К машине уже спешили другие автоматчики. Подбежал к танку и санинструктор гвардии рядовой К. И. Рождественский. Он начал делать перевязку тяжело раненному в грудь и голову старшине. Откуда-то выстрелил снайпер. Рождественский тихо склонил голову на грудь товарища.
      Мы с болью восприняли весть о гибели двух отважных сынов бригады. Когда я подъехал со штабом к ратуше, на которой развевалось Красное знамя, вокруг убитых собрались танкисты, мотострелки, артиллеристы и минометчики. Они застыли в тягостном молчании.
      Мы похоронили коммуниста Александра Марченко в сквере на улице Кохановского (ныне улица Маяковского). На его могиле поставили дощечку с надписью: Здесь похоронен танкист-уралец Александр Марченко, первым поднявший Красное знамя над освобожденным Львовом. Поклонись могиле героя, прохожий! Мы отомстим за него!
      Бригада продолжала освобождать Львов. Мы отбивали улицу за улицей. Связываюсь по рации с впереди идущим вторым батальоном.
      - Ерофеев вас слушает, - докладывает начальник штаба батальона.
      - Связь со взводом Потапова есть?
      - Оба танка подбиты и сгорели. Потапов и Кулешов тяжело ранены. Их подобрали подошедшие автоматчики.
      На душе тяжело. Несем большие потери. К обеду подошла наконец помощь Пермская бригада. Связываюсь с полковником С. А. Денисовым. Он сообщает свои координаты. Оказывается, мы рядом. Встречаемся. Коротко ввожу его в обстановку, организуем взаимодействие. Командир корпуса по радио поставил нам задачу: во что бы то ни стало захватить вокзал.
      На улицы города высыпали толпы народа. Радостные, взволнованные люди приветствуют нас, произносят слова благодарности. Я тороплюсь в штаб. Подразделения бригады впереди ведут бой. Нас останавливают женщины и ребятишки. Перегорожено пол-улицы, на дощатом заборе выведены дегтем крупные буквы: Товарищи Червона Армия, астарожно, тут мины.
      Петляем по каким-то переулкам. Вскоре догоняем бригаду.
      - Нам приказано брать вокзал, - говорю начальнику штаба.
      Баранов развернул карту. До вокзала не так далеко. Но, судя по всему, в том районе большое скопление гитлеровцев.
      - Удастся ли прорваться?
      Яков Михайлович отвечает не сразу:
      - Туда я выслал группу разведчиков во главе с гвардии старшиной Шевченко. Вот-вот должны вернуться. Да вот они идут.
      Шевченко дал точные сведения о противнике, доложил, как лучше продвигаться к вокзалу.
      К вечеру начинаем штурмовать вокзал. Нам придан батальон автоматчиков гвардии майора Ахмадулла Ишмухаметова из 29-й Унечской бригады. Бойцы ворвались на вокзал. На путях - десятки груженых эшелонов. На платформах пушки, танки, машины. Все это теперь наши трофеи.
      24 июля взят вокзал. Бригаде поставлена новая задача: разгромить артиллерийские батареи гитлеровцев на Высоком Замке и уничтожить их бронепоезд, курсировавший между железнодорожными станциями Львов - Подзамче и Львов - Лычаков.
      Вперед снова уходит танк Гвардия. Он движется к Высокому Замку от улицы Русской. Удастся ли смельчакам подняться в гору?
      Когда танк взбирался в гору, то неожиданно наткнулся на фашистское орудие. Гитлеровцы в упор выстрелили. Снаряд разорвался у башни. Взрывом сорвало люк командира, был убит гвардии лейтенант Додонов и ранен гвардии рядовой Мельниченко.
      Механик-водитель Сурков увел машину в укрытие и с помощью гвардии сержанта Терентьева, заменившего Марченко, вытащил из танка тело Додонова и тяжело раненного в грудь Мельниченко.
      Теперь в танке осталось двое, но он снова шел вперед. Терентьев заметил противотанковое орудие. Но было уже поздно. Гитлеровцы опередили. Снаряд ударил в борт танка. Осколками ранило Терентьева. Машина остановилась. Фашисты бросились к ней. Тогда у прицела встал Сурков. Выстрел, второй. Орудие врага разбито.
      Пламенем охватило и танк Гвардия. Тяжело раненный Сурков с трудом выбрался из танка, а отойти от него не успел. В горящей машине стали рваться снаряды. Сильная взрывная волна отбросила Федора далеко в сторону...
      К утру 27 июля 1944 года город Львов усилиями многих частей 1-го Украинского фронта был освобожден. Правда, кое-где еще шла небольшая перестрелка. Это гвардейцы добивали засевших в домах и подвалах гитлеровских солдат...
      Командный пункт перемещается ближе к подразделениям бригады, занявшим оборону на северо-западной окраине Львова. Нам встречаются несколько санитаров. Узнаю - наши. Они несут кого-то на носилках. Механик-водитель остановил танк.
      - Убит?
      - Ранен. Майор из соседней бригады.
      Спрыгиваю с танка на землю, приподнимаю шинель.
      Ахмадулл Ишмухаметов. В течение многих дней его батальон был придан бригаде, и я видел в боях этого офицера. Отважен и смел.
      Ахмадулл слабо улыбнулся, тихо проговорил:
      - Выживем, товарищ комбриг. Еще повоюем.
      Позднее нам не приходилось встречаться. Но я с радостью узнал, что гвардии майору присвоено звание Героя Советского Союза.
      Угасал вечер. Над городом реяли алые флаги. Население ликовало. А меня не покидала тоска по товарищам, павшим в боях за Львов.
      В те дни отличились все. Особенно храбро дрались подчиненные офицеров Чиркова, Федорова, Коротеева, Акиншина, Пупкова и Приходько. Многие были отмечены орденами и медалями.
      Во Львове глубоко чтят память героев, отдавших свою жизнь за освобождение города. Одна из улиц названа именем Александра Марченко. А на здании городского Совета депутатов трудящихся прикреплена мемориальная доска с надписью: На башне этого здания 23 июля 1944 года танкист гвардии старшина Марченко водрузил Красное знамя, ознаменовав этим освобождение Львова от немецко-фашистских захватчиков.
      Вечным памятником героическому экипажу стал его танк Гвардия. Он теперь возвышается на постаменте на улице Ленина.
      В связи с 30-летием освобождения Львова в городе состоялись большие торжества. Мне довелось участвовать в них. Как только я вступил на львовскую землю, учащенно забилось сердце, нахлынули воспоминания о боях, о друзьях-товарищах. На улицах и площадях, где кипели жаркие бои, где лилась кровь гвардейцев, теперь ликовал народ. Город заметно преобразился, отстроился.
      В освободительном походе
      Мы - в Польше
      Ночью, когда Совинформбюро передало сводку об освобождении Львова, меня вызвали в штаб корпуса за получением новой задачи. Генерал Е. Е. Белов ввел меня в обстановку.
      К тому времени войска 1-го Украинского фронта овладели городами Рава-Русская, Ярослав, Перемышль, Станислав, Перемышляны. Вражеская группировка войск Северная Украина потерпела крупное поражение. Между 4-й и 1-й немецкими танковыми армиями образовался разрыв. Гитлеровцы подбрасывали свои танковые и пехотные дивизии, стремясь закрыть брешь.
      Чтобы не дать противнику занять оборону на Висле, войска 1-го Украинского фронта, по замыслу Ставки Верховного Главнокомандования, должны были стремительно развивать наступление в западном направлении и не позже начала августа с ходу форсировать Вислу. Наша 4-я танковая армия вместе с 38-й армией нацеливались на Самбор, Дрогобыч, Борислав с тем, чтобы овладеть Дрогобыч-Бориславским нефтеносным районом.
      Как информировал меня командир корпуса, соседняя с нами 3-я гвардейская танковая армия П. С. Рыбалко устремилась к реке Сан с задачей форсировать реку и вступить на территорию Польши.
      Некоторые немецкие дивизии, боясь полного окружения, еще 24 июля начали поспешно отходить в юго-западном направлении на Самбор, пытаясь быстрее уйти в Карпаты. На пути фашисты оставили мощные заслоны. Заминировали дороги, мосты, переправы.
      Нашей бригаде предстояло идти в передовом отряде корпуса.
      И вот танки бригады в стремительном марше рванулись в сторону Самбора. По сторонам шоссе колосились густые хлеба. Местами виднелись небольшие прямоугольники полей кукурузы и подсолнечника. На дороге - груда битой техники: следы бомбардировки нашей авиации. Хорошо поработали славные соколы!
      Впереди шли танкисты третьего батальона, в головной походной заставе рота Коротеева. На подходе к небольшому населенному пункту Бол. Любень танки Коротеева попали под сильный огонь фашистской артиллерии. Заминированной оказалась и дорога: подорвался танк головного дозора.
      - Обходите село левее, не ввязывайтесь в бой, - приказал я командиру роты.
      Слева овраг. Рота начала совершать маневр, и снова ее обстреляли противотанковые орудия. Стало ясно: фашисты в предгорьях Карпат намерены хотя бы на время задержать наше наступление.
      Пришлось усилить головную походную заставу взводом 76-миллиметровых орудий, в котором обязанности командира исполнял гвардии старший сержант Левшунов. Туда срочно был послан также взвод разведки гвардии старшины Соколова и отделение саперов во главе с гвардии лейтенантом Лившицем.
      Сильно пересеченная местность позволяла противнику довольно упорно оборонять отдельные рубежи. Фашисты оказали нам огневое сопротивление на подступах к небольшому городку Рудки. Пришлось развернуть почти всю бригаду. 30 июля первыми ворвались на южную окраину городка танки роты Любивца. С северной окраины немцев потеснила рота Пупкова. Искусно маневрируя, вскоре в городок с боем пробились подчиненные Акиншина.
      Рудки - чистый, красивый городок. В зелени утопали аккуратно выбеленные хаты, обнесенные живыми изгородями из деревьев. И очень жалко было смотреть, как некоторые из домиков превращались в груды битого кирпича. Фашисты без разбора вели огонь по жилым домам, тяжелыми танками утюжили неубранные огороды.
      Вскоре за Рудками промелькнул указатель: Самбор - 32 км. Пройдено полпути. Короткий привал. Батальоны расположились вдоль шоссе, выставив охранение, а штаб бригады обосновался в небольшом саманном домике, спрятавшемся в глубине обширного двора. Из колодца мы пили ледяную воду, утоляя жажду. Хозяин дома уже в годах мужчина - угощал нас свежим вареньем из клубники, хозяйка наварила молодого картофеля.
      Мы разговорились. Хозяин с нескрываемой радостью говорил нам, с каким нетерпением местные жители ожидали прихода Красной Армии.
      - Товарищ офицер, - взволнованно говорил он, - побачьте, яка спына.
      Он поднял рубашку. Вся его спина была в кровоподтеках.
      - О цэ германское клеймо. Утик я от них вчора из Самбора.
      По словам хозяина дома, на северо-восточной окраине Самбора стоят десятка два-три танков, на перекрестках улиц - противотанковые орудия, в огородах минометы. Мы понимали, что дальнейшее наше продвижение по шоссе будет связано с неоправданными потерями. Нет, мы не могли рисковать людьми и техникой.
      - Надо запросить командира головной походной заставы, - сказал я начальнику штаба.
      - Да, нам необходимы его данные. - И Яков Михайлович приказал радисту вызвать Коротеева.
      На столике, расположенном под ветвистой яблоней, начштаба расстелил карту-склейку. На ней были ярко обозначены населенные пункты, квадраты лесных массивов, отдельные дома и полевые дороги.
      В это время штабной офицер, только что переговоривший по радио с Коротеевым, подошел к нам и доложил:
      - В Хлопчинцах до батальона немецкой пехоты и до двадцати танков и самоходок. Вдоль шоссе, вот здесь, - он обозначил карандашом точку, расположилась артиллерийская батарея.
      Данные весьма неутешительные. В десяти километрах от нас закрепился противник. Если ввяжемся в бой, не скоро дойдем до Самбора.
      - Пойдем по лесам, - заключил я, - южнее сел Хлопчинцы, Калинов и с юго-востока ворвемся в город.
      - А Днестр? Как его форсировать? - поинтересовался гвардии капитан Гаськов. - Брод надо искать.
      Хозяин дома слышал наш разговор. Он подошел ко мне, несмело спросил:
      - Дозвольте вас проводить?
      Не из украинских ли он националистов? Нет, не похоже.
      Вперед ушла рота Александра Сидельншова. На одном из танков сидел наш хозяин. Танкисты почему-то называли его батей. Не потому ли, что он выглядел стариком? Полевая дорога вскоре уперлась в реку Днестр. Нашли брод: старик нам его указал. Танки форсировали водную преграду. Двигались осторожно. К вечеру 6 августа вышли к селу Дубляны. Штурмовать село решили с двух сторон - от Дрогобыча и Самбора.
      Справа в наступление пошел первый батальон, а слева - второй. Третий батальон наступал во втором эшелоне. Танки первого батальона ворвались в село по двум улицам, вдоль которых зеленели высокие деревья. В огородах стояли немецкие подводы, во дворах - автомашины, груженные продуктами, боеприпасами.
      Мы застали противника врасплох. Возникла перестрелка, гитлеровцы в панике заметались, разбегаясь по садам и огородам. Рота Сидельникова разгромила штаб полка, взяла в плен несколько солдат и офицеров.
      Второй батальон стремительно прорвался на восточную окраину села. К тому времени первый батальон уже перекрыл все улицы на северо-западной окраине. Немцы оказались в ловушке. Гвардейцы в упор расстреливали танки, бронемашины, давили обозы, которые пытались вырваться из кольца.
      К десяти часам вечера подошли и другие части соседней армии. 7 августа село Дубляны было освобождено. По тенистым улицам побрели колонны пленных. И тут, словно сговорившись, из подвалов и укрытий вышли местные жители, на тротуары высыпали дети. Приветственные улыбки. Теплые рукопожатия. Велика радость освобожденных.
      Танки бригады сосредоточиваются в небольшом лесу. В этот район направляется и штаб. Вокруг танка Сидельникова почему-то сгрудились бойцы.
      Выхожу из машины. Лицо у Сидельникова расстроенное.
      - Проводник убит, - сообщил он. - Батя. Настоящего имени и фамилии его не знаем.
      На корме машины в безжизненной позе застыл старик: пуля вражеского снайпера оборвала его жизнь.
      Решили похоронить проводника с воинскими почестями. Саперы вырыли могилу. Тело старика бережно опустили в нее. Раздался троекратный винтовочный залп. Прощай, патриот Родины!
      Уже при ярких звездах подошли другие подразделения бригады. Командир третьего батальона возбужденно докладывает:
      - Третий батальон уничтожил пять танков, десять орудий, пленил сто гитлеровцев, захватил два средних танка, двенадцать повозок...
      - Погоди, погоди, ведь ваш батальон шел во втором эшелоне...
      - А я вижу: первый батальон отвернул вправо, а второй - влево. Решил: двинем-ка в промежуток. И вдруг на улицу выкатили гитлеровцы. Видимо, стрельба их подняла на ноги. Ну, мы и давай их колотить.
      Что ж, действия комбата заслуживают одобрения, хотя батальон и был во втором эшелоне.
      Несмотря на жаркий бой, бригада особых потерь не имела. Фашисты подбили всего лишь два танка, один из которых сгорел, и одну приданную самоходку. Мы гитлеровцам нанесли большой урон, пленили несколько сот солдат и офицеров, захватили много боевой техники.
      Короткий отдых. Повар, гвардии старший сержант Шевченко, разложил на плащ-палатке куски жареного мяса.
      - И когда это ты успел, Иван?
      - Пока вы немцев выковыривали из села, мы и постарались.
      Горячий ужин получили все подразделения. Не могу не помянуть теплым словом заместителя по тылу гвардии подполковника Хохлова и начальника продслужбы гвардии капитана Юмашева. В трудных фронтовых условиях они сумели хорошо наладить службу тыла. Личный состав регулярно получал питание, обмундирование, даже нательное белье.
      Помнится такой случай. На подступах ко Львову бригада завязала тяжелый бой. И вдруг к командному пункту подъехал грузовик. Кто же к нам пожаловал? Из кабины выскочил гвардии старший лейтенант П. Ф. Марков. Он подбежал ко мне и доложил, что привез обмундирование, обувь, чистое белье для личного состава. Завскладом В. З. Тарасов и писарь Надя Пинегина быстро перегрузили имущество в штабные машины.
      Нередко бывало и так. Между боями короткая пауза. Глядишь, а на передовой появляется походная кухня. Как-то в районе Каменец-Подольского, когда бригада отбивала яростные контратаки, в расположение батальона автоматчиков приехала походная кухня. Валил снег, видимость была ограниченная. Работники тыла этим и воспользовались, незаметно пробрались на передовую. Утомленные бойцы принялись за еду. В это время очередная контратака. За автоматы схватились и тыловики. Особенно отличился повар Иван Шевченко. На него набросились четыре здоровенных гитлеровца, выбили из рук автомат и пытались взять в плен. Шевченко удалось вытащить из чехла нож. Ловкими ударами он убил двух гитлеровцев, а двух пленил с помощью подоспевших товарищей. За смелость, проявленную в том бою, гвардии старшего сержанта наградили медалью За отвагу.
      И вот она красуется на его гимнастерке. Для Ивана это дорогая награда. До этого он не раз мне говорил:
      - Приеду в родной Киев, стыдно будет перед земляками.
      - Почему?
      - Разве в поварах награду заслужишь? Будут говорить: Иван в тылах всю войну кашеварил. Нет, товарищ комбриг, больше не могу. Переведите в боевой экипаж.
      - Пойми, - убеждал я его. - Ты здесь нам очень нужен. Лучше тебя эту работу никто не сделает. Кормить солдат - почетное дело.
      Шевченко славился своим кулинарным мастерством. Еще до войны он работал в одном из киевских ресторанов, любил свое дело. И все же ему хотелось в боевой экипаж. Он и сейчас ко мне обратился с прежней просьбой:
      - Война скоро кончится, а я все кашеварю, - и подал очередной рапорт.
      Не успел я поговорить с Шевченко, как подбежал радист штаба гвардии старший сержант Кестер. Он доложил:
      - Передают приказ Верховного Главнокомандующего.
      Мы оставили ужин и бросились к штабной радиостанции. Приказ читал Левитан: Сегодня, 7 августа, в 21 час столица нашей Родины Москва от имени Родины салютует доблестным войскам 1-го Украинского фронта, овладевшим городом Самбор, 12 артиллерийскими залпами из 124 орудий.
      Ко мне протиснулся начальник радиостанции гвардии старший сержант Колчин:
      - Вас просят на переговоры.
      Я надел шлемофон. По голосу узнал, что говорит новый начальник штаба корпуса гвардии полковник П. Д. Белов. Он поставил бригаде задачу: не допустить отхода противника в район Санок.
      Через двадцать минут бригада снялась с места и по шоссе, идущему на северо-запад к Мостиске, начала форсированный марш. Туда устремились и другие части нашего 10-го танкового корпуса.
      Командование нас торопило. Немцы предприняли яростные контратаки и пытаются сбросить советские части в реку Сан. На отдельных участках создалось угрожающее положение. Противник успел подтянуть свежие резервы, бросил в бой крупные танковые силы. Вражеская авиация беспрерывно бомбит передовые части. Фашисты отчаянно контратакуют.
      Совершив семидесятикилометровый марш, бригада на рассвете прибыла в район пограничного села Медика. Впереди река Сан. Мерно катятся волны, свидетели недавнего боя. Понтонеры уже навели переправы. Нам предстоит переправляться на западный берег по наплавному мосту.
      Граница. Кто-то уже успел установить пограничный столб. Ждем у переправы очереди. Танки и автомашины бригады рассредоточены в редком лесочке, выходящем клином к реке Сан.
      - Братцы, неужели впереди заграница? - говорит русый плечистый боец, аккуратно завертывая в тряпочку горсть родной земли. Его примеру следуют другие.
      - Теперь не остановимся до Берлина! - ликуют гвардейцы.
      Последний рубеж на родной земле: территория нашей страны на западе полностью освобождена. Вот и расстаются однополчане с любимой Отчизной, с милыми сердцу перелесками, полями в надежде в скором времени вернуться в родные края. Из раздумья меня выводит начальник политотдела Богомолов.
      - Почитайте, только что получил из политотдела корпуса, - говорит Михаил Александрович и протягивает мне вскрытый пакет. В нем оказались материалы для докладов и бесед на темы: Современная Польша, О советско-польских отношениях и другие. Политработникам, партийным, комсомольским организациям и нам, командирам, предстояло значительно усилить агитационно-массовую работу среди личного состава. Находясь за рубежом родной страны, мы обязаны были высоко нести честь советского воина-освободителя.
      - Я уже наметил план работы. Сейчас политотдельцы разойдутся по ротам, сказал Богомолов. - Будут проводить беседы о Польше. Очень важно, чтобы люди ясно сознавали свой интернациональный долг, - добавил он.
      То там, то здесь собираются группы танкистов. Они внимательно слушают политработников. Подошел и я к танкистам роты Коротеева. Посыпались вопросы. Бойцы интересовались, по какому пути развития пойдет послевоенная Польша.
      Время шло. На переправе - скопление различных родов войск. Мощные тягачи буксируют дальнобойные пушки, подошла колонна тяжелых танков, вперед рвутся груженые обозы, идут вторые армейские эшелоны матушки-пехоты, приотставшие от танковых частей после их стремительного броска.
      Не терпится на противоположный берег.
      - Мы со вчерашнего вечера ждем очереди, - говорит мне полковник, командир корпусного артиллерийского полка.
      - Юнкерсы часто навещают?
      - Всю ночь не давали покоя. Несколько раз сбрасывали осветительные ракеты, бомбили, но мимо переправы. - Полковник потянулся к портсигару. - Да вот, глядите, легки на помине...
      На высоте двух-трех тысяч метров шли до двух десятков вражеских бомбардировщиков. Ударила наша зенитная артиллерия, застрекотали крупнокалиберные пулеметы. Один из юнкерсов загорелся. Густо дымя, самолет стремительно падал на землю. В небе вспыхнул еще один костер. В полосе дыма показался белый купол парашюта.
      Сильный заградительный огонь не позволил фашистам подойти близко к переправе. Воздушные пираты, беспорядочно сбросив бомбы, отвернули на запад. Вдогонку им помчались краснозвездные яки.
      К обеду нашей бригаде удалось пристроиться в хвост какой-то колонне.
      ...Противоположный берег. Вздыбились разрушенные доты, обгоревшие коробки тигров и пантер, разбитые орудия.
      Движемся на север, в сторону Жешува. Шоссе запружено войсками. Танки идут стороной, подымая густые клубы пыли. Улицы деревень украшены красно-белыми польскими знаменами. Население приветливо нас встречает. Мой головной танк превратился в яркий букет: он осыпан цветами.
      - Нэх жие Раджецка Армия! - кричит кто-то из толпы.
      - Да здравствует Красная Армия! - уже по-русски выкрикивает другой поляк.
      - Ура-а!.. Ура! - несется отовсюду.
      Так же тепло встречали нас поляки в освобожденных Жешуве, Кольбушове, Мелеце. В это время ожесточенные бои развернулись в районе города Сандомир. С ходу форсировав в нескольких местах реку Висла, наши войска прочно закрепились на плацдарме. Противник предпринимал отчаянные контратаки, стремясь ликвидировать плацдарм и восстановить оборону по Висле.
      Нашей 4-й танковой армии было приказано переправиться через Вислу в полосе 5-й гвардейской армии и к рассвету 15 августа сосредоточиться на плацдарме в лесах близ населенного пункта Сташув. Прежде чем выполнить этот приказ, мы совершили четырехсоткилометровый марш-бросок. На это ушло четыре ночи. Переправились благополучно и вовремя сосредоточились в указанном районе.
      Бригада заняла оборону западнее Сташува. Задача состояла 6 том, чтобы вместе с частями 5-й гвардейской и 13-й армий удерживать Сандомирский плацдарм. Командир корпуса меня предупредил: по данным разведки, противник в районе Хмельника сосредоточил крупную группировку и намеревается нанести удар по нашим войскам.
      Ночью в тыл врага ушел командир взвода разведки Александр Соколов с несколькими бойцами. Вскоре разведчики вернулись и привели пленного. Он подтвердил, что на рассвете гитлеровцы намерены нас контратаковать. Соколов сообщил, что по шоссе со стороны Хмельника движутся колонны танков, мотопехоты, часть которых уже рассредоточилась на опушке леса перед нашей обороной. Пришлось усилить наблюдение и боевое охранение.
      На рассвете появились фашистские танки. На подразделения бригады обрушился шквал артиллерийско-минометного огня. Связываюсь с левофланговой ротой Сидельникова.
      - Подбили три немецких танка, - докладывает гвардии старший лейтенант. Немцы нажимают крепко. Пока держимся.
      К обеду на отдельных участках противнику удалось вклиниться в нашу оборону. На угрожаемое направление я успел выдвинуть 76-миллиметровую батарею и приданную батарею самоходно-артиллерийских установок. Самоотверженно дрались челябинцы. Дальнейшие попытки врага развить удар в направлении Сташува разбились о стойкость советских воинов.
      Несколько дней противник бешено контратаковал наши позиции. Но безуспешно. Мы продолжали глубоко зарываться в землю. Так называемый Сандомирский плацдарм за Вислой составлял теперь 75 километров по фронту и 50 километров в глубину.
      Настали дни, о которых в сводках Совинформбюро сообщалось: На некоторых участках фронта - поиски разведчиков и бои местного значения. За этой короткой фразой скрывались напряженные фронтовые будни. Немцы нередко прощупывали нашу оборону, они все еще надеялись сбросить нас в Вислу. Нам было нелегко. Позади почти месяц непрерывных боев. Уцелевшие танки можно было сосчитать по пальцам. Ждем пополнение. А пока что гвардейцы роют траншеи, ходы сообщения, землянки.
      В молодом сосняке расположился КП. В землянке при свете фронтового электричества - фитиля, вставленного в гильзу из-под снаряда, - мы подолгу корпели над составлением учебных программ, продумывали, как наладить учебу с пополнением, которое вот-вот к нам придет из Челябинска и других городов Урала.
      В один из таких вечеров, 23 августа, меня вызвали к аппарату.
      - Поздравляю вас, Фомичев, и всех челябинцев, - послышался в трубке голос комкора генерала Е. Е. Белова. - Слушайте Указ Президиума Верховного Совета СССР... - И он прочел, что наша бригада за успешные действия при освобождении Львова награждена орденом Красного Знамени.
      25 августа - памятный для нас всех день: на нашем гвардейском Знамени появился первый боевой орден. Его нам вручил командир корпуса.
      Ровно через месяц к нам вновь приехал командир корпуса Е. Е. Белов, начальник политотдела корпуса гвардии полковник И. Ф. Захаренко и начальник штаба П. Д. Белов.
      Приказано выстроить личный состав бригады. Ровными рядами замерли челябинцы.
      - Слушайте Указ Президиума Верховного Совета СССР...
      Генерал Белов начал читать. Звание Героя Советского Союза присваивалось гвардии младшему лейтенанту Кулешову Павлу Павловичу, гвардии старшему лейтенанту Потапову Дмитрию Мефодьевичу, гвардии старшине Суркову Федору Павловичу, гвардии полковнику Фомичеву. Михаилу Георгиевичу. Первые Герои... В бригаде торжество.
      20 ноября добровольцы принимали гостей. Приехала из Челябинска делегация во главе с В. С. Коржевым - заместителем заведующего военным отделом обкома партии. В составе делегации - рабочие, колхозники, актеры. Они привезли подарки, письма.
      ...Импровизированная сцена. Встреча гвардейцев-челябинцев с делегацией. Коржев вручает мне подарок Челябинского обкома ВКП (б) - никелированную саблю. На ней надпись: Герою Советского Союза гвардии полковнику Фомичеву Михаилу Георгиевичу.
      По списку вызывают офицеров. Подходит гвардии подполковник В. И. Хохлов. Он только на днях вернулся из госпиталя после ранения во Львове. Ему вручают подарок.
      В это время левее полевого клуба шлепнулось несколько мин. На передовой поднялась пальба. Коржев наклоняется ко мне, спрашивает:
      - Часто такое бывает в обороне?
      - Почти ежедневно.
      - Гвардии старший лейтенант Сидельников, - вызывает начальник штаба.
      Из зала кто-то кричит:
      - Задерживается!
      - Его рота на передовой, это она ведет бой, - пояснил я Коржеву.
      Через три часа, когда утих бой, в землянку к нам был приглашен Александр Сидельников. Коржев тепло с ним поздоровался и, вручая подарки, спросил:
      - Значит, это и есть тот самый смелый танкист?
      - Что я особенного сделал? - смущенно пробормотал офицер. - Вот Федя Сурков - иное дело.
      - Расскажите гостям хотя бы о сегодняшнем бое, - попросил я командира роты.
      - Что там рассказывать. Обыкновенный бой был, такой же, как вчера, позавчера... Значит, сидим мы в танках, - начал Сидельников, - смотрим в приборы наблюдения. Вдруг мне докладывает гвардии лейтенант Бирюков: Слева танки! Хитер же немец. Решил нам во фланг ударить. Думаю про себя: Не выйдет у тебя, фашист, и эта затея. Быстренько развернул танки влево. Свою машину поставил в кустах. Противник жмет, а когда до его тигров осталось метров двести пятьдесят, я скомандовал: Бронебойным - огонь! Дали гитлеровцам прикурить! Четыре тигра подожгли, а другие удрали.
      - Стало быть, сильный бой был? - не сдержался кто-то из членов делегации.
      - Какое там сильный. Бой местного значения.
      Через три дня делегация уехала, а вместе с ней уехали в Челябинск и посланцы нашей бригады, чтобы дать отчет землякам, рассказать, как добровольцы выполняют наказ жен, отцов, матерей, братьев, сестер.
      От Вислы до Одера
      Бригада отводится с передовой линии. Находясь во втором эшелоне обороны, мы начали усиленно готовиться к новым боям. Днем и ночью проводили занятия с танковыми и стрелковыми ротами.
      ...На опушке леса залегла стрелковая рота гвардии старшего лейтенанта Сидорова. Впереди показались цели. Огонь открыли артиллеристы 76-миллиметровых пушек. С первого снаряда поражал цели действовавший за наводчика Петр Левшунов. Пехота пошла в атаку. Челябинцы отрабатывали вопросы взаимодействия...
      Короткий отдых между боями. В сосняке тщательно замаскирована тридцатьчетверка. Читаю надпись: Александр Марченко. Товарищи чтут память павших в боях.
      Я подошел к танкистам.
      В руках гвардии младшего лейтенанта Суркова (ему на днях присвоили офицерское звание) развернутый лист бумаги.
      - Домой письмо пишешь?
      - Другу... Помните Александра Мордвинцева, командира орудия нашего экипажа?
      - Как же, его тяжело ранило еще в боях за Орел.
      - Так он во Львове, - продолжал Сурков.