Семь бед (рассказы)

Ежу понятно - пистолет вещь хорошая, но в тайге с автоматом надежней. Снарядившись таким образом, мы выдвинулись к месту входа в поиск. По дороге я собрал все продукты в один вещмешок и навьючил его на самого крепкого и веселого на вид солдата, кемеровчанина Мишку, разделив его немудреное имущество между всеми поровну. Практика показала, что паек на трое суток чаще всего приходится есть неделю, а самое главное - кормить собаку. Не будет голодный пес искать следы людей и ничем его не убедить. Звери присягу не принимают и взывать к их совести бесполезно. А без собаки задержать в наших диких лесах нарушителя весьма и весьма не просто. Зачастую три четверти пайка людей уходит на корм собак, и это нормально, ведь часто в собачьем нюхе - успех операции, а в клыках и самоотверженности - чья-то жизнь.
      Машина чуть сбавила скорость, и из нее на ходу выскочила первая группа. Я с завистью посмотрел на их старшего, прапорщика Вовку Зверева. Везет же некоторым! И солдаты у него как на подбор, и Вий, опытный зверь, уже шесть задержаний сработал. А мне с балбесом Диком и новичками пыхтеть и потеть, да уповать на Господа Бога. А с другой стороны, есть чем гордиться - неопытному старшему слабую группу не дадут, так что выходит - новички и молодая собака в одной команде - это признание моих заслуг. В общем, ура, я ниндзя, и мы лучше всех. Через километр, тоже на ходу, повыскакивали и мы, а грузовик ушел вперед, до стыка с рубежом заграждения, создавая шум, имитируя остановки для выпуска несуществующих групп и пугая все живое.
      Ну вот, остались одни и работаем. Я взял азимут и на ходу поставил задачу группе: кому куда смотреть и что искать, кто кого прикрывает и как себя вести. Затем повторил это еще пять раз подряд и выругался про себя, глядя на солидное кивание головами своего воинства. Вид у ребят был слишком уж серьезный и напряженный. Первые два часа им за каждым деревом будет мерещиться по сотне злобных врагов, а потом придет отупение, так что и перебежавшего дорогу тираннозавра они не заметят. Эту кухню я хорошо помню, сам таким был и никуда от этого не деться.
      Пересказывать блуждания по дебрям бессмысленно, рассказывать о природе тех мест - не хватит и передачи "В мире животных". Маршрут мы прошли неплохо, ребята крепкие оказались. Промахнулись на точке выхода всего на километр, что на самом деле хорошо, некоторые и на десять мазали. Есть, конечно, монстры, что в одинокую елку на карте за пятнадцать километров попадают, но я, к сожалению, не из таких. Поздно вечером вышли на основной рубеж, получили новое задание - блок-пост на реке до утра. Повезло: на речке сидеть приятнее, чем на горе. И вода есть, и рыба на ужин, опять же, харчи целее. К тому же не мешает вымыться и форму отквасить, а то камуфляжи побелели и искрятся от выступившей соли - пришлось крепко попотеть на маршруте.
      До указанного участка 8 км прогулялись по дороге... Сплошное наслаждение после таежных лазаний. Пришли уже в темноте, доложились, осмотрели местность. Все оказалось совсем не так запущено, как описал местный комтех. Недавний тайфун снес водопропускную трубу и разрушил часть сигнализационного заграждения, как раз над трубой, да и то не полностью, проволока уцелела почти вся. Я тут же решил облегчить себе службу и принялся сращивать уцелевшие нити и мастерить нехитрый монтаж. Ребята, пока я копался, наловили майкой мелкой рыбешки и устроили место для секрета. Через час дежурный по заставе на мой запрос ответил, что участок работает и, таким образом, нам придется ночью сторожить не 600 метров, а всего три, то есть непосредственно промоину. Рейтинг мой в глазах бойцов поднялся еще на пару ступеней, а заодно улучшилось их настроение. Затем я показал, как и из чего жечь костер, чтоб его не было видно, и, оставив двоих варить рыбу, с Диком и одним из солдат, сообразительным и глазастым Лешкой из Томска, облазал местность вокруг еще раз.
      Ночь выдалась светлая, что радовало. Ничего подозрительного мы не нашли, место наше оказалось удачным - "я вижу все, меня не видит никто". Только рядом на берегу стоял прицепной маленький грейдер, от которого попахивало машинным маслом. Не помешала бы эта вонючка Дику нюхать... Вернувшись, я первым делом показал ребятам, как правильно переоборудовать место для ночного наблюдения и "ночлежку" для отдыхающих, накормил Дика и только потом разрешил поесть самим. Как я и ожидал, аппетит у ребят оказался хилым, несмотря на полдня блужданий на свежем воздухе. Это потому, что едва дойдя до воды, кинулись пить, как верблюды, а я предусмотрительно (в целях экономии еды) солдат не останавливал.
      Все это время я почти не затыкался, терпеливо отвечая на их "почему?"
      - А почему мы не едим консервы из пайка?
      - А потому, что их у нас на трое суток, а поиск может затянуться на неделю.
      - А если бы не было рыбы, как тогда?
      - Ели бы траву, змей, лягушек и кузнечиков.
      - Как?!
      - С причмокиванием. Если снимут нас с речки и посадят на горе или в лесу - покажу.
      - А почему вы кормите собаку из своего котелка?
      - Потому, что у него нет своего.
      - А почему нас не учат разбираться в сигнализации?
      - Потому, что нас не учат разбираться в машинах.
      Ну и все в таком духе. Хорошо, что на реке не нужно особо следить за звуковой маскировкой - журчание воды прячет приглушенные голоса, но не мешает слышать посторонние всплески, шаги по камням и хруст веток. Человек такое животное, что с природой в гармонии жить не может, а значит и обнаружить его скрытное передвижение просто, если внимательно слушать мир вокруг.
      Тут радиостанция прохрипела мой позывной: "42-й, ответь первому." Я отозвался и получил не очень четкое указание: "Обозначь себя до утра." Поскребя в затылке, все же решил уточнить, что же многомудрое руководство имеет в виду, и коротко спросил: "Как?" Станция хрипло засмеялась и ответила измененным помехами голосом лейтенанта-связиста Сашки Репнина: "Залезь на елку, маши трусами и пой: "Наверх вы, товарищи, все по местам!" Мои ребята прыснули, а Сашка закончил более понятно: "Как на рыбалке, чайник". Теперь я, конечно, понял, что он имеет ввиду обычный костер, не скрытный, а с огнем и дымом, но попытался отыграться: "Напиться, что ли?" Репнин не успел ответить, потому что в эфир вмешался нежный рык начальника разведки: "Первый и сорок второй, а по рогам?" По рогам от здоровенного подполковника Крылова нам не хотелось, и мы скромно умолкли.
      Костер оказался кстати, ребята, переполненные впечатлениями, спать не хотели и, отходя по одному на час за освещенный костром круг (прикрыть, на всякий случай), мы проговорили до утра. От рассказов о доме беседа переплывала к пограничным премудростям и забавным случаям из жизни. В шесть утра я заставил всех спать, потому что в одиннадцать нам предстоял новый поиск. А сам распихал дрыхнувшего Дика и сел с ним в сторонке караулить.
      В одиннадцать привезли нам на смену двух измученных и невыспавшихся заставских солдат, хилый завтрак и новый маршрут для поиска. Опять весь день шастали по тайге, и это было только началом наших многотрудных бдений. Пять суток мы днями бродили по маршрутам, на ночь вставали на блок-посты, затыкая дырки между заслонами. Кольцо поиска все сужалось и сужалось, но о нарушителях ни слуху, ни духу. Я уже перестал оставлять на ночь одного караульного, дежурили только парами, слишком велик одному риск заснуть измучились все. На пятый день Дик доел последние консервы, осталось две булки черствого хлеба. Мы перебивались то рыбой, то подножным кормом. Научилась моя авторотовская банда и лягушек есть, и змей. Даже хвалили. Очень беспокоило, что нет сведений о нарушителях. Опытные паразиты достались, не хлебнуть бы с ними горюшка.
      Села последняя батарея в радиостанции, пришлось самостоятельно выходить к заставе. Вопреки ожиданиям, ругать меня не стали, даже дали шесть часов отдыха. Мы помылись, побрились, выспались, сменили батареи, плотно поели горячего и запаслись продуктами. Перед выходом на очередной маршрут начальник заставы сказал, что в отряде поднят резерв второй очереди и к утру будет подмога, видимо, часть наших измотанных заслонов и поисковых групп сменят свежими.
      Но в наши стройные планы вмешалась трагическая случайность: водитель заснул за рулем, машина потеряла управление и рухнула с моста в воду, задев на ходу еще одну. Результат аварии был страшен - погибли двое, травмированы около двадцати человек, разбиты две машины. Остатки заслонов до нас не дошли - произошло нарушение на пятой заставе, и они свернули туда. Кроме того, пришлось снять и отправить им в помощь часть людей, вырвав их из нашего оцепления.
      Все это усилило общую нервозность, и начались проколы и недоразумения. Один заслон допустил разрыв в цепи, который обнаружился только через три часа. Сразу пришлось расширить кольцо окружения, усилить наряды и выпустить дополнительные поисковые группы. То есть сделали шаг назад. В воскресенье утром пошел сильный дождь, поднялся ветер, погода бушевала до середины ночи. Две поисковых группы сбились с маршрута, неожиданно столкнулись и в условиях плохой видимости чуть не перестреляли друг друга. В душе росла тупая злоба на этих неуловимых нарушителей, на белый свет и свою беспомощность что-либо изменить в этой тупиковой ситуации.
      В тяжких бессонных трудах прошли еще пять дней. По-прежнему мы ночами стояли на блоках, меняясь парами через каждые четыре часа. Утром сдавали посты заставским нарядам и выходили на маршрут поиска. Вечером в пятницу второй недели поиска нас поставили на ту самую промоину, которую мы сторожили в самую первую ночь. Теперь приказа на костер никто не давал, а на разговоры сил не было. Но зато без хохмы не обошлось. Все дело в злополучном грейдере, который стоял возле места наблюдения. Из-за высокой травы и кустов торчала только срединная балка и расходящиеся от нее в стороны толстые поперечные тяги, из которых вниз, к невидимой лопате, опускались блестящие штыри упоров. В тусклом свете звезд - ни дать ни взять фигура человека с лыжными палками в руках. И мы, три дурака и тупая собака, всю ночь по очереди бросались ловить этого августовского лыжника. Издерганное подсознание по два-три раза за ночь каждому "показало" в дурацкой железяке человека. Даже оболтус Дик дважды за ночь с рычанием свирепо кидался на злополучный механизм, здорово пугая нас, слепо привыкших доверять чутью зверя. После очередного окружения грейдера, с рычанием, сдавленными хрипами: "Стой, руки вверх, стреляем!" мы переглянулись, и каждый увидел вокруг себя полных идиотов. Дик сделал невинное лицо, опустил шерсть на загривке, поднял на грейдер лапу, отметил и с невинным выражением оглянулся на нас, как бы говоря: "Да вы что, ребята? Я же просто по нужде отошел!" Нервы сдали окончательно, и мы повалились на траву, давясь смехом. Дохихикались до рези в животе, затем я срезал кинжалом пару кустов и закрыл чертова "лыжника" с ног до головы.
      Остаток ночи прошел спокойно, а утром завертелась финальная карусель. Когда подошла машина с меняющим нас нарядом, ожила радиостанция и звенящий от напряжения голос Зверева, чуть прерывающийся на бегу, выдал: "Я полста третий, иду за пакетом, держу крепко!" Дальше следовал кодовый набор цифр и коротких фраз. Из всего этого стало ясно, что группа Зверя идет по свежему следу группы нарушителей в сторону границы, примерно в пяти километрах от нас. Я вырвал из планшета карту, прикинул направление и выкрикнул в притихший эфир свои позывные, место расположения и готовность помочь. Станция отозвалась голосом Репнина: "Сорок второй пошел, с поправкой лево, шестьдесят седьмой - право", и мы рванулись в лес. Где-то километрах в восьми, слева от нас и висящей на нарушителях группы Зверева так же кинулась еще одна группа - лейтенанта Новикова. Идея проста - выстроиться трезубцем, на острие которого и гнать нарушителей, не давая им возможности свернуть или разделиться.
      Набирая темп и выравнивая дыхание, я лихорадочно вспоминал, что за люди и собака у Новикова. Кажется, у него двое из нашего взвода и один связист, если так, то с ними Граф, матерый зверь, след пятичасовой давности берет, как свежий. Возьмут, а мы пошумим, поможем.
      Но через час гонки случилось что-то невероятное, ситуация опять собралась выскочить из-под контроля. Неожиданно я очень четко, видимо, мы достаточно сблизились, услышал задыхающийся голос Зверя:
      - Вий пал, подыхает, пакеты потеряны, как поняли?
      Тут же влез Новиков:
      - Как пал? Ранен?
      - Не знаю, начал спотыкаться и рухнул. Идем по примерному направлению.
      Да, действительно непонятно, особо много в эфире открытым текстом не поговоришь, все нужно кодировать. Но здесь дело нечисто, если уж такой спец, как Зверь, в открытую треплется. Я попытался темп увеличить, но ребята мои, к таким гонкам совсем не привыкшие, не вытянули. Тут опять центр вмешался: "Полсотни третий, шестьдесят седьмой, свети через сотню" - это значит, через каждые полторы минуты давать сигнальную ракету, пугать нарушителей. Волей-неволей побежишь сломя голову, если на плечах противник висит. Только на кой черт?! Чего они там себе думают, ведь знают же, что у меня слабая группа, да и Дик недоучка! Такими темпами Новиков со Зверем этих паразитов прямехонько мне под ноги выгонят, а вдруг оплошает Дик? Что тогда, еще неделю в тайге землю носом рыть?! Ладно, штабу виднее, в конце концов, мы слышим только поисковые группы, да и то ближние. С заслонами и всеми остальными штаб по другим частотам связан, чтоб не путались все в одной куче.
      Еще через полчаса, ломясь по лысому склону сопки, я увидел слева и сзади сигнальную ракету. Ясно, это - зверевская группа. И почти тут же Дик вильнул, как велосипед, и, уткнув нос в землю, потянул чуть вправо, рожа у него стала сосредоточенная, ну, куда деваться, хоть фотографируй для журнала с подписью "Герой Хасана!" Ясно, след взял, но вот сколько человек, да и тот ли след? В такой травище сам Чингачгук ни черта бы не разобрал. На всякий случай я в станцию выдохнул "Сорок второй, похоже взял дорожку, уверенности нет." Шум в эфире изменился, как будто кто-то нажал кнопку "Передача", но молчит, потом Репнин выдал пару междометий и рявкнул: "На что похоже?! На ...?!" Я не обиделся и коротко ответил: "Терпи, первый". Метров через триста попалась чистая полянка, я плавно осадил рвущегося Дика и упал на карачки, вглядываясь в мох. Есть, нашли! Два четких отпечатка китайских кед разного размера. Минимум двоих гоним, третий след искать некогда, эти горячие, достать надо! Сразу в эфир:
      - Первый - сорок второму!
      Репнин тут же:
      - Ответил!
      Я ему:
      - Два точно подо мной! Идут по распадку к высоте 3-126.
      Вклинился Зверь:
      - Давай, родной, давай, чтоб тебя!
      Репнин ему:
      - Пять-три, ты с шестьдесят седьмым соединился? Я его не слышу.
      - Нет. Вижу свет рядом, но станция, похоже, сдохла.
      - Лови его и режьте лево, как понял?
      Чего тут непонятного, я тоже понял - Зверь по ракетам находит Новикова и отходят чуть левее, поближе к линии границы, потому что пока меня нарушители ведут не прямо к границе, а по касательной. Простой, но действенный трюк, называется "петля" - делают финт в сторону, чтоб потом изменить угол и резко кинуться к границе.
      Прошло еще двадцать минут. Все было гладко, но тут как-то странно повел себя Дик: начал сбавлять скорость, потом пару раз налетел на деревья, будто не видя их. А затем начал вилять, качаться на бегу, как пьяный. И тут меня как толкнул кто - яд! След обработан чем-то ядовитым, опасным для собаки, поэтому и пал Вий! Я рявкнул: "Стой! Уходи к ветру!", схватил Дика на руки и отбежал с ним против ветра метров на сорок-пятьдесят. Положил на землю, удерживаю одной рукой - он все встать пытается, а сам слабый такой... Второй рукой тангенту станции стиснул: "Первый, первый, я сорок два! Дик отравлен, отправляю группу по зрительным!" Репнин в ответ простонал, от бессилия помочь: "Понял, держись, остальным передам." И тут же открытым текстом для всех поисковиков: "Следы отравлены, повторяю: следы отравлены, всем осторожно!"
      Я радиостанцию вместе с планшетом сорвал, кинул Лешке томскому: "Давай по примерному направлению, на связь чаще выходи, а то заблудишься. Мишку с собой бери, траву топчите крепче, мы с соседями соединится попробуем." Умчались ребята, а мы с угрюмым и явно все силы дикой гонке отдавшим молчуном Володей над Диком склонились. У пса пена из пасти, по телу судороги пробегают, плохо дело. Я флягу ухватил, Дику морду задрал и давай ему воду лить прямо в горло. Опростал свою фляжку, потом солдатскую до донышка. Закинул расслабленного, ничего не соображающего зверюгу на плечи, как дохлого барана, и трусцой за своими.
      Недолго мы так шли. Я все старался по склонам сопок двигаться, скоро увидели ракету, дали нашим сигнал "Стоять на месте, ждать прибытия". Сигнальными ракетами разного цвета, как азбукой Морзе переговариваться можно. И через пятнадцать минут соединились с группами Зверева и Новикова. У Зверя радиостанция работала, так что они были в курсе событий. Сразу после того, как мы потеряли след, наперерез нарушителям вышла еще одна группа, усиленная и отдохнувшая. Теперь гонит паразитов на уже готовые к теплой встрече заслоны. Старшим там идет мой друг, прапорщик Жданов, а в команде у него трое моих спецназовцев и собачник с лучшей ищейкой отряда Эрной. Они, оказывается, шли в режиме радиомолчания по касательной к нам всю дорогу и отозвались только после того, как отвалил я.
      Вий оказался живым и шел уже сам. Дика мы отпоили водой из фляг группы Новикова, и он тоже потихоньку пошлепал на своих четырех. Меньше, чем через час неспешной ходьбы, в эфире раздался спокойный, даже какой-то будничный голос Жданова: "Первый, я двенадцать, имею три пакета, где выход?" После довольно большой паузы ему ответил утомленно-севшим голосом геройский и насмерть умотанный связист Репнин: "Понял тебя, выходи к дороге, подберем. Всем с этой частоты - отбой, пакеты у нас".
      Вот так буднично все и завершилось. Никаких киношных героических поступков, драк, стрельбы и прочей романтики. Не ушли нарушители от наших спецназовцев, возглавляемых отличным мастером своего дела Серегой Ждановым. Сдались, даже не вякнув и не дернувшись.
      В последний раз судорожно подпрыгнуло в груди сердце - теперь уже от радости. Как-то тупо пришло осознание, что все мучения кончились. Рвущее нервы ожидание и бесконечная ходьба по непролазному лесу, комары и гнус, голод и жажда, бессонные ночи с тяжкой дремой на камнях - позади. Из закутков сознания выбралась, подобно морской волне, уже не запертая волей липкая, смертная усталость, сковала растерзанные мышцы и стала подталкивать измученные тела домой, к сну и отдыху.
      СЕЗОНКА
      Подходила к концу осенняя "сезонка" - перевод спецтехники на зимний режим эксплуатации. Я со своей группой - водилой Вовкой Жуком, мастерами Мишкой и Андреем и псом Диком - добрался до последней сухопутной заставы "Дюна" в начале ноября. Местный комтех порадовал, работы для нас накопилось большой вагон и маленькая тележка, по всей видимости, дней шесть провозимся. Да оно и немудрено: сигнализационная система здесь свое десятилетие уже давно отпраздновала. Ребята мои повеселели - заставская жизнь гораздо интереснее гарнизонной, для солдата святое дело держаться подальше от начальства и поближе к кухне. Кухня, кстати, на "Дюне" что надо. Повар посетовал, что мы не успели к ужину и быстро соорудил нам перекусить здоровенную сковородку с жареным гусем, который буквально утопал в золотистой картошке. Мы аж застонали от восхищения. Дика на питомнике тоже попотчевали как надо, так что гусиные кости он доедал больше из уважения, чем с удовольствием.
      Поздно вечером мы с заставскими офицерами пили в канцелярии чай с лимонником и обсуждали план работы и новости. Так уж повелось, что, мотаясь по всей границе, мы с ребятами постоянно были в курсе последних событий и везде обзавелись друзьями-приятелями. Переезжая с заставы на заставу, часто возили письма, посылки, а уж устных приветов и не перечесть. К тому же в такой дыре, как "Дюна", гости бывают нечасто и потому рады там всем и каждому, так что, обсудив за десять минут работу, мы довольно долго просто трепались-сплетничали. Светскую беседу прервал тревожный сигнал, и начальник покинул нас часа на полтора. Вернулся он злющий и все материл какого-то стрелка. Когда успокоился, рассказал, что с тех пор, как отменили понятие "пограничной зоны", на охоту вблизи рубежа охраны стали наезжать не только местные жители, но и любители со всего края. Публика собиралась пестрая, так что хлопот у заставы прибавилось. Часто подвыпившие гости палили наугад по козам, фазанам или низколетящим уткам-гусям и их случайные выстрелы повреждали заграждение или питающий кабель сигнализационного комплекса. Иногда доставалось и нарядам, но пока Бог миловал, обходились без жертв.
      - Заросли камыша да тростника у нас сам знаешь какие, местами по два с половиной метра, не то что человека, а и заграждения не видно. Вот и палят, паршивцы, на шорох да наугад. А иногда и откровенно хулиганят, зальют глаза водкой и давай шарахать по всему подряд. Помнишь, мы тебе новый линейный блок заказывали? Один гений от большого ума пять пуль 12-го калибра в него засадил, вся эта электронная требуха в пыль рассыпалась. Уже человек десять за этот охотничий сезон в поселковую милицию свезли. Вот и сейчас по этой же причине катались - две "нити" перебиты на уровне колен, кому-то спьяну фазан пригрезился.
      Старшина добавил к рассказу начальника:
      - Ты завтра на систему выйдешь, смотри, поаккуратнее там. На всякий случай оружие на всех возьмите. А то вчера ночью замполит на правый фланг в тревожку ездил, так какой-то паразит картечью прямо по машине залепил. Хорошо ребят не задел, только подфарник разлетелся.
      - Поймали?
      - Да где там, это ж надо было заграждение перелезать, да и некогда им было, на сработку торопились. Дожились, хоть тыловые дозоры днем и ночью отправляй вдоль заграждения, чтоб этих охотничков отпугивать да отлавливать. Мало нам чужих, так еще и за своими теперь бегай.
      Мы еще некоторое время посетовали да повспоминали спокойные "режимные" времена и разошлись отдыхать.
      Утро для нашей группы началось как всегда с зарядки. Сначала мы пробежали с ребятами пару-тройку километров, размялись на спортгородке, а потом, под бдительным присмотром бесстрастного судьи Дика, минут пятнадцать упоенно пинали, бросали и колотили друг друга, отрабатывая приемы рукопашного боя. Заставские ребята, пробегая мимо по своим делам, отвешивали дежурные подначки, вроде: "Энергию девать некуда, крысы тыловые? Вам бы фланги топтать!", или "С жиру беситесь, гарнизонные жители, снимите сапоги, обуйте тапки". Но все это было не со зла, а так, нечто вроде ритуала. Все прекрасно знали, что нам приходится "топтать фланги" по всей охраняемой нашим отрядом границе, то есть не одну сотню километров. А это будет потруднее, чем служба на одной заставе.
      После завтрака Мишка с Андреем на спичках разыграли, кому оставаться на заставе и заниматься аккумуляторами и пультом управления, а кому выходить со мной на границу. Андрею везло, уже третий раз подряд ему выпадал выход. Мишка потопал в аккумуляторную, бурча под нос что-то вроде "Дуракам везет", а Андрей вприпрыжку побежал грузить машину. Подошли комтех со старшиной. Старшина протянул мне для Андрея автомат и подсумок со снаряженными магазинами, усмехнулся в усы и сказал:
      - Все поражаюсь твоим солдатам, с виду здоровенные мужики, взрослые уже, а ведут себя, словно дети малые. Где ты таких все время берешь?
      - А я их в гарнизонной мастерской специально в пробирках выращиваю, себе под стать. На фига мне с моим характером в команде сплошные молчуны и буки? Хватает одного флегматика - Дика.
      - Да, зверюга у тебя серьезный, не то что ты, балаболка. Ладно, удачи и смотрите, осторожнее, особенно ближе к вечеру, не подлезьте под стрельбу.
      - Не учи меня жить, лучше помоги материально! Спасибо, управимся с божьей помощью.
      Работы на заграждении оказалось действительно полна коробочка. Продвигались мы медленно, тщательно проверяя каждый участок, иногда приходилось возвращаться к началу и долго искать какую-нибудь пропущенную непропаянную скрутку на проволоке или пробитый изолятор. Так мы и ползли, медленно, но верно приближаясь к концу правого фланга. Все внимание мое и Андрея было отдано заграждению и обслуживанию блоков, а нашими глазами и ушами были Дик и комтех. Их задачей было смотреть вокруг, чтоб никто не подобрался к нам незамеченным, все-таки граница есть граница, здесь всякое бывает. Довольно часто мы слышали выстрелы охотничьих ружей всевозможных калибров. Пальба несколько утихла днем, но ближе к вечеру опять усилилась.
      Мы долго провозились с очередным капризным блоком и пока настраивали его, наступила полная темнота. Двигаться дальше с фонарями толку мало, поэтому мы решили сворачиваться. Перед тем, как закрыть блок, Андрей решил еще раз проверить все параметры, но едва подключил тестер, метрах в трехстах сзади нас громко бухнул выстрел из ружья 12-го калибра. Андрей тут же удивленно хмыкнул и пробормотал:
      - Вы будете смеяться, но мы висим.
      Я глянул через его плечо на шкалу прибора - действительно, питание не поступало. Комтех тихо выругался и сказал:
      - Звоните на заставу, сдается мне, только что перебили питающий кабель, до выстрела-то все было в порядке.
      Так и вышло, взволнованный дежурный ответил, что весь правый фланг системы только что выдал сигнал "Неисправность". Решение пришло быстро: я отправил комтеха на нашей машине к предыдущему блоку отключать неисправные участки, попросил выслать с заставы дополнительный дозор, а сам с Андреем двинулся к предполагаемому месту повреждения. Метров через двести мы, не надеясь на то, что найдем повреждение в свете фонарей, взялись за кабель руками и пошли медленно, тщательно ощупывая оболочку. Через некоторое время забеспокоился Дик, сделал стойку в сторону тыла, показывая, что чует там посторонних. Андрей вполголоса сказал:
      - Пойти бы и дать по рогам этому стрелку, наверняка Дик на него показывает.
      Ответить я не успел - грохнул выстрел, по камышу прошел заряд крупной картечи, я почувствовал рывок за рукав, упал и откатился чуть в сторону, погасив фонарь и выхватывая пистолет. Рядом улегся выученный Дик, пригнув голову, часто сопя носом и подергивая вздыбленной шкурой. Ночь выпала светлая, глаза довольно быстро привыкли к темноте, и я увидел Андрея, лежащего за опорой через два пролета от нас и изготовившегося к стрельбе. Ударили еще три выстрела подряд. Я отметил, что стрелков всего двое, первое ружье двенадцатого, второе - шестнадцатого калибра, стреляют дробью и картечью, метров с сорока-пятидесяти. Скосил глаза на рукав ватника - торчит вывороченный белый клок, повезло. Показал Андрею, чтоб не двигался, сам укрылся за опорой, отвел руку с фонарем в сторону, включил его, направляя луч на верхушки высокого камыша, и закричал что было сил:
      - Прекратите стрельбу, здесь люди!
      Ответом были еще два дуплета. Такого оборота я никак не ожидал. Вырубил фонарь, перекинул его ремень через шею, послал Дика к Андрею и пополз следом. Прополз половину, когда бахнул еще выстрел, на этот раз где-то сзади в землю тяжело шлепнулась тупая охотничья пуля. Андрей при моем приближении откатился за следующую опору и замер, выставив вперед оружие. Снова выстрел, опять пулей, затем два дробью. Бьют наугад, но примерно в то место, где мы только что находились, голосов не слышно. Андрей прошептал:
      - Слышь, командир, давай я чесану из автомата повыше, пугану?
      - Да ты с ума сошел, лучше вызывай по радио заставу. Там у них на телефонной связи Жук с комтехом, пусть им скажут, чтоб к нам не совались и тревожку по тылу высылают. А этих паразитов сами тихонько возьмем, когда еще разок ружья разрядят.
      Пока мы сделали пролаз в заграждении, пропустили туда Дика и пролезли сами, выстрелы повторились еще дважды. Я предварительно растравил Дика командой "Чужой" и теперь еле удерживал здоровенного зверюгу за ошейник. Когда оба невидимых ружья плюнули через камыши своей опасной начинкой, я шепнул псу "Фас!", и он, как пуля, рванул вперед сквозь заросли. Нам с Андреем бежать по густому камышу было много труднее, хоть и старались мы изо всех сил, торопясь на поднявшиеся крики и рычание. Я с замиранием сердца ждал выстрела и визга умирающего животного и словно крылья вырастали на ногах. Считанные секунды нужны, чтоб пробежать пятьдесят метров, даже со старта лежа и через камыш, но произошло за эти секунды многое. Когда мы выскочили из зарослей, я увидел картину, которая до сих пор встает в памяти очень четко и ясно. Один человек громко визжа пытался отползти на спине в кусты, баюкая одной рукой другую. В свете фонаря отчетливо белели сломанные кости предплечья, торчащие сквозь разорванный и залитый кровью рукав куртки. Недалеко на земле валялась двустволка с окрытыми стволами. Чуть дальше, на спине, раскинув крестом руки лежал другой человек, придавленный глухо рычащим Диком. Рядом с их телами лежало второе ружье. В бессильно откинутой руке человек все еще сжимал большой охотничий нож. Андрей безжалостно наступил ему на локоть и пинком второй ноги выбил нож из ослабевших пальцев. Человек не мог даже кричать, потому что Дик держал его зубами за горло, лишь слабо, придушенно хрипел. Андрей осветил их близко сдвинутые головы и я увидел, что из широкой раны на морде пса волнами сбегает кровь, заливая шею задержанного. Я встал на колени, погладил Дика и шепнул: "Хорошо, ты взял его. Теперь все, дай, фу!", но зверь, словно не слыша меня, продолжал держать своего врага. Отпустил только после почесывания за ушами и ласковых уговоров. Оттягивать пса за ошейник в таком положении было нельзя, зверь мог инстинктивно сомкнуть челюсти и просто вырвал бы человеку горло. Дик поднялся шатаясь, сделал несколько шагов в сторону и тяжело лег, не спуская глаз с противников. Я быстро осмотрел его, пока Андрей собирал в кучу ружья, ножи и патронташи, попутно прикрикнув на подвывавшего первого задержанного: "А ну заткнись, гнида, пока я тебе приклад в глотку не вколотил!" Помимо пореза на морде, у зверя была еще глубокая рана в боку - видимо, пока он не придушил своего противника, тот успел ударить его ножом. Кровь текла просто ручьем, пес быстро терял силы, но даже не делал попыток зализать бок, внимательно смотрел на задержанных. Я быстро перевязал его раны, но кровь продолжала сочиться через повязки.