– Думаете, Роксана сама за нами приедет? – спросил Патрик, абсолютно неотразимый в бейсболке «Янки», которую ему преподнесла жена топ-менеджера. А как его украшает трехдневная щетина! Увы, эта красота не для меня, и я уже практически смирилась. Никто не знает, каких трудов мне стоила отчужденность. Хотелось содрать с него бейсболку и закричать: «Ну почему ты не любишь девушек, паршивец?!»
      – Вряд ли, – отозвалась я, – помощницу пришлет.
      – Или водителя, – вставила Кэтрин.
      – Представляете, она говорила, что живет в коттедже, – начала я. – Но ведь Мидлбери слишком богаты, чтобы жить в коттедже, верно?
      – Просто у вас разные представления о коттеджах, – засмеялась Кэтрин.
      Уик-энд в Хэмптонсе смущал ее гораздо меньше, чем нас с Патриком. Побывав на многих светских мероприятиях вместе с Жан-Люком, Кэтрин почти на равных общалась с клиентами и ничуть не робела. Этакая пресытившаяся вниманием молодая особа…
      – Ничего себе! Посмотрите-ка на Эсми! – воскликнул Патрик, лениво листавший «Хэмптонс». – Что они сделали с ее волосами?!
      На развороте журнала красовалась Эсми, модель агентства «Форд» – естественно, наша клиентка. Кажется, режиссер съемок решил воссоздать атмосферу Дикого Запада: затянутая в кожаные шорты и корсет с бахромой девушка, словно ящерица, распласталась на скале, длинные волосы заплетены в сотни мелких косичек.
      – Такая прическа не для белых, – неодобрительно проговорила Кэтрин. – Хотя фигура получилась отлично.
      – И губы тоже, – добавил Патрик.
      Именно так в «Жан-Люке» говорят о моделях: лицо, фигура, губы, нос… Мы разбираем их по частям, как в детстве кукол Барби.
      – Доктор Тейлор постарался, – вздохнула Кэтрин.
      – Неужели коллаген? – ужаснулся парень.
      – Угу.
      – Не может быть, ей ведь всего двадцать!
      – Доктор Тейлор говорит, что начинать можно в любом возрасте.
      Кэтрин знает, что говорит. Манфред Тейлор, сокращенно Манни – бывший клиент Жан-Люка, а теперь, естественно, ее. Каждую среду он приходит в салон к десяти утра, чтобы подправить стрижку и закрасить несколько миллиметров отросшей седины.
      – Южный Хэмптонс, – объявил водитель, остановившись на невзрачного вида стоянке. Я посмотрела в окно: на первый взгляд ничего примечательного: фитнес-центр, химчистка, небольшой продуктовый.
      Вместе с нами вышли все пассажиры маршрутки. Машин вокруг столько, что, похоже, в Нью-Йорке не осталось ни души. Мужчины слегка за тридцать в дорогущих рубашках цвета фуксии или лаванды озабоченно поглядывали на винтажные «Ролексы», недоумевая, чем в это время могут заниматься их благоверные.
      Девушки нашего с Кэтрин возраста приезжали на многоместных автомобилях, из которых то и дело доносился истошный визг.
      – В складчину приехали, – тоном знатока отметила подруга.
      – Как это?
      – Они вместе арендуют дом, обычно недорогой, тысяч за тридцать – сорок…
      – Долларов? – опешил Патрик.
      – Ну да. Приезжают сюда каждый уик-энд, чтобы подцепить богатого мужа.
      – С удовольствием занялась бы вон той. – Я показала на неудачно осветленную блондинку.
      В этот момент у парковки затормозил «ровер», за рулем которого сидела сама Роксана Мидлбери.
      – Эге-гей! – закричала она, помахав рукой. Бриллиант на безымянном пальце на секунду затмил полуденное солнце.
      Я давно заметила, что посетительницы «Жан-Люка» делятся на две категории: те, на которых бриллианты смотрятся как придорожные камни, и те, кто умело сочетает дизайнерскую и массовую одежду. Причем изюминкой чаще всего бывает вещь, купленная чуть ли не на распродаже. Таким женщинам я искренне завидую, но, к сожалению, Роксана Мидлбери не из их числа.
      – Эге-гей! – снова закричала она. – Что, заждались?
      Мы сели в машину. В салоне новые кожаные чехлы и ни соринки, хотя у Роксаны двое маленьких детей.
      – Простите, – хозяйка выехала со стоянки и лихо свернула на шоссе номер 27, – Карлос уехал за Никки с Норой, Роза за руль не садится, а мне пришлось закончить пилатес, иначе бы мой инструктор меня убил!
      – Да нам и ждать не пришлось, – тихо сказала Кэтрин.
      – Не беспокойтесь, я вам все возмещу! – пообещала хозяйка.
      Так, что я вижу? Неужели у нее, бывшего инструктора по аэробике, целлюлит? Если Роксана узнает, то с ума сойдет и немедленно закажет липосакцию.
      – Ваше приглашение – такая честь! – начал Патрик. – Не стоит ни о чем…
      – У меня как раз есть три пригласительных на завтрашнюю вечеринку!
      Патрик подтолкнул меня локтем. Мы ведь на пляж собирались… Ужас, у меня нет с собой ничего элегантного!
      – Вечеринка будет не простая, а тематическая и называется «Хот-дог»! – восторженно верещала миссис Мидлбери.
      Мы выехали с шоссе на залитую солнцем дорогу, вдоль которой стояли аккуратные домики с черепичной крышей.
      – «Хот-дог»? – переспросила Кэтрин и украдкой подавила зевок. – Прошу прощения, в маршрутке было душновато.
      – При чем тут сосиски? – недоумевал Патрик.
      – Ха-ха-ха! Ну, ты даешь! – развеселилась Роксана. – Конечно, ни при чем! Мы устраиваем показ собачьей моды.
      За тонированными окнами дома становились все больше, равно как и лужайки с шелковистой, аккуратно постриженной травой.
      – Мой Клык будет в попоне от Бербери, – похвастала Роксана. Клык – белоснежная мальтийская болонка с розовым носиком. Его фотографии в «Жан-Люке» видели все, а совсем недавно миссис Мидлбери заказала потрет.
      – Ух ты!.. – вырвалось у меня. Что тут скажешь? В Нью-Хэмпшире собак заводят с какой-то целью: для охоты, защиты, ухода за слепыми. А здесь собачонка размером с крысу щеголяет в одежде от кутюр. – А в «Калвине Клайне» кто-нибудь будет? – решила пошутить я.
      – Наверное, пес Калвина, – задумчиво проговорила Роксана. – Конечно, будет смешно, если он оденет его, скажем, от Марка Джейкобса!
      «Ровер» свернул на широкую, мощенную плиткой улицу, и, лишь когда за нами захлопнулись ворота, я поняла, что это не улица, а подъездная аллея.
      – Ну, вот мы и прибыли! – пропела хозяйка.
      Патрик ткнул меня еще сильнее. Вообще-то нам нравится Роксана Мидлбери. На фоне клиенток, которые гоняют нас как служанок, таким образом повышая самооценку, она сущий ангел. Выйдя замуж за Эдгара Мидлбери, Роксана так и осталась инструктором по аэробике и прекрасно понимала, что ей очень повезло. Мистер Мидлбери был финансистом в третьем поколении, богатым, как Крез.
      Но мы даже не представляли, что на свете бывает нечто подобное. Листая глянцевые журналы, трудно представить истинный размер особняка или виллы. А тут высоченные изгороди, пруд с лебедями, а газонокосилка больше напоминает трактор.
      Вот тебе и коттедж!
      Наконец мы подъехали к особняку с резными деревянными дверями. Не дом, а французское шато!
      – А кто там живет? – полюбопытствовала я, показывая на соседний каменный дом.
      – Это дом для гостей, – пояснила хозяйка. – Там вы и поселитесь.
      Нужно достать из багажника вещи. На фоне каменного великолепия шато Мидлбери любимый кожаный рюкзачок кажется жалким и потрепанным.
      – Оставьте все здесь! – скомандовала хозяйка. – Багажом займется Карлос. Пойдемте, я покажу вам дом.
      Роксана открыла резные двери, и каблучки изящных туфелек зацокали по черно-белому мраморному полу.
      – Как мило! – проговорила Кэтрин, глядя на огромный портрет Мэрилин Монро.
      Почему-то картина показалась смутно знакомой. Где же я видела репродукцию?
      – Энди Уорхол, – гордо сказала Роксана. – А здесь библиотека! – Нас провели в овальный зал с куполообразным зеркальным потолком. – Спроектирована наподобие храма Дендур в музее Метрополитен*. Здорово, правда?
      Мы согласно закивали, хотя только Кэтрин понимала, о чем речь. Что еще за храм Дендур?
      От пола до потолка – книжные полки, заставленные толстыми томами с кожаными переплетами. Такое количество книг поразило меня даже больше, чем портрет Мэрилин Монро. Столько за целую жизнь не прочитаешь! Я представила, как поколения Мидлбери, рассевшись перед пылающим камином, передают книги от отца сыну, от деда внуку. Погладив кожаные переплеты, я попыталась достать одну из книг, но она не поддавалась.
      – Не-е-ет! – заверещала Роксана.
      Я испуганно отдернула руку. Неужели совершила непростительную бестактность? Наверное, трогать чужие книги категорически запрещено.
      – Они не настоящие!
      – Как не настоящие?
      – Это же, как их называют… муляжи! Наш декоратор видел такую библиотеку в Лондоне, но везти все эти книги самолетом слишком дорого, поэтому ограничились корешками.
      Мы испуганно молчали.
      – Все в порядке, – заверила хозяйка, прижав руки к пышной груди. – Ничего страшного не случилось. Пойдемте, покажу вам остальные комнаты.
      Экскурсия по дому заняла целый час. Судя по всему, гостям обычно показывают библиотеку, гостиную и большой холл. Социальный статус Мидлбери обязывает их время от времени устраивать приемы самого высокого уровня, поэтому рядом с холлом оборудовали небольшой буфет специально для таких случаев. Кажется, в буфет Роксана никогда не заходит. Конечно, у нее целый штат помощников и личный секретарь – о фуршетах есть кому позаботиться.
      – Портьеры в гостиной – просто прелесть! – похвалила Кэтрин.
      – Что? – на секунду смутилась хозяйка. – Ах, занавески? Джад – настоящий гений, правда?
      – Джад? – переспросил Патрик.
      – Ну, ты должен знать Джада! – проговорила она, абсолютно уверенная, что все геи друг друга знают. – Джад Майклс, хотя на самом деле его зовут Майкл Вассерман.
      – Никогда о нем не слышал, – холодно ответил Патрик.
      – Не беда, завтра на вечеринке познакомитесь!
      Нас провели в так называемое «семейное крыло» шато Мидлбери. Еще одна гостиная и библиотека, похоже, на сей раз с настоящими книгами, но проверить я не решилась. Книжные полки и украшенные мозаикой столы казались музейными реликвиями. А вот и фотографии! На одной Эдгар Мидлбери пожимает руку Рональду Рейгану, на другой танцует с Барброй Стрейзанд. Интересно, Мидлбери – республиканцы, демократы или вообще вне политики? Больше всего мне понравился снимок Эдди Мерфи, держащего за руки Нору и Никки Мидлбери.
      Семейная гостиная напоминала пещеру.
      – Вот, посмотрите – сокровище Эдгара! – Роксана показала на старинный комод из красного дерева. – Купил его в двадцать лет, чтобы было куда складывать форму для бокса, представляете?
      Мы дружно закачали головами: нет, не представляем!
      Вслед за миссис Мидлбери мы поднялись по устланной бежевой ковровой дорожкой лестнице. Впечатление такое, будто идешь по свежевыпавшему снегу. Хозяйка щебетала и щебетала, а я делала вид, что слушаю, хотя мысленно перенеслась в Нью-Хэмпшир. Жаль, нет скрытой камеры! Поделилась бы впечатлениями с Дорин. Накануне я звонила ей, чтобы сказать, что на уик-энд уезжаю на загородную виллу одной из клиенток.
      – Что еще за Роксана? – спросила Дорин.
      Мама никогда не читает светскую хронику, жизнь Википими интересует ее гораздо больше.
      – Мидлбери, Роксана Мидлбери, – объясняла я. – Ее семья одна из самых уважаемых в Нью-Йорке.
      – Хм-м-м… А зачем она вас пригласила?
      – Как зачем? Ей нравится, как мы работаем!
      – Ну ладно, – недовольно проговорила Дорин. – В понедельник расскажешь подробнее!
      На лестничной площадке большие напольные часы. Золотые филигранные стрелки показывают пятнадцать минут шестого. У Дорин, наверное, последняя клиентка: старая миссис Эпплби или Джейн Кларк, которая делает укладку каждую пятницу. Неожиданно я почувствовала себя страшно одинокой. В этом огромном шато воздух слишком чистый, кондиционированный, фильтрованный, да и вообще за лоском и глянцем домашнего тепла не чувствуется.
      Осмотрев спальни (балдахины и хрустящее белье с семейным гербом Мидлбери), детские (на стенах фрески с домашними животными, настоящий амбар с плюшевой коровой в натуральную величину), ванную с двумя биде, мы прошли комнаты для гостей, которые на памяти Роксаны еще ни разу не использовались, и оказались на лужайке. Трава такая шелковистая, что кажется искусственной! Роксанины каблучки оставляют на ней похожие на лунки вмятины.
      Интересно, этот роскошный бронзовый загар приобретен естественным путем? Если да, то Роксана явно не боится преждевременного старения кожи, а если нет, нужно срочно узнать, каким автозагаром она пользуется.
      – В шесть придет массажистка, – объявила хозяйка, – если есть желание, после меня она разомнет вас.
      Открыв тяжелую стеклянную дверь дома, вернее, особняка для гостей, Роксана провела нас в огромный спортивный зал, оборудованный по последнему слову техники.
      – Подарок Эдгара! – гордо объявила она, затем нажала на какую-то кнопку, и зал наполнила ритмичная музыка. – А вот самое интересное! – Роксана подвела нас к двери из матового стекла.
      Пятидесятиметровый бассейн! Даже видавшая виды Кэтрин онемела от удивления.
      – Захотите поплавать – добро пожаловать! – проговорила миссис Мидлбери. От влаги распрямленные утюжком волосы стали волнистыми. – Надеюсь, вы захватили купальники и плавки, если нет, все необходимое есть в раздевалке.
      Ну как после этого не любить Роксану? Она, как ребенок, попавший в бесплатную кондитерскую, готова делиться сладостями со всеми. На душе полегчало, даже гнетущее чувство одиночества отступило.
      – Кстати, чуть не забыла, – проговорила наша благодетельница. – Может, приведете в порядок мои волосы? – Роксана улыбнулась, продемонстрировав белоснежную улыбку. – Например, завтра часов в одиннадцать?
      – Конечно! – почти хором ответили Патрик и Кэтрин. Похоже, они знали, что подобная просьба-приказ последует.
      – Ну а ты, Джорджия? Всего пару золотистых прядей, ладно?
      – Да, конечно! – сладко улыбнулась я.
      – Твой суперсостав в нейлоновом рюкзаке? – лукаво подмигнула Роксана.
      Я закивала, надеясь, что на лице не отражается страх, ледяными щупальцами сковавший сердце.
 
      Второй этаж дома для гостей походил на четырехзвездочный отель. Я, конечно, в таких не бывала, но в рекламных проспектах видела. Три спальни с ванными обставлены совершенно одинаково, лишь цветовая гамма разная. На двери каждой из комнат табличка: «Розовая», «Сиреневая» и «Малиновая».
      Патрик занял Сиреневую, Кэтрин – Розовую, а мне осталась Малиновая. Закрыв дверь, я села на малиновое покрывало и апатично уставилась на малиновые занавески. На балдахине малиновая бахрома. Кажется, я попала в бордель или в тонкий кишечник какого-то великана. Надо же, закрываю глаза, а малиновый цвет не исчезает… Неужели с ума схожу?
      Постучавшись, ко мне зашла Кэтрин.
      – Слушай, может, поменяемся? – предложила она, но тут же закачала головой: – Пожалуй, не стоит.
      – Да уж!
      Она присела на малиновую кровать.
      – В этой комнате как в море крови, а у меня – море рвоты, неизвестно, что лучше.
      – Ты знала, что она попросит?
      – О чем?
      – Привести в порядок…
      – А зачем, по-твоему, я взяла ножницы?
      – Я вот не знала.
      – О чем же ты думала? – недоумевала подруга, кусая губы. – Что Роксана Мидлбери пригласила парикмахеров отдохнуть в своем роскошном доме?
      – Вообще-то да… Не знаю! Мне и в голову не приходило… Почему ты мне не сказала?
      – Думала, ты сама все понимаешь…
      Растянувшись на малиновом покрывале, я тяжело вздохнула. Ну что за жизнь? Только решила, что все в порядке, и на тебе… Похоже, Нью-Йорк не для меня: везде какие-то правила и маленькие секреты. Это как гимнастика или теннис: родители приводят детей совсем маленькими, чтобы успели всему научиться. Мне уже не три года, так что привыкаю с трудом.
      – Тебе лучше подумать, где к завтрашнему утру раздобыть состав, – посоветовала мудрая Кэтрин. – Не то твой рюкзачок полетит обратно в Нью-Йорк.
      – Думаешь, выгонит?
      – Ну, это вряд ли, но страшно разозлится – это точно.
      – Ладно-ладно, хватит! Пойду прогуляюсь.
      – А как же массаж?
      – Ты что, издеваешься? Думаешь, мне сейчас до массажа?
      – Куда ты пойдешь?
      – В город.
      – До него же километра два!
      – Я из Нью-Хэмпшира, у нас принято много гулять.
 
      В местном супермаркете средств для окрашивания хоть отбавляй. Целые полки с почти одинаковыми коробочками и альбомами для подбора цвета. Даже названия оттенков похожи: золотистая пшеница, орех, каштан, бургунди, вороново крыло… Если честно, то моделей на коробочках красят совсем другими составами. Например, медовую блондинку для «Эжена Перма» я лично красила дорогущей салонной краской.
      Я медленно прохаживалась вдоль полок. В ярком свете флуоресцентных ламп хэмптонский супермаркет похож на любой другой. Люди такие же, вернее, почти такие же. Вот две худущих девчонки с одинаковыми сумочками от «Фенди». В руках у них по йоркширскому терьеру, шерсть над глазами заколота одинаковыми розовыми заколками. Интересно, девочки придут на завтрашнюю вечеринку?
      Если не присматриваться, можно представить, что это не Южный Хэмптонс, а Википими…
      Какая я дура! Наивная провинциальная дура! Вообразила, что Роксана Мидлбери взяла меня под крылышко! Можно подумать, я ей нравлюсь… Ничего подобного! Нужна ей не я, а сияющий золотисто-медовый оттенок.
      Вот наконец то, что нужно: осветляющий крем от «Джолин». Вообще-то он служит совсем для иных целей: осветления бровей, усиков над верхней губой, но мне подойдет. Наложить крем на нужные пряди проще простого, к тому же это не краска, так что никакого риска, что появится какой-то нежелательный оттенок. Пару золотистых прядей? Как скажете, мэм!
      Прихватив большую пластиковую бутылочку, я расплатилась и затолкала покупки на дно рюкзачка. Кстати, он не нейлоновый, а кожаный!

* * *

      На следующий день стояла ужасная жара. Полуденное солнце будто решило сжечь шелковистую траву на вилле Мидлбери. Еще один бич – влажность, сводившая на нет все наши усилия. Несмотря на прекрасную стрижку, высветленные локоны (крем от «Джолин» не подвел) и укладку, Роксана Мидлбери походила на кудлатую болонку. Поэтому и решила надеть шляпу. Розовую, из тончайшей соломки, с широкими полями.
      Пример миссис Мидлбери оказался заразительным. Пока шли от машины к беседке, где изнемогали от зноя жители Хэмптонса и их собачки, я насчитала как минимум десять шляпок.
      – Ну почему? Почему сегодня так жарко? – вопрошала Роксана.
      Она остановилась поприветствовать женщину в шляпке цвета хаки. Целоваться пришлось, то и дело сталкиваясь широкими полями.
      – Дорогая, выглядишь восхитительно! – пропела Роксана.
      Лицемерная ложь: ее подруга была низкорослой курносой толстухой с мопсом на поводке от «Гермес». Абсолютно правы те, кто говорит, что собаки похожи на своих хозяев!
      – Ариана, позволь представить мою колористку Джорджию и стилистку Кэтрин. Они из салона «Жан-Люк».
      Толстуха холодно кивнула и, тут же о нас позабыв, поковыляла прочь. Туфельки от Маноло Бланика ей были явно тесны.
      Роксана схватила меня за руку:
      – Смотри, детка, смотри, это Ариана Арианополис!
      Мне это имя совершенно ничего не говорило.
      – Супруга греческого судостроителя!
      Мы с Кэтрин восторженно закивали.
      В отличие от жительниц Хэмптонса моей подруге жара не мешала. На стройных загорелых ногах простые сандалии, обтягивающее, цвета густых сливок платье выгодно оттеняет светло-русые волосы. Роскошные, длинные, они даже сегодня при почти стопроцентной влажности напоминали шелковый дождь. Стоит ли говорить, что она выгодно выделялась на фоне раскрашенных, обвешанных бриллиантами кукол?
      – А вот и корзинки для пикника! – пробормотал Патрик, когда мы вошли в беседку. Из динамика лился – кто поверит? – саундтрек из фильма «101 далматинец». Парень кивнул в сторону пестрой стайки женщин возрастом слегка за сорок. У каждой в руках сумочка из соломки с яркими стразами, очень напоминающая корзинку.
      В буфете подают салат в стилизованных под собачьи миски тарелках и песочные пирожные в виде косточек.
      – Ну ладно, ребята, развлекайтесь! – Миссис Мидлбери мгновенно исчезла в толпе.
      Наверное, побежала к подиуму, где состоится собачье дефиле. Неужели в такую жару она вырядит бедного Клыка в попону от Бербери?
      – Похоже, мы ей надоели, – насмешливо заметил Патрик, угощаясь пирожным. – Конечно, свою жалкую роль мы уже сыграли.
      – Да, панибратство хорошо, но в меру! Спорим, она не заметит, если мы сейчас соберем вещи и укатим в Нью-Йорк?
      Вон она, Роксана, посылает воздушный поцелуй какому-то белозубому красавцу.
      – О Боже! – неожиданно вырвалось у меня.
      – Что такое? – спросила Кэтрин.
      – Неужели это…
      – О Боже! – эхом повторил Патрик.
      Всего в паре метров от нас стоял Ришар. На нем льняные брюки цвета слоновой кости и изящная черная рубашка. Платиновые волосы собраны в знаменитый хвост, а блеск бриллиантового гвоздика виден даже нам.
      – Что он здесь забыл? – вскинулась Кэтрин.
      – Понятия не имею, – отозвался Патрик.
      – Может, его пес участвует в показе?
      – Да, вполне возможно.
      В тот момент причина, по которой Ришар оказался на вечеринке «Хот-дог», прояснилась сама собой.
      – Не может быть! – ахнула Кэтрин.
      Оказывается, может. Джейн Кук, точнее Джейн Хаффингтон-Кук, четвертая богатейшая женщина Америки, по данным еженедельника «Форбс». Если хочешь стать лучшим колористом Нью-Йорка, нужно знать, кто и чем знаменит. Вот я и читала финансовые новости так же внимательно, как светскую хронику. Так или иначе Ришар держал под руку Джейн Кук, вернее, это она его держала. Вот так пара! Люди оборачивались им вслед и начинали оживленно шептаться.
      – Но ведь он гей! – изумилась я. Патрик разбил мое сердце и открыл глаза на горькую реальность: почти все красивые стилисты и парикмахеры – геи.
      Кэтрин посмотрела на меня с жалостью:
      – Да, и что?
      Ришар нас заметил и, изумленно изогнув бровь, очень нежно придерживая Джейн за локоток, повел ее в противоположном направлении, в сторону бара. Джейн, как бы сказать поделикатнее, не из красавиц, и тут никакие деньги и никакие супердорогие процедуры в суперсалонах не помогут. Ее не украшает ни модная стрижка с оригинальным мелированием, ни платье от Шанель, ни огромные солнцезащитные очки в черепаховой оправе.
      – Нужно подойти поздороваться, – решительно сказала Кэтрин.
      – Ты что, с ума сошла?
      – Знаешь, она права, – злорадно улыбнулся Патрик.
      Пришлось пробираться сквозь плотную потную толпу. Среди женщин в ярких шляпках попадалось немало клиенток нашего салона, но они делали вид, что нас не видят. Видели, еще как видели, однако тут же отводили глаза, ни на минуту не прерывая оживленной беседы.
      – Были в его частной студии звукозаписи? – скользнув по мне взглядом, спросила подругу женщина, приходившая в «Жан-Люк» как минимум трижды в неделю.
      А вот еще одна:
      – Мы решили послать Элис в Женеву. В наших школах ничему хорошему не научат…
      Ришар должен быть где-то рядом: я чувствовала аромат его лосьона после бритья.
      – Леди и джентльмены! – На помосте неожиданно появилась женщина в полосатом платье и полосатой же шляпке. – Разрешите представить вам участников дефиле «Хот-дог» и их хозяев!
      Дама отошла в сторону, и показ начался. Первым шел пекинес в ярко-красном одеянии от Аззеддина Алайи, затем цвенг-шнауцер в желтом макинтоше от Марка Джейкобса, следом шоколадный пудель в приталенном платье от Гуччи. Очевидно, хозяева относятся к дефиле совершенно серьезно; для них это почти то же самое, что профессиональная выставка. А вот и Роксана с Клыком. Наверное, бедный пес умирает от обезвоживания.
      Кэтрин похлопала Ришара по безупречной формы бицепсу. Он решил не заметить, и моя подруга похлопала еще раз. Старшему колористу не оставалось ничего другого, как обернуться вместе с Джейн Кук.
      – О, привет! – как ни в чем не бывало проговорил он. – Bonjour!
      – Какой приятный сюрприз! – радостно воскликнула Кэтрин. – Не ожидала встретить тебя тут! – Похоже, моя подруга прирожденная актриса.
      – Честно говоря, и я не ожидал вас здесь увидеть, – съязвил Ришар.
      – Нас пригласила Роксана Мидлбери! – сообщила я. Откуда у меня столько храбрости? Роксана перебежала от Ришара ко мне, что его, естественно, не радовало.
      Светло-серые глаза метали молнии.
      – Дорогая, – обратился он к Джейн Кук, – позволь представить тебе… э-э-э… обслуживающий персонал нашего салона…
      – Вообще-то мы не…
      – Патрик, Кэтрин, Джорджия, позвольте представить вам мою невесту Джейн.
      Джейн еще плотнее прижалась к Ришару. Лоб у нее идеально гладкий – так, милая, тебе делали подтяжку! Да и веки ей тоже явно корректировали. В результате вид у нее теперь был постоянно удивленный.
      – Неужели? – Кажется, первый раз в жизни Кэтрин не знала, что сказать. – Когда произошло это радостное событие? Странно, что в газетах ничего не писали!
      – Вчера вечером, – проговорила покрасневшая Джейн.
      – Поздравляем! – первым нашелся Патрик.
      – Да-да, поздравляем!
      – Милая, – Ришар уже мечтал от нас избавиться, – смотри, вот Корнелия!
      – Гест? Корнелия Гест? – спросила я.
      – Прошу нас извинить, – пробормотала Джейн и решительно направилась к бару, увлекая Ришара за собой.
      Мы так и стояли, разинув рты от удивления.
      – Как думаешь, в постели она зовет его Рикки? – спросил Патрик.
      Засмеявшись, я хлопнула его по губам.
      – О чем это вы? – полюбопытствовала Кэтрин.
      У нас свои секреты, милая мисс Всезнайка!

Педикюр для Дорин