У нас еще есть время, и мы готовимся к бою. Офицеры штаба и политотдела довели до подразделений поставленную задачу, позаботились об обеспечении непрерывного взаимодействия.
      В условленный час артиллеристы и минометчики произвели кратковременный огневой налет на врага. И снова в атаку ринулись автоматчики, саперы, разведчики. Первыми достигли противоположного берега саперы во главе с гвардии старшиной Федором Пасынковым.
      Несколько часов шел бой за переправу. И лишь ночью нам удалось закрепиться на противоположном берегу, а танки переправить по наведенному мосту правого соседа - 3-й гвардейской танковой армии генерал-полковника П. С. Рыбалко.
      Начались уличные бои. Медленно продвигались вперед танки, вслед за которыми шли автоматчики. Командиры батальонов Коротеев, Пупков и Акиншин очень расчетливо управляли ротами и, взводами в этих тяжелых в изнурительных боях.
      Немецкая столица объята пламенем. Улицы заволокло дымом. Сотни самолетов бомбят противника, артиллерия непрерывно обстреливает его опорные пункты. Рушатся многоэтажные здания.
      Бригада овладела районом Бабельсберг. Утомленный многодневными боями, я оставил на КП начальника штаба, а сам тут же прилег отдохнуть. Богомолов меня тормошит.
      - Вот так новость! - говорит начальник политотдела. - Эррио мы освободили.
      Сон словно рукой сняло.
      - Бывшего главу французского правительства?
      - Конечно его.
      Вспомнили судьбу этого отважного человека. Эррио был схвачен гитлеровцами и заключен в концлагерь близ Парижа. Потом, когда гитлеровцам пришлось оставить Париж, они перевезли бывшего премьер-министра Франции в Бабельсберг. Здесь в числе семи тысяч узников разных национальностей Эррио и был освобожден.
      По сообщению Богомолова, в лагерь первой ворвалась рота автоматчиков гвардии лейтенанта В. С. Езерского. Командира роты успела предупредить одна из узниц - сталинградка Тамара Прусаченко: в лагере содержится крупный французский политический деятель. Рота уничтожила эсэсовцев-охранников, помешала им увезти Эррио.
      И вот он входит ко мне в комнату. Среднего роста, старый, поседевший. Лицо изрезано глубокими морщинами. Эррио тепло жмет мне руку, внимательно смотрит прищуренными глазами.
      - Кто меня освободил? - интересуется он.
      - Танковая бригада сибиряков-уральцев, - отвечаю я.
      - А ваша фамилия?
      - Полковник Советской Армии Фомичев.
      - О, о сибиряках я многое слыхал! Отважный народ. Спасибо, что освободили от коричневой чумы, - говорит Эррио на немецком языке и на прощание просит меня сфотографироваться с ним и его супругой.
      А тем временем с юго-востока на Берлин двигались немецкие части.
      Бригада, оставив Берлин, по приказу командира корпуса, устремилась им наперерез. Несколько дней мы отбивали яростные атаки обреченных гитлеровских войск.
      2 мая узнали радостную весть: Берлин пал. Это придало нам силы. Бригада упорно удерживала рубеж, и лишь немногим гитлеровцам удалось вырваться из окруженной котбусской группировки.
      Прага зовет на помощь
      Был теплый майский вечер. После дневных забот я присел возле автобуса. У штабной радиостанции собрались командиры батальонов и рот. Доносится глуховатый басок комбата Михаила Коротеева. Он рассказывает, как гвардейцы его батальона отбивали яростные атаки немцев, пытавшихся прорваться из окружения.
      - Перебили мы гитлеровцев более тысячи, - говорит комбат.
      - И мы уничтожили немало, - замечает гвардии майор Старостин. - Семь тысяч с лишним солдат и офицеров взяли в плен.
      Офицеры вспоминают героев, сложивших свои головы в прошедшем бою. Опять слышится голос Коротеева, на этот раз печальный:
      - Жаль, не уберегли гвардии капитана Сашу Сидельникова.
      Буквально в последние минуты боя этот отважный офицер, командир роты, был сражен вражеской пулей.
      Мы встали, сняли головные уборы и молча почтили светлую память погибших боевых друзей.
      Ко мне подбегает радист Сергей Кестер:
      - Послушайте, товарищ гвардии полковник, о чем говорит Прага.
      Мы притихли. Из приемника доносился взволнованный голос:
      - Говорит Прага, говорит Прага!.. Просьба города Праги ко всем союзным армиям. На Прагу наступают немцы со всех сторон. В действии германские танки, артиллерия и пехота. Прага настоятельно нуждается в помощи. Пошлите самолеты, танки и оружие. Помогите, помогите, быстро помогите!
      В Праге ждут помощи от Красной Армии, у них нет оружия и боеприпасов, продуктов питания и медикаментов, на улицах города льется кровь патриотов.
      Губы невольно шепчут: Мы слышим твой голос, Злата Прага, мы поспешим тебе на помощь! До Праги не менее 450-500 километров. Далековато до вас, родные братья, но в беде не оставим.
      Мы уже знали, что в первых числах мая в столице Чехословакии вспыхнуло народное восстание. Население братской нам страны, вооружившись винтовками, пистолетами, охотничьими ружьями, гранатами, захватило важнейшие стратегические пункты: радиостанцию, телеграф, вокзал и ряд других объектов.
      Гитлеровский генерал Шернер решил потопить в крови начавшееся восстание. Завязались тяжелые уличные бои. Силы были неравны. На опорные пункты повстанцев гитлеровские летчики сбрасывали сотни бомб. Улицы превращались в развалины. На фонарных столбах раскачивались трупы чешских патриотов. Используя огромное преимущество в технике и вооружении, фашистские войска подавляли один очаг восстания за другим. Вскоре врагу удалось прорваться к центру города. Восстание шло на убыль. И по радио полетели тревожные призывы: Говорит Прага! Говорит Прага! ...Помогите, помогите, быстро помогите!
      Гвардии сержант Михаил Коляда, дежуривший у моего телефонного аппарата, тут же помог связаться с КП корпуса, и я доложил генералу Е. Е. Белову об услышанном.
      - Мы об этом уже знаем. Сейчас выезжаю к Лелюшенко, видимо, пойдем на Прагу. Так что готовьтесь, - сказал комкор.
      Всю ночь мы дозаправляли горючим танки, автомашины, пополняли боеприпасы. А на рассвете меня вызвали в штаб корпуса. Генерала Е. Е. Белова я застал возле карты-склейки, развешанной во всю стену. Большая красная стрела была нацелена на юго-восток - на Прагу.
      - Ваша бригада снова пойдет в передовом отряде, Фомичев. Задача крайне сложная и тяжелая. Корпусу предстоит преодолеть большое расстояние, а времени в обрез. К тому же на пути горные массивы и глубокие, заблаговременно подготовленные оборонительные полосы немцев.
      Я взглянул на карту. Горный рельеф, резко пересеченная местность. А вот это - Рудные Горы. Прикинул их ширину - не менее 50 километров.
      - Пойдете по маршруту Носсен, Фрейберг, Лицин, Белина, Слани, Лоуни, - и генерал провел по карте карандашом. - Нам еще, Михаил Георгиевич, повезло. Рудные Горы с севера на юг, в направлении нашего удара, пересечены шоссейными дорогами. Но учтите: вас ожидает не одна засада. Будьте начеку!
      Бригада усиливалась 72-м тяжелым танковым полком, двумя ротами саперного батальона. Левее нас уступом пойдет 61-я гвардейская Свердловская бригада.
      - В затяжные бои не ввязывайтесь, обходите узлы сопротивления противника. Это позволит скорее войти в Прагу, - напутствовал нас комкор.
      Я вернулся в бригаду, а на бронебашнях машин вместо надписей На Берлин! уже появились слова На Прагу!. Я даже удивился:
      - Кто вам сказал, что мы идем на Прагу?!
      - Сердце подсказывает, - ответил командир батальона автоматчиков Старостин. - Ведь мы вчера вместе слушали радио: восставшая Прага помощи просит. Кроме Красной Армии, этой помощи никто не окажет.
      Весть о наступлении на Прагу взволновала воинов бригады. Танкисты и автоматчики снова рвутся в бой. Настроение у всех на редкость боевое. Я знал: бойцы устали. Позади остались два года непрерывных боев. Курская дуга, Каменец-Подольский, Львов, форсирование Вислы, освобождение Польши, штурм Берлина. Но личный состав глубоко понимал свой интернациональный долг и не хотел отдыха.
      Утро 5 мая было прохладным, сырым. Уставшие за ночь, люди крепко спали, устроившись кто как мог у машин. А в первом танковом батальоне уже шло комсомольское собрание. Комбат Коротеев говорил:
      - Положение в Праге очень тяжелое. Спасение города и жителей во многом зависит от нас, от темпа нашего наступления. Приказ командующего Первым Украинским фронтом гласит: нашей танковой армии с армией Рыбалко разгромить северные армии группировки Шернера, войти в Чехословакию и освободить ее столицу. Наша бригада составит передовой отряд четвертой танковой армии, а наш батальон пойдет в авангарде передового отряда. Командование бригады на нас надеется.
      - Немецко-фашистские захватчики хотят погубить Прагу, залить ее улицы и площади кровью славян, - горячо выступает один из комсомольцев. - Мы не можем этого допустить! Не можем! Не подкачаем, ребята!
      Накануне многие гвардейцы подали заявления с просьбой принять их в члены ВЛКСМ. Я знал, что в политотделе выделили лишь пятнадцать значков и сказали: Вручить лучшим комсомольцам.
      И вот в батальоне думали над тем, как из сотни отличных ребят отобрать этих пятнадцать лучших. Все они лучшие.
      - Не волнуйтесь, - успокаивал я комсомольских активистов. - После войны значки получат все.
      Партийные и комсомольские собрания прошли во всех батальонах.
      Объявляем тревогу и начинаем выходить в исходное положение для наступления. Под гусеницами уральских машин загудела немецкая автострада.
      Движемся на юг. Впереди - первый батальон Михаила Коротеева. Где-то в двух-трех километрах от нас в головной походной заставе идет первая рота гвардии старшего лейтенанта Владимира Полегенького. На броне танков - рота автоматчиков, разведчики Александра Соколова и саперы Федора Пасынкова.
      Мы не знали, где проходит передний край. В полосе нашего корпуса противник, как потом выяснилось, и не имел сплошного фронта обороны, прикрывающего группу Шернера с севера. Войска этой группы занимали лишь населенные пункты. И как только танки головной походной заставы вошли в соприкосновение с врагом, он начал отходить на юг и юго-запад.
      Я принял решение перейти в преследование противника не с утра 7 мая, как намечалось ранее, а 6 мая и доложил об этом генералу Е. Е. Белову. Командир корпуса одобрил. Аналогичное решение принял и командир 61-й Свердловской бригады В. И. Зайцев.
      Движемся медленно. Сильное сопротивление фашисты оказывали вдоль шоссе, автострад и на перекрестках дорог. Мы обходили вражеские опорные пункты обороны. Подчас приходилось вытаскивать застрявшие машины. Дорога вывела нас к какой-то небольшой деревушке. Ищем указатели. На их месте торчат лишь деревянные столбы.
      На улицах несколько машин и повозок. Командир головной походной заставы докладывает:
      - Впереди немцы!
      И тотчас гремят выстрелы. Возникает перестрелка. Загораются машины, на углу улицы вспыхивает пантера. Немцы разбегаются по деревне.
      В кюветах - опрокинутые машины, исковерканные бронетранспортеры, штабные автобусы. В упряжках бьются раненые лошади, рвутся боеприпасы. На оставленных позициях - длинноствольные 88-миллиметровые орудия, счетверенные зенитные пулеметы.
      За селом в кювете - труп фашиста. Сержант Мягков достал из кармана гитлеровца документы. Майор, воюет с 1938 года. Награжден многими орденами и медалями. Расстреливал жителей Варшавы, Минска и Смоленска. Был под Сталинградом. А пуля уральца уложила его у самого дома. Бесславный конец головореза.
      Ночь. Шумит дождь. Зябко и сыро. Направляющей идет машина командира роты Владимира Полегенького, за ним - Леонида Буракова, а потом - Ивана Гончаренко.
      Слева от нас гремят выстрелы. Это продвигается с боями Свердловская бригада.
      Короткий привал. Радисты бригады поймали позывные Москвы. Диктор читает: Советские войска овладели крупным промышленным центром Бреслау.
      Танкисты осматривают и дозаправляют машины. Тут как тут старшина батальона Литвинов. За ним неотступно, как всегда, следует каптенармус Бузаверя. Хозяйственники обходят экипажи, обеспечивают их предметами солдатского быта.
      Возле машин на сосновых ветках отдыхают танкисты. Я подхожу к командиру первого батальона:
      - Пора поднимать людей.
      Коротеев протирает сонные глаза, тянется к карманному фонарику:
      - Уже четыре, а кажется, только что уснул.
      Комбат спешит к первой танковой роте: ей снова идти в головной заставе.
      Подъехала походная кухня. Иван Шевченко приглашает танкистов к завтраку.
      Танки первого батальона уже вытягиваются вдоль деревенской улицы.
      - Враг коварен и хитер, - напутствуя комбата, сказал я, - так что будьте осторожны. Помните, нас ждет Прага.
      В головном дозоре - взвод гвардии лейтенанта Леонида Буракова. Три машины - Буракова, гвардии лейтенанта Ивана Гончаренко и гвардии младшего лейтенанта Павла Котова - открывают бригаде путь к Рудным Горам и далее - к столице Чехословакии.
      Бураков - молодой командир. В бригаду он пришел на Висле и за эти полгода показал себя храбрым офицером и умелым танкистом. Комкор Е. Е. Белов часто путал его с Бирюковым.
      - Что это вы, Фомичев? - нередко говорил генерал. - Вчера доложили, что в головном дозоре отличился Бураков, а сегодня - Бирюков. Как же все-таки фамилия этого офицера?
      Приходилось объяснять командиру корпуса, что есть командир взвода Бураков и есть командир танка Бирюков. Хорошие друзья.
      Продвигаемся дальше. Теперь впереди идет танк Котова, за ним - Гончаренко. У Гончаренко хорошо слаженный экипаж, который не раз отличался во время боев на Висле, Одере, в Берлине. Особенно мне нравился командир орудия комсомолец гвардии сержант Павел Батырев. В прошедших сражениях Батырев трижды был ранен, но с поля боя не уходил. Во время боев за город Штейнау на Одере подбил два тигра, уничтожил орудие и два миномета. Его грудь украсил орден Красной Звезды.
      Механик-водитель Шкловский, заряжающий Ковригин и радист Филиппов также показали себя отважными воинами.
      Стремительно продвигаемся вперед. Теперь чаще встречаются вражеские засады. Рота Полегенького дважды вступала в бой.
      К вечеру бригада подошла к деревне Гелегстхайзен, раскинувшейся в низине. Головной дозор докладывает:
      - Из засады бьют танки.
      Головная походная застава приняла бой. Танк Котова укрылся за длинным высоким сараем. Немцы засекли машину. Зажигательным снарядом подожгли сарай. Пополз густой черный дым, образовавший своего рода завесу.
      Танки первого батальона, развернувшись в боевой порядок, пошли в обход деревни справа и слева. Своим огнем они уничтожили пять самоходок противника и заняли южную окраину населенного пункта.
      Тем временем первая рота автоматчиков, разведчики и саперы, спешившись, атаковали противника, засевшего в деревне. С крыш домов ударили немецкие пулеметы. Но автоматчики, поддержанные танкистами второго батальона, ворвались в деревню. Фашисты в панике отступили, потеряв до ста своих солдат, которые были нами пленены. Были потери и у нас: восемь человек ранено, а один разведчик - гвардии рядовой Рябченко - погиб.
      Гелегстхайзен взят. Для развития успеха я выдвинул вперед второй батальон Пулкова, а первый батальон переместился во второй эшелон.
      Мне хорошо видно, как на большой скорости заняли место в головной колонне танки Крюкова, Каширского...
      Останавливаю комбата Пупкова, уточняю его задачу:
      - Уничтожать засады противника и с ходу оседлать перевалы Рудных Гор.
      Спидометры отсчитывают новые километры. К исходу дня 7 мая разведдозор вступил в деревню Зайда. Теперь до границы Чехословакии рукой подать.
      Еще рывок - и танки бригады достигли чехословацкой границы.
      А вот перевалами Рудных Гор с ходу овладеть не удалось, о чем я с горечью доложил генералу Е. Е. Белову. Командир корпуса приказал принять все меры и к утру 8 мая оседлать перевалы.
      На горизонте неровными зубцами вырисовывались Рудные Горы. Они невысоки, но очень отвесны и преграждают нам путь. Предстоит преодолеть самый трудный участок пути: крутые подъемы и спуски, узкие дороги, обрывы, горные реки. Здесь обходный маневр применить нельзя.
      - Кого пошлем первым? - спрашиваю я у офицеров штаба.
      - Разрешите мне? - говорит коммунист Михаил Акиншин. - Прошу роту автоматчиков, саперов Лившица и разведчиков.
      Пожалуй, лучшей кандидатуры не подобрать, - подумал я. Михаила Григорьевича я знал уже два года. При мне он вырос от командира танка до командира батальона. Смелый и грамотный офицер. Правда, и другие комбаты ему не уступят ни в чем. Но третий батальон менее уставший.
      - Добро, Михаил Григорьевич, веди бригаду.
      Впрочем, веди бригаду - не совсем точное выражение. Я и сам был в машине, которая двигалась за головными танками. Со мной находился также командир батальона автоматчиков Старостин.
      Мы двигались по крутым отрогам, по дороге, зажатой горными массивами. Немцы упорно сопротивлялись. На поворотах то и дело встречались зенитные орудия. Автоматчики и пулеметчики, возглавляемые Старостиным, смело взбирались на горные кручи и внезапными ударами сверху выводили из строя расчеты вражеских орудий, заставляя их сдаваться в плен, и тем самым открывали путь танкистам.
      Пенится горная речушка. Сердито бурлит вода. Спуститься к ней невозможно: крутизна не менее 40 градусов. Бьют орудия. Вот так пекло!
      О возвращении назад и думать не приходится. Поди найди обход в этих горах! Кто пойдет первым? Ко мне подходит коммунист гвардии старший сержант Василий Кружалов.
      - Разрешите мне?
      - А ты видел, что тебя ждет?
      Он еще раз поглядел вниз:
      - Для нас все пути проходимы.
      Кружалов первым вел танк через Вислу и Одер. Это он, оставшись один в машине, храбро сражался с врагом на подступах к немецкому городу Зорау. Этого отважного бойца мы представили к высшей награде - Золотой Звезде Героя.
      Василий попросил членов экипажа выйти из машины, развернул орудие назад и стал медленно спускаться вниз. Его танк одолел спуск. За ним танк повел Герой Советского Союза коммунист Федор Сурков. Он тоже благополучно преодолел преграду. И так было всегда: где трудно - первыми шли коммунисты и комсомольцы.
      Вдруг новое препятствие: узкую горную дорогу, что вьется над самой пропастью, противник завалил соснами, обмотав их колючей проволокой, и заминировал. Я приказал саперам Лившица и Пасынкова расчистить дорогу. В пропасть полетели деревья, и танки снова устремились вперед.
      Крутой подъем. Пройдут ли танки? Навстречу разведчикам вышла группа крестьян. Один из них подошел ко мне, представился:
      - Мы из ближайшего села, хотели бы оказать помощь.
      Горячо жмем друг другу руки.
      Крестьяне были крайне удивлены нашим появлением с запада.
      - Мы вас Ждали с востока, - говорили они. Удивлены чехи и тем, что мы намерены преодолеть Крутой подъем.
      - Это невозможно, - сказал один из них. - Тем более сейчас, когда прошли такие ливни.
      - Пройдем, - услышав наш разговор, твердо сказал комсомолец Иван Гончаренко.
      За рычагами машины Гончаренко, шедшей в голове первого батальона, комсомолец Шкловский - храбрый солдат, беззаветно влюбленный в профессию механика-водителя. В одном из боев на территории Польши фашисты подбили его танк - прямым попаданием снаряда была порвана гусеница. Члены экипажа заняли круговую оборону, отбивая натиск гитлеровцев. Шкловский тем временем отремонтировал гусеницу. И снова танк в строю.
      Мы спешим. Ведь челябинцы идут в авангарде корпуса, пробивая дорогу на Прагу 4-й гвардейской танковой армии.
      Позади остается чешская граница. Рудные Горы доставляют нам много хлопот. Танки с большим трудом одолевают высокие хребты. Наконец первое чешское село Бистрица. На окраине остановились. К танкистам бросились нарядно одетые крестьяне. Они обнимают, целуют гвардейцев, провозглашают:
      - Наздар, Руда Армада!
      К воинам подходят женщины. Они кланяются и говорят по-русски:
      - Спасибо, сыночки, что вы нас освободили. Долго мы ждали этого дня.
      Задерживаться некогда. До Праги - около 100 километров. В голове колонны бригады опять батальон Михаила Коротеева.
      Примерно в 12 часов дня 8 мая челябинцы, преодолев Рудные Горы, достигли первого чехословацкого города - Белина. Население встречает хлебом и солью.
      Благоухает весна. Все в цвету. Улыбки на лицах ликующих чехов. Люди от радости плачут и смеются, а те, что помоложе, вскакивают на броню машин, обнимают автоматчиков, дарят цветы.
      После полудня бригада вошла в город Слани. И снова море красных знамен и транспарантов. На домах - трехцветные флаги Чехословацкой Республики. Через всю центральную улицу полотнище: Ать жие Руда Армада! Да здравствует Красная Армия!
      К гвардии лейтенанту Гончаренко подбежала старушка. Она целовала его замасленную руку, приглашая зайти в дом.
      Мальчишки с наполненными водой ведрами бегали от танка к танку. Никогда холодная колодезная вода не казалась нам такой вкусной.
      А сигналы из Праги становятся все тревожнее: ...На помощь, на помощь!..
      Неужели опоздаем? На предельной мощности работают двигатели. Люди измотались в тяжелых переходах и боях, но никакие трудности не могли остановить стремительного броска.
      После Слани в бригаду прибыл командир 10-го гвардейского танкового корпуса генерал-лейтенант Е. Е. Белов. Он взял мою рабочую карту, прочертил красную стрелу на Прагу, обвел город пунктирной линией и написал: 3.00 9.5 1945 г.. Словами добавил:
      - Приказ маршала Конева.
      Мы поняли свою задачу. Тут же довели ее до командиров. Я отдал распоряжения по боевому обеспечению.
      Начался стремительный марш. Перед заходом солнца Коротеев доложил:
      - Колонна немецких танков. Атакуем!
      Но пробиться вперед первый батальон не смог. Выдвигаю на помощь второй батальон Пупкова. С фланга гитлеровцев атакуют танки Акиншина. Дружная атака. Спустя час от колонны противника остались груды искореженного металла, сотни трупов. Многие гитлеровцы были взяты в плен.
      Солнце скрывается за горизонтом. Начало быстро темнеть. Мы входили в город Лоуни. Фашисты облили бензином дома, узкие мостовые. Языки пламени лижут асфальт и здания. Из-за укрытий ведут огонь фашистские артиллеристы. Завязался короткий бой. Немцы, прижатые огнем наших танков и орудий, отошли вправо. Но уйти на запад, к американцам, удалось лишь немногим.
      Освободив город, делаем кратковременную остановку. На площади полно чехов. Играет оркестр. На броню танков летят букеты сирени.
      Ко мне подходит радист штабной радиостанции гвардии старшина Владимир Войкин.
      - Только что передали по радио: в Берлине подписан акт о капитуляции Германии.
      Да, событие это огромное. Нам, однако, теперь не время расслабляться. Боевая задача еще не выполнена.
      Между тем над горизонтом поднималось зарево пожара.
      - Прага горит! - сказал Зденек, молодой чех, ехавший с нами от самой границы в качестве проводника. В его глазах появились слезы.
      Входим в небольшой населенный пункт. До Праги, как подсказывают чехи, пять - семь километров. Вымываю командира головного взвода Буракова и находившихся на его танке Соколова и Пасынкова.
      - Пожалуй, это для вас последняя боевая задача, - сказал я. - Нужно установить, что происходит в Праге. Для этого на больших скоростях ворваться в город и следовать к его центральной части. Огонь по гитлеровцам вести с ходу. Но будьте осторожны: не перебить бы повстанцев и мирное население.
      Разведчики и саперы поудобнее устраиваются на броне танков Буракова, Гончаренко и Котова.
      Разведгруппа ушла в темную ночь. Идем вперед и мы. Волнуются Коротеев и Старостин. Не может скрыть волнение и начальник политотдела Богомолов. Подсвечивая карманным фонариком, уткнулся в карту начальник штаба Баранов. Ждем разведданные. Переживаем за людей. Как они там?
      Соколов позже рассказывал:
      Танки идут по дороге. Разведчики и саперы с каким-то особым напряжением всматриваются во все стороны. Временами останавливаемся. Прислушиваемся. Тишина. Впереди зарево пожаров, иногда со стороны Праги доносится стрельба. Это повстанцы ведут бой с фашистами.
      В одном-двух километрах от города слезли с танков, разбились на две группы и зашагали по обеим сторонам дороги. И вдруг сталкиваемся с группой людей. Это было так неожиданно, что я вначале не понял, в чем дело, крикнул:
      - К бою!
      Услышав русскую речь, люди бросились обнимать и целовать наших разведчиков и саперов. Это были повстанцы.
      Чехи уже сидели на танке гвардии лейтенанта Буракова и неплохо объяснялись на русском языке.
      Они нам сообщили, что в центре города повстанцы ведут бои с солдатами Шернера. Имеются баррикады. Но какие силы у противника, чехи не знали.
      Уже светало. Чаще забилось сердце, когда мы увидели верхушки церквей и башен древнего города. Спустя полчаса передовые подразделения бригады достигли северо-западной окраины Праги. Я тут же по радио доложил об этом генералу Е. Е. Белову. В Прагу вступали и другие соединения советских войск.
      Шоссе перегорожено баррикадой, сооруженной из брусчатки разобранных мостовых. Восставшие не ждали нас с этой стороны. Они предполагали, что мы придем с востока. Каково же было удивление чехов, когда перед их оборонительными сооружениями появились советские танки и начали преодолевать эти препятствия.
      Из-за баррикады вышел чешский офицер, руководивший отрядом восставших. Мы крепко обнялись и расцеловались. И тотчас, размахивая винтовками и фуражками, с радостными возгласами Наздар!, Наздар! навстречу советским танкистам побежали чешские повстанцы.
      К нам устремились тысячи мирных жителей. Танки взвода Буракова, шедшие впереди, встретила группа людей с развернутыми красными знаменами. На полотнищах вышиты серп и молот. Чешская патриотка подошла к сидящим на броне разведчикам и передала им знамя.
      Люди пели, плакали от радости, дарили нам цветы, протягивали своих детей, которые доверчиво обнимали нас. И не было для нас, советских воинов, лучшей награды, чем эта сердечная благодарность народа.
      Сопровождаемые ликующими жителями, танкисты настойчиво теснят немцев. Бой не затихает. Оставаться на улицах опасно. Но чехи не хотели расходиться по домам. Они указывали нам расположение вражеских пушек и пулеметов, предупреждали об опасности, находили наиболее удобные пути движения.
      Невдалеке от площади Витязей ко мне подошел пожилой чех и на ломаном русском языке сказал:
      - Простите, пожалуйста, господин офицер, что я вас задерживаю. Но я должен вас предупредить: в скверике, который вы видите, фашисты установили пушки.
      Продвигаться вперед становилось все труднее и труднее. Второй и третий батальоны пришлось направить по параллельным улицам. Танков стало меньше часть их осталась на перекрестках.
      Сильный бой разгорелся на подступах к пражскому кремлю. У Карлова и Монесова мостов противник выставил четыре самоходки и большое число фаустников. Но теперь уже ничто не могло остановить наших танкистов. Первым к реке Влтава - последней реке на нашем боевом пути - подошел танк Ивана Гончаренко, за ним танки Леонида Буракова и Павла Котова. Экипаж Гончаренко уничтожил одну из самоходок, и казалось, танк вот-вот выскочит на мост. Но фаустникам удалось подбить танк, вывести из строя экипаж.
      Теперь вперед вырвались танки Буракова и Котова, а затем и целиком первый батальон. Танки уничтожили противника, прикрывающего подступы к мостам. Путь к пражскому кремлю был свободен.
      Стояла солнечная теплая погода. Во всей красе встала перед нами Прага. Радиостанции боевых машин приняли радостную весть, которую советские люди ждали четыре военных года: война против гитлеровской Германии завершилась полной нашей победой.
      А 63-я гвардейская Челябинская танковая бригада, другие части и соединения войск 1, 2 и 4-го Украинских фронтов добивали гитлеровцев, засевших на чердаках высоких пражских домов.
      Стало известно, что в Прагу вступила и 1-я чехословацкая танковая бригада, действовавшая в составе подвижной группы 4-го Украинского фронта.
      * * *
      Вот она, Влтава! На холме купается в золоте солнечных лучей пражский кремль со шпилями храма Святого Витта. Подъезжаю к мосту и вижу подбитый танк, а возле него, обнажив головы, стоят пражане. На брезенте лежит безжизненное тело Ивана Григорьевича Гончаренко, рядом - тяжело раненные механик Шкловский и радист Филиппов. К ним бегут санитары.
      Тем временем танки первого батальона прорвались за Влтаву. Туда поспешил и я.
      Вечером Москва салютовала войскам, освободившим Прагу, из тысячи орудий. Мы с ликованием слушали голос Москвы. Вдруг звонок из штаба корпуса. Южнее Праги оставшиеся войска Шернера упорно сопротивляются.
      Бригада снялась с места, направилась добивать остатки шернеровской группировки.
      Так заканчивалась последняя операция, в которой довелось участвовать гвардейцам-челябинцам. Она была и тяжелая, и самая быстротечная. Советские войска вовремя подошли к Праге, с честью выполнили свой интернациональный долг и вызволили народы Чехословакии из фашистской неволи. Мы захватили большое количество военной техники и военнопленных. Только наша бригада пленила до восьми тысяч немецких солдат и офицеров.
      Друзья мои, однополчане
      Стюардесса объявила:
      - Подлетаем к Челябинску. Идем на посадку.
      Учащенно забилось сердце. Меня, а также других ветеранов 63-й гвардейской Челябинской танковой бригады пригласили на Неделю боевой славы. Со многими фронтовыми друзьями я лишь вел переписку, после войны не встречался. Прошло с тех пор более двадцати лет.
      Самолет подруливает к аэровокзалу. Обмениваемся крепкими рукопожатиями с представителями обкома партии и обкома комсомола, с бывшим начальником политотдела нашей бригады М. А. Богомоловым.
      Ко мне подходит рослый человек в штатском костюме.
      - Узнаете, товарищ генерал?
      - Не Иван ли Любивец?
      - Так точно!
      А спустя час я был в окружении добровольцев-челябинцев. При всех орденах гвардии майор запаса А. А. Аликин. Крепко жму руку бывшему начальнику связи бригады. Аликин знакомит меня с женой, рассказывает о себе. Живет он в городе Первоуральске, Свердловской области, возглавляет группу снабжения на одном из заводов.