Командир семи одетых в маски террористов отдал своим подчиненным указания для дальнейших действий с методической точностью, которая неоспоримо свидетельствовала о том, что он множество раз на протяжении многих часов проигрывал их в своей голове. Он выдал быстрый поток приказаний на языке, который был непонятен как для капитана Ларсена, так и для его помощников и молодого матроса.

Пятеро бандитов, которые по-прежнему не снимали масок, отвели под конвоем обоих офицеров и матроса в угол рубки – подальше от панели управления – и окружили их там.

Их командир рывком нацелил пистолет на капитана Ларсена и велел по-английски:

– Давайте-ка в вашу каюту, капитан.

Следуя гуськом – впереди Ларсен, за ним командир террористов, и один из его подручных сзади, прикрывая их с тыла автоматом, – трое мужчин спустились по лестнице с мостика на один этаж ниже, на палубу «Д». Спустившись до половины лестницы, на повороте Ларсен резко повернулся и посмотрел на своих пленителей, мысленно измеряя расстояние между ними и подсчитывая: сможет он или нет справиться с двумя одновременно.

– Даже не думайте об этом, – произнес человек в маске, чья голова была на уровне плеча Ларсена. – Ни один человек в здравом уме не станет бросаться на автомат с расстояния в десять футов.

Ларсен повел их дальше вниз по ступеням. На палубе «А» размещались жилые помещения офицерского состава. Капитанская каюта располагалась в дальнем углу надпалубной постройки по правому борту. Если перейти от нее на левый борт, то сразу же за ней размещалась небольшая каюта, за открытой дверью которой можно видеть многочисленные шкафы, где лежали морские карты высокого качества, справляясь по которым можно было смело идти в любой океан, любой залив, на любую якорную стоянку, какие только ни попались бы им в любом уголке земного шара. Все эти карты были копиями с оригиналов, сделанных Британским Адмиралтейством, – лучшие карты в мире.

Далее располагался конференц-зал – просторная каюта, в которой капитан или владелец корабля смогли бы при необходимости принять множество гостей. Рядом с ним была каюта, которая была зарезервирована для судовладельца на тот случай, если бы он пожелал отправиться в рейс, – сейчас она была заперта и пустынна. В дальнем левом углу надпалубной постройки размещалась каюта, во всем аналогичная капитанской, только с противоположным расположением комнат. В ней жил главный инженер.

Сзади капитанской располагалась несколько меньшая по размеру каюта, выделенная для старшего помощника, за каютой главного инженера проживал главный стюард. Весь этот комплекс представлял из себя полый куб, в центре которого располагалась лестничная клетка, с которой на три этажа вниз до палубы «А» спускались лестничные пролеты.

Тор Ларсен прошел впереди террористов в свою каюту. Он остановился посреди своей гостиной, командир террористов вошел следом за ним. Оглядевшись кругом, он быстро обошел остальные комнаты – спальню и ванную. Кроме них, в каюте никого не было.

– Присаживайтесь, капитан, – приказал он голосом, который был слегка приглушен маской. – Вы останетесь здесь, пока я не вернусь. Пожалуйста, не делайте резких движений, положите руки на стол ладонями вниз и не шевелите ими.

Последовал еще один поток команд на чужом языке, после чего автоматчик занял позицию спиной к переборке каюты, прямо против Ларсена, в двенадцати футах от него, нацелив дуло прямо в белый свитер капитана. Командир проверил, все ли занавески задернуты, после чего вышел из каюты, тщательно заперев за собой дверь. Два других члена экипажа, которые проживали на этой палубе, крепко спали и ничего не слышали.

Через несколько минут командир группы возвратился на мостик.

– Эй, ты, – махнул он пистолетом в сторону мальчишки матроса, – следуй за мной.

Парень посмотрел умоляюще на первого помощника Стига Лундквиста.

– Если ты хоть мизинцем тронешь парня, я лично повешу тебя сушить на солнышке, – с сильным американским акцентом заявил Том Келлер.

В руках людей, которые окружили их, слегка шевельнулись дула двух автоматов.

– Вашим рыцарством можно только восхищаться, а вот с чувством реальности плоховато, – произнес голос из-за маски, скрывавшей лицо вожака. – Ни у кого волоска с головы не упадет, если только вы не попытаетесь выкинуть какую-нибудь глупость. В этом случае здесь будет кровавая баня, и вы будете стоять прямо возле кранов.

Лундквист кивнул матросу.

– Следуй за ним, – велел он, – и делай все, что он тебе велит.

Матрос под конвоем отправился вниз по лестнице. На палубе «Д» террорист остановил его.

– Кто, кроме капитана, проживает на этой палубе? – спросил он.

– Вон там – главный инженер, – ответил матрос – Там – старший помощник, но он сейчас на мостике. А вот здесь – главный стюард.

За всеми показанными им дверями не было ни малейшего признака жизни.

– Где рундук с красками? – спросил террорист.

Не говоря ни слова, матрос повернулся и стал спускаться по ступеням. Они миновали палубы «С» и «В». На одной из них из-за закрытой двери матросской кают-компании до них донесся шум голосов, – четыре матроса, которым, по всей видимости, было не до сна, играли в карты за чашкой кофе.

На палубе «А» они спустились до основания надпалубной постройки. Матрос открыл входную дверь и вышел наружу, террорист последовал за ним. После тепла внутренних помещений холодный ночной воздух заставил их обоих поежиться. Они оказались на корме сзади надпалубной постройки. С одной стороны двери, из которой они только что вышли, вверх к звездам вздымалась громада трубы.

Матрос направился через полуют к тому месту, где стояла одиноко какая-то стальная конструкция. Она была шесть на шесть по своим размерам, и примерно такой же высоты. С одной стороны в ней имелась стальная дверца, закрытая двумя большими болтами с выведенными наружу крыльчатыми гайками.

– Вот здесь, внизу, – известил матрос.

– Пошли вниз, – велел террорист.

Мальчишка отвернул гайки и вытянул болты. Потянув за рукоятку, он открыл дверь. Внутри горел свет, освещавший небольшую платформу и стальную лестницу, которая спускалась внутрь «Фреи». Взмахнув пистолетом, матрос ступил внутрь и начал спускаться вниз, слыша за собой дыхание террориста.

Лестница спускалась вниз на семьдесят футов. Во время спуска они миновали несколько галерей, с которых наружу вели стальные двери. Когда они оказались в основании лестницы, то были значительно ниже ватерлинии, ниже них теперь остался только киль, прикрытый плоскостью пола. Они находились в замкнутом помещении с четырьмя стальными дверьми. Террорист кивком указал на одну из них, которая была в задней стене.

– Куда она ведет?

– Система рулевого управления.

– Давай посмотрим.

Когда они открыли дверь, внутри оказался огромный сводчатый зал, весь сделанный из металла и выкрашенный в бледно-зеленый цвет. Он был хорошо освещен. Почти весь центр помещения занимала громадина заключенной в кожух машины, которая должна была по сигналу находящихся на мостике компьютеров приводить в движение руль. Стены этой пещеры были вогнуты до самой нижней части корпуса судна. Сзади этой камеры, за стальным бортом, в черных водах Северного моря замер огромный руль «Фреи». Террорист приказал закрыть дверь и накрепко закрепить ее болтами.

По левому и правому борту от камеры рулевого управления располагались соответственно склад химических препаратов и склад для лаков и красок. Химический склад террорист проигнорировал: он не собирался сажать своих пленников под замок в такое место, где была кислота, с которой неизвестно что они могли выкинуть. Склад для красок подходил значительно лучше: он был довольно большим, там была хорошая вентиляция и его внешней стеной был борт корабля.

– Для чего четвертая дверь? – спросил террорист.

Четвертая дверь была единственной, на которой не было рукояток.

– Она ведет в заднюю часть моторного отделения, – сообщил матрос. – Она закрыта на болты с противоположной стороны.

Террорист толкнул стальную дверь – она даже не дрогнула. Казалось, он был доволен.

– Сколько человек в команде корабля? – спросил он. – Мужчин и женщин. Только давай без фокусов: если окажется хотя бы на одного человека больше, чем ты сейчас скажешь, всех лишних мы расстреляем.

Парень провел языком по пересохшим губам.

– Здесь нет женщин, – сказал он. – Может быть в следующий раз сюда и допустят жен, но только не в первый рейс. Всего нас тридцать человек, включая капитана Ларсена.

Узнав, что ему было нужно, террорист столкнул перепуганного молодого человека в склад, закрыл дверь и задвинул один из болтов в запор. Затем он вернулся к лестнице.

Как только он появился на полуюте, то вместо того, чтобы воспользоваться внутренними лестницами, он проворно стал взбираться на мостик по внешней лестнице. Добравшись наверх, он сделал знак пяти своим подручным, которые по-прежнему держали двух офицеров под прицелом, и выдал порцию очередных указаний. Спустя несколько минут оба находившихся на мостике офицера в компании с главными инженером и стюардом, которых бесцеремонно подняли с постелей в их каютах на палубе «Д», были отконвоированы вниз в склад для красок. Большая часть команды спала на палубе «В», где располагалась и большая часть кают – значительно меньших по размеру, чем каюты офицеров над их головами на палубах «С» и «Д».

Было множество ругани, возгласов, протестов, когда членов команды вытаскивали из кают и конвоировали вниз. Но лидер террористов всякий раз напоминал им по-английски – он единственный из всей банды вел беседы, – что их капитан удерживается в своей каюте и будет убит при малейшей попытке сопротивления. И офицеры и матросы повиновались всем их приказам.

Внизу в рундуке для красок команда была наконец пересчитана – двадцать девять. Коку и двум из четырех стюардов позволили возвратиться в камбуз, расположенный на палубе «А», и снести вниз корзины с выпечкой, а также коробки с бутылками лимонада и банками пива. Вместо туалета были приспособлены два чана.

– Устраивайтесь поудобнее, – посоветовал главарь банды двадцати девяти разъяренным мужчинам, которые с ненавистью смотрели на него изнутри склада. – Вам недолго здесь оставаться. Самое позднее – тридцать часов. И последнее: вашему капитану понадобился ваш спец по насосам. Кто он?

Швед по фамилии Мартинссон вышел вперед.

– Я – спец по насосам, – сказал он.

– Пошли со мной. – В это время было четыре тридцать утра.

Палуба «А», которая служила основанием для надпалубной постройки, целиком была выделена под рубки, служившие вспомогательными помещениями морского гиганта. Здесь был главный камбуз, морозильная камера, кладовая для охлажденных продуктов, кладовые под разные виды продовольствия, склад напитков, рубка для грязного белья, автоматическая прачечная, рубка наблюдения за грузом, включающая систему управления уровнем инертного газа, а также противопожарная рубка, называемая также «пенной» рубкой.

Выше расположена палуба «В», где находятся жилые помещения для матросов, кинотеатр, библиотека, четыре комнаты отдыха и три бара.

На палубе «С» размещены каюты офицеров, – за исключением четырех высших, которые находятся на одну палубу выше, – плюс офицерская столовая, каюта для курения, кают-компания, плавательный бассейн, сауна и гимнастический зал.

Но террориста интересовала только рубка наблюдения за грузом, расположенная на палубе «А», и он приказал спецу по насосам отвести его туда. В рубке не было иллюминаторов: в ней было автономное освещение, система кондиционирования воздуха, центральное отопление, кроме того, она была звукоизолирована. Сверкавшие за прорезями маски глаза главаря террористов бегали по многочисленным переключателям, пока не остановились наконец на задней переборке. Здесь за панелью управления, возле которой сидел теперь спец по насосам, всю стену занимал щит шириной девять футов и высотой четыре. На нем в графической форме было изображено расположение нефтяных танков «Фреи».

– Если ты попытаешься обмануть меня, – сказал бандит, – мне это может стоить жизни одного из моих людей, но в конце концов я узнаю, что мне нужно. В этом случае я расстреляю не тебя, дружок. Я расстреляю твоего капитана Ларсена. А теперь давай показывай, где расположены грузовые танки, а где балластные.

Мартинссон не собирался рисковать жизнью своего капитана. Ему было лет двадцать пять, а Тор Ларсен был на целое поколение старше. Ему уже довелось два раза плавать с Ларсеном до этого, включая и его первый рейс в качестве спеца по насосам. Он, как и вся остальная команда, испытывал огромное уважение и приязнь к могучему норвежцу, который пользовался репутацией человека, неустанно заботящегося о своей команде, а также считался лучшим мореходом во всей флотилии судов «Нордии». Он указал на висевший перед ним график.

Шестьдесят танков были изображены по три вдоль бимса «Фреи» – всего двадцать таких блоков.

– Вот здесь, в передней части, – сказал Мартинссон. – расположенные по правому и левому борту танки полны нефтью. В центре между ними – танк для сливов, сейчас он пуст и служит как балластный танк, потому что мы еще не разгружались, а значит у нас не было необходимости промывать грузовые танки и размещать сливы в этой емкости. На один ряд назад – все танки пусты, они – балластные; когда мы шли из Японии в Персидский залив, они были заполнены морской водой, а теперь – воздухом.

– Открой клапаны, – приказал террорист, – между всеми тремя балластными танками и емкостью для сливов. – Мартинссон поколебался. – Делай, делай, как тебе велят.

Мартинссон нажал на три квадратные пластиковые кнопки на панели управления. Изнутри послышалось жужжание приборов. В четверти мили от них, внизу, глубоко под стальной палубой открылись огромные клапаны – размером с гаражную дверь, соединив четыре танка, каждый из которых был способен вместить 20 000 тонн жидкости, в единое целое. Теперь не только воздух, но любая жидкость, которая начала бы поступать в один из танков, стала бы свободно перетекать в остальные три.

– Где остальные балластные танки? – спросил террорист.

Мартинссон показал пальцем в середину судна.

– Вот здесь, посередине, три в ряд – один возле другого, – ответил он.

– Пусть так и остаются, – велел террорист. – Где остальные?

– Всего девять танков для балласта, – сказал Мартинссон, – последние три находятся здесь, также рядом друг с другом, прямо возле надпалубной постройки.

– Открой клапаны, чтобы они сообщались друг с другом.

Мартинссон сделал так, как ему было приказано.

– Молодец, – похвалил террорист. – Так, теперь скажи-ка, могут ли балластные танки соединяться прямо через грузовые резервуары?

– Нет, – ответил Мартинссон, – это невозможно. Балластные танки постоянно предназначены только под балласт, то есть в них может быть воздух или морская вода, но нефть туда не загружается. Аналогично действуют и грузовые танки, они не соединяются – я имею в виду две системы – друг с другом.

– Прекрасно, – сказал человек в маске. – В наших силах это изменить. Так, теперь последнее: открой все клапаны между всеми грузовыми танками как вдоль, так и поперек, чтобы все пятьдесят емкостей сообщались друг с другом.

Потребовалось пятнадцать секунд для того, чтобы нажать на все необходимые кнопки. Глубоко внизу в вязкой темноте сырой нефти открылись многочисленные гигантские клапаны, создав таким образом один единственный резервуар, вмещавший 1 000 000 тонн нефти. Мартинссон в ужасе смотрел на дело своих рук.

– Если корабль затонет, и хотя бы один танк будет поврежден, – прошептал он, – наружу вытечет весь миллион.

– Тогда властям лучше побеспокоиться о том, чтобы он не затонул, – заявил террорист. – Где расположен главный источник электропитания от этой панели управления до гидравлических насосов, которые приводят в действие клапаны?

Мартинссон указал на распределительный щит на стене возле потолка. Террорист подошел к нему, открыл и опустил вниз ручку переключателя. После отключения электрощита он вытащил десять предохранительных пробок и положил их в карман. Моряк наблюдал за ним с испугом: теперь закрыть клапаны обратно было невозможно. Конечно, были запасные пробки, и он знал, где они спрятаны, но его запрут в складе для красок. Никто другой, кто стал бы искать их в его святая святых, не смог бы найти их вовремя, чтобы успеть закрыть эти жизненно важные клапаны.

Бенгту Мартинссону было известно – потому что это была его работа – что танкеры нельзя загружать или разгружать, как бог на душу положит. Если, скажем, заполнить все танки на правом борту, оставив левый борт пустым, корабль перевернется вверх дном и затонет. Наоборот, если будут заполнены танки на левом борту, он перевернется в противоположном направлении. Если заполнить передние емкости, но не сбалансировать их на корме, то танкер нырнет носом, задрав корму высоко в воздух; соответственно, произойдет обратное, если загрузить нос и оставить пустой корму.

Но если заполнить водой носовые и кормовые балластные танки, в то время как в центральной секции будет воздух, корабль просто выгнется дугой, как акробат в цирке, – только вот танкеры не рассчитаны на такие нагрузки: массивный позвоночник «Фреи» просто переломится посередине.

– И последнее, – сказал террорист. – Что произойдет, если мы откроем все пятьдесят инспекционных люков в грузовых танках?

Мартинссон испытал страшное искушение – дать им попытаться проделать эту штуку. Но он подумал о капитане Ларсене, который сидел в это время высоко над ним под дулом нацеленного на него автомата. Он тяжело сглотнул и сказал:

– Вы погибнете, если только на вас не будут надеты респираторы.

Он объяснил одетому в маску человеку, что в случае полного заполнения резервуаров танкера жидкая нефть никогда не заполняет емкости под завязку – не подходит впритык к потолку. В промежутке между поверхностью нефти и потолком емкости формируются газы, испускаемые нефтью. Это – летучие, исключительно взрывоопасные газы. Если их не стравить, они могут превратить танкер в настоящую плавучую бомбу.

Много лет назад для стравливания этих газов использовались газоотводы с установленными на них клапанами давления, чтобы газы могли уходить в атмосферу над палубой, а поскольку они были очень летучи, то быстро уходили высоко в небо. Не так давно разработали значительно более безопасную систему: в танки стали нагнетать инертные газы из вытяжной трубы главного двигателя, которые должны были вытеснять кислород и как бы запечатывать поверхность сырой нефти. В качестве инертного газа использовалась главным образом окись углерода.

Создавая совершенно свободную от кислорода атмосферу, эти газы полностью устраняли опасность пожара или образования искры, для которых требуется кислород. Но в каждом танке имелся круглый инспекционный люк размером примерно один ярд, который выходил на основную палубу; если бы один из таких люков открыл кто-нибудь непосвященный, его бы мгновенно охватило со всех сторон покрывало из инертных газов, поднимающееся выше его головы. Этот человек погиб бы, задыхаясь, в атмосфере, в которой отсутствует кислород.

– Спасибо, – поблагодарил террорист. – Кто отвечает за респираторы?

– Старший помощник, – ответил Мартинссон. – Но мы все подготовлены для их использования.

Через две минуты он вновь присоединился к остальной команде в складе для красок. Было пять часов утра.

Пока главарь одетых в маски бандитов беседовал в грузовой диспетчерской с Мартинссоном, а другой его подручный охранял взятого в плен Тора Ларсена в его собственной каюте, оставшиеся пятеро разгружали катер. Десять чемоданчиков с взрывчаткой они поставили на палубе в центре танкера прямо возле основания трапа, ожидая приказа своего вожака о ее установке. Вскоре они его получили – четко, ничего не забывая, он дал им необходимые инструкции. Далеко впереди на фордеке отвинтили и открыли инспекционные люки на балластных танках, расположенных на левом и правом бортах – внутри оказались стальные лесенки, спускавшиеся на восемь футов вниз в темноту затхлого воздуха.

Азамат Крим стянул с лица респиратор, засунул его в карман, взял в руку фонарь и спустился в первый люк. На длинных веревках ему опустили вниз два чемоданчика. Работая в трюме в свете фонаря, он прикрепил один чемоданчик к внешнему корпусу «Фреи», привязав его к вертикальному шпангоуту веревкой. Другой чемоданчик он раскрыл и разделил его содержимое на две равные части. Одну половину он положил возле передней переборки, за которой было 20 000 тонн нефти, другую – возле задней переборки, за которой также находилось 20 000 тонн нефти. Вокруг зарядов для создания направленной ударной волны он плотно разложил мешки с песком, также принесенные с катера. Когда Крим убедился, что детонаторы на месте и соединены с пусковым устройством, он вернулся, полностью удовлетворенный, на залитую светом звезд палубу.

Затем он повторил ту же самую операцию на другом борту «Фреи», а затем дважды в балластных танках возле надпалубной постройки – по правому и левому борту. Для минирования четырех балластных танков он использовал восемь своих чемоданчиков. Девятый он установил в центральный балластный танк посередине судна – не для того, чтобы проделать дыру, в которую бы устремилось только и ждавшее этого море, а чтобы помочь переломить хребет корабля.

Десятый чемоданчик он снес в моторный отсек, где установил в закруглении корпуса «Фреи» и в достаточной близи к переборке, за которой располагался склад для красок. Заряд обладал достаточной мощностью для того, чтобы одновременно пробить и борт и переборку. Он подсоединил его и привел в боевое положение. Теперь после взрыва пережившие его за стальной переборкой толщиной в полдюйма люди, находившиеся в рундуке для красок, утонули бы в море, которое бы стало поступать внутрь с невероятным давлением – давили бы все восемьдесят футов воды от поверхности волн.

Было уже пятнадцать минут седьмого, над молчаливыми палубами «Фреи» начал заниматься рассвет, когда он доложил о выполненной работе Эндрю Дрейку.

– Заряды установлены и приведены в готовность, Андрий, – сказал он. – Молюсь Богу, чтобы нам не потребовалось их использовать.

– Не потребуется, – ответил Дрейк. – Но мне надо убедить капитана Ларсена. Только после того, как он увидит все сам и поверит в нашу серьезность, он сможет убедить власти. Тогда они сделают так, как нам нужно. У них не будет другого выбора.

Из склада для красок привели двух матросов, заставили их надеть защитную одежду, респираторы и баллоны с кислородом, после чего велели им отправляться на палубу, чтобы открыть все пятьдесят инспекционных люков в нефтяные танки. После того, как они выполнили это задание, их под конвоем вновь отправили в их тюрьму. Стальная дверь захлопнулась, и снаружи были плотно завернуты два винта, чтобы больше не открывать их до тех пор, пока два других пленника не окажутся в безопасности в Израиле.

В шесть тридцать Эндрю Дрейк, по-прежнему не снимавший маску, вернулся в каюту капитана. Он устало присел, внимательно посмотрел на Тора Ларсена, после чего рассказал ему подробно, что они успели проделать. Норвежец спокойно сидел и смотрел на него, удерживаемый от непродуманных действий автоматом, который был нацелен на него из угла комнаты.

Когда он закончил свой рассказ, Дрейк вытащил черный прибор в пластиковом кожухе и показал его Ларсену. По своим размерам он был не больше двух пачек сигарет, положенных рядом друг с другом, на его лицевой стороне была единственная красная кнопка, а сверху отходила четырехдюймовая антенна.

– Вы знаете, что это такое, капитан? – спросил одетый в маску Дрейк.

Ларсен молча пожал плечами. Он достаточно разбирался в радио, чтобы распознать небольшой транзисторный передатчик.

– Это – генератор радиочастоты, – сказал Дрейк. – Если нажать на эту красную кнопку, он начнет испускать один-единственный тон сверхвысокой частоты, который будет постепенно повышаться до такого уровня, который не смогут распознать наши уши. Но к каждому заряду на этом судне подсоединено приемное устройство, которое, может, и услышит эту частоту. По мере того, как тональность сигнала будет повышаться, соответственно будут изменяться показания циферблатов на приемных устройствах, их стрелки будут двигаться по шкале до упора. После этого у них перегорят плавкие предохранители и ток будет отключен. А отключение тока в каждом приемном устройстве пошлет сигнал детонаторам, которые будут приведены в действие. Вы понимаете, что это означает?

Тор Ларсен посмотрел на скрытое за маской лицо человека, сидевшего через стол от него. Его корабль – его возлюбленную «Фрею» – насиловали, а он ничего не мог поделать с этим. Его команду согнали в стальной гроб, в нескольких дюймах за стальной переборкой которого был размещен заряд, способный уничтожить их всех, покрыв через несколько секунд ледяной морской водой.

Он представил себе мысленно эту адскую картину: если заряды взорвутся, в четырех его балластных танках по правому и левому борту будут проделаны огромные дыры. Внутрь ворвутся ревущие потоки воды, заполнив собой как внешние, так и центральный балластные танки за несколько минут. Так как вода тяжелее, чем нефть, она оказывает большее давление: она прорвется через дыры в переборках в соседние танки с нефтью, выплевывая нефть вверх через инспекционные люки, в результате водой заполнятся еще шесть танков. И это прямо в форпике, прямо под его ногами. Спустя несколько минут моторный отсек заполнится десятками тысяч тонн зеленой воды. Корма и нос опустятся по крайней мере на десять футов, но плавучая средняя часть с нетронутыми балластными танками останется высоко вверху. «Фрея» – названная в честь самой красивой из всех скандинавских богинь – всего один раз, страдая от невыносимой боли, выгнет свою спину и переломится пополам. Обе половины, как топор уйдут на морское дно, находящееся всего в двадцати пяти футах от киля, и останутся там, смотря вверх пятьюдесятью открытыми люками. Целый миллион тонн сырой нефти бурля пойдет на поверхность Северного моря.

Боже, подумал он, могущественной богине может потребоваться целый час, чтобы полностью погрузиться на дно, но этот процесс уже нельзя будет остановить. На таком мелководье часть ее мостика, может быть, даже окажется на поверхности воды, но ее никогда не удастся вновь заставить плавать. Для того, чтобы последние остатки груза достигли поверхности, может уйти целых три дня, но ни один водолаз не сможет вести работу среди пятидесяти поднимающихся вертикально вверх колонн нефти. Никому не удастся закрыть люки обратно: выброс нефти нельзя будет остановить, также как восстановить его разрушенный корабль.

Он вновь посмотрел на покрытое маской лицо, но ничего не ответил. Он чувствовал, как внутри него с каждой минутой все больше разгорается пожар всепоглощающей ярости, но он ничем не выдавал ее на поверхности.

– Что вам нужно? – прохрипел он. Террорист бросил взгляд на электронные часы, висевшие на стене. Они показывали без четверти семь.

– Сейчас мы пойдем с вами в радиорубку, – сказал он. – Оттуда мы поговорим с Роттердамом, точнее, вы поговорите с Роттердамом.

Заходившее в двадцати шести милях на восток от них солнце затмило высокие желтые языки пламени, которые день и ночь извергали нефтеперерабатывающие заводы Европорта. Ночью с мостика «Фреи» можно было видеть эти факелы над колоннами Шеврон, Шелл, Бритиш Петролеум, и даже вдалеке за ними холодные голубые огни уличного освещения Роттердама.

Нефтеперерабатывающие заводы, и вообще весь напоминающий лабиринт комплекс Европорта – самого крупного нефтяного терминала в мире – лежит на южном берегу дельты Мааса. На северном берегу расположен Хук-ван-Холланд со своей паромной переправой и зданием «Маас Контрол», над которым постоянно кружилась антенна радара.

Здесь в 6 часов 45 минут утра 1-го апреля дежурный офицер Бернхард Дийкстра зевнул и потянулся. Через пятнадцать минут он должен был пойти домой, чтобы приняться за заслуженный им завтрак. Потом, хорошенько выспавшись, он собирался проехаться на машине из своего дома в Гравезанде, чтобы посмотреть на новый танкер-супергигант, который должен был пройти через дельту. Да, день предстоял совершенно особый.

Словно отвечая его мыслям, перед ним ожил громкоговоритель:

– Вызываю лоцманскую станцию Мааса, вызываю лоцманскую станцию Мааса. Говорит «Фрея».

Супертанкер вызывал на двадцатой волне – обычной волне для танкера, который находился в море и вызывал по радиотелефону Маас Контрол. Дийкстра подался вперед и щелкнул переключателем.

– «Фрея», с вами говорит лоцманская станция Мааса. Слушаю вас.

– Лоцманская станция Мааса, с вами говорит «Фрея». Это капитан Тор Ларсен. Где сейчас находится катер с командой швартовиков?

Дийкстра бросил взгляд на блокнот, который лежал с левой стороны от приборной доски.

– «Фрея», это лоцманская станция Мааса. Они вышли из Хука больше часа назад. Будут у вас примерно через двадцать минут.

То, что он услышал затем, заставило Дийкстру подскочить на месте.

– «Фрея» – лоцманской станции Мааса. Немедленно свяжитесь с катером и прикажите им возвращаться в порт. Мы не можем принять их на борт. Проинформируйте лоцманов, чтобы они не взлетали, повторяю: не взлетали. Мы не можем принять их на борт. У нас сложилась непредвиденная ситуация. Повторяю: у нас непредвиденная ситуация.

Дийкстра прикрыл микрофон ладонью и рявкнул своему напарнику, чтобы тот включил магнитофон. Когда катушка на нем начала крутиться, записывая разговор, Дийкстра убрал ладонь и осторожно сказал:

– «Фрея», это – лоцманский центр Мааса. Повторяю: вы не хотите, чтобы команда швартовиков причаливала к вам. Повторяю: вы не хотите, чтобы лоцманы взлетали. Пожалуйста, подтвердите.

– Лоцманская станция Мааса, с вами говорит «Фрея». Даю подтверждение. Даю подтверждение.

Последовало молчание примерно на десять секунд, словно на мостике «Фреи», стоявшей далеко в море, проходила консультация. Затем в диспетчерской вновь загремел голос Ларсена.

– Лоцманская станция Мааса, это – «Фрея». Я не могу сообщить характер непредвиденной ситуации. Но если хоть кто-нибудь предпримет попытку приблизиться к «Фрее», будут убиты люди. Пожалуйста, держитесь подальше. Не предпринимайте попыток связаться с «Фреей» по радио или телефону. Далее: «Фрея» свяжется с вами ровно в девять ноль-ноль. В диспетчерской должен будет присутствовать начальник Роттердамского порта. Все.