- Basta! Dio, что, черт возьми, ты там делаешь?
      Эмма виновато обернулась, прижав руку к горлу.
      - Signore? - пробормотала она.
      Чезаре спустился по ступенькам и встал рядом с ней.
      - Я спрашиваю, что ты делаешь? - сердито набросился он на нее. - Как ты посмела совать свой нос повсюду?
      Щеки Эммы вспыхнули.
      - Прошу прощения, мне жаль, что так получилось, signore, - выдавила она, все еще не в состоянии связать свой проступок с его яростью.
      - Еще бы! Не помню, чтобы я давал тебе разрешение осматривать мои личные вещи.
      Эмма начала приходить в себя, и замешательство сменилось гневом.
      - Ради всего святого! - воскликнула она возмущенно. - Что я сделала? Открыла старый футляр от гитары, в котором гитары не оказалось.
      Чезаре, казалось, уже тоже овладел собой, и закрыл футляр с громким щелчком.
      - Scusi, signorina, - произнес он холодно. - Я был груб. Но в дальнейшем я был бы вам признателен, если бы вы не позволяли себе так свободно обращаться с моими вещами.
      Эмма вздохнула. В конце концов, она виновата, и он имел право возмущаться.
      - Я тоже прошу прощения, - произнесла она медленно. Затем, когда они оба почувствовали запах горелого, она воскликнула: - О! Молоко! Ну, вот, смотрите, что получилось!
      Чезаре поднял с газа сгоревшую кастрюлю, и закрыл вентиль. Затем опустил ее в раковину и наполнил водой. Он странно посмотрел на Эмму и пожал своими широкими плечами.
      - Идем, мы больше не будем об этом говорить. Давай выпьем по баночке пива вместо кофе. Жарко, и я хочу пить.
      Эмма кивнула и поднялась на палубу. Чезаре достал пару банок пива, взял два стакана и последовал за ней. Девушка села на корме лодки и неловко взяла стакан с пивом. Она чувствовала себя отвратительно и была уверена, что испортила остаток дня.
      Чезаре сел рядом с ней на низкое деревянное сиденье. Он с удовольствием отхлебнул пива и лениво вытер губы тыльной стороной руки.
      - Прекрасно, - прокомментировал он и неожиданно улыбнулся. - Ну ладно, Эмма, ну ладно. Я извинился. Есть вещи, которые я не могу объяснить.
      Эмма отпила немного, затем подняла на него глаза.
      - Я не понимаю, что вы имеете в виду.
      - Знаю. И может быть в один прекрасный день объясню тебе все. А сейчас бы я хотел, чтобы ты забыла, что когда-то вообще открывала этот футляр и видела его содержимое, si?
      Она помрачнела, брови ее нахмурились.
      - Забыть?
      - Совершенно верно. Я прошу слишком много?
      Эмма покачала головой.
      - Хорошо. Значит, мы снова друзья. Должен признаться, что мне было все равно, когда ты рассматривала мои книги и содержимое шкафчиков.
      Эмма смутилась.
      - А теперь, ты обещаешь мне, что не станешь упоминать об этом инциденте никому. Я подчеркиваю, никому.
      - Конечно, - коротко ответила Эмма.
      Остров, который граф выбрал для пикника, был маленьким и совершенно пустынным. Там действительно был домик. Как только они причалили и привязали лодку, Чезаре стянул брюки и рубашку и с восторгом нырнул в серо-голубую воду.
      Эмма была более осторожной, и в его отсутствие обследовала домик. Это было однокомнатное жилище с тонкими, но крепкими стенами и единственным окном. В комнате было несколько плетеных стульев, стол и шкафчик, оказавшийся к разочарованию Эммы, пустым.
      Когда она вышла из домика, Чезаре уже выбрался из воды и шагал по теплому белому песку пляжа. Она вся сжалась при виде его загорелого тела. На нем были бледно-голубые плавки, мокрые волосы приглажены, капельки воды стекали на песок. Он взял большое оранжевое полотенце и принялся растирать грудь и плечи. Потом увидел Эмму и спросил:
      - Ну? Ты идешь купаться?
      Эмма расстегнула длинную змейку своей блузы, затем снова нервно застегнула ее. Ее купальник был в маленькой сумке, которую она взяла с собой.
      - Мне надо переодеться, - сказала она, оглядываясь на домик.
      - Ну, еще совсем рано. Подойди и садись. Ты сможешь искупаться потом. Si?
      Эмма согласилась и села рядом. Граф Чезаре оказался хорошим собеседником, и ей захотелось рассказать ему о своих занятиях в больнице и о недавнем гриппе. Вместо этого, пришлось притворяться, будто она знает Соединенные Штаты, чего на самом деле не было.
      Чезаре лениво растянулся на полотенце, наблюдая за ней из-под полуопущенных век. Сейчас он выглядел намного моложе, чем был на самом деле. Ему удалось сохранить здоровье и жизненную энергию.
      Эмма обхватила колени руками и устремила взгляд на воду, блестевшую под жаркими солнечными лучами. Казалось, она задумалась, и он спросил:
      - Ты все еще думаешь о том инциденте на лодке?
      - Нет, - честно ответила она и вздохнула. - Жаль, что я не говорю по-итальянски. Было бы так здорово пообщаться с обыкновенными людьми.
      Граф Чезаре усмехнулся.
      - А мы... моя бабушка и я... такие необыкновенные?
      - Да. По крайней мере, ну... во всяком случае, я бы хотела научиться.
      - Хотела бы ты, чтобы я стал твоим учителем? - спросил он.
      - А вы можете? - она посмотрела на него неожиданно покраснев.
      - Конечно, - он сел и потянулся за темными очками. Затем сказал: Может быть, для начала лучше выучить отдельные слова. Иметь что-то вроде словарика, si? - Он осмотрелся. - Например. Пляж это la spiaggia, полотенце - l`ascingamato.
      Эмма повторяла за ним слова, спрашивая о названии каждого предмета, который видела, и впервые совершенно расслабилась в его присутствии. Они вместе смеялись над ее ужасным произношением.
      Когда стрелки его золотых часов подошли к половине первого, он с некоторым удивлением сказал:
      - Тебе придется отложить купание на более позднее время. Теперь пора перекусить. Что ты хочешь? Цыпленка? Ветчину? Омара? Анна всегда собирает столько еды, что можно накормить целую армию!
      Эмма взяла тарелку с омаром, и крошечные булочки. Затем съела немного фруктового салата и мороженое и запила все это каким-то восхитительным белым вином, которое порекомендовал граф.
      - Это было превосходно, - сказала она, когда Чезаре спрятал остатки еды в огромную корзину. - Мне очень здесь нравится.
      Чезаре снова лег на полотенце, надвинув очки на нос. Казалось, сейчас ему не хочется разговаривать. Эмма подумала о том, в какую неописуемую ярость придет Селеста, когда узнает, что она ездила с графом в лагуну. Кроме того, она была обеспокоена возможным изменением отношений с графиней. Их союз и без того был достаточно хрупким. Ясно, что граф развлекает ее, потому что его это забавляет. Он явно думает о ней, как о своей будущей падчерице. Ему не известно, что как только они с Селестой поженятся, вновь приобретенная падчерица будет отослана в Англию, и он, возможно, ее больше никогда не увидит. Но это, по крайней мере, было той перспективой, против которой Эмма не возражала. Она знала, что никогда не стала бы жить под одной крышей с Селестой и графом Чезаре. Эта мысль была ей отвратительна. Она отказывалась, не хотела даже думать об этом.
      Тихонько встав, Эмма пошла по пляжу к домику и к зеленевшим за ним кустам и деревьям, образовавшим центр островка. Это был очень маленький атолл. В дальней части острова виднелся еще один пляж, правда, не такой привлекательный. Затем она повернулась и медленно пошла назад. Она подумала, что переоденется, пока граф отдыхает, а потом немного поплавает. Но к ее изумлению и тревоге, когда она вернулась на пляж, Чезаре там не было. Он исчез. Стараясь не поддаваться панике, Эмма в замешательстве осмотрелась, и ее взгляд остановился на маленьком суденышке, двигавшемся через лагуну с большой скоростью. Это была моторная лодка Чезаре. Он уехал и оставил ее!
      Ноги Эммы подкосились, она покачнулась и села на песок. "О, боже, подумала она в отчаянии. - Как мог он уехать вот так, не сказав ни слова?" Она почувствовала, что сейчас расплачется. Затем, поразмыслив, она решила, что раз он оставил корзину и полотенце, то должен вернуться. При этой мысли она немного воспрянула духом, но все равно причина неожиданного отъезда была неясна. Плечи ее уныло поникли. Замечательный день был испорчен, и теперь она едва сдерживала слезы. Эмма решительно подняла руку и вытерла влажные глаза. Она не станет вести себя, как идиотка. Если уж дело приняло такой оборот, то всегда можно привлечь внимание проплывающих мимо людей, во всяком случае, у нее еще много времени. Было всего три часа. Она открыла свою сумку и достала желтый купальник, купленный в Лондоне перед самым отъездом. Он был отделан темно-коричневым бисером и гармонировал с ее бледной кожей и светлыми волосами. Девушка переоделась в домике и направилась к берегу. Вода была теплой, такой непохожей на холодную воду Ламанша, в которой она обычно плавала, смело бросилась в море и лениво поплыла вперед. Некоторое время спустя она перевернулась на спину, и замерла, покачиваясь на воде, ее волосы, подобно водорослям плавали вокруг нее. Затем, опасаясь судорог, она поплыла к берегу и вышла на песок. Только тут она вспомнила о том, что забыла взять полотенце. С неохотой она подняла огромное оранжевое полотенце, оставленное графом Чезаре, и обернула вокруг своего мокрого тела. Полотенце на солнце нагрелось и укутало ее как одеяло. Эмме показалось, что она чувствует слабый запах его лосьона для бритья и едва уловимый запах тела. Внезапно она испугалась, но не того, что оказалась одна на пустом острове, а своих собственных чувств к Видалу Чезаре. Она слишком много думала о нем, позволив его делам завладеть ее мыслями, вытеснив все остальное. Пусть о нем думает Селеста, а не она. Именно Селеста была ему нужна, Селеста и ее миллионы долларов, для того чтобы он мог восстановить пришедший в упадок старый Палаццо и вернуть богатство семьи. И неважно, что при этом Селеста установит центральное отопление и, пожалуй, лифт, потому что к тому времени они будут женаты и их жизни сольются в одну. В этот момент ей больно было представлять графа Чезаре рядом с Селестой. Интересно, как все сложится, когда они поженятся? Эмме стало нехорошо, и она спрятала лицо в полотенце, почувствовав, как горячие слезы потекли по щекам. Она презирала себя и свои глупые чувства. Как она могла вести себя таким образом? Почему она не сопротивлялась чувству подавленности, которое овладевало ею?
      Девушка легла на песок и глубоко вздохнула. Солнце обдало теплом лицо и она устало закрыла глаза. Все что угодно, только бы убежать от бесполезности мыслей, от осознания чувств к человеку, не только недосягаемом для нее, но к тому же совсем не думавшем о ней. Который даже не потрудился объяснить ей причину своего отъезда, прежде чем оставить в одиночестве на пустынном острове посреди лагуны.
      7
      Лодка плавно и беззвучно подплыла к берегу, граф Чезаре выбрался на песок и привязал ее к шесту. Затем пошел вверх по пляжу, поглощенный своими мыслями. Он чуть не натолкнулся на Эмму, прежде чем увидел ее, сжавшийся комок, завернутый в оранжевом полотенце. Она лежала, подложив руку под голову, и крепко спала. Ее глаза опухли от слез, следы которых все еще были видны на щеках. Приглушенно вскрикнув, он упал на колени рядом с ней. Он поступил жестоко. Ведь знал же, что отъезд взволнует ее, но не ожидал, что ее реакция будет такой сильной. Он убеждал себя, что она поймет, что рано или поздно он вернется, и всячески оправдывал свое поведение. Но сейчас он не мог простить себе, что уехал без предупреждения.
      - Эмма, - прошептал он мягко, но настойчиво, легко потянув за полотенце.
      Полотенце съехало и открыло мягкую детскую линию ее плеча и шею, в то время как мокрый купальник четко подчеркнул оформившуюся полноту груди.
      Пальцы Чезаре ласково скользнули по гладкой коже ее рук.
      - Эмма, - произнес он снова, слегка встряхнув ее. Большие зеленые глаза широко открылись, и она непонимающе посмотрела на него.
      - Чезаре, - сказала она с удивлением. - Где... О! - Память вернулась к ней, и она резко села, освободившись от его рук. - Вы... Вы вернулись!
      Чезаре все еще стоял на коленях и смотрел на нее.
      - Да, вернулся, - спокойно сказал он. - Извини, если я тебя напугал.
      - Вы... вы не напугали меня, - возразила она, стараясь говорить сердито, хотя это удавалось ей с трудом.
      - Тогда почему ты плакала? - спросил он слегка прищурившись.
      - Я... я не плакала, - горячо запротестовала она. - Ради бога, я не ребенок.
      - Разве? - пробормотал он, ласково погладив ее по щеке. - Мне ты не кажешься очень взрослой.
      - О, прекратите! - закричала она, отталкивая его руку, и наклоняя голову, чтобы не смотреть на него.
      - Эмма, - сказал он торжественно. - Я прошу извинить меня за то, что сделал. Это непростительно, но мне необходимо было уехать.
      Эмма взглянула на него. В глазах ее вспыхнуло пламя.
      - Я сказала вам, забудьте это! Просто отвезите меня назад в Палаццо. Я хочу уехать отсюда немедленно!
      Чезаре внимательно посмотрел на нее. Оранжевое полотенце сползло с ее плеч, и она сидела в лучах заходящего солнца, маленькая сердитая девочка, которая тем не менее, воплощала в себе женственность.
      - Эмма... - произнес он мягко и увидел как она испуганно вздрогнула.
      Его пальцы погладили кожу ее руки, она была так близко, он ни на мгновение не сводил с нее пристального взгляда. Затем рука его скользнула по затылку, он слегка наклонил ее голову назад, и прикоснулся губами к ее шее, ее глаза закрылись, и он мягко опустил ее на песок. Его рот раздвинул ее губы, он почувствовал мгновенную реакцию. Для Эммы, только что пробудившейся и все еще полусонной, его губы были теплыми и желанными.
      - Dio, - простонал он, чувствуя под собою податливую мягкость ее тела. Юные уста чувственно двигались под его губами и языком, возбуждая его, несмотря на то, что он невероятным усилием воли сдерживал себя. Видал почувствовал, что теряет голову. Он хотел успокоить ее, как-то сгладить свое жестокое поведение, но вместо этого его мягкость превращалась в страсть, и он понял что испытывает сильнейшее желание. Сверхчеловеческим усилием воли он заставил себя оторваться от нее и встал, приглаживая волосы слегка дрожащими руками.
      - Ради бога, Эмма, - произнес он более резко, чем намеревался, злясь на самого себя за свои дикие желания, - вставай и перестань вести себя как cortigiana! В его голосе была насмешка и неприязнь.
      Эмма поднялась с песка, заворачиваясь в полотенце.
      - Что значит это слово? - спросила она тихо. - Оно не из нашего словарика.
      - Cortigiana! - Его тон был все еще насмешливым. - Найдешь его в словаре. А теперь пошли! Одевайся, мы возвращаемся в Палаццо. Твоя мачеха, наверное, интересуется, где ты? Матерям свойственно волноваться о своих детях, не так ли?
      - О, Чезаре! - воскликнула она. - Как ты можешь?
      Граф отвернулся. Ему было ужасно стыдно. Он понимал, что вел себя, как подлец, заботясь только о собственном удовольствии. Но Эмма была так удивительно желанна, что он забыл обо всем на свете, когда их губы соприкоснулись. Было бы так восхитительно научить ее искусству любви, но он опытный и пресыщенный не имел права на эту невинную девушку. Он жил слишком опасной жизнью, и ни одна женщина, даже Селеста, не заслуживают того, чтобы разделить с ним судьбу.
      Эмма переоделась и вернулась к Чезаре, заворачивая купальник в полотенце. - Я готова, - сказала она бесцветным голосом. Он забрался в лодку и протянул девушке руку, чтобы помочь ей. Она споткнулась о борт и едва не упала на дно, удержавшись только благодаря ему. Эмма почувствовала, как напряглись его мышцы, когда она прижалась к нему, и умоляюще произнесла:
      - Чезаре, пожалуйста!
      Он стиснул зубы, оттолкнул ее, отвязал веревку и бросил ее в воду.
      - Мы должны найти тебе парня, Эмма, - сказал он сухо. - Похоже, ты стала одержима мыслью о том, чтобы заняться любовью. Может быть, какой-нибудь юноша твоего возраста сможет погасить это пламя.
      Эмма не могла поверить своим ушам. Мгновение она молча смотрела на него широко открытыми глазами, потом сердито топнула ногой, интуитивно понимая, что здесь что-то не так.
      - Я сама буду выбирать себе друзей, спасибо, - ответила она холодно. - И не воображайте, что я попытаюсь спровоцировать вас, синьор граф. Ничто не заставит меня снова заговорить с вами, разве только у меня не будет другого выхода.
      - Очень хорошо, синьорина. Это меня радует. Я не привык иметь дело с импульсивными подростками, которые бросаются мне на шею.
      - О! О! - Эмма не находила слов для ответа, и чувствовала, что предательские слезы снова выступили на глазах. Она отвернулась от него, спустилась вниз в каюту и не выходила, пока они не приехали.
      У Селесты был очень тяжелый день. Головная боль, мучившая ее с утра, быстро исчезла после двух таблеток, принесенных ей служанкой с чашкой утреннего кофе. Селеста никогда не испытывал такого внезапного облегчения, и одарив служанку снисходительной улыбкой, сказала:
      - Ты можешь наполнить мне ванну, Анна. Я чувствую себя довольно хорошо и думаю, что смогу составить графу компанию.
      На лице Анны не было никаких эмоций.
      - К сожалению, синьор граф уже покинул Палаццо, - спокойно проговорила она. - Невозможно, чтобы мадам присоединилась к нему.
      У Селесты мелькнуло подозрение, что служанка наслаждается сложившейся ситуацией и ее тон стал резким:
      - Не понимаю! Мы с синьором графом должны были отправиться на пикник сегодня утром. Не мог же он поехать один!
      Анна покачала головой.
      - Нет, мадам. Синьорина Эмма поехала с ним. Они покинули Палаццо почти час назад.
      Пальцы Селесты судорожно вцепились в покрывало, но она сумела сдержать приступ ярости, охватившей ее.
      - Хорошо, Анна, - произнесла она спокойно. Но ты все равно можешь наполнить мне ванну. Я не могу лежать здесь целый день. Мне хочется походить по Венеции.
      Анна подняла темные брови.
      - Si, si, мадам, - ответила она и неохотно наполнила огромную ванну.
      - Ты мне больше не понадобишься, - злорадно улыбнулась Селеста. Анна вежливо кивнула и удалилась.
      Ярость бушевала в ее груди при мысли о том, что Эмма будет наедине с графом Чезаре целый день. Как она осмелилась? Внутри Селесты все кипело. Не может быть, чтобы он интересовался таким ничтожеством как Эмма. Селеста не сомневалась в своей собственной красоте и знала, что рядом с ней светлые волосы и бледное лицо падчерицы казались бесцветными и безжизненными. И все же иногда Селеста понимала, что, когда она постареет, а Эмма достигнет расцвета, они поменяются местами. Но она была уверена, что к этому времени они разойдутся навсегда.
      Днем Селеста отдыхала, затем стала готовиться к возвращению графа Чезаре и падчерицы. Важно, чтобы Чезаре не заметил, что его отсутствие как-то задело ее. Но Эмме не поздоровится за то, что посмела ослушаться.
      Ближе к вечеру в Палаццо приехал молодой человек. Селеста отдыхала в лоджии, ее спокойствие было напускным, а сама она настороженно ждала приближения моторной лодки. Молодого человека представили ей как Антонио Венкаре, двоюродного брата графа Чезаре и сына дочери графини Джузеппины. Он был не таким высоким как граф, но имел очень привлекательную внешность. По мнению Селесты, ему было немногим больше двадцати лет, и пристально посмотрев на графиню, она догадалась, что должно быть молодого человека пригласили ради Эммы. В конце концов, графиня не меньше Селесты желала, чтобы Чезаре женился на ее крестнице, а Эмма мешала осуществлению этого плана.
      Селеста с радостью приветствовала Антонио, задала ему несколько вопросов. Антонио был удивлен ее интересом.
      - Мой отец - судовладелец, - объяснил он, улыбаясь. - У него много кораблей, и как только я окончу колледж, то начну заниматься делом, вы понимаете?
      Его английский был не настолько совершенен, как у графа Чезаре, он говорил с приятным акцентом и Селеста с удовлетворением подумала, что ему будет легко очаровать неопытную Эмму. Графиня оставила их вдвоем и отправилась похлопотать о дневном чае - привычка, которую она переняла у своих английских друзей. Моторная лодка почти незамеченной причалила к Палаццо. Эмма выпрыгнула из нее, оставив Чезаре разбираться с вещами и побежала вверх по ступенькам к своей комнате. Ее щеки пылали, а глаза горели. Она резко остановилась, увидев мачеху и красивого молодого итальянца, входивших в лоджию. Их внимание мгновенно обратилось к ней. Румянец на щеках придал ее обычно бледным чертам необычную живость, а огонь, горевший в глазах, осветил ее лицо ярким сиянием.
      - О! - удивленно вскрикнула она, а рука автоматически прикоснулась к горлу, так как она пыталась восстановить дыхание.
      Глаза Селесты были холодными, но губы улыбались, когда она произнесла:
      - А, ты вернулась, Эмма. Как видишь у нас гость. Это двоюродный брат графа Чезаре, Антонио Венкаре. Антонио, это моя падчерица, Эмма Максвелл.
      Антонио с вежливой учтивостью, которую он приобрел за несколько лет общения с женщинами, галантно взял руку Эммы и поднес ее к губам. Затем увидев, что девушка покраснела еще больше, произнес:
      - Рад с вами познакомиться, синьорина. Нечасто этот Палаццо украшает присутствие двух таких очаровательных леди.
      - Очень красиво сказано, - раздался насмешливый голос, Эмма напряглась, резко выдернула руку и тут же поняла, что ее реакция на слова графа Чезаре не укрылась от глаз Селесты.
      - Buon pomeriggio, Чезаре, - сказал Антонио, улыбаясь сарказму своего брата. - Полагаю, ты хорошо провел день.
      Чезаре пожал плечами и посмотрел на Селесту.
      - А, cara, - пробормотал он. - Надеюсь, тебе лучше?
      Селеста подошла к нему и по-хозяйски взяла за руку.
      - Намного, намного лучше, дорогой, - ответила она тепло улыбаясь. Но я скучала по тебе. - Она состроила игривую гримасу. - Я рада, что ты взял Эмму с собой. Ей было бы скучно здесь одной. - Она бросила взгляд на свою падчерицу, которая, казалось была занята тем, что сплетала и расплетала пальцы. - Ну, а теперь здесь Антонио, так что Эмма, наверно, не будет одинока.
      Антонио слегка поклонился.
      - Я буду рад сопровождать синьорину Эмму, куда бы она не пожелала.
      Чезаре вдруг наскучило все происходившее.
      - Не говори раньше времени, брат мой, - сказал он. - Дай синьорине время узнать тебя. Она англичанка, а англичанкам нужно время, чтобы все обдумать. Они не... как бы это сказать?.. Не такие порывистые, как мы, итальянцы.
      Эмма быстро посмотрела на них.
      - Не надо обо мне беспокоиться, - поспешно перебила она.
      - Не будь такой, Эмма, - мягко сказала Селеста. - Антонио подумает, что ты ужасно бестактна.
      Эмма никогда еще не чувствовала такую неловкость и замешательство и, беспомощно пожав плечами, убежала в свою комнату, предоставив Селесте строить любые подлые планы. Ей необходимо было побыть в одиночестве, чтобы вновь обрести утраченные достоинство и самоуважение.
      8
      Антонио остался на обед, во время которого Селеста старалась быть в центре внимания. У нее еще не было возможности поговорить с Эммой, но она с нетерпением ждала момента, когда останется с ней наедине, и скажет все, что думает по-поводу ее прогулки с графом.
      Эмма ела восхитительный рыбный суп, приготовленный Анной, но не чувствовала его вкуса, а бифштекс с салатом могли бы быть посыпаны опилками, все равно она бы этого даже не заметила. На ней было одно из платьев, выбранных Селестой. Блеклый розовый креп, она была уверена в этом, придавал ей ужасный вид. Волосы были стянуты на затылке лентой и она чувствовала себя ужасно непривлекательной. Селеста же, напротив, в своем шелковом платье синего цвета выглядела оживленной и волнующей. К тому же ей, казалось, доставляло садистское удовольствие бросать в адрес падчерицы колкие замечания. Но впервые насмешки Селесты не трогали девушку. Боль, причиненная ей сегодня графом Чезаре, не проходила, и ей, казалось, было безразлично, что говорит мачеха.
      Когда обед был окончен, графиня встала и сказала:
      - Вечер еще только начался, Чезаре. - Она улыбнулась Селесте. - Так как вы оба в вечерних туалетах, почему бы вам не отправиться в казино? Приятно провести такой вечер, как этот, в Лидо.
      Селеста захлопала в ладоши.
      - О, да, Видал! Пойдем?
      Антонио был недоволен.
      - Но... Бабушка! Я не в вечернем костюме и не могу пойти! Чезаре, вы, конечно, могли бы пойти в ночной клуб?
      - Я мог бы, - сухо заметил Чезаре, закуривая мантильскую сигару, - но не собираюсь делать этого.
      - Антонио может куда-нибудь повести Эмму, - предложила графиня, и Эмма почувствовала себя униженной.
      - О, нет... - начала она протестующе. - Я... я бы предпочла пораньше лечь спать, если никто не возражает.
      Антонио, который явно не пришел в восторг от мысли выйти на люди с девушкой, так ужасно одетой, с облегчением вздохнул, но у графини была какая-то особая причина не сдаваться.
      - Ерунда, Эмма. Вы здесь на отдыхе. Я не хочу, чтобы из-за меня вы ложились спать так рано. Нет, Антонио, ты согласен, не так ли?
      - Si, - пробормотал Антонио без энтузиазма, и щеки Эммы запылали. Она почувствовала долгий задумчивый взгляд Чезаре, потом он неожиданно сказал:
      - В таком случае идем, Селеста. У Антонио есть своя моторная лодка.
      Когда они ушли, Эмма вновь попробовала протестовать, но все было бесполезно. Графиня была очень упряма, и Эмме ничего не оставалось, как согласиться.
      - Я... я только вымою руки, - сказала она неловко и вышла из комнаты.
      В спальне она критически посмотрела на свое отражение в зеркале. Неудивительно, что Антонио не хотел никуда с ней идти. Розовое платье доходило ей до колен и бесформенно висело на бедрах. Волосы, стянутые сзади лентой, выглядели безжизненно.
      Девушка вздохнула и развязала ленту. Если Селеста задумала сделать свою падчерицу как можно менее заметной, она будет разочарована. В конце концов, если выбросить графа Чезаре из головы, Антонио Венкаре был очень привлекательным молодым человеком и, может быть, его компания поможет ей на время забыться. Но Антонио вряд ли заинтересуется жалкой иностранкой, если она останется в таком виде.
      Эмма решительно сняла ненавистное розовое платье и открыла дверь огромного гардероба, внутри которого находился скромный запас ее платьев. Какое из них можно было бы надеть? Она остановила свой выбор на бархатном абрикосовом платье, хотя и купленном уже несколько лет назад, но выглядевшем элегантно. Платье было очень простым, с низким круглым вырезом и рукавами в три четверти, с расклешенной юбкой до лодыжек. Она расчесала волосы и оставила их распущенными. Теперь, по крайней мере, она чувствовала, что похожа на ту Эмму Максвелл, какой была до болезни.
      Она вышла из спальни и обрадовалась, увидев, что глаза Антонио расширились от изумления, затем чудесным образом их взгляд смягчился.
      - Эмма, - произнес он с сомнением.
      Графиня уставилась на нее.
      - Ну, Эмма, вы выглядите так привлекательно! - Она была удивлена так же, как и Антонио.
      - Я хорошо выгляжу? - спросила она, наслаждаясь своим триумфом.
      Антонио взял ее за руку.
      - Вы выглядите прелестно, - сказал он, тепло улыбаясь. - Ну, а теперь, куда бы вы хотели пойти?
      Они отправились в маленький ночной клуб, где провели очень приятный вечер. Около половины второго они вернулись в Палаццо и Эмма, казалось, перестала чувствовать себя несчастной девочкой, какой была до этого. Антонио простился с ней у ступенек лестницы, ведущей на второй этаж, и мягко поцеловал, прежде чем сказать arrivederci.
      Эмма медленно поднималась по ступенькам, думая о том, как было бы хорошо забраться сейчас в постель. Ноги болели после танцев, а вино, которое они пили, казалось, слегка вскружило ей голову. Услышав какой-то звук, она посмотрела вниз, но все было погружено в темноту. Задрожав, она невольно ускорила шаг задыхаясь при мысли, что там внизу кто-то есть и наблюдает за ней. Она споткнулась и, перепрыгивая через ступеньки, побежала. Добравшись до двери апартаментов, она открыла ее и увидела, что там горит свет, хотя внутри никого не было. Закрыв дверь, она нащупала ключ и повернула его. Затем села на стул и перевела дыхание. Вероятно, она вела себя глупо. Распрямив плечи, Эмма вошла в свою спальню. Она настороженно осмотрелась, но, не увидев ничего подозрительного, облегченно вздохнула. Девушка быстро разделась и забралась в постель. Она слышала слабый шорох воды в канале, мягко плескавшейся у стен Палаццо, ее веки устало сомкнулись. Должно быть, она спала некоторое время, потому что ее разбудил стук. Она открыла глаза, недоумевая что происходит. Затем вспомнила. Она закрыла дверь, а граф Чезаре и Селеста, вероятно, к тому времени еще не вернулись домой. Она быстро выскользнула из кровати, поспешно натянула халат и, чувствуя себя довольно глупо, пересекла гостиную и отперла дверь. Селеста промчалась мимо нее, окутав Эмму волной дорогих духов. Граф Чезаре закрыл дверь и на мгновение тяжело прислонился к ней.
      Какое-то предчувствие беды заставило Эмму оглянуться, и ее глаза расширились от ужаса. Граф был ранен, кровь текла из его плеча, а на безукоризненно белой рубашке алело пятно.
      - Что случилось? - Эмма не задумывалась над тем, что делает. Она бросилась к Видалу, помогая ему стянуть пиджак и стараясь не причинить боль.
      Но графу Чезаре не нужна была ее помощь.
      - Приведите Джулио, - приказал он, скрипя зубами, так как движение рукой открыло рану. - Не занимайтесь тем, в чем не смыслите!
      - О, но я разбираюсь... - начала Эмма, но ее тут же оборвала Селеста.
      - Делай как сказал граф, - приказала она сердито. - Не спорь!
      Эмма сжала губы, с отчаяньем взглянув на обнажившуюся рану Чезаре, и побежала через комнату в сторону кухни. Она знала, что рану надо зашить и что графу необходима помощь врача, но он позвал только Джулио. Что мог сделать Джулио? И как вообще это случилось?
      Джулио помог своему хозяину дойти до спальни и дверь закрылась перед тремя женщинами, ибо теперь к ним присоединилась Анна. Старая графиня не проснулась, что при данных обстоятельствах было к лучшему.
      Эмма взглянула на Селесту.
      - Как... Я хочу знать, что случилось?
      Селеста небрежно сбросила накидку и глубоко затянулась сигаретой. Она казалась бледной и обеспокоенной, и Эмма подумала, что впервые видит Селесту в таком состоянии.