Глава 20

Было раннее утро, когда Фиона без единого звука проскользнула через главную башню замка в большой зал. Как раз в это время слуги подбросили в камин порцию поленьев. Сухие поленья тотчас же загорелись, и скоро огонь уже пылал, распространяя жар по сырому залу.

Фиона уютно устроилась на скамье за столом, расположенным ближе остальных к огню. Она натянула на плечи свою зеленую шерстяную шаль и завязала на груди узлом, чтобы удержать тепло, потом закутала ноги подолом коричневой юбки, подоткнув ее с боков.

Слуга пообещал ей вернуться с горячим сидром и сообщил, что снаружи льет холодный дождь и что она поступит мудро, оставшись в тепле у камина.

Фиона знала немногих из тех, кто принадлежал к клану Рейнора, и эти люди ей нравились. Они казались гостеприимными и дружелюбными, хотя некоторые воины поглядывали на нее скептически. Она их не осуждала, потому что и сама бы поступала так же.

Фиона от души поблагодарила слугу, когда тот поставил перед ней кружку с дымящимся сидром и деревянную миску, в которой горкой были уложены куски свежего хлеба, будто только что вынутого из печи. Последним, что принес слуга, был горшочек меда.

Фиона потянулась было за хлебом, но передумала и предпочла горячий сидр.

Ее хаотичные мысли не давали ей спать, и она всю ночь ворочалась. Иногда она засыпала, но сон ее был беспокойным. Стараясь не потревожить сестру, Фиона встала и оделась, подумав, что пища, пожалуй, избавит ее от беспокойства.

Однако ее желудок решил иначе. В нем бурчало, словно он бунтовал, и Фиона в конце концов поняла, что не сможет съесть ни кусочка. Она не могла приписывать свое состояние только запутанным отношениям с Тарром. Как человек честный, Фиона была вынуждена признать, что ее волнует и предстоящая встреча с родителями.

Какой она будет? Как они отнесутся к Тарру и его требованиям? И будут ли у них собственные требования к ней?

– Одолевают тревожные мысли? Фиона подскочила и едва не упала. Ее спасло лишь то, что крепкая рука Тарра воспрепятствовала ее падению. Они так и стояли, глядя в глаза друг другу, и в этих взглядах был миллион невысказанных мыслей и вопросов. А потом их инстинкт победил и их губы слились в самозабвенном поцелуе, заставившем забыть обо всем на свете.

Это был простой и сладостный выход. Поцелуй был восхитительным и долгим, трепетным и мучительным, требовательным и жадным. Их поцелуй говорил о многом, и они с большой неохотой прервали его.

– Будешь со мной? – спросила Фиона и покачала головой, испугавшись, что он неправильно ее поймет. – Будешь со мной завтракать?

Тарр легонько коснулся губами ее щеки, потом потянулся к уху.

– Я бы охотно согласился на твое первое предложение, предоставив тебе выбор места и времени. А пока что...

Он отошел от нее, обогнул стол и сел напротив.

Неизвестно откуда появилась служанка, удивив их обоих тем, что поставила перед Тарром кружку с сидром, а на стол между ними – кувшин, от которого поднимался пар. Исчезла служанка так же стремительно, как появилась.

– Скажи мне, что тебя беспокоит, – попросил Тарр с заботливым видом, обильно намазывая мед на ломоть хлеба.

К удивлению Фионы, он передал этот хлеб ей. Она приняла его смущенно и неловко.

– Спасибо.

Видимо, его интересовало не только то, что она ест, но и то, о чем она думает.

Он ждал, намазывая хлеб медом для себя.

Похоже, этот человек и в самом деле дорожит ею, подумалось Фионе, но она тотчас же прогнала эту мысль. Возможно, ей хотелось так думать, а возможно, она увидела в нем что-то, чего прежде не замечала?

– Я думаю о своих родителях.

– О тех, с которыми тебе предстоит встретиться?

– И о тех, и о других, – грустно ответила девушка.

– Ты любила приемных родителей, которые тебя вырастили?

Она улыбнулась:

– О да, очень любила. Они были такими заботливыми и любящими. Они научили нас с Элис ценить родственные чувства и семью.

– Я тебе завидую.

Фиона удивленно посмотрела на него:

– Почему ты мне завидуешь? – Она заметила во взгляде Тарра нерешительность и напомнила ему вчерашний разговор. – Прошлой ночью ты попросил меня делиться с тобой своими мыслями и чувствами. Но и ты должен делать то же самое по отношению ко мне, если и в самом деле хочешь построить между нами мост взаимопонимания.

– Ты права. Нельзя ожидать, что ты будешь дарить мне свое доверие, если я не отвечу тебе тем же. – Выдержав паузу, Тарр заговорил: – Между моими отцом и матерью существовала дистанция, которую я считал нормой для супружеских отношений. Я привык видеть в браке союз, основанный на чувстве долга и не имеющий ничего общего с любовью.

Фиона покачала головой и отломила кусок хлеба, внезапно ощутив голод.

– Брак крепче, если заключен по любви. Тарр ответил не сразу.

– Я начинаю это ощущать.

Фиона сделала глоток сидра, потому что кусок хлеба застрял у нее в горле, и, возможно, причиной тому был ответ Тарра. Неужели это намек на то, что он пересмотрел свои взгляды на любовь?

Он продолжал:

– Я признаю, хоть и неохотно... Она улыбнулась.

– ...что любовь может быть мощным оружием. Фиона с аппетитом жевала хлеб, время от времени кивая с серьезным видом.

– Она укрепляется терпением, вниманием, добротой, но больше всего отсутствием эгоизма.

Фиона внимательно слушала каждое слово Тарра, глядя на него широко раскрытыми глазами, и пыталась понять, можно ли считать эти слова признанием в любви или нет. Понял ли он то, что их соединяет? Чувствовал ли, что их сердца бьются в одном ритме? Или он просто пытался убедить ее в том, что они могли бы пожениться?

– Я признаю, что я многого не знаю, но хочу узнать, – сказал Тарр и потянулся, чтобы взять ее за руку, липкую от меда. – Расскажи мне, что ты думаешь о родителях.

Он столь бескорыстно повернул разговор в другое русло, к вопросам, беспокоившим ее, что это тронуло сердце Фионы.

– Я не думаю о них как о родителях.

– Я бы чувствовал то же самое.

– Чувствовал бы?

– Конечно. Внезапно ты узнаешь, что тебя похитили у родителей, которые тебя любили, и что тебя вырастили люди, тоже любившие тебя. Как ты сможешь любить совсем незнакомых людей, даже если они и любят тебя?

– Я думала об этом всю ночь. Ждут ли они от меня любви, полагают ли, что я буду испытывать к ним то же, что и к людям, вырастившим меня? Но ведь они не виноваты, что нас с Элис похитили. Как же я могу осуждать их, ведь они, конечно, тоже страдали.

– Чтобы привыкнуть к ним, потребуется время, – сказал Тарр.

«А есть ли у нас время?» – подумала Фиона. Тарр отвел ей время на знакомство с родителями. Но потом ведь ей предстоит вернуться домой с ним.

Или нет?

Это произойдет, только если она станет его женой.

– Мне кажется, время теперь стало моим врагом.

– Твой враг – мой враг, и мы вместе будем сражаться с ним. – Тарр поднес к губам ее руку и слизнул мед с пальца. – Сладко. Я говорю с Фионой? – поддразнил он ее с нежной улыбкой.

– Ты попробовал, что теперь скажешь?

– Надо попробовать еще раз.

Его смех был еле слышным, когда он поднес к губам ее палец и медленно лизнул его, будто смакуя. Потом Тарр не спеша провел еще несколько раз языком по ее пальцу и сказал:

– В твоем вкусе есть некоторая терпкость.

– Правда? – спросила Фиона. Ее пальцу стало щекотно, и это ощущение щекотки начало медленно подниматься вверх по ее руке к шее.

Тарр наклонился к ней через стол:

– Если я решусь снова попробовать тебя на вкус, то мой язык станет исследовать не палец.

Фиона отдернула руку, будто его слова обожгли ее.

– Мы будем вместе, – сказал он и встал, прежде чем она успела ответить. – Ты только должна сказать, когда это произойдет.

Он нанес ей сокрушительный удар, даже не подняв руки. Она была слишком потрясена, чтобы двинуться с места, слишком потрясена, чтобы смотреть ему вслед, когда он уходил. Его слова продолжали жить в ее сознании самостоятельной жизнью, кружились вихрем и никак не хотели оседать и успокаиваться.

Тарр неожиданно изменил тактику и перестал сражаться с ней. Не он теперь был движущей силой в их союзе. Он предоставил ей это право. Так он считал.

Он был идиотом. Или идиоткой была она?

Уступит ли она ему в конце концов? Или это именно то, чего она сама хочет?

– Что с тобой? – спросила Элис, входя и занимая место, где только что сидел Тарр.

Фиона пожала плечами. Элис внимательно смотрела на сестру.

– Точно так же отреагировал Тарр, когда я спросила, как у него дела. По-моему, вы оба просто не хотите видеть правды.

– Какой правды?

– Той, что вы любите друг друга.

Фиона собралась было ответить, но только молча открыла рот.

– Это очевидно.

– Неужели?.

– Рейнор даже считает, что Тарр смотрит на тебя особым образом.

– И как же он на меня смотрит? – спросила Фиона с волнением.

– Как страдающий от любви щенок, – ответил ей Рейнор, подходя к их столу. – Если бы этот человек не был моим врагом, я бы пожалел его.

– Он не может быть твоим врагом, – сказала Фиона резко, – потому что в этом случае и я должна стать твоим врагом.

– Неужели ты предпочитаешь этого человека брату? – спросил Рейнор недоверчиво.

– Предпочитаю, – ответила неуступчивая Фиона.

– В таком случае это действительно любовь, – со смехом отозвался Рейнор.

Фиона подалась к столу.

– Если бы мы выросли вместе, представляю, как бы я отлупила тебя сейчас.

– Как тебе будет угодно. Господи, как же приятно сидеть и вот так болтать с сестрами!

– А мне странно, что у меня есть брат, – призналась Фиона.

– Могу это понять. Вам с Элис понадобится время, чтобы привыкнуть ко мне. Но пожалуйста, поймите, как долго я ждал этого и что я чувствую, соединившись с вами.

– Но ведь мы были всего лишь младенцами, когда исчезли, – заметила Элис.

– Верно, но я был вашим старшим братом и любил вас с самого вашего рождения. Моя любовь не истощилась за все эти годы, не рассеялась. Напротив, она возросла, как окрепло и решение найти вас и вернуть домой. Когда пришло известие о том, что Тарр привез в свой клан двух девиц-близнецов, я осмелился молить Бога о чуде. – Он удовлетворенно улыбнулся. – И Бог услышал меня.

– Значит, внимание к нам было привлечено благодаря Тарру, – уточнила Фиона.

– Да, я не слышал до этого ни слова о близнецах из клана Макэлдеров, – согласился Рейнор. – Когда-то я бывал в этом клане, но не видел там никаких близнецов.

– Наверное, нас тогда еще не было там, – сказала Элис.

– Я разминулся с вами всего на несколько месяцев, как я сейчас понимаю. – Печаль, прозвучавшая в его голосе, сменилась радостью. – Но теперь мы снова вместе, и нам надо наверстать упущенное время.

– Конечно, – сказала Элис, – но при этом нам следует учитывать и положение Фионы.

– Согласен, но с решением можно подождать до прибытия родителей.

Фиона нахмурилась:

– Я сама сделаю выбор.

– Я не сомневаюсь в том, что так и будет. Я только прошу тебя подождать до их приезда.

– Это никак не повлияет на мое решение, – настойчиво повторила Фиона.

– Знаешь, никогда ничего нельзя знать наперед, – задумчиво сказал Рейнор.

Глава 21

Тарр и Рейнор встали, когда Фиона вошла в большой зал, где их ожидал ужин. Ее только что умытое лицо сияло, ярко-рыжие волосы струились на плечи живым огнем, зеленая шаль была завязана узлом на талии и свисала по бедрам.

Лавируя между столами, представлявшими собой доски, положенные на козлы, Фиона пробралась к мужчинам и буквально упала на стул между ними.

– Где Элис? – спросил Тарр.

– Она скоро освободится после приема тяжелых родов, но сейчас уже и дитя, и мать чувствуют себя хорошо, – объяснила Фиона.

– Должно быть, она устала и проголодалась, – предположил Рейнор. – Я слышал, что роды продолжались всю ночь.

Фиона потянулась за куском сыра.

– Я позабочусь о том, чтобы она поела и отдохнула.

– А как ты сама? Ведь и ты помогала сестре, – сказал Тарр.

– Я ушла сразу после того, как Элис приняла младенца, поэтому успела передохнуть, так что чувствую себя хорошо, только зверски голодна.

Фиона взяла сочный кусок ягнятины и положила себе на тарелку.

– В клане ходят легенды об искусстве Элис. Мои люди надеются, что она останется жить здесь с нами, – сообщил Рейнор, – хотя я слышал, что болтают твои воины, Тарр. Они считают, что целительница принадлежит им.

Фиона взглянула на Тарра, улыбка пряталась в уголках ее рта. Похоже, Тарр не обратил внимания на явное удовольствие, которое доставлял ей этот разговор.

– Я слышал, с какой гордостью они говорили о ее таланте, – продолжал Рейнор, и в голосе его тоже прозвучала гордость. – Они рассказывают истории о том, как она излечила нескольких воинов и членов клана, и еще, конечно, о том, как она защищала меня, когда сам я не мог себя защитить.

– Мы на грани войны из-за Элис, особенно теперь, когда она спасла жизнь Элли и ее сына, так что...

– Где будет жить Элис, решать ей, – перебил Тарр, смутив Фиону своими словами.

Она смотрела на него, и эти слова отдавались у нее в ушах громоподобным эхом. Правильно.ли она его поняла? Неужели он устранил главное препятствие на пути их союза? Значит, он считал, что Элис могла бы остаться с кланом Хеллевиков, а тогда они не будут разлучены? Неужели их разговор накануне вечером заставил Тарра пересмотреть свои взгляды?

– Раз сестры не желают разлучаться, то Элис останется жить с кланом Хеллевиков, – подтвердил ее догадку Тарр.

Фиона больше не прислушивалась к разговору мужчин. Она раздумывала над тем, почему Тарр столь внезапно изменил точку зрения. Он позволяет Элис остаться. Неужели он делает это из любви к ней, Фионе? Значит, он и в самом деле хочет видеть ее счастливой? Или только новые обстоятельства вынудили его изменить свои намерения? Возможно, что это не имеет никакого отношения к его чувствам и он просто проявляет практицизм?

В желудке у нее возникла тяжесть, и Фиона мысленно прокляла издержки любви. Впрочем, виной мог стать и ее излишний аппетит.

Мужчины сменили тему разговора, и Фиона наконец смогла есть относительно спокойно, разумеется, меньше обычного, но все же достаточно, чтобы чувствовать себя удовлетворенной. Ужин приближался к концу, и Фиона начала собирать еду для сестры.

– Несколько женщин вызвались отнести ужин Элис, – сообщил ей Рейнор.

Фиона прекратила накладывать пищу на деревянное блюдо.

– Я знаю вкусы своей сестры. К тому же она ждет именно меня.

– Не стоит накладывать так много еды, – посоветовал Тарр. – Элис ест мало и не оценит твоих стараний, если ты станешь пытаться кормить ее насильно.

Фиона держала в руке кусок черного хлеба и смотрела на него. Второй раз за вечер он удивлял ее. Тарр явно проявил внимание к Элис, и Фиона снова спросила себя о его мотивах. Неужели он на самом деле заботился об Элис? Или всего лишь пытался ввести в заблуждение ее, Фиону, чтобы заставить поверить в то, что ему небезразлично благополучие ее сестры?

Черт возьми! Будь проклята эта любовная игра!

Фиона придержала язычок, опасаясь наброситься на Тарра за то, что он смутил ее. Вместо этого она позволила ему помочь ей завернуть миску в льняную салфетку, принесенную слугой, уложить ее и кувшин сидра в корзинку и, пожелав Рейнору доброй ночи, уйти с ней вместе в дом, где Элис дежурила у постели матери и новорожденного.

– Зима совсем близко, – сказал Тарр, снимая шерстяной плащ, в который был одет, и закутывая в него плечи Фионы, прикрытые одной шалью.

На одно только краткое мгновение его рука помедлила на ее плече, потом он отвел руку, но одного этого прикосновения было достаточно, чтобы воспламенить Фиону, и она мысленно прокляла свои чувства, потому что тело ее постоянно отвечало на любое прикосновение Тарра. Ее кровь тотчас же закипала, плоть ее начинала вибрировать, и она ощущала влагу между ног.

Она желала его.

Почему?

Глупый вопрос. Потому что она его любила.

Или это была не любовь, а всего лишь любопытство? Идиотка!

Она боролась с собой, но можно ли выиграть в такой битве?

– Тебя что-то беспокоит? – Тарр протянул руку и после небольшого сопротивления со стороны Фионы взял у нее корзинку.

Фиона пожала плечами. Она все больше и больше покорялась этому мужчине. Ей вовсе не требовалась помощь, чтобы нести корзинку. И все же казалось абсолютно естественным позволить ему это.

– Ты мне не отвечаешь.

– Я думаю, – нашлась она.

Тарр терпеливо смотрел на нее, ожидая ответа, но это все больше раздражало ее.

– Почему ты изменил свое мнение? – спросила Фиона, останавливаясь посреди деревни и радуясь, что уже поздно и люди разошлись по своим уютным домам.

Его брови вопросительно поднялись.

– Не валяй дурака. Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю. Ты вдруг решаешь, что Элис может остаться с твоим кланом. Почему это произошло сейчас?

Было очевидно, что эти вопросы смутили Тарра. Он поднял глаза к ночному небу, нерешительно потоптался на месте, потом неохотно перевел взгляд на Фиону.

– Я понял, что вы с сестрой неразделимы.

– Сейчас? Именно в тот момент, когда выясняется, что я не обязана выполнять условия соглашения, заключенного между Макэлдерами и кланом Хеллевиков? Это очень удобно для тебя.

– Ты думаешь, я делаю это для того, чтобы удержать тебя? Фионе хотелось выкрикнуть: «Да, да, да, скажи мне, что готов сделать что угодно для того, чтобы удержать меня, скажи, что любишь меня». Но вместо этого она спросила вызывающе: /

– А разве нет?

Она видела, как ему трудно ответить. Тарр расправил свои широкие плечи и отвел их назад, будто защищаясь, затем вскинул голову, глаза его сузились, а губы сжались. Он не спешил с ответом.

Внезапно он опустил корзинку на землю, потянулся к Фионе, схватил ее за плечи, рванул к себе и поцеловал, прежде чем она успела воспротивиться.

Его яростный поцелуй, чуть не раздавивший ее губы, снова все запутал. Он требовал, ожидал, настаивал – а что сделала она?

Она добро вольно и охотно подчинилась этому поцелую, растаяла в объятиях Тарра, лишивших ее способности трезво рассуждать. Его язык оказался смертельным оружием, которому ей нечего было противопоставить, да ей и не хотелось сопротивляться. Игра его языка, его движения полностью подчинили ее, и Фиона наслаждалась этим пленом.

Ее руки взметнулись и обвили шею Тарра. И вот уже они оказались спаянными воедино, как двое обезумевших любовников, неспособных разомкнуть объятия, не имея сил отпустить друг друга и не желая этого делать.

Этот поцелуй воспламенил их тела, и продолжался он до тех пор, пока Тарр не оттолкнул Фиону от себя резким движением. Теперь он держал ее на расстоянии вытянутой руки. Они смотрели друг на друга, а в душах их все еще кипела страсть.

Тарр покачал головой, повернулся и пошел прочь.

Фиона осталась на месте. Она должна была оставаться там. Ее ноги все еще дрожали. Она не сводила глаз с удалявшейся спины Тарра. Когда наконец он скрылся из виду, она ощутила некоторый прилив сил, подняла корзинку и вошла в дом.

Тарр сидел за столом в стороне от нескольких человек, все еще остававшихся в зале. Слуги деловито убирали со столов, готовя помещение для ночного сна. Тарр отказался от предложенного ему проходившим слугой кувшина с элем.

Ему хотелось побыть одному и, не вступая в разговоры, в одиночестве пережить свое поражение.

– Фиона – это сущее наказание, – вздохнул Рейнор, усаживаясь на скамью напротив Тарра.

– Я бы хотел побыть один, – проворчал Тарр.

– Почему? Чтобы попытаться понять Фиону? – рассмеялся Рейнор. – Это не поможет.

– Ты так говоришь, будто хорошо знаешь свою сестру, но ведь ты видел ее лишь крошечным младенцем.

– Фиона никогда не была крошечной. Она всегда была крупнее среднего ребенка. Женщины, принимавшие роды, судачили о том, что такой крупный ребенок мог доставить много страданий матери. А оказавшись на белом свете, Фиона принялась вопить и требовать еды и не успокоилась до тех пор, пока ее не положили рядом с матерью.

– Она и поныне остается требовательной и раздражающе упрямой. – Тарр сопроводил свои слова долгим и досадливым вздохом.

– Так зачем ты на ней женишься?.

– Потому что я по глупости влюбился в нее. – Тарр хватил кулаком по столу. – И признаюсь в этом. Я люблю твою упрямую как осел сестру. Почему? Понятия не имею. – Он беспомощно возвел руки к потолку. – Она постоянно задирает меня и ведет себя вызывающе. Она с такой же силой и ловкостью разит мечом, как и языком, и она превращает мою кровь в... – Внезапно Тарр замолчал и покачал головой. – А я как дурак откровенничаю со своим врагом.

У глаз Рейнора собрались лукавые морщинки – был готов рассмеяться.

– Можешь смеяться надо мной, но я сотру твой смех с лица кулаком.

Рейнор ударил себя по непослушным губам, но в глазах его продолжало искриться веселье.

– Ты находишь это забавным? Надеюсь, однажды ты встретишь женщину, раз в десять более непредсказуемую, чем твоя сестра.

Рейнор мгновенно стал серьезным.