– Какую же плату ты ждешь за эту сладостную муку? – прошептал Данте прерывающимся от желания голосом: обнаженная нога Эрики вдруг оказалась между его ног, заставив его содрогнуться от страсти.
Губы Эрики изогнулись в дьявольской улыбке, в голубых глазах мелькнули веселые искорки.
– Ты отдашь мне свое сердце, – проговорила она, проведя указательным пальцем по лицу Данте, словно выточенному из камня, потом по полным, чувственным губам. – Нам, колдуньям, золотые побрякушки ни к чему. Мне нужны твоя душа и твое сердце. Только тогда я буду довольна, когда ты отдашь их мне.
Данте голову бы дал на отсечение, что чудесному преображению этой красотки способствовал он сам, поскольку ему удалось устранить препятствия, которые Эрика усердно возводила с тех пор, как встретилась с ним на пароходе. Под маской напускной сдержанности скрывалась такая страстная натура, какой Данте еще не доводилось видеть. Если бы Эрика сейчас потребовала отдать ей весь мир, он с радостью бросил бы его к ее ногам.
– Бери что хочешь, – едва выдохнул Данте, с наслаждением ощущая, как податливое тело Эрики тесно прижимается к нему. – Только будь моей.
Эрика и не думала возражать. Она прильнула губами к его зовущему рту. Дыхание их смешалось, тела переплелись и начали двигаться в такт мелодии, звучавшей лишь для них двоих. Эрика чувствовала, как эмоции, которые она так давно сдерживала, вырвались наружу, когда Данте, крепко обхватив ее обеими руками, одним ловким движением перевернул на спину и прижал к траве, оказавшись наверху. Приподнявшись на локтях, отчего мышцы у него на руках напряглись, он вошел в нее и стал двигаться, сначала медленно, нежно, потом все быстрее, более требовательно. Эрика с наслаждением отдалась этому восхитительному вихрю страсти, который уносил ее высоко к звездам, мерцавшим на темном бархате неба. Данте обладал ею властно, требовательно, с радостью удовлетворяя снедавшее его неукротимое желание, и Эрика, с восторгом сдавшись на милость победителя, отвечала ему пылко и безудержно, нисколько не стыдясь своих чувств. В этом мире теперь не осталось ничего – только ее любимый, только его объятия и ласки.
Наконец пламя страсти, взметнувшись до небес в последний раз, стало понемногу угасать, и Эрика с Данте ощутили, что медленно возвращаются с небес на землю. Но в те восхитительные минуты, когда, казалось, время остановилось, они, полностью отдаваясь друг другу, были словно единое целое. Ничего подобного Эрике никогда еще не доводилось испытывать. Она понимала, что после сегодняшней ночи любви сильно изменилась и уже никогда не станет прежней. И ни один мужчина уже не сможет занять в ее сердце место Данте. Чувства, которые она к нему испытывала, невозможно было сравнить ни с чем. И Эрика понимала – хотя ни за что не призналась бы в этом Данте, – что, обойди она весь белый свет, никогда ей не встретить мужчину, который смог бы вызвать в ней такую бурю страсти, какую с легкостью удавалось вызвать Данте.
Привстав на локтях, чтобы удобнее было всматриваться в ее нежное лицо, Данте поцеловал Эрику в последний раз. Он лишился последних сил. Если бы они с Эрикой не лежали в траве под открытым небом и если бы Корбин сегодня не надумал плыть дальше, Данте с радостью остался бы здесь на всю ночь. Заставив себя отодвинуться от Эрики, он попытался встать. Но Эрика тут же поймала его руку и, лукаво улыбаясь, притянула любимого к себе.
– До рассвета еще далеко, – промурлыкала она и провела своим тонким пальчиком по его щеке, немало его, да и саму себя, тем самым удивив.
Хмыкнув, Данте поймал ее руку и поднес к губам.
– Если мы останемся здесь до утра, Корбин отправится дальше без нас или бросится нас искать. Я бы не хотел, чтобы ты оказалась в щекотливом положении, детка, если он вдруг нас обнаружит.
С этими словами Данте поднял скомканное платье и протянул Эрике.
Эрика недовольно надула губки. Ей не хотелось возвращаться на пароход. На борту его находится Эллиот, которого она бы предпочла больше никогда не видеть.
– Лучше уж отправиться в Натчез пешком.
Одевшись, Данте помог встать Эрике. Когда она надела платье, он быстро управился с застежками ее наряда.
– Сомневаюсь, что мы с тобой добрались бы туда так же быстро, как на пароходе. Впрочем, с тобой я вообще забываю, куда должен идти и зачем. – Данте вывел спутницу на дорожку. – Пошли, детка, и не вздумай меня больше соблазнять, – шутливо добавил он.
Эрика послушно зашагала рядом, однако ее не покидало желание закончить то, что они недавно начали. Если это ее последняя ночь с Данте, то пусть она длится до рассвета. Зачем отказывать себе в удовольствии провести это время в его объятиях, если остаток жизни ей, вполне вероятно, придется коротать с Сэбином Кейри?
Вряд ли Данте любит ее, но его к ней тянет. Маловато, конечно, однако на своем горьком опыте Эрика уже успела убедиться, что в жизни не всегда получаешь то, что хочешь.
С этой мыслью Эрика вошла в каюту и повернулась к Данте с манящей улыбкой на губах.
– Итак, на чем мы остановились? – пробормотала она и, стянув с себя платье, небрежно бросила на пол.
Увидев перед собой прекрасную в своей наготе Эрику, Данте глаза раскрыл от изумления. Неужели она и в самом деле собирается сдаться без борьбы? Может, после трех дней, в течение которых она не подпускала его к себе, она наконец-то поняла, что их влечет друг к другу и ничего с этим поделать нельзя? Или у нее что-то другое на уме? Он развил бы эту циничную мысль, но в этот момент Эрика подошла к нему обольстительно улыбаясь, ее нежные руки обвились вокруг его шеи, и все мысли вылетели у Фаулера из головы. В тот же миг пламя страсти вновь охватило его. Если Эрика намеревается предложить ему себя, он отказываться не станет. Эта красотка заставила его забыть, что он решил держаться от женщин подальше и дал себе клятву, что ни одной представительнице прекрасного пола не удастся заманить его в ловушку. Он понимал, что никогда не сможет насытиться этой девицей с черными как ночь волосами, прекрасными голубыми глазами и обезоруживающей улыбкой.
– По-моему, мы остановились на этом… – произнес Данте.
Скользнув руками по округлым бедрам Эрики, он притянул молодую женщину к себе, с наслаждением ощущая ее великолепно сложенное тело.
Эрика затрепетала, когда губы Данте прижались к ее губам. Похоже, недавние любовные игры в траве были лишь началом длинной восхитительной ночи. К черту гордость! Она хочет Данте. Ей еще предстоит испытать с ним такое наслаждение, о существовании которого она прежде и не подозревала. Может, ей и не следовало бы связываться с Данте, но когда он обнимает ее, вот как сейчас, мысли эти куда-то уходят и она забывает обо всем на свете. И об отце, и о Сэбине, и о бедолаге Эллиоте, которого она так обидела.
– Эрика! Мне необходимо с вами поговорить… прямо сейчас, – послышался за дверью прерывающийся голос Эллиота, и Данте нахмурился. Ну и ну! Он что, забыл, который час?
На губах Эрики заиграла насмешливая улыбка. Тряхнув головой, отчего ее темные волосы рассыпались по руке Фаулера, она бросила взгляд в сторону двери, которую они с Данте все же не забыли закрыть.
– Боюсь, вам придется подождать до утра, – проговорила она хрипловатым от охватившего ее желания голосом и взглянула на Данте: в глазах его полыхала страсть. – Я как раз собиралась ложиться спать.
– Но, Эрика, я должен вас увидеть! – В голосе Эллиота звучало раздражение.
Эрика взглянула на склонившееся над ней плохо различимое во тьме лицо Фаулера.
– Спокойной ночи, Эллиот.
Подхватив Эрику на руки, Данте понес ее к кровати. Глаза его блестели в предвкушении близкого наслаждения.
– Ну, так на чем же мы остановились, прежде чем нас так бесцеремонно прервали?
– Вот на чем… – прошептала Эрика, поцеловав Данте за ухом. – И на этом…
Ее влажные губы прошлись по щеке Данте и прильнули к его зовущему рту.
Данте с жаром ответил на ее поцелуй, и вновь волна страсти подхватила их обоих и унесла в прекрасный заоблачный мир. Эрика провела нетерпеливыми руками по его бедрам, потом по пояснице, по груди, поросшей жесткими курчавыми волосами, и Данте застонал от наслаждения. Сердце его колотилось так сильно, что он даже испугался. Наконец, когда терпеть ее исступленные ласки больше не было сил, он прижал Эрику к себе, трепеща всем телом от неистового желания.
– Эрика… – прошептал он, задыхаясь. – Я хочу тебя…
Его тихий шепот словно подхлестнул ее. Взгляды их встретились, и Эрика увидела в них желание, не менее сильное, чем у нее самой. Тогда она осторожно раздвинула ноги, призывая Данте насладиться ее трепетным телом, что он не замедлил сделать.
И мир вокруг них вспыхнул и засиял радужными красками. Эрика вдруг ощутила, что Данте принадлежит ей, ей одной. Впрочем, это не имело большого значения. Оба они были единым целым, даря друг другу наслаждение, от которого захватывало дух. Время для них остановилось. Они забыли, где находятся, что с ними происходит. Страсть, словно обретя крылья, взмывала все выше и выше, увлекая их за собой в такие неведомые дали, о существовании которых Данте даже не догадывался. Эрика своими смелыми бурными ласками довела его до умопомрачения. Данте не мог ни думать, ни дышать. Он был в состоянии лишь ощущать все жарче разгоравшееся в груди неиссякаемое пламя – словно там проснулся дремавший доселе вулкан.
И наконец оно вспыхнуло в нем настолько яростно, что Данте, застонав от блаженства, содрогнулся всем телом. Он давно мечтал о наслаждении, которое подарит ему эта черноволосая прелестница, но подобной остроты чувств не мог себе и представить. Эрика словно увлекла его за собой на небеса, ввела во врата рая, а потом осторожно опустила на землю.
Легонько поцеловав Фаулера в плечо, Эрика удовлетворенно вздохнула. Она знала, что их ночь любви будет потрясающей, но чтобы настолько – и помыслить не могла.
– Неужели любовь всегда приносит такое удовольствие? – невинным голосом поинтересовалась она.
Взглянув на прекрасное лицо Эрики, только что пылавшее страстью, а теперь спокойное и умиротворенное, Данте улыбнулся.
– Только если ты находишься в моих объятиях, – насмешливо ответил он.
Она взглянула в глаза Данте, и на губах ее мелькнула лукавая улыбка.
– Хотя в плавучем театре повторного представления не предвидится, мне хотелось бы еще раз проиграть последнюю сцену, – проговорила она, пройдясь руками по бедрам Данте, а потом по его спине. – Если, по твоим словам, мне больше не придется ни с кем испытать такого удовольствия, как с тобой, было бы глупо спать, когда ты рядом.
– Опять?! – изумился Данте. Боже правый, оказывается, от этой девицы можно ожидать чего угодно. – Я должен хотя бы отдышаться. Дай мне немного собраться с силами.
Эрика тихонько рассмеялась. Данте издевался над ней с тех пор, как обнаружил ее в своем шкафу, и теперь ей доставляло истинное удовольствие платить ему той же монетой.
– Неужели больше не можешь? Вот уж не ожидала!
У Фаулера возникло непреодолимое желание задушить ее. Никогда еще его мужское достоинство не подвергалось сомнению, но ведь и он прежде не встречал такую женщину, как Эрика. Все остальные ей и в подметки не годились.
– Нужно было отдать тебя этим троим мерзавцам, – язвительно заметил он.
Эрика обняла его за плечи, потом погрузила свои нежные пальцы в его темные волосы. Тихонько хмыкнув, прильнула к Данте всем телом.
– Ты считаешь, что если один мужчина не в силах меня удовлетворить, то трое с этой задачей блестяще справятся?
Ее теплые губы легонько коснулись его щеки, скользнули по шее, потом по мускулистой груди и, наконец, принялись покрывать поцелуями его бедра.
– Ты сумел пробудить во мне такой голод, что я никак не могу его утолить и ни за что не засну, пока не узнаю наверняка, что ты и в самом деле тот потрясающий мужчина, каким пытаешься передо мной предстать. – Губы Эрики вновь заскользили по его бедрам, и он застонал от удовольствия. – Ну же, прекрасный мой пират, покажи, на что ты способен!
Яростный огонь желания вновь охватил Данте, хотя еще несколько минут назад он не ожидал, что вожделение способно возродиться в нем с новой, удесятеренной силой. Нежные губы Эрики прижались к его рту, и Данте опять почувствовал, что способен на великие подвиги. Нежными прикосновениями и страстными поцелуями эта непредсказуемая девица сумела разжечь в нем угасшее пламя. И снова Эрика с Данте унеслись в неведомые дали, к невиданным наслаждениям. Наконец они вернулись к действительности. Страсть их на какое-то время была утолена.
Притянув Эрику к себе, Фаулер запечатлел на ее губах нежный поцелуй.
– Ну что, колдунья, ты наконец насытилась? – прошептал он, моля Бога, чтобы она хотя бы из вежливости не стала подвергать сомнению его мужское достоинство и сказала «да».
– М-м-м… – удовлетворенно вздохнула Эрика. – Думаю, теперь можно и поспать… по крайней мере чуть-чуть…
Сонно усмехнувшись, Данте еще крепче обнял Эрику, с наслаждением ощущая рядом ее теплое тело. Ее смелые ласки, страсть, с которой она ему отдавалась, изумили его до глубины души. Эта чаровница ни на миг не даст расслабиться, решил он, чувствуя, как у него смыкаются веки. Вспыльчивая и упрямая, она тем не менее была для него желаннее всех остальных женщин.
Услышав медленное, ровное дыхание Данте, Эрика протянула руку и коснулась его мужественного лица, черты которого во сне разгладились и смягчились. Быть может, ей никогда не удастся завоевать любовь этого человека, но она в полной мере насладилась его ласками, и теперь они оба могут идти каждый своей дорогой. Наверное, она обречена всю жизнь любить человека, не отвечающего ей взаимностью, и одновременно отбиваться от мужчин, которые будут пытаться завоевать ее. Эрика поспешила отбросить эту обескураживающую мысль. Лучше подумать о чем-нибудь более приятном. Она лежит в объятиях Данте и будет лежать до тех пор, пока не взойдет солнце, возвестив начало нового дня. И возможно, эта ночь – единственная, которую ей суждено провести с Данте Фаулером, свободолюбивым и независимым человеком.
Глава 10
Когда Данте не вернулся вчера вечером ночевать, Корбин сразу же догадался, где он пропадает, хотя в том, что брат этой ночью не сомкнул глаз, не сомневался. Эта очаровательная девица вскружила брату голову настолько, что он забыл обо всем на свете. Впрочем, перед ее чарами не устоял ни один мужчина на пароходе, а всем женщинам она дала великолепный повод для ревности.
Отбросив эти мысли, Корбин попытался сконцентрироваться на более важных проблемах. Проливные дожди в верховьях Миссисипи привели к тому, что уровень воды в ней поднялся и река грозила выйти из берегов. Лоцман уже предупредил Корбина о том, что если это произойдет – не миновать беды. Нужно было сообщить о случившемся брату. Если придется проходить мимо отмелей и лавировать между завалами деревьев, которых в воде окажется в изобилии, помощь Данте будет просто неоценима. Не дай Бог еще сесть на мель или повредить корпус парохода. Сколько тогда придется здесь проторчать, неизвестно.
– Выходи, у нас проблемы! – крикнул Корбин, постучавшись в дверь своей бывшей каюты.
Эрика с Данте так и подскочили в постели от неожиданности.
Сообразив, что Корбину известно, где и с кем его брат провел эту ночь, Эрика густо покраснела.
– В чем дело, милая? – с деланным недоумением спросил Данте, в действительности отлично понимая, какие чувства испытывает сейчас Эрика: она сквозь землю готова провалиться оттого, что для Корбина их любовные утехи не остались тайной.
– Ты прекрасно знаешь, в чем дело, – прошептала она, натягивая до подбородка простыню. – Ты находишься у меня в каюте, а твой брат далеко не дурак. Он отлично понимает, что мы с тобой здесь не в шахматы играем. – Вне себя от унижения, она жалобно добавила: – Мне теперь стыдно будет смотреть ему в глаза!
Данте вскочил, натянул брюки и направился к двери, бросив по пути:
– Не беспокойся, Корбин не из тех, кто любит сплетничать. Он никому ничего не расскажет.
Если бы у Эрики был заряженный пистолет, она бы с удовольствием застрелилась, чтобы разом покончить со всеми своими страданиями. Вместо того чтобы заниматься поисками подходящей кандидатуры для замужества, она, как самая настоящая уличная девка, заманила Данте в постель и всю ночь предавалась любовным утехам. Пароход вот-вот прибудет в Натчез, а мужа у нее как не было, так и нет. А тут еще Корбин подумает… Эрика застонала от отчаяния и натянула простыню на голову.
Данте приоткрыл дверь.
– Ночью река вышла из берегов, и теперь нас относит прямо на мели. Пулей лети в рулевую рубку! Ты мне нужен.
– Понял, уже лечу, – ответил Данте.
Данте закрыл дверь и стал поспешно натягивать одежду. Сзади послышался какой-то шорох. Обернувшись, Данте увидел, что Эрика, завернувшись в простыню, устремилась в шкаф. Дверца шкафа за ней захлопнулась, и Данте обеспокоенно нахмурился.
– Что это ты там делаешь?
– Одеваюсь, – выпалила Эрика и выскользнула из шкафа, на ходу натягивая платье. – Я иду с тобой. Мне не терпится посмотреть, что там случилось, даже если при этом меня вдруг смоет в воду.
Данте в этот момент уже надевал куртку. Он хмыкнул:
– Не беспокойся. Я сам не собираюсь тонуть и тебе не дам.
– Я в этом не сомневаюсь. Успела уже убедиться, что талантов у тебя – хоть отбавляй, – съязвила Эрика и, подойдя к Данте, повернулась к нему спиной, чтобы он застегнул ей платье.
Губы его скользнули по ее шее, отчего у Эрики холодок прошел по спине.
– Может…
Эрика мгновенно отскочила. Не обращая внимания на чувства, вызванные его прикосновением, она надела туфли. Лучше не вспоминать о том, что было ночью. Она и так многое поставила на карту, проведя столько часов в его объятиях, но теперь не время развлекаться: во-первых, над ними нависла опасность сесть на мель, а во-вторых, ее план все еще далек от завершения.
– С удовольствием воспользовалась хотя бы одним из них, чтобы избавиться от Сэбина, – пробормотала она.
– Позже об этом поговорим, – бросил Данте и, схватив Эрику за руку, потащил к двери. – Сейчас нужно что-то предпринять, чтобы не сесть на мель, а потом посмотрим, как нам избавиться от твоего злополучного жениха.
Эрика была настроена не столь оптимистично. Она сильно сомневалась, что от Сэбина Кейри вообще можно избавиться, однако решила не высказывать своего мнения на этот счет. Сейчас перед ними стоят другие проблемы, и их необходимо решать. Если бы Господь внял ее мольбам, он бы сделал так, чтобы она утонула. Тогда ей не пришлось бы больше видеть этого мерзавца Сэбина.
Когда они с Данте вошли в рубку, Эрика, глянув вниз, тихонько ахнула: река превратилась в узкий лабиринт между песчаными отмелями и поваленными кипарисами, плыть по которому было явно опасно. Она испуганно взглянула на Данте. Выражение его лица было мрачным. Эрика перевела взгляд на Корбина – то же самое. Мужчины явно размышляли, чем ответить на брошенный рекой вызов.
На корме стояли два матроса. Они занимались тем, что опускали в воду трос, пытаясь измерить глубину реки. Эрика с волнением ждала, что они там намеряют. Наконец матросы вытянули трос и обернулись к рубке.
– Две отметки! – крикнул им один из матросов.
– Черт! – тихонько выругался Данте, искоса взглянув на Эрику, которая дергала его за рукав, ожидая хоть каких-то объяснений. – Глубина реки всего двенадцать футов, а «Натчез бель» требуется по крайней мере семь, чтобы не завязнуть в песке. – Взгляд его упал на Корбина. Тот стоял, вцепившись обеими руками в руль. – Нужно предупредить пассажиров. Если сядем на мель, еще, чего доброго, кто-то переломает руки-ноги, а кого-то выбросит за борт.
Корбин мрачно кивнул и, не отрывая глаз от реки, преподнесшей им такой неприятный сюрприз, приказал лоцману предупредить команду и пассажиров, чтобы держались покрепче. Пароход в любую минуту может сесть на мель.
Данте наклонился к медной трубке, служившей в качестве переговорного устройства, и приказал механику, который находился на основной палубе, уменьшить скорость. В этот момент матросы сделали очередной замер глубины, и Данте, высунувшись из рулевой рубки, обеспокоенно бросил:
– Ну что?
– Одна отметка!
Корбин с Данте мрачно переглянулись, а Эрика крепко ухватилась за край подоконника.
– Какая сейчас глубина?
На самом деле ей не хотелось этого знать, страшно было услышать ответ, но вопрос вырвался сам собой.
– Шесть или семь футов, – угрюмо бросил Корбин. – Держитесь, Эрика. Если наскочим на поваленное дерево или врежемся в песок, вылетите сквозь стекло.
Вовсе не это Эрике хотелось услышать. Ужас охватил ее, однако она, не подавая виду, насколько ей страшно, уставилась прямо перед собой. Ну почему ей всю неделю так не везет! Из одной переделки она попадает прямехонько в другую, а теперь и вовсе жди беды. И Эрика приготовилась к худшему.
– По правому борту завалы, – предупредил Данте брата. – Держись левее.
Корбин круто повернул руль, пытаясь сменить курс и войти в рукав реки, но основное русло, похоже, целиком было забито всяким мусором, и сделать это оказалось невозможно.
– Уменьшить пар! – крикнул Данте механику.
Но было уже поздно. Эрика широко раскрытыми глазами смотрела, как пароход несется на песчаную отмель. Гребные колеса вонзились в песок, и громада парохода содрогнулась. Обшивка с громким скрипом треснула, и Эрику бросило вперед. Она врезалась головой в раму рулевой рубки, и в этот момент до ушей ее донесся вопль одного из матросов, который измерял глубину реки. Его выбросило с палубы прямо в реку, и он барахтался в воде, пока второй матрос не выловил его и не втащил обратно на палубу.
Глядя, как из трубы повалил черный дым и над пароходом начало образовываться темное облако, Данте раздраженно чертыхнулся.
– Еще уменьшить пар! – крикнул он в переговорную трубку и, тяжело вздохнув, бросил взгляд на брата, который, стиснув зубы, крепко держал обеими руками штурвал. – Через песчаную отмель нам не пройти. Она слишком длинная. – Он мрачно взглянул на Эрику, которая осторожно щупала вздувшуюся на лбу шишку. – Сможешь поработать сестрой милосердия? – спросил он и, взяв ее за руку, оттащил от окна и вывел из рулевой рубки. – Залепи чем-нибудь свою шишку и посмотри, может, кто-то из пассажиров нуждается в помощи.
– Я… – Эрика заморгала, надеясь, что в голове у нее хоть немного прояснится.
– Сходи в каюту, где находятся всякие медицинские причиндалы и попроси, чтобы тебе дали бинтов и прочего для себя и тех пассажиров, которые не ожидали удара и тоже врезались во что-нибудь головой, – рассеянно приказал ей Данте, после чего вернулся в рулевую рубку к брату.
Братья угрюмо смотрели на простиравшийся вокруг песок. Опершись о руль, Корбин искоса взглянул на Данте:
– Что ты предпочитаешь, работать снаружи или в рулевой рубке?
Данте пожал плечами:
– Поскольку в этом плавании командир ты, тебе и сидеть в рулевой рубке, наблюдать за всем да отдавать приказы. Кроме того, это я вышвырнул на берег троих рабочих, и теперь у нас не хватает рабочих рук. Так что придется самому чинить обшивку.
Корбин насмешливо улыбнулся:
– Верно говоришь. Ты заслуживаешь того, чтобы делать грязную работу. – Он довольно хмыкнул. – В конце концов ты провел ночь с девушкой, на которой собрался жениться Эллиот. Похоже, мой дорогой братец на все пойдет ради своего лучшего друга.
Данте с деланным безразличием взглянул на Корбина:
– По-моему, сейчас не время для нравоучений. Если ты забыл, так спешу напомнить, что мы сели на мель. А теперь, быть может, отдашь приказ спустить со штормового мостика ял? Или я должен заделывать дыры без всякой помощи?
– Вот уж не ожидал, что ты способен поставить девушку в столь неловкое положение, – сварливо заметил Корбин, проигнорировав попытку Данте сменить тему разговора. – Ты хоть понимаешь, что Эллиот тебя на порог не пустит, когда узнает, кто был у его жены первым! Черт бы тебя побрал, Данте, тебе не только придется жениться на этой девице, чтобы сохранить свое доброе имя, но и заглаживать вину перед Эллиотом, который наверняка страшно расстроится. Я всегда считал, что у тебя есть голова на плечах, но теперь начинаю сильно в этом сомневаться.
– В наших с Эрикой отношениях сам черт ногу сломит, – уклонился Данте от прямого ответа.
– Можешь не сомневаться: я с нетерпением буду ждать от тебя объяснений, – насмешливо бросил Корбин и, ухмыльнувшись, направился из рулевой рубки за досками, необходимыми для того, чтобы снять пароход с мели. – Если у нас с тобой вдруг выдастся свободная минутка, с удовольствием послушаю, что ты мне расскажешь. А теперь закатывай-ка рукава, братишка, работы у тебя невпроворот.
Пробурчав себе что-то под нос в ответ на пламенную речь Корбина, Данте вышел за дверь и направился к трапу. Слава Богу, корпус парохода не слишком сильно пострадал. Задержаться, конечно, придется, однако они с Корбином уже сталкивались с подобными трудностями и знали, как им действовать дальше. Данте вовсе не хотелось ждать, когда подоспеет какой-нибудь пароход и вытащит их с песчаной отмели. Фаулер опасался, что Сэбину Кейри удастся добраться до Эрики, а этого никак нельзя было допустить, поскольку Данте уже выработал план дальнейших действий.
Данте направился к главной палубе. Его загорелое лицо сохраняло задумчивое выражение. Нет, он не собирается весь день сидеть в песке. У него есть кое-какие дела, и, как только пароход вновь отправится в путь, он ими займется.
Убедившись, что никто из пассажиров сильно не пострадал – лишь некоторые отделались синяками, шишками и ссадинами, – Эрика направилась на нижнюю палубу посмотреть, чем занимается Данте. А он в это время вместе с матросами перевозил на лодке тяжеленные деревянные подпорки и втыкал их в песок. После того как по обеим сторонам парохода вертикально поставили огромные доски, через железные кольца на основной палубе продели толстые канаты, потом протянули их сквозь блоки, расположенные на подпорках, а концы привязали к палубе. Затем все матросы взялись за канаты и по команде Данте принялись тянуть.
– Уменьшить пар! – прокричал Корбин, когда махина парохода, с трудом сдвинувшись с места, подалась вперед.
Гребные колеса с громким стуком крутанулись, но в этот момент пароход накренился набок, еще глубже зарывшись в песок. И снова Данте установил качающиеся во все стороны распорки и дал команду машинисту подбросить в котлы дров. В этот момент Эрика заметила такое, что глаза у нее расширились от ужаса: Данте, голый по пояс, пытался удержать доски, расположенные по правому борту лодки. Эрике доводилось слышать о несчастных случаях, когда матросов придавливает досками и канатами и они погибают. Она закрыла глаза и попыталась выбросить из головы представившуюся ей жуткую картину, моля Бога о том, чтобы Данте не стал жертвой несчастного случая. Уж лучше бы они подождали, пока поднимется уровень воды в реке.
– Эрика, я должен с вами поговорить, – раздался у нее за спиной голос Эллиота. Схватив Эрику за руку, он повернул ее к себе лицом. – Я жду от вас ответа.
Эрика с отвращением взглянула на своего воздыхателя. Ну надо же! Не хватает ума дождаться, пока они преодолеют свалившееся на их головы несчастье, а уж потом лезть со своими вопросами!
– Ваш лучший друг рискует жизнью, а вы именно в этот момент требуете от меня ответа?!
Негодующе передернув плечами, Эрика выдернула руку и в этот момент, посмотрев вниз, увидела, как над головой Данте раскачивается огромное бревно: канаты натянулись настолько, что один из них, как раз над головой Данте, не выдержал и лопнул.
– Берегись, Данте! – закричала она.
Услышав отчаянный крик Эрики, Данте глянул вверх и прыгнул в реку в тот самый миг, когда шаткая конструкция рухнула. Эрика чуть не упала, когда пароход, из дымовых труб которого повалил дым, вздрогнув всем своим мощным корпусом, начал сползать в воду.
Радостные крики раздались на всех трех палубах парохода, когда он, пройдя песчаную отмель по диагонали, вошел в реку, сминая на своем пути поваленные деревья. Одна Эрика не разделяла всеобщей радости. Она стояла на палубе, затаив дыхание. Среди плавающих в воде бревен и канатов она никак не могла разглядеть Данте. Эрике стало так страшно, что она, забыв про Эллиота, помчалась к трапу и, перепрыгивая через ступеньку, начала быстро подниматься на главную палубу. Полными ужаса глазами смотрела она, как к пароходу возвращается на лодке Рид Эшер. Рядом с ним в лодке никого не было…
– Где Данте? – задыхаясь, выкрикнула Эрика, встретившись глазами с Ридом. Взгляд Эшера выражал полнейшее недоумение.
– Он так и не всплыл на поверхность, – сердито прокричал он в ответ. – А я плавать не умею. Пойдите скажите Корбину, чтоб спускался.
Но Эрика, не слушая его и пренебрегая собственной безопасностью, бросилась в воду и поплыла к тому месту, где, наполовину скрывшись в песке, лежала груда досок. Сердце ее отчаянно забилось, когда ей удалось нащупать какой-то предмет, напоминающий человеческое тело. Ухватившись за него рукой и с силой потянув, Эрика вытащила на поверхность безжизненное тело Данте.
Пока Эрика, барахтаясь в воде, пыталась удержаться на поверхности сама и удержать Данте, Рид, гребя изо всех сил, уже спешил к ней на помощь. Поднатужившись, он втащил Данте в лодку, после чего, обхватив Эрику за талию, помог и ей влезть в лодку. Эрика судорожно ловила открытым ртом воздух и все никак не могла отдышаться. Наконец, немного придя в себя и протерев залепленные грязью глаза, она взглянула на Данте и ахнула: на голове у него, сбоку, зияла глубокая рана. Смертельная бледность покрывала его лицо, и казалось, что он… Эрика тут же отбросила ужасную мысль и, быстро перевернув Данте лицом вниз, стала откачивать у него из легких воду, моля Господа о том, чтобы не было слишком поздно.
Пока Рид греб изо всех сил, она предпринимала отчаянные попытки вернуть Данте к жизни. Наконец у Эрики вырвался вздох облегчения: Данте закашлялся и принялся отплевываться.
Как только они приблизились к корме парохода и Корбин помог втащить брата на борт, Эрика, пылая от негодования, повернулась к Риду.
