Леди Альмина и аббатство Даунтон

Когда все было решено к его полному удовлетворению, лорд Карнарвон быстро зафрахтовал паровую яхту и отплыл в Южную Америку со своим большим другом принцем Виктором Далипом Сингхом.

Мари и Альмина вторично нанесли визит в Хайклир в отсутствие жениха, чтобы лучше освоиться со своей будущей семьей и домом. Они познакомились с Уинифрид, старшей сестрой эрла, и Обри, его младшим сводным братом. Вумвеллы уже встречались с Элси, вдовствующей графиней, которая отнеслась к ним с чрезвычайной добротой и была, как всегда, очаровательна. Женщины начали планировать свадьбу, и Альмина просто кипела от возбуждения. Элси пригласила Альмину навещать ее в городе, хотя Мари Вумвелл, всегда желанная гостья в загородном доме, все еще не могла быть принята в Лондоне.

Теперь Альмина большую часть времени проводила в Лондоне с Элси в городском особняке Карнарвона на Беркли-сквер и ликовала каждой частичкой своего тела так, как и положено помолвленной восемнадцатилетней барышне в ожидании свадьбы. Лорд Бургклир в письме своей жене пишет: «Я видел Элси, она очень добра к Порчи – и А., которая буквально не выходит оттуда. Не думаю, что она может хранить это в тайне, – ее буквально распирает… похоже, она по уши влюблена и спрашивает, почему нельзя обвенчаться и отправиться в путешествие на яхте вместе?»

Но Альмина была не просто возбуждена. Она, что неудивительно, испытывала потребность в этой привязанности и энтузиазме. После жизни, проведенной в тени, она явно наслаждалась перспективой обрести большую стабильность, не только социально, но и эмоционально. Мари и Анна, казалось, были чрезвычайно близки; тот факт, что Мари всю жизнь была частым гостем в Хайклире, свидетельствует о прочности этих отношений. Но, невзирая на относительную толерантность, допускаемую семейным положением ее родителей, тревожность и разочарование, причиняемые demi-mondaine[16] статусом ее матери и неприглядными художествами покойного мужа Мари, Фредерика Вумвелла, являлись, несомненно, значительными. Это было совершенно очевидно для лорда Бургклира. В том же письме он отметил: «Бедная малышка, похоже, в отчаянии… (как я уже сказал Элси) от желания обрести как приличную семью, так и мужа». И очень мило добавил: «Я надеюсь, что Порчи будет вести себя с А. так, как мы».

Договор был составлен ко дню свадьбы, но выполнен только месяцем позже, для большей верности после того, как счастливое событие свершилось. Тремя сторонами являлись Альфред де Ротшильд, Альмина Вумвелл – теперь графиня Карнарвон – и пятый эрл. Карнарвон, надо полагать, был поражен многочисленными прекрасными качествами Альмины и уже любил ее, но почувствовал и благоприятную возможность для сделки. Эрлы Карнарвон и ранее женились на богатых наследницах, приобретая таким образом различные поместья, и он отчетливо осознавал, что аристократический образ жизни требовал вливания новых денег для его поддержания.

Первый пункт гласил, что Альфред де Ротшильд будет пожизненно ежегодно выплачивать леди Карнарвон или лорду Карнарвону, если она умрет первой, двенадцать тысяч фунтов в год. Лакею в Хайклире в то время платили жалованье в размере двадцати двух фунтов в год, так что по масштабам нашего времени этот годовой доход составляет шесть с половиной миллионов фунтов. Это в дополнение к тому, что лорд Карнарвон попросил Альфреда уплатить его значительные долги до свадьбы, дабы обеспечить молодому человеку возможность начать семейную жизнь с чистого листа. Альфред с готовностью соглашался на все, проложив для этих двух молодых людей путь в позолоченный мир, где они могли удовлетворить любое свое желание, даже самое экстравагантное…

4

Триумф ее светлости

Альмина прибыла в Хайклир как пришелица со стороны, но охваченная сильнейшим возбуждением и уверенностью в себе. А разве могло быть иначе, если, судя по последним событиям, ей в конце концов удалось объединить общественный престиж, обретенный в замужестве, со сказочным богатством своего отца? Теперь впервые в жизни она испытывала уверенность и в своем положении, и в своей роли. Новобрачная обладала титулом, говорившем ей, кем она является: теперь Альмина Вумвелл стала пятой графиней Карнарвон.

Но в девятнадцать лет и эта роль, и этот титул были ей не по плечу. Она носила титул графини, но оставалась также и девушкой, то уверенной в себе, то вновь сомневающейся. Переезд в Хайклир если и не побуждал к смирению (Альмина никогда в жизни не испытывала тяги к смирению), то определенно ошеломлял. Следы желания Альмины утвердиться в этом месте буквально видны по всему замку. Она приказала выгравировать и вытиснить свои новые инициалы и корону Карнарвонов на бесчисленных предметах домашнего обихода, от книг для посетителей до писчебумажных принадлежностей, дорожных сундуков, белья, обеденных меню и визитных карточек.

Прибыли ее дорожные сундуки, набитые одеждой, и новобрачная занялась размещением вещей в шкафах и комодах Хайклира. Она привезла с собой доверенную служанку, мисс Мэри Адамс, свою камеристку, которая помогла ей распаковать багаж и устроиться на новом месте. Ей, единственной из всей челяди, было дозволено спать на том же этаже, что и хозяйка. Мэри была союзницей и подругой, еще одной пришелицей в Хайклире, ставшей ушами и глазами ее светлости в людской, связующим звеном между челядью и новой хозяйкой. В первые недели после свадьбы, объезжая поместье, встречаясь с местным дворянством и арендаторами, пытаясь утвердиться на новом месте, Альмина привыкла полностью полагаться на Мэри.

Альмина всегда была особым ребенком, которому потакали; на нее изливался поток материнской любви и деньги отца. Замужество пробудило в ней чувство собственной значимости. Но, став графиней Карнарвон, девушке пришлось приноравливаться к миру, в котором она отнюдь не являлась центром вселенной. Мебель и великолепные картины принадлежали не ей и даже не ее мужу, но самому замку, Хайклиру, как полноправному хозяину. Жизнь этого семейного гнезда, где в течение многих лет одно убранство накладывалось на другое, отражавшее вкусы его обитателей, должна была поддерживаться из поколения в поколение. Когда сюда прибыла Альмина, гостиная нуждалась в обновлении. Среди прочих свадебных подарков Альфред де Ротшильд преподнес ей несколько штук зеленого шелка, и новобрачная использовала их для драпировки стен. Руководствуясь вкусом отца, она переоборудовала помещение в стиле ancien regime[17], с позолоченными потолками и дверьми. Зеленый шелковый дамаск[18] был подсмотрен в гостиной Марии Антуанетты в Версале. На мебели восемнадцатого века, так любимой Альминой, выставили мейсенский фарфор.

Через шесть недель после свадьбы лорд Карнарвон оставил Хайклир и отправился в Шотландию, чтобы пострелять дичь, как это вошло у него обычай, когда 12 августа открывался сезон охоты на куропаток. С учетом поправившихся денежных обстоятельств он решил посвятить этому занятию целый месяц, охотясь за куропатками в болотистом месте близ Балморала. Альмина могла поехать с ним, могла не ехать, но не было ни малейшей вероятности, что ради нее он изменит своим привычкам.

Новобрачная же была чрезвычайно настроена ехать с Карнарвоном в Шотландию ради его охотничьих забав. В обычаи дам не входило сопровождать джентльменов, к тому же Альмина не особенно увлекалась верховой ездой, но она наслаждалась пребыванием с мужем и начала ближе знакомиться с его друзьями. Лорд Карнарвон, отличный стрелок, привез с собой множество близких друзей: их королевских высочеств принца Виктора и принца Фредди Далипа Сингха и, среди всех прочих, Джеймса Резерфорда, своего управляющего Хайклиром. Общество было явно мужским, и Альмина, вероятно, чувствовала себя скорее украшением, нежели участницей, но вокруг расстилался великолепный пейзаж, место было чрезвычайно популярным и модным, учитывая близость к Балморалу, который обожала королева Виктория.

Тем временем Альфред де Ротшильд вел искусную закулисную работу в Лондоне. Он надеялся устроить посещение замка Хайклир принцем Уэльским. Это засвидетельствовало бы воцарение Альмины и наложило печать королевского одобрения. Хайклир славился как одно из наиболее увлекательных мест для охоты в Англии, принц же мог не сомневаться, что угощение будет изысканным и обильным, а вина – наилучшими, которые только смог раздобыть Альфред де Ротшильд. Личный секретарь наследника королевы подтвердил даты визита.

Королевская персона приняла приглашение на середину декабря, и Альмина с головой погрузилась в приготовления. Карнарвон продолжал переезжать из одного поместья в другое с теми же друзьями. Он поехал в Бретби, в свой особняк в Ноттингемшире и в Шелфорд для охоты на болотах. Фактически к первому декабря лорд Карнарвон занимался стрельбой уже более шестидесяти дней.

Возвратившись в Хайклир, Альмина потратила огромные суммы на перемену обстановки, наем дополнительного персонала и закупку провизии. Непохоже, что она встречалась с принцем ранее: хотя королевская особа был другом Альфреда, он не навещал Хэлтон-Хаус одновременно с ней. Советы Альфреда по деликатным вопросам, гарантировавшие успешный прием, пришлись как нельзя более кстати. Эти два человека общались друг с другом в течение многих лет либо в Мальборо-Хаус, лондонском доме принца, либо в Хэлтон-Хаус или Симор-плейс, лондонском особняке Альфреда, где принц наслаждался интимными ужинами, устраивать которые доставляло такое наслаждение Альфреду. Принц Уэльский был гурманом и, как будущий король и император, чрезвычайно величавым. Альмина хотела продумать самые незначительные удобства, чтобы все было обильным и идеально восхитительным, именно таким, каким и должно быть, и соответствовало привычкам вельможного гостя. Она израсходовала кучу денег на эту затею, потратив по сегодняшним меркам триста шестьдесят тысяч фунтов на трехдневный визит.

Первой задачей было переоборудовать спальню для принца Уэльского. Заказали большую кровать (сократить количество потребляемой пищи было выше сил наследника короны, и его талия достигала в окружности около четырех футов), и новая французская мебель, вазы и часы заполонили помещение, обитое красным шелковым дамастом[19]. Таким же образом отделали соседнюю комнату для переодевания.

Альмина заплатила восемьсот пятьдесят шесть фунтов тринадцать шиллингов компании «У. Тернер Ллойд и К», специализированному подрядчику по отделке, расположенному на Маунт-стрит, Мейфэр. Ковры поставила фирма «Тербевилль Смит и К» за триста двенадцать фунтов тринадцать шиллингов два пенса. Фарфор, лампы и занавеси приобретались и брались напрокат. На бильярдных столах перетянули сукно; закупили сотни наилучших восковых свечей.

Были взяты напрокат дополнительные экипажи и лошади, а также заказаны железнодорожные вагоны для доставки всего и всех в Хайклир. Перечень различных подарков дает представление о размахе подготовки. В ноябре были сделаны подношения четырем инспекторам на вокзале Пэддингтон, и все начальники станций от Рединга до Уитчерча, Ньюбери, Хайклира и Бургклира поживились от твердого намерения Альмины не упустить ни одну мелочь, чтобы все прошло без сучка и задоринки. Подарки получили также почтмейстеры, полицейские надзиратели и все фермеры – арендаторы поместья.

Что касается еды, которой предстояло стать центром событий, то хозяйку не остановили никакие расходы ни на провизию, ни на кухонный персонал. Приемы пищи строго планировались заранее, и Альмина отрядила Стритфилда в Лондон для найма шеф-поваров и официантов из ресторана «Савой», заказа цветов от «Вейча» в Челси и закупки невероятного количества припасов, вина и шампанского. Стритфилд израсходовал двести пятнадцать фунтов четыре шиллинга четыре пенса (примерно двадцать две тысячи фунтов по нынешним ценам) на мясо, цыплят, яйца, фрукты и шоколад от «Шарбонеля».

Стоический Стритфилд был доверенным лицом в постоянном услужении у семьи и привык выполнять указания не моргнув глазом. В душе он тем не менее смотрел на все это мотовство неодобрительно. Стритфилд служил кастеляном Хайклира восемь лет и в свое время был свидетелем довольно многих увеселений для сильных мира сего, но вкусы четвертого эрла в устройстве развлечений явно не поднимались до размаха Альмины. И, конечно, счет на покупки для этого уик-энда более чем в четыре раза превышал его годовое жалованье, что явно не ускользнуло от его глаз.

Когда наконец наступил день визита, Альмина собственноручно написала карточки с меню на этот вечер, как всегда, по-французски. Некоторое время заняла подготовка размещения гостей за ужином, ее туалеты были заранее заказаны у Эдамса. Для каждого дня требовались пять или шесть перемен. Необходимым минимумом для того времени был утренний туалет, еще один для прогулки после полудня, пятичасового чая, а затем вечерние платья.

Альмина стояла рядом с мужем подле окованной железом двери из дерева грецкого ореха замка Хайклир, дабы приветствовать принца Уэльского, когда тот сойдет с экипажа. Опускаясь в глубоком реверансе, Альмина лелеяла надежду, что сделала все возможное, чтобы обеспечить развлечение и достойный прием королевской персоны. Громада замка нависала над ними в тусклом свете зимнего дня, освещенная ста пятьюдесятью масляными лампами, а свечи обеспечивали мягкую подсветку галерей и новой гостиной.

Эрл и графиня Карнарвон приложили немало усилий, продумывая выбор гостей. По обычаю приглашались также близкие друзья принца Уэльского и некоторые знакомые из его постоянного окружения в Мальборо-Хаус, чье общество явно доставляло ему удовольствие. В итоге собралось большое общество, включавшее членов семьи, лорда и леди Бургклир и друзей: среди них эрл и графиня Уэстморленд, лорд Эшбертон, лорд и леди Челси, Невилли и Коулбруки. Пригласили также русского посла, друга принца Уэльского. Конечно, эта толпа присутствовала там частично для собственного удовольствия, но ее также позвали для развлечения принца, подобрав гостей с учетом его интересов.

Ужин в тот вечер превратился в эпикурейский пир, и принц воздал ему должное. Альмина уже получила многочисленные комплименты своему изысканному вкусу, красоте гостиной, которую обставила сама, и удобной спальне, предоставленной в его распоряжение. Принцу нравилось все, и ужин не должен был разочаровать его. Он начался супом, консоме, затем подали рыбное блюдо: тюрбо на гриле а-ля Дюглер (Адольф Дюглер был одним из самых знаменитых парижских шеф-поваров девятнадцатого века и в течение многих лет готовил для семьи Ротшильдов). Затем последовали блюда, сервируемые перед основным: паштеты и цыпленок. Далее подали различные виды жаркого, большое количество дичи, начиненной паштетом из гусиной печенки, сопровождаемые овощными гарнирами. Все завершилось апельсиновым суфле и разнообразными сортами мороженого.

После развлечений (как следует из учета расходов, в музыкальной комнате для гостей играл оркестр) подали небольшой легкий ужин из холодной говядины и мяса фазана. Совершенно неудивительно, что принц полностью насытился и отошел ко сну в отличном расположении духа. Альмина, надо полагать, вздохнула с облегчением.

Охота состоялась на следующий день, и уж это было заботой Карнарвона. Поместье Хайклир насчитывало два охотничьих угодья: Биггз и Уоррен. Более высокая меловая пустошь была, собственно говоря, кроличьим заповедником и не возделывалась, чтобы обеспечить отличное место для охоты. Сановных охотников набралось восемь: его королевское высочество принц Уэльский, лорд Уэстморленд, лорд Бургклир, лорд Челси, достопочтенный Сеймур Фортескью, сэр Эдвард Коулбрук, М. Булатселл и лорд Карнарвон. Совместно они настреляли огромное количество птиц и кроликов – это была скорее эпоха количества, нежели качества.

Книга замка по учету дичи повествует об использовании всей добычи, настрелянной в Хайклире, – ничто не пропало даром. Она велась на основании цифр, предоставляемых эконому главным егерем, которым во время посещения принца Уэльского являлся человек по имени Кросс, его вскоре заменил долго находившийся в услужении Генри Мейбер. Просматривая ее страницы, можно проследить светскую жизнь замка из года в год, и в основном там фигурируют относительно скромные перечни дичи, подаваемой гостям на вечерах в доме во время уик-энда. Но на страницах, учитывающих охоту принца, колонки заполнены, списку не видно конца. Как и все остальное, связанное с этим трехдневным посещением, экстравагантность изумляет.

Обычно стрелкам полагалось по шесть фазанов, но принцу отдали двенадцать. Длинный перечень получателей свидетельствует о широких светских связях принца: дичь отправили в подарок российскому послу и Нелли Мельбе[20], а также мистеру Хорэсу Вулсу, издателю журнала «Истина», хорошо известному исследовательскому изданию. (Возникает искушение представить это тонкой взяткой прародителю папарацци – принц часто становился объектом сплетен в средствах массовой информации, что совершенно неудивительно, поскольку он весь свой век был страстным прожигателем жизни.) Пару птиц отослали Мари Вумвелл, матери Альмины, некоторые пожертвовали в больницу Ньюбери, даже официанты, оркестр и наемные лакеи получили фазанов. Осветителям, однако, выдали кроликов.

Визит был отмечен огромным успехом. Он не мог пройти более безупречно, и Карнарвон, надо полагать, был восхищен, что его жена так хорошо справилась со всей этой затеей. Она ослепила гостей и надзирала за целой серией изысканных ужинов и развлечений. Воспитание Альмины «для гостиной», несомненно, обеспечило рождение отличного организатора и талантливой хозяйки – она блеснула в роли графини Карнарвон.

Миниатюрная девятнадцатилетняя женщина уже больше не была наивной барышней, как заметил шесть месяцев назад лорд Бургклир, отчаянно стремившейся обрести приличную семью и испытывавшей головокружение от восторга по поводу своего будущего. Она стала женой, великосветской дамой. Она одержала триумфальную победу.

5

Жизнь в людской

Конечно, нельзя оспаривать тот факт, что триумф Альмины полностью зависел от целой армии других людей. Восхищенные взоры светского общества были устремлены на нее, но на самом деле замком управлял Стритфилд, не покинувший этого поста до последних дней своей жизни. Этот мужчина прекрасно осознавал, что кастелян – более постоянная принадлежностью замка, нежели новая графиня. В конце концов, он-то знал лорда Карнарвона намного дольше, чем его суженая. Небольшое королевство Хайклир продолжит существование и далее, а его штат просто будет выполнять свою работу и выжидать, как сложатся обстоятельства.

В пору дорогостоящей поездки в Лондон за покупками Стритфилду исполнилось тридцать девять лет. Будучи холостяком, он жил в самом замке, а не в одном из коттеджей для прислуги, предназначенных для супружеских пар и семей. В соответствии с рангом кастеляна в его распоряжение была предоставлена большая квадратная гостиная в цокольном этаже, рядом с таким же кабинетом экономки. Это было царство Стритфилда, где он проводил досуг и откуда руководил жизнью верхних этажей Хайклира. Помещение украшали индийский ковер и большое мягкое кресло. В одном углу стояли старинные напольные часы, а вся комната была заставлена конторками из красного дерева и столами, что придавало ей деловой вид, подходящий облеченному большой ответственностью человеку.

Стритфилд вел бухгалтерский учет домашнего хозяйства, заказывал провизию и заведовал винными погребами и сейфом, в котором хранилось столовое серебро семьи. Сейф был огромной комнатой высотой в полный человеческий рост и содержал несколько знаменитых предметов, собранных великим знатоком, эрлом Честерфилдом, а также драгоценности и прочие наследственные реликвии. Эти предметы были тщательно завернуты в муслин и покоились на полочках, обтянутых байкой.

Лицо Стритфилда украшали бакенбарды в виде бараньих котлеток; кастеляну было свойственно не произносить звук «х» там, где это надлежало делать, и прибавлять, где этого не полагалось. Шестой эрл вспоминал его как невозмутимую личность, душой и телом преданную лорду Карнарвону и еще более – Хайклиру, как человека, никогда не выходившего за рамки профессиональной манеры поведения, но питавшего слабость к детям. Он любил ерошить волосы Порчи, когда тот был маленьким, – фамильярный жест, от которого Стритфилд благоразумно отказался, когда молодой лорд из подготовительной школы отправился в Итон. Лишь в 1897 году он женился на учительнице из Эссекса по имени Эдит Эндрюс и переехал в один из коттеджей в парке, которые хозяева замка бесплатно предоставляли в распоряжение прислуги в знак благодарности за безупречную работу.

Спальня Стритфилда была одним из самых больших помещений на втором этаже, предназначенном для челяди. У ливрейных лакеев и камердинера при покоях, Робертса, комнаты были поменьше, все в пределах досягаемости всевидящего ока Стритфилда, чтобы прислуга не ускользнула из-под его надзора. Комнаты лакеев выходили окнами во двор, а конюхи и кучера проживали над конюшнями, окаймлявшими три другие стороны двора.

Положение мистера Робертса являлось довольно-таки необычным, ибо иметь камердинера при покоях было признаком большой роскоши. Альфред содержал в своем штате такое лицо, и Альмина, подобно Альфреду, находила чрезвычайно полезным иметь человека, исполнявшего эту роль. Робертс был кем-то вроде камердинера «с широким кругом обязанностей». Ему поручили массу мелких заданий, начиная с присмотра за достаточным запасом писчей бумаги и чернил у лорда и леди Карнарвон, до получения визитных карточек у посетителей, объявления имен прибывших гостей и поддержания связи с Фернсайдом, безраздельно преданным лорду личным камердинером, и мисс Адамс. Когда приезжали гости, круг его обязанностей распространялся и на званые вечера. Робертсу надлежало следить, чтобы пребывание каждого гостя отличалось изысканным комфортом.

Должность экономки-домоправительницы в начале пребывания Альмины в Хайклире занимала миссис Эмили Бриджлэнд. К ней обращались как к «миссис» из вежливости, ибо на самом деле она была незамужней девицей. Гостиная миссис Бриджлэнд располагалась рядом с кабинетом Стритфилда, но в отличие от его темного и заставленного тяжелой мебелью помещения ее комната была более светлой и уютной. Там располагались два дивана, обтянутые парчой, и большой шезлонг из розового дерева, а также письменный стол и швейная машинка. Домоправительница знала, где находятся ключи к каждой комнате, и носила на цепочке вокруг талии ключи от буфетов с фарфором, располагавшихся неподалеку от ее гостиной. Она столь же ревностно оберегала фарфор, как Стритфилд – столовое серебро.

Каждый день в десять ноль ноль миссис Бриджлэнд поднималась по лестнице для челяди на первый этаж замка. Гостиная леди Карнарвон располагалась точно под ее спальней, и туда можно было спокойно добраться по различным лестницам. Альмина только что сменила обстановку этого помещения. Пол отныне застилал толстый розовый ковер, а изящная лепнина в георгианском стиле дополнялась нежно-розовыми стенами, на которых развесили очаровательную коллекцию картин маслом и миниатюр. То была умиротворяющая комната, залитая светом, где графиня могла без помех обсудить хозяйственные дела с миссис Бриджлэнд. Как и все в Хайклире, устройство цокольного этажа являлось зеркальным отражением жизни наверху, так что подобно расположенным рядом комнатам миссис Бриджлэнд и Стритфилда здесь соседствовали покои леди и лорда Карнарвон. Миссис Бриджлэнд могла испросить у леди Карнарвон указаний и обсудить планы на день: когда прибывают и убывают гости, какие развлечения планируются на послеобеденное время, каковы меню для обеда и ужина. Как только они завершали свои дела, миссис Бриджлэнд возвращалась тем же путем и распределяла задания через старшую горничную и повара.

На стенах коридора, протянувшегося по всей длине здания, от задней двери до винных погребов, находилась панель с колокольчиками, в которые звонила семья, желая привлечь внимание. Сие устройство располагалось между комнатами управляющего и экономки, всего было шестьдесят шесть колокольчиков, по одному для каждой из парадных комнат и спален семьи и гостей. В распоряжении Стритфилда имелся мальчик на побегушках, немедленно призывавший либо горничную, либо лакея, когда колокольчик заходился звоном.

На каждый звонок отвечал особый слуга. Стритфилду, Фернсайду и лакеям следовало обеспечить должное приветствие гостей, известить об их приезде и удовлетворить все потребности новоприбывших. Горничные старшего ранга должны были находиться под рукой, дабы прислуживать особам женского пола. Но многие из персонала редко общались с гостями, поскольку лишь лакеи присутствовали на каждом обеде или ужине. Девушка с кухни могла месяцами в глаза не видеть членов семьи, не имея повода подниматься наверх, а Альмина редко спускалась вниз.

Незамужние служанки жили в главном здании замка на третьем этаже и в комнатах в башне, куда вела винтовая лестница. В каждой комнате имелись кровать и камин, где можно было согреть воду для умывания, но некоторые младшие горничные размещались по двое. Спальни предназначались строго для сна, поскольку для отдыха имелись людская и гостиная, так что истинно личные помещения отсутствовали. Спальни подлежали инспекции в любое время, и хотя миссис Бриджлэнд ни в коем случае не проявляла деспотических наклонностей, она серьезно относилась к своим обязанностям, открывая шкафы и заглядывая под кровати в поисках свидетельств какого бы то ни было проступка. Политика нравственности и соблюдения общественных правил поведения были такой же частью обязанностей дворецкого и домоправительницы, как и наблюдение за винным погребом, хранение ключа от сейфа со столовым серебром, заказ провизии или надзор за горничными. Принятые на службу девушки, обычно в возрасте семнадцати или восемнадцати лет, зачастую впервые жили отдельно от своей семьи. Старшему персоналу был присущ элемент пастырской заботы, ибо следовало выявлять нарушения любого рода, поскольку таковые могли создать помехи в бесперебойном ведении хозяйства.

Девушки проживали на порядочном расстоянии от мужской части персонала, что было задумано совершенно умышленно, но они равным образом были удалены и от земли в случае пожара. Средства спасения в таком случае сами по себе весьма устрашали. Возле комнат были развешаны писаные масляной краской объявления, гласившие: «В случае пожара пользуйтесь спуском». Тяжелые туннели из парусины были оснащены железными крюками, которые следовало зацепить за оконные рамы. Дальний конец прочно удерживала пара мужчин, стоявших внизу на газоне. Должно быть, эти приспособления проявили себя действенным средством спасения, ибо позднее не одно поколение вспоминало, как проходили учения при объявлении пожарной тревоги. Горничные знали, что самое главное – надеть толстые свитера и прижать руки к телу, чтобы не задеть локтями металлические обручи туннеля.

Существовали правила, регулирующие взаимоотношения в цокольном этаже, столь же хитроумные, как и наверху. Стритфилд обедал с миссис Бриджлэнд и мистером Фернсайдом, личным камердинером лорда, в комнате дворецкого. Их обслуживал младший лакей. Мистер Робертс, камердинер при покоях, и мисс Адамс восседали во главе стола для горничных и лакеев в людской, женщины – на одной стороне стола, мужчины – на другой. Иерархия тщательно соблюдалась, старшая горничная сидела по правую руку от Робертса, в то время как дворецкий и помощник дворецкого сидели по обе стороны от камеристки леди Карнарвон. Владения шеф-повара существовали совершенно отдельно. Горничные и лакеи гостей размещались в соответствии со степенью приоритетности: ранг титула приглашенной семьи и размер ее собственности изучался столь же тщательно миссис Бриджлэнд, корпевшей над «Дебреттом»[21] в своей комнате, как и Альминой, составлявшей план размещения за столом в парадной столовой.

Во времена Альмины существовало по меньшей мере восемнадцать человек внутреннего персонала мужского пола, подчинявшихся по строго иерархической структуре мистеру Стритфилду. Даже одежда отражала их положение. Стритфилд менял галстук на белый, когда лорд Карнарвон переодевался для ужина, поскольку именно кастелян прислуживал в столовой. Лакеи равным образом должны были сменить свои ливреи на короткие белые панталоны с темно-синими сюртуками и надеть пудреные парики. Женский персонал был обряжен в синие платья с белыми передниками и чепчики с небольшими оборками: чем более ответственная задача возлагалась на служанку, тем замысловатее выглядел ее чепец. На самом верху служебной лестницы миссис Бриджлэнд могла распрощаться с передником, в самом же низу девушка-посудомойка имела только одно рабочее платье и огромное количество фартуков, которые была обязана постоянно менять.

Хозяйство замка работало как часы, новоприбывшие ставились на низшие должности, чтобы овладеть соответствующими навыками. Каждый слуга в замке имел задания для различного времени суток. Самая низшая по званию из всех слуг, посудомойка, вставала в шесть часов, чтобы разжечь огонь на кухне, дабы старший персонал мог выпить по чашке чая. Она яростно мыла посуду во время приготовления и принятия пищи, а потому была по локти в мыльной пене и жире с завтрака и еще долго после того, как семья закончит ужин. Горничная могла урвать час относительного отдыха в середине дня. С другой стороны, горничные поднимались ни свет ни заря, чтобы начать огромную и жизненно важную работу по растапливанию каминов по всему зданию. Младшая горничная начинала с чистки решетки в камине экономки и практиковалась в этом занятии ежедневно до тех пор, пока не обретет сноровку и можно было не сомневаться, что она не запачкает ковры в парадных комнатах.

Камины следовало очищать от золы предыдущего дня и затем наполнять чистой белой бумагой к приходу лакея, который принесет горячие уголья для растопки. После завтрака горничные начинали убирать комнаты и застилать постели, на эту работу уходило время до обеда, если семья принимала гостей. Тогда персонал обедал в полдень в людской, за час до обеда семьи в час пополудни. Послеобеденное время приносило еще целый ряд обязанностей. Как только Карнарвоны и их гости напьются чая и удалятся в библиотеку поиграть в безик[22] или отправятся на прогулку в парк, горничные должны были устранить все признаки пребывания в опустевших комнатах, взбивая подушки, опустошая пепельницы и подметая ковры, дабы удалить следы обуви.