Глава 12

Нэнси Линеан поистине ликовала, когда выглянула из кабины маленького желтого самолета и увидела внизу огромный американский клипер, который величественно покачивался в спокойных водах устья реки Шеннон. Казалось, все было против нее, однако ей удалось добраться до братца и уже хотя бы этим несколько испортить его план. Надо чертовски здорово потрудиться, чтобы провести Нэнси Линеан, думала она в эту, редкую для нее, минуту удовлетворенности собой.

Питера наверняка хватит удар, когда он увидит ее.

Самолетик сделал круг – Мервин искал место для приземления. Нэнси нервничала из-за предстоящей встречи с братом. Ей все еще трудно было поверить, что ее так бессердечно обманули и предали. Как он мог? Детьми они постоянно играли вместе. Она накладывала ему повязки, когда он разбивал себе коленки, первая рассказала ему, откуда берутся дети, всегда давала пожевать кусочек своей резинки. Они делились друг с другом секретами. Когда выросли, она по-прежнему любила брата, не давала почувствовать, что умнее него, хоть она и девочка. Она и потом не переставая заботилась о нем. Когда умер па, Нэнси позволила ему стать председателем Совета директоров компании. А это было ей нелегко. Дело не только в том, что пришлось подавить свои амбиции и уступить место хуже подготовленному человеку, она также порвала с мужчиной, которого могла бы полюбить, и Нэт Риджуэй тут же уволился из компании. А теперь он женился и сейчас, наверное, счастлив.

Ее друг и адвокат Мак Макбрайд уговаривал ее не отдавать Питеру председательское кресло, однако она пошла против его советов и собственного интереса, потому что люди посчитали его недостойным занять место отца. И вот сейчас, вспоминая все это, она почти рыдала от ярости и возмущения. Жалкий обманщик!

Ей хотелось просто подойти к нему и, ничего не говоря, просто посмотреть в глаза. Хотелось увидеть, как он отнесется к ее появлению и что скажет.

Кроме того, она рвалась в бой. То, что она догнала Питера, лишь первый шаг: надо еще попасть на борт, а это может быть нелегко, если все места заняты. Тогда придется либо покупать чье-то место, либо очаровывать капитана корабля, либо давать взятку. А потом, по прибытии в Бостон, нужно будет еще уговаривать остальных держателей акций – тетю Тилли и старого судью Дэнни Рили – не продавать их Нэту Риджуэю. Все это, в принципе, можно сделать, но Питер не сдастся без боя, да и Нэт Риджуэй грозный соперник.

Мервин посалил самолет на небольшом фермерском поле на краю маленькой деревни. В удивительно галантной и непривычной для себя манере он помог ей выйти, соскочить на землю. Когда ее нога во второй раз ступила на землю предков, она подумала об отце, который, хотя и называл Ирландию «своей страной», в действительности здесь никогда не был. Печально. Он, наверное, был бы доволен, узнав, что дети сделали это за него. И уж точно не перенес бы того, что его собственный сын стал виновником гибели компании. Хорошо, что отец не увидит этого позора.

Мервин привязал самолет. Нэнси чувствовала облегчение от расставания с желтой птахой. Красивая машина, ничего не скажешь, но чуть ли не угробила ее. Она вспомнила тот ужасный миг, когда они летели над скалой. Нет, больше она ни за какие коврижки в маленький самолетик не сядет.

Они быстро шли по деревенской улице, за ними ехала телега, доверху нагруженная картофелем, впереди какая-то кляча. Нэнси видела, что у Мервина тоже неспокойно на душе, он одновременно и возбужден, и полон недобрых предчувствий. Его тоже предали и обманули, но он не сдался в этой, казалось бы, безнадежной ситуации, он борется со своими врагами. Но и для него и для нее основная схватка еще впереди.

Единственная улица в деревне Фойнес выглядела бесконечно длинной. Однако им повезло. Где-то на полпути они встретили группу хорошо одетых людей, в которых безошибочно угадали пассажиров клипера. Они бесцельно бродили по селению, не зная, куда себя деть. Мервин подошел к ним.

– Я ищу некую миссис Диану Лавси, наверное, это одна из ваших спутниц.

– Да, конечно, – ответила одна из женщин. Нэнси сразу же узнала актрису Лулу Белл, она видела ее в кино. Странно, но по голосу этой актрисульки легко можно было почувствовать, что она не очень-то жалует миссис Лавси. Нэнси опять попыталась представить себе жену Мервина. – Вы имеете в виду миссис Лавси и ее гм... друга? Они там, в баре, на другой стороне, – добавила Лулу Белл.

– Скажите, а вы не знаете, где здесь может быть билетная касса? – с нетерпением спросила Нэнси.

– Черт побери, если мне когда-нибудь придется сыграть роль экскурсовода, репетиции будут уже не нужны. – Лулу и остальные пассажиры рассмеялись. – Авиадиспетчерский пункт в самом конце улицы, за железнодорожной станцией, недалеко от пристани.

Нэнси поблагодарила ее и пошла дальше. Она почти бежала, чтобы догнать Мервина, который ушел далеко вперед. Она догнала его в тот момент, когда он подходил к двум мужчинам, идущим по дороге и оживленно разговаривающим. Нэнси с любопытством взглянула на людей, которые привлекли внимание Мервина. Один – шикарного вида мужчина среднего возраста с седой шевелюрой, в черном костюме, серой жилетке, судя по всему, тоже пассажир клипера. Другой – просто пугало – высокий, костлявый, почти лысый; выражение лица такое, будто человек только что проснулся после кошмарного сна. Мервин направился прямо к «пугалу».

– Вы профессор Хартманн, не так ли?

Реакция мужчины оказалась на редкость странной. Он отпрыгнул назад, как кошка, вскинул вверх руки, будто защищаясь, и прикрыл лицо руками, как будто ему показалось, что на него собираются напасть.

– Все нормально, Карл, – отозвался его компаньон.

– Считаю за честь пожать вашу руку, профессор, – как ни в чем не бывало произнес Мервин.

Хартманн опустил руки, но лицо осталось напряженным. Они обменялись рукопожатием.

Нэнси искренне удивлялась поведению Мервина. Она была уверена, что для этого человека не существует никаких авторитетов, он считает себя самым главным, чуть ли не пупом земли, и вдруг ведет себя, как мальчик, который случайно встретил своего кумира и клянчит автограф.

– Очень рад, что вы наконец выбрались, герр Хартманн. Мы опасались самого худшего, когда вы пропали. Счастье, что все позади. Кстати, я ваш поклонник, меня зовут Мервин Лавси.

– А это мой друг, барон Гейбон. Собственно, благодаря ему я здесь, живой и невредимый.

– Прекрасно. – Мервин поздоровался с Гейбоном. – Все, не буду больше вам мешать, господа. Счастливого путешествия!

Наверное, этот чудак Хартманн важная птица, подумала Нэнси, если Мервин задержался из-за него в такой момент.

– Кто это был? – спросила она его, после того как они прошли шагов двадцать.

– Профессор Карл Хартманн, один из лучших физиков в мире. Он работал над расщеплением атомного ядра. За свои политические взгляды попал в немилость к нацистам, все считали, что он уже мертв.

– А как вы узнали о нем?

– Я серьезно изучал физику в университете. Думал, что стану ученым, но терпения не хватило, хотя, в общем-то и сейчас не порываю окончательно с исследовательской работой. Знаете, ведь за последние десять лет многое изменилось в нашей науке.

– Например?

– Например, есть женщина, австрийка по национальности, кстати, она тоже бежит от нацистов, ее зовут Лизе Мейтнер, сейчас она работает в Копенгагене. Так вот, ей удалось расщепить атом урана на два более мелких атома, барий и криптон.

– Я думала, что атомы неделимы.

– Так и считалось до последнего времени. Это великое открытие, самое главное, оно открывает широчайшие перспективы, вот почему военные так быстро зашевелились. Если найти способ контролировать процесс расщепления ядра, можно создать самое страшное оружие, бомбу, которой еще не знал мир.

Нэнси обернулась и снова посмотрела на жалкого испуганного человечка в поношенном костюме с горящим взором. Самое ужасное оружие, повторила она про себя, и ее аж передернуло.

– Странно, что он ходит почти один, без охраны.

– Не думаю, что совсем без охраны. Вон, посмотрите на того парня.

Нэнси взглянула туда, куда указывал головой Мервин. По другой стороне улицы вразвалочку шел высокий крепкий мужчина, несомненно, еще один пассажир клипера, в широкополой шляпе, сером костюме и вишневой жилетке.

– Полагаете, телохранитель?

– Не уверен, хотя он похож на секретного агента. Хартманн и сам может этого не знать. Здоровый детина, правда?

Нэнси пришла к выводу, что Мервин очень наблюдателен.

– А вот, кажется, и бар, – сказал он, увидев низенькое здание, и остановился у двери, чтобы перевести дыхание.

– Ну, с Богом, удачи, – пожелала Нэнси. Ей действительно хотелось, чтобы ему повезло. Каким-то странным образом она привыкла к этому во многом странному летчику, несмотря на его жуткие манеры.

– Спасибо. Вам тоже всего самого доброго.

Он вошел, а она зашагала дальше.

В дальнем конце улицы и впрямь стояло здание, обвитое уже потускневшим осенним плющом. Войдя в холл, она наткнулась на приятного молодого парнишку в форме компании «Пан Америкэн». Он посмотрел на нее с нескрываемым интересом, по-мужски, хотя годился ей в сыновья.

– Послушайте, мне нужен билет на клипер.

Он удивился.

– Бог с вами, мы здесь ничего не продаем, у нас и кассы-то нет.

Это не показалось ей серьезной проблемой. Она постаралась улыбнуться, как можно соблазнительнее, это всегда помогает в разговоре с мужчинами.

– Но билет – не более, чем клочок бумаги. Думаю, меня пустят на борт, если я заплачу?

Юнец ухмыльнулся. «Так, этот у меня в кармане, – подумала она, – я еще, оказывается, кое-что могу».

– Наверное. Однако в самолете полный комплект.

– Черт побери! – выругалась она еле слышно. Неужели стоило проделать такой путь, чтобы в результате получить от ворот поворот? Нет, сдаваться нельзя. Должен же быть какой-то выход. – Мне не нужна постель, я могу спать в кресло, даже в кресле экипажа, если оно свободно. – Нэнси улыбнулась, поведя высокой грудью.

– К сожалению, нельзя. Хотя, постойте, по-моему, купе для новобрачных не занято.

– Прекрасно. Значит, можно купить место?

– Но я даже не знаю, сколько это стоит.

– Но ведь вы можете узнать, прошу вас.

– По всей видимости, вдвое дороже обычного билета, приблизительно семьсот пятьдесят долларов в один конец, хотя, может, и больше.

Ей было все равно – хоть семь тысяч.

– Вот что, сделаем так, я дам вам чек с моей подписью, а вы сами заполните все, что нужно, договорились?

– Вам очень нужно попасть на самолет?

– Обязательно. Завтра я должна быть в Нью-Йорке. Это очень важно.

– Ладно, тогда пойдемте к капитану. Сюда, пожалуйста, мадам.

Нэнси последовала за ним, думая, не зря ли она кокетничала и потратила столько времени на прыткого юнца, который, очевидно, ничего не решал. Сейчас придется все начинать сначала.

Он повел ее в комнату наверх. Там сидели шесть-семь мужчин в форменных рубашках с короткими рукавами; они курили, пили кофе, изучали какие-то карты и метеосводки. Молодой человек представил ее капитану Марвину Бейкеру. Красивый с твердым взглядом капитан поздоровался с ней за руку, как будто хотел пощупать пульс, но потом поняла, что он просто похож на доктора.

– Миссис Линеан ужасно нужно попасть в Нью-Йорк, кэп, – поспешно начал юнец. – Срочное дело, и она согласна заплатить за купе для новобрачных. Может, возьмем ее, сэр?

Нэнси с нетерпением ожидала ответа, но вместо этого капитан задал вопрос.

– Ваш муж с вами, миссис Линеан?

Она взмахнула накрашенными ресницами – отработанный прием, когда надо чего-то добиться от мужчины.

– Я вдова, капитан.

– Прошу прощения. У вас есть багаж?

– Только этот маленький чемоданчик.

– Миссис Линеан, буду рад видеть вас пассажиром на борту нашего клипера.

У нее отлегло от сердца.

– Огромное спасибо! Вы даже не представляете, как я вам благодарна. – У нее подкашивались колени. Она присела на ближайший стул. Краска не сходила с лица. Нэнси порылась в своей сумочке и достала оттуда чековую книжку. Дрожащей рукой она подписала пустой чек, передала его молодому человеку.

Теперь предстояло заняться Питером.

– Я видела в деревне кое-кого из пассажиров. Не знаете, где остальные?

– Большинство в «погребке» внизу, в этом здании, – ответил юноша. – Вход с другой стороны.

Она встала. Нервозность ее прошла.

– Еще раз благодарю.

– Всегда рады помочь.

Нэнси вышла из комнаты. Как только дверь за ней закрылась, она услышала приглушенный смех и грубоватые шутки в адрес «хорошенькой вдовушки»-миллионерши, которая может запросто позволить себе подписывать незаполненные чеки.

Она вышла из здания на улицу. Погода была мягкой, тусклые солнечные лучи пробивали облака, в сыром воздухе отчетливо чувствовался соленый запах моря. Хотелось поскорее найти брата-предателя.

Нэнси обошла дом и открыла дверь бара.

Никогда при других обстоятельствах она бы сюда не вошла: маленькое темное помещение, грубая обстановка – чисто мужское заведение.

Очевидно, вначале предполагалось, что тут будут пить пиво рыбаки и фермеры, теперь же здесь сидели заезжие толстосумы и тянули через трубочку коктейли. В зале душно, разговаривают на разных языках, царит атмосфера какого-то неестественного веселья. Что-то уж больно истерический смех, или ей показалось? Наверное, каждый не хочет прослыть трусом в преддверии длинного и опасного перелета через Атлантику.

Через мгновение она отыскала глазами Питера.

Он ее не заметил.

С минуту она стояла и смотрела на него, чувствуя, как в груди закипает ярость. Хотелось подойти и ударить его по лицу. Но она подавила свой гнев. Нельзя показывать, что она расстроена. Лучше притвориться совершенно спокойной.

Он сидел вместе с Нэтом Риджуэем. Еще один удар. Нэнси знала, что Нэт в Париже, но ей и в голову не приходило, что он может лететь обратно вместе с Питером. Она бы предпочла, чтобы брат был один. «Старая любовь» может осложнить дело. Придется забыть, что они когда-то целовались. Она постаралась выбросить все воспоминания из головы.

Нэнси пробралась сквозь толпу и подошла к их столику. Нэт первым заметил ее. На его лице сразу отразились «боль и вина», что принесло ей некоторое облегчение, и тут Питер поднял голову.

Их глаза встретились.

Он мгновенно побледнел как мертвец, приподнялся со стула.

– Боже праведный, не может быть, – только и смог проговорить он.

– Чего ты так испугался, Питер? – мстительно произнесла Нэнси.

Он тяжело сглотнул и плюхнулся обратно да стул.

– Вот уж не думала тебя здесь встретить, братик, ты ведь купил билеты на пароход «Ориана». А как ты ловко разыграл комедию в отеле, когда сбежал, ничего мне не сказав. Так или иначе, но мы встретились.

Он смотрел на нее, ничего не отвечая. Она вовсе не планировала произносить здесь речь, но слова сами слетала с языка.

– Слинял из отеля, подлый трус, думая, что тебя не найдут. Чего же ты так боишься? Не дрожи, я тебя не укушу. – При этом она яростно лязгнула зубами, намекая, что и такой вариант не исключен.

Она говорила, не понижая голоса. Окружающие притихли. Питер беспомощно озирался по сторонам. Нэнси продолжала:

– Неудивительно, что у тебя такой дурацкий вид. Ты пошел на предательство после всего того, что я для тебя сделала. Все эти годы я защищала тебя, покрывала твои глупые ошибки, посадила в председательское кресло, хотя, какой из тебя поганый организатор, ты и сам знаешь. И вот сейчас ты пытаешься одним махом разрушить компанию, а меня вышвырнуть вон. Ты хоть понимаешь, какой ты жалкий червяк?

Он стал совершенно багровым.

– Ты никогда не защищала меня, не лги, ты думала только о себе. Всегда хотела быть боссом, но у тебя не получилось. Я возглавил дело, а ты только и помышляла, как бы у меня его отнять.

Питер молол такую чепуху, что она не знала – то ли ей расхохотаться, то ли заплакать, то ли плюнуть ему в лицо.

– Идиот! Я думала только об одном – как сделать, чтобы ты подольше удержался в кресле председателя.

Он рывком вытащил из кармана какие-то бумаги.

– И это тоже твоя забота?

Она узнала свой доклад.

– Именно. Ради твоей же пользы.

– Ничего себе польза, к тебе под контроль. Никогда. Вот поэтому, собственно, и возник мой план.

– Который не сработал, – произнесла она с триумфом. – Я купила билет на клипер и буду на заседании правления. – Тут Нэнси наконец обратилась к Нэту Риджуэю: – Думаю, тебе не удастся прибрать к рукам «Блэк'с бутс», Нэт.

– Не будь так уверена, – ответил за него Питер. Она посмотрела на брата. Наглости ему не занимать, но откуда такая уверенность? Неужели припас еще какой-нибудь неожиданный «подарок»? Вряд ли, не такой уж он смышленый.

– Послушай, – сказала она, – у тебя и у меня по сорок процентов акций. Остальные двадцать у тети Тилли и Дэнни Рили, но они всегда были на моей стороне, потому что знают и тебя и меня. Я делаю деньги, а ты их транжиришь. Они понимают это, хотя и вежливы с тобой – в память о па. Они будут голосовать так, как я им скажу.

– Нет, Рили будет со мной. – Он сказал это таким решительным тоном, что она насторожилась.

– Почему, Питер, ведь всем ясно, что ты фактически губил компанию. – Тон у Нэнси был уже куда менее уверенный.

– Испугалась, да? По глазам вижу, что испугалась. – Питер ликовал.

К сожалению, он был прав. Что-то ее действительно смущало. Она знала, что он не посмел бы ей угрожать, если бы не приберег какой-нибудь козырь про запас. Надо попытаться выяснить.

– Ты просто блефуешь.

– Думай что хочешь.

Нужно распалить его, может, тогда он проговорится.

– Обыкновенный мыльный пузырь, ты всегда был мастером брать на пушку.

– Ерунда. Рили мне обещал.

– Рили верен компании, как пес своему хозяину.

– А если я взял его в долю?

Так, ясно. Рили купили. Вот в чем дело. За стариком Дэном действительно водился такой грешок, он был падок на звонкую монету. Но что ему обещали? Может, удастся расстроить сделку или, на худой конец, перекупить его?

– Имей в виду, если твой план зависит от надежности Дэнни Рили, то мне нечего опасаться. – Она громко рассмеялась.

– Нет, он зависит от его алчности, – ответил Питер.

Нэнси повернулась к Нэту.

– Ты-то куда смотришь? На твоем месте я бы не воспринимала моего братца всерьез.

– Нэт знает, что я говорю правду.

Риджуэй молчал в течение всего разговора, но теперь, увидев, что они оба смотрят на него, нехотя кивнул.

– Нэт дает Рили хорошую работу в «Дженерал Текстайлз».

Это, несомненно, удар. Нэнси едва смогла перевести дыхание. Рили ничего так в жизни не хотел, как получить лакомый кусочек в мощной корпорации, подобной «Дженерал Текстайлз». Это было бы венцом карьеры старого юриста, владельца небольшой нью-йоркской фирмы. За такое он родную мать продаст.

Итак, сорок процентов Питера плюс десять Рили составляют пятьдесят. У Нэнси и тетушки Тилли – столько же. Но есть еще голос председателя, который принадлежит Питеру, он-то и будет решающим.

Брат, безусловно, догадывался, о чем думает в этот момент сестра, и улыбался.

Однако Нэнси решила еще побороться. Она выдвинула себе стул и села. Нэнси считала, что теперь только Нэт Риджуэй может что-то изменить. Она почувствовала, что он с тяжелым сердцем идет на эту сделку, может, из чисто деловых соображений, или он не в курсе, что Питер плетет заговор против собственной сестры. Нэнси решила выложить ему правду.

– Надеюсь, ты знаешь, что Питер сыграл со мной в темную?

Он не отвечал. Они внимательно смотрели друг на друга. Наконец Нэт не выдержал и отвел взгляд.

– Я его не спрашивал. Это ваше семейное дело, которое меня не касается. Я бизнесмен, и эмоции не моя сфера, мне надо делать дело.

«Печально, – подумала она, – ведь было время, когда ты водил меня в рестораны, провожал по дому, целовал на прощание, а однажды даже погладил грудь».

– Ты порядочный бизнесмен, Нэт?

– Сама знаешь ответ на этот вопрос.

– Тогда тебе должно быть неприятно, что от твоего имени пользуются грязными приемами.

С минуту он молчал, затем ответил:

– Ничего не поделаешь, бизнес есть бизнес.

Разговаривать дальше было бессмысленно, но она не могла поверить, что потерпела неудачу.

– Если ты покрываешь нечестные проделки моего братца, то о какой порядочности может идти речь?

Не дожидаясь ответа, Нэнси повернулась к Питеру:

– А ты совсем выжил из ума, разве не понимаешь, что мы могли бы удвоить капитал, если бы ты дал добро на мой план, хотя бы на пару лет?

– Мне не нравится твой чертов план.

– Даже без реконструкции компании, когда война на носу. Мы получим новые крупные заказы, как только американцы возьмутся за оружие.

– Америка не вступит в войну.

– Даже если и так, война уже идет в Европе. Так или иначе это отразится на нашем бизнесе. – Она взглянула на Нэта. – Ты ведь знаешь, что это так, правда? Поэтому и хочешь устранить конкурентов.

Риджуэй промолчал.

– Послушай, Питер, не будь дураком, надо выждать. Доверься мне. Я ведь никогда не давала тебе дурных советов. Если бы ты меня слушал, все наши деньги были бы целы. Нельзя получать доход, не просчитывая хотя бы на два года вперед!

– Наверное, ты просто не понимаешь, до тебя еще не дошло.

– Что не понимаю? – Ощущение смутной угрозы засело в душе.

– То, почему я продаю компанию.

– Хорошо, и почему же?

Он посмотрел на нее, и она прочитала ответ в его глазах.

Конечно же, он ненавидел ее.

Нэнси еле справилась с этим ударом. Такое ощущение, будто со всего размаха ты въехала лбом в стену. Она не хотела верить в свое предположение, но его улыбка и безжалостное мстительное лицо говорили сами за себя. Между ними всегда был дух соперничества, определенная неприязнь... но ненависть?! Это же патология! Ее ненавидит родной брат!

Она получила пощечину на всю оставшуюся жизнь, будто любишь человека, живешь с ним лет двадцать, а потом узнаешь, что ему на тебя наплевать, он давно уже спит со своей секретаршей.

Ей вдруг стало холодно, закружилась голова. К этому невозможно сразу привыкнуть.

Питер не просто дурной, вздорный, злобный. Он был готов даже себя ущемить, лишь бы уничтожить сестру. Животная ненависть, вот в чем истинная причина.

Надо подумать, что теперь делать, а сейчас, вон из этого пыльного прокуренного бара на свежий воздух. Она встала и молча вышла из-за стола. На улице было намного лучше. Приятный прохладный ветерок дул с моря. Она перешла улицу и направилась к пристани, слушая по дороге тревожные крики чаек.

Клипер стоял там, невдалеке. Он был значительно больше, чем она воображала. Люди, занимавшиеся заправкой, казались карликами. Огромные двигатели с широкими лопастями пропеллеров. Да, вот это настоящий самолет, думала она, не то что «бабочка-медведица», в таком ничего не страшно. На душе стало даже как-то спокойнее.

Но что делать, когда она доберется домой? Ясно, что Питера уже не уговорить. Он слишком слеп в своей ненависти. Господи, до чего же он дошел, дурак, безумец, это все его комплекс неполноценности. Но ничего, она не собирается сдаваться. Надо только отыскать слабые места заговорщиков.

Ясно, что самое слабое место – Дэнни Рили. Человека, которого однажды купили, можно перекупить. Но что ему предложить? Это должно быть что-то важное, что заставит его отказаться от лакомого кусочка. И найти это непросто.

Может быть, его можно припугнуть? Это обошлось бы дешевле. Но чем? Она могла бы забрать все их вложения в его маленькую фирму в Нью-Йорке, но это несравнимо с местом, которое светит ему в «Дженерал Текстайлз». Дэнни, безусловно, нужны наличные, но где их взять, причем много и разом? Можно, правда, подкинуть ему пару тысчонок, но ему наверняка покажется мало, он потребует не меньше ста тысяч. Такую сумму ей не найти.

Внезапно она услышала, что ее зовут. Нэнси обернулась. Молодой человек в униформе компании «Пан Америкэн» махал ей рукой.

– Миссис Линеан, там вам звонят, – прокричал он. – Мистер Макбрайд из Бостона.

Она снова почувствовала надежду. Может, Макбрайд что-то придумал? Он знает Дэнни Рили. Оба они похожи на ее отца, ирландца во втором поколении, который всегда предпочитал иметь в своем окружении ревностных ирландцев-католиков и терпеть не мог протестантов. Единственная разница состоит в том, что Мак честен, а Дэнни нет, в остальном – полное сходство. Па всегда был порядочен в своих делах, но иногда закрывал глаза на разные темные делишки, чтобы не подводить своих земляков. Однажды на даже спас Рили от разорения, вспомнила она, спеша к телефону на диспетчерский пункт. Это произошло незадолго перед смертью отца. Дэнни потерял тогда портфель с важными чужими документами и пытался подкупить судью округа, чтобы тот засвидетельствовал его алиби. Не получилось. Судья не взял взятку и пригрозил Дэнни судебным разбирательством, если тот сам, добровольно, не уйдет в отставку. Вот тут и вмешался па, неизвестно как, не он уладил дело с судьей, объяснив, что халатность Дэнни – не более чем досадная случайность и что больше такое никогда не повторится, в общем, вымолил для него прощение. Нэнси знала эту историю из уст самого па, который вообще многое доверял ей перед своим концом.

Что ж, в этом весь Дэнни – скользкий, ненадежный, непредсказуемый. Такого человека определенно можно переманить.

Но на это у нее есть всего два дня.

Нэнси вошла в здание. Молодой человек провел ее к телефону. Она взяла трубку и услышала знакомый голос Макбрайда.

– Ты все-таки догнала клипер? Молодец, девочка.

– Я буду на заседании правления, но у меня плохие новости: Питер говорит, что Дэнни с ним заодно.

– Ты этому вершишь?

– Приходится. «Дженерал Текстайлз» берет старика на работу.

Голос Мака стал мрачным.

– Ты уверена?

– С ним Нэт Риджуэй, он подтверждает его слова.

– Мерзавец!

Мак никогда не любил Нэта, особенно после того, как тот стал встречаться с Нэнси. И теперь, по прошествии стольких лет, будучи уже женатым и имея счастливую семью, Мак по-детски не мог простить, что его тогда обошли.

– Мне жаль «Дженерал Текстайлз», если у них будет работать такой пройдоха, как Дэнни, – не выдержал Мак.

– Ничего, они найдут ему применение. Послушай, можно его как-нибудь перекупить?

– Очень сложно.

– Тогда я не знаю что делать.

– Прими мои соболезнования. Помнишь, я ведь предупреждал, что нельзя доверять Питеру?

– Да, старина, ты был прав.

«Ладно, хватит киснуть, – подумала она. – Надо искать выход».

– Как тебе кажется, если рассчитываешь в каком-то деле на Дэнни, чувствуешь неуверенность?

– Конечно!

– Правильно, ведь он может и переметнуться. Сколько он реально стоит?

– Гм. Так сразу не сообразишь.

Нэнси почему-то опять вспомнила тот случай, когда Дэнни пытался подкупить судью.

– Ты помнишь то дело, когда па спас его от тюрьмы? Дело Джерси Раббера?

– Разумеется, помню. Но это не телефонный разговор.

– Да, я только в общих чертах. Можно его этим как-то зацепить?

– Не вижу как.

– Ну, припугнуть.

– Разоблачением?

– Точно.

– А у нас есть доказательства?

– Нет, если только в папином секретере не сохранилось никаких бумаг.

– Но они все у тебя, Нэнси, ты же знаешь.

Папин секретер, полный бумаг, стоял сейчас в ее доме в Бостоне. Мак прав, однако там такая пыль, что она их даже не просматривала.

– Можно сделать вид.

– Не понимаю.

– Ну, притвориться, что есть серьезные факты, улики, вроде того, что он потерял тот портфель не случайно. Если Дэнни будет валять дурака, улики всплывут и он получит по заслугам.

– Не вижу, каким образом.

– А я вижу. Есть одна идейка. Предположим, что некая ассоциация независимых юристов решила начать расследование по этому делу.

– С чего вдруг? Прошли годы.

– Неважно, поступил сигнал, что кто-то здорово на этом нагрел руки.

– Так, ясно, и что?

– Допустим, они как-то узнали, что в папиных бумагах есть кое-что крайне интересное по этому делу...

– Понимаю. Тогда они обратятся к тебе с просьбой, чтобы ты показала им бумаги! – Правильно. А я могу разрешить, но могу и сказать, что они, увы, не сохранились.

– Что ж, звучит неплохо.

Нэнси так увлеклась, что уже видела свой план претворенным в жизнь. Ни в чем нельзя быть уверенной, но он мог привести к успеху.

– Послушай, я хочу, чтобы ты связался по телефону с Дэнни. Задай ему один-единственный вопрос.

– Так, беру карандаш, записываю.

– Спроси: если будет проводиться расследование того случая с Джерси Раббером, что мне делать, отдавать папины бумаги или нет?

Она почувствовала, что на том конце провода Мак совершенно обескуражен.

– Думаешь, он клюнет и скажет нет?

– Уверена, что запаникует. Да еще как! Он ведь понятия не имеет, что там в секретере – записки, дневники, письма? Может быть все, что угодно.

– Начинаю понимать ход твоих мыслей. План действительно неплохой. Дэнни думает, что у тебя есть против него что-то важное.

– Да, и наверняка попросит поддержки. Он обратится ко мне с просьбой никому не показывать бумаги. А я могу согласиться, но только если он поддержит меня на заседании правления компании.

– Секундочку. Не увлекайся. Еще не время открывать шампанское. Дэнни, конечно, трус, но он не дурак. А если он заподозрит, что мы сочинили легенду, чтобы надавить на него?

– Может. Но как он может знать наверняка? Чем черт не шутит...