И, наконец, хотя в борьбе с наркотрафиком уже задействованы влиятельные ведомства вроде американского Управления по борьбе с наркотиками и Британской таможенной службы, операция «Лом» представляет собой специальную совместную акцию, подготовленную в обход дипломатических протоколов с целью обнаружения и уничтожения подпольных фабрик в любой стране, правительство которой делает вид, что не замечает творящихся у него под носом безобразий.

Задействованным в операции «Лом» сообщили, что для обеспечения успеха предприятия планируется использовать самые передовые из имеющихся технических достижений, позволяющие вести аудио— и визуальное наблюдение. С их помощью можно установить личности преступников, определить маршруты передвижения грузов, местонахождение складов, подпольных фабрик, воздушных и морских судов, вовлечённых в нелегальный бизнес. Такое объяснение не вызвало ни у кого ни малейших сомнений.

Такова была легенда, и таковой она должна была оставаться до завершения операции независимо от сроков исполнения. Однако после совещания в Форт-Миде западные спецслужбы не могли позволить себе складывать все яйца в одну корзину. Настойчивые, хотя и крайне осторожные попытки установить, что именно скрывается под кодовым словом «Аль-Исра», продолжались.

Однако здесь спецслужбы сталкивались с другой проблемой. У каждой из них в мире исламских фундаменталистов имелись десятки информаторов, работающих кто добровольно, а кто и по принуждению.

Вопрос формулировался так: где остановиться, чтобы интерес спецслужб не почувствовали реальные лидеры террористов? При малейшем подозрении, что содержимое компьютера погибшего в Пешаваре банкира стало известно противнику, вожаки «Аль-Каиды» могли изменить все свои планы, и тогда спецслужбы Запада лишились бы единственного козыря.

Осторожное прощупывание имамов мусульманских школ, известных своими симпатиями к экстремистам, ничего не дало: реакция на ключевую фразу оказывалась в каждом случае предсказуемо нейтральной.

Судя по всему, круг посвящённых в операцию «Аль-Исра» был крайне узок и уж по крайней мере не включал в себя информаторов спецслужб. В результате было решено ответить на секретность такой же секретностью. Это означало, что единственной контрмерой Запада будет «Лом» и ничего больше.

Второй задачей проекта был выбор пункта для размещения штаба операции. Марк Гуминни и Стив Хилл уже сошлись во мнении, что ни Лондон, ни Вашингтон для такой цели не годятся. Согласились они и с тем, что находиться штаб должен где-то на Британских островах.

После тщательного анализа таких деталей, как размер, средства доступа, инфраструктура и прочее, обе стороны твёрдо определили: нужно искать бывшую военно-воздушную базу. Такого рода объекты обычно удалены от городов, в них есть всё необходимое для быта, включая жилые помещения, столовые и кухни. Плюс к этому взлётно-посадочная полоса и ангар на случай приёма посетителей. Привести заброшенную базу в порядок и обеспечить её нужным оборудованием не так уж трудно, и с этим легко справится тыловое управление соответствующей армейской службы — в данном случае Королевских ВВС.

За годы «холодной войны» на территории Великобритании появилось немало американских военных баз. В список тех, которые уже не использовались по первоначальному назначению, вошли пятнадцать объектов, включая Чиксэндс, Алконбери, Лейкенхит, Фейрфорд, Моулуорт, Бентуотерс, Хейфорд и Гринэм-Коммон.

Ни одна из баз не соответствовала предъявляемым требованиям.

Некоторые, как выяснилось, ещё функционировали, а обслуживающий персонал имеет обыкновение трепать языком. Другие перешли в руки застройщиков, и кое-где взлётные полосы уже перепахали и обратили в сельскохозяйственные угодья. На двух базах разместились тренировочные центры спецслужб. Проекту «Лом» соседи были не нужны. В конце концов Филлипс и Макдональд остановились на базе Эдзель Королевских ВВС и заручились одобрением и поддержкой своего начальства.

База Эдзель, хотя и оставалась всегда в собственности британских ВВС, долгие годы сдавалась в аренду ВМФ США. Не мешала этому и её некоторая удалённость от морских берегов. Вообще-то она находится в шотландском графстве Энгус, к северу от Бречина и к северо-западу от Монтроза, на южной стороне нагорья.

Эдзель лежит на немалом удалении от автострады А-90, соединяющей Форфар и Стоунхевен. Здесь, на довольно большой территории, поросшей лесами и вереском и пересекаемой речушкой Норт-Эск, деревни разбросаны редко.

При первом же посещении Эдзеля Макдональд и Филлипс удостоверились в том, что база отвечает всем необходимым условиям. Она удалена от любопытных глаз, имеет две взлётные полосы с диспетчерской башней и достаточное количество жилых и подсобных помещений. Оставалось дополнить её парой белых куполов, под которыми скрылись бы антенны, способные услышать, как хрустит листочком жук на другом полушарии Земли, да оборудовать новый пункт связи.

Последнее было особенно важно, поскольку Эдзель предполагалось соединить с центром правительственной связи в Челтнеме и АНБ в Мэриленде, со штаб-квартирами в Лэнгли и на Воксхолл-Кросс для прямого выхода на Марека Гуминни и Стива Хилла, а также с ещё восемью занимающимися сбором информации ведомствами обеих стран, и в первую очередь с Национальным бюро аэрокосмической разведки в Вашингтоне, в чьём распоряжении находятся американские спутники.

После всех согласований на базу прибыла и приступила к работе бригада специалистов из тылового управления британских ВВС. Такая активность не могла пройти мимо внимания добрых жителей деревни, которые, понаблюдав и обсудив, сошлись во мнении, что раз за дело взялись военные, то, похоже, золотые деньки вот-вот вернутся. В разговорах на эту тему старожилы понижали голос, многозначительно подмигивали и постукивали себя по носу. Хозяин магазина даже пополнил запасы пива и виски.

Никаких других признаков волнения и любопытства не наблюдалось.

В то время как маляры водили кисточками по стенам офицерского корпуса на авиабазе в Шотландии, в офисе агентства «Сибарт и Аберкромби» на тихой улочке лондонского Сити появился посетитель.

Мистер Ахмед Лампонг прибыл точно в назначенное время, согласованное путём обмена электронными посланиями между Лондоном и Джакартой, и был препровождён в кабинет мистера Сибарта, сына основателя агентства. Занимающийся организациями морских перевозок мистер Сибарт не знал, что «лампонг» всего лишь один из множества языков обитателей острова Суматра, откуда и был родом его индонезийский гость. Не знал он и того, что имя у гостя вымышленное, хотя паспорт говорил об обратном и выдержал бы придирчивую проверку.

Безукоризненным был и английский, на котором индонезиец обратился к хозяину кабинета. Когда же Алекс Сибарт отпустил по сему поводу соответствующий комплимент, гость объяснил, что усовершенствовал владение языком за годы учёбы в Лондонской школе экономики, где получил степень магистра. Мистер Лампонг не только прекрасно говорил, рассыпался в любезностях и демонстрировал привычки джентльмена — он предложил деловое сотрудничество. Ничто в его внешности и поведении не давало оснований предположить, что этот человек является фанатичным членом исламистской террористической организации «Джемаа-Ислами», ответственной за устройство взрывов на курортах острова Бали.

Его полномочия как старшего партнёра фирмы «Суматра трейдинг Интернэшнл» подтверждались как рекомендательным письмом, так и банковскими референциями. Когда мистер Лампонг попросил разрешения изложить в общих чертах свою проблему, мистер Сибарт весь обратился во внимание. В качестве преамбулы гость торжественно положил на стол перед брокером лист бумаги.

Это был список, начинавшийся с Олдерни, одного из британских Нормандских островов, и продолжавшийся такими названиями, как Ангилла, Антигуа и Аруба. И это только на "А". Всего в списке содержалось сорок три названия, и заканчивался он Уругваем, Вануату и Западным Самоа.

— Все это страны с льготным режимом налогообложения, мистер Сибарт, — объяснил индонезиец, — и все они придерживаются практики строгой охраны тайны банковских операций. Также тщательно оберегают свои финансовые секреты и некоторые чрезвычайно сомнительные коммерческие предприятия, в том числе и преступные сообщества. А эти… — он положил второй лист, — сомнительны уже в другом отношении. Так называемые страны «удобного флага»[1].

И снова Антигуа, Барбуда, Багамы, Барбадос, Белиз, Бермуды, Боливия, Бирма… В этом списке, заканчивавшемся Сент-Винсентом, Шри-Ланкой, Тонга и Вануату, значилось двадцать семь стран и территорий.

Были здесь и такие малоприятные места, как африканская Экваториальная Гвинея, и затерявшиеся на карте мира крохи вроде Сан-Томе и Принсипи, Коморы и кораллового атолла Вануату. На их фоне куда привлекательнее выглядели Люксембург, Монголия и Кампучия, вообще не имеющие выхода к океану. Мистер Сибарт недоуменно пожевал губами, хотя ничего нового гость пока не сообщил.

— Сложите два и два, и что мы имеем? — с затаённым восторгом исполняющего трюк фокусника вопросил индонезиец. — Мошенничество, друг мой. Беспрецедентное широкомасштабное мошенничество. И, увы, именно оно преобладает над честным бизнесом в той части света, где я и мои партнёры имеем честь вести дела. Вот почему мы и приняли решение в будущем заниматься бизнесом только с учреждениями, славящимися своей честностью, с теми, чья репутация безупречна и чиста. С лондонским Сити.

— Спасибо, — пробормотал мистер Сибарт. — Кофе?

— Кражи грузов, мистер Сибарт, постоянное и, к великому сожалению, набирающее обороты явление. Спасибо, нет. Я уже позавтракал. Груз передаётся перевозчику — имейте в виду, ценный груз! — а затем исчезает. Никаких следов. Ни корабля, ни фрахтователей, ни брокеров, ни команды, ни груза, ни грузовладельцев — никаких следов. И все нити ведут в эти джунгли всевозможных флагов и банков. И там теряются. Я уж не говорю об уровне коррупции.

— Ужасно, — согласился лондонский брокер. — И чем я могу помочь вам?

— Терпеть такое далее невозможно. Конечно, расходы будут побольше. Но отныне мы твёрдо намерены фрахтовать исключительно суда британского торгового флота, ходящие под британским флагом, приписанные к британскому порту, с британским шкипером и под поручительством лондонского брокера.

— Прекрасно, — расплылся в улыбке хозяин кабинета. — Мудрое и дальновидное решение. И, разумеется, не следует забывать о полном страховом покрытии как судна, так и груза лондонской страховой компанией Ллойда. Какой груз вы желаете переправлять?

Найти для грузовоза подходящий груз, а для груза подходящий грузовоз — вот чем занимается судовой брокер, и «Сибарт и Аберкромби» были давним и прочным столпом одного из старейших объединений лондонского Сити, Балтийской товарной и фрахтовой биржи.

— Кое-какие планы у меня уже есть, — сказал мистер Лампонг, предъявляя очередные рекомендательные письма. — Мы обсуждали данную проблему вот с этой компанией, специализирующейся на импорте дорогих британских лимузинов и спортивных автомобилей в Сингапур. Мы же, со своей стороны, экспортируем из Индонезии в Соединённые Штаты прекрасную мебельную древесину, такую, как розовое дерево, тюльпанное дерево и падук. Этот груз идёт с Северного Борнео, но он будет занимать только часть места. На палубу мы планируем поставить морские контейнеры с яванскими и сурабайскими шелками. Грузополучатель тоже в США. Здесь… — он положил на стол последнее письмо, — все данные наших друзей и компаньонов на Сурабае. Мы все готовы пользоваться вашими услугами. Не могли бы вы подыскать для нас подходящее, зарегистрированное в Соединённом Королевстве судно? Добавлю, что речь идёт о регулярном и долговременном партнёрстве.

Алекс Сибарт выразил уверенность, что сможет предложить с десяток судов, способных справиться с такого рода задачей. Всё, что нужно, это знать размеры корабля, цену и предполагаемые даты.

В конце концов было решено, что он предоставит мистеру Лампонгу «меню» с указанием судов требуемого тоннажа и чартерной стоимости. Мистер же Лампонг после консультаций с коллегами сообщит даты отгрузки и доставки с указанием двух индонезийских и одного американского порта.

— Как же приятно, — удовлетворённо вздохнул отец Алекса Сибарта, когда сын изложил новости за ланчем в «Рулз», — иметь дело с настоящими джентльменами старой школы.

В мире было немало мест, появляться в которых Майку Мартину не стоило. Одно из них — авиабаза Эдзель. Стиву Хиллу ничего не оставалось, как пустить в ход старые связи, имеющиеся у каждого, кто давно занимается каким-то одним делом.

— Меня не будет дома чуть ли не всю зиму, — сказал его гость за ланчем в клубе. — Хочу погреться под жарким карибским солнышком. Так что можешь попользоваться.

— Речь, конечно, пойдёт об аренде, — ответил Хилл. — На многое, впрочем, не рассчитывай — мой бюджет довольно скромен.

— Надеюсь, ты ничего там не поколотишь? — поинтересовался гость. — Тогда ладно. Когда я смогу вернуться?

— Думаю, мы не задержимся дольше середины февраля. Планируем провести несколько семинаров. Одни приезжают, другие уезжают. Ничего… физического.

Майк прилетел в Абердин из Лондона. В аэропорту его встречал хорошо знакомый по прежней службе отставной сержант САС. Это был плотный шотландец, вернувшийся после отставки к родным вересковым холмам.

— Как дела, босс? — спросил он и, забросив сумку на заднее сиденье, выехал со стоянки.

Машина повернула на север, миновала пригороды и, свернув на автостраду А-96, понеслась в направлении Инвернесса. Через несколько миль пейзаж изменился: по обе стороны шоссе выросли холмы. Ещё семь миль, и водитель свернул налево.

На дорожном указателе значилось только одно слово: Кемней. Проскочив деревню Монимаск, они выехали на шоссе Абердин — Альфорд. Ещё три мили, и лендровер повернул вправо, промчался через Уайтхауз и устремился к Кейгу. Глядя на бегущую рядом речку, Мартин подумал, что в ней, должно быть, водится форель. Или лосось.

Перед Кейгом машина пересекла реку и, сбавив скорость, покатила по длинной петляющей частной дороге. Внезапно за очередным поворотом появился старинный замок. Он стоял на небольшом возвышении, с которого открывался прекрасный вид на растянувшиеся до горизонта холмы и глены.

У главного входа приезжих встретили двое мужчин. Подойдя ближе, они представились:

— Гордон Филлипс. Майкл Макдональд. Добро пожаловать в замок Форбс, семейное гнездо лорда Форбса. Как поездка, полковник? Хорошо добрались?

— Зовите меня Майк. Вы ждали нас. Как узнали? Энгус никому не звонил.

— Вообще-то в самолёте был наш человек. На всякий случай, — признался Филлипс.

Мартин хмыкнул. «Хвост» он не заметил. Плохо. Навыки без тренировки быстро теряются.

— Не проблема. Майк, — заметил Макдональд. — Главное, что вы здесь. Ваши наставники тоже. Мы рассчитываем, что курс продлится восемнадцать недель. Предлагаю освежиться, а после ланча начнём.

На протяжении всей эпохи «холодной войны» ЦРУ содержало целую сеть «конспиративных квартир», разбросанных по всей территории США. Некоторые действительно представляли собой квартиры в городских многоэтажках для встреч с людьми, которым не рекомендовалось появляться в кабинетах ведомства. Были ещё загородные дома, где вернувшиеся после нелёгкого задания агенты могли расслабиться и одновременно составить подробный отчёт о миссии за границей.

Были и такие, выбор которых определялся их полной уединённостью и недоступностью. Туда обычно прятали советских перебежчиков на то время, что требовалось для их тщательной проверки, и туда не могла дотянуться длинная карающая рука всесильного КГБ, действующего под крышей советского посольства или консульства.

Ветераны управления до сих пор морщатся при упоминании имени полковника Юрченко, сбежавшего на Запад в Риме. В Джорджтауне ему разрешили пообедать в городском ресторане вместе с прикреплённым офицером ЦРУ. Во время обеда Юрченко вышел в туалет и исчез. Позже выяснилось, что карауливший его агент КГБ напомнил полковнику об оставшейся в Москве семье. Желая спасти родных, Юрченко поверил в обещание амнистии и согласился вернуться в СССР. С тех пор о нём больше не слышали.

Перед сотрудниками небольшого отдела, ведающего в Лэнгли содержанием конспиративных квартир, Марек Гуминни поставил всего один вопрос: какой из имеющихся у нас на балансе объектов самый удалённый, самый скрытый, самый труднодоступный и самый надёжный?

Ответ главного «агента по недвижимости» не заставил себя ждать:

— Между собой мы называем его Хижиной. Людей там практически не бывает. Объект затерян в глуши, где-то в районе Каскадных гор.

Гуминни потребовал подробный отчёт с фотографиями. Минут через тридцать он принял решение и отдал приказ.

К востоку от Сиэтла, в дебрях штата Вашингтон, проходит лесистый горный хребет под названием Каскадные горы. Зимой его покрывает снег. Район Каскадных гор делится на три зоны: Национальный парк, участок лесозаготовок и заповедник. К двум первым ведут дороги, там живут люди.

Каждый год в парк приезжают сотни тысяч посетителей. Здесь много дорог и тропинок, что делает доступными самые дальние его уголки. По дорогам можно ездить на машинах, тропинки же предназначены для пеших и конных туристов. Опытные смотрители, знающие чуть ли не каждое дерево, приглядывают за порядком.

Доступ приезжих на участок лесозаготовок ограничен по причинам безопасности, но здесь тоже есть дороги, по которым сваленные деревья транспортируют на ближайшие лесопилки. Зимой все работы прекращаются — выпавший снег останавливает экономическую активность.

К востоку от этих двух районов лежит заповедник, простирающийся до самой канадской границы. Дорог здесь нет вообще, тропинок немного, да и те проложены только в южной части, возле перевала Харта, где есть несколько бревенчатых домиков.

Леса здесь кишат зверьём, а вот люди приезжают сюда только летом. С наступлением холодов владельцы немногочисленных домиков отключают все системы, закрывают ставни на окнах, запирают двери и возвращаются в городские квартиры. Пожалуй, нигде больше в Штатах нет места столь же угрюмого, дикого и недоступного, за исключением, может быть, района северного Вермонта, известного как «Королевство», где человек может пропасть без следа и найтись только с наступлением весенней оттепели.

Несколькими годами ранее один из домиков в заповеднике был выставлен на продажу и приобретён ЦРУ. О сделанной второпях покупке скоро пожалели, но тем не менее домик время от времени использовался старшими офицерами управления во время летних отпусков. В октябре, когда Марек Гуминни начал наводить справки, там никого не было. Приближалась зима, и расходы на содержание могли подпрыгнуть до небес, и всё же Гуминни приказал приготовить Хижину для эксплуатации и произвести определённые работы.

— Если вам нужна тюрьма, — заметил начальник отдела недвижимости, — то почему бы не воспользоваться Северо-западным центром в Сиэтле?

Даже в разговоре с коллегой Гуминни пришлось солгать:

— Речь не идёт о каком-то особо ценном агенте. И не о том, что он может сбежать. Проблема в его собственной безопасности. В тюрьмах даже самого строгого режима случиться может всякое.

Его собеседник кивнул — он всё понял. По крайней мере он думал, что все понял. Абсолютная секретность. Абсолютная недоступность. Полная безопасность. Строжайший режим охраны. И полная автономность как минимум на ближайшие шесть месяцев. Что ж, пусть этим занимаются кому положено. Он привлёк к делу команду, разработавшую систему безопасности в печально знаменитой тюрьме Пеликан-Бэй в Калифорнии.

Трудностей хватало. Для начала к Хижине нужно было попасть. Единственная дорога проходила в нескольких милях к северу, через городок Мазама, после чего обрывалась. Рассчитывать оставалось только на вертолёт. Пользуясь предоставленными ему полномочиями, Марек Гуминни позаимствовал транспортный «Чинук» на базе ВВС Маккорд, находящейся южнее Сиэтла.

Строительную бригаду выделила инженерная часть. Материалы закупались на месте через полицию штата. Каждый знал только то, что ему полагалось знать, а именно: Хижина должна быть переоборудована в секретный исследовательский центр. На самом же деле ей предстояло стать тюрьмой для одного-единственного заключённого.

Режим, установленный в замке Форбс, с самого начала не допускал никаких послаблений. Прежде всего Майк Мартин расстался с привычной одеждой и облачился в халат и тюрбан, какие носят пуштуны. Во-вторых, ему запретили стричься и брить бороду — волосы должны были отрасти настолько, насколько это позволяло время.

Домоправительнице разрешили остаться; к гостям хозяина она, как и садовник Гектор, не проявляла ни малейшего интереса. Третьим постоянным жильцом был Энгус, бывший сержант САС, ставший на время управляющим поместьем лорда Форбса, его доверенным лицом. Если бы какой-то чересчур любопытный гражданин и отважился заглянуть в имение, он пожалел бы о своём решении, столкнувшись с бдительным охранником.

«Гостей» в поместье бывало много, они приезжали и уезжали, и только двое обосновались в замке на постоянной основе. Одним из них был Наджиб Куреши, урождённый афганец, бывший учитель из Кандагара, получивший в Великобритании статус беженца, а затем и гражданство и работавший переводчиком в Челтнеме. Ему предоставили длительный отпуск и перевели в Касл-Форбс. В обязанности Наджиба входило обучение Мартина языку, манерам поведения и обычаям пуштунов. Как сидеть на корточках, как есть, как ходить, какие позы принимать при молитве, что означает тот или иной жест — все это и многое другое преподавал Куреши своему уже немолодому ученику.

Вторым постоянным преподавателем была доктор Тамиан Годфри, женщина шестидесяти с небольшим лет, с седыми, собранными в пучок волосами. Долгое время она была замужем за офицером секретной службы МИ-5, скончавшимся двумя годами ранее. Будучи, как выразился Стив Хилл, «одной из нас», она прекрасно понимала, что такое режим секретности, и вовсе не стремилась узнать больше, чем полагалось. Разумеется, о её пребывании в Шотландии не знали даже ближайшие родственники.

Она сама, без каких-либо намёков, понимала, что человек, с которым им приходится работать, может подвергнуться смертельной опасности из-за одной-единственной её ошибки, мельчайшего упущения или небрежности. Миссис Годфри изучала Коран, безупречно владела арабским и обладала энциклопедическими знаниями.

— Слышали когда-нибудь о Мухаммеде Асаде? — спросила она Майка на первом занятии.

Он признался, что не слышал.

— Тогда начнём с него. Урождённый немецкий еврей, Леопольд Вайсс, он принял ислам и стал одним из величайших его исследователей. Ему принадлежит, возможно, лучший из всех комментариев относительно Аль-Исры — путешествия из Аравии в Иерусалим и оттуда на небеса. С этим путешествием связано установление правила пяти обязательных дневных молитв — краеугольного камня мусульманской веры. Вы бы знали об этом, если бы ходили мальчиком в медресе, и ваш имам, будучи ваххабитом, несомненно, верил бы в то, что путешествие это было физическим, реальным, а не просто сном. Поэтому и вы верите в то же самое. А теперь ежедневная молитва. Повторяйте за мной…

На Наджиба Куреши такое вступление произвело сильное впечатление. Она знает о Коране больше, чем я, подумал он.

В перерывах между занятиями все трое одевались потеплее и отправлялись на прогулку по холмам. Каждый раз их неизменно сопровождал вооружённый охотничьим ружьём Энгус.

Хотя Мартин и знал арабский, он в самом начале понял, какой огромный объём знаний ещё нужно постичь, сколькому необходимо научиться. Голос Измат Хана, разговаривавшего на арабском с другими заключёнными лагеря «Дельта», был тайно записан на плёнку ещё в ту пору, когда следователи надеялись, что пленник раскроет какие-то секреты, и теперь Наджиб Куреши помогал Майку освоить пуштунский акцент, снова и снова заставляя ученика имитировать речь узника.

Когда-то, во времена советской оккупации, Мартин провёл с моджахедами почти полгода, но с тех пор прошло семнадцать лет, и многое забылось. Занимаясь пушту, Куреши и Майк сразу же сошлись на том, что выдать себя за пуштуна среди пуштунов ему не удастся.

И всё же основное внимание уделялось двум пунктам: молитвам и тому, что случилось с ним в американской тюрьме на базе Гуантанамо. Почти все следователи, работавшие с заключёнными лагеря «Дельта», были из ЦРУ, и Марек Гуминни нашёл четверых, знавших Измат Хана с первого дня его прибытия туда.

Майкл Макдональд слетал на несколько дней в Лэнгли, чтобы поговорить с ними, получить всю возможную информацию и сохранившиеся с тех пор плёнки и рукописные записи. Для прикрытия своего интереса он рассказывал, что речь идёт о возможном освобождении Измат Хана как не представляющего угрозы для общества и что ЦРУ нужно составить своё мнение по этому вопросу.

Все следователи сходились в том, что этот горец, бывший командир отряда в армии Талибана, самый крепкий из всех заключённых. Он почти ничего не рассказывал о себе, ни на что не жаловался, не шёл на сотрудничество и стойко принимал все тяготы и лишения. Согласны они были и ещё в одном: глядя в чёрные глаза афганца, каждый следователь ясно понимал, что пленный с удовольствием свернул бы ему голову.

Собрав всё, что можно, Макдональд сел в «Грумман» и вернулся прямиком на базу Эдзель, откуда уже на машине доехал до поместья лорда Форбса, где и сообщил Мартину о результатах.

Между тем Тамиан Годфри и Наджиб Куреши сосредоточились на ежедневных молитвах. Услышать его могли многие, а значит, он должен знать их назубок. Правда, Наджиб всё же видел и лучик надежды. Измат Хан не был арабом, следовательно, арабский не его родной язык, а Коран существует только в одном, классическом арабском варианте. В таком случае незначительная ошибка может быть списана на неверное произношение. А вот целая неверно произнесённая фраза недопустима для человека, который в детстве семь лет посещал медресе.

Вот почему Наджиб снова и снова опускал голову, касаясь лбом ковра, и Майк делал то же самое, и только Тамиан Годфри сидела на стуле по причине больных ног. И все трое снова и снова, до бесконечности повторяли и повторяли одни и те же слова.

Работа кипела и на базе Эдзель, где объединённая англо-американская команда специалистов устанавливала и подключала линии связи с британскими и американскими секретными службами, сводя их в единый узел. В прежние времена, когда базой пользовались американцы, в их распоряжении, помимо жилых помещений и рабочих мест, имелись зал для боулинга, салон красоты, кафетерий, почта, баскетбольная площадка, гимнастический зал и кинотеатр. Гордон Филлипс, понимая ограниченность выделенного ему бюджета, и Стив Хилл, чьи финансовые возможности были ещё более ограничены, оставили все как есть, решив не воскрешать то, что умерло.

Командование ВВС предоставило обслуживающий персонал и выделило небольшое подразделение для несения караульной службы. Военные не сомневались, что база превращается в центр наблюдения за торговцами опиумом.

Прилетевший из США гигант — военно-транспортный самолёт «Гэлэкси» доставил прослушивающее оборудование, которому предстояло сканировать едва ли не весь мир. Перевод с арабского взяли на себя специалисты из Челтнема и Форт-Мида, поддерживавшие постоянную и безопасную связь с руководителями проекта «Лом».

Ещё до Рождества на базе смонтировали и подключили двенадцать автоматизированных рабочих мест. На круглосуточном дежурстве предполагалось задействовать несколько смен по шесть операторов.

Центр в Эдзеле изначально создавался исключительно на временной основе и для поддержки всего лишь одной операции, к проведению которой благодаря решительности Джона Негропонте срочно привлекались едва ли не все секретные службы обоих государств.

В целях облегчения сотрудничества все компьютеры обеспечивались сверхнадежными интегральными цифровыми сетями связи «Брент». На каждом компьютере устанавливался отдельный накопитель со сменным жёстким диском, который после использования полагалось снять и держать в охраняемом сейфе.

Компьютеры на базе Эдзель были соединены напрямую с системами связи Штаба и Гроувнора — эти термины ввели в оборот специально для обозначения штаб-квартиры СИС на Воксхолл-Кросс и резидентуры ЦРУ при американском посольстве на Гроувнор-сквер в Лондоне.

Для недопущения нежелательного проникновения адрес проекта «Лом» спрятали под кодом доступа STRAP3, ограничив число посвящённых несколькими из старших офицеров.

А потом началась прослушка. Ловили каждое слово, произнесённое на Ближнем Востоке, на арабском языке и во всём исламском мире. Ничего нового, этим уже занимались и другие, но видимость требовалось соблюсти.

Впрочем, было и кое-что особенное. Кроме звука, на скромную базу в шотландской глуши поступали видеоматериалы — из БАКР, которые последнее получало со спутников «Кей-Эйч-11», висящих на орбите над арабскими странами, и с находящих все более широкое применение беспилотных самолётов-разведчиков «Хищник». Сделанные ими с высоты 20 000 футов высококачественные снимки передавались в СЕНТКОМ — Объединённое центральное командование со штаб-квартирой в Тампе, штат Флорида.

Некоторые прозорливцы в Эдзеле поняли, что проект «Лом» готов и ждёт чего-то, но чего именно, они не знали.

Незадолго до Рождества 2006 года мистер Алекс Сибарт снова связался с мистером Лампонгом — точнее, с его индонезийским офисом — и предложил на выбор два зарегистрированных в Ливерпуле грузовоза, которые, по мнению брокера, вполне подходили его целям. По счастливому совпадению оба принадлежали одной небольшой судоходной компании, и агентство «Сибарт и Аберкромби» уже фрахтовало их по поручению других клиентов, к полному удовлетворению последних. Фирма «Маккендрик шиппинг» была семейным предприятием и занималась морскими грузовыми перевозками более ста лет. Руководил ею сам глава семьи, Лайам Маккендрик. Он же был и капитаном «Графини Ричмондской», тогда как его сын Шон командовал вторым судном.

«Графиня Ричмондская» имела водоизмещение 8000 тонн, ходила под английским флагом, фрахтовалась по относительно умеренной цене и могла выйти из британского порта в новый рейс к 1 марта.