Ему сообщили еще с дюжину названий судов, стоящих в других портах, где он еще не успел побывать, но он отказался от них сразу. По фамилиям капитанов легко было предположить, что суда на подозрении у властей. В результате он составил список из семи наименований, где «Альбатрос» фигурировал третьим.

По поводу его внутренних качеств он мог судить только по внешнему виду. Вроде бы все нормально.

Он заказал Шеннону номер в «Малага Паласио», и Шеннон сначала направился туда. Было уже около четырех, когда они прошли через широкие южные ворота площади Асера де ля Марина и направились к докам.

«Альбатрос» был пришвартован к причалу в самом конце порта. На вид выглядел именно так, как говорил Земмлер, блестя под жарким солнцем выкрашенными в белый цвет бортами.

Они взошли на борт, и Земмлер представил Шеннона капитану Джорджу Аллену, который провел их по судну. Вскоре Шеннон понял, что корабль маловат для их целей. Одна каюта на двоих, две одиночных и салон, где можно было бросить на пол матрасы и спальные мешки.

Трюм на корме при необходимости можно приспособить в качестве каюты для оставшихся шестерых, но с четырьмя членами команды и пятеркой Шеннона будет очень тесно. Он корил себя, что не предупредил Земмлера о необходимости рассчитывать дополнительно еще на шестерых.

Шеннон проверил документы на корабль, которые оказались в порядке. Судно зарегистрировано в Британии, о чем свидетельствовало удостоверение. Целый час они с Алленом обсуждали способ оплаты, изучали чеки и счета за проведенные в последние месяцы ремонтные работы на «Альбатросе», смотрели бортовой журнал.

Они с Земмлером ушли около шести, и Шеннон направился к отелю в глубоком раздумье.

— В чем дело? — спросил Земмлер. — Все чисто.

— Да я не об этом, — сказал Шеннон. — Посудина маловата.

Зарегистрирована как частная яхта. Не приписана ни к какой судовой компании. Я сомневаюсь, что экспортная контора признает ее пригодной для транспортировки оружия.

Когда они очутились в гостинице, было уже поздно звонить куда-то, поэтому решили дождаться утра. В десятом часу на следующий день Шеннон позвонил в отдел регистрации судов в Лондон и попросил свериться со списком яхт. «Альбатрос» там фигурировал как двухмачтовое судно, водоизмещением 74 тонны.

Порт приписки — Милдфорд, место стоянки — Ху, и то и другое в Британии.

— Тогда какого черта они делают здесь? — удивился он, после чего вспомнил о способе оплаты, который они обсуждали. Второй звонок, в Гамбург, поставил точки над i.

— Nein15, только не частная яхта, прошу вас, — сказал в трубку Йоханн Шлинкер. — Слишком велика вероятность, что ей не разрешат брать груз для коммерческих перевозок.

— О'кей. Когда вам нужно знать название судна? — спросил Шеннон.

— Как можно скорее. Кстати, я получил чек на те товары, которые вы заказали в моей конторе. Они будут упакованы и отправлены в таможенный склад во Франции по приложенному вами адресу. Кроме того, я имею на руках необходимые бумаги для второго заказа в как только получу деньги, дам ход делу.

— Когда последний срок для выяснения названия транспортного корабля? — прокричал в трубку Шеннон. Шлинкер на минуту задумался.

— Если не позднее, чем через пять дней я получу от вас чек, то заявление на разрешение операции смогу оформить немедленно. Название судна потребуется для лицензии на экспорт. Приблизительно через пятнадцать дней после этого.

— Вы его получите, — сказал Шеннон и, положив трубку, объяснил Земмлеру, что случилось.

— Прости Курт. Речь должна идти о компании, имеющей право на морские грузовые перевозки, и это должно быть грузовое судно, а не частная яхта. Тебе придется продолжить поиски.

Но я должен знать название судна через двенадцать дней, не позднее. Мне необходимо передать его человеку в Гамбурге в ближайшие двадцать дней.

Они расстались вечером в аэропорту. Шеннон возвращался в Лондон, а Земмлеру предстоял путь в Рим и дальше в Геную, следующий пункт своих поисков.

Было уже поздно, когда Шеннон наконец приехал на свою квартиру. Перед сном он позвонил в аэрокомпанию БЕА и заказал себе билет на дневной рейс до Брюсселя. Затем набрал помер Марка Вламинка и попросил встретить его в аэропорту и отвезти сначала в Брюгге, к банку, а оттуда на рандеву с Буше по поводу передачи оружия.

Так закончился День Двадцать Второй.

Мистер Харольд Робертс был человеком полезным. Родившись шестьдесят два года тому назад от отца — британца и матери-швейцарки, он, после безвременной кончины отца, вырос в Швейцарии и сохранил двойное гражданство. С ранних лет поступив на службу в банк, он двадцать лет проработал в управлении одного из крупнейших швейцарских банков в Цюрихе, до того, как его послали в лондонский филиал помощником управляющего.

Это случилось сразу после войны, и за последующие двадцать два года своей карьеры он дослужился сначала до начальника отдела вкладов, а потом и до управляющего лондонским отделением, выйдя на пенсию в шестьдесят лет. К тому времени он решил провести остаток дней в Британии, получая пенсию в швейцарских франках.

После ухода на пенсию ему приходилось принимать участие в деликатных операциях, как от имени своих прежних хозяев, так и по просьбе других швейцарских банков. В эту среду он как раз был занят выполнением очередного поручения подобного рода.

Он взял официальное письмо от Цвинглибанка к председателю и секретарю правления компании «Бормак», рекомендующего им мистера Робертса, и прихватил бумаги, из которых следовало, что он является агентом Цвинглибанка в Лондоне.

Между секретарем правления и мистером Робертсом состоялись две встречи, на последней из которых присутствовал председатель правления, майор Лютон, младший брат покойного помощника сэра Иэна Макаллистера на далеких восточных плантациях.

Договорились о созыве очередного заседания правления, которое состоялось в конторе секретаря правления «Бормака», в Сити. Помимо стряпчего и майора Лютона, на заседание в Лондон согласился прибыть еще один член Совета директоров. Хотя для кворума было достаточно присутствия двух директоров, трое представляли собой убедительное большинство. Они рассмотрели выдвинутую секретарем правления резолюцию на основании представленных документов. Четверо отсутствующих держателей акций, чьи интересы представлял Цвинглибанк, поделили между собой тридцать процентов акций компании. Они действительно поручили Цвинглибанку действовать от их лица, а банк, вне всякого сомнения, уполномочил мистера Робертса выступать в качестве своего представителя.

Главный аргумент, предопределивший исход дискуссии, был чрезвычайно прост: если уж консорциум бизнесменов решил объединиться для покупки такого количества акций «Бормака», нет смысла не верить утверждению их банка о намерении вложить свежий капитал в компанию и тем оживить ее деятельность.

Подобные действия могут только благотворно сказаться на цене акций, а все трое директоров были их владельцами. Резолюция была предложена, поддержана и принята. Мистер Робертс был включен в Совет директоров, как представитель интересов Цвинглибанка. Никто не потрудился изменить устав компании, где утверждалось, что двое директоров составляют кворум при принятии решений правлением, хотя теперь в правлении было уже не пять, а шесть директоров.

Мистер Кейт Браун стал частым гостем в Брюгге и ценным клиентом Кредитбанка. Он был с обычным радушием принят месье Гуссенсом, который подтвердил поступление на его счет суммы в 20000 фунтов из Швейцарии этим утром. Шеннон снял 10000 долларов наличными и выписал именной чек на 26000 долларов для герра Йоханна Шлинкера из Гамбурга.

Из ближайшего почтового отделения он отослал чек Шлинкеру заказным письмом, приложив записку, в которой просил торговца не медлить с испанской закупкой.

Им с Марком Вламинком предстояло убить почти четыре часа до назначенной встречи с Буше, и два из них они провели за чаем в кафе города Брюгге, прежде чем с наступлением темноты отправиться в путь.

Между Брюгге и Гентом, что в сорока четырех километрах к востоку, есть одинокая дорога. Она так причудливо извивается, огибая поля и фермы, что большинство автомобилистов предпочитают ей участок новой автострады Е5, тоже связывающий два этих фламандских города, по пути из Остенде в Брюссель. В середине пустынной старой дороги двое наемников обнаружили заброшенную ферму, которую описал им Буше. Вернее, они нашли выцветший от времени указатель на съезд к ферме, скрытой от дороги в зарослях деревьев.

Шеннон проехал немного дальше намеченного места и остановился. Вламинк вышел из машины и пошел осмотреть ферму. Через двадцать минут он вернулся и сообщил, что ферма действительно заброшенная и при этом довольно давно. Не было там и следов приготовлений к приему покупателей.

— В доме или надворных строениях кто-нибудь есть? — спросил Шеннон.

— Дом заперт спереди и сзади. Никаких следов человека. Я осмотрел сараи и конюшню. Никого.

Шеннон взглянул на часы. Уже стемнело, а ждать нужно было еще час.

— Возвращайся туда и наблюдай из укрытия, — приказал он. — Я буду следить за центральным входом в дом отсюда.

Когда Марк удалился, Шеннон снова осмотрел фургон. Он был старым и битым, но на ходу, а двигатель побывал в руках у хорошего мастера. Шеннон достал из-под сиденья два фальшивых номера и примотал их прозрачной клейкой лентой поверх настоящих. Отодрать их ничего не стоит, как только они подальше отъедут от фермы, а причин для того, чтобы Буше видел настоящие номера, он не видел. По бокам фургона были наклеены рекламные плакаты, которые бросались в глаза издалека, но и от них тоже можно было быстро избавиться. В багажном отделении лежали шесть мешков с картошкой, которые он велел захватить Вламинку, и широкая доска, с выпиленными пазами. Из нее получалась высокая перегородка в кузове, если закрепить ее поперек бортов. Удовлетворенный увиденным, он занял место у обочины дороги и продолжил наблюдение за фермой.

Крытый грузовичок появился без пяти восемь. Когда он затормозил и свернул с шоссе, Шеннон разглядел силуэт склонившегося за рулем водителя, а рядом с ним — темный шар с головой-набалдашником, которым, без сомнения, мог быть только Буше. Красные габаритные огни машины удалялись от шоссе, пока не скрылись в тени деревьев. Очевидно, Буше играл в открытую.

Шеннон подождал три минуты, потом тоже сел в фургон и свернул на проселок, ведущий к ферме. Когда он въехал в ворота, машина Буше стояла с включенными фарами посреди двора. Он заглушил двигатель и вылез из фургона, не выключая фар. Расстояние между машинами было не больше десяти футов.

— Месье Буше, — позвал он в темноту и сам старался держаться в стороне от света фар своей машины.

— Месье Браун, — услышал он сипенье Буше, и толстяк вразвалку вышел на свет. С ним был «помощник», крупный мускулистый тип. Хорош для переноса тяжестей, но неуклюж и тяжеловат, подметил про себя Шеннон. Марк же, как ему было известно, при необходимости мог порхать словно балерина. При случае проблем не будет.

— Привезли деньги? — спросил Буше, подойдя ближе. Шеннон жестом показал на сиденье своего фургона.

— Они там. «Шмайссеры» на месте? Буше в свою очередь махнул пухлой лапой в сторону своей машины.

— В кузове.

— Я предлагаю вынуть то, что мы привезли, и положить на землю между машинами, — сказал Шеннон.

Буше повернулся и что-то сказал своему напарнику по-фламандски. Шеннон не понял ни слова. Здоровяк подошел к кузову машины и откинул борт. Шеннон насторожился. Если ждать сюрпризов, то именно сейчас. Сюрпризов не последовало. В тусклом свете фар он разглядел десять приземистых прямоугольных ящиков и большую картонную коробку.

— Вашего друга здесь нет? — спросил Буше. Шеннон свистнул.

Крошка Марк вышел из-за ближайшего амбара и подошел ближе.

Никто не произнес ни слова. Шеннон откашлялся.

— Давайте покончим с передачей товара, — сказал он. Протянул руку под переднее сиденье своей машины и извлек увесистый пакет в плотной обертке. — Наличные, как просили.

Даадцатидолларовые купюры. В каждой пачке по пятьдесят штук. Десять пачек.

Он стоял рядом с Буше, пока толстяк проверял каждую пачку, удивительно проворно перебирая купюры своими толстыми пальцами и распихивая пачки по боковым карманам. Закончив с последней, он снова вытащил все пачки и достал из каждой наугад по несколько банкнот. При помощи карманного фонарика он внимательно изучил каждую из них на предмет возможной подделки. Все было как в аптеке. В конце концов, он кивнул.

— Порядок, — сказал он и бросил что-то своему помощнику.

Тот отошел в сторону от открытого борта машины. Шеннон кивнул Марку, который подошел к кузову и вытащил первый ящик на траву. Достав из кармана монтировку, он отодрал прибитую сверху крышку и в свете своего фонаря осмотрел десять «шмайссеров» лежащих рядком на дне ящика. Один из них он вынул и проверил, как работает спусковой механизм, затвор, и нет ли проблем с бойком. Положив автомат на место, он снова крепко приколотил крышку ящика.

На десять ящиков у него ушло двадцать минут. Пока он занимался этим, могучий помощник Буше стоял поблизости.

Шеннон с Буше держались бок о бок в двенадцати футах от них.

В конце концов, Марк заглянул в картонную коробку. В ней было 500 магазинов для «шмайссеров». Он проверил один из них, чтобы убедиться, что он подходит, а не соответствует какой-нибудь другой модели автомата.

После этого он повернулся к Шеннону и кивнул.

— Все в порядке, — сказал он.

— Вы не могли бы попросить вашего друга помочь моему напарнику погрузить товар? — спросил Шеннон у Буше. Толстяк проинструктировал своего ассистента. Через пять минут десять плоских ящиков и картонная коробка с магазинами были загружены в фургон Марка. Перед погрузкой два мощных фламандца вытащили мешки с картошкой, и Шеннон слышал, как они о чем-то переговаривались на родном языке. Помощник Буше рассмеялся.

Когда ящики с оружием были нагружены, Марк установил широкую доску вертикально, словно перегородку, поперек багажника фургона. Вытащив нож, он распорол первый мешок с картошкой, взвалил его на плечо и высыпал содержимое в багажный отсек. Клубни картофеля покатились по крышкам ящиков, забиваясь в щели между ними и бортами фургона.

Смеясь, второй бельгиец тоже включился в работу.

Того количества картошки, которое они привезли, с избытком хватило, чтобы надежно прикрыть десять ящиков с автоматами и коробку с магазинами к ним. Кто бы ни заглянул в фургон, не обнаружил бы ничего, кроме наваленной врассыпную картошки. Мешки выбросили в канаву.

Закончив работу, оба фламандца вместе вышли из-за машины.

— О'кей, пора ехать, — сказал Марк.

— Если не возражаете, мы поедем первыми, — обратился Шеннон к Буше. — Теперь отягчающие улики у нас.

Он подождал, пока Марк заведет машину и развернется передом в сторону дороги, ведущей к шоссе, после чего отошел от Буше и сел в машину. На полдороге к шоссе проселок перерезала довольно глубокая канава, через которую приходилось переезжать очень осторожно и крайне медленно. В этом месте Шеннон что-то бросил Марку, забрал у него нож и, выпрыгнув из машины, спрятался за придорожными кустами.

Через пару минут подъехал Буше. Он тоже почти остановился, чтобы перевалить через канаву. Шеннон выскользнул из-за кустов как только машина проехала мимо, догнал ее и, резко нырнув вперед, всадил нож в заднее колесо.

Забегая за кусты он слышал, как воздух со свистом вырывается наружу. Он подошел к Крошке Марку на шоссе в тот момент, когда тот закончил снимать рекламные плакаты с машины и отцеплял фальшивые номерные знаки спереди и сзади. У Шеннона против Буше ничего не было, он просто хотел иметь получасовой запас времени.

К половине одиннадцатого парочка вернулась в Остенде, фургон, забитый молодой картошкой, был заперт в гараже, который Марк Вламинк арендовал по указанию Шеннона, и, потягивая пенящееся пиво в баре Марка на Кляйнштраат, они ждали, пока Анна приготовит еду. Шеннон впервые встретился с крепко сбитой фигуристой женщиной, которая была любовницей его приятеля, и, как принято в таких случаях, был с ней необычайно любезен.

Вламинк заказал ему номер в гостинице, в центре города, но они пили допоздна, вспоминая былые бои и засады, удивительные случаи и старых друзей, атаки и внезапные отступления, то смеясь над тем, что теперь казалось забавным, то угрюмо кивая, когда бередились еще саднящие раны. Бар работал до тех пор, пока Крошка Марк пьет, а остальные простые смертные должны были сидеть рядом и слушать. Разошлись они только на рассвете.

Крошка Марк зашел к нему в гостиницу на следующее утро, и они вместе позавтракали. Он объяснил бельгийцу, что хочет припрятать «шмайссеры» таким образом, чтобы можно было переправить их через границу во Францию для погрузки на корабль в одном из портов на Средиземном море.

— Можем отправить их в ящиках из-под молодой картошки, — предложил Марк.

Шеннон отрицательно покачал головой.

— Картошку перевозят в мешках, а не в ящиках, — сказал он. — Нам только не хватало попасться во время перевозки или погрузки в порту. Сразу всего лишимся. У меня есть идея получше.

В течение получаса он рассказывал Вламинку, что надо сделать с автоматами, и бельгиец послушно кивал.

— Хорошо, — сказал он, поняв окончательно что от него требуется. — Я могу работать в гараже по утрам до открытия бара. Когда надо отправлять груз на юг?

— До 15 мая, — сказал Шеннон. — Поедем окольным путем. Я пришлю сюда в помощь Жана-Батиста, и в Париже поменяем фургон на французский. Нужно все подготовить к отправке вовремя.

Марк проводил его до порта на такси потому, что фургон теперь предстояло использовать только один, последний раз, на пути из Остенде в Париж с грузом нелегального оружия. Никаких проблем с покупкой билета на паром для автотуристов до Дувра не было, хотя Шеннон был без машины. К вечеру он уже вернулся в Лондон.

Остаток времени до ужина он потратил на составление подробного отчета Эндину, опуская имя торговца оружием и не называя места, где оно было спрятано. К отчету он приложил список расходов и копию справки об остатке вклада на счету в Брюгге. Все это он отослал на адрес «до востребования», которым пользовался для контактов с сотрудником сэра Джеймса Мэнсона.

С утренней почтой в пятницу поступил массивный пакет от Жана-Батиста Лангаротти. В нем были рекламные каталоги трех европейских фирм, занимающихся выпуском прорезиненных надувных катеров на жестком каркасе, таких, как ему было нужно. Их широко рекламировали как подходящие для использования в качестве спасательных катеров, буксиров для воднолыжников, прогулочных катеров, незаменимых для подводной охоты, шлюпок для яхт и тому подобное. Нигде даже не упоминался тот факт, что все эти модели были разработаны на основании первоначального проекта, целью которого было снабдить морских десантников маневренным и быстрым средством для внезапной высадки на берег.

Шеннон с интересом просмотрел все брошюры. Из трех фирм одна была итальянской, другая — английской и третья — французской. Итальянская фирма шесть складов которой располагались на Лазурном Берегу, показалась Шеннону самой подходящей с точки зрения предлагаемой продукции и удобства доставки. Два экземпляра их самой крупной модели-катера длиной пять с половиной метров — в данный момент были в наличии на складах. Один в Марселе, а другой в Каннах. В буклете французского промышленника была фотография их самого крупного образца, пятиметровой длины катера, мчащегося по лазурной водной глади, гордо задрав нос кверху.

Лангаротти в письме писал, что один такой экземпляр стоял в магазине морского оборудования в Ницце. Он добавил также, что модели британского производства надо заказывать отдельно и, наконец, что несмотря на возможность приобрести каждую из предложенных моделей, окрашенную в ярко-оранжевый цвет, он остановился только на черном варианте. Каждый катер мог быть снабжен подвесным мотором мощностью не менее, чем в пятьдесят лошадиных сил. Семь вариантов таких двигателей имелось в свободной продаже на месте.

Шеннон написал подробное письмо, где велел Лангаротти купить два катера итальянского производства. готовые к немедленной отправке, и один — французский. Он особо подчеркнул, что корсиканцу следует срочно позвонить на склады и выслать десятипроцентный задаток заказной почтой. Помимо этого надо купить три лучших мотора, но в разных магазинах.

Он выписал цены всех перечисленных товаров, и общая сумма перевалила за 4000 фунтов. Это означало, что он выбился из предполагаемого бюджета на покупку вспомогательного оборудования в 5000 фунтов, но его это не волновало. Оружие обойдется дешевле, чем предполагалось, да и корабль, как он надеялся, тоже. Он написал Лангаротти, что переводит на его счет сумму в 4500 фунтов, на остаток от которой ему следует купить подержанный фургон грузоподъемностью около тонны, главное, чтобы документы на него были в порядке и страховка оформлена.

На нем ему предстояло путешествовать по побережью, закупать надувные катера и подвесные моторы к ним и самому доставить их на таможенный склад агента по экспорту в Тулоне. Весь товар обязан быть на месте и подготовлен к отправке не позднее 15 мая. Утром этого числа Лангаротти должен будет встретиться с Шенноном в парижском отеле, которым обычно пользовался Шеннон. Жан-Батисту нужно приехать на фургоне.

Главарь наемников отослал в этот день еще одно письмо. В Кредитбанк города Брюгге, с просьбой перевести 2500 фунтов на счет мосье Жана-Батиста Лангаротти в Центральном отделении банка Сосьете Женераль города Марселя. Оба письма были отправлены срочной почтой в тот же день.

Вернувшись после этого в свою квартиру, Кот Шеннон улегся на кровать и уставился в потолок. Он чувствовал усталость и апатию. Сказывалось напряжение последних тридцати дней.

Пока все развивалось по плану. Алан Бейкер оформит покупку минометов и базук в Югославии, так что к началу июня они будут готовы к отправке; Шлинкер в данный момент должен быть в Мадриде, закупая достаточно патронов, чтобы палить из «шмайссеров» круглый год. Единственная причина, по которой он согласился на такой большой объем покупки боеприпасов — чтобы все выглядело солидно в глазах испанских властей. Разрешение на экспорт будет получено в середине июня, если он сообщит немецкому торговцу название судна не позднее середины мая, и при условии, что корабль и компания, которой он принадлежит, не вызовут подозрения чиновников в Мадриде.

Вламинк должен будет завершить подготовку автоматов к нелегальной переброске по территории Бельгии и Франции в Марсель до 1 июня. В тоже время будут погружены в Тулоне десантные катера, двигатели и вспомогательное оборудование, которое он заказал у Шлинкера.

Помимо нелегальной доставки «шмайссеров» остальное было оформлено по закону и должно быть соответствующим образом погружено на борт. Это не означало, что все должно пройти гладко. Не исключено, что какое-нибудь правительство будет тянуть резину или откажется продавать товар на основании представленных документов.

Затем шла экипировка, которую Дюпре продолжал закупать в Лондоне. Ее тоже необходимо доставить на склад в Тулоне не позднее конца мая.

Оставалась одна крупная нерешенная проблема — корабль.

Земмлер должен подыскать нужное судно, а он уже целый месяц потратил впустую.

Шеннон скатился с постели и передал по телефону телеграмму на квартиру Дюпре в Бейсуотере, требуя немедленной встречи. Не успел он положить трубку, как телефон зазвонил снова.

— Привет, это я.

— Хелло, Джули, — ответил он.

— Где ты был, Кот?

— Далеко. За границей.

— На этот уикэнд никуда не собираешься? — спросила она.

— Нет. Пока не собираюсь. — На самом деле ему больше нечего было делать и некуда ехать до тех пор, пока Земмлер не свяжется с ним по поводу покупки корабля. Он даже не знал, где в данный момент может находиться немец.

— Хорошо, — сказала девушка в трубке. — Давай проведем уикэнд вместе и займемся делом.

Вероятно, усталость сказывалась. Он стал туго соображать.

— Каким делом? — переспросил он.

Она начала рассказывать, описывая детали настолько подробно, что он не выдержал, прервал ее и велел быстро приехать, чтобы зря не тратить время.

Хотя всю неделю ее распирало от неожиданной информации, увидев снова своего любимого, Джули мигом забыла обо всем, что так хотела ему сообщить. Память вернулась к ней только к полуночи. Она склонилась к лицу дремлющего наемника и сказала:

— Да, кстати, я тут как-то видела твою фамилию. Шеннон недовольно замычал спросонья.

— На листке бумаги, — продолжала настаивать она. Он не проявил интереса, повернулся и зарылся лицом в подушку.

— Сказать где?

Его реакция ее разочаровала. Он снова промычал что-то.

— В папке на столе моего папы.

Если она собиралась сделать ему сюрприз, то ей это удалось. Он мигом вскочил на кровати и резко схватил ее за руки выше локтей. Что-то в его взгляде ее напугало.

— Мне больно, — недовольно протянула она.

— Что это была за папка на столе твоего отца?

— Папка как папка, — жалобно прохныкала она, вот-вот готовая разрыдаться. — Я просто хотела тебе помочь.

Он ослабил захват и взгляд его смягчился.

— Что тебе там было надо?

— Ну, ты же всегда о нем спрашиваешь, когда я заметила эту папку, то просто решила заглянуть внутрь. Тогда и увидела твою фамилию.

— Расскажи мне все по порядку, — мягко попросил он.

Закончив рассказ, она потянулась к нему и обвила руками за шею.

— Я люблю вас, мистер Кот, — прошептала она. — И сделала это только поэтому. Разве я была не права?

Шеннон на минутку задумался. Она уже знала слишком много, и существовало всего два способа заставить ее молчать.

— Ты правда меня любишь? — спросил он.

— Да, правда.

— Ты не хочешь, чтобы мне было плохо от того, что ты что-нибудь не то сделаешь или скажешь?

Она слегка отстранилась и пристально заглянула ему в лицо. Это было так похоже на ее девические сны.

— Никогда, — патетически произнесла она. — Я не скажу ни слова. Что бы со мной ни сделали.

Шеннон от удивления даже несколько раз моргнул.

— Никто с тобой ничего делать не собирается, — сказал он. — Просто не болтай отцу, что знакома со мной, и не рассказывай, что копалась в его бумагах. Видишь ли, он пользуется моими услугами для сбора информации в Африке о перспективах разработок. Если он узнает о нашем знакомстве, то тут же меня уволит. Мне придется искать другую работу.

Есть одно предложение. Придется уехать далеко, в Африку. Так что, понимаешь, нам придется расстаться, если только он о нас пронюхает.

Удар пришелся в самую точку. Она не хотела, чтобы он уезжал. Он, конечно, понимал, что скоро придет тот день, когда им придется расстаться, но пока не собирался рассказывать ей об этом.

— Я ничего не скажу, — пообещала она.

— Еще пару слов, — сказал Шеннон. — Ты говоришь, что обратила внимание на заголовок в верхней части листка со списком расценок за горно-рудные работы. Что это был за заголовок?

Она наморщила лоб, пытаясь вспомнить.

— Ну, то что в авторучках используют. Я видела это слово на рекламе дорогих авторучек.

— Чернила? — спросил Шеннон.

— Платина? — неуверенно сказала она.

— Платина, — поправил он ее, вдруг задумавшись. — И последнее, что было написано на обложке папки?

— Ну это я запомнила, — с радостью отозвалась она. — Как в детских сказках. Хрустальная гора.

Шеннон глубоко вздохнул.

— Пойди приготовь мне кофе, малышка.

Услышав, как она загремела чашками на кухне, он облокотился на спинку кровати и устремил взгляд в окно на ночной Лондон.

— Ах ты, хитрая скотина, — прошептал он. — На этот раз дешево отделаться не удастся, сэр Джеймс. Фокус не пройдет.

В темноте раздался его смех.

Той же субботней ночью Бенни Ламбер пошатываясь плелся в свою берлогу после солидной поддачи с друзьями в одном из любимых кафе. Он много раз этим вечером ставил выпивку корешам на те бабки, которые ему отсыпал Шеннон. Он уже успел обменять их на франки. Приятно было вешать всем лапшу на уши о «крупном деле», которое только что удалось провернуть, и покупать шлюхам в баре шампанское. Сам он тоже заправился под завязку, даже перебрал немного, и поэтому не обратил внимания на машину, которая медленно кружила за ним в сотне ярдов. Не придал он значения и тому, что когда вышел на пустырь в полумиле от дома, машина вдруг рванула вперед и подъехала к нему вплотную.

К тому времени, когда он сообразил, что происходит, и начал протестовать, громадных размеров человек, вылезший из машины, уже тащил его в сторону за рекламный щит, стоящий в девяти ярдах от обочины.

Протесты прекратились, когда человек, не отпуская захвата за шиворот, развернул его к себе и резким ударом двинул кулаком в солнечное сплетение. Бенни Ламбер обмяк и рухнул на землю. Стоя над ним так, что лицо скрывалось от света фонаря в тени афиши, человек достал из-за пояса короткий стальной ломик. Наклонившись, гигант подхватил корчащегося на земле Ламбера под левую коленку и приподнял ногу вверх.

Послышался приглушенный хруст, когда нападающий со всего размаху шмякнул ломиком по коленной чашечке, размозжив ее вдребезги. Ламбер испустил пронзительный вопль, как проткнутая шомполом крыса, и потерял сознание. Он так и не почувствовал, как разбивалось второе колено.

Двадцать минут спустя Томар звонил своему нанимателю из телефона-автомата напротив ночного кафе в миле от пустыря. Ру выслушал его и кивнул.

— Хорошо, — сказал он. — У меня тоже есть новости для тебя.

Из той гостиницы, где обычно останавливается Шеннон. Анри Алэн только что сообщил, что они получили письмо от мистера Кейта Брауна. Ему зарезервирован номер на 15 мая. Понял?