Егор Фомин
      Кристалл
      Говорят, будто есть человек, что идет из мира в мир, из времени во время. А еще говорят, что появляется он всегда там, где более всего нужен.
      Элиот Грей с трудом поспевал за своим отцом по коридорам замка. Он волновался, но волнение это было разбужено не тем, что случилось нечто, заставившее отца подняться его среди ночи и разбудить его, Элиота, а тем, что волнуется его старый отец. Впереди мертвенно колыхалась на высохшем теле графа Хемиля Грея ночная рубашка. Отрывистое пламя свечи с непонятной жестокостью обнажало старость графа.
      Они подошли ко входу в покои отца Элиота, обычно здесь стояли два стражника. Этот факт всегда удивлял юношу, какой смысл выставлять стражу глубоко внутри замка? Однако его отец всегда оставлял этот вопрос без ответа.
      Сейчас же оба стражника лежали вповалку на полу, словно тряпичные куклы. Над ними склонился кто-то в темном плаще.
      - Что вы здесь делаете? - удивился и вознегодовал граф.
      Человек выпрямился и, будто не слышав окрика, в пустоту заметил:
      - Так вот в чем дело - Он был здесь...
      Элиот наклонился к убитым. На лицах обоих сразу привлекали внимание глаза. Их, словно, не было вовсе.
      Открытые, необычайно пустые и плоские, они являли собой ужас во плоти.
      - Что с ними, Фалькон? - спросил он у человека в тени.
      - Им выжгли разум...
      - Но кто? Как это? - ужаснувшийся Элиот с трудом подбирал слова.
      - Скоро ты узнаешь это, совсем скоро, - спокойно промолвил Фалькон.
      Граф, раздраженный тем, что не получил ответа, решился, наконец, прекратить беседу:
      - То, что произошло и произойдет здесь, не касается вас ни в коей мере. Прошу вас, убирайтесь отсюда! - сердился он.
      - Зачем? Вы думаете, я узнаю что-либо, что знать мне не следует? Фалькон подошел к противоположной стене коридора и, после недолгого ее изучения, вслух подумал, - кажется, здесь.
      Нажатый им камень вместе с секцией стены ушел вглубь и в сторону. Из открывшегося прохода пахнуло холодом и сыростью. Элиот бы ошарашен, он-то мог поклясться, что знает каждый камешек замка. Граф же был вне себя, от ярости:
      - Так это вы сделали!
      - Нет, иначе я был бы уже далеко отсюда. - ледяное спокойствие Фалькона будто пыталось охладить ярость старика, - У вас сегодня случилась беда. Я могу помочь и знаю гораздо больше, чем вы думаете. Давайте же не будем тратить силы на препирательство друг с другом. Пожалуйста, попросите Элиота взять факел, и пройдемте в тайник.
      То ли его слова подействовали, то ли еще что, но близкий к истерике граф смирился и шагнул в темный коридор, его сын с факелом поспешил за ним.
      Коридор оказался не слишком длинным. В конце его обнаружилась небольшая комната. В центре ее стояла высокая, до пояса, подставка в виде цветка. Бутон его был пуст.
      - Смотри, сынок, - к графу постепенно возвращалось самообладание, он смирился с присутствием Фалькона, - здесь было самое ценное сокровище нашей фамилии. Именно оно оберегало наш род и единство наших земель. Кристалл. Так я его называл. Я приходил сюда, и, глядя на игру его бликов, разговаривал с ним, советовался, хотя он и не отвечал словами. Так я принимал важные решения.
      На заре времен вместе с правами на эту землю нашим предкам был дарован этот кристалл, закрепляющий нашу власть над землями и призванный обращать ее в пользу поместью и людям. Он давал власть над стихиями, погодой в пределах наших границ и это было только частью его возможностей. Мастерство владения им передавалось от отца к сыну, но постепенно утратилось, и ты видишь, хотя наш род худ и беден и, хотя все наши земли при нас, они в запустении. Теперь не стало и Кристалла.
      Граф поник головой и уронил руки на подставку, будто ища там пальцами пропажу.
      - Надо идти за Кристаллом, - подался глубокий голос Фалькона, - и я знаю куда. Ты, Элиот должен идти со мной. Готов ли?
      - Сынок, постой, - спохватился старик, - не стоит наобум верить этому человеку! Кристалл уже потерян, и я не хочу потерять и тебя!
      Элиот испытующе глянул на Фалькона. Как же он не понимал отца! Конечно, Фалькон здесь человек новый и неизвестный. Два дня назад слуги доложили, что у ворот замка какой-то человек назвался пилигримом. Граф велел впустить его. Ему всегда были интересны новости света, хотя он и не участвовал в его жизни.
      Пришедший никак не походил на пилигрима. Всю его высокую крепкую фигуру окутывал просторный, насквозь пропыленный, когда-то темно-зеленый плащ. Спускавшиеся до плеч волосы схватывал серебряный обруч. Странно, что, хотя за пределами стен замка бушевала гроза, человек почти не промок. Элиоту незнакомец сразу глянулся: от него веяло силой, Дорогой и очень многим другим романтичным и интересным.
      Граф же к старости стал излишне подозрителен и близорук в суждениях, а потому незнакомец вызвал в нем только смутную тревогу, к тому же тот не много знал о происходящем в мире, и Хемиль Грей быстро лишил его своего общества. Оставил же его в замке лишь потому, что за него просил Элиот, который наоборот, быстро сдружился с Фальконом и проникся к нему доверием и симпатией. Ему уже и не верилось, что все началось только два дня назад.
      Сейчас, когда Элиот думал, идти ему или не идти в путь, все смешалось в его голове, и жажда странствий, и долг перед реликвией рода, и легенды о древних героях. Сам не зная от чего, он решился:
      - Я иду, - он немного помедлил и поднял глаза на отца, - прости.
      На следующее же утро два путника покинули старый замок. Отправились они пешком, чем Элиот был неприятно удивлен: во всех сагах и легендах, к тому же так попросту и удобнее, герои передвигаются на лошадях. Но он быстро забыл об этом.
      И не мудрено. Казалось, они отошли совсем немного, а юноша уже не узнал мест, которые они проходили. И это в его-то поместье! Он взглянул на небо и поразился. Это было чужое небо. Небо другого мира.
      Он тут же забросал Фалькона вопросами, но быстро оценив любовь того к вопросам без ответов, смирился.
      Они шли долго, гораздо дольше, чем несколько дней. Временами Элиоту казалось, что эта дорога через миры и есть вся жизнь. Они проходили города и села, встречались с людьми, где-то помогали в беде. В пути Фалькон мало говорил с Элиотом, иначе было на привалах. Перед тем, как заночевать он учил Элиота. Учил многому, но главное - владеть оружием, любым - от собственного прямого узкого меча юноши до обычного прутика.
      Элиот уже давно потерял счет дням пути, когда они подошли к опушке то ли чистого леса, то ли старого парка.
      Фалькон сделал знак двигаться осторожней и скользнул под сень деревьев. Неуловимое чутье, приобретенное юношей в пути, подсказало, что это конец дороги и он след в след ступил за Фальконом.
      Неожиданно деревья расступились, и они оказались у подножья стены. Словно из воздуха Фалькон выхватил из-под плаща стальную "кошку" - якорь с тянущейся за ним веревкой - и взметнул ее вверх. Она глухо звякнула наверху, вцепившись в камень, и спутники начали восхождение.
      Элиот был обескуражен последовавшими событиями. Как гнусные воры, они крались по темным переходам чужого замка, избегая каждого шороха. В представлении юноши, навеянном легендами о рыцарях, они должны были откровенно вломиться в ворота, и честно перебить полчища врагов. Этого-то они как раз делать и не собирались. Темнота такого светлого снаружи замка и гробовая тишина помещений и коридоров настораживала. А врагом и не пахло.
      Вдруг Элиот зажмурился от яркого света.
      Инстинктивно он схватился за эфес меча, но Фалькон мягко остановил его. Они стояли на пороге тронного зала. Дневной свет, заливавший все помещение, брался, казалось, ниоткуда. Прямо перед ними на простом троне сидел складный молодой человек и ухмылялся. Одет он был в то, что по прошествии многих веков люли назовут мужским костюмом. Весь он был исполнен ослепительного белого света. Именно таким Элиот представлял себе идеального аристократа. Тот приветственно насмешливо заявил:
      - Здравствуй, как видишь, мы тебя ждали!
      - обратился он к Фалькону, явно игнорируя Элиота.
      Фалькон же никак не ответил на приветствие:
      - Зачем тебе камень? - перешел он сразу к делу.
      Аристократ усмехнулся:
      - Ишь ты, "каким ты был, таким ты и остался"! Что же, смотри, - он махнул рукой, и вооруженные люди, стоявшие по обе стороны трона, расступились. За ними вдоль стены тянулись подставки со всевозможными камнями, кристаллами, талисманами и прочими занятными вещицами. Однако Элиота больше привлекли воины: такого разношерстного скопления воителей он не встречал. Но каждый из них внушал уважение. Несомненно, это были герои своих миров, пришедшие, как и он, вернуть свою собственность.
      Но проиграли в своей битве. Их глаза, ужаснувшие юношу, как когда-то ужаснули глаза мертвых стражников, ясно говорили об этом. Они не выражали практически ничего. В них не было глубины, присущей человеческому разуму. Столько колдовства в одном месте Элиот представить себе не мог. Меж тем Аристократ продолжал, - эти вещицы - безделушки в своих мирах, но, собранные в одном месте, в умелых руках, они дают почти неограниченную власть!
      - Всю-то жизнь ты стремился к власти, - укоризненно заметил Фалькон.
      - И всю жизнь ты пытался мне помешать, - азартно воскликнул Аристократ, - определенно, тебе не под силу меня убить.
      - Это не от бессилия, - спокойно ответил Фалькон, - ты знаешь это.
      На несколько секунд повисло молчание, натягивая струны напряжения.
      - Ну, вот и поговорили, - вновь обратился Аристократ к Фалькону, каждую нашу встречу я предлагал тебе идти со мной. Вместе мы немыслимая сила. Ты и один силен, но почему-то вечно возишься с этими людьми. Итак, последний раз предлагаю: переходи на мою сторону!
      Тот, до сей поры лишь с горечью глядевший на него, только едва заметно качнул головой.
      Аристократ переменился в лице, быстро скомандовал:
      - Юнца убить! Второго не трогать! - и вцепился взглядом в Фалькона.
      Тот содрогнулся, но отвести взгляда уже не смог. Элиот, видя этот взгляд, живо представил себе, как также Аристократ смотрел в глаза стражникам, высасывая их души, и они падали мертвыми, так же смотрел в глаза воинам, и они становились слугами.
      Но на долгие раздумья времени не было.
      Воины, услышав приказ, ринулись на Элиота. Он выхватил меч и изо всех сил попытался вспомнить все, чему его учили. Надсадный хрип Фалькона прервал его мысли:
      - Постарайся не убивать никого, иди к Кристаллу!
      В следующее мгновение Элиота поглотил бой.
      Фалькон трясся, как в лихорадке. Он чувствовал, что его разум охватывается огнем чужой воли. Но это была собственная, родная территория Фалькона, и Аристократ быстро понял бессилие этой попытки. Тут первый почувствовал, что теряет контроль над телом. Его рука помимо воли метнулась к тяжелому охотничьему ножу на поясе. Фалькон напряг все силы, но не смог остановить ее, а она уже занесла сталь над его грудью. Аристократ скупо улыбнулся.
      Выбора не было, и Фалькон решился, наконец, на то, на что не решался никогда ранее. И решение это болью отозвалось во всем его теле.
      Постепенно ему удалось остановить руку и, перебирая пальцами, перехватить нож. В таком скорченном положении он замер на несколько мгновений. Словно два человека боролись внутри его тела. От мастерства и опыта врага его спасала лишь сила собственной воли и память о людях, ради которых он должен жить.
      Собрав все силы, он приготовился к последнему броску.
      Почти без замаха, подавшись всем телом вперед, Фалькон метнул нож. Аристократ вздрогнул от толчка. Горячий бой Элиота прекратился вдруг, сразу, как обрывается тугая струна.
      Извечная улыбка сошла с лица Аристократа, и он в недоумении посмотрел на свою грудь. Нож по рукоять вошел в его тело.
      Лицо его посерело и исполнилось скорби.
      - Почему?.. - отрывисто прохрипел он, спрашивая то ли у Фалькона, то ли в пустоту.
      Тот в бессилии стоял полусогнувшись.
      Слегка оправившись от опустошения, он поднял глаза:
      - Что я наделал, - прошептал он в ужасе одними губами и неверной походкой пошел к трону.
      Бой прекратился вечность назад. К воинам возвращалась их воля. Они держались за головы, вне себя от боли.
      Немногие устояли на ногах. Большей частью они упали на колени или катались по полу. Элиот удивленно смотрел на своего наставника.
      - Почему, - недоумевал Аристократ, - выигрывают в конечном итоге, с течением времени... всегда такие как ты?..
      Он с грустью смотрел на Фалькона. Потом, схватившись за рукоять ножа обеими руками, выдернул его. Из раны фонтаном хлынула кровь на белоснежную одежду, чей свет неуловимо померк. Аристократ тяжело закашлялся.
      - Почему? - продолжал он, протягивая нож дрожащими руками подошедшему Фалькону. Голос его порой срывался на хрип, вместе со звуками из его тела уходила жизнь. - Мы же, по таланту и дарованиям вам не уступаем, порой наоборот, и все наше отличие... мы живем на благо только себе... абсолютно. Вы - для других, а разве это... рационально, а люди зовут нас злом... Почему?
      Фалькон склонился над ним. И видно было, что горе его не знает предела:
      - Подожди, брат. Ты будешь жить, - бормотал он, поднимая Аристократа на руки и шатко направляясь к дверям.
      - Не надо... брат, - прохрипел Аристократ, - я умираю... знать бы ответ... хотя вот... он... в вопросе... положи меня...
      Видя, что глаза брата гаснут, Фалькон упал на колени и положил голову его себе на руки. Тот то ли закашлялся, то ли рассмеялся:
      - Отец... будет недоволен... хотя он всегда... был недоволен... тобой...извини... брат... я не любил тебя... никогда.
      Фалькон закрыл его остановившиеся глаза.
      Потом тяжело поднялся и оглядел всех вокруг. Поражала горькая сухость в его взгляде, лице, фигуре. Он поднял руку, словно собираясь сделать какой-то жест, потом уронил ее, и хрипло бросил:
      - По домам...
      Аристократа не пришлось хоронить. Его тело исчезло, хотя когда, никто из присутствовавших не смог сказать определенно. Сразу же Фалькон повел Элиота домой.
      Интересно, что из парка они в этот день так и не вышли. Вечером этого бесконечного дня, на привале, Фалькон попросил юношу достать Кристалл.
      - Зачем, - изумился тот.
      - Я научу тебя владеть им.
      - Но, - удивился Элиот еще больше, - отец говорил, что на это уходят годы!
      - Мальчик, - усмехнулся Фалькон, - я научу тебя главному - понимать, а остальное ты постигнешь сам.
      На следующий день они прошли немного, но Элиот, вдруг, увидел в окружающих деревьях что-то знакомое. Сделав еще несколько шагов вперед, он чуть было не закричал от радости - это был лес его родины. Выйдя на опушку, он припустил было к замку, что был уже виден, но спокойный голос осек его:
      - Я дальше не иду.
      Элиот недоуменно оглянулся:
      - Почему?
      - Если я войду в твой замок, легко ли уйду потом?
      Элиот глянул на фигуру, стоящую в невероятно густой тени дерева, и понял: убеждать бесполезно.
      - Хорошо, - понурился он, - но ответь на два вопроса. Зачем в ту сторону мы шли так долго, а обратно - гораздо быстрее?
      Фалькон без ответа легко скользнул к юноше, но продолжившая его руку сталь лишь зазвенела о клинок Элиота.
      - Ты знаешь ответ, - сказал Фалькон, убирая оружие.
      - Спасибо тебе. Я не могу даже выразить свою благодарность, - смешался Элиот, - ты столь многому меня научил...
      - Не надо, - оборвал его Фалькон, - я научил тебя самому страшному из всех искусств человека - убивать.
      С этими словами он полуобернулся в лес, собираясь уходить.
      - Постой, - окликнул его юноша, - скажи, как тебя зовут?
      - Друг, - ответил Фалькон через плечо, - я же показал тебе, как много миров во Вселенной. Прощай...
      - Что же, здесь тебя будут называть "Фальконом", - едва слышно сказал себе Элиот, и крикнул уже пустому лесу, - Прощай!!!