— Рене?

— Я согласен. Немец уже староват. Политика — не его сфера, если не считать того, что он убрал нескольких израильских агентов по заданию оставшихся в живых высокопоставленных нацистов, когда те вышли на их след. Кроме того, возможно, им руководили личные мотивы, к примеру, нелюбовь к евреям, а для профессионала это минус. Южноафриканец хорош с негритянскими лидерами, вроде Лумумбы, но убрать президента Франции — совсем другое дело. К тому же, англичанин бегло говорит по-французски.

Родин коротко кивнул:

— Я не сомневался в вашем выборе. Даже до того, как я закончил сбор материалов, мне стало ясно, на ком мы остановимся.

— А вы уверены в этом англосаксе? — спросил Кассон. — Он действительно выполнил все эти поручения?

— Меня тоже несколько удивили его успехи. Поэтому я уделил ему больше времени. Прямых доказательств нет. Кстати, их наличие — дурной знак. Это означало бы, что к его въезду в страну отнесутся с подозрением. Против него нет ничего, кроме слухов. Официально его репутация чиста, как свежевыпавший снег. Даже если англичане и завели на него досье, в нем нет ничего, кроме вопросительных знаков. Сведений о нем наверняка нет и в Интерполе. И едва ли англичане уведомят СДЭКЭ о его существовании, если получат запрос по дипломатическим каналам. Вы знаете, эти службы терпеть не могут друг друга. Они же промолчали, когда Жорж Бидо в январе этого года приехал в Лондон. В общем, в наш план англичанин вписывается лучше остальных, но...

— Что «но»? — спросил Монклер.

— Он обойдется недешево. Такой запросит крупную сумму. Как наши финансы, Рене?

Монклер пожал плечами.

— Неважно. Расходы, правда, уменьшились. После похищения Арго все герои НСС переселились в дешевые отели. У них начисто пропала охота к роскошным апартаментам и телевизионным выступлениям. С другой стороны, иссякают и поступления. Нужно добывать деньги, иначе мы окажемся на мели.

Родин мрачно кивнул:

— Я так и думал. Деньги мы, конечно, достанем. Но сначала нужно узнать, сколько он запросит...

— То есть наш следующий шаг, — вставил Кассон, — связаться с англичанином и спросить, берется ли он за это дело и за какую сумму.

— Да, если мы решим начать операцию. — Родин поочередно взглянул на Кассона и Монклера. Те кивнули. Посмотрел на часы. — Начало второго. В Лондоне у меня есть агент. Я ему сейчас позвоню, он свяжется с этим человеком и попросит приехать сюда. Если он сможет прилететь в Вену вечерним рейсом, мы встретимся здесь после обеда. В любом случае мой агент перезвонит мне. Я взял на себя смелость снять вам две соседние комнаты. Думаю, находиться вместе под охраной Виктора лучше, чем порознь, но без телохранителя. На всякий случай, вы понимаете.

— Вы не сомневались в нашем согласии? — спросил Кассон, слегка задетый тем, что его действия оказались предугаданными.

Родин пожал плечами.

— На сбор информации ушло много времени. Поэтому теперь оно дорого вдвойне. Если мы решили действовать, то нужно спешить.

Он встал, поднялись и его гости. Позвал Виктора и попросил взять у портье ключи от комнат 65 и 66 и принести сюда.

— Я позвоню с главного почтамта. Виктор пойдет со мной. Пока меня не будет, посидите в одной комнате. Кстати, у вас есть оружие?

Оба покачали головой. Родин подошел к секретеру, достал пистолет МДВ калибра 9 мм. Проверил, заряжен ли он, и протянул Монклеру:

— Вы знаете, как с ним обращаться?

Монклер кивнул:

— Еще бы, — и взял пистолет.

Вернулся Виктор и отвел их в комнату Монклера. Когда он вновь заглянул в дверь, Родин застегивал пуговицы пальто.

— Пойдемте, капрал, у нас есть дела.

Самолет авиакомпании ВЕА, вылетевший из Лондона. приземлился в венском аэропорту, когда сумерки переходили в ночь. В хвостовом салоне светловолосый англичанин, сидевший у окна, не отрывал глаз от посадочных огней, мелькающих под снижающимся самолетом. Ему нравилось наблюдать, как тает расстояние до земли, увеличиваются в размерах прожектора. Казалось, что колеса вот-вот коснутся травы, но в последний момент трава и опт исчезли и самолет покатился по темной бетонной полосе. Точность посадки пришлась ему по душе. Он уважал точность.

Рядом с ним сидел молодой француз, сотрудник Французского туристического агентства на Пикадилли, и нервно поглядывал на соседа. Француз не мог прийти в себя после телефонного звонка во время перерыва на ленч. Чуть ли не год назад, находясь в отпуске в Париже, он выразил желание помочь ОАС. Пока продолжайте работать на прежнем месте, сказали ему, с вами свяжутся. Инструкции будут переданы письмом или по телефону. И в том и другом случае паролем послужат начальные слова: «Дорогой Пьер...» Звонок раздался только сегодня, 15 июня.

Телефонистка сказала, что ему звонят из Вены, добавив «в Австрии», чтобы не спутать с городом под тем же названием во Франции. Недоумевая, кто это может быть, он взял трубку, чтобы услышать: «Мой дорогой Пьер...»

Потребовалось несколько секунд, чтобы он вспомнил, что это значит.

После перерыва, сославшись на головную боль, он отпросился с работы и отправился по указанному адресу на улицу Саут Одли, нашел дом и квартиру. Дверь открыл англичанин. Он нисколько не удивился, когда француз предложил ему вылететь в Вену через три часа. Быстро собрал сумку, и на такси они отправились в аэропорт Хитроу. Так же спокойно англичанин достал из кармана деньги на обратные билеты, когда француз признался, что не подумал об оплате наличными и взял с собой только паспорт и чековую книжку.

В самолете они не обменялись и парой слов. Англичанин не спросил, зачем они летят в Вену и к кому. Француза это только радовало, потому что он и не мог дать вразумительного ответа. Согласно полученным инструкциям, от него требовалось лишь позвонить из лондонского аэропорта и подтвердить вылет рейсом ВЕА, а по прибытии в Вену обратиться в Справочную службу. Таинственность происходящего нервировала его, а подчеркнутое спокойствие англичанина взвинчивало еще больше.

В главном зале аэропорта симпатичная австрийская девушка в окошке Справочной службы повернулась к стойке с ячейками, когда он назвал себя, нашла маленький желтый бланк с его фамилией и протянула ему. «Позвоните 61-44-03, спросите Шульца», — прочитал он и направился к кабинкам телефонов-автоматов в дальнем конце зала. Англичанин хлопнул его по плечу и указал на окошко с надписью «Размен».

— Вам понадобятся местные деньги, — пояснил он по-французски. — Даже в Австрии за телефон надо платить.

Француз покраснел и пошел обменивать деньги, а англичанин уселся поудобнее на одну из многочисленных кушеток и закурил. Минутой позже его попутчик вернулся с несколькими австрийскими банкнотами и пригоршней мелочи.

Разговор с герром Шульцем не затянулся. Отдав короткий приказ, тот повесил трубку.

Светловолосый англичанин поднялся навстречу французу.

— Едем? — спросил он.

— Едем, — кивнул тот, смял бланк с телефонным номером и бросил на пол. Англичанин подобрал бланк, развернул и поднес к пламени зажигалки. А пепел растер элегантным замшевым ботинком. Молча они вышли из здания аэропорта и сели в такси.

Центр Вены сиял огнями, сотни машин запрудили улицы, и до пансиона Клейста они добирались сорок минут.

— Здесь мы расстанемся. Меня попросили привезти вас сюда, а самому поехать куда-нибудь еще. Вас ждут в комнате 64.

Англичанин кивнул и вылез из машины. Шофер вопросительно взглянул на француза.

— Поезжайте, — бросил тот, и такси тронулось с места.

Англичанин взглянул на номер дома, опустил в урну недокуренную сигарету и вошел в холл.

Портье стоял к нему спиной, но скрипнувшая дверь заставила его обернуться. Англичанин прямиком направился к лестнице. Портье хотел было спросить, что тому нужно, но англичанин взглянул на него, кивнул и произнес по-немецки:

«Добрый вечер».

— Добрый вечер, мой господин, — автоматически ответил портье, но когда последнее слово слетело с его губ, блондин уже поднялся на второй этаж.

На верхней ступеньке он остановился и оглядел коридор. На дальней двери висела табличка «68». От комнаты 64 его отделяли двадцать футов коридора, две двери справа и небольшая ниша, закрытая красной портьерой, слева.

Из-под портьеры, не доходящей до пола на четыре дюйма, виднелся черный носок. Англичанин повернулся и спустился в холл. На этот раз портье его ждал. По крайней мере, успел открыть рот, чтобы задать вопрос.

— Соедините меня с комнатой 64, пожалуйста, — англичанин вновь опередил его.

Взглянув на него, портье счел за лучшее ни о чем не спрашивать и повиновался. Убедившись, что герр Шульц его слушает, он протянул трубку англичанину.

— Если через пятнадцать секунд ваша горилла не выйдет из ниши, я еду домой, — сказал блондин и положил трубку на рычаг. Затем вновь поднялся на второй этаж.

Из-за двери номер 64 появился Родин, взглянул на англичанина, затем позвал: «Виктор».

Из ниши вышел поляк, повернулся к Родину, к англичанину.

— Все в порядке, — успокоил его Родин. — Я жду этого человека.

Ковальски что-то пробурчал. Англичанин шагнул в коридор.

Родин пригласил его пройти в комнату. За столом, заваленным бумагами, стояли три стула с высокими спинками. На крайних сидели Кассон и Монклер, с любопытством разглядывая пришедшего. Перед столом стульев не было. Англичанин выбрал одно из кресел и пододвинул его к столу. К тому времени, когда Родин объяснил Виктору, что от него требуется, и закрыл дверь, англичанин уже сидел в кресле и в свою очередь переводил взгляд с Кассона на Монклера. Родин сел между ними.

Несколько секунд он всматривался в лондонского гостя. То, что он видел, ему нравилось, а он разбирался в людях. Шесть с небольшим футов роста, чуть старше тридцати лет, спортивная фигура, загорелое лицо, интересное, но не бросающееся в глаза, спокойно лежащие на подлокотниках кресла руки. Человек, в совершенстве владеющий собой. Но его беспокоили глаза. Ему доводилось видеть покорные, мокрые от близких слез глаза слабаков, бегающие глаза психопатов, настороженные глаза солдат. Но открытый, искренний взгляд англичанина был для него откровением. За исключением серой с блестками радужной оболочки, глаза его казались затуманенными, словно подернутыми изморозью зимнего утра. Не сразу понял Родин, что они ничего не выражают. Какие бы мысли ни роились за ними, ни одна не прорывалась наружу. Родину стало не по себе. Привыкший жить по уставам и инструкциям, он не любил непредсказуемого и, следовательно, неконтролируемого.

— Мы знаем, кто вы такой, — резко начал он. — Поэтому я прежде всего представлюсь. Я — полковник Марк Родин...

— Я знаю, — прервал его англичанин. — Вы — начальник оперативного штаба ОАС. Вы — Рене Монклер, казначей, а вы месье Андре Кассон, руководитель подполья на территории Франции, — и он неторопливо достал из кармана пачку сигарет.

— Вам, похоже, известно слишком много, — процедил Кассон, пока англичанин закуривал. Тот откинулся в кресле и выпустил струю дыма.

— Господа, будем откровенны. Я знаю, кто вы, а вы — кто я. Все мы занимаемся необычным родом деятельности. За вами охотятся, в то время как я волен ехать, куда захочу, безо всякой слежки. Я работаю за деньги, вы — из идейных соображений. Но конкретные задачи мы решаем профессионально. Поэтому не будем ходить вокруг да около. Вы наводили обо мне справки. Вполне естественно, что слухи об этом скоро дошли до меня. И я захотел узнать, кто же интересуется мной. Меня могли искать только по двум причинам: чтобы отомстить или предложить новую работу. В моем случае знать точную причину — жизненная необходимость. Выяснив, кто именно проявляет интерес к моей особе, я отправился в библиотеку Британского музея. За два дня по подшивкам французских газет я получил обширную информацию о вас и вашей организации. Так что визит вашего посыльного сегодня днем не явился для меня сюрпризом. Я знаю, кто вы и кого представляете. Теперь я хочу спросить, что вам нужно?

Молчание затянулось. Кассон и Монклер поглядывали на Родина. Начальник оперативного штаба и англичанин не сводили глаз друг с друга. Родин уже понял, что ему нужен как раз такой человек, какой сидел перед ними. И теперь ему не требовалось чье-то мнение, Кассона или Монклера.

— Так как вы ознакомились с газетными материалами, я не буду докучать вам мотивами наших действий, которые вы сочли идеалистическими. Мы верим, что Францией правит диктатор, который надругался над нашей страной и растоптал ее честь. Мы верим, что его режим падет и Франция будет возвращена французам, как только он уйдет из этого мира. Из шести попыток покушения, предпринятых нашими сторонниками, три были раскрыты на ранних стадиях, одна — в день покушения, две имели место, но не принесли желаемого результата.

Мы рассматриваем, пока только рассматриваем, возможность привлечения профессионала. Но мы не хотим попусту тратить наши деньги. Прежде всего мы хотели бы знать, осуществимо ли это?

Родин тонко вел свою партию. Последний вопрос, ответ на который он знал заранее, чуть приоткрыл дымовую завесу глаз англичанина.

— В мире нет человека, защищенного от пули убийцы. — ответил тот. — Де Голль часто появляется на людях. Конечно, его можно убить. Дело в том, что шансы на спасение невелики. Фанатик, готовый умереть ради того, чтобы убить диктатора, более всего подходит для ваших целей. Но я заметил, что, несмотря на ваш идеализм, вы еще не смогли найти такого фанатика. Покушения в Пон-де-Сен и Пети-Кламар провалились, потому что никто не захотел рискнуть собственной жизнью.

— И сейчас есть патриотически настроенные французы, готовые... — начал Кассон, но Родин остановил его взмахом руки. Англичанин даже не взглянул на него.

— А как поступил бы профессионал? — спросил Родин.

— Профессионал не стал бы горячиться, вел себя спокойнее и, по меньшей мере, не допустил бы элементарных ошибок. Профессионал — не идеалист, и в последнюю минуту ему в голову не полезут мысли о том, кто еще может пострадать в ходе покушения. Профессионал тщательно просчитывает все варианты. Поэтому шансов на успех у него больше, чем у кого бы то ни было. Но он не возьмется за работу, не имея плана, который позволит не только выполнить задание, но и самому остаться целым и невредимым.

— Вы полагаете, что такой план можно разработать? Применительно к де Голлю?

Англичанин ответил не сразу.

— В принципе да. Но в этом случае задача усложняется. И значительно.

— Почему? — спросил Монклер.

— Потому что де Голль предупрежден. Не о конкретном покушении, но вообще. У всех видных государственных деятелей есть телохранители, служба безопасности, но если проходит год за годом, а покушений нет, проверки становятся формальными, бдительность притупляется. Единственная пуля, обрывающая жизнь жертвы, совершенно неожиданна и вызывает панику. Пользуясь этим, убийца уходит незамеченным. В нашем случае ни о каком притуплении бдительности не может быть и речи. Служба безопасности начеку, и если пуля попадет в цель, ее агенты не впадут в панику, но бросятся за убийцей. Ваше задание выполнимо, но на текущий момент оно одно из труднейших. Видите ли, господа, ваши собственные попытки убрать президента не только закончились неудачей, но и осложнили жизнь идущим следом.

— Если мы решим обратиться к услугам профессионала... — начал Родин.

— Вы должны обратиться к профессионалу, — прервал его англичанин.

— Но почему? Есть много людей, готовых убить де Голля из чисто патриотических побуждений.

— Да, есть Ватин и Кюрютше, — согласился блондин. — И еще не перевелись Бастьены-Тири. Но вы трое вызвали меня не для того, чтобы порассуждать об основах теории политического убийства, и не потому, что у вас перевелись боевики. Вы обратились ко мне, придя к логическому заключению, что ваша организация нашпигована агентами службы безопасности и все ваши решения недолго остаются секретом. А кроме того, все вы хорошо известны каждому французскому полицейскому. Поэтому вам понадобился человек со стороны. И вы правы. Такое задание по плечу только тому, кто никоим образом не связан с ОАС. Остается только решить, кто он и сколько запросит. Но, господа, я думаю, вы уже обговорили список возможных кандидатов, не так ли?

Родин искоса взглянул на Монклера. Тот кивнул. Как и Кассон. Англичанин в это время равнодушно смотрел в окно.

— Вы убьете де Голля? — решился наконец Родин. Англичанин повернулся к начальнику оперативного штаба.

— Да, но это будет стоить денег.

— Сколько? — спросил Монклер.

— Вы должны понимать, что такая работа становится последней. Других уже не будет. Шансы не только избежать ареста, но и остаться неузнанным очень малы. И вознаграждение должно быть достаточно велико, чтобы жить в достатке до конца дней и иметь возможность защититься от мести голлистов.

— Когда Франция станет нашей, — вмешался Кассон, — у нас будут неогра...

— Я беру наличными, — прервал его англичанин. — Половину — вперед, половину — после завершения операции.

— Сколько? — спросил Родин.

— Полмиллиона.

Родин взглянул на Монклера, тот скривился.

— Это большие деньги, полмиллиона новых франков...

— Долларов, — поправил англичанин.

— Долларов? — Монклер даже подпрыгнул. — Вы сошли с ума?

— Отнюдь, — спокойно возразил англичанин. — Я — лучший специалист и, следовательно, самый дорогой.

— Мы можем найти и подешевле, — буркнул Кассон.

— Да, можете, — бесстрастно согласился англичанин, — но они возьмут половину суммы и исчезнут, а потом станут объяснять, почему задание оказалось невыполнимым. Лучшим надо и платить соответственно. Я стою полмиллиона долларов. Учитывая, что вы рассчитываете получить Францию, вы слишком дешево цените вашу страну.

Родин, не принимавший участия в этой словесной перепалке, не мог не признать правоты англичанина.

— Touche. Но дело в том, месье, что у нас нет полумиллиона долларов наличными.

— Мне это известно, — ответил англичанин. — Если Вы хотите, чтобы я выполнил ваше задание, деньги придется добыть. Я обойдусь без этой работы, вы понимаете? Последнее дело обеспечило мне несколько лет безбедной жизни. Но меня привлекает идея отхода от дел. За такую цену я готов пойти на риск. Ваши друзья получат еще более крупный куш — целую страну. Однако риск их отпугивает. Мне очень жаль, но, если денег у вас нет, вам придется готовить новые планы покушений самостоятельно, а потом наблюдать, как власти раскрывают их один за другим.

Он привстал, одновременно вдавив окурок в пепельницу. Поднялся и Родин.

— Сядьте, месье. Деньги мы достанем, — оба сели.

— Хорошо, — кивнул англичанин, — но я должен поставить условия.

— Какие же?

— Вы обратились к постороннему человеку прежде всего потому, что в вашей организации постоянно идет утечка информации. Сколько человек знает, что вы в принципе решили нанять профессионала и конкретно меня?

— Только мы трое. Я пришел к этой мысли в день расстрела Бастьена-Тири. Все справки я наводил лично. Об этом никто не знает.

— Продолжим в том же духе. Протоколы встреч, записи, досье нужно уничтожить. Вся информация будет храниться в ваших головах. Учитывая февральское похищение Арго, я буду считать себя свободным от принятых обязательств, если полиция схватит кого-либо из вас троих. Bы должны находиться в каком-нибудь безопасном месте и под усиленной охраной до завершения операции. Согласны?

— Конечно. Что еще?

— Планированием и осуществлением операции буду заниматься я. Один. Подробностей не узнает никто, даже вы. Короче, я исчезну. Вы не услышите и не увидите меня. У вас есть мой адрес и телефон в Лондоне, но я съеду с квартиры, как только завершу подготовку.

В любом случае связываться со мной по этому адресу можно лишь при чрезвычайной необходимости. Если ее нет, никаких контактов. Я оставлю вам название моего банка в Швейцарии. Как только мне сообщат, что двести пятьдесят тысяч долларов переведены на мой счет, я начну действовать. Спешки я не люблю, но не стану и тянуть. Согласны?

— Да. Но наше подполье может, помочь вам, например, сообщать важные сведения. Некоторые из наших людей, занимают большие посты.

Англичанин задумался.

— Хорошо. Отправьте мне по почте один телефонный номер, лучше в Париже, чтобы я мог позвонить туда из любого уголка Франции. Я не буду сообщать о моем местопребывании, но буду звонить, чтобы получить последние сведения о мерах безопасности, принимаемых охраной президента, И человек на другом конце провода не должен знать о том, что я делаю во Франции. Скажите ему, что я выполняю ваше задание и нуждаюсь в его помощи. Чем меньше ему будет известно, тем лучше. Он должен иметь действительно важные сведения, а не шелуху, которую печатают в газетах.

— Очень хорошо. Вы хотите работать один, без помощников и прикрытия. А как насчет поддельных документов? У нас есть два прекрасных специалиста.

— Я знаю, где взять документы. Благодарю.

— У нас во Франции разветвленная организация, — подал голос Кассон. — Такая же, как движение Сопротивления во время немецкой оккупации. Она целиком в вашем распоряжении.

— Нет, благодарю вас. Предпочитаю остаться в полной неизвестности. Никто не должен знать о моем существовании. Это мое самое сильное оружие.

— Но если что-то пойдет не так, вам придется бежать...

— Если что-то случится, то только по вашей вине. Я буду действовать самостоятельно. Ваше подполье, месье Кассон, не должно знать обо мне в силу тех же причин, по которым я оказался в этой комнате: в его рядах полным-полно агентов службы безопасности.

Кассон побагровел от гнева. Монклер мрачно смотрел в окно, размышляя, где взять полмиллиона долларов. Родин не отрывал глаз от англичанина.

— Успокойтесь, Андре. Месье желает работать в одиночку. Пусть будет так. Это его право. Если б ему требовалось то внимание, что мы уделяли нашим снайперам, думаю, мы не согласились бы заплатить ему полмиллиона.

— А я хотел бы знать, как за короткий срок достать столько денег, — пробурчал Монклер.

— Ограбьте пяток-другой банков, — предложил англичанин.

— Во всяком случае, это наша забота, — вмешался Родин. — Прежде чем наш гость уедет в Лондон, есть ли у кого вопросы?

— А что помешает вам взять четверть миллиона долларов и скрыться? — спросил Кассон.

— Я же сказал, господа, что подумываю об отходе от дел. Я не хочу, чтобы армия ваших головорезов охотилась за мной. Тогда мне пришлось бы тратить на охрану больше, чем я сумел заработать. И что я буду делать, когда деньги кончатся?

— А что помешает нам, — не отставал Кассон, — отказаться от своих слов и не заплатить вам второй половины запрошенной суммы после того, как вы выполните наше поручение?

— Причина та же, — ответил англичанин. — В этом случае мне придется поработать на себя. И тогда в прицеле моего ружья окажетесь вы, господа. Однако я думаю, что до этого не дойдет, не так ли?

— Ну, раз с этим все ясно, — вновь вмешался Родин, — не будем больше задерживать нашего гостя. О... еще один вопрос. Мы понимаем, что вы хотите сохранить анонимность, но нам надо как-то вас называть. Может, мы что-нибудь придумаем?

Думал англичанин недолго.

— Раз уж речь идет об охоте, как насчет Шакала? Родин кивнул.

— Отлично. Мне нравится ваш выбор.

Он проводил англичанина до двери и открыл ее. Из ниши выступил Виктор. Впервые за вечер Родин улыбнулся и протянул руку наемному убийце.

— Мы постараемся связаться с вами как можно быстрее. А пока начинайте подготовку, чтобы не терять времени попусту. Хорошо? До свидания, месье Шакал.

Англичанин быстро спустился по ступенькам. Ночь он провел в гостинице аэропорта и первым же утренним рейсом улетел в Лондон.

А в комнате номер 64 пансиона Клейста Родин выслушивал жалобы и вопросы Кассона и Монклера, накопившиеся за три часа беседы с англичанином.

— Полмиллиона долларов, — вновь и вновь повторял Монклер. — Где мы возьмем полмиллиона долларов?

— Мы можем последовать совету Шакала и ограбить несколько банков, — ответил Родин.

— Мне не понравился этот человек, — стоял на своем Кассон. — Он работает один, без помощников. Такие люди опасны. Не знаешь, чего от них ждать.

Но Родин быстро закрыл дискуссию.

— Послушайте, мы нашли человека, который согласился убить президента Франции. Я немного разбираюсь в людях. Если кто-то на это способен, так это он. Теперь дело за нами. Пройдем нашу часть пути, чтобы он мог приступить к делу.