Вуд развалился у ее ног. Ласковое солнце пробивалось сквозь колеблемые ветром кроны и дождем проливалось на ковер из рыжих хвоинок. Уставившись в пространство, Клэй стоял перед Вилией и докуривал последнюю сигарету. Его одолевали тревожные мысли: о возможной встрече с демонами, о перспективе заблудиться в глуши Запределья с женщиной и ребенком, о поиске временного убежища, а также о бессмысленности собственного путешествия.

– Куда мы идем, Клэй? – спросила Вилия. Охотник на минуту задумался, сделал затяжку и выдохнул с облаком дыма:

– К будущему. У меня там назначена встреча.

– На дворе весна, скоро с запада придет корабль, – спокойно сказала она. – Может, нам лучше вернуться к океану?

– Может, и лучше, – согласился Клэй. – Но не для меня. Есть один долг, который я должен исполнить.

– А как же мы с Призом?

У него не было ответа.

– Ну так как же? – настаивала Вилия.

– Вам лучше оставаться со мной. По крайней мере, еще некоторое время.

– Кто он, тот человек, с кем вы должны встретиться? – спросила Вилия.

Клэй сдержанно улыбнулся:

– Увидите.

– Выходит, из-за ваших долгов придется нам мотаться по всему Запределью?

– Мне очень жаль, – сказал Клэй. Лицо его осунулось и потемнело. Он устало покачал головой, потом обернулся и посмотрел ей в глаза. – Мне, правда, очень, очень жаль.

– Вы себя совсем замучили. Подите-ка сюда и отдохните, – велела ему Вилия, свободной рукой указывая местечко подле себя.

Клэй выбросил тлеющую сигарету, втоптал в землю и медленно подошел к женщине.

– Да, – вымолвил он, – так я и сделаю.

Он опустился на землю, прислонившись спиной к упавшему стволу. Вилия стащила с него шляпу. Закрыв глаза, охотник пробормотал:

– Обещаю, я найду способ отправить вас домой. Я…

– Хорошо, хорошо, – шепнула она, обнимая его за плечи. Через минуту он уже спал.

Ради экономии патронов Клэй решил снова использовать для охоты стрелы. Он давно уже не держал в руках лука, так что одному кролику и паре оленей в этот день повезло: год назад они бы не избегли своей участи.

Вилия попросила охотника научить ее пользоваться этим оружием, и целое утро они посвятили стрельбе по мишени. Приза положили на землю, на безопасном расстоянии и под присмотром Вуда, рядом с мешками и прочей поклажей. Ножом Клэй отковырнул от соснового ствола кусочек коры – эта отметина и служила центром мишени. Охотника поразила неженская сила Вилии: она без особого труда сразу же натянула тетиву до предела. Пущенная ею стрела с первой попытки воткнулась в дерево всего в трех дюймах от цели.

– Недурно, – похвалил Клэй, подходя сзади. Поло жив руки ей на плечи, он мягким нажатием заставил ее выпрямить спину. – Смотрите обоими глазами, – посоветовал он. – Некоторые умеют целиться в прищур, но лично я всегда гляжу в оба.

Вилия спустила тетиву, и стрела, отклонившись от курса, оцарапала какое-то дерево в десяти ярдах от цели.

– Ничего себе благодарность за мои советы! – рассмеялся Клэй.

– Я моргнула, – оправдывалась Вилия.

– Никаких морганий, – строго заявил он.

– Это потому, что вы меня обняли, – объяснила она.

Охотник смутился:

– В таком случае приношу свои извинения…

– Да я совсем и не против, – возразила Вилия. Клэй посмотрел на нее, она на него. Женщина опустила лук, охотник шагнул к ней… Он уже поднял руку, чтобы обнять ее снова, но тут боковым зрением заметил какое-то движение. Клэй резко обернулся. Рядом стоял Васташа, с ребенком на руках. Вилия вскрикнула, и Клэй понял, что она тоже увидела древесного человека.

Ночное небо было усыпано звездами. Путники сидели у огня на поляне, в окружении сосен. Клэй уговорил Вилию последовать своему примеру – взять у Васташи лист и положить под язык. Она баюкала засыпающего малыша, хитрый Вуд устроился поближе к лиственю, который поглаживал его по спине зеленой рукой.

– Я ходил в форт, чтобы найти тебя, – произнес он.

Вилия недоуменно оглянулась по сторонам, пытаясь понять, откуда исходит странный голос. Потом уставилась в любопытные угольки, горящие в темных глазницах зеленого человека.

– Что ты нашел там? – спросил Клэй.

– Побоище, – ответил Васташа. – А еще вот это. – Он выпрямил ногу и, изловчившись, извлек из сгустка листьев, служившего ему бедром, что-то длинное и тонкое. Он протянул предмет Клэю.

– Я принес это тебе в подарок.

Клэй присмотрелся и в тусклом свете костра разглядел капитанскую трубку в виде женской головы. Охотник робко протянул руку и принял подарок. Воспоминание о седовласом вояке накатило волной скорби.

– Люди живут короткой и трудной жизнью, – мягко сказал Васташа.

– Все равно табака нет, – заметил Клэй.

– Попробуй это, – предложил листвень и протянул ему комочек сухих желтых листьев.

Охотник набил трубку и закурил от подожженной в костре ветки. Компанию окутал ароматный дым цвета топленого молока. После пары затяжек Клэй передал трубку Вилии. Та послушно взяла ее и поднесла к губам, но тут же закашлялась и отдала трубку Васташе. Он вдохнул в себя дым, но не выдохнул: молочные клубы просто сочились меж спутанных побегов от груди до макушки.

– Завтра нас ждет новый путь, – объявил он. – Я знаю дорогу, которая приведет нас за тысячу миль отсюда.

– Как это? – удивилась Вилия.

– Дебри пронизаны тропами, где время и расстояние не властны, – пояснил листвень. – Нужно просто знать их. Там, на другом конце, есть место, где смогут остаться мать и дитя.

– Об этих тропах говорил мне Эа, Странник подлинного Вено, – припомнил Клэй. – Признаться, я никогда до конца не верил в их существование.

– Дебри существуют во множестве плоскостей и времен, – объяснил Васташа.

– Надеюсь только, мы не попадем в очередной форт, – проворчала Вилия.

– Не форт, дом. Он стоит на цветочном лугу, у кромки леса, а рядом озеро. Когда-то давным-давно этот дом выстроил один из людей со светящими шапками. Его звали Ивс, кажется. Он заблудился на пути к Раю и долгое время прожил один в этой глуши, – сказал листвень, снова принимая трубку из рук Вилии.

– Один из той экспедиции, – тихо молвил Клэй. – Последний товарищ Битона, совсем еще юноша. Я думал, он погиб в ледяной пустыне.

– В некотором смысле, – подтвердил Васташа.

– Вы оставите нас с Призом одних? – спросила Вилия упавшим голосом.

– Лишь ненадолго, – успокоил ее листвень, – пока Клэй сослужит службу Па-ни-та.

– Это еще что такое? – Вилия удивленно воззрилась на охотника.

– Прошу, – взмолился он, – я не в силах этого объяснить.

Позже, когда женщина с ребенком уснули под одеялами, а костер почти догорел, Клэй и Васташа долго сидели в молчании. Теплый ветер обдувал поляну, и что-то легонько скользило по воздуху. Трепеща и извиваясь, оно опустилось на траву. Клэй медленно поднялся, потянулся и пошел взглянуть, что это. На земле лежала вуаль – сложенная наполовину, и отогнутый уголок ее чуть трепетал. Он наклонился поднять ее, но вуаль превратилась в широкий зеленый лист.

– Отдохни, Клэй, – шепнул ему листвень.

Васташа подвел их к изгибу натоптанной лесной тропы. Со своего места, из-за плеча древесного человека, Клэй видел, что около четверти мили тропинка бежит строго по прямой, как шоссе, а потом резко сворачивает влево, скрываясь из виду.

– Запомните, – сказал листвень, – как только мы ступим на этот путь, что бы вы ни увидели, не говорите ни слова. Вам встретятся создания человеческие, животные и растительные, которые проходили здесь раньше и которые где-то в глубинах Времени идут здесь всегда. Коснетесь их, заговорите – и рассыплетесь, как лед на замерзшем озере, разбитый падучей звездой.

Клэй и Вилия кивнули. Потом охотник спохватился:

– А как же Приз? Вдруг он захнычет, закричит?

– Ребенка понесу я, – сказал Васташа. Охотник глянул на Вилию: та решительно замота ла головой.

– Верь ему, – сказал ей Клэй.

Васташа улыбнулся, когда женщина с неохотой протянула ему сына. Листвень прижал Приза к груди, и веки младенца тотчас смежил крепкий сон.

– Постойте, а Вуд? – забеспокоилась Вилия.

– Он знает, – заверил ее листвень.

Стоило им ступить на тропу, как отовсюду полился отчетливый гул: он нарастал и стихал, будто сам воздух пытался вспомнить позабытый мотив. Атмосфера сделалась мягкой и вязкой. Казалось, путники плывут сквозь плотный воздух. Откуда-то сверху налетел упругий ветер, приподняв подол Вилиного платья. Ткань не опадала и не хлопала, она просто застыла в воздухе, как нарисованная.

Свернув за первый поворот, они увидали те самые «создания», о которых говорил Васташа. Олени и лисицы, кролики и птицы, взошедшие на тропу, чтобы попасть в другой день, другой год или другой мир. Все они тихо светились в расплывчатых серебряных оболочках. Клэй подумал мельком, что их маленький отряд, должно быть, со стороны выглядит точно так же.

Они опять повернули вслед за изгибом тропы, и впереди показалась высокая фигура Эа. Проходя мимо, Странник из подлинного Вено повернул голову и улыбнулся. Охотнику отчаянно хотелось заговорить с ним, но он не забыл предостережение Васташи. Должно быть, Странник направлялся в Анамасобию, чтобы положить начало той истории, которая привела Клэя сюда.

Эа был лишь первым. Шагая по тропе, они встречали толпы людей, двигавшихся в обоих направлениях. Однажды Клэю почудилось, будто он узнал среди них татуировщика из племени молчунов, вернее Слова, хромающего куда-то по своим делам. Охотник хотел догнать старика и проверить, он ли это, но тут Васташа стал сворачивать с тропы, знаками призывая остальных следовать за собой.

Мгновение спустя они вновь оказались в чаще леса и вновь ощущали привычную силу тяжести. Шагнув к Вилии, Васташа протянул ей Приза, и женщина, обняв ребенка, поцеловала древесного человека в зеленый лоб.

Ивс до сих пор стоял на цветущем лугу в своих лохмотьях, опершись на рукоять кирки. Острый конец орудия намертво врос в землю. Вокруг скелета еще угадывались очертания прямоугольника – свидетельство того, что здесь когда-то занимались огородничеством. Выбеленный временем череп гостеприимно кивал в сторону дома – большого бревенчатого строения с двумя комнатами, крылечком и очагом. Все это очень напоминало дом Олсенов, не хватало только окон.

Прежний хозяин дома, похоже, был мастер на все руки. Быть может, ему недоставало общения, зато времени хватало с лихвой, и основательность его натуры проступала тут во всем. Сплетенная из лозы и сухожилий мебель оказалась не только добротной и крепкой, но и весьма изящной на вид. На широкой кровати лежал набитый мягким мехом матрац из шкур и такие же подушки. Как и в домике Олсенов, перед камином здесь тоже имелось тронного вида кресло с высокой спинкой.

На столе в деревянных канделябрах стояли сальные свечи. Дощатый пол, похоже, Ивс подметал в утро своей кончины: самодельный веник до сих пор стоял у стола, как будто хозяин забыл убрать его на место.

Последующие несколько дней Клэй с Вудом усердно охотились: нужно было набить побольше дичи, чтобы во время их отсутствия Вилия не испытывала недостатка в провизии. Васташа сопровождал их в этих походах, собирая плоды, травы и коренья – и съедобные, и те, что могли сгодиться для медицинских надобностей.

Вилия хлопотала по дому, занимаясь уборкой и обследованием припасов, оставшихся от прежнего хозяина. Чтобы их с малышом не беспокоили холодные ночные ветры, щели между бревнами она законопатила смесью из глины и сухой травы. Из вещей Ивса самой полезной находкой стал каменный топор – с его помощью удобно было колоть сучья для растопки. Ярдах в пятидесяти к северу от дома Вилия обнаружила остатки лесов, которые Ивс сконструировал для постройки камина. Дерево было гнилое и трухлявое, но достаточно сухое, чтобы сгодиться на дрова.

У другой находки, напротив, не было никакой практической ценности: на кровати, под подушкой, Вилия отыскала медальон на золотой цепочке. Медное сердечко отворялось на проржавевших петлях, открывая взору пожелтевший портрет хорошенькой девушки, совсем еще ребенка. Медальон Вилия повесила на шею, вместе с ожерельем из Кэроллов, и он стал любимой игрушкой маленького Приза.

Вечерами, после ужина, когда он засыпал, Вилия, Клэй и листвень сидели у камина и обсуждали планы на будущее. Охотник раскуривал трубку и пускал ее по кругу, и даже Вуд подползал ближе, чтобы вдохнуть немного ароматного дыма.

Решено было, что Клэй и Васташа отправятся в путь как можно скорее, чтобы вернуться до осенних холодов. Дни стояли погожие и теплые, и даже редкий дождик был спокойным и мягким. Вуда охотник решил с собой не брать: пес оставался развлекать Вилию и охранять малыша.

Когда наступала ночь и огонь догорал, Васташа уходил из дома в лес и спал там. Вилия с Клэем, не изменившие своих привычек с поры лесных ночевок, вместе забирались в постель по разные стороны от Приза. Едва заслышав храп охотника, пес бесшумно, по-кошачьи, вспрыгивал на кровать и сворачивался в ногах.

– Ну, я пошел, – сказал Клэй. Он стоял на пороге с ружьем в руках и мешком за плечами. На крыльце в ярком утреннем солнце его дожидался Васташа. Вилия сидела в кресле у камина, с ребенком на руках, и глядела на почерневшие угли.

– Удачи, – сказала она, но глаз так и не подняла. Охотник вышел из дому, и вместе с древесным человеком они зашагали к северной оконечности озера. Вуд с лаем бросился за ними. Клэй остановился и указал на дом, приказывая псу вернуться.

– Ты остаешься, – сказал он. Вуд уселся на землю и недоуменно посмотрел на хозяина.

– Он что, не понимает? – спросил Клэй у Васташи.

– Нет, – ответил листвень.

– Вуд, уходи, – строго сказал охотник, и пес, понурившись, поплелся к дому.

– Идем, надо спешить, – позвал листвень.

Они прошли несколько шагов, когда охотник, вдруг пробормотав: «Постой, я сейчас», скинул мешок и ружье на землю, а сам бросился к дому, обогнав по дороге собаку.

Он уже был совсем близко, когда дверь распахнулась и на крыльцо выбежала Вилия. Клэй перешел на шаг и медленно приблизился. А потом прижал ее к груди, и так, обнявшись, они стояли долго и молча. Затем разом отвернулись и разошлись в разные стороны, так и не сказав друг другу ни слова.

Словно крошечные резные фигурки, путешествующие в огромной кукольной коробке, где карликовым деревьям калечат корни, а в ручьях каким-то чудом течет настоящая вода, Васташа и Клэй шагали сквозь сосновые и дубовые леса, сквозь кишащие демонами чащи, шли по болотам, пустыням и лугам, по полям хищных растений и руинам заброшенных городов, по крутым взгорьям и склонам холмов.

Лето было в самом разгаре, когда дни длинны, а ночь освежает прохладой после палящего солнца. Путники сидели у костра под звездами и курили трубку. Васташа был буквально в самом расцвете, и шея сзади у него проросла блестящим черным плодом на тонком черенке. Клэй, который больше не нуждался в листьях, чтобы понимать своего спутника, спросил о назначении этой сливы.

– Завтра мы будем у цели, – сказал листвень, – тогда я открою тебе всё.

– Ладно, – согласился Клэй.

– Тот кристалл, что дал тебе старик из племени Слова. Он с тобой? – спросил Васташа.

– Здесь, в кармане, – ответил Клэй.

– Он понадобится нам, – объяснил листвень.

– А когда мы покончим с этим заданием, ты обещаешь, что я попаду в Вено? – спросил охотник.

Листвень ничего не ответил, только посмотрел вверх, на луну.

– Да или нет? – настаивал Клэй.

– Ты попадешь в Рай, – сказал Васташа. Засыпая, листвень закрыл глаза, втянул в себя руки, поник головой – и из зеленого человека снова превратился в куст. Клэй старался думать о том, что он скажет Арле Битон, когда вновь встретится с ней, но мысли все время возвращались к дому у озера. Ему не хватало Вуда, и хотя Васташа был отличным товарищем и приятным собеседником, охотнику казалось, что там, на лугу у озера, он оставил часть самого себя.

Клэй сунул руку в карман – проверить, на месте ли кристалл. Пальцы нащупали его твердую гладь, однако в кармане оказалось и кое-что еще – две маленькие вещицы, которых он туда не клал. Охотник собрал их в горсть и вытащил наружу: на ладони лежали Кэроллы – не все, а только женщина и мальчонка.

– Вилия… – улыбнулся Клэй и сжал куколки в ладони.

В полдень они подошли к нависавшей над горизонтом горе, которая в последнюю неделю пути с каждым днем становилась все огромнее. Вслед за Васташей Клэй миновал рощицу, окружавшую подножие каменного гиганта, и вышел к заросшей тропе, что, петляя, уходила вверх по южному склону. Охотник был поражен: сколько же труда ушло на то, чтобы высечь дорогу в толще горы!

– Чья это работа? – спросил он древесного человека, когда остановился перевести дух.

– Тех, что пришли из внутреннего моря. Всё это они проделали за один день: гору выпотрошили изнутри, а вершину, которую отсюда не видно, сняли, чтобы солнце могло освещать искусственный мир. Их машины не единожды делали невозможное легким.

– Что это за машины? – заинтересовался Клэй.

– Механизмы, но не такие примитивные, как у вас, у людей, – отвечал листвень. – Народу О подвластны такие силы, которые меняют саму природу мироздания.

– Что это было для них? Убежище? – спросил охотник о пустотелой горе.

– Да, – подтвердил его догадку листвень, – но не для них. – И раньше чем Клэй успел продолжить свои расспросы, Васташа двинулся дальше по обрывистой тропе.

Охотник покачал головой, подумав: «Мудрит почище Брисдена». Подобрав мешок, он оглянулся назад и только теперь заметил, как высоко они забрались. Далеко внизу расстилалась широкая равнина, по которой они шли три последних дня. Вздохнув полной грудью, Клэй зашагал вслед за проводником.

Получасом позже и сотней футов выше они вышли к тому, что сначала показалось Клэю горной пещерой. Однако при ближайшем рассмотрении оказалось, что края у грота слишком ровные, а свод изгибается чересчур правильной аркой, чтобы иметь природное происхождение. Васташа остановился у зияющего отверстия.

– Вот мы и пришли, – сказал он. – Можешь отдохнуть, а я пока расскажу тебе обо всем.

Клэй скинул мешок и уселся. Листвень опустился напротив, и, передавая друг другу флягу, путники сделали несколько жадных глотков.

– Эта пещера – вход в заповедный сад, – начал Васташа. – Я говорил тебе, его создали те, что вышли из моря…

– У них что, нет своего названия? – перебил Клэй.

– Есть, но оно такое длинное и сложное, что я никогда не мог его запомнить, – терпеливо объяснил Васташа. – Если хочешь, я буду называть их «О», или «подводный народ», или «те, что вышли из океана».

– Договорились, – улыбнулся охотник.

– Так вот, – продолжал листвень, – в скале разбит роскошный сад, который создали специально для последней оставшейся в живых Великой Змеи. Когда-то эти гиганты обитали по всему Запределью, от края до края. Нельзя было пройти и мили, чтобы не повстречаться с одним из них. Это были грозные создания: с розовой чешуей и рогами, они по-змеиному скользили по земле…

– Я видел их скелеты, – вставил Клэй. – Я называл их Сиримоны – как созвездие.

– Прекрасно, – сухо сказал Васташа, недовольный тем, что его снова перебили. – Так вот, эти, как ты их называешь, Сиримоны были не просто торговцы смертью, не просто самый ужасный кошмар местных племен – в них была заложена способность воплощать и отражать сознание Запределья. Все вместе они образовывали что-то вроде паутины, по нитям которой текли его мысли. Именно через них Запределье сознавало собственную разумность.

– Оно думает?! – поразился Клэй.

– Думало. Направляло ход своего существования. У Запределья была воля, и эта воля была доброй, – продолжал Васташа. – Но война между Па-ни-та и подводным народом уничтожила Сиримонов и истощила волю Запределья, так что теперь она сосредоточена в одной-единственной особи, заточенной в этой скале. Дебри гибнут.

– Но как война могла уничтожить таких гигантов? – удивился охотник.

– Па-ни-та завладела волей Запределья и обратила Сиримонов против тех, что пришли с моря. В ответ подводный народ наслал на них мор – как когда-то и на моих братьев. Когда мы потерпели поражение и тело Па-ни-та погибло, подводные люди поняли, что натворили, но было поздно. В воздухе Запределья уже витал запах смерти. Они спасли последнего Сиримона и изолировали его здесь, в этой горе, – до тех пор, пока не отыщется способ возродить их к жизни. Ведь они хотели завоевать новые земли, а вовсе не умирающий мир.

– По мне – так Запределье просто кишит жизнью, – с сомнением заметил Клэй.

– Это оттого, что ты – существо инородное, – возразил Васташа. – Тебе не видны мельчайшие и сложнейшие признаки умирания, и ты ничего не почувствуешь, когда дебри оживут.

– Кажется, я понимаю, о чем ты. Хотя все это слишком похоже на сказку, – сказал охотник. – Но при чем тут я?

– Па-ни-та велела нам возродить Великую Змею, – заявил листвень. – То есть оплодотворить ее.

Клэй расхохотался.

– У меня, конечно, давно не было женщин, но не думаю, чтобы меня возбудил вид чешуйчатого монстра.

Васташа повернулся к Клэю спиной.

– Сорви плод с моей шеи. Держи его крепко, не вырони: там семя, от которого в назначенный срок змея произведет потомство.

Охотник протянул руку и обхватил темный плод пальцами. Рывок, резкий щелчок – и по склону горы эхом прокатился мучительный вопль. Клэй от неожиданности чуть не выпустил тяжелый плод из рук. Когда Васташа обернулся, на лиственном лице блеснули капли слез.

– Прости… – смутился охотник.

– Ничего, – сказал Васташа, тяжело дыша, – тебе придется труднее. Теперь ты должен соблазнить змею.

В глубине грота темнело озеро, напомнившее Клэю водоем в той пещере, где он наткнулся на останки Па-ни-та. Несколькими ярдами дальше в скале имелось еще одно отверстие, покрытое тончайшей голубой пленкой. Сквозь это волнистое голубое окно проглядывал великолепный сад, полный деревьев, цветов и трав. Именно так Клэй представлял себе Рай – с тех пор как давным-давно, в Анамасобии, впервые услышал о нем.

На полу, под черной шляпой, лежала его одежда. Клэй, абсолютно голый, в одной руке сжимал плод, а в другой – кристалл, подарок татуировщика.

– Объясни мне еще раз, зачем это нужно, – попросил он.

После того как все ее сородичи погибли, змея ненавидит даже запах Запределья. Ты сам не отсюда и пахнешь для нее безопасно, а вот одежда уже пропиталась дебрями, – объяснил Васташа. – Не бойся, все получится. Тебя привело сюда желание исправить большое зло и достигнуть покоя в душе. Запределье, так же как и ты, должно вновь обрести равновесие, и оно чувствует в тебе единомышленника. Ты найдешь спящего Сиримона и заставишь его открыть пасть. А потом швырнешь туда плод.

– А если я промахнусь? – поинтересовался Клэй. Листвень не ответил.

– Она ведь может убить меня, – продолжал охотник.

И снова никаких комментариев не последовало.

– Ясно, – кивнул Клэй.

– Кристалл позволит тебе пройти сквозь завесу, – сказал Васташа. – Смотри, не потеряй его, не то не сможешь вернуться назад. Как только бросишь семя, беги со всех ног и не оглядывайся. Я буду ждать тебя здесь.

Клэй шагнул к рябившейся голубой пленке, медленно погрузил в нее руку и вытащил обратно.

– Только так ты сможешь достигнуть цели своего путешествия, – напомнил листвень.

Охотник задержал дыхание, словно перед прыжком в глубину, и шагнул сквозь проход. Кожу обожгло холодом, и на долю секунды Клэй потерял сознание. А потом услышал щебет птиц, почувствовал тепло солнца и открыл глаза, зная, что заново родился, и родился в Раю.

Васташа стоял в пещере, сквозь прозрачную мембрану провожая взглядом удалявшегося Клэя. Сзади, из озера, высунулись две перепончатые лапы. Красночешуйчатое нечто с круглыми рыбьими глазами и веером плавников на голове выползло на сухой каменный пол. Вода стекала с него ручьями, скрежещущие жаберные вздохи эхом отдавались под сводами пещеры. Лапы и брюхо существа густо заросли ракушками, широкую пасть обрамляли два длинных, свисавших с верхней губы, уса. Волосы нитями водорослей спускались вдоль игольчатого хребта, колыхаясь в воздухе точь-в-точь как в толще вод.

Существо подползло к Васташе и еще успело увидеть, как Клэй скрылся за цветущей стеной.

– Как тебе удалось уговорить его? – спросил чешуйчатый Шкчл.

– Я рассказал ему историю, – ответил Васташа.

– То есть солгал, – уточнил собеседник. Листвень пожал плечами.

– Называй как знаешь.

– Он в курсе, что теперь всем нам предстоит объединиться, ради того чтобы оживить дебри?

– Я не стал вдаваться в такие подробности. Все и так чересчур сложно, – сказал Васташа. – К тому же по законам жанра в хорошей истории всегда должен присутствовать негодяй.

Издаваемый Шкчлом скрежет усилился. Он смеялся.

– Но он хотя бы знает, какую жертву должен принести? – спросил чешуйчатый. – Второй ингредиент, кроме плода?

Листвень отрицательно покачал головой.

– А если он сбежит раньше, чем змея вкусит его крови?

– Не сбежит – заверил его Васташа.