– Сейчас я сильно потею, – сказала она, – кроме того, я испачкаю новое платье глиной. Дай мне сначала немного привыкнуть к работе, – попыталась она переубедить Клэр.

Так платье оказалось несшитым, и в следующее воскресенье Эллен по-прежнему нечего было надеть в церковь. Как обычно, Эллен встала раньше остальных, потому что ее опять сильно тошнило. Она выбежала в сад. Земля там была влажной – все последние дни шел дождь. Поскользнувшись и чуть не упав в грязь, девушка спряталась за кустом. Ее вырвало. «Господь карает меня за мои грехи. Кто-нибудь меня увидит». Она испугалась и стала лихорадочно соображать, что же придумать, чтобы не идти в церковь. Отсутствие платья на этот раз было плохой отговоркой, но другой Эллен придумать не могла – Клэр уже увидела ее в саду и поспешно подошла к ней.

– Я тебя везде искала. Что ты тут делаешь, за кустами? Давай, нам нужно торопиться, скоро начнется служба. О Господи, да ты все еще в старой одежде! На следующей неделе обязательно сошьем тебе платье, а сейчас надень мой плащ, – трещала Клэр, не замечая, какая Эллен бледная.

Уже слабо понимая, что происходит, Эллен позволила Клэр надеть на себя плащ. «Когда священник укажет на меня перстом, всем станет известно о моих грехах, я умру от стыда, земля разверзнется, и меня поглотит ад», – мрачно думала девушка, молча шагая за Клэр к церкви.

Почти все жители деревни уже собрались в каменной церкви. Эллен с любопытством наблюдала за людьми, с половиной из которых она уже успела познакомиться. Все болтали друг с другом, не обращая на нее ни малейшего внимания. Перед алтарем стоял богато одетый мужчина, увлеченный разговором со священником.

– А что это за рыцарь? – шепотом спросила она у Клэр, осторожно указав на него пальцем.

– Это местный законник. Он построил эту церковь, когда родился его старший сын. А за его спиной стоит Аделаиза де Сен-Пол, его жена, – сообщила Клэр. – Она настоящая властительница Бетюна.

Эллен кивнула. Ей очень хотелось поближе увидеть госпожу Бетюна, но это было неприлично, так что она отвела взгляд и стала рассматривать остальных прихожан: старушки уже молились, нетерпеливые дети топали ногами, мужчины и женщины болтали, а какая-то молоденькая девушка оглядывалась по сторонам, словно ожидая тайного знака своего возлюбленного. Когда священник начал службу, в церкви стало тихо, но Эллен не удавалось сосредоточиться на том, что он говорил. Она все время ждала, что в наказание за ее преступления церковь поразит молния или произойдет что-либо еще более ужасное. Когда все прихожане стали хором произносить молитву «Отче наш», Эллен вспомнился Гийом, и она почувствовала, как ей его не хватает. Внезапно в церкви стало тихо, и Эллен испугалась, по месса закончилась без происшествий.

Когда Эллен и Клэр выходили из церкви, за ними выбежала маленькая девочка и споткнулась. Прежде чем та успела упасть, ее подхватила богато одетая дама.

– Что ж ты убегаешь от меня, ангел мой? – пожурила она ребенка, качая головой.

Голосу женщины был нежным и мелодичным. Взяв ребенка на руки, она приветливо улыбнулась Клэр и Эллен.

– Она у вас просто чудо, госпожа, – сказала Клэр и погладила крошку по руке.

– Ну что, как у тебя дела, Клэр? – спросила женщина, с любопытством взглянув на Эллен.

– Благодарю вас, госпожа, у меня все в порядке. Позвольте мне представить вам мою новую работницу. Ее зовут Элленвеора, она помогает мне в мастерской.

Эллен сделала книксен, как ее учила Клэр, и извинилась за синяки на лице, объяснив их нападением разбойника. Дама с сочувствием посмотрела на нее и уже хотела погладить девушку по щеке, как какая-то молодая женщина закричала:

– Смотрите, вон там! – Женщина беспомощно размахивала руками. – Ребенок упал в реку, почему никто его не спасает?

Властительница Бетюна обернулась.

– А где Бодуэн, его никто не видел? – Внезапно в голосе женщины послышалась паника.

Нянька виновато покачала головой, а Эллен, не помня себя, бросилась к реке. Из-за дождей речка вышла из берегов, и бурлящая вода принесла ил и ветки. Эллен не видела ребенка и напряженно вглядывалась в поверхность реки, пока не заметила какое-то движение. Тогда она сломя голову бросилась в воду. Со времен Орфорда она не плавала, на мгновение у нее от холода перехватило дыхание. Она изо всех сил стала плыть к ребенку, но в том месте, где она видела крошечное тельце, сейчас уже ничего не было. Эллен нырнула. Вода была мутной, и у Эллен начали болеть глаза. Она двигала в воде руками, надеясь найти ребенка, по ей уже не хватало воздуха, и она начала выныривать, но внезапно что-то потянуло ее на дно. Девушка в ужасе засучила ногами и вдруг почувствовала ладонью руку мальчика. Прижав его к себе, она оттолкнулась ногами от дна и потянула ребенка наверх. Малыш бессильно болтался в ее руках. Эллен отчаянно сражалась с течением, уносившим ее вниз по реке. Двое деревенских мужчин протянули ей ветки, и, схватившись за одну из них, Эллен выбралась с мальчиком на берег, где ее подхватили чьи-то руки. Малыш лежал на берегу – бледный и безжизненный, но никто из стоявших вокруг даже не пошевелился.

– Очнись! – в ужасе закричала Эллен и затрясла маленькое тельце. – Прошу тебя, Господи, дай ему жить! – еле слышно взмолилась она и надавила мальчику на грудь.

Внезапно тот закашлялся, выплевывая воду, и жители деревни возликовали. Они свистели и кричали, а спасенный мальчик удивленно оглянулся. Эллен улыбнулась ему, не помня себя от счастья.

– Ты ангел? – спросил ее малыш.

Эллен покачала головой, но, судя по выражению лица ребенка, он ей не поверил.

– Бодуэн! – закричала госпожа, бросившись к ним. Прижав ребенка к груди, она повернулась к Эллен. – Слава Богу! Ты спасла моего сына! – с благодарностью сказала она, прижимая мальчика к груди.

Тот обнял мать и расплакался.

Только теперь Эллен рассмотрела, насколько красива госпожа. Ее нежное лицо с правильными чертами обрамляли каштановые волосы, и вся она была окружена аурой счастья.

– Я буду вечно тебе благодарна. Я твоя должница… Если я когда-нибудь смогу тебе помочь, обязательно приходи ко мне!

Эллен кивнула, хоть и не верила в такие обещания. Дворяне слишком часто забывают, что они кому-то должны, – так ей всегда говорила Эльфгива.

– Пойдемте, госпожа! Холодно, ребенок мерзнет, и вы вся вымокли, – сказал один из рыцарей.

– Готье, дайте… как тебя зовут, дитя мое?

– Элленвеора, госпожа.

– Дайте Элленвеоре покрывало, чтобы она не заболела, и заверните во что-нибудь Бодуэна, – приказала она и повернулась к Эллен. – Я буду молиться за тебя, чтобы Господь исцелил не только твое тело, но и твою душу, – тихо добавила она и ушла.

Эллен замерла на месте. Дрожа, она натянула на плечи покрывало, которое дал ей рыцарь. Возможно, госпожа была провидицей?

– Когда у крестьян какие-то проблемы, они идут к ней и просят о помощи, – сказала Клэр, подошедшая к Эллен. – У нее всегда найдется добрый совет. Ее здесь все любят. Каждый из нас отдал бы за нее свою жизнь. Сегодня ты оказала деревне большую услугу! – Было очевидно, что Клэр гордится поступком Эллен.

– Мне так холодно! – У Эллен стучали зубы.

– О Господи, вот я глупая! Пойдем скорей домой, ляжешь в мою кровать, и мы положим туда нагретый камень, а то простудишься! – Клэр потащила Эллен через толпу односельчан, которые приветливо похлопывали ее по плечам, выражая свое восхищение.

Остаток дня Эллен провела в постели.

Клэр натянула веревку в мастерской и развесила одежду Эллен, чтобы та просохла. Вечер в теплой постели пошел Эллен на пользу, и она совсем не простудилась. Вот только тошнота с каждым днем становилась все сильнее, и однажды Эллен стало ясно: она беременна.

– Будь ты проклят! Да лишит тебя Господь мужской силы, и да не зародится семя в твоих чреслах. Да не сможешь ты обрюхатить больше ни одну женщину, никогда, никогда, никогда! – Эллен все время твердила про себя это проклятие.

Она знала только один способ, как можно было избавиться от ребенка: нужно было засовывать во влагалище корни петрушки и менять их каждые два дня. Собирая корни, она чувствовала угрызения совести. То, что она собиралась сделать, было грехом. Это было запрещено, но она не могла сохранить ребенка! Тибалт над ней надругался, и к тому же он был ее братом, а у брата и сестры не должно быть детей. Это тоже грех. Один Господь будет им судьей. Скрепя сердце, Эллен приняла решение, которое считала единственно правильным, и на следующую ночь проснулась от ужасных болей в животе. Ей не было так больно даже в тот момент, когда Тибалт бил ее ногами в живот. Чтобы не разбудить Клэр и мальчика и скрыть свой ужасный поступок, Эллен взяла свой сверток, вышла из мастерской и с трудом побрела в дубовый лес, который примыкал к деревне. Дорогу ей освещал слабый свет луны. Через некоторое время она упала от боли. Лишь страх, что ее разоблачат, удержал ее от того, чтобы закричать, когда судороги стали еще сильнее. «Ах, Роза, какой же ты была храброй», – подумала она. Мысль о бывшей подруге и их общей судьбе помогла ей сохранить спокойствие. Эллен вытащила пару старых, но чистых льняных тряпок из мешка и расстелила их у себя между ног. Застонав от боли, она почувствовала, что ее тело вытолкнуло окровавленный комок. Не решаясь взглянуть, что это было, она замотала комок в тряпку и, плача, закопала его. Бормоча про себя молитву, она чувствовала, как кровь стекает по ее дрожащим ногам.

– Элленвеора, прошу тебя, очнись! Бога ради, скажи мне, что произошло? – Клэр трясла ее за плечо, и в ее голосе явственно слышался страх.

Эллен пыталась повернуть голову, но ей это не удавалось сделать. Голова раскалывалась от боли. Девушка попыталась открыть глаза.

– Откуда у тебя кровь на рубашке? Пресвятая Дева Мария, сохрани Элленвеору! – молилась Клэр.

Ее голос, казалось, звучал издалека, и Эллен едва его слышала.

«Почему за меня должна заступаться именно Дева Мария?» – с удивлением подумала Эллен, но ее страх сменился теперь теплым чувством покоя. Она ощутила себя легкой, как перышко на теплом весеннем ветру, который нес ее в великолепный светлый край. «Должно быть, это рай, – подумала Эллен, совершенно счастливая. – Господь простил меня, он не отправит меня в ад!» И тут она начала плакать. Горячие слезы катились по ее холодным щекам, стекая к ушам.

– Эллен, прошу тебя, останься, – звала ее Клэр.

Затем Эллен почувствовала, как ей растирают руки и ноги, занемевшие от холода.

– Я на небесах, – прошептала Эллен, не открывая глаз.

– Нет, ты полумертвая лежишь в лесу, и если я не отведу тебя домой, ты умрешь. Так что соберись с силами. – Эллен услышала строгие нотки в голосе Клэр и слабо улыбнулась.

– Сейчас мне не больно, совсем уже не больно, – прошептала она.

– У тебя жар, – заявила Клэр, прикоснувшись к ее горячему лбу. – Нужно отвести тебя домой. Ты сможешь идти, если я буду тебя поддерживать?

Эллен по-прежнему была в предобморочном состоянии, но попыталась подняться. Клэр поддерживала ее за талию, положив руку Эллен себе на плечо. Им все время приходилось останавливаться.

– Я больше не могу. Оставь меня здесь и дай мне спокойно умереть, – попросила Эллен, когда они вышли из леса.

– Ничего, мы дойдем. Я отведу тебя домой и выхожу, и тогда ты расскажешь мне все: почему на тебя напали, почему ты по-прежнему ходишь в мужском платье и кто отец ребенка. Я доверилась тебе, хотя ничего про тебя не знала, так что ты должна будешь рассказать мне всю правду, не забудь об этом.

– Правда вам не понравится. – Эллен всхлипнула.

– Это уж я сама буду решать. Сперва нужно сбить жар, тогда ты выздоровеешь.

Следующие несколько дней Эллен была словно в тумане. Она была слишком слаба, чтобы есть, но, не сопротивляясь, пила все, что давала ей Клэр. Время от времени она проваливалась в беспокойный сон, полный ужасных видений. Лицо из мертвенно-белого стало красным, жар усиливался, и у нее начались судороги. На четвертый день она вскинулась от ужаса: ей приснилось, что за ней гонится Тибалт с искаженным от ярости лицом! Эллен была по-прежнему слаба, но уже осознавала окружающую ее реальность. Она осмотрелась. Клэр лежала на полу рядом с пей и крепко спала. Было темно и тихо, очевидно, была ночь. Предрассветные сумерки играли тенями на столе и стенах. Тибалт был лишь наваждением из кошмарного сна. Эллен с облегчением откинулась на мягкую подушку, на которой обычно спала Клэр. Волосы у нее на голове слиплись. Натягивая простыню до подбородка, она заметила, что лежит в постели голая, и только между ног у нее была сложенная льняная тряпка. Эллен с трудом попыталась припомнить, что же произошло, и перед ее глазами промелькнули чудовищные картины. Когда она все осознала, то от стыда готова была провалиться сквозь землю. Должно быть, Клэр положила ей между ног льняную тряпку, чтобы кровь не залила простыни. Обессилев, Эллен снова заснула. На этот раз сон был без сновидений. Температура у Эллен постепенно снижалась.

На следующее утро Эллен проснулась, ощущая аппетитный запах молочной овсяной каши. Она хотела сесть в кровати, но тут же застонала от боли.

– Ты как? – Клэр дружелюбно улыбнулась ей.

– Вы меня тут что, четвертовали? Почему у меня все так болит? – Эллен слабо улыбнулась.

– У тебя были судороги от жара. Временами мы думали, что ты не выживешь. Неудивительно, что у тебя все болит.

– Мы? Неужели Жак тоже знает, что произошло?

– Нет, не волнуйся, я сразу отправила его в замок. Я не знала, что делать, и послала его за госпожой. Она оставила его в замке. Жак думает, что остался там, чтобы научить ее сына резьбе по дереву. Он у меня умеет делать чудесные вещи, знаешь ли? Ему нужен только хороший нож, точильный круг и кусок сухого дерева. Это отец его научил. – Клэр почесала себе нос.

– О Господи, и что вы ей сказали?

– Ничего лишнего. Она ни о чем и не спрашивала, только помогла тебе. Если ты захочешь ей что-то рассказать, она тебя выслушает, но если это что-то противозаконное, то она тебя не пощадит. Думаю, поэтому она и не спрашивает – не хочет знать, была ли на то воля Господа или твоя. А вот я хочу выслушать все, без приукрашиваний, во всех подробностях. Пожалуйста, расскажи мне все с самого начала. – Клэр сказала это, улыбнувшись, но достаточно жестко, чтобы Эллен поняла, насколько серьезно она к этому относится.

Положив в тарелку горячей овсяной каши, она добавила туда меда.

– Мед тебе она принесла. Чтобы ты быстрее выздоравливала. – Клэр вдохнула аромат каши и протянула миску Эллен.

Эллен медленно, с наслаждением принялась есть кашу.

– Никогда еще не ела ничего вкуснее! – Она улыбнулась. Клэр улыбнулась ей в ответ.

– Вот, возьми! Она сказала, что ты в день должна выпивать по пять стаканов настойки. Нелегко было вливать тебе лекарство, когда ты была без сознания.

Выпив настойку, Эллен почувствовала, что мочевой пузырь полон, и оглянулась. Обнаружив ночной горшок, Эллен осторожно заползла под простыню, вытащила тряпки и натянула рубашку, лежавшую в изголовье кровати. Судя по всему, рубашка когда-то принадлежала мужу Клэр. Эллен поковыляла к горшку. Все вокруг нее кружилось, и даже дышать было трудно, словно ей на грудь давил огромный камень. Она осторожно села на горшок. Мочевой пузырь настолько раздулся, что ей было больно справлять нужду. Закрыв ночной горшок крышкой, она отодвинула его в сторону и поплелась обратно к кровати. Сажала ли ее Клэр на горшок, когда она была без сознания? Этого Эллен не помнила. Она снова закрыла глаза.

– Я думаю, самое плохое уже позади. Кровотечения больше нет, да и температура уже нормальная, но тебе нужно полежать.

Эллен казалось, что голос Клэр доносится до нее издалека. Вскоре она уснула. Проснувшись вечером, она почувствовала себя намного лучше.

– Теперь все будет хорошо. Когда у тебя был жар, ты бредила, и я опасалась за твой рассудок и даже за жизнь. У тебя были такие судороги, словно в твое тело вселился дьявол, – сказала ей Клэр.

– В меня вселился дьявол, – задумчиво повторила Эллен. – Да, в моем теле был дьявол. Его зовут Тибалт, и он мой брат.

– Эллен! – в ужасе воскликнула Клэр. – Что ты имеешь в виду?

– Мужчина, который избил меня и надругался надо мной, – мой брат, и представь себе, он этого даже не знает!

Клэр села рядом с ней на кровать и попросила все ей рассказать.

Когда Эллен закончила свой рассказ, было уже темно. Клэр легла рядом с ней и нежно гладила ее по голове, пока девушка не уснула.

На следующий день Эллен проснулась около полудня.

– Слуга твоей благодетельницы принес курицу и сказал, чтобы я сварила суп. Ну, я так и сделала, – радостно улыбаясь, сообщила Клэр.

– М-м-м… Пахнет великолепно! – В подтверждение искренности ее слов у Эллен заурчало в животе.

– Ничего, мы тебя быстро поставим на ноги!

Клэр осторожно наполнила две тарелки горячим бульоном, положила туда по куриной ножке и добавила репы с луком. Отрезав два больших ломтя хлеба, Клэр облизнулась.

– Мясо само отпадает от костей, настолько оно нежное. Как ты думаешь, сможешь встать?

– Думаю, да. Я чувствую себя уже намного лучше.

– Тогда садись рядом со мной за стол и поешь. Тебе нужно набираться сил.

Обе жадно набросились на горячий суп, размачивая в нем куски хлеба.

– Очень вкусно! – похвалила Эллен.

– Я постирала твои вещи и положила их на стуле.

Эллен посмотрела в угол, где стоял стул, и увидела там свою одежду. Она показалась девушке чужой, словно была частью ее прежней жизни.

– А может быть, ты лучше сошьешь мне платье? – неуверенно спросила она.

Клэр радостно кивнула.

– Ну конечно! Подожди, я сейчас принесу ткань, и сразу после обеда мы начнем. – Спрыгнув со стула, Клэр побежала за тканью.

– Мы? Но я же не умею шить! – испуганно крикнула Эллен ей вслед.

– Я знаю, родная, но я хочу снять мерки, и тебе нужно будет все время его примерять, иначе платье будет плохо сидеть. – Клэр погладила ее по щеке.

При этих словах Эллен вспомнила жену кожевника. Жизнь в Орфорде и Симон были сейчас так далеко… Эллен затосковала по дому и вздохнула.

Когда они поели, Клэр взяла ткань и измерила рост Эллен. Она сложила ткань вдвое, отрезала от нее кусок и, прикинув его размер, удовлетворенно кивнула. Затем она сделала в середине большого куска вырез.

– Примерь, пройдет ли сюда твоя голова.

После того как Эллен натянула на себя ткань, Клэр поправила на ней материал.

– У тебя такие широкие плечи! Хорошо, что я проверила, а то могла бы ошибиться, и платье разошлось бы по швам! – приговаривала Клэр, смеясь, и Эллен показалось, что дом наполнился солнечным светом.

Клэр положила материал на стол и вырезала две проймы.

– Тут будут рукава, нужно еще подбить края, – объяснила она. – По бокам мы вошьем вставки, чтобы платье выглядело наряднее. – Она указала на остатки ткани.

Клэр работала быстро и тщательно, а Эллен с любопытством наблюдала за ней. Прежде чем сметать боковые швы, Клэр попросила Эллен еще раз примерить платье.

– А из этого мы сделаем рукава! – Клэр указала на кусок ткани, который она отрезала в самом начале.

Эллен радовалась тому, что ткань так быстро приобретает форму платья. После того как боковые швы были сметаны, Клэр вытащила из сундука плетеную ленточку.

– Это мне муж подарил, – сказала она, обрадовавшись, что цвет ленточки так хорошо подходит к платью Эллен. – Я пришью ее тебе на вырез, – улыбнувшись, сказала она.

– Но ведь он подарил ее тебе,– возразила Эллен, однако была тронута до глубины души. – Почему ты не украсишь ею свое новое платье?

– У себя на шее я ленточку не увижу, а на тебе буду видеть ее каждый день! Я уверена, что она тебе очень пойдет. Это же твое первое настоящее платье. Не отказывай мне в удовольствии. – Сосредоточенно насупив брови, Клэр принялась пришивать к вырезу платья ленточку.

– Ты так добра ко мне! Как я могу отплатить тебе за твою дружбу?

– Ты это уже сделала, Эллен, доверившись мне. – Улыбка Клэр была очень нежной и делала ее невероятно красивой.

Поздним вечером к Эллен пришла госпожа. Платье было уже почти готово, и после последней примерки Эллен его просто не сняла. Клэр сидела рядом с ней и заканчивала подшивать низ платья.

– Вот это перевоплощение! Ты выглядишь уже намного лучше, дитя мое, – обрадованно сказала госпожа.

– Ваш суп из курицы и новое платье творят чудеса. – Клэр рассмеялась.

– Спасибо за все, госпожа, без вашей помощи и помощи Клэр я бы умерла. – Эллен опустила взгляд. – С вашим сыном все в порядке? – смущенно спросила она.

– Да, дитя мое. С ним все в порядке, и не проходит дня, чтобы он не спрашивал о тебе. Он называет тебя своим ангелом-хранителем и зовет тебя в гости. Но прежде тебе нужно набраться сил, в конце концов, мы же не хотим, чтобы у тебя снова случилась горячка. – Госпожа мудро улыбнулась и незаметно подмигнула Эллен.

Сорвав злость на Эллен, Тибалт почувствовал себя лучше. Наслаждение, испытанное от свершенной мести, оставило после себя горький привкус. Эллен не ощутила во время их близости возбуждения, и это омрачало его ликование. Она никогда не будет вожделеть его так, как он ее. Несколько дней Тибалт был просто невыносим и срывал свое плохое настроение на младших оруженосцах, а затем он случайно встретил Розу. Его слепая ярость, порожденная ревностью, уже давно прошла. Теперь он знал, что Роза никогда не стояла между ним и Эллен. Он скучал по ней, по нежности, с какой она ласкала его ненасытное тело, по ее преданности, когда она лежала у его ног, и по ее страсти, всегда проявлявшейся во время любовных игр. Тибалт резким движением откинул волосы со лба и улыбнулся девушке.

Роза покраснела.

Она по-прежнему была в него влюблена!

Девушка быстро отвернулась и скрылась в доме для слуг.

Тибалт расправил плечи. Он решил, что, когда он снова покорит Розу, ему сразу станет легче. Впрочем, это не очень его заботило. Ему легко будет снова влюбить ее в себя. Нужно просто купить пару копченых колбасок, несколько булочек с медом или красивое бронзовое колечко. Тибалт всегда знал, что нравится девушкам! И почему он не попытался поухаживать за Эллен, вместо того чтобы насиловать ее? Тибалт в ярости ударил ладонью о дверь, и та с грохотом распахнулась.

– Слушай, какая муха тебя снова укусила? – спросил его Адам д'Юкебёф. – Что, опять бабы достали?

– Ты лучше заткнись. Что ты вообще в этом понимаешь? От тебя они бегут, а ко мне липнут! – сквозь зубы процедил Тибалт.

– Ладно, ладно, – буркнул Адам и вернулся на свое место. – Свистнешь, когда настроение улучшится.

Тибалт улегся на свой тюфяк. Нужно выждать несколько дней, прежде чем снова идти к Розе. Она наверняка его уже ждет. Нужно быть осторожным, когда они будут говорить об Эллен. Роза, несомненно, переживает, потому что ее подруга убежала по его вине. При мыслях о Розе и ее расширенных от ужаса глазах Тибалт почувствовал нарастающее возбуждение.

Тибалту не составило труда снова совратить Розу. Он сделал вид, что очень подавлен, объяснил, что безумно ревновал Розу. Она бросилась ему на шею, когда он сказал ей, что боялся потерять ее из-за подмастерья кузнеца. Тибалту даже удалось убедить Розу, что у него нет больше причин ненавидеть Эллен, – так правдоподобно он изображал печаль по поводу ее ухода. На самом деле его одолевали противоречивые чувства – облегчение и мука из-за того, что Эллен больше не было рядом. Ведь он по-прежнему ее вожделел. Даже ласки Розы не могли помочь ему утолить страсть к Эллен. Почти каждую ночь ему снился ее взгляд, выражавший и страх, и ненависть, когда она, казалось, подчинилась судьбе, но в конце концов бросилась на него с ножом. Хотя он знал, что, скорее всего, больше никогда не увидит Эллен, он никак не мог заставить себя не думать о ней. Иногда он заигрывал с другими девушками, чтобы помучить Розу, но ее ревности было для него недостаточно. Ему хотелось видеть ее страдания.

Бетюн, 1169 год

Эллен провела уже около двух лет в Боври, небольшой деревушке неподалеку от Бетюна, и все чаще думала о том, что пора ехать дальше. Ее останавливала лишь мысль о том, что она оставит Клэр одну.

Прошла Пасха, и весеннее солнце разогнало мрачные воспоминания о холодной зиме. И тут в Бетюн вернулся Гуо. Он был совсем маленьким, когда отец пятнадцать лет назад отослал его из деревни вместе с незнакомцем. Теперь не только старики, помнившие о нем, но и малыши, которые даже не были с ним знакомы, судачили о том, что же привело Гуо обратно в деревню.

Когда Клэр вместе с Эллен подошли к колодцу, здесь говорили только об этом.

– Вы его уже видели? – спросила Адель, с любопытством глядя на окружающих.

Адель не было еще и двадцати, но она уже была вдовой. Месяц назад ее траур закончился, и она снова могла думать о браке, так что появление в деревне нового мужчины очень ее обрадовало. Близнецы Гвен и Альма покачали головами. Они сделали это синхронно – они всегда все делали одновременно.

Моргана покраснела.

– Он симпатичный! – застенчиво сказала она.

– Рассказывай! – хором закричали все.

– Он высокий и сильный. Я его вчера видела. Он строит мастерскую возле домика своего отца, – уже увереннее сообщила Моргана.

– Откуда ты знаешь? Может быть, это просто сарай. Или это он тебе рассказал? Говори, ты с ним разговаривала? – Адель закатила глаза, а на шее у нее появились красные пятна – так происходило всегда, когда она нервничала.

– Да, рассказывай! – хором вскричали Гвен и Альма.

Но не успела Моргана что-нибудь сказать, как вмешалась Клэр.

– Не будет вам с ним счастья!

Молодые женщины с удивлением посмотрели на нее.

– Гуо и раньше был шалопаем и наверняка не изменился, – презрительно бросила Клэр.

Она ничего не сказала о том дне, когда много лет назад Гуо прижал ее к стене сарая и, поклявшись в вечной любви, поцеловал. Ей тогда было всего одиннадцать лет, и это не имело для нее большого значения. Почему женщины должны думать, что она будет соперничать с ними на рынке невест? Гуо никоим образом ее не интересовал, в конце концов, тот поцелуй он взял у нее силой.

– Ты его знаешь? – Моргана изумленно взглянула на Клэр.

– Да, я его знала, но совершенно не желаю продолжать это знакомство. Так что он целиком и полностью ваш, дорогие мои!

Клэр уже хотела уйти, когда Моргана схватила ее за рукав.

– Мой отец не может дать за меня приданое… Как ты думаешь… он все таки… может быть… Я имею в виду, если я ему понравлюсь…

– Моргана, не бросайся ему сразу же на шею. Есть мужчины, которые…

Клэр не завершила свою мысль, потому что ее перебила Адель.

– Если ты, дорогая моя Клэр, не заметила, то хочу тебе сказать, что в нашей деревне на каждого неженатого мужчину, включая вдовцов, приходится, по крайней мере, две девицы на выданье. А если отбросить бедняков, не способных прокормить семью, и стариков, толку от которых все равно никакого, то выбор не такой уж и большой.

Адель говорила с яростью, ее голос захлебывался в истерике. Красные пятна теперь переползли с ее шеи на щеки и лоб. Возможно, под ее светлыми растрепанными волосами на коже сейчас тоже были пятна, а если Адель разойдется еще больше, они покроют и ее руки и ноги.

– Если кто-то не может найти себе пристойного мужчину, то можно попросить госпожу позаботиться об этом. Она госпожа не только Бетюна, но и окружающих его деревень, и не везде такая нехватка мужчин, как в Боври. Наверняка для каждой из вас найдется хороший мужчина, – Клэр попыталась успокоить растревоженных девушек.

Она сочувственно погладила Моргану по иссиня-черным волосам. Девушке было лишь шестнадцать, но ее уже преследовал панический страх, что она останется старой девой.

– Но он мне нравится! – воскликнула Моргана.

Клэр пожала плечами. Она не сама нашла отца Жака. Об этом браке договорились ее отец и старая госпожа Бетюна, свекровь нынешней госпожи. Та хотела заставить поселиться в деревне мастера, изготавливающего ножны, потому что во всей округе такого ремесленника не было, и у кузнецов из-за этого возникали проблемы. В итоге ему предложили красивую невесту и небольшой домик в Боври в качестве приданого. Для отца Клэр это была хорошая сделка, так как он, не понеся никаких затрат, сумел отдать свою младшую дочь за хорошего ремесленника. При первой встрече жених не очень-то поправился Клэр, но он оказался хорошим мужем. Он был спокойным, немного замкнутым, никогда ее не бил, и научил всему, что знал сам. Клэр была невысокого мнения о браках, основывавшихся на всяких сомнительных чувствах вроде любви. Муж должен хорошо обращаться с женой и детьми и обеспечивать их. Только это имело значение.

Моргану по-прежнему мучило любопытство, и она отвлекла Клэр от ее мыслей.

– Говорят, отец много лет назад его продал. Это правда? – спрашивая, она содрогнулась даже от мысли о таком поступке.

Клэр невозмутимо пожала плечами.

– Этого никто не знает. Тогда в деревню пришел незнакомец. Его привел старик Жан, отец Гуо. В тот же день незнакомец ушел, забрав с собой мальчика. Жан никогда не проронил ни слова о том, куда он его отправил, поэтому все в деревне думали, что он продал Гуо. В связи с этим к старику стали хуже относиться. Его все избегали – в конце концов, он был не настолько беден, чтобы продавать единственного сына, пусть он и был простым поденщиком, – объяснила Клэр.

– Он не мог так плохо поступить с Гуо, ведь тогда он не вернулся бы к отцу! – Очевидно, Моргана решила встать на сторону отца и сына.

– Возможно, возможно. Но, честно говоря, мне совершенно все равно, где он был. Главное, чтобы из-за него у нас тут не было никаких неприятностей. Как по мне, так лучше пусть он возвращается туда, откуда пришел, – резко сказала Клэр.

Возвращение Гуо было ей не по душе. При мысли о нем у нее щемило в груди, и это ей совершенно не нравилось.