10. Это еще что такое?

— Христос, это еще что такое? — Стрелок отпрянул от меня и опустил руку в карман кожаного пиджака.

Страх опомнился первым. Выражение его лица было холодным и злобным.

— Встань за дверью. Стрелок, и не стреляй, пока я не скажу. А ты, — он выплюнул эти слова в мою сторону, — сделай нормальное лицо. Мы будем стоять за тобой. И если тебе это не удастся, считай себя покойницей. Понятно? Тебя пристрелят. Теперь иди к двери и узнай, кто там. Расскажи им ту же историю, которую ты рассказывала нам. Ты меня поняла? И чтобы я не видел этого глупого выражения на твоем лице. Никто не сделает тебе ничего плохого, если будешь выполнять то, что я тебе велю. Застегни молнию, черт бы тебя побрал!

Я судорожно попыталась это сделать, но ее заело.

— Хорошо. Придержи ее руками и двигайся. Я буду стоять позади тебя. И не забудь: одно неправильное слово — и получишь пулю в спину. И тот, кто за дверью, тоже. Теперь дуй к двери!

Сердце у меня бешено колотилось. Всеми правдами и неправдами, что бы ни случилось, я собиралась спастись!

Теперь в дверь громко стучали. Я медленно подошла к ней, придерживая рукой комбинезон на груди. Я знала, что нужно сделать прежде всего!

Когда я подошла к двери. Стрелок нагнулся и открыл замок. Теперь все зависело от быстроты моих рук. Левой рукой я взялась за дверную ручку. Поворачивая ее, я отпустила комбинезон и освободившейся правой рукой молниеносно отдернула дверную цепочку. Кто-то тихо ругнулся за моей спиной и я почувствовала, как ствол нагана уперся мне в спину. Но я широко распахнула дверь, прижав ею Стрелка к стене. Я рискнула, полагая, что они не будут стрелять, пока не убедятся, что перед ними не полицейские и не дорожный патруль. Стрелять они действительно не стали. Теперь все зависело только от человека, стоявшего на пороге.

Взглянув на него, я внутренне застонала. Боже, это один из них! Он стоял совершенно спокойно, полностью владея собой и в нем чувствовалась такая же уверенность в себе, как и у остальных. Одет он был, как одеваются гангстеры в фильмах — темно-синий плащ, с поясом и мягкая черная шляпа, низко надвинутая на глаза. Он был хорош собой, но красота его была мрачной, даже жестокой. На левой щеке белел шрам. Я быстро подняла руку вверх, чтобы прикрыть обнаженную грудь. Он вдруг улыбнулся — и я почувствовала, что со мной все будет в порядке.

Сердце у меня екнуло, когда он заговорил. Он был англичанином. — Прошу прощения. Я проколол колесо, — (американец бы сказал, что у него спустило колесо), — а потом я увидел табло «СВОБОДНО». Могу ли я снять комнату на ночь? — Теперь он посмотрел на меня с любопытством, до него стало доходить, что что-то здесь не так.

То, что я собиралась сделать, было рискованно! Нас обоих могли запросто убить. Я сказала:

— Извините, но мотель закрыт. Вывеску «СВОБОДНО» включили по ошибке.

Говоря это, я согнула указательный палец руки, которую держала у груди, приглашая его войти. Он выглядел озадаченным. Я должна была дать ему намек:

— Прокол настолько серьезен, что вы не можете доехать до Лейк Джорджа?

— Никак не могу. Я уже целую милю проехал на ободе. Сорвало покрышку.

Я незаметно сделала движение, головой приглашая его войти:

— Ну, хорошо, владелец мотеля прислал сюда людей из страховой компании. Я должна спросить их. Подождите, пожалуйста. — И я снова поманила его пальцем. Затем повернулась и сделала два шага внутрь помещения, стараясь держаться поближе к двери, чтобы никто из находящихся внутри не смог ее захлопнуть. Но они стояли у стены, держа руки в карманах. Выражение их лиц несколько отличалось от прежнего. Человек в плаще понял мой намек и вошел внутрь. Когда он увидел этих двух, его лицо несколько посерьезнело, но он беспечно произнес:

— Полагаю, вы все слышали. У вас нет возражений, чтобы я провел здесь ночь?

Стрелок с пренебрежением произнес:

— Христос! Англичашка! Это что, ООН?

Тощий был краток:

— Никаких шансов, приятель. Вы слышали, что сказала леди. Мотель закрыт. Мы поможем вам заменить колесо, и вы сможете продолжить свой путь.

Англичанин беспечно ответил:

— Немного поздновато. Я еду на юг и сомневаюсь, что мне встретится еще какое-нибудь заведение по дороге до Гленз Фолз. Мне было бы предпочтительно остаться здесь. В конце концов вывеска «СВОБОДНО» включена.

— Вы слышали меня, мистер, — голос Страха стал жестким. Он повернулся к Стрелку. — Пошли. Поможем ему поменять колесо. — Оба сделали шаг в сторону двери. Но англичанин, благослови его господь, настаивал на своем.

— У меня есть друзья в Олбани, очень влиятельные друзья. Вы ведь не хотели бы лишиться лицензии на содержание мотеля? На вывеске написано «СВОБОДНО», дом освещен. Я устал и требую комнату. — Он повернулся ко мне. — Вам это не доставит никаких неудобств?

Я задохнулась.

— О, нет. Совсем никаких. Я вмиг приготовлю вам комнату. Уверена, что мистер Сангинетти не хотел бы, чтобы мы лишили его лицензии? — Я повернулась к гангстерам с широко открытыми глазами и невинным видом. Казалось, они вот-вот вытащат оружие. Но тощий отошел в сторону. Стрелок за ним и какое-то мгновение они о чем-то шептались. Я воспользовалась моментом и кивнула англичанину настойчиво и в то же время умоляюще. Он улыбнулся мне еще раз своей успокаивающей улыбкой.

Тощий повернулся.

— Хорошо, англичашка. Ты можешь получить комнату. Но не пытайся давить на нас этим трепом насчет Олбани. У мистера Санганетти тоже есть друзья в столице. Может быть, ты прав относительно этой вывески «СВОБОДНО». Но не дави на свою удачу. Мы здесь отвечаем за все и все делается так, как мы скажем. Договорились?

— Идет. И спасибо. Я возьму свою сумку из машины.

Он сделал движение, чтобы выйти. Я быстро произнесла: — Я помогу вам, — и поспешила вперед, судорожно пытаясь застегнуть молнию и испытывая неловкость за то, что предстала перед ним в таком виде. Слава богу, она внезапно поддалась, и я застегнула ее до самого горла.

Он нагнал меня. Стараясь говорить убедительно, едва шевеля губами и будучи уверенной, что один из гангстеров стоит в дверях, наблюдая за нами, я сказала:

— Спасибо вам. И слава богу, что вы приехали! Они хотели убить меня. Но, ради бога, будьте осторожны. Это гангстеры. Я не знаю, чего они хотят. Должно быть, у них на уме — что-нибудь плохое. Они стреляли в меня, когда я попыталась убежать!

Мы подошли к машине. Это был темно-серый двухместный «Сандерберд» с мягким бежевым верхом. Великолепная модель. Я ему это сказала. Он ответил, что машину взял напрокат и добавил:

— Обойдете ее с другой стороны. Изобразите, что вы ею восторгаетесь. — Он наклонился, открыл низкорасположенную дверцу и стал копаться внутри. При этом спросил:

— Вооружены оба?

— Да.

— По скольку пистолетов у каждого?

— Не знаю. Маленький очень здорово стреляет, с двадцати футов или около того. О другом не знаю.

Он достал маленький черный атташе-кейс, поставил его на землю и щелкнул замками. Достал что-то из-под сложенной в нем одежды и опустил во внутренний карман. Покопался в кармашке на крышке кейса, вынул какие-то плоские черные предметы, которые, вероятно, были обоймами и спрятал их. Затем прищелкнул чемоданчик, сказал: — Нужно иметь побольше снарядов, — и демонстративно захлопнул дверцу машины и выпрямился. Мы оба подошли к заднему крылу машины и наклонились, разглядывая спущенное колесо. — Как здесь насчет телефона?

— Перерезан.

— Поселите меня в номер рядом с вашим.

— Конечно.

— Хорошо. Пошли. И держитесь ближе ко мне, чтобы они ни говорили и ни делали.

— Да. И спасибо вам.

Он поднялся и улыбнулся.

— Пока рано. Сначала нужно выдаться отсюда.

Мы вернулись вместе. Стрелок, стоявший в дверях, захлопнул их за нами и запер. Как бы подумав, он протянул руку к выключателю и погасил табло «СВОБОДНО» и сказал:

— Вот твои ключи, англичашка, — и он бросил ключи на стол.

Я подняла их и посмотрела на номер комнаты. Сорок — последняя по коридору налево. Тогда я твердо произнесла: — Джентльмен остановится в номере 10, рядом со мной, и направилась к стойке, забыв, что все остальные ключи находились у Стрелка.

Тот последовал за мной, ухмыляясь: — Номер не пройдет, крошка. Мы ничего не знаем об этом парне. Поэтому Страх и я будем спать в номерах рядом с твоим, чтобы убедиться, что тебя никто не беспокоит. Остальные ключи уже собраны и готовы к отправке. Есть только номер 40 и больше ничего. — Он повернулся к англичанину: — Эй, англичашка, как тебя зовут?

— Бонд. Джеймс Бонд.

— Довольно дурацкое имя. Ты из Англии?

— Правильно. Где журнал регистрации? Я для вас напишу свое имя по буквам.

— Хм. Сильно умный? Каким бизнесом занимаешься?

— Полицейским.

У Стрелка отвисла челюсть. Он облизал губы, обернулся и обратился к Страху, который сидел на старом месте.

— Эй, Страх. Ты представляешь? Этот малый — лягавый, английская ищейка. Как тебе это нравится? Сыщик!

Страх кивнул.

— Я это нюхом почуял. Плевать. Мы не делаем ничего плохого.

— Ага, — с готовностью подтвердил Стрелок — тоже правильно. — Он повернулся к мистеру Бонду: — Не вздумай слушать чушь, которую несет эта маленькая воровка. Видишь ли, мы из страховой компании. Вроде экспертов-консультантов. Работаем на мистера Сангинетти. Он большой человек в Трое. Владелец этого заведения. Ну, а от администрации поступили жалобы на исчезновение части движимого имущества. И денег. Поэтому-то мы здесь — чтобы провести что-то вроде расследования. А когда мы задали вопрос этой маленькой бродяге, она трахнула моего друга ломиком по башке. Сами посмотрите. — И он махнул в сторону Страха. — Как вам это нравится? Когда вы приехали, мы собирались провести что-то вроде задержания. — Он повернулся. — Правильно, Страх?

— Как будто так и было.

Я сердито сказала:

— Это сплошная ложь, и вы это знаете.

Я подошла к двери черного хода и указала на пробитую раму и капельку свинца.

— Откуда здесь это пулевое отверстие?

Стрелок рассмеялся от всей души:

— Обыщи меня, сестренка. — Он повернулся к Страху. — Ты видел, чтобы здесь летали какие-нибудь пули?

— Нет, я не видел. — Голос Страха был раздраженным. Вялым жестом он указал на пол рядом со стойкой: — Но я видел массу посуды, которую эта леди швыряла в моего приятеля. — Он медленно перевел взгляд на меня. — Не так ли, леди? И там где-то валяется еще большой разделочный нож. Неплохая мысль, кстати, привлечь тебя завтра утром к ответственности за нападение.

— Как же вам не стыдно! — начала я горячиться. — Надо же, куда вас занесло! Вы прекрасно знаете, что я пыталась защищаться! А что касается этой истории насчет вещей и денег, я ее впервые слышу. И это вы тоже знаете.

Англичанин спокойно вмешался.

— Ну ладно, мне кажется, я появился как раз вовремя, чтобы восстановить мир. Где регистрационная книга, я хочу расписаться.

Стрелок кратко произнес:

— Книга у босса. Нет смысла расписываться в том, чего вы не делаете. Вы не будете платить. Заведение закрыто. Можете воспользоваться номером за счет хозяев.

— Хорошо, спасибо. Очень любезно с вашей стороны. — Джеймс Бонд повернулся ко мне. — А могу ли я рассчитывать на яичницу с беконом и кофе? Эти разговоры возбудили мой аппетит. Если все это есть, приготовить я могу все сам.

— О, нет, — я почти бегом бросилась за стойку. — Я с удовольствием приготовлю вам ужин.

— Большое спасибо. — Он повернулся спиной к Стрелку, не торопясь подошел к стойке и взгромоздился на вращающийся стул, положив свой кейс на стул рядом.

Краешком глаза я видела, как Стрелок развернулся на каблуках, быстро подошел к тощему, присел и начал что-то ему настойчиво внушать.

Джеймс Бонд посмотрел на них через плечо, затем слез со стула, снял плащ и шляпу, положил их поверх кейса и взобрался обратно на стул. Он безмолвно наблюдал за гангстерами в продолговатое зеркало, висевшее над стойкой, в то время, как я была занята приготовлением еды, изредка бросая на него быстрый взгляд.

Рост у него был около шести футов, строен и хорошо сложен. Глаза на худощавом, слегка тронутом загаром лице были очень светлого серо-голубого цвета, сейчас, когда он наблюдал за этими опасными людьми, они были холодны и насторожены. Прищуренный, бдительный взгляд придавал ему почти жестокий вид, который и испугал меня, когда я увидела его в первый раз. Теперь же, увидев, как он может улыбаться, я знала, что одно его лицо может вызвать во мне физическое влечение, чего никогда раньше со мной не; бывало. На нем была белая шелковая рубашка с тонким; черным вязаным галстуком, свисавшим свободно, без заколки. Однобортный костюм из темно-синего легкого материала, вероятно, — из альпаки. Сильные, весьма красивые кисти рук спокойно лежали на стойке. Из заднего кармана брюк он достал широкий плоский портсигар из темного серебристого металла и открыл его.

— Хотите? Это «Синиор Сервис». Думаю, теперь надо переходить на «Честерфилд». — От улыбки кончики его губ слегка опустились.

— Нет. Благодарю. Не сейчас. Когда все приготовлю.

— Между прочим, как вас зовут? Вы канадка, не так ли?

— Да, из Квебека. Но последних лет пять провела в Англии. Меня зовут Вивьен Мишель. Мои друзья называют меня Вив.

— Как же, бог ты мой, вам удалось попасть в такую переделку? Эти двое — жестокие убийцы, я не видел таких уже много лет. А Троя — очень плохой город. Это что-то вроде гангстерского пригорода Олбани. Тощий только что отсидел длительный срок. Если я ошибаюсь, я съем свою шляпу. Другой похож на психопата, самого гнусного типа. Как же все это произошло?

Я рассказала ему все, стараясь быть краткой, но не упустить ничего важного. При этом я продолжала готовить еду. Он спокойно слушал меня, никак не комментируя. По радио все еще передавали музыку, но гангстеры сидели тихо, наблюдая за нами, поэтому я говорила тихим голосом. Окончив рассказ, я спросила:

— А то, что вы полицейский, это правда?

— Не совсем. Но я работаю в этой сфере.

— Вы имеете в виду, что вы детектив?

— Что-то вроде этого.

— Я знала это.

Он рассмеялся:

— Откуда?

— О, я не знаю. Но выглядите, — как бы это сказать? — опасно. И тот пистолет, который вы вытащили из сумки, и патроны… Вы, — я не знала, удобно ли это спрашивать, но мне нужно было это знать. — Вы официальное лицо? Я имею в виду, вы работаете на правительство?

Он улыбнулся ободряюще:

— О, да. Об этом не беспокойтесь. И меня знают в Вашингтоне. Если мы благополучно выкрутимся, я позабочусь об этой парочке. — Его глаза снова стали холодными. — Я прослежу за тем, чтобы они ответили за то, что они с вами сделали.

— Вы мне верите?

— Конечно. Каждому слову. Но вот чего я не могу понять, так это их замыслов. Кажется, они считали, что им ничего не будет за то, что они собирались с вами сделать. И сейчас кажется, что они абсолютно не волнуются по поводу моего появления на сцене. Мне это не нравится. Они что-нибудь пили? Они курят?

— Нет. Ни то, ни другое.

— Это мне тоже не нравится. Этого не делают только профессионалы.

Я окончила приготовление ужина и поставила его перед ним на стойку. Он ел так, словно был действительно голоден. Я спросила, все ли в порядке. Он ответил, что все великолепно, и у меня внутри потеплело. Фантастическая удача, что этот человек, именно этот человек, мистическим образом появился ниоткуда! Совершенно неожиданно. Я поклялась себе, что сегодня на ночь помолюсь, впервые за многие годы. Я услужливо вертелась вокруг него, предлагая еще кофе, еще джема. Наконец он ласково рассмеялся:

— Вы портите меня. Спасибо, но хватит. Да, забыл. Вам пора дать сигарету. Вы заработали весь портсигар. — Он прикурил от Ронсоновской зажигалки, сделанной из того же металла что и портсигар. Я коснулась его рукой и почувствовала как бы электрический удар, пронизавший все мое тело. Вдруг я поняла, что дрожу. Я быстро собрала тарелки и начала их мыть. — Ничего я не заработала, — сказала я. — Так хорошо, что вы здесь. Это чудо. — Я поперхнулась и почувствовала, что у меня по щекам текут слезы. Тыльной стороной руки я провела по глазам. Он должно быть видел, но сделал вид, что не видит.

Бодрым голосом он произнес:

— Да, это была удача. Во всяком случае, я надеюсь, что это так. Но цыплят считать еще рано. Вот что. Мы должны пересидеть этих громил. Подождать, пока они двинутся — пойдут спать или еще что. Хотите узнать, как я здесь очутился? Через пару дней об этом напишут в газетах. Только обо мне там не будет ни слова. Поэтому вы должны обещать, что забудете о моей роли в этом деле. В действительности все это глупо, все эти инструкции. Но я обязан их выполнять. Хорошо? Это, может быть, отвлечет вас от неприятных мыслей, а они у вас наверняка сейчас неприятные.

Я благодарно произнесла:

— Да, пожалуйста, расскажите мне. А я обещаю. Вот вам крест.

11. Вместо вечерней сказки

Я взгромоздилась на сушильный стол около раковины, находившейся рядом с ним, чтобы он мог говорить тихо и чтобы быть поближе к нему. Отказалась от еще одной сигареты, а он закурил и в течение долгой минуты не отрывал взгляда от зеркала, наблюдая за гангстерами. Я тоже смотрела. А они смотрели на нас с безразличной враждебностью, которая медленно растекалась по комнате как отравляющий газ. Мне не очень нравилось их хладнокровие и то, что они наблюдали за нами. Они казались такими сильными, такими неуязвимыми — словно все преимущества были на их стороне и времени у них было — вечность. Но казалось, что и Джеймс Бонд не беспокоился. Он как бы просто оценивал их как шахматист оценивает позицию. Меня беспокоила его уверенность в своих силах и чувство превосходства, светившееся в его глазах. Он ведь не видел этих людей в деле, не знал, на что они способны и как в любой момент могут выхватить оружие и снести наши головы, как артист в цирке выстрелом сбивает кокосовые орехи, а затем бросить наши тела в озеро, привязав к ним камни, чтобы не всплыли. Но Джеймс Бонд начал говорить, и я забыла о своих кошмарах и просто слушала, наблюдая за его лицом.