполнилась доверху, и он прикинул, что семь десятых объема занимает тюк, а три десятых приходится на масло. Он вылил шестьдесят литров жидкости на двухсотлитровую бочку.

Достав карманный фонарик, осмотрел поверхность масла. Луч отразился от блестящей ровной глади, зеленой, со слегка золотистым оттенком. Ничто не напоминало о том, что покоилось на дне бочки. Он прождал еще час и обследовал дно. Ни капли жидкости не протекло, новое дно бочки плотно легло на свое место.

Отперев ворота гаража, он загнал фургон внутрь. На душе было легко и весело. Ему еще предстояло избавиться от двух деревянных ящиков с немецкой маркировкой и забросить куда-нибудь подальше полезный жестяной диск. Первым — место в огне, а второму — на дне гавани. Он убедился, что система работает, и теперь можно оборудовать по одной бочке в два дня. К 15 мая все будет готово, как они договаривались с Шенноном.

Приятно снова чувствовать себя при деле.

Профессор Иванов был вне себя, что случилось с ним не в первый, да и наверняка не в последний раз в жизни.

— Бюрократы! — в сердцах произнес он за завтраком, обращаясь к жене, сидящей напротив. — Просто уму непостижимо, до какой степени идиотизма и безнаказанности разрослась бюрократия в этой стране!

— Ты абсолютно прав, Михал Михалыч, — мягким тоном успокоила его жена, разливая по чашкам густой, крепкий до черноты чай, который так любил ее муж. Благоразумная, сдержанная, она считала, что вспыльчивый ученый супруг должен сдерживать подобные выплески эмоций и, уж во всяком случае, не выносить их из дома.

— Если бы капиталисты знали, сколько времени надо угробить в этой стране, чтобы достать два болта с гайками, они бы попадали от смеха.

— Успокойся, дорогой, — сказала жена, размешивая сахар. — Не надо кипятиться.

Уже несколько недель прошло с тех пор, как директор вызвал его в свой обитый сосновыми панелями кабинет, находящийся в самом центре огромного комплекса научных лабораторий, объединенных в исследовательский центр, недавно построенный в сибирской глуши. Директор объявил, что Иванов назначается руководителем поисковой партии, отправляющейся в Западную Африку, и он должен немедленно заняться вопросами подготовки и организации экспедиции.

Это означало забросить интересную тему, на которой он в тот момент работал, и оторвать от дела двух сотрудников. Он составил список снаряжения, необходимого с учетом африканского климата, и послал заявки в полдюжины различных снабженческих организаций, отвечая на дурацкие вопросы сдержанно, насколько это возможно, и находясь в постоянном, томительном ожидании, когда же наконец пришлют заказанное оборудование. Ему доводилось принимать участие в экспедиции, работавшей в Гане в те времена, когда у власти стоял Нкрума, и он прекрасно понимал, что значит работа в джунглях.

— Не могу жить без снега, — жаловался он тогда руководителю экспедиции. — Не выношу жары.

Тем не менее, он сделал то, что требовалось. Экспедиция была укомплектована людьми, оборудование подготовлено к отправке. Не забыли ничего, вплоть до таблеток для дезинфекции воды и брезентовых раскладушек. Если повезет, надеялся он, они отработают и вернутся с образцами породы еще до того, как короткое, но жаркое сибирское лето сменится унылыми осенними дождями. Письмо в его руке означало, что этим надеждам не суждено сбыться.

Оно было подписано директором, но он на него не обижался, потому что понимал: это не его инициатива, а распоряжение из Москвы. К несчастью, там решили, что конфиденциальный характер экспедиции исключает возможность использовать для транспортировки регулярные рейсы, а МИД отказывался обязать Аэрофлот предоставить в распоряжение экспедиции отдельный авиалайнер. Учитывая развитие событий на Ближнем Востоке, рассчитывать на военный транспортный АН тоже не приходилось.

В связи с этим, гласила инструкция из Москвы, а также учитывая количество оборудования, необходимого для проведения экспедиции, и значительного объема образцов, которые предстоит доставить из Западной Африки, надлежало воспользоваться морским транспортом. Было решено, что экспедиция будет доставлена по месту назначения на борту советского грузового судна, направляющегося вдоль берегов Западной Африки, в Юго-Восточную Азию. По мере того, как они закончат свои дела и известят об этом посла Добровольского, тот даст распоряжение, и направляющийся к родным берегам корабль свернет с курса, чтобы взять на борт трех членов экспедиции и ящики с образцами. Они будут поставлены в известность о предстоящей дате отплытия и из какого порта оно произойдет, и соответствующие разрешения на доставку груза в порт будут предоставлены.

— Целое лето! — выкрикнул Иванов жене, пока та помогала ему облачаться в пальто с меховым воротником и пушистую меховую шапку. — Я должен буду целое лето пустить коту под хвост. А там в это время как раз сезон дождей.

Кот Шеннон и Курт Земмлер на следующий день снова были на борту корабля, где впервые встретились с капитаном Алессандро Спинетти. Это был коренастый старик с лицом, изрезанным морщинами, словно грецкий орех, в майке, натянутой на бочкообразную грудь, и в белой фуражке, лихо сдвинутой набок.

Переговоры начались еще на борту и продолжились в конторе поверенного капитана, некоего Джулио Понти, который вел прием в доме на одной из узких улочек, уходящих от гремящей и скандальной Виа Грамши. Чтобы отдать справедливость синьору Понти, следует заметить, что его контора была расположена поблизости от наиболее респектабельного конца Виа Грамши. По мере того. как они подходили к конторе стряпчего, шлюхи в барах становились более шикарными и дорогими.

Ни одно дело, связанное с законом, в Италии не продвигается быстрее улитки, причем улитки, страдающей артритом.

Условия были уже обговорены. Капитан Спинетти, которому переводил Карл Вальденберг, согласился в целом на предложение Шеннона: 26000 фунтов наличными за корабль, в любой устраивающей капитана валюте; предоставление его бывшему помощнику места капитана с гарантированной полугодовой выплатой жалования, в два раза превышающего то, которое он получал до этого; предоставление возможности механику и матросу либо остаться на своих местах с сохранением прежней зарплаты, либо уйти с выплатой компенсации 500 фунтов матросу и 1000 фунтов механику.

Про себя Шеннон уже решил убедить матроса уйти, но сделать все, чтобы оставить механика, угрюмого серба, который, по словам Вальденберга, мог выжать из двигателей больше, чем они способны дать, всегда молчал и не задавал вопросов, и у которого, что самое главное, видимо, не все в порядке с документами и поэтому работа нужна как воздух.

Чтобы меньше платить налогов, капитан очень давно вложил 100 фунтов в организацию маленькой частной компании «Спинетти Маритимо Шиппинг Компани». Было выпущено 100 акций, из которых девяносто было у Спинетти, а одна досталась его адвокату синьору Понти вместе с должностью секретаря правления компании. Таким образом, продажа корабля «Тоскана», единственного имущества компании, сопровождалась продажей самой судовой компании «Спинетти Маритимо», что очень устраивало Шеннона.

Не устраивало его только то, что пришлось пять дней кряду встречаться с адвокатом, пока не были урегулированы все детали. И это была всего лишь первая стадия процедуры.

Уже прошла неделя мая и наступил День Тридцать Первый личного календаря Шеннона, прежде чем Понти смог приступить к составлению контрактов. Раз сделка совершалась в Италии, а «Тоскана» была зарегистрирована там же и принадлежала жителю этой страны, контракт должен был соответствовать итальянским законам, а это весьма непросто. Всего контрактов было три.

Один — о продаже «Спинетти Маритимо» и всего ее имущества люксембургской компании «Тайроун Холдингс», второй — о предоставлении «Тайроун Холдингс» Карлу Вальденбергу места капитана на шесть месяцев по договорной плате, и третий гарантирующий двум другим членам экипажа возможности полугодовой работы с неизменной зарплатой или выплаты единовременного выходного пособия. Процесс оформления контрактов занял четыре дня, и Понти выглядел так, будто ему приходится бить все мыслимые рекорды скорости оформления бумаг, хотя в скорейшем завершении сделки были одинаково заинтересованы все участники.

Большой Жанни Дюпре в это погожее майское утро был явно доволен жизнью. Он только что вышел из магазина туристического снаряжения, в котором разместил последний свой заказ. Он внес задаток на нужное количество рюкзаков и спальных мешков. Товар обещали поставить на следующий же день, а в этот же день после обеда он собирался получить две больших коробки с ранцами военного образца и беретами со склада в лондонском Ист Энде.

Три больших ящика со вспомогательным снаряжением были отправлены в Тулон. Первый, по его расчетам, уже должен прибыть, а два других еще в пути. Четвертый будет запакован и передан в руки агента по транспортировке на следующий день, это значит, что у него впереди целая неделя. Вчера он получил письмо от Шеннона. Он просил съехать с его лондонской квартиры и 15 мая выехать в Марсель. Ему надлежало поселиться в условленном отеле и ждать, когда с ним выйдут на связь. Ему нравились четкие приказы, ошибки практически исключались, а если вдруг что-нибудь сорвется, то не по его вине. Он заказал билет на самолет и стал с нетерпением ждать, чтобы неделя прошла побыстрее. Хорошо снова чувствовать себя в деле.

Когда синьор Понти в конце концов закончил с писаниной, Кот Шеннон разослал из генуэзской гостиницы несколько писем.

Первое — Йоханну Шлинкеру, где сообщал, что боеприпасы из Испании будут вывезены на грузовом корабле «Тоскана», принадлежащем судовой компании «Спинетти Маритимо», из Генуи.

Ему самому требовалось узнать у Шлинкера, куда официально отправлялись патроны, чтобы капитан мог оформить соответствующую заявку.

Он описал в письме, что собой представляет «Тоскана», и уже сверился с Судовым Регистром Ллойда, копию которого изучал в кабинете британского вице-консула в Генуе, чтобы убедиться в том, что «Тоскана» там присутствует. Он извещал Шлинкера, что свяжется с ним в ближайшие пятнадцать дней.

Следующее письмо было отправлено Алану Бейкеру, чтобы он в свою очередь сообщил югославским властям название и данные судна, на котором предполагалась транспортировка оружия, для оформления лицензии на экспорт. Он уже знал, что будет записано в маршрутном листе. Там будет значиться, что судно следует из югославского порта в Ломе, столицу Того.

Он написал длинное письмо мистеру Штайну, как президенту «Тайроун Холдингс» с просьбой подготовить бумаги к заседанию правления компании в помещении офиса через четыре дня. На повестке дня — два вопроса. Первый касается покупки компании Спинетти Маритимо и всего принадлежащего ей имущества за 26 000 фунтов, а второй — о выпуске дополнительного тиража однофунтовых акций на предъявителя, которые следует передать мистеру Кейту Брауну в обмен на чек на сумму в 26000 фунтов.

Он также черкнул пару строк Марку Вламинку, сообщив, что отправка груза из Остенде задерживается до 20 мая, а в письме к Лангаротти написал, что парижская встреча переносится на девятнадцатое число.

Наконец, он отправил письмо в Лондон Саймону Эндину, которого просил прибыть на встречу с ним через четыре дня в Люксембург, имея с собой сумму не менее 26 000 фунтов, необходимую для покупки корабля и вступления операции в завершающую фазу.

Вечер тринадцатого мая был тихим и прохладным. Жан-Батист Лангаротти сидел за рулем своего фургона, который мчался по идущему вдоль побережья на запад шоссе из Иера до Тулона. Он опустил боковое стекло и вдыхал запахи хвойного леса, покрывающего холмы по правую руку от него. Как и Дюпре в Лондоне, собирающийся этим вечером вылететь в Марсель, или Вламинк в Остенде, заканчивающий работу над своей пятой, и последней, бочкой с оружием, Лангаротти был доволен жизнью.

В багажном отсеке его фургона лежали два последних подвесных мотора, купленные за наличный расчет и снабженные системой подводного выхлопа для бесшумного хода. Он направлялся в Тулон, чтобы доставить их на таможенный склад.

На складе «Маритим Дюфо» уже хранились три черных надувных шлюпки, в разобранном виде, в ящиках, и третий подвесной мотор. Там же находились четыре коробки с экипировкой, прибывшие на его имя за последние две недели из Лондона. Он тоже не выбился из графика.

Обидно только, что пришлось переезжать из гостиницы.

Случайная встреча у вестибюля со старым знакомым по преступному миру, которая произошла три дня назад, заставила его быстренько смотаться на следующее утро. Теперь он жил в другом отеле и готов был сообщить об этом Шеннону, если бы только знал, где его искать. Но это не важно. Через сорок восемь часов, пятнадцатого числа, он прибудет на встречу со своим шефом в гостиницу «Плаза Сюрен», в Париже.

Заседание 14 мая в Люксембурге прошло на удивление быстро.

Шеннон на нем не присутствовал. Он встретился с мистером Штайном в его кабинете заранее и вручил ему документы на продажу судовой компании «Спинетти Маритимо» и принадлежащего ей судна «Тоскана», вместе с заверенным чеком на 26000 фунтов стерлингов, предназначенным к оплате компанией «Тайроун Холдингс».

Спустя тридцать минут мистер Штайн вернулся с собрания правления и вручил Шеннону 26 000 однофунтовых акций «Тайроун Холдинге», на предъявителя. Кроме того, он показал ему конверт, в котором находились документы, подтверждающие покупку корабля компанией «Тайроун» и чек на имя синьора Алессандро Спинетти. Он заклеил конверт, на котором был написан адрес конторы синьора Джулио Понти в Генуе, и вручил его Шеннону. В последнем документе, который он передал Шеннону, сообщалось о решении правления назначить герра Курта Земмлера исполнительным директором судовой компании «Спинетти Маритимо».