- У меня оно далеко не одно, о чем я жалею.
      - АН-ТЕН-НА, - проорал Хьюго в трубку. - Для радио. РА-ДИ-О. B. M. W.
      Дерек ввалился в гостиную с улицы. Вид у него был взъерошенный, а рожа так просто багряная. Впереди на его белых брюках расплылось подсохшее пятно мочи.
      - Где она, блядь?
      Они промолчали, все трое.
      - ГДЕ ЭТА СУКА, БЛЯ? - Дерек не был ни взбешен, ни разъярен. Он был подавлен и сломлен. У него в глазах стояли слезы. Не дождавшись ответа, он рванулся наверх.
      Джим опять же остался на месте, хотя лет -дцать назад он бы, может быть, и вмешался. Он слышал, как Дерек орет наверху, потом заорала Елизавета, а через пару минут к ним подключилась и Катерина, которая тоже истошно орала. Ральф и Хьюго пытались их всех успокоить. Джиму тоже было любопытно, но он решил сходить в душ в ванной внизу. Вопли наверху затихли, зато там начали хлопать дверьми. Выйдя из душа, Джим по-прежнему чувствовал себя ужасно (наверное, чтобы как следует выспаться, ему нужно не меньше недели), но хотя бы в состоянии справиться с грядущими заморочками текущего дня. Хьюго сидел на диване в гостиной и мрачно курил.
      - Спасибо за помощь, - сказал Хьюго.
      - Я думал, все знают, чего им орать.
      Хьюго скривился и глубоко затянулся. Джим немного оттаял по отношению к Хьюго. Да, он тяжелый в общении. Высокомерный. Скупой. Он ханжа и филистер. У него много денег. Он невнимательный и беспечный. Но он не мерзавец. Он не будет спать с твоей девушкой, разве что она сама это предложит - причем предложит очень настойчиво, - и если что-то подобное произойдет, он хотя бы попытается сделать так, чтобы ты ничего не узнал. И он пригласил Джима погостить на вилле.
      - Господи, Елизавета теперь вся в расстройствах, а Катерина в расстройствах, что Елизавета в расстройствах. - Да, похоже, что даже скандалы теперь не те, что во время оно.
      - А что случилось? - Джим подумал, что Хьюго будет приятно рассказать ему занимательную историю.
      Дерек с Елизаветой выходят из клуба. Уже в дверях Елизавета решает, что ей надо в сортир, и идет в сортир, а Дереку говорит, чтобы он шел к машине, а она сейчас подойдет. В общем, Дерек идет к машине, а ему навстречу четверо новых русских, которые вежливо уговаривают его забраться в багажник их автомобиля. Они заводят мотор и уезжают, а Дерек, лежа в багажнике, уже предвкушает достойное завершение вечера - как его завезут в какое-нибудь пустынное место и изобьют до смерти.
      Но их намерения оказались не столь кровожадными. Они просто поехали домой, но оставили Дерека в багажнике, где, промучившись не один час и изо всех сил крепясь, он все-таки обоссался. Потом, когда русские выспались и открыли багажник, чтобы погрузить туда холодильник, они были до крайности возмушены поведением Дерека; его заставили вымыть багажник с шампунем, а потом отпустили с миром, предварительно хлопнув крышкой багажника по руке, в результате чего сломали ему три пальца. Дерек неминуемо заключил, что во всем виновата Елизавета.
      Елизавета вышла из клуба, подошла к машине, прождала десять минут. Потом снова начался дождь. Она прождала еще двадцать минут под дождем. В конце концов она воспользовалась любезностью одного итальянца, который предложил ее подвезти, хотя ему было немного не по пути - он жил в ста шестидесяти километрах в противоположную сторону.
      Теперь Дерек заперся у себя в комнате, а Елизавета и Катерина заперлись в комнате Елизаветы.
      - Удивительно, что они оба живы, - сказал Джим. Юг Франции - не самое подходящее место для того, чтобы кого-нибудь подвозить или принимать предложение незнакомцев подвезти тебя. В газетах то и дело появляются заметки о том, что на Лазурном берегу снова убили какого-то автостопщика.
      - Наверное, стоит более тщательно выбирать людей, вместе с которыми ты собираешься провести отпуск, - сказал Джим. - Хочешь, я позвоню в магазин насчет твоей антенны?
      - На какой пляж мы пойдем? - спросил Ральф, вернувшись в гостиную.
      Хьюго хлопнул себя по лбу, выражая тем самым сомнение, что сегодня вообще кто-то пойдет на пляж.
      - Хьюго, девочки через час успокоятся. А Дереку надо поспать.
      Раздался звонок в дверь. Ральф, необыкновенно услужливый, пошел открывать.
      - Да, я так и думал, что это мне. - В руках у него был небольшой конверт. Еще три конверта и куча клейкой ленты - и в конце концов он извлек крошечный пакетик с белым порошком. Он сходил за зеркальцем и бритвой и принялся делать дорожки.
      - Джентльмены, наш долг укрепиться физически и морально и обеспечить прекрасному полу комфорт и веселье в виде похода на пляж.
      - Где ты это достал? - спросил Хьюго.
      - Видишь ли, существуют некоторые различия в культурных традициях банковского дела в Великобритании и во Франции. - Ральф изрядно нюхнул. Если ты позвонишь в банк в Англии и попросишь прислать тебе кокаину, потому что ты положил в этот банк несколько миллионов фунтов, они тебе скажут: а шел бы ты лесом. Если ты позвонишь в банк во Франции, тебе пришлют все, что надо, с курьером из Парижа, пусть даже и через два дня, тормознутые дятлы. Ральф нюхнул еще раз. - И на количество поскупились, и качество не фонтан. Я бы вам предложил, но он действительно гадкий. - Он втянул последнюю дорожку.
      - А ты не боишься подсесть? - спросил Хьюго.
      - Не боюсь. Штука в том, чтобы постоянно менять способ кайфа. Когда ты вроде как движущаяся мишень. Немного травы покурить, малость нюхнуть, потом хряпнуть винца из французской кислятины, потом накатить вискаря, потом чуток опиума курнуть, потом заглотить кислоты или пару колес, потом - грибочков, и так ни к чему не привыкнешь.
      - И какой банк рассылает вот это вот? - спросил Хьюго скептически.
      - Это конфиденциальная информация. У нас тут где-то была начатая бутылка виски, кто-нибудь знает где?
      Ральф был прав. Девушки вышли через сорок минут, уже готовые идти на пляж. Процесс выбора пляжа занял немало времени. Одни были слишком уж каменистыми. На других были отвратные рестораны. На третьих они и так уже столько раз были. На четвертых было слишком много народу. Джим уже начал подозревать, что сегодня они вообще не дойдут до пляжа.
      - Поехали в Антиб, - сказал наконец Хьюго. Они взяли обе машины, потому что Хьюго хотел по пути заехать купить антенну.
      Дерек все еще дулся, закрывшись у себя в комнате. Что там семнадцать лет - регресс уже явно дошел до шести. Старшая группа детского сада. Я бы тоже заперся у себя в комнате, размышлял Джим, но мне было бы стыдно. Когда кончится отпуск, Дерек вернется в свою роскошную квартиру в Маленькой Венеции и к своей процветающей фирме, а Джим вернется в своим заношенным костюмам, несвежему белью, десятку зачитанных книжек в мягких обложках и контрабандным бутылкам. Дерека встретит дюжина угодливых подчиненных, каждый из которых из кожи вон лезет, чтобы проявить себя с самой лучшей стороны и принести фирме дополнительные доходы; если Джиму повезет, его встретит один-единственный застенчивый программист, неспособный сказать "доброе утро" людям, с которыми он работает бок о бок годами. Все это весьма удручающе, так что лучше об этом не думать. Чтобы не расстраиваться лишний раз.
      Джим твердо заявил, что он сядет за руль. Девушки поехали с Хьюго. Ральф сидел с сигаретой в одной руке и бутылкой мескаля в другой; на нем были черный в полоску жилет из тех, которые предпочитают перекачанные культуристы или танцоры на подтанцовках при полном отсутствии вкуса, и бейсболка с эмблемой "Лос-Анджелес райдерз". На его худосочном бицепсе красовалась татуировка, смысл которой Джим так и не понял: "Когда ты поймешь, что я Бог, все у нас будет в порядке" и череп с кинжалом в зубах.
      - А что это за татуировка? - спросил он.
      - Вообще-то я не хотел ее делать. В Сан-Франциско. На спор. Десять тысяч долларов. Потом я предложил тому парню, что я ее вырежу ножом, но он не соглашался на больше, чем двадцать тысяч. А для такого самоистязания сто тысяч - это предельный минимум. - Ральф еще отхлебнул мескаля. - Ну вот, а говорят, что от этой гадости случаются галлюцинации. Вообще-то я пьян в дугарину, но со зрением у меня все нормально.
      У Джима случались галлюцинации и без мескаля. Например, вчера ночью у него как раз была галлюцинация - первая после долгого перерыва. Раньше ему регулярно мерещился кто-то черный, в темноте в изножье кровати, когда он просыпался по ночам. Если подумать, то эта галлюцинация была обескураживающе тупой и занудной, но по-началу ему было по-настоящему страшно. У темной фигуры не было лица, но это был явно мужчина, и несколько раз он явно собирался заговорить. Однако не заговаривал, а просто стоял в темноте, легонько покачиваясь, и угрюмо таращился на Джима. Джим быстро выяснил, что если обложить темного гостя матом, он исчезал. В общем, это была вполне мирная галлюцинация.
      У Ральфа зазвонил мобильник. Он внимательно выслушал, что ему там сказали.
      - Не знаешь, какой в Сент-Тропезе самый дорогой отель?
      Джим не знал.
      - Приезжает мой спонсор. Владелец "Колорадо". Но он и сам по себе мистер Портфолио. Упаковочный завод в Малайзии. Пиццерия в Тегеране. Пара отелей на Сейшельских островах. Маленький частный госпиталь в Австрии. И он нанимает меня, чтобы я пихал деньги во всякие неординарные финансовые отверстия. И он очень всегда расстраивается, если вдруг выясняется, что он поселился не в самом дорогом отеле, когда он куда-нибудь приезжает. Пусть это будет не самый лучший отель... пусть это свинарник какой-нибудь... лишь бы самый дорогой. Господи, я ненавижу богатых.
      На подъезде к Антибу была жуткая пробка. Дороги на побережье узкие, а пижонских машин полно. Джим засмотрелся на трех собак на обочине. Два ирландских сеттера и колли.
      - Откуда ты знаешь Дерека? - спросил он у Ральфа.
      - Познакомились в летной школе. На самом деле, я не особенно его знаю. Странный он парень, Дерек. Однажды мы с ним поспорили... причем это он предложил пари... на тысячу фунтов, что я не посажу самолет после трех бутылок "Джонни Уокера".
      - Странное, надо сказать, пари.
      - Да. Причем все было сложно, потому что Дерек не верил мне на слово, что я выпью эти три бутылки. С другой стороны, он не хотел подниматься со мной на одном самолете, чтобы проверить, выпью я их или нет, и он не хотел, чтобы я выпил их на земле, потому что кто-нибудь из инструкторов мог заметить. В конце концов еще один парень согласился лететь со мной, чтобы засвидетельствовать честное потребление трех бутылок, а потом сиганул с парашютом, когда я пошел на посадку.
      - И как же ты справился?
      - Я малость сжульничал. Тысяча фунтов - эта не та сумма, чтобы так рисковать. За десять тысяч я, может быть, выпил бы все три бутылки. Я заранее разбавил виски водой, так что в общей сложности, если считать по градусам, выпил только одну бутылку.
      Добравшись до пляжей, они пятнадцать минут искали, где поставить машину, и в результате нашли в пяти минутах ходьбы от пляжа, что можно было расценивать как невезение, но машина хотя бы стояла в тени.
      На пляже - кстати сказать, это был платный пляж - было столько народу, что будь Джим один, он бы развернулся и ушел восвояси. Но они договорились встретиться здесь с Хьюго и девушками. Один неверный шаг, и ты рискуешь наступить на роскошный бюст какой-нибудь нимфетки. Они с Ральфом нерешительно протиснулись вперед сквозь залежи тел. Они себя чувствовали здесь чужими. Когда ты приходишь на пляж, тебе всегда хочется, чтобы твое появление выглядело импозантно и круто, потому что на пляже все только и делают, что друг на друга глазеют, но Джим был реалистом и понимал, что он слишком бледный для того, чтобы произвести впечатление на здешнюю публику, тем более что Ральф являл собой большой ходячий баллончик с репеллентом, отпугивающим всякий шик.
      Они обнаружили какое-то подобие свободного места рядом с молоденькой итальянкой с весьма аппетитной попкой - аппетитной даже среди бесконечного множества столь же приятственных задниц. Совершенная по форме. Больше похожая не на часть тела, а на геометрическую фигуру, на деталь ландшафта. Ее гордая обладательница лежала так близко к Джиму, что он видел тонкие белые волоски у нее на ногах - волоски, которые можно увидеть только тогда, когда ты целуешь бедра женщины при хорошем освещении, - и чувствовал запах ее крема для загара. При ней было двое детишек, что лишь подтверждало ее неразрушимую красоту. Усталость препятствовала тому, чтобы испытывать хоть какие-то эротические позывы, но Джим с удовольствием пожал бы ей руку, чтобы засвидетельствовать свое искреннее почтение.
      Ральф расположился в тени под зонтом от солнца (за отдельную плату). Джим не понимал, какой смысл продираться с боем сквозь пляж, где народу как сельдей в бочке, если ты не собираешься загорать, но его это мало заботило. Ему хватало своих забот. Его фирма тихо загибалась, все было плохо, у него перманентно болело левое бедро (врач, надо думать, шутил, когда предложил Джиму пересадку бедра); но солнце ярко светило в небе, и ему было на все плевать. На самом деле. На солнце его разморило. Опять захотелось спать. Но он боялся обгореть, если заснет прямо здесь. Обгореть или сделать что-нибудь неподобающее, например, захрапеть или пустить слюну посреди всего этого великолепия.
      Ральф достал свой мобильник и набрал номер.
      - Чад? Правда? Мне здесь так здорово, что мне нужно будет как следует отдохнуть после такого отдыха. Я тебе уже все рассказал про русских женщин? С меня еще фотографии, да. Ладно, сто миллионов, но не больше.
      Вот оно, значит, как, заключил Джим.
      - Все дела можно вести отсюда, - заявил Ральф, закончив разговор. Засесть в ресторане, включить ноутбук, вкусно покушать, пойти искупаться, помочь какой-нибудь цыпочке намазать грудь кремом для загара, чего-то продать, чего-то купить. Единственная помеха, почему это никак не покатит, потому что всем этим придуркам в Лондоне будет так завидно, что они непременно подстроят тебе какую-нибудь гадость. Один неверный шаг...
      - А как ты занялся коммерцией? Ты заканчивал экономический?
      - Нет. Я изучал историю искусства. Защитился по теме: изображение глаз у Мадонн с младенцем. И что самое странное, мне до сих пор интересно. Тебе никуда не нужно позвонить?
      Джим задумался. Существовала ничтожно малая вероятность, что новости будут хорошими. Скорее всего не будет вообще никаких новостей, что можно рассматривать как плохую новость. Красавица-итальянка запустила руку под трусики и смачно так почесалась, нисколечко не стесняясь. А если новости будут плохими, тогда Джим совсем уже захандрит. С другой стороны, в этом действительно что-то есть, когда ты звонишь в офис, ковыряясь ногой в песочке. Так что, наверное, стоит рискнуть.
      Телефон все звонил и звонил. Джим представил, как Бетти терзается: брать трубку иль не брать. Он очень надеялся, что хотя бы автоответчик будет включен.
      - Да? - Это был Бетти. Его голос был весь пропитан серым Лондоном. Джим почти слышал шум дождя.
      - Это Джим. - Он дал Бетти время переварить информацию. - Как дела? - В ответ была тишина, и Джим с запозданием сообразил, что задал слишком сложный вопрос.
      - Есть какие-то новости?
      Бетти молчал, сопел в трубку, раздумывал. Не о новостях, а о том, как оформить ответ в слова.
      - Нет. - Голос у Бетти был не таким уж и напряженным. Неужели он мало возился со своей материнской платой?
      - Все нормально? Снова сопение.
      - Да.
      - Хорошо, Бетти. Ты там не злоупотребляешь своим положением, пока меня нет?
      Стук клавиш на клавиатуре.
      - Я бы никогда не стал.
      Пришлось все же спросить:
      - А что насчет того проекта?
      - Пока ничего. Он тут, у нас. Курьер не сумел найти адрес.
      Джим вернул телефон Ральфу. Он поднялся и пошел, пошатываясь, к туалетам. Там он закрылся в кабинке и минут десять тихо проплакал. Надо было дать выход эмоциям.
      Когда Джим вернулся, Ральф по-прежнему прятался под зонтиком.
      - А откуда ты знаешь Хьюго? У вас какие-то совместные проекты? спросил Джим, чтобы провести время.
      - Да нет. Познакомились на горнолыжном курорте пару лет назад. А вы с ним в школе учились?
      - Ага.
      Джим уставился на чудовищно толстую тетку прямо напротив, чья обширная плоть выпирала отовсюду, откуда только можно (к счастью, на ней был закрытый купальник), и на ее мужа, похожего на столетнего палочника. Есть такое насекомое. Действительно похожее на палочку. Джим попытался представить, как эта парочка занимается сексом, но ему не хватило воображения. Тетенька представляла собой наихудший вариант английской туристки: загар наподобие вареного рака, громкий визгливый голос, познания во французском ограничены десятью словами, а произношение такое отвратное, что Джима аж перекосило. В общем, дешевка как она есть. Тетка яростно распекала разносчика по поводу сколько стоит баночка кока-колы. Да, на пляже все дорого. Но если тебе не хочется тратить деньги, тогда не заказывай "пить водичку". Тем более что разносчики цену не назначают. И что самое невероятное, у этой парочки было трое прелестных детишек.
      Джим хотел было купить воды - исключительно из-за сочувствия к разносчику, - но тот, разумеется, прошел мимо, не заметив поднятой руки Джима и не услышав его призывные вопли.
      Шея опять разболелась, и это напомнило Джиму, что ему еще надо придумать, как разрешить проблему с Дереком. Конечно, будь он чуть поумнее, у него вообще не было бы никаких проблем с Дереком; у него где-то записан адрес виллы в Сент-Тропезе, куда приглашал его Кидд, и с учетом сложившихся обстоятельств - просто критических обстоятельств - было бы вовсе не стыдно туда напроситься. Тем более что его приглашали. Так что там с Дереком? Если ему повезет, то Дерек окончательно распсихуется и уедет домой, обиженный на всех и вся. Но это было бы слишком хорошо. Так не бывает. Неизменный закон всех вечеринок в большой компании: самьй противный гость всегда уходит последним. Самые безнадежные зануды и идиоты никогда не посмотрят на часы в одиннадцать и не скажут: "Все уже поняли, что я патологически не способен к нормальному и полноценному задушевному общению, так что я еду домой". Нет, они будут сидеть до трех, четырех, пяти, до шести утра, пока в доме хозяина не закончатся сигареты. Хотя, может быть, они правы. Все самое странное и интересное происходит всегда под конец.
      Жалко, что Дерек отделался легким испугом после приключения с багажником; жалко, что багажник был не герметичным, а то бы Дерек там задохнулся ко всеобщему удовольствию. Или бы просто откинул копытца сам по себе. Известны же случаи, когда пассажиры продолжительных рейсов умирали от тромбоза прямо в полете, потому что им было мало места для ног. Обидно, что с Дереком не случилось чего-то подобного, пока он лежал в тесном багажнике, скрючившись в три погибели.
      В поле зрения показался Хьюго с Катериной и Елизаветой.
      - Купил я антенну. Знаете, сколько стоит?
      - А мне будет какой-нибудь приз, если я с уверенностью предскажу, что сейчас мы это узнаем? - спросил Ральф.
      Джим наблюдал, как Катерина с Елизаветой раскладывают пляжные полотенца. Надо признать, женщины более приспособлены для походов на пляж; такая тщательная, по-военному точная подготовка. Он якобы загляделся на море, как будто и вовсе не ждал, когда Катерина с Елизаветой разденутся. Жалко, что это был не нудистский пляж; но и голые грудки - это уже неплохо. Ты можешь всю жизнь разглядывать женские груди, но еще одна, новая грудь это всегда любопытно. Катерина неторопливо сняла свою маечку, явив миру два загорелых холмика, но тут же надела лифчик от бикини. Елизавета заранее надела купальник под платье. У Джима была теория, что у блондинок грудь лучше, чем у брюнеток, но он не знал, как это доказать, и даже если бы он нашел доказательства, то что бы он с этого поимел?
      - Схожу куплю выпить, - сказал Ральф.
      - И купи арбуз, - сказал Хьюго. - Джим, как по-французски будет арбуз?
      Это была проверка. Раньше Джим хорошо говорил по-французски, да и теперь еще изъяснялся вполне даже сносно, но когда Хьюго спросил про арбуз, Джим не ответил. Конечно, было бы здорово сразу и без запинки выдать ответ, но... увы. Джим знал, как называются на французском совершенно нелепые вещи. Цесарка. Морская свинка. Шишка. Пемза. Он знал слова на французском, которых не было в английском. Как называется камень, сквозь который собирают оливковое масло в масляном прессе. Как называется женщина, которая баламутит воду, чтобы ловцам речных раков было удобнее оных раков ловить. Есть слова, которые ты знаешь, но не можешь припомнить с ходу. Есть слова, которые ты думаешь, что знаешь, а на самом деле не знаешь. Но слово "арбуз" Джим точно знал, что он не знает. Вопрос арбуза как-то ни разу не поднимался ни в одном разговоре с французами, ни в одной французской книжке... даже в меню в ресторанах Джиму ни разу не попадался этот несчастный арбуз. Дыня - да. Дыня - это пожалуйста. Но вот арбуз...
      - Не помню.
      Девушки были явно разочарованы. И вот на пляже, под ярким солнцем, когда у Джима появился шанс проявить себя в области, где он действительно был силен, он потерпел сокрушительное поражение.
      - Ладно, скажу "вроде дыни, только такой зеленый, в полоску", заключил Ральф.
      - Кажется, это будет pasteque, - сказал Хьюго, и Джим сразу же заподозрил, что эта лингвистически-арбузная засада была подстроена с самого начала. Ральф ушел в бар, девушки решили пойти поплескаться. Когда они ушли, Джим не без ехидства полюбопытствовал:
      - Ты женишься на Катерине?
      - А ты женишься на Елизавете? - не остался в долгу Хьюго.
      Тема была деликатная. Джим знал очень немногих из подруг Хьюго, потому что редко какая подруга задерживалась при нем больше, чем на пару месяцев. То ли у Хьюго был иммунитет к безумному пламени страсти, то ли это случилось так быстро, что Джим просто все упустил? Как будто им снова семнадцать лет... только им уже далеко не семнадцать, и в их возрасте отсутствие серьезных и длительных отношений уже можно рассматривать как прискорбную патологию. И дело вовсе не в том, что некому будет поднести тебе ночной горшок, когда ты станешь старым и немощным. Все-таки есть разница, когда ты смотришь хороший фильм вместе с одним человеком, и вы потом обсуждаете, что посмотрели, в приятной беседе, или когда ты смотришь тот же фильм с пятью-шестью разными женщинами, которые сменяют друг друга и каждая из которых сидит с тобой ровно двадцать минут, после чего навсегда исчезает вроде бы у тебя есть компания, но обсудить фильм ты с ними не сможешь.
      Если Катерина и вправду такая, какой она кажется, то чего еще нужно Хьюго? Да, у нее есть один недостаток. Она небогата, даже неплатежеспособна. Но это отнюдь не причина, чтобы с ней "не водиться". Из всех подруг Хьюго, которых знал Джим, Катерина была самой-самой. Да и для нее Хьюго был очень даже неплохим вариантом. В конце концов на концерты можно ходить и с друзьями. А что касается ссор... так все пары ссорятся. Какими бы нежными ни были отношения, повод для скандала всегда найдется: куда вешать полку, каким кремом натирать обувь, сразу ли выбросить на помойку кошмарного вида дешевенькие безделушки, подарки от родственников жены/мужа. Может быть, это и есть определение любви: человек на которого ты не можешь сердиться долго.
      Елизавета стояла у кромки прибоя, мочила ножки. Ножки были что надо. Апатичная задумчивость Джима сменилась знакомым зудом. Хватит думать головой, твердо сказал он себе, пусть вожделение берет бразды. Именно потому, что он много думал, он и довел себя до банкротства и до тесной дешевой квартирки - с какими-то странными пятнами плесени на обоях, - в самой голимой части Лондона. Гоните мысль, пусть пирует зверь.
      Девушки увидели, что Ральф возвращается с напитками, и тоже вернулись. Елизавета уселась на полотенце.
      - Простите мою безграничность, - сказала она.
      Ральф с трудом удерживал поднос, на котором имели место быть; две бутылки шампанского, бутылка водки - каждая в отдельном ведерке со льдом, две большие кружки пива и три бутылки минеральной воды. Джим невольно поежился, представив себе, сколько все это стоит по пляжным ценам.
      - Может, сейчас поиграем в питейную игру? - спросил Ральф.
      - Будет несправедливо, что девушкам придется играть на английском, сказал Хьюго с толикой паники в голосе. Его явно страшило, что придется вносить материальный вклад в эту покупку.
      - Да ладно. Давайте сыграем.
      - Я что-то не в настроении. Да и вообще, глупое это занятие. Я журчу и булькаю по шестому разу, и мозги меня плывут.
      - Понял, отвял. У меня есть идея получше. Пусть каждый расскажет историю, и чья история будет лучшей, то не будет платить свою долю в выпивке.
      Хьюго внимательно изучил этикетки на шампанском.
      - Ты что, с дуба рухнул? И все равно это несправедливо по отношению к девушкам.
      - Катерина с Елизаветой пусть будут судьями. А мы, каждый, расскажем историю. Тема пусть будет... антиобщественные поступки. Да, это всегда интересно. Антиобщественные поступки.
      - Я играю, - сказал Джим. Ему нечего было терять. Игра - не игра, ему все равно надо будет платить. А так хоть какое-то развлечение.
      - Расскажи нам историю, Хьюго, - сказала Елизавета.
      - Да, Хьюго, расскажи нам историю. - Ральф очень лихо открыл шампанское; пробка вылетела и приземлилась между грудями длинноногой и смуглой красотки, которая дремала, прикрывшись газетой. К счастью, она не проснулась.
      - Даже не думай, - остановил Хьюго Ральфа, когда тот потянулся, чтобы забрать пробку. - Я не умею выдумывать истории.
      - Тогда расскажи нам историю из жизни.
      Хьюго задумчиво почесал щетину.
      - О Господи. Но прежде чем я начну... Катерина, Елизавета, я попрошу вас не забывать, кто вас везде возит и кто за все платит. В общем так. Вы мне наверняка не поверите. Пару месяцев назад я устраивал у себя вечеринку, а на следующий день мне позвонил один из гостей. Парень, которого я едва знал. "Слушай, мне у тебя очень понравилось, - сказал он. - Я заметил, у тебя есть свободная комната для гостей. Ко мне тут друзья приехали, живут у меня, и я тут подумал... ты меня не приютишь на недельку? Меня с моей девушкой". Я сказал, что сейчас у меня тоже гостят друзья, так что ничего не получится. Этот урод даже не смог обеспечить отель для своих гостей.
      - И это все? - спросил Ральф.
      - Ага. Правда, забавно?
      - Похоже, ты дисквалифицирован и должен оплатить счет. Ты вообще знаешь, что означают слова "история" и "антиобщественные поступки"?
      - А какая твоя история?
      Ральф закурил и плеснул себе водки.
      - У меня был приятель - он еще и коллега, - у которого было весьма необычное хобби. Дефекация в местах отправлений религиозного культа.
      - Что? - не поняла Катерина.
      - Прошу прощения. Он срал в церквях.
      - Зачем?
      - Интересный вопрос. Он глубоко погряз в метафизике. И его волновал вопрос, есть Бог или нет.
      - Не вижу связи, - сказал Хьюго.
      - Связь очень даже прямая. Не сумев найти убедительных доказательств, что Бог существует, он стал осквернять святыни в надежде, что с ним приключится что-нибудь ужасное. В смысле, Бог его накажет, что и явится доказательством, что Бог существует. Он подошел к этому радикально. То есть не просто втихую покакал в ближайшей к дому методистской церкви. Он полмира обьездил, чтобы верней достать Господа Бога. Ватикан, собор святого Павла, Золотой храм в Амритсаре, буддистские храмы в Японии - он везде побывал и оставил свою "визитную карточку". Он даже поехал в Америку, предварительно изучив ихние религиозные культы - так сказать, для полного набора.
      - И его ни разу не поймали?
      - Один раз, у квакеров. Но они решили, что он больной.
      - И я их понимаю, - вставил Хьюго.
      - Но вся ирония в том, что это отнюдь не грех, ибо ни одна религия напрямую не запрещает ходить по-большому в местах поклонения божеству. Разумеется, я не особенно разбираюсь в религиях, но я уверен, что такого запрета нет ни в одной.
      - Ну и что, случилось с ним что-нибудь страшное?
      - Нет. - Ральф в очередной раз приложился к стакану. - В конце концов он покончил с собой; но в предсмертной записке он написал, что он кончает самоубийством потому, что за долгие годы, пока он занимался своим богохульным делом, с ним не случилось ничего ужасного. Наоборот. Он продвигался по службе. И все у него было замечательно.
      - Это плохая история, - сказала Елизавета.
      - Да, - согласился Ральф, - и к тому же печальная. Мне не стоило это рассказывать, пусть даже оно и по теме.
      - Да, моя история была хотя бы забавной, да, Катерина? - сказал Хьюго, подливая ей шампанского.
      - Теперь очередь Джима, - сказала Катерина.
      - Ну... - Он сделал вид, что задумался. - Жил-был один молодой человек, красавец, любимец женщин. И он безнадежно влюбился в девушку из Новой Зеландии. К несчастью, у девушки заболел отец, и ей пришлось возвращаться домой, чтобы за ним ухаживать. Молодой человек очень быстро понял, что он жить без нее не может и решил ехать в Новую Зеландию. Но у него совсем не было денег. Он и так уже слишком много набрал взаймы у друзей и родственников, и ему было стыдно снова просить у них денег. Он нигде не работал... то есть работал, играл на бонго по барам, это такой небольшой сдвоенный барабан... в общем, ему даже пытаться не стоило брать кредит в банке. А деньги нужны были срочно.
      Первым делом он купил лотерейный билет. Но ничего не выиграл - и начал догадываться, почему в лотерею в принципе выиграть невозможно. И тогда он подумал об ограблении. У одного из его приятелей был пистолет - то есть не настоящий, а копия. Но с виду как настоящий. А у друго приятеля была машина. Он попросил взять на время и то, и другое и поехал за город искать какой-нибудь захолустный маленький магазинчик. Никаких видеокамер, никого, кто мог бы его узнать (он был уверен, что как барабанщика-бонго его хорошо знают в определенных кругах). Он поставил машину так, чтобы ее не было видно из магазина. У него были очень характерные и запоминающиеся усы a'la Сапата, но он не стал никак маскироваться, потому что здесь его никто не знал и потому что он все равно собирался в скором времени покинуть страну.