- Нет, - не оборачиваясь, ответил Брюс. - Его родители...
      - Он их потерял?
      - Надеюсь, он найдет их.
      - Какой ужас!
      На экране вновь появился корреспондент, пробирающийся сквозь ряды своих коллег в Пингвину и стоящему рядом с ним Максу Шрекку. Достигнув цели, он продолжал репортаж:
      - Вот рядом с этой живой легендой стоит знатный гражданин Готэма Макс Шрекк. Вы все его хорошо знаете. - Он ткнул микрофон прямо под нос Максу: - Что вы думаете по поводу этого чудесного спасения, мистер Шрекк?
      Макс поднял брови.
      - Я считаю, - протянул он, - что этот человек достоин восхищения. Он настоящий герой. По крайней мере мэр должен быть ему признателен.
      - А почему Пингвин не появился раньше? Ведь о нем ходили такие слухи!
      - Спросите об этом его самого, - Макс подтолкнул репортера к Пингвину.
      - Мистер Пингвин...
      - Я боялся появляться наверху. Про меня насочиняли море небылиц. Пингвин то и дело закрывал лицо руками, защищая глаза от света вспышек. Мне нужен был повод... Нет! Скорее случай!
      Брюс выключил телевизор и, откинувшись на спинку дивана, посмотрел на Альфреда.
      - У меня какое-то нехорошее предчувствие, старина, - он тяжело вздохнул.
      - Мистер Вейн, вы видели? Этот Пингвин - действительно реальный человек. Подумать только!
      Альфред достал из коробки новое украшение и полез на стремянку.
      У входа в городской архив цепь дюжих полицейских с трудом сдерживала натиск нахальных корреспондентов.
      Дверь парадного открылась и из него вышли Макс Шрекк и шериф. Газетчики бросились к ним, безостановочно клацая фотоаппаратами и выставляя вперед микрофоны.
      - Пингвина не беспокоить! - взревел шериф.
      Бойкий журналист в широкополой фетровой шляпе ткнул микрофон ему прямо под нос и громко затараторил:
      - В архив для всех свободный доступ! И для прессы в том числе. Как насчет свободы прессы у нас в городе?
      Макс взял микрофон из его рук и вышел вперед.
      - Минуточку, - он поднял руку. - А как насчет свободы человека выяснить, кто он и откуда?
      - Почему вы так беспокоитесь о нем? Он что, ваш личный друг? - не унимался досужий журналист.
      - Да! Он - мой личный друг. И я думаю, что он, также, личный друг всего города!
      - Но свобода печати, конституция!..
      - Пусть конституция немного отдохнет. Все-таки сейчас Рождество. Макс ослепительно улыбался, спускаясь по ступеням.
      Журналистская братия одобрительно загудела и осталась дожидаться Пингвина.
      Брюс седьмой час сидел за компьютером, перебирая файлы видеоряда городских газет за последние сорок лет. Он выискивал статьи и заметки о странных уродах, неординарных событиях, происходивших в городе. Петли лязгнули и тяжелая стальная дверь открылась. С темного каменного потолка пещеры, влажного от сырости, сорвалась стая летучих мышей и с писком унеслась в провал грота.
      - Мистер Вейн, мне придется снова вам напомнить, что долгое пребывание в этом сыром и холодном помещении может вредно сказаться на вашем здоровье.
      - Разумеется, - кивнул Брюс, - сказаться на здоровье...
      Он ничего не слышал, вчитываясь в очередную статью.
      "...в шесть часов утра..."
      Слуга налил суп в овальную тарелку и протянул ее Брюсу. Тот, не отрываясь от экрана, взял ее, и, набрав ложку, отправил еду в рот. Через секунду он совсем пришел в себя и удивленно заморгал. С трудом проглотив, Брюс облизал губы и пристально посмотрел на старика.
      - Холодное, - постучал ложкой он по краю тарелки.
      - Но сэр, - невозмутимо произнес тот, - это такой суп. Его подают холодным.
      - Да? - Брюс хмыкнул и принялся есть. - Да, да. Конечно. Хорошо...
      "...в шесть часов утра произошла авария на химическом заводе, принадлежащем... облако токсичных веществ движется по направлению к городу..."
      Брюс сменил страницу на экране и продолжил:
      "...городской зоопарк практически уничтожен... специальные отряды полиции высланы для истребления зараженных животных..."
      Брюс потер вспотевший лоб и посмотрел на Альфреда.
      - Где вы были во время гибели старого зоопарка?
      - Я... - тот задумался и через мгновение ответил, - не помню точно, но, по-моему, на кухне, мистер Вейн.
      По экрану продолжали ползти строчки текста:
      "...предполагают, что исчезнувшие пингвины были тайно вывезены в лаборатории Техаса для проведения над ними опытов..."
      - Бред! - Брюс нажал несколько клавиш и замелькали страницы. - А здесь что?
      - Вот, - Альфред указал на экран. - Пять лет спустя. Забавное сообщение.
      "Как сообщает профессор Лингрос, готэмские пингвины обнаружены в системе канализации города. Они настолько приспособились к этой среде обитания... развитие головного мозга и столь странного поведения дает право утверждать... это, безусловно, новый вид, появившийся вследствие неожиданной мутации... Через несколько лет нам придется бороться с пингвинами так же, как в других городах борются с крысами".
      - Ну и как? - поинтересовался Брюс.
      - Что вас интересует, мистер Вейн?
      - Боролись ли с пингвинами?
      - Нет, сэр, что вы! О них просто забыли.
      - Ну да, Бог с ними... А здесь что?
      "...в цирке был показан парад уродов..."
      - Так, - Брюс полистал следующие номера, - интересно, интересно... Вот!
      "...цирк вернулся ...свободный бесплатный доступ..."
      Альфред прошел вглубь пещеры, сел в кресло у заваленного электронным хламом стола и спросил:
      - Вам кажется, что этот Пингвин скрывает что-то из своей биографии?
      "...самый толстый человек в мире... тихий мальчик-птица..."
      Брюс продолжал просматривать газеты, не отвечая на вопрос.
      - Но почему вы хотите сказать, что этот Пингвин не такой, каким хочет казаться?
      - А? Что? - Брюс обернулся. - Видите ли, дорогой Альфред, в этой истории участвует не только Пингвин, но и Макс Шрекк, а с ним всегда связаны какие-нибудь темные истории со спрятанными концами. Я не доверяю ему.
      - Что вы, мистер Вейн! Сегодня утром в газете писали, что этот Пингвин - просто несчастный одинокий человек.
      Брюс лишь пожал плечами и продолжал читать статью.
      "...после выступления полиция закрыла цирк... по крайней мере один участник парада уродов исчез до того, как его успела допросить полиция..."
      - Ну, теперь вам легче, сэр?
      - Нет. Пожалуй, мне тяжелее.
      Брюс выключил экран и, поднявшись со стула, поставил на поднос недоеденный суп.
      - Вы правы, старина! Самое лучшее средство от хандры и усталости это свежий воздух.
      - Вы отправляетесь на прогулку, так и не закончив трапезу? - Альфред поднялся со стула и, вздохнув, подошел к подносу. - Вечером будет овсянка и ваши любимые тосты с сыром.
      - Согласен, - Брюс улыбнулся.
      Маленький монитор, встроенный в приборную доску, запищал и вспыхнул. На экране появился Пингвин сидящий за большим столом, заваленным бумагами.
      - Мистер Вейн, - поинтересовался слуга, - почему вас так волнует этот странный героический Пингвин?
      - Понимаете ли, Альфред, я как раз сейчас наблюдаю за ним.
      - Да? И что же вы видите?
      - По-моему, он знает, кто были его родители. Что-то другое его интересует в архиве... что-то совсем другое...
      - Что же именно?
      - Мне бы очень хотелось это узнать.
      - Значит, вы не отказались от мысли, что Макс Шрекк и этот Пингвин... - Альфред замялся, не зная, как лучше сформулировать свою мысль, чтобы не сказать какой-либо бестактности.
      - Это очень зыбко, Альфред. На грани интуиции. И пока у меня нет доказательств.
      В окне архива горел яркий свет. В большом зале за письменным столом, заставленным гигантскими пирамидами папок, сидел Пингвин, ожесточенно скрипя остро заточенным страусиным пером. Он то и дело перебирал сложенные аккуратной стопкой копии свидетельств о рождении, делал какие-то выписки на желтых листках бумаги и постоянно оглядывался на стоящих у входа полисменов.
      Чувствовалось, что эта работа доставляет ему удовольствие.
      Бэтмену надоело наблюдать за дергающимся Пингвином, который в жизни выглядел ничуть не лучше, чем на экране, и он бесшумно тронул автомобиль с места. Свернув за угол, машина понеслась по пустынным ночным улицам к восточной окраине города.
      Пингвин медленно шел по узкой дорожке между рядами заснеженных могил. Он был одет в огромную тяжелую шубу, семенящая походка делала его похожим на катящийся по земле большой черный шар. Пройдя мимо посеревшей от времени кладбищенской часовни, он остановился у большого черного надгробья с высоким мраморным крестом. Отбросив в сторону зонтик и сорвав с головы цилиндр, Пингвин упал на колени, всматриваясь в надпись на камне: "Таккер и Эстер Кобблпоты".
      Склонив голову, он положил на припорошенный снегом камень две алые гвоздики и, сложив на груди уродливые руки, остался стоять на коленях, вслушиваясь в вой холодного ветра.
      Постояв так с минуту, он поднялся с колен, водрузил цилиндр обратно на голову, сложил зонт, и опираясь на него, как на трость, таким же мелким семенящим шагом направился к воротам, у которых толпились газетчики и зеваки, пришедшие поглазеть на диковинного человека-птицу.
      Пингвин подошел к чугунной ограде. Люди загудели, напирая на стоящих в оцеплении полицейских.
      - Пингвин! Пингвин! - послышались выкрики из толпы.
      - Мистер Пингвин, - обратился к нему какой-то взъерошенный газетчик.
      Он, как ребенок из кроватки, тянул сквозь решетку руку с микрофоном. Пингвин остановился и, поморщившись, произнес:
      - Пингвин - это птица, которая не умеет летать. А я - человек, - он гордо поднял голову и поправил цилиндр. - У меня есть имя!
      Пораженные его красноречием, люди притихли, вслушиваясь в слова. Всем, конечно, хотелось узнать как зовут этого загадочного человека. Он обвел их холодным надменным взглядом и крикнул:
      - Освальд Кобблпот!
      - Освальд, Освальд!.. - подхватила толпа.
      - Мистер Кобблпот, - не растерялся репортер, - вы так и не смогли поговорить со своими родителями...
      - Это верно, - уголки рта Пингвина поползли вниз. - Я был их первенцем, а они относились ко мне, как к выродку, - он тяжело вздохнул. Но такова природа человека. Он боится всего необычного. Может быть, когда я в первый раз взял погремушку в свой сияющий плавник, - Пингвин протянул вперед свои уродливые руки в блестящих перчатках, - а не в пять пухленьких пальчиков, может быть, именно тогда, они испугались.
      Люди замерли. Освальд поднял голову и посмотрел на небо. Сквозь рваные дыры в серых тучах пробивался солнечный свет. На его лице застыла трагическая маска и несколько слезинок скатилось по пухлым белоснежным щекам. Он вновь тяжело вздохнул и выговорил тихо, но четко:
      - Но все же... Я их прощаю.
      Посреди улицы, мешая движению, толпились люди. Они рвали из рук счастливого торговца вечерний выпуск "Готэмского глобуса" и тут же, не отходя, читали и обсуждали. Это была настоящая сенсация.
      Щуплая девушка подошла к мальчику с кипой газет и протянула мятую банкноту. Деньги мгновенно исчезли, и в руках девушки оказался свежий, пахнущий типографской краской номер. На первой полосе было набрано жирным шрифтом: "Пингвин прощает своих родителей".
      - Как вы считаете, это ничего, что у него нет пальцев? - услышала она старческий голос за спиной.
      Обернувшись, девушка увидела сгорбленную старушку, похожую на высушенный гриб, которая поправляла сползающие на кончик носа очки.
      - Это неважно, - девушка улыбнулась, - главное, что у него доброе сердце.
      К ним подошел полный мужчина в надвинутой на глаза шляпе.
      - Я не верю во все эти сказки, - сказал он хриплым голосом.
      - Этот Пингвин, как лягушка, которая стала принцессой, - пролепетала старушка, указывая корявым пальцем на фотографию Освальда.
      - Нет, - толстяк поморщился, - скорее пингвином.
      Девушка свернула газету и, положив ее в сумочку, пошла дальше.
      На боковой улице было тихо и безлюдно.
      "Кэт, наверное, заждалась, да и гости уже, должно быть, в сборе. Эта давка на площади..." - размышляла барышня, переходя дорогу.
      Вдруг крепкие руки схватили ее за плечи и поволокли в грязную подворотню, на какую-то свалку, заставленную смердящими мусорными баками. Она закричала.
      Широкоплечий громила встряхнул девушку, больно ударил о покрытую инеем стенку и зашипел, скаля редкие острые зубы:
      - Тихо, сука, тихо...
      Он одной рукой зажал рот своей жертвы, а второй вырвал из ее трясущихся рук сумочку и, раскрыв замок, высыпал содержимое в карман куртки.
      Девушка попыталась вырваться, но здоровяк, чуть не задушив ее, рявкнул:
      - Не дергайся, сволочь, а то голову оторву! Есть еще деньги?
      И неизвестно чем бы все это закончилось, если бы на стену возле грабителя не упала тень. Бандит обернулся. В пятне слабого света, идущего из окон соседних домов, обозначился силуэт женщины, затянутой в блестящую облегающую одежду. Она медленно приближалась, играя длинным гибким хлыстом, то размахивая им над головой, то накручивая его на свое изящное тело.
      - Как приятно видеть большого сильного мужика, - нежно и нараспев проговорила она, - который не боится полезть к слабой женщине... настоящего мужчину...
      Парень отпустил девушку и, отбросив в снег сумочку, проревел:
      - Это еще что за дерьмо?
      Он выставил вперед грудь и пошевелил руками, разминая кисти.
      - Ну, пожалуйста, - женщина собралась в комок и отбросила хлыст, будь со мной поласковей. Это мой первый раз.
      Здоровяк, не вслушиваясь в этот бред, развернулся и нанес удар своим огромным, как кувалда, кулаком. Но женщина увернулась и, высоко подпрыгнув, как отпущенная пружина, ловко пнула громилу в плечо. Тот пошатнулся, но устоял на ногах. Еще прыжок, и тонкая шпилька каблука врезалась в грудь хулигана. Он глухо взвыл и прижался к стене, боясь пошевелиться.
      - Мяу! - мурлыкнула загадочная женщина, подходя к нему.
      Мелькнула растопыренная пятерня, сверкая в слабом свете стальными когтями - и широкие кровавые борозды пролегли на испуганном лице парня.
      - В следующий раз будешь думать прежде, чем делать, - зашипела победительница, и когти блеснули еще раз.
      По стене на снег сползло окровавленное тело с дырами на месте глаз. Спасительница щуплых девушек хищно оскалила ряд белоснежных зубов и, мягко ступая по снегу, грациозно подошла к насмерть перепуганной девушке.
      - Ох, - зашептала было та, - спасибо, я не...
      Она не договорила. Рука в липкой окровавленной перчатке закрыла ей рот.
      - Как все просто... Да? Небось, красотка, ждешь, чтобы тебя спас какой-нибудь Бэтмен?
      Девушка попыталась кивнуть, а эта в черном продолжала:
      - Я не Бэтмен, я - женщина-кошка. Понятно?
      Только сейчас барышня заметила, что у незнакомой женщины на лице маска, а на голове - кошачьи ушки.
      Черное облако метнулось во мрак подворотни. Падал снег. Было тихо. И лишь скрюченное тело у стены говорило о том, что это не страшный сон. Подобрав сумочку, девушка бросилась бежать, тихонько поскуливая, как побитый щенок.
      Брюс вышел из мэрии и направился к Готэм Плэйс. Настроение у него было паршивое. Бессонная ночь давала себя знать тяжелой усталостью во всем теле и гудящей, как церковный колокол, головой. Обогнув разгромленную елку, над восстановлением которой трудились рабочие, он двинулся к небоскребу с лаконичной надписью "Шрекки", над которым висел аэростат в виде круглой кошачьей головы.
      После разговора с мэром тревожное чувство не давало ему покоя. Макс Шрекк явно хотел построить в Готэме никому не нужную электростанцию. Но для чего? Он что-то скрывал от всех. Но что? От всего этого Брюсу было не по себе.
      Чип открыл дверь кабинета отца и пропустил его внутрь. Макс поднялся навстречу, надев привычную ослепительную улыбку. Пожав руку, Шрекк предложил Брюсу садиться.
      - Я бы вам предложил кофе, но моя помощница в отпуске. Слава Богу, он сел в кресло напротив и сейчас же продолжил, - сейчас Рождество и никакой особой работы нет.
      Они немного помолчали.
      - Мне нравится твое влияние, Брюс, - почему-то тихо проговорил Макс.
      - Ну, пока еще у меня никакого влияния нет, - громко и четко ответил мистер Вейн.
      - Я тороплюсь с этим проектом, - как ни в чем не бывало продолжал Макс, - потому что вскоре он будет стоить гораздо дороже. А всем известно, что сэкономленный миллион - это заработанный миллион.
      Брюс перебросил через стол толстую пачку бумаг.
      - Вот заключение комиссии. Дело в том, Макс, что в Готэме полно электричества и мой вопрос заключается вот в чем. Что тебе нужно?
      Макс пролистал страницы и, отложив папку, улыбнулся:
      - Господи, ну как тебе не стыдно, Брюс! Мы ведь оба занимаемся бизнесом и оба знаем, что чем больше энергии, тем больше власти. А это самое главное в жизни.
      - Я буду противником этого проекта, - предупредил мистер Вейн.
      - Жаль.
      - Я был у мэра и разговаривал с ним. Он тоже против твоего плана.
      - Мэры меняются, - философски проговорил Мистер Шрекк. - Ты думаешь, что будешь судиться со мной пятьдесят раз? Не надоест ли такая борьба?
      - Я не знаю, - Брюс пожал плечами. - Наверное я не смогу быть таким убедительным, как этот человек-птица.
      Макс, как ужаленный, вскочил с кресла. Его лицо исказила гримаса.
      "Странная реакция", - подумал Брюс, тоже поднимаясь.
      - Человек-пингвин, этот Освальд, Господи, Боже мой... А? Между прочим, ему не повезло в этой жизни больше, чем нам всем вместе взятым.
      - Этот Освальд, - перебил его Брюс, - стоит во главе банды клоунов. У меня нет пока доказательств, но я их постараюсь достать. Он... Тебе он не нравится потому, что он - урод?
      - Мне все равно, как он выглядит. Просто... - Брюс замолчал, переведя взгляд за спину Макса на дверь кабинета, в которую вошла элегантная блондинка с взъерошенными волосами, вся в бинтах и пластыре.
      - К сожалению, сейчас здесь нет моей помощницы. Но...
      Макс заметил, что взгляд мистера Вейна устремлен не на него и тоже начал поворачиваться к двери. На полпути его настиг голос Селины:
      - Я могу помочь, если нужно.
      Она медленно подходила к ним, изящно покачивая бедрами. Удивление и испуг появились на лице мистера Шрекка. Он бросил молниеносный взгляд на Чипа, нерешительно мявшегося у дверей. Тот лишь развел руками.
      "Что за чертовщина", - мелькнуло в голове Макса.
      Тем временем секретарша подошла к нему и нахально спросила:
      - Может, мы поедем куда-нибудь, отдохнем в каком-нибудь ресторане?
      Затем, так и не дождавшись ответа, не обращая никакого внимания на обалдевшего Макса, она подошла к Брюсу и тронула пальцами его пиджак.
      - Хороший костюм.
      - Спасибо, - он кивнул.
      - Селина, Селина, Селина... - как заевшая пластинка, повторял Макс.
      Она облокотилась о спинку кресла.
      - Да, меня так зовут, Максимилиан, - ее голос походил на урчание кошки. - Не нужно повторять так часто мое имя, а то я заставлю тебя купить мне новое.
      Не находя, что сказать в ответ, Макс просто представил гостя:
      - Это мистер Вейн.
      - Да. Мы уже встречались, - выпалил Брюс и понял, что сказал что-то совершенно ненужное.
      - Правда? - удивилась Селина.
      - Ой... - Брюс замялся. - Извините. Знаете что, я спутал вас с другим человеком! Извините, - промямлил он, стараясь не поднимать глаз на Селину.
      - Спутали меня? - переспросила она.
      - Да, - кивнул мистер Вейн, - спутал вас. А что, разве я не так сказал?
      - Нет. По-моему, не так.
      - А что с вами? - Брюс постарался быстро перевести разговор на другую тему и указал на повязки.
      Макс был готов разорвать эту улыбающуюся куклу в клочья: "Господи! Сейчас она ляпнет что-нибудь такое!.."
      Поэтому, чтобы, не дай Бог, чего не вышло, он тоже задал помощнице вопрос, делая страшные глаза:
      - Ты что, упала там, на горнолыжном курорте? И решила прекратить отпуск, вернуться? Да?
      Улыбка сошла с лица Селины и, потупив взгляд, она доверительно проговорила:
      - Понимаете, это все как будто в тумане. Решительно все, - она потрогала пальцами большой пластырь на лбу. - Ну, не совсем все, конечно... Не полная амнезия.
      Она отошла от кресла и принялась расхаживать взад-вперед по кабинету, странно улыбаясь, рассказывая и жестикулируя.
      - Я помню сестру Маргарет, которую вырвало в церкви. Я помню, как я забыла одеть трусики в школу и как звали мальчика, который заметил это. Рики Фриберг, - глупая сумасшедшая улыбка исчезла, уступив место не менее глупому выражению трагической скорби, - он умер. Но вчерашняя ночь...
      Макс замер. Он готов был выть от злости, что сейчас...
      - Ничего не помню.
      Он облегченно вздохнул.
      - Все как в тумане, - невозмутимо продолжала бредить Селина. Подумать только! Так ведь и умереть можно. Правда?
      Брюс понимающе кивнул.
      - Селина, - ласково сказал мистер Шрекк, - пожалуйста, проводи мистера Вейна.
      Он старался улыбнуться, но попытка не удалась. Лицо, подергавшись, восстановило испуганную маску.
      - С удовольствием, - она взяла Брюса под руку. - Ах, ваше пальто, мистер Вейн!..
      - Да, да. Спасибо.
      Брюс взял из кресла пальто и портфель и вышел из кабинета, неотрывно глядя на Селину. Она повела его по длинному пустому коридору к лифту.
      - Мистер Вейн, вы не похожи не человека, который имеет дело с мистером Шрекком.
      - А вы не похожи на человека, который работает на него, - парировал Брюс.
      - А! - Селина махнула рукой. - Об этом долго рассказывать.
      - Нет, отчего же... У меня есть много свободного времени. Мы можем...
      Они остановились у дверей лифта.
      - Вам это интересно?
      Двери открылись.
      - Да.
      Брюс вошел в кабину.
      - Я работаю, - Селина улыбнулась, исчезая в проеме захлопывающихся створок.
      - А я уезжаю, - вздохнул Брюс и нажал кнопку с цифрой "1".
      Чип подошел к отцу и пристально посмотрел на него.
      - Пап, ты что, действительно веришь, что она ничего не помнит?
      - Ну, женщины... - Макс развел руками. - Меня ничего не удивляет, Чип. Только твоя покойная мама меня удивляла. Кто б мог подумать, что у Селины есть мозг, который она могла повредить?
      - Ну, все-таки в голове не может быть совсем пусто... - усмехнулся Чип.
      - Короче, - Макс поправил галстук, - если она вздумает меня шантажировать, то я выпихну ее с этажа повыше. А пока у меня еще есть другие дела. - Макс подошел к встроенному в стену шкафу и, накинув на руку пальто, вышел из кабинета.
      Погода была отвратительная, но тем не менее он не стал брать машину, а пройдя два квартала пешком, зашел в рыбную лавку. Свернув с центральной улицы, он очутился возле двухэтажного дома со стеклянной вывеской "Все для охоты". Через черный ход он поднялся на второй этаж по старой железной винтовой лестнице, которая шаталась и гудела под ногами.
      В большом зале, лишенном какой-либо мебели, царил полумрак. Солнечный свет с трудом пробивался внутрь через щели металлических жалюзи.
      - Освальд! - позвал Макс в пустоту зала и прислушался. - Это Макс! Ты дома?
      Ответа не последовало. Макс осмотрелся. Справа от него в большой нише прямо на полу сидели уже знакомые ему клоуны.
      - Привет, - мистер Шрекк поднял шляпу.
      Верные своим традициям, они сидели как изваяния, молча и не шевелясь. Лишь бородач бросил на пришедшего свой безумный горящий взгляд и слабо кивнул.
      В глубине зала за большим столом с круглыми толстенькими ножками сидел, склонившись над бумагами, Пингвин. Он удовлетворенно щурился и ожесточенно скрипел пером. На мгновение подняв голову, монстр посмотрел на Макса и, блеснув моноклем, вновь углубился в работу.
      - Твоя большая семья? - обратился Шрекк, указав на клоунов. - Если их можно назвать семьей...
      Пингвин отшвырнул перо, сполз со стула и мелко засеменил к пришедшему.
      - Я же просил, чтобы меня не беспокоили! - злобно выкрикивал он на ходу.
      - Пойдем вниз, Освальд, у меня для тебя есть сюрприз, - гость указал рукой на лестницу, ведущую на первый этаж.
      - Я не люблю сюрпризов, - проскрипел Пингвин прямо в лицо Шрекку.
      Тот отошел к колонне, поддерживающий сводчатый потолок, и, запустив руку в карман пальто, извлек из него небольшой пакет, завернутый в плотную дорогую почтовую бумагу, с вензелями и сургучной печатью. Пингвин остановился и с любопытством уставился на конверт. Макс медленно сломал печать и долго разворачивал хрустящий сверток. Пингвин стоял, как зачарованный, не отводя жадного взгляда от рук Макса, изредка подергивая носом. И вот пакет раскрылся. На белоснежном листе, как на парадном блюде, лежала большая свежая рыба, подрагивающая наджаберными пластинками. Глаза Пингвина вспыхнули, нижняя губа задергалась и оттопырилась, обнажая ряд редких зубов, нос зафыркал, втягивая запах. Макс поднял рыбу за хвост и помахал ею перед носом Освальда. Она заплясала свой серебряный танец, распространяя вокруг ароматные волны.
      - Ну что? - нежно поинтересовался мистер Шрекк.
      Пингвин ошалело смотрел то на рыбу, то на Макса, но оставался неподвижным. Через несколько секунд он запыхтел, задергал носом и пошел, протягивая к рыбке свои короткие ручки.
      - Да, да, - поощрительно говорил Макс. - Молодец. Это тебе. Пошли.
      Дойдя до лестницы, он разжал пальцы, и Пингвин, ловко подхватив тушку, прижал ее к груди.
      "В сущности, обыкновенная тупая скотинка, - подумал Макс. - Тем лучше".
      Пингвин затопал по лестнице, на ходу разделывая рыбу и запихивая кусочки в рот. Шрекк откинул широкую полу своего пальто, закрывая ею все видимое пространство нижнего этажа.
      - Не смотри, не смотри, Освальд! Сюрприз должен оставаться сюрпризом, - приговаривал он, закрывая шляпой лицо Пингвина.
      Когда до конца лестницы оставалось две-три ступени, Макс убрал шляпу. От грома аплодисментов, казалось, содрогнулся дом. Пингвин чуть не подавился куском рыбы.
      В большом зале первого этажа, оборудованном по последнему слову техники под офис, стояло человек двадцать. Они улыбались во весь рот и хлопали в ладоши. Все стены здесь были облеплены большими яркими плакатами с изображением Пингвина на фоне готэмских небоскребов, который держал в руках конституцию. Внизу красовалась надпись: "Выборы", а под ней алыми буквами было жирно набрано: "Освальд Кобблпот - этот тот, кто достоин стать мэром". К столам и крышкам компьютеров были привязаны воздушные шары, а под потолком растянуты гирлянды серпантина.
      Увиденное не укладывалось в его птичьем мозгу, и он лишь бегал ничего не понимающим взглядом по стенам и лицам собравшихся. Макс, довольный произведенным эффектом, спустился вниз и, широким жестом радушного хозяина обведя зал, торжественно проговорил:
      - Да, Освальд, да. Поклонение это тяжелый крест. Но кто-то должен помочь тем, кто не желает, чтобы мешали прогрессу. Мистер Кобблпот, вы как раз то, чего так не хватает нашему прекрасному городу! У вас есть бесценное волшебство очарования. Пошли, - вдруг резко скомандовал он и поманил Пингвина пальцем.
      Тот, переваливаясь, спустился со ступеней и, подойдя к Максу, подтянул его за лацкан пальто к своему носу.
      - Что здесь написано? - прошипел он.
      - Ты разучился читать? - Шрекк по-отечески улыбнулся и похлопал Освальда по плечу.
      - МЭР?!
      - Да, мэр.
      - Но, Макс, - возбужденно шипел Пингвин, - выборы были в ноябре.
      - Ну и что?
      - А сейчас конец декабря!
      Освальд испуганно косился на собирающихся вокруг них людей.
      - Не волнуйся. Вот Джинн и Джойл, они мои консультанты, - Макс указал на долговязую девушку с тощим резиновым лицом и коренастого бесформенного очкарика в клетчатом костюме.
      Одинаково улыбаясь, они подошли к Пингвину и участливо склонились над ним. Очкарик достал из длинной бархатной, неизвестно каким образом появившейся у него в руках, коробочки позолоченный мундштук и бесцеремонно засунул его в рот человека-птицы.
      - Вот то, что вам принадлежит по праву, - прошепелявил он, извиваясь, со слащавой улыбкой на лице.
      Пингвин несколько мгновений подержал во рту холодный металл и затем, подняв голову, выплюнул мундштук, целясь парню в очки. Тот ловко увернулся и безделушка, упав на пол, откатилась под ближайший стол. Потерпевший неудачу консультант отошел в сторону. Освальд, освободившись, развернулся было к Максу, но тут красотка с резиновым лицом преградила ему дорогу.
      - Я Джинн, - затараторила она. - Привет.
      Она деловито взяла со стола пару обычных перчаток и принялась охотиться за рукой Освальда.
      - Ну-ка. Прежде всего вам нужно вот это, - ее прищуренные глаза бегали, попеременно останавливаясь то на Пингвине, то на Шрекке. - Мы знаем, что избиратели очень любят, когда им пожимают руки.
      Пингвин некоторое время отбивался, а потом, видимо решив, что все равно придется подчиниться, протянул приставучей красавице свой плавник. Улыбка стала медленно сползать с лица консультанта. Она беспомощно и жалобно посмотрела на Макса, но тот лишь приподнял брови и прищурил глаза, что должно было означать: "Разбирайся, мол, сама".
      - Ну... Наверное... Это мы пока отложим, - заюлила она, переводя взгляд с руки Освальда на злополучные перчатки. - Нет? Да... Ну тогда в другой раз. Хорошо?
      Ей было крайне неловко, а Пингвин, видя ее смущение, злорадно захохотал. Но тут на помощь сотруднице пришел очкарик.
      - Это пустяки, - он расплылся в улыбке. - Тем более, что в мэрии не так уж много зеркал.
      - Да?
      Пингвин широко раскрыл рот и загоготал. Нет, он не смеялся, он орал. Орал зло и надсадно, но это, конечно, был лучший выход из создавшегося двусмысленного положения - и помощники Макса тут же поддержали его, захохотав во все горло.
      - Могло быть и хуже, - сквозь поддельный смех утешал их разбушевавшийся Кобблпот, - у меня из носа могла бы течь кровь.
      - Из носа?.. - пронзительно верещала девица, словно ничего более смешного ей не доводилось слышать за всю жизнь.