- У нас нет сарая, - сказал я.
      Он прищурился и засмеялся.
      - В таком случае, - сказал он, - я вам покрашу его бесплатно.
      Сарай, которого у нас не было, он покрасил быстрее, чем за секунду, да еще и времени у него осталось. Вид у него был голодный, и моя женушка Мелисса угостила его сытным завтраком, после чего он заковылял прочь.
      - Я еще вернусь, - сказал он и помахал рукой.
      Мы с ребятами продолжали рыть колодец. Трудная это была работенка. Они спускали вниз бадью, я наполнял ее землей, и они тянули за веревку - все одиннадцать, - как в игре "кто перетянет".
      Дни становились длиннее, а жара наступила такая, что мухи падали на лету от солнечного удара.
      И все же для кузнечиков еще не пришла пора.
      - Уиллджиллэстерчестерпитерполлитимтоммериларриикрошкакларинда! - кричал я из колодца. - Работать надо! Тяните бадью, детки!
      - Ой, па, - вопил Честер из беседки, которую мы соорудили на дереве, - мне хочется вырастить для выставки призовой арбуз. Фунтов на пятьдесят!
      - А мне - тыкву, - сказала Полли.
      - Ну а мне не до того, - ответил я. - Тащите вверх бадью, ребятки, да поскорее опоражнивайте. До выставки еще целая неделя.
      На следующий день было сущее пекло. К полудню желтые восковые бобовые стручки начали плавиться на кустах. Они оплывали, как свечки.
      Но эта погода была еще не для кузнечиков.
      Эти голенастые твари простудились бы в такой холод.
      И вот наконец наш колодец готов; рядом с ним возвышалась огромная куча земли, которую мы вытащили. Поближе к ужину пришел наш новый знакомец, длинный, тощий, лохматый и близорукий.
      - Привет, - сказал он. - Я Джон Узколицый, оттуда, отсюда и из прочих мест. Я задешево выкопаю вам колодец.
      - Колодец у нас уже есть, - ответил я.
      - В таком случае, - сказал он, - я выкопаю его бесплатно.
      Он поужинал с нами и заковылял прочь.
      - Я еще вернусь, - сказал он и помахал рукой.
      Прошел день. Солнце пекло нестерпимо. Жара, вы говорите? Да, на следующее утро стояла такая жара, что кусок льда и тот был горячим на ощупь. Чтобы охладить воду, приходилось ее кипятить. Подсолнухи у дороги повытаскивали из земли свои корни и укрылись в тени деревьев.
      Вот эта погода была для кузнечиков.
      После завтрака появились первые скакунчики. Скакали парами и четверками. Наш участок зеленел, как изумруд, и они его, конечно, приметили. Вскоре они начали прибывать шестерками и восьмерками.
      Признаюсь, эти первые гости удивили нас своей воспитанностью. Они не плевались жвачкой, куда попало, - только в старый котелок, который поставил им Питер.
      К полудню длинноногие прибывали уже десятками и сотнями. Они погрызли у нас капусту и салат, но тревожиться пока не стоило. Зелень росла у нас куда быстрее, чем они могли ее съесть, - по три-четыре урожая в день!
      К вечеру наши голенастые гости прилетали уже сотнями и тысячами. Я не беспокоился. Такие мелкие партии кузнечиков в счет не идут.
      - Па, - сказал Честер на следующее утро. - Завтра выставка. Наверно, мне пора уже сажать арбуз.
      - А я хочу вырастить помидор, - заявила Мери. - Большой, как аэростат. Я за него приз получу.
      - Займите участок за домом, ребята, - сказал я - Всю остальную землю я засею кукурузой.
      Кузнечики нам не мешали. Они поедали ботву, которой их кормили прямо из рук. Я в момент посеял кукурузу.
      Для кукурузы погодка была в самый раз. Стебли так и выскакивали из земли, помахивая початками.
      И вдруг на горизонте появилась серебристо-зеленая тучка и заспешила прямо к нам.
      Кузнечики!
      Тысячи кузнечиков! Миллионы кузнечиков! Мы и не знали тогда, что началась Великая Кузнечиковая война, - или, как ее потом назвали, - Война за Мак-Брумов кукурузный початок.
      - Уиллджиллэстерчестерпитерполлитимтоммериларриикрошкакларинда! - вскричал я. - Тащите сюда метлы и ветки! Гоните их!
      Мы с криком стали бегать по участку, размахивая своим оружием. Кузнечики покружили над нашим полем, вволю нагляделись и улетели.
      - Мы спугнули их! - заявил Тим.
      - Нет, - ответил я. - Это был только авангард. Сейчас сюда двинутся главные силы. О... вот они!
      Акры кузнечиков! Квадратные мили кузнечиков! Они неслись на нас, как огромная, шумная, воинственная грозовая туча.
      - Метлы и ветки! - завопил я.
      Эти голодные черти повязали себе салфеточки вокруг шеи и ринулись в бой. Силы небесные! Воздух так кишел ими, что можно было зачерпнуть ведром один раз и наполнить его дважды. Какой-то пляшущий, скачущий, вертящийся туман. В двух шагах ничего не было видно.
      Но зато мы отлично слышали этих обжор. Они с чавканьем уплетали нашу кукурузу и выплевывали обглоданные кочерыжки. Ровно за четыре секунды обглодали поле дочиста!
      Потом они поднялись в воздух, все еще голодные, как волки, и стали ждать следующего урожая.
      - Па! - крикнул Честер. - Они слопали мои арбузы!
      - Па! - заплакала Мери. - Они даже не дождались, пока созреют мои помидоры - съели их зелеными!
      - Па, - сказала крошка Кларинда, - а что с твоими носками?
      Я взглянул на ноги. Батюшки мои! Эти чертовы обжоры прямо на ногах у меня съели носки, зеленые носки. Только и осталось, что дырки на пальцах.
      Кое-кто из малышей принялся плакать:
      - Завтра выставка, а мы не сможем ничего вырастить.
      - Не вешать нос, ягнятки мои, - сказал я и принялся соображать. Кузнечики превзошли нас числом, но превзойдут ли хитростью? Я еду в город за семенами, а вы уберите-ка кочерыжки.
      Я отправился в город на нашем добром старом "Франклине" и к полудню привез пятьдесят фунтов отборных семян. Кузнечики тучей висели в небе и ждали. Ребята к тому времени уже очистили участок и побросали все кукурузные кочерыжки на кучу земли у колодца.
      - Нам нельзя терять ни минуты, - сказал я. - Помогите-ка разбросать семена.
      Вскоре наш участок зазеленел снова, пышно, как джунгли. Кузнечики облизнулись и налетели на него целой армадой. Они вились, вертелись, суетились, уплетая всходы так, что только треск стоял, и со скоростью урагана уничтожили весь урожай.
      Да, но видели бы вы их изумление! Эта первая волна кузнечиков буквально дышала огнем. И неудивительно: мы угостили их зеленым перцем!
      Они стрелой умчались в поисках воды. Правда, и осталось их еще множество. Мы сеяли перец чуть не до вечера, пока наконец не исчез последний из прыгунов. Позже мы узнали, что они накинулись на одно озеро в соседнем округе и высосали его досуха.
      И все-таки они могли еще вернуться. Если ребята собирались выращивать свои экспонаты на приз, нужно было спешить.
      - Па, гляди-ка! - крикнула вдруг крошка Кларинда. Она показывала на кучу земли, усеянную кукурузными кочерыжками. Кузнечики проморгали одно-единственное зернышко. Оно незаметно проросло, и вот уж стебель стал высотою с дерево.
      Эта куча земли оказалась очень плодородной. Поистине раздолье для чудом спасшегося зерна! Вот прямо на глазах у нас полез початок. Большой ли? Да он был уже величиной с железную печку и все продолжал расти.
      - Вот его-то я и повезу на выставку, - заявил я, - а вы, мелкота, войдете со мной в долю.
      Джилл, Эстер и Полли полезли в свою беседку на дереве - следить за кузнечиками. А початок все рос и в длину, и в толщину. Просто красавец вымахал. Стебель начал сгибаться под его тяжестью. А уж как быстро он созревал!
      Ну и пришлось же нам с ним повозиться! Мы обвязали его веревками, чтобы потихоньку спустить. Уилл вскарабкался с пилой на самый верх стебля и принялся за работу. Ему понадобилось добрых пять минут, чтобы отпилить этот гигантский початок.
      Мы спустили его на веревках. Клянусь вам, мы едва поверили своим глазам. Початок был такой большой, что одним взглядом его нельзя было окинуть: приходилось смотреть дважды.
      - Кузнечики! - закричала из беседки Джилл. - Па, кузнечики летят!
      - Скорее в дом! - приказал я. Поднять початок мы могли лишь всей семьей. Но он не влезал в дверь. В окно тоже.
      - В колодец! - крикнул я.
      Мы спустили его на веревках и прикрыли колодец несколькими ржавыми листами гофрированного железа. Как раз вовремя! Кузнечики заметили сверху наш огромный початок и налетели на ферму, как зеленый буран. Но добраться до него они не смогли.
      - До утра он в безопасности, - сказал я.
      - Но как сможем мы его завтра протащить мимо кузнечиков, чтобы увезти на выставку? - спросила Мери.
      Не стоит и говорить, что эта задача не давала мне сомкнуть глаз всю ночь. Утром, часа в четыре, я вскочил и разбудил ребят.
      - Метлы и ведра! - сказал я. - За мной!
      Мы на цыпочках вышли из дому, стараясь не разбудить прыгунов. Тихонько вытащили наш початок из колодца и положили на место железные листы. Потом я пошел к навесу и вернулся с полными ведрами.
      - Начинайте красить! - шепнул я.
      Ребятишки окунули метлы в ведра и выкрасили весь початок от одного до другого конца.
      Когда солнце взошло, кузнечики поднялись над полями и стали искать себе завтрак. Они кинулись прямо к колодцу, но лишь стукались головами о железо. Ох, какой же звон стоял! Они думали, что початок до сих пор лежит там.
      А он был прямо на виду, но они его не узнали. Обертка уже не была зеленой. Мы выбелили ее.
      Мы уложили початок на крышу нашего старого "Франклина" и крепко привязали.
      - Все в машину, - сказал я, заводя мотор. - Едем на выставку!
      И тут снова явился Джон Узколицый.
      - Привет! - Он улыбался. - Хотите, я задешево покрашу вам дом?
      - Ох, как я буду рада, - сказала ма. - Выкрасьте его в красный цвет, а наличники пусть будут белыми.
      - Ладно, - сказал я. - Краска под навесом.
      И мы поехали.
      Видели бы вы, как на нас оглядывались. Что это такое на крыше машины? Кукурузный початок? Нет, сэр! Таких больших ни один фермер еще не выращивал. Да к тому же он белый, как мел! Мы тряслись по ухабам проселка, поглядывая на стрелки, показывающие путь к выставке. Любовались видами: амбары, силосные башни и коровы, жующие жвачку в тени.
      - Далеко еще? - спросила Полли.
      - Миль десять-двенадцать, - ответил я. - Потерпи.
      Я заметил, что крылья ветряных мельниц начинают вращаться. Подул горячий ветер, неся с собою тучу. Послышались раскаты грома.
      - Далеко еще, па? - спросил Тим.
      - Миль восемь-десять, - ответил я. - Потерпи.
      Но туча эта мне не понравилась. Она становилась все темнее и тяжелее и быстро двигалась в нашу сторону.
      - Прячь головы! - крикнул я ребятам. - Сейчас начнется ливень!
      Мы во всеоружии встретили грозу. Она была недолгая, но дождевые капли были такие горячие, что чуть не обжигали нас. Они отскакивали от капота машины, словно искры. Через минуту небо снова прояснилось, и дождь остался позади.
      - Далеко еще, па? - спросила Мери.
      - Миль шесть-восемь, - ответил я. - Потерпи.
      - Па, - сказал Уилл; он не спрятал от дождя голову, как было ведено, и у него промокли волосы. - Па, посмотри, что с нашим початком!
      Я нажал на тормоз и вышел из машины. Ну и ну! Початок снова стал ярко-зеленым! Ливень смыл с него всю побелку.
      Я снова прыгнул за руль, и мы помчались.
      - Следите за кузнечиками! - крикнул я.
      - Слежу, па, - отозвалась крошка Кларинда. - А вот и они!
      Да, скажу вам, это была гонка! Кузнечики с гиканьем гнались за нами развернутым строем Старый "франклин" скрипел, стонал и лязгал на все лады, но не сдавался. Мы подскакивали на ухабах, иногда перелетали через них.
      - Сейчас догонят, па!
      Я вдавил педаль акселератора до отказа. Вскоре впереди показались флаги и вымпелы выставки.
      Но мы опаздывали. Самые быстрые прыгуны уже были на крыше, и мы слышали, как они теребят и рвут обертку початка. Пока мы доберемся до выставки, на крыше машины останется голая кочерыжка.
      Но тут старик "франклин" стал плеваться огнем, свирепо грохоча и треща. Прыгуны отскочили на целую милю, и мы въехали на территорию выставки.
      Я влетел прямо в главный павильон и изо всех сил нажал на тормоз.
      - Закройте все двери! - закричал я. - Кузнечики! Кузнечики наступают!
      Двери захлопнулись, и мы смогли наконец отдышаться. Вокруг нас начали собираться зрители, и глаза у них лезли на лоб, а рты раскрывались от изумления при виде нашего початка. К тому же голодные прыгуны очистили початок от обертки так тщательно, как только можно пожелать.
      Мы сняли его с крыши машины и положили на двух садовых столах. Пришли члены жюри и спросили, под чьим именем его зарегистрировать.
      - Мак-Брум, - ответил я. Уиллджиллэстерчестерпитерполлитимтоммериларриикрошкакларинда Мак-Брум!
      Жюри присудило нам сразу первую, вторую и третью премии да еще почетный диплом. Двери павильона были все еще закрыты, и там стало очень жарко.
      Ребята выстроились в ряд, чтобы их сфотографировали для местной газеты. Победоносная улыбка растянулась от Уилла на одном конце шеренги до крошки Кларинды - на другом. Полуденное солнце так и припекало сквозь стеклянную крышу. И вдруг раздался страшный взрыв.
      Сперва я подумал, что это старикан "франклин". Вовсе нет! Это, оказывается, затрещал наш огромный, трижды премированный початок. В павильоне было так жарко, что зерна испеклись, словно в печке.
      Ну и шум стоял, ну и гром! Зерна вздувались и взрывались, как пушечные ядра, прыгали и отскакивали от стен и потолка. Бах-бах-бах! Бах-бах-бах-бах-бах! Посетители испуганно пригнулись, иные убегали. Початок стрелял настоящими залпами, зерна разлетелись по павильону и сугробами лежали на полу. Бах-бах-бах! Всех нас мгновенно засыпало пушистой жареной кукурузой. Она поднялась до потолка. Забила до отказа весь павильон и высадила двери.
      Кузнечиков нигде не было видно - ни единого. Вся эта пальба перепугала их, и они улетели. Может быть, отправились на Луну: прослышали, наверно, что она из зеленого сыра. Больше мы их не видели.
      Мы пробыли на выставке до вечера, все остальные - тоже. Кое-кто натопил целые ведра масла, а некоторые сбегали в город и принесли бочонки соли. Жареной кукурузы было больше чем вдоволь. С маслом и солью - объеденье! Одного зерна хватало на целую семью.
      Говорил я вам, что скорее готов жить на дереве, чем соврать? Так вот когда вечером мы вернулись домой, то дома-то и не оказалось: он был съеден, сгрызен, исчез с лица земли! Мистер Джон Узколицый был не только долговязым, тощим, нечесаным и близоруким: он был еще и дальтоником. И он выкрасил наш дом в зеленый цвет!
      Да - жить в беседке, построенной ребятами на дереве, немного тесновато. Но зато как приятно смотреть на призовые ленты и медали, которые мы развесили на ветках.
      4. ПРИВИДЕНИЕ
      Духи? Ну еще бы, о духах я могу вам кое-что я что порассказать. Не будь я Джош Мак-Брум, если на нашей чудесной ферме не завелось однажды привидение.
      Не знаю, когда этот чертов дух у нас поселился, но подозреваю, что уже после того, как мы построили новый дом. В тот год зима была ужас какая холодная, хоть и не такая, чтобы честный человек стал рассказывать о ней всякие выдумки. Одно скажу, зажигать спички нужно было с осторожностью. Пламя примерзало к спичечной головке, и приходилось дожидаться оттепели, чтобы задуть его.
      Старожилы говорили, что для здешних мест зима была довольно холодная, но не так, чтобы очень. Правда, мы лишились нашего петуха Горлана. Он вскочил на кучу дров, разинул клюв, чтобы оповестить о наступлении дня, и мгновенно замерз насмерть.
      Я думаю, что и этот дух, шныряя вокруг нашей фермы, так же вот примерз к ней.
      Первыми обнаружили его ребята. На дворе потеплело, и они выбежали поиграть. Я в то время болел ларингитом, уже три дня говорил только шепотом. Коротая время, слушал оркестр Джона Филиппа Соузы на граммофоне. Флейты звучали замечательно!
      И вдруг ребята вбегают в дом, и глаза у них какие-то странные.
      - Па, - говорит Ларри, младший из мальчиков. - Па, а петухи превращаются в духов?
      Я попытался прокашляться.
      - Никогда об этом не слышал, - просипел я.
      - Но мы только что слышали, как Горлан кукарекает, - сказала Джилл, старшая из девочек.
      - Не может этого быть, малыши, - прошептал я, и они опять побежали резвиться на солнышке.
      Я завел граммофон, и оркестр мистера Соузы снова загремел из похожей на вьюнок трубы. И вдруг ребята снова вернулись, все одиннадцать.
      - Мы опять его слышали, - сказал Уилл.
      - Ку-ка-ре-ку! - пропела крошка Кларинда. - Так ясно его слышали - яснее некуда! Там, на куче дров.
      Я покачал головой.
      - Это, наверно, были флейты мистера Соузы, - прохрипел я, и они опять побежали играть.
      Снова завел граммофон, но не успел глазом моргнуть, как ребята вбежали вновь.
      - Да, па? - сказал Уилл.
      - Да, па? - спросила Джилл.
      - Ты звал, па? - сделала удивленные глаза Эстер. Я снял иглу с пластинки и поглядел на них.
      - Звал? - просипел я и хрипло засмеялся. - Да вы разве не знаете, сорванцы, что я могу говорить только шепотом. Ох, какие же вы сегодня несносные!
      - Но мы слышали тебя, па, - возразил Честер.
      - "Уиллджиллэстерчестерпитерполлитимтоммериларриикрошкакларинда", добавила Полли. - Точь-в-точь твой голос, так ясно его слышали - яснее некуда!
      После этого они уже не выбегали играть. Поняли, на ферме у нас завелось что-то страшное. И впрямь, на следующее утро, на заре нас разбудило кукареканье. Точь-в-точь, старик Горлан. Но я сказал:
      - Наверное, Гек Джонс завел себе петуха; это его мы и слышим.
      - Гек Джонс не держит кур, - напомнила мне моя женушка Мелисса. - Ты же знаешь, он разводит свиней. Самых мерзких, самых злобных, каких я только видела. Я думаю, он надеется, что они подроют нашу ферму и выживут нас отсюда.
      Гек Джонс был наш сосед, сущая язва. Он был высокий и тощий и такой же противный, как его костлявые арканзасские свиньи. Он уже несколько раз пытался отобрать у нас нашу замечательную ферму.
      Я был почти уверен, что все эти странные звуки именно он и издает. Но если Джонс надеется запугать нас до того, что мы сбежим из собственного дома, он ошибается!
      Пока я не разделался с ларингитом, ребята боялись выйти за дверь. Только в окна смотрели. Они были уверены: что-то бродило там.
      Итак, я оделся потеплее и отправился искать следы Гека Джонса на снегу. Едва дошел до дровяной кучи, как в тишине раздался голос:
      - Уиллджиллэстерчестерпитерполлитимтоммериларриикрошкакларинда!
      Голос был в точности как мой. Я быстро обернулся.
      Нигде никого.
      Не стыжусь сознаться, что волосы у меня встали дыбом и сбили шапку с головы.
      Следов на снегу тоже не было видно,
      - Ты думаешь, у нас на ферме привидения? - спросил Ларри.
      - Нет, - твердо ответил я. - Привидения всегда гремят цепями, завывают, как ветер, и стучатся в двери.
      И тут в дверь постучались. Ребятишки вскинули на меня глаза. Мелисса тоже.
      Я встал и открыл дверь, а за ней никого не было. Теперь и мне пришлось признаться, что по нашей ферме блуждает какой-то дух. До чего же это была шкодливая тварь! Постоянно то Горлана, то меня передразнивал.
      Сон, конечно, он нам испортил. Бывали ночи, когда я вовсе глаз не смыкал. Все высматривал привидение, но оно не показывалось.
      В конце концов ма и ребята начали поговаривать о том, что надо бросить ферму. Потом опять ударили морозы, и целых три недели дух молчал. Мы решили, что он куда-то убрался.
      Мы вздохнули свободнее, можете мне поверить. Теперь уже никто не говорил, что нужно бросить ферму. Ребята без устали рылись в каталогах "покупки почтой", и все мы слушали граммофон.
      - Па, нам очень хочется собаку, - как-то сказала Джилл.
      - Собак, по-моему, нет в каталогах, ягнятки мои, - возразил я.
      - Мы знаем, па, - сказал Честер. - Нет, правда, можно нам завести собаку? Большого лохматого сторожевого пса?
      Я грустно покачал головой. Собака была бы разорением для нашей замечательной фермы. В этой дивной почве росло все, да еще как быстро. Помню, летом у крошки Кларинды выпал молочный зуб. Когда мы его нашли, он вырос так, что нам удалось его вытащить только с помощью блока.
      - Нет, - сказал я. - Собаки часто зарывают в землю кости. Эти кости вырастут величиною с доброе бревно. Так-то, ягнятки мои.
      Наступила весенняя оттепель, стали таять сосульки, и мы снова услышали стук в дверь.
      Дух вернулся!
      В эту ночь ребята спали все вместе, тесно прижавшись друг к другу. Сам я прошагал по комнате всю ночь. Мне казалось, этот стучащий, кукарекающий, копирующий мой голос дух выживет нас в конце концов с фермы. Если только я сам его раньше не выживу.
      Рано утром я заковылял по грязи в город. Все говорили, что вдова Уитерби духовидица.
      Я заявился прямо к ней. Она была маленькая и сухонькая, как кузнечик, и промышляла куплей и перепродажей ношеного платья. Но вот беда! Со зрением у нее стало плоховато, и она больше не видела духов.
      - Что же мне делать? - спросил я, увертываясь от щенков-дворняжек, норовивших куснуть меня за ноги.
      - Дело-то простое, - ответила вдова Уитерби. - Сожгите груду старых башмаков. Это очень помогает от духов.
      Совет не показался мне толковым, но у меня не было выбора. Старуха стала рыться в грудах всякого старья, и я скупил у нее всю ношеную обувь, какая только нашлась.
      - Вам нужна еще собака, - сказала вдова.
      - Собака? - удивился я.
      - Ну конечно, - сказала она. - Конечно. Как вы узнаете без собаки, прогнали вы духа или нет? Собакам дано видеть духов. Дворняжки в этом смысле лучше всех. Если вы заметите, что дворняжка поставила уши чорчком и застыла, делая стойку, как охотничий пес, можете не сомневаться - она видит духа. Тогда вам нужно сжечь еще парочку старых башмаков.
      Итак, я купил у нее одного из лопоухих щенят и двинулся назад на ферму с огромнейшей корзиной старой обуви. Приближаясь к дому, я увидел в окнах лица ребятишек и услышал веселую музыку.
      Но... что за чертовщина! Войдя в комнату, увидел, что никто и не думал заводить граммофон.
      - Провалиться бы этому духу! - вскричал я. - Теперь он изображает оркестр Джона Филиппа Соузы в полном составе.
      Ребята глазам своим не поверили, увидев, что я привел собаку. Впервые за всю долгую зиму они заулыбались. Все столпились вокруг щенка. И они торжественно пообещали мне, что будут следить, чтобы он не зарывал костей.
      Не теряя времени, я сжег всю кучу старых башмаков. Ох, какая адская вонь при этом стояла! Я очень ясно себе представлял, как призрак зажимает себе нос и, дребезжа костями, удирает без оглядки.
      После этого мы со щенком каждый день обходили всю ферму, и ни разу не было, чтобы он поставил торчком уши и сделал стойку.
      - Есть такое дело! - вскричал я наконец. - Башмаки-то подействовали! Привидение сбежало!
      Ребята выбрали имя для щенка. Они назвали его Хватом. Хват вырос и превратился в отличного пса. Наша урожайная почва дремать нам не давала, и мы приступили к весенним работам - сняли урожай помидоров и два - моркови в первый же день. Ребята мигом научили Хвата вести борозду, да еще какую прямую - как стрела.
      Впрочем, с изгнанием духа наши неприятности не закончились. В одно жаркое утро мы засеяли ферму кукурузой. Стебли так и выскакивали из-под земли, тут же распуская листья и выгоняя початки. Свиньи Гека Джонса накинулись на них так, словно их специально пригласили обедать. Ох, как обрушилась на нашу кукурузу вся эта гнусная хрюкающая, визжащая орда.
      - Уиллджиллэстерчестерпитерполлитимтоммериларриикрошкакларинда! - крикнул я. - И Хват! Бегите! Спасайтесь!
      Эти голодные, тощие, полудикие свиньи лопали стебли и обжирались сладкими початками. Потом они перерыли весь участок в поисках оставшихся морковок. И наконец повернули домой, цепляя землю небитым брюхом, а я пошел за ними следом.
      - Гек Джонс! - сказал я. Он стоял в туче мух и ел мухоморную коврижку. Эта коврижка была сделана в основном из патоки и жженого сахара, мухи так и налетали на нес, и приходилось их все время отгонять. - Гек Джонс, сдается мне, вы морите своих свиней голодом!
      - Помилуй бог, по-моему, они не выглядят голодными, - хихикнул он, отгоняя от своей коврижки мух. - Посмотрите-ка сами, сосед.
      - Гек Джонс, - настойчиво повторил я. - Если вам хочется разводить свиней, вы должны выращивать и корм для них.
      - А зачем, сосед? - засмеялся он. - Корму вокруг полно, и хрюшки могут прокормиться сами. Впрочем, если вам надоело хозяйничать, я мог бы предложить кое-что за ваш клочок земли.
      - Гек Джонс, - сказал я снова, он был еле виден в этой туче мух, - если вы думаете, что ваши свиньи могут выгнать нас отсюда, то вы ошибаетесь, сэр. Либо заприте их в хлев, либо я в суд на вас подам!
      - Никакой суд не заставит меня запирать свиней в хлев, - сказал он, заглатывая последний кусок коврижки и несколько мух в придачу - Да и никакой хлев не удержит этих бандитов, сосед.
      Ну что ж, признаюсь, тут он был прав. Мы обнесли ферму забором, но эти чертовы свиньи расшвыряли его, как циклон. Мы натянули колючую проволоку; свиньи задержались только для того, чтобы почесать себе о нее спины. Как видите, она даже понравилась им.
      Мы воевали с этими свиньями всю весну и лето. Посадили изгородь из кактусов - круглых, как яблоки, и колючих, как ежи, но хрюшек это не остановило. "Яблоки" они лопали, а колючками потом ковыряли у себя в зубах.
      И все это время Гек Джонс стоял на пригорке, ел мухоморную коврижку и хихикал: "Хи-хи! Хо-хо!", а его свиньи все жирели и жирели. Хотите - верьте, хотите - нет, нам едва хватало овощей, чтобы хоть как-нибудь прокормиться.
      Еще один такой сезон - и мы разорены!
      Но вот лето кончилось; приближалась зима, очень холодная зима. Судя по всем приметам, она обещала быть на редкость холодной.
      Помню, в конце октября мальчики пошли на речку удить рыбу и поймали зубатку. Так вот, на этой зубатке вырос густой зимний мех. Но и это еще не все. После первого снегопада ребята слепили снеговика. Наутро он исчез. Позже мы узнали, что наш снеговик перебрался зимовать на юг.
      И вот она наконец пришла - зима трескучих морозов. Я не намерен отклоняться в сторону, но все же скажу, что был однажды такой случай: Полли уронила расческу, а когда подняла ее, та стучала всеми зубьями.
      Потом оказалось, что для зимы трескучих морозов это был не такой уж холодный день. Температура продолжала падать, и должен признаться, что начались прямо-таки настоящие чудеса.
      Во-первых, дым стал замерзать в трубе. Мне приходилось трижды в день разбивать его выстрелами из дробовика. Не успевали мы сесть обедать, как суп в дымящемся котле покрывался корочкой льда. Накрывая на стол, девочки клали теперь ножи, ложки, вилки и... пешню!
      Итак, все холодало, но мы не жаловались. По крайней мере, по ферме больше не разгуливал дух да и свиньи Гека Джонса сидели дома. Ребятишки играли со щенком, а я без конца заводил граммофон.
      И вот грянул большой мороз. Красные крыши у нас в округе посинели от холода. Этому есть множество свидетелей. А один день выдался такой холодный, что солнечный свет примерз к земле. Я сам сначала не поверил этому. Потом отковырнул кусок света, принес его домой в сковородке, и что же? Вечером мы его поджарили и, не зажигая лампу, могли читать.
      Да, вот еще волки. Ночью мы часто видели в окно, как они бродят стаями, безуспешно пытаясь завыть. Я решил, что у них ларингит. Ни звука не было слышно! Жалостное зрелище!
      Но вот наконец пришла весна. Я вышел за порог, и первое, что я услышал, было:
      - Хи-хи! Хо-хо!
      - Что еще вы замышляете, Гек Джонс? - окликнул я.
      Но сколько бы ни оглядывался, кругом не видно было ни души.
      И тут я понял. Этот стучащий, кукарекающий, копирующий мой голос дух вернулся!
      - Хват! - заорал я, и мы принялись обходить ферму. Голоса слышались и впереди нас, и позади, и с дровяной кучи, но наш лопоухий так ни разу и не поставил уши торчком.
      - Черт возьми! - сказал я жене и ребятам. - Хват, оказывается, вовсе не способен видеть духов!
      Бедный пес понял, что я очень им недоволен. Он прошмыгнул у меня под ногами и провел по всему участку такую прямую борозду, какой мы еще не видывали. Но я даже не улыбнулся. Тогда пес опрометью кинулся к ларю с кукурузой и вытащил оттуда початок. Он часто видел, как мы сажаем кукурузу. Бегом вернулся к борозде, стал выковыривать зубами зернышки и сажать их в ямки, которые выкапывал носом.
      - Может быть, Хват и не видит духов, - сказал Уилл, - но в хозяйстве он здорово разбирается. Можно нам оставить его, па?
      Ответить я не успел. Как только из земли полезли стебли, на пригорке появился Гек Джонс со своей мухогонной коврижкой. И в тот же миг на нас налетели его тощие свиньи, а этот адский дух залился трелью, как флейта.
      - Спасайтесь! Бегите! - завопил я.
      Побежали все, кроме Хвата. Кукуруза поспевала, и он был намерен собрать урожай.
      Я повернул было назад, чтобы захватить и его, но тут чертов дух вдруг переменил пластинку. Он завыл, как стая голодных волков.
      Вы никогда не слыхивали этакого воя! Свиньи остановились как вкопанные. Они чуть не выпрыгнули из шкур! Дух визжал и выл со всех сторон сразу. Геку Джонсу было уж не до хихиканья. Свиньи разом повернули, сбили его с ног, повалили в грязь и помчались без остановки... Впрочем, одна все же вернулась схватить кусок коврижки. Ох, как они мчались! Я потом слышал, что они, не останавливаясь, добежали до своего Арканзаса, а там их приняли за морских свинок: так они похудели от бега.
      - Ну что ж, ягнятки мои, - сказал я ребятам, - я думаю, Хвата мы можем оставить. Вырастил урожай на славу. Молодец!
      Да, конечно, от этих зловредных свиней мы теперь избавились, но как быть с духом? Ребята вспомнили о нем и убежали в дом.
      Я стоял, почесывая в затылке. Звуки окружали меня со всех сторон. Как будто воя волчьей стаи было недостаточно, дух добавил к нему еще и оркестр мистера Соузы. Нужно признаться, трели получались у него восхитительно!
      Я все скреб и скреб в затылке и вдруг понял: "Да ведь нет здесь никакого духа! Потому Хват его и не видел. Так вот в чем дело! Ну, теперь все ясно. Никакого духа никогда здесь не было. Просто погода сыграла с нами эту штуку. Неудивительно, что мы не слышали волчьего воя зимой. Все звуки замерзали! А теперь они оттаивали!"