-Невозможно работать с ними, сэр,- сказал молодой человек, автоматически признавая превосходство Бэтмэна.- Раньше были только русские да поляки, и все как-то понимали друг друга. Теперь кого здесь только нет: русские, поляки, болгары, украинцы- и друг с другом разговаривать не хотят.
      -Но мне кажется, он вас понял.
      -Уверен, что понял, сэр. Я даже готов поспорить, он понимает все, что мы говорим. В Москве их учат двум языкам- русскому и английскому. Мы их доставим в участок, и они заговорят. У нас там комната, которая выглядит в точности, как штаб КГБ. Подержим их там пару часов, и они разговорятся. Старые привычки живут долго, я так думаю.
      Пожилой коп сошел вниз по лестнице, качая головой. "Мы можем отвезти их в участок и поработать с ними, но что толку? Она-то не будет говорить с нами. Она даже не скажет, что у нее украли деньги или эту священную картину. Она не хочет иметь никаких дел с полицией". Наволочка, деньги, картина были разложены на прилавке рядом с кассой. Он начал складывать их в одну кучу.
      Молодой коп остановил напарника. "Эта икона, возможно, была в ее семье издавна. Им приходилось прятать ее все эти годы; их могли посадить в тюрьму или сослать в Сибирь только за то, что они ее хранили. И после всего этого они привозят ее сюда. Я знаю, это вещественное доказательство, Клифф, но если она так и не сделает заявление?.."
      Клифф потер большим пальцем облупившуюся позолоту, пытаясь оценить вещь. "Сколько же это может стоить?"
      -Для нее гораздо больше, чем для нас,- уверенно сказал молодой офицер.
      Тихо выругавшись про себя, Клифф положил икону обратно на прилавок. Подъехала еще одна машина: закрытый фургон для перевозки задержанных. "Ладно, пошли отсюда,- он повернулся к Бэтмэну.- Вы с нами?"
      -Я вам нужен?
      -Да нет,- в этих коротких словах заключалось все то двойственное отношение, которое испытывали люди в полицейской форме к этому ряженому странствующему рыцарю.
      -Тогда я побуду здесь. Может быть, мне удастся убедить женщину пойти в участок.
      -Ну да. Разумеется. Такой парень, в капюшоне, маске, цирковом наряде. Может, она подумает, что сегодня Хэллоуин.
      Бэтмэн не счел нужным отвечать, и полицейские с задержанными ушли. Он все еще стоял, надеясь, что женщина спустится вниз, когда по лестнице вместо нее спустился молодой человек. На вид ему было двадцать с небольшим и он не выглядел слишком удивленным присутствием Бэтмэна. Вот чему он действительно удивился, так это иконе, лежащей на прилавке. Очень удивился. И очень обрадовался. И очень быстро спрятал ее.
      -Моя мама поблагодарила бы вас, но Америка слишком пугает ее,- сказал он с заметным акцентом, но на хорошем английском.- Америка- совсем не то, что каждый из нас ожидал увидеть. Но и дома все изменилось. Куда нам еще деваться?- он окинул взглядом комнату, очевидно, в поисках чего-то еще. И он нашел это- обтянутая бархатом коробка, небрежно брошенная у стены. Ни Бэтмэн, ни полицейские не заметили ее. Юноша поднял коробку и положил туда икону. Закрытую коробку он плотно прижал к груди.
      Дело не прояснялось. Любопытство Бэтмэна требовало рискованных вопросов.- Вы русские?- спросил он с нарастающим сомнением.- Из Советского Союза... из России?
      -На этой неделе- Союз Независимых Государств. На прошлой неделеСоюз Советских Социалистических Республик. Мы русские, да, но не из России, нет.
      Только благодаря своим недавним библиотечным изысканиям, Бэтмэн сумел уловить во всем этом смысл. "Значит, вы прибыли из другой республики. Одна из новых балтийских стран? Латвия, Литва, Эстония?.." Пробудь здесь юноша чуть дольше, он бы узнал, как любят американцы хвастаться своими скудными познаниями о событиях на другом конце света. Но Бэтмэн выбрал названия этих трех стран не случайно и, когда юноша со снисходительной усмешкой покачал головой, Бэтмэн уже знал, что последует дальше.
      -Молдавская Советская Социалистическая Республика,- сказал юноша.
      -На прошлой неделе. А с этой недели- Независимая Республика Молдова,- Бэтмэн надеялся, что ему удалось правильно произнести новое название.
      Ему удалось. Юноша пробормотал слова, не включенные ни в один официальный русский словарь, затем с досадой сплюнул на пол. "Сталинистские свиньи".
      Сталин, в конце концов, был грузином, а не русским, а свиньи, похоже, были универсальным ругательством.
      -А эти люди, которые украли икону?
      -Молдавские свиньи,- заявил юноша, используя русскую орфографию.Моя семья не просилась в их поганую маленькую страну, но мы приехали, построили заводы и фабрики, работали на них. Она теперь наша, а они отняли ее у нас... для румын. Для вонючих румынских цыган.
      Маска помогла Бэтмэну скрыть собственные мысли. Возможно, Альфред был в чем-то прав насчет балканизации. "Здешняя полиция не слишком благосклонно относится к иммигрантам, привозящим с собой свои войны... или экспортирующим на родину оружие".
      -Мы посылаем домой деньги, это правда. И продукты. Много продуктов,- юноша стал очень осторожен в выражениях.- Но оружие- нет. И без того слишком много оружия,- он отступил на шаг к лестнице.
      -Расскажите мне об иконе. Кому она действительно принадлежит? Не вам, и не той женщине наверху, которая не является вашей матерью.
      Веснушки юноши побледнели, и он еще крепче прижал коробочку. "Она наша. В семье, которой она принадлежала, никого не осталось в живых. Это правда. Но они были русскими. Значит, икона наша, мы можем делать с ней, что хотим. Можем отдать. Продать. Это не их вещь. У нас права. Американцы понимают права".
      Этот юноша был одним из миллионов этнических русских, насильственно расселенных по всей бывшей советской империи- в данном случае, на том клочке земли, которую западные справочники называют Бессарабией. Молдаване, или молдоване, хотели уничтожить искусственную границу между свой землей и Румынией. У них были на это основания: различие между молдовским и румынским языками было меньше, чем между американским английским и английским английским. Кроме того, молдован принуждали с 1940 использовать алфавит, известный как советский, русский, кириллический или греческий, тогда как румыны писали латинскими буквами, как в английском языке.
      Брюс Уэйн, однако, нашел три группировки потенциальных террористов под именем бессарабов.
      -А как насчет гагаузов?- спросил Бэтмэн.- Какие права у гагаузов?
      Совсем упав духом, парень слегка разжал руки. Кровь обратно прилила к лицу, веснушки покраснели. Он не верил в Бэтмэна, как эти молдавские свиньи, которые считали, что Бэтмэн- инкарнация их национального героя, Влада Дракулы. Но Бэтмэн знал про гагаузов. Сколько американцев знало о гагаузах? Ведь их численность не превышала ста пятидесяти тысяч.
      -Это...- юноша подбирал слова,- все равно что продавать или покупать, только без денег. У Гагаузов есть овцы, есть виноградники, есть табак. Овцы... не очень хорошие. Вино, табак- это лучше, чем деньги. Молдаване постараются сначала уничтожить гагаузов. Они уже говорят: учите наш язык, делайте все как мы. Гагаузы видят надписи на стенах, да? Они и нас, русских, не очень любят: Москва говорит, учите наш язык, делайте все как мы. Но вначале у нас была армия, и армия пришла из Москвы, защищать их. Теперь Москва...- он дунул, словно задувая свечу,- нет армии. Только мы с гагаузами. Гагаузы и мы.
      -Американский патриот, Бенджамен Франклин, сказал: "Надо держаться вместе, или нас повесят порознь".
      Пастухи, которых Тигр упомянул в доках. Все сходилось. Были моменты, когда Бэтмэн жалел, что он в маске, потому что время от времени ему хотелось закрыть голову руками. Вместо этого он сказал: "Итак, гагаузы дают вам- русским в Молдавии- вино и табак, которые вы обмениваете по бартеру с другими русскими- в самой России- на иконы?.. А эти иконы вы продаете здесь, в Америке, а на вырученные деньги покупаете оружие, чтобы гагаузы воевали с молдаванами, так?"
      Юноша помотал головой. "Нет денег. Мы даем иконы человеку, у которого лицо в шрамах. Две уже дали, эта третья и последняя. После этого. Ничего. Не для нас. Кончено. Что делают гагаузы, мы не видим, не знаем. Очень просто".
      В голове Бэтмэна зазвенел колокольчик- человек, у которого лицо в шрамах? Безусловно, в Готам-сити были тысячи людей со шрамами. Но молния не попадает дважды в одно место случайно. И на сердце у Бэтмэна потеплело от того, что он знал, где искать человека со шрамами. Он преисполнился энтузиазма. Оставалось только еще кое-что выяснить.
      -А эта икона у тебя в руках? Та, что молдаване сумели успешно похитить, но я им помешал?
      Лицо парня сделалось столь же непроницаемым, как маска Бэтмэна.
      -Они знают, что она опять здесь. Ты знаешь, что они за ней еще придут.
      Парня начало трясти. "Это то, что вы зовете платежом. Вот это- платеж: самый лучший, самый ценный. Свиньи как-то узнали. Если я не принес икону- нет платежа, нет обмена. Гагаузы, они нас обвинят. Тогда опять все против всех".
      Определенно, в точке зрения Альфреда был свой резон.
      Бэтмэну потребовалось всего несколько минут, чтобы убедить юношу рассказать ему, когда и где должен быть произведен платеж, и доверить ему на это время икону.
      -Они будут пытаться ее у вас украсть,- сказал юноша, выпуская коробку из рук.- Они не перед чем не остановятся. Они подкупят ваших врагов.
      В голове Бэтмэна загорелся еще один огонек. "Я на это и рассчитываю",- сказал он прежде, чем уйти.
      ДВЕНАДЦАТЬ
      Женщина-кошка стояла, прислонившись спиной к стене ванной, изогнувшись и скосив глаза на дверцу аптечки, к которой было прикреплено единственное в квартире зеркало. Разглядывать себя в зеркало было для нее в новинку, так же как торопиться на встречу и собираться на дело вместе с компаньоном. Причем оба события должны были произойти через несколько часов. Наконец, натянув маску до бровей, женщина в черном комбинезоне решила, что с нее достаточно, и протянула руку к цепочке выключателя.
      -Не верю я, что ты это сделаешь,- сказала она своему отражению прежде, чем оно исчезло.
      Вот уже несколько дней Селина пребывала в непривычной для себя роли ведомого при активном лидере. Бонни обладала таинственной способностью думать над одним в то время, как рот ее говорил совсем о другом. А поскольку Бонни говорила безостановочно, она и думала беспрерывно, все время опережая на один шаг и собственный рот и весь остальной мир. Селина же, которая почти не могла соображать, пока разглагольствовала Бонни, лишилась способности строить собственные планы относительно набега на квартиру Эдди Лобба. Когда Бонни трещала, у Селины появлялось чувство, что она где-то далеко позади.
      Разумеется, она могла отказаться или Женщина-кошка могла просто не прийти в условленное время к дому Бонни. Она в любой момент могла перехватить инициативу, прервать водопад слов и начать действовать самостоятельно. Бонни была паровым катком, но не танком; разница существенная. Но Селина не перехватила инициативу, и Женщина-кошка собиралась зайти в крошечную квартирку в верхнем городе прежде, чем направиться к кондоминиуму Кистоун.
      Потому что Бонни была хорошая. Ее планы относительно коллекции Эдди были лучше всего того, что смогла бы придумать Женщина-кошка самостоятельно. А ее снимки...
      Женщина-кошка задержалась, чтобы взглянуть на увеличенную фотографию, висевшую в углу, где она тренировалась: гладкая черная пантера осторожно пьет из ручейка в осеннем лесу. Пантера напоминала Селине о Женщине-кошке. Лес напоминал о зарослях недалеко от родительского дома, где Селина пряталась, когда жизнь становилась невыносимой. Разумеется, черные пантеры не водились в лесах Северной Америки. Бонни рассказала- невероятно длинно- о том, как она сфотографировала ручей, путешествуя автостопом по Канаде, пантеру- в зоопарке, а затем совместила оба снимка.
      -Это не настоящее,- объяснила Бонни, когда заметила, что Селина не может оторваться от фотографии в тот первый вечер, когда они сидели на полу и ели принесенную еду.- Камера не может врать. Это не то, что твой глаз или рассудок. Она видит только то, что есть. Прутья клетки, мусор на берегу ручья. Когда я ее держу, я мыслю как камера. Но потом я вхожу за закрытую дверь и изменяю реальность.
      Селине захотелось взять снимок. Она уже начала прикидывать, как Женщина-кошка сумеет до него добраться, когда Бонни просто сняла его со стены.
      -Возьми- он твой,- Селина прижала руки к бедрам. Принимать подарки было не в ее стиле. Подарки означали долги и обязательства, а она предпочитала жить без долгов и обязательств. Но жизнь не всегда идет так, как ты предпочитаешь. Стоя в костюме на подоконнике и глядя на снимок, она припомнила, как горели ее руки. "Это же фотография,- сказала она тогда, заставляя себя принять подарок.- Ты, наверное, можешь еще напечатать".
      Моторчик во рту у Бонни поперхнулся. "Нет. Я печатаю только одну. И даже негативы уничтожаю. Это как мечта; она должна быть одна, иначе похоже на мошенничество. Но этот снимок- твоя мечта. Я это поняла по твоему лицу, когда ты смотрела на него".
      Теперь фотография висела у Селины в комнате- похоже, единственная вещь, которая не была украдена, отнята, подобрана или куплена у старьевщика- а у Женщины-кошки появился партнер. Она поднялась по пожарной лестнице, которая проходила возле окон Бонни и поцарапалась в стекло когтем. Бонни выбежала из-за фанерной перегородки, которая отделяла ванную и кухню, превращая их в единую, хорошо оснащенную темную комнату для фотопечати. Она была одета в темный спортивный костюм с армейским плетеным ремнем на бедрах и в видавшие виды туристские бутсы.
      Обе женщины были удивлены. Женщина-кошка ожидала увидеть Бонни в привычных пастельных тонах. А когда Женщина-кошка удивлялась, она замолкала. Что же касается Бонни, то она начала верещать еще прежде, чем открыла окно.
      -Пожарная лестница. Мне следовало бы знать. Я имею в виду, надо было ожидать, что Женщина-кошка не станет звонить в дверь. Это же глупо. Стою там, жду дверного звонка и чуть не выпрыгиваю из кожи от нетерпения, а тут раздается царапанье в окно. Я почти готова. Я хорошо выгляжу?- она отошла от окна и повертелась, как маленькая девочка на первой балетной репетиции.
      Женщина-кошка кивнула.
      -Я подумала: везде слежка, шпион на шпионе- лучше я оденусь соответствующим образом. У меня есть настоящий камуфляж для фотосъемок, но он с оранжевыми пятнами. Прекрасно подходит для вылазок на природу, но здесь в городе выглядит глупо. Поэтому я оделась в темное и матовое, чтобы не выделяться на свету. Знаешь ли ты, Селина, сколько в городе ночью света? Здесь никогда не бывает совсем темно- ну, может быть, только в подворотнях и тому подобных местах, но на тротуарах даже вспышкой можно не пользоваться. Правда, я взяла с собой вспышку. Ведь нельзя предвидеть, какой там будет свет, правда? Две камеры, лучшая пленка, лучшая вспышка, лучшие батарейки. Теперь все в порядке,- она показала на темный нейлоновый рюкзак на диване.- Проверь его и скажи, не забыла ли я чего-нибудь. Например, треножник. Ты там была. Как ты думаешь, нужен будет треножник?- она снова кинулась в свою импровизированную темную лабораторию.- Я почти готова.
      Женщина-кошка, наконец, перевела дух. Действительно ли она слышала имя Селины, или ей только показалось? Надо будет прямо сказать Бонни, как только представится возможность, что Селина, которая пришла к Воинам Дикой Природы, и Женщина-кошка, которая поведет Бонни с ее камерами в квартиру Эдди Лобба,- не одно и то же лицо. Женщина-кошка была одним из готамским костюмированных персонажей, а Селина Кайл просто знала, где ее найти.
      Законы вселенной гласили, что взрослые люди склонны верить всему, что им говорят, но у Бонни были ярко выраженные черты невзрослого человека. Возможно, законы вселенной на нее не распространялись.
      Женщина-кошка пожала плечами и бегло осмотрела содержимое рюкзака. Она профессионально оценила пару двухсотдолларовых вещиц среди оборудования, но ей уже было известно, что Бонни происходила из зажиточной семьи, и ее родители с любовью и оптимизмом щедро тратили деньги на свое единственное дитя. Это не испортило Бонни; она просто приняла как данность, что ее судьба- успех.
      Когда жизнь давала Селине очередного щелчка, она испытывала стыд и унижение. Когда на Бонни сыпались синяки и шишки, она жизнерадостно полагала, что судьба слегка ошиблась и исправится при первой же возможности.
      Оставив рюкзак, Женщина-кошка крадучись пробралась к двери, чтобы подсмотреть, чем занимается Бонни. Она стояла перед зеркалом, обвязывая волосы темным шарфом. Покончив с этим, она принялась намазывать что-то черное на лицо.
      -Это футболисты используют- знаешь, такая боевая раскраска на лицах. Особенно защитники. Знаешь ли ты, что боевая раскраска и камуфляжпочти одно и то же? Я выпросила это у приятеля моей соседки по комнате. Его очень развеселило, что я собираюсь этим пользоваться во время путешествий, поэтому он стащил целую упаковку из кладовой. Вау- это что-то! Он стащил это из кладовой, а я теперь использую, чтобы стащить у этого Эдди...
      -Мы не будем ничего красть,- услышала Женщина-кошка собственный голос.- Мы только сделаем несколько фотографий и уйдем.
      Бонни нанесла последний мазок на щеки и повернулась. "Мы украдем его секреты, Селина. Что еще мы можем украсть? Вещи можно купить новые, а секреты- нет".
      Они смотрели друг на друга. Селина моргнула первая.
      -Почему ты все время зовешь меня Селиной. Я не Селина Кайл. Она просто... просто моя знакомая.
      Долгое молчание повисло между ними, пока Бонни рассматривала стоящую напротив женщину в черной одежде. Она вся замерла, только глаза двигались. Но эти зеленые глаза вбирали в себя всё, медленно, методично, и, когда осмотр был закончен, у Женщины-кошки возникло совсем иное представление о невинности.
      Бонни переваривала все, что увидела. "Да, теперь я понимаю,- она несколько раз кивнула, подтверждая что-то самой себе.- Женщина-кошка. Не Селина. Это моя ошибка. Знаешь, там, у нас в Индиане, нет таких людей, как ты,- добавила она, словно это объясняло нечто важное.- Я хочу сказать, мы смотрим новости по телевизору и все такое, но в Блумингтоне не происходит ничего интересного, ничего такого, ради чего стоит жить. Поэтому у меня не было ни малейшего представления, как ты делаешь свое дело. Я думала, это какое-то актерство, как играть роль- но теперь я вижу, что ошибалась. В тебе нет ничего от Селины Кайл. Ты- Женщина-кошка, цельная и простая, верно? И мне лучше не забывать об этом, если я желаю себе добра, да?"
      Женщина-кошка отошла в сторону. Ее маска не годилась на то, чтобы прятать тонкие чувства, кроме простодушной улыбки. Бонни, в конце концов, была просто молодой женщиной, которая вставила черную пантеру в пейзаж с засахаренными соснами и кленами.
      -Если ты готова, то я тоже,- крикнула Бонни.
      Дорогу прокладывала Женщина-кошка. Ей приходилось помогать приятельнице в трудных местах, но Бонни поняла- без лишних слов- что теперь время подчиняться, а не болтать. Не жалуясь, она тащила свой тяжелый рюкзак, делала все, что ей говорили, и не проронила ни словечка, пока они не оказались в пустой квартире Эдди.
      -Ты?- спросила она, показывая на исцарапанную дверь и притолоку.
      Быстро кивнув, Женщина-кошка нагнулась и начала работать над замком. Это была сложная процедура; во время первого визита механизм был поврежден. Неужели Эдди так и не был здесь с тех пор? Наконец стержни встали на место, и болт повернулся. Она нащупала выключатель, и, хотя ей было известно, что они увидят, сердце неприятно прыгнуло. Все оставалось так, как она запомнила. В глубине души она надеялась, что никто после нее не входил в эту комнату.
      -О, Боже. О, Боже,- Бонни поколебалась прежде, чем переступить порог.- О, Боже. Они не поверят. Широкоугольного объектива будет недостаточно. Надо было принести кинокамеру. Это требует движения, медленной панорамы по всей комнате, чтобы глаз охватил все, что здесь находится. И стоп-кадры здесь... или здесь... или... О, Боже. Не знаю, откуда начать.
      -Да просто наводи и снимай. Обязательно попадется что-то незаконное. Там еще есть вещь, шкатулка из уссурийского тигра, в той комнате, через которую мы вошли. Оставь для нее кадр. Я посмотрю в других комнатах, нет ли там чего еще.
      -Наводи и снимай,- повторила Бонни.- Снимай и наводи. О, Боже.
      Она сняла рюкзак и открыла его. Когда Женщина-кошка выходила из комнаты, она уже поставила обе камеры на пол и натягивала тонкие перчатки. Быстрый осмотр других помещений убедил Женщину-кошку в том, что, кроме шкатулки в спальне, ничего заслуживающего фотографирования не было. Она также убедилась, что Эдди Лобб не приходил домой. Это наполнило ее безотчетной тревогой. Если Эдди так долго отсутствует, он вполне может в любой момент войти в дверь. Однако это соображение никак не повлияло на кислотный обмен ее желудка. Она вернулась в тигриную комнату и велела Бонни поторапливаться. Та стояла на стуле из тигриных костей и пыталась снять со стены одну из голов.
      -Не делай этого!
      Женщина-кошка была гораздо сильнее Бонни. Она легко отняла голову у напарницы и прикрепила ее обратно к стене. -Не трогай вещи! Что еще ты трогала?- оглядевшись вокруг, Женщина-кошка получила ответ на свой вопрос: каждая вещь на правой стороне комнаты была слегка сдвинута с места.
      -Я делала широкоугольные снимки на быстропроявляющейся цветной пленке; теперь я собираюсь сделать узкие снимки на черно-белой пленке. Я сделаю огромное увеличение. Чтобы снимки получились хорошие, нужно подвинуть вещи. Я надела перчатки. Кажется, я нигде не оставила отпечатков. И потом, меня никогда не арестовывали. У них нет моих отпечатков пальцев.
      -Но он узнает, что здесь были.
      Бонни скорчила рожицу. "Один взгляд на эту дверь, и становится ясно, что здесь кто-то был, тебе так не кажется? Разумеется, он не узнает, кто и не осмелится заявить в полицию- потому что, если они придут сюда и увидят все эти штуки, у него появятся очень большие проблемы. Послушай, я знаю, ты говорила, что мы не должны ничего трогать, что все доказательства будут у нас на снимках, но мне кажется- поскольку ты так или иначе отметилась у него на двери- нам стоит пойти дальше и слегка его припугнуть. Передвинуть вещи. Я имею в виду, что парень, который сделал себе такую комнату, должен быть анимистом. Клянусь, он полагает, что у всех этих вещей есть мана. Представь, он сидит здесь на стуле из тигриных костей, работает за столом из тигриных костей, окружает себя тигриными чучелами. Ей-Богу, он думает, что он сам- кот. Ну, не так, как ты, конечно. Но во всяком случае у него точно крыша поедет, если он увидит, что все эти вещи передвинуты. То есть, он тогда и сам сдвинется. Начнет думать, что все эти кошки ополчились против него.
      -Ты так думаешь?- медленно сказала Женщина-кошка, покусывая свой стальной коготь. У Бонни была привычка говорить такие вещи и использовать такие слова, которые не очень-то понятны людям, без толку отсидевшим своё в школе. Анимист? Анимация? Какое отношение мультики имеют к Эдди Лоббу? Но, как это уже случалось раньше, Женщине-кошке пришлись по душе умозаключения Бонни.- Ты думаешь он действительно чокнется, если мы тут все передвинем?
      -Ну да. Подожди. Я придумала кое-что получше. Вместо того, чтобы просто передвинуть, мы передвинем их со смыслом. Видишь, тут все расставлено так, чтобы они смотрели на его стол? Так давай поставим так, чтобы они смотрели в другое место- на дверь. Дверь, на которой ты оставила свои царапины. Как будто все тигры повернули головы и ждут, когда он войдет. О, это будет здорово. Хотелось бы мне посмотреть на его физиономию! Впрочем, мы и так когда-нибудь увидим его физиономию, потому что от этих снимков у наших Воинов кровь закипит. Я тебе обещаю. Они наймут адвокатов, судей, всех, кого надо. Этот Эдди Лобб- к тому времени, как мы с ним разделаемся, он будет жалеть, что родился на свет.
      Женщина-кошка не слушала. Она была занята воплощением плана, поворачивая все головы к двери, пока Бонни их фотографировала. Это занимало много времени, но дело того стоило. Вдруг Женщина-кошка услышала звук, исходящий от входной двери.
      Ночь-заступница- Эдди Лобб возвращается!
      Бонни уже упаковывала камеры. Ее западные глаза побелели, а дыхание сделалось панически-прерывистым, но она продолжала двигаться. Женщина-кошка опустилась на колени рядом, торопливо передавая ей линзы и коробочки с пленкой.
      -Я боюсь,- прошептала Бонни как можно тише.
      -Ты умница,- выдохнула Женщина-кошка, услышав звук металлического болта, выскакивающего из металлического гнезда.- Иди в холл, вылезай в окно. Доберись до пожарной лестницы и лезь на крышу- так же, как мы пришли сюда, только наоборот. Сможешь?
      Из глаз Бонни катились слезы, но она уверенно кивнула.
      -Давай. У тебя все получится. Жди меня на крыше.
      Женщина-кошка погасила свет, закрыла дверь и стала прислушиваться. Второй болт выскочил из гнезда. У них еще было время. Никто, даже сам Эдди, не мог попасть в эту квартиру быстро. Она услышала шорох занавесей и невольный вскрик, когда Бонни вылезла из окна. Женщина-кошка задержала дыхание, ожидая следующего звука и надеясь,что это не будет звук удара чего-то тяжелого обо что-то твердое. Но нет. Она начала отступать назад по коридору. Онабыла в спальне Розы- черт, им не удалось снять шкатулку из уссурийского тигра, с которой все и началось,- когда входная дверь открылась. Когда та захлопнулась, она уже передвигалась по карнизу под окном.
      Она догнала Бонни на крыше. Новенькая сидела, дрожа от ужаса.
      -Эй, все кончилось. Дело сделано,- Женщина-кошка пыталась поставить ее на ноги, но та была как свинцом налита.- Ты все сделала отлично, Бонни. У нас теперь достаточно снимков для того, чтобы- как ты сказала?- у них кровь закипела,- по-прежнему никакого ответа.- Ну представь себе- вот он стоит перед дверью. Видит царапины. Пытается открыть замок. Не получается, он нервничает, роняет ключ...
      Бонни подняла голову и слабо улыбнулась. "Да уж, увидеть бы его лицо, когда он включит свет, а? Ослепить его вспышкой. Попался, Эдди Лобб!"
      Это было соблазнительно. Очень соблазнительно. Теперь, когда Бонни здесь в безопасности, Женщина-кошка легко могла бы спуститься вниз с одной камерой.
      -С ними ведь не так уж сложно работать, а? Просто наводить и снимать?
      -Не совсем, но почти. Вот, я тебе покажу. Дай-ка я вставлю новую пленку...
      Минуту спустя, Женщина-кошка уже спускалась по пожарной лестнице.
      -Удачи!- прошептала ей вслед Бонни.
      Какое странное, теплое чувство- слышать как тебе желают удачи. Женщина-кошка быстро стряхнула его. Удача- совсем не то, на что она привыкла полагаться.
      Эдди был в тигриной комнате. Женщина-кошка услышала его крик задолго до того, как влезла в окно.
      -Ну отмените же это, прошу вас. Пропади пропадом эти чертовы бессарабы со своими грязными картинками! Говорю вам, кто-то вломился в мою квартиру, пока меня не было.
      Женщина-кошка подкралась к двери спальни и выглянула оттуда. Она слышала, как он расхаживал по комнате, и вспомнила, что на столе лежал радиотелефон, Бонни еще уронила его на пол.
      -Ну и пусть остаются там. Им полезно немножко понервничать. Я уже слышал, что они возбуждают весь город. Это только на пользу грязным пастухам...
      Наступила тишина; шаги прекратились. Женщина-кошка поняла, что Эдди получает выволочку от своего босса. Снова на нее накатило теплое чувство, на этот раз она позволила ему остаться.
      -Да, правильно,- голос стал вежливее, шаги помедленнее.- Броуд 208. С Десятой. Через час. Да, я там буду,- еще одна пауза, покороче.Нет, я не знаю, взяли ли они что-нибудь. Не похоже. Скорее какие-то хулиганы, шпана, забрались в квартиру и переставили все вещи, ну, знаете, босс, мои личные вещи... Нет, нет, не через входную дверь... Черт, я не знаю как- Роза?.. Черт, нет. А, может быть. Я не смотрел.
      Женщина-кошка побежала по коридору. Она хотела сфотографировать картину, где фоном служила тигриная шкура. Она держала камеру перед собой, как ружье или щит, пальцы застыли над кнопкой, которую Бонни велела нажать и подержать.
      -Попался, Эдди Лобб,- прорычала она из двери. Он был по меньшей в пяти футах от нее; Бонни сказала, что для камеры достаточно пяти футов, если и Эдди, и фон попадут в фокус. Она нажала на кнопку. Из рук вырвался сноп света. Эдди словно пригвоздили к месту. Рот раскрылся, телефон выпал из рук.
      -Кошка. Господи Иисусе, это огромная дикая черная кошка.
      Он оцепенел. У Женщины-кошки не было никаких проблем с отступлением.
      -Такой мерзкий хлыщ,- сказала она, отдавая камеру Бонни.- У него такие же шрамы, как те, что я оставила на двери,- ну, ты увидишь, когда проявишь снимки.
      Задернув все молнии и застегнув все пряжки, Бонни объявила, что готова идти домой. На черно-белые снимки можно будет посмотреть через час. Цветных придется подождать до утра.
      -Ты одна доберешься до дома, детка? Я помогу тебе спуститься на улицу, но мне надо еще кое-куда смотаться...- Броуд 208 с Десятой через час, но говорить об этом Бонни было не обязательно.
      Бонни сникла, но не захныкала. "Да. Я, наверное, доеду на автобусе. А ты... ты скажи Селине, чтобы зашла ко мне, я ей покажу снимки, ладно?"
      -Конечно, детка. Пошли.
      ТРИНАДЦАТЬ
      Ночь была теплая, по-летнему душная. Пробираясь через весь город, Бэтмэн избрал нелегкий путь- минуя улицы и тротуары, по крышам, дворам и коммуникационным тоннелям. Это была хорошая тренировка, особенно с тяжелым деревянным ящиком под мышкой.
      Ящик он нес осторожно, но все же без должного почтения, ибо исследовал его содержимое и внес кое-какие изменения, тщательно спрятав их даже от внимательного взгляда. Икона, которую он получил от молодого человека в русской булочной, оказалась слишком заурядной, чтобы послужить объектом бартера в сделке с оружием. Рамка была не золотой, а деревянной с тонким слоем позолоты. В ней явно скрывалась какая-то тайна, поэтому он подверг ее тщательному исследованию у себя в пещере и обнаружил настоящую икону, шедевр семнадцатого века, спящий под съемным слоем тонкой фанеры.