— Сэр Джаспер, при всем уважении к вам, я считаю необходимым обратить ваше внимание на то обстоятельство, что я состою в штате Службы. Если вы не согласны с моими действиями, то мне представляется, что вам более уместно излагать свои претензии моему начальству, а не мне лично.

Представляется? Представляется? Неужели этот молодой выскочка собирается учить начальника отдела Франции, что уместно, а что — нет.

— И я изложу, сэр, — рявкнул сэр Джаспер, — изложу. В самом резком тоне.

Не спрашивая разрешения, Ллойд повернулся и вышел из кабинета. Он не сомневался, что шеф учинит ему разнос, а оправдаться он мог лишь тем, что Брину Томасу требовался срочный ответ. Если же шеф решит, что тому следовало обращаться по официальным каналам, тогда он, Ллойд, окажется крайним. Но лучше выслушивать упреки от шефа, чем от Куигли. О, чертов Томас.

Однако сэр Джаспер Куигли еще не решил, жаловаться ему или нет. По существу он был прав: перед тем как передать информацию о Колтропе, похороненную в архиве, Ллойду следовало посоветоваться с начальством, но не обязательно с ним. Будучи начальником отдела Франции, он лишь получал сведения, поставляемые СИС, но не входил в состав руководства Службы. Он мог пожаловаться этому сварливому гению (не его слова), управляющему СИС, и, возможно, обеспечить Ллойду хороший нагоняй, а может, и подпортить карьеру этому сосунку. Но, с другой стороны, глава СИС мог бы обрушиться на него самого за вызов офицера разведки без его разрешения. Эта мысль сразу охладила пыл сэра Джаспера. Не зря же поговаривают, что глава СИС близок к тем, кто находится на Самом Верху. Играет с ними в карты в Блейдсе, охотится в Йоркшире. И до 12 сентября только месяц. А он все еще надеется получить приглашение на королевские вечера. Лучше оставить все, как есть.

— Тем более что после драки кулаками не машут, — пробормотал он, вновь обратив взор на плац конной гвардии.

— Тем более что после драки кулаками не машут, — повторил он своему собеседнику за ленчем в клубе около часа дня. — Я полагаю, что теперь они свяжутся с французами н будут им помогать. Надеюсь, не слишком усердно.

Ему понравилась собственная шутка, и он громко рассмеялся. К сожалению, он не предполагал, что его собеседник также близко связан с некоторыми из тех, кто находился на Самом Верху.

Почти одновременно глаз и ушей премьер-министра достигли личное послание комиссара полиции метрополии и новость, переданная собеседником сэра Джаспера. Случилось это около четырех дня, когда премьер-министр вернулся в дом номер 10 по Даунинг-стрит после заседания парламента.

Десять минут пятого в кабинете суперинтенданта Томаса зазвонил телефон.

Утро и большую часть дня Томас занимался поисками человека, о котором он не знал ничего, кроме имени и фамилии. Как обычно, разыскивая тех, кто, без всякого сомнения, побывал за границей, он начал с Паспортного стола на Петти Франс.

Томас приехал туда к открытию, в девять утра, и получил шесть фотокопий заявлений на выдачу паспорта, поступивших в свое время от шести Чарльзов Колтропов. К сожалению, у всех были разные вторые имена, то есть ему предстояло иметь дело с шестью индивидуумами. Ему также разрешили взять с собой фотографии всех шестерых, с условием, что он перефотографирует их и сразу же вернет в архив Паспортного стола.

Одно из заявлений было заполнено после января 1961 года, то есть этот Чарльз Колтроп ранее за границу не выезжал. Если бы он находился в Доминиканской Республике под вымышленной фамилией, едва ли он фигурировал, как Колтроп, в слухах, связывающих его с убийством Трухильо. Поэтому Томас вычеркнул его из списка.

Из пяти остальных один показался ему слишком старым, к августу 1963 года ему уже стукнуло шестьдесят пять, а четверых Томас решил проверить, независимо от того, подходили ли они под описание Лебеля. Сняв с каждого подозрение в том, что он — Шакал, Томас мог с чистой совестью позвонить Лебелю.

Во всех заявлениях указывался адрес. Два Колтропа жили в Лондоне, два — в провинции. Он не мог просто позвонить, спросить мистера Чарльза Колтропа, а затем поинтересоваться, не был ли тот в Доминиканской Республике в 1961 году. Даже если кто-то из них побывал там, теперь он мог это отрицать.

Ни один из подозреваемых не назвал себя «бизнесменом», заполняя графу «Профессия». Впрочем, это ни о чем не говорило. По слухам, его считали бизнесменом, на самом деле он мог быть и врачом, и инженером.

За утро по просьбе Томаса местная полиция нашла двух провинциальных Колтропов. Один находился на работе, собираясь на следующей неделе уехать в отпуск с семьей. Во время перерыва на ленч его отвезли домой и проверили паспорт. Визы Доминиканской Республики в нем не было. Выяснилось, что весь январь 1961 года он провел в бухгалтерии фабрики суповых концентратов, где работал последние десять лет.

Второго Колтропа нашли в отеле Блэкпула. Паспорта при нем не оказалось, но его убедили разрешить полиции города, где он жил, открыть дом ключом, взятым у соседа, выдвинуть верхний ящик стола и заглянуть в паспорт. Этот человек, мастер по ремонту пишущих машинок, также никогда не бывал в Доминиканской Республике, в январе 1961 года работал, а в отпуск ушел летом. Это удалось определить по страховому полису и табелю.

Из двух лондонских Колтропов один был зеленщиком в Кэтфорде и продавал овощи в своем магазине, когда к нему пришли двое немногословных мужчин в штатском. Он жил над магазином, так что смог принести паспорт через пару минут. Он не только не был в Доминиканской Республике, но и не знал, где она находится.

С четвертым и последним Колтропом ситуация несколько осложнилась. Адрес, указанный в заявлении, привел агентов к многоквартирному жилому дому. Управляющий просмотрел картотеку квартиросъемщиков и выяснил, что Чарльз Колтроп съехал в декабре 1960 года, не оставив нового адреса.

Но, по крайней мере, Томас узнал его второе имя. Поиски по телефонному справочнику не дали результата, однако, воспользовавшись правами Особого отделения, Томас узнал на главном почтамте не внесенный в справочник номер Ч.Г.Колтропа, проживающего в Западном Лондоне. Инициалы совпадали с начальными буквами имен четвертого Колтропа — Чарльза Гарольда. Затем Томас позвонил в жилищный отдел муниципалитета, на территории которого был установлен телефон с означенным номером.

Да, ответили ему. Мистер Чарльз Гарольд Колтроп действительно проживает в квартире по этому адресу и является одним из избирателей округа.

Следующим шагом стало посещение квартиры. После многочисленных звонков дверь так и осталась закрытой. Никто из соседей не мог сказать, где сейчас Колтроп. Когда патрульная машина вернулась в Скотленд-ярд, суперинтендант Томас попытался зайти с другой стороны. Он обратился в финансовое управление и попросил проверить данные по уплате налогов мистером Чарльзом Гарольдом Колтропом, проживающим по такому-то адресу. Особенно его интересовало, где тот работал в последние три года.

Вот тут-то и зазвонил телефон. Томас взял трубку, назвался, послушал несколько секунд. Затем его брови поползли вверх.

— Меня? — переспросил он. — Что, лично?.. Да, конечно, приду. Дадите мне пять минут?.. Хорошо, до встречи.

Он вышел из здания и пересек площадь Парламента, громко сморкаясь на ходу. Несмотря на теплый летний день, его простуда не отступала.

Пройдя квартал по Уайтхоллу, он свернул налево, на Даунинг-стрит, как обычно темную и мрачную, ибо солнечные лучи никогда не проникали в неприметный тупик, где располагалась резиденция премьер-министров Великобритании. Небольшая толпа зевак собралась у дома номер 10. Два дюжих полисмена следили за тем, чтобы они не мешали череде посыльных, то и дело входивших и выходивших из дверей. Вероятно, зеваки надеялись, что в окне появится какая-нибудь важная личность.

С улицы Томас попал в маленький двор с лужком, подошел к двери черного хода дома номер 10 и нажал на кнопку звонка. Дверь тут же открыл здоровяк в форме сержанта полиции и отдал честь, узнав Томаса.

— Добрый день, сэр. Мистер Хэроуби попросил меня провести вас в его кабинет.

Позвонивший Томасу несколько минут назад Джеймс Хэроуби, симпатичный мужчина, выглядевший моложе своего сорока одного года, возглавлял службу охраны премьер-министра. Теперь он ходил в штатском, но назначению на Даунинг-стрит предшествовала блестящая карьера в полиции, где он, как и Томас, дослужился до чина суперинтенданта. Хэроуби поднялся навстречу гостю.

— Заходите, Брин. Рад вас видеть. — Он кивнул сержанту: — Благодарю, Чалмерс. — Сержант ретировался и закрыл за собой дверь.

— Что случилось? — спросил Томас. Хэроуби удивленно взглянул на него.

— Я надеялся узнать об этом у вас. Он просто позвонил четверть часа назад, упомянул вашу фамилию и сказал, что хочет немедленно переговорить с вами лично. Чем это вы там занимаетесь?

Томас занимался только одним делом и не предполагал, что премьер-министр так скоро узнает об этом. Но, раз П-М не пожелал довериться начальнику своей службы безопасности, то и ему не следует распускать язык.

— Да вроде бы ничем особенным, — ответил Томас. Хэроуби снял трубку и попросил соединить его с кабинетом премьер-министра. В трубке затрещало.

— Да? — донесся голос.

— Говорит Хэроуби, премьер-министр. Суперинтендант Томас у меня... Да, сэр. Конечно, — и он положил трубку. — Прямо сейчас. Немедленно. Все-таки у вас что-то произошло. В приемной ждут два министра. Пошли.

По коридору Хэроуби провел его к обитой зеленым сукном двери в дальнем конце. Из нее как раз выходил секретарь, но, увидев их, отступил назад, оставив дверь открытой. Хэроуби пропустил Томаса первым, громко представил его: «Суперинтендант Томас, премьер-министр» — и выскользнул из кабинета, плотно притворив дверь.

Томас остался в очень тихой, элегантно обставленной комнате, с высоким потолком, пахнущей трубочным табаком и деревом, заваленной книгами и бумагами, более похожей на кабинет университетского профессора, чем премьер-министра. Мужчина у окна обернулся.

— Добрый день, суперинтендант. Пожалуйста, присядьте.

— Добрый день, сэр. — Томас выбрал стул с высокой спинкой, стоящий перед столом, и примостился на краешке. Никогда еще ему не приходилось видеть премьер-министра так близко, да к тому же один на один. На него смотрела пара усталых глаз, полуприкрытых тяжелыми веками. Такие глаза могли бы быть у ищейки, отмахавшей изрядное расстояние и не получившей от этого никакого удовольствия.

Премьер-министр молча обошел стол и сел. Томас, конечно, слышал разговоры о том, что здоровье премьер-министра уже не то и государственные дела все сильнее давят на его плечи. Но даже его удивила усталость и грусть сидящего перед ним человека.

— Суперинтендант Томас, мне стало известно, что вы в настоящее время ведете расследование, начатое по просьбе одного из высших чинов французской Полис Жюдисер, который позвонил вчера утром и попросил о содействии.

— Да, сэр... премьер-министр.

— И эта просьба вызвана тем, что, по сведениям сил безопасности Франции, существует вероятность, что профессиональный убийца, нанятый предположительно ОАС, взялся в ближайшем будущем выполнить во Франции заказ работодателей.

— Нам этого не говорили, премьер-министр. Нас лишь просили сообщить о тех профессиональных убийцах, которые нам известны. Зачем потребовались эти сведения, нам не объясняли.

— Тем не менее какой вывод сделали вы из этой просьбы, суперинтендант?

Томас чуть пожал плечами:

— Тот же, что и вы, премьер-министр.

— Вот именно. Не нужно быть гением, чтобы догадаться о той единственно возможной причине, побудившей французов разыскивать этих... людей. И кто, по-вашему, должен стать жертвой этого человека, если он действительно существует?

— Я полагаю, премьер-министр, они боятся, что он попытается убить президента.

— Именно. Это же не первая попытка покушения?

— Нет, сэр. Уже шесть закончились неудачно. Премьер-министр разглядывал лежащие перед ним бумаги, словно они могли прояснить, что произойдет в мире за те последние месяцы, которые осталось ему провести в этом кабинете.

— Вам известно, суперинтендант, что в этой стране есть люди, причем занимающие важные посты, которые хотят, чтобы вы вели расследование не столь энергично, как могли бы?

Томас искренне удивился:

— Нет, сэр. — И кто только мог сказать это П-М?

— Не могли бы вы коротко доложить о состоянии дел на текущий момент?

Томас рассказал обо всем с самого начала, поиске в Центральном архиве и архиве Особого отделения, разговоре с Ллойдом, слухах относительно Колтропа и последующих розысках людей с этой фамилией.

Когда он закончил, премьер-министр встал и подошел к окну. Долго смотрел на залитый солнцем лужок во дворе, плечи у него опустились, словно на них лежал тяжелый мешок. Томасу оставалось только гадать, о чем он думает.

Возможно, о пустынном пляже под Алжиром, где он однажды гулял, беседуя с надменным французом, который сейчас сидел в другом кабинете, в трех сотнях миль от Даунинг-стрит, управляя делами своего государства. Оба тогда были на двадцать лет моложе и еще не знали того, что произойдет за эти годы в отношениях между ними и их странами.

Тот же француз, выступая в золоченом зале Елисейского дворца восемью месяцами раньше, несколькими звонкими фразами развеял надежды премьер-министра увенчать свою политическую карьеру вступлением Британии в «Общий рынок» и уйти в отставку с чувством выполненного долга.

А может, о последних тяжелых месяцах, когда сутенер и куртизанка едва не свалили правительство Британии (Имеется в виду громкий политический скандал, завершившийся отставкой военного министра Д.Профьюло, уличенного во лжи перед Парламентом и прелюбодеянии). Старый человек, воспитанный в обществе со своими понятиями добра и зла, он верил в эти понятия и следовал им. Но мир изменился, пришли новые люди с новыми идеями, а он так и остался в прошлом. Осознавал ли он, какой смысл вкладывается в эти понятия теперь? Если да, то он определенно ему не нравился.

Возможно, он уже знал, глядя на освещенную солнцем лужайку, что будет впереди. Хирургическая операция, которую больше нельзя откладывать, и вместе с ней уход с высокого поста. Еще немного, и его мир предстоит передать новым людям. Многое уже перешло к ним. Но можно ли передавать его альфонсам и проституткам, шпионам и... убийцам?

Со своего стула Томас увидел, как расправились плечи, старик повернулся к нему:

— Суперинтендант Томас, я хочу, чтобы вы знали, что генерал Шарль де Голль — мой друг. Если ему грозит опасность, если опасность исходит от гражданина этого острова, такого человека надо остановить. С этой минуты вы возьметесь за его поиски с беспрецедентной энергией. В течение часа ваше руководство получит мое личное указание о всемерном содействии вашим усилиям. У вас не будет недостатка ни в людях, ни в ресурсах. Вы получите право привлекать в свою команду кого пожелаете, вам будет разрешен доступ к любым документам всех государственных учреждений этой страны, какие только могут вам потребоваться. Вы сможете, по моему личному распоряжению, работать в самом тесном контакте с французскими властями. И лишь когда у вас будет полная уверенность, что человек, которого хотят найти и арестовать французы, не является британским подданным и не действует с этих берегов, только тогда вы можете прекратить расследование. И лично доложите мне о результате.

Если же этот Колтроп или какой-то другой человек с британским паспортом окажется тем, кого ищут французы, вы его задержите. Кто бы он ни был, его надо остановить. Я выразился достаточно ясно?

Куда уж яснее, подумал Томас. Теперь он не сомневался, что этот поток инструкций вызвала какая-то информация, дошедшая до ушей П-М. Возможно, связанная с загадочной фразой о том, что кое-кто не хочет быстрого прогресса проводимого им расследования, но полной уверенности у него не было.

— Да, сэр.

П-М кивнул, показывая, что аудиенция окончена. Томас поднялся и направился к двери.

— Э... премьер-министр?

— Да.

— Есть одна загвоздка, сэр. Я не понял, хотите ли вы, чтобы я уже сейчас сообщил французам, что мы расследуем слух, касающийся деятельности Колтропа в Доминиканской Республике два года назад.

— У вас есть основания утверждать, что Колтроп, принимая во внимание его прошлое, подпадает под описание человека, которого ищут французы?

— Нет, премьер-министр. У нас нет ничего против любого Чарльза Колтропа, не считая слуха двухлетней давности. Мы даже не знаем, побывал ли тот Колтроп, которого мы искали весь день, в Доминиканской Республике в январе 1961 года. Если нет, мы окажемся у разбитого корыта.

Премьер-министр задумался.

— Я не хочу, чтобы вы отнимали время у ваших французских коллег предположениями, основанными на давнишних неподтвержденных слухах. Подчеркиваю, суперинтендант, неподтвержденных. Пожалуйста, продолжайте расследование. Как только вы почувствуете, что имеющейся в вашем распоряжении информации достаточно для того, чтобы говорить о причастности этого или другого Чарльза Колтропа к убийству генерала Трухильо, немедленно связывайтесь с французами и одновременно ищите этого человека, где бы он ни был.

— Я понял, премьер-министр.

— И, если вас это не затруднит, попросите мистера Хэроуби зайти ко мне. Я сейчас же отдам необходимые указания касательно вас.

Во второй половине дня события в кабинете Томаса менялись с калейдоскопической быстротой. Вокруг него сформировалась ударная группа из шести лучших детективов Особого отделения. Одного отозвали из отпуска. Двух сняли с наблюдения за домом человека, подозреваемого в передаче секретных сведений военному атташе одной восточноевропейской страны. Еще двое вчера помогали Томасу в проверке архивов Особого отделения, когда они искали убийцу без имени. У одного из них сегодня был выходной, и он работал в саду, когда его срочно вызвали в Скотленд-ярд.

Каждого Томас ввел в курс дела, подчеркнув секретность расследования. Телефон звонил не переставая. Уже в седьмом часу вечера в финансовом управлении раскопали налоговые декларации Чарльза Гарольда Колтропа. Один из детективов поехал за ними. Четверо «висели» на телефонах, а шестой отправился на квартиру Колтропа, чтобы опросить соседей и владельцев местных магазинчиков. Кто-то из них мог знать, куда подевался этот Колтроп. В фотолаборатории с фотографии, присланной Колтропом вместе с заявлением на выдачу паспорта четыре года назад, сделали несколько копий и раздали детективам.

Из налоговых деклараций следовало, что прошлый год Колтроп числился безработным, а перед тем провел год за границей. Большую часть финансового 1960/61 года он работал в известной британской фирме, занимающей ведущее положение в производстве и экспорте легкого стрелкового оружия. В течение часа Томас узнал фамилию исполнительного директора фирмы и выяснил, что тот живет в пригороде Лондона. По телефону он договорился о встрече, и в сгущающихся сумерках полицейский «ягуар» пересек по мосту Темзу, взяв курс на Вирджиния Уотер.

Патрик Монсон ничем не напоминал торговца оружием. Он рассказал Томасу, что Колтроп работал в фирме меньше года. В декабре 1960 и январе 1961 года по поручению фирмы он находился в Доминиканской Республике, пытаясь продать шефу полиции Трухильо большую партию автоматов, уже не нужных британской армии.

Во взгляде Томаса сквозила неприязнь.

И плевать им, против кого используют эти автоматы, подумал он, но голос его остался бесстрастным. Почему Колтроп так поспешно покинул Доминиканскую Республику?

Вопрос удивил Монсона. Потому что Трухильо убили. После смерти диктатора режим развалился за несколько часов. Как может отнестись новая власть к человеку, приехавшему продавать автоматы и патроны прежней власти? Естественно, у него не было иного выхода, кроме как немедленно уехать.

Томас задумался. Вроде бы логично. По словам Монсона, Колтроп сидел в кабинете начальника полиции, обсуждая детали сделки, когда поступило сообщение, что генерала убили на пустынном шоссе неподалеку от города. Начальник полиции побледнел и тут же уехал в свое поместье, где в постоянной готовности находились самолет и пилот. А вскоре толпа запрудила улицы, вылавливая сторонников бывшего диктатора. Колтропу пришлось подкупить рыбака, чтобы тот вывез его с острова.

Почему Колтроп покинул фирму, — спросил Томас. Его уволили, коротко ответили ему. Почему? Монсон ответил не сразу.

— Суперинтендант, в торговле оружием чрезвычайно острая конкуренция. Борьба, можно сказать, идет не на жизнь, а на смерть. Узнать, что предлагается на продажу и по какой цене, очень важно для тех, кто хочет сбыть аналогичный товар тому же покупателю. Скажем так, нас не в полной мере устраивала верность Колтропа интересам фирмы.

В машине, по пути в Лондон, Томас обдумал разговор с Монсоном. Объяснение, данное Колтропом относительно своего быстрого отъезда, выглядело вполне правдоподобным. Оно не подтверждало, скорее опровергало слух, переданный карибским резидентом СИС, относительно причастности Колтропа к убийству Трухильо.

С другой стороны, как следовало из слов Монсона, Колтроп не чурался двойной игры. Не мог ли он прибыть на остров в качестве представителя фирмы по производству оружия, чтобы продать партию автоматов диктаторскому режиму и одновременно выполнить задание повстанцев?

Настораживало другое: Монсон упомянул, что Колтроп не так уж разбирался в оружии, когда поступил на фирму. Снайпер же обязан быть экспертом в системах оружия. Однако он мог многому научиться, работая в фирме. Но если он не был признанным снайпером, с какой стати партизанам обращаться к нему, чтобы он одним выстрелом остановил мчащийся лимузин Трухильо? Или они нанимали совсем другого человека? И объяснение Колтропа соответствует действительности?

Томас пожал плечами. Разговор с Монсоном не принес доказательств ни вины, ни невиновности Колтропа. Вновь у разбитого корыта, с горечью подумал он.

Но новости, ждущие его в кабинете, несколько изменили настроение Томаса. Вернулся инспектор, ездивший на квартиру Колтропа. Он нашел соседку, которая днем была на работе. Та сказала, что мистер Колтроп уехал несколько дней назад в Шотландию. На заднем сиденье машины женщина видела, как ей показалось, набор удилищ.

Удилищ? Суперинтендант Томас внезапно похолодел, несмотря на теплую летнюю ночь. Когда первый детектив закончил доклад, в кабинет вошел другой.

— Супер?

— Да?

— Мне пришла в голову одна мысль.

— Выкладывайте.

— Вы понимаете по-французскн?

— Нет, а вы?

— Да, у меня мать француженка. Убийца, которого ищет ПЖ, проходит под кодовым именем Шакал, так?

— И что из этого?

— Ну, Шакал по-французски — Chacal. По буквам — C-H-A-C-A-L. Понимаете? Нужно быть тупым, как дерево, чтобы выбрать кодовое имя, пусть даже на французском, состоящее из первых трех букв его имени и его... (Чарльз Колтроп по-английски пишется CHArles CALthrop).

— Святой Боже и ангелы небесные, — Томас громко чихнул и потянулся к телефону.