- Почему бы тебе не сделать этого сразу?- ухмыльнулся Джим, подходя чуть ближе. Увидев, что Хьюго смотрит на него с изумлением, Джим явно встревожился. Однако голос Хьюго, когда он отвечал на эту дерзость, был безупречно спокойным:
      - Опять меня неправильно поняли,- сказал он, впервые после появления Урсулы обращаясь к самому Джиму.- Я вовсе не имел в виду, что тогда уеду. Я имел в виду, что уедешь ты...
      Тут уж Урсула не выдержала и вмешалась:
      - Джим, уйди, прошу тебя!- крикнула она.
      Окинув нас с Хьюго свирепым взглядом, Джим метнулся к выходу и выскочил, хлопнув дверью. Урсула снова повернулась к Хьюго:
      - Пожалуйста, не сердись на него!- умоляющим тоном попросила она.- Ему действительно сейчас непросто, пойми. Он привык, что это все принадлежит и будет принадлежать ему, и я тоже привыкла к этой мысли... Но мы, женщины, более практичны, нам бывает гораздо легче переносить перемены. Ты со мной согласен? Хоть мы и близнецы, Джим гораздо моложе меня. Я имею в виду, в житейском смысле, он еще совсем глупый. Мне неловко это говорить, но наш отец все-таки напрасно скрыл от нас, что у него есть ты. Кто угодно растерялся бы, узнав, что, оказывается, он не единственный сын и уже не наследник...
      Хьюго сидел на краешке кушетки, прижимая руку к своему красивому высокому лбу, старательно загородив глаза ладонью, развернутой наподобие козырька. Понять, слышит ли он вообще ласковые уговоры Урсулы, было невозможно. Я не сомневался, что выходка Джима здорово его разозлила и обидела, поскольку почему-то возомнил, что успел понять особенности натуры Хьюго. Разумеется, он должен был предвидеть подобную реакцию, и тем не менее был уязвлен в самое сердце. Видимо, он внушил себе, что новая родня примет его с распростертыми объятьями, что ему безропотно позволят занять его законное место. Наконец он отвел от глаз смуглую ладонь и медленно пригладил ею волосы.
      - Может быть, мне действительно лучше уехать.
      - Нет, нет, нет! Что ты!- с таким негодованием закричала Урсула, что я почти поверил в ее искренность. А может быть, я просто заранее готов был в нее поверить, потому что мне самому хотелось, чтобы Хьюго остался? Хоть ненадолго...
      - Пожалуйста, не уезжай! Это твой дом, мы все так хотели с тобой познакомиться.- Она обернулась, призывая меня в свидетели: - Джейк видел, что вчера все собрались, допоздна тебя ждали! Он еще когда вошел, мы все подумали, что это ты!
      Она весело расхохоталась, но мне в этом смехе послышалась тайная досада - на то, что ей в конечном счете пришлось иметь дело не с рыжим увальнем с медицинского факультета, а с этим загадочным созданием, то обходительным и деликатным, то бешеным от ярости, а главное, совершенно непредсказуемым.
      Урсула вдруг живо вскочила с кресла и направилась к двери.
      - Пойду распоряжусь, чтобы твои вещи отнесли в комнату. А потом будем пить чай. Уверена, что и ты с дороги с удовольствием попьешь,- крикнула она уже с порога. Хьюго же продолжал что-то сосредоточенно обдумывать и, возможно, даже не слышал ее слов.
      Лишь когда торопливые шаги Урсулы замерли и тишину теперь нарушал только шелест листьев за окнами, Хьюго поднял голову и улыбнулся. А потом спросил у меня так тепло и доверительно, будто мы были знакомы всю жизнь:
      - Ну, что ты мне посоветуешь? Остаться или уехать?
      Я сел, вернее, неловко плюхнулся на какой-то стул, оказавшийся слишком низким, и вдруг ощутил, как на меня навалилось бремя невероятной ответственности. Мне нужно было как следует подумать, ибо я знал: он сделает так, как я скажу. Не потому, что особо мне доверял (судя по всему, он вообще никому не верил), а потому, что был по натуре фаталистом, и его вообще мало заботило, что с ним будет дальше. Были бы под рукой кости, он кинул бы их, загадав "да" или "нет", но под рукой оказался только я - значит, я и должен был сделать за него выбор. Глядя в его внимательные серьезные глаза, я сказал то, что думал сам, и что почему-то пришло мне в голову только в самый последний момент:
      - Мне бы хотелось, чтобы ты остался, независимо от того, хотят ли этого другие. Но... ты не думаешь, что это опасно?
      - Опасно?- его несколько нарочитое безразличие мигом исчезло, сменившись напряженной настороженностью.
      Он стремительно выпрямился, в глазах вспыхнули искорки.- Опасно? Для кого?
      - Не знаю,- пробормотал я, потирая лоб, я всегда это проделываю, когда меня осеняет какая-нибудь экстравагантная идея.- Просто твое присутствие подействует на них, как электрический заряд или как крупинка радия, в которой спрятана колоссальная энергия. Когда ты войдешь во взаимодействие с этими людьми, все их привычные и очень прочные связи распадутся. И кому от этого будет хуже, тебе или им, сказать трудно. Разумнее всего было бы вернуться в Париж, в крайнем случае, поехать в Лондон, а все юридические дела можно уладить и через поверенных. Ты совсем не обязан отказываться от своих законных прав. Но на твоем месте я ни за что бы тут не остался, тем более, если бы хотел достичь душевного равновесия.
      - Ах!- вдруг подал голос Хьюго и, резко качнувшись назад, разлегся на кушетке, положив под затылок сомкнутые ладони. Улегшись, он уставился отрешенным взглядом на украшенный лепниной потолок.- Душевное равновесие! Что, по-твоему, я имел в виду? Учти: совсем не благополучную сонную идиллию. Для таких, как я, равновесие достижимо лишь в преодолении, во власти над людьми и событиями. Я не мыслю равновесия без борьбы и опасностей...
      - Но ты ведь только что говорил совсем другое...- перебил я его, не веря собственным ушам.
      Он лишь нетерпеливо взмахнул рукой:
      - Ну да, знаю! Я же не говорил, что хочу чего-то определенного, раз и навсегда. Истина всегда кроется в неком равновесии противоположностей. Такова основа гармонии природы. Я приехал в это тихое местечко в поисках... хотел бы я и сам знать чего. Ты сейчас заговорил об опасности. А может быть, ты прав. Возможно, я и сам это предчувствовал, что здесь кроется какая-то тайна, опасная тайна. Возможно, я потому сюда и приехал!- воскликнул он с каким-то мальчишеским ликованием.
      - Ничего она тут не кроется!- перебил я его.- А если и кроется, то только в тебе самом, в твоем появлении в этом доме. Никаких мистических тайн. Господи боже мой! Неужели ты не понимаешь, какие чувства испытывают к тебе твои брат и сестра? Попробуй взглянуть на ситуацию с их колокольни. Они были уверены в будущем, в том, что отныне они хозяева этого дома. И тут являешься ты. Теперь они не успокоятся, пока от тебя не избавятся. А как этого добиться? Нужно устроить тебе невыносимую жизнь, чтобы ты захотел уехать. Если ты, конечно, их сам отсюда не выставишь. Но тогда на тебя ополчится вся округа. Никто не захочет у тебя служить, никто не захочет тебя признать, никто...
      Хьюго рывком вскочил с кушетки и закрыл ладонями уши.
      - Сейчас же замолчи!- почти завизжал он с перекошенным от ярости лицом.- Это мой дом! И я в нем останусь! Я заставлю их меня слушаться, или...- Его руки бессильно упали, плечи поникли, но даже эта поза, поза горького отчаянья, была полна безыскусной грации.- По крайней мере, хоть одно обстоятельство их точно порадует,- процедил он сквозь зубы.- У меня самого никогда не будет наследника.
      - Что за чушь!- испуганно воскликнул я.- Это еще почему?
      - Я дал себе клятву, что никогда не женюсь,- прочувствованно произнес он.- Неужели ты думаешь, что я захочу произвести на свет еще одно несчастное существо вроде меня самого, никому не нужного полукровку?
      - Ну, как тебе сказать,- растерянно пробормотал я, с ужасом обнаружив, что в глубине души с ним согласен, но тем не менее, категорически не желая потакать его сумрачному настрою.- Рано или поздно все войдет в свою колею. Мужчина не создан для одиночества. Рано или поздно ты встретишь девушку, которая тебя полюбит, и ей будет не важно, какая кровь течет в твоих жилах.
      - Так не бывает,- возразил Хьюго.- Это полная безысходность. Любая женщина, осмелившаяся меня полюбить, будет проклята своей родней. Если я когда-нибудь допущу, чтобы такое случилось, пусть меня прикончат, впрочем, этого делать не придется, я сам наложу на себя руки.
      Он взглянул на меня и, увидев мои вытаращенные глаза и отвисшую от страха челюсть, успокоил:
      - Не бойся,- сказал он уже совсем другим тоном и озорно улыбнулся.- Не стоит принимать всерьез все, что я иногда болтаю. Возможно, все складывается не так уж плохо,- он наклонился чуть ближе, словно хотел что-то сказать по секрету, но в этот момент вошла горничная и доложила, что апартаменты для сэра Хьюго готовы и что чай тоже уже приготовлен.
      Глава 5
      Урсула велела принести чай для Хьюго в его комнаты, чтобы его не смущать. К слову сказать, это были самые лучшие комнаты в доме. Просторная гостиная с чудовищных размеров камином, украшенным кошмарным гипсовым барельефом, напоминавшим огромную, для массовой казни, виселицу. Возможно, потому, что фигуры на нем были сделаны без учета законов перспективы, и ноги их не доставали нижней кромки. Ковер было розовым и толстым, видно было, что Хьюго нравится ощущать под ногами густой длинный ворс. На окнах висели тяжелые портьеры из ткани под парчу; одно из окон было расположено в глубокой полукруглой нише, отгороженной от комнаты такими же роскошными шторами. Получалась как бы комната в комнате. Этот закуток Урсула называла "потайным кабинетом". Вид из окон был восхитительным, по крайней мере на британский вкус: ничего кроме лужаек, деревьев и цветов, а вдали - холмы в голубой дымке. Понять, каким он показался Хьюго было пока невозможно. В окно он ни разу не взглянул, с удовольствием осваивая пространство комнаты.
      - Я так рада, что тебе тут понравилось!- воскликнула Урсула в ответ на его благодарность.- Вот смотри. Позвонишь в этот звонок, и сразу обязательно кто-нибудь придет.- В этот момент вошла горничная с чайным подносом и поставила на один из столиков у окна.
      - О!- Хьюго был откровенно расстроен.- Я буду пить чай в одиночестве?
      - Я подумала, здесь тебе будет уютнее, по крайней мере сегодня,- спешно стала оправдываться Урсула.- Ты ведь, наверное, и так уже порядком устал и вряд ли захочешь знакомиться сразу со всеми.
      - Понятно,- произнес он, слегка склонив голову набок. Затем обернулся ко мне: - Ну а ты не составишь мне компанию? Ты ведь тут тоже посторонний.
      Я покачал головой, прикинув, что разумней все же отказаться. Во-первых, мне не хотелось, чтобы все семейство записало меня в его приятели, ни к чему было демонстрировать, что я на его стороне. Во-вторых, мне было любопытно, о чем его новоиспеченные родственнички будут говорить. Поэтому я покачал головой, а Хьюго с обиженным видом отвернулся, совсем как ребенок.
      - Пошли!- позвала Урсула, легонько потянув меня за руку, потому что я все медлил. Когда мы уходили, Хьюго смотрел в окно, но я уверен, что он все равно не видел всех этих лужаек и прочих красот.
      Глава 6
      - А он славный, правда?- сказал Урсула, когда мы чинно шли по коридору, застланному ковровой дорожкой, окаймленной с обеих сторон черной полосой. Она продолжала держать меня за локоть, и, помнится, я тогда подумал, что такие дорожки расстилают перед церковными дверями в свадебные дни.
      - Бедный мальчик!- продолжила Урсула.- Как жаль, что ему пришлось узнать нас при таких обстоятельствах. Ему самому было бы лучше, если бы ничего этого не было.
      В ее голосе звучало искреннее сочувствие. Я украдкой на нее посмотрел: лицо ее действительно было грустным. Видимо, ей на самом деле было его по-своему жаль - как только она представляла, что они собираются ему устроить. Она уже поняла, почему он приехал: бедняга размечтался пустить наконец где-то корни, в окружении близких, под одной крышей с настоящими кровными родственниками. Мы оба успели это понять, когда оставили его одного у окна, в которое он смотрел невидящим взглядом, наверняка почувствовав, что мечтам его не суждено сбыться. И тем не менее при сложившихся обстоятельствах она должна была его обманывать. Каким именно образом, я не знал, кажется, она и сама этого не знала. Но я точно знал, что она намеревалась задержать его здесь, возможно, даже надолго. Во всяком случае, до тех пор, пока они не найдут способ (я абсолютно не представлял какой) его обезвредить. Чтобы он больше не болтался у них под ногами.
      Когда коридор кончился, и мы стали спускаться по широкой лестнице, пальчики Урсулы чуть крепче стиснули рукав моего грубого твидового пиджака.
      - Я так рада, что ты у нас остался, Джейк,- сказала она таким тоном, будто мы знакомы с самого детства, будто я всю жизнь поддерживал их семейство в критические моменты.- Нам так пригодилась твоя помощь, и я уверена, что она еще очень пригодится бедному Хьюго.
      - Хьюго этого не требуется,- соврал я.- Он не нуждается ни в чьей помощи. Он самодостаточный человек.
      Она посмотрела на меня округлившимися, по-детски наивными глазами.
      - Ты так думаешь? А мне показалось, что он очень одинок.
      - Конечно одинок,- довольно резко отозвался я.- Он заранее был к этому готов, когда ехал сюда... гм... в родовое гнездо,- я едва не брякнул "в гадючье гнездо", но вовремя спохватился,- к людям, которые видят в нем потенциальный источник всех своих бед. Он человек восприимчивый и чуткий. Он наверняка сразу все понял, с первого же взгляда.
      - Ты так думаешь?- снова спросила она, как будто мое мнение что-то для нее значило.- Но если понял,- ее пальцы сильнее впились в мой рукав,- он должен был приготовиться и к тому, что возникнут какие-то трения, ведь так?
      Мы уже подошли к двери общей гостиной, откуда доносился гул голосов и дребезжащее постукиванье чашек.
      - А знаешь что,- сказала Урсула, когда я распахнул перед ней дверь,по-настоящему восприимчивый и чуткий человек никогда бы не стал лезть туда, куда его не звали и где он никому не нужен.
      Она одарила меня своей искрящейся улыбкой и, прежде чем я успел что-то ответить, вошла в комнату. Я молча пожал плечами и побрел следом.
      Глава 7
      Все уже были в сборе: тетя Сюзан, дядя Биддолф, доктор Пармур. Джим стоял у окна, рядом с ним на стуле сидела миниатюрная темненькая девушка, смотревшая на него с нежностью и тревогой. Та самая девушка, с которой меня не успели познакомить. Как я и ожидал, все обсуждали Хьюго. Джим говорил не умолкая, периодически расхаживая вдоль расстеленной на ковре тигровой шкуры: дойдет до оскаленной клыкастой пасти и поворачивает назад, к хвосту.
      - Одно из двух,- рассуждал он,- или этот малый самозванец, или отец был абсолютно не в себе, когда составлял второе завещание. А если он, как это принято называть, был недееспособен, мы вправе не выполнять его требования, мы вправе оспорить условия завещания. Многие и здесь, в имении Алстон-холл, и в чодской клинике могут подтвердить, как странно вел себя отец в последний год перед смертью.
      - Он всегда был со странностями,- мрачно буркнул дядя Биддолф, по своему обыкновению обращаясь к тете Сюзан и любовно поглаживая свои роскошные усы.- Лично мне он всегда казался чудноватым, даже когда был еще мальчишкой.
      - Придержи язык, Биддолф!- осадила его тетя Сюзан.- Я не позволю оскорблять память моего покойного брата,- она резко вскинула голову, сделав строгое каменное лицо, давая понять, что дискуссия прекращена, но немного остынув, сама задумчиво произнесла:
      - Но он действительно был в плохом состоянии весь последний год, иначе вряд ли устроил бы нам такой сюрприз. Думаю, тут действительно вмешалась болезнь, ведь он даже не попросил своих новых поверенных уничтожить прежнее завещание. Перед тем как лечь в больницу он - тайком!- нанимает других стряпчих, которые раньше вообще не были с ним знакомы, и ни слова не говорит им о том, что существует еще одно завещание, давным-давно написанное! А может, это действительно был нездоровый каприз, временное помрачение ума?Она с торжественно-обличительным видом откинулась на спинку стула.- Если бы операция прошла успешно, мой несчастный брат снова бы стал нормальным здравомыслящим человеком и никогда так бы нас не подвел. Лично мне он еще задолго до обострения назвал конкретную сумму... не бог весть что, однако намекнул, что рассчитывает на мою благодарность, и, конечно, я относилась к нему соответственно. Это что же, выходит, что он меня разыграл? Что-то мне не верится...
      Тут подал голос доктор Пармур, причем говорил он нарочито мягко и вежливо, неспешно помешивая ложечкой горячий чай.
      - Вы же знаете, миссис Биддолф, что пересмотра завещания добиться не удастся. Мистер Алстон предвидел, что такое искушение возникнет, и счел необходимым подстраховаться,- ему, казалось, доставляло особое удовольствие выбирать именно такие, зловеще шипящие и свистящие слова.- И свидетеля, удостоверяющего его дееспособность, выбрал лучшего из лучших: сэра Фредерика Лотона. Это первоклассный хирург, признанный специалист. Искренне сочувствую, но у вас нет никаких шансов выстоять.- Ехидно улыбнувшись, он посмотрел вниз, на распухшие от артрита лодыжки миссис Биддолф.- Придется искать какие-нибудь еще способы избавления.
      Подняв голову, он перевел взгляд на Урсулу, словно был уверен в ее поддержке, и только сейчас я заметил, что они хорошо друг друга понимают: как говорится, с одного взгляда... Мне оставалось только гадать, что она могла найти в этом до приторности вежливом, улыбчивом, притворно ласковом старике, явно уже разменявшем пятый десяток. Наверное, выгодный жених, решил я. Но потом сообразил, что всего полмесяца назад очаровательная Урсула и сама была выгодной невестой. Сейчас, конечно, ее статус изменился, стал намного скромнее. И ей придется на какое-то время отказаться от роскошной жизни и ярких развлечений, пока не удастся избавиться от Хьюго.
      - Чер-р-рт знает что!- прорычал Джим и с высокомерной удалью изрек: - С меня довольно. Нужно выкинуть его отсюда, а дискуссию продолжим после. Как вы считаете? Мне лучше сейчас же попросить его убраться? Или подождать до утра?
      Услышав эту тираду, темноволосая девчушка вскочила со стула и умоляюще протянула к Джиму руку, но никто, кроме меня, не заметил этого ее отчаянного немого протеста. Она снова опустилась на стул, и на лице ее отражалось теперь не просто волнение, но боль и ужас, однако она продолжала хранить молчание. Насчет Урсулы и Пармура мне уже все было ясно, и в этом случае я тоже быстро все вычислил. Эту девушку и Джима определенно что-то связывает. По крайней мере, она в него точно влюблена, в этого безмозглого мальчишку. Иначе почему она так за него переживает, буквально не сводит с него глаз?
      Я украдкой к ней присмотрелся. Она была очень недурна: изысканный овал худого, с чуть запавшими щеками, лица, тонкие черты, глаза - синие, лоб обрамляли легкие волнистые пряди. Красивый рот, очень выразительный, даже выразительней, чем большие яркие глаза. Но больше всего ее чувства выдавали руки: они порхали в воздухе, как испуганные птицы, пока Джим упивался своей решимостью и храбростью. Да, пока он нес всю эту чушь, эти руки-птицы испуганно вздрагивали от каждого его слова. Девушка не смела к нему прикоснуться. Но ее трепещущие ладони, словно желавшие его оградить, говорили больше, чем любые слова. А Джим, идиот несчастный, естественно, ничего не замечал.
      И вдруг странная фантазия родилась в моем воображении. Я подумал: "Эта девушка просто создана для Хьюго. Она бы его никогда не предала. Они могли бы уехать на какие-нибудь далекие острова в Южном море, где можно быть счастливым независимо от того, какого цвета у тебя кожа, у тебя и твоих детей". Я решил со временем высказать эти свои соображения самому Хьюго, точнее, деликатно намекнуть. Вот какая меня тогда осенила идея, хотя я еще не знал, кто эта девушка, не знал даже ее имени. Она производила впечатление бедной родственницы, возможно из-за присутствия броской Урсулы. Нет, Джим Алстон никогда на такой не женится. Предугадать его будущее было несложно: прогулки верхом, попойки с друзьями, бесконечные любовные интрижки. Все эти холостяцкие забавы продлятся дет до тридцати пяти, когда он немного погрузнеет, а легкий молодой румянец сменится нездоровой краснотой. Вот тогда мистер Алстон-младший решит, что пора обзавестись семьей, то есть найти женщину, которая будет за ним ухаживать и внесет некоторую упорядоченность в его буйную жизнь. Спутницу он выберет домовитую и благоразумную, далеко не бедную, но не привыкшую к роскоши. Она должна быть верной женой и сквозь пальцы смотреть на его периодические отлучки и шалости. И безропотно заниматься домом и детьми. Дети появятся обязательно, двое или трое. Воспитание тоже ляжет на плечи жены, а все глобальные решения будет принимать он, глава семьи, определять дальнейшую судьбу своих отпрысков. Да, я хорошо представлял себе, каким будет Джим лет через пятнадцать: еще мужчина хоть куда, но заметно обрюзгший и с подпорченным пищеварением. Я даже явственно слышал его вымученный беспечный смех, в тот момент, когда он выкладывает врачу свои проблемы. Джим, этот маленький скандалист, никогда не будет страдать от излишнего романтизма, он всегда предпочтет синицу в руке журавлю в небе.
      К разговору присоединилась Урсула:
      - Хватит, Джим, уймись! Хилари абсолютно прав: мы не сможем опротестовать завещание, раз сэр Фредерик не на нашей стороне. Вот если бы мы смогли уговорить его взглянуть на все с иной точки зрения... Но, думаю, у нас ничего не получится. Ну а раз так... Что ж, мои дорогие, нам остается только одно: подружиться с Хьюго. Тогда он выслушает нас без предубеждения и сумеет найти выход, который устроит всех.- Она стиснула ладони, поддавшись внезапной потребности высказаться до конца: - Мне он понравился. Я думаю, нормальный парень, очень даже славный. И я рада, что он к нам приехал. Поначалу я тоже паниковала, испугалась, что придется распрощаться с привычной жизнью. Но теперь мне кажется, что само Провидение подарило нам счастливый шанс узнать его, а ему - нас.- Она стремительно обернулась к своему братцу: - Джим, ты вел себя с ним отвратительно. Это страшно глупо с твоей стороны. Мы должны во что бы то ни стало добиться его расположения, чтобы ему самому не хотелось уезжать. А пока он будет тут, при нас...- она осеклась, видимо вспомнив, что в комнате есть посторонний свидетель, то есть я, но сразу же ловко выкрутилась, продолжив с милым девичьим лукавством: надо его обязательно женить.
      - Даже не надейся,- выпалил Джим.- Никто не захочет с ним связываться.
      - Совсем не уверена,- томно пробормотала Урсула.- Он очень недурен. Ну а если мы не сможем подобрать ему невесту, уедет в свой Париж и...- она пожала плечами и умолкла.
      - Послушайте лучше меня...- занудил дядя Биддолф, знакомым жестом разглаживая усы и оборачиваясь к тете Сюзан.
      - Придержи язык, Биддолф!- торопливо оборвала его грозная супруга, как будто он брякнул или собирался брякнуть что-то неподобающее, и тут же сама принялась донимать Урсулу: - Ты ведь сейчас о ком-то подумала? И кто же у тебя на примете? Давай выкладывай.
      - Ладно,- ничуть не рассердившись, с энтузиазмом произнесла Урсула.- Я подумала про Эвелин.- Задорно рассмеявшись, она взглянула на Эвелин, а вслед за ней и все остальные стали пялиться на ту миниатюрную темненькую девушку, которая смотрела на них затравленным взглядом, застыв, как притаившийся зверек, надеющийся, что хищник его не учует. Даже ее ладони, перестав порхать, опустились на колени.
      Джим смерил ее надменным взглядом и, пощипывая свои светлые усики, снисходительным тоном произнес:
      - Как тебе наша идея, Эвелин?- он явно над ней подтрунивал.- Надо спасать родное гнездо, это будет благородная жертва. Если ты, конечно, согласна...
      Тут Эвелин медленно подняла голову и посмотрела ему в глаза. Как только Урсула назвала ее имя, Эвелин вся залилась краской, но в ответ на слова Джима она снова побледнела, сильнее прежнего, став белой как мел, а в глазах ее отразился такой горький упрек, что даже до Джима что-то дошло, и он осекся. Но через секунду он оправился от смущения и со смехом продолжил:
      - В общем, подумай об этом на досуге. Лично я считаю, что мой вариант был самым лучшим. Выставим его из дома, а уж после разберемся со вторым завещанием.
      Я так загляделся на Эвелин, что не заметил, как отворилась дверь, и все остальные тоже этого не заметили. Лишь по изменившемуся выражению лица Эвелин я понял, что за нашими спинами что-то происходит. Эвелин, оторвав взгляд от Джима, смотрела в дальний угол, мимо всех, и в синих глазах снова возник страх, причем панический. Первым обернулся я и, соответственно, первым увидел его...
      Хьюго стоял в двух шагах от двери и наблюдал за происходящим. Левая рука, как всегда, покоилась в кармане, в правой был кинжальчик, взятый со стеклянного столика у двери, он небрежно его покачивал. Судя по выражению лица Хьюго, в данный момент он решал, как поступить с заклятым врагом: молниеносным броском метнуть кинжал ему в сердце, разом с ним покончив, или лучше себя не утруждать, не пачкать руки об это ничтожество. Он был очень бледен и дышал сквозь стиснутые зубы, но ни единым жестом не выдавал своей ярости, являя собой образец светской сдержанности. Даже на меня накатил озноб, пока я лихорадочно пытался определить, какой фрагмент разговора ему удалось услышать. Прежде чем все вышли из оцепенения, Хьюго так стремительно развернулся в сторону Урсулы, что она даже подскочила на стуле.
      - Если я верно понял, тут собрались остальные мои родственники,- сказал он на своем безупречном английском, и все мы сразу почувствовали себя косноязычными неучами.- Пожалуйста, представь меня им, буду тебе весьма признателен.
      Он осторожно положил кинжальчик на круглую стеклянную столешницу, где было полно дорогих забавных безделушек. Тишина в комнате была такой, что было слышно, как сталь звякнула о стекло, словно щелчок курка. Затем Хьюго легкой походкой двинулся вглубь комнаты, не вынимая из кармана левую руку, как будто прятал там нечто такое, что в случае надобности можно употребить вместо оружия. Он остановился рядом с объемистой тетей Сюзан и слегка поклонился ей - с несколько ироничной почтительностью.
      Урсула, преодолев смущение и стыд, поспешила выполнить просьбу Хьюго:
      - Это тетя Сюзан,- со светской непринужденностью произнесла она,родная сестра нашего отца. А это дядя Биддолф.- Ей даже не понадобилось произносить слова "ее муж". Смиренная поза стоявшего за креслом объемистой дамы господина, поза типичного подкаблучника, была лучшей визитной карточкой. Я был восхищен самообладанием Урсулы, ее выдержкой. И живо себе представил, как она рассказывает об этом эпизоде своим друзьям: "О боже! Я чуть не сгорела со стыда! Никогда в жизни не попадала в такое неловкое положение! И ведь нужно было как-то из него выпутываться!"
      Тетя Сюзан тоже была несколько сконфужена, но это нисколько не смягчило ее враждебности. Растянув губы в гримасе, означавшей улыбку, она сверкнула мелкими зубами, ее красное лицо приобрело багровый оттенок. Хьюго смотрел на нее, изумленно вскинув брови, как фавн Дебюсси {Имеется в виду персонаж из балета на музыку Дебюсси "Послеполуденный отдых фавна"}, узревший грубо изваянного идола, ошеломленный увиденным. Он ничего не произнес, она тоже хранила молчание, однако уголки его губ чуть дрогнули в улыбке, и это было красноречивее всяких слов. Затем он обменялся взглядом с Биддолфом, тут же рефлекторно погладившим свои усы.
      После Хьюго подошел к доктору Пармуру. Тот несколько раз похлопал глазами и прочистил горло. Ему хотелось сказать что-то подходящее и приятное, но он так ничего и не придумал. Хьюго вопрошающе взглянул на Урсулу:
      - Это доктор Пармур, он не родственник, но наш хороший друг. Он лечил отца, до самой его... трагической кончины.
      Хьюго посмотрел на доктора своим серьезным изучающим взглядом.
      - Если позволите, я хотел бы с вами побеседовать,- медленно произнес он,- меня интересует все, что связно с моим отцом. Я хочу узнать о нем как можно больше. Мы не так уж часто с ним виделись. Но я очень его любил, и теперь я понял, что он тоже меня любил. Пока он был жив, я этого не знал. Возможно, он и сам не знал, что любит меня, почти до самой смерти.- Он снова пытливо посмотрел на Пармура.
      - А вы знали, что он смертельно болен?
      Пармур был совершенно обескуражен.
      - К сожалению, нет, не знал. Диагностировать опухоль мозга крайне сложно. Симптомы практически те же, что при психосоматических расстройствах. Только узкий специалист в состоянии...
      Хьюго вдруг обернулся и посмотрел на меня:
      - Что-нибудь изменилось бы, если бы диагноз был поставлен раньше?
      - Перестань, это же глупо, в конце концов,- злобно огрызнулся я, раздосадованный тем, что теперь вся эта свора пялилась на меня.- Я ведь тебе уже объяснил, что ничего нельзя было сделать, операция в любом случае была неизбежна, только она давала хоть какой-то шанс. Если бы ты хоть немного разбирался в медицине, то знал бы, как сложно распознать опухоль в первичной стадии.
      Хьюго снова отвернулся, а Пармур кивком поблагодарил меня за заступничество. Хьюго подошел к стульям у окна, стоявший там Джим демонстративно отошел в сторону, но Хьюго даже на него не посмотрел. Остановившись на середине тигровой шкуры, он посмотрел на темноволосую Эвелин.
      - Вы тоже моя родственница?- ласково спросил он, и на его губах его впервые за эти минуты появилась по-настоящему искренняя улыбка. Эвелин тоже улыбнулась ему в ответ, хотя глаза ее были полны слез. Эти слезы поразили меня в самое сердце.
      - Боюсь, что нет,- тихо произнесла она,- не совсем.
      Я заранее представлял, что она будет говорить именно так: тихо, слегка неуверенно, как будто ей трудно подбирать нужные слова. Но этот тихий голос был очень мелодичным, и лично мне он показался несравненно милее нарочито вежливых елейных голосов "совсем" родственников.
      - Моя покойная мама - родная сестра матери Урсулы и Джима. Я им двоюродная сестра. А вам я - никто.
      - Как вас зовут?- спросил Хьюго, продолжая неотрывно на нее смотреть, как человек наконец нашедший что-то истинно ценное в этой роскошной комнате, полной лютых недругов-.
      - Эвелин Росс,- сказала она, глядя на него с возрастающим доверием, и не только с доверием, но и с симпатией, это уж я сразу приметил.
      - Э-ве-лин... Росс,- почти нараспев повторил он, будто творил заклинание.- Значит, не родственница...- Слегка наклонившись, он вдруг сжал в ладонях ее руку.- Я очень рад, что вас застал. И надеюсь, вы еще долго у нас побудете.