Нет, ей нельзя паниковать. Она должна идти дальше, но надо собраться с мыслями и принять решение. Где же она ошиблась? Там, где нога соскочила с тротуара на мостовую, точно был перекресток. Но она вдруг вспомнила, что при пересечении дорог кроме основных улиц чуть в сторону вели маленькие аллеи и дорожки. Она могла по ошибке вступить на одну из них и теперь прошагала с милю не в том направлении.

Она попыталась вернуть то сладкое ощущение свободы, то радостное возбуждение, которое охватило ее в поезде, когда состав только отошел от перрона, но не смогла. Сейчас Маргарет ощущала лишь страх и одиночество.

Она решила остановиться и постоять, не двигаясь с места. Так уж, точно, вреда будет меньше.

Маргарет стояла долго, очень долго, ей показалось, что она потеряла счет времени. Теперь она боялась даже пошевелиться, мышцы и суставы онемели от страха. Маргарет живо представила, как будет стоять вот так, будто вкопанная, пока не упадет от усталости или не наступит рассвет.

Через некоторое время появилась машина.

Тусклые огни фар давали мало света, но по сравнению с черной темнотой ночи показалось, что наступил день. Она ясно увидела, что стоит посреди мостовой, и поспешила вернуться на тротуар, чтобы случайно не попасть под машину. Место похоже на площадь, вроде знакомую. Машина проехала рядом и свернула за угол. Маргарет побежала за ней, надеясь, что при свете ее фар заметит какой-нибудь ориентир, который подскажет, где она очутилась. На углу она увидела, что машина удаляется по небольшой узкой улочке, по бокам маленькие лавки, магазины. Один из них она узнала – это галантерея, куда часто захаживала мама. Внезапно Маргарет поняла, что находится всего в нескольких ярдах от Марбл-арч.

От радости она чуть не заплакала.

На следующем углу она подождала очередную машину, фары осветили путь, и Маргарет уже без приключений добралась до Мейфер.

Через несколько минут она стояла рядом с Кларидж-отелем. Здание, конечно, затемнено, но двери видны. Маргарет колебалась, входить или нет.

На номер в отеле, скорее всего, денег не хватит, однако обычно клиенты оплачивают счет, выезжая. Она могла бы снять комнату на двое суток, а утром уйти, будто бы на время, как и планировала, надеть погоны, затем позвонить в отель и сказать, чтобы прислали счет поверенному отца.

Маргарет глубоко вздохнула и решительно открыла дверь.

Как и в большинстве заведений, открытых ночью, там были двойные двери с маленьким темным предбанником. Свет не проникал на улицу. Первая дверь закрылась за ней автоматически. Маргарет толкнула вторую и очутилась в освещенном холле. Здесь она почувствовала значительное облегчение. Это было естественно: кошмар закончился.

Молодой ночной портье дремал за стойкой. Маргарет кашлянула, он сразу же проснулся, смущенный и удивленный.

– Могу я снять номер?

– Как, прямо сейчас, ночью? – юноша был явно обескуражен.

– Дело в том, что всему виной светомаскировка, я заблудилась в городе и не могу ночью добраться домой.

– У вас никакого багажа? – портье, очевидно, размышлял.

– Нет, никакого, – произнесла Маргарет с виноватой улыбкой, затем опомнилась и добавила: – Конечно нет, я ведь не думала, что попаду в такое положение.

Он как-то странно посмотрел на нее. Почему он тянет, неужели вправе отказать, выгнать ее назад, на улицу? Не может быть! Однако парень не спешил, медленно сглотнул слюну, почесал затылок, стал листать книгу со списком проживающих. Он явно думал, как ему поступить. Наконец, очевидно, решившись, резко закрыл книгу.

– Ничем не могу помочь, все номера заняты.

– О, пожалуйста, сделайте хоть что-нибудь!

– Вы что, поссорились со своим папашей? – парень подмигнул.

Маргарет не могла поверить, что ей отказывают.

– Я не могу добраться домой, – повторила она несколько раз, надеясь, что, может быть, ее плохо поняли.

– Все, хватит. Я же сказал, что помочь бессилен. – И тут же с какой-то злостью добавил: – Винить надо не светомаскировку, а этого чертового Гитлера.

Ночной портье выглядел совсем мальчишкой.

– Хорошо, кто у вас старший? – спросила она.

Парень обиделся.

– До шести утра я сам себе начальник.

Маргарет огляделась.

– Что ж, мне придется сидеть тут в холле до утра.

– Нет, нельзя, – ответил он с испугом. – Молодая женщина, без багажа, сидит ночью одна, и все такое... Это, по крайней мере, странно.

– Я не молодая женщина, как вы изволите выражаться, а леди Маргарет Оксенфорд. – Она терпеть не могла вслух произносить свое полное имя, но от отчаяния была вынуждена пойти на крайние меры.

Впрочем, ее слова не произвели абсолютно никакого эффекта. Портье только насмешливо уставился на нее.

– Да? Что вы говорите? Не может быть!

Маргарет хотела уже было накричать на него, но вдруг увидела в стеклянной двери свое отражение и с ужасом обнаружила огромный синяк под глазом, руки грязные, платье в нескольких местах порвано. Она вспомнила, как села в поезде на пол, как наскочила на столб.

– Но что же мне делать? Вы же не выгоните меня обратно на улицу, в темноту?

– Ничего другого мне не остается.

Маргарет подумала, что будет, если она просто сядет и откажется двигаться с места. Она и впрямь близка к этому: буквально падает с ног от напряжения и усталости. Но после всего, что было, сил спорить с кем-нибудь не осталось. Кроме того, час поздний, они в холле одни... Кто знает, что может сделать мужчина, если она даст ему повод применить силу?

Она устало повернулась к дверям и вышла на улицу, полная горечи и разочарования.

Еще не отойдя от отеля, она пожалела, что так быстро сдалась, наверное, стоило побороться. Почему всегда так: в мыслях и фантазиях она куда более настойчива и решительна, чем на деле? Вот и теперь, когда она уже покорно ушла, хочется бросить вызов этому дураку портье, сказать все, что о нем думаешь. Ей хотелось повернуть, но она продолжала шагать дальше: казалось, такой выход проще для всех.

Да, но на деле-то, идти ей некуда. Сейчас она не сумеет вернуться назад к дому кузины Кэтрин, не отыщет дом тети Марты, а другим родственникам доверяться не стоит, в таком виде номер в другом отеле тоже снять не удастся.

Придется бродить по улицам, пока не рассветет. Хорошо еще, что погода нормальная, дождя нет, ночной воздух свеж, лишь чуточку прохладен. Если постоянно двигаться, не замерзнешь. Теперь лучше видно дорогу: в Вест-энде полно огней, да и машины снуют мимо каждую минуту. Из ночных клубов слышится музыка, шум, то здесь, то там попадаются люди из общества, женщины в ярких длинных платьях, мужчины в белых рубашках с накрахмаленными воротничками, шоферы развозят их после шумного вечера. Странно, на одной из улиц она увидела трех одиноких молодых женщин, лица густо накрашены: одна стояла у двери, упершись высоким тонким каблучком в стену, другая обхватила рукой фонарный столб, третья, без юбки, сидела в машине, положив ногу на ногу, и курила. Очевидно, все трое ждали мужчин. Интересно, те ли это женщины, которых мать называет падшими?

Она начала уставать. На ногах у нее легкие домашние туфельки, в которых она была, когда неожиданно убежала из дому. Маргарет присела на ступеньку какого-то подъезда, сияла туфли, стала растирать ноющие пальцы.

Подняв глаза вверх, она увидела на другой стороне улицы смутные очертания зданий. Неужели наконец становится светло? Возможно, сейчас она сможет найти какое-нибудь дешевое, открывающееся рано кафе. Маргарет уже два дня почти ничего не ела. Она могла бы заказать себе завтрак и подождать, пока откроются призывные пункты. При одной мысли о еде, особенно когда она представила яичницу с ветчиной, потекли слюнки.

Вдруг она отчетливо увидела неизвестно откуда появившуюся фигуру, которая качаясь шла прямо на нее. Маргарет даже вскрикнула от неожиданности. Человек подошел ближе, она разглядела молодого мужчину в нарядном вечернем костюме.

– Эй, милашка, привет!

Она тут же поднялась на ноги. Маргарет терпеть не могла пьяных – они вели себя абсолютно недостойно.

– Пожалуйста, уходите. – Как она ни старалась говорить твердо, голос ее дрогнул.

Мужчина приблизился.

– Сначала поцелуй-ка меня разок крепко.

– Что вы такое говорите? Разумеется, нет! – Она задыхалась от испуга и возмущения. Маргарет сделала шаг назад, нечаянно оступилась, уронила туфли. Неожиданно оказавшись один на один с подвыпившим мужчиной, она почувствовала себя полностью беззащитной. Первое, что пришло в голову – поднять обувь. Она моментально развернулась, нагнулась за туфлями... Казалось, его это только распалило, он довольно хмыкнул. Затем в ужасе она почувствовала, как он стал бесстыдно лапать ее между ног, тискать сзади. Она тут же забыла про туфли, выпрямилась, закричала в пахнущее перегаром лицо: – Убирайся отсюда, гад!

Он лишь рассмеялся в ответ.

– Вот так, молодец, сопротивляйся, люблю, когда постепенно, не сразу.

С невероятно откуда взявшимся проворством он обхватил ее за плечи, прижал к себе. Противные влажные, отдающие спиртным губы судорожно целовали ее взасос.

Это было отвратительно. Маргарет едва не стошнило. Он так крепко держал ее, что она с трудом дышала, о сопротивлении не могло быть и речи. Тщетно она извивалась в объятьях незнакомца, а он продолжал слюнявить ее лицо, шею, одна его рука опустилась ниже, бесстыдно щупала ей груди, соски... от возбуждения он тяжело дышал, прикосновения были грубыми. Маргарет чувствовала боль, стыд, отвращение. Но теперь он держал ее лишь одной рукой, поэтому она смогла чуть отодвинуться, повернуться и закричать.

Маргарет закричала – громко, протяжно, испуганно.

Она еле осознала, что мужчина тут же ослабил хватку, торопливым приглушенным голосом прошептал:

– Ну, ну, перестань, ты что, дуреха, я тебе ничего не сделаю...

Однако она его не слушала и кричала все сильнее. И в результате крик возымел свое действие. Из темноты один за другим стали появляться люди, много людей: сначала какой-то мужчина крепкого телосложения в рабочей одежде, за ним размалеванная девица с дамской сумочкой и сигаретой во рту, потом еще прохожие, наверху в доме открылось окно, показались лица жильцов. Пьяный исчез так же внезапно, как появился. Маргарет перестала кричать и теперь только тихо всхлипывала. Она услышала топот тяжелых форменных ботинок по мостовой, слабый луч маленького фонарика осветил ее лицо, через минуту перед ней стоял полицейский в красивой высокой каске. Девица с ходу обратилась к нему:

– Она не из наших, Стив, совершенно точно.

Полицейский вежливо спросил:

– Как вас зовут, мэм?

– Маргарет Оксенфорд.

В разговор вступил рабочий, подбежавший первым.

– Разрешите, я все видел. Какой-то франт принял ее за уличную девку и, разумеется, пристал. Вот и все. Он увидел, что ничего ему не обломится, поэтому поспешил ретироваться.

– Так, выходит, вы молодая леди Оксенфорд, дочь барона?

Маргарет кивнула сквозь слезы, шмыгая носом.

– Я же тебе сказала, что она не местная, – опять вмешалась девица. После этого она вытащила изо рта тлеющую сигарету, бросила окурок на асфальт, смачно растерла носком туфли и удалилась, игриво покачивая бедрами.

– Ясно. Пойдемте со мной, мэм, все будет хорошо, волноваться больше не надо.

Маргарет рукавом вытерла слезы. Полицейский услужливо предложил ей руку, они пошли вместе по тротуару, луч фонарика впереди освещал дорогу.

– Какой ужасный, мерзкий тип, – сказала Маргарет, вспомнив руки, которые недавно так грубо тискали ее.

Полицейский, как ни странно, не выразил никакого сочувствия. Напротив, он лишь усмехнулся, ответив почти веселым тоном:

– Вообще парня винить особо не стоит. Конечно, малость подгулял, кровь взыграла, но улица-то известная, давно пользуется у нас дурной славой. Поздно здесь одни только «ночные бабочки» шляются, вот он и перепутал.

В глубине души Маргарет знала, что он прав, хотя от этого признания происшедшее вовсе не выглядит менее ужасно.

Впереди показался полицейский участок. Над входом слегка качалась знакомая каждому голубая лампа, тусклый свет с трудом разгонял сумерки, утро еще только начиналось.

– Давайте зайдем, выпьете чашку чая, согреетесь и сразу почувствуете себя лучше.

Они зашли в участок. Там: за стойкой сидели двое дежурных полицейских, первый – средних лет, плотный, второй – молодой, худощавый. У стены стояли простые деревянные скамейки. Кроме полицейских в помещении находился еще один человек: бледная женщина, волосы замотаны шарфом, на ногах домашние тапочки, видимо, она уже долго сидела на скамье, лицо очень усталое от томительного ожидания.

Полицейский по имени Стив подвел Маргарет к противоположной скамье.

– Присядьте на минуточку, отдохните. – Маргарет села. Он подошел к стойке и обратился к дежурному, к тому, что постарше: – Сержант, я тут привел леди Маргарет Оксенфорд. На Болтинг-лейн к ней пристал пьяный. Думаю, просто перепутал ее с нашими подопечными.

Маргарет поразилась, как ловко они обходят слово проститутки, называя их то бабочками, то подопечными.

Наверное, так надо. Вообще почему-то не принято называть представительниц древнейшей профессии прямо. Впрочем, она об этом вообще почти ничего не знала, пока ее, так сказать, не перепутали. Ничего, зато сразу поняла, чего хотел от нее тот подонок в костюме.

Сержант с интересом взглянул на Маргарет и что-то тихо прошептал в сторону, она не расслышала что именно. Стив кивнул, вышел в соседнюю комнату. И тут Маргарет вспомнила, что оставила на ступеньках туфли. Чулки у нее порвались. Она начала волноваться: как в таком виде появиться на призывном пункте? Может, вернуться за туфлями, когда совсем рассветет? А что, если их там уже давно нет? Кроме того, ей нужно чистое платье и обязательно вымыться. Если она придет в таком виде, ее точно никуда не возьмут, а это будет ужасно после всех перипетий. Но где привести себя в порядок? Утром даже у тети Марты небезопасно, туда вполне может нагрянуть отец. Нет, нельзя допустить, чтобы весь план после стольких мук и страданий провалился – стыдно сказать – из-за туфель.

Вернулся Стив. В толстой глиняной кружке принес чай. Чай оказался слабым и слишком сладким, но все равно Маргарет пила его с удовольствием. Горячий напиток вернул ей уверенность. Ничего, все проблемы в конце концов разрешатся. Вот сейчас она допьет чай и уйдет. Направится в район победнее, найдет магазин, где продают дешевую одежду: ведь в кармане есть еще несколько шиллингов. Она купит себе простенькое платье, сандалии и кое-что из белья. Затем найдет баню, помоется, переоденется. Вот тогда уже можно идти на призывной пункт.

В это время снаружи раздался какой-то шум, в участок ввалилась компания молодых людей. Все они были хорошо одеты, в дорогих костюмах или смокингах. Маргарет сразу бросилось в глаза, что компания тащит с собой одного парня насильно, а он упирается, не хочет идти. Едва оказавшись в приемной, они начали громко, наперебой что-то доказывать полицейским, каждый старался перекричать другого.

Сержант был вынужден вмешаться.

– Ну, ну, хватит, – и все быстренько замолчали. – Вы здесь не на футбольном поле, так что ведите себя потише, это вам не черт знает что, а полицейский участок.

Шум немного утих, но сержант твердо решил добиться полной тишины.

– Так, выходит, по-хорошему не понимаете. Ладно, будем по-плохому. А ну прекратить шум, к чертовой матери, или посажу в подвал, за решетку. Всем моментально заткнуться!

Как по мановению волшебной палочки, в помещении воцарилась тишина. Молодые люди отпустили своего пленника, он с угрюмым видом отошел чуть в сторону. Сержант опытным взглядом выделил в компании старшего – темноволосого юношу примерного одного с Маргарет возраста.

– Так, вот ты. Давай, расскажи толково, что произошло.

Молодой человек жестом показал на «угрюмого».

– Этот негодяй повел мою сестру в ресторан, а затем пытался нагло улизнуть, не заплатив ни пенни. – У него была хорошая правильная речь, и Маргарет даже показалось, что они где-то встречались. Она молилась, чтобы он не узнал ее. В противном случае она прослывет на весь Лондон дурочкой, которую вот так запросто взяли и привели в полицейский участок после неудачного побега из отцовского дома.

– Его зовут Гарри Маркс, этого типа давно пора было засадить в тюрьму, – добавил другой юноша в полосатом костюме.

Маргарет с интересом взглянула на того, о ком они говорили. Гарри Маркс выглядел очень импозантно и привлекательно, на вид ему не больше двадцати трех лет, блондин, с правильными чертами лица. Хотя одежда и помята, он выглядит довольно элегантно в своем двубортном смокинге. Гарри бросил презрительный взгляд на притащивших его в участок молодчиков.

– Вы разве не видите? Ребята просто выпили, – произнес он громко, с вызовом.

Молодой человек в полосатом костюме не выдержал.

– Да, мы выпили, ну и что? Он негодяй, вор. Вот, посмотрите, что мы обнаружили в его кармане. – Юноша небрежно кинул что-то на стойку. – Эти запонки были украдены на вечере в доме сэра Симона Монкфорда.

– Так, ясно, – отозвался сержант. – Вы обвиняете его в жульничестве, а именно в том, что он не оплатил счет в ресторане, а также в воровстве. Что-нибудь еще?

Юноша презрительно усмехнулся.

– Неужели этого недостаточно?

Сержант угрюмо взглянул на него.

– Слушай, мальчик, мне наплевать, кто твои родители, помни – это полицейский участок, и, если ты будешь продолжать в том же тоне, сам очутишься за решеткой, понял?

Парень пожал плечами, он явно не желал ввязываться в историю. Сержант обратился к молодому человеку, который говорил первым.

– Итак, выдвинуты два обвинения. Пожалуйста, подробнее. А именно: какой ресторан, адрес, как зовут сестру, ее координаты и все, что знаете об этих злосчастных запонках.

– Пожалуйста, записывайте, ресторан называется...

– Хорошо, оставайтесь здесь. – Он повернулся к обвиняемому. – А вы сядьте. – Сержант сделал знак остальным. – Больше я никого не задерживаю.

Вся остальная компания стояла в нерешительности, не двигаясь с места. Казалось, они его не поняли.

– Так, ребята, слышали, что вам сказали? Быстренько на выход.

Маргарет захотелось заткнуть уши, она и так уже наслушалась разных грубостей.

Недовольные молодые люди направились к выходу. Каждый что-то тихо бормотал. Юноша в полосатом костюме говорил чуть громче других.

– Ваш служебный долг – отдать вора в руки суда, а ведете вы себя так, будто сами из уголовной среды. – Правда, он предусмотрительно договорил все это уже в дверях, поэтому полицейские ничего не расслышали.

Сержант стал опрашивать темноволосого парня, который остался, делая иногда пометки в блокноте. Гарри Маркс постоял, послушал и через несколько минут демонстративно отвернулся, всем своим видом выражая полнейшее возмущение. Он заметил на скамейке Маргарет, весело подмигнул, уселся рядом.

– Хэлло, детка. С тобой все в порядке? Что ты делаешь здесь одна так поздно?

От удивления Маргарет не смогла произнести ни слова. Как он мгновенно преобразился. Куда подевались его лоск, светские манеры, изысканная речь? Сейчас он произносил слова с тем же вульгарным акцентом, что и сержант.

Гарри бросил осторожный взгляд на дверь, словно прикидывая, не воспользоваться ли ему случаем и не улизнуть ли прямо сейчас, пока на него никто вроде бы не обращает внимания, но вовремя оглянулся. Сзади за стойкой сидел молодой полицейский, который не участвовал в опросе свидетеля, а внимательно наблюдал за скамейкой. Это и решило исход дела. Казалось, Гарри отказался от этой мысли, не спеша повернулся к Маргарет и завел с ней непринужденную беседу.

– А кто поставил синяк под глазом, папаша что ли?

Вконец обескураженная панибратским тоном, Маргарет едва подбирала слова для ответа.

– Понимаете... вышло довольно нелепо... в общем, я сбилась с пути в темноте и стукнулась лицом о фонарный столб.

Теперь настал его черед удивляться. Он принял ее за обычную девчонку из рабочих кварталов, но, услышав, как она говорит, понял, что ошибся. Тут же, не моргнув глазом, он, как хамелеон, сменил окраску и снова стал прежним Гарри, молодым преуспевающим денди из общества.

– Послушайте, вам здорово не повезло!

Маргарет онемела от восхищения. Как мгновенно он преобразился. Бывает ли он вообще когда-нибудь самим собой или только меняет маски? От него пахнет дорогим одеколоном, аккуратный пробор, волосы уложены, может быть, лишь чуточку длинноваты. Носит классический темно-синий костюм старого покроя – такие, возможно, носили еще при Эдварде VIII, на ногах туфли из мягкой кожи, шелковые носки. Прекрасные украшения: бриллиантовая буланка в воротнике рубашки и такие же запонки; золотые часы на ремешке из крокодиловой кожи, кольцо-печатка на левом мизинце. Ладони большие, крепкие, идеально ухоженные ногти.

Сама не зная почему, она еле слышно спросила:

– Вы действительно пытались уйти из ресторана, не оплатив счет?

Он с сомнением взглянул на нее, затем, будто все взвесив, решил признаться.

– Да, именно так, – прошептал Гарри заговорщицким шепотом.

– Но почему?

– Потому что, если бы еще хоть одну минуту мне пришлось сидеть и слушать, как Ребекка Моэм-Флинт без умолку болтает о своих дурацких лошадях, я бы просто не выдержал, схватил ее за горло и придушил.

Маргарет хихикнула. Она хорошо знала Ребекку Моэм-Флинт – крупную глуповатую девицу, дочь генерала, так похожую на своего отца простецкими манерами и громким командным голосом.

– Могу себе представить! – Действительно, трудно найти более неподходящую компанию для красавца мистера Маркса.

Подошел констебль Стив, взял у нее пустую кружку.

– Ну как, леди Маргарет, уже лучше?

Краем глаза она заметила, что Гарри Маркс не оставил без внимания то, как обратился к ней полицейский.

– Спасибо, намного лучше. – Разговаривая с Гарри, она на какое-то время забыла о всех своих неприятностях и проблемах. Сейчас она о них вспомнила. – Вы так добры ко мне. Но я должна идти – у меня куча важных дел.

– Да ну, не стоит никуда торопиться, – ответил констебль. – Барон, ваш папа, уже едет сюда, чтобы забрать вас.

У Маргарет оборвалось сердце. Как это могло случиться? Она была уверена, что все уже позади. Боже, значит, она ошибалась, недооценивая возможности отца. В душу опять заполз липкий страх. Ей было страшно, как тогда, вначале, когда она шагала по дороге к станции. И вот сейчас наступит развязка, он гонится за ней и вот-вот будет здесь. Маргарет трясло.

– Откуда он знает, где я? – в голосе девушки слышались истерические нотки, он звенел от напряжения.

Констебль довольно улыбнулся.

– Вчера поздно вечером мы получили ваши приметы. Я хорошо их запомнил, когда заступал на дежурство. Конечно, в темноте никакие приметы не помогли бы, но, к счастью, вы сами назвали имя. Согласно инструкции, при обнаружении мы обязаны были немедленно известить барона. Я так и сделал: как только привел вас в участок, сразу связался с ним по телефону.

Маргарет решительно встала, в груди неистово билось сердце.

– Я его ждать не буду. Уже рассвело.

Полицейский озабоченно нахмурился.

– Одну минутку, не спешите. – Он явно нервничал. Повернувшись к стойке, он позвал: – Сержант, леди не хочет дожидаться отца.

Гарри Маркс не спускал глаз с Маргарет.

– Смелее, они не имеют права вас останавливать. Побег из дома не преступление, тем более в вашем возрасте. Если хотите уйти, идите.

Единственное, чего Маргарет боялась, так это того, что они найдут какой-нибудь предлог и задержат ее.

Сержант встал со стула, медленно вышел из-за стойки.

– Малый прав. Вы свободны в своих действиях.

– О, большое спасибо. – Маргарет не знала, как его благодарить.

Сержант ухмыльнулся.

– Да, но вы босая, без туфель, да и чулочки порвались... Раз уж так хотите идти, позвольте нам, по крайней мере, вызвать такси.

На секунду она задумалась. Полицейские позвонили отцу, как только она оказалась в участке, – значит, менее часа назад. Минимум час-другой отец будет в пути.

– Хорошо, – сказала она доброму сержанту. – Вы очень любезны.

Он открыл дверь в соседнее помещение.

– Вот, обождите здесь, думаю, тут вам будет гораздо удобней, – Сержант щелкнул выключателем, зажег свет.

Маргарет хотела остаться в холле и поговорить еще немножко с этим очаровательным Гарри Марксом, но ей было неловко перед сержантом, который, похоже, и впрямь, заботился о ней.

– Да, конечно.

Подойдя к двери, она услышала слова Гарри:

– Глупая, не вздумайте...

Но Маргарет уже вошла в маленькую комнату. Там стояло несколько простых жестких стульев, скамейка, с потолка свисала лампочка без абажура, впереди решетчатое окно. Странно, а сержант говорил, что тут удобнее, чем в холле. Она повернулась и только тут поняла, что оказалась в ловушке.

Дверь быстро захлопнулась. Маргарет овладело отчаяние. Она принялась бешено колотить по железу, дергать ручку. Все напрасно – в замке уже поворачивался ключ. Тогда она предприняла попытку надавить плечом – и тоже безрезультатно. Обитая железом дверь даже не скрипнула.

Не в силах больше сопротивляться, Маргарет тяжело сползла на пол. Неужели это конец?

Снаружи послышался негромкий смех, затем глухой голос Гарри.

– Негодяи, обманули девчонку и радуетесь.

Сержант разом оборвал его.

– Да заткнись ты, – рявкнул он.

– Вы не имеете права и отлично это знаете.

– Какие там еще права! Ее папаша – барон, понятно?

Гарри решил, что дальше спорить бесполезно, а в его положении небезопасно, и замолчал.

Маргарет поняла, что надеяться больше не на что. Побег не удался, конец ее планам. И предали ее как раз те самые люди, которых она подозревала меньше всего. Свобода была так близка, и вот все пропало. Вместо того чтобы вступить в армию и защищать свою страну, ей придется сесть в кресло клипера компании «Пан Ам» и позорно бежать, как заяц, за тридевять земель. Она преодолела много препятствий, однако судьбу обмануть так и не смогла. Злой рок, как же это несправедливо!

Она отодвинулась от двери, встала, медленно подошла к окну, увидела там пустой двор, кирпичную стену... Маргарет стояла у окна – беспомощная, униженная, через решетку смотрела на небо. Всходила заря. Скоро здесь будет отец.

Эдди Дикен в последний раз осмотрел машинное отделение клипера. Четыре двигателя мощностью в 1500 лошадиных сил сверкали маслом: каждый в человеческий рост. Все пятьдесят шесть свечей зажигания на месте. На всякий случай Эдди вытащил из кармана комбинезона толщиномер, сделал ряд специальных замеров между резиной и металлом, проверяя надежность крепления. Неизбежная сильная вибрация в длительном полете создает огромную нагрузку на узлы сцепления. Но сейчас замеры показывали, что все в пределах нормы, никаких отклонений.

Эдди покинул машинное отделение, закрыл за собой люк и спустился по лестнице. Пока самолет будут спускать на воду, он снимет с себя рабочий комбинезон, отмоется, почистится, наденет отутюженную черную форму летного состава компании «Пан Америкэн».

Ярко светило солнце. Дикен сошел с пирса и зашагал вверх по холмистой дороге, ведущей к отелю, где отдыхали остальные члены экипажа. Он гордился самолетом и своим делом, которое ему доверили. Экипажи клиперов были своеобразной элитой летчиков. Это были лучшие люди авиакомпании, потому что трансатлантический перелет считался не только самым трудным, но и самым престижным маршрутом. До конца своих дней Эдди сможет хвастаться, что участвовал в первых полетах через Атлантику.

Он не собирался летать долго. Ему тридцать, год назад он женился, жена Кэрол-Энн ждет ребенка. Профессия летчика хороша для холостого, Дикен же вовсе не собирался проводить жизнь в воздухе, вдали от молодой жены и детей. Ему удалось скопить кое-какие деньги, и сейчас можно потихоньку начинать собственный бизнес. Он присмотрел хороший участок земли недалеко от Бангора, штат Мэн, зарезервировал за собой право покупки. Там можно было бы оборудовать прекрасный маленький аэродром. Он бы обслуживал самолеты, продавал топливо и даже завел бы свой собственный самолет для чартерных рейсов. Дикен тайно надеялся, что ему наконец улыбнется судьба и однажды он сможет стать владельцем авиакомпании, подобно легендарному Джиану Триппе, основателю «Пан Америкэн».

Так, незаметно, он дошел до Лангдаун-Лон отеля. Экипажам «Пан Ам» очень повезло, что буквально в миле от комплекса британской «Империал Эйруэйз» находился такой отличный отель. Это был маленький, удобный, типично английский сельский особняк, хозяйство вела приятная чета, которая нравилась всем постояльцам. В солнечную погоду чай там подавали прямо на лужайке.

Дикен вошел в здание. В холле он чуть не столкнулся с помощником бортмеханика Десмондом Финном, между собой они звали его просто Микки. Микки чем-то напоминал Джимми Ольсена из комиксов о Супермене. Он отличался веселым нравом, открытой дружелюбной улыбкой и склонностью боготворить своего старшего, от чего Эдди всегда становилось немного не по себе. Микки с кем-то оживленно болтал по телефону и, увидев Дикена, очень обрадовался.

– О, подождите, вам, кажется, повезло, он только что вошел. – Микки передал трубку товарищу. – Возьми, это тебя. – Через минуту помощник уже поднимался по лестнице вверх, почтительно оставив старшего одного.

– Слушаю.

– Это Эдвард Дикен?

Эдди нахмурился. Голос был незнакомым. Его давно уже не называли полным именем.

– Да, Эдди Дикен у аппарата. С кем я говорю?

– Секунду. Сейчас с вами будет говорить ваша жена.

Сердце у Эдди аж екнуло в груди. Странно. Почему вдруг Кэрол-Энн звонит ему из Штатов? Что там могло произойти?

Он услышал ее голос:

– Эдди, это ты?

– Да, маленькая, что случилось?

В ответ раздались рыдания.

Эдди не знал, что и подумать, в отчаянии он был готов предположить все, что угодно: сгорел дом, умер кто-то из родственников, жена попала в аварию, у нее выкидыш...

– Кэрол, успокойся, возьми себя в руки. Самое главное, ты в порядке?