Марди-Гра
       1838 год
       Новый Орлеан
 
      Эрика Беннет, гордо вскинув голову, устремила на отца негодующий взгляд. Ее голубые глаза метали молнии, но серые, цвета стали, глаза отца смотрели непреклонно.
      – Я считаю, что ты не имеешь права разговаривать со мной таким тоном только потому, что я женщина! Я уже взрослая, могу поступать так, как нахожу необходимым, и не потерплю, чтобы меня за это наказывали! – заявила она.
      Эвери Беннет глядел на дочь со смешанным чувством досады и восхищения. За последние несколько месяцев они почти каждый день вели жаркие споры на тему о правах и обязанностях женщин, и потому сегодняшний не был чем-то из ряда вон выходящим.
      Эрика, которой исполнился двадцать один год, казалось, являла собой образец женского очарования и красоты. Образование она получила в самых престижных учебных заведениях восточных штатов и потому была о себе высокого мнения. Эрика стала ярой сторонницей женской эмансипации, так что Эвери нисколько не удивился бы, если бы его дочери вздумалось вдруг облачиться в брюки.
      Как-то так случилось, что за последние два года дочь совершенно вышла у него из подчинения, и теперь Беннету приходилось прилагать массу усилий, чтобы направить ее на путь, по которому, как ему казалось, девушке следовало идти. Однако Эрика была упряма и своевольна: если уж что-то вбивала себе в голову, то переубедить ее не удавалось никому.
      Чуть в стороне, прислонившись к стене, стоял, тихонько посмеиваясь, Джейми, младший брат Эрики. Он взял себе за правило не пропускать ни одну из семейных баталий. Вспыльчивая как порох сестрица служила Джейми неиссякаемым источником развлечений. Он обожал наблюдать за ее схватками с отцом, полагая, что если она выйдет из них победительницей, то и он при желании всегда сможет поступать так, как считает нужным, избежав при этом утомительных споров с отцом. Не то чтобы Джейми был трусом, просто он, обладая острым умом, умел из любой ситуации извлекать для себя выгоду. Кроме того, он прекрасно понимал, что твердости характера Эрики с лихвой хватит на них обоих.
      С трудом взяв себя в руки, чувствуя, что у него сейчас лопнет терпение, Эвери, прищурившись, взглянул на свою черноволосую дочь.
      – Мы с твоим братом в состоянии управлять семейными делами и без твоей помощи, – заявил он тем снисходительным тоном, который неизменно выводил девушку из себя. – Женщина должна заниматься домашней работой, а не шататься по докам Нового Орлеана, где полным-полно всевозможного отребья. Не ее это дело – продавать и покупать хлопок да корпеть над бухгалтерскими книгами!
      – Я не хуже Джейми умею вести дела! – вспылила Эрика, бросив раздраженный взгляд на брата, которого, похоже, перебранка отца с дочерью очень забавляла. – Он на год младше, и тем не менее ты работаешь именно с ним, а меня держишь дома и поручаешь заниматься всякой ерундой вроде составления меню. Зачем тогда ты посылал меня в лучшие колледжи, тратил столько денег на мое обучение, если считаешь, что на большее я не способна! – Презрительно фыркнув, Эрика подлетела к зеркалу и взглянула на свое отражение. – Я ничуть не глупее Джейми. И меня просто зло берет, что я вынуждена сидеть дома, в то время как могу приносить пользу! Я хочу работать, так же как и Джейми!
      – А она дело говорит, – вмешался Джейми, но добавить больше ничего не успел.
      – А ты не лезь, когда тебя не спрашивают! – отрезал Эвери и насмешливо добавил: – Если Эрика скажет, что солнце встает на западе, ты и в это поверишь.
      Эрика ободряюще улыбнулась брату, а тот беспомощно пожал плечами: защищай, мол, себя сама. Именно так она и поступила.
      – У женщин, как и у мужчин, есть права. И я не понимаю, почему мне должно быть в них отказано, – пошла она в наступление.
      Эвери возмущенно воздел руки к небу. В доме скоро должны собраться гости, приглашенные на празднование Марди-Гра, а он сидит в комнате Эрики и спорит с ней о правах женщин. Да ему эта тема уже оскомину набила!
      – Начиталась чепухи во всяких новомодных книжонках, – проворчал он, снисходительно взглянув на дочь. – Сейчас только и говорят об отмене рабства, а завтра еще что-нибудь придумают, чтобы забить вам, женщинам, голову всякой ерундой и настроить вас против мужей и привычного образа жизни! Черт тебя подери, детка, от тебя в последнее время одно беспокойство!
      Эрика резко повернулась к отцу. Ее нежное личико полыхало негодованием.
      – Книга Сары Гримке «Заметки о равенстве полов и о положении женщины» – не чепуха! – порывисто воскликнула она. – Женщины – такие же люди, как и мужчины. Почему они должны только обслуживать представителей сильного пола, если способны на нечто большее? А поскольку мы с тобой постоянно расходимся во мнении на этот счет, думаю, лучше будет, если я перееду в Натчез к тете Лилиан. Уверена, она будет счастлива дать мне работу в своем галантерейном магазине, которым, смею тебе напомнить, успешно заведует вот уже более десяти лет.
      Эвери сурово сжал губы.
      – Никуда ты не поедешь, моя милая! У тебя и денег-то нет. Я позаботился о том, чтобы ты не смогла получить ни цента с капитала до дня своей свадьбы. Вот когда согласишься выйти замуж за Сэбина Кейри, получишь свою долю наследства. – И, ткнув пальцем в сторону двери, сурово приказал: – А теперь иди-ка вниз да встречай гостей. И смотри не вздумай затевать с ними разговоры о правах женщин, едва они войдут, не то хуже будет!
      Видя, что Эрика и не думает его слушаться, он схватил ее за руку, сдернул с места, к которому дочь будто приросла, и потащил за собой в холл.
      – Ты держалась великолепно, – тихонько, чтобы не услышал отец, похвалил Джейми разгневанную сестру, догоняя их и пристраиваясь рядом. – В следующий раз не забудь сделать акцент на том, что ты лучше меня умеешь считать. Ему нечем будет крыть, ведь это и в самом деле так.
      Эрика решила последовать совету брата. Хотя она и не хотела втягивать Джейми в стычки с отцом, пренебрегать его советами не следовало. Брат негласно поддерживал ее, и Эрика это знала. Самому ему восставать против Эвери было ни к чему: это ей нужно было бороться за свои права, Джейми же и так получал все, что ему полагалось, просто потому, что родился мужчиной.
      – Если бы я не пообещал Сэбину выдать тебя за него замуж, вот тогда ты могла бы найти какого-нибудь богатого и ленивого аристократишку, которому было бы наплевать на то, что его жена носит брюки и сует нос в его дела, – язвительно продолжал Эвери, таща Эрику к лестнице.
      Услышав такое, Эрика зашипела, словно кошка, на которую надвигается разъяренный, рычащий бульдог.
      – Наверное, ты прав, – бросила она в ответ. – Любой сладкоречивый старенький пьяненький враль был бы лучше, чем этот подонок, которого ты для меня выбрал. Я бы этого мерзавца и врагу в мужья не пожелала.
      – К сожалению, Сэбин вбил себе в голову, что он в тебя влюблен, и намеревается заполучить тебя во что бы то ни стало, – ответил Эвери.
      – Он невыносимый деспот, – пробормотала Эрика, скривившись, словно съела лимон и никак не может избавиться от кислого привкуса. – Я уже дважды отказывала ему, а он все продолжает делать мне предложения. Я не потерплю, чтобы этот отвратительный тип мною помыкал!
      И, представив себе в качестве мужа этого невзрачного человека, старше ее на двадцать пять лет, она невольно поежилась. От одной мысли о том, что ей грозит подобная перспектива, Эрике стало тошно. Когда Сэбин подходил к ней, ей было противно, а уж когда брал за руку, девушке казалось, что ее касается что-то мерзкое и липкое. Эрика никак не могла понять, почему отец согласился отдать ее замуж за такого человека.
      – Ты не хуже меня знаешь, что если мы с Сэбином поженимся, то уже в первый день вцепимся друг другу в горло.
      Глянув вниз, Эрика замерла. Легок на помине! У подножия лестницы, держась рукой за перила, стоял ненавистный Сэбин Кейри. Худющий, словно жердь. Черты лица жесткие. Даже приветливая улыбка, с которой он смотрел на Эрику, не в состоянии была их смягчить. Редкие волосы песочного цвета обрамляли длинное, лошадиное лицо с обвисшими щеками. Его близко посаженные глаза – темные, маленькие и блестящие, словно бусинки, – были устремлены на девушку. До знакомства с Сэбином Эрика всегда считала, что такие глаза обычно встречаются у людей, напрочь лишенных интеллекта, но после знакомства стала сильно в этом сомневаться: Кейри оказался хитер и коварен, как змея. Если Эрике случалось смотреть в его глаза слишком долго, ей становилось не по себе. Нос у него был длинный и тонкий. Эрика не раз подумывала, что в него можно будет вцепиться, если Сэбин вдруг попробует совать этот нос в ее дела. В общем, о своем женихе она не могла сказать ни единого доброго слова и выносить его была бы способна лишь в том случае, если бы он поселился на другом конце света.
      Когда Эрика находилась в обществе Сэбина, ей постоянно приходилось сдерживаться, чтобы не наговорить чего-нибудь лишнего. Помимо всего прочего, этот ненавистный ей человек обладал еще одним неприятным качеством: он был до крайности вспыльчив. Она не раз видела, как Кейри избивает своих слуг за малейшую провинность. Знала, что он никогда не спускает тем, кто осмелился ослушаться его приказа. Почему этот человек хочет взять ее в жены, Эрика понятия не имела. У них не было ничего общего, разве только то, что оба они появились на свет в одной и той же местности, однако Эрике временами казалось, что такой мерзкий тип и родиться должен был где-то в другом месте.
      Эрика с трудом выдавила из себя улыбку. На самом деле ей хотелось лишь одного: повернуться к Сэбину спиной и помчаться вверх по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, лишь бы его не видеть.
      – Моя дорогая Эрика, вы просто обворожительны! – лениво протянул Сэбин, скользнув своими глазками-бусинками за глубокое декольте ее экстравагантного платья.
      Оно в точности повторяло фасон, очень модный в прошлом столетии. В таких элегантных платьях щеголяла еще бабушка Эрики. Внезапно Эрика поймала себя на мысли, что ей следовало бы одеться поскромнее, чтобы не привлекать к себе чересчур пристального внимания. Костюмированный бал, который устраивал отец, превратится в сущую пытку, если Сэбин весь вечер будет возле нее околачиваться.
      Почувствовав, как Эрика вся напряглась, Эвери наклонился к ней и прошептал:
      – Возьми себя в руки, моя милая. Человек делает тебе комплимент. Если бы ты и в самом деле не была очаровательна, он бы не обратил на тебя внимания.
      Услышав такое, Джейми воздел глаза к небу, но прежде чем он успел объяснить отцу разницу между восхищенным взглядом и взглядом плотоядным, парень почувствовал, что несется вниз по ступенькам с головокружительной скоростью, сталкивается со стоявшей в холле служанкой и сбивает ее с ног.
      – Черт бы тебя побрал! – едва слышно выругалась Эрика, когда отец, облаченный в костюм пирата, подтащил ее к этой скользкой змее, Сэбину Кейри. Ну почему отец так настойчиво толкает ее к этому мерзавцу? Наверное, потому, что она изо дня в день выводит отца из себя, добиваясь разрешения заниматься семейным бизнесом, чтобы доказать, что и она на что-то способна, решила Эрика. Только потому, что она женщина, отец держит ее взаперти, словно прокаженную.
      Эрике до смерти надоели балы, на которых приходилось вести нудные, пустые разговоры, осточертели бесконечные примерки. Ей хотелось сделать что-то стоящее, пока она не перестала уважать себя. Она не могла смириться с тем, что всю жизнь ей предстоит только составлять меню да лениво прогуливаться по танцевальным залам. Ее так и подмывало бросить отцу вызов. Взять, например, да и промчаться по лугам на лошади одной, без сопровождения отцовских слуг – завзятых болтунов и сплетников. Или самой выбрать себе мужа – человека, от одного прикосновения которого трепетный огонь пробежит по телу. Она не желала выходить замуж за Сэбина Кейри, и ее возмущало то, что отец с таким упорством пытается устроить ее брак с этим отвратительным типом.
      – Моя дорогая Эрика, – проворковал между тем Сэбин, обнимая ее костлявой рукой за талию. – Вы ведь знаете, как мне хочется назвать вас своею. Когда же вы наконец перестанете притворяться скромницей и согласитесь выйти за меня замуж?
      «Никогда!» – хотелось крикнуть Эрике. Она и сама не понимала, почему отмалчивается, а не говорит ему прямо, что никогда не выйдет за него замуж, чтобы раз и навсегда положить конец этой нелепице.
      – Сегодня – великолепный случай объявить о нашей помолвке, – продолжал Кейри своим скрипучим голосом, окинув Эрику ястребиным взглядом, который задержался на матовой коже ее порывисто поднимавшейся и опускавшейся пышной груди.
      И прежде чем Эрика успела опомниться, Сэбин затащил ее под лестницу, схватил в охапку и впился жадным ртом в ее губы. Чувство глубочайшего отвращения охватило девушку. Сладковатый аромат любимого одеколона Сэбина и тошнотворный запах бренди обрушились на нее. Похоже, Сэбин уже начал праздновать. Однако Эрика не собиралась составлять ему компанию. Что угодно, но только не это!
      Между тем рука Кейри уже блуждала по ее полуобнаженной груди, и у Эрики от омерзения кожа покрылась мурашками. Чувствуя, что больше не выдержит, Эрика запрокинула голову, пытаясь оторваться от его ненавистного рта. И это ей удалось.
      – Убери руки! – зашипела она, задыхаясь от противного запаха бренди. – Я не потерплю, чтобы ты меня лапал!
      – Хочу и буду! – самодовольно заявил Сэбин, опять проводя рукой по ее груди.
      Вне себя от ярости, Эрика попыталась оттолкнуть нахала. Но поняв, что ей не вырваться из его цепких лап, пнула его в пах. Взревев от боли, Сэбин согнулся пополам. Девушка не стала дожидаться, пока он придет в себя, бросилась к лестнице и схватилась рукой за перила, слыша за спиной душераздирающий вопль своего незадачливого жениха. Задрав юбки, чтобы не мешали, она помчалась по лестнице вверх.
      – Черт бы тебя побрал! – вскричал разъяренный Сэбин Кейри. Он на удивление быстро успел опомниться и бросился вдогонку за обидчицей.
      – Что здесь происходит? – послышался изумленный голос Эвери. Он во все глаза смотрел на дочь и ее жениха. Прибывшие гости, казалось, были удивлены не меньше хозяина.
      Между тем Сэбину удалось догнать Эрику и ухватить подол ее платья. Взвизгнув от ужаса, она, покрепче ухватившись за перила, крутанулась на одной ноге, а другой пнула своего ухажера в хилую грудь. Не ожидавший такого коварства, он загремел вниз по лестнице и распластался на полу. Встав на четвереньки, а потом кое-как поднявшись на ноги, Сэбин обвел собравшихся недоумевающим взором и, заметив вокруг себя откровенно насмешливые лица, заорал во всю глотку – на сей раз от ярости. Какой позор! Какая-то презренная женщина обвела его вокруг пальца!
      Глаза его гневно засверкали, Эрике даже показалось, что из ушей у него повалил дым. Сэбин заревел словно разъяренный бык и, уже ничего не соображая, устремился за ней, изрыгая проклятия. Беспомощно оглянувшись – куда бежать? – Эрика кинулась к своей комнате и, ворвавшись в нее, заперла за собой дверь. Куда там! Саданув по двери ногой, Сэбин вышиб замок и возник на пороге, словно демон мести: глаза горят безумным огнем, рот перекошен, грудь тяжело вздымается.
      Чувствуя, что ей несдобровать, Эрика принялась судорожно шарить в ящике комода. Наконец – о счастье! – рука ее нащупала маленький пистолет, который она держала в комнате на всякий случай.
      Прицелившись Сэбину прямо в сердце, она хладнокровно проговорила:
      – Не приближайся ко мне – убью!
      Она понимала, что если Кейри доберется до нее – пощады не жди. Он казался ей самим сатаной, зловещим и жутким. Если он сделает хоть шаг, придется его пристрелить, решила Эрика.
      – Ах ты, надменная сучка! – яростно прошипел Сэбин. – Нужно было давным-давно затащить тебя в постель, тогда бы ты была посговорчивее. Ну да ничего! Скоро я стану твоим мужем, и если ты когда-нибудь осмелишься грозить мне пистолетом, я тебе голову оторву!
      – Я скорее умру, чем позволю тебе дотронуться до меня своими грязными лапами, мерзкая скотина! – воскликнула Эрика и еще крепче сжала в руке пистолет.
      В этот момент за спиной Сэбина кто-то громко ахнул – это отец заглянул в комнату дочери посмотреть, что там происходит.
      – Эрика, сейчас же опусти пистолет и извинись! – приказал Эвери, как только обрел дар речи.
      – Это Сэбин должен извиняться за то, что дал волю рукам! – яростно выпалила Эрика.
      – А мне кажется, ты сама во всем виновата, – отрезал Эвери. – Это ты столкнула его с лестницы, оскорбила, а в довершение ко всему взяла на мушку. Сейчас же опусти оружие, а то еще, чего доброго, в кого-нибудь попадешь!
      Эрика едва не задохнулась от ярости. Отец принял сторону этого отъявленного негодяя! Да как он только мог!
      – Я требую публичного извинения! – заявил Сэбин, храбро шагнув вперед и скрючив свои узловатые пальцы – видимо, он представлял себе, как они сомкнутся вокруг шеи Эрики.
      – Стой на месте, Сэбин, – предупредил Эвери, переводя взгляд с разъяренной дочери на одного из своих богатейших клиентов и обратно. – Эрика совсем голову потеряла, а стрелять она умеет. Так что не провоцируй ее.
      – Она не осмелится выстрелить в меня, – усмехнулся Сэбин и сделал еще один шаг к своей обидчице, намереваясь наказать ее за то, что она унизила его перед всей аристократией Нового Орлеана.
      – Последний раз предупреждаю! – крикнула Эрика и, прищурившись, прицелилась поточнее.
      Дрожа от негодования, Сэбин уперся взглядом в непокорную девчонку, однако Эрика была разгневана не меньше его. Она чувствовала, что отступать некуда, и сдаваться не собиралась. Если Сэбин выиграет на этот раз, она и впредь вынуждена будет ему подчиняться, а упрямство и гордость ей этого не позволяли. Чтобы Сэбин Кейри взял над ней верх? Не бывать этому!
      В этот момент незадачливый жених стремительно бросился на нее, и Эрика выстрелила. Пуля попала Кейри в ногу. Девушка съежилась от страха, когда Сэбин, схватившись за колено, взвыл, словно раненый зверь, и снова метнулся к ней. Однако Эрика оказалась проворнее. Швырнув пистолетом в Сэбина и попав ему при этом в голову, она прошмыгнула мимо остолбеневших от изумления мужчин и выскочила в холл. В голове проносились беспорядочные мысли. Господи! Что же она наделала? Выстрелила в человека! Нет, не в человека, а в мерзкую гадину, на бегу попыталась успокоить себя Эрика. Завернув за угол, она ворвалась в отцовскую спальню. Ее двери, выходящие на балкон, были настежь распахнуты, поскольку комнату проветривали. Сэбин – зверь, и зверь разъяренный. Она правильно поступила, выстрелив в него. Она еще слишком мягкосердечно с ним поступила, другая на ее месте целилась бы ему не в ногу, а прямо в грудь. Кроме того, если бы она не ранила этого негодяя, он бы ее избил.
      В холле послышались громкие голоса, и Эрика поспешила выскочить на балкон.
      – Эта сучка за все ответит! – надрывался Сэбин.
      – Ты мне поклялся, что и пальцем Эрику не тронешь! – напомнил ему Эвери. – Ты же знаешь, что она вспыльчивая как порох. Должно быть, ты ее чем-то напугал. Если ты…
      – Обещай, что отдашь мне ее в жены, даже если она не согласится! – не слушая Эвери, прорычал Сэбин. – Более того, я требую, чтобы она извинилась передо мной публично, иначе я не стану вести с тобой никаких дел и выдам секрет, который ты так бережно хранишь. Эту женщину пора обучить хорошим манерам, и я за это дело возьмусь, обещаю тебе! Распустил ее, вот она и делает что хочет!
      Эвери побледнел.
      – Успокойся, успокойся, Сэбин. Думаю, мы найдем приемлемое решение. Я…
      – Успокоиться, говоришь? – взревел Сэбин, словно разъяренный бык. – Твоя дочь спускает меня с лестницы в присутствии самых именитых людей города, потом выстрелом едва не разносит мне ногу на куски, а ты советуешь мне успокоиться?! – Он обвел темным, жаждущим мщения взглядом комнату. – Где эта маленькая дрянь? Я сейчас же с ней разберусь!
      – Что, черт подери, здесь происходит? – послышался голос запыхавшегося Джейми.
      Услышав выстрел, парень с трудом пробился сквозь толпу гостей в холле, взлетел по лестнице и заглянул в отцовскую спальню. Сэбин круто обернулся, и Джейми тотчас же догадался, кому предназначалась пуля. Впрочем, для этого не требовалось быть семи пядей во лбу. «Молодчина Эрика! – мысленно похвалил он сестру, едва сдерживая злорадную улыбку. – Давно пора было проучить этого подонка».
      – Твоя полоумная сестра чуть не застрелила меня! – прорычал разъяренный Сэбин.
      Джейми уставился на его залитые кровью брюки.
      – Вижу. Очень жаль, – проговорил он тоном, подразумевающим совершенно обратное.
      Сэбин был настолько возмущен равнодушием Джейми и откровенной наглостью Эрики, что думал только об одном: как бы отомстить.
      – Клянусь, я заставлю эту мерзкую девчонку извиниться, а потом выйти за меня замуж! А если она откажется, прослежу, чтобы ее вздернули на самом высоком дереве Нового Орлеана! – процедил он.
      Эрика вжалась в стену и попыталась унять неистово бьющееся сердце. Девушка слышала весь разговор, и у нее возникло неприятное ощущение, что отец опять, как это бывало уже не раз, уступит Сэбину. Она отчетливо представила себе, как Сэбин больно, до крови, с наслаждением избивает ее. Картина была такой яркой, что у Эрики возникло отчаянное желание немедленно куда-нибудь сбежать.
      Когда шаги в отцовской спальне стихли, Эрика на цыпочках дошла до балкона и, перекинув ногу через перила, глянула вниз. И едва она это сделала, как ощутила предательскую пустоту внутри и сердце ее замерло. Дело в том, что Эрика, не боявшаяся никого и ничего на свете, испытывала панический ужас перед высотой. Поборов тошноту, Эрика судорожно вцепилась в спасительные перила, моля Бога о том, чтобы с ней не произошло того, что случилось в детстве, когда она, прохаживаясь по перилам балкона, внезапно потеряла равновесие. Но сейчас земля расплывалась у нее перед глазами и, словно невидимый магнит, неумолимо тянула к себе, заставляя разжать руки и прыгнуть вниз.
      Пока Эрика стояла, не в силах оторвать глаз от земли, которая, как она помнила, обладает способностью приближаться с невероятной скоростью, на балконе появились Эвери, Сэбин и Джейми. Перед лицом смертельной опасности девушке вспомнилось ее первое падение, отозвавшееся во всем теле страшной болью. Тогда Эрика потеряла сознание и пришла в себя лишь спустя несколько часов. Но неприятное воспоминание тут же отступило, когда Сэбин вновь бросился к ней, намереваясь схватить мертвой хваткой. Собрав все свое мужество, Эрика зажмурилась и, перемахнув через перила, соскользнула на землю по колонне, поддерживающей балкон.
      – А ну-ка возвращайся, негодница! – срывающимся от ярости голосом взревел Сэбин. – Не воображай, что тебе удастся от меня удрать! Клянусь Богом, я тебя найду, и тогда ты пожалеешь, что на свет родилась!
      Эрика помчалась по лужайке с такой скоростью, словно за ней гнался сам дьявол; помчалась, боясь оглянуться, в полной уверенности, что Сэбин Кейри, этот демон зла, оставил свое бренное тело, превратившись в вампира, и теперь несется за ней, желая впиться в ее шею и высосать кровь. Услышав, что отец зовет слуг и приказывает им догнать непокорную дочь, девушка побежала еще быстрее, намереваясь скрыться в толпе людей, запрудивших улицы Нового Орлеана и томившихся в ожидании начала праздника.
      Прервав на секунду свой стремительный бег, Эрика беспомощно огляделась по сторонам: непонятно, куда бежать дальше. Где ей скрыться от Сэбина? Ведь он весь город перевернет вверх дном, лишь бы до нее добраться. Должно же быть какое-то место, где можно спрятаться и переждать, пока мерзавец не угомонится, утешала она себя и сама не верила в это. Такая лиса, как Сэбин, непременно почует ее своим длинным носом. Что же теперь делать? Не зная ответа на этот вопрос, Эрика побежала прочь от отцовского дома, пытаясь что-нибудь придумать. Она понимала, что испортила всем вечер, но что она могла поделать? Она ни за что и никогда не станет плясать под дудку Сэбина Кейри! Не бывать этому!
      В это время Сэбин, припадая на простреленную ногу, шел по холлу, намереваясь послать слуг на поиски сбежавшей невесты. Сам же он хотел заняться наконец своей раной. Джейми, по-прежнему стоя на балконе, проследил за тем, как сестра скрылась в толпе.
      – Молодец, сестренка, быстро бегаешь! – тихо прошептал он.
      Внезапно Джейми нахмурился. Одного он никак не мог понять. Почему отец согласился на этот нелепый брак? Эрика с Сэбином были разными, как ночь и день. Почему Эвери вздумалось выдавать замуж свою дочь за такого немолодого и жестокого человека, как Сэбин, было выше его разумения. Тяжело вздохнув, Джейми попросил Господа о том, чтобы Эрику не поймали. Она заслуживает лучшей участи, чем быть женой Сэбина Кейри. И если она сама не сможет этому помешать, Джейми намеревался ей помочь.
      Уйдя с балкона, Джейми направился в холл, еще раз пожелав Эрике удачи. Лучше уж больше никогда ее не видеть, чем смотреть, как она всю жизнь мучается с таким мерзавцем, как Сэбин.

      Улицы Нового Орлеана были заполнены принаряженными и жаждущими развлечений жителями города, и Эрика с трудом пробиралась сквозь толпу. Все с нетерпением ждали начала карнавала, и этот миг настал. Оглушительно громыхая по булыжной мостовой, проехали две платформы на колесах. На одной, горделиво выпрямившись, стоял король, являя собой зрелище поистине восхитительное, а на другой – его верные слуги, рыцари в доспехах. Эрика, встав на цыпочки, попыталась рассмотреть процессию получше – рослые мужчины, стоявшие впереди, загораживали ей весь вид, – как вдруг увидела двух отцовских слуг-негров, которые осторожно пробирались по улице, то и дело озираясь по сторонам. Ее ищут! Юркнув в толпу, Эрика пригнулась, только сейчас сообразив, что она единственная из присутствующих одета в маскарадный костюм и маску. Хотя отцовские гости собирались принять участие в параде, до этого, по-видимому, пока дело не дошло. Нет, на улице ей оставаться опасно, слуги запросто могут ее заметить, решила Эрика.
      Теперь, когда праздничное шествие двинулось по улице, те, кто остался дома, высыпали на балконы поглазеть на торжества. Разукрашенные платформы и яркие костюмы вызвали у зрителей радостные крики и свист. Однако через несколько минут среди торчавших на балконах зевак нашлось несколько любителей поозорничать, они принялись обсыпать участников праздничного шествия мукой, и вскоре весь город стал выглядеть так, словно на него внезапно обрушился снегопад.
      Черные, цвета воронова крыла, волосы Эрики стали белыми от муки. Мука попала ей в рот, и Эрика, едва не задохнувшись, принялась энергично отплевываться. Остановившись, чтобы отряхнуть платье, она почувствовала на себе чей-то взгляд, да так и замерла: на нее похотливо смотрели трое угрюмых мужчин, по виду портовых рабочих. Эрике уже приходилось видеть людей такого рода – отъявленных головорезов. Эти отбросы общества в нерабочее время всегда не прочь были выпить и покуражиться.
      – Что за милашка нам попалась, – закудахтал один из них. – А почему ты вместе со всеми остальными чванливыми аристократами не маршируешь по улице за королем и его холуями? – В глазах его заплясал дьявольский огонь. – Может, ищешь развлечений получше, а?
      Один из троицы протянул к ней руку, и Эрика, резко отпрянув, пробормотала парочку фраз по-французски, надеясь, что недостойные любители острых ощущений примут ее за иностранку и не станут к ней приставать.
      – Похоже, нам попалась настоящая французская графиня, – хихикнул Этан Моррис и потянулся рукой к розе, пришпиленной к корсажу платья.
      Такого Эрика стерпеть не могла. Пронзительно вскрикнув, она вцепилась своими острыми ноготками в лицо насильника. Этан завопил от боли и отскочил, прижимая руку к окровавленной щеке. Тогда на Эрику попытался наброситься Денби Элдвин, но девушку уже нельзя было застать врасплох. Она изо всех сил ткнула кулаком в его щербатый, нагло ухмыляющийся рот, и Денби, вытаращив от изумления глаза, зашатался и едва удержался на ногах.
      И вот во второй раз за сегодняшний вечер, на протяжении всего одного часа, Эрике пришлось, подхватив юбки, пуститься наутек. Расталкивая прохожих, она неслась по улице, а проклятая троица мчалась за девушкой по пятам, осыпая ее непотребными ругательствами.
      Пригнувшись, чтобы ее не было видно в толпе, Эрика распахнула первую попавшуюся по дороге дверь и, спрятавшись за кресло, стоявшее у дверей, огляделась. Интересно, где это она очутилась? Через секунду ей все стало ясно. Кресла, обтянутые красным плюшем, огромная хрустальная люстра, свисающая с высокого потолка и украшенная обнаженными женскими фигурками… Это бордель.
      Осторожно, не спуская глаз с входной двери, Эрика выбралась из-за кресла… И – о ужас! Мимо двери, к счастью, не глядя по сторонам, медленно прошествовала незабвенная троица. Пока негодяи не успели обнаружить ее, Эрика пулей взлетела вверх по лестнице и столкнулась с каким-то мужчиной, нетерпеливо расхаживающим по тускло освещенному холлу.
      – Pardonnez-moi, monsieur, – запыхавшись, проговорила девушка. Она бросила обеспокоенный взгляд на входную дверь и с ужасом обнаружила, что отделаться от преследователей ей так и не удалось: те вошли в гостиную.
      – Внизу меня поджидают трое мужчин, и я…
      Взглянув незнакомцу в лицо, Эрика остолбенела – таких блестящих изумрудно-зеленых глаз ей еще никогда не доводилось видеть. Все, что она собиралась сказать, тут же вылетело у нее из головы.
      Данте Фаулер насмешливо смотрел на чумазую красавицу, с ног до головы обсыпанную мукой. Ее растерзанное платье держалось на честном слове.
      – Это меня не удивляет, – пробормотал он.
      Прождав с четверть часа, когда хозяйка борделя пришлет в его комнату какую-нибудь из своих девочек, Данте почувствовал, что терпение его иссякает. Он и не догадывался, что все девочки вместе со своими клиентами отправились смотреть парад. И теперь, видя перед собой создание дивной красоты, решил, что ждать стоило. И в самом деле, розовощекая красавица в шелковом платье, расшитом золотом, у кого угодно способна была вызвать желание. Глубокое декольте являло взору нежную кожу цвета густых сливок, а голубые глаза и черные волосы, пусть даже обсыпанные мукой, неумолимо притягивали к себе. Лебединую шею незнакомки обрамляло бриллиантовое ожерелье, мерцавшее в тусклом свете. Дорогой подарок. Должно быть, какой-нибудь постоянный клиент расщедрился, решил Данте, ощупывая жадным взглядом обольстительную фигуру девушки.
      Распахнув дверь комнаты, в которой провел целых пятнадцать минут в ожидании, Фаулер жестом пригласил красотку войти. Та глянула вниз: злодеи, похоже, и не думали уходить, все шастали по гостиной. И Эрике ничего не оставалось делать, как проскользнуть внутрь.
      Обернувшись, чтобы поведать незнакомцу о своих несчастьях, Эрика внезапно почувствовала, что не в состоянии произнести ни слова. Стоявший перед ней мужчина был необыкновенно хорош собой. Загорелое лицо, смуглая кожа, высокий лоб, прорезанный глубокими морщинами. На щеках очаровательные ямочки. Жесткие вьющиеся волосы обрамляли лицо, а густые темные ресницы – огромные зеленые глаза, которые так и тянули Эрику к себе, не давая опомниться. Их живительный огонь действовал на нее каким-то странным образом.
      Своими тонкими пальцами незнакомец провел по обшитому кружевом корсажу платья, потом они скользнули в глубокую ложбинку между грудями, и Эрика, почувствовав, что слишком много ему позволяет, пришла в себя и в испуге отпрянула. Однако прикосновение его руки оказалось необыкновенно сладостным. Оно вызвало в душе Эрики целую гамму сложных ощущений, совершенно не похожих на те, которые она испытывала, когда до нее дотрагивался Сэбин и когда ее бесцеремонно хватали те трое негодяев, что расхаживали сейчас внизу в гостиной.
      Данте удивленно вскинул темные брови. Его чувственные губы тронула нежная улыбка, а своенравная рука, скользнув по плечу незнакомки, обвилась вокруг ее шеи. Он притянул голову девушки к своему лицу.
      – Ты испугалась этой неистовой толпы, cherie?  – спросил он сочным баритоном, и при звуке его голоса у Эрики отчего-то подкосились ноги.
      – Oui, – прошептала она.
      Взгляд изумрудных глаз незнакомца по-прежнему не отпускал, и Эрике ничего не оставалось, как смотреть на него, недоумевая, почему этот человек возымел над ней столь странную власть. Никогда еще не было такого, чтобы при одном взгляде на мужчину Эрику кидало то в жар, то в холод.
      – Понимаю, почему мужчинам, которые сейчас топчутся у двери, не терпится до тебя добраться. – Данте провел рукой по щеке девушки. – И все-таки, думаю, ты стоишь того, чтобы тебя ждать, – проговорил он и снял с ее лица маску.
      Девушка плохо понимала, на что намекает этот прекрасный незнакомец. Большую часть этого злосчастного вечера на нее орали, ее дергали и бесцеремонно хватали. Ласковая, обезоруживающая улыбка мужчины, его нежные прикосновения вызвали у Эрики ложное чувство безопасности. Она, которая всегда стремилась к независимости и всеми силами боролась за нее, после всего пережитого за вечер почувствовала необычное желание: чтобы ее утешили. Девушке захотелось, чтобы незнакомец крепко обнял ее, прижал к себе, и тогда бы все ее страхи мигом улетучились.
      Пока она стояла, погруженная в свои мысли, теплые, влажные губы легонько коснулись ее губ, и Эрика почувствовала, что теряет сознание, настолько пленительным было это прикосновение. Трепетный восторг охватил ее, когда крепкие руки обняли ее за талию и притянули к стройному мускулистому телу. Волна наслаждения накатилась на нее, и Эрика, сама не понимая, что делает, ответила на сладостный поцелуй.
      Никогда еще ее так не целовали! От мужчины слегка пахло бренди, и Эрика, с удовольствием вдыхая этот запах, прильнула к его губам, не в силах оторваться. Она сама себе удивлялась. Что это с ней такое происходит? Когда ее целовал Сэбин Кейри, все в ней восставало, а с этим прекрасным незнакомцем она испытывает странное трепетное чувство, окутывающее ее с головы до ног. Страстный вздох сорвался с уст Эрики, когда губы незнакомца заскользили по ее стройной шее, потом спустились ниже, к ее груди.
      Широко раскрыв глаза, чувствуя, что голова у нее идет кругом, Эрика попыталась постичь смысл слов, которые незнакомец шептал между страстными поцелуями. За кого же он ее принял? За продажную девку? Естественно! А что еще ему могло прийти в голову? Он ведь застал ее здесь, в этом доме, пользующемся дурной славой, и… Эрика судорожно сглотнула. Обнимавший ее мужчина предстал теперь перед ней совершенно в ином свете. Кто бы он ни был, он пришел в публичный дом вовсе не за тем, чтобы вызволять из беды незнакомых девиц. Она вообразила его рыцарем на белом коне, а на самом деле этот тип ничем не отличается от остальных мужчин и думает лишь об одном – как бы поразвлечься с хорошенькой девушкой. И если она не предпримет каких-нибудь мер, пока ситуация еще не вышла из-под контроля, то попадет в еще большую переделку, чем прежде.
      Боже правый! Нет, ей сегодня явно не везет. И если она не положит конец этим любовным домогательствам, ей предстоит потерять больше, чем собственное достоинство. Ну и вечерок сегодня выдался! Сначала этот женишок со своими притязаниями, потом эти подонки на улице, а теперь ее пытается соблазнить этот смазливый любитель приключений, завсегдатай публичных домов! Ну уж нет! Не на такую напал! Она сейчас ему покажет!
      И она решительно уперлась руками незнакомцу в крепкую грудь и изо всех сил оттолкнула его от себя. Не ожидавший ничего подобного, Данте разочарованно нахмурился. Он в этот момент наслаждался сладким ароматом кожи этой юной девушки, уже начинавшим кружить ему голову.
      – Сэр, боюсь, произошло недоразумение. Видите ли, я…
      Взгляд Фаулера переместился на губы Эрики. Они так и манили к себе, и он не удержался и жадно прильнул к ним. Как пчела впитывает нектар, так и Данте впитывал в себя их пьянящую, как вино, сладость. Давно сдерживаемое желание разгоралось в груди все жарче.
      Когда наконец он оторвался от ее рта, Эрика, задыхаясь, сдавленно выкрикнула:
      – De trompez-vous! Это какая-то ошибка! Я вовсе не та, за кого вы меня принимаете. Я…
      – Такую, как ты, я и не ожидал здесь увидеть, – голосом, прерывающимся от едва сдерживаемой страсти, заверил ее Данте.
      Он снова впился своим ненасытным ртом в ее губы, и у Эрики перехватило дыхание. Его ловкие пальцы незаметно принялись расстегивать сзади крючки на платье. Эрика ахнула, но было уже слишком поздно: ее шелковое золотистое платье соскользнуло на пол.
      Данте жадно оглядел стоявшую перед ним превосходно сложенную незнакомку, и страстное, неукротимое желание захлестнуло его.
      Эрика затрепетала под его жадным и вместе с тем ласкающим взглядом. Казалось, будто ее снедает жаркий огонь. Ощущение это потрясло девушку. Никогда еще ни один мужчина не видел ее раздетой, и никому она не разрешала целовать себя так, как это делал прекрасный незнакомец. Что с ней такое происходит? Почему она стоит как столб и позволяет этому наглецу пожирать ее своими бесстыжими зелеными глазами, когда следует влепить ему пощечину за то, что он пользуется правом сильного? «Да опомнись же ты! – пронеслось у нее в голове. – Скажи что-нибудь!»
      И когда незнакомец подхватил ее на руки и понес к постели, Эрика наконец пришла в себя. Издав негодующий крик, она выскользнула из его рук и, пока он стоял, разинув рот от неожиданности, перемахнула через кровать и забилась в самый дальний угол комнаты. Девушка выглядела сейчас довольно забавно. Растрепанные волосы, еще совсем недавно уложенные в замысловатую прическу, распухшие от поцелуев, недовольно надутые губки, судорожно прижатые к груди руки, тщетно пытающиеся скрыть от пронзительных изумрудных глаз это великолепное тело.
      – Боже правый, женщина! – вскричал Данте. – Я пришел сюда в предвкушении ночи любви. Может быть, другим твоим клиентам и нравится играть в кошки-мышки, а у меня на это нет времени!
      И он одним махом стянул с себя рубашку. Эрика остолбенела от изумления. Золотистый свет люстры заструился по широченной груди мужчины, поросшей густыми курчавыми волосами, спускавшимися к плоскому животу и скрывавшимися за брючным ремнем. У незнакомца оказались массивные плечи, плоский мускулистый живот и узкие бедра. Эрика, к своему стыду, поймала себя на мысли, что не прочь была бы посмотреть, как он выглядит вообще без одежды, но тут же спохватилась. Да что это с ней сегодня? Вовсе ей это не интересно!
      Эрика изо всех сил вцепилась в спинку стула и взмолилась, чтобы незнакомцу не вздумалось раздеваться у нее на глазах. Когда Данте дотронулся до ремня, девушка густо покраснела и вытянула вперед дрожащую руку, чтобы его остановить.
      – Прошу вас, сэр, не делайте этого! Я…
      Слова замерли у Эрики на губах, когда мужчина, не вняв ее просьбе, расстегнул ремень.
      На губах красавца застыла игривая усмешка. Он развязной походкой направился к Эрике, жадно пожирая глазами ее полную грудь, порывисто вздымавшуюся при каждом вдохе.
      – Ты предпочитаешь проделать это сама, любовь моя? – вопросительно поднял брови Данте.
      И снова его гипнотическая улыбка и завораживающий голос подействовали на Эрику: еще секунда, и она позволит незнакомцу сделать с собой все, что он захочет. Она нетерпеливо мотнула головой, пытаясь стряхнуть с себя его чары, и это ей удалось.
      – Я не проститутка, – попыталась объяснить она, обретя наконец дар речи. – На самом деле я…
      Данте сердито нахмурился. Опять двадцать пять! Сколько раз он уже это слышал?
      – По-моему, мы достаточно поиграли.
      Вид этой полуобнаженной красавицы сводил его с ума. Страсть клокотала в нем так бурно, что Фаулер понимал: если сейчас же, сию минуту, не дать ей выхода, он за себя не отвечает. Он слишком давно не был с женщиной, и эта прелестная крошка могла бы приберечь свои любовные игры для кого-нибудь другого.
      – Я ни во что не играю. Прошу вас, выслушайте меня, – взмолилась Эрика. – Я зашла в этот бордель случайно, скрываясь от преследователей.
      Но Данте ей, естественно, не поверил. Да что она его, за дурака держит? Ни одной порядочной молодой женщине в Новом Орлеане и в голову не придет зайти в бордель.
      И Данте решительно направился к Эрике, однако та тут же метнулась в противоположный угол.
      – Я говорю правду! – бросила она и, забежав за обитый плюшем стул, попыталась укрыться. Но добилась Эрика совершенно противоположного результата. От прикосновения к спинке стула грудь ее поднялась, и нежные розовые соски едва не вывалились из выреза изящной сорочки, обшитой кружевом. Сорочка задралась, открыв восхищенному взору Фаулера безупречные бедра, отчего у того перехватило дыхание.
      – Говорю вам, я здесь не работаю! И никогда прежде в этой комнате не была!
      Но Данте уже ничего не слышал. Соблазнительная полуголая девица сводила его с ума. Голова его шла кругом, сердце колотилось в груди. Однако когда Эрика внезапно бросилась к двери, подхватив по дороге свое платье, он тут же пришел в себя. С быстротой молнии он кинулся к ней и притянул к себе, но, к несчастью, зацепился ногой за столбик кровати и рухнул на стул, не выпуская девушку из своих объятий.
      Изумленный крик вырвался из ее уст, когда она, вместо того чтобы выскочить из комнаты, как намеревалась, очутилась на стуле, к которому незнакомец прижал ее всем своим внушительным весом. Внезапно задние ножки стула подломились, и он упал на пол, а вместе с ним – и сидевшие на нем. Эрику изумило не столько само падение, которого она никак не ожидала, сколько полуголое тело незнакомца, пригвоздившее ее к полу. Мурашки пробежали у нее по телу, когда его волосатая грудь прижалась к ее нежной груди, а мускулистые ноги – к ее ногам. Никогда еще Эрике не доводилось прижиматься к мужчине, и ощущение, которое она сейчас испытывала, оказалось просто восхитительным. И тем не менее девушка никак не могла понять, почему с этим незнакомцем она ведет себя настолько покорно. Другому на его месте она бы выцарапала глаза, а с этим лежит себе и нежится в его объятиях. Чем он ее так пленил?
      Данте приподнялся на локтях, и его зеленые глаза с пляшущими искорками встретились со взглядом испуганных голубых глаз девушки. «А может, я с ней слишком нетерпелив? – подумал он. – Эта божественная нимфа пытается меня увлечь таким вот изощренным способом. Что ж, стоит принять ее правила игры».
      – Прости мое нетерпение, милая, – прошептал Фаулер, приблизив свое лицо к лицу девушки. – Если бы я знал, что за удовольствие преследовать тебя, то не стал бы против этого возражать. Ты необыкновенно изобретательная любовница.
      Впервые в жизни Эрика не нашлась что ответить. Близость мужчины вызывала в ней странные, не испытанные доселе ощущения. Его сильное, мускулистое тело, прижимавшее Эрику к полу, будило в девушке неизведанное физическое желание, воистину открывало ящик Пандоры. Губы красавца прижались к ее губам, язык проник в сладостную влажность рта, и Эрика затрепетала от наслаждения. Этот незнакомый мужчина, казалось, окутывал ее пеленой такой нежности, какой ей еще никогда не доводилось испытывать. Оторвавшись наконец от ее губ, он принялся покрывать легкими поцелуями ее грудь, а потом и все тело, а Эрика не в силах была ни отодвинуться сама, ни оттолкнуть его.
      Его изучающие пальцы прошлись по еще не исследованной им территории ее тела, и Эрику бросало то в жар, то в холод. Смелые ласки незнакомца уносили ее в какой-то чудесный, неведомый мир, и в то же время Эрика понимала: то, что она ему позволяет, идет вразрез со всеми моральными нормами. Эрика еще не знала, как опасны и как далеко могут завести ее чувства, которые она сейчас испытывает. Впрочем, в данный момент это ее мало волновало. Умелые ласки незнакомца не давали ей ни малейшей надежды на успешное сопротивление. Он все гладил ее тело, выискивая и находя самые чувственные его уголки, и Эрика, прерывисто дыша, мало-помалу погружалась в мир страсти, о существовании которого даже не подозревала.
      Когда сладострастно извивающееся тело красавицы начало отвечать на его ласки, голова у Данте пошла кругом и страстное желание вновь охватило его. Природа-мать слишком щедро одарила эту красотку, подумал он, пройдясь рукой по ее нежной груди, упругому соску, а потом ниже, по плоскому животу и безупречным бедрам. Губы Фаулера властно завладели ее губами, отчего у Эрики перехватило дыхание.
      Внезапно оторвавшись от ее губ, Данте подхватил Эрику на руки и понес к кровати. Она покорно обняла его рукой за шею и не думая сопротивляться. Прильнув к его груди, она смотрела на него удивленными глазами, словно не понимая, что происходит, и никак не могла оторвать от него взгляда, как будто жаркий огонь желания завораживал ее. Эрика понимала, что зашла слишком далеко и назад пути нет. Теперь ей не убежать от незнакомца. Впрочем, в глубине души она чувствовала, что не очень-то этого и хочет. Если начать сейчас брыкаться, незнакомца это лишь разозлит, кроме того, если уж лишаться девственности, так с мужчиной нежным и ласковым.
      Но когда этот пылкий сластолюбец, быстро скинув брюки, растянулся рядом с ней на кровати, все мысли вылетели у девушки из головы. Ее как магнитом тянуло к себе стройное, мускулистое мужское тело, и Эрика принялась пылко отвечать на страстные поцелуи и жаркие ласки незнакомца. А руки его, блуждая по ее телу, добрались до живота, потом спустились ниже. Неугомонные пальцы раздвинули мягкие складки между ног, и Эрика затрепетала от наслаждения. Приподнявшись на локтях, мужчина осторожно раздвинул коленом ее ноги и прижался нижней частью живота к ее обволакивающей теплом нежной плоти. Эрика, порывисто дыша, чуть подалась вперед, и незнакомец, сдавленно застонав от страсти, с силой вошел в нее. Наслаждение, испытываемое Эрикой вначале, перешло в острую боль, и она испуганно вскрикнула, но партнер, снедаемый неистовым желанием, не обратил на это ни малейшего внимания – он должен утолить свой мужской аппетит, и ничто его не остановит. Прижавшись к губам Эрики своими дрожащими губами, он ритмично задвигался в ней. Когда боль прошла, Эрика почувствовала, что ее тело отвечает на мелодию страсти, звучавшую в ее душе. Она уносила ее в небесную высь, Эрика будто парила в небе, словно птица, нежась в теплых лучах солнца.
      Казалось, целую вечность они, сплетясь в тесном объятии, безудержно отдавались друг другу, нетерпеливо ожидая того неописуемого момента, когда страсть, переполнявшая их, достигнет своей наивысшей точки и взорвется, озарив их обоих ослепительной вспышкой. И вот наконец это произошло, и Эрика, достигнув неземного блаженства, застонала, впившись ногтями в мускулистую спину незнакомца. А через секунду и он последовал ее примеру и, содрогнувшись в экстазе, так крепко прижал к себе девушку, что она не могла ни вздохнуть, ни охнуть.
      Прошло несколько минут, и Эрика пришла наконец в себя. Открыв глаза, она взглянула на лежавшего рядом мужчину. В его глазах все еще мерцали искорки уже затухающего желания. Боже правый! Что же она наделала? Отдалась совершенно незнакомому мужчине, первому встречному! Да еще с таким жаром! Он, вскружив ей голову своими ласками, делал с ней что хотел, а она и не думала сопротивляться. Она что, совсем разум потеряла? Как же она теперь посмотрит в лицо отцу, да еще после того как унизила его перед гостями? Он сразу же поймет, что теперь его дочь – падшая женщина. Да и все догадаются – стоит только взглянуть ей в лицо. Эрике стало так стыдно, что она была бы рада, если бы земная твердь разверзлась и поглотила ее. Ей даже не хотелось смотреть на себя в зеркало, она боялась, что и отражение у нее теперь не такое, как раньше. Наверное, и вправду рассудок у нее помутился. Выстрелить в этого подонка Сэбина Кейри и ранить его, заехать в глаз мерзавцу, осмелившемуся коснуться ее своими грязными лапами, и после этого отдаться в борделе первому встречному! Уму непостижимо!
      Мысли Эрики беспорядочно метались. Если Сэбин ее схватит, он заставит ее отца подписать брачный контракт, а когда узнает, что Эрика уже не девушка, придет в еще большую ярость. Даже подумать страшно, что он может с ней сделать в припадке гнева. Так что ничего хорошего ждать не приходится. Можно бросаться в реку, пускай ее тело вынесет в открытое море – все же лучше, чем влачить то ужасное существование, которое ей уготовано.
      – М-м-м… Ты просто прелесть, – пробормотал Данте, прервав невеселые размышления Эрики. Легкими, как крылья бабочки, поцелуями он прошелся по ее шее, и Эрика, к ужасу своему, почувствовала, что вся затрепетала.
      Насладившись ее нежной кожей, Данте перекатился на другой бок, предоставив Эрике возможность взять свое многострадальное платье и сорочку. Эрика едва не зарыдала от унижения. Поспешно напялив на себя одежду, она подняла глаза и покраснела: незнакомец стоял перед ней в чем мать родила, и на лице его играла лукавая улыбка. И хотя Эрика поспешно отвернулась, мускулистая фигура незнакомца осталась стоять у нее перед глазами. «Ни один греческий бог ему и в подметки не годится», – подумала Эрика, безуспешно пытаясь застегнуть сзади крючки на платье.
      – Позволь, я тебе помогу, – прошептал Данте, отводя ее руки.
      Его влажные губы коснулись шеи Эрики, и она вновь почувствовала, как сладкая дрожь прошла по ее телу. Похоже, этот темноволосый незнакомец и впрямь обладает над ней какой-то непостижимой властью, коль скоро она с такой готовностью отзывается на его ласки. Боже милостивый! Когда же это кончится? Ведь она только что сгорала со стыда, вспоминая о том, чем занималась в постели с этим мужчиной, а стоило ему прикоснуться к ней – опять готова ему отдаться. Где же ее гордость?
      В этот момент она почувствовала, как рука незнакомца сунула ей что-то в декольте. Деньги! Он решил заплатить ей за услуги. Круто обернувшись, Эрика выхватила злосчастные банкноты и протянула их незнакомцу.
      – Мне не нужны ваши деньги! – с горечью бросила она.
      Но он, одарив ее шаловливой улыбкой, задержал ее руку и попытался обнять.
      – Оставь их себе, любовь моя. Мы с тобой еще увидимся, и я буду очень разочарован, если ты отвергнешь меня лишь потому, что я не заплатил тебе за сегодняшние услуги.
      Выскользнув из его объятий, Эрика бросилась к двери, но на пороге остановилась и, обернувшись к незнакомцу, стараясь не смотреть ему в глаза, запинаясь, проговорила:
      – Ваше имя… Я даже не знаю, как вас зовут…
      – Данте, – произнес тот. – А тебя, прелестное создание?
      Эрика открыла дверь и выскользнула в коридор, пытаясь выбросить из головы воспоминание об упоительных поцелуях и восхитительных ласках и надеясь, что запах мужчины, все еще преследовавший ее, скоро испарится.
      – Сомневаюсь, что для вас это имеет какое-то значение, сэр. По-видимому, сегодняшняя ночь для вас ничем не отличается от любой другой, – тихонько проговорила она и закрыла за собой дверь.
      – Ну почему же, очень даже имеет, – заметил Данте, живо представляя себе пленительный образ молодой девушки, которая сумела доставить ему такое огромное удовольствие.
      Вздохнув, он вернулся к кровати за своей одеждой и остановился как вкопанный: на простыне виднелись кровавые пятна. Боже правый! Так, значит, она и в самом деле не знала мужчин! Данте закрыл глаза и выругал себя за то, что не прислушался к ее мольбам. Эта обворожительная девица вовсе не лгала, не водила его за нос. Данте Фаулер переспал с девственницей! Никогда еще в жизни ему не доводилось иметь дело с невинной девочкой. И как его угораздило так опростоволоситься на сей раз? Похоже, настолько увлекся, что не видел и не слышал ничего вокруг.
      Поспешно натянув на себя рубашку и брюки, Фаулер выскочил в коридор. Однако обворожительная незнакомка исчезла. Усмехнувшись, он направился обратно в комнату за жилетом и шляпой. И надо же такому случиться, размышлял Данте. Всю жизнь он бегал от девственниц как от чумы. У него не было никакого желания стать объектом преследования разгневанных отцов, которые требовали бы, чтобы он женился на их обесчещенных дочерях. И вот когда Фаулер приехал в Новый Орлеан поразвлечься в борделе, оказалось, что, сам того не ведая, он мимоходом лишил невинности незнакомую девицу.
      Застегнув жилет на все пуговицы, Данте спустился в пустой холл. И внезапно, повинуясь какому-то безотчетному порыву, открыл входную дверь и выскочил на улицу, надеясь разыскать очаровавшую его женщину, которая так неожиданно вошла в его жизнь, а потом исчезла без следа, даже не назвав своего имени. Фаулер хотел еще раз увидеть ее, узнать, кто она такая, извиниться… Легкая улыбка тронула его губы. Если бы он стал извиняться за ночь, принесшую ему такое невероятное наслаждение, он покривил бы душой. Нет, он не будет просить прощения. Память об этой темноволосой красавице еще долго будет жить в его душе.
      Данте легкой походкой шел по улице, всматриваясь в лица прохожих. Прелестная незнакомка все не шла у него из головы. Он постоянно думал о ней, вспоминал, как они упали со стула на пол, как потом перебрались на кровать и стали ласкать друг друга… От этого воспоминания его бросило в жар, и он решил зайти в кабачок и выпить чего-нибудь покрепче. Стаканчик виски ему сейчас не повредит. Нужно немного забыться, иначе образ обворожительной и теперь уже недоступной красотки так и будет преследовать его.

      Твердо решив не попадать больше ни в какие переделки, Эрика быстро шла по улице, стараясь держаться в тени. Путь ее лежал к пристани. Ей повезло: добралась она без приключений. Эрика обвела гавань встревоженным взглядом и, увидев то, что ей хотелось увидеть, с облегчением вздохнула. Все в порядке, пароход стоит у причала. Это судно, носившее название «Натчез бель», выглядело настолько величественно, что казалось плавучим дворцом.
      Стеклянная рулевая рубка возвышалась над рекой футов на пятьдесят. Чуть ниже рулевой рубки размещалась легкая навесная палуба, обнесенная белыми решетчатыми перилами, на которой находились каюты капитана корабля и его помощников. Вдоль выкрашенных белой краской перил обычно прогуливались пассажиры, любуясь потрясающими видами величественной Миссисипи.
      Внимание Эрики привлекла главная палуба, на которой обычно размещали груз. По ней взад-вперед сновали люди. Много раз доводилось ей видеть пароходы, груженные хлопком настолько, что за тюками почти не видно было ни рулевой рубки, ни дымовой трубы. Но сегодня, похоже, на «Натчез бель» нашлось место для пассажиров – иммигрантов, направлявшихся вверх по реке в надежде найти новые места обитания и новую работу; коробейников и плотовщиков, которые, доставив сосновые бревна из Висконсина и Миннесоты в Новый Орлеан на самодельных плотах, возвращались домой на пароходе. Эти грубые, неотесанные люди фланировали по главной палубе, то и дело подкрепляясь виски и во всю глотку горланя залихватские песни, заглушавшие спокойные церковные гимны, исполняемые иммигрантами.
      За последние годы Эрике не раз доводилось наблюдать подобные сценки. Когда она ездила к тете в Натчез, то часто бродила по палубам, знакомясь с судном, изучая расположение его многочисленных кают. Во время этих вылазок она обычно испытывала приятное волнение, знакомое любому первооткрывателю. Но сегодня ничего подобного Эрика не ощущала. После всех своих приключений она была словно выжатый лимон. Однако бросаться в реку Эрика уже передумала. Еще не было такого случая, чтобы она сдавалась без борьбы. Не сдастся и на этот раз.
      И она решила запрятать сегодняшние неприятные воспоминания в самый дальний уголок памяти и начать новую жизнь. Она научится скрывать свои чувства, и никто никогда не догадается, что она когда-то позволила своей слабой плоти взять верх над сильным разумом. «Все люди в жизни делают ошибки, – размышляла Эрика. – Только, к несчастью, все свои я совершила в один вечер».
      И, сурово сжав губы, Эрика принялась пробиваться сквозь толпу к портовому служащему, который торговался с немцем-иммигрантом, пытаясь содрать с него за проезд втридорога. Дело шло туго, поскольку немец практически не говорил по-английски, а служащий не знал ни слова по-немецки. Эрике некогда было ждать, пока они до чего-нибудь договорятся. Если она хочет остаться в живых, необходимо уехать из Нового Орлеана, и как можно скорее.
      – Сэр, я хотела бы занять каюту на нижней палубе, – прервала она затянувшийся диалог, дернув клерка за рукав и оттеснив в сторону иммигранта.
      – Сожалею, мисс, но все каюты заняты. Почти все пассажиры, приехавшие на праздник, купили обратные билеты.
      Настроение Эрики резко упало.
      – Ничего, я могу поспать и на палубе, – заверила она служащего.
      Тяжело вздохнув, тот уставился на чумазую красавицу.
      – Хотел бы вам чем-нибудь помочь, мисс, да не могу. Все эти люди уже несколько дней просидели на берегу, дожидаясь парохода, а некоторым из них придется ждать еще. Другой пароход отправится вверх по течению в четверг. Может, вы могли бы…
      – В четверг?! – ахнула Эрика. – Нет, это слишком поздно. – Она беспомощно огляделась по сторонам, и внезапно ей на ум пришел совет отца: если хочешь добиться результата, не трать время на подчиненных, иди прямо к начальнику. – Я хотела бы поговорить с капитаном. – Он наверняка сможет мне помочь.
      – Капитан на берегу, мисс, – сообщил клерк. – Боюсь, вам придется ждать следующего парохода. Наш и так уже перегружен. Вот я пытаюсь втолковать этому бедолаге, что мы не можем запихнуть его семью да еще семью его брата в одну крохотную каюту, а он никак в толк не возьмет.
      Черт подери! Ну почему ей сегодня так не везет! Эрика, вне себя от негодования, пробиралась сквозь галдевшую на пристани толпу. Ее волосы и лицо были обсыпаны мукой, нарядное платье – грязное и мятое. От пережитого кошмара дрожали руки и ноги. На пристани была ужасная грязь, Эрике приходилось идти, проваливаясь по щиколотку в мерзкую жижу, и в довершение ко всему ее отказались везти в Натчез.
      Заскрежетав зубами от ярости, Эрика притопнула ногой и тут же выругалась: грязь брызнула ей на платье, вымазав весь подол. Эрика чуть не расплакалась с досады, но уже через секунду, взяв себя в руки, решила, что все равно доберется до Натчеза, даже если ей придется туда добираться вплавь. Внимательно оглядев стоявшее перед ней величественное судно, Эрика лукаво усмехнулась. Что ж, за дело!
      Раздевшись до сорочки, Эрика выбросила нижние юбки в воду и, скатав свое замызганное платье в трубочку, завязала его вокруг талии, чтобы не мешало, когда будет плыть, после чего прыгнула в реку.
      Стараясь грести как можно тише, Эрика подплыла к борту парохода, подальше от толпы иммигрантов, и уцепилась за гребное колесо. Осторожно ступая по его спицам, она добралась до легкой навесной палубы и, ухватившись за перила, вскарабкалась на нее.
      Ориентироваться ей оказалось нетрудно. Эрика за свою жизнь побывала на многих пароходах, а устроены они приблизительно одинаково. Она и с закрытыми глазами смогла бы найти капитанскую каюту.
      Довольно улыбаясь, она дошлепала босиком до капитанской каюты, которая, если верить портовому служащему, будет свободна вплоть до завтрашнего утра, когда «Натчез бель» отшвартуется от причала и возьмет курс вверх по течению реки. И этот идиот еще осмеливается говорить, что все каюты на судне заняты! Эрика радостно хихикнула. Она была чрезвычайно довольна собой. Когда судно пустится в плавание, ни один капитан, если он, конечно, настоящий джентльмен, не осмелится вышвырнуть ее за борт. Она объяснит ему, в какое отчаянное положение попала, обратится к его чувству порядочности, заплатит ему из тех денег, что дал ей Данте…
      При воспоминании о красивом подонке, который так бесцеремонно отнял у нее девственность, Эрика недовольно поморщилась. Но как бы она к нему ни относилась, все-таки не могла уйти, не узнав, как его зовут. Она боялась, что образ этого прекрасного незнакомца, с которым она занималась любовью, будет преследовать ее еще сильнее, если имя его так и останется для нее неизвестным.
      Приглушенные голоса и звуки шагов вывели ее из задумчивости, и она поспешно спряталась за стулья, поставленные в ряд на палубе. Затаив дыхание, смотрела она, как мимо прошли два матроса. Эрику они не заметили. Когда они скрылись из виду, Эрика, плотно прижавшись к стене, шаг за шагом медленно приблизилась к двери каюты. Радостно улыбаясь – какая она все-таки молодец! – взялась за ручку, и – о ужас… Дверь оказалась заперта.
      Эрика в сердцах выругалась. Вот уж не везет так не везет! Ну ничего, она все равно добьется своего, попадет в эту проклятую каюту. Поднатужившись, она открыла окно, забралась через него в помещение и только тогда перевела дух. Теперь можно и подумать.
      В последующие несколько часов Эрика прикидывала так и эдак, как ей выйти из того затруднительного положения, в которое она попала, и наконец, придя к выводу, что придуманный ею план очень неплох, откинулась на подушку и задремала. Однако все ее благие порывы оказались тщетны: образ Данте вновь возник у нее перед глазами. Эрика словно наяву видела, как этот красавец мужчина ложится с ней рядом, легонько касаясь губами ее губ. Он нашептывает ей ласковые слова, говорит, что еще ни разу не встречал такой женщины, как она, что она просто обворожительна, прелестна. Ласкает своими умелыми пальцами ее трепетное тело, и она с радостью отзывается на его ласки и прижимается все крепче и крепче к его мускулистой груди…

* * *

      Данте шел по улицам Нового Орлеана, внимательно оглядываясь по сторонам и вслушиваясь в громкоголосое пение подвыпивших мужчин и женщин, продолжавших праздновать Марди-Гра, хотя было уже далеко за полночь.
      – Где же ты, темноволосая нимфа? – грустно шептал он.
      Данте перевернул вверх дном весь город, и все безрезультатно. Ни один человек не видел его Золушки в золотистом платье и золотистых туфельках. Пришлось возвращаться в гостиницу. Фаулер вышел на балкон и, взявшись руками за перила, глянул вниз. Острым взглядом ощупал он густую толпу гуляющих, надеясь увидеть среди них свою таинственную незнакомку. Увы! Ее не было…
      – А может, ты и права, милая, – проговорил он. – Даже если я тебя найду, что это даст? Что я скажу тебе?
      Ответить на этот вопрос Данте не мог. Вряд ли после всего того, что между ними произошло, эта очаровательная красотка разрешит за собой поухаживать, размышлял он.
      Кто она? Дочь какого-нибудь богатого аристократа? Заблудшая овца, которую злодейка-судьба сначала заставила потеряться в людской толпе, а потом привела в этот злосчастный бордель?
      Данте обреченно пожал плечами. Короткое и прелестное приключение кончилось так же быстро, как и началось, и нужно выбросить его из головы.
      – Данте? Какого черта ты здесь делаешь? – послышался голос брата Данте, Корбина Фаулера, а через секунду и сам он появился на балконе.
      – Ищу ангела, – пробормотал Данте, вновь возвращаясь мыслями к своей темноволосой красавице.
      – В этой грязной толпе? – фыркнул Корбин и отхлебнул из своего стакана. Но, не услышав ответа, обеспокоенно спросил: – Неужели в кого-нибудь влюбился? Ты же поклялся держаться от женщин подальше.
      – От женщин – да, а от ангелов – нет, – усмехнулся Данте.
      – И как же зовут эту очаровательную богиню? – пьяненьким голосом спросил Корбин и, пошатнувшись, чуть не упал, но вовремя прислонился к дверному косяку. – Может, я с ней знаком?
      – Я не знаю, как ее зовут, – признался Данте и, подхватив брата под руку, повел в комнату.
      – Безымянная красотка? – хихикнул Корбин, одарив Данте кривой усмешкой. – А по-моему, ты все это выдумал, чтобы заморочить мне голову.
      – Сделать это несложно, – насмешливо пробормотал Данте, ведя брата к кровати.
      Однако Корбин насмешки не уловил. Споткнувшись по дороге о ножку стула, он едва не растянулся на полу, однако успел ухватиться за лацкан сюртука Данте и удержался на ногах.
      – Уложи-ка меня в постель, братишка, – проговорил он. Язык у него заплетался от выпитого. – Сегодня я уже достаточно напраздновался. Расскажешь мне историю о неуловимых ангелах завтра, когда я немного приду в себя.
      – Мне больше нечего рассказывать, – заверил брата Данте и, сняв с него галстук, подтолкнул к кровати.
      Едва Корбин опустился на подушку, как тотчас же погрузился в темноту, охваченный одним желанием – поскорее провалиться в сон.
      При виде распластавшегося на кровати братца Данте сокрушенно покачал головой.
      – Это счастье, что Леона сейчас тебя не видит, – заметил он. – Она бы тебя не узнала.
      – А вот и узнала бы, – пробормотал Корбин и застонал. Тошнота подступала к горлу, и казалось, что кровать под ним так и ходит ходуном.
      Раздраженно пожав плечами, Данте разделся и растянулся на другой кровати, стоявшей в самом дальнем углу комнаты. Вечер прошел не так, как он рассчитывал. Он оставил Корбина в казино, а сам отправился на поиски какой-нибудь девчонки, чтобы поразвлечься, однако нашел больше, чем ожидал. Телесный голод он удовлетворил с лихвой, а вот душа была неспокойна. И почему он никак не может выбросить эту черноволосую девицу из головы, недоумевал Данте. Закинув руки за голову, лежал он на кровати, всматриваясь невидящим взглядом в темноту. Обворожительная незнакомка по-прежнему стояла у него перед глазами, не давая заснуть.
 
      – Боже правый! – простонал Корбин, с трудом приоткрывая налитые кровью глаза. Оказывается, уже наступило утро. – Почему ты не задернул шторы?
      Услышав хриплый, как у старого бульдога, голос брата и окинув взглядом его растрепанную фигуру, Данте усмехнулся.
      – Пора вставать, – жизнерадостным тоном возвестил он.
      Голос его отозвался в бедной головушке Корбина такой болью, что он мучительно застонал.
      – Нечего так кричать, не глухой, – пробормотал он, осторожно усаживаясь на постели. – Прошу тебя, выполни последнее желание умирающего, принеси чашечку горячего кофе.
      – А может, стаканчик бренди? – поддразнил его Данте и, вытащив пробку из бутылки с остатками бренди, поднес ее брату под нос.
      Он был счастлив, что представилась такая великолепная возможность поиздеваться над старшим братом, ведь тот сколько раз проделывал с ним то же самое.
      Брезгливо поморщившись, Корбин оттолкнул его руку:
      – Перестань надо мной насмехаться. Принеси лучше кофейку, очень тебя прошу. Через час я должен быть как огурчик, а ты меня задерживаешь.
      Насмешливо поклонившись, Данте выскользнул за дверь и изо всех сил хлопнул ею. Вдоволь насладившись в коридоре руганью несчастного Корбина, Данте спустился вниз за живительной влагой, которую с таким нетерпением ждал его бедный братец.
      – Наверное, я того заслуживаю, – проворчал Корбин, когда брат возвестил о своем появлении, распахнув дверь с такой силой, что она стукнулась о стену.
      – Это тебе за то, что ты меня мучил, когда я был в таком же состоянии, – насмешливо бросил Данте, протягивая Корбину чашку с дымящимся кофе.
      Обхватив ее обеими руками, тот с трудом поднял тяжелые веки и взглянул на брата.
      Данте был всего на два года моложе Корбина, однако казался старше его и умудреннее опытом. Когда-то младший братишка был веселым и беззаботным, но теперь улыбка редко озаряла его лицо. Работал он как вол, без устали, отказывая себе в каких-либо маломальских удовольствиях. И Корбин настоял на том, чтобы брат поехал с ним в Новый Орлеан немного поразвлечься. Целых три года Данте бороздил моря и океаны, переплывая с одного континента на другой, из Китая в Англию, из Англии в Вест-Индию. В промежутке между этими путешествиями он, правда, попробовал управлять плантацией, но вскоре понял, что это не для него, душа его принадлежала морю.
      Загадочная смерть отца изменила Данте: он возмужал и сделался циничным. Когда Корбин взял на себя смелость заявить брату, что нужно забыть о том, чего не в силах изменить, Данте не ответил. И Корбин почувствовал: нужно придумать что-то, что отвлекло бы Данте от тягостных мыслей и необдуманных решений, но вот что именно, он пока не знал. Так что вдохнуть в брата новую жизнь ему до сих пор не удалось.
      Корбин, покачиваясь, осторожно встал с кровати и заправил в брюки выбившуюся рубашку.
      – Ну, похоже, теперь выживу. Когда я проснулся, не был в этом так уверен, – заметил он и, припомнив обрывки вчерашнего разговора с Данте, озадаченно нахмурил свои темные брови. – О чем это ты мне говорил вчера, когда я вернулся? Что к тебе спустился с небес ангел? Или мне все это приснилось?
      Хмыкнув, Данте махнул рукой в сторону двери.
      – Наверное, приснилось. Ну что, пойдем? Насколько я помню, ты мне говорил, что сегодня утром тебе предстоят кое-какие дела.
      Выйдя следом за братом в холл, Корбин отчетливо припомнил, что брат говорил ему что-то об ангелах, но вот что, он напрочь забыл, а Данте, как всегда, держал свои мысли при себе.
      – Ну что, нашел Эвери Беннета? – спросил Корбин, внимательно следя за тем, как отреагирует Данте.
      – На этот раз я решил его не искать, – равнодушно бросил тот, но тут же досадливо поморщился. – Но когда-нибудь я с ним встречусь, помяни мое слово, и потребую от него объяснений, хотя ты считаешь, что делать этого не следует.
      – Для всех же будет лучше, если ты оставишь прошлое в покое, – возразил Корбин, многозначительно глядя на брата.
      – Пока я не получу ответа на все свои вопросы, и не подумаю это сделать! – выпалил Данте, и голос его прозвучал резче, чем он желал. – Я хочу знать всю правду, а не только то, что говорит Сэбин.
      Корбин промолчал, осознав, что затронул щекотливую тему. Как было бы хорошо, если бы Данте оставил в покое неприятные воспоминания и больше никогда их не трогал. И в то же время Корбину было ясно, что Данте никогда ничего не поймет и не научится прощать, пока не преодолеет своего циничного отношения к женщинам. Да, положеньице не из легких, размышлял Корбин, догоняя брата и шагая с ним рядом. Для Данте прошлое и настоящее переплелись друг с другом. И если он приоткроет завесу тайны над прошлым, то станет совсем другим человеком.
 
      Данте окинул главную палубу «Натчез бель» зорким взглядом и тут же выругался. Надо же такое придумать! Искать прекрасную незнакомку среди разношерстной толпы иммигрантов, расположившихся среди груза!
      – Капитан Фаулер! – Братья обернулись на окрик одновременно. К ним направлялся портовый служащий по кличке Грязнуля. – Жаль, что у вас обоих одна фамилия, – усмехнувшись во весь рот, добавил он.
      Корбин был не из тех, кто оставляет подобную наглую реплику без внимания.
      – Когда Данте женится, возьмет фамилию жены, и дело с концом, – отрезал он. – А пока к кому ты обращаешься? К первому капитану корабля или ко второму?
      Видя, что Корбин не в том настроении, чтобы реагировать на шутку, Грязнуля тотчас же взял деловой тон.
      И Корбин, и Данте оба были владельцами корабля «Натчез бель» и оба выполняли обязанности капитана. Корбин командовал пароходом обычно во время первой половины плавания, а после Сент-Луиса, когда старший брат сходил на берег и возвращался домой, к жене и детям, во главе парохода вставал Данте. Но когда оба брата были на корабле, члены команды всегда путались, кто из них главнее.
      – Лес уже погрузили и билеты собрали. – Грязнуля сунул в руку Корбину увесистую сумку. – Как видите, все пассажиры уже на борту, машинист затопил котлы, все готово к отплытию, ждем только вашей команды.
      Доложив обстановку, Грязнуля отошел. Прозвище свое он получил за то, что на каждой стоянке, занимаясь погрузкой леса и тюков с хлопком, вынужден был сходить на берег и топтаться по колено в грязи. Данте смерил брата укоризненным взглядом:
      – Не кажется тебе, что ты разговаривал с парнем уж слишком сурово? Похмелье – еще не повод, чтобы на всех бросаться.
      – Обойдусь как-нибудь и без твоих нравоучений! – хмуро огрызнулся Корбин. И, взойдя на трап, обернулся к брату, обозревающему толпу, которая сгрудилась на палубе: – Не думаешь ли ты отыскать своего ангела среди этого сброда?
      – Я ее не искал, – солгал Данте.
      Корбин самодовольно ухмыльнулся:
      – Так значит, все-таки кем-то увлекся в Новом Орлеане.
      Данте что-то пробормотал себе под нос и, оглядев измятый костюм брата, предложил:
      – Пойду принесу тебе из каюты чистую куртку. А то, боюсь, ни пассажиры, ни команда не признают в тебе капитана.
      – Буду тебе очень за это благодарен, – ответил Корбин, потирая живот. – А то я еще не совсем в форме. – И, когда Данте направился по трапу на палубу, бросил вдогонку: – И скажи лоцману, чтобы готовился. Через несколько минут отшвартовываемся.

      Услышав, как в замке поворачивается ключ, Эрика вскочила и, схватив свое грязное платье, бросилась со всех ног к шкафу, где успела укрыться до того, как дверь распахнулась. Сердце ее колотилось так отчаянно, что она не сомневалась: вошедший слышит этот неистовый стук. Затаив дыхание, прислушивалась она к размеренным шагам.
      Хотя Эрика и намеревалась переговорить с капитаном, но проспала и теперь боялась, что ее обнаружат в его каюте, да еще не в самом лучшем виде. Сочувствие в капитане, может быть, и можно вызвать, а вот убедить его в том, что она порядочная девушка, которая в состоянии заплатить за свой проезд, – вряд ли. Он наверняка вышвырнет ее с парохода, а встречаться с Сэбином ей сейчас ни в коем случае нельзя, по крайней мере до тех пор, пока она не претворит в жизнь свой план.
      Бросив взгляд на неприбранную кровать, Данте недовольно нахмурился. Что-то здесь не так. Корбин вряд ли покинул бы каюту, не заправив постели. Пожав плечами, Данте направился к шкафу за курткой Корбина и распахнул створки, но в ту же секунду отскочил как ужаленный: из глубины шкафа на него смотрело то же лицо, что не давало ему покоя всю ночь и все утро.
      – Черт! – воскликнул он, глядя во все глаза на прелестную незнакомку и чувствуя, что сердце готово выпрыгнуть из груди. – Разве можно так пугать? Так и помереть недолго!
      Эрика стояла в оцепенении и, разинув рот, смотрела на нежданного гостя.
      – П… простите, – обрела она наконец дар речи.
      Данте не раз размышлял над тем, как поведет себя, доведись ему снова увидеть эту обворожительную девицу. И вот это произошло, они встретились, и единственное, чего ему хочется, – это начать все сначала, с того момента, на котором они остановились.
      Эрика так и ахнула, когда мужчина, поспешно заскочив в шкаф, захлопнул за собой дверцы. Он порывисто обнял ее и прижал к своей мускулистой груди с такой силой, что Эрике стало нечем дышать. Губы его коснулись ее губ, вызвав уже привычное головокружение. Эрика была потрясена: перед ней стоял тот самый красивый негодяй, с которым она распрощалась, надеясь никогда больше не увидеться.
      Может, он сумасшедший? Ни один нормальный мужчина не станет закрываться в шкафу с полуодетой женщиной и зацеловывать ее до смерти. Этот мерзавец лишил ее невинности и опять тут как тут, появился неведомо откуда и пользуется ее беспомощностью! Эта мысль повергла Эрику в сильнейшее негодование, но больше всего она разозлилась на себя за то, что ее своенравное тело принялось с готовностью отвечать на ласки незнакомца. Сердце сладко заныло в груди, а потом забилось так неистово, что Эрика даже испугалась, что оно может вырваться наружу. Страстное объятие незнакомца и его губы, властно завладевшие ее губами, совершенно лишили Эрику способности что-либо понимать. Она лишь чувствовала, как в ней разгорелся огонь желания, когда незнакомец прижал ее к себе.
      Внезапно Данте разжал руки. Эрика чуть не упала. Чтобы удержаться на ногах, она уперлась руками в стенки шкафа, но, когда дерзкая рука Данте скользнула за ворот ее сорочки и принялась поглаживать розовый сосок, у Эрики подкосились ноги.
      – Что вы делаете? – пронзительно вскрикнула она, придя наконец в себя.
      – А как вы сами думаете, милая? – прошептал Данте, охваченный столь сильным желанием, что губы его невольно вновь потянулись к губам прелестной незнакомки.
      Он снова притянул ее к себе, ощущая волнующую мягкость и тепло восхитительного женского тела. Руки его прошлись по спине Эрики, спустились ниже, на округлые ягодицы. Воспоминание о том, как он лежал в кровати рядом с этой красоткой и ласкал ее шелковистое тело, захлестнуло Данте волной блаженства.
      Однако в глубине души Данте чувствовал: с ним происходит что-то не то. Никогда еще он не вел себя с женщиной настолько безрассудно, чтобы закрываться с ней в шкафу и целоваться до умопомрачения. А вот поди ж ты, никак не может оторваться от этой обворожительной нимфы, хотя даже не знает, как ее зовут.
      За последние полсуток Эрике столько всего довелось пережить, что нервы у нее вконец расшатались. Так что последний инцидент показался ей необыкновенно смешным. Если бы кто-нибудь зашел сейчас в каюту и увидел их в шкафу, впившихся друг в друга поцелуем, он наверняка покатился бы со смеху. И, не отрываясь от губ этого любвеобильного типа, Эрика хихикнула. Услышав ее нервный смешок, Данте чрезвычайно удивился. Что это с ней? Неужели его страстные объятия и поцелуи перестали оказывать на очаровательную незнакомку какое-либо воздействие? Быть того не может!
      Глубоко вздохнув, Эрика попыталась взять себя в руки и немного успокоиться, и это ей наверняка удалось бы, если бы не хмурое лицо Данте: увидев, как он огорчен, она снова зашлась звонким смехом. Смех ее оказался настолько заразительным, что через секунду Данте уже хохотал вместе с ней, абсолютно не понимая, над чем, собственно, смеется.
      – Кто-то из нас явно сошел с ума, только вот выяснить бы кто, – задыхаясь от смеха, вымолвил он и открыл дверцу шкафа, чего делать не следовало бы, и очень скоро Данте это понял. Сорочка Эрики настолько плотно облегала ее великолепно сложенное тело, открывая взору бархатистую кожу цвета сливок, что все благие намерения Фаулера тут же испарились, как утренний туман. Все, чего ему хотелось, – это коснуться шелковистой кожи его божественной нимфы, пройтись рукой по ее черным, цвета воронова крыла, волосам, прильнуть к мягким розовым губкам. Однако Данте тут же взял себя в руки. Да что с ним такое происходит? Неужели длительное воздержание подействовало на него таким непостижимым образом, что он готов броситься на любую женщину, не говоря уж о такой красотке? А она наверняка считает его таким же негодяем, как и ту троицу, что воспылала к ней омерзительной похотью. Девушке удалось сбежать от тех трех подонков, чтобы на свою беду столкнуться с ним, очередным насильником.
      Заметив, что глаза мужчины лихорадочно поблескивают, Эрика тотчас же догадалась, что это означает. Прошлым вечером ей уже приходилось видеть в этих бездонных изумрудных озерах откровенное желание, так что было ясно: оно охватило стоявшего перед ней незнакомца и на сей раз. Однако перспектива оставаться все утро в шкафу ее отнюдь не радовала. Поэтому, схватив свое жалкое платье, Эрика оттолкнула незнакомца и гордо прошествовала мимо него, а потом, повернувшись к нему лицом, с достоинством, вернее, с тем, что от него осталось, проговорила:
      – Полагаю, вы объясните мне, сэр, по какому праву вы ворвались в эту каюту?
      – Что?! – Данте с изумлением воззрился на красавицу и чуть не задохнулся от избытка чувств, когда она нагнулась, выставив на его обозрение обворожительные ягодицы, стащила с кровати простыню и завернулась в нее, соорудив нечто вроде тоги. – Я имею полное право здесь находиться, а вот почему вы спите в моей постели? И вообще, что вы делаете на моем пароходе?
      – В вашей постели? Так это вы капитан «Натчез бель»?!
      – Вернее, мы с братом, – пояснил Данте и, заметив недоверие в глазах нежданной гостьи, добавил: – Мы оба являемся владельцами этого парохода, только вот обязанности выполняем разные. Честно говоря, одновременно на его борту мы бываем редко. – Решив, что удовлетворил любопытство собеседницы, Данте направился к ней. – Но вы так и не ответили на мой вопрос. Что вы делаете в моей каюте и почему находитесь на борту «Натчез бель»?
      – Я ищу мужа, – заявила Эрика.
      – Му… – поперхнулся от изумления Данте.
      Выходит, он переспал с чужой женой? Нет, она лжет! Эта красотка, когда он ее впервые увидел, была девственницей, а ни один мужчина, будучи в здравом уме, не оставил бы эту обворожительную девицу нетронутой, тем более имея на нее законные права.
      – Я вам не верю. Вчера после вашего ухода я обнаружил доказательства того, что был у вас первым мужчиной, хотя в силу сложившихся обстоятельств был вынужден поверить в то, что вы…
      Голос его прервался: Данте не хотел произносить слова «проститутка». Не собирался он и извиняться за то, что овладел этой красоткой, поскольку ничуть не сожалел об этом.
      Эрика покраснела и повернулась к красавцу капитану спиной. Черт бы его побрал! Мог бы по крайней мере извиниться за то, что лишил ее девственности. Но этому грубияну, похоже, такое и в голову не приходит. Видно, занес ее в свой длинный список побед, да и делу конец.
      – Дело в том, что я ищу жениха, но пока его не встретила, – неохотно пояснила она.
      Данте нахмурился. Выражение его лица стало жестким и циничным.
      – Значит, охотитесь за богатством, – презрительно процедил он сквозь зубы.
      Так он и знал: эта юная богиня слишком хороша, чтобы быть настоящей. Да и не богиня она вовсе, и не ангел – скорее, злая ведьма, скрывающаяся под маской неискушенной красавицы. А что, если, распознав каким-то образом, кто он такой, она проникла в его каюту, чтобы заставить жениться на ней после всего того, что произошло между ними прошлой ночью?
      – Я и не знал, что охотничий сезон на мужчин уже открылся, – насмешливо бросил он.
      Эрика вздрогнула, будто от удара, и круто обернулась: на загорелом лице незнакомца играла язвительная усмешка.
      – Я вовсе не стремлюсь завладеть чужим богатством. У меня и свое состояние есть, причем немалое. Только получить его я смогу, лишь выйдя замуж. Если бы у меня была другая возможность обрести независимость, уверяю вас, я не стала бы связываться с мужчинами. – И, окинув Данте быстрым взглядом, она презрительно фыркнула. – До сих пор я всегда считала их недостойными созданиями.
      В изумрудных глазах Фаулера вспыхнули веселые искорки. Прислонившись к стене, он скрестил руки на груди и оценивающе взглянул на растрепанную красавицу, которая и в таком виде умудрялась вызывать в нем желание.
      – Понятно… – задумчиво протянул он. – И какого же мужа вы подыскиваете, мисс… – Он замолчал, надеясь, что незнакомка произнесет свое имя и фамилию.
      – Эрика, – пробурчала та, не называя фамилии. Она не могла рисковать: а вдруг этот мошенник, узнав, как ее зовут, тотчас же отправит ее домой, к отцу? – Я ищу такого мужа, который согласился бы получить некоторую умеренную сумму в обмен на то, чтобы я на какое-то время воспользовалась его фамилией. Такого, который не мешал бы мне идти своей дорогой, после того как я получу причитающуюся мне долю наследства.
      – А почему вы испытываете такое отвращение к замужеству, Эрика?
      Имя ее он произнес не спеша, словно пробуя на вкус и смакуя.
      – Мужчины считают, что предназначение жен – выполнять все их прихоти. Я такого отношения к себе не потерплю и никогда ничьей рабой не стану! – заявила она. – Если я до сих пор и испытывала к мужскому полу маломальское уважение, то после вчерашней ночи потеряла и его.
      Ну и ну! А она, видно, здорово разочаровалась в мужчинах, и нетрудно догадаться почему. Поразительная красота этой девицы и ее безукоризненная фигура наверняка неотразимо действуют на представителей сильного пола, и они начинают давать волю рукам. Ему ли этого не знать! Нахмурившись, Данте шагнул к Эрике.
      – Вы очень независимая особа, – заметил он. – Если я правильно понял, вашему супругу будет даже отказано в первой брачной ночи? И как только вы выйдете замуж, вы тотчас же отправите своего супруга на все четыре стороны?
      – Вы поняли правильно, – ответила Эрика, отвернувшись к стене и постепенно заливаясь краской стыда. Она не привыкла так откровенно разговаривать об интимной жизни, да еще с мужчиной.
      – Значит, первый любовный опыт тебяразочаровал? – прямо спросил Данте.
      Когда его теплое дыхание защекотало ее обнаженное плечо, Эрика вздрогнула. Какой нахал! Если бы он был джентльменом, то не позволил бы себе фамильярности, никогда не стал бы так близко подходить к ней, особенно после того как задал такой щекотливый вопрос.
      – Дело не в этом, – уклонилась она от ответа и отошла в сторону, прежде чем Данте успел заключить ее в свои объятия. – Мне очень нужен муж, и чем скорее, тем лучше. Думаю, на вашем пароходе найдется человек, который разрешит мне воспользоваться его именем в обмен на деньги.
      – Разреши предложить тебе свою помощь, – произнес Фаулер, едва сдерживая смех. – Думаю, будет весьма занятно наблюдать, как ты обшариваешь весь пароход в поисках подходящего мужа.
      Эрика досадливо поморщилась. Если бы этот тип имел хоть малейшее представление о порядочности, он бы предложил ей свое собственное имя, после того как… Нет, она не станет терзать себя воспоминаниями, решила Эрика. Нужно забыть обо всем, что было между ними, и как можно скорее.
      – Сводне я ничего платить не собираюсь, – отрезала она. – Сама справлюсь с этим делом.
      Взяв ее руку, Данте галантно склонился над ней и запечатлел на ней легкий поцелуй.
      – Дорогая моя Эрика, никаких денег мне не нужно. Просто я заинтригован тем необычным методом, с помощью которого ты решила найти себе мужа, а потом избавиться от него, – пояснил он, с издевкой глядя на нее своими смеющимися зелеными глазами. – Я буду счастлив представить тебя мужской половине парохода.
      – Данте, где, черт подери, моя… – донесся в этот момент с порога голос Корбина.
      Увидев, что брат склонился над ручкой какой-то растрепанной молодой особы, завернутой в простыню, Корбин застыл в дверях вне себя от изумления.
      Данте открыл дверцу шкафа, вытащил куртку и бросил ее старшему брату.
      – Прости, что задержался. Непредвиденные обстоятельства.
      – Вижу, – ухмыльнулся Корбин и открыл было рот, чтобы что-то добавить, но Данте поспешно вытолкал его за дверь, после чего подошел к Эрике, лицо которой от смущения покрылось красными пятнами.
      – Так на чем мы остановились? – пробормотал он и, обхватив ее рукой за талию, прижал к своему мускулистому телу.
      Разжав его руки, Эрика окинула яростным взглядом наглеца, пытавшегося одновременно и соблазнять ее, и вести с ней светскую беседу. Стоило ему к ней прикоснуться – и она уже сама не своя. Так что лучше держаться от него подальше.
      – Вы интересовались, зачем мне понадобилось так поспешно выходить замуж, – подсказала она. – Видите ли, я попала в затруднительное положение. Если я не найду себе мужа, то буду вынуждена стать женой чрезвычайно вспыльчивого человека, который собирается наказать меня за произошедший с ним несчастный случай.
      Темные брови Данте удивленно поползли вверх.
      – Что за несчастный случай?
      – Я в него выстрелила! – выпалила Эрика и многозначительно взглянула на Данте. – Слишком уж он давал волю рукам.
      Данте громко расхохотался.
      – И тем не менее он все равно хочет жениться на тебе?
      – Он вообще довольно странный человек, – ответила Эрика, пожав плечами.
      – А ты, оказывается, не оставляешь своих обидчиков безнаказанными, – хмыкнул Данте, живо представив себе Эрику с пистолетом в руке, целящуюся в своего жениха, который позволил себе слишком рьяно выражать свои чувства. – Полагаю, после того, что произошло прошлой ночью, меня ты наметила следующей жертвой?
      – Мысль, не лишенная некоей садистской привлекательности, – злорадно ответила Эрика. – Если бы у меня прошлой ночью был пистолет…
      Она замолчала, предоставляя собеседнику возможность сделать собственные выводы.
      Фаулер ни капельки не сомневался, что эта взбалмошная девица с радостью пристрелила бы его, будь у нее в руках оружие. Да, она просто очаровательна! Женщин с таким бешеным темпераментом он еще не встречал.
      – Но не можешь же ты одного меня обвинять в том, что произошло, – возразил он. – Откуда ж мне было знать…
      – Могли бы меня хотя бы выслушать! – отрезала Эрика, сводя на нет все его попытки защититься. – Я уж не говорю о том, чтобы как-то утешить или помочь. Но нет, у вас другое было на уме! Вам нужно было женское тело! А кому оно принадлежит, вас не волновало. Меня преследовали три пьяных мерзавца, но мне удалось от них скрыться. И лишь для того, чтобы попасться вам в руки! – выкрикнула Эрика и замолчала, чтобы перевести дух.
      Внимание Данте привлекла бурно вздымавшаяся грудь Эрики, однако уже через несколько секунд он нехотя перевел взгляд на ее прелестное лицо, на котором появилось воинственное выражение. Он должен разузнать о ней все, прежде чем она потеряет остатки терпения.
      – А как тебе удалось попасть на мой пароход? Насколько я знаю, все билеты на него были проданы.
      Похоже, он вовремя перевел разговор на другую тему: вид у Эрики был такой, что, подвернись сейчас ей под руку какой-нибудь предмет поувесистее, она бы с радостью запустила им в собеседника.
      – Я добралась до него вплавь, – сообщила Эрика, гордо вскинув голову. – Однако собираюсь оплатить свой проезд.
      На губах Фаулера заиграла издевательская улыбка.
      – Полагаю, моими деньгами?
      Эрика зашипела, словно разъяренная кобра, готовая вонзить свои ядовитые зубы в осмелившегося потревожить ее человека:
      – Я их все отработала, каждый цент! То, что я потеряла, стоило больше, чем все твоесостояние!
      – А если бы я заплатил тебе столько, сколько ты действительно стоила, моя очаровательная нимфа, тебе не понадобилось бы твое состояние, – пробормотал Данте. Его зеленые глаза полыхали неистовой страстью.
      Эрика никак не ожидала услышать такого комплимента и вспыхнула до корней волос. Придя в себя, она вытащила из-за пазухи банкноты и швырнула их в Данте.
      – Думаю, этого достаточно, чтобы оплатить проезд до Натчеза!
      Ловко подхватив деньги, Фаулер насмешливо поинтересовался:
      – А как насчет новых платьев? Не думаешь же ты, что тебе удастся привлечь своего будущего мужа этим тряпьем?
      И он указал взглядом на грязное, измятое платье, которое, побывав в мутных водах Миссисипи, не стало лучше.
      Эрика тут же сникла. О том, что для осуществления заветной цели ей понадобится новый гардероб, она как-то не подумала.
      – Вряд ли ты сумеешь вскружить кому-нибудь голову, если собираешься прогуливаться по палубе корабля в этой шикарной простыне, – издевался Данте.
      Эрика задумчиво прикусила нижнюю губу.
      – Об этом я еще не задумывалась, но на берег, пока не найду себе мужа, сойти не могу, ведь меня ищут.
      Данте вытащил из кармана жилета часы.
      – Если ты доверяешь моему вкусу, я мог бы тебе помочь. До отплытия осталось всего несколько минут, но я не сомневаюсь, что смог бы отыскать тебе что-нибудь подходящее из одежды.
      «С чего бы ему проявлять такую заботу? – подумала Эрика. – Ведь между нами ничего не было, кроме этой проклятой ночи любви».
      Словно прочитав ее мысли, Данте одарил Эрику ослепительной улыбкой.
      – Считай это компенсацией за прошлую ночь, Эрика. Хотя то, что я у тебя отнял, невозможно возместить ничем. – Улыбка его переросла в нагловатую ухмылку, заставившую Эрику покраснеть. – Пусть я и не принес тебе извинения за восхитительную ночь, которую ты мне подарила, я буду счастлив оказать тебе помощь в трудную минуту, – добавил Данте, снова бросив взгляд на часы. – Так ты воспользуешься моей помощью или предпочтешь довольствоваться своим платьем цвета грязи?
      Выбора у Эрики не было. Вытащив деньги, она вложила их ему в руку.
      – Я буду тебе благодарна за все, что ты мне принесешь, – проговорила она и, слегка улыбнувшись, добавила: – Спасибо, Данте.
      – Не стоит благодарности, дорогая. – Данте обошел вокруг Эрики, чтобы можно было осмотреть ее великолепную фигуру со всех сторон. – Сделаю все возможное, чтобы выбрать нужный размер. Оставайся пока здесь. Когда вернусь, решим, куда тебя поместить.
      Как только дверь за Данте закрылась, Эрика рухнула на кровать и облегченно вздохнула. Слава Богу! По крайней мере она в безопасности: ни отец, ни Сэбин Кейри до нее не доберутся. Конечно, за пять дней пути нелегко найти человека, который согласился бы взять ее в жены на предлагаемых ею условиях, однако Эрика не отчаивалась. В данном случае цель оправдывала средства. Ей просто необходимо избавиться от Сэбина. Она ни за что не выйдет за него замуж! Ей ненавистен весь его образ жизни, кроме того, он слишком вспыльчив и раздражителен и наверняка всеми силами будет бороться против ее свободолюбивых взглядов. Сэбин покупает, продает и избивает своих рабов, а она не в состоянии жить на плантации, где с человеком обращаются, как со скотиной. К отцу вернуться тоже нельзя, поскольку тот у Сэбина под каблуком. С тех пор как Эрика вернулась из Филадельфии, где обучалась в колледже, отец с дочерью только и делали, что ругались. Когда Эрика предложила отцу перевозить хлопок по железной дороге, связывающей запад с востоком и пользовавшейся все большей популярностью, Эвери отказался, сославшись на то, что Сэбин уже разрешил ему воспользоваться своей шхуной и будет очень огорчен, если Эвери пойдет на попятную. А когда разговор зашел о неравенстве женщин, Эвери вообще заявил, что зря посылал Эрику учиться в Филадельфию. Если бы она осталась дома, то не стала бы настолько упрямой и своевольной.
      Эрика печально вздохнула. Быть может, отец и прав. Если бы она сидела дома, то никогда не узнала бы, сколько беззакония и несправедливости существует в мире. На Севере начали применять на фабриках вольнонаемный труд, а южане как использовали рабов на плантациях сахарного тростника, хлопковых и табачных, так и продолжают использовать. После восстания Ната Тернера против рабства, которое произошло в Виргинии в 1831 году, Эрика думала, что теперь на Юге все пойдет по-другому. В законодательных учреждениях начались горячие дебаты по проблемам рабства, однако большинство плантаторов придерживались традиционного ведения хозяйства. И Эрика, к огромному неудовольствию отца, стала сотрудничать с политическими группировками, выступавшими за отмену рабства. Однако хлопок продавался по двенадцать центов за тюк, а каждый раб приносил доход в тысячу двести долларов. Так что южане не опасались, что их образу жизни может что-либо угрожать. А вот перед Эрикой, поскольку она не разделяла подобных убеждений, маячила угроза быть изгнанной из общества. Ну и попала же она в переплет! Теперь она вообще находится на положении отверженной, и за ней идет настоящая охота.
      Погруженная в эти невеселые мысли, Эрика машинально разглаживала складки на своем безнадежно испорченном атласном платье. Может, после того как она получит свою долю наследства, ей стоит вернуться на восток? По крайней мере хоть отец вздохнет спокойно, не с кем будет препираться. Эвери не разрешил ей работать в своей компании по продаже хлопка и терпеть не мог, когда дочь разглагольствовала о необходимости отмены рабства. Эрика ни капельки не сомневалась: отец надеялся, что, став женой Сэбина, она окончательно оставит в покое эту тему. И в самом деле, как может супруга рабовладельца выступать за отмену рабства? Нет, она не станет лицемерить! В конце концов, слишком дорогую цену заплатила она за то, что отказалась выйти замуж за отъявленного негодяя.
      Легкая улыбка появилась на лице Эрики, когда у нее перед глазами встал образ Данте. По крайней мере этот человек оказался нежным и страстным любовником. Руки его сводили ее с ума, и она…
      «Сейчас же прекрати!» – приказала себе Эрика. Прошлое нужно похоронить и забыть о нем навсегда. И вообще, все мужчины негодяи, да и Данте ничем не лучше, разве что красивее остальных, вот она и потеряла голову. В будущем она станет вести себя с ним, как со знакомым, не более того, твердо решила Эрика. Только вот как это осуществить, она пока не представляла. Ведь они с ним уже достигли наибольшей степени близости, какая возможна между мужчиной и женщиной. Ну да ладно, подумает об этом на досуге. Но дать Данте понять, что ночь, которую они провели вместе, была первой и последней, просто необходимо.

      – Данте, что, черт подери, происходит? – воскликнул Корбин, догоняя брата и стараясь идти с ним в ногу. – Как эта женщина попала в нашу каюту и что она там делает?
      – Потом объясню, – на ходу бросил Данте, спускаясь по трапу на пристань. – Оставь ее в покое до моего возвращения.
      – А ты куда собрался? Мы ведь сейчас отплываем!
      – Постараюсь вернуться побыстрее. Без меня не отплывай, – приказал Данте, пробираясь сквозь собравшуюся на пристани толпу.
      Корбин раздраженно вздохнул. Он отдал бы правую руку, лишь бы узнать, что задумал Данте и почему у него такой довольный вид. Как у лисицы, только что полакомившейся жирненьким цыпленком. Корбин сгорал от любопытства. Данте должен все ему выложить по возвращении, и чем скорее это произойдет, тем лучше. У него нет никакого настроения играть в кошки-мышки, не до того ему сейчас: голова раскалывается и к горлу подкатывает тошнота. Как же отвратительно он себя чувствует! А этот мерзкий братец вместо того, чтобы как-то ему посочувствовать, взял да и умотал в город, не сказав ни слова. Ну ничего, он ему это еще припомнит, решил Корбин.
 
      Когда Данте, распечатав коробки, выложил перед Эрикой платья, одно лучше другого, она восхищенно ахнула.
      – Но я не могу себе этого позволить! – воскликнула она, обретя наконец дар речи. – Ведь ты потратил на них гораздо больше денег, чем я тебе дала.
      – Если ты собираешься подцепить себе мужа меньше чем за пять дней, ты должна одеваться так, чтобы мужчины не в силах были глаз от тебя отвести, – возразил Фаулер и, улыбнувшись во весь рот, добавил: – Я заплатил бы за них и дороже, лишь бы посмотреть, как ты будешь ухлестывать за мужчинами в надежде отхватить мужа, который согласится на твои условия.
      Эрика бросила на зубоскала раздраженный взгляд. Недовольство ее еще более усилилось, когда Данте представил на ее суд великолепное кружевное нижнее белье. Похоже, этот наглец знает, что нужно женщине. Наверняка не одну раздевал и имеет представление о том, что находится под платьем. Надо же, не забыл ни об одном предмете!
      – Тебе не нравится? – удивленно вскинул брови Данте, заходя сзади и наблюдая за тем, как Эрика молча открывает коробку за коробкой.
      – Ты что, подрабатываешь тем, что снабжаешь женщин туалетами? – не отвечая на вопрос, язвительно спросила она.
      – Нет, но я знаю, что им нравится, – ответил Данте, и руки его заскользили по ее крутым бедрам.
      – Вижу, – насмешливо бросила Эрика, стараясь не показывать, что от его прикосновения у нее перехватило дыхание. И, круто обернувшись, одарила Фаулера яростным взглядом, говорившим о том, чтобы он держал от нее руки подальше. – А теперь, пожалуйста, выйди за дверь. Я хочу одеться. Когда буду готова, позову.
      Нагловатая ухмылка сменилась на лице Данте разочарованием.
      – К чему строить из себя скромницу? – заметил он. – Может, ты забыла? Я видел тебя не только в простыне, но и голенькую.
      Эти слова вызвали у Эрики такой приступ ярости, что она, не осознавая, что делает, схватила искусно вырезанную из дерева модель шхуны, стоявшую на тумбочке, и запустила ею в Данте. Стукнув его по плечу, безделушка упала на пол и разбилась на мелкие кусочки. Эрика испуганно вскрикнула, а Данте в сердцах бросил:
      – Черт бы тебя побрал, женщина! Ну что у тебя за характер! Это была модель моей шхуны! Она со мной уже несколько лет. Каких только штормов не повидала, а вот перед тобой не устояла. – Данте шагнул к Эрике, отрезая ей путь к отступлению. – Если ты собираешься найти мужа, хотя бы временного, научись-ка держать себя в руках! И учти, если ты вдруг разозлишься настолько, что пробьешь в «Натчез бель» брешь, всего твоего вожделенного состояния не хватит, чтобы возместить мне ущерб!
      Круто повернувшись, Фаулер вышел из каюты и с такой силой хлопнул дверью, что стены затряслись. А Эрика, досадуя на себя за то, что потеряла над собой контроль и позволила себе так разозлиться на капитана, присела на корточки и принялась собирать рассыпанные по всему полу осколки.
      Ладно, успокаивала себя она, когда-нибудь она постарается найти точно такую же модель и прислать ее Данте вместе с запиской, в которой принесет ему свои извинения. Ладно уж, сделает такой дружеский жест.
      Покончив с угрызениями совести, Эрика надела элегантное синее платье и тщательно расправила его. Она должна выглядеть как можно лучше. Пять дней – небольшой срок для того, чтобы отхватить себе мужа. Так что придется отдать этому делу, каким бы неприятным оно ни было, все свои силы.
 
      – А теперь, если тебя, конечно, не очень затруднит, может быть, ты расскажешь мне, что, черт подери, здесь происходит? – набросился на брата Корбин.
      Подавив раздражение, вызванное последней стычкой с разъяренной девицей, прохлаждавшейся сейчас в его каюте, Данте повернулся к Корбину.
      – Мой ангел оказался не ангелом, а настоящей фурией, – заявил он и, ухмыльнувшись, добавил: – Так что теперь у нас на борту на одного пассажира больше, поскольку, как бы мне ни хотелось выбросить эту маленькую мегеру за борт, рука не поднимается.
      – Если ты считаешь, что такое объяснение меня удовлетворит, то глубоко заблуждаешься, – проворчал Корбин.
      Издав тяжелый вздох, Данте попытался взять себя в руки и более внятно рассказать брату о том, что произошло.
      – Понимаешь, эта леди… – Данте запнулся, размышляя над словом, которое он использовал для характеристики этой темноволосой взрывоопасной девицы, и пришел к выводу, что Эрику можно назвать кем угодно, только не леди. – Ее зовут Эрика… пробралась на наш пароход без билета. Она скрывается от одного человека, от которого ничего хорошего не ждет. Я разрешил ей доехать с нами до Натчеза и сходил на берег, чтобы купить ей что-нибудь из одежды.
      – И где ты собираешься разместить эту особу? – спросил Корбин. – Ты же знаешь, что все каюты забиты до отказа и мы не можем предложить твоей многострадальной знакомой даже койку.
      Данте криво усмехнулся.
      – Ты мог бы перебраться ко мне и уступить Эрике свою каюту, – заметил он.
      – Мог бы, если бы ты подошел ко мне с этим вопросом не тогда, когда настроение у меня оставляет желать лучшего, – проворчал Корбин. – И потом, у меня нет ни малейшего желания тесниться с тобой в одной каюте. В следующий раз, когда ты вздумаешь играть роль доброго самаритянина, прежде чем доставлять мне неудобства, быть может, сначала сообщишь мне об этом, хотя бы из вежливости?
      – Я знаю, что ты слишком добр, чтобы заставлять нежное юное создание ночевать на палубе, – насмешливо бросил Данте.
      – И поэтому решил поселить свою строптивую принцессу в мою каюту, – фыркнул Корбин. – И когда же мне будет позволено с ней познакомиться? Я должен хотя бы увидеть женщину, которая будет наслаждаться роскошью, обычно предназначенной для капитана. – Тут он заметил на лице брата ухмылку и, прищурившись, спросил: – Или ты собираешься держать ее под замком из опасения, что кто-нибудь утащит ее у тебя из-под носа?
      Проигнорировав последний выпад брата, Данте пояснил:
      – Думаю, тебе представится возможность часто встречаться с Эрикой. Она охотится за мужем. Так что если увидишь на палубе толпу мужчин, знай, что Эрика находится в середине.
      – Охотится за мужем, говоришь?! – поразился Корбин.
      – И мой долг познакомить ее с каждым мужчиной, который мог бы подойти для этой цели, прежде чем она сделает выбор. – Пройдясь по палубе, Данте облокотился о перила и с наслаждением вдохнул свежий воздух. – Должен поблагодарить тебя за то, что ты настоял, чтобы я отправился в это плавание вместе с тобой. Оно обещает выдаться самым интересным из всех.
      Корбин задумчиво нахмурил брови, глядя на безмятежное лицо брата и на его губы, на которых играла лукавая усмешка. Он чувствовал: что-то здесь не то, а что именно, он непременно узнает. Но прежде чем Корбин успел забросать Данте вопросами, брат пошел прочь, оставив его мучиться головной болью и полнейшей неизвестностью.
 
      Данте постучался в дверь своей каюты и, получив разрешение, вошел. Эрика стояла перед ним с самым что ни на есть смиренным выражением лица, чего Фаулер никак не ожидал – он уже приготовился к очередной схватке.
      – Прости, что я так себя вела, Данте, – прошептала она, опустив глаза, чтобы не встречаться взглядом с ярко-зелеными глазами капитана, действовавшими на нее неотразимо. – Я непременно раздобуду для тебя модель шхуны, и вообще, я очень благодарна тебе за помощь.
      Данте был настолько ошеломлен и покорностью Эрики, и ее необыкновенной красотой, что потерял дар речи. Темно-синее платье, которое он ей принес, плотно облегало ее великолепную фигуру, подчеркивая все округлости. Свои роскошные черные волосы Эрика уложила на затылке в замысловатую прическу, лишь лицо обрамляли мягкие локоны.
      – Ты выглядишь потрясающе. Буду чрезвычайно удивлен, если твои поиски мужа продлятся дольше одного дня.
      Он взглянул на красивое, без единого изъяна лицо Эрики, на ее нежные губы, которые совсем недавно с таким жаром отвечали на его поцелуи, и почувствовал острое желание, охватывавшее его всякий раз, когда он смотрел на эту обворожительную девицу слишком долго и слишком пристально.
      Почувствовав на себе похотливый взгляд Данте, Эрика раздраженно отвернулась. А она-то надеялась стать ему другом! Какая идиотка! Он не испытывает к ней ничего, кроме самых низменных чувств. А как он на нее смотрит! Прямо раздевает своим взглядом! Впрочем, он и так знает, что скрывается под этим шелковым платьем, раздраженно подумала Эрика. У них с Данте после вчерашней ночи нет друг от друга секретов. Она, например, знает, что под ребрами у него тянется длинный шрам, а другой, поменьше, в форме дуги, проходит под левой коленкой. А еще она знает… Но об этом лучше не вспоминать. Да и Данте о ней тоже многое известно, причем такое, о чем она сама до вчерашней ночи даже не догадывалась.
      Отбросив эти не вполне пристойные мысли, Эрика обернулась и едва сдержалась: оказывается, пока она стояла к Данте спиной, его изумрудные глаза не отрываясь смотрели на ее ягодицы.
      – Наверное, трудновато тебе было выбирать для меня платья? – спросила она, не найдя, о чем еще говорить под его ласкающим взглядом.
      – Для того чтобы угодить женщине, которая их носит, можно преодолеть любые трудности, – ответил Данте, одарив Эрику лукавой улыбкой.
      Эрика нахмурилась.
      – Я чувствую себя как уличная девка, предлагающая всем желающим свое тело, – призналась она. – Как бы мне хотелось, чтобы нашелся хоть один мужчина, который полюбил бы женщину за ее ум или душу, а не прельстился лишь ее смазливым личиком!
      – Как это ни прискорбно, нам, мужчинам, нравятся красивые женщины, а не какие-то недотепы, одевающиеся в рванье или заворачивающиеся в простыню, – парировал Данте, подходя к Эрике.
      У нее тотчас же перехватило дыхание, что случалось всякий раз, когда этот красавец к ней приближался.
      – Это я недотепа? – воскликнула она, встав руки в боки, гордо вскинув голову и стараясь ничем не выдать охвативших ее чувств. – Да как ты можешь такое говорить! Мне на голову за последнее время свалилось столько несчастий, что и представить страшно. Подумай только, я вынуждена искать себе мужа лишь для того, чтобы избежать домогательств ненавистного жениха! – Ее голубые глаза яростно сверкали. – Я только стараюсь выжить, пустив в ход всю свою находчивость и изобретательность, как бы странно это тебе ни казалось.
      Данте потрепал ее по щеке. Он едва сдерживался от смеха.
      – Не сомневаюсь, что в твоем безумии есть какая-то система. Тем интереснее мне будет наблюдать за ходом событий. Ну что, может быть, отправимся на палубу и начнем ловлю женихов?
      И он предложил ей руку. Тяжело вздохнув, Эрика неохотно оперлась на нее.
      – Никогда, даже в самом страшном сне, мне не могло привидеться, что я буду выискивать какого-нибудь отъявленного негодяя, чтобы взять его в мужья. И вот, пожалуйста, готова выйти замуж даже не за джентльмена, а за любого мерзавца, лишь бы он согласился дать мне на время свою фамилию, не ожидая взамен брачной ночи, – с горечью проговорила она.
      – Да, придется изрядно потрудиться, чтобы такого найти, – хмыкнул Данте. – Какой нормальный мужчина согласится лишить себя по крайней мере одной ночи любви, если уж позволит тебе на время воспользоваться его фамилией.
      А ведь он прав, уныло подумала Эрика. Она не может позволить себе выйти замуж за нормального человека – слишком велик риск. Так что придется довольствоваться каким-нибудь недоумком. Однако очень может быть, что с ним тоже трудно будет иметь дело. Если Господь наградил человека убогим умишком, то с таким типом невозможно будет разговаривать ни на одну тему.
      «Похоже, ничего у меня не выйдет», – грустно подумала Эрика. Когда она лежала в кровати, уставясь невидящим взглядом в темноту, все казалось понятно и просто. А теперь ее план трещал по всем швам. Нужно быть круглой идиоткой, чтобы такое придумать.
      Раздраженная этими мыслями, Эрика покрепче оперлась на руку Данте. Хорошо хоть он с ней рядом, сможет защитить в случае чего.
      Некоторое время они прогуливались по палубе, наслаждаясь раскинувшейся по обеим сторонам реки величественной панорамой, пока наконец Данте не обратил внимание Эрики на элегантно одетого мужчину, задумчиво глядевшего на воду.
      – Смотри, вон стоит Хайрем Джонсон. Он холостяк, так что вполне тебе подойдет. При игре в карты, правда, любит плутовать, однако за соответствующую цену купить его можно.
      Эрика внимательно рассмотрела мужчину средних лет и пришла к выводу, что он недурен собой, по крайней мере издалека, да и «Эрика Джонсон» звучит очень даже неплохо. И когда Данте вопросительно вскинул брови, она кивнула.
      – Хайрем, разрешите представить вам Эрику… – Данте нахмурился, лишь сейчас сообразив, что до сих пор не знает фамилии Эрики.
      Хайрем окинул потрясающую красотку зорким взглядом, не упуская из виду ни одной детали.
      – Очень рад с вами познакомиться, моя дорогая, – проворковал он, изобразив на лице самую соблазнительную улыбку, на которую только был способен. – Вы в первый раз плывете на пароходе?
      – Нет, мне уже доводилось на них плавать, – сообщила Эрика, разглядывая бородку своего нового знакомого, обрамлявшую массивную нижнюю челюсть, и маленькие усики, удлинявшие и без того длинный нос. Да, этот мужчина вполне способен очаровывать женщин. Только слепых.
      – Не могли бы вы вместо меня прогуляться с Эрикой по кораблю? – попросил Данте. – Я должен провернуть для брата одно маленькое дельце.
      – Буду просто счастлив избавить вас от Эрики, – промурлыкал Хайрем, впиваясь жадным взглядом в ее полуобнаженную грудь, которую открывало его взору глубокое декольте.
      Когда они стали пробираться сквозь толпу, Хайрем приобнял ее рукой за талию, и Эрика вздрогнула. Прикосновение это было ей неприятно, а вот стоило Данте хоть на мгновение дотронуться до нее, и по телу растекалось блаженное тепло. Усилием воли выкинув из головы мысли о Данте, Эрика сосредоточилась на светской беседе. На каждую остроумную реплику Хайрема, изо всех сил пытавшегося ее развлечь, она отвечала лучезарной улыбкой, хотя на самом деле уже поняла, что с юмором у этого бедолаги не все в порядке, и если он имеет на этот счет противоположное мнение, то глубоко заблуждается.
      Полчаса спустя Эрика уже вертела головой, высматривая Данте. Наконец поиски ее увенчались успехом, она его увидела. Однако радость ее длилась недолго: Данте прохаживался по палубе под руку с какой-то довольно привлекательной блондинкой, которая так и льнула к нему, что-то нашептывая ему на ухо. Ревность обожгла Эрику, как огнем, однако она тотчас же попыталась взять себя в руки. Да что это с ней? Ей-то какое дело до того, что этот распутник ухлестывает за хорошенькими женщинами? Пускай делает что хочет. Просто она рассчитывала на то, что он поможет ей избавиться от этого наглеца Хайрема, который уже готов был дать волю своим шаловливым ручонкам.
      Когда Данте взглянул в ее сторону, Эрика незаметно сделала ему знак, чтобы он подошел. Но тот лишь махнул рукой и прошествовал дальше, оставив Эрику тихо закипать от негодования. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он наконец соизволил подойти к ней. Эрика едва подавила в себе желание его задушить. Каков негодяй! Отдал ее на растерзание этому Хайрему!
      – Вижу, как ты проворачиваешь для брата одно маленькое дельце, – передразнила она Данте. И, когда Хайрем, откланявшись, отошел, презрительно фыркнула: – Эта красотка так и вешалась тебе на шею.
      Данте ухмыльнулся:
      – А ты считаешь, что я должен был проявить грубость по отношению к этой молодой леди и сказать ей, чтобы она оставила меня в покое?
      – Если ты даже не способен поставить на место женщину, то где уж тебе справиться с реальной опасностью! – бросила Эрика, дав Данте понять, что подобное объяснение ее не удовлетворяет.
      – А тебе не приходило в голову, что мне могло быть приятно внимание, которое оказывает мне эта женщина? – парировал Данте и, схватив Эрику за руку, потащил ее по палубе. – Однако я очень признателен тебе за заботу. И впредь при выборе знакомых непременно буду спрашивать твоего совета, – язвительным тоном добавил он.
      Эрика тяжело вздохнула. Она уже раскаивалась в том, что набросилась на Данте.
      – Прости, я не хотела тебя обидеть. Просто я никак не могла дождаться, когда ты ко мне подойдешь. Мне не терпелось отделаться от этого зануды Хайрема. Ты очень красивый мужчина, и нет ничего удивительного в том, что ты пользуешься у женщин огромным успехом.
      Данте остановился так внезапно, что Эрика налетела на него.
      – Что я слышу? Ты делаешь мне комплимент? – насмешливо бросил он, скрывая удивление.
      – Если будешь насмехаться, я возьму его обратно, – предупредила Эрика.
      – Что ж, думаю, на пароходе найдется немало женщин, которые не будут столь скупы на комплименты… и на проявление знаков внимания, – заметил Данте, подводя Эрику к салону, тянувшемуся по всей длине парохода. – Сейчас я представлю тебя своему брату, однако должен предупредить, что он женат и счастлив в браке. Так что советую не пытаться его охмурить.
      В другое время Эрика тотчас отреагировала бы на эту колкость, но сейчас она не обратила на нее ни малейшего внимания: замерев от восторга, она рассматривала великолепный салон. Он и в самом деле у кого угодно мог бы вызвать чувство благоговения. Окна украшали дорогие шторы, по стенам были развешаны огромные зеркала, отчего помещение казалось просторнее. С высокого потолка свисали хрустальные люстры, украшенные золотой резьбой. В самом дальнем конце салона вдоль стены стояли обитые бархатом кресла и банкетки, а посередине – столы, покрытые белыми скатертями. Да, такого великолепного парохода, как «Натчез бель», Эрике еще никогда не доводилось видеть.
      – Твой пароход просто потрясающий, я еще никогда на таком не плавала, – призналась она, восхищенным взглядом обводя роскошное убранство салона.
      Данте довольно улыбнулся, мысленно отметив, что ничто в этом салоне не сравнится с этой обворожительной красавицей в темно-синем платье. Когда он присмотрел его в бутике, оно не показалось ему настолько изящным, но сейчас, на Эрике, выглядело просто потрясающе. Заметив устремленные на девушку восхищенные взгляды, Данте пришел к выводу, что он не единственный мужчина, который так считает.
      Обведя взглядом салон, Данте увидел Корбина. Тот сидел на своем обычном месте и, разинув рот, во все глаза смотрел на Эрику.
      – Эрика, разреши представить тебе моего брата Корбина, – проговорил Данте, подводя Эрику к столу.
      Корбин был настолько ошарашен, что не мог вымолвить ни слова. Издалека эта девица выглядела вполне привлекательно, но при ближайшем рассмотрении оказалась просто красавицей.
      – Если бы я знал, что уступаю свою каюту такой очаровательной особе, я бы ни слова не сказал против, – проговорил он, не в силах оторвать от Эрики взгляда.
      – Ты несешь чепуху, – тихонько заметил Данте, наклоняясь к брату.
      Корбин закрыл рот, и лицо его окрасилось легким румянцем.
      – Да, нам непременно нужно помочь Эрике в ее бедственном положении, – заметил он, обращаясь к брату.
      Какие у нее потрясающие голубые глаза, полные жизненной силы! Как раз то, что нужно Данте. И нет никаких сомнений в том, что эта девица братцу очень нравится. Вон с каким откровенным восхищением он на нее смотрит.
      – А вы с Данте очень похожи, – заметила Эрика, прервав его размышления. – Сразу видно, что братья. Только вот кто из вас красивее, трудно сказать.
      Корбин просиял от удовольствия.
      – Если вы и дальше будете осыпать меня комплиментами, я не только отдам вам свою каюту, но и охотно разрешу повести пароход, – подмигнув, поддразнил он Эрику.
      – Надо же, для себя я у нее комплимента выпросить не могу, а брата моего она ими просто забросала, – недовольно проворчал Данте.
      Корбин не обратил никакого внимания на слова брата. Пораженный красотой Эрики, он не видел и не слышал ничего вокруг, а вот Эрика не могла на них не отреагировать. Сладко улыбнувшись и пожав плечами, она с напускным безразличием произнесла:
      – Некоторые завоевывают мое уважение хорошими манерами, а те, у кого их нет, должны придумать для этого еще что-нибудь.
      – И я, конечно, попадаю в последнюю категорию, – фыркнул Данте, разворачивая салфетку.
      Ответить Эрика не успела: Корбин принялся расспрашивать ее о том, кто она и откуда, и Эрике пришлось изворачиваться, чтобы не сказать лишнего: ни к чему братьям знать слишком много. Данте тоже не терпелось выведать хоть что-нибудь о ее семье и о человеке, от которого Эрика скрывается, но она настолько ловко избегала расспросов, что сумела сказать много и вместе с тем ничего. Раздосадованный, Данте понял, что из этой девицы ничего и клещами не вытянешь, и оставил ее в покое.
      Эрика наслаждалась приятной компанией и вкусной едой. Она ела и ела, до тех пор, пока не почувствовала, что швы на платье сейчас лопнут, однако перед тортом с желе не смогла устоять.
      Когда Корбин и Данте поняли, что Эрика не позволит им совать нос в ее прошлое, они принялись подтрунивать друг над другом, и это привело даму в полный восторг.
      Когда обед закончился, обеденные столы убрали и вместо них поставили маленькие карточные столики. Группы мужчин, включая и Хайрема Джонсона, уселись за них, решив провести остаток дня за игрой в карты. Эрика удивилась, когда Данте предложил и ей к ним присоединиться, но отказаться ей в голову не пришло. Ей гораздо больше нравилось бросать вызов своим соперникам, чем сплетничать с женщинами, собравшимися в дальнем конце салона. После первых трех партий Эрике удалось выиграть значительную сумму денег, и Данте чертыхнулся. Надо же так унизить мужчин! Нужно вытащить ее из-за стола, пока она не выудила у них все деньги.
      – Почему мы не доиграли? – удивилась Эрика, когда Данте попросил ее встать из-за стола и повел к двери. – Мне так понравилось!
      – Где ты выучилась так играть? – хмуро спросил Данте. – Женщины обычно никудышные игроки. Я видел, что у Хайрема глаза чуть не вылезли из орбит, когда он смотрел, как лихо ты тасуешь карты, словно всю жизнь только этим и занималась.
      Эрика насмешливо улыбнулась.
      – Я же не на необитаемом острове жила, – заметила она.
      – Я это вижу, – проворчал Данте. – Есть на свете что-нибудь, что ты не умеешь делать?
      – Честно? – вскинула брови Эрика. Интересно подумала она, он действительно хочет это знать или в очередной раз собирается над ней посмеяться?
      – Конечно, честно, – ответил Данте и, остановившись, пристально взглянул на нее.
      – Нет. – И она улыбнулась ему такой обворожительной улыбкой, что у Фаулера сердце на секунду замерло в груди. – Хотя бы один раз я испробовала в жизни практически все, просто из интереса.
      В этот момент Данте забыл о своей уязвленной гордости и расплылся в довольной улыбке.
      – Так я и знал, что ты это скажешь, – заявил он и провел своим тонким пальцем по нежным губам Эрики. – А все, чем бы ты ни занималась, ты стараешься делать отлично, правда, Эрика?
      Трепет прошел по телу Эрики от одного лишь его прикосновения, и она поспешно отступила, чтобы не дать тщательно сдерживаемому желанию вырваться наружу.
      – Да, – подтвердила она, стараясь говорить спокойным голосом, чтобы Данте не заметил, что с ней творится на самом деле. – Гораздо интереснее жить полной жизнью, а не влачить жалкое существование.
      Это ее заявление лишний раз подтвердило предположение Фаулера о том, что Эрика не боится никого и ничего на свете, и он проникся к ней уважением. Ни один человек на всей земле не в силах укротить ее свободолюбивый дух. Эрика не тот человек, который пойдет на компромисс или смирится с поражением. Под ангельской внешностью скрывается стойкий и решительный характер. Данте не сомневался, что эта девица преодолеет все преграды, которые возводит на ее пути преследующий ее таинственный незнакомец. Она умна и расчетлива, и если он не поостережется…
      – Что-нибудь не так? – прервал его размышления голос Эрики. Голубые глаза смотрели на Данте, пытаясь разгадать выражение его лица.
      Губы Данте тронула едва заметная улыбка.
      – Все так, моя дорогая. Просто я задумался, – заметил он и, взяв Эрику за руку, вывел за дверь.
      – Да-а-а… Старость не радость, – насмешливо протянула Эрика.
      – Считаешь меня слишком старым? – подхватил Данте. Ему приятно было видеть, что Эрика, которая постоянно вела себя с ним настороженно и опасливо, наконец-то расслабилась. – В тридцать три года я еще хоть куда, и реакция у меня отменная.
      На это трудно было что-либо возразить, да Эрика и не стала. Она отлично помнила ту ночь в борделе, когда стремительным броском рванулась к двери и тут же оказалась в объятиях Данте, быстрого и ловкого, как пантера. Решив, что пора сменить тему разговора, Эрика принялась озираться по сторонам.
      – Ну что, есть у тебя для меня на примете еще какой-нибудь холостяк? Ты же знаешь, времени у меня очень мало.
      Данте задумчиво оглядел прогуливающихся по палубе пассажиров и наконец высмотрел одного, на котором, по его мнению, можно было бы проверить, насколько Эрика способна постоять за себя. У Годфри Финли, похоже, не меньше рук, чем щупалец у осьминога, и Данте очень интересно было бы посмотреть, сумеет ли Эрика отсечь хотя бы несколько из них. Другой женщине он никогда бы не подсунул такого заядлого бабника, но Эрике его знакомые дамы и в подметки не годятся. Забавно будет взглянуть, как от Годфри Финли полетят пух и перья, когда они с Эрикой схлестнутся.
      – Сюда, моя дорогая, – промурлыкал Данте, скрывая дьявольскую усмешку.
      Годфри Финли обладал настолько невзрачной внешностью, что казалось, будто Господь, сотворив таких красавцев, как Корбин и Данте, решил немного отдохнуть и, не утруждая себя, произвел на свет это неприметное создание. Этот человек оказался настоящей ходячей энциклопедией малоизвестных фактов, о большинстве из которых Эрика предпочла бы не слышать. А когда она узнала, что Годфри обожает играть в карты и что за столом он то выигрывал, то проигрывал целое состояние, она тут же исключила его из своего списка потенциальных мужей. Этот тип наверняка попытается выудить у нее побольше денег, прежде чем она успеет расторгнуть брак. Вскоре Эрика обнаружила, что страсть к карточной игре – не самый худший из его недостатков. Хуже было то, что этот замухрышка оказался весьма любвеобильным. Загнав Эрику в угол, он принялся самым бесцеремонным образом к ней приставать. Тогда Эрика схватила первый подвернувшийся под руку предмет – им оказалась щетка – и принялась колотить Годфри по голове до тех пор, пока он не стал медленно оседать на палубу. Тогда Эрика влепила ему напоследок увесистую пощечину и пошла прочь, полыхая от негодования. Черт бы побрал этих мужчин! Никто из них и понятия не имеет о хороших манерах! Да ей за пять лет не найти себе мужа, не то что за пять дней!
      Проводив взглядом удаляющуюся Эрику, Данте вышел из укромного уголка, где прятался, и ухмыльнулся во весь рот. Теперь Годфри Финли десять раз подумает, прежде чем лезть к этой девице. Вон как она его отделала! Хмыкнув, Данте отправился искать для Эрики очередную жертву. Никогда еще ему не доставляло такого удовольствия смотреть, как женщина колотит мужчину. Эта леди – какая-то сплошная загадка! Утонченная красота, неземное очарование – и такой бурный темперамент! Просто вулкан! Уму непостижимо! Приятно вступать с ней в словесный поединок, в котором чувствуется, что она тебе не уступит ни на йоту, а уж прикасаться к ней… Данте с трудом подавил нарастающее желание. Еще успеется. Сейчас гораздо интереснее понаблюдать за тем, как будет вести себя Эрика с мужчинами.

      Стоя на палубе, Эрика внимательно всматривалась в раскинувшуюся перед ней панораму, и на губах ее играла задумчивая улыбка.
      – Ну, как идут поиски? – раздался у нее прямо над ухом вкрадчивый шепот, и Эрика, вздрогнув от неожиданности, обернулась.
      Данте, опершись руками о перила, прижимался к ней своим мускулистым телом. У Эрики голова закружилась от его близости. И почему присутствие этого мужчины постоянно оказывает на нее такое непостижимое воздействие?
      – Отлично. А твои? – ответила она деланно равнодушным тоном, стараясь не подавать вида, что у нее перехватило дыхание.
      – Мои? – насмешливо переспросил он. – Я ведь не охочусь за женой.
      – Разве? А я уж решила, что и ты занялся поисками супруги. С кем только тебя сегодня не видела! И с блондинкой, и с брюнеткой, и с рыженькой, – проворчала Эрика, успев взять себя в руки. Чтобы этот негодяй заметил, что в его присутствии она сама не своя!.. Не бывать этому! – Ты что, решил каждую пассажирку одарить своим благосклонным вниманием?
      Данте тихонько хмыкнул, и в его изумрудных глазах заплясали дьявольские искорки.
      – Верно, решил. Однако не настолько основательно, насколько одаривал тебя, – заметил он ласковым тоном, разрушившим ту стену, которую Эрика изо всех сил пыталась между ними воздвигнуть.
      Краска стыда залила ей лицо.
      – И долго ты еще будешь намекать на ту ужасную ночь? – недовольно бросила она.
      – Ужасную, детка? – передразнил Эрику Данте, с удовольствием наблюдая за тем, как она смутилась. – А по-моему, так просто потрясающую! Никогда не думал, что невинная девушка может оказаться настолько страстной.
      Эрика задохнулась от возмущения. Резко вскинув руку, она со всего размаху влепила Фаулеру пощечину. Черт бы побрал этого мерзавца!
      Пальцы Данте с такой силой сжали ей руку, что Эрика едва не закричала от боли.
      – Если бы не люди, я бы уложил тебя животом к себе на колени и как следует отшлепал! – прорычал он сквозь зубы. – Нравится тебе это или нет, но ты очень страстная женщина. Уж мне ли этого не знать! Я понял это еще в той тускло освещенной комнате, когда…
      Больше Эрика не могла сносить подобных оскорблений. Резко оттолкнув Данте, она вдруг почувствовала, что сейчас упадет, и поспешно вцепилась в перила. Однако они оказались слишком низкими. Эрику неумолимо тянуло вниз, к воде. Ноги заскользили по палубе. Эрика отчаянно пыталась удержать равновесие. Тщетно! Сейчас она кувыркнется через перила и свалится в воду!
      – Данте! – закричала она.
      Фаулер подскочил к ней и рывком подхватил на руки, как раз в тот момент, когда она уже готова была рухнуть в воду. Эрика крепко обхватила его за шею, прижалась к нему и спрятала лицо у него на груди, еще не избавившись от ужаса перед неминуемым падением.
      Данте насмешливо улыбнулся, когда Эрика с такой силой прижалась к нему, что едва не задушила.
      – Если ты хотела, чтобы я тебя обнял, нужно было просто попросить, – поддразнил он, с удовольствием ощущая ее податливое тело.
      Эрика не ответила. Слишком силен оказался только что пережитый ужас, чтобы она могла отвечать на всякие колкости. Не получив никакого ответа, Данте нахмурился. Что-то не похоже на Эрику. Она должна была бы глаза ему выцарапать за такие слова, но ничего подобного не происходит.
      – Только не говори мне, что боишься, – заметил он, поняв наконец, почему Эрика и не думает вырываться из его объятий. – Ни за что в это не поверю!
      Но она, вцепившись в Фаулера мертвой хваткой, по-прежнему хранила упорное молчание. Все объяснялось предельно просто: Данте стоял у самых перил и при желании запросто мог выбросить ее за борт.
      – Я ужасно боюсь высоты, – призналась она наконец, еще крепче обхватив его руками за шею. – Однажды я свалилась с балкона второго этажа. Попыталась ухватиться за ветку дерева, которое росло прямо под балконом, но промахнулась и полетела на землю. При этом ударялась о каждую ветку, прежде чем приземлиться. И вот этот-то страх остался во мне до сих пор.
      – А чего ты еще боишься? – поинтересовался Данте, почти вплотную приблизив свои чувственные губы к ее губам.
      Обернувшись через плечо, Эрика бросила взгляд на темные воды реки.
      – Ты что, собираешься швырнуть меня за борт? – спросила она. – Если нет, то, пожалуйста, отойди от перил, а то мне страшно!
      – А что мне за это будет? – пробормотал Данте, своим тоном давая ей понять, какой именно благодарности он от нее ждет.
      Черт бы его побрал! Эрика едва не заплакала от унижения. Прогуливающиеся по палубе пассажиры смотрят на них и улыбаются, а она вынуждена прижиматься к этому мерзавцу, когда ей хочется лишь одного – душу из него вытрясти.
      – Если не отойдешь, поставлю синяк под глазом! – прошипела Эрика, но так тихо, чтобы ее услышал лишь Данте.
      Ага! Вот так-то лучше, подумал Данте. Узнаю прежнюю Эрику, которая за словом в карман не полезет.
      – Ответь мне хотя бы на один невинный вопросик, – не отставал он. – Ты боишься не только высоты, но и высоких чувств? Ты боишься влюбиться?
      При этом Данте перегнулся через перила, отчего у Эрики в очередной раз дух захватило от страха.
      – Да… нет… я не знаю. Никогда не задумывалась… об этом, – выдохнула она. – Данте, прошу, отпусти меня. Я ужасно боюсь!
      Ей показалось, что прошла целая вечность, прежде чем он поставил ее на ноги. Они были как ватные, и Эрика едва удержалась, чтобы не упасть. Бросив взгляд на ее белое как мел лицо, Данте потянул ее к трапу.
      – Пошли. Думаю, тебе лучше немного полежать.
      Эрика послушно пошла за Фаулером сквозь толпу любопытных, поднялась по ступенькам и, войдя в каюту, легла в постель. Данте присел рядышком на краешек кровати и, проведя рукой по щеке Эрики, заметил:
      – Поскольку мой брат разрешил тебе воспользоваться его каютой во время путешествия, располагайся поудобнее и чувствуй себя как дома. – Он прошелся указательным пальцем по ее нежным губам. – А теперь отдыхай. Я приду позже и поведу тебя ужинать, если, конечно, ты не договорилась с кем-нибудь из своих ухажеров.
      – Я отклонила все их предложения, – заявила Эрика и в ту же секунду вздрогнула: загорелый палец Данте продолжал исследовать резко очерченный контур ее губ.
      За что он ее так мучает? Неужели не понимает, что одного его прикосновения достаточно, чтобы привести в смятение все ее чувства?
      – Значит, ни Хайрем, ни Годфри не оправдали твоих ожиданий? – пробормотал Данте, касаясь губ Эрики легким поцелуем.
      – Хайрем слишком заумный, а Годфри чересчур дает волю рукам, – задыхаясь, ответила она, изо всех сил пытаясь поддержать светскую беседу, хотя сердце ее стучало в груди, как колокол.
      – Мне очень жаль это слышать, – прошептал Данте и впился поцелуем в губы Эрики. Ей показалось, что она сейчас задохнется. Однако этого не произошло, Данте вовремя оторвался от ее рта. – Быть может, мы сегодня вечером сумеем найти кого-нибудь, кто бы тебе больше понравился.
      – Я…
      Продолжить Эрике не удалось: губы Фаулера вновь прижались к ее губам, а ищущий язык проник в сладостную влажность рта. Дерзкая рука скользнула по плечу, потом по отороченному кружевом корсажу платья и ниже, куда до Данте не смел забираться ни один мужчина. Эрика почувствовала, что ее снедает огонь желания, настолько яростный, что всех вод Миссисипи не хватило бы, чтобы его погасить. Когда рука Фаулера прошлась по ее пышной груди, скользнула по ребрам, потом ниже, по животу, Эрика почувствовала, что ее охватывает безудержное желание, которое она испытывала всякий раз, когда Данте касался ее тела. Ни один мужчина не оказывал на нее такого потрясающего воздействия, как Данте Фаулер. Даже если бы она захотела оказать сопротивление, он подавил бы его своими поцелуями.
      И вновь неугомонная рука Данте прошлась по соблазнительным округлостям фигуры Эрики, скользнула под юбку, принялась гладить бедра. Поцелуй стал более страстным, требовательным, а смелые ласки напрочь заставили забыть о сопротивлении.
      Рука Эрики непроизвольно забралась под куртку Данте, ладонь прижалась к его мускулистой груди, потом скользнула на спину. Он притянул Эрику к себе еще ближе, казалось, тело Эрики сейчас растворится в его теле. Своенравная рука по-прежнему неугомонно ласкала ее бедра. Ресницы Эрики затрепетали, она удивленно взглянула на Фаулера и поразилась глубине и проникновенности его взгляда. И снова его полные губы приникли к ее губам.
      У нее возникло ощущение, будто она плавно качается на волнах, и она с жаром ответила на страстный поцелуй Данте, используя те же искусные приемы обольщения, которые он только что испробовал на ней. Их страсть вспыхнула жарким неистовым пламенем, казалось, еще секунда – и они оба сгорят в ней дотла.
      Наконец Данте оторвался от ее губ.
      – А теперь отдыхай, Эрика, – произнес он.
      Он сгорал от яростного желания, первобытные инстинкты клокотали внутри, ежесекундно грозя подчинить себе разум, но Данте твердо решил не повторять ошибки, которую совершил в тот вечер, когда они с Эрикой впервые встретились. Тогда он с жадностью изголодавшегося зверя набросился на девушку и подчинил себе. Сейчас он этого делать не станет. Он обольстит ее, причем сделает это столь искусно, что в следующий раз, когда он к ней придет, Эрика, отметя все свои страхи, сама кинется ему на шею. Так что нужно набраться терпения. Эта обворожительная красотка стоит того, чтобы немного подождать.
      Услышав о том, что ей предлагают отдохнуть, Эрика не поверила своим ушам, а когда Фаулер встал с кровати и направился к двери, захлопала глазами от изумления. Да разве заснешь, когда только что пережила такую бурю чувств? И тем не менее она должна взять себя в руки. Данте лишь забавляется с ней, играет, как кошка с мышкой. Если бы он желал ее так же страстно, как и она его, он не смог бы так равнодушно повернуться и уйти от нее. Этот мужчина сделан из дерева, решила Эрика, предпринимая отчаянные попытки успокоиться.
      Однако тело ее по-прежнему ощущало его прикосновения, а губы горели от его жадных поцелуев. «А ну-ка приди в себя! – мысленно прикрикнула на себя Эрика. – Данте ничего для тебя не значит, да ты и не знаешь о нем ничего…» От этой мысли Эрика похолодела. Боже правый! Ведь она и в самом деле ничего о нем не знает, что он за человек, хороший ли, плохой ли, где живет, женат или холост, а быть может, вдов, каковы его взгляды на жизнь, и прочее, и прочее. Нет, ей непременно нужно выкинуть из головы Данте Фаулера, этого негодяя со смеющимися изумрудными глазами, и никогда больше не вспоминать о нем. Он только еще более усложняет и без того сложное положение вещей. Ей нужен муж, от которого, когда придет время, она могла бы без сожаления избавиться. С этой мыслью Эрика попыталась заснуть, однако перед глазами стояла чарующая улыбка Данте, и его соблазнительный облик все никак не шел у нее из головы.
 
      – В выборе женщин, равно как и вин, вкус у тебя отменный, – заметил Корбин, наблюдая за тем, как Эрика выходит из салона под руку со своим очередным кавалером.
      – Она вовсе не моя женщина, – заявил Данте.
      Несколько мгновений Корбин задумчиво смотрел на брата.
      – Тогда чем вызван твой интерес? С тех пор как эта красотка поселилась в моей каюте, с твоего лица не сходит довольная ухмылка. Что ты на сей раз задумал?
      – Просто мне нравится знакомить ее с теми мужчинами, за которых она могла бы выйти замуж, а потом смотреть, как она их охмуряет, – ответил Данте, небрежно пожав плечами.
      – Ты считаешь, что Хайрем, Годфри и Шелби Тэрпин именно те люди, за которых она могла бы выйти замуж?! – поразился Корбин. – Да ведь среди них нет ни одного порядочного человека, они мерзавцы, шулеры и бездельники.
      – Именно такой человек ей и нужен, – ответил Данте. – Эрике нужен мужчина, который превыше всего ценит деньги и за несколько золотых монет согласится на что угодно, даже на самые немыслимые условия.
      – Что?! – Корбин вытаращил глаза от изумления. Он был уверен, что Данте все это выдумал. – Зачем это порядочной молодой девице связываться с такими отъявленными негодяями? И вообще, черт подери, сама-то она кто такая?
      Данте пожал плечами.
      – Я знаю об этом не больше тебя, братишка. А теперь прошу меня простить. Сомневаюсь, что Эрике требуется защита, даже когда она имеет дело с таким подонком, как Шелби Тэрпин. Однако лучше будет, если я присмотрю за этой своенравной девицей.
      – А ты еще специально отдал ее в руки самых отъявленных негодяев, – укорил брата Корбин. – У этого Шелби Тэрпина, когда он подходит к женщине, словно вырастает лишняя пара рук. Уж на что Годфри подонок из подонков, а Шелби и того хлеще. – Корбин одарил Данте яростным взглядом. – Боже правый, ну и заварил же ты кашу!
      – Не бойся, наша темпераментная красотка отхватит у Шелби эти лишние руки, если ему вдруг придет в голову ее потискать, – ухмыльнулся Данте. – Может, пойдешь со мной? Интересно будет посмотреть, как она его разделает.
      Корбин покачал своей темноволосой головой, раздумывая, все ли у брата в порядке с мозгами. В последнее время он ведет себя более чем странно.
      Прогуливаясь по палубе, Данте услышал из укромного уголка приглушенные голоса и решил посмотреть, в чем там дело. Подойдя ближе, он увидел Шелби. Раздумывая, стоит ему лезть не в свое дело или нет, Данте на секунду остановился. В этот момент, к его крайнему изумлению, из темноты вылетел шезлонг и ударил Шелби прямо в грудь. Вскрикнув от боли, незадачливый жених свалился на палубу, а в него полетел еще один шезлонг. Если бы Тэрпин не упал, голова его точно слетела бы с плеч. Шелби сжался в комок и втянул голову в плечи, юркнув за перевернутые шезлонги, словно перепуганный страус.
      – Если ты еще раз посмеешь меня тронуть, мерзавец, я тебе башку снесу! – крикнула Эрика. Лицо ее исказилось от гнева, голубые глаза метали молнии. – Нас с тобой всего полчаса назад представили друг другу, а ты ведешь себя так, словно знаешь меня сто лет! Как тебе только не стыдно, Шелби Тэрпин! Видеть тебя больше не хочу! Слышишь, ты, ублюдок?
      Шелби, кряхтя, поднялся и теперь стоял среди обломков шезлонгов, которые сослужили Эрике отличную службу.
      – Я думал, ты хочешь, чтобы я тебя поцеловал, – пробормотал он. – Ты…
      – Ты думал? – возмущенно воскликнула Эрика. – Да у тебя в мозгу, должно быть, нет ни одной извилины, если ты решил, что понравился мне! – Эрика взмахнула рукой перед носом Тэрпина, и он испуганно отшатнулся, видимо, сообразив, что от этой взрывоопасной особы всего можно ожидать. – И не смей подходить ко мне, пока не научишься вести себя как полагается!
      Когда Шелби припустил прочь, Эрика решительным жестом поправила платье, которое этот мерзавец едва не стянул с нее. Боже правый!
      – Ненавижу всех мужчин! – пробормотала она, скорчив недовольную гримасу.
      – И меня тоже? – вкрадчиво спросил Данте. Он незаметно подошел к Эрике так близко, что она ощутила на своей шее его горячее дыхание.
      Сердце девушки учащенно забилось, однако она тут же взяла себя в руки.
      – Что ты за мной подглядываешь! – раздраженно бросила она. – И появляешься всегда в тот момент, когда я только что чудом избежала опасности!
      Фаулер рассмеялся. Давненько ему не было так весело, как последние несколько дней, когда он наблюдал за проделками этой маленькой бестии. Жаль, что Корбина нет сейчас рядом. Он с удовольствием понаблюдал бы, как Эрика расправляется со своим очередным ухажером, Шелби Тэрпином.
      – Если бы тебе потребовалась моя помощь, я бы без промедления тебе ее оказал, но ты, похоже, и без меня прекрасно справилась, – заметил Данте, ухмыльнувшись. – В вашем с Шелби поединке именно ему солоно пришлось, моя дорогая, а не тебе. – Протянув руку к волосам Эрики, Данте пригладил выбившуюся из прически непокорную прядку черных волос, после чего провел указательным пальцем по шее Эрики и ниже, по смятым кружевам, украшавшим лиф платья. – Значит, и Шелби не удалось пройти испытание. Жаль! Осталось, насколько мне известно, всего несколько мужчин, которые могли бы тебе подойти.
      Только сейчас Эрика сообразила, что избила Шелби за то, что он посмел к ней прикоснуться, а Фаулеру она разрешает делать с собой все, что ему заблагорассудится. Захотелось незадачливому женишку протянуть к ней руку – и зашипела, словно рассерженная кошка, а стоило Данте ее приласкать – и кошечка втягивает коготки в подушечки и умиротворенно мурлычет. О Господи, ну почему так происходит? Ведь Данте ничем не лучше остальных. Такой же негодяй, как и все, и нужно ему от нее то же самое.
      Эрика поспешно отпрянула, боясь, что ее затянет в водоворот острейших ощущений, о происхождении которого она никогда не задумывалась, опасаясь того, что ей может открыться, если она начнет об этом размышлять. Лучше уж держаться от Фаулера на безопасном расстоянии, пока не забыла о цели, которая должна определить ее будущее.
      – Когда я придумывала свой план, он казался мне просто отличным, – с горечью призналась она Данте. – Но на самом деле я даже не могу приступить к разговорам о замужестве. У всех этих мужчин, которых ты мне подсунул, только одно на уме. Им вовсе не до великосветских бесед, им другое подавай. А я не собираюсь унижаться, опускаться на один уровень с ними только ради того, чтобы заполучить кого-нибудь из них в мужья. – Голос ее звучал подавленно, и настроение было хуже некуда. – Но я не могу вернуться домой без супруга. Даже если я выйду замуж, это еще не означает, что Сэбин…
      Эрика осеклась.
      – Сэбин? – Лицо Данте словно окаменело. Он знал лишь одного человека с этим именем. – Сэбин Кейри?
      Неудивительно, что у Эрики выработалось такое циничное отношение к мужчинам. Ведь Сэбин – само воплощение жестокости. На мгновение Фаулеру стало стыдно за то, что он подсовывал Эрике в качестве потенциальных мужей таких подонков.
      Эрика взволнованно схватила Данте за руку и умоляюще посмотрела на него.
      – Прошу тебя, помоги мне. Я сделаю все что угодно, лишь бы избавиться от Сэбина. То, что он мне уготовил, хуже смерти. Если ты о нем слышал, тебе наверняка известно, какой это подонок. Неужели ты станешь меня осуждать за то, что я предпринимаю такие отчаянные попытки, лишь бы от него избавиться?
      Данте ласково улыбнулся.
      – Нет, не стану, Эрика. У меня с этим человеком свои счеты. – Он на секунду замолчал, пытаясь справиться с охватившим его волнением. – Сэбин Кейри убил на дуэли моего отца. Когда-нибудь пути наши пересекутся. И когда это произойдет, я заставлю его заплатить за те страдания, которые он тебе причинил.
      Кровь отхлынула от лица Эрики, когда до нее дошел смысл слов Фаулера. Значит, Сэбин убил его отца? Но почему, за что? Эта новость привела ее в ужас. Она знала, что Сэбин способен на любую подлость, но убить человека… Такое у нее в голове не укладывалось.
      – А из-за чего он дрался на дуэли с твоим отцом? – тихо спросила она.
      Лицо Данте снова стало совершенно непроницаемым, и Эрике стало ясно: она затронула щекотливую тему. Однако поскольку с Сэбином Эрику тоже кое-что связывало, отступиться она не могла. Ей необходимо было узнать, что произошло.
      – Теперь это не имеет никакого значения, – отрезал Данте. – Однако я не сомневаюсь, что Сэбин Кейри тщательно спланировал убийство моего отца.
      Хотя со дня гибели отца минуло уже три года, Данте не мог спокойно ее обсуждать: он испытывал такую боль, словно все произошло лишь вчера. Он был в состоянии разговаривать на эту тему лишь с одним человеком – с Корбином. Но даже с ним это стоило Данте огромных усилий, поскольку брат смирился со смертью отца, а Данте нет. И мысль о том, что Сэбин Кейри так никогда и не ответит за свое преступление, жгла его, как огнем.
      – Но как Сэбин… – начала было Эрика, но Данте, схватив ее за руку, потащил по палубе, прекратив тем самым все расспросы.
      – Думаю, тебе пора ложиться спать, детка. У тебя выдался трудный день.
      По лицу Данте Эрика поняла: все, тема закрыта. Черт бы его побрал! Ну почему он напускает на себя такую таинственность! Однако, поразмыслив немного, она пришла к выводу, что не имеет права совать нос в дела Данте, если он того не желает. Он ведь не стал допытываться у нее, кто она такая.
      Когда они добрались до дверей каюты, любезно предоставленной гостье Корбином, Данте вытащил ключ и открыл ее. Но прежде чем Эрика успела войти, он, обхватив ее рукой за талию, запечатлел на ее губах такой поцелуй, что у нее подкосились ноги. И пока она задавала себе вопрос о том, что, черт возьми, происходит, ее своенравное тело, сладострастно изогнувшись, прижалось к мускулистой груди Данте. Ничего с собой поделать Эрика не могла, ее словно магнитом тянуло к этому зеленоглазому дьяволу.
      Рука Данте скользнула по ее спине и, зарывшись в густых волосах, откинула голову Эрики назад, влажные губы коснулись щеки, потеребили мочку уха, отчего у Эрики перехватило дыхание, а когда прошлись по обнаженному плечу, она едва не потеряла сознание от остроты чувств. Но когда она уже готова была позволить ему все что угодно, Фаулер внезапно выпустил ее из объятий.
      – Спокойной ночи, Эрика, – безмятежно проговорил он. – Надеюсь, завтра поиски мужа окажутся короткими и успешными.
      Эрика, изумленно смотрела, как Данте, повернувшись к ней спиной, пошел прочь. Через несколько секунд ночная тьма поглотила его. «И почему этот человек оказывает на меня такое необыкновенное воздействие? – в который раз спросила себя Эрика и ухватилась дрожащей рукой за дверную ручку. – Почему я позволяю ему делать с собой все, что ему заблагорассудится?»
      Всю жизнь она привыкла полагаться только на себя, а мужчин вообще сторонилась и ни одному из них не доверяла. И вот поди ж ты! Плывет себе на пароходе по Миссисипи и только тем и занимается, что сравнивает любого представителя мужского пола с Данте Фаулером. И выясняется, что равных ему нет. «Но ведь это же глупость несусветная! – подумала Эрика, стягивая платье. – Данте никак не вписывается в мой план найти мужа. И не важно, что от его поцелуев и ласк голова идет кругом. Ничего хорошего ждать от него не приходится, значит, нужно выкинуть его из головы».
      Эрика бросилась на кровать и раздраженно вздохнула. Хорошо ей рассуждать здраво сейчас, когда она одна, а вот что она запоет, когда в очередной раз попадет в сладостный плен его объятий? Ответ на этот вопрос напрашивался сам собой.
 
      Прислонившись к стене своей каюты, Данте тяжело вздохнул. Кто бы знал, как трудно ему было уходить от Эрики! То, что он, собрав в кулак всю свою силу воли, повернулся к ней спиной и гордо удалился, в то время как яростное желание причиняло ему почти физическую боль, можно было считать не чем иным, как героизмом. Но он должен был это сделать! Сначала напомнить ей, что их влечение друг к другу никогда не угаснет, чтобы Эрика об этом ни на минуту не забывала, а потом уйти.
      Прежде чем она отправится спать, пускай помечтает о нем, Данте, а когда наконец забудется сном, пусть он будет сладким, а главным действующим лицом в нем останется опять же он, Данте, ее покорный слуга.

      К вечеру следующего дня Эрика ни на шаг не приблизилась к осуществлению своего грандиозного замысла: найти себе подходящего мужа. Утром Данте отвел ее в столовую на завтрак, представил очередному возможному кандидату, после чего бесцеремонно бросил.
      Пока Эрика предпринимала отчаянные усилия держать своих новых знакомых на расстоянии и свести разговор к интересующей ее теме стремительного замужества и столь же стремительного расторжения брака, женщины кружили вокруг Фаулера, как пчелы над цветком. И к немалой досаде Эрики, этот негодяй с явным удовольствием принимал их ухаживания.
      Когда он, оторвавшись наконец от своего гарема, повел ее на обед, Эрика почувствовала, что рада видеть Данте. Хотя она не хотела иметь с ним ничего общего, ситуация, в которой она оказалась, диктовала свои условия: Эрике необходима была его помощь. Впрочем, она тут же попыталась убедить себя, что Данте нужен ей лишь по одной простой причине: он знаком со всеми холостяками, плывущими на «Натчез бель». Если бы не это обстоятельство, она бы к нему и на пушечный выстрел не подошла.
      Откинувшись на спинку стула, Эрика окинула сидевшего напротив красавца капитана оценивающим взглядом. «К чему обманывать себя? – подумала она. – Можно говорить все что угодно, но Данте все равно самый привлекательный и интересный мужчина, которого я когда-либо встречала».
      Данте взглянул на Эрику и, заметив, что глаза ее потухли и вся она сидит какая-то потерянная и поникшая, обеспокоенно спросил:
      – Что-нибудь не так?
      – Все не так, – сокрушенно ответила она.
      – Уж не думаешь ли ты отказаться от своего плана? Не вешай нос, моя радость, найдем мы тебе мужа. Должен же быть на этом пароходе мужчина, который тебе понравится. А может, ты чересчур привередничаешь? Чтобы добиться каких-то результатов, нужно пойти на компромисс.
      Эрика бросила на него скептический взгляд.
      – Если ты намекаешь на то, чтобы я позволила по отношению к себе какие-то вольности, то я…
      – Но ведь от одного невинного поцелуя тебя не убудет, – насмешливо вскинул брови Данте. – Ах, Эрика, Эрика! Как же плохо ты знаешь мужчин! Учиться тебе еще да учиться! Нам мало того, что ты собираешься предложить. Вот если бы ты…
      – Нет! – отрезала Эрика. – У меня к мужчинам лишь деловое предложение, не имеющее ничего общего с любовными заигрываниями.
      Фаулер поднялся и, подойдя к ней, помог ей встать.
      – Неужели то, что произошло вчера, так тебя ничему и не научило? – спросил он. – Мужчине недостаточно одних деловых предложений, да и деньги твои мало кого из них заинтересуют. А вот кое-что другое способно их привлечь.
      – А мне это, как ты выражаешься, «другое» совершенно ни к чему, – равнодушно заявила Эрика.
      – Ну и что ты собираешься делать дальше? Бросаться за борт? – поддразнил Данте, выводя ее из шумного салона на палубу.
      – Ты, наверное, забыл, что я боюсь высоты? – проворчала Эрика.
      Фаулер хмыкнул и легонько щелкнул ее по носу.
      – Нужно действовать по-другому. У меня к тебе есть одно предложение. – И он притянул Эрику к себе, не сводя с нее пристального взгляда. – Оно тебе, конечно, может не понравиться, но я…
      – Данте? – послышался в этот момент позади мужской голос. – Похоже, я единственный мужчина, которого ты еще не успел познакомить с этой обворожительной красавицей?
      Данте недовольно обернулся. Рядом с ним стоял Эллиот Лесситер.
      Данте и в самом деле в последнее время избегал своего давнего друга, а теперь и вовсе подумал, что лучше бы уж тот сейчас провалился сквозь землю.
      – Конечно, нет, – солгал Данте. – Просто я ждал подходящего момента, чтобы представить тебе Эрику поторжественнее, но ты все испортил. Итак, знакомьтесь. Это, моя дорогая Эрика, Эллиот Лесситер, один из самых богатых банкиров Натчеза.
      После чего Данте нехотя поклонился и удалился в салон, бросив на Эрику многозначительный взгляд, предупреждавший о том, чтобы она держала с этим типом ухо востро.
      Как только Фаулер скрылся из вида, Эрика оценивающе оглядела стоявшего перед ней мужчину, улыбка которого оказалась столь же обезоруживающей, как и улыбка Данте. Если и Эллиот такой же темпераментный, как и ее остальные новые знакомые, ей предстоит еще один тяжелый день.
      – Я восхищался вами издалека со вчерашнего утра, когда увидел, как вы прогуливались по палубе под руку с Данте. – Эллиот обернулся, желая убедиться, что капитан ушел достаточно далеко и ничего не слышит. – И я просто поражен, что Данте с такой легкостью оставил нас одних и удалился.
      Эрику же это абсолютно не удивляло.
      – Мы с Данте просто друзья, и не более того, – заверила она Лесситера.
      – Рад это слышать. Мне бы очень не хотелось отбивать вас у своего старого друга, а я бы непременно этим занялся, – заметил он и, одарив Эрику ослепительной улыбкой, взял ее под руку и повел по палубе. – Вы едете в Натчез или Сент-Луис, Эрика?
      – Я еду в Натчез навестить тетушку, – сообщила Эрика, удивляясь тому, что прикосновение этого нового знакомого не вызвало у нее взрыва негодования, что происходило всякий раз, стоило до нее дотронуться любому мужчине, кроме Данте.
      – Отлично… – пробормотал Эллиот, чувствуя, как нежный аромат, исходящий от Эрики, кружит ему голову.
      Значит, он не только насладится обществом Эрики во время путешествия, но и сможет приударить за этой ослепительной красавицей на суше.
 
      Тяжело вздохнув, Эрика скинула туфли и рухнула в кресло. Она вспомнила, как Данте взглядом предупреждал ее быть с Эллиотом Лесситером поосторожнее, и озабоченно нахмурилась. Однако опасения Данте оказались напрасными. Эллиот вел себя с ней как настоящий джентльмен.
      Эрика начала стаскивать платье с плеч и в ту же секунду тихонько ахнула: дверь в каюту отворилась, и на пороге возник Данте. Вид у него был настолько самоуверенный, словно он входил в свою собственную каюту. Эрика судорожно пыталась натянуть злосчастное платье обратно на плечи.
      – Нужно стучаться! – рявкнула она и залилась краской от стыда, когда Данте окинул жадным взглядом ее едва прикрытое тело.
      Ну почему в присутствии этого человека ей постоянно приходится краснеть!
      – Стучаться? В дверь каюты моего брата? – фыркнул Данте. – Я имею полное право на все, что находится в этом помещении, Эрика!
      И в подтверждение своих наглых слов он шагнул к ней и сгреб ее в охапку. Эрика понять не могла, что такое на него нашло, однако, почувствовав на своих губах запах виски и табака, сообразила, что Фаулер не совсем трезв.
      Эрика была слишком ошарашена происходящим, чтобы сопротивляться, но, прежде чем смогла здраво оценить ситуацию, почувствовала, как ее предательское тело, словно повинуясь собственной независимой воле, прижалось к мускулистому телу Данте, этого зеленоглазого красавца. Объятие его было нетерпеливым и жадным, словно у человека, умирающего от голода, которому вдруг дали поесть. Во время их первой встречи, когда он так бесцеремонно отнял у нее девственность, он был нежен и ласков, но сейчас от этой нежности не осталось и следа.
      Губы его грубо мяли ее губы, руки дерзко бродили по телу, исследуя каждую выпуклость, каждую впадинку, словно он имел на это полное право. «Обращается со мной как с собственностью!» – возмущенно подумала Эрика. Ее бесило то, что Данте так себя ведет с ней. Но еще больше ее раздражало то, что ее тело со всей страстью отзывается на грубые ласки Данте. Поцелуи его пробудили в ней такое безудержное желание, что Эрике с трудом удавалось сдерживаться, чтобы не прильнуть к нему еще теснее.
      Всего несколько минут назад Данте сидел в салоне, погруженный в мрачные раздумья. Он то и дело представлял себе Эрику в объятиях Эллиота и ругал себя на чем свет стоит за то, что познакомил их. И она тоже хороша! Вместо того чтобы мило беседовать с ним, Данте, вешается на шею каждому встречному и поперечному! Черт бы побрал этого Эллиота! Ну почему ему взбрело в голову приехать на празднование Марди-Гра? Сидел бы себе дома да считал и пересчитывал свои мерзкие денежки!
      – Ну что, Эллиот тебя так целовал? – прошептал Данте, легонько кусая Эрику за нижнюю губу. – Хотела ты его так сильно, как и меня, когда я в первый раз тебя обнял?
      – Я не разрешала ему себя обнимать, – не подумав, выпалила Эрика.
      Незаметно улыбнувшись, Данте коснулся губами стройной шеи Эрики.
      – Но почему, Эрика? – спросил он, осыпая легкими поцелуями ее плечи, потом нежную, цвета густых сливок, грудь.
      Язык его коснулся одного розового бутона, отчего у Эрики перехватило дыхание, потом другого. Рука скользнула вниз, прошлась по нежному животу, стянула и отбросила в сторону ненужное платье, мешавшее вдоволь насладиться соблазнительным телом Эрики.
      Слабый стон сорвался с губ Эрики, когда Данте принялся нежно ласкать ее бедра. Ее бросало то в жар, то в холод, дыхание прерывалось, хотелось высвободиться из этих страстных объятий, но не было сил. А неугомонные пальцы Фаулера скользнули ниже, забрались в обволакивающее теплом средоточие женственности, и Эрика, содрогнувшись от острого наслаждения, прижалась к Данте еще крепче. Ее нежные руки скользнули под лацканы его куртки, обвились вокруг шеи, притянули к себе его голову. Губы жадно прильнули к его губам. Данте, не переставая ласкать ее бедра, с жаром ответил на поцелуй Эрики, и страсть вспыхнула в них с новой, удесятеренной силой. Эрика знала: о чем бы Данте ни попросил ее, она с радостью отдаст, он всецело подчинил ее своей воле.
      Губы Фаулера вновь скользнули по ее шее, рука коснулась груди, затеребила нежный розовый сосок, и вскоре Эрика почувствовала такое острое наслаждение, что едва не потеряла сознание. Тело горело словно в огне, голова шла кругом. И вновь рука Данте скользнула вниз и принялась ласкать мягкое интимное местечко, сводя Эрику с ума от наслаждения. Ей казалось, что она больше не выдержит, столь острым был огонь желания, снедавший ее. И в то же время Эрика ощущала, что хоть и стоят они с Данте тесно прижавшись друг к другу, он находится от нее далеко-далеко, за тридевять земель.
      Губы Фаулера вновь прижались к ее губам, и Эрике показалось на миг, что она задохнется. Его ищущий язык скользнул в сладкую влажность ее рта, коснулся ее языка, руки, пройдясь по спине, спустились на соблазнительно округлые ягодицы. Фаулер рывком притянул трепещущее тело Эрики к своему мускулистому торсу.
      И вдруг, словно поняв, что Эрика вот-вот растает под огнем желания, словно мартовский снег, Данте медленно отстранился. Он подвел ее к тому моменту, когда она уже готова была сдаться на милость победителя, и бросил. Оказывается, больше она ему не нужна.
      – Я приду к тебе утром и отведу на завтрак, – сообщил Данте, глядя, как Эрика покачнулась, но тут же выпрямилась, пытаясь удержать равновесие.
      Эрика изумленно взглянула на него и поспешно подтянула соскользнувшее с груди платье. Этот человек просто ненормальный! Ворвался в ее каюту, словно за ним гналась целая вражеская армия, зацеловал чуть ли не до смерти, а теперь спокойно приглашает на завтрак.
      Облизнув припухшие от поцелуев губы, Эрика собрала то, что осталось от чувства собственного достоинства, и, гордо вскинув подбородок, взглянула Данте прямо в глаза. Как он может быть настолько равнодушным, будто и не обнимал ее вовсе всего несколько секунд назад? А вот она до сих пор в себя прийти не может. Что ж, если он ведет себя спокойно, словно ничего не произошло, то и она должна последовать его примеру. Должно быть, у него огромный опыт общения с женщинами, если он умеет то включать, то выключать свои чувства. Но ничего, и она этому научится. И пускай она сейчас дрожит словно осиновый лист, она сделает все, чтобы показать этому мерзавцу, – ей на него наплевать.
      – Большое тебе спасибо, Данте, но Эллиот уже пригласил меня на завтрак, – холодно заявила она, хотя все у нее внутри клокотало от гнева и приходилось прилагать невероятные усилия, чтобы не показать, как дрожит ее голос.
      Новость эта еще больше подогрела клокотавшую в Данте ревность, однако, взглянув на самодовольное лицо Эрики, он холодно улыбнулся, хотя на самом деле ему хотелось одного: придушить эту девицу за то, что она столько времени проводит с Эллиотом Лесситером.
      – Тогда я зайду за тобой на обед. Мне хотелось бы познакомить тебя еще с парочкой мужчин, которые тебе вполне подошли бы.
      – Эллиот пригласил меня и пообедать, – сообщила Эрика, поправляя платье, – однако большое тебе спасибо за участие.
      – Ужинать, полагаю, он тебя тоже пригласил, – насмешливо заметил Данте. – Похоже, больше ты в моих услугах не нуждаешься. Что, нашла себе наконец мужчину, с которым с удовольствием проводишь время?
      Эрика раздраженно бросила:
      – Нечего говорить со мной в таком язвительном тоне! Я делаю все возможное для того, чтобы выжить. Знаю, методы мои тебе не по вкусу, иначе ты предложил бы мне свою фамилию после того, как я рассказала тебе, в какое затруднительное положение попала. А может, ты уже женат, а меня с той самой злополучной ночи просто водишь за нос…
      Поняв, что этого не следовало говорить, Эрика осеклась и смущенно потупилась.
      – Дорогая моя Эрика, да будет тебе известно, что я ни на ком не женат и не предложил тебе руку и сердце лишь потому, что человек, который тебе нужен, должен быть отъявленным негодяем. – Данте поклонился, продемонстрировав тем самым, что ему не чужды безупречные манеры, и одарил ее обезоруживающей улыбкой. – Естественно, к таковым я себя не отношу, да и ты, надеюсь, тоже.
      – Похоже, я тебя недооценила, – пробормотала Эрика, окидывая Данте презрительным взглядом. – И почему я все тебе спускаю с рук, ума не приложу.
      – Может, по той же самой причине, по которой ты не позволила Эллиоту себя поцеловать, – ухмыльнулся Данте и снова направился к Эрике. Тусклый свет фонаря отбрасывал причудливые тени на ее выбившиеся из прически и соблазнительно разметавшиеся по полуобнаженной груди темные волосы, и Фаулера так и подмывало коснуться их рукой. – Кстати, ты не ответила на мой вопрос: почему ты не позволила Эллиоту к себе прикасаться?
      – Потому что я с ним едва знакома, – ответила Эрика и, повернувшись к Данте спиной, отскочила, прежде чем он успел приблизиться к ней.
      У Данте дыхание перехватило, когда незастегнутое платье открыло его взору соблазнительную смуглую голую спину Эрики. Лишь огромным усилием воли Фаулеру удалось остаться на месте, а не броситься на нее и не заключить в свои объятия.
      – Если память мне не изменяет, мы с тобой были знакомы всего несколько минут, прежде чем…
      Эрика круто обернулась: Данте стоял, улыбаясь во весь рот. Вот взять бы его сейчас да задушить!
      – Это совсем другое дело! – выпалила она. – Я была расстроена и не совсем понимала, что делаю. Слишком многое в тот вечер произошло, и я…
      С быстротой пантеры Данте подскочил к Эрике и, рывком схватив за руку, заставил взглянуть себе прямо в глаза.
      – Неужели ты настолько глупа, что не понимаешь: нас с тобой непостижимым образом тянет друг к другу? Не смей оправдываться перед собой за то, что ты мне уступила, да еще с такой радостью! Это была восхитительная ночь, я о ней не забыл и никогда не забуду. – В голосе его зазвучали ласковые нотки, а на губах заиграла нежная улыбка. – Можешь не соглашаться с тем, что я тебе сейчас скажу, моя милая, но, обыщи ты хоть весь пароход, такого любовника, как я, не найдешь. То, что произошло между нами, чудесно, необыкновенно и не сравнимо ни с чем. Если бы ты считала по-другому, ты бы позволила Эллиоту себя поцеловать. Да ты и сама это понимаешь, иначе не стала бы держать истинного джентльмена на расстоянии.
      – Я поступила так лишь потому, что ты предупредил меня, чтобы я его опасалась, – парировала Эрика, в глубине души понимая, что Данте прав. – После того как я узнала, что Эллиот настоящий джентльмен, я согласилась провести с ним целый день.
      Эрика была уверена, что Данте не понравилось ее замечание.
      – В этом-то все и дело, – пробормотал Данте, отпуская руку Эрики. – Эллиот – джентльмен до мозга костей.
      С этими словами он повернулся и вышел за дверь, а Эрика осталась стоять, глядя ему вслед и недоуменно нахмурив брови. Какое значение имеет то, что Эллиот настоящий джентльмен? Эрика раздраженно махнула рукой. Может, Данте не хочется, чтобы она причиняла боль его лучшему другу? Вполне возможно. Но почему он все-таки говорит загадками? Нет, ей не под силу следить за хитросплетениями изощренного ума этого человека. Неудивительно, что он до сих пор не женат. Кому охота постоянно сходиться с ним в словесном поединке? А если и есть такие желающие, то у нее на это нет времени. Ей нужно найти мужа, и как можно скорее. Через несколько дней пароход прибудет в Натчез, а там и отец с Сэбином подоспеют к тетушке Лилиан и потребуют, чтобы Эрика вернулась домой и ответила за свой неблаговидный, с их точки зрения, поступок.
      Мысль об этом была Эрике ненавистна, и, забравшись в постель, она попыталась выбросить ее из головы. Внезапно из темноты перед ней возник образ Данте, и она невесело усмехнулась. Жаль, что он не остался в ее каюте. Когда она с ним, то забывает обо всем на свете. И хотя знакомы они были всего несколько дней, Эрике временами казалось, что она знает его всю жизнь.
      Если бы не крайняя необходимость претворить в жизнь свой план, она бы… Конец фразы, которую она собиралась мысленно произнести, оказался настолько неожиданным, что Эрика резко села в кровати и обеими руками вцепилась в одеяло. Боже правый! Неужели она и вправду влюбилась в Данте? Нет-нет, ее просто влечет к нему, вот и все. Любовь и страсть не обязательно идут рука об руку. Если бы это было так, Данте влюблялся бы в каждую женщину, которую ему удалось соблазнить. А Эрике даже думать не хотелось, со сколькими женщинами он переспал.
      Эрика со злости стукнула рукой по подушке и раздраженно вздохнула. Даже если бы ей не нужно было так скоропалительно выходить замуж, чтобы получить наследство, то после встречи с Данте – и не где-нибудь, а в борделе! – все равно пришлось бы искать себе мужа. Эрика застонала от отчаяния. Да какой достойный, уважающий себя мужчина возьмет ее в жены, после того как она отдалась другому! Кто пожелает довольствоваться объедками с чужого стола? Так что поспешное знакомство, потом не менее поспешное замужество и, наконец, расторжение брака – единственное, что ей остается, тут уж ничего не поделаешь. Данте, сам того не ведая, круто изменил всю ее жизнь, и теперь потребуется чудо, чтобы все вернулось на круги своя.
      И за что ей такое наказание? Она, конечно, не ангел, и недостатков у нее полным-полно. И все-таки такой судьбы она не заслужила. Внезапно Эрика пришла к потрясающему выводу: ее жажда жизни не уступает по силе жажде любовных наслаждений, которые она испытала с Данте. Но быть может, Эллиот Лесситер сумеет заставить ее забыть этого зеленоглазого негодяя. У Эллиота есть все, что женщина может только пожелать, и вполне вероятно, что именно ему она будет обязана своим спасением, если только он сумеет переступить через то, что она была близка с другим мужчиной. Мысль эта принесла Эрике некоторое облегчение, и она задремала. Но и во сне темноволосый и зеленоглазый повеса Данте не давал ей покоя. Эрике снилось, что он обнимает ее, прижимает к своему мускулистому телу, и вот она уже охвачена неистовой страстью и безудержным желанием. Он наклоняется к Эрике, целует ее, и у нее возникает потрясающее ощущение, будто она возносится к небесам.

      Войдя в каюту и увидев Эрику, Эллиот застыл на месте как вкопанный. Она была необыкновенно хороша собой. Ярко-зеленое платье с пышными рукавами и гофрированным лифом плотно облегало ее округлые формы, на стройной лебединой шее сверкало бриллиантовое ожерелье. Окинув соблазнительную фигуру Эрики внимательным взглядом, Эллиот пришел к выводу, что все мужчины на пароходе ему позавидуют. Последние два дня стоило Лесситеру со своей дамой появиться на палубе, как вдогонку им несся приглушенный шепот, а спиной они то и дело ощущали любопытные взгляды. Эллиоту в общем-то было наплевать на общественное мнение. Единственный, кто его беспокоил, – это Данте Фаулер.
      Всякий раз, когда Лесситер заговаривал с Данте об Эрике, тот тактично прерывал его и быстро переводил разговор на другую тему. Данте наотрез отказался сообщить Эллиоту, какие отношения связывают его с Эрикой, и тем самым лишь подогрел его любопытство. Эллиот многое бы дал, чтобы узнать об этом, однако вырвать тайну из уст молчаливого друга было невозможно.
      Когда Эрика грациозной походкой направилась к нему, все мысли вылетели у Лесситера из головы. Достаточно было этой голубоглазой красотке ласково ему улыбнуться, как он становился сам не свой.
      – У меня нет слов, – едва выдохнул он и, взяв Эрику за руку, запечатлел на ней поцелуй. – Вы сегодня неописуемо красивы.
      Как и было задумано, мысленно произнесла Эрика. Сегодня она решила поговорить с Эллиотом на предмет женитьбы и весь день провела перед зеркалом, прихорашиваясь: ей нужно было выглядеть как можно лучше.
      – Благодарю вас, Эллиот, – многообещающе прошептала она.
      Когда они вошли в столовую, Эрика обвела ее взглядом, выискивая красавца Данте, образ которого по-прежнему преследовал ее во сне. Вот он, сидит за столом, как всегда в компании самых очаровательных женщин.
      Фаулер взглянул в ее сторону, глаза их встретились, и Эрика почувствовала, как холодок пробежал у нее по спине. Одарив ее одной из своих самых обезоруживающих улыбок, Данте поднял бокал, давая понять, что собирается выпить за ее здоровье.
      Эллиот отодвинул стул, и Эрика, усевшись за стол, бросила взгляд в сторону Данте: тот направлялся к ним. «И почему он выбрал именно этот момент, чтобы к нам подойти?» – раздраженно подумала Эрика. Не то чтобы она не желала его видеть, но она собиралась намекнуть Эллиоту за ужином, что не прочь выйти за него замуж, а для этого ей необходимо целиком завладеть его вниманием. Однако Данте, похоже, решил нарушить ее планы.
      – Ты выглядишь просто потрясающе, дорогая, – сказал между тем Данте, легонько целуя Эрике руку, и, почувствовав прикосновение его губ, она в очередной раз убедилась в том, что он – единственный, кто умеет заставить ее сердце биться с удвоенной скоростью. – Когда я увидел это платье в бутике, я сразу понял, что оно будто создано специально для тебя, – прибавил он так тихо, чтобы Эллиот не услышал, и щеки Эрики окрасились нежным румянцем.
      Уже знакомая искра пробежала вдруг между ними, и Эрике стоило немалых усилий сделать вид, будто ничего особенного не происходит. И навязался же этот Данте на ее голову! Ведь ей сейчас просто необходимо сосредоточиться на выполнении задуманного плана. Но разве это возможно, когда этот зеленоглазый дьявол стоит у стола и нагло усмехается! Она-то думала, что он смирился с тем, что ей наконец удалось отыскать себе подходящего жениха и теперь остается лишь заманить его в свои сети. Так нет же! Данте явно что-то задумал. Эрика поняла это по одному его виду. От этого человека так и жди неприятностей!
      – Можно к вам присоединиться? – Не дожидаясь ответа, Данте уселся на свободный стул.
      «Нет, нельзя! Убирайся отсюда!» – хотелось крикнуть Эрике. Данте нарочно все это делает. Он понял, что она сейчас собирается предпринять, и явно намеревается ей помешать.
      – Вижу, вы с Эрикой неплохо поладили, – заметил капитан, глядя на Эллиота, который не отрывал от своей дамы обожающего взгляда, что придавало его лицу несколько глуповатое выражение. Ласково взглянув на Эрику, он добавил: – Не припомню, чтобы я когда-нибудь сидел в таком приятном обществе.
      Она смущенно заерзала на стуле. На губах Фаулера играла издевательская улыбка, и Эрика поняла: это только начало, сейчас этот мерзавец пойдет в наступление. И Данте не заставил себя долго ждать.
      – А все потому, что Эрика способна действовать на окружающих как хорошее шампанское – освежающе и тонизирующе. – И в подтверждение своих слов он откупорил бутылку шампанского и наполнил бокалы игристым вином. – У любого мужчины в ее присутствии голова пойдет кругом. Я уж не говорю о том, что делается с остальными частями его тела. – Данте рассмеялся и подмигнул Эллиоту. – На всей Миссисипи нет такой очаровательной, восхитительной особы, как наша Эрика, да к тому же такой честной и откровенной, – добавил он, и Эрику пронзило острое чувство стыда. У нее было такое ощущение, словно ей между лопаток вонзили острый нож. – Одно удовольствие встретить молодую женщину, обладающую не только потрясающей красотой и незаурядным умом, но и исключительной порядочностью, что позволяет мужчине быть спокойным, а не опасаться, что его используют в каких-то неблаговидных целях, – закончил Данте и, откинувшись на спинку стула, поднял свой бокал за здоровье дамы, лицо которой пылало негодованием. – Да, наша Эрика – девушка простая и правдивая.
      Эрика снова почувствовала нож у себя между лопаток, только теперь он еще и поворачивался то в одну, то в другую сторону. С каким наслаждением она вытащила бы это воображаемое оружие и вонзила в сидевшего напротив негодяя! Черт бы его побрал! Сейчас, когда жизнь ее в опасности, меньше всего ей хочется испытывать чувство вины. А именно это в данный момент и происходит. Ощущение оказалось настолько сильным, что Эрика потеряла аппетит и, когда перед ней поставили источавшую дивный аромат печеную рыбу, не смогла проглотить ни кусочка.
      – Ты не любишь рыбу? – продолжал издеваться Данте, отлично понимая, что с ней происходит. – Может, попросить кока приготовить тебе что-то другое, дорогая?
      У Эрики было одно желание: схватить мерзавца за плечи и трясти до тех пор, пока все его проклятые белоснежные зубы не выпадут на пол, но она, изо всех сил стиснув в руке бокал, сумела изобразить на лице вежливую улыбку.
      – Это совершенно излишне. Все очень вкусно. Просто я, оказавшись в компании двух таких красивых мужчин, не в состоянии думать о еде.
      И, взяв в руку вилку, она вонзила ее в несчастную рыбу, чтобы Данте не думал, будто ему удалось испортить ей аппетит.
      – Великолепная штука – лесть. Ею всего можно добиться, – заметил сияющий Эллиот и прикрыл ладонью руку Эрики. – Просите что угодно, я все для вас сделаю.
      Данте раздраженно воздел глаза к потолку. Ну и рожа у этого Эллиота! С ума сойти можно! Влюбленный болван! Так и ждет, когда Эрика пронзит его взглядом своих голубых глаз. А она молодец, обвела-таки этого недоумка Эллиота вокруг пальца, да так ловко, что он даже этого не заметил.
      – Как просто сделать такое щедрое предложение честной, достойной молоденькой девушке, – вмешался Данте. – И как приятно осознавать, что такие девушки есть на белом свете. – И, взяв своей загорелой рукой Эрику за подбородок, Данте заставил ее взглянуть ему прямо в глаза. – Как ты думаешь, Эллиот, может ли это ангельское создание лгать?
      – Ну что ты, конечно, нет, – прошептал тот и ласково пожал Эрике руку.
      Черт бы побрал этого Данте! Он опять с милой улыбочкой нанес ей сокрушительный удар, от которого трудно оправиться. Ну как после этого предлагать Эллиоту себя в жены, соблазняя тем, что в обмен на свою фамилию он получит деньги, когда Данте выставляет ее перед ним чуть ли не святой! Дьявол его раздери! Ну почему он сегодня не может оставить ее в покое!
      С трудом выдавив из себя улыбку, Эрика оттолкнула тарелку.
      – Прошу меня простить, джентльмены, но я хотела бы вернуться в каюту. У меня что-то разболелась голова.
      – Это оттого, что ты плохо ешь, – незамедлительно съязвил Данте. – Право, ты должна хоть что-то поесть, любовь моя. Уверяю тебя, ты сразу почувствуешь себя лучше.
      Эрика не сомневалась, что и в самом деле почувствовала бы себя лучше, но лишь при одном условии: если бы могла вцепиться Данте в горло. Этот негодяй сведет ее с ума!
      – Позвольте вас проводить, – предложил Эллиот, поднимаясь. – Мне нужно с вами сегодня обсудить одно дело, не терпящее отлагательства.
      Лицо Данте стало мрачнее тучи, и он вперился тяжелым взглядом в Эрику. Но она, насмешливо взглянув на него, взяла Эллиота под руку и, незаметно вздохнув, вышла вместе с ним из салона.
      Как только они вышли на палубу, залитую лунным светом, Эллиот обнял Эрику за талию и повернул к себе лицом.
      – Эрика, вы должны знать, что очень мне нравитесь, – проговорил он. – Я понимаю, мы с вами едва знакомы, но, смею вас заверить, я всю жизнь искал такую женщину, как вы. Данте прав, в вас есть все, что я хотел бы видеть в женщине. – С обожанием взглянув на Эрику, Эллиот провел рукой по ее щеке. Кожа была нежной, бархатной. – Вы и обворожительны, и умны, и наделены огромной силой духа, и я…
      – Поцелуйте меня, Эллиот, – прервала Эрика его разглагольствования.
      Эллиот послушно привлек ее к себе и запечатлел на губах такой нежный поцелуй, что Эрика чуть не заплакала. В этом поцелуе страсть отсутствовала полностью. Да и сама Эрика по-прежнему осталась к Эллиоту совершенно равнодушной.
      – Еще, Эллиот, – прошептала она и, обхватив Эллиота за шею, прильнула к нему всем телом в надежде, что сейчас почувствует неукротимое желание. Однако ничего подобного не произошло.
      И Эрика поняла, что даже если она и выйдет замуж за Эллиота, то никогда не станет ему хорошей женой, поскольку постоянно будет сравнивать этого мужчину с Данте.
      – Выходите за меня замуж, Эрика, – взволнованно прошептал Эллиот. – Сделайте меня счастливейшим человеком на свете. Ну пожалуйста, скажите «да»!
      Эрика тотчас же высвободилась из его объятий и печально улыбнулась.
      – Вы очень многого обо мне не знаете, Эллиот. А если бы узнали, то пришли бы в ужас.
      – Чего, например? – спросил Эллиот, проведя пальцем по нежным губам Эрики. – Вряд ли что-либо в вас может сильно меня разочаровать.
      – У меня ужасный характер. Я не выношу, когда мне делают замечания или указывают, как себя вести, и нередко вообще забываю о хороших манерах, – заявила Эрика. – И потом, вы понятия не имеете, кто я и откуда. Вы даже не знаете, какая у меня фамилия!
      – Какое это имеет значение? – отмахнулся Эллиот. – Надеюсь, что в самое ближайшее время вы смените вашу фамилию на мою. Ведь правда, Эрика?
      – Я… Я… Мне нужно подумать, – пробормотала Эрика и отскочила, прежде чем Эллиот успел заключить ее в объятия. – Спокойной ночи, Эллиот.
      – Но, Эрика…
      Однако Эрика уже мчалась по палубе к трапу, ведущему на легкую подвесную палубу. Добежав до ступенек, она в нерешительности остановилась. Если она сейчас вернется в каюту, Лесситер завтра же утром заявится к ней и задаст тот же вопрос. И хотя ей так нужна помощь, она не сможет принять ее от Эллиота по той простой причине, что у нее не хватит духу причинить боль этому приятному человеку. Может, ей лучше сойти на берег и добраться до Натчеза в наемном экипаже?
      Решив, что этот план подойдет ей как нельзя лучше, Эрика направилась к главной палубе в полной уверенности, что, если она избавится от Данте и Эллиота, жизнь ее сразу станет легче. Она стала спускаться по трапу, размышляя о своей незавидной доле, как вдруг, глянув вниз, замерла. У подножия трапа стояли трое негодяев, от которых ей удалось улизнуть в ту злосчастную ночь в Новом Орлеане, когда жизнь ее так круто изменилась. О Господи! Ну почему ей так не везет! В этот момент вся троица как по команде оскалила зубы в усмешке, отчего стала похожа на стаю голодных акул, и Эрику охватил ужас.
 
      Данте тяжело вздохнул и одарил своего пылкого собеседника снисходительной улыбкой. Рид Эшер, первый помощник капитана, уже давно бороздил вместе с ним воды Миссисипи, но в последнее время стал просто невыносим. Данте никак не мог понять, почему Рид не нанялся на какой-нибудь корабль, капитан которого более снисходительно отнесся бы к его россказням. Но Эшер, по-видимому, предпочитал «Натчез бель», где приставал со своими немыслимыми историями к Корбину и к Данте, обычно выбирая для этого самый неподходящий момент.
      – Мне уже осточертели твои сказки о зарытых сокровищах, – проворчал Данте. – Сколько можно! Если найдется простофиля, который и в самом деле поверит твоим басням, ему придется всю жизнь заниматься поисками сокровищ, которых на самом деле не существует.
      – Никакие это не басни, – отрезал Рид. – Два года назад наш корабль потерпел кораблекрушение у полуострова Юкатан, и нам с моим другом – упокой, Господи, его душу – довелось жить среди индейцев майя. Они показали нам свои пирамиды и рассказали о жертвенном колодце, в котором драгоценных камней видимо-невидимо. Я видел их своими собственными глазами! Индейцы приносили их в подарок своим богам, и теперь на самом дне колодца лежит целое состояние!
      Одно время Данте заинтересовался сокровищами майя настолько, что даже собрался отправиться на их поиски после путешествия в Индию. Однако оно оказалось единственным, не принесшим ему никакой выгоды, и суеверные матросы растолковали Данте, что, если бы он не мечтал о несуществующих драгоценностях, путешествие в Индию выдалось бы удачным. С тех пор Данте потерял к сокровищам майя всякий интерес.
      – Мне еще дорога моя шкура, – хмыкнул он. – Индейцы славятся тем, что обожают приносить в жертву своим богам не только драгоценные камни, но и людей, а мне вовсе не улыбается лететь вниз головой на дно колодца.
      – Ну о чем ты говоришь! – возразил ему Рид. – Эти майя очень дружелюбный народ. Они приняли нас с моим больным другом как родных. Так что головой своей ты не рискуешь, наоборот, можешь без всяких опасений сколотить себе такое состояние, которое тебе и не снилось.
      Откинувшись на спинку стула, Данте покачал головой.
      – Мне вполне хватает того, что я имею, Рид. Кроме того, я уже давным-давно продал свою шхуну: хочется пожить для разнообразия на земле. А теперь прошу меня простить, но у меня есть кое-какие неотложные дела.
      – Неужели они интересуют тебя больше, чем дальние плавания? – Рид наклонился к Данте. – Я ведь знаю твою слабость, Данте. Ты любишь море и всегда будешь его любить. Это тихоходное корыто, на котором мы сейчас плывем, и в подметки не годится кораблю, бороздящему моря и океаны. Можешь тешить свою гордость тем, что собираешься осесть на суше, заняться делами на плантации, а когда придет охота – поплавать по Миссисипи. Но меня ты не проведешь! Я-то знаю, что ты живешь полной жизнью только тогда, когда стоишь у руля не на пароходе, а на настоящем корабле. – Рид вскинул свои кустистые брови, ожидая, что ответит на это Данте, и, не дождавшись, продолжал: – Очень скоро о богатствах Юкатана станет известно всем. Ты же знаешь, я не умею держать язык за зубами, когда выпью лишнего. Так что недалек тот час, когда в Центральную Америку ринутся охотники за сокровищами и доберутся до богатств. А я предлагаю тебе быть первым. Такого предложения ты больше никогда не получишь.
      – Может, я и мог бы… – начал было Данте, но нахмурился и замолчал, заметив, что сквозь толпу пробирается Эллиот и лицо его выражает явные признаки беспокойства.
      – Ты видел Эрику? – спросил он Данте, когда ему наконец удалось к нему подойти. – Я так и не проводил ее до дверей каюты, она бросила меня и убежала. А когда я постучался в дверь, она не открыла. Боюсь, с ней что-то случилось.
      Данте мигом вскочил, кляня себя за то, что познакомил Эрику с отъявленными негодяями, которые не постесняются сделать с ней что захотят, не спрашивая на то ее разрешения. При первом знакомстве ей удалось от них избавиться, но если ее захватят врасплох, они могут и… Данте выругался. Выскочив из салона, он помчался к каюте Эрики. Эллиот с Ридом не отставали от него ни на шаг. Открыв дверь ключом, Фаулер чертыхнулся: каюта была пуста.
      – Эллиот, проверь навесную палубу, – приказал он, бросаясь к трапу. – А ты, Рид, – главную палубу.
      – А я не знаю, чего искать, – заявил Рид, с удивлением глядя на Данте. Ну надо же! Только что этот тип с самым что ни на есть равнодушным видом слушал историю о сокрытых богатствах, а уже через секунду от его равнодушия не осталось и следа: он начал отдавать идиотские приказы, которые не знаешь как и выполнять.
      – Темноволосую девушку в ярко-зеленом платье, – на ходу бросил Данте и подтолкнул Рида к трапу.
      – А она хорошенькая? – поинтересовался Рид.
      – К сожалению, да, – заверил его Фаулер и понесся по трапу, перепрыгивая через две ступеньки.
      Мчась узкими темными коридорами мимо пышущих жаром котлов, Данте вертел головой во все стороны: боялся не заметить Эрику и проскочить мимо.
      Из темноты донесся сдавленный крик, и Данте сломя голову ринулся на этот приглушенный звук.
 
      Грязные руки вцепились в тонкую ткань ее платья, и Эрика рванулась изо всех сил. Шелк не выдержал и затрещал, представив взорам насильников восхитительную изящную сорочку и не менее восхитительное тело.
      – Поскольку наша старая знакомая французская графиня скрылась, прежде чем мы успели оказать ей должное гостеприимство, которым так славятся южане, думаю, нам нужна небольшая компенсация за потерянное время. Правда, ребята? – заявил Тимоти Торн, впившись своими глазками-бусинками в Эрику.
      – Давай-ка в очередь, Тимми, – заплетающимся языком пробормотал Денби Элдвин и дернул приятеля за плечо с такой силой, что тот едва устоял на ногах. – Я мечтаю об этой красотке еще с тех пор, когда впервые ее увидел, и теперь, похоже, мечта моя осуществится.
      Когда Денби, отшвырнув Этана и Тимоти с дороги, возник перед Эрикой, ужас охватил ее. Подвыпившие мерзавцы смотрели на нее с нескрываемым вожделением, и она решила, что скорее умрет, чем позволит им до себя дотронуться. Внезапно Денби прижался к ней всем своим мощным телом, и на Эрику пахнуло таким отвратительным запахом виски и табака, что она, словно разъяренная кошка, вцепилась ему ногтями прямо в щеку.
      – Ой! – завопил Денби и отскочил назад, боясь, что эта девица располосует ему сейчас все лицо. – Ах ты сука! – Он ударил Эрику тыльной стороной ладони по щеке. – Ну, сейчас ты об этом пожалеешь!
      Однако Эрика, проигнорировав его слова, вцепилась зубами в его ладонь, и Денби завопил от боли – эта стерва, должно быть, отхватила ему чуть ли не полруки.
      – Ну теперь держись! – прорычал он и занес руку, намереваясь снова ударить Эрику по щеке, на которой уже красовался кровоподтек.
      – Если не умеешь обращаться с молоденькими девушками, уступи место мне. Уж я-то знаю, что с ними делать! – воскликнул Этан, перехватив руку Денби и отпихнув его в сторону. Ухватив Эрику за подбородок, он повернул ее разгневанное лицо к себе и сально ей улыбнулся. – Может, тебе нравятся ласковые мужчины, детка? Тогда с Денби тебе связываться нечего, но и бить его тоже не стоит.
      – Пошел ты к черту! – прошипела Эрика сквозь распухшие губы и негодующе вскрикнула, когда негодяй прижался губами к ее губам.
      Голос ее эхом пронесся по тесной грязной каюте и замер – запертая дверь, жалобно скрипнув, распахнулась, и в каюту ворвался еще один мужчина.
      Вспышка света за его спиной показалась Эрике настоящим адским пламенем, а Данте – это был не кто иной, как он – самим дьяволом. С перекошенным от ярости лицом бросился он на несчастного Тимоти, стоявшего на его пути, и одним мощным ударом сшиб его с ног.
      – Мы просто хотели немного повеселиться, – пролепетал Этан, пятясь от Эрики и одновременно пытаясь изобразить на лице дружелюбную улыбку.
      Однако утихомирить разъяренного капитана ему не удалось.
      – Убирайся с моего корабля, чтобы духу твоего не было! – закричал он, указав рукой на дверь. – И своих вонючих дружков забирай!
      Денби, пытаясь помочь Тимоти подняться, попробовал уговорить Фаулера сменить гнев на милость:
      – Но нам же не заплатили за нашу…
      – Вам заплатили как раз то, чего вы стоите, то есть ничего! – отрезал Данте звенящим от ярости голосом. – Если вы не уберетесь с парохода к тому времени, как с погрузкой – для чего я вас, собственно, нанял – будет покончено, я прикажу выбросить вас за борт. Будете добираться до берега вплавь! Только знайте, река в этих местах кишмя кишит аллигаторами.
      Денби, возмущенный подобной, с его точки зрения, несправедливостью, сделал шаг вперед, но в ту же секунду почувствовал, как в грудь ему уперлось дуло пистолета.
      – Что, хочешь, чтобы я тебе мозги вышиб?
      Денби был самым умным из всей троицы, поэтому сразу сообразил, что спорить с Данте, у которого в руках оружие, не только бесполезно, но и небезопасно. Испуганно пятясь к двери, незадачливые ухажеры друг за другом выскочили из каюты.
      Как только они остались одни, Эрика бросилась Данте на шею, едва сдерживая слезы, вот-вот грозившие хлынуть из глаз. Он обнял ее и ласково потерся подбородком о ее голову.
      – Они тебя больше не побеспокоят, – ласково проговорил он, откидывая с лица Эрики непокорные пряди волос.
      Эрика невольно вздрогнула и еще крепче прижалась к Данте.
      – Я должна сойти на берег, – сообщила она приглушенным голосом, уткнувшись лицом в его куртку. – Я не смогу больше смотреть Эллиоту в глаза.
      – Значит, он сделал тебе предложение, – догадался Данте.
      – И только по твоей вине я не смогу его принять, – пробормотала Эрика, выскальзывая из его объятий и пытаясь разгладить измятое платье.
      – По моей? – изумился Данте настолько невинным тоном, что у Эрики все внутри перевернулось. – А что я такого сделал?
      – Ты отлично знаешь, что ты сделал, черт тебя подери! Превозносил меня перед Эллиотом до небес, словно я не человек вовсе, а какая-то святая! Распространялся насчет моей невероятной честности! А он, дурачок, и развесил уши. – Раздраженно вздохнув, Эрика прошествовала мимо Данте, едва сдерживаясь, чтобы не влепить этому негодяю увесистую затрещину. – Я-то думала, что ты мне друг, но, кажется, ошиблась. Тебе, похоже, доставляет удовольствие надо мной издеваться!
      Схватив Эрику за руку, Данте рывком повернул ее к себе. Лицо его было мрачнее тучи.
      – Да разве я был бы другом Эллиоту, если бы стоял и равнодушно смотрел, как ты губишь его жизнь! Ты, должно быть, не видишь дальше своего носа, если не понимаешь, что он влюблен в тебя по уши!
      – Знаю, – вздохнула Эрика, опустив голову, чтобы не встречаться с пристальным взглядом Данте. – И я не могу заставить себя причинить ему боль. Вот поэтому-то я и должна сойти с парохода и попытаться добраться до Натчеза каким-нибудь другим способом.
      – Значит, ты его не любишь, – хрипло прошептал Данте и, ухватив Эрику за подбородок, заставил смотреть себе прямо в глаза. – Но почему, Эрика? Он и красив, и богат. Чего тебе еще нужно? Лучшего кандидата в мужья тебе не найти.
      «Слепец несчастный! – горько подумала Эрика. – Если ты не понимаешь, почему я не могу выйти замуж за Эллиота, почему не подпускаю к себе ни одного мужчину, в то время как тебе позволяю делать с собой все что угодно, то это ты не видишь дальше своего носа, а не я!»
      – Я… – Эрика замолчала, вовремя спохватившись. Зачем Данте знать, что она влюбилась в него, человека, который во всех отношениях отлично подошел бы ей в качестве временного мужа и которого она по иронии судьбы очень хотела бы видеть в качестве мужа постоянного.
      – Я слушаю, – вскинув темные брови, промолвил Данте.
      – Я ухожу, – заявила Эрика, шагнув к двери. – Как ты уже сказал, у меня не хватит денег, чтобы оплатить тот урон, который я тебе уже нанесла и который могу нанести и впредь. Я уже умудрилась сломать решетчатые перила, вдребезги разбить несколько шезлонгов и вызвать у твоего друга полнейшее смятение чувств. Так что будет лучше, если я сойду с парохода и доберусь до Натчеза в наемном экипаже.
      Но выйти из каюты Эрике не удалось: Данте встал у нее на пути.
      – Если ты сойдешь с парохода, то снова попадешь в лапы этих гнусных негодяев, от которых мне удалось тебя избавить, – мрачно изрек он. – Думаю, что с Эллиотом тебе будет намного спокойнее.
      – Может быть, но видеть его у меня нет сил, – пробормотала Эрика.
      – На худой конец у тебя всегда есть Шелби Тэрпин, – ухмыльнулся Данте, но, когда Эрика метнула на него яростный взгляд, изобразил на лице серьезность. – Его всегда можно купить за разумную цену. – И поспешно добавил, опасаясь, что Эрика начнет ему возражать: – Ты же сама искала какого-нибудь мужчину, который позволил бы тебе на время воспользоваться его фамилией.
      – Я не знала, что за это придется расплачиваться такой ценой! – отрезала Эрика. – А сейчас думаю, что лучше уж отдаться в руки Сэбина, чем стать женой Шелби Тэрпина, хотя бы на один день.
      – Не вешай нос, детка, – бодрым голосом проговорил Данте, увлекая Эрику за собой к выходу. – Поспишь, и утром жизнь покажется тебе куда веселее. Не переживай. Вот увидишь, мы что-нибудь придумаем.
      Однако Эрика не разделяла его оптимизма. Дела были настолько плохи, что завтрашний день выглядел таким же мрачным, как и сегодняшний. Она много размышляла над тем, как выйти из того трудного положения, в которое попала, и пришла к выводу, что единственное, что ей остается, – это быстренько выйти замуж, а потом так же быстро развестись. К несчастью, плану этому не суждено было сбыться. И теперь, поскольку замуж выйти ей не удалось, ее ждет неминуемая встреча с отцом и Сэбином.
 
      – Эрика никого не велела пускать, – заявил Данте, выходя из ее каюты.
      Эллиот с Ридом смотрели на него во все глаза. Первый с беспокойством, а второй – с явным любопытством.
      – Но почему? Что с ней? Она больна? Ранена? – забросал его вопросами Эллиот.
      – На нее попытались напасть трое моих матросов. К счастью, она отделалась лишь ссадинами и синяками. А этих негодяев я списал на берег, – пояснил Данте и повел Эллиота к салону, сделав знак Риду следовать за ними. – Пойдемте, я куплю вам что-нибудь выпить, а Рид дорассказывает нам сказки о зарытых сокровищах.
      – Никакие это не сказки! – возмутился Рид. – Если бы ты не был так занят спасением какой-то девицы, то сумел бы сообразить, что я тебе предлагаю такое приключение, какого ты в жизни не видывал.
      Данте на это ничего не ответил, хотя мысленно и не согласился со своим помощником. Помогать Эрике выпутываться из всевозможных переделок, в которые она умудряется попасть, – это ли не приключение! А теперь он должен сообщить Эллиоту и Риду печальные новости, да так, чтобы они не очень огорчились. И сделать это лучше всего за бутылочкой хорошего вина, потому-то Данте и повел их обоих в салон. А как еще, скажите на милость, сообщить одному, что женщина, в которую он влюбился, не отвечает ему взаимностью, а другому, такому старому морскому волку, как Рид, что зарытые сокровища лучше всего оставить там, где они лежат, на Юкатане?

      С губ Эрики сорвался тяжелый вздох. Она лежала на кровати, печально глядя в потолок, где паук-мореплаватель осторожно подбирался к попавшей в его паутину мухе. Эрике жалко было бедняжку. Вот и сама она, пытаясь изменить свою судьбу, запуталась в липкой паутине. Теперь лежи и ломай себе голову, как выбраться из нее, как спасти свою жизнь. Ведь если она попадется в лапы Сэбина Кейри, жизнь эта гроша ломаного не будет стоить.
      Сегодня утром, когда в дверь каюты постучался Эллиот и пригласил Эрику на завтрак, она отказалась выйти к нему, сославшись на то, что после вчерашнего нервного потрясения никак не может прийти в себя. Днем, когда Эллиот явился, чтобы пригласить ее на обед, она отклонила его предложение под тем же предлогом и теперь раздумывала, не броситься ли ей за борт и тем самым покончить со всеми мучениями.
      В дверь настойчиво постучали, и Эрика, оторвавшись от своих невеселых мыслей, нахмурилась.
      – Уходите! – крикнула она.
      Однако в замке повернулся ключ, дверь отворилась, и на пороге возник Данте. Не ожидая подобной наглости, Эрика возмущенно вскрикнула. Нет, каков нахал! Врывается к ней в каюту, когда на ней почти ничего не надето, лишь прозрачный пеньюар, который этот же негодяй и купил ей.
      – А я все ждал, когда ты продемонстрируешь мне эту соблазнительную вещицу, – ухмыльнулся Данте. – Вставай, спящая красавица! В Уильямс прибыл плавучий театр, и мы с тобой сегодня отправляемся смотреть представление.
      – Не хочу. Лучше я останусь в каюте, – проворчала Эрика, раздраженно взглянув на Данте. – И вообще, когда ты перестанешь врываться ко мне без спроса!
      – Вставай сейчас же и перестань хныкать! – Фаулер стянул Эрику с постели и рывком поставил на ноги. В глазах его плясали дьявольские искорки.
      – Ну что, ты думаешь одеваться или так пойдешь?
      Эрика бросила на него яростный взгляд, который он встретил обезоруживающей улыбкой.
      – Покоя от тебя нет! – пробормотала Эрика. – Ты что, ночи не спишь, придумываешь, как бы меня помучить? Неужели не можешь для этой цели найти на пароходе кого-нибудь другого?
      – Я делаю это для твоей же пользы, – заявил Данте и, подойдя к шкафу, вытащил из него потрясающей красоты розовое платье, которое приобрел в бутике Нового Орлеана. – У нас мало времени, и мне бы очень не хотелось, чтобы представление началось без нас.
      Эрика рот раскрыла от изумления, когда Фаулер подошел к ней и принялся стаскивать с нее пеньюар. Она попыталась отбросить его руки, но не тут-то было: Данте, как обычно, оказался настойчив.
      – Я прекрасно умею сама одеваться! – раздраженно проговорила Эрика.
      Разочарованно вздохнув, Данте повернулся к ней спиной.
      – Тогда поторопись, я ждать не люблю.
      – Я не собираюсь одеваться, пока ты не выйдешь из каюты и я снова не окажусь в безопасности, – заявила Эрика.
      Данте снова порывисто повернулся к ней лицом.
      – Ты хочешь сказать, что я представляю для тебя какую-то опасность, детка? – томным голосом спросил он.
      – Еще какую! – отрезала Эрика и, нахмурившись, добавила: – А теперь прошу тебя, выйди из каюты и оставь меня одну.
      Но Данте и не подумал двинуться с места.
      – Если я тебя оставлю, ты тотчас же снова заберешься в кровать, и мне придется начинать все сначала. Не буду я никуда уходить, а вот спиной повернусь. Так что хочешь не хочешь, детка, придется тебе одеваться в моем присутствии. В противном случае я буду вынужден тебе помочь.
      С этими словами Фаулер шагнул к ней, и Эрика, отшатнувшись, поспешно уперлась рукой ему в грудь.
      – Хорошо, но чтобы смотрел в стенку и не поворачивался! – строго приказала она.
      – Эх, умеешь ты все испортить, – проворчал Данте и, подойдя к стене и скрестив руки на груди, вперился в нее взглядом, представляя, что это не стена, а обнаженная Эрика.
      Эрика раздраженно подняла взгляд к потолку. Ну и нахал же этот Данте! Специально ведет себя так, чтобы позлить ее! Не сводя с него глаз, Эрика, чертыхаясь, натянула на себя платье, после чего принялась застегивать его. Это потребовало некоторых усилий: пуговицы оказались совсем крошечными.
      – Ну что, оделась? – нетерпеливо бросил Данте.
      – Сейчас-сейчас… – пробормотала Эрика и, застегнув последнюю непослушную пуговицу. – Все, готова.
      Данте повернулся и тут же замер от изумления.
      – Бог мой! Да ты всех женщин за пояс заткнешь! – восхищенно воскликнул он.
      – В этом-то тряпье! – фыркнула Эрика и, одарив его дразнящей улыбкой, важно прошествовала к комоду за своим бриллиантовым колье. – Горазд ты раздавать комплименты, Данте. Никогда не ясно, правду ты говоришь или все выдумываешь, и если выдумываешь, то зачем тебе это нужно. Ну скажи, чего ты от меня хочешь?
      – По-моему, ты прекрасно знаешь, чего я от тебя хочу, – промолвил Данте и, прежде чем Эрика успела добраться до двери, в несколько прыжков догнал ее и встал перед ней, не давая выйти. – Не стоит со мной кокетничать и притворяться передо мной, детка. Мы с тобой для этого слишком хорошо знаем друг друга. Я узнал о тебе такое, о чем ты представления не имела, до того как…
      Он замолчал, так и не докончив фразы, и, опершись руками о дверь, прижался к Эрике всем своим мускулистым телом. Близость его оказала на Эрику свое обычное и уже привычное действие. Сердце неистово заколотилось в груди, в горле пересохло.
      – Ты не хуже меня знаешь, что наше знакомство началось несколько необычно, если не сказать по-другому, однако сделать с этим ничего нельзя, – выдохнул Фаулер.
      – Ты не джентльмен, если постоянно напоминаешь мне об этом и…
      Данте не дал ей договорить.
      – А я никогда и не утверждал, что я джентльмен, – заявил он и коснулся своими полными губами губ Эрики.
      – А я не шлюха. И тебе не удастся внести меня в список твоих многочисленных поклонниц, – выпалила Эрика, ловко уклоняясь от его поцелуя. – Я думала, ты спешишь, – резко добавила она. – Ну что, идем?
      Фаулер едва не выругался от досады. Опять эта темноволосая красотка взяла над ним верх.
      – Разве я говорил, что спешу? – хмыкнул он и распахнул дверь.
      – Говорил, – заверила Фаулера Эрика и, взяв его под руку, с облегчением подумала, что, когда они будут на людях, ей уже не придется бороться с чувствами, охватывающими ее всякий раз, когда они остаются с Данте наедине.
 
      Как только Эрика вошла в плавучий театр, она забыла обо всем на свете. Театральная труппа, прибывшая из Англии, развлекала публику своей интерпретацией шекспировской пьесы «Укрощение строптивой», которую актеры разнообразили песнями и танцами. Эрике эта театральная постановка понравилась необыкновенно.
      Она настолько увлеклась происходившими на сцене событиями, что собственные проблемы и переживания ушли куда-то далеко-далеко. Настроение у нее поднялось, и за те несколько часов, в течение которых шла пьеса, Эрика сумела снова превратиться в веселую, беззаботную девушку, какой была до того, как ее стали преследовать несчастья.
      Глядя на прекрасное, с изысканными чертами лицо Эрики, на котором играли причудливые блики света, Данте был поражен произошедшей в ней переменой. Позже, уже после представления, когда Эрика шла с ним рядом, он с удовольствием слушал ее восторженные впечатления то об одном, то о другом персонаже пьесы, нехитрые мелодии, которые она успела запомнить, и ему было легко и радостно.
      – Это был чудесный вечер, – задумчиво проговорила она, когда они с Фаулером шли по берегу реки навстречу потоку пассажиров, направлявшихся на «Натчез бель». Подняв голову, она взглянула в его изумрудные глаза и почувствовала, что уже не в силах оторвать от них взгляда. – С… спасибо за то, что пригласил меня на представление, – пробормотала она и поспешно отвернулась, опасаясь утонуть в этих глубоких зеленых озерах.
      Развернувшись, Эрика хотела было пойти обратно, но Данте, схватив ее за руку, притянул к себе.
      – А как насчет прощального поцелуя, Эрика? – тихо произнес он. – В благодарность за приглашение.
      – Думаю, я найду какой-нибудь другой способ отблагодарить тебя, – заявила она. – Я уже на собственном опыте убедилась, что поцелуи могут завести тебя куда угодно. Похоже, слово «нет» тебе неведомо.
      – А ты хорошо меня изучила, – хмыкнул Данте. – Да, когда речь идет о тебе, я и в самом деле не знаю такого слова.
      – Не только обо мне, но и о любой женщине, которую тебе вздумалось соблазнить, – внесла она поправку, озираясь по сторонам. – Наверняка здесь поблизости ошивается одна из твоих многочисленных поклонниц, которая будет рада дать тебе все, что только пожелаешь.
      Ухмыльнувшись, Фаулер с силой притянул Эрику к себе.
      – А почему ты решила, что я такой уж большой любитель женщин, а, Эрика? По-моему, ты глубоко заблуждаешься. Любишь ты подмечать во мне плохое!
      – Потому что я познакомилась с тобой в борделе, – напомнила она ему, пытаясь расцепить его руки. – И потом, на пароходе я постоянно видела тебя с разными женщинами. Ты ничем не отличаешься от тех негодяев, которых со мной знакомил. А когда мы с тобой остаемся одни, ты всякий раз…
      Больше она ничего не успела добавить: Данте крепко прижал к себе ее трепещущее тело и впился страстным поцелуем в ее губы. Сердце Эрики затрепетало, словно испуганная пташка, дыхание перехватило. А неугомонные руки Данте стали ласкать ее тело, и его прикосновения жгли Эрику огнем. В груди вспыхнуло уже знакомое сладостное чувство, которое Эрика тщетно пыталась подавить.
      – Нет, Данте, – наконец выдохнула Эрика, когда ей удалось на секунду оторваться от его жадных губ.
      – Ты хочешь меня так же сильно, как и я тебя, – прерывающимся от вожделения голосом прошептал Данте. – Я чувствую, как отвечает мне твое тело. Отдайся мне, Эрика! Я жажду повторить ту ночь!
      Данте с жадным нетерпением впился ртом в губы Эрики, руки его коснулись ее груди, нырнули за глубокое декольте, отороченное кружевом. Но уже через секунду губы Фаулера, оторвавшись от ее губ, скользнули ниже, к неистово бьющейся на шее жилке, потом добрались до упругих розовых сосков…
      От его искушенных ласк все поплыло у Эрики перед глазами, она почувствовала, что теряет остатки здравого смысла. Как обычно, способность трезво рассуждать покинула ее в ту самую минуту, когда была ей необходима больше всего. Позабыв обо всех своих благих намерениях, Эрика с наслаждением отдалась страсти. Тихий стон срывался с ее губ всякий раз, когда губы и руки Данте искали и находили каждую чувствительную точку ее трепетного тела, с готовностью отзывавшегося на прикосновения этого зеленоглазого соблазнителя. Эрика понимала, что должна оттолкнуть Данте, не позволять ему ласкать себя, но это было выше ее сил. Воспоминание о той блаженной ночи, когда она с таким жаром отдавалась ему, будило в Эрике неистовое желание. Ей не терпелось повторить пройденное.
      Давно и тщательно сдерживаемые чувства вырвались наконец на свободу. Лежа в густой траве под звездным шатром, Эрика наслаждалась смелыми ласками человека, от которого поклялась держаться подальше. Приподняв голову, Данте заглянул Эрике в глаза, и она была поражена полыхавшим в них огнем, обдавшим ее таким теплом, что она затрепетала.
      – Скажи, что хочешь меня, – прошептал Данте, вновь касаясь губами ее губ. – Скажи, что жаждешь провести ночь в моих объятиях.
      А его ловкие пальцы уже расстегивали пуговицы платья. И вскоре восхищенному взору Данте предстало великолепное тело Эрики, которое так хорошо помнили его руки. Серебристый лунный свет, струившийся сверху, окутывал блестящей пеленой эту прекрасную плоть. Эрика была сейчас настолько обворожительна, что Данте застонал от снедавшего его желания.
      Итак, чувства Эрики в короткой борьбе одержали победу над разумом. И немудрено: дерзким ласкам Данте невозможно было противостоять. Руки его скользнули по ее обнаженной груди, потом ниже, по животу, по бедрам, и по всему телу Эрики пробежала сладостная дрожь. Снова и снова проделывали руки Фаулера тот же путь, а Эрика покорно и расслабленно лежала в его объятиях. Внезапно ей стало наплевать на то, что будет с ней завтра. Изумрудные глаза Данте, от которых невозможно было оторвать взгляд, призывали ее отбросить всякий стыд, всякую осторожность и самозабвенно отдаться страсти. Эрика хотела этого мужчину, невзирая на все свои благие намерения забыть его, несмотря на то, что понимала: она лишь одна из многочисленных женщин, успевших разделить с ним ложе. Она отлично осознавала – хотя это причиняло ей боль, – что он при желании уложил бы в постель любую понравившуюся ему женщину. «Ну ничего, я заставлю его запомнить эту ночь! – решила Эрика, потянувшись к Данте приоткрытыми губами. – Я сделаю так, что при одном воспоминании обо мне он будет трепетать от наслаждения! И ночью не дам ему покоя! Буду сниться ему еще долго после того, как мы расстанемся и каждый из нас пойдет своей дорогой!»
      Вытащив из прически шпильки, Эрика тряхнула головой, и волосы, рассыпавшись по ее обнаженным плечам, окутали их темным плащом. Сладострастно изогнувшись, она каким-то кошачьим движением прижалась к Данте всем телом и, обхватив руками его голову, притянула к себе и впилась страстным поцелуем в его губы. Она решила применить на практике всю мудреную технику обольщения, которой обучилась у того же Данте. Пусть и он сгорает от такого же неистового желания, каким пылает она.
      Почувствовав на своих губах трепетные губы Эрики, Данте застонал от наслаждения. Ее восхитительное тело, тесно прижавшееся к нему, сводило его с ума. Он жаждал обладать этой обворожительной красавицей!
      – Боже правый! – простонал Фаулер, чувствуя, как рука Эрики, скользнув за пояс брюк, прошлась по его бедру. – Ты просто колдунья! – Перемена, произошедшая в Эрике, показалась ему немыслимой. Еще несколько минут назад эта красотка держала его на почтительном расстоянии, а теперь беззастенчиво предлагает себя. Что ж, сейчас он ей докажет, что не прочь воспользоваться этим предложением. – Что ты со мной делаешь!
      – Я подумала, что, быть может, тебе хочется видеть во мне искусительницу, которую ты рассчитывал встретить в борделе Нового Орлеана, – насмешливо сообщила Эрика, стаскивая с Данте куртку. – Признайся, ты ведь ждешь, чтобы я сама начала тебя соблазнять?
      Ответить Данте не успел. Эрика принялась покрывать легкими поцелуями его поросший темными волосами живот, и у Фаулера перехватило дыхание. А нежные руки Эрики уже расстегивали пуговицы на брюках. Неужели это та самая женщина, которая потчевала каждого чересчур ретивого кавалера увесистыми ударами, воспользовавшись для этой цели первым подвернувшимся под руку предметом? Эрика – сама загадка. Никогда не знаешь, что от нее ожидать. Она ведет себя так, что ее то убить хочется, то сгораешь от вожделения, от неукротимого желания ею обладать. Она делает с ним что хочет, беззаботно играет его чувствами, и тем не менее он испытывает к этой темноволосой красотке дикую, безудержную, всепоглощающую страсть.
      А груди Эрики между тем крепко прижались к груди Данте, и голова у него пошла кругом от исходившего от нее чарующего аромата. И Фаулер отдался на милость этой обворожительной девицы, своими сладостными поцелуями сводившей его с ума. Ничего другого ему не оставалось.
      А Эрика чувствовала себя сейчас великой грешницей и всецело наслаждалась этой ролью. Впервые в жизни она сама соблазняет мужчину, причем мужчину, которого любит и страстно желает.
      Когда Эрика, выскользнув из его объятий, оказалась наверху, Данте понял, что они поменялись ролями. Он поставил себе целью очаровать, обольстить эту своевольную девицу, а оказалось, что это она его совращает. А Эрика тем временем сняла с него всю одежду, и руки ее заскользили по его трепещущему телу. У Данте было такое ощущение, словно он качается на ласковых морских волнах, уносящих его куда-то вдаль. Руки Эрики прошлись по его поросшему жесткими волосами животу, и Фаулера охватила блаженная истома. Никогда прежде не доводилось ему испытывать такого восхитительного ощущения. Никогда еще ни одной женщине не разрешал он любить себя так. Только Эрике, только ей одной. Острое чувство наслаждения захлестнуло Фаулера, когда Эрика принялась в очередной раз осыпать нежными поцелуями и ласками его тело, играя на нем, словно опытный пианист, заставляя Данте отвечать на каждый поцелуй, на каждую ласку. У него перехватило дыхание, сердце неистово забилось в груди. Он не понимал где он, что с ним, жив он или мертв, а Эрика уверенно подводила его к черте, за которой скрывалось неописуемое наслаждение, которое ему уже довелось испытать той ночью в Новом Орлеане.
      – Ты хочешь меня, ненаглядный мой красавец? – прошептала Эрика, легонько куснув ему губы. – Хочешь провести всю ночь в моих объятиях?
      Она пользовалась его же словами, давая Данте понять, что ни в чем ему не уступит, ни в страсти, ни в искусстве обольщения.
      – Какую же плату ты ждешь за эту сладостную муку? – прошептал Данте прерывающимся от желания голосом: обнаженная нога Эрики вдруг оказалась между его ног, заставив его содрогнуться от страсти.
      Губы Эрики изогнулись в дьявольской улыбке, в голубых глазах мелькнули веселые искорки.
      – Ты отдашь мне свое сердце, – проговорила она, проведя указательным пальцем по лицу Данте, словно выточенному из камня, потом по полным, чувственным губам. – Нам, колдуньям, золотые побрякушки ни к чему. Мне нужны твоя душа и твое сердце. Только тогда я буду довольна, когда ты отдашь их мне.
      Данте голову бы дал на отсечение, что чудесному преображению этой красотки способствовал он сам, поскольку ему удалось устранить препятствия, которые Эрика усердно возводила с тех пор, как встретилась с ним на пароходе. Под маской напускной сдержанности скрывалась такая страстная натура, какой Данте еще не доводилось видеть. Если бы Эрика сейчас потребовала отдать ей весь мир, он с радостью бросил бы его к ее ногам.
      – Бери что хочешь, – едва выдохнул Данте, с наслаждением ощущая, как податливое тело Эрики тесно прижимается к нему. – Только будь моей.
      Эрика и не думала возражать. Она прильнула губами к его зовущему рту. Дыхание их смешалось, тела переплелись и начали двигаться в такт мелодии, звучавшей лишь для них двоих. Эрика чувствовала, как эмоции, которые она так давно сдерживала, вырвались наружу, когда Данте, крепко обхватив ее обеими руками, одним ловким движением перевернул на спину и прижал к траве, оказавшись наверху. Приподнявшись на локтях, отчего мышцы у него на руках напряглись, он вошел в нее и стал двигаться, сначала медленно, нежно, потом все быстрее, более требовательно. Эрика с наслаждением отдалась этому восхитительному вихрю страсти, который уносил ее высоко к звездам, мерцавшим на темном бархате неба. Данте обладал ею властно, требовательно, с радостью удовлетворяя снедавшее его неукротимое желание, и Эрика, с восторгом сдавшись на милость победителя, отвечала ему пылко и безудержно, нисколько не стыдясь своих чувств. В этом мире теперь не осталось ничего – только ее любимый, только его объятия и ласки.
      Наконец пламя страсти, взметнувшись до небес в последний раз, стало понемногу угасать, и Эрика с Данте ощутили, что медленно возвращаются с небес на землю. Но в те восхитительные минуты, когда, казалось, время остановилось, они, полностью отдаваясь друг другу, были словно единое целое. Ничего подобного Эрике никогда еще не доводилось испытывать. Она понимала, что после сегодняшней ночи любви сильно изменилась и уже никогда не станет прежней. И ни один мужчина уже не сможет занять в ее сердце место Данте. Чувства, которые она к нему испытывала, невозможно было сравнить ни с чем. И Эрика понимала – хотя ни за что не призналась бы в этом Данте, – что, обойди она весь белый свет, никогда ей не встретить мужчину, который смог бы вызвать в ней такую бурю страсти, какую с легкостью удавалось вызвать Данте.
      Привстав на локтях, чтобы удобнее было всматриваться в ее нежное лицо, Данте поцеловал Эрику в последний раз. Он лишился последних сил. Если бы они с Эрикой не лежали в траве под открытым небом и если бы Корбин сегодня не надумал плыть дальше, Данте с радостью остался бы здесь на всю ночь. Заставив себя отодвинуться от Эрики, он попытался встать. Но Эрика тут же поймала его руку и, лукаво улыбаясь, притянула любимого к себе.
      – До рассвета еще далеко, – промурлыкала она и провела своим тонким пальчиком по его щеке, немало его, да и саму себя, тем самым удивив.
      Хмыкнув, Данте поймал ее руку и поднес к губам.
      – Если мы останемся здесь до утра, Корбин отправится дальше без нас или бросится нас искать. Я бы не хотел, чтобы ты оказалась в щекотливом положении, детка, если он вдруг нас обнаружит.
      С этими словами Данте поднял скомканное платье и протянул Эрике.
      Эрика недовольно надула губки. Ей не хотелось возвращаться на пароход. На борту его находится Эллиот, которого она бы предпочла больше никогда не видеть.
      – Лучше уж отправиться в Натчез пешком.
      Одевшись, Данте помог встать Эрике. Когда она надела платье, он быстро управился с застежками ее наряда.
      – Сомневаюсь, что мы с тобой добрались бы туда так же быстро, как на пароходе. Впрочем, с тобой я вообще забываю, куда должен идти и зачем. – Данте вывел спутницу на дорожку. – Пошли, детка, и не вздумай меня больше соблазнять, – шутливо добавил он.
      Эрика послушно зашагала рядом, однако ее не покидало желание закончить то, что они недавно начали. Если это ее последняя ночь с Данте, то пусть она длится до рассвета. Зачем отказывать себе в удовольствии провести это время в его объятиях, если остаток жизни ей, вполне вероятно, придется коротать с Сэбином Кейри?
      Вряд ли Данте любит ее, но его к ней тянет. Маловато, конечно, однако на своем горьком опыте Эрика уже успела убедиться, что в жизни не всегда получаешь то, что хочешь.
      С этой мыслью Эрика вошла в каюту и повернулась к Данте с манящей улыбкой на губах.
      – Итак, на чем мы остановились? – пробормотала она и, стянув с себя платье, небрежно бросила на пол.
      Увидев перед собой прекрасную в своей наготе Эрику, Данте глаза раскрыл от изумления. Неужели она и в самом деле собирается сдаться без борьбы? Может, после трех дней, в течение которых она не подпускала его к себе, она наконец-то поняла, что их влечет друг к другу и ничего с этим поделать нельзя? Или у нее что-то другое на уме? Он развил бы эту циничную мысль, но в этот момент Эрика подошла к нему обольстительно улыбаясь, ее нежные руки обвились вокруг его шеи, и все мысли вылетели у Фаулера из головы. В тот же миг пламя страсти вновь охватило его. Если Эрика намеревается предложить ему себя, он отказываться не станет. Эта красотка заставила его забыть, что он решил держаться от женщин подальше и дал себе клятву, что ни одной представительнице прекрасного пола не удастся заманить его в ловушку. Он понимал, что никогда не сможет насытиться этой девицей с черными как ночь волосами, прекрасными голубыми глазами и обезоруживающей улыбкой.
      – По-моему, мы остановились на этом… – произнес Данте.
      Скользнув руками по округлым бедрам Эрики, он притянул молодую женщину к себе, с наслаждением ощущая ее великолепно сложенное тело.
      Эрика затрепетала, когда губы Данте прижались к ее губам. Похоже, недавние любовные игры в траве были лишь началом длинной восхитительной ночи. К черту гордость! Она хочет Данте. Ей еще предстоит испытать с ним такое наслаждение, о существовании которого она прежде и не подозревала. Может, ей и не следовало бы связываться с Данте, но когда он обнимает ее, вот как сейчас, мысли эти куда-то уходят и она забывает обо всем на свете. И об отце, и о Сэбине, и о бедолаге Эллиоте, которого она так обидела.
      – Эрика! Мне необходимо с вами поговорить… прямо сейчас, – послышался за дверью прерывающийся голос Эллиота, и Данте нахмурился. Ну и ну! Он что, забыл, который час?
      На губах Эрики заиграла насмешливая улыбка. Тряхнув головой, отчего ее темные волосы рассыпались по руке Фаулера, она бросила взгляд в сторону двери, которую они с Данте все же не забыли закрыть.
      – Боюсь, вам придется подождать до утра, – проговорила она хрипловатым от охватившего ее желания голосом и взглянула на Данте: в глазах его полыхала страсть. – Я как раз собиралась ложиться спать.
      – Но, Эрика, я должен вас увидеть! – В голосе Эллиота звучало раздражение.
      Эрика взглянула на склонившееся над ней плохо различимое во тьме лицо Фаулера.
      – Спокойной ночи, Эллиот.
      Подхватив Эрику на руки, Данте понес ее к кровати. Глаза его блестели в предвкушении близкого наслаждения.
      – Ну, так на чем же мы остановились, прежде чем нас так бесцеремонно прервали?
      – Вот на чем… – прошептала Эрика, поцеловав Данте за ухом. – И на этом…
      Ее влажные губы прошлись по щеке Данте и прильнули к его зовущему рту.
      Данте с жаром ответил на ее поцелуй, и вновь волна страсти подхватила их обоих и унесла в прекрасный заоблачный мир. Эрика провела нетерпеливыми руками по его бедрам, потом по пояснице, по груди, поросшей жесткими курчавыми волосами, и Данте застонал от наслаждения. Сердце его колотилось так сильно, что он даже испугался. Наконец, когда терпеть ее исступленные ласки больше не было сил, он прижал Эрику к себе, трепеща всем телом от неистового желания.
      – Эрика… – прошептал он, задыхаясь. – Я хочу тебя…
      Его тихий шепот словно подхлестнул ее. Взгляды их встретились, и Эрика увидела в них желание, не менее сильное, чем у нее самой. Тогда она осторожно раздвинула ноги, призывая Данте насладиться ее трепетным телом, что он не замедлил сделать.
      И мир вокруг них вспыхнул и засиял радужными красками. Эрика вдруг ощутила, что Данте принадлежит ей, ей одной. Впрочем, это не имело большого значения. Оба они были единым целым, даря друг другу наслаждение, от которого захватывало дух. Время для них остановилось. Они забыли, где находятся, что с ними происходит. Страсть, словно обретя крылья, взмывала все выше и выше, увлекая их за собой в такие неведомые дали, о существовании которых Данте даже не догадывался. Эрика своими смелыми бурными ласками довела его до умопомрачения. Данте не мог ни думать, ни дышать. Он был в состоянии лишь ощущать все жарче разгоравшееся в груди неиссякаемое пламя – словно там проснулся дремавший доселе вулкан.
      И наконец оно вспыхнуло в нем настолько яростно, что Данте, застонав от блаженства, содрогнулся всем телом. Он давно мечтал о наслаждении, которое подарит ему эта черноволосая прелестница, но подобной остроты чувств не мог себе и представить. Эрика словно увлекла его за собой на небеса, ввела во врата рая, а потом осторожно опустила на землю.
      Легонько поцеловав Фаулера в плечо, Эрика удовлетворенно вздохнула. Она знала, что их ночь любви будет потрясающей, но чтобы настолько – и помыслить не могла.
      – Неужели любовь всегда приносит такое удовольствие? – невинным голосом поинтересовалась она.
      Взглянув на прекрасное лицо Эрики, только что пылавшее страстью, а теперь спокойное и умиротворенное, Данте улыбнулся.
      – Только если ты находишься в моих объятиях, – насмешливо ответил он.
      Она взглянула в глаза Данте, и на губах ее мелькнула лукавая улыбка.
      – Хотя в плавучем театре повторного представления не предвидится, мне хотелось бы еще раз проиграть последнюю сцену, – проговорила она, пройдясь руками по бедрам Данте, а потом по его спине. – Если, по твоим словам, мне больше не придется ни с кем испытать такого удовольствия, как с тобой, было бы глупо спать, когда ты рядом.
      – Опять?! – изумился Данте. Боже правый, оказывается, от этой девицы можно ожидать чего угодно. – Я должен хотя бы отдышаться. Дай мне немного собраться с силами.
      Эрика тихонько рассмеялась. Данте издевался над ней с тех пор, как обнаружил ее в своем шкафу, и теперь ей доставляло истинное удовольствие платить ему той же монетой.
      – Неужели больше не можешь? Вот уж не ожидала!
      У Фаулера возникло непреодолимое желание задушить ее. Никогда еще его мужское достоинство не подвергалось сомнению, но ведь и он прежде не встречал такую женщину, как Эрика. Все остальные ей и в подметки не годились.
      – Нужно было отдать тебя этим троим мерзавцам, – язвительно заметил он.
      Эрика обняла его за плечи, потом погрузила свои нежные пальцы в его темные волосы. Тихонько хмыкнув, прильнула к Данте всем телом.
      – Ты считаешь, что если один мужчина не в силах меня удовлетворить, то трое с этой задачей блестяще справятся?
      Ее теплые губы легонько коснулись его щеки, скользнули по шее, потом по мускулистой груди и, наконец, принялись покрывать поцелуями его бедра.
      – Ты сумел пробудить во мне такой голод, что я никак не могу его утолить и ни за что не засну, пока не узнаю наверняка, что ты и в самом деле тот потрясающий мужчина, каким пытаешься передо мной предстать. – Губы Эрики вновь заскользили по его бедрам, и он застонал от удовольствия. – Ну же, прекрасный мой пират, покажи, на что ты способен!
      Яростный огонь желания вновь охватил Данте, хотя еще несколько минут назад он не ожидал, что вожделение способно возродиться в нем с новой, удесятеренной силой. Нежные губы Эрики прижались к его рту, и Данте опять почувствовал, что способен на великие подвиги. Нежными прикосновениями и страстными поцелуями эта непредсказуемая девица сумела разжечь в нем угасшее пламя. И снова Эрика с Данте унеслись в неведомые дали, к невиданным наслаждениям. Наконец они вернулись к действительности. Страсть их на какое-то время была утолена.
      Притянув Эрику к себе, Фаулер запечатлел на ее губах нежный поцелуй.
      – Ну что, колдунья, ты наконец насытилась? – прошептал он, моля Бога, чтобы она хотя бы из вежливости не стала подвергать сомнению его мужское достоинство и сказала «да».
      – М-м-м… – удовлетворенно вздохнула Эрика. – Думаю, теперь можно и поспать… по крайней мере чуть-чуть…
      Сонно усмехнувшись, Данте еще крепче обнял Эрику, с наслаждением ощущая рядом ее теплое тело. Ее смелые ласки, страсть, с которой она ему отдавалась, изумили его до глубины души. Эта чаровница ни на миг не даст расслабиться, решил он, чувствуя, как у него смыкаются веки. Вспыльчивая и упрямая, она тем не менее была для него желаннее всех остальных женщин.
      Услышав медленное, ровное дыхание Данте, Эрика протянула руку и коснулась его мужественного лица, черты которого во сне разгладились и смягчились. Быть может, ей никогда не удастся завоевать любовь этого человека, но она в полной мере насладилась его ласками, и теперь они оба могут идти каждый своей дорогой. Наверное, она обречена всю жизнь любить человека, не отвечающего ей взаимностью, и одновременно отбиваться от мужчин, которые будут пытаться завоевать ее. Эрика поспешила отбросить эту обескураживающую мысль. Лучше подумать о чем-нибудь более приятном. Она лежит в объятиях Данте и будет лежать до тех пор, пока не взойдет солнце, возвестив начало нового дня. И возможно, эта ночь – единственная, которую ей суждено провести с Данте Фаулером, свободолюбивым и независимым человеком.

      Когда Данте не вернулся вчера вечером ночевать, Корбин сразу же догадался, где он пропадает, хотя в том, что брат этой ночью не сомкнул глаз, не сомневался. Эта очаровательная девица вскружила брату голову настолько, что он забыл обо всем на свете. Впрочем, перед ее чарами не устоял ни один мужчина на пароходе, а всем женщинам она дала великолепный повод для ревности.
      Отбросив эти мысли, Корбин попытался сконцентрироваться на более важных проблемах. Проливные дожди в верховьях Миссисипи привели к тому, что уровень воды в ней поднялся и река грозила выйти из берегов. Лоцман уже предупредил Корбина о том, что если это произойдет – не миновать беды. Нужно было сообщить о случившемся брату. Если придется проходить мимо отмелей и лавировать между завалами деревьев, которых в воде окажется в изобилии, помощь Данте будет просто неоценима. Не дай Бог еще сесть на мель или повредить корпус парохода. Сколько тогда придется здесь проторчать, неизвестно.
      – Выходи, у нас проблемы! – крикнул Корбин, постучавшись в дверь своей бывшей каюты.
      Эрика с Данте так и подскочили в постели от неожиданности.
      Сообразив, что Корбину известно, где и с кем его брат провел эту ночь, Эрика густо покраснела.
      – В чем дело, милая? – с деланным недоумением спросил Данте, в действительности отлично понимая, какие чувства испытывает сейчас Эрика: она сквозь землю готова провалиться оттого, что для Корбина их любовные утехи не остались тайной.
      – Ты прекрасно знаешь, в чем дело, – прошептала она, натягивая до подбородка простыню. – Ты находишься у меня в каюте, а твой брат далеко не дурак. Он отлично понимает, что мы с тобой здесь не в шахматы играем. – Вне себя от унижения, она жалобно добавила: – Мне теперь стыдно будет смотреть ему в глаза!
      Данте вскочил, натянул брюки и направился к двери, бросив по пути:
      – Не беспокойся, Корбин не из тех, кто любит сплетничать. Он никому ничего не расскажет.
      Если бы у Эрики был заряженный пистолет, она бы с удовольствием застрелилась, чтобы разом покончить со всеми своими страданиями. Вместо того чтобы заниматься поисками подходящей кандидатуры для замужества, она, как самая настоящая уличная девка, заманила Данте в постель и всю ночь предавалась любовным утехам. Пароход вот-вот прибудет в Натчез, а мужа у нее как не было, так и нет. А тут еще Корбин подумает… Эрика застонала от отчаяния и натянула простыню на голову.
      Данте приоткрыл дверь.
      – Ночью река вышла из берегов, и теперь нас относит прямо на мели. Пулей лети в рулевую рубку! Ты мне нужен.
      – Понял, уже лечу, – ответил Данте.
      Данте закрыл дверь и стал поспешно натягивать одежду. Сзади послышался какой-то шорох. Обернувшись, Данте увидел, что Эрика, завернувшись в простыню, устремилась в шкаф. Дверца шкафа за ней захлопнулась, и Данте обеспокоенно нахмурился.
      – Что это ты там делаешь?
      – Одеваюсь, – выпалила Эрика и выскользнула из шкафа, на ходу натягивая платье. – Я иду с тобой. Мне не терпится посмотреть, что там случилось, даже если при этом меня вдруг смоет в воду.
      Данте в этот момент уже надевал куртку. Он хмыкнул:
      – Не беспокойся. Я сам не собираюсь тонуть и тебе не дам.
      – Я в этом не сомневаюсь. Успела уже убедиться, что талантов у тебя – хоть отбавляй, – съязвила Эрика и, подойдя к Данте, повернулась к нему спиной, чтобы он застегнул ей платье.
      Губы его скользнули по ее шее, отчего у Эрики холодок прошел по спине.
      – Может…
      Эрика мгновенно отскочила. Не обращая внимания на чувства, вызванные его прикосновением, она надела туфли. Лучше не вспоминать о том, что было ночью. Она и так многое поставила на карту, проведя столько часов в его объятиях, но теперь не время развлекаться: во-первых, над ними нависла опасность сесть на мель, а во-вторых, ее план все еще далек от завершения.
      – С удовольствием воспользовалась хотя бы одним из них, чтобы избавиться от Сэбина, – пробормотала она.
      – Позже об этом поговорим, – бросил Данте и, схватив Эрику за руку, потащил к двери. – Сейчас нужно что-то предпринять, чтобы не сесть на мель, а потом посмотрим, как нам избавиться от твоего злополучного жениха.
      Эрика была настроена не столь оптимистично. Она сильно сомневалась, что от Сэбина Кейри вообще можно избавиться, однако решила не высказывать своего мнения на этот счет. Сейчас перед ними стоят другие проблемы, и их необходимо решать. Если бы Господь внял ее мольбам, он бы сделал так, чтобы она утонула. Тогда ей не пришлось бы больше видеть этого мерзавца Сэбина.
      Когда они с Данте вошли в рубку, Эрика, глянув вниз, тихонько ахнула: река превратилась в узкий лабиринт между песчаными отмелями и поваленными кипарисами, плыть по которому было явно опасно. Она испуганно взглянула на Данте. Выражение его лица было мрачным. Эрика перевела взгляд на Корбина – то же самое. Мужчины явно размышляли, чем ответить на брошенный рекой вызов.
      На корме стояли два матроса. Они занимались тем, что опускали в воду трос, пытаясь измерить глубину реки. Эрика с волнением ждала, что они там намеряют. Наконец матросы вытянули трос и обернулись к рубке.
      – Две отметки! – крикнул им один из матросов.
      – Черт! – тихонько выругался Данте, искоса взглянув на Эрику, которая дергала его за рукав, ожидая хоть каких-то объяснений. – Глубина реки всего двенадцать футов, а «Натчез бель» требуется по крайней мере семь, чтобы не завязнуть в песке. – Взгляд его упал на Корбина. Тот стоял, вцепившись обеими руками в руль. – Нужно предупредить пассажиров. Если сядем на мель, еще, чего доброго, кто-то переломает руки-ноги, а кого-то выбросит за борт.
      Корбин мрачно кивнул и, не отрывая глаз от реки, преподнесшей им такой неприятный сюрприз, приказал лоцману предупредить команду и пассажиров, чтобы держались покрепче. Пароход в любую минуту может сесть на мель.
      Данте наклонился к медной трубке, служившей в качестве переговорного устройства, и приказал механику, который находился на основной палубе, уменьшить скорость. В этот момент матросы сделали очередной замер глубины, и Данте, высунувшись из рулевой рубки, обеспокоенно бросил:
      – Ну что?
      – Одна отметка!
      Корбин с Данте мрачно переглянулись, а Эрика крепко ухватилась за край подоконника.
      – Какая сейчас глубина?
      На самом деле ей не хотелось этого знать, страшно было услышать ответ, но вопрос вырвался сам собой.
      – Шесть или семь футов, – угрюмо бросил Корбин. – Держитесь, Эрика. Если наскочим на поваленное дерево или врежемся в песок, вылетите сквозь стекло.
      Вовсе не это Эрике хотелось услышать. Ужас охватил ее, однако она, не подавая виду, насколько ей страшно, уставилась прямо перед собой. Ну почему ей всю неделю так не везет! Из одной переделки она попадает прямехонько в другую, а теперь и вовсе жди беды. И Эрика приготовилась к худшему.
      – По правому борту завалы, – предупредил Данте брата. – Держись левее.
      Корбин круто повернул руль, пытаясь сменить курс и войти в рукав реки, но основное русло, похоже, целиком было забито всяким мусором, и сделать это оказалось невозможно.
      – Уменьшить пар! – крикнул Данте механику.
      Но было уже поздно. Эрика широко раскрытыми глазами смотрела, как пароход несется на песчаную отмель. Гребные колеса вонзились в песок, и громада парохода содрогнулась. Обшивка с громким скрипом треснула, и Эрику бросило вперед. Она врезалась головой в раму рулевой рубки, и в этот момент до ушей ее донесся вопль одного из матросов, который измерял глубину реки. Его выбросило с палубы прямо в реку, и он барахтался в воде, пока второй матрос не выловил его и не втащил обратно на палубу.
      Глядя, как из трубы повалил черный дым и над пароходом начало образовываться темное облако, Данте раздраженно чертыхнулся.
      – Еще уменьшить пар! – крикнул он в переговорную трубку и, тяжело вздохнув, бросил взгляд на брата, который, стиснув зубы, крепко держал обеими руками штурвал. – Через песчаную отмель нам не пройти. Она слишком длинная. – Он мрачно взглянул на Эрику, которая осторожно щупала вздувшуюся на лбу шишку. – Сможешь поработать сестрой милосердия? – спросил он и, взяв ее за руку, оттащил от окна и вывел из рулевой рубки. – Залепи чем-нибудь свою шишку и посмотри, может, кто-то из пассажиров нуждается в помощи.
      – Я… – Эрика заморгала, надеясь, что в голове у нее хоть немного прояснится.
      – Сходи в каюту, где находятся всякие медицинские причиндалы и попроси, чтобы тебе дали бинтов и прочего для себя и тех пассажиров, которые не ожидали удара и тоже врезались во что-нибудь головой, – рассеянно приказал ей Данте, после чего вернулся в рулевую рубку к брату.
      Братья угрюмо смотрели на простиравшийся вокруг песок. Опершись о руль, Корбин искоса взглянул на Данте:
      – Что ты предпочитаешь, работать снаружи или в рулевой рубке?
      Данте пожал плечами:
      – Поскольку в этом плавании командир ты, тебе и сидеть в рулевой рубке, наблюдать за всем да отдавать приказы. Кроме того, это я вышвырнул на берег троих рабочих, и теперь у нас не хватает рабочих рук. Так что придется самому чинить обшивку.
      Корбин насмешливо улыбнулся:
      – Верно говоришь. Ты заслуживаешь того, чтобы делать грязную работу. – Он довольно хмыкнул. – В конце концов ты провел ночь с девушкой, на которой собрался жениться Эллиот. Похоже, мой дорогой братец на все пойдет ради своего лучшего друга.
      Данте с деланным безразличием взглянул на Корбина:
      – По-моему, сейчас не время для нравоучений. Если ты забыл, так спешу напомнить, что мы сели на мель. А теперь, быть может, отдашь приказ спустить со штормового мостика ял? Или я должен заделывать дыры без всякой помощи?
      – Вот уж не ожидал, что ты способен поставить девушку в столь неловкое положение, – сварливо заметил Корбин, проигнорировав попытку Данте сменить тему разговора. – Ты хоть понимаешь, что Эллиот тебя на порог не пустит, когда узнает, кто был у его жены первым! Черт бы тебя побрал, Данте, тебе не только придется жениться на этой девице, чтобы сохранить свое доброе имя, но и заглаживать вину перед Эллиотом, который наверняка страшно расстроится. Я всегда считал, что у тебя есть голова на плечах, но теперь начинаю сильно в этом сомневаться.
      – В наших с Эрикой отношениях сам черт ногу сломит, – уклонился Данте от прямого ответа.
      – Можешь не сомневаться: я с нетерпением буду ждать от тебя объяснений, – насмешливо бросил Корбин и, ухмыльнувшись, направился из рулевой рубки за досками, необходимыми для того, чтобы снять пароход с мели. – Если у нас с тобой вдруг выдастся свободная минутка, с удовольствием послушаю, что ты мне расскажешь. А теперь закатывай-ка рукава, братишка, работы у тебя невпроворот.
      Пробурчав себе что-то под нос в ответ на пламенную речь Корбина, Данте вышел за дверь и направился к трапу. Слава Богу, корпус парохода не слишком сильно пострадал. Задержаться, конечно, придется, однако они с Корбином уже сталкивались с подобными трудностями и знали, как им действовать дальше. Данте вовсе не хотелось ждать, когда подоспеет какой-нибудь пароход и вытащит их с песчаной отмели. Фаулер опасался, что Сэбину Кейри удастся добраться до Эрики, а этого никак нельзя было допустить, поскольку Данте уже выработал план дальнейших действий.
      Данте направился к главной палубе. Его загорелое лицо сохраняло задумчивое выражение. Нет, он не собирается весь день сидеть в песке. У него есть кое-какие дела, и, как только пароход вновь отправится в путь, он ими займется.
 
      Убедившись, что никто из пассажиров сильно не пострадал – лишь некоторые отделались синяками, шишками и ссадинами, – Эрика направилась на нижнюю палубу посмотреть, чем занимается Данте. А он в это время вместе с матросами перевозил на лодке тяжеленные деревянные подпорки и втыкал их в песок. После того как по обеим сторонам парохода вертикально поставили огромные доски, через железные кольца на основной палубе продели толстые канаты, потом протянули их сквозь блоки, расположенные на подпорках, а концы привязали к палубе. Затем все матросы взялись за канаты и по команде Данте принялись тянуть.
      – Уменьшить пар! – прокричал Корбин, когда махина парохода, с трудом сдвинувшись с места, подалась вперед.
      Гребные колеса с громким стуком крутанулись, но в этот момент пароход накренился набок, еще глубже зарывшись в песок. И снова Данте установил качающиеся во все стороны распорки и дал команду машинисту подбросить в котлы дров. В этот момент Эрика заметила такое, что глаза у нее расширились от ужаса: Данте, голый по пояс, пытался удержать доски, расположенные по правому борту лодки. Эрике доводилось слышать о несчастных случаях, когда матросов придавливает досками и канатами и они погибают. Она закрыла глаза и попыталась выбросить из головы представившуюся ей жуткую картину, моля Бога о том, чтобы Данте не стал жертвой несчастного случая. Уж лучше бы они подождали, пока поднимется уровень воды в реке.
      – Эрика, я должен с вами поговорить, – раздался у нее за спиной голос Эллиота. Схватив Эрику за руку, он повернул ее к себе лицом. – Я жду от вас ответа.
      Эрика с отвращением взглянула на своего воздыхателя. Ну надо же! Не хватает ума дождаться, пока они преодолеют свалившееся на их головы несчастье, а уж потом лезть со своими вопросами!
      – Ваш лучший друг рискует жизнью, а вы именно в этот момент требуете от меня ответа?!
      Негодующе передернув плечами, Эрика выдернула руку и в этот момент, посмотрев вниз, увидела, как над головой Данте раскачивается огромное бревно: канаты натянулись настолько, что один из них, как раз над головой Данте, не выдержал и лопнул.
      – Берегись, Данте! – закричала она.
      Услышав отчаянный крик Эрики, Данте глянул вверх и прыгнул в реку в тот самый миг, когда шаткая конструкция рухнула. Эрика чуть не упала, когда пароход, из дымовых труб которого повалил дым, вздрогнув всем своим мощным корпусом, начал сползать в воду.
      Радостные крики раздались на всех трех палубах парохода, когда он, пройдя песчаную отмель по диагонали, вошел в реку, сминая на своем пути поваленные деревья. Одна Эрика не разделяла всеобщей радости. Она стояла на палубе, затаив дыхание. Среди плавающих в воде бревен и канатов она никак не могла разглядеть Данте. Эрике стало так страшно, что она, забыв про Эллиота, помчалась к трапу и, перепрыгивая через ступеньку, начала быстро подниматься на главную палубу. Полными ужаса глазами смотрела она, как к пароходу возвращается на лодке Рид Эшер. Рядом с ним в лодке никого не было…
      – Где Данте? – задыхаясь, выкрикнула Эрика, встретившись глазами с Ридом. Взгляд Эшера выражал полнейшее недоумение.
      – Он так и не всплыл на поверхность, – сердито прокричал он в ответ. – А я плавать не умею. Пойдите скажите Корбину, чтоб спускался.
      Но Эрика, не слушая его и пренебрегая собственной безопасностью, бросилась в воду и поплыла к тому месту, где, наполовину скрывшись в песке, лежала груда досок. Сердце ее отчаянно забилось, когда ей удалось нащупать какой-то предмет, напоминающий человеческое тело. Ухватившись за него рукой и с силой потянув, Эрика вытащила на поверхность безжизненное тело Данте.
      Пока Эрика, барахтаясь в воде, пыталась удержаться на поверхности сама и удержать Данте, Рид, гребя изо всех сил, уже спешил к ней на помощь. Поднатужившись, он втащил Данте в лодку, после чего, обхватив Эрику за талию, помог и ей влезть в лодку. Эрика судорожно ловила открытым ртом воздух и все никак не могла отдышаться. Наконец, немного придя в себя и протерев залепленные грязью глаза, она взглянула на Данте и ахнула: на голове у него, сбоку, зияла глубокая рана. Смертельная бледность покрывала его лицо, и казалось, что он… Эрика тут же отбросила ужасную мысль и, быстро перевернув Данте лицом вниз, стала откачивать у него из легких воду, моля Господа о том, чтобы не было слишком поздно.
      Пока Рид греб изо всех сил, она предпринимала отчаянные попытки вернуть Данте к жизни. Наконец у Эрики вырвался вздох облегчения: Данте закашлялся и принялся отплевываться.
      Как только они приблизились к корме парохода и Корбин помог втащить брата на борт, Эрика, пылая от негодования, повернулась к Риду.
      – Какого черта вы потащились вместе с Данте, если не умеете плавать? – яростно выпалила она. – Моряк, а не может держаться на воде! Стыд и позор! Какой от вас вообще прок? Ведь случись что, и на помощь прийти некому! Не понимаю, почему Данте столько лет держал при себе такого неумеху.
      – Я вам вот что скажу, дамочка! – закричал Рид, наконец опомнившись, и вскочил так поспешно, что лодка угрожающе закачалась на волнах. – Я…
      Эрика взмахнула руками, пытаясь удержать равновесие, однако это ей не удалось. Вскрикнув, она выпала из лодки и с головой ушла под воду. Однако Рид оказался малым проворным. Когда Эрика показалась на поверхности, он схватил ее за руку и затащил в лодку, горя желанием досказать то, что не успел.
      – В свое время мне пришлось вытаскивать Данте из многих переделок, да и ему меня тоже! – заявил он. – И я не позволю какой-то дикой кошке меня оскорблять! Я как раз плыл за подмогой, когда вы прыгнули в воду, как последняя идиотка!
      – Как последняя идиотка? – завопила Эрика, горя желанием выцарапать Эшеру глаза. – Да вы, похоже, спятили! К тому времени как вы приплыли бы с этой самой подмогой, Данте уже наверняка пошел бы ко дну. Впрочем, и сейчас еще неизвестно, выкарабкается он или нет!
      – Ах ты паршивка! – зашипел Рид, словно разъяренная кобра.
      – Эрика, я отведу Данте в каюту, – поспешил вмешаться Корбин, опасаясь, что они друг другу горло перегрызут. – Принесите туда йод и бинты.
      Кинув напоследок на Рида негодующий взгляд, Эрика помчалась на нижнюю палубу за йодом и бинтами. Когда она, добыв все необходимое, ворвалась в каюту, Корбин, Эллиот и Рид осторожно укладывали Данте на кровать. Растолкав мужчин, Эрика наклонилась и стала очищать рану Данте от грязи. Охнув от боли, Данте попытался оттолкнуть ее руку.
      – Черт подери! Ужас как неприятно! – раздраженно воскликнул он.
      – Так тебе и надо! Будешь в следующий раз думать, что делаешь, – проворчала Эрика. – Я всегда считала, что капитаны должны отдавать приказы, а не выполнять их, но на твоем пароходе, оказывается, все наоборот. И потом, зачем ты взял с собой первого помощника, который плавает как топор?
      – Полегче, полегче, дамочка! – воскликнул Рид и, оттолкнув Эллиота в сторону, кинулся к Эрике. – Я не собираюсь стоять здесь и слушать, как вы мешаете с грязью мою репутацию! Я…
      – Вашу так называемую репутацию! – отрезала Эрика, осторожно обрабатывая рану Данте йодом.
      Посеревшие губы Данте тронула легкая улыбка. Нет, какова! Рида с наслаждением поливает помоями, а над ним склонилась, как ангел милосердия.
      – Пустите меня! Я ей сейчас задам! – зарычал Рид, бросаясь к Эрике.
      Но Корбин был начеку и заслонил ее. Заметив, что Данте с недоумением наблюдает за разыгравшейся сценкой, Корбин усмехнулся. Похоже, брат никак не может сообразить, почему Эрика с Ридом готовы вцепиться друг другу в глотку.
      – Что ты на него так кидаешься? – спросил он Эрику, с трудом приподнявшись на локте. – Ведь он меня спас.
      – Это Эрика тебя спасла, – внес ясность Корбин. – Не Рид, а она вытащила тебя из песка, когда ты готов был уже увязнуть.
      Данте изумленно воззрился на брата, но в ту же секунду голову пронзила такая острая боль, что он откинулся на подушку.
      – Эрика? – едва выдохнул он.
      Видя, что кровь отхлынула от лица Данте, Эрика тотчас же забыла о Риде.
      – Ты должен полежать спокойно. Пойду узнаю, есть ли на борту врач.
      И она быстро вышла из каюты, оставляя за собой мокрые следы.
      – Потрясающая женщина, – проговорил Корбин, взглянув на брата. – Теперь-то я понимаю, почему ты не вернулся прошлой…
      – Тебе что, заняться нечем? – перебил его Данте, которому вовсе не хотелось, чтобы Эллиот узнал, что его будущая невеста развлекалась в каюте с его же лучшим другом.
      – Для меня сейчас самое главное, чтобы ты был жив-здоров, – отозвался Корбин, исподтишка взглянув на Данте. – Кроме того, лоцман вполне в состоянии постоять за штурвалом.
      – Он-то и ухитрился посадить нас на мель, – проворчал Данте и поерзал, устраиваясь поудобнее. – По-моему, в этом рейсе он слишком часто прикладывался к бутылке. Может, поговоришь с ним, пока я отдыхаю?
      После того как мужчины один за другим вышли из каюты, Данте, вздохнув, закрыл глаза и крепко заснул. Он даже не слышал, как вернулась Эрика вместе с доктором, который тщательно осмотрел его рану. Проснулся Данте ближе к вечеру. Голова уже болела не так сильно, головокружение исчезло. В течение часа он бездумно смотрел по сторонам, собираясь с мыслями. И хотя мысли эти были пока разрозненными, одна из них оставалась четкой: он должен привести свой план в действие быстро, до того как «Натчез бель» прибудет в пункт назначения.

      – Данте вас зовет. Хочет вам что-то сказать, – сдержанно проговорил Рид, оторвав Эрику от невеселых мыслей.
      – Ему хуже? – встрепенулась она и, обеспокоенно нахмурившись, поспешно отошла от перил.
      Рид пожал плечами.
      – Не знаю. Что он просил передать, то я и передаю, – бросил он.
      Вскинув голову, Эрика смело взглянула Риду в глаза:
      – Я хочу извиниться перед вами за то, что вела себя грубо. Я ужасно расстроилась и испугалась, вот и накинулась на вас. Простите меня, пожалуйста. Я не имела права разговаривать с вами в таком тоне.
      Слегка улыбнувшись, Рид окинул великолепно сложенную девицу в желтом атласном платье хитрым взглядом.
      – Когда на голову нам сваливаются неприятности, все мы начинаем звереть. Я не хуже вас был напуган и чувствовал себя беспомощным, как младенец. – И, протянув Эрике мозолистую руку, с надеждой в голосе проговорил: – Ну что, мир?
      Пожав протянутую руку, Эрика одарила Рида обезоруживающей улыбкой.
      – Мир. Самое плохое, что есть во мне, – продолжала оправдываться она, – это вспыльчивость. Ляпну что-нибудь и тут же начинаю жалеть о том, что сказала. Данте рассказывал мне, что лучшего первого помощника, чем вы, и желать нельзя. Я не имела права вас оскорблять.
      – Давайте забудем то, что было, – проговорил Рид и предложил Эрике руку. – Пойдемте. После этой аварии капитан злой как черт. Не хотелось бы заставлять его ждать.
      Они вошли в каюту, и Эрика в изумлении застыла на пороге: Данте в черном костюме, словно собрался на похороны, лежал на кровати, уставившись не мигая в потолок. Что это с Данте? Доктор уверял Эрику, что через несколько дней Данте станет как новенький, но что-то не похоже. Ведет себя как-то странно.
      Рид вышел.
      – Зачем ты хотел меня видеть? – нерешительно спросила она.
      – Подойди сюда, Эрика, – произнес Данте серьезным тоном и похлопал по кровати.
      Эрика послушно подошла и присела на краешек.
      – В полночь мы будем в Натчезе, – начал Данте, коснувшись длинным пальцем ее мягких розовых губ.
      Губы Эрики дрогнули, и, тяжело вздохнув, она ответила:
      – Я знаю.
      – Я нашел способ решить твою проблему, – продолжал Фаулер, насмешливо улыбнувшись.
      Эрика снисходительно улыбнулась в ответ. Она знает, что ее проблема неразрешима, а вот понимает ли это Данте, еще вопрос. Похоже, что нет. Видимо, все-таки здорово его стукнуло по голове.
      – Я сам собираюсь жениться на тебе, – деловито заявил Данте, прервав ее размышления.
      – Что?!
      Боже правый, что за чушь он несет! Как же она может выйти за него замуж, если любит его! Она с ума сойдет, когда им придется расстаться. А то, что это произойдет, – факт.
      – Я не могу выйти за тебя замуж! – отрезала Эрика.
      – Но почему? – негодующе воскликнул Данте. – Тебе нужен муж, и я предлагаю свои услуги. Ведь ты хотела на время воспользоваться чьей-нибудь фамилией, чтобы получить наследство?
      – Да, но…
      – Но ты бы с удовольствием вышла замуж за Эллиота, если бы не дурацкие угрызения совести, – заявил Данте, презрительно и в то же время насмешливо глядя на Эрику. – А может, ты все-таки решила выйти замуж за Эллиота и прожить с ним рядом всю оставшуюся жизнь?
      «Идиот несчастный! Да Эллиота с тобой и сравнить нельзя!» – хотелось крикнуть Эрике, но она сдержалась. Она не признается этому бессердечному красавцу в том, что любит его.
      – Почему ты хочешь жениться на мне? – спросила Эрика, уклоняясь от ответа.
      – Потому что тебе я обязан жизнью, – ласково пояснил Данте. – А поскольку я дорожу своей шкурой так же, как ты дорожишь своим наследством, то считаю, что будет только справедливо, если я помогу тебе его добыть.
      «Если бы у тебя, дурачок ты эдакий, хватило ума понять, что я отдала бы свое состояние, лишь бы ты стал моим настоящим мужем, с которым я прожила бы всю жизнь», – с горечью подумала Эрика.
      Но она не могла побороть гордость и сказать Фаулеру об этом, равно как не могла втянуть любимого человека в свой конфликт с Сэбином Кейри. Поскольку у Данте с этим негодяем свои счеты, если она согласится выйти за него замуж, то тем самым все лишь усложнит.
      Кроме того, если она примет предложение Фаулера, он решит, что глубоко ей безразличен, что она лишь воспользовалась его фамилией для получения наследства. Так что их женитьба неминуемо приведет к катастрофе. Выходит, из-за своей любви к Данте она не может выйти за него замуж. Странно как-то получается…
      Так как объяснить ему свой отказ? Нужно придумать что-то правдоподобное. Но Эрике, как нарочно, ничего не приходило в голову.
      – Думаю, если ты просто поблагодаришь меня, этого будет достаточно, – проговорила Эрика, гордо вскинув голову. – Большего я не прошу.
      – Боже правый, Эрика! – изумленно воскликнул Данте. – Я берусь разрешить твою проблему, а ты кокетничаешь. Считаешь меня таким уж незавидным мужем? Фамилия у меня достойная. Фаулеров в Натчезе все знают и уважают, да и ограничивать твою свободу я не собираюсь. Так почему ты не соглашаешься?
      «Потому что никакая свобода мне не нужна. Я люблю тебя и хочу быть с тобой всегда», – подумала Эрика, а вслух сказала:
      – Неужели ты не понимаешь, что если женишься на мне, то наживешь себе кучу неприятностей. Разве ты забыл, что за человек Сэбин Кейри? Ты уже успел заслужить его немилость, а когда он узнает, что мы с тобой поженились, то придет в ярость. Именно поэтому я хочу выйти замуж за какого-нибудь бродягу. Сэбин не сможет его разыскать, а вот тебя… – Эрике даже подумать было страшно, что произойдет, если Данте встанет у него на пути. – Сэбин в гневе страшен. Мне бы не хотелось, чтобы ты стал его врагом. Что, если он…
      – Я с удовольствием воспользуюсь возможностью встретиться лицом к лицу с… – Данте замолчал, не желая произносить вертевшиеся на языке слова, и, найдя им замену, договорил: – убийцей моего отца.
      – Как раз этого я и не хочу, – отрезала Эрика и, вскочив с постели, принялась расхаживать по каюте. – Придется мне придумать что-нибудь другое.
      Подождав, когда она будет проходить мимо, Данте схватил ее за руку и повернул лицом к себе.
      – Ничего тебе придумывать не нужно. Мы с тобой как нельзя лучше подходим друг другу, – прошептал он, и глаза его озорно блеснули. – Когда устроишь свое будущее, можешь идти куда тебе вздумается. А пока я позабочусь о том, чтобы защитить тебя от Сэбина.
      Мучительные колебания охватили Эрику. Что делать? Принимать его настойчивое предложение или нет? Сердце подсказывает – принять. Но голос рассудка твердит: откажись! Данте ищет неприятностей. Черт подери! Да если с ним что-то случится – а уж Сэбин постарается приложить для этого максимум усилий, – она никогда себе этого не простит.
      – Сядь со мною рядом, Эрика, – ласковым голосом проговорил Данте и нежно ей улыбнулся.
      Эрика словно завороженная присела на краешек кровати. Данте притянул ее к себе.
      – Ну скажи «да», крошка. Мы с тобой нужны друг другу, – уговаривал ее Данте. Его губы прижались к ее губам, и Эрика почувствовала, что готова сдаться. – К тому же мы можем доставлять друг другу огромное удовольствие. Разве ты забыла, как нам хорошо вместе?
      – Хорошо, Данте, я согласна. Но только на время… – прошептала она, стараясь скрыть предательскую дрожь в голосе.
      Данте обнял ее и притянул к своей мускулистой груди. В это мгновение в каюту вошел Корбин.
      – Ага, насколько я вижу, дама ответила согласием, – проговорил он, ленивой походкой направляясь к обнимающейся парочке. – Жду не дождусь, когда смогу вас обвенчать. – И Корбин бросил насмешливый взгляд на Эрику, которая, поспешно высвободившись из объятий Данте, скромненько примостилась на краешке кровати. – Он теперь ваш целиком и полностью, моя дорогая. Я вожусь с этим негодником почти всю жизнь, пытаясь держать его в узде, теперь настала ваша очередь. И мне почему-то кажется, что вы – единственная женщина, способная справиться с этой задачей.
      – Ты пришел сюда, чтобы прочитать нам лекцию или чтобы объявить нас мужем и женой? – недовольно пробурчал Данте и попытался сесть.
      Однако, как только он это сделал, у него закружилась голова и все поплыло перед глазами.
      – И то и другое, – заявил Корбин, делая вид, что абсолютно не понимает причины недовольства брата. – Единственное, о чем я сожалею, так это о том, что ты отказался немного повременить с этим событием. Если бы тебе так не приспичило, Леона тоже смогла бы поприсутствовать на этой грандиозной церемонии. Ты же знаешь, твою невестку хлебом не корми, только дай поплакать на всяких свадьбах.
      – Ну начнем мы наконец или нет? – раздраженно воскликнул Данте, с трудом вставая с кровати.
      – Что, не терпится, братишка? – продолжал издеваться Корбин. – Тебя в течение стольких лет невозможно было затащить под венец, так что пару минут подождешь, ничего с тобой не сделается.
      Данте заскрежетал зубами и бросил на Корбина яростный взгляд. Да братец просто испытывает его терпение!
      – Я состарюсь, прежде чем ты перестанешь мучить нас всякими россказнями и соизволишь наконец начать свадебную церемонию! – выпалил он. – Ну давай же, Корбин! Время не терпит. Мы должны пожениться, прежде чем пароход прибудет в Натчез.
      Сдавшись, Корбин приступил к торжественному обряду, но когда Эрика, сказав свою фамилию, начала произносить слова клятвы, у него рот приоткрылся от удивления.
      – Я, Эрика Мишель Беннет, торжественно клянусь, что…
      – Беннет?! – разом воскликнули Корбин и Данте, изумленно уставившись на нее.
      – Неужели ты дочь Эвери Беннета? – простонал Данте.
      Эрика нахмурилась. Почему эти двое смотрят на нее с таким выражением, словно узнали, что она больна проказой? Данте бледен как простыня, да и Корбин не лучше – стоит будто аршин проглотил и таращит на нее глаза.
      – Вы знаете моего отца? – спросила она, хотя и так было ясно, что знают, и, похоже, не с самой лучшей стороны.
      – Да, – пробормотал наконец Данте и кивнул Корбину: – Продолжай быстрее. У нас очень мало времени.
      – Ты уверен? – Корбин спокойно взглянул на хмурого брата. – Может, передумал?
      – Нет, черт подери! – Данте метнул на него яростный взгляд. – Заканчивай церемонию, да побыстрее! У меня уже терпение на исходе!
      Корбин нехотя продолжил, настороженно глядя на Эрику и с сочувствием – на брата: бедняга, угораздило ведь жениться не на ком-нибудь, а на дочери Эвери Беннета.
      – А теперь поцелуем новобрачную, – проговорил Корбин, направляясь к Эрике с намерением запечатлеть на ее щеке поцелуй.
      – С этим я и сам в состоянии справиться, – проворчал Данте, упершись рукой ему в грудь. – Не сочти за грубость, но когда будешь уходить, не хлопай дверью. И пожалуйста, попроси Эллиота зайти ко мне. Нам нужно обсудить кое-что чрезвычайно важное.
      Корбин обеспокоенно взглянул на брата. Он прекрасно понимал, как трудно ему будет сообщить о том, что сейчас произошло, своему лучшему другу. Данте уже рассказал брату, какие отношения связывают его с Эрикой, так что тот был в курсе всех дел. По мнению Корбина, братец его попал в чрезвычайно щекотливую ситуацию. А теперь, когда стало известно, кто отец Эрики, положение еще более осложнилось. Данте неминуемо придется столкнуться с Сэбином Кейри, не говоря уж об Эвери Беннете. Кроме того, эта скоропалительная женитьба наверняка расстроит его дружбу с Эллиотом. Корбин вообще сильно сомневался, что Данте отдает себе отчет в том, что делает. После несчастного случая, произошедшего с ним сегодня утром, голова у него, похоже, плохо работает.
      – Я-то, конечно, попрошу, если ты уверен, что именно в данный момент хочешь его видеть, – проговорил Корбин, глядя брату в глаза.
      – Я хочу покончить с этим прямо сейчас, – рассеянно произнес Данте, потирая виски: голова просто раскалывалась.
      Когда Корбин вышел из каюты, Данте тяжело опустился в кресло и горестно вздохнул. За те несколько минут, что он провел на ногах, он чрезвычайно устал, а для серьезного разговора с Эллиотом, который ему предстоит, потребуется много сил.
      – Мне кажется, тебе лучше пойти в рубку к Корбину, – обратился он к Эрике. – Мы с Эллиотом должны поговорить наедине.
      – Может, мне лучше самой сообщить ему…
      – Нет! – решительно прервал ее Данте. – Я сам ему все скажу.
      – Но ведь это я виновата в том, что Эллиот…
      – Уходи отсюда поскорее. Я не хочу, чтобы ты встретилась с Эллиотом до того, как я сообщу ему печальную для него новость. Эллиот – человек гордый, и мне не хотелось бы унижать его.
      Печально вздохнув, Эрика закрыла за собой дверь. И почему только считается, что день свадьбы – самый счастливый день в жизни женщины? Лично она чувствует себя просто отвратительно.

* * *

      Когда Эллиот постучался в дверь, Данте напрягся: встреча с лучшим другом обещала быть нелегкой. Последние несколько минут Фаулер ломал голову над тем, как бы помягче – если такое вообще возможно – сообщить Эллиоту о своей женитьбе.
      – Тебе лучше? – спросил Эллиот.
      – Лучше, – ответил Данте, слабо улыбнувшись. – Очень надеюсь, что и твое самочувствие тоже будет в полном порядке.
      Лесситер обеспокоенно нахмурился: похоже, с головой у Данте не все в порядке, иначе с чего бы ему заговариваться?
      – О чем ты? Со мной ведь никакого несчастного случая не произошло.
      – Боюсь, что ты ошибаешься, мой друг. – Вздохнув, Фаулер указал на свободный стул. – Присаживайся. – И когда Эллиот послушно сел, Данте не мешкая перешел к делу: – Эллиот, я знаю: то, что я тебе сейчас скажу, будет для тебя сильнейшим потрясением. Мы с Эрикой несколько минут назад поженились. Я понимаю, ты…
      – Поженились?! – удивленно воскликнул Эллиот, и в ту же секунду вся кровь отхлынула от его лица и на нем отразились боль и презрение. – Черт бы тебя побрал, Данте! Да как ты мог! Ты же знал, что я сделал ей предложение! Знал, какие чувства я к ней испытываю!
      – Но приняла она моепредложение, – спокойно заметил Данте.
      – Но почему? Потому что тебя чуть не убило? – Эллиот окинул своего друга злобным взглядом. – Ты что, сыграл на жалости? Тебе Эрика всегда нравилась, и ты стащил ее у меня, подло, исподтишка! А ведь знал, что такую женщину я искал всю свою жизнь! Эх, Данте, от тебя ничего подобного я не ожидал!
      – Послушай, Эллиот, ну не усложняй ты все так! – взмолился Данте. – Вот ты говоришь, что именно такую женщину, как Эрика, ты искал всю свою жизнь. Но ведь ты о ней ничегошеньки не знаешь!
      – Хочешь сказать, что ты знаешь, – презрительно фыркнул Эллиот. – Мне известно о ней все, что нужно. Прошлое ее меня не волнует. Меня интересует ее будущее.
      – Я знаю об Эрике гораздо больше тебя, – пробормотал Данте. – И не хочу, чтобы эта женщина стояла между нами. Наша дружба выдержала проверку временем. В каких только переделках мы не побывали! С этой не сравнить. Поверь мне на слово: от того, что я женился на Эрике, ты только выиграешь.
      Эллиот горько расхохотался.
      – Это ты выиграешь, а не я! – В голосе его звучало презрение. – Ты поставил меня в дурацкое положение, заставляя желать жену своего лучшего друга! Вернее, бывшего друга, – процедил он. – Я думаю, ты просто подловил удобный момент, чтобы сделать Эрике предложение. Она дала согласие только из жалости. Я знаю, что нравился ей, и со временем она наверняка согласилась бы стать моей женой.
      – И ты бы очень скоро горько пожалел об этом, – перебил его Данте. – Эрика вовсе не такая, какой она может показаться на первый взгляд.
      – Тогда почему ты сам женился на ней? Чтобы спасти меня от нее? – язвительно бросил Эллиот. – Избавь меня от своих лживых заверений, Данте. Ты воспылал к Эрике страстью и решил во что бы то ни стало заполучить эту женщину. И тебе было наплевать, что при этом кто-то пострадает. В любви и на войне все средства хороши!..
      В глазах Эллиота Данте был просто подонком. И хотя в глубине души Данте вовсе не считал себя таковым, он безропотно сносил насмешки своего друга.
      – Со временем ты поймешь, что я вовсе не подложил тебе свинью, а, наоборот, оказал громадную услугу.
      Эллиот вскочил. Его голубые глаза полыхали яростным огнем.
      – Сомневаюсь, что ты когда-нибудь услышишь от меня слова благодарности за то, что женился на женщине, которую я люблю. И в будущем я был бы тебе весьма признателен, если бы ты не стал совать нос в мои дела, – сердито крикнул он. – Не думай, что если ты за моей спиной женился на Эрике, то я тихо-мирно устранюсь. И не подумаю! Эрике я нравлюсь, и очень скоро она поймет, что совершила ошибку, такую же, как когда-то твоя мать…
      При этих словах Данте вздрогнул, будто его ударили. Почувствовав, что сказал лишнее, Эллиот замолчал.
      – Прости, Данте, – извинился он. – Я не должен был ворошить твое прошлое – оно меня не касается. Но я приношу извинение только за это. Эрика дорога мне, а я слишком часто имел удовольствие наблюдать, как ты забавляешься с женщинами, чтобы всерьез поверить, что ты способен сохранить верность хотя бы одной из них, какой бы очаровательной и замечательной она ни была. И я не постыжусь взять Эрику в жены, когда она тебе надоест. – Взгляд его, казалось, вот-вот испепелит Данте. – И знай, я всегда буду рядом с Эрикой, на тот случай, если ей понадобится плечо друга, которому можно доверять. А в один прекрасный день она осознает, что ей следовало бы принять мое предложение.
      С этими словами Лесситер повернулся и вышел. Когда за ним закрылась дверь, Данте тяжело вздохнул. Теперь жди неприятностей. Сэбин будет просто взбешен. У Эвери Беннета наверняка случится сердечный приступ, а Эллиот… Эллиот не успокоится до тех пор, пока не вернет Эрику. Черт подери! И весь сыр-бор из-за какой-то черноволосой красотки!
      – Данте? – послышался голос Эрики. Приоткрыв дверь, она заглянула в каюту и вопросительно глянула на своего мужа. – Корбин попросил меня сказать тебе, что через час мы прибываем в Натчез. – Она помолчала и, тихонько вздохнув, вошла в каюту. – Эллиот очень расстроился?
      – Расстроился? – Данте расхохотался. – Это мягко сказано, милая. Если бы у него оказался под рукой заряженный пистолет, он наверняка бы меня пристрелил.
      Глубокое чувство вины охватило Эрику. Она опустила голову и уставилась в пол, словно что-то там внезапно привлекло ее внимание.
      – Может быть, когда мы с тобой расстанемся, Эллиот поймет, что я…
      – Пока и думать забудь об этом! – рявкнул Данте. – Не воображай, что, как только мы прибудем в порт, ты тотчас же от меня отделаешься!
      Эрика вздрогнула, словно от удара.
      – Нечего на меня кричать! – выпалила она. – Может, я и дура, но со слухом у меня все в порядке.
      Данте понизил голос.
      – Я глаз с тебя не спущу до тех пор, пока мы не встретимся с твоим отцом и Сэбином Кейри. Мне хочется увидеть выражение лица Сэбина, когда он узнает, за кого ты вышла замуж. И я не позволю тебе лишать меня такого удовольствия.
      Эрика терпеть не могла, когда на нее кричали или когда ей приказывали. Такое бесцеремонное обращение вывело ее из себя.
      – Не думай, что если я поклялась тебе в верности, то теперь ты можешь помыкать мною как хочешь. Я не стану тебе подчиняться и не подумаю выполнять каждую твою прихоть! – заявила она, гордо вскинув голову. – Если бы я хотела, чтобы надо мной измывались, я бы вышла замуж за Сэбина Кейри!
      – Ты бы могла запросто избавиться от меня, если бы позволила мне утонуть. Почему ты спасла мне жизнь? – прямо спросил Данте.
      Он настолько неожиданно сменил тему разговора, что Эрика опешила.
      – Потому что кто-то должен был это сделать, – наконец нашлась она. – Но теперь я начинаю думать, что это еще одна из моих многочисленных ошибок.
      Данте, снова помрачнев, крепко стиснул зубы.
      – Ты использовала меня в своих целях, и я буду делать то же самое. Ты останешься на моей плантации до тех пор, пока достопочтенный Эвери Беннет и этот подонок Сэбин Кейри не заявятся туда и не заберут тебя домой! – заявил он, стукнув кулаком по тумбочке. Точно так же судья, стукнув молотком по столу, выносит подсудимому приговор. – И все, прекратим спор!
      Эта гневная речь привела Эрику в такое негодование, что она чуть было не вспылила, но вовремя сдержалась. И почему, как только они поженились, Данте стал совсем другим? Теперь его не узнать! И это тот самый человек, которого она любила? Впрочем, то, что он собирается держать ее на плантации, – вполне разумное решение, против этого она не стала бы возражать. Однако язвительное замечание в адрес Эвери Беннета подстегнуло ее любопытство, и Эрике очень захотелось узнать, чем это отец так насолил Фаулеру. Этот вопрос не давал ей покоя с того самого момента, когда во время свадебной церемонии Данте, услышав ее фамилию, застыл словно громом пораженный.
      – Я требую, чтобы ты мне сказал, что имеешь против моего отца, – заявила Эрика. – Где вы встречались? Я никогда не слышала, чтобы ты произносил его имя.
      – На то были свои причины, – ухмыльнулся Данте. – Когда в следующий раз встретишься с отцом, сама спроси его, что между нами произошло. – Он с трудом встал. Голова болела невыносимо, и Данте попытался держать ее прямо, надеясь, что хотя бы в этом положении ему будет полегче. – О Боже, ну и денек сегодня выдался! Хуже не придумаешь.
      Эрика негодующе фыркнула, отнеся последнее замечание Данте на счет их женитьбы.
      – Поверь, для меня это тоже не самый счастливый день. – И, пожав плечами, добавила: – Нужно мне было выброситься за борт, как только я попала на твой пароход!
      Данте решил выйти на палубу подышать свежим воздухом. С издевательской усмешкой он направился к двери, бросив по пути:
      – Жаль, что ты боишься высоты.
      Эрика вперилась ему в спину мрачным взглядом. Ну и тип! Недаром у нее было предчувствие, что от их женитьбы ничего хорошего ждать нельзя. И зачем она только согласилась выйти за него замуж? Данте, делая ей предложение, явно что-то задумал, не зря ведь так настойчиво ее уговаривал. И теперь, когда она стала его женой, собирается претворить в жизнь неведомые ей планы. У Эрики было предчувствие, что планы эти ей не понравятся. Да, нужно было десять раз подумать, прежде чем соглашаться стать его женой, но она, как всегда, дала волю чувствам. И теперь наверняка лучшую часть жизни будет расплачиваться за свою ошибку. Усевшись на стул и угрюмо уставившись в стену, Эрика ругала себя на чем свет стоит. Когда этот негодяй Данте появился в ее жизни, ослепив ее своей обольстительной улыбкой, она, похоже, окончательно лишилась способности хоть как-то соображать.

      На рассвете небо потемнело, в любую минуту мог хлынуть дождь, однако Эрика решила потихоньку сбежать с плантации. Момент выдался удобный. Данте как раз не было дома: объезжал свои хлопковые и рисовые поля. В течение двух дней счастливые молодожены пребывали в состоянии военного противостояния, стараясь держаться друг от друга на расстоянии. Обменивались лишь короткими фразами, да и то обращались друг к другу только в случае крайней необходимости. Когда с визитом пришел Эллиот, Эрика была очень рада его видеть. По крайней мере можно спокойно поговорить, не опасаясь, что тебе скажут какую-нибудь гадость. Данте – мастер на всевозможные язвительные замечания и угрожающие взгляды, которые действуют на нервы. И все-таки Эрика понимала, что по-прежнему любит этого зеленоглазого негодяя. Именно поэтому решила предпринять эту поездку одна. Предаваясь грустным размышлениям, она пришпорила лошадь.
      Вскоре Эрика уже подъезжала к галантерейному магазину, принадлежавшему тете.
      – Эрика? Это ты? – воскликнула Лилиан, когда на пороге возникла ее племянница. – Боже правый! Да ты еще прелестнее, чем в тот день, когда я видела тебя в последний раз… если такое вообще возможно!
      Эрика порывисто обняла толстушку тетю и, чуть отстранившись, окинула ее оценивающим взглядом. Наверняка мама была бы такой же жизнерадостной и красивой, как и старшая сестра, если бы не умерла после рождения сына.
      – Вы отлично выглядите, тетя Лилиан, – заметила Эрика.
      – И пребываю в добром здравии и хорошем настроении, – подхватила Лилиан, провожая Эрику в гостиную, расположенную за торговым залом. – Присмотри за магазином вместо меня, Мэделайн, – попросила она седовласую женщину, скромно сидевшую в углу рядом с какими-то мешками.
      Налив две чашки чая, Лилиан уселась в обитое бархатом кресло-качалку и с любопытством уставилась на Эрику.
      – Что привело тебя в Натчез? Последний раз, когда я видела твоего отца, он сообщил мне, что ты скоро выходишь замуж. Не ожидала, что ты приедешь ко мне сейчас, когда наверняка идет подготовка к свадьбе.
      – Я уже вышла замуж, – объявила Эрика, улыбнувшись, хотя настроение у нее было хуже некуда.
      – Ну и ну! – воскликнула Лилиан. – Другая на моем месте смертельно обиделась бы, что ее не пригласили на свадьбу, но я вас прощаю. Ничего другого от твоего отца и ожидать было нельзя.
      Эрика давно чувствовала, что между Лилиан и отцом отношения какие-то натянутые. Внешне это ни в чем не проявлялось, но когда им случалось оказаться в одной комнате, Эвери становился сам не свой.
      – Отец не рассылал приглашений на свадьбу. Мы с ним поссорились, – сообщила Эрика.
      – Что, жених не понравился? – удивилась Лилиан, вскинув седые брови. – А я думала…
      – Папа даже не знает, за кого я вышла замуж… – призналась Эрика и добавила: – Пока не знает.
      Видя по выражению тетиного лица, что та абсолютно ничего не понимает, Эрика сбивчиво начала объяснять.
      – Я убежала из дома, а на пароходе вышла замуж за одного мужчину. Вполне вероятно, что отец меня уже разыскивает. И я не сомневаюсь, что скоро он появится тут.
      Эрика уже прикинула, что Эвери наверняка сел на пароход, отправлявшийся из Нового Орлеана через два дня после ее отъезда. Если ее расчеты верны, он будет здесь очень скоро. Сбежав с плантации без ведома Данте, она надеялась избежать столкновения между ним и Эвери с Сэбином. Ей не хотелось ставить под удар мужа.
      – Надеюсь, вы не будете возражать, если я использую ваш дом как поле битвы? – спросила она.
      – Не впервой, – пожала плечами Лилиан. – А скажи-ка мне, за кого это ты так поспешно выскочила замуж?
      – За некоего Данте Фаулера.
      Лилиан так и ахнула, лицо ее покрыла мертвенная бледность.
      – О Господи, детка! Твой отец придет в ярость, когда об этом узнает, и…
      – О чем узнает? – послышался громогласный голос Эвери Беннета.
      Эрику охватил такой ужас, что она готова была сквозь землю провалиться.
      – Да вот и Эвери! Какой замечательный сюрприз! – воскликнула Лилиан.
      Над Эвери нависла тень, и Эрика, подняв голову, увидела ненавистное лицо Сэбина. В комнате воцарилось напряженное молчание, и Эрика в очередной раз порадовалась, что мужа здесь нет. От Сэбина ничего хорошего ждать не приходится, и если у них с Данте старая вражда, то лучше попытаться выиграть время. Когда у тебя такой враг, как Сэбин Кейри, одного сражения вполне достаточно. А сражение это наверняка состоится, когда Сэбин узнает, что она выскочила замуж за другого.
      – Лилиан, оставь нас. Я хочу поговорить со своей дочерью наедине.
      Как только Лилиан вышла, Сэбин подтолкнул Беннета локтем, чтобы тот начинал.
      – Пока плыли до Натчеза, мы с Сэбином пришли вот к какому решению, – провозгласил Эвери, вставая перед своей непокорной дочерью. – После того, что ты вытворила на празднике, единственный способ спасти репутацию нашей семьи – это как можно быстрее выдать тебя замуж за Сэбина, а друзьям объяснить произошедшее семейной ссорой. Сэбин дал мне слово, что простит тебя и все забудет, если ты согласишься стать его женой. Он поклялся не наказывать тебя.
      Эрика ушам своим не верила. Неужели отец настолько наивен, что доверяет такому негодяю, как Сэбин Кейри? Ведь он мать родную готов продать ради своей выгоды!
      – Я бы не вышла замуж за Сэбина Кейри, даже если бы, кроме него, мужчин на земле вообще не осталось! – без обиняков заявила она. – Мне стыдно, что у меня такой отец! Почему ты позволяешь этому подонку вертеть тобой? Он говорит тебе, что ему вздумается, а ты и веришь! Да он меня изобьет до полусмерти, как только доберется до меня!
      – Придержи язык! – прошипел Сэбин. Он прохромал мимо Эвери, тяжело опираясь на трость с рукояткой из слоновой кости, выполненной в виде головы змеи.
      – Ты говоришь о своем будущем муже! – напомнил он, и его тонкие губы тронула дьявольская улыбка. – Как только мы поженимся, первое, что мне придется сделать, – это обучить тебя хорошим манерам. Похоже, твоим школьным учителям сделать это не удалось.
      Эрика глянула на отца, ища защиты. Куда там! Стоит как столб! Внезапно Эрику осенило: с отцом что-то произошло. Раньше это был мужчина с сильным характером, но Сэбину каким-то непостижимым образом удалось подчинить его себе. И теперь Эвери Беннет смотрит этому мерзавцу в рот и делает все, что бы тот ни приказал, верит всему, что бы тот ни говорил. Если Сэбин скажет, что небо падает на землю, отец и в это поверит. О Боже, что же с ним случилось? Разве таким был папа, когда она уезжала учиться?
      – Я не могу выйти за тебя замуж, – холодно заявила Эрика. – Я уже замужем.
      – Что?! – завопил Сэбин так громко, что стены скромного дома Лилиан чуть не рухнули, и ринулся к Эрике.
      Видя, как долговязый негодяй несется к ней, припадая на раненую ногу, Эрика вскочила со стула. Она стала оглядываться по сторонам в поисках предмета поувесистее, который можно было бы использовать для самозащиты.
      – Не подходи ко мне, мерзавец!
      Но прежде чем она успела отскочить, Сэбину удалось ухватить ее за руку.
      – Не морочь мне голову, Эрика! Мне на своем веку довелось встречать немало строптивых людей, и всех их я усмирял, причем весьма успешно! И этот твой муженек передо мной спасует, будь спокойна!
      – Руки прочь от моей жены! – прокатился по комнате голос Данте, такой же зловещий и грозный, как и последовавший за ним удар грома.
      Сэбин круто обернулся, и усмешка мигом сошла с его лица.
      – Ты?! – словно не веря собственным глазам, пронзительно крикнул он.
      Зловеще усмехнувшись, Данте подошел к жене и встал с ней рядом.
      – Значит, ты решила лишить меня этого удовольствия, – прошептал он так тихо, чтобы его услышала только Эрика, и уставился на Сэбина ненавидящим взглядом. – Как же мне хотелось снова встретиться с тобой, дядюшка! – Последнее слово он произнес таким тоном, будто оно жгло ему рот. – Если ты еще хоть раз тронешь Эрику, я вызову тебя на дуэль, как сделал это мой отец. Только на сей раз это будет настоящая дуэль и такой свидетель, который не побоится дать против тебя показания.
      – Так это твой дядя?! – воскликнула Эрика.
      Она настолько была огорошена и неожиданным появлением мужа, и тем, что Сэбин оказался его дядей, что, не поддержи ее Данте, наверняка упала бы в обморок.
      Данте оскорбляет Сэбина, желая вызвать его на дуэль. Так вот зачем он на ней женился! Она нужна была ему для осуществления плана мести.
      Однако Сэбин оказался слишком умен, чтобы принять вызов. Он добьется того, чего хочет, размышлял Кейри, но играть будет по своим правилам, а не по правилам племянника. Похоже, Данте удалось что-то раскопать относительно смерти своего отца. Слишком уж много он знает. Так что со временем придется от него избавиться.
      – Кто этот человек? – подал голос Эвери.
      Сэбин перевел взгляд на своего компаньона, и губы его тронула язвительная улыбка.
      – Прошу прощения, Эвери. Человек, которого ты видишь перед собой, без сомнения, давно хотел с тобой познакомиться и для этого пошел на все. Разреши представить тебе моего племянника, Данте Фаулера. Знакомое имя, не правда ли?
      Мертвенная бледность покрыла лицо Эвери. Он зашатался и чуть не упал. Эрика была совершенно сбита с толку реакцией отца. Никогда еще ей не доводилось видеть его в таком состоянии. Что, черт подери, происходит? Все говорят о каких-то таинственных вещах, о которых она одна не имеет ни малейшего понятия.
      Данте насмешливо наблюдал за реакцией Беннета. Похоже, увиденное доставляло Фаулеру истинное удовольствие.
      – Я требую, чтобы ты немедленно расторгнул этот брак! – выпалил Сэбин, переведя ненавидящий взгляд на едва державшегося на ногах Эвери, которому, похоже, по-прежнему не хватало воздуха.
      Но Беннет не мог вымолвить ни слова. Взгляд его скользнул с полного недоумения лица дочери на лицо Данте, на котором играла дьявольская усмешка, потом на плотно стиснутые губы Сэбина. Эвери открыл было рот, однако из него не вырвалось ни звука. Слишком многое было поставлено на карту, о чем стоявшие здесь и не догадывались, и Эвери, тщательно оберегавший свою тайну, решил сделать все возможное, чтобы никто о ней не узнал.
      Сэбин, стиснув зубы, стукнул об пол тростью. Да что это нашло на Эвери! Стоит как глухонемой, когда именно сейчас от него требуется помощь: нужно проучить этого негодного племянника, свалившегося как снег на голову!
      И Сэбин сам пошел в наступление.
      – Ты возомнил себя слишком умным, Данте? – бросил он, сверля противника язвительным взглядом. – Но я уничтожу тебя, так же, как уничтожил твоего никчемного папашу! Я всегда считал, что моя сестра заслуживает лучшего мужа, чем этот недоумок!
      – Решил поиграть в Господа Бога? – процедил Данте сквозь зубы. – Но помилуй, это невозможно, потому что ты, Сэбин, сам дьявол во плоти! Из-за тебя пропала моя мать. После всего случившегося ей было стыдно смотреть в глаза близким. И ты считаешь, что спас ее от моего отца? Что у нее сейчас за жизнь? Одна, без детей, без внуков!
      Сэбин рванулся к племяннику, намереваясь вцепиться ему в горло, однако Эрика была тут как тут. Она стукнула ногой по трости Сэбина, а та, в свою очередь, ударила его по больной ноге.
      Взревев, словно раненый зверь, Сэбин схватился за колено, метнув на Эрику яростный взгляд.
      – Ты еще пожалеешь, что встала на моем пути! – завопил он, переведя ненавидящий взгляд на Данте, который стоял, молча аплодируя Эрике за то, что она так ловко расправилась с его дядюшкой. – А тебя, Данте, я сотру с лица земли! – Губы Сэбина растянулись в злобной ухмылке. – Мы с Эвери позаботимся о том, чтобы ты больше не продал в Новом Орлеане ни тюка хлопка. Никому из вас меня не одолеть. Эрика была обещана мне, и я не отступлюсь, пока не получу ее!
      Эвери побледнел.
      – Но ведь я подписал контракт, – с отчаянием в голосе заговорил он. – Джейми договорился предоставить Вест-Индской компании шхуну хлопка для поставки во Францию. Если я нарушу условия договора, нашему бизнесу грозит опасность.
      Эрика с удовольствием отметила в голосе отца решительные нотки. Он не высказывался против решения Сэбина разорить племянника, но и не поддерживал его.
      На лице Фаулера появилась язвительная усмешка, и Эрика нахмурилась. Ей уже не раз доводилось видеть ее, и она знала, что когда Данте так усмехается, ничего хорошего не жди. Да и взгляд мужа ей не понравился.
      – Бросаю тебе вызов, – заявил Данте, глядя на Сэбина. – Ставка, естественно, будет высокой. Тот из нас, кто первым забьет до отказа хлопком доки Нового Орлеана, получит плату за контракт и Эрику.
      – Что?
      Эрика потеряла дар речи. Так вот что он задумал! Собирается использовать ее как наживку, на которую должен клюнуть Сэбин. Ну и мерзавец! Обращается с ней, как со своей рабыней!
      – Да как ты смеешь! – завопила она. – Я не собираюсь быть разменной монетой в вашем идиотском состязании! Единственное, чего я хочу, – это получить причитающуюся мне долю наследства. А вы двое можете разорвать друг друга на куски! Мне на это наплевать!
      Пока Эрика громко возмущалась, Сэбин напряженно размышлял. Если принять вызов Данте, ему придется скупить хлопок у плантаторов, живущих в Натчезе, приказать своему надсмотрщику перевезти урожай со своих плантаций в доки Нового Орлеана, после чего отправить остатки хлопка по Миссисипи, прежде чем Данте успеет сделать то же самое. В случае успеха можно получить Эрику и ввергнуть Данте в пучину финансового краха. У Сэбина в Новом Орлеане везде связи, и он сумеет позаботиться о том, чтобы Данте не смог продать хлопок в этом городе. Так что племянничек не добьется ничего, кроме многочисленных долгов.
      Черные глаза Сэбина злорадно блеснули. Данте такой же дурак, как и его отец. Когда он, Сэбин, выиграет пари, Эрика и не взглянет в сторону этого идиота. Подобная мысль привела Сэбина в восторг.
      – Я принимаю твое предложение, Данте. Победитель получает все, – провозгласил он.
      Эрика едва сдержалась, чтобы не броситься на них обоих и не выцарапать им глаза. Да как она только могла вообразить, что влюблена в Данте? Он самый гнусный негодяй, какие только попадались на ее пути, готовый пойти на все, лишь бы добиться своей цели! Он тщательно спланировал все это безобразие, а ее использовал, чтобы заставить Сэбина принять этот идиотский вызов. Что-то в душе у Эрики оборвалось. Так погибает хрупкий весенний цветок, прихваченный поздним морозцем. Данте предал ее!
      – Ты не имеешь права так со мной поступать! – воскликнула она, бросив на Данте яростный взгляд. – Мы заключили сделку, а ты не выполняешь обязательств! Ты ничем не лучше Сэбина! Такой же подонок! Похоже, вся ваша семейка – сплошные негодяи!
      Но на Данте ее слова не произвели никакого впечатления.
      – Мы не подписывали никаких соглашений, мадам, – резко бросил он. – Но я не собираюсь от тебя отказываться, и Сэбину не удастся заставить меня это сделать, разве что он победит. Но если победу одержу я, Сэбин не получит на тебя никаких прав и ты сможешь наслаждаться свободой, если того пожелаешь. И ты получишь свою долю наследства, хотя, уверен, Сэбин рассчитывает взять его в качестве приданого, если ты выйдешь за него замуж. Жадность порождает жадность, не так ли, дядюшка? – Данте снова с яростью взглянул на Сэбина. – Но тебе одного богатства мало. Тебе уже хочется властвовать над душами людей, манипулируя ими по собственному желанию, как ты поступаешь с Эвери.
      Интересно, что он имеет в виду? – подумала Эрика.
      Заметив, что Эрика вопросительно смотрит на него, Данте перевел взгляд на Эвери:
      – Почему вы не расскажете Эрике то, что скрываете все эти годы? Она очень любопытна и наверняка сейчас сгорает от нетерпения все узнать.
      Однако Беннет старательно избегал смотреть дочери в глаза.
      – Не могу, – пробормотал он так тихо, что Эрика еле его услышала.
      – Не можешь или не хочешь? – спросила она. – Ведь я имею право знать, почему ты собираешься пожертвовать собственной дочерью.
      – Когда-нибудь ты, вероятно, сможешь все понять, но только не сейчас. – Взгляд его скользнул на мускулистого темноволосого парня, который стоял, возвышаясь над Эрикой. Глаза их встретились. – Я очень прошу вас молчать, Данте. Не вам рассказывать моей дочери о том, что произошло.
      – Разве? – Данте удивленно вскинул брови. – А с чего это мне молчать? На карту поставлена ваша честь, а не моя.
      Эрика отдала бы все на свете, лишь бы узнать, о чем они говорят.
      – Если вы хоть немного любите женщину, которую взяли в жены, независимо от того, каковы ваши истинные намерения, вы выполните мою просьбу. Хотя бы ради Эрики, – произнес Эвери с мрачным выражением лица.
      «Как ты ошибаешься, отец!» – подумала Эрика. Если бы Данте принимал во внимание ее чувства, он не стал бы использовать ее в качестве приманки в борьбе с Сэбином. Да, сегодняшний день преподнес Эрике хороший урок. Она поняла, что Данте Фаулер отнюдь не джентльмен. Он жаждет осуществить свою месть и не успокоится, пока не сведет счеты с дядей.
      – Пошли, Эвери. У меня много дел. И дел приятных. – Сэбин злорадно хихикнул, одарив на прощание племянника насмешливым взглядом. – Что может быть приятнее, чем уничтожить Данте?
      Как только мужчины вышли за дверь, Фаулер, взяв жену за руку, потянул ее к двери, но Эрика сердито выдернула руку.
      – Я остаюсь здесь, с тетей Лилиан! Видеть тебя не желаю! – выкрикнула она.
      – Ты останешься на моей плантации до тех пор, пока мы не отправимся в Новый Орлеан, – твердо сказал Данте.
      – Я не хочу иметь с тобой ничего общего! Ты и этот твой отвратительный дядюшка – одного поля ягоды!
      – А ты – достойная дочь своего отца. Если бы и ты страдала так же, как и он, то наверняка стала бы столь же бесхребетной. – Данте перехватил руку Эрики, прежде чем она успела влепить ему пощечину. – Не рекомендую швыряться оскорблениями, если не умеешь выслушивать их и в свой адрес.
      – Может, расскажешь мне, почему отец позволяет Сэбину вертеть собой как ему вздумается? – сердито спросила Эрика, снова вырывая руку. – Или боишься, что я встану на сторону отца?
      Данте готов был уже уступить и рассказать Эрике все, что знает, но вовремя остановился. Почему? Он и сам не понимал. В конце концов, Эвери не заслуживает никакого уважения после того, что он сделал с семьей Фаулеров. Но, взглянув в огромные голубые глаза Эрики, Данте понял, что должен выполнить просьбу Эвери. Его дочь и так уже почти потеряла уважение к отцу, а если узнает всю правду, потеряет полностью. А у нее и без того проблем хватает.
      – Твой отец живет в страхе, что ты узнаешь его тайну. Это как крест, который ему суждено нести. И я не стану выдавать секрет, что мне не принадлежит. Достаточно того, что твой отец продал из-за него свою душу.
      Эрике хотелось схватить Данте за плечи и трясти до тех пор, пока не вытрясет из него слова признания, но она сдержалась.
      – Ты тоже продал свою душу Сэбину, – заметила она. – И если считаешь, что сумеешь победить в борьбе с этим дьяволом, скрытным и жестоким, то ты еще больший глупец, чем я думала.
      Данте рывком притянул Эрику к себе, и она оказалась в тисках его крепких, словно сталь, рук.
      – Может, я и глупец, – произнес он, и голос его дрогнул от негодования и острого желания, которое охватывало его всякий раз, когда он прикасался к этой обворожительной женщине, – но дьявольские замыслы дядюшки не составляют для меня секрета.
      Ощутив близость мускулистого тела Данте, Эрика почувствовала нарастающее желание. Невольно она прижалась к нему еще крепче, кляня себя за это. Ну почему ее так влечет к нему? Ведь она ему абсолютно безразлична.
      – Ни капельки в этом не сомневаюсь, – бросила она и, стремясь уколоть его побольнее, добавила: – Оба вы ядовитые гадюки!
      «Боже, как она хороша в гневе!» – подумал Данте.
      – А ты настолько прекрасна, что можешь очаровать любую, даже самую страшную гадюку, милая. И если очень постараешься, наверняка сумеешь помочь мне превратиться из круглого дурака в большого умника.
      Ткнув его локтем под ребра, отчего Данте громко охнул, Эрика вырвалась из его объятий.
      – К чему тратить время, если Сэбин все равно изыщет способ стереть тебя в порошок?
      – А тебе будет меня жалко, если это и в самом деле произойдет? – прошептал Данте.
      – Я… – начала было Эрика, но вовремя спохватилась. Нет, не станет она говорить ему правду. Данте она глубоко безразлична, так что нужно заставить себя относиться к нему точно так же. – Отвези меня домой. Можно подумать, что мне больше делать нечего, как препираться с каким-то ненормальным вроде тебя.
      – Домой? – усмехнулся Данте. – А я и не подозревал, что тебе так нравится у меня на плантации.
      – Я не слишком удачно выразилась, – поспешила возразить Эрика. – Поскольку с тетей ты мне остаться не разрешаешь, у меня больше нет места, которое я могла бы назвать домом. По правде говоря, я ненавижу плантации и все то, что они символизируют. Мне отвратительно рабство во всех его проявлениях: и когда угнетают негров, и когда эксплуатируют белых.
      Данте понял, на что она намекает, однако не собирался освобождать ее прямо сейчас, даже если бы она размахивала у него перед носом знаменем независимости.
      – У меня нет рабов. Только слуги, которым я дал вольную после смерти отца. Они получают нормальное жалованье за каждый честно отработанный день.
      Эрика вскинула свои соболиные брови. Что ж, по крайней мере Данте не является сторонником рабства – и то хорошо.
      – Вот уж никогда бы не подумала, что наше мнение на этот счет совпадает, – тем не менее язвительно бросила она.
      – Ага, значит, тебе это приятно слышать? – спросил Данте, придвигаясь к жене вплотную с соблазнительной улыбкой на губах, отчего Эрику сразу охватило желание броситься ему на шею. – Может, мне удастся еще чем-нибудь тебя порадовать?
      Решив не показывать, насколько сильно волнует ее близость этого человека, Эрика гордо вскинула голову. Ну уж нет! На сей раз она не станет послушной игрушкой в его руках. То, что было между ними, прошло и больше не повторится.
      – И не мечтай! Тебе это не под силу, – заверила его Эрика и нырнула ему под руку как раз в тот момент, когда Данте собрался ее обнять. – Как и одолеть своего дядюшку.
      Данте сердито сжал губы и протянул было руку, чтобы схватить негодницу, но Эрика успела отскочить.
      – Похоже, ты мечтаешь, чтобы он выиграл наш поединок.
      Эрика взглянула Данте прямо в глаза.
      – Ничто не доставит мне большего наслаждения, чем увидеть, как Сэбин Кейри впервые в своей жалкой жизни потерпит поражение. Я презираю этого человека.
      – Даже больше, чем меня? – Чуть улыбнувшись, Данте провел своим загорелым пальцем по нежной щеке Эрики. – А если я скажу, что страшно жалею о том, что мне пришлось использовать тебя, чтобы добраться до своего дядюшки, ты мне поверишь?
      Эрика почувствовала, что ноги у нее подкашиваются от его ласкового прикосновения, однако тотчас же овладела собой.
      – И не подумаю! – отрезала она. – Я уже не та доверчивая дурочка, какой была недавно. Я поверила тебе, когда ты сказал, что поможешь мне выпутаться из той сложной ситуации, в которую я попала. Я даже сюда приехала одна, чтобы уберечь тебя от встречи с Сэбином. Я собиралась сделать все возможное, чтобы сохранить в тайне фамилию моего мужа. Но у тебя, как выяснилось, были другие цели. Ты собирался бросить меня на съедение волкам и блестяще выполнил свою задачу. И все во имя чего? Во имя отмщения!
      Выговорившись, Эрика развернулась и вышла из комнаты, а Данте стоял и молча смотрел ей вслед. Что он мог сказать в свое оправдание? Абсолютно ничего. Может, стоило выложить ей всю правду? Кто-то другой на его месте так бы и поступил, однако Данте чувствовал, что не должен этого делать ради самой же Эрики. Только она этого не понимает. А теперь выкручивайся как хочешь, придумывай, как вернуть благосклонность этой обиженной красотки. Чем бы ни закончился его поединок с этим дьяволом Сэбином, Эрика ему нужна, и нужна как союзница. Ну почему у нее не хватает ума понять: в ее интересах, чтобы муж вышел из этой схватки победителем! Как ей это втолковать? Впрочем, есть одно верное средство, и он не преминет им воспользоваться.
 
      Из гостиной Эрика направилась в торговый зал. Лилиан была одна, и лицо ее выражало сильную тревогу. Мэделайн, маленькая седовласая женщина, ее помощница, уже ушла. Сэбин и Эвери тоже отправились восвояси, к явному облегчению Эрики. Кинувшись к племяннице, Лилиан забросала ее вопросами, однако Эрика лишь вкратце поведала ей о своем конфликте с Сэбином. У нее не было никакого желания подробно рассказывать, как и почему она прострелила ему ногу, поскольку по магазину слонялся Данте. По той же причине не могла она сообщить тете, что выскочила замуж за отъявленного негодяя. Впрочем, Лилиан ей ни за что бы не поверила, грустно подумала Эрика. При тетушке Лилиан он вел себя как образцовый джентльмен и великолепный муж. Эрике неприятно было видеть, что Лилиан настолько высоко ценит этого негодяя. Однако, поразмыслив, она пришла к выводу, что такое милостивое отношение к себе Данте заслужил скорее всего тем, что являлся одним из постоянных тетиных покупателей.
      Любезно пригласив Лилиан навещать Эрику, когда ей вздумается, а также сообщив, что завтра вечером в его доме устраивается бал в честь молодоженов, на котором он очень хотел бы видеть и Лилиан, Данте повел Эрику к двери. На улице, как нарочно, дождь лил как из ведра. Словно сам Господь разгневался на Эрику и решил ее проучить. Теперь хочешь не хочешь, а придется ехать с Данте в карете, вместо того чтобы возвращаться на плантацию тем же способом, каким она приехала сюда, то есть верхом. Право, компанию лошади Эрика с удовольствием предпочла бы компании Данте. Ей вовсе не улыбалось сидеть с этим типом рядышком в тесной карете.
      Бросив взгляд на недовольное лицо Эрики, Данте криво усмехнулся.
      – Могло бы быть и хуже, моя дорогая, – поддразнил он ее.
      – Хуже уже некуда, – пробормотала Эрика.
      Изумленный крик сорвался с ее губ, когда Данте подхватил ее на руки. Осторожно обойдя грязные лужи, он добрался до кареты и, распахнув дверцу, усадил Эрику на мягкое сиденье. Привязав ее лошадь к карете сзади, Данте отдал какие-то приказания кучеру. Покончив со всеми делами, он уселся рядом с Эрикой, которая с удовольствием поменялась бы местами с кучером.
      Бросив на мужа недовольный взгляд, Эрика забилась в самый дальний угол кареты и, скрестив руки на груди, мрачно уставилась в противоположную стенку. Настроение у Эрики было серенькое, как небо над головой, с которого по-прежнему обрушивались потоки воды.
      Внезапно она почувствовала прикосновение мужа: Данте, улучив удобный момент, придвинулся к ней и прижал к стенке коляски. Не ожидая ничего подобного, Эрика вздрогнула.
      – Оставь меня в покое, – холодно бросила она.
      Однако Данте и бровью не повел.
      – Тогда, быть может, разрешишь побаловать тебя разговором? – ласково спросил он.
      Эрика презрительно фыркнула:
      – По-моему, ты сегодня уже наговорился на целый день. Да и сделал более чем достаточно. И вообще, нам с тобой не о чем разговаривать.
      Данте коснулся ее подбородка и заставил посмотреть ему в глаза.
      – Ну, если разговоры тебя не прельщают, то, быть может, вот это понравится…
      Эрика и ахнуть не успела, как его губы нежно прижались к ее губам. Она кляла себя на чем свет стоит за то, что испытывает истинное наслаждение в объятиях человека, который с легкостью пожертвовал ею ради мести Сэбину. И тем не менее она понимала: что бы между ними ни произошло, Данте до сих пор способен возбуждать в ней неистовое желание. Ее тело, сладострастно изогнувшись, прижалось к мускулистому торсу Данте, но прежде чем страсть успела захватить ее, Эрика оторвалась от его губ, приказав себе успокоиться.
      – Не думай, что если будешь меня целовать, то я тебе подчинюсь. Ты вынудил меня участвовать в опасной игре, которую затеял со своим дядей, но я отказываюсь… – гневно бросила Эрика и осеклась: рука Данте скользнула ей под юбку и прошлась по бархатистой коже бедра.
      – Ну что же ты? Продолжай, – голосом, хриплым от желания, проговорил Данте. – Я понимаю, что за свое гнусное поведение заслуживаю хорошей порки. – Его влажные губы прошлись по шее Эрики, отчего у нее перехватило дыхание и участился пульс. – Так что ты говорила?
      Он провел указательным пальцем по декольте ее платья, по полуобнаженной пышной груди.
      Эрика решила не подавать виду, что ей приятны его ласки. Если она сумеет сделать ему выговор в то время, как он пытается ее соблазнить, Данте наверняка решит, что ей безразличны его прикосновения. Тогда, быть может, он оставит ее в покое.
      – Я отказываюсь притворяться твоей покорной женой. – Голос Эрики предательски дрогнул в самый неподходящий момент, однако она сумела закончить свою мысль. – Между нами теперь ничего не может быть.
      – Разве? – прошептал Данте. Его горячее дыхание обожгло ей кожу, и Эрика вздрогнула. Губы его покрывали жаркими поцелуями ее плечи, потом опустились ниже, к пышной груди. Рука Данте скользнула в глубокое декольте платья, оттянула его вниз, и восхищенному взору Фаулера предстали нежная кожа цвета теплых сливок и упругие темные соски. – Я считаю твои протесты совершенно излишними. Ты по-прежнему хочешь меня, Эрика, и отлично это знаешь.
      Эрика едва не задохнулась, когда Данте принялся дразнящим языком ласкать один нежный розовый бутон, потом другой, одновременно продолжая поглаживать ее бедра. У Эрики в низу живота появилось сладостное тянущее ощущение. Подвинувшись немного в сторону, Данте рывком усадил Эрику к себе на колени и прижался губами к ее зовущему рту. Губы Фаулера приоткрылись, и влажный язык скользнул в рот Эрики желанным гостем.
      Похоже было, что у Данте не две руки, а по крайней мере дюжина. Они успевали одновременно побывать везде, пройтись по всему ее телу, одаряя божественной лаской. Эрике казалось, что она вот-вот растает от охватившего ее неистового желания. Когда Данте коснулся средоточия ее женственности, которое жаждало этого, Эрика вздрогнула всем телом. А Данте продолжал сладостную пытку. Рука его нежно прошлась по ее животу, потом не спеша спустилась вниз, раздвинула ей ноги. Безудержное желание охватило Эрику, когда пальцы мужа стали беззастенчиво ласкать ее бедра, потом забрались глубже, делая сладостную муку Эрики совсем невыносимой. Слабый стон сорвался с ее губ, когда Данте вновь провел рукой по ее животу, потом по бедрам и глубже, потом еще и еще… От его нежных, но с каждой секундой все более настойчивых прикосновений Эрику бросало то в жар, то в холод. Затем Данте, продолжая ласкать жену руками, принялся покрывать легкими поцелуями ее грудь, потом провел горячим языком поочередно по каждому набухшему соску, и страсть вспыхнула в Эрике таким яростным пламенем, что ей показалось, она больше не выдержит.
      Огонь желания прошел по ее телу, окончательно лишив способности к сопротивлению, и Данте, поняв это, осторожно уложил жену, совсем недавно еще непокорную, спиной на сиденье и склонился над ней.
      Легкий вздох вырвался у Данте, когда он прижался к Эрике, а она страстно прильнула к нему, желая поскорее потушить желание, которое Данте в очередной раз удалось в ней вызвать. И хотя Эрика понимала, что совершает огромную глупость, продолжая любить этого зеленоглазого негодяя, она ничего не могла с собой поделать. Можно было сколько угодно твердить о том, что он ей безразличен, однако сердце и душа ее принадлежат ему.
      Данте осторожно вошел в нее, и вновь Эрика отдалась восхитительному чувству, уносящему ее в какой-то неведомый мир, в котором царствует страсть. Когда мускулистое тело Данте прижалось к ней, Эрика позабыла обо всем на свете. Где она находится, что с ней происходит – не важно, важно только то, что Данте с ней, в ней, уверенно ведет ее к волшебному мгновению, когда страсть, охватившая их тела, бурным потоком вырвется наружу, даря невиданное наслаждение. И вот он настал, этот восхитительный миг. Эрике показалось, что мир вспыхнул и заиграл радужными красками. Сладкая дрожь пробежала по ее телу, и Данте, глухо застонав, содрогнулся вместе с ней…
      Когда бурно колотящееся сердце Эрики немного успокоилось, Данте наклонился к ней и легонько коснулся губами ее губ. Немного погодя Эрика пришла наконец в себя и ужаснулась. Боже правый! Да как она могла допустить такое? Проститутки и те, должно быть, ведут себя приличнее! Лежать полуголой в карете в объятиях этого отъявленного негодяя Данте! Да она с ума сошла!
      Эрика сердито оттолкнула Данте и принялась лихорадочно приводить в порядок одежду.
      Данте весело улыбнулся. Ага! Значит, его непредсказуемая женушка собирается делать вид, будто между ними ничего не произошло. Не выйдет!
      – Никогда, даже в самых своих безудержных фантазиях, я и представить себе не мог, что поездка под дождем может доставить такое наслаждение, – заметил он все еще слегка охрипшим голосом.
      Эрика проигнорировала его замечание. И поскольку у нее не оказалось под рукой никакого тяжелого предмета, который можно было обрушить на Данте, она вынуждена была пустить в ход единственное доступное ей в данный момент средство – свой острый язычок.
      – А мне никогда, даже в страшном сне, не могло привидеться, что меня изнасилуют. Да где? В карете и под проливным дождем! – выпалила она, поправляя платье.
      – Изнасилуют? – Данте изумленно вскинул брови. – Что-то не припомню, чтобы мне пришлось применять силу, моя радость.
      Что верно, то верно, печально подумала Эрика. Какая же она идиотка, что сдалась совершенно без боя, и не подумав оказать сопротивление. Достойная дочь своего отца. У того нет ни капли воли, и у нее тоже не наблюдается. Тот позволяет Сэбину вертеть собой, как ему вздумается, и дочь не отстает – пляшет под дудку Данте.
      Эрика вздохнула с облегчением, когда карета наконец остановилась и отпала необходимость изображать перед Данте оскорбленную невинность. Что толку? Этот зеленоглазый дьявол и так прекрасно понимает, что она опозорилась перед ним в очередной раз, не сумев устоять перед его чарами. Эрика выскочила из кареты, чтобы не видеть его насмешливой ухмылки. Как она будет теперь, после всего случившегося, смотреть ему в глаза? Эрика понятия не имела.
      Кипя от ярости, она ворвалась в спальню, захлопнула за собой дверь и закрыла ее на ключ. Данте с Сэбином делают с ней все, что им вздумается. Решили, что ею можно перебрасываться, как мячиком. Мало того что она не вольна распоряжаться своей судьбой, так еще абсолютно беспомощна перед этим змеем-искусителем Данте. И теперь, когда он лишил ее всего, даже гордости, Эрика не могла не признать что сама во всем виновата. Бросив взгляд в зеркало, она сморщилась от отвращения. Проклятая лицемерка! Говорит одно, а делает другое. Сказав «нет», тотчас же отдается безудержной страсти.
      Плюхнувшись на кровать, Эрика со злостью ткнула кулаком подушку, представляя, что это ненавистный Данте. Презренный негодяй! Чтоб ему пусто было!
      – Ужин готов, – раздался за дверью безмятежный голос мужа.
      Бросив яростный взгляд в сторону двери, Эрика выпалила:
      – Я не голодна!
      – Странно, когда мы с тобой ехали в карете, я этого что-то не заметил, – весело проговорил Данте.
      – О-о-о… – взвыла Эрика и, схватив со стола вазу, метнула ее в дверь, сопровождая ее полет парочкой крепких ругательств. Осколки разлетелись во все стороны и щедро усыпали пол. За дверью послышался веселый смех Данте, потом его удаляющиеся шаги. Эрика вышла из себя. Бросив несчастную подушку на пол, она принялась пинать ее ногами, и пинала до тех пор, пока не порвалась наволочка. Облако перьев, взметнувшись к потолку, стало медленно опускаться на пол. И каждое перышко казалось Эрике частичкой разбитой мечты.

      Послышался стук в дверь, и Эрика, зная, кто к ней пожаловал, привела себя в полную боевую готовность. Вошел Данте.
      В течение всего дня Эрике удавалось избегать его общества. Впрочем, это было несложно, поскольку муж ее занимался тем, что переезжал с плантации на плантацию, скупая у соседей хлопок. Но сейчас ей придется терпеть его присутствие весь вечер. Эрика понимала, насколько трудно ей будет притворяться, что она его не выносит, ведь стоило ей взглянуть на Данте – и сердце замирало в груди.
      – Ты потрясающе выглядишь, – сообщил Данте, подходя к жене.
      Он остановился перед ней и с поклоном поднес к губам ее изящную руку.
      – Когда мы с тобой будем танцевать вальс, весь Натчез сочтет меня счастливейшим из смертных.
      – Мы станцуем только один раз, для видимости, – твердо сказала Эрика и прошествовала мимо Данте к двери, одарив его холодной улыбкой.
      Она не могла позволить себе с ним больше одного танца. Прикосновение мужа наверняка вызвало бы в ней страстное желание, и чем бы все это закончилось – нетрудно догадаться.
      – Но ты весь вечер будешь вести себя прилично, – заявил Данте тоном, не терпящим возражений.
      Догнав жену, он обнял ее за талию, и Эрика вздрогнула, словно коснулась раскаленного железа, но, тотчас же взяв себя в руки, взглянула на Данте с шаловливой улыбкой:
      – Я не даю обещаний, если не уверена, что смогу их выполнить.
      – Что ж, лучше нарушать обещания, чем швыряться вазами, – заметил Данте, язвительно ухмыльнувшись.
      Эрика проигнорировала его замечание, лишь еще выше вздернула подбородок. Чем меньше они будут вспоминать о том, что произошло днем, тем лучше. Как бы ей хотелось вычеркнуть этот день из своей жизни! Но увы… Она подчинилась зову плоти, и теперь ей было стыдно. Надо же было уступить Данте, да еще в тот момент, когда делала ему выговор!
      Когда новобрачные подошли к подножию лестницы, Эрика изобразила на лице милую улыбку. Гостям, которых понаехало в дом видимо-невидимо, похоже, не терпелось посмотреть на женщину, сумевшую, как они считали, завоевать сердце Данте. Эрике очень хотелось рассказать им, как и почему она вышла замуж, однако она лишь мило улыбалась в ответ на расточаемые гостями комплименты. А те и вправду были поражены ее незаурядными способностями: надо же, сумела женить на себе убежденного холостяка!
 
      – Ну что? Семейная жизнь уже успела дать трещину? – спросил Корбин, наблюдая за тем, как трезвый как стеклышко брат наливает себе второй стакан бренди и залпом выпивает его.
      Данте раздраженно нахмурился.
      – Супруга мила и любезна со всеми, кроме меня. Всякий раз, когда я к ней приближаюсь, шипит, как рассерженная кошка, – ответил он, тяжело вздохнув.
      Корбин хмыкнул.
      – А ты чего хотел? Должен признаться, я ушам своим не поверил, когда узнал, что ты собираешься вызвать Сэбина на состязание. Ты не только поставил в щекотливое положение Эрику, но и сам рискуешь потерять все, что заработал тяжелейшим трудом. Учти, от Сэбина пощады ждать нечего. Он не остановится ни перед чем, чтобы одержать победу. Я вовсе не возражаю против того, чтобы для перевозки хлопка ты воспользовался нашей «Натчез бель», однако ты можешь потерять все свое состояние, и это меня крайне беспокоит.
      – Не хнычь! – бросил Данте и в очередной раз потянулся за графином с бренди. – Я прекрасно понимаю, что риск велик, однако ставка стоит того.
      Рид Эшер, который стоял поодаль, жадно прислушиваясь к разговору, подошел к братьям с намерением внести свою лепту.
      – Если хочешь знать мое мнение, то лучше бы ты принял мое предложение и вложил свои денежки в поездку в Центральную Америку. Судя по твоим рассказам, дядюшка твой – сущий дьявол. – Он улыбнулся, и глаза его сверкнули. – Клянусь, добыть зарытые сокровища для тебя было бы парой пустяков. Все равно что перевезти хлопок по нашей строптивой Миссисипи. А если правду говорят, что в разлуке любовь только крепнет, то и твоя дикая кошечка встретила бы тебя ласковым мурлыканьем.
      – Плевать мне на твои сокровища! – равнодушно ответил Данте. – Я уже принял решение и намерен идти до конца.
      – Невзирая на то, что конец этот может стать плачевным? – с иронией спросил Корбин. – Не нужно было тебе впутывать в это дело Эрику. Она может безвинно пострадать, если ты проиграешь, а мне бы очень не хотелось, чтобы такое прелестное создание досталось этой змее Сэбину.
      – И ты, Брут? – упрекнул Корбина Данте. – Козырная карта, которая у меня имеется, – это Эрика. Перед ней, и только перед ней одной, Сэбин не может устоять. В противном случае он отказался бы от нее, когда узнал, что она вышла замуж. Но он ее желает. И в этом его слабость. На чем еще я могу сыграть?
      Тяжело вздохнув, Корбин отхлебнул из своего бокала.
      – Желаю тебе удачи, братишка. В твоих делах с Сэбином и с Эрикой остается только надеяться на удачу.
      Данте язвительно усмехнулся:
      – Знаешь, мало того что брак этот не совершился на небесах, боюсь, он может закончиться в аду. Сэбин в данный момент меня мало волнует, а вот Эрика – еще как. Мне необходима ее помощь, а жена в ней отказывает.
      – Ну, это не проблема. Существует множество способов уговорить женщину, – заметил Корбин, и глаза его весело сверкнули. – Ты что, не знаешь, что женщины – существа хрупкие и требуют к себе нежного отношения?
      – С Эрикой этот номер не проходит, – скривился Данте. – Эта бешеная девица настолько упряма, что сделает мне назло все что угодно. Клянусь, в жизни не встречал такой настырной особы!
      – А ты что, не знал этого, когда делал ей предложение? – вмешался Рид. – Мог бы и со мной посоветоваться, я бы сразу объяснил тебе, во что ты впутываешься. Так нет же, ты понесся вперед сломя голову, только тебя и видели. А на мнение друзей и брата тебе было наплевать.
      Данте собрался, хоть и с опозданием, исправить это упущение. Однако ни Корбин, ни Рид не сумели посоветовать ему ничего стоящего. Данте прикидывал то так, то эдак, как бы ему выйти из создавшегося положения, но ни к какому выводу так и не пришел. Наконец, когда у него от напряжения разболелась голова, он, чертыхнувшись, подумал, что женитьба оказалась с его стороны величайшей глупостью. И все же у него были веские причины взять в жены эту черноволосую красавицу, хотя, похоже, никто, кроме него, их не видит. Ну и пусть, он не обязан ни перед кем отчитываться! А еще он решил, что не меньше Эрики упрям и приложит максимум усилий, чтобы не позволить ей сесть себе на шею. Ведь если сделать это ему не удастся, он вечно будет у жены под каблуком.
 
      Леона Фаулер понравилась Эрике с первого взгляда. В присутствии жены Корбина она сразу же почувствовала себя легко и непринужденно.
      – Вы даже представить себе не можете, как я счастлива, что у меня теперь есть сестра, – заявила Леона Эрике, отведя ее в укромный уголок. – Но еще больше я довольна тем, что Данте наконец женился. Я уже почти отчаялась. Характер у него, правда, непростой, чересчур твердый, но если вам удалось завоевать его любовь, раскаиваться в том, что вы вышли за него замуж, вам не придется.
      Эрика могла бы на это возразить, что она уже раскаивается, однако предпочла промолчать.
      Леона еще раз скользнула по стройной фигуре Эрики внимательным взглядом и, видимо, довольная увиденным, одобрительно кивнула.
      – Да, мне кажется, вы как раз та женщина, которая нужна Данте. Корбин говорил мне, что вы не лебезите перед ним, как это делают другие. Восхищаюсь вашей независимостью. Но Данте, вероятно, эта ваша черта вряд ли придется по душе, ведь он необыкновенно упрям и любит всегда поступать по-своему.
      – В том-то все и дело, – призналась Эрика. – Похоже, мы ждем от жизни совершенно разного. И каждый из нас тянет другого в свою сторону, не соглашаясь ни на какие уступки.
      – Но вы ведь любите его? – напрямик спросила Леона.
      Эрика с печальной улыбкой устремила взор вдаль.
      – Да, но иногда одной любви недостаточно. Перед нами стоят серьезные проблемы.
      Подобное настроение Леоне не понравилось.
      – Не сдавайтесь так быстро, – посоветовала она. – Жить с мужчиной очень непросто, даже если живешь долгие годы, как, например, мы с Корбином. Но я знаю, что, какие бы разногласия между нами ни возникли, я не буду счастлива ни с кем другим. – Она ласково потрепала Эрику по руке. – В общем, и с мужчинами тяжело, и без них жизни нет. Мужчины говорят, что женщины – существа темпераментные и живут чувствами. Но жены порой могут сказать то же самое про своих супругов.
      Леоне очень хотелось хоть немного развеселить Эрику, и та отлично ее поняла.
      – Счастливый человек Корбин, и я непременно ему об этом скажу, – заметила она.
      – Я уже неоднократно пыталась это сделать, – усмехнулась Леона, – но, похоже, они с Данте сделаны из одного теста. Ни один не видит дальше своего носа и не желает прислушиваться к голосу здравого смысла.
      Что верно, то верно, подумала Эрика. Данте и ее не стал слушать, когда она пыталась отговорить его от участия в нелепом состязании, грозящем поставить ее в еще более тяжкое положение, чем то, в котором она сейчас находится.
      – Я думала, вы привезете с собой детей, – проговорила Эрика. – Мне не терпится познакомиться с племянницей и племянником.
      – Сейчас вместо меня за ними присматривает Мэделайн, – заметила Леона, как-то странно улыбнувшись. – Вы еще с ней не знакомы? Она славная женщина, и я чрезвычайно ей признательна за то, что она время от времени сидит с нашими детьми.
      – Меня пока не представили Мэделайн, но я уже встречалась с ней в магазине тети Лилиан, – пояснила Эрика, не вдаваясь в подробности.
      – Может быть, когда-нибудь… – начала было Леона и замолчала: к ним, не сводя с Эрики глаз, направлялся Эллиот Лесситер.
      – Позволите пригласить вас на танец? – с нежностью в голосе спросил он Эрику.
      И, не дожидаясь ответа, схватил ее за руку и увлек в танцевальный зал. Леона обеспокоенно нахмурилась. Судя по выражению лица Эллиота, у Данте появился соперник. С этой неприятной мыслью Леона отправилась искать своего деверя. Не хватало еще, чтобы какой-то посторонний мужчина обострял и без того сложные отношения молодоженов.
      А Эллиот, вытащив Эрику на середину зала, обнял ее и прижал к себе, да так крепко, что ей стало нечем дышать. Опасаясь показаться чересчур грубой, Эрика уперлась руками Лесситеру в грудь и отодвинулась от него на почтительное расстояние.
      Эллиот разочарованно нахмурился.
      – Так бы и держал вас в своих объятиях всю жизнь, – прошептал он. – Всякий раз, когда я смотрю на вас, Эрика, мне становится ясно, как много я потерял и как сильно вас люблю.
      – Не нужно, Эллиот, – взмолилась Эрика, вновь отталкивая его от себя, когда он попробовал было сократить разделявшее их расстояние, – теперь ничего не изменишь.
      – В вашей власти все изменить, – проговорил Эллиот, касаясь макушки Эрики подбородком и чувствуя, как от ее сладостного аромата закружилась голова. – Исправьте вашу ошибку. Я не держу на вас зла и всегда приму вас с распростертыми объятиями. Скажите лишь слово, и…
      – Спасибо, что не позволил моей очаровательной жене скучать в мое отсутствие, – раздался у него за спиной голос Данте, а в следующее мгновение Фаулер уже разъединил танцующую парочку.
      Обняв Эрику, Данте закружил ее в вальсе. Эллиот пребывал в тихом бешенстве. Ему потребовалась вся сила воли, чтобы не вцепиться в горло человеку, который увел у него любимую женщину прямо из-под носа.
      – Эллиот, похоже, опять вздумал делать тебе предложение? Ну, я ему задам! – презрительно бросил Данте.
      – Да, и, признаться, предложение это прозвучало весьма заманчиво, – парировала Эрика.
      Данте выдавил из себя некое подобие улыбки.
      – Не испытывай мое терпение, Эрика! Чего я не намерен прощать, так это неверности!
      – Очень рада это слышать, дорогой муженек, – промурлыкала Эрика. – Интересно будет взглянуть, кто из нас первым решит искать утешения на стороне.
      Данте стиснул ее с такой силой, что у Эрики кости затрещали.
      – Я вполне доволен тобой в постели… Разве что ты не слишком часто мне демонстрируешь свою благосклонность.
      – Да тебя и дома-то постоянно не бывает, так кому же мне ее демонстрировать, – возразила Эрика.
      Данте насмешливо вскинул темные брови.
      – Если бы я знал, что ты ждешь меня не дождешься, то целые дни проводил бы с тобой, в кровати, – нежно проворковал он, ухмыльнувшись во весь рот.
      Увидев его дразнящую ухмылку, Эрика вспыхнула от злости. Нет, нельзя оставлять этого негодяя в полной уверенности, что она только и мечтает, как бы поскорее затащить его в постель!
      – Не тешь себя тщетной надеждой, Данте! – выпалила она. – Я предпочитаю спать одна.
      – Нужно будет поскорее сообщить об этом Эллиоту. Да и я буду спокоен, что ты не улизнешь от меня под покровом тьмы к какому-нибудь проходимцу.
      – На твоем месте я не была бы в этом так уверена, – заявила Эрика, одарив Данте ослепительной улыбкой. – Ты дал мне немало поводов для того, чтобы я от тебя улизнула. Почему, собственно, я должна хранить верность человеку, у которого каменное сердце?
      – Думаю, тебе известен ответ на этот вопрос. Но если ты вдруг забыла, буду только счастлив освежить твою память.
      Рука Данте опустилась на ее бедра. Фаулер еще крепче прижал Эрику к себе, и она почувствовала, как в живот ей уперлось что-то твердое. Данте не отрываясь смотрел на ее губы, словно они притягивали его. И вот он прильнул к ее губам, а трепещущий язык заскользил по ним, прежде чем проникнуть в сладостную влажность рта. У Эрики перехватило дыхание, и она затрепетала.
      Данте, когда ему хотелось, мог быть любящим и нежным. В этом человеке Эрику и привлекала какая-то загадочная смесь силы и нежности. Он держал ее в своих объятиях так бережно, будто некий диковинный хрупкий цветок. И Эрика знала, что, когда он так с ней обращается, она не в силах ему сопротивляться. Он может добиться от нее чего угодно. А такого никогда не случилось бы, если бы он действовал грубой силой.
      Обхватив мужа руками за плечи, Эрика невольно прижалась к нему еще крепче. Насладившись ее трепетными губами, язык Данте, раздвинув их, проник внутрь, где встретился с жаждущим его прикосновения языком Эрики. Данте словно намекал, что ее ждут более сладостные наслаждения, чем она может себе представить. А Эрика, вдыхая исходящий от Данте мускусный запах, чувствовала, как огонь желания разгорается в ней все сильнее и сильнее.
      Гром аплодисментов вернул позабывших обо всем на свете влюбленных к действительности. Эрика смущенно вспыхнула, увидев, что гости выстроились вдоль стен и во все глаза смотрят на них с Данте. Оказывается, все перестали танцевать, завороженные столь откровенным проявлением любви и нежности. Эрике бросились в глаза улыбающиеся лица Леоны и Корбина, лукавая ухмылка какой-то маленькой блондинки, явно одобрявшей столь раскованное поведение.
      – У тебя потрясающая способность заставлять меня забыть, где я и что со мной, – прошептал Данте, поднося руку Эрики к губам. – У меня, моя сладостная нимфа, от тебя голова идет кругом. А уж о том, что ты делаешь с остальными частями моего тела, и говорить не приходится.
      В зеленых глазах Данте заплясали дьявольские искорки, и Эрика, вновь зардевшись от смущения, поспешно отвернулась, словно боясь утонуть в этих изумрудных глубоких озерах.
      В ту же секунду она увидела нечто такое, от чего вздрогнула всем телом, будто ее укусила змея. Проследив за ее взглядом, Данте заметил в темном углу залы высокую зловещую фигуру и сердито нахмурился. На праздник пожаловал нежданный гость. И гость этот – не кто иной, как Сэбин Кейри. Стоит, опираясь на трость, с головы до ног облаченный в черное, и надменно ухмыляется.
      И внезапно Данте понял, почему Сэбина так тянет к этой голубоглазой красотке Эрике, почему он из кожи вон лезет, чтобы ее заполучить. Эрика бросила ему вызов. Она оказалась единственной женщиной, у которой хватило сил, несмотря ни на что, не повиноваться его воле.
      Данте прекрасно понимал, зачем Сэбин сюда пожаловал: чтобы его позлить. Ему нужно было, чтобы Данте вышел из себя, наделал каких-нибудь глупостей, после чего Эрика, поняв, с каким никчемным человеком связалась, бросила бы своего мужа. Сэбин смотрел на молодоженов, как стервятник, жаждущий крови, однако Данте решил сделать все от него зависящее, чтобы планы вероломного дядюшки не претворились в жизнь.
      Изобразив на лице одну из самых обворожительных улыбок, Данте приподнял Эрике голову за подбородок и тихонько, чтобы было слышно лишь ей одной, приказал:
      – Смотри на меня так, будто влюблена в меня по уши. Пусть Сэбин полюбуется. – После чего прильнул страстным поцелуем к губам Эрики.
      Встретившись с зовущим взглядом Данте, Эрика отбросила всякую сдержанность. В кои-то веки иметь возможность смотреть на него с любовью и знать, что тебя не поднимут за это на смех. Это ли не счастье! И она с жаром ответила на поцелуй. Когда они наконец оторвались друг от друга, оркестр уже играл какую-то быструю мелодию, гости весело плясали, а Сэбин смотрел на молодоженов, зловеще ухмыляясь. Вот он повернулся и исчез в толпе, словно сатана в языках адского пламени, однако по-прежнему было ощутимо его наводящее ужас присутствие.
      Эрика почувствовала, как по спине ее пробежал холодок. Сэбин являл собой само зло, и чем отважнее противостоял ему Данте, тем явственнее ощущалось, что дядя не намерен уступать ему ни на йоту. У нее возникло страшное предчувствие, что если она вдруг попадется в руки Сэбина, то лучше ей сразу умереть.
      Эрика совершенно забыла, что стоит, тесно прижавшись к Данте, пока он не напомнил ей о своем присутствии, схватив за руку. Выражение лица его было угрюмым, глаза мрачными.
      – Как бы сильно ты ни презирала меня, Эрика, я никогда не стану относиться к тебе так бесчеловечно, как Сэбин, и никогда на пушечный выстрел не подпущу к тебе этого негодяя. Я наслышан о том, как он обращается с женщинами, и не позволю ему испытывать на тебе свои гнусные приемчики.
      Круто развернувшись, Данте разжал руки так неожиданно, что Эрика чуть не упала, и отошел. Если он этой гневной тирадой собирался ее утешить, то добился как раз обратного результата: Эрику охватил жуткий страх. Как мог Данте так с ней поступить? Зная, насколько гнусно обращается с женщинами Сэбин, он выставил ее в качестве приза в борьбе со своим подлым дядюшкой! И как Данте только могло в голову прийти, что он победит Сэбина? Ее собственный отец – живое доказательство того, что Сэбин своей сатанинской силой способен сокрушить сильнейших людей.
      Молодую женщину охватила настоящая паника, поэтому когда ее пригласил на танец Эллиот, Эрика прижалась к нему теснее, чем следовало. Конечно, она предпочла бы прижиматься к Данте, но поскольку он куда-то исчез, приходилось искать утешения на стороне. Эллиот, надо сказать, совсем не возражал против подобного обращения. Напротив, он был просто в восторге оттого, что Эрика проявляет такую бурю чувств. Когда танец закончился и Эллиот увлек Эрику на террасу, чтобы хоть минутку побыть с ней наедине, она покорно последовала за ним, и Лесситер решил, что любимая женщина побуждает его действовать смелее. Поскольку последние полчаса он был занят тем, что отдавал должное великолепным горячительным напиткам Данте, то не был очевидцем страстных поцелуев, свидетельствовавших о пылкой любви молодоженов.
      Эрика едва не вскрикнула от неожиданности, когда Эллиот порывисто заключил ее в объятия и впился в губы страстным поцелуем.
      – Как же я вас люблю! – задыхаясь, прошептал он, когда оторвался наконец от ее губ. – Вы представить себе не можете, как я завидую Данте! Он владеет той, которая мне дороже всего на свете. Одна мысль о том, что вы засыпаете в его объятиях, мучит меня во сне и наяву.
      – Эллиот, прошу вас, не надо… – взмолилась Эрика. Теперь ей было не до утешений. Она поняла, что если бросится за защитой к Эллиоту, значит, отвернется от Данте. – Я замужняя женщина, и было бы очень стыдно…
      – Это Данте должно быть стыдно за то, что он нагло увел вас у меня из-под носа, – возразил Эллиот. – Но если вы его попросите вас отпустить, он отпустит, я его знаю. Ну прошу вас, Эрика, уйдите от него ко мне. Я так вас люблю!
      Наконец Эллиот, вняв мольбам Эрики, выпустил ее из своих объятий и вернулся в танцевальный зал. Эрика задумчиво смотрела ему вслед. Стоит ли рискнуть и воспользоваться его помощью? Конечно, он ее окажет, для него это не составит большого труда: Эллиот – человек богатый и со связями. Весь вопрос в том, по какой причине он это сделает. Что, если в ее просьбе он увидит нечто большее, чем простое желание избежать неприятностей? Эрика вспомнила, как Лесситер только что держал ее в своих объятиях, предлагая любовь и защиту. Потом перед ней возник образ Данте. Как страстно он целовал ее! И наконец, в памяти возникло зловещее лицо Сэбина. Воспоминание об этом злодее привело Эрику в отчаяние, и ей вдруг захотелось выскочить из дома и бежать сломя голову туда, где бы ее никто не нашел. Она понимала, что ей грозит страшная опасность, и пока у нее еще есть возможность, нужно удирать. И надеяться ей придется только на себя. Придя к этой мысли, Эрика подхватила юбки и перебросила свою стройную ножку через перила, собираясь спрыгнуть с террасы и исчезнуть в ночи, а потом спрятаться в каком-нибудь укромном месте – быть может, даже в монастыре.
      – Мадам, приличной даме не пристало так себя вести, – раздался позади насмешливый голос.
      Эрика испуганно вскрикнула и, выпустив из рук перила, мешком свалилась в кусты, находившиеся прямо под террасой. Хмыкнув при виде взметнувшихся вверх нижних юбок и стройных ножек, Данте перегнулся через перила и с удовольствием взглянул на свою непредсказуемую жену, распластавшуюся на кусте, подобно огромному диковинному цветку, распустившемуся среди зелени.
      – Моя дорогая Эрика, право, если ты и впредь собираешься оттачивать свое акробатическое искусство, советую тебе пользоваться сетью, – насмешливо бросил он. – Однако нужно знать, когда и где этим заниматься. Вечер, устроенный в нашу честь, не очень-то подходит для подобных глупостей. И потом, ты ведь мне говорила, что боишься высоты.
      Насмешливый голос Данте вызвал у Эрики негодование, однако сейчас она находилась не в том положении, чтобы демонстрировать свои чувства. Когда Данте, перегнувшись через перила, протянул ей руку, она вцепилась в нее мертвой хваткой и, пытаясь подняться, дернула за нее чересчур сильно. Изумленный крик вырвался у Данте, и он, перелетев через перила, приземлился прямо на Эрику. Прикосновение ее податливого тела вызвало в нем чрезвычайно приятные ощущения, однако соблазнять в кустах собственную жену даже ему показалось несколько неэтичным. И тем не менее, немного поразмыслив, Данте решил извлечь из создавшейся ситуации максимум выгоды для себя.
      Его губы нашли губы Эрики, в то время как тяжелое тело, казалось, пригвоздило ее к кустам. Она невольно вскрикнула от боли: в спину впилась какая-то ветка и колола неимоверно.
      – Сейчас же слезь с меня, ты, недотепа! – яростно зашипела Эрика, и не ожидавший ничего подобного Данте удивленно вскинул голову.
      – Ты же сама меня сюда стянула, – напомнил он, устремив взгляд своих зеленых смеющихся глаз на недовольно надутые губки Эрики и готовясь оказать им такое же внимание, какое оказывал несколько секунд назад. – А может, тебя мучает стыд оттого, что ты позволяла Эллиоту целовать себя в лунном свете? – насмешливо спросил он, хотя на самом деле ему было не до смеха. – Не заигрывай с ним, Эрика. Ничего, кроме неприятностей, ты этим не добьешься.
      – Черт подери, Данте, я не…
      – Так-так! Кто это у нас тут выпал из гнезда? Похоже, две птички-невелички, – послышался голос Корбина. Теперь уже они с Леоной, перегнувшись через перила, наслаждались диковинным зрелищем.
      Данте кое-как выбрался из кустов и подхватил на руки свою зардевшуюся от смущения молодую жену.
      – Нигде нам нет покоя! Спрятались в кустах, так и здесь нас отыскали! – с деланным возмущением проговорил он. – Извинись за меня перед гостями, ладно, Корбин? Нам с Эрикой хочется побыть наедине… ну, ты понимаешь.
      – Отлично, – хмыкнул Корбин, глядя, как Данте направляется к черному ходу. – А мне кого просить попрощаться за меня с гостями, если и нам с Леоной захочется немного поворковать в кустах?
      Данте ничего не ответил, не до того ему было. Приходилось прилагать все силы, чтобы удерживать лихорадочно вырывающуюся Эрику в своих объятиях. А Эрика готова была сквозь землю провалиться со стыда.
      – Отпусти меня сейчас же! – шипела она, словно разъяренная кошка, ее синие глаза яростно блестели. – Ты меня с ума сведешь! Я… – Не договорив, она пронзительно вскрикнула и застонала. Данте, силы которого, по-видимому, подошли к концу, неожиданно выпустил ее из своих объятий, и Эрика, неудачно приземлившись, подвернула ногу. – Посмотри, что ты наделал, растяпа! Видеть тебя больше не могу! Из-за тебя я в последнее время подворачиваю себе ноги, падаю в кусты, налетаю на мебель! До встречи с тобой я была ловкой и грациозной, а теперь… Даже ходить нормально и то разучилась! Натыкаюсь на всех и на все, словно слепой кутенок!
      Выдав эту гневную тираду, Эрика с надменным видом захромала к двери. Данте последовал за ней на почтительном расстоянии. От его женушки всего можно ожидать, и Данте решил не искушать судьбу.
      – Проводить тебя до комнаты? – поинтересовался он насмешливо. – А то еще, чего доброго, свалишься с лестницы на глазах у изумленной публики.
      Крутанувшись на здоровой ноге, Эрика одарила Данте яростным взглядом.
      – И близко ко мне не подходи! – выпалила она. – И вообще, пошел ты к чертям или еще куда подальше!
      – Странно, а я думал, что именно среди них и нахожусь, – презрительно усмехнулся Данте, решив забыть о хороших манерах, поскольку с этой бешеной фурией они совершенно ни к чему. – Пока жизнь с тобой была для меня не чем иным, как адом кромешным!
      – Моя тоже! – бросила Эрика.
      – Что ж, по крайней мере в этом мы с тобой похожи, – фыркнул Данте, стряхивая с куртки прилипший листок. – Единственное, что у нас с тобой общего, – это неприязнь друг к другу.
      – Совершенно верно. Лучше и не скажешь, – заверила его Эрика и сдержанно заметила: – А теперь прошу прощения, но я бы предпочла лечь спать. И как бы мне хотелось, чтобы к тому времени, когда я встану, ты уже куда-нибудь испарился. По-моему, чем меньше мы будем видеть друг друга, тем лучше будет для нас обоих.
      – Мадам, спешу вас заверить, что я покину свои апартаменты задолго до того, как моя королева соизволит встать. Право, ваше высочество, я бы отправился в дикие джунгли, кишащие всяческой нечистью, только бы не встречаться с вами завтра утром.
      Гордо вскинув голову, Эрика ответила таким же тоном:
      – А я с большим удовольствием искупалась бы в кишащем акулами море, чем встречаться с тобой! Видеть тебя не желаю!
      – И не увидишь! – прокричал Данте, глядя, как Эрика, хромая, поднимается по ступенькам лестницы.
      – Вот и хорошо! – бросила она через плечо.
      Когда Эрика скрылась в темноте, Данте со злостью стукнул кулаком по ладони. Проклятие! Он использовал все имеющиеся у него в наличии средства, чтобы смягчить эту фурию, и все без толку. Она из кожи вон лезет, только бы вывести его из себя. Наверняка ночи напролет не спит, придумывая, как бы его помучить. Вбила себе в голову, что его следует наказать за это злосчастное соревнование с Сэбином и не желает отступать от намеченной цели ни на йоту. А может, пойти к ней сейчас да и выложить всю правду, признаться, зачем он это сделал? Ну уж нет! Он умеет держать себя в руках и не станет отчитываться ни перед кем: ни перед Эрикой, ни перед Корбином, ни перед Ридом. Да Эрике и наплевать на то, почему он решил состязаться с Сэбином. Слишком занята вынашиванием планов мести, чтобы слушать, что ей будет говорить он, Данте. А все дело в том, что иногда мужчина вынужден идти на непопулярные меры, даже если ни один человек меры эти не одобряет. Все равно он, стиснув зубы, будет действовать по-своему, не обращая внимания на фокусы, которые выкидывает его своевольная женушка.

      После бала в честь молодоженов Эрика практически не встречалась с Данте, как он ей и обещал. Он бегал по Натчезу, скупая у всех своих знакомых хлопок, чтобы потом отправить его вместе с хлопком, выращенным на собственных плантациях, в Новый Орлеан. И пока он вел переговоры с Корбином и другими плантаторами, Эрика была предоставлена самой себе. Каждое утро она отправлялась верхом на лошади на плантации, принадлежавшие Данте, и наблюдала за проходившими там работами, тщательно избегая встреч с мужем. Очевидно, он распорядился, чтобы с нее глаз не спускали, потому что стоило ей выйти из особняка, как следом за ней отправлялся кто-нибудь из верных слуг Данте, готовый в случае необходимости всегда прийти ей на помощь.
      Эрика чувствовала себя так, словно сидит в камере-одиночке. У нее появилась масса свободного времени, которое она не знала, как убить. И хотя она при последнем своем разговоре с Данте бросила ему в сердцах, что видеть его не желает, сейчас бы она такого говорить не стала. Ей было настолько тоскливо, что даже ссора со строптивым мужем казалась ей благом. Все лучше, чем это оглушающее безмолвие!
      Эрика разделась и села в благоухающую ванну. Наверняка есть выход из создавшегося затруднительного положения. Нужно только хорошенько подумать. Спустя несколько минут, которые она провела в напряженном размышлении, ей в голову пришла одна идея, и Эрика впервые за много дней улыбнулась. Выход из трудной ситуации, в которую вовлек ее Данте, оказался настолько простым, что она даже диву далась, почему раньше о нем не догадалась. Единственное, что от нее требуется, это…
      В этот момент Эрика увидела нечто такое, что заставило ее громко ахнуть. Оказывается, пока она, сидя в ванне, предавалась размышлениям относительно того, как бы ей разрешить свою проблему, в комнату нагло проник непрошеный гость и сидит рядом на стуле. И гость этот не кто иной, как Данте.
      – Что тебе понадобилось в моей спальне? – возмущенно воскликнула Эрика, поспешно ныряя в воду. – У тебя есть своя комната, так что попрошу тебя не врываться ко мне, особенно когда ты мне меньше всего нужен!
      – Не будем забывать, чей это дом и в чьей ванне ты купаешься, – усмехнулся Данте. – Эта дверь никогда не служила и не будет служить для меня преградой. Хочешь ты того или нет, мы с тобой все еще муж и жена. – Он поднялся и развязной походкой, широко ухмыляясь, направился к Эрике. Она вся сжалась. – У меня было столько дел, что я как-то упустил это из виду, да и ты, видимо, тоже.
      Данте глубоко заблуждался. Эрика об этом не забыла. Воспоминания о его ласках не давали ей покоя ни днем, ни ночью.
      – Наша женитьба – сплошной фарс, и ты это прекрасно знаешь, – бросила она, опалив мужа гневным взглядом.
      И когда муж присел около ванны на корточки, презрительно глянула на него, пользуясь злостью, как щитом, чтобы оградить себя от очарования Данте и скрыть свои истинные чувства.
      – У тебя что, нет любовницы, которая могла бы тебя утешить? Не настолько же ты туп, чтобы не догадываться: я видеть тебя не желаю после того, что произошло в доме тети Лилиан и на балу! А если не понимаешь, то ты еще глупее, чем я думала!
      – Ты потрясающе хороша, – прошептал Фаулер, проводя указательным пальцем по обнаженному плечу Эрики, потом по скрытой под водой груди.
      Если ее слова как-то и задели Данте, он, к досаде Эрики, не подал виду. Пусть женушка старается, из кожи вон лезет, пытаясь вызвать его на бой, он и не подумает принять вызов. Слишком долго он вел жизнь монаха, чтобы обращать внимание на колкости своей бойкой на язычок жены. Все его благие порывы держаться подальше от Эрики рассыпались в прах, стоило ему вспомнить о тех сладостных мгновениях, которые они провели вместе. У каждого человека есть предел терпения, и Данте понял, что уже дошел до своего. Неистовое желание мучило его постоянно, не давая покоя, даже за самыми неотложными делами. И теперь он решил, что займется любовью с Эрикой, чего бы это ему ни стоило.
      Его нежные, дразнящие прикосновения пробудили в Эрике такое горячее желание, что даже вода, в которой она пыталась укрыться, не могла потушить пробежавший по всему ее телу огонь.
      «Ну нет, у меня еще есть гордость! Я не какая-то проститутка, чтобы отдаваться ему по первому требованию, когда ему приспичит!» – сердито подумала Эрика, борясь со своей непослушной плотью, которая уже радостно отзывалась на прикосновение рук мужа.
      – Оставь меня в покое! – прошипела она, пытаясь оказать хоть какое-то сопротивление. – Мне ничего от тебя не нужно!
      – Разве? – прошептал Данте несколько хрипловатым от страсти голосом.
      Он наклонился к Эрике еще ближе, и она, ощутив исходящий от него терпкий мужской запах, почувствовала, как у нее закружилась голова. Данте, коснувшись губами ее зардевшихся щек, провел рукой по шелковистым бедрам Эрики, и у нее перехватило дыхание.
      – Хотел бы и я сказать то же самое, моя очаровательная нимфа, но не могу, – прошептал он, касаясь губами ее трепещущего тела. – Мы можем говорить друг другу всякие гадости, но я никогда не стану отрицать, что хочу тебя и всегда хотел. Показать, как сильно?
      – Нет! – выкрикнула Эрика и, выскочив из ванны, обдала Данте облаком брызг. Со всех ног она бросилась к шкафу и, влетев в него, захлопнула за собой дверцу.
      – Ну и ну! – покачал головой Данте. – У тебя какая-то странная тяга к шкафам.
      И он, опершись рукой о стену, потянул на себя дверцу шкафа, пытаясь ее открыть. Эрика мужественно сопротивлялась, однако силы оказались слишком неравными, и в итоге победа досталась Данте. Тогда Эрика поспешно натянула первое, что подвернулось под руку, – это оказалась куртка Данте, которая, естественно, была ей слишком велика, – и выскочила из шкафа.
      – Завидую своей куртке. В ней находится то, чем я желаю обладать больше всего на свете, – усмехнулся Данте, бросив жадный взгляд на длинные стройные ноги Эрики, выглядывающие из-под куртки, и на соблазнительные бугорки едва прикрытых грудей.
      Эрика показала рукой на дверь.
      – Уходи сейчас же, Данте! У меня нет настроения выслушивать твои намеки.
      Данте послушно отошел от стены и направился к двери. Эрика облегченно вздохнула, однако радость ее была недолгой. Заперев дверь на ключ, Данте повернулся и направился к жене. Эрика поспешно отступила.
      – Предупреждаю тебя, Данте…
      Она обвела лихорадочным взором комнату, ища, где бы спрятаться. Ей уже доводилось бывать в такой ситуации прежде, когда они с Данте впервые встретились, и она отлично помнила, чем закончилась ее попытка вырваться на свободу.
      С кошачьей грацией Данте одним прыжком подскочил к Эрике и заключил ее в свои объятия.
      Влажный ищущий язык Данте скользнул по ее губам, рука накрыла грудь и принялась нежно мять и поглаживать ее, и Эрика вздрогнула от наслаждения.
      Когда Данте, оторвавшись от губ жены, поцеловал ее плечо, у Эрики подкосились ноги, и она наверняка рухнула бы на пол, не держи ее Данте так крепко. Он прижался к Эрике, будя в ней такое яростное желание, что она затрепетала в его объятиях.
      На какую-то долю секунды, секунды безумной, сумасшедшей, Эрике стала ненавистна одежда, не позволявшая полностью насладиться прикосновением горячего тела Данте. Ее снедало безумное желание прижаться к нему своей обнаженной плотью, забыв о существовавших между ней и Данте разногласиях, с головой окунуться в наслаждение, охватывавшее ее всякий раз, когда она позволяла любви возобладать над разумом.
      Когда дерзкая рука Данте прошлась по ее животу, Эрика едва не задохнулась. А он, будто ничего не замечая, коснулся нежных розовых бутонов ее груди, заскользил рукой по талии. Пальцы касались кожи, вызывая трепетное желание. Эрика чувствовала, что сгорает от страсти. Она, изгибаясь, все теснее прижималась своим трепещущим телом к мускулистому торсу Данте, отвечая на каждое его прикосновение сладостной дрожью. Руки ее зарылись в его темные волосы, губы шептали его имя. Она мечтала лишь об одном – чтобы Данте снова прижался к ее рту своими ненасытными губами.
      – Эрика, ты видишь, как я тебя хочу? – прошептал Данте, задыхаясь и впиваясь в нее взглядом изумрудно-зеленых глаз. – Ты мне необходима как воздух. Когда я с тобой, я могу думать лишь о том, как бы побыстрее заключить тебя, такую теплую и желанную, в свои объятия.
      В этот момент Эрика тоже способна была думать только о том, как бы поскорее удовлетворить свою страсть. Данте, с легкостью сломив сопротивление, пробудил в ней такое яростное желание, что оно, не в силах удержаться внутри, выплеснулось на поверхность, как низвергается на землю из вулкана раскаленная лава. Только Данте было под силу укротить этот снедающий тело огонь. И оттолкнуть его в такой момент означало бы пойти против себя самой, а сделать это Эрика не могла, особенно когда ее ласкали такие опытные, удивительные руки. Куда девалась строптивая, своевольная женщина, какой она была только что? Перед Данте стояла послушная и даже несколько робкая девушка, которая покорно последовала за ним, когда он осторожно увлек ее к кровати. В глубине души Эрика понимала, что этого делать не следует, однако не в силах была остановиться.
      Отбросив всякий стыд, она, не отворачиваясь, смотрела, как Данте раздевается, искренне восхищаясь его великолепно сложенной фигурой. Он был похож на загорелого бога, мужественного и прекрасного, с сильным и мощным телом и волевым лицом. Вот он одним ловким движением забрался в кровать и лег с ней рядом, и Эрика почувствовала, как слегка потухший огонь желания разгорается в ней с новой силой. Данте способен быть сильным и бесстрашным, словно средневековый рыцарь, умеющий, когда надо, добиться своего, не идя ни на какие уступки. Но сейчас он – сама нежность…
      Данте заключил Эрику в свои объятия. Он прильнул губами к ее зовущему рту, и Эрика забыла обо всем на свете, всецело отдавшись любовному упоению.
      Наплевать на то, что будет завтра. Главное – Данте сейчас здесь, с ней рядом, и она жаждет разделить с ним минуты блаженства, описать которое невозможно.
      Эрике казалось, что она живет лишь тогда, когда Данте, заключив ее в свои объятия, отправляется вместе с ней в самые прекраснейшие дали.
      И вот оно началось, их странствие за пределы реальности. Эрика, глядя в изумрудные глаза Данте, горевшие неукротимым огнем, почувствовала, как сильное, мускулистое тело мужа опускается на нее. Блаженный восторг охватил Эрику, когда Данте вошел в нее… Каждое его движение бросало ее в восхитительный водоворот страсти, охватившей их обоих. Сладострастно изогнувшись, Эрика прижалась к Данте всем телом, мечтая быть к нему еще ближе, с восхищением дожидаясь того удивительного, ни на что не похожего момента, когда накал чувств достигнет апогея и унесет ее сквозь пространство и время в волшебную страну, где забываешь обо всем на свете.
      И оно пришло, это поразительное ощущение, когда кажется, что умираешь и никак не можешь умереть. Как могучая, вышедшая из берегов река, нахлынуло оно на Эрику, прокатилось по всему телу. Но и после этого острота чувств осталась прежней. Вновь и вновь переживала Эрика блаженный экстаз, пока силы не оставили ее и она не затихла в объятиях мужа.
      Тогда и Данте захлестнула волна наслаждения. Он застонал и содрогнулся, достигнув пика. Стиснув Эрику в своих объятиях, он, вконец опустошенный, выжатый как лимон, затих.
      Когда некоторое время спустя к Данте вернулась способность соображать, он первым делом с изумлением подумал, что Эрике каким-то непостижимым образом удалось заставить его забыть обо всех волнениях последних нескольких дней. Она сумела довести его до такого состояния, когда не имеет значения, доживешь ты до завтрашнего утра или нет. У Данте было такое чувство, словно он воспарил к небесам, и обретенное там удовольствие оказалось ни с чем не сравнимо. Предстоящая схватка с Сэбином казалась ему чем-то далеким и нереальным. Он держал Эрику в своих объятиях и готов был провести так всю оставшуюся жизнь.
      Запустив пальцы в ее буйную темную гриву и откинув с лица непокорные пряди волос, Данте легонько поцеловал жену в мягкие губы. Однако ночи, которые он провел без сна, не прошли бесследно, и Данте погрузился в блаженную дремоту, когда непонятно, спишь ты или бодрствуешь.
      Эрика лежала не шевелясь, уставившись немигающим взглядом в потолок, пока не услышала ровное дыхание Данте. Тогда она потихоньку отодвинулась от него и, осторожно выбравшись из кровати, оделась. Чуть дыша, опасаясь разбудить спящего льва, Эрика на цыпочках пробралась к двери и выскользнула в погруженный во мрак холл.
      Только пробравшись на конюшню и очутившись на спине неоседланного коня, Эрика наконец глубоко вздохнула. Пока она лежала в объятиях Данте и размышляла, что ей делать дальше, ее вдруг осенило: нужно поехать к Эллиоту, подробно рассказать ему о своих приключениях и попросить на время приютить ее в своем доме, пока она не придумает, как ей действовать дальше. Эллиот клялся, что любит ее, и Эрике оставалось лишь уповать на то, что он любит ее достаточно сильно для того, чтобы согласиться ей помочь. И если Сэбину она действительно так нужна, она отвлечет его внимание на себя, заставит Кейри забыть о нелепой сделке, которая может стоить Данте всего его состояния.
      Стукнув пятками по серовато-коричневому крупу лошади, Эрика помчалась в Натчез с такой скоростью, словно сам дьявол гнался за ней по пятам. Добравшись до особняка Эллиота, расположенного на окраине города, она спрыгнула на землю и, подбежав к входной двери, принялась барабанить что есть силы. Спустя несколько минут дверь ей открыл заспанный слуга и, коротко расспросив, кто она и откуда, отвел в гостиную и попросил дождаться хозяина.
      – Эрика?! – изумленно воскликнул Эллиот, увидев, кто к нему пожаловал, и удовлетворенно улыбнулся. Наконец-то! Ужасным дням ожидания пришел конец. – Боже, как я по тебе скучал!
      Глаза его светились такой неподдельной радостью, что Эрика засомневалась, стоило ли ей вообще приезжать к нему за помощью. Похоже, ее ночной визит натолкнул Эллиота на какие-то свои мысли и позволил сделать определенные выводы. Подскочив к Эрике, Лесситер сгреб ее в охапку.
      Внезапно Эрику пронзила страшная мысль, и она похолодела. А что, если Данте, проснувшись и не увидев жены возле себя, придет к мысли, что ее похитил Сэбин, и помчится к нему в гостиницу? Черт подери! Данте с ума сойдет, решив, что она стала добычей этого негодяя! Ну почему она не оставила мужу записку, что уходит от него? Если он заподозрит Сэбина в похищении своей жены, разразится буря. Какая же она идиотка!
      Потрясенная этими ужасными мыслями, Эрика выскользнула из объятий Эллиота и сжала его руки, прежде чем он успел вновь схватить ее и прижать к себе.
      – Я не должна была сюда приезжать, Эллиот, – поспешно проговорила она. – Мне нужно возвращаться. Простите, что побеспокоила вас.
      – Но… – начал было Эллиот и, видя, что Эрика уже устремилась к двери, выпалил: – Неужели вы снова возвращаетесь к нему?
      Эрика подошла к двери, открыла ее и, остановившись на пороге, ответила:
      – У меня нет выбора.
      И, прежде чем Лесситер успел что-то возразить, выбежала в холл. А Эллиот так и остался в комнате, полыхая негодованием. Данте, воспользовавшись слабостью Эрики, принудил ее к браку. И вот теперь, когда она пришла к нему, Эллиоту, с намерением у него остаться, эта женщина вдруг вспоминает, что у нее есть муж. Поминутно чертыхаясь, Эллиот стал подниматься по лестнице на второй этаж. Надо во что бы то ни стало изыскать способ увести Эрику у своего лучшего друга. Впрочем, какой он ему друг! Сейчас Данте не заслуживает даже элементарного уважения! Он навязал Эрике брачные узы, которые ей совершенно ни к чему, опутал ее ими и теперь держит в плену. Так что он должен каким-то образом освободить Эрику из этого плена, и он не успокоится, пока что-нибудь не придумает.
 
      Лунный свет серебристой пеленой окутал свисавшие до самой земли ветви деревьев. Эрика натянула поводья, сдерживая разгоряченного коня. Немного поодаль она заметила сверкающую рябь речки, с веселым журчанием петлявшей между деревьями. Пейзаж этот показался Эрике настолько прелестным, что она спешилась и спустилась к реке, решив немного побродить по берегу. Пока она не торопясь прохаживалась у кромки воды, ей вдруг захотелось искупаться. Быть может, это поможет ей успокоиться, и она сможет хладнокровно встретиться с Данте лицом к лицу. Сбросив одежду, Эрика погрузилась в прохладную воду и удовлетворенно вздохнула.
      – Думаю, не ошибусь, если скажу, что ты наполовину человек, а наполовину рыба, – послышался у нее за спиной низкий голос.
      Эрика вскрикнула и обернулась. На берегу, рядом с горкой небрежно брошенной одежды, сидел Данте.
      – Я же просил тебя никогда не уезжать из дома одной. Какого черта ты здесь делаешь? – резко спросил он.
      Проснувшись и обнаружив, что Эрики рядом с ним нет, Фаулер перевернул весь дом вверх дном и, не найдя ее, помчался в город в полной уверенности, что этой несносной девице взбрело в голову отправиться среди ночи погулять. И для этой цели, решил он, она почему-то выбрала Натчез, где и стала легкой добычей Сэбина или какого-нибудь головореза, слонявшегося по улицам. Когда, не доезжая до города, Данте заметил лошадь без седока, сердце его на мгновение перестало биться. Он уже не сомневался, что его строптивая женушка попала в очередную переделку. Нет, слава Богу, нет! Вот она собственной персоной. Плещется себе в реке, напевая при этом какой-то мотивчик, словно никакого Сэбина не существует и бояться ей нечего.
      Она была настолько обворожительна в этот момент, что у Данте возникло желание сорвать с себя одежду и броситься к ней в реку.
      Однако огромным усилием воли он сумел обуздать свои чувства, напомнив себе, что Эрика ослушалась его приказа и ее следует за это хорошенько наказать.
      – Я запретил тебе выходить из дома одной! – сердито крикнул он, погрозив жене пальцем. – А теперь заруби себе на носу – после сегодняшнего случая я приставлю к тебе телохранителя, который с тебя глаз спускать не будет!
      После бешеной гонки и купания в прохладной воде Эрика немного успокоилась, да и настроение заметно улучшилось. И ее абсолютно не волновали нотации Данте. Пусть себе сидит на берегу и надрывается хоть весь остаток ночи! Глядя на его хмурое лицо, Эрика весело расхохоталась.
      – Ты слишком много на себя берешь, господин мой и повелитель, – промурлыкала она таким сладким голосом, что Данте передернуло. – Тебе никогда не сделать меня своей покорной рабой, так что можешь и не пытаться. А твоих телохранителей я пошлю к черту! Если у меня возникнет желание искупаться ночью в реке, я пойду купаться! И вообще буду делать все что захочу!
      Данте взглянул Эрике в глаза, в которых отражался лунный свет, и отчетливо понял, что одними лишь угрозами неукротимый дух этой девицы не сломить. А Эрика смотрела на Данте, гордо вскинув голову и с вызывающей улыбкой на губах, словно говоря, что она от своего не отступится. Лукаво усмехнувшись, Данте развязной походкой направился к воде.
      – Невзирая на последствия, мадам? – спросил он.
      – Невзирая ни на что, – беззаботно отозвалась она и рассмеялась. – Я слишком дорожу своей свободой, чтобы от нее отказываться.
      – Значит, так? – усмехнулся Данте.
      – Именно так, – надменным тоном заверила его Эрика. На Данте она в этот момент не смотрела, а потому не видела, чем он занимается. – Я не позволю никому диктовать мне условия.
      Взгляд ее вновь упал на мужа, и вся ее надменность мигом улетучилась.
      – Не смей! – закричала Эрика.
      А Данте, и не подумав слушаться жену, бросил поверх ее скомканного платья рубашку, которую уже успел с себя стянуть, сбросил ботинки и принялся стаскивать с себя брюки.
      – Я, как и ты, буду поступать так, как мне заблагорассудится, детка, – заявил он, глядя на Эрику смеющимися глазами, и направился прямо к ней, словно хищник к вожделенной добыче.
      Затаив дыхание, смотрела Эрика на его великолепное мускулистое обнаженное тело. Какие у него широченные плечи, стройные бедра!
      «Не подпускай его к себе!» – вскричала ее гордость, и Эрика уже готова была ей подчиниться, однако ее непослушное тело, застыв на месте, отказалось ей повиноваться.
      Эрика и рада была бы отплыть от этого красавца подальше, но не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Взгляд его, казалось, пронзал ее насквозь. Ей уже доводилось ощущать на себе этот взгляд на борту «Натчез бель», когда Данте знакомил ее с… Неожиданная догадка настолько неприятно поразила ее, что Эрика похолодела. Какой же он все-таки подонок! Специально знакомил ее с такими отъявленными негодяями, что она вынуждена была выйти замуж за человека, казавшегося более или менее приличным, то есть за него, за Данте Фаулера. Мерзавец, обманщик, мошенник! Да и она тоже хороша, сама же ему подыграла! Впрочем, иначе и быть не могло. Устав от любовных домогательств своих новых знакомых, она примчалась к Данте, рассчитывая найти у него защиту. И что же? Он, в свою очередь, принялся ухлестывать за ней, пытаясь при каждом удобном случае затащить ее в постель. Она искала у Данте поддержку и утешение, а он, притворяясь ее другом, на самом деле осуществлял свои коварные замыслы, используя ее в качестве приманки. Ничего не скажешь, Данте сумел извлечь из создавшейся ситуации максимальную выгоду! А она, дурочка, еще и влюбилась в этого мерзавца по уши и даже опустилась до того, что сама вешалась ему на шею в надежде, что он ответит на ее любовь взаимностью. Боже правый! Как она могла совершить такую глупость? И глаза у нее открылись только после ночного купания в реке! Теперь-то она будет начеку, и умопомрачение, которое на нее нашло где-то на полпути между Новым Орлеаном и Натчезом, больше не повторится.
      Когда Данте подплыл к жене и протянул к ней руки, она что есть силы ткнула его коленом в живот и, прежде чем муж успел опомниться, окунула его с головой в воду. Она пребывала в такой ярости, что с удовольствием утопила бы его. Пусть лежит себе на дне реки!
      – Утопить тебя, мерзавца, мало! – сердито воскликнула она и, взгромоздившись Данте на спину, обхватила его ногами за талию, а голову его по-прежнему держала под водой, не позволяя несчастному дышать.
      Что есть силы замолотив руками по воде, Данте сумел всплыть, однако с Эрикой на спине долго удержаться на поверхности ему не удалось. С таким грузом лучше всего не плавать, а лежать на дне реки. А Эрика по-прежнему прилагала все усилия к тому, чтобы Данте как можно дольше оставался под водой. И когда наконец они увенчались успехом и Данте, перестав брыкаться, как-то обмякнув и не подавая признаков жизни, начал погружаться в воду, Эрика ощутила отчаянный страх. Точно такой же, какой она испытала, когда Данте ударило бревном по голове и он, потеряв сознание, камнем пошел ко дну. Боже милостивый! Что же она наделала? Ведь она не собиралась его топить! Хотела только припугнуть немного.
      – Данте? – испуганно позвала Эрика, чувствуя, как неистово колотится в груди сердце. Схватив Данте за волосы, она вытащила его на поверхность. – Я не хотела…
      Не договорив, Эрика удивленно вскрикнула. Данте, только что камнем пошедший ко дну, удивительнейшим образом воскрес и заключил ее в свои объятия. И, прежде чем Эрика успела опомниться, утянул ее вместе с собой под воду, крепко прижимая к себе и прильнув губами к ее губам.
      Когда они всплыли на поверхность, Эрика, жадно хватая ртом воздух, раздраженно бросила:
      – Я уж было подумала, что утопила тебя!
      – Ты и утопила, но я вновь возродился к жизни после того, как меня поцеловала русалка, – поддразнил он жену, коснувшись руками ее груди. – Твои игры при луне заставили меня вспомнить, что, помимо жажды жизни, существует и еще одна жажда, такая же сильная и неукротимая.
      Эрика с силой оттолкнула Данте, сообразив, какую именно жажду он имеет в виду.
      – Похотливое чудовище! – выпалила она.
      – Вы, русалки, наделены волшебной силой, – парировал Данте, ухмыляясь. – Вы умеете творить чудеса. Например, можете одним поцелуем превратить похотливое чудовище в прекрасного принца.
      – Лучше уж я, воспользовавшись этим своим умением, превращу тебя в жабу! – язвительно проговорила Эрика, не в силах тем не менее сдержать улыбку.
      – Пощади меня несчастного, божественная нимфа, – пробормотал он и, отыскав за ушком жены чувствительное местечко, коснулся его своими влажными губами. – Разве ты не видишь, что я твой раб навеки?
      А тело Эрики уже отвечало на жгучие прикосновения Данте, который, поглаживая ей бедра, добрался до ног и осторожно, но настойчиво развел их в стороны. Его нежные ласки вызвали в Эрике сладостный трепет. Она почувствовала, что не в силах больше им сопротивляться, да ей этого и не хотелось. В объятиях Данте она была как дома и вовсе не думала из них выбираться. У каждого человека есть своя маленькая слабость. Эрика понимала, что ее слабостью является Данте, и поскольку совладать с собой она не может, придется принять это как должное.
      – Поцелуй меня, – дрожащим от желания голосом проговорил Данте. – Неужели я прошу так много?
      Эрика прекрасно понимала, что это очень много, ведь ей было известно, чем обычно заканчивались их поцелуи. Однако она послушно прильнула к губам Данте, вложив в поцелуй всю страсть, которая клокотала в ее душе. Руки ее скользнули ему на плечи, упругие соски тесно прижались к его груди, и Данте почувствовал, что сходит с ума от неистового желания. Вздрогнув всем телом, он прижал Эрику к себе так крепко, что казалось, будто они стали единым целым.
      – Люби меня, Эрика, – задыхаясь прошептал он.
      Его теплые губы приоткрылись, и ищущий язык проник в сладостную влажность рта Эрики, вызвав у нее острое желание. Ее трепетное тело прильнуло к мускулистому и стройному телу мужа. Наслаждаясь страстным поцелуем, Эрика с Данте позабыли обо всем на свете.
      Огонь желания, снедавшего Данте, оказался таким сильным, что легко мог спалить его дотла. И хотя Фаулер стоял по шею в воде, это не могло остудить бушевавшего в нем пламени. С наслаждением пил он сладкий нектар поцелуя, чувствуя тем не менее, что поцелуй не в силах утолить его голода. А неутомимые руки Эрики ласкали его бедра, беззастенчиво предлагая то, что он давно уже жаждал получить.
      У Эрики создалось впечатление, будто она со стороны наблюдает за собой, за тем, как соблазняет человека, от которого должна бы держаться подальше. Ей приятно было ощущать под руками его сильное, мускулистое тело, и она продолжала ласкать его, упиваясь своей властью. Как было бы чудесно, если бы она смогла заставить Данте любить ее так же глубоко и страстно, как любит его сама, если бы сумела стать для него самым дорогим существом на свете…
      Данте почувствовал, что не в силах больше выдерживать эту сладостную пытку. Неукротимое желание требовало немедленного выхода. Он обвил руками стройную талию жены, прижал Эрику к себе и осторожно вошел в нее, с наслаждением ощущая влажное обволакивающее тепло. И тела их задвигались в такт чарующей мелодии, поющей в их душах.
      Острое чувство наслаждения охватывало Эрику, когда Данте глубоко вонзался в нее, удовлетворяя свою страсть. Внезапно ей показалось, будто она, упиваясь неземным блаженством, устремляется прямо к звездам, рассыпавшимся на темном бархате неба. И в этот момент те слова, которые она крепко-накрепко держала в своем сердце, невольно вырвались из ее уст. Вслед за ними слабый стон слетел с ее губ, но губы Данте жадно прильнули к ним, заглушая его. Руки его с силой стиснули ее, и вот они уже вдвоем поплыли по бурной реке страсти, у которой нет ни начала, ни конца.
      Слезы восторга хлынули у Эрики из глаз, и ей почудилось, что прошла целая вечность, прежде чем они с Данте спустились наконец с небес на землю. Несколько минут Эрика выжидала, пока биение ее сердца замедлится. Немного успокоившись, она выпустила мужа из объятий и взглянула ему в лицо. На нем играла довольная улыбка.
      – Это правда? То, что ты сказала? – тихо спросил он.
      Эрика удивленно вскинула брови. Что же она такое сказала?
      При виде ее недоумения Данте весело расхохотался.
      – Ты сказала, что любишь меня, – напомнил он.
      Эрика вспыхнула. Неужели она и в самом деле произнесла эти слова? Боже правый! Энергично рассекая воду, она направилась к берегу. Что же она наделала! Дать в руки своему врагу мощнейшее оружие, которое он сможет использовать против нее! Даже представить себе страшно, какие унижения ей теперь придется испытать!
      – Поехали лучше домой, – попыталась она перевести разговор на другую тему. – Лошади наши наверняка уже как следует отдохнули.
      – Ответь мне, – настаивал Данте, идя следом за Эрикой. – Это правда?
      Эрика выскочила на берег и принялась лихорадочно натягивать на себя платье.
      – А сам ты никому не признавался в любви в порыве страсти? – игриво поинтересовалась она.
      – Никому и ни разу, – заявил Данте, не принимая ее игривого тона.
      – Что ж, значит, выдержки у тебя больше, чем у меня, – пробормотала Эрика, жалея, что задала Данте этот вопрос.
      Ну и положеньице! Сказать ему правду она не могла, но и отказываться от своих слов не хотела.
      – Вероятно, – улыбнулся Данте и, ухватив Эрику за подбородок, заставил взглянуть себе прямо в глаза. – А может, ты в меня влюбилась?
      Смахнув его руку, Эрика гордо вскинула голову.
      – С тобой я познала страсть и узнала, что такое предательство. Но влюбиться в тебя? Да ты с ума сошел! – бросила она, решив, что все-таки не стоит повторять признание. – Я была дурой, Данте, но теперь чуточку поумнела и поняла, что ты все это время заставлял меня плясать под твою дудку. Ты знакомил меня поочередно с мужчинами, от одного вида которых меня тошнило, после чего любезно предложил выйти за тебя замуж. Но нужна я тебе только для того, чтобы помочь осуществить какие-то корыстные замыслы. Так что не заслуживаешь ты моей любви, Данте. Не жди от меня больше, чем я могу тебе дать, а я, в свою очередь, никогда не стану ждать от тебя больше, чем уже имею.
      Лицо Данте помрачнело. Холодно взглянув на жену, он заявил:
      – Все равно когда-нибудь я дождусь от тебя этих слов.
      Эрика едва не задохнулась от негодования. Ну и наглец! Он что, ей бросает вызов? Ведь единственное, чего ей хочется, – это любви. Ей нужен не фиктивный, а настоящий муж, который бы любил и уважал лишь ее одну. Ей нужна его любовь, и она никогда не согласится на меньшее, даже если ей придется уйти от Данте – единственного человека, сумевшего завоевать ее сердце.
      Стиснув зубы, Данте смотрел, как Эрика чуть ли не бегом направилась к своей лошади. Интересно, привыкнет он когда-нибудь к мгновенной смене настроений жены? Только что она своими ласками возносила его прямо на небеса, а уже в следующую секунду низвергла прямо в ад. Общаясь с Эрикой, Данте понятия не имел, что она учудит через минуту.
      В течение многих лет он пребывал в полной уверенности, что ему не составляет никакого труда получить от понравившейся женщины все что заблагорассудится, а потом, когда она ему надоест, бросить ее. Но с Эрикой все было иначе. Он влюбился в нее. Ну почему у него не хватило ума держаться от нее подальше! А теперь он, как мотылек, летит к вечно горящему огню, который никогда не затухает, а, наоборот, с каждым днем разгорается все сильнее и сильнее. Бормоча что-то себе под нос, Данте вышел на берег, натянул на себя одежду и, вскочив в седло, пустил лошадь в галоп, намереваясь догнать строптивую жену, которая уже мчалась во весь дух далеко впереди.
      Вернувшись домой, он направился в ее спальню, чтобы строго-настрого наказать ей не выезжать с плантации одной, однако дверь в комнату оказалась заперта, а на стук Эрика не открывала.
      Тогда Данте, вне себя от негодования, помчался в свою комнату и стал метаться по ней, как делал каждую ночь, с тех пор как привез Эрику в свой дом. Что же ему предпринять, чтобы завоевать сердце этой необузданной дикарки? Кажется, он уже сделал все что мог. Предоставил ей защиту и убежище. Накупил целую кучу самых изысканных туалетов. Любил ее со всей страстью, на которую только был способен. Но оказывается, этого недостаточно. От этой Эрики не знаешь чего ожидать. То сама бросается ему на шею, то близко к себе не подпускает. Черт бы ее побрал! Да она должна быть благодарна ему хотя бы за то, что он оградил ее от Сэбина! Но разве от этой девицы дождешься благодарности? Данте негодующе фыркнул. Как бы не так! Она способна лишь на то, чтобы бросать в его адрес всякие оскорбления.
      А впрочем, какой ему толк от ее благодарности? Данте устало опустился на кровать и уставился невидящим взглядом в темноту. Старайся не старайся, все равно ему не завоевать сердце этой непокорной красавицы! Похоже, оно сделано из камня.

      Раздался стук в дверь. В комнату вошел слуга и доложил Эрике, что к ней гости. Эрика бодро сбежала по лестнице, не сомневаясь, что это тетя пожаловала навестить ее. Каково же было ее удивление, когда она увидела в холле Эллиота Лесситера. Он стоял, прислонившись к балюстраде, и улыбался Эрике самой что ни на есть обольстительной улыбкой.
      – Доброе утро, – радостно приветствовал он ее. – Я приехал пригласить вас на прогулку. Вы не возражаете?
      Эрика слабо улыбнулась:
      – Сомневаюсь, что Данте это понравится.
      Эллиот беззаботно пожал плечами:
      – Ваш слуга сообщил мне, что вам позволяют выходить из дома только в чьем-либо сопровождении. – И, отвесив галантный и несколько старомодный поклон, добавил: – Я к вашим услугам, миледи. Только скажите, куда вас доставить, и все будет сделано.
      «А почему бы и нет?» – подумала Эрика. Она как раз сегодня собиралась навестить тетю. Вряд ли Данте станет возражать. Да и возвращается он домой так редко, что наверняка не заметит отсутствия жены.
      – Благодарю вас, Эллиот. С удовольствием воспользуюсь вашим любезным предложением, – проговорила Эрика, одарив Лесситера такой ослепительной улыбкой, что у того радостно забилось сердце.
      Пока они ехали в Натчез в открытом экипаже Эллиота, Эрика с наслаждением вдыхала свежий воздух. У Лесситера хватило такта не напоминать спутнице о ее вчерашнем ночном визите, и та была ему за это чрезвычайно благодарна. И вообще Эллиот вел себя идеально. Забавлял даму милой светской беседой, спешил выполнить любую просьбу, так что Эрике не в чем было его упрекнуть. Доставив ее в магазин тетушки и сообщив, что вернется за ней через час и повезет куда-нибудь пообедать, Эллиот откланялся. Взглянув на тетю, Эрика заметила, что та внимательно смотрит на нее.
      – А я думала, Данте приказал тебе не покидать плантации. Ведь от Сэбина всего можно ждать. Что, если ему придет в голову благая мысль тебя похитить? – заметила она.
      – У меня отличный попутчик, который не даст меня в обиду, – заверила тетю Эрика, переводя взгляд на пухленькую седовласую женщину, как обычно, сидевшую в уголке.
      – Ах, прости, совсем забыла вас познакомить, – спохватилась Лилиан, проследив за ее взглядом, и, взяв Эрику за руку, подвела ее к Мэделайн. – Эрика, это Мэделайн Перкинс, моя хорошая подруга. А это моя племянница Эрика. Она совсем недавно вышла замуж за Данте Фаулера.
      Мэделайн окинула Эрику беглым, но ничего не упускающим взглядом из-под толстенных стекол очков.
      – Так это жена Данте? – задумчиво пробормотала она. – Вот уж не думала, что он когда-нибудь женится. Он такой циник.
      Эрику поразила откровенность пожилой женщины, однако она виду не подала, лишь улыбнулась. В конце концов, что на это скажешь? В Данте и в самом деле цинизма хоть отбавляй.
      – Эрика, почему бы тебе не пригласить Мэделайн в гостиную? Вы могли бы спокойно побеседовать. Заодно узнаете друг друга получше. Ко мне сейчас должен зайти покупатель, но как только я закончу с ним дела, то сразу к вам присоединюсь, – предложила Лилиан.
      Последующие четверть часа Эрика была занята тем, что отвечала на самые разнообразные вопросы. Пожилая женщина, похоже, обладала даром выуживать информацию, не обидев при этом человека. Она очень живо интересовалась Эрикой, особенно ее прошлым. И тем не менее, когда вернулась тетя, положив тем самым конец этому допросу с пристрастием, Эрика вздохнула с облегчением.
      – Ну как вы тут? Поладили? – спросила Лилиан, усаживаясь в кресло и бросая на Мэделайн внимательный взгляд.
      – Твоя очаровательная племянница, видимо, вела такой образ жизни, который и надлежит вести девушке ее круга. Образование получала в лучших учебных заведениях, воспитывалась в прекрасной семье, – ответила та.
      – У Эрики и в то время было немало приключений, – заметила Лилиан, улыбнувшись подруге лукавой улыбкой. – Но с теми, что начались после того, как она вышла замуж за нашего знаменитого мистера Фаулера, их и не сравнить.
      – И немудрено, – хмыкнула Мэделайн. – Я его помню с тех пор, когда он был еще мальчишкой, тощеньким, кожа да кости. А теперь вон какой красавец вымахал!
      – Так вы его хорошо знаете? – спросила Эрика, решив развить эту тему за неимением лучшей.
      – Я частенько наблюдала за ним со стороны. Много лет назад я жила по соседству с Фаулерами и любила смотреть, как Данте с Корбином играют. Презабавные они были мальчишки и необыкновенно шустрые.
      Не желая показаться грубой, Эрика тактично перевела разговор на другую тему. Она обратилась к Лилиан, надеясь, что та что-нибудь знает о ее отце и о Сэбине, однако тетя не смогла сообщить ей ничего нового.
      Когда за окном показался Эллиот, Мэделайн недовольно нахмурилась:
      – А я думала, вы замужем за Данте.
      Вспыхнув от стыда, Эрика встала, собираясь направиться к двери. Похоже, тетушкиной подружке не понравилось то, что ее новая знакомая разъезжает по городу с посторонним мужчиной. Интересно, любит ли старуха сплетничать? Кажется, больше ей заняться нечем.
      Тем не менее Эрика сочла нужным пояснить:
      – Эллиот – самый близкий друг моего мужа. Данте очень занят, и я…
      – И вы, естественно, без колебания расскажете вашему мужу, что в поездке по городу вас сопровождал посторонний мужчина, – заметила Мэделайн, пристально взглянув на Эрику, отчего та смутилась. – Только вряд ли ему это понравится. Он очень чувствителен к такого рода вещам. Не стоит искушать судьбу, моя дорогая, чтобы история не повторилась.
      Эрика с недоумением взглянула на пожилую женщину. Ну почему никто не хочет рассказать ей, что произошло в семье Данте? Все постоянно на что-то намекают, а толком ни от кого ничего не добьешься.
      – Мэделайн совершенно права, – вмешалась Лилиан. – Нехорошо, если тебя увидят в компании другого мужчины. По городу поползут слухи, а после того, что произошло с семьей Данте…
      – А что произошло? – перебила тетю Эрика. – Все намекают на какую-то историю, но я до сих пор так ничего и не знаю.
      – Разве Данте вам ничего не рассказывал? – удивилась Мэделайн.
      – Нет, равно как и кто-либо другой. Уверяю вас, я не ребенок, каким, быть может, меня считают, и не упаду в обморок от того, что услышу, каким бы жутким этот рассказ ни оказался.
      На губах Мэделайн появилась таинственная улыбка. Она повернулась к Лилиан:
      – Твоя племянница, несмотря на столь юный возраст, девушка отважная. Так что я склонна с ней согласиться. Она имеет право все знать.
      – Быть может, со временем и узнает, – пожала плечами Лилиан. – Вопрос в том, от кого.
      Ее подруга хмыкнула:
      – Наверное, будет лучше, если из посторонних уст.
      – А я хочу узнать сейчас же! – выпалила Эрика. – У меня лопнуло терпение! Неужели никто из вас не может мне расска…
      В этот момент дверь в гостиную распахнулась, и Эрика запнулась на полуслове. Вошел Эллиот. Устав дожидаться в магазине, он решил вернуться в гостиную.
      Поклонившись пожилым дамам, он обратился к Эрике:
      – Вы готовы, Эрика?
      Та предпочла бы снова усесться в кресло и послушать рассказ о том, что случилось с семьей Данте, однако решила дождаться удобного момента, когда вновь останется с Мэделайн наедине. Так или иначе страшная тайна Данте будет раскрыта, в этом Эрика не сомневалась.
 
      Когда Эллиот наконец доставил свою спутницу на плантацию Фаулеров, Эрика облегченно вздохнула. В течение всего дня она мысленно то и дело возвращалась к разговору в тетином доме, так что прогулка по городу не доставила ей такого удовольствия, какого она от нее ожидала. Однако стоило Эрике распахнуть входную дверь – и облегчение сменилось леденящим ужасом. На пороге стоял Данте и, злобно ухмыляясь, смотрел на жену и ее кавалера.
      – Где ты была?
      Голос Данте звучал зловеще.
      – Я подумал, что Эрике не помешает немного проветриться, – ответил за Эрику Эллиот и, заметив, что Данте ехидно ухмыльнулся, приобнял ее рукой за плечи. – Ты держал ее взаперти с тех пор, как привез в Натчез, и я решил, что ей будет небезынтересно осмотреть достопримечательности города.
      – У меня были причины держать жену на плантации, – холодно заметил Данте.
      – Думаю, однако, что недостаточно веские, – парировал Эллиот.
      – Наверное, может показаться, что я уделяю Эрике мало времени, но это только оттого, что у меня слишком много неотложных дел, – ледяным тоном пояснил Данте. – И тем не менее, смею тебя заверить, мыслями я всегда рядом с ней.
      Эрика хотела бы возразить на такую откровенную ложь, однако ей не представилось такой возможности.
      – Если твои неотложные дела и впредь будут тебя отвлекать от жены, можешь с легким сердцем оставлять ее на мое попечение, – проговорил Эллиот с язвительной улыбкой и, поднеся руку Эрики к своим губам, запечатлел на ней поцелуй. – Я с удовольствием буду развлекать ее и днем, и ночью. Знаешь, когда на пороге твоего дома во мраке вдруг появляется очаровательная женская фигурка, испытываешь такое приятное волнение…
      Эрика похолодела. Вся кровь отхлынула от ее лица. Эллиот нарочно усложняет и без того запутанное положение дел. Ну кто его за язык тянул! У нее и так хлопот полон рот. А она еще считала Эллиота настоящим джентльменом! Да он, оказывается, негодяй, каких еще поискать! Дождался, пока встретится с Данте, и выложил ему все как есть.
      Данте перевел осуждающий взгляд на жену, и перед глазами его встала картина: Эрика плещется в реке. Так вот почему она отправилась из дома одна! Данте не сомневался, что его неверная женушка, насладившись ласками Эллиота, остановилась у реки очистить свою грешную душу от скверны. И когда она шептала слова любви, перед ней вставал образ Эллиота, а вовсе не мужа. У Данте появилось чувство, будто его со всего размаха пнули ногой в живот. Ни вздохнуть, ни охнуть. Неужели Эрика решила, что совершила ошибку, приняв предложение выйти за него замуж? Скорее всего так и есть, ведь она неоднократно намекала на это. Черт бы ее побрал! Все равно она его жена, хочется ей этого или нет! Взять бы ее за шиворот и трясти изо всех сил, чтобы неповадно было устраивать за его спиной всякие мерзости! Да и Эллиоту как следует наподдать, чтобы впредь не лез со своими откровениями, когда его не просят!
      Воцарилась напряженная тишина. Казалось, муха пролетит – услышишь. Данте смотрел на Эрику с отвращением, будто она была каким-то мерзким слизняком. У нее же сердце разрывалось от отчаяния – Данте ей не верит!
      – Благодарю вас, Эллиот, что проводили меня домой, – дрогнувшим голосом сказала она.
      – Это я вас благодарю за доставленное удовольствие, – ответил Эллиот. Лицо его светилось ехидством. Настала очередь Данте страдать. Пусть узнает теперь, что это такое. – С нетерпением буду ждать новой встречи.
      Когда дверь за Эллиотом закрылась, Эрика бросилась к лестнице, надеясь побыстрее проскочить к себе наверх, прежде чем Данте начнет читать ей нотацию. Но не тут-то было! Данте схватил ее за руку. Эрика споткнулась и наверняка упала бы, если бы он ее не поддержал.
      Втащив упирающуюся жену в спальню, Данте ногой захлопнул за собой дверь и свирепо взглянул на нее.
      – Так вот чем ты решила отплатить за несправедливость, которую я якобы тебе выказал?! – воскликнул он.
      Голос его звучал настолько грозно, что мог бы напугать даже льва, однако Эрика была не робкого десятка. Не хватало еще, чтобы ей делали выговор за то, чего в помине не было!
      – Да, я поехала к Эллиоту, надеясь, что мое исчезновение заставит тебя отказаться от своей нелепой затеи с Сэбином, но, поразмыслив, испугалась, что оно может вызвать лишь очередную стычку с моим бывшим женихом. – И, прежде чем Данте успел вставить хоть слово, продолжила: – Я уехала от Эллиота уже через несколько минут и собиралась отправиться сразу же домой… – на лице ее появилась невинная улыбка, – как на пути моем попалась река, и я решила искупаться при луне. Просто не могла устоять.
      На лице Данте отразилось сомнение. Слишком уж невинно звучали ее объяснения. Кроме того, он все еще никак не мог успокоиться.
      – Если у тебя с Эллиотом ничего нет, почему ты сегодня отправилась с ним кататься? – проворчал он.
      – Потому что мне абсолютно нечем заняться. Я просто с ума схожу в этих стенах. Как мне было не соблазниться предложением навестить тетю, пообедать в одном из самых престижных ресторанов города и посмотреть достопримечательности, когда в этом доме скука царит смертная?
      Данте хмуро усмехнулся. Эта особа привыкла делать то, что ей в голову взбредет, и ее не волнуют сплетни.
      – Знаете, какой у вас недостаток, мэм?
      Данте погрозил перед носом Эрики загорелым пальцем, словно делая выговор нашалившему ребенку.
      – И какой же? Умоляю, не тяни, а то я сгораю от любопытства, – холодно бросила она.
      – Ты привыкла поступать по-своему и намерена так вести себя и впредь, чего бы это тебе ни стоило, – заявил Данте.
      Его снисходительный тон рассмешил Эрику.
      – А ты разве нет? – весело спросила она. – Да ты сам испорчен, как тухлая рыба, а еще смеешь говорить мне, что я якобы поступаю по-своему. Вот что я тебе скажу, Данте Фаулер! С того самого дня, как мы с тобой встретились, я еще ни разу не поступала так, как мне хочется. Ты с самого начала заставил меня плясать под свою дудку, так что ты меньше чем кто-либо имеешь право меня критиковать. Я не могу сидеть взаперти целыми днями и развлекаться созерцанием стен. И если Эллиот Лесситер еще раз пригласит меня с ним прокатиться, я приму его приглашение. Но заруби себе на носу: я замужняя женщина, и независимо от того, как сложились у меня с мужем отношения, хорошо или не очень, я никогда не стану любовницей другого!
      Последние слова Эрика почти выкрикнула.
      Данте с облегчением вздохнул. Его лицо осветила радостная улыбка. Несколько ослабив хватку, смотрел он в голубые глаза Эрики, полыхавшие яростным гневом. Какое счастье, что, несмотря на все их разногласия, она осталась ему верна.
      – Я тоже тебе никогда не изменю, – заверил он ее ласково. Взгляд его заметно потеплел. – И прости меня за то, что в последнее время был к тебе не очень внимателен. Просто мне еще многое предстоит сделать, а времени в обрез. А сегодня я специально вернулся домой пораньше. Хотел пригласить тебя на пикник. Поедешь?
      Нежные прикосновения Данте и его вкрадчивая улыбка оказали на Эрику свое обычное воздействие. Если потребуется, она пойдет за Данте в огонь и в воду. Он смотрел на нее таким взглядом, словно и вправду питал к ней нежные чувства, и в Эрике зародился тоненький лучик надежды.
      – А может, сначала покатаемся верхом? – спросила она, и в глазах ее засверкали радостные искорки.
      Данте усмехнулся:
      – Полчаса на сборы тебе хватит?
      – Даже меньше, – заверила его Эрика, радостно улыбаясь. – Если ты поможешь мне расстегнуть платье…
      Хмыкнув, Данте повернул ее к себе спиной и принялся расстегивать крючки на платье.
      – Может, нам устроить пикник дома? – спросил он.
      Эрика уже устала от скромности и покладистости, которые ей приходилось демонстрировать Элиоту. На нее вдруг нашло озорное настроение.
      – Что ты имеешь в виду? – невинно поинтересовалась она, вскинув брови.
      – Думаю, ты меня прекрасно поняла, – пробормотал Данте, скользнув руками по ее обнаженным плечам и верхней части груди, видневшейся в вырезе платья.
      Отшатнувшись, Эрика лукаво улыбнулась мужу:
      – Ну уж нет, я предпочитаю пикник на свежем воздухе.
      Бледно-голубое платье с шелестом упало к ее ногам, образовав вокруг синее озерцо, и она предстала перед Данте в коротенькой сорочке, предоставив ему возможность смотреть на нее жадным взглядом сколько душе угодно. Игривое настроение не покидало Эрику. Ее вдруг охватило желание соблазнить Данте. Если ей никак не удается завоевать его любовь, так, может, следует довольствоваться тем, что он в состоянии ей предложить?
      Широко раскрыв глаза, Данте пожирал жадным взглядом соблазнительное полуобнаженное тело Эрики. Неужели она и вправду дает понять, что не против провести весь день в его объятиях? Ведь в течение целых двух недель ему приходилось с боем брать неприступную крепость. Что-то не верится. Слишком легко она сдается – наверняка что-то задумала.
      Волна желания накатила на Данте, когда Эрика, пройдясь по комнате, нагнулась, чтобы поднять одежду. При этом ее коротенькая сорочка задралась еще выше, явив его взору округлые бедра. Данте судорожно сглотнул. Его так и подмывало броситься к жене и тут же, на полу, заняться с ней любовью, а он вынужден стоять столбом и ласкать ее тело лишь взглядом.
      – Ты не собираешься переодеться? – улыбнулась Эрика, заметив, какими голодными глазами он на нее смотрит.
      – Да-да… конечно, – промямлил Данте и, пятясь к двери, вытянул шею, чтобы еще хоть разок взглянуть на соблазнительную фигуру Эрики. – Встретимся внизу.
      С той ночи, когда она сломя голову бросилась искать защиты у Эллиота, Эрика много и напряженно размышляла и пришла к выводу, что больше всего в жизни ей хочется быть рядом с Данте. С ним она познала любовь и страсть, и теперь Эрика мечтала о том, чтобы и Данте влюбился в нее. И она решила во что бы то ни стало добиться этого.
      Убедившись, что выглядит великолепно, Эрика вприпрыжку сбежала с лестницы. Увидев жену, Данте ухватился за перила, чтобы не упасть: перед ним стояла сама красота. Волосы Эрики пышной волной ниспадали на плечи и соблазнительно завивались в колечки. Щеки разрумянились. В глазах сверкали очаровательные искорки, которые так обожал Данте. Под тоненькой, деревенского фасона блузкой не было ничего. Когда же Эрика, покачивая бедрами, направилась к Данте, он заметил, что нижних юбок она тоже не надела.
      Его поразила произошедшая в жене резкая перемена. Сейчас Эрика казалась веселой и беззаботной, а не предельно собранной и расчетливой, какой была на пароходе, когда отчаянно искала мужа. А впрочем, почему его так это удивляет? Ведь, положа руку на сердце, он совершенно не знает эту юную красотку. И чтобы изучить ее досконально, потребуется вся жизнь – ни больше ни меньше.
      Сегодня в присутствии Данте Эрика почему-то чувствовала себя свободной и беззаботной, как вольный ветер. И она, поддаваясь этому странному чувству, прошмыгнула мимо Данте и направилась к конюшне. У нее вдруг возникло непреодолимое желание вскочить на коня и нестись во весь опор, выкрикивая слова любви.
      И Эрика так и поступила. Она мчалась впереди Данте и кричала о том, что любит его, но ветер относил слова любви в сторону. Понимая, что они не достигнут его ушей, Эрика скакала все дальше и дальше, прильнув к шее серовато-коричневого жеребца, и не переставала удивляться, почему так выходит, что Данте последним узнает о том, что она его любит. Странно это как-то… Но она тут же напомнила себе о том, что их отношения с Данте вообще начались не так, как положено. Быть может, когда-нибудь она расскажет Данте о своей любви и он будет готов принять ее, если, конечно, Сэбин все не испортит. Стиснув зубы, Эрика попыталась не думать об этом. Денек сегодня выдался великолепный, и она не станет портить его мыслями о Сэбине.
      А у Данте дыхание перехватило, когда Эрика, перемахнув через ручей, повернула коня назад. Солнечные лучи осветили ее с ног до головы, и перед восхищенным взором Фаулера предстала ее полная соблазнительная грудь, видневшаяся сквозь тоненькую ткань блузки. Волосы пышной блестящей копной обрамляли лицо Эрики, и Данте страстно захотелось запустить руки в эти сверкающие пряди. Она сидела, заправив подол юбки за пояс – так было удобнее ехать верхом. Данте словно зачарованный смотрел на эту обворожительную колдунью. Страстное желание пронзило его тело.
      Когда Эрика поравнялась с ним, он подхватил ее на руки и усадил на коня впереди себя. Эрика прильнула к его груди. Ее мягкие ручки скользнули к Данте под рубашку, прошлись по груди, и у него исступленно забилось сердце. На губах Эрики заиграла призывная улыбка, перед которой Данте не в силах был устоять. Он приник к губам жены страстным поцелуем, а она тесно прижалась к нему, бесстыдно скользнув своими упругими сосками по его груди.
      В следующее мгновение Эрика выскользнула из его рук, соскочила на землю и кокетливо помчалась вперед. Данте устремился за ней следом, не сводя страстного взгляда с обворожительной нимфы, резвившейся на лужайке. Ему вдруг показалось, что если он сейчас же, немедленно не овладеет ею, то сойдет с ума. Эрика резко обернулась, отчего ее юбка взметнулась вверх, и встретилась взглядом с Данте. В ее глазах мелькнуло страстное желание, и Данте понял: Эрика хочет его так же сильно, как он ее.
      Решительным жестом вскинув руку, она расстегнула пуговицы на блузке, и восхищенному взгляду Данте предстали ее прелестные округлые груди. Отбросив волосы с лица, она одарила Данте чарующей улыбкой, и у него перехватило дыхание.
      А когда Эрика легкой походкой подошла к нему и руки ее заскользили по его груди, Данте охватило такое неистовое желание, что он не в силах был противостоять ему. Эта очаровательная колдунья сведет его с ума! Боже правый, как же он хочет эту потрясающую красотку! Рука Эрики прошлась по его плоскому животу, скользнула за пояс брюк, и Данте, с трудом переводя дух, отозвался на ее нежные прикосновения.
      – Это не Эллиот вызывает во мне желание, – заявила Эрика, продолжая ласкать покрытый жесткими курчавыми волосами живот мужа, и Данте едва не задохнулся от переполнявшей его страсти.
      – Нет? – едва слышно пролепетал он.
      – Нет, – шепотом ответила Эрика, проводя тонким пальчиком по плечу Данте, потом по его точеному лицу и, наконец, по чувственным губам. – Это ты, Данте. И я больше не стану притворяться, что мне безразличны твои прикосновения и объятия.
      Встав на цыпочки, Эрика принялась покрывать легкими, как крылышки бабочки, поцелуями стройную шею Данте, потом прижалась нежными губами к его рту.
      – Люби меня так, как не любил еще ни одну женщину, – прошептала Эрика.
      Невиданная доселе страсть охватила Данте. Глухо застонав, он еще крепче прижал жену к себе, словно желая раствориться в ней, и чувствуя, что рубашка ему мешает. Хотелось сорвать с себя все, чтобы всласть насладиться прикосновением бархатистой кожи Эрики.
      – Стоит ли говорить, как я тебя хочу? – Голос Данте звучал чуть слышно. – Ты ведь и так знаешь, что способна со мной сделать.
      И, обхватив жену за шею, Данте впился взглядом в ее зовущие губы и приник к ним жадным ртом. Сладкая дрожь прошла по телу Эрики.
      – Знаю, но мне все равно хочется, чтобы ты мне об этом говорил, – прошептала она, оторвавшись наконец от его губ. – Я хочу, чтобы ты не просто проводил со мной время, а чтобы я была тебе нужна, чтобы ты жить без меня не мог…
      – Эрика, я…
      В этот момент в кустах послышался шорох, и Данте замер.
      – Добрый день, капитан, – раздался голос Рида Эшера, а в следующую секунду и сам он предстал перед ними, появившись из-за высоких кустов верхом на лошади.
      Данте одарил его таким яростным взглядом, что Рид весело хмыкнул: он понял, что помешал влюбленной парочке.
      Данте разжал объятия, и Эрика принялась судорожно застегивать кофточку.
      – Что тебе нужно? – раздраженно бросил Данте.
      Не дожидаясь приглашения, Рид спешился и направился к капитану.
      – Вчера вечером я виделся с твоим дядей, – ответил он. – Он просил меня кое-что тебе передать.
      При упоминании о Сэбине все очарование дивного летнего дня мгновенно исчезло. Данте поморщился:
      – Что ему еще нужно?
      – Он велел тебе передать, что уже набрал достаточно хлопка и теперь может отправляться в путь. А еще просил сказать, что, когда «Натчез бель» прибудет в Новый Орлеан, он будет дожидаться его в порту.
      Данте помрачнел. Хотя он уже отдал распоряжение сниматься с якоря на рассвете, ему еще нужно было доставить к пароходу несколько фургонов с хлопком, выращенным на собственных плантациях, и погрузить его на борт. Любовные игры с Эрикой отняли у Данте массу драгоценного времени. Теперь придется действовать в бешеном темпе, чтобы Сэбин не отчалил из Натчеза раньше его.
      – Присмотри за Эрикой, – приказал он, хватая поводья и одним махом взлетая в седло. Еще миг – и гнедой жеребец уже понесся во весь опор.
      У Эрики упало сердце. Она так надеялась, что хрупкая, совсем недавно наладившаяся связь между ней и Данте станет прочнее, но похоже, месть Сэбину Кейри для Данте важнее всего на свете.
      Эрика уныло вздохнула. Видно, Данте для нее потерян безвозвратно. Да и немудрено. Она совершенно утратила способность бороться за что бы то ни было или за кого бы то ни было. Впрочем, что она могла предпринять, чтобы удержать Данте? Если бы он испытывал к ней хоть какие-то чувства, он бы отказался от этого дурацкого состязания и нашел бы какой-нибудь другой способ расправиться с Сэбином. А вместо этого он оставил жену и понесся грузить на пароход хлопок. Значит, хлопок для него важнее, чем она, Эрика. Черт бы побрал этого негодяя! Да и она тоже хороша. Вообразила себе, что Данте способен испытывать к ней нежные чувства. Да она для него просто временная любовница, которую в любой момент можно бросить! Сколько еще нужно вытерпеть унижений, чтобы это понять? Ну все, терпению ее пришел конец, решила Эрика, провожая ненавидящим взглядом несущегося бешеным галопом всадника. Пусть таким же галопом уносится и из ее жизни!
      – Может, покатаемся? – Голос Рида вывел Эрику из мрачной задумчивости и вернул к действительности.
      – Мне хочется сейчас побыть одной, – ответила она и отвернулась, едва сдерживая слезы.
      Внимательно оглядевшись по сторонам, Рид пожал плечами:
      – Как скажешь, детка. Но я бы на твоем месте не уезжал слишком далеко. Мало ли кто шатается по окрестностям.
      Эрика пропустила его слова мимо ушей, не до того ей сейчас было. Вскочив в седло, она галопом поскакала прочь.
      «Сама во всем виновата, – печально думала она. – Если бы на празднике не дала волю своему гневу, сидела бы сейчас дома в Новом Орлеане и боролась за права женщин».
      И уж конечно, она никогда не попала бы в руки этого негодяя и не вообразила бы себе, что ее жизнь слишком далека от совершенства. Она ее вполне удовлетворяла до того момента, как злодейка-судьба столкнула ее с Данте Фаулером, этим дьяволом во плоти, со смеющимися изумрудными глазами и улыбкой, способной растопить женские сердца. Какая ирония судьбы! Влюбиться в отъявленного негодяя, которого больше интересует хлопок, чем собственная жена! Ей хотелось занять в его жизни прочное место, стать ему другом, с которым можно поделиться самыми сокровенными мыслями, а ему нужна была просто любовница, женщина для плотских утех, которую можно было бы держать в ежовых рукавицах. Эрика была готова пойти на компромисс, однако согласиться на то, чтобы ее втаптывали в грязь, она не могла. Да если бы даже она и пошла на такое унижение, это все равно бы ничего не дало. Данте никогда ее не полюбит.
      Внезапно у нее за спиной раздался ехидный смешок, прервавший ее невеселые размышления. Вздрогнув от неожиданности, Эрика обернулась и похолодела от ужаса: позади стояли Сэбин собственной персоной и трое мерзавцев, которых Данте вышвырнул со своего парохода, когда увидел, как они к ней пристают. Эрика пришпорила было свою лошадь, но отъехать не успела: Тимоти схватил ее за поводья.
      – Ты ведь знала, что я все равно тебя найду, правда, моя дорогая? – насмешливо спросил Кейри и самодовольно добавил: – Это только первый сюрприз, который я приготовил своему строптивому племянничку.
      – Собираешься и на него натравить своих прихвостней? – ядовито бросила Эрика и принялась брыкаться изо всех сил, однако Денби оказался сильнее и, связав ей руки и ноги, забросил на спину лошади Тимоти, словно мешок с мукой.
      – С Данте разберутся, можешь не беспокоиться, – заверил Эрику Сэбин, не обращая внимания на ее язвительный тон. – То, что я тебя выкрал, послужит ему хорошим уроком. Он поймет, что со мной ему тягаться бесполезно. А очень скоро он заплатит за то, что встал у меня на пути.
      Теперь Эрика была бы рада хоть всю жизнь просидеть за надежными стенами особняка Данте, да было поздно. Она понимала, что от Сэбина с его головорезами ей не придется ждать ничего хорошего, и в то же время все бы отдала, лишь бы узнать, какую участь Сэбин уготовил Данте. Извиваясь всем телом, Эрика попыталась освободиться от пут, – тщетно! Связанная, с кляпом во рту, она была вынуждена всю дорогу до Натчеза выслушивать ненавистный смех Сэбина, ехавшего впереди.

      Яростный взгляд Данте, казалось, пригвоздил Рида к стене.
      – Черт бы тебя побрал! Я думал, что могу на тебя положиться, но, похоже, ошибся! Может, за последние годы ты переметнулся на другую сторону? – Его зеленые глаза полоснули Рида презрительным огнем. – Я уже начинаю думать, что совсем тебя не знаю. Кто ты мне, друг или враг? Отвечай, Рид!
      – Да откуда, черт подери, мне было знать, что Сэбину Кейри нужна твоя жена? – завопил Рид, пытаясь высвободиться из цепких рук Данте: тот схватил его за ворот, не давая ни вздохнуть ни охнуть.
      – Вот и выкладывай – откуда! – Данте заскрежетал зубами и с ненавистью уставился на Рида. – А то странно как-то получается. Ты приносишь мне известие от моего дядюшки, а через несколько минут ее похищают. Я знаю, как ты любишь денежки, Эшер. Сколько тебе заплатили за то, чтобы ты оставил Эрику одну?
      – Подожди, остынь немного. – Риду наконец удалось оторвать руки Данте от ворота своей рубашки. – Какое ты имеешь право обвинять меня? Просто мы с Сэбином совершенно случайно встретились в таверне.
      Данте не знал что и думать. Они с Ридом когда-то были хорошими приятелями, но с тех пор прошло уже немало лет. Что, если старый дружок продал его за понюшку табаку?
      Тяжело вздохнув, Данте развернул записку от Сэбина, которую сжимал в кулаке, и еще раз перечитал ее.
 
      «Не волнуйся, племянничек. Эрика в надежных руках. Мы с моей новоиспеченной женой будем с нетерпением ждать тебя в Новом Орлеане».
 
      Фаулер выругался.
      – Если этот подонок посмеет поднять руку на Эрику, я его придушу, – мрачно заявил он и, сорвавшись с места, выскочил в холл. Рид бросился за ним.
      – Что ты собираешься делать? – спросил он.
      – Соберу команду и возьму курс на Новый Орлеан, – нехотя проговорил Данте. – Нужно было догадаться, зачем этот подонок Сэбин послал тебя ко мне. Он хотел, чтобы Эрика осталась одна.
      Приехав на пристань и увидев, что пароход уже отчалил, Данте издал яростный вопль. Этот негодяй Сэбин и здесь его обскакал! Пока Данте метался по пристани в поисках своей команды, которую хитроумный дядюшка выманил на берег, посулив матросам бесплатную выпивку, сам виновник всего этого переполоха стоял на палубе своего парохода «Удачливая леди», облокотясь о поручни, и наслаждался заслуженной победой. Какой же он все-таки молодец! Эрика сидит в каюте, с которой его верные люди глаз не спускают, пароход до отказа набит хлопком, а Данте бегает по Натчезу в поисках своих матросов, от которых – если он их и найдет – все равно не будет никакого толку: успеют напиться до потери пульса.
      Тишину нарушил отчаянный крик Эрики, и Сэбин, недовольно поморщившись, направился к ее каюте.
      – Еще раз крикнешь, пеняй на себя! – мрачно предупредил он Эрику, входя в каюту, и потянулся к кляпу, который эта несносная девчонка каким-то образом умудрилась вытолкнуть изо рта.
      – Я требую привести ко мне отца! – яростно выпалила Эрика. – Ты не имеешь права держать меня здесь!
      – Очень даже имею, – возразил Сэбин, угрожающе улыбаясь. – Через неделю твой брак с Данте будет расторгнут и ты станешь моей женой. – Он провел шишковатым пальцем по ее красной от гнева щеке, и Эрика брезгливо отшатнулась. – Ничего-ничего… Скоро я научу тебя, как надлежит вести себя жене плантатора.
      – Я никогда не выйду за тебя замуж! – дрожащим от ярости голосом воскликнула Эрика и сделала отчаянный рывок вперед. – Мне противно, даже когда ты до меня дотрагиваешься!
      Кейри выпрямился во весь рост. На губах его появилась злорадная ухмылка.
      – И тем не менее ты будешь терпеть мои прикосновения и ласки. Не воображай, что сможешь обратиться за помощью к Эвери. У него и своих забот хватает.
      – Как тебе удалось подчинить себе моего отца? – выкрикнула Эрика.
      Сэбин, который направился было к двери, остановился и, опершись на свою трость, проговорил:
      – А вот это касается только меня и Эвери, дорогуша. Если бы он хотел, чтобы ты об этом знала, давно бы тебе все рассказал. И то, что он этого не сделал, мне только на руку. Так что Эвери не встанет у меня на пути. Я очарован твоей красотой, крошка, но с твоим бешеным темпераментом придется что-то делать. Ну да ладно, справлюсь, не сомневайся.
      Эрика едва удержалась, чтобы не плюнуть Сэбину в лицо. Как же она ненавидела этого негодяя, развращенного до мозга костей! Если уж он что-то задумал, то ни перед чем не остановится, чтобы получить желаемое. Черт бы его подрал! Ну ничего, когда-нибудь он сполна получит за все те несчастья, которые причинил людям. Он заплатит за то, что использовал их в своих интересах, высасывая из них все соки, словно голодная пиявка. Другого такого негодяя и подонка свет не видывал. Будь он проклят!
      Пока Кейри, самодовольно ухмыляясь, мерил шагами палубу, Эрика предавалась мрачным раздумьям. Наконец-то она поняла, что заставило Данте принять этот рискованный вызов. Ненависть! Да она и сама ненавидела Сэбина всеми фибрами души. Никогда в жизни ей еще не доводилось так сильно презирать кого-то, как она презирала Сэбина Кейри.
      Откинувшись на спинку стула, Эрика поерзала, устраиваясь поудобнее, – проклятые веревки больно впивались в тело. Придется ей довольствоваться сладостными воспоминаниями об опьяняющих поцелуях и божественных ласках Данте. Воспоминания – единственное, что у нее есть и останется, если Сэбин добьется своего. Но ему никогда не удастся сломить ее дух, как он сделал это с ее отцом. Пусть забьет ее до смерти, она все равно будет любить Данте. И никому, даже самому дьяволу, это не под силу изменить.
 
      Фаулер уже отчаялся догнать пароход Сэбина. Скольких сил ему стоила эта гонка, уму непостижимо! Он приказал машинисту идти на самой предельной скорости, только чтобы не взорвались котлы. Останавливались лишь в случае крайней необходимости, когда запасы дров подходили к концу. И все без толку…
      – Что-то ты сегодня все больше молчишь, капитан, – заметил Рид, подходя к Данте, не отрывавшему глаз от реки.
      – Всякие мысли лезут в голову, – пробормотал Фаулер и еще крепче сжал руль. Пароход шел вблизи отмели, из воды торчали ветви деревьев: точь-в-точь руки призраков, готовых в любую минуту его схватить.
      – Не иначе, как о своей жене, – заметил Рид и, взглянув на усталое лицо Данте, продолжал: – Помнится, ты говорил, что женился на этой красотке, чтобы добраться до своего дядюшки, но у меня такое чувство, что дело тут не только в этом. Я еще ни разу не видел, чтобы ты так сильно увлекся какой-нибудь девицей.
      И, облокотившись о подоконник, Рид стряхнул пепел со своей сигары прямо на палубу.
      – Что ты делаешь, черт тебя подери! – яростно заорал Данте. – Хочешь устроить пожар? Мне и без того забот хватает!
      Затоптав пепел ногой, Рид вернулся к интересовавшей его теме:
      – Признайся, капитан, ведь ты испытываешь к этой красотке теплые чувства.
      Но Данте было не до душевных излияний. Единственное, чего ему хотелось, – это свернуть Сэбину шею. Фаулер был вне себя от маячившей впереди грозной перспективы проиграть гонку. Кроме того, его мучила мысль, что Сэбин попытается затащить его жену в постель. Впрочем, успокаивал себя Данте, Эрика без боя не сдастся. Если этот подонок посмеет к ней прикоснуться, она ему глаза выцарапает. Она ненавидит этого негодяя. Но вот что Сэбин сделает с Эрикой, если она на него бросится, и подумать страшно.
      – Тебе что, больше делать нечего, как донимать меня дурацкими вопросами? – бросил он Риду.
      – Ты же в эту поездку не взял на борт пассажиров, а я ненавижу пить в одиночку, – хмыкнул Рид, не обращая внимания на грозный тон капитана. – Значит, этой гонкой мы обязаны твоей развеселой женушке?
      – Хватит, Рид! – взорвался Данте. – Давай поговорим лучше о чем-нибудь другом. На какую угодно тему, только не о моей жене!
      – Что, больное место? – поддразнил капитана Рид и печально покачал головой. – Вот уж не думал не гадал, что в один прекрасный день ты по уши в кого-нибудь втрескаешься. Не можешь выбросить ее из головы, а, капитан? А ты никогда не задумывался над тем, что тебя ждет, если ты проиграешь это состязание?
      Данте стиснул штурвал с такой силой, что костяшки пальцев побелели. От одной мысли о проигрыше ему становилось дурно.
      – А я не собираюсь проигрывать!
      Рид замолчал. Задумчиво взглянув на Фаулера, он снова разжег свою сигару и проследил за беспокойным взглядом капитана, устремленным на безмятежные воды Миссисипи.
      Внезапно, словно свет маяка, в темноте ночи показались огни «Удачливой леди». Данте с облегчением вздохнул и выпустил штурвал из рук. Приказав машинисту сохранять прежнюю скорость, лоцману – занять место у штурвала, Фаулер отошел в сторону.
      – Ну, теперь можно и выпить, – выдохнул он.
      Рид улыбнулся, обнажив щербатые зубы.
      – Я тебе рассказывал, как однажды нанялся на корабль, владельцем которого был капитан Сейджфилд, пьянчуга каких мало. Плыли мы в Китай. Ну и плавание было, доложу тебе! Думал, не видать мне больше родной земли. Капитан всю дорогу не просыхал. В тропиках мы попали в штиль, и вся команда…
      Что произошло с Ридом и его товарищами, Данте так и не узнал. Мыслями он унесся к голубым глазам, то сверкавшим от гнева, то полыхавшим страстью. Эрика… Даже думать о ней Данте не мог спокойно. Как же он хотел ее! С того самого дня, когда она попросила его любить ее так, как он еще никого никогда не любил, Данте думал о ней беспрестанно. И вот теперь уже третий день Данте не покидает ощущение, что он пребывает в аду. Две мысли не давали ему покоя и приносили страшные страдания: во-первых, что именно затевает Сэбин, а во-вторых, осмелится ли этот мерзавец применить к Эрике силу.
      Данте понимал, что подлый дядюшка замыслил вывести его из себя, чтобы было легче с ним справиться, и решил ни в коем случае не поддаваться на провокацию. Чтобы бороться с Сэбином, предвосхитить все его хитроумные ходы, ему нужна ясная, не затуманенная гневом голова. Завтра утром он должен обогнать «Удачливую леди» и первым войти в извилистый канал, расположенный к северу от Нового Орлеана.
 
      Сэбин вышел из каюты на палубу с самодовольной улыбкой на тонких губах. Однако улыбка тотчас же исчезла, когда он увидел несущуюся на всех парах и неумолимо приближавшуюся «Натчез бель». Из трубы ее валил густой дым, корпус низко сидел в воде: похоже, груза Данте набрал немало. Черт бы побрал этого племянника! Как он умудрился его догнать? Сэбин не мешкая отдал приказ: полный вперед.
      – Похоже, твой хитроумный план потерпел крах. Данте тебя догоняет, – послышался издевательский голос Эрики. Она как раз вышла на палубу подышать свежим воздухом.
      Сэбин уже горько раскаивался в том, что приказал Денби выпустить пленницу из каюты. Только насмешек этой несносной девицы ему не хватало! И зачем он только пошел на поводу у Эвери? Правда, старик проявил несвойственную ему силу воли, потребовав, чтобы его дочери разрешили прогуляться по палубе.
      – Вот уж не ожидал, что ты усомнишься в моих способностях, милая, – спокойно заметил Сэбин, хотя на самом деле ему хотелось придушить дерзкую девчонку. – Твоего любовника ждет очередной сюрприз. Я ведь тебе уже говорил в тот день, когда похитил тебя с его плантации, что приготовил их для него немало. Разве ты забыла? Всегда можно найти предателя на корабле противника, способного на любую подлость, если заплатить хорошие деньги. Именно так я и поступил.
      И на морщинистом лице Сэбина появилась дьявольская ухмылка. Услышав его признание, Эрика похолодела. Не думая о себе, она вскочила и бросилась к Сэбину. Все произошло настолько стремительно, что Денби, карауливший Эрику, не успел ее остановить. Хотя руки у Эрики были по-прежнему связаны, ей удалось со всего размаха пнуть Сэбина коленом в живот. Удар оказался настолько сильным, что Кейри вскрикнул от боли. Не успел он опомниться, как Эрика нанесла ему второй удар.
      – Ах ты сука! – яростно заорал Сэбин, ударив Эрику по щеке.
      – Не смей ее бить! – завопил Эвери, бросаясь между дочерью и потенциальным зятем. – Со мной можешь делать все что угодно, а Эрику оставь в покое! Ты же поклялся мне, что пальцем ее не тронешь! Так вот: или ты будешь держать свое слово, или я не разрешу тебе жениться на ней, чего бы мне это ни стоило!
      – Я уничтожу тебя, и ты это прекрасно знаешь, – рассмеялся Кейри. – Так что не становись у меня на пути!
      – Дай мне слово, Сэбин, что будешь вести себя с ней по-человечески! – потребовал Эвери, не отрывая взгляда от темных, горевших мрачным, мстительным огнем глаз Кейри.
      – Ладно, даю, – недовольно согласился Сэбин, решив до свадьбы не выводить Беннета из себя. Вот женится на Эрике, тогда им всем покажет.
      – О Боже! – вырвался у Эрики сдавленный крик.
      Полными ужаса глазами смотрела она на «Натчез бель». Хотя пароход Данте догнал «Удачливую леди» и уже поравнялся с ней, его главная палуба была объята пламенем. С «Натчез бель» доносились пронзительные крики матросов. Люди метались по палубе, стараясь хоть что-то предпринять. В этот момент за спиной у Эрики раздался язвительный смешок Сэбина. Услышав его, она задрожала от ярости.
      – Вот видишь, дорогая, я предусмотрел то, что мой прыткий племянничек может меня догнать. Но даже он не в состоянии противостоять тем сюрпризам, которые может преподнести эта могучая река. – Сэбин так и сиял от восторга. – Никогда не знаешь, что она уготовит. То ли наводнение, то ли пожар. Страшная вещь этот пожар. Он сметает все на своем пути. Уничтожает тюки с хлопком и вообще весь груз, заставляет команду бросаться в реку, чтобы не превратиться в головешки. – Черными блестящими глазками Кейри уставился на проплывавший мимо кромешный ад и задумчиво почесал острый подбородок. – Интересно, что будет делать наш славный капитан? Самое для него лучшее – это пойти ко дну вместе со своим пароходом. По крайней мере хоть избежишь унижения.
      Эрика не верила своим глазам. Сэбин, это воплощение дьявола, это исчадие ада, поджег «Натчез бель»! Подонок, мерзавец!
      Кейри издал очередной самодовольный смешок, и Эрика не выдержала. Она жаждала крови этого подонка. Пусть потом делает с ней что хочет, хоть забьет до смерти, но сейчас она ему покажет!
      Сэбин завизжал, как поросенок, когда Эрика с силой пнула его ногой ниже пояса, и согнулся в три погибели от острой боли. Воспользовавшись этим, Эрика толкнула его, а когда он упал на палубу, принялась пинать его ногами. Денби, которому было поручено не спускать с пленницы глаз, стоял столбом, тупо глядя на происходящее. Наконец, опомнившись, он подскочил к Эрике и, грубо схватив ее за волосы, потащил в каюту.
      Эрика, упираясь и брыкаясь, осыпала Сэбина проклятиями. Даже если Фаулеру и удастся спастись с объятого пламенем парохода, что он будет делать дальше? Он лишился и урожая, и парохода. Чтобы выиграть эту гонку, он все поставил на карту. Вложил в хлопок все свое состояние. Эрика едва не расплакалась при одной мысли о том, что ждет теперь Данте. Даже если ему удастся выжить, он – нищий. У него не осталось ничего: ни денег, ни парохода. Разве что рубашка, которая на нем. Этот злосчастный пожар подорвет его силу воли. К кому он сможет обратиться за помощью? Да ни к кому! А что, если он погиб? И на голову Сэбина посыпалась новая порция проклятий. Как же она ненавидела этого сумасшедшего подонка, которому доставляет удовольствие взирать на то, как его враги сгорают заживо!
 
      Когда удушающие языки пламени окутали «Натчез бель», словно смертоносное облако, Данте отдал приказ покинуть пароход. Он вместе с командой пытался погасить пламя, но безрезультатно. Огонь, сожрав тюки с хлопком, которыми пароход был забит до отказа, теперь подбирался к котлам, и Данте опасался, что они взорвутся. Ему удалось спасти шлюпку, однако несколько матросов уже прыгнули за борт, не дожидаясь, пока пароход пойдет ко дну.
      Когда Данте спустился в шлюпку и взялся за весла, гнев и отчаяние охватили его. Он не отрываясь смотрел на объятый пламенем пароход, в который вложил столько, что уже никогда не возместишь. Он потерял все, за исключением плантации, но на какие средства ее теперь содержать? Придется выплатить Корбину его долю за «Натчез бель», но занять денег не у кого. Разве что у Эллиота, но бывший друг в обмен потребует Эрику, а на это Данте никогда не пойдет. Да и выплачивать деньги наверняка пришлось бы до конца жизни.
      А потом произошло то, что неизбежно должно было случиться. Раздался страшный взрыв, на шлюпку накатили волны, и Фаулер инстинктивно пригнулся. Обе дымовые трубы взлетели на воздух и рухнули в воду. Еще один оглушительный взрыв – и корма парохода разлетелась на тысячи горящих кусочков, усеявших поверхность воды. Шипя и потрескивая, уходили они под воду и уносили с собой мечты Данте. Грустно смотрел Данте, как исчезает под водой красавец пароход – вернее, то, что от него осталось. Вот наконец и последний обломок скрылся из виду. Все кончено…
      Данте перевел полный муки взгляд на Рида Эшера. Тот мрачно греб к берегу.
      – Как же я объясню все это Корбину? Ведь я понятия не имею, откуда взялся пожар, – проговорил он, вновь взглянув на то место, где разыгралась страшная трагедия.
      – Что теперь будем делать? – мрачно спросил Рид, прервав невеселые размышления Данте.
      Данте взглянул на «Удачливую леди». Она на всех парах неслась к Новому Орлеану.
      – Не знаю, – промямлил он. Данте чувствовал себя настолько мерзко, что не мог ни о чем думать.
      Риду пришлось напрячь слух, чтобы расслышать слова капитана. В этот момент шлюпка причалила к берегу, и он принялся вытаскивать ее на песок. А у Данте перед глазами по-прежнему стояли дымящиеся обломки мечты, не выдержавшей столкновения с суровой действительностью. Одна мысль билась у него в голове: Сэбин победил. Он голову мог дать на отсечение, что к невесть откуда взявшемуся пожару, в результате которого и груз, и корабль пошли ко дну, Сэбин имеет самое непосредственное отношение. Этот подонок неразборчив в средствах. Он не остановится ни перед чем, чтобы победить. Но почему он был настолько уверен, что победа достанется ему?
      Данте устремил взгляд на своего молчаливого спутника, и ему припомнилась прошлая ночь, когда Рид беззаботно стряхивал пепел с сигары прямо на палубу рулевой рубки. Да и записку от Сэбина тоже он доставил, а сам остался присмотреть за Эрикой, которую вскоре похитили. Так что вполне вероятно, что Сэбин воспользовался услугами Рида Эшера, чтобы поджечь пароход. Неужели Рид продался Сэбину? А что, очень может быть. С годами человек меняется.
      – Сколько мой дядя тебе заплатил? – Резкий голос Данте, как бритва, прорезал тишину.
      У Рида отвисла челюсть.
      – Ты что, думаешь, что это я поджег твою посудину? Мы же с тобой старые приятели, Данте.
      – Знакомые, – поправил Данте, глядя на Эшера холодными как льдинки глазами.
      – Но ведь я спас тебе жизнь, – настаивал Рид. – Так с какой стати мне поджигать твой пароход?
      – Вот ты мне и ответь на этот вопрос, – сурово проговорил Данте.
      То, что он имел в виду, было ясно. Мужчины окинули друг друга презрительными взглядами.
      – Не мне тебе рассказывать, что делает с людьми жадность, – заметил Фаулер. – Это все равно что сырое мясо для стаи волков. Они обязательно вцепятся друг другу в глотку. Может, тебе настолько не терпится отправиться за сокровищами, что за денежки ты согласился оказать Сэбину кое-какие услуги?
      – А может, ты получил то, что заслуживаешь? – насмешливо бросил Эшер. – С годами люди меняются, и ты уже не тот, кого я знал.
      – Почему? Потому что не верю в слепую преданность? – выпалил в ответ Данте. – А я чувствую, что ты меня предал, Рид.
      – Предал, говоришь? – взорвался Рид. – Ты еще скажи, что это я перерезал веревку, когда ты увяз в песке и бревно свалилось тебе на голову!
      – Странно, что ты об этом вспомнил.
      Прищурив зеленые глаза, метавшие молнии, Данте не сводил их с обветренного лица Эшера.
      – Я всегда думал, что твой дядя сущий дьявол, – прорычал Рид. – Но клянусь, ты ничуть не лучше.
      – Значит, ты и в самом деле знаешь его лучше, чем мне казалось.
      – Перестань придираться к словам, Фаулер! Я только хотел сказать, что у тебя с ним много общего.
      – У тебя с ним, видимо, тоже! – отрезал Данте.
      – Вместо того чтобы нападать на своих друзей, я бы на твоем месте подумал бы лучше, как отомстить Сэбину. Тебе нужны деньги, Фаулер. Где, черт подери, ты думаешь их брать?
      Глядя, как «Удачливая леди» исчезает за поворотом реки, Данте тихонько выругался. Рид прав. У него в данный момент столько проблем, что не имеет значения, на чьей стороне Рид. Капитан не знал теперь, может ли доверять своему первому помощнику, но у него не было выбора. Кроме Эшера, у него больше никого не осталось. Команда разбрелась кто куда. Каждый решил отправиться в город своим путем. Не покинул капитана только Рид. Данте, конечно, мог признать себя побежденным и вернуться в Натчез зализывать раны, а мог выпрямиться во весь рост и продолжить борьбу. И поскольку Данте был из тех, кто не сдается, то предпочел второй вариант.
      – Пока доберусь до Нового Орлеана, что-нибудь придумаю, – пробормотал он и, встав, начал продираться сквозь густой кустарник, росший вдоль берега. – Сэбин Кейри еще обо мне услышит. А вдвоем мы этого подонка одолеем.
      Губы Рида тронула странная улыбка. Не проронив ни слова, он двинулся следом за Данте.

      Горделиво поглядывая на свою добычу, Сэбин ощерил рот в хищной улыбке. Его глаза-бусинки ощупывали великолепную фигуру Эрики и ее красивое лицо, ничего не упуская из виду. Хотя с того самого дня, когда пожар уничтожил «Натчез бель», Эрика по-прежнему не подпускала Сэбина к себе, бумаги, необходимые для развода с Данте Фаулером, она подписала. Итак, Сэбин добился своего. Груз, доставленный в Новый Орлеан, в целости и сохранности переправлен на его шхуну, а завтра утром Джейми Беннет уже собирается выйти в море.
      Но самое главное – скоро Эрика станет носить фамилию Кейри. Как же ему хочется побыстрее укротить эту дикую кошечку! И он не успокоится, пока это не произойдет. А что до племянничка – Сэбин поклялся, что выбьет у Эрики из головы даже воспоминание о нем.
      Эрику Сэбин выбрал себе в жены, прельстившись ее ослепительной красотой и богатством, да и с Эвери все очень удачно сложилось: этот тюфяк отлично ему подыграл. Так что сколько бы Эрика ни сопротивлялась, она все равно вскоре станет его женой, и тогда хлопковая биржа Нового Орлеана будет всецело под его контролем. И он заставит Эвери вести дела лишь с теми партнерами, которые выгодны ему, Сэбину, и с теми, кто безропотно согласится на его условия. Тех же, кто осмелится пойти против него, ждет жестокая расправа: он лишит их рынка сбыта хлопка.
      Слишком долго Сэбину Кейри приходилось терпеть пренебрежительное отношение к себе со стороны аристократов. Но теперь настал его час – или они поклонятся ему в ножки, или умрут с голоду. Вот бы поскорее взглянуть на их вытянутые физиономии, когда они узнают, кто теперь полновластный хозяин Нового Орлеана!
      Пока Кейри предавался безудержным мечтам, Эрика сверлила его мрачным взглядом. Как она умоляла отца не отдавать ее этому негодяю – и все без толку!
      – Еще несколько часов, и мы с тобой будем мужем и женой, – прервал ее размышления голос Сэбина.
      Подойдя к ней, Кейри провел костлявым пальцем по ее щеке.
      Эрику передернуло от его прикосновения.
      – Ты горько пожалеешь о том, что женился на мне, – дрожащим от ненависти голосом прошипела она. – Уж об этом я позабочусь.
      Улыбка Сэбина превратилась в презрительную гримасу.
      – Придержи язык, Эрика. Когда мы поженимся, я не буду к тебе так снисходителен, как сейчас.
      – Вот как? – Эрика горделиво выпрямилась. Ее глаза горели яростным огнем. – Это ты придержи язык! Сражение только началось. Теперь вместо Данте биться с тобой буду я!
      – Тебе никогда меня не одолеть! – рявкнул Кейри, хватая Эрику за руку и увлекая за собой к лестнице. – Ночь ты проведешь в одиночестве за дверью с крепким запором, откуда не вырваться, а утром… – Сэбин нарочно замолчал, не закончив фразы, чтобы слова его прозвучали более веско. – А утром ни один засов не покажется мне слишком крепким, моя дорогая Эрика. И приду я к тебе не только для беседы.
      – Поживем – увидим, – надменно бросила она. – И учти: я буду драться с тобой до последнего вздоха. – С этими словами она взбежала по ступенькам, ворвалась в комнату и с силой захлопнула за собой дверь.
      Эрика ходила по комнате из угла в угол, и мысли метались у нее в голове. Она должна вырваться отсюда! Должен же быть какой-то выход! Правда, окно в ее комнату забрано решеткой, и у Сэбина есть ключ от этой двери, которой она хлопнула с таким остервенением, что весь дом задрожал. Эрика на цыпочках подкралась к двери и приоткрыла ее, надеясь выскользнуть из дома, прежде чем Кейри успеет запереть ее на ночь. Но не тут-то было! Негодяй, догадавшись, очевидно, что у нее на уме, уже поджидал ее в холле, укрывшись в тени.
      – Скоро сюда прибудет стража, – язвительно сообщил он. – А пока я сам позабочусь о том, чтобы ты меня не покинула. Мне знакома твоя привычка исчезать посреди…
      Эрика, не дослушав, захлопнула дверь прямо перед его носом. Хорошо бы размозжить дверью его мерзкое лицо! Боже, как же она ненавидит этого подонка! И как только Эвери его терпит, уму непостижимо. Видимо, Сэбину известна о нем какая-то страшная тайна. Да пусть бы весь город узнал о ней! Все лучше, чем стать послушной марионеткой в руках этого негодяя.
      Долго еще мерила Эрика нетерпеливыми шагами комнату. Давно уже Сэбин запер дверь на ключ, а она все продолжала метаться по комнате. Наконец, поняв, что сегодня ей из дома не вырваться, Эрика прекратила бесцельную беготню, успокаивая себя тем, что завтра утром наверняка изыщет способ сбежать из дома. Не может же Кейри держать ее под замком до самой свадьбы! Так что ей наверняка удастся улизнуть от него, как это бывало уже не раз.
      С этой мыслью, принесшей хоть какое-то успокоение, Эрика забралась в кровать и хотела было закрыть глаза, как услышала в темноте какой-то тихий звук. Если это Сэбин надумал проникнуть в комнату и начать свои мерзкие домогательства, она ему сейчас покажет! Разорвет негодяя в клочья, одно мокрое место останется! Целый час провела Эрика в напряженном ожидании, но все было тихо. Наконец она заснула, и приснился ей чудесный сон.
      Она в ласковых объятиях Данте, и такое испытывает при этом удивительное чувство, словно воспаряет ввысь, к желанной свободе. Теплые полные губы легонько касаются ее губ, и она с жаром отвечает на поцелуй, пробудивший в ней глубоко спрятанное желание. Нежные руки ласкают ее тело, снимая напряжение, владевшее ею все последнее время, и ощущение восторга охватывает Эрику. Тело ее инстинктивно отзывается на смелые ласки, слабый стон срывается с ее губ.
      Губы Данте прижимаются к ее щеке, и Эрика прерывистым шепотом произносит его имя. Этот дивный сон преследует ее каждую ночь. Стоит ей закрыть глаза – и глубоко затаившиеся чувства бурным потоком вырываются на поверхность, словно вышедшая из берегов река, и уносят ее куда-то вдаль, к неземному блаженству.
      Безбрежный покой охватывает душу. Но почему она не может насладиться им до конца? Эрика открыла глаза, поморгала, и внезапно ее осенило: да она вовсе не спит, все происходит с ней наяву! Но кто это склонился над ее кроватью? Эрика попыталась вскрикнуть и не смогла: рот ей закрыли поцелуем, настолько горячим, что от его жара особняк Сэбина мог бы сгореть дотла. О Господи! Да ведь это Данте! Живой и невредимый!
      Тихий смех вырвался из груди Данте, когда он оторвался от губ Эрики и взглянул в ее изумленные глаза.
      – Так-так! Значит, ты видишь меня во сне? Зовешь меня?
      – Но как ты…
      Данте поспешно зажал ей рот рукой.
      – Лучше бы ты спросила, зачем я это сделал, – прошептал он. – И ответ… – Отняв руку ото рта Эрики, Данте приблизился к ней вплотную. – Вот за этим…
      Его сильное, мускулистое тело тесно прижалось к ней. Губы сказали то, что она и так знала. Данте пришел осуществить мечту, преследовавшую их все то время, которое они провели врозь.
      – Данте… – прошептала она.
      И Данте приник к ее зовущему рту, обуреваемый жаждой поскорее удовлетворить охватившее его вожделение, вызванное смелыми ласками.
      Раздвинув Эрике ноги, Фаулер приподнялся на руках, собираясь с силой войти в ее нежную плоть, однако его остановил взгляд Эрики, любящий, завораживающий. Данте вдруг почувствовал, что ему не хочется действовать грубо. Хотелось подарить Эрике такую нежность, какой еще не видывала эта обворожительная дикарка. Такие потрясающие чувства до Эрики не удавалось пробудить в Данте ни одной женщине. С Эрикой у него еще никогда не бывало так, чтобы он просто удовлетворял свою страсть, ничего не давая взамен. Эрика казалась ему редким, бесценным сокровищем, которым нужно восхищаться, которое необходимо холить и лелеять. С этой мыслью Данте запустил пальцы в шелковистые волосы Эрики и впился поцелуем в ее пьяняще сладостные губы. С нежностью, от которой замирает сердце, он все целовал и целовал ее, и казалось, поцелуй этот не прервется никогда. Волны наслаждения накатывались на Данте, когда он ощущал под собой трепещущее тело Эрики. Пламя желания перекинулось и на Эрику, оно разгоралось все жарче и жарче, по мере того как исступленнее становились ласки. Казалось, время перестало существовать для влюбленных, пока они были всецело заняты собой, даря друг другу и получая друг от друга восхитительное наслаждение.
      Эрике было не до того, чтобы задуматься, откуда вдруг в Данте взялась эта странная нежность. Медленно и ритмично двигались их тела, и Эрике казалось, что из темной бездны отчаяния, владевшего ею совсем недавно, она возносится прямо на небеса. Она все неистовее прижималась к Данте, а он вонзался в нее все глубже и глубже.
      И вот наконец настал тот потрясающий, захватывающий миг, когда мысли и чувства смешиваются воедино и уже не понимаешь, где ты и что с тобой происходит. Волна немыслимого счастья накрывает тебя с головой и уносит в неведомые дали.
      Эрике вдруг почудилось, что мир распался на куски, время остановилось. Невыносимое блаженство охватило ее, и она, содрогнувшись, тихонько застонала. А потом настал черед Данте достичь пика наслаждения.
      Прерывисто дыша, Данте подождал несколько секунд, прежде чем смог собраться с силами и отодвинуться от Эрики. Примостившись с ней рядом, Данте тихонько лежал, выжидая, когда придет в себя окончательно. Он отлично понимал, какая страшная опасность грозит им с Эрикой, если их поймают, однако никакая сила не могла бы сейчас сдвинуть его с места. Если через секунду сюда ворвется Сэбин, то можно по крайней мере умереть удовлетворенным. А дядюшка наверняка лопнул бы от злости, если бы узнал, что его племянник занимался любовью с женщиной, которой сам Кейри столько времени безуспешно домогается. Да еще произошло это в его собственном доме и накануне свадьбы! Ничего не скажешь, положеньице – комичнее не придумать. Данте насмешливо улыбнулся и, наклонившись, запечатлел на нежных губах Эрики последний поцелуй.
      – Одевайся, милая. У нас впереди длинная ночь, – прошептал он, подбирая с пола небрежно брошенную одежду.
      Она подошла к шкафу, взяла первые подвернувшиеся под руку платья, сунула их в сумку и следом за Данте подошла к окну, решетку на котором он взломал, чтобы проникнуть в комнату.
      Мягко, как кошка, Данте вскочил на подоконник и, дотянувшись до ближайшей ветки росшего под окном дерева, ухватился за нее. Спустя мгновение он был уже на дереве. Вскарабкавшись на сук, Данте жестом показал Эрике, чтобы она бросила ему свою сумку, а потом последовала его примеру.
      Перегнувшись через подоконник, Эрика глянула вниз, на землю, и побледнела. С трудом сглотнув, она подняла глаза на Данте, примостившегося на суку, как на жердочке.
      – Я не могу, – дрогнувшим голосом произнесла она, чувствуя, как неистово колотится в груди сердце.
      Данте издал тяжелый вздох.
      – Пора бы тебе перестать бояться высоты, – пробормотал он. – По-другому удрать мы не сможем.
      Эрика это прекрасно понимала, но ничего не могла с собой поделать. Стиснув зубы, она осторожно протянула руку к ветке, но тут же отдернула ее и уцепилась за оконную раму в полной уверенности, что в любой момент может потерять равновесие и разбиться насмерть.
      – Поторопись, – нетерпеливо прошептал Фаулер и настороженно огляделся по сторонам. Еще, чего доброго, проснутся Сэбин и охранники, тогда не миновать беды.
      – Жаль, что тебе не знаком этот страх, – заметила Эрика. – Тебе меня не понять.
      – Очень даже знаком, – фыркнул Данте. – Я боюсь, что меня схватят. И уверяю тебя, этот страх гораздо сильнее твоего. Это тебе не на землю смотреть с высоты. Ну же, шевелись!
      Эрика попыталась это сделать, но ноги словно приросли к подоконнику. Тогда она стала уговаривать себя, что ей ни чуточки не страшно. Ведь смогла же она спуститься по колонне отцовского дома, когда убегала от Сэбина. А тут нужно всего-навсего ухватиться за ветку. Какие пустяки! Она запросто это сделает. Несколько ободренная этой мыслью, Эрика оторвала наконец от оконной рамы свою руку и протянула ее Фаулеру. Однако ужас оттого, что она может упасть, вновь парализовал Эрику, и она отдернула руку.
      Сердито зарычав, Данте поерзал на своем суку, устраиваясь поудобнее, и протянул руку.
      – Черт тебя подери, Эрика! Ты ведь бывала в переделках и похлеще этой. Давай руку!
      Эрика и рада была бы это сделать, но мешал предательский страх, ведь за рукой потянулось бы и все туловище.
      Наконец Фаулер потерял терпение. Не успела Эрика и слова вымолвить, как он, одной рукой ухватившись за верхнюю ветку, другой обхватил Эрику за талию, оставляя ей право выбора: либо повиснуть у него на шее и таким образом добраться до спасительного дерева, либо падать вниз. Эрика выбрала первое. Тихонько охнув, она всем телом прильнула к Данте и через секунду взмыла в воздух. Очутившись на дереве, Эрика с облегчением перевела дух: слава Богу, пока еще жива.
      – Ставь сюда ногу, – распорядился Данте, ткнув пальцем в ветку, растущую ниже.
      Эрика не шевелилась. Решив, что она все еще никак не может прийти в себя, Фаулер выждал несколько мгновений, однако Эрика и не подумала спускаться с дерева. Она по-прежнему всем телом прижималась к Данте, боясь выпустить из рук его шею. Воздев глаза к небу, Данте чуть было не вспылил, однако взял себя в руки и более или менее спокойным голосом проговорил:
      – Послушай, Эрика, не бойся. Спускайся на нижнюю ветку, только старайся не смотреть вниз. Я тебя подстрахую.
      Вздохнув поглубже, Эрика наконец-то решилась отпустить шею Данте. Собрав все свое мужество, она вперилась взглядом в окно, а потом, осторожно вытянув ногу, поставила ее на ту ветку, которую указал ей Данте. Так медленно-медленно стали они спускаться по дереву. Много веток пришлось им преодолеть, но они все-таки добрались до последней. Данте спрыгнул на землю и поднял вверх руки, призывая Эрику прыгать.
      Осторожно присев на корточки, Эрика закрыла глаза и, собравшись с духом, прыгнула. Какая же радость охватила ее, когда она очутилась в надежных руках Данте. Он поставил ее на землю, и Эрика вновь прильнула к нему: ноги у нее оказались словно ватные.
      Фаулер не стал ждать, пока она успокоится и придет в себя. Схватив Эрику за руку, он потащил ее к лошадям, привязанным в отдалении, на приличном расстоянии от особняка Сэбина.
      Только сейчас Эрика нарушила молчание:
      – Куда мы поедем?
      – Куда-нибудь подальше от Сэбина, – уклонился Данте от прямого ответа. – Ты мне нужна, Эрика. Без твоей помощи я в Новом Орлеане пропаду.
      Подхватив Эрику на руки, Фаулер посадил ее в седло. Поразмыслив над словами Данте, Эрика недовольно нахмурилась. Значит, ему требуется ее помощь? Что он на сей раз замышляет? Опять собирается использовать ее в качестве приманки? Ну так вот! Она не станет участвовать в его идиотских замыслах и никуда больше не пойдет за этим любителем опасных приключений.
      – Я с тобой не поеду! – заявила она Данте.
      Тот рот раскрыл от удивления.
      – Предпочитаешь остаться с моим дядюшкой?
      – Конечно, нет! – Что за идиотский вопрос! – Но и с тобой связываться не собираюсь. Ты и так причинил мне уже достаточно неприятностей. Теперь, когда Сэбин расторг наш брак, я могу забрать причитающиеся мне деньги и отправляться куда хочу.
      Услышав это, Данте вскочил в седло и, ухватив коня Эрики за поводья, заставил его следовать за собой.
      – Нас ждет корабль, на который я не смогу сесть без твоей помощи. И ты мне ее окажешь! – процедил он сквозь зубы. – Я еще не покончил с Сэбином, этой змеей подколодной. Чтобы разделаться с дядюшкой, существует масса способов. И ты поможешь мне победить Кейри его же собственным оружием!
      – Черт тебя подери, Данте! Неужели ты так и не извлек урока из всего случившегося? – воскликнула Эрика. – Ведь Сэбину известно каждое твое движение! Разве ты не знаешь, что это он устроил на твоем пароходе пожар? Тебе еще повезло, что ты не взорвался вместе с ним.
      – Я это знаю. Но я намереваюсь расправиться с Сэбином его же собственными средствами. И если мне удастся перехитрить эту лису, я буду безмерно счастлив.
      Эрика кинула на Данте испепеляющий взгляд. Вот стоит перед ней человек, обуреваемый жаждой мести. Настолько упрямый, что, сколько его ни бей, ему все нипочем. Губы ее тронула легкая улыбка. Она не могла не восхищаться решительностью Фаулера. Другой на его месте давно отказался бы от борьбы. Но только не Данте. Он ни за что и никому не позволит диктовать себе условия. Именно это его качество и влекло к нему Эрику.
      «Как было бы хорошо, если бы Данте видел во мне нечто большее, чем орудие для достижения своих целей, – печально думала Эрика. – Но на сей раз я буду бороться рядом с ним. Если я и в самом деле ему нужна, лучше быть с ним рядом, чем остаться совсем без него».
      Приняв это решение, Эрика безропотно позволила Данте отвезти себя к пристани, по дороге ругая себя за то, что говорит одно, а делает другое. Сначала заявила Данте, что хочет идти своим путем, а стоило ему прикрикнуть на нее и потянуть ее за собой, тут же сдалась и последовала за ним. О Господи! Да она, похоже, и в самом деле сошла с ума! Влюбиться по уши в человека, который только и делает, что использует ее в своих целях. Какая же она стала мягкотелая и…
      В этот момент ее грустные думы были прерваны. Данте соскочил с коня и помог спуститься Эрике. Внезапно из кустов вынырнул Рид Эшер с мешком в руке, завернутый в какое-то покрывало. Вид у него был более чем странный. Эрика изумленно вскинула брови.
      – Что ты задумал, Данте? – спросила она.
      – Позже объясню, – бросил он и повернулся к Риду. – Где веревка?
      Запустив руку в мешок, Эшер выудил из него веревку и протянул Фаулеру, который крепко держал Эрику за руки. У Эрики от удивления вытянулось лицо, когда он обмотал ее покрывалом и связал ей руки и ноги. Она была настолько удивлена, что потеряла дар речи. Да что это с Данте? С ума он сошел, что ли? И это тот самый человек, которого она любила? Неужели он только затем и спас ее от Сэбина, чтобы самому взять в плен?
      – Сейчас же отпусти меня! – завопила Эрика, обретя наконец дар речи.
      Данте в ответ лишь язвительно хмыкнул. Но когда она попыталась кричать, он заткнул ей рот кляпом, подхватил на руки и понес к сходням шхуны. Как Эрика ни пыталась вырваться, все ее усилия были напрасны.
      – Потерпи, детка, скоро ты будешь свободна, – заверил он ее и, передав извивающуюся жертву Риду, начал первым подниматься по сходням. Эрика непременно влепила бы ему хорошую затрещину, будь у нее развязаны руки…
 
      Джейми Беннет так и подпрыгнул на месте от неожиданности, когда дверь в капитанскую каюту, распахнувшись настежь, ударилась о стену. Он круто обернулся и остолбенел: на пороге стоял какой-то незнакомый детина, держа на руках связанную по рукам и ногам сестру, а рядом с ними – угрюмый матрос. Матрос этот держал в руках по пистолету. Дуло одного из них было направлено на Джейми, прямо в грудь, другого – на капитана Маршалла. Капитан, который спокойно потягивал бренди, при виде открывшейся ему картины чуть было не поперхнулся.
      – Эрика? – сдавленным голосом произнес Джейми, глядя круглыми от изумления глазами на непрошеных гостей и извивающуюся в руках незнакомца сестру. – С тобой все в порядке?
      – Если вы с достопочтенным капитаном будете делать то, что я прикажу, с ней будет все в порядке, – мрачно заверил его Данте. – Если же нет, ваша очаровательная сестрица пойдет на корм акулам.
      Все добрые чувства, которые Эрика питала к Данте, моментально испарились. Негодяй! Она ожидала, что он будет использовать ее как приманку при осуществлении своего очередного идиотского плана. Но бросать ее на корм акулам?!
      – Что вам от меня нужно? – Джейми осторожно поднялся со стула, бросив многозначительный взгляд на капитана Маршалла: не дай Бог что-нибудь ляпнет. Не стоит выводить из себя мрачного типа, который взял в заложницы его сестру.
      – Нам нужен твой корабль, – ответил Данте. – А вы с капитаном спокойно сойдете на берег и отнесете записку Сэбину Кейри.
      Джейми побледнел.
      – А что будет с моей сестрой?
      – Она останется моей пленницей до тех пор, пока мы не вернемся в порт.
      – Но вы не можете…
      – Еще как могу, – спокойно заверил Данте молодого человека. Ткнув пистолетом в сторону двери, Фаулер рывком поставил Эрику на ноги, и она, чтобы не упасть, вынуждена была прислониться к нему. – Если хочешь увидеть свою сестру живой, спустишься с капитаном по трапу на берег и доставишь мою записку.
      Джейми обеспокоенно взглянул на пышущее негодованием лицо Эрики, потом перевел взгляд на бородатое лицо похитителя. Ну и тип! Ни дать ни взять разбойник с большой дороги. В зеленых глазах пляшут угрожающие искорки, рот растянут в недоброй ухмылке.
      – Решай, Беннет, – бросил Данте. – Что ты выберешь для своей сестры – жизнь или смерть?
      Джейми понимал, что выбор у него невелик. Понурив голову, он едва заметно кивнул.
      – Я отнесу вашу записку Сэбину. Но если с Эрикой что-то случится, пеняйте на себя. Я вас всюду отыщу, где бы вы ни спрятались.
      Данте мысленно восхитился мужеством парня – качеством, которого у них с сестрой было в избытке, тогда как отец их оказался лишен его начисто.
      – Мы теряем драгоценное время, Беннет. – Данте еще раз ткнул пистолетом в сторону двери и бросил записку Джейми под ноги. – Иди. Я ждать не люблю.
      Окинув злоумышленника презрительным взглядом, Беннет-младший подобрал записку и вышел из каюты. Когда Джейми с капитаном Маршаллом направились по палубе к трапу, Данте опустил Эрику на койку и пошел за ними следом. Как только те сошли на берег, Данте с Ридом быстро втащили на палубу трап. В ответ на яростный взгляд брата Эрики мужчины лишь довольно хихикнули.
      Джейми тихонько выругался. Он чувствовал себя беспомощным, словно младенец. Ему не хотелось портить отношения с Сэбином и со своим отцом, но еще меньше хотелось, чтобы Эрику увозили какие-то негодяи.
      Капитан Маршалл раздраженно вздохнул:
      – Чего я только не повидал на своем веку, в какие только переделки не попадал! Но никогда еще корабль не уводили у меня прямо из-под носа.
      – Ну и наглец! – хмуро бросил Джейми. – Когда Сэбин узнает, что кто-то украл у него и невесту, и корабль, он придет в ярость.
      И, круто развернувшись, он помчался по заброшенной пристани, сжимая в кулаке записку.

      – Что?! – взревел Сэбин, словно разъяренный лев, и вскочил. – Ты хочешь сказать, что какой-то тип пробрался на мой корабль, отплыл с моим грузом, а вы стояли, как бараны, и спокойно смотрели?!
      – У нас не было выбора. Он…
      Сэбин прервал объяснение Джейми презрительным смешком:
      – Только такие идиоты, как вы, могли это допустить!
      Беннет-младший крепко стиснул зубы, хотя ему нелегко было выслушивать оскорбительную брань Сэбина. Все в нем клокотало от злости.
      – Он просил передать тебе записку.
      Выхватив записку у парня из рук, Сэбин развернул ее и быстро пробежал глазами.
 
       «Дорогой дядюшка!
       Поскольку ты уничтожил мой пароход, я решил конфисковать твою шхуну и находящийся на ней груз. Надеюсь, ты сочтешь это справедливым. Чтобы компенсировать потерю времени и денег, я забрал с собой твою невесту. Прими мои самые глубочайшие соболезнования, милый дядюшка. Ты можешь себе представить, как я огорчен тем, что твоя свадьба снова откладывается.
       Данте».
      – Данте?! – Сэбин едва не задохнулся от ярости. – Но этого не может быть! Эрика заперта в комнате наверху.
      – Значит, она способна раздваиваться и одновременно быть в разных местах, – язвительно бросил Джейми. – Я только что видел ее на твоей шхуне, связанную и с кляпом во рту.
      Сэбин выскочил из комнаты и помчался по лестнице, горя желанием побыстрее добраться до комнаты Эрики. Очередной негодующий вопль вырвался у него, когда он зажег фонарь и обнаружил пустую кровать. И как только Данте умудрился выкрасть Эрику из дома? Похоже, он недооценил своего племянничка. Но ничего, тот рано радуется! Он не допустит, чтобы его сделали посмешищем всего Нового Орлеана! Придумает какую-нибудь историю. Например, что Эрика внезапно заболела и ему пришлось отправить ее куда-нибудь до выздоровления. А как еще объяснить ее исчезновение? А потом он разберется со своим племянничком. Данте дорого заплатит за содеянное!
 
      Пока Эрика дожидалась, когда Данте вернется в капитанскую каюту и развяжет ее, все в ней клокотало от гнева. Каков наглец! Как он смел связать ее и бросить здесь, в этой каюте! Как посмел угрозами заставить Джейми покинуть корабль, а потом среди ночи сняться с якоря и отплыть, даже не удосужившись сказать куда!
      Данте вернулся в каюту как раз в тот момент, когда терпение Эрики подходило к концу. Однако он был настолько погружен в свои мысли, что совершенно позабыл о своей пленнице. Видя, что Данте и не думает ее развязывать, Эрика решила напомнить о себе, стукнув ногой в стену, чтобы привлечь его внимание.
      Фаулер обернулся: Эрика сверлила его яростным взглядом. Взглянув на ее бурно вздымающуюся грудь, Данте почувствовал, что всю его озабоченность как рукой сняло. В гневе Эрика была просто великолепна: прекрасное лицо полно негодования, глаза сверкают, темные волосы переливаются в тусклом свете фонаря. Данте направился к ней развязной походкой, подойдя, опустился на колени, чтобы развязать ей ноги. Кляп он решил вытащить в самый последний момент. Фаулер прекрасно понимал, что, как только он это сделает, заложница примется осыпать его проклятиями.
      Так оно и случилось. В ту же секунду, когда руки у нее оказались свободными, Эрика сама выдернула кляп изо рта, и слова потоком хлынули из нее:
      – Зачем ты так напугал моего брата? Что ты еще задумал? Куда, черт подери, мы направляемся?
      Данте с деланным недоумением пожал плечами:
      – На какой вопрос мне отвечать сначала?
      – Я требую, чтобы ты сказал, в какую идиотскую авантюру втянул меня на этот раз! Черт подери, Данте…
      В этот момент в каюту вошел Рид, и Эрика на время замолчала.
      – Я сообщил команде, что теперь у них новый капитан и что во время этого плавания Эрика замещает своего брата. Им на все это глубоко наплевать, лишь бы денежки платили. – Рид подошел к столу, плеснул себе бренди и плюхнулся на стул, хотя прекрасно видел, что помешал. – Том Хайетт и Оуэн Грант тоже находятся среди матросов. Они замолвили за тебя словечко, поэтому никто и не стал допытываться, почему на корабле вдруг другой капитан.
      Данте принял это сообщение легким кивком, по-прежнему не сводя глаз с Эрики.
      – Ты не оставишь нас одних, Рид? Нам с Эрикой нужно обсудить кое-какие дела, не терпящие отлагательства.
      Рид заметил, каким влюбленным взглядом смотрит капитан на Эрику. Губы его растянулись в язвительной улыбке. Вряд ли эти двое после его ухода займутся разговорами. У Данте, похоже, совсем другое на уме.
      – Как прикажешь. Капитан-то ты, – хмыкнул он и, схватив бутылку бренди, вихляющей походкой направился к двери. – До утра я тебя не побеспокою.
      Как только за Ридом закрылась дверь, Эрика вновь бросила на Данте гневный взгляд:
      – Я требую от тебя ответа. Не воображай, что можешь вертеть мною, как тебе вздумается! Отвечай, дьявол тебя раздери, что происходит?
      Удивленно вскинув темные брови, Данте взглянул на пышущее негодованием прекрасное лицо Эрики.
      – Моя дорогая Эрика, я всегда считал тебя умной и высокообразованной молодой девушкой. Однако, должен признаться, твой лексикон меня просто шокирует. С тех пор как ты спустилась с дерева, растущего перед домом Сэбина, ты только и делаешь, что ругаешься, – поддел он ее.
      Вскочив, Эрика заметалась по каюте, словно раненый зверь.
      – Ты был бы еще больше шокирован, если б знал, что в детстве я любила бродить в порту и частенько туда убегала. Оттуда я и почерпнула немало соленых словечек и выражений, бытующих в среде матросов и портовых рабочих. И если ты не объяснишь мне, что происходит, я их все пущу в ход!
      Голос Эрики поднялся почти до крика.
      Данте довольно хмыкнул. У этой девицы просто бешеный темперамент. Впрочем, он не мог винить Эрику за то, что она так разгневана. За последние несколько недель произошла масса событий, а она по-прежнему оставалась в полном неведении. Быть может, настало время рассказать ей всю правду? В противном случае она вряд ли станет помогать ему бороться с Сэбином и ее отцом.
      – По-моему, сейчас самое время выпить, – заявил Данте и направился к серванту за двумя стаканами.
      Пока он, открыв бар капитана Маршалла, битком набитый всевозможными бутылками, размышлял, что бы ему выбрать, Эрика, воздев глаза к потолку, молилась Богу, чтобы Он не лишал ее терпения. Не нужна ей никакая выпивка. Ей нужно только, чтобы Данте ответил на ее вопросы. Однако Господь не внял ее мольбам: терпению Эрики пришел конец. Схватив первый подвернувшийся под руку предмет – им оказался стул, – она метнула его в Данте.
      Данте пронзительно вскрикнул, получив удар в спину, и от неожиданности пролил бренди на брюки.
      – Черт бы тебя побрал, Эрика! Ты разнесешь каюту вдребезги! – взорвался он. – Лучше садись за стол и выпей со мной! Может, хоть тогда немного успокоишься.
      – Ты сам довел меня до такого состояния! – воскликнула Эрика. – Не хочу я твоей отравы! Мне нужно, чтобы ты объяснил мне, что происходит. Хватит играть со мной в кошки-мышки! Я этого больше не потерплю!
      Изобразив на лице одну из самых своих обезоруживающих улыбок, Данте отодвинул от стола стул и жестом пригласил Эрику сесть.
      – Думаю, тебе будет легче переварить то, что я расскажу, если ты немного выпьешь, – заметил он.
      Бросив на него недоверчивый взгляд, Эрика тем не менее прислушалась к его совету. Отпив глоток бренди, она едва не задохнулась: горло обожгло как огнем. Эрика зашлась в кашле, и Данте, хмыкнув, несколько раз стукнул ее по спине.
      – Сомневаюсь, чтобы у бравого капитана нашлось в баре что-нибудь приличное, но еще пара глотков – и тебе будет все равно, – усмехнулся он, залпом проглотив огненную жидкость.
      Эрика так и ахнула: Данте влил в себя эту гадость, даже не поморщившись, словно это было молоко.
      – Как ты можешь пить так спокойно? – изумленно спросила она. – Ведь это все равно что глотать огонь.
      Пожав плечами, Данте взял в руки бутылку и снова наполнил стаканы.
      – У меня луженый желудок, – ответил он, поднося стакан ко рту. – Пей. Вторая порция пойдет уже легче.
      Эрика последовала его примеру, и – о чудо! – Данте оказался прав. Ни язык, ни горло уже не обожгло так, как в первый раз.
      Данте насмешливо взглянул на очаровательное лицо Эрики.
      – Я должен рассказать тебе правду, Эрика, – проговорил он. – Понравится она тебе или нет – это дело твое, но ты хотела получить ответы на свои вопросы, и сегодня ты их получишь. Твой отец, если узнает, убьет меня за то, что я выдал его тайну, но я считаю, что ты уже не маленькая и должна знать истину. И я не стану ее от тебя скрывать.
      Эрика приготовилась услышать самое худшее, хотя и не представляла, что именно должно было произойти, чтобы ее отец, сильный, волевой мужчина, превратился в жалкое, забитое существо. Данте еще раз наполнил стаканы до краев, и Эрика, сделав глоток, решила, что вкус бренди вовсе не так уж плох.
      – Три года назад, – начал Фаулер, – брат моей матери, Сэбин, пригласил ее погостить на своей плантации. Мой отец не любил Сэбина и попросил ее отказаться от приглашения, однако она, не слушая его доводов, отправилась в Новый Орлеан. Мама не могла отречься от своего ближайшего родственника. Она считала, что ее брат не такой уж плохой, и решила во что бы то ни стало загладить свою вину перед ним, поскольку считала себя виноватой в том, что все эти годы Кейри с отцом были в ссоре. Отец же убеждал ее, что она не должна этого делать. В результате, слово за слово, родители сильно повздорили, после чего Мэгги, моя мама, отправилась на плантацию Сэбина, где прожила почти два месяца, стараясь убедить брата не держать зла на моего отца.
      Окунаясь в эти неприятные воспоминания, Данте тяжело вздохнул. Многое отдал бы он, чтобы узнать, что стало с его матерью после всего случившегося.
      – Сэбин, – продолжал Фаулер, – боготворил мою мать и открыто заявлял, что считает, будто Доминик, мой отец, недостаточно хорош для нее. Что только Сэбин ни делал, чтобы их разлучить, ничего не выходило: мама поклялась перед Богом быть верной отцу и клятву верности сдержала. Не могу сказать, чтобы они безумно любили друг друга, однако были вполне довольны своей семейной жизнью. Когда мать гостила на плантации Сэбина, дядюшка мой позаботился о том, чтобы она постоянно бывала в компании одного довольно известного в Новом Орлеане джентльмена, рассчитывая таким образом охладить ее чувство к моему отцу. Дьявольский замысел Сэбина удался. Маме приглянулся человек, которого Кейри ей так услужливо подсунул. Но дядюшке этого показалось мало. Он написал моему отцу, что у его жены роман с другим. А когда тот приехал, чтобы убедиться в том, что все это нелепые вымыслы и забрать жену домой, Сэбин вызвал его на дуэль. Мой отец был в бешенстве, а Сэбин как раз на это и рассчитывал. Готовясь к дуэли, Сэбин заставил быть секундантом маминого ухажера. Тому ничего не оставалось делать, как согласиться: Сэбин поклялся раззвонить об их с мамой отношениях по всему городу, если он откажется. Я не могу доказать, что Сэбин всучил моему отцу неисправный пистолет, имеющий обыкновение давать осечку, но я достаточно хорошо знаю дядюшку и не сомневаюсь, что он никогда бы не согласился на дуэль, если бы не был на сто процентов уверен в том, что выиграет ее.
      Кровь отхлынула от лица Эрики, когда она увидела, насколько взволнован Данте.
      – А тот мужчина? Неужели он согласился стать свидетелем убийства?
      Данте мрачно кивнул.
      – И он, и моя мать оба были там. Маму все случившееся совершенно потрясло. В тот же день она уехала, больше я ее не видел. А ее любовник остался в городе. Но с тех пор страх преследовал его по пятам, не давая покоя. Страх того, что от Сэбина семья узнает всю правду, что его перестанут уважать в городе, если все случившееся выплывет наружу, и что ему грозит мрачная перспектива потерять все свое состояние, если он не позволит Кейри вертеть им, как ему угодно. Я думаю, Сэбин в конечном счете собирался поженить маму и ее любовника, но она исчезла. Так что бесцеремонное вмешательство Кейри в ее личную жизнь не принесло ей ничего, кроме боли. Он сломал ей жизнь, равно как и многим другим людям.
      Взглянув на Данте, Эрика нахмурилась, потом сделала очередной глоток из своего стакана.
      – А как ты считаешь, она и в самом деле любила этого человека? И если да, то мог бы ты простить ее? – спросила она, несколько неуверенно выговаривая слова.
      Бросив взгляд на захмелевшую собеседницу, Данте печально улыбнулся.
      – Когда погиб мой отец, я проклинал ее за то, что это произошло по ее вине. Я любил отца, восхищался им, хотя и понимал, что он женился на моей матери лишь потому, что это отвечало интересам обеих семей. Мама была в ту пору молоденькой девушкой и не имела права голоса, ее пожелания не принимались в расчет. Она не пыталась сбежать из дома, как это сделала ты, и в общем-то не стремилась как-то повлиять на свою судьбу. Но со временем мое отношение к матери изменилось. Я уже не презирал ее за то, что произошло, особенно после того как сам убедился, какой подонок этот Сэбин. Однако после всего случившегося я стал крайне осторожно относиться к женщинам. Я решил ни в кого не влюбляться, пока не удостоверюсь, что та, которую я выбрал, мне верна. Прежде чем я попрошу ее остаться со мной на всю жизнь, я должен знать наверняка, что меня любят.
      – А моего отца ты тоже презираешь? – тихонько спросила Эрика.
      Черные ресницы Данте дрогнули, он помрачнел.
      – Я не могу его уважать за то, что он позволил Кейри измываться над собой, как ему вздумается, и за то, что не восстал против жесточайшей несправедливости. Наша семья распалась, а он все молчал и продолжал плясать под дудку Сэбина, опасаясь лишиться своего богатства и ради этого пожертвовав гордостью. Когда человек лишается чувства собственного достоинства, это уже не человек.
      Пока Данте разглагольствовал насчет бездействия Эвери и выражал свое презрительное отношение к нему, Эрика размышляла о том, почему сам Эвери побоялся рассказать ей правду. Может быть, боялся, что дети станут стыдиться своего отца? Его нерешительность и отсутствие силы воли дорого стоили Эрике, однако она не считала, что отец ее настолько тщеславен и эгоистичен, что способен пожертвовать собственной дочерью, лишь бы правда не выплыла наружу.
      – А что думаешь по этому поводу ты, Эрика? – спросил Данте. – Теперь ты знаешь, что твой отец пошел на все, лишь бы скрыть эту неприглядную историю. Совершенно ясно, что он никогда не расскажет тебе о том, что когда-то любил мою мать. Найдешь ли ты в себе силы простить его за то, что он собирался отдать тебя в жены этому дьяволу Сэбину?
      Эрика задумчиво прикусила нижнюю губу. Самые разнообразные чувства одолевали ее. Она была уже изрядно пьяна, так что ее мнением Фаулер мог бы и не интересоваться.
      – По-моему, и твою мать, и моего отца можно только пожалеть, – невнятно пробормотала она. – И в то же время я не могу простить им то, что они натворили. Слишком много невинных людей пострадало, а Сэбин получил возможность крутить и вертеть человеческими жизнями, как ему заблагорассудится. В результате пагубной страсти наших родителей ты потерял веру в любовь, а я была вынуждена скоропалительно выскочить замуж, после чего попала в руки этого негодяя Сэбина и подписала бумаги на расторжение брака. А теперь я плыву на корабле, сама не зная куда, с сыном любовницы моего отца. Я втянута в какую-то безумную интригу… Еще месяц назад я могла распоряжаться собственной жизнью по своему усмотрению, а теперь я пешка в чьей-то хитроумной игре. Я хочу жить так, как считаю нужным, и сама решать свою судьбу! – негодующе воскликнула Эрика. – А мне этого не дают!
      Потянувшись через стол, Данте взял ее маленькую руку в свою ладонь.
      – Может, тебе будет легче, если я скажу, что страшно сожалею о том, что доставил тебе столько горя?
      Резко отняв руку, Эрика сделала щедрый глоток из стакана и недовольно надула губы. Вид у нее при этом стал настолько потешный, что Фаулер хмыкнул.
      – Не будет, – вяло произнесла она. – Ты вел себя как самый настоящий негодяй, и тебе это отлично известно. – Она икнула и продолжила свою обвинительную речь, хотя слова с трудом слетали у нее с языка: – Ты пытался сбагрить меня всевозможным мерзавцам, которые плыли на твоем пароходе, а когда я всех их послала к черту, сам женился на мне, притворяясь, что оказываешь мне величайшую милость, хотя на самом деле единственное, что тебе было нужно, – это добраться до Сэбина.
      – Но ведь когда я сделал тебе предложение, ты согласилась. И я бы отпустил тебя восвояси, если бы Сэбин не поджег мой пароход, лишив меня всего груза.
      Сделав очередной глоток бренди, Эрика погрозила Фаулеру пальцем. Лица его она уже не видела: вместо него было нечеткое расплывчатое пятно. Ей еще никогда не доводилось столько выпить, и теперь она с удивлением ощущала, что голова у нее совершенно не работает.
      – Признайся, ведь ты использовал меня как приманку, – бросила она, пытаясь грозно нахмурить брови.
      Данте едва не расхохотался, когда Эрика, пошатнувшись, чуть не свалилась со стула. Волосы ее растрепались, на губах блуждала пьяная ухмылка.
      – Может, отложим спор до утра? – предложил он. – По-моему, ты слишком много выпила.
      – И это тоже по твоей вине, – заявила Эрика и снова поднесла к губам стакан. – Мне напиваться было как-то ни к чему.
      Малышка совершенно пьяна, решил Данте, наблюдая за ее неверными движениями.
      – Ты абсолютно права. С тобой я действительно вел себя по-свински, – признался он, весело блестя глазами.
      Эрика согласно кивнула и хотела было подпереть подбородок рукой, но промахнулась и, зашатавшись, снова едва не упала со стула. Фаулер подскочил как раз вовремя, иначе Эрика наверняка рухнула бы на пол. Будь она потрезвее, сгорела бы со стыда оттого, что не держится на ногах, но сейчас ей было море по колено.
      – Давай-ка я уложу тебя в постель, – насмешливо проговорил Данте, и его ловкие пальцы принялись расстегивать крючки на платье.
      Прикосновение его пальцев, как обычно, подействовало на Эрику возбуждающе, и она прижалась к Фаулеру, склонив голову ему на грудь.
      – Но ты так и не сказал мне, куда мы плывем и зачем, – упрекнула его Эрика и вздохнула. Глаза у нее слипались, однако она тряхнула головой, отгоняя сон.
      – Мы плывем в Вест-Индию. Доставим туда хлопок, а потом отправимся в Центральную Америку.
      – Это хорошо, – пробормотала Эрика, обнимая Данте за плечи. Смысл его слов, однако, ускользнул от нее.
      Фаулер изумленно покачал головой. Он недаром выставил на стол бренди. Ему казалось, что когда Эрика немного расслабится, ей будет легче узнать правду о своем отце и о том, куда ее везут. План его удался. Даже чересчур… Теперь у него на руках пьяная красотка, и если он сейчас воспользуется ее состоянием, она ему этого никогда не простит. Какая же она мягкая и податливая! Фаулер почувствовал, как голова его клонится к ее голове, губы касаются ее нежных, сладостных губ. Когда беззащитное тело Эрики прижалось к нему, Данте застонал от охватившей его страсти. Какая это мука – быть с ней так близко и в то же время настолько от нее далеко.
      Оторвавшись от его рта, Эрика запрокинула голову назад, и водопад черных кудрей хлынул на руку Данте.
      – Меня всегда приводили в восхищение эти зеленые глаза и эта очаровательная улыбка. Она озаряет каждую черточку твоего лица, – невнятно пробормотала она. – Знаешь, Данте, ты очень красив. – Усмехнувшись, Эрика с трудом приподняла тяжелые веки и взглянула на Фаулера. – И я вовсе не жалела о том, что вышла за тебя замуж. – От выпитого язык у Эрики развязался, и слова лились неиссякаемым потоком. – Хотя ты распутник каких поискать и за тобой наверняка тянется целый шлейф разбитых сердец, все равно ты единственный мужчина, которому я позволила к себе прикоснуться.
      Данте не мог не усмехнуться. Ну надо же, как разговорилась! Будь она не настолько пьяна, он ни за что не дождался бы от нее этих слов.
      – Восхищаюсь твоим благоразумием, милая, – тихонько заметил он.
      – Сначала я и сама не понимала, почему отдаю тебе предпочтение, – размышляла вслух Эрика, в очередной раз пытаясь нахмуриться. – Но сейчас я знаю, почему меня к тебе тянет. Потому что у тебя такое потрясающее тело.
      Эрика лукаво хихикнула.
      – Я просто счастлив, что оно тебе нравится, – голосом, полным страсти, проговорил Данте.
      – М-м-м… Еще как, – промурлыкала Эрика, проводя своим изящным пальчиком по губам Фаулера, потом по щекам, и черты его лица смягчались под ее пальцами. – А когда загорелся твой пароход, мое сердце едва не разорвалось от горя. Мне хотелось задушить Сэбина, и я непременно бы это сделала, если бы… – Эрика икнула, и на лице ее появилась глуповатая улыбка. – П-прошу прощения… Так о чем бишь я? А… вспомнила. Но меня оттащили от него его головорезы. Он нанял их для каких-то своих грязных делишек. – Глаза Эрики, наполовину прикрытые тяжелыми веками, уставились на Данте с таким серьезным и в то же время глуповатым выражением, что ему стоило большого труда удержаться от смеха. – А знаешь, что я сама хотела покончить с этим дьяволом?
      – Нет… – Данте изобразил крайнее удивление.
      – Так знай, я бы его убила, если бы только было чем. Но этот подонок и близко не подпускал меня к оружию. Он держал меня в отдельной каюте.
      – Я очень благодарен тебе за то, что ты была готова броситься защищать меня, – насмешливо заметил Данте, увлекая Эрику к койке. – Ты необыкновенно храбрая девушка.
      – Но ты бы все равно никогда не полюбил такую, как я, – печально произнесла Эрика. – Слишком уж я независима и прямолинейна… а временами даже вспыльчива. Вот так-то. А иногда я и поспорить люблю.
      – Вот уж никогда бы не подумал, – язвительно бросил Данте.
      Когда они дошли до кровати, Фаулер принялся раздевать Эрику.
      – А ты, Данте, считаешь меня красивой? – выдала она следующий вопрос.
      – Очень.
      – Так я и думала. – Плюхнувшись на койку, Эрика лениво вытянулась, совершенно не стесняясь своей наготы. – Впрочем, тебе любая женщина понравится, – упрямо добавила она.
      – Моя дорогая Эрика, ты говоришь обо мне такие вещи, о которых я и не догадывался. Я всегда считал наоборот. – Данте негодующе фыркнул, однако раздражение его испарилось, когда он скользнул по ней жадным взглядом. – Но ты, милая, просто прелесть. – Опустившись перед Эрикой на колени, Данте ласково провел рукой по ее округлому бедру. – Клянусь, ты меня просто околдовала…
      Эрика, и не думая сопротивляться, моментально отозвалась на его завораживающие ласки. Они были настолько нежны, что ей казалось, будто она плывет по небу на пышном облаке. Удовлетворенный вздох сорвался с ее губ, тяжелые веки опустились, ресницы смежились.
      Губы Данте заскользили по бархатистой коже Эрики, прошлись по обнаженному плечу, добрались до нежных губ и прильнули к ним сладостным поцелуем. Однако, к его удивлению, никакой реакции не последовало: Эрика лежала как каменная. Фаулер открыл глаза и взглянул ей в лицо: обворожительная нимфа заснула в его объятиях крепким сном…

      Эрика встретила рассвет жалобным стоном. Голова просто раскалывалась от боли. Как ни старалась она найти положение поудобнее – ничего не получалось, в висках стучало, затылок ломило. Всякий раз, когда молодая женщина пыталась пошевелиться, к горлу подкатывала тошнота. А о том, чтобы сесть, вообще не могло быть и речи. Эрика обвела каюту взглядом и, увидев на столе пустую бутылку из-под бренди, снова застонала. При одной мысли об этом огненном напитке ее прошибла дрожь.
      Дверь распахнулась, и в каюту ворвался солнечный свет, а следом за ним вошел и Данте. Эрика попыталась нащупать дрожащей рукой одеяло, но прежде чем успела натянуть его на себя, взору Данте предстало ее восхитительное обнаженное тело, и он довольно хмыкнул.
      – Доброе утро. Я принес тебе завтрак.
      Его жизнерадостный голос не оказал на Эрику должного воздействия: настроение у нее ничуть не улучшилось.
      – Мне сейчас не до еды, – слабым голосом отозвалась она.
      Вид у нее и в самом деле был не из лучших.
      Данте поставил поднос на стол. Тот звякнул, и резкий звук болью отозвался у Эрики в голове. Она досадливо поморщилась.
      – Что, немного приболела? – поддразнил ее Фаулер.
      У Эрики не было настроения выслушивать его издевки. Бросив на Данте яростный взгляд, она пробормотала:
      – Убирайся отсюда! Дай мне умереть спокойно.
      И, вытащив из-под головы подушку, Эрика водрузила ее на голову. Однако Данте и не подумал слушаться, а, наоборот, уселся рядом со страдалицей на кровать.
      – Ну пожалуйста, уйди, – взмолилась Эрика.
      – Еще чего! И не мечтай. Ну-ка садись, – приказал Данте. – Лучшее лекарство от перепоя – это еда. Попробуй-ка вот это. – Ухватившись за подушку, Данте сдернул ее с головы Эрики и помахал перед носом несчастной сухарем. – Сейчас мы тебя живо на ноги поставим, – заявил он.
      Хотя Эрика в этом сильно сомневалась, она, с трудом приподнявшись на локте, принялась жевать сухарь, поскольку было ясно, что Данте от нее все равно не отстанет.
      В этот момент ей смутно припомнился вчерашний разговор, и Эрика недовольно нахмурилась.
      – Ты и в самом деле говорил, что мы направляемся в Вест-Индию, или мне все это только приснилось? – спросила она.
      Энергично кивнув, Данте поднес к губам Эрики чашку с чаем.
      – Говорил. Именно туда мы и направляемся.
      – Но ведь это не поможет нам избавиться от Сэбина. Тебя причислят к пиратам, и ты никогда не сможешь вернуться в Новый Орлеан, поскольку Кейри тотчас же распорядится, чтобы тебя арестовали.
      Губы Фаулера тронула дьявольская улыбка.
      – Я приготовил для дядюшки сюрприз. Даже самая хитрая лисица может иногда попасться в собственный капкан.
      – Очень умное замечание. – Эрика в упор посмотрела на Данте. – Тебе тоже неплохо было бы это иметь в виду.
      – Правда все равно победит, – возразил Данте.
      Эрика молча грызла сухарь. Подкрепившись, она решила попробовать встать с кровати, однако ноги были как ватные. Да, поединок с бренди окончился явно не в ее пользу, грустно подумала Эрика. Будет удивительно, если она переживет этот день. Сейчас у нее только одно желание – умереть.
      – Это тебе, – сказал Данте и, покопавшись в сумке, выудил из нее кое-какую одежонку и протянул ее Эрике.
      Рассмотрев, что он для нее раздобыл, Эрика одобряюще улыбнулась.
      – Спасибо. А то у меня нет ничего, кроме шелковых и бархатных платьев, а в них по палубе не очень-то походишь, обязательно споткнешься о какие-нибудь канаты, – пробормотала она, стараясь говорить как можно тише, чтобы не причинить своей бедной головушке еще большей боли.
      – Думаю, что матросам ты понравишься в любом наряде. Вид очаровательной женщины, во что бы она ни была одета, без сомнения, привлечет их внимание, – хмыкнул Данте.
      Но когда Эрика натянула на себя брюки и рубашку, он тотчас же пожалел, что выбрал для нее именно эти вещи. Сквозь тонкую ткань рубашки просвечивали упругие соски, а брюки плотно облегали ноги, подчеркивая великолепные бедра. Вряд ли команда будет в состоянии заниматься своими делами, если Эрика выйдет на палубу. Да и ему тоже придется приложить немало усилий, чтобы удерживать матросов на почтительном расстоянии от Эрики. Оставив эти невеселые мысли при себе, Данте отошел в сторону, пропуская Эрику вперед. Распахнув дверь, она вышла на палубу. Как и предполагал Фаулер, все работы на шхуне тотчас же прекратились. Данте тихонько выругался.
      Заметив, каким свирепым взглядом смотрит капитан на своих матросов, Рид Эшер довольно хмыкнул. Однако все остальные члены команды, ослепленные поразительной красотой Эрики и ее смелым одеянием, не обратили ни малейшего внимания на своего мрачного капитана, скромно шествовавшего за ее спиной.
      Ощутив на себе чересчур пристальные взгляды, Эрика глубоко вздохнула. Оказавшись в центре внимания, она почувствовала себя, как ягненок в стае волков. Раньше такие откровенные взгляды привели бы ее в ярость, но сейчас Эрика решила обратить их себе на пользу.
      Когда она плавной походкой направилась к штурвалу, за которым стоял Рид, за спиной ее послышался яростный вопль Фаулера.
      – Ну чего уставились! Никогда раньше женщину не видели? Живо за работу! – рявкнул он и, нагнав Эрику, накинулся на нее. – Какого черта ты виляешь бедрами? Ждешь, когда на тебя набросятся?
      Но Эрику его ругань ничуть не испугала, наоборот, такая реакция ее только обрадовала. Данте ревнует, и это очень хорошо. Ведь если другие мужчины считают ее привлекательной, может быть, и он станет проявлять к ней больший интерес? Раз Данте вырвал ее из когтей Сэбина, значит, она ему небезразлична. А раз она ему небезразлична, то со временем он может ее полюбить. Во всяком случае, она сделает все возможное и невозможное, чтобы Данте влюбился в нее и она стала ему необходима так, как сейчас он необходим ей.
      Эрика медленно обернулась к Данте. На ее прекрасном лице играла лукавая улыбка.
      – Я вовсе не боюсь твоих матросов, – проговорила она. – И нечего на них орать!
      Фаулер насмешливо усмехнулся.
      – Ты что, не видишь, как они на тебя глазеют? Того и гляди набросятся. Так что смотри не разгуливай по палубе без надобности, а то, чего доброго, нарвешься на неприятности.
      Эрика беззаботно пожала плечами:
      – Я смогу себя защитить, если вдруг возникнет такая необходимость. А пока… – В ее голубых глазах мелькнули озорные искорки. – Возможно, в твоей команде найдется несколько человек, которые помогли бы мне скоротать время. – Эрика откинула со лба Данте непокорные пряди волос. – Быть может, найдутся желающие осудить женщину за то, что она сама выбирает понравившегося ей мужчину, и тем не менее стоит попробовать этим заняться. Иначе как распознать, который из них лучший?
      Плотно сжав зубы, отчего на щеках у него заходили желваки, Данте окинул наглую девицу яростным взглядом.
      – Я не потерплю, чтобы ты шлялась по пароходу с моими матросами! – взорвался он.
      – Если мужчине дозволяется захаживать в публичные дома и содержать любовниц, почему бы и женщине не последовать его примеру? Думаю, настало время воспользоваться предоставившейся для этого прекрасной возможностью. Ведь нужно же когда-то набираться опыта, – весело добавила она. – И поскольку я уже не замужняя женщина, то имею полное право выбирать того, кого хочу.
      В ту же секунду стало ясно, что Данте подобная позиция абсолютно не устраивает.
      – Эрика, я тебя предупреждаю…
      Эрика окинула Данте внимательным взглядом. Какая же у него великолепная фигура, сильная, мускулистая! Борода и лохматая шевелюра совершенно преобразили его лицо. Сейчас он похож на кровожадного пирата, грубого и тем не менее очень привлекательного. И хотя Эрику нестерпимо тянуло к нему, она не собиралась этого показывать.
      – Да плевать я хотела на опасности, – бросила она напоследок и чарующей походкой направилась к себе в каюту. Матросы, тут же бросив работать, уставились ей вслед плотоядными взглядами.
      Глядя на мрачную физиономию Данте, Рид довольно хихикнул. Поделом ему!
      – Я же говорил тебе, чтобы ты не брал на борт эту язву. Видимо, даже тебе, капитан, она не по зубам.
      – Я был бы тебе весьма признателен, если бы ты держал свои соображения при себе, – недовольно проворчал Данте, протискиваясь между кормчим и рулем.
      На обветренном лице Рида появилась издевательская ухмылка.
      – Смотри не посади корабль на мель, капитан, а то ты что-то не в себе.
      Данте бросил на Эшера яростный взгляд:
      – Что ты тут стоишь и разглагольствуешь? Тебе больше делать нечего?!
      – Именно так, – бросил Рид, направляясь к мачте. – А может, твоя бывшая женушка согласится пообщаться с бывалым матросом? – И, видя, что капитан стал мрачнее тучи, Рид, весело блестя глазами, добавил: – Надо бы подкинуть ей эту идейку. Глядишь, она придется ей по душе. В конце концов, должны же мы получше узнать друг друга, верно?
      – Только попробуй к ней прикоснуться, я из тебя душу вытрясу! – прошипел Данте.
      – Не кипятись, капитан, – бросил Рид и, заметив, что Данте разъярен, хихикнул. – Выбирать будет дама.
      От ярости Фаулер заскрежетал зубами. Черт бы побрал эту несносную девицу! Только он решил, что приручил ее и она стала послушна, словно ягненок, как она выкинула очередной номер. На сей раз ей понадобилось кружить голову матросам. А он теперь терзайся – с кем она сейчас и чем занимается. Как будто ему больше делать нечего!
      Данте стиснул руль с такой силой, что костяшки пальцев побелели. Он бы с удовольствием вышиб дух из этой красотки. От нее одно беспокойство!
 
      Целую неделю, показавшуюся ему вечностью, Данте наблюдал, как Эрика сводила с ума членов его команды. И, надо отдать ей должное, ей это великолепно удавалось. Лица матросов светлели всякий раз, когда она, прогуливаясь по палубе, подходила к ним поболтать о том о сем. А по вечерам, чтобы скоротать время, Эрика частенько играла с матросами в карты. В конце концов она настолько очаровала всех мужчин, что те ходили за ней по пятам, как собачонки, таскали ей воду для ванны, подавали в постель завтрак – в общем, обращались с ней как с королевой. Все это настолько выводило Фаулера из себя, что он в любую минуту мог взорваться. Он понимал: если бы Эрика надумала поднять на корабле мятеж, стоило бы ей только щелкнуть пальцами, как капитана безжалостно выбросили бы за борт.
      Несколько дней назад Данте надумал устроить ужин при свечах, по окончании которого рассчитывал затащить Эрику в постель, предварительно договорившись с Ридом, что тот уступит ему на время свою каюту и переночует вместе с командой корабля. Но пока Данте сидел за столом, поджидая Эрику и глядя, как догорают свечи, вошел Рид и сообщил, что бывшая жена капитана беседует с одним из матросов, и поскольку беседа эта, по всей вероятности, затянется надолго, Эрика не сможет отужинать с мистером Фаулером.
      С этого времени Данте начал интенсивно налегать на спиртное. Как только выдавалось свободное время, он запирался в каюте и беседовал сам с собой, прикладываясь к бутылке. И каждую ночь к нему неизменно являлся образ Эрики. Ее сияющие глаза и неотразимая улыбка манили к себе, и Данте, изнемогая от желания, чувствовал, что его терпению приходит конец.
      Данте метался по каюте, словно разъяренный тигр. И хотя он поклялся себе, что не станет бегать за Эрикой, как это делали все члены его команды, ноги сами понесли его по коридору к ее каюте.
      Сквозь штору на окне пробивалась полоска света, и Фаулер, представив себе Эрику в объятиях другого, заскрежетал зубами от гнева. Он был настолько взбешен, что распахнул дверь, не постучавшись. Обведя каюту затуманенным взором, Данте увидел Эрику и тотчас же успокоился. Эрика сидела на кровати, поджав под себя ноги и подперев голову рукой. Водопад великолепных волос накрывал ее, словно блестящий черный плащ. На ней была рубашка Данте, едва доходившая ей до соблазнительных бедер.
      Губы Эрики тронула приветливая улыбка, и Фаулер, чувствуя, что не в силах оторвать взгляд от ее чувственных губ, подходил к Эрике все ближе и ближе.
      – Добрый вечер, капитан, – прошептала она, спуская ноги с кровати.
      У Данте дух захватило при виде ее бархатистой кожи, отливающей при свете фонаря золотистым, словно мед, светом. Его жадный взгляд скользнул вверх, туда, где в вырезе не застегнутой до конца рубашки виднелись соблазнительные груди цвета теплых сливок. Как же ему хотелось ощутить под руками ее трепетное тело! Он был словно путник в пустыне, который шел, едва переставляя ноги, мучимый жаждой, и вдруг увидел мираж. Да разве смог бы он сейчас повернуться и пойти прочь? Конечно, нет!
      Эрика поднялась и, грациозно ступая, направилась к Данте. Подойдя, провела рукой по бороде и почувствовала, как на его щеках играют желваки. Мускулистое тело Фаулера было словно натянутая струна, и Эрика незаметно улыбнулась. Похоже, славный капитан готов сдаться. Он бы ни за что не пришел, если бы не жаждал ее так же страстно, как и она его.
      А в том, что она его хотела, не было никаких сомнений. Целую неделю провела Эрика в мучительном ожидании, когда же Данте наконец к ней придет, и неделя эта показалась ей вечностью.
      Улыбнувшись Фаулеру, Эрика взяла его за руку.
      – Я как раз собиралась принять ванну, – проговорила она. – Не будешь ли ты так любезен посмотреть, не слишком ли горячая в ней вода?
      Наблюдая за грациозными движениями Эрики, Данте почувствовал, что тело его охватил огонь. А когда она повела плечами, отчего льняная рубашка соскользнула с ее прекрасных плеч, Данте показалось, что мечты его становятся явью.
      – Пусть уж лучше будет ледяная, – едва выдохнул он. – Я и так весь горю.
      Изобразив на лице крайнее беспокойство, Эрика коснулась рукой его вспотевшего лба.
      – Ты, случайно, не заболел, мой капитан? Может, это тебе лучше расслабиться и принять ванну, а не мне? – Нежные пальчики принялись расстегивать Данте рубашку, а расстегнув, стянули ее с его широченных плеч. Молча восхищалась Эрика открывшейся ее взору мускулистой грудью. Проведя рукой по покрывавшим ее темным волосам, она проворковала: – Тебе помочь? Никогда еще никого не раздевала. Должно быть, это увлекательное занятие.
      Тело Данте затрепетало, когда рука Эрики скользнула по его бедрам, потом ухватилась за ремень брюк, расстегнула его, и брюки упали к ногам Данте. В Эрике вдруг проснулась опытнейшая соблазнительница. Умело вовлекала она доверчивого мужчину в паутину страсти, а тот только рад был в нее угодить. Ее прикосновения действовали на Данте опьяняюще, как вино, и он жаждал новых и новых ласк. Подойдя к Фаулеру вплотную, Эрика на секунду прикоснулась к нему своим нежным телом, и он застонал от наслаждения.
      Он заглянул Эрике в глаза: в голубых озерах сквозило обещание удовлетворить снедавшую его безумную страсть. Лукаво улыбнувшись, Эрика увлекла Данте к ванне. Погружаясь в тепловатую воду, он мог бы поклясться, что температура ее сразу же поднялась на несколько градусов.
      Примостившись рядом с ванной на корточках и взяв бритву брата, Эрика принялась сбривать Данте бороду. Проделывала она это с величайшей осторожностью, и когда все было закончено, провела рукой по щеке Фаулера, проверяя, тщательно ли он побрит. Видимо, удовлетворенная проделанной работой, Эрика прошептала таким сладострастным шепотом, что у Данте мороз прошел по коже:
      – А теперь – за мытье, сэр.
      Боясь, что голос изменит ему, Данте молча кивнул. Прикосновение мыльных рук к его плечам и рукам оказалось для Данте очередной сладостной пыткой, поскольку вызвало новый прилив страсти. Вот ловкие пальчики Эрики скользнули ниже, не оставляя без внимания ни единого дюйма мускулистого тела, и Данте показалось, что он сейчас лишится рассудка – такими восхитительными были эти смелые ласки.
      Взгляд Фаулера упал на упругие соски, покрытые капельками воды. Рука его проследовала за жадным взглядом, потом поднялась выше и, обвившись вокруг шеи Эрики, потянула ее голову вниз.
      – А моих матросов ты тоже так соблазняла? – голосом, дрожащим от страсти, спросил он.
      Губы Эрики тронула обольстительная улыбка.
      – Когда вернемся в Новый Орлеан, нужно будет подумать над тем, чтобы открыть баню, – лукаво проговорила она, а ее руки между тем продолжали исступленно ласкать Данте. – Мужчинам, особенно тем, кто возвратился из долгого плавания, это поможет расслабиться. Как ты думаешь, понравится им такая идея?
      – Если ты и им станешь делать такой массаж, они в твою баню валом повалят, – едва выдохнул Данте.
      Услышав такой комплимент, Эрика с удвоенной энергией продолжила свои восхитительные манипуляции. Ей доставляло истинное удовольствие ощущать сильное тело Данте. Руки ее прошлись по его мускулистым, накачанным рукам, потом по мощной шее, неспешно скользнули по плечам, потом спустились ниже, осторожно коснулись вьющихся волос, покрывавших упругий живот, потом стройных волосатых ног. Эрика настолько увлеклась исследованием мужественного тела Фаулера, что и не заметила, как он, обхватив ее рукой за шею, рывком втащил в ванну.
      – Ах ты бесстыдница! – шутливо прорычал он. – Ты прекрасно знаешь, что со мной делаешь. – И, прежде чем Эрика смогла что-то ответить, впился в ее губы таким страстным поцелуем, что у нее перехватило дыхание. – Еще чего придумала! Баню она собирается открыть! Сейчас мы с тобой займемся кое-чем получше, чем мытье!
      На это Эрика и рассчитывала. Сколько мучительных вечеров провела она, прогуливаясь по палубе с матросами, каждую минуту ожидая, что вот сейчас Данте выскочит из своей каюты и задаст ей жару. Но он упорно сидел у себя. А когда она уже почти отчаялась, он ворвался к ней с безумными глазами и бешеным лицом, при одном взгляде на которое Эрику охватывало желание.
      И вот теперь она в его сладостных объятиях, и ее совершенно не волнует то, что вода хлынула через края ванны прямо на пол. Эрике ничего не оставалось делать, как предаться переполнявшей ее страсти, вызвать и удовлетворить которую было под силу только Данте.
      Казалось, у него не одна пара рук, а гораздо больше. И все они ласкали ее трепещущее тело. Вода в ванне понемногу остывала, однако Эрика этого не замечала, объятая снедавшим ее яростным огнем.
      – О Боже, Эрика! Что ты со мной творишь! – хрипло пробормотал Данте, охваченный таким нестерпимым желанием, что, казалось, еще немного – и он сойдет с ума. – Сейчас ты заплатишь мне за все мои муки… Не сомневайся. – Рука его, скользнув по шее Эрики, запрокинула ей голову, и Фаулер, заглянув в ее бездонные глаза, увидел в них такое же неистовое желание, какое сжигало и его. – Интересно, другие мужчины тоже способны так тебя завести? – Рука его, а вслед за ней и губы прошлись по полной груди Эрики, заставив ее задрожать от наслаждения. – Ты им тоже сдаешься без борьбы? И так же, как меня, заманиваешь в свои объятия?
      Эрика и рада была бы ответить, но не могла. Тело словно пронзила молния: оно сладостно и мучительно содрогалось.
      – Отвечай же! – прорычал Фаулер. – Я должен знать, испытывали ли другие мужчины на себе твои чары, отвечала ли ты им на их ласки с такой же страстью?
      Запустив руки во влажную гриву его черных волос, Эрика, с трудом переводя дух, прерывисто прошептала:
      – Неужели это сейчас так важно? – Голос ее задрожал от едва сдерживаемой страсти. – Неужели прошлое для тебя важнее этого момента, когда ты держишь меня в своих объятиях и я сгораю от желания?
      Скорее всего она права, подумал Данте. Ни одной женщине не предъявлял он никаких требований и никогда ни одну из них не расспрашивал о том, хорошо ли ей было с другими мужчинами. Так почему он Эрике задает эти дурацкие вопросы? Она ведь не спрашивает, сколько у него было женщин. Да, но разве можно Эрику сравнить с остальными женщинами, возразил сам себе Данте. И ее прошлое имеет для него огромное значение. Гордость не позволяет ему стать одним из ее многочисленных любовников, если таковые, конечно, имелись. Он должен значить для нее гораздо больше, и ему необходимо, чтобы она ему об этом сказала!
      – Я должен знать, как ты ко мне относишься, нравлюсь ли я тебе, – выдохнул Данте, склонившись над Эрикой, отчего вода снова полилась через край ванны. – Для меня это очень важно.
      – Ну зачем тебе это знать, мой славный пират? – прошептала она и, ухватившись рукой за тщательно выбритый подбородок Данте, притянула к себе его лицо так близко, что губы его почти коснулись ее губ. – Нам ведь так хорошо вместе. И чем ближе мы будем друг к другу, тем лучше…
      Губы ее легонько коснулись губ Фаулера, в то время как руки под водой продолжали блуждать по его телу. Кончик языка, скользнув по губам Данте, проник в сладостную влажность его рта, и Данте уже в который раз убедился: никогда ему не насладиться этой обворожительной красоткой до конца. Эрика прижалась к нему всем телом, и огонь страсти охватил его с новой силой. Долго, в течение целой недели, сдерживаемые чувства выплеснулись наружу, и Данте порывисто притянул к себе Эрику. Он не мог ни о чем думать, лишь слушал стон Эрики, смотрел на ее безупречное лицо, вдыхал исходящий от нее запах свежести.
      И наконец настали прекрасные мгновения, мысль о которых преследовала Данте во сне и наяву. Их тела, слившись воедино в страстном порыве, ритмично задвигались в такт мелодии, звучавшей лишь для них одних. Сердца стучали в унисон. Острота страсти быстро приближалась к своей кульминационной точке, которой еще несколько мгновений назад, казалось, невозможно было достичь. Невыразимо сладостные чувства охватили любовников, с каждой секундой становясь все сильнее, пока не достигли своей вершины, и Эрике с Данте показалось, что они уносятся вдаль, к невиданным горизонтам. И настолько восхитительным оказалось это ощущение, что они забыли обо всем на свете.
      Медленно-медленно возвращаясь к действительности, Эрика обнаружила, что лежит в надежных объятиях Данте. Прерывисто дыша, она вновь и вновь переживала восхитительные мгновения их близости, сожалея, что все уже позади. Расслабленная, обессиленная, лежала она вместе с Данте, пребывавшим в таком же состоянии, в крохотной деревянной ванночке, рассчитанной только на одного человека, в которой к тому же почти не осталось воды.
      Только сейчас придя в себя и сообразив, где они занимались любовью, Эрика хихикнула. Ну надо же! Не могли для этого найти другого места! Приоткрыв глаза, Эрика взглянула на Данте: его длинные ноги переплелись с ее ногами, грудь все еще порывисто вздымается; на губах блуждает удовлетворенная улыбка.
      – Что тебя так рассмешило? – спросил он, вскинув брови и провел загорелым пальцем по чуть припухшим от поцелуев губам Эрики.
      Эрика поерзала, устраиваясь поудобнее, однако более удобного положения найти так и не смогла.
      – Надо будет все-таки открыть баню, вот только ванну нужно установить поглубже. В этой вдвоем не поместиться.
      Глядя на губы Эрики, на которых играла обворожительная улыбка, на пляшущие в ее глазах веселые искорки, Данте громко расхохотался.
      – А тебе, случайно, не нужен помощник, чтобы проверить, достаточно ли она глубокая?
      Обвив руками плечи Фаулера, Эрика лукаво улыбнулась:
      – Ты знаешь кого-то, кто согласился бы помочь мне провести подобный эксперимент?
      Приблизив губы к ее губам, Данте прошептал:
      – М-м-м… Один мой очень близкий друг с радостью ухватился бы за подобное предложение, моя очаровательная русалочка, если тебе, конечно, для этого эксперимента потребуется лишь один мужчина, а не несколько.
      – Ему придется предоставить мне рекомендации, – промурлыкала Эрика, покусывая губы Данте. – Я девушка выдающаяся и не стану нанимать кого попало, ведь нам с этим твоим другом придется работать в самой непосредственной близости.
      Из груди Фаулера вырвался очередной взрыв смеха.
      – Неужели можно быть ближе, чем мы с тобой сейчас, милая?
      Игриво прижавшись к Данте, призвав на помощь все свое искусство обольщения, которому он сам ее и обучил, Эрика тихонько промурлыкала:
      – Конечно, можно, да тебе и самому это прекрасно известно. А если забыл, могу освежить твою память.
      Изобразив на лице крайнее возмущение, которого он на самом деле вовсе не испытывал, Данте гордо вскинул голову:
      – В этом нет никакой необходимости. Я пока что не страдаю потерей памяти. И не пытайся меня перехитрить. Я на этом корабле капитан, мне предстоит им управлять, и я не собираюсь прохлаждаться в этой ванне до бесконечности, удовлетворяя твой ненасытный аппетит. Я уже начинаю думать, что ни одному мужчине это не под силу, – шутливо бросил он.
      – Не смею отрывать тебя от твоих прямых обязанностей, капитан, – равнодушно обронила Эрика, давая тем самым Данте понять, что не хуже его умеет владеть своими чувствами.
      Такого Данте не ожидал. Он рассчитывал, что Эрика попросит его остаться. Он бы поломался немного для приличия, а потом согласился бы провести с ней ночь. Но она и не думает его ни о чем просить. Неужели он ей так быстро надоел? Побарахтались немного в ванне – и до свидания? Право, эта девица переменчива, как ветер. Такой еще свет не видывал. Неужели найдется человек, способный укротить эту черноволосую тигрицу со смеющимися голубыми глазами и улыбкой, способной очаровать даже морского дьявола?
      Схватив брюки, Фаулер поспешно натянул их, размышляя при этом, будут ли они с Эрикой всегда бороться за право их носить. Он бы ничуть этому не удивился: у Эрики мужских качеств хоть отбавляй.
      – Вообще-то я зашел к тебе сказать, что через два дня мы прибываем на Гваделупу, в порт Пуэнт-а-Питр. Я рассчитываю, что ты вместо брата займешься продажей хлопка и другого груза, который мы везем.
      Эрика восторженно просияла. Наконец-то ей позволено принять участие в деловых операциях хлопковой биржи Нового Орлеана. То, что запрещал отец, разрешил Данте. Похоже, он считает ее способной заниматься делами наравне с мужчинами. Значит, все-таки видит, что она далеко не глупа. И за то, что Данте предлагает ей занять такой ответственный пост, Эрика полюбила его еще больше. Она бы даже выбралась из ванны и бросилась ему на шею, если бы не посчитала такое бурное проявление чувств несколько излишним.
      – Я вытяну из покупателей как можно больше денег, можешь не сомневаться, – самоуверенно заявила она.
      – На это я и рассчитываю, – пробормотал Данте, направляясь к двери.
      – Данте? – послышался за спиной голос Эрики, и Фаулер застыл на месте, надеясь, что Эрика попросит его остаться, и в глубине души не веря в это. Терзаемый противоречивыми чувствами, он обернулся: Эрика указала изящным пальчиком на смятую белую рубашку, переброшенную через спинку стула. – Ты кое-что забыл.
      Схватив злополучную рубашку, Данте пулей вылетел за дверь, бормоча под нос проклятия. Что ж, быть может, он и заслужил такое пренебрежительное отношение к себе. Ведь не кто иной, как он, толкал Эрику от одного мужчины к другому, когда они плыли на пароходе «Натчез бель», а сам прогуливался по палубе то с одной, то с другой красоткой. Наверное, Эрика избрала такой изощренный способ, чтобы отплатить ему за подобное отношение к ней. Но ведь все последнее время он пытался загладить перед этой своенравной девицей свою вину, а она так ничего и не поняла. Что ж, растолковывать ей прописные истины он не намерен. У Эрики и так было достаточно времени обо всем подумать, после того как он посвятил ее в отношения между ее отцом и своей матерью. А может, слишком рано ждать от Эрики, чтобы она по достоинству оценила его добрые намерения? Особенно принимая во внимание то обстоятельство, что у них с Эрикой все началось не так, как у всех нормальных людей.
      Они прошли весь полный круг, что верно, то верно. Только начали не с начала, а с конца. Сначала он затащил девушку в постель, потом втянул в авантюру с женитьбой, не продлившейся и месяца, а сейчас, после всего того, что произошло, пытается за ней ухаживать.
      Губы Данте тронула задумчивая улыбка. По его телу пробежала трепетная дрожь, которую так хотела вызвать Эрика. Лишь ей одной оказалось под силу возбудить в нем пламенную страсть, одна мысль о которой будет согревать его холодными ночами.

      В десятый раз покрутившись перед зеркалом, Эрика решительно вздохнула и, выйдя из каюты, направилась к юту. Как только она там появилась, облаченная в одно из самых элегантных платьев, которые приобрел для нее Данте, все матросы как по команде бросили свои дела и с восхищением уставились на нее.
      Легонько подтолкнув локтем Данте, чье внимание тоже было приковано к богине, грациозно ступающей по палубе, Рид Эшер, хмыкнув, проговорил:
      – Похоже, эта красотка обворожила и команду, и капитана. Я всегда думал, что твоя первая любовь – это море, а оказывается, эта расфуфыренная девица сумела-таки завоевать твое сердце.
      – Можно подумать, ты сам остался равнодушен к ее прелестям, – поддел его Данте. – Видел я, как ты из кожи вон лез, пытаясь обратить на себя ее внимание!
      Рид равнодушно пожал плечами:
      – А я и не стану этого отрицать. Забавно только, что какая-то немощная женщина может крутить сильными мужиками так, как ей хочется.
      – А тебе не приходило в голову, что у этой, как ты говоришь, немощной женщины ума больше, чем у всех нас, вместе взятых? – проворчал Данте. – Она прекрасно знает, как сделать, чтобы эта разношерстная команда смотрела ей в рот.
      Облокотившись о перила, Эшер окинул соблазнительную фигуру Эрики оценивающим взглядом. «Чудо как хороша!» – подумал он.
      – Меня мало волнует ее ум, – заметил он. – Когда перед тобой такая красотка, меньше всего об этом думаешь.
      – И напрасно, – ухмыльнулся Фаулер. – Пока ты распускаешь слюни, глядя на Эрику, и мечтаешь о том, как бы заманить ее в постель, она, в свою очередь, прикидывает, как бы заставить тебя плясать под свою дудку. Так что берегись, Рид. – Данте бросил на влюбленного первого помощника многозначительный взгляд. – И вообще, в твоем возрасте вредно терять голову.
      – Это в каком таком возрасте? – возмутился Рид. – Мне еще не поздно влюбиться!
      – Не сомневаюсь, – рассмеялся Данте и добавил: – Сдается мне, ты уже успел это сделать.
      Когда Данте, перестав подшучивать над Ридом, подошел к Эрике и предложил ей руку, взгляд его упал на двух джентльменов, поджидавших ее на пристани Пуэнт-а-Питра.
      – Я рассчитываю на тебя, Эрика, – тихонько проговорил Данте, помогая ей сойти по трапу.
      Выбрав из своих многочисленных обворожительных улыбок самую, по ее мнению, ослепительную, Эрика подошла к поджидавшим ее господам и бойко залопотала с ними по-французски. Данте криво усмехнулся, заметив, какими жадными взглядами смотрят они на Эрику. Похоже, клюнули.
      Когда двое уже успевших потерять от нее голову французов повели Эрику к экипажу, Фаулер скептически нахмурился, однако Эрика тут же дала понять, что находится в надежных руках. Это-то Данте и беспокоило. Молодой француз, которого звали Шарль Кадо, человек учтивый и обходительный, был явно покорен Эрикой. Данте едва не расхохотался, видя, как он увивается вокруг нее, а когда экипаж погромыхал по набережной Пуэнт-а-Питра, досадливо поморщился.
      Подавив раздраженный вздох, Данте обернулся: облокотясь о поручни трапа, на него смотрел Рид. На лице его играла издевательская ухмылка.
      – Так что ты там говорил насчет того, что влюбляться мне уже поздновато? – с издевкой проговорил он. – Лучше за собой смотри, капитан. Я-то уже достаточно стар, чтобы делать глупости, а вот ты пока что нет. – Рид весело хмыкнул, когда Данте одарил его яростным взглядом. – Ты влюбился в эту девицу. Это ясно как дважды два.
      – Что-то не припоминаю, чтобы я тебе об этом говорил, – раздраженно проворчал Данте.
      – А мне и не нужно ничего говорить. Я еще на пароходе заметил, что ведешь ты себя как-то странновато. – Рид задумчиво нахмурился. – Ты все долдонил, что хочешь отомстить своему дядюшке, а по-моему, это просто слова. На самом деле тебе все время была нужна эта дамочка.
      Не проронив ни слова, Фаулер повернулся и направился в свою каюту дожидаться возвращения Эрики, кляня себя на чем свет стоит за то, что не настоял на том, чтобы сопровождать ее. Этот чертов француз, похоже, всерьез заинтересовался красоткой. И хотя Данте взвалил на хрупкие плечи Эрики нелегкий груз забот по продаже хлопка, ему вовсе было ни к чему, чтобы ради денег, какими бы большими они ни были, она жертвовала собой.
 
      – Мне это абсолютно не нравится! – хмуро бросил Данте, бегая по каюте взад-вперед. Эрика же в это время спокойно прихорашивалась. – Я не доверяю этому французскому донжуану.
      Легкая улыбка тронула губы Эрики, когда она, глядя в зеркало, увидела, как Данте мечется по ее каюте.
      – Ты бы предпочел отвезти хлопок обратно в Новый Орлеан?
      – Нет! – выдавил из себя Фаулер. – Я бы предпочел, чтобы ты устраивала свидания с этим французиком и его папашей на борту этого корабля!
      Эрика медленно обернулась к нему, удивленно вскинув свои тонкие брови.
      – Они пригласили меня отужинать с ними сегодня вечером. Там будут еще несколько их друзей. Я же не могла отказаться, когда на карту поставлен твой груз! Или у тебя на этот счет другое мнение?
      Однако Данте обладал одной странной особенностью: в те минуты, когда он бывал охвачен гневом, он совершенно переставал мыслить логически.
      – Еще как могла! – едко бросил он, окидывая Эрику придирчивым взглядом.
      Для сегодняшнего вечера она выбрала довольно откровенное платье бледно-лилового цвета. В нем Эрика была похожа на изящный цветок, который любой с удовольствием сорвал бы, и этот мерзавец Кадо в том числе. Но Данте не собирался предоставлять ему такой возможности.
      – Не смей никуда выходить из каюты! – бросил он Эрике.
      – Но… – едва успела произнести она, как за Данте захлопнулась дверь.
      Эрика раздраженно всплеснула руками.
      – Нет, он просто спятил! – воскликнула она, обращаясь к стенам за неимением другого слушателя. – Самому на меня наплевать, но и других не подпускает. Ну почему он так себя ведет?
      Через несколько минут дверь распахнулась и в каюту вошел Данте. Эрика рот открыла от изумления при виде этого изящного джентльмена. Черный шелковый жилет, черные панталоны, плотно обтягивающие ноги… Приняв изящную позу, Фаулер склонился перед ней в галантном поклоне:
      – Карета подана, мадам.
      – Право, Данте, ты меня опекаешь, как отец родной, – проворчала Эрика, потянувшись за шалью. – Я вполне в состоянии самостоятельно справиться с Шарлем, если вдруг возникнет такая необходимость.
      – Тогда я просто посижу и понаблюдаю за вами, – заверил ее Данте и, взяв под руку, помог спуститься по трапу.
      Когда Шарль увидел шествовавшую по пристани обворожительную пару, лицо у него вытянулось. Кадо не ожидал, что за право владеть вниманием Эрики придется побороться. А он-то рассчитывал после ужина побеседовать с дамой наедине. Тем не менее, выдавив из себя улыбку, он кивнул Данте и тотчас же переключил свое внимание на Эрику.
      – Я, вне всякого сомнения, ничуть не разочарован тем, что вместо Джейми к нам прибыли вы, моя дорогая. Вы сегодня выглядите просто обворожительно. Бог мой, как же вы хороши! У меня просто дух захватывает! – пробормотал он, припадая к ручке Эрики.
      – Если бы и в самом деле захватывало, вы бы слова вымолвить не смогли, – проворчал Данте, отрывая руку Эрики от его губ. – Похоже, у твоего французского воздыхателя словесный понос! – тихонько бросил он, подводя Эрику к экипажу.
      – Веди себя прилично! – нахмурилась она, выдергивая руку из его цепких пальцев. – Помни о том, что поставлено на карту. Если не умеешь вести светскую беседу, сиди и помалкивай. Будешь язвить – вообще ничего не добьешься.
      С трудом взяв себя в руки, Данте отодвинулся от Эрики, тем более что Шарль, стоявший у них за спиной, уже предпринимал отчаянные попытки вклиниться между ними. Чего он добивался, было яснее ясного, и Данте ничего не оставалось делать, как в очередной раз попытаться сохранить хладнокровие. Помимо всего прочего, Фаулера раздражало еще и то, что он почти ничего не понимал из того, что говорит Кадо, поскольку этот мерзавец продолжал болтать по-французски. И хотя Данте об этом языке имел весьма смутное представление, он не сомневался, что Шарль нашептывает Эрике на ушко всякую милую чепуху. Нет, каков наглец! Ему и дела нет до того, что, кроме Эрики, в экипаже имеется и еще один слушатель! В общем, уже через несколько минут Данте устал от господина Кадо до чертиков, а ведь придется созерцать его физиономию в течение всего вечера.
      – C’est magnifique! – воскликнула Эрика, когда Шарль повел ее по мраморным ступенькам к своему особняку.
      Раскинувшийся вокруг дома сад поражал своей ухоженностью. Похоже, им занимались методично и дотошно. В сад вели украшенные витиеватой резьбой и покрытые позолотой ворота. Ничего более экстравагантного, чем особняк Кадо, Эрике еще не доводилось видеть. У нее было такое ощущение, словно она вошла в прекрасный дворец.
      – Этот дом, естественно, выстроил ваш отец, – язвительно заметил Данте и тут же поморщился от боли: Эрика изо всей силы ткнула его локтем под ребра, в очередной раз напоминая таким варварским способом, что нужно вести себя прилично.
      Одарив Фаулера снисходительной улыбкой и глядя на него холодными дымчато-серыми глазами, Шарль воскликнул:
      – Ну что вы! Напротив, мсье. Это я построил этот огромный дом, после чего пригласил отца жить здесь вместе со мной. – Кадо произнес свою тираду с таким апломбом, что Данте едва сдержался, чтобы не ткнуть кулаком в самодовольную физиономию француза. – Торговля с Европой, которой я занимаюсь уже довольно продолжительное время, приносит очень неплохой доход, и я только счастлив поделиться моим огромным состоянием с отцом.
      – Очень мило с вашей стороны, – вмешалась Эрика, бросив на Шарля восхищенный взгляд.
      «Тот еще франт!» – с неприязнью подумал Данте. Кадо, похоже, всего в жизни добился сам. Он способен бросить к ногам Эрики весь мир, и, судя по тому, как он вокруг нее увивается, с радостью сделал бы это, если бы она ему позволила.
      – Сюда, малышка, – тихонько прошептал Шарль, обняв Эрику за талию.
      Пока капитан предавался своим невеселым раздумьям, мсье Кадо провел Эрику в столовую, и Данте потащился за ними следом, словно заблудившийся щенок. Ничего другого ему не оставалось. Пригласив Фаулера сесть за стол, Шарль, подойдя к его противоположному концу, вытащил стул и жестом показал Эрике, чтобы она садилась.
      Эрике стоило огромного труда не расхохотаться, когда она бросила взгляд на Данте: тот, стоя у стола с кислой миной на лице, вертел в руках серебряные столовые приборы. В этот момент он напоминал маленького мальчика, которому не позволили поступить так, как ему хочется. Эрика прекрасно понимала, каково Фаулеру, человеку сильному и своевольному, терпеть подобное к себе отношение. Но на карту было поставлено все его будущее состояние, и Данте, в очередной раз сдержавшись, сел на указанное ему место.
      После ужина Шарль провел Эрику в танцевальный зал, где, заключив в объятия, закружил в вальсе. Данте, примостившись у стенки, хмуро смотрел на эффектную пару. Совершенно очевидно: этот Кадо привык получать то, что ему хочется, а Эрика только рада этому щеголю услужить. Черт подери! Да это не деловая встреча, а откровенное ухаживание! Данте уже начал уставать от сладких, словно патока, улыбок француза, которые тот щедро расточал Эрике. Наконец капитан не выдержал и, отойдя от стены, направился через весь зал к парочке, которая в этот момент как раз прекратила танцевать: Шарлю вздумалось увести свою партнершу на террасу, чтобы побеседовать с ней при лунном свете.
      – Прошу прощения, я хотел бы пригласить мадемуазель хотя бы на один тур вальса, – настойчиво проговорил Данте, нагоняя их у двери, и, взяв Эрику под руку, снова потащил ее в танцевальный зал. – Думаю, вы могли бы на несколько минут оторваться от этой очаровательной молодой леди и позволить другим мужчинам насладиться ее обществом.
      На губах Фаулера играла такая вежливая улыбка, что если бы Шарль вздумал протестовать, он уронил бы себя в глазах окружающих. И он не стал этого делать. Но когда Данте чересчур крепко, по мнению француза, прижал Эрику к себе, Кадо почувствовал, что закипает от злости.
      – Язык мой – враг мой, – язвительно проговорила Эрика по-французски.
      – Очень тебя прошу, говори со мной по-английски, – проворчал Данте. – Мне сейчас не до переводов. Так что прибереги французские словечки для своего французского roue!
      – Ты ведешь себя просто вызывающе! – заметила Эрика, высвобождаясь из его крепких объятий. – Ты что, хочешь все испортить? У Шарля от твоих выходок уже лопается терпение.
      – У меня уже лопнуло, – недовольным голосом заявил Данте. – То, что от тебя хочет этот Кадо, не имеет никакого отношения ни к продаже хлопка, ни к его покупке. В данный момент мсье скорее всего ломает голову над тем, как бы затащить тебя в спальню и продемонстрировать свое шикарное постельное белье.
      Бросив на Фаулера испепеляющий взгляд, Эрика раздраженно вздохнула.
      – Ты лезешь в мои дела, и я…
      – Дела? – передразнил ее Данте, криво усмехнувшись. – Значит, теперь это так называется? Если бы я знал, что у вас уже дошло до этого, я бы ни за что не позволил тебе танцевать с этим распутником!
      – Он не больший распутник, чем ты! – поддела его Эрика, чувствуя, что словесная дуэль с Данте доставляет ей массу удовольствия. – Ты не имеешь никакого права презирать человека за то, что он пытается соблазнить понравившуюся ему женщину, ведь ты сам поступаешь точно так же. Мне ли этого не знать! Ты же всю дорогу от Нового Орлеана до Натчеза оттачивал на мне свою технику обольщения!
      Подавив желание сказать Эрике все, что он о ней думает, Данте галантно поклонился:
      – Отлично, мадемуазель. Вы поставили меня на место, дав понять, что оно находится где угодно, только не на этом балу. Надеюсь, ваш воздыхатель доставит вас обратно на корабль, когда вы с ним закончите ваши так называемые дела. Que dites-vous de cedre? Всего хорошего.
      И, круто развернувшись, он направился к двери. Эрика едва сдержалась, чтобы не расхохотаться. Право, Фаулеру следует подучить французский. Видимо, он хотел поинтересоваться ее мнением о сидре, но перепутал последний с кедром! С таким слабым знанием французского он наверняка вообразил себе, что Шарль весь вечер нашептывает ей на ушко всякие сальности. Данте являлся живым доказательством того, что недостаток знаний может сослужить человеку плохую службу. Мало того что Фаулер ничего не разобрал из их разговора, он, очевидно, вбил себе в голову, что все понимает. И если бы он сам не был распутником, то не стал бы считать таковым и Шарля, решила Эрика. Что ж, что хорошо для одного, то хорошо и для других. Данте, когда они плыли на «Натчез бель», не пропускал ни одну хорошенькую женщину, за каждой ходил хвостом, пока она, Эрика, давала отпор всевозможным мерзавцам. Теперь пришел ее черед праздновать победу. За ней ухаживает один из самых богатых и красивых мужчин Гваделупы.
      – Ну наконец-то! Слава Богу, вы отослали своего сторожевого пса, – послышался у Эрики за спиной довольный голос Кадо.
      – Прошу прощения, мой друг, – проговорила Эрика, одарив Шарля улыбкой. – Вообще-то он очень милый человек, но вообразил себя моим ангелом-хранителем. И когда ему кажется, что мне что-то угрожает, грудью бросается на мою защиту.
      Ухмыльнувшись во весь рот и сразу став похожим на голодную акулу, Шарль заключил Эрику в объятия и закружил ее по залу, скользя в такт музыке. Ощущая под руками восхитительное тело Эрики, Кадо почувствовал приятное волнение. Воображение подсовывало ему картины одну сладострастнее другой, и француз охотно наслаждался их созерцанием. Ему хотелось, чтобы с обворожительной Эрикой Беннет его связывали не только деловые отношения. У нее есть что предложить мужчине, и, до того как они завершат деловые переговоры, Шарль был намерен узнать, много ли выпадет на его долю.
 
      – Боже правый! Что это с тобой? – воскликнул Рид, глядя, как Данте идет, пошатываясь, по палубе: шелковый жилет переброшен через плечо, цилиндр на взъерошенной черноволосой голове сидит набекрень.
      Капитан попытался сосредоточить затуманенный взгляд на своем первом помощнике, но ничего не получилось. Перед глазами все расплывалось. К горлу подступала мерзкая тошнота, палуба ходила под ногами ходуном, словно корабль не стоял на месте, а шел по бурному морю. Прислонившись к перилам, Данте глубоко вдохнул свежий морской воздух и с шумом выдохнул его.
      – Я долго и серьезно размышлял, – едва ворочая языком, поведал он.
      Обхватив пьяного в стельку капитана за талию, Рид криво усмехнулся и потащил его к каюте. От Фаулера за версту разило ромом, табаком и дешевыми духами. Нетрудно было догадаться, что сегодняшний вечер Данте провел не только в раздумьях. Вспомнив, что несколько часов назад расфранченный капитан вместе с Эрикой сошел со шхуны, Рид обеспокоенно нахмурился.
      – А где Эрика? Ты что, забыл про нее и где-то ее оставил? – спросил он.
      – Я предпочел бы забыть, где я ее оставил, – пробормотал Данте. – Эта баба – настоящая ведьма, – тщательно выговаривая слова, произнес он раздраженным голосом.
      – Ну еще бы, – ласково отозвался Рид.
      – Я был совершенно нормальным человеком, пока меня не угораздило познакомиться с этой вздорной девицей, от которой одни неприятности. Я дал себе зарок обходить женщин за три версты.
      Данте попытался горделиво выпрямиться, но его опять качнуло в сторону.
      – Очень мудрое решение, капитан, – заверил его Эшер, сдерживая ухмылку.
      – Знаешь, где эта фурия? – прорычал Данте, ввалившись в каюту и рухнув на койку. И, прежде чем Рид успел вымолвить хоть слово, сам ответил на свой вопрос: – Развлекается с этим французским Казановой в его шикарном особняке!
      – Может, это и к лучшему? – улыбнулся Эшер, стягивая с Фаулера ботинок. – Оставим ее на берегу – и дело с концом. Ты же сам хотел от нее избавиться раз и навсегда.
      – Ты что, думаешь, я оставлю ее на этих дурацких островах и отчалю, после того как прошел сквозь адовы муки, чтобы вырвать ее из лап моего дядюшки?! – с негодованием выпалил Данте и насмешливо фыркнул. – Нет, черт бы тебя побрал! Я не оставлю ее прозябать в роскоши! После такого поведения она этого не заслуживает! Я спас ее от Сэбина, а она мне хоть спасибо сказала? Я вытащил ее из-под носа этого беспощадного дьявола накануне свадьбы, а она выказала мне хоть малейшую благодарность? Нет! – Данте помотал головой и рухнул на подушку. – Она соблазняет меня, потом поднимает меня на смех и уходит с первым же встречным только потому, что у него денег – куры не клюют!
      – Может, она любительница повертеть хвостом? – высказал предположение Рид, стаскивая с капитана второй ботинок и отбрасывая его в сторону.
      – Повертеть хвостом, говоришь? – переспросил Фаулер хриплым голосом. – Это еще мягко сказано. Она поиграла со мной, а потом отбросила в сторону, как надоевшую игрушку. Обращается со мной так, как будто мы чужие друг другу. А ведь она была моей женой! Неужели это для нее ничего не значит? Что она от меня хочет? Я дал ей свою фамилию, предложил защищать ее, накупил дорогих нарядов. Черт подери! Что еще может предложить женщине мужчина?
      – Ты меняоб этом спрашиваешь? – бросил Рид и, встав руки в боки, скептически уставился на Данте. – Этот вопрос задают себе мужчины уже не одно столетие. Если найдешь на него ответ, дай мне знать. Я не прочь его услышать, даже в мои годы.
      Когда за Ридом закрылась дверь, Данте уставился в темноту, кляня себя за то, что позволяет Эрике над собой измываться. Он был настолько зол на нее, что отправился искать другую женщину, которая удовлетворила бы его потребности, не затрагивая при этом его чувств. Однако в глубине души он прекрасно понимал, что никакой другой женщины ему не нужно. Он хочет Эрику, а все остальные женщины способны дать ему лишь подобие тех умопомрачительных ощущений, которые он испытывает с ней.
      Эрика… Перед Данте снова замаячил ее образ, полный очарования и изящества. Свет фонаря освещает прекрасное лицо с тонкими, безупречными чертами. Таинственно мерцающие глаза так и манят, чувственные губы приоткрылись в зовущей улыбке. Вот она смотрит на Данте, стоя у дверей публичного дома в Новом Орлеане с каким-то странным выражением на лице… Вот она мчится по палубе, глаза горят яростным огнем, щеки пылают… Вот плещется в реке, и ее восхитительное тело переливается в лунном свете… Вот она резвится на лугу, и ветер теребит ее пышные волосы, бьет в лицо, и оно восторженно сияет: какое это удовольствие – бежать ветру навстречу… Вот она опускается на колени рядом с Данте, ее трепетные руки ласкают его жаждущее нежных прикосновений тело, воспламеняя безудержной страстью его душу.
      Ласковая улыбка тронула губы Данте, когда милый образ Эрики медленно поплыл к нему, унося его далеко-далеко от действительности, к фантазиям и воспоминаниям, согревающим его тело и душу.

      Горделивая улыбка играла на губах Эрики, когда она, приподняв юбки, ступила с трапа на палубу. Шарль Кадо в деловом отношении оказался человеком расчетливым, который ни за что не упустит своей выгоды. Эрика обрабатывала его целых два дня и все-таки добилась своего: француз согласился заплатить за хлопок такую сумму, о которой она и мечтать не смела.
      Сообщив Риду, что Шарль пришлет своих людей за грузом через час, Эрика отправилась на поиски Данте. Обнаружила она капитана в его же каюте, по которой он метался, словно раненая пантера. Сходство с этим хищником обозначилось еще явственнее, когда Данте впился в Эрику своими холодными, словно льдинки, глазами.
      – Где, черт подери, тебя носило? – прорычал он, хотя ответ на этот вопрос был ему отлично известен.
      – Пыталась продать груз, который ты стащил, пират Фаулер, – весело ответила Эрика, стараясь оставаться спокойной, хотя у Данте был такой вид, будто он вот-вот бросится на нее и задушит.
      – И для этого тебе потребовалось сорок восемь часов?! В жизни не поверю! – яростно воскликнул он.
      Но Эрика была не из тех, кого так просто запугать. Гордо вскинув подбородок, она с достоинством произнесла:
      – Когда имеешь дело с таким человеком, как Шарль Кадо, на переговоры может потребоваться и больше времени!
      Данте полоснул разъяренным взглядом по модному атласному платью, которого он прежде у Эрики не видел.
      – Это что, твой французик подарил? За какие такие заслуги вы получили столь дорогой подарок, мадемуазель? Или, может, вас следует называть мадам? – язвительно бросил он.
      Возмущенно ахнув, Эрика вскинула руку и влепила Фаулеру увесистую пощечину. Надо же – решил, что его бывшая жена могла лечь в постель с первым встречным только ради того, чтобы выручить за груз побольше денег! Швырнув кошелек с деньгами Данте в лицо, Эрика бросилась к двери.
      – Держи свои проклятые деньги! Делай с ними что хочешь, но не рассчитывай больше на мою помощь! Я ждала от тебя хотя бы простой благодарности, а что получила? Одни оскорбления!
      Данте раскрыл кошелек, и глаза его расширились от изумления: Эрика выручила за хлопок столько денег, сколько ему и не снилось, что лишь подтвердило его догадки относительно того, каким путем они были добыты. Стиснув кошелек в кулаке, Фаулер едва сдержался, чтобы не выругаться. Да, этот Кадо щедро заплатил за услуги Эрики. Черт бы побрал эту несносную девицу! Неужели она могла лечь в постель с этим распутником! Ярости стало тесно в груди Данте, и она вырвалась наружу.
      – Если я и опустился до того, чтобы украсть у Сэбина шхуну, то ты поступила и того хуже: переспала с этим Шарлем! – заявил он.
      Его необоснованные обвинения вывели Эрику из себя. Она раздобыла для Данте деньги, в которых он крайне нуждался, а в благодарность за это он утверждает, что она продала себя Шарлю! Да как у него только язык поворачивается говорить такое?! От возмущения Эрика потеряла дар речи.
      Воспользовавшись ее молчанием, Данте насмешливо вскинул брови и, помахав перед ее носом увесистой пачкой денег, бросил:
      – Теперь я могу позволить себе удовольствие нанять какую-нибудь хорошенькую девицу, чтобы она помогла мне потереть спину, когда мне придет охота помыться. А впрочем, может, ты сама будешь не против мне услужить? Давай-ка я зайду к тебе в каюту часиков в восемь. Или ты надумала бросить якорь в Пуэнт-а-Питре?
      Эрика бросила на Данте испепеляющий взгляд.
      – На Гваделупе мне делать нечего. А если у тебя возникло желание искупаться, в твоем распоряжении весь океан, так что в моей каюте тебе не место, – холодно ответила она. – А теперь забирай свои денежки, Данте Фаулер, и отправляйся… ко всем чертям!
      Выговорившись, она резко повернулась и выскочила из каюты.
      Ярости Эрики не было предела. Ничем ему не угодишь! И зачем она только из кожи вон лезла, стараясь выудить у француза побольше денег! Нужно было соглашаться на его первоначальное предложение.
      Эрика раздраженно всплеснула руками. Ну почему ее угораздило влюбиться в этого мерзавца Данте! Вся беда в том, что слишком уж оба они упрямы и каждый всеми правдами и неправдами стремится добиться своего. В общем, одного поля ягоды.
      Небрежно швырнув на койку дорогие и изысканные подарки Шарля, Эрика вытащила шпильки из прически, и темные волосы окутали ее плечи пушистой волной. Опустившись на краешек кровати, она взяла в руки подарок, который купила для Фаулера, и, развернув бумагу, осторожно вытащила из коробки точную копию его шхуны, выполненную из дерева. Какое счастье, что она в припадке гнева не швырнула ее на пол! Теперь хрупкая вещица цела и невредима, и можно будет подарить ее Данте. Только как ее подаришь, когда он наговорил ей столько гадостей? Подумает еще, что это француз за нее заплатил.
      Ну и пусть думает что хочет, твердо решила Эрика. Она проберется к капитану в каюту, поставит вещицу на тумбочку и не станет отвечать ни на какие вопросы. Она, как и обещала, возвращает вместо разбитой модели новую, а что он будет думать – ее мало волнует.
      Прикрыв модель шхуны легким шарфом, Эрика выглянула в окно: Данте помогал команде таскать на берег тюки с хлопком. Надо отнести подарок к нему в каюту, а потом забыть о существовании Данте. Быть может, для того чтобы излечиться от этой неразделенной любви, потребуется время. Что ж, она готова ждать сколько угодно. И возможно, настанет день, когда другой мужчина займет место Данте в ее сердце, она снова влюбится. Но на сей раз она уже будет знать, что к чему, сумеет разобраться в своих чувствах и не наделает тех же дурацких ошибок. Данте преподал ей ценный урок, и если у нее есть хоть капля здравого смысла, она вынесет из этого бурного приключения с зеленоглазым дьяволом немало для себя полезного.
      С этой мыслью Эрика вышла из своей каюты и направилась в каюту Данте. Водрузив на столик свой подарок, она вернулась к себе и заперла дверь на ключ.
      Никогда больше она не допустит, чтобы чувства взяли над ней верх. И до конца путешествия никаких дел с Данте она иметь не будет. Если он не верит, что у нее не было близости ни с одним мужчиной, кроме него, то поддерживать отношения с таким человеком не имеет смысла. Рядом с ним женщина, готовая за него жизнь отдать, а он об этом и не догадывается!
 
      Стоя у штурвала, Данте, прищурившись, смотрел, как солнышко играет в прятки с темными облаками, которых на небе становится все больше и больше. На душе у него было неспокойно. Стояла странная тишина, которая – он знал это по многолетнему опыту – всегда являлась предвестницей шторма.
      «Только шторма мне теперь и не хватает», – раздраженно подумал Данте. Они с Эрикой пребывали в состоянии цивилизованного военного противостояния. Поскольку на корабле места было немного и им постоянно приходилось сталкиваться друг с другом, они разговаривали предельно вежливо. Однако то напряжение, в котором Данте находился все последнее время, никак его не отпускало. Он страшно жалел, что на Гваделупе предоставил Эрике полную свободу, в результате чего французик Кадо сумел вскружить ей голову.
      Мало того что Фаулер и Эрика почти не общались между собой. Данте еще приходилось терпеть постоянные насмешки от Рида, который считал, что капитан поступает некрасиво, оскорбляя Эрику, после того как она сумела реализовать хлопок Сэбина с немалой выгодой. Вырученной суммы оказалось достаточно для того, чтобы Данте мог выплатить Эвери его долю и держать у себя долю Сэбина как приманку. Да еще оставались деньги на всевозможные расходы. Фаулер это понимал, однако наладить отношения с Эрикой не мог. Он был не в состоянии простить ее за то, что она покорилась воле Кадо. Данте не собирался и осыпать ее благодарностями за оставленную в его каюте новенькую модель шхуны, поскольку подозревал, что модель эта куплена все тем же ненавистным французом.
      Раздавшиеся вдалеке раскаты грома вывели Данте из задумчивости. Он бросил взгляд на небо: его затянули мрачные, не предвещавшие ничего хорошего тучи, уже успевшие поглотить солнце. Холодный, резкий ветер полоснул капитана по лицу, предупреждая о том, что скоро грянет буря. Фаулер перевел взгляд на Рида: тот угрюмо смотрел на тучи.
      – Ничего хорошего от них ждать не приходится, капитан, – пробормотал он.
      – Ты приказал матросам задраить люки и приготовиться к шторму? – спросил Данте, снова взглянув на хмурое небо.
      – Да, теперь осталось лишь спустить паруса, как только ты дашь команду. – Рид указал на полотнища, с трудом выдерживавшие яростные порывы ветра. – Похоже, шторма нам не избежать.
      Данте согласно кивнул. Он откладывал спуск парусов до последнего момента, надеясь, что буря уйдет от корабля к северо-западу, однако этого не случилось. И теперь экипажу предстоит испытать на себе, что такое настоящий тропический шторм, а в том, что их поджидает именно он, уже не оставалось никаких сомнений.
      – Собирай команду! Больше ждать нельзя, иначе придется спускать паруса во время шторма.
      Данте, отпустив рулевого, начал привязываться к рулю.
      – А кто из нас будет присматривать за Эрикой? – резко спросил Рид. – Она ведь понятия не имеет, что такое настоящий шторм.
      – Вот ты ей и расскажешь, – ответил Данте, обвязывая вокруг пояса веревку. – Думаю, ей больше придется по вкусу твое общество, поскольку со мной она в последнее время не очень-то ладит.
      Сбегая по трапу вниз, чтобы созвать команду, Рид не мог сдержать довольной ухмылки, представляя, как он будет держать Эрику в своих объятиях во время шторма. Он всегда отличался умением не упустить свою выгоду, даже перед лицом грозящей опасности. Если ему суждено утонуть в море, он умрет с улыбкой на губах.
      Когда он постучался в каюту Эрики, та уже мерила ее нетерпеливыми шагами. Она успела заметить, что по палубе мечутся матросы, а на небе сгущаются тучи. И, увидев на пороге своей каюты мрачную физиономию первого помощника капитана, Эрика почувствовала разочарование. В данном случае она предпочла бы общество Фаулера, хотя уже успела вбить себе в голову, что презирает этого человека. Если уж суждено искать защиты от шторма в объятиях мужчины, то пусть этим мужчиной будет Данте.
      Жестом пригласив Рида войти, Эрика спросила:
      – Шторм скоро начнется?
      Ввалившись в каюту и плюхнувшись на стул, Эшер честно ответил:
      – Скоро. Но ты ведь его не боишься?
      – Если бы я сказала, что не боюсь, то была бы дурой и лгуньей. Мне еще никогда не доводилось бывать на море в шторм, но я уверена: это что-то ужасное.
      В этот момент завыл ветер, темноту пронзили вспышки молнии, и Эрика непроизвольно поежилась. Шхуну бросило в сторону, а вместе с ней и Эрику. Она попыталась ухватиться за стену. Глаза ее расширились от ужаса, сердце гулко стучало в груди. «Ну-ка успокойся! Сейчас же возьми себя в руки!» – приказала она себе.
      Поднявшись, Рид с трудом доковылял до койки.
      – Иди садись рядом со мной, а то скоро не за что будет хвататься: вся мебель начнет кататься по полу туда-сюда, – заметил он.
      Эрика нехотя подчинилась. Она никак не могла взять в толк, почему сам Данте не пришел ее успокоить. Тем более что он перед ней в долгу.
      – Думаю, наш славный капитан устроился в своей каюте переждать шторм. А чтобы было не скучно, прихватил с собой бутылочку бренди, – презрительно проворчала она.
      – Вовсе нет. Он отпустил рулевого, а сам встал на его место и привязался веревкой к штурвалу, чтобы не смыло за борт, – сообщил Эрике Рид, обвивая рукой ее талию.
      – Что?! Так он остался на палубе? – Эрика порывисто вскочила. – И ты посмел бросить его одного? Не заставил спуститься вниз? А что, если его и в самом деле смоет за борт?
      – И чем же я сейчас могу ему помочь? – Рид дернул Эрику за руку, призывая сесть на койку. – Если Данте что-то вбил себе в голову, отговаривать его – пустая трата времени. Да и плаваю я как топор, ты же знаешь. Бывают времена, вот, например, как сейчас, когда каждый за себя. И я не собираюсь играть роль героя.
      Резко высвободившись, Эрика бросилась к двери, представляя себе, как гигантская волна, обрушившаяся на шхуну, смывает Данте за борт.
      – Ты что, спятила?! Это самоубийство – выходить сейчас из каюты! – завопил Рид, однако Эрика не обратила на него ни малейшего внимания. Она уже вылетела за дверь.
      Выругавшись, Эшер со злостью пнул ногой стол, который в этот момент как раз подъехал к нему.
      – Черт бы побрал эту дуру! Если бы у нее в голове была хоть одна извилина, то сидела бы в каюте и не рыпалась!
      Однако Эрикой овладел такой ужас оттого, что Данте может погибнуть, что на себя ей было наплевать. Если Рид способен равнодушно смотреть, как капитан рискует жизнью, то она – нет. Жизнь слишком дорога, чтобы ею так безрассудно играть, и Эрика намеревалась довести это до сведения Фаулера. Капитан стоял у руля, и силуэт его четко вырисовывался на фоне мрачного неба. Яростный порыв ветра отбросил Эрику к стене, и ей стало страшно, но она упрямо продвигалась вперед, к трапу. Очередной порыв ветра метнул ей в лицо пригоршню соленых брызг, однако Эрика, стиснув зубы, упорно поднималась по трапу, решив во что бы то ни стало дойти до Фаулера и заставить его спуститься в каюту.
      Глянув через плечо, Данте увидел Эрику, отчаянно цеплявшуюся за перила. Казалось, неистовствующий ветер вот-вот сдует ее в бурное море. Внезапно ее с силой отшвырнуло к мачте, и Фаулер похолодел от ужаса.
      – Какого черта ты здесь делаешь? – закричал Данте и сам едва расслышал свои слова. – Сейчас же спускайся вниз!
      Но Эрика и не подумала слушаться. Ухватившись за канат, она приблизилась к капитану еще на несколько шажков.
      – Без тебя никуда не пойду! – прокричала она в ответ.
      У Фаулера закружилась голова от ужаса. Над шхуной поднималась громадная волна, грозившая смыть в море их обоих.
      – Держись за меня! – заорал Данте, рывком притягивая Эрику к себе. Теперь она была прикрыта с двух сторон: с одной – рулем, а с другой – телом капитана. – Идиотка! Навязалась на мою голову! У меня и без тебя забот полон рот!
      Эрика не ответила. Едва она успела обхватить руками Данте за пояс, как огромная волна накрыла их обоих с головой, а шхуна рискованно накренилась на один бок: того и гляди перевернется.
      У Эрики перехватило дыхание. Разъяренное море грозило утянуть их с Фаулером в свои глубины. Эрика держалась за Данте мертвой хваткой, впившись ему в спину острыми ногтями. Она подумала, что сейчас задохнется, легкие разорвутся, прежде чем она успеет вдохнуть хоть немного воздуха, и леденящий ужас охватил ее.
      Но вода отступила, и Эрика облегченно вздохнула. Однако радость ее оказалась недолгой. Накренившаяся шхуна выпрямилась, причем настолько стремительно, что Эрика не сомневалась: еще мгновение, и она вылетит за борт. И снова в корпус ударила волна, и снова Эрике показалось, что никогда ей больше не вдохнуть в себя свежего воздуха.
      – Боже милостивый! – послышался у нее за спиной голос Данте.
      Смахнув с лица соленую морскую воду и открыв глаза, он вдруг увидел, как по правому борту поднимается очередная исполинская волна. Не раз доводилось Фаулеру попадать в шторм, но такого он еще не видывал. Будет просто чудо, если они останутся живы и шхуна не пойдет ко дну.
      – Держись за меня, Эрика, изо всех сил! Ни за что не разжимай руки! – прокричал Данте и крутанул руль, пытаясь повернуть шхуну носом к волне. Если гигантский, высотой с мачту, вал обрушится на них сбоку, корабль неминуемо перевернется.
      Эрика зажмурилась, чтобы не видеть стремительно приближавшейся волны. Она лишь чувствовала, как напряглось тело Данте, когда он крутил руль, борясь с течением, стремящимся затащить корабль во вздымающуюся волну, а потом утянуть его на дно. Испуганный крик Эрики потонул в рокоте взбешенного моря, и она непроизвольно слегка разжала руки. В этот момент канаты вонзились ей в тело с такой силой, что Эрике показалось, будто они перережут ее пополам. Ужас охватил ее. Она поняла: конец близок. Перед ней возникло красивое лицо Фаулера, но снова стало удаляться. Сейчас она умрет, и Данте так никогда и не узнает, как сильно она его любила. Слишком поздно говорить ему об этом. Слишком поздно… Эрика почувствовала, как сознание оставляет ее. Дышать было нечем. Перед глазами поплыла темнота. Значит, ей суждено погибнуть. Ее удел – морское дно. Руки Эрики соскользнули с пояса Данте…
 
      Призвав на помощь все свои силы, Данте втащил Эрику на мокрую палубу. Воздух после шторма был насыщен влагой, и Фаулер жадно хватал его широко раскрытым ртом. Он все еще никак не мог прийти в себя: смерть едва не схватила его в свои цепкие объятия. Взглянув на пепельное лицо Эрики, капитан обеспокоенно нахмурился. Они выдержали натиск шторма, однако он не мог ничем помочь Эрике, пока его не сменят у руля. Все, что ему оставалось делать, – это молить Бога, чтобы она выжила.
      Наконец, когда рулевой занял свое место у штурвала, Данте, подхватив Эрику на руки, понес ее в каюту. Толкнув плечом дверь, вошел и, уложив не подающую признаков жизни Эрику на койку, принялся стаскивать с нее мокрую одежду. Тело ее было холодным как лед. Фаулер поспешно откинул одеяла и, стянув с себя одежду, улегся рядом с бывшей женой и прижался к ней всем телом, надеясь ее согреть. Черт бы подрал этого Рида! Ну почему он не уговорил Эрику сидеть внизу? Впрочем, чего от него ждать! Этот идиот всегда позволял Эрике поступать так, как ей хочется. На сей раз это едва не стоило ей жизни.
      Почувствовав тепло тела Данте, Эрика инстинктивно придвинулась к нему поближе. Она никак не могла согреться. Все тело сотрясала дрожь. Она то теряла сознание, то вновь приходила в себя. Нестерпимо болела грудная клетка, и время от времени Эрика тихонько стонала.
      Данте нежно откинул с лица Эрики спутанные пряди волос. Зачем она все-таки выскочила на палубу? Ведь она презирает его. Покачав головой, Данте устало вздохнул. Он понятия не имел, зачем она это сделала.
      Легкая улыбка тронула его губы.
      – Я не принес тебе ничего, кроме беспокойства, правда? – спросил он. – Впрочем, то же самое можно сказать и о тебе. – Данте нежно поцеловал Эрику, надеясь, что она хоть что-то ему ответит, но не дождался. Губы ее были холодны. Поцелуй не смог их согреть. – Странная мы с тобой пара. Приносим друг другу одни несчастья, и все же я не могу представить себе жизни без тебя. Так что не вздумай умирать, моя обворожительная нимфа!

      С губ Эрики сорвался слабый стон. С трудом приподнявшись на локте, она окинула каюту затуманенным взглядом. Напротив ее кровати сидел Рид.
      – Я уж, признаться, испугался, что ты никогда не придешь в себя, – заявил он, глядя на полуживую искательницу приключений. – Ну что, тебе лучше?
      – По сравнению с чем? – попробовала пошутить Эрика, однако попытка эта не увенчалась успехом. Эшеру пришлось напрячь слух, чтобы разобрать ее слова, так что ее тонкий юмор остался для него незамеченным.
      – Пока что ты еще неважно выглядишь, – заметил Рид, и лицо его озабоченно нахмурилось. – Ну и задала ты нам беспокойства в последние несколько дней! Данте из меня чуть душу не вытряс за то, что я позволил тебе выйти на палубу.
      – Вот уж не думала, что ему есть до меня дело, – пробормотала Эрика, пытаясь сесть.
      Рид криво усмехнулся:
      – Оказывается, есть. Никогда не видел, чтобы он так трясся над женщиной. Ну точь-в-точь наседка над своими цыплятами. Целых два дня от постели твоей не отходил!
      Слова его удивили Эрику. Неужели она проспала целых два дня? Быть этого не может! Рид, должно быть, преувеличивает. Он всегда любил рассказывать всякие небылицы.
      – Просто он чувствует за меня ответственность, – высказала предположение Эрика. – В течение этого плавания я была для него обузой.
      Рид не стал ее разубеждать. Ему вовсе не улыбалось играть роль миротворца. Его чувства к этой голубоглазой нимфе были слишком сильными, чтобы вот так запросто отдавать ее Данте. Не бывать этому! Если капитану нужна Эрика, пусть попробует завоевать ее сердце.
      – Я ужасно за тебя переживал, – сказал Рид и, поднявшись, подошел к постели Эрики. Наклонившись, провел заскорузлой рукой по ее щеке. – Вообще-то я не верю в Бога, но в тот день, когда ты была так слаба, что едва дышала, я только и делал, что молился.
      Услышать подобные слова из уст такого человека, как Эшер, было удивительно, и Эрика, понимая, с каким трудом они ему дались, ласково ему улыбнулась:
      – Спасибо тебе за заботу.
      – Знаешь, мне никогда не были нужны женщины, – признался Рид, глуповато ухмыльнувшись. – Разве что когда… – Он замялся, подыскивая такие слова, которые не обидели бы Эрику и в то же время позволили бы ей понять его чувства. – Я хочу сказать, что… Ну в общем, поскольку я мужчина…
      Эрика рассмеялась хрипловатым смехом:
      – Я понимаю то, что ты пытаешься мне сказать, Рид. Поверь мне, чувства мужчин не являются для меня загадкой. Я ведь была замужем, ты же знаешь.
      – Думаю, ты не совсем меня понимаешь. – Раздраженно вздохнув, Рид начал все сначала. – Я, конечно, не ангел и, чтобы заработать немного денег, делал такое, о чем сейчас и вспоминать-то не хочется… Но когда я с тобой, у меня такое странное чувство… Хотя я тебе в отцы гожусь… – Рид снова замолчал. – Черт подери, Эрика! Я не знаю, как сказать тебе, чтобы ты поняла. – Набрав побольше воздуха, Эшер поспешно выпалил: – Похоже, я в тебя влюбился.
      Эрика ожидала чего угодно, только не признания в любви, и ей потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя от удивления.
      – Спасибо тебе, Рид, но…
      – Но ты меня не любишь, – договорил за нее первый помощник.
      Эрика посмотрела ему прямо в глаза.
      – Я люблю тебя как друга, – ласково проговорила она, решив пощадить его чувства. Когда-то в подобной ситуации с Эллиотом она этого не сделала – и совершила большую ошибку, которую не хотелось бы повторить. – Ты мне нравишься, и мне не хочется причинять тебе боль. – Опустив глаза, она слабо улыбнулась Риду. – Надеюсь, мы и впредь сможем оставаться друзьями.
      Вздохнув, Рид отнял руку от нежного лица Эрики.
      – Ладно, все, что ни делается, все к лучшему. Мне и предложить-то тебе особо нечего. Так что прости старика за глупые слова.
      Эрика молча смотрела, как он бредет к двери. Говорить она не могла, боялась ляпнуть какую-нибудь глупость, что в ее теперешнем плачевном состоянии было бы неудивительно. Когда за Ридом закрылась дверь, Эрика зашмыгала носом. Она и сама не понимала, почему ей так хочется плакать. Словно долго сдерживаемая плотина вот-вот готова была прорваться, и у Эрики не оставалось сил ее сдерживать. И слезы хлынули у нее по щекам, и через несколько мгновений Эрика рыдала, словно обиженный ребенок.
      В этот момент в каюту проскользнул Данте, да так и застыл на месте. Что это? Эрика плачет? Кто посмел ее обидеть? Ее сдавленные рыдания разрывали Фаулеру сердце, и прежде чем он успел сообразить, что делает, он уже сидел с ней рядышком на койке, предлагая свое плечо, чтобы в него поплакаться. Однако Эрика оттолкнула его. Уж лучше она продолжит плакать, уткнувшись в подушку. И так достаточно того, что Данте увидел ее рыдающей. Стыд да и только!
      – Уходи! – взмолилась она сквозь слезы. – Уйди, оставь меня одну!
      – Не уйду, пока ты не скажешь, что тебя так расстроило. – Данте, ухватившись за плечо Эрики, с силой оторвал ее от подушки и толкнул на спину.
      – Ничего меня не расстроило, – ответила она. Губы ее дрожали.
      – Ничего? – недоверчиво переспросил Фаулер. – А помнишь, как в Новом Орлеане ты убежала из дома, чтобы не выходить замуж за ненавистного тебе мужчину, и, случайно оказавшись в борделе, наткнулась на человека, который остался глухим к твоим мольбам о помощи. И когда этот человек лишил тебя невинности, ты и слезинки не уронила. А потом на тебя ставили пари, но и тогда ты не плакала. А после этого я похитил тебя, притащил на борт этой шхуны и сообщил о своих дальнейших планах, только когда было поздно возвращаться на берег, но и тогда ты не опустилась до слез. – Данте внимательно посмотрел на Эрику. – Должно быть, произошло что-то из ряда вон выходящее, что ты разрыдалась. Так что же?
      – Бывает, хватает и пустяка, чтобы заставить человека расплакаться, – уклонилась от ответа Эрика.
      – Ни по каким пустякам ты бы лить слезы не стала. Тебя, Эрика, не так-то легко сломить. Ну-ка отвечай, черт подери, в чем дело!
      – Оставь меня в покое, Данте, – попросила Эрика и, судорожно вздохнув, вытерла струящиеся по щекам слезы. – Ты последний человек, которого я хотела бы сейчас видеть.
      Данте чувствовал, что сейчас не выдержит и взорвется. Последние два дня были для него адом кромешным. Он мог думать лишь об одном – выживет Эрика или нет. И теперь, глядя на ее безудержные, разрывающие душу рыдания, Данте понял: еще несколько секунд – и терпению его придет конец.
      А может, это Рид ее так расстроил? Воспользовался тем, что Эрика не может оказать ему сопротивления, поскольку сильно ослабела за последние два дня? Мысль эта была для него невыносима, и, схватив Эрику за руки, он принялся трясти ее.
      – Черт подери! Я хочу знать, что случилось! Что он тебе сделал? – взревел Данте.
      – Кто? – изумленно спросила Эрика.
      – Рид! Он что, изнасиловал тебя? Ну и дурак же я был, что попросил этого проходимца присмотреть за тобой. У него же совести нет ни на грош! Если бы он не был мне нужен, чтобы показать, где находятся сокровища, я бы в жизни не взял его с собой!
      – Да тебе ли судить, есть у кого-то совесть или нет! – усмехнулась Эрика. – Тебе вообще неведомо, что это такое. Ты хочешь знать, почему я плакала? Хорошо, я тебе скажу. Это из-за тебя, а не из-за Рида. Ты самый несносный мужчина, которого я когда-либо встречала!
      – Я?! – изумился Данте. Да что я тебе такого сделал? Целых два дня от постели твоей не отхожу, пытаюсь спасти тебе жизнь! Неужели это для тебя ничего не значит?
      – Лучше бы ты дал мне утонуть! – выкрикнула Эрика и оттолкнула Данте. – Это было бы как раз то, что мне нужно. – Внезапно она вспомнила фразу Фаулера о сокровищах и обеспокоенно нахмурилась. – А о каких это ты сокровищах говорил?
      – О тех, что зарыты на полуострове Юкатан.
      – Да ты просто спятил! – воскликнула Эрика.
      – Я не спятил, я пребываю в отчаянии! – раздраженно заявил Фаулер. – Если бы ты не была настолько занята своими переживаниями, ты могла бы поразмыслить над моим бедственным положением. Это я должен лить слезы, а не ты! Вместо того чтобы предложить мне помощь, ты упиваешься жалостью к себе! А мне еще предстоит спасти свою плантацию и выплатить долги брату.
      – А если бы ты не был таким эгоистом, ты бы не стал рисковать жизнью команды, и моей в том числе, чтобы добыть какие-то несуществующие сокровища! – Одарив капитана презрительным взглядом, Эрика указала на дверь. – Убирайся из моей каюты!
      Тихонько ругнувшись, Данте направился к двери. Что толку спорить с этой несносной девицей? Только еще больше обозлишься.
      – Отлично, можешь продолжать лить слезы, а я тем временем предприму кое-что, что поможет мне выйти из моего затруднительного положения. По крайней мере я не отказался от этой надежды. Разные бывают люди. Одни – борцы, другие – нытики. Думаю, ты догадываешься, к какой категории можно причислить тебя.
      – А третьи не дают другим никакой возможности бороться, – язвительно бросила Эрика.
      – О чем это ты говоришь, крошка? Неужели ты настолько наивна, что не понимаешь одной простой истины? Возможность бороться никто никому не дает. Если человек считает нужным бороться, он борется. А если сидеть и ждать у моря погоды, сама понимаешь, чего добьешься.
      У Эрики не было настроения вступать с Данте в философскую дискуссию, хотя ей и было неприятно то, что он считает ее трусихой. Сама она себя считала не трусливее Данте Фаулера, а быть может, и храбрее. И не ему ее учить. У самого недостатков хоть отбавляй. Эрика уже готова была бросить ему вдогонку какую-нибудь ядовитую реплику, но в последний момент передумала. Что толку? Беспредельное самомнение этого человека ничем не умерить.
      Данте насмешливо вскинул темные брови.
      – Что, ничего умного в голову не приходит? Вот уж не думал, что ты в состоянии лишиться дара речи.
      – Я наконец-то поняла, что спорить с тобой – пустая трата времени. Человека, упрямого как осел, никогда не переспорить, – язвительно бросила в ответ Эрика. – Думай обо мне что хочешь. Мне все равно.
      Данте отвесил Эрике насмешливый поклон.
      – Благодарю за разрешение, милая.
      Когда за ним закрылась дверь, Эрика тяжело вздохнула. Данте совершенно прав, хотя ей очень не хочется в этом признаваться. Она должна, собравшись с духом, продолжить борьбу за то, что ей дороже всего на свете. А больше всего на свете она ценит любовь. Если она действительно хочет быть рядом с Данте до конца своих дней, нужно внушить ему мысль, что без нее его жизнь превратится в жалкое прозябание.
      Эрика поднялась и взглянула в зеркало. Выглядела она ужасно. Сначала нужно привести себя в божеский вид, а потом пойти к Данте, точно так же, как Рид пришел к ней. Но она поступит умнее, чем первый помощник капитана. Она постарается пробудить в Фаулере сильнейшее желание, а потом уже будет бороться вместе с ним, а не против него. Он вовремя напомнил ей, что надежда умирает последней. Эта мысль несколько приободрила Эрику, и она приступила к выполнению задуманного плана: очаровать Данте своей внешностью, хотя, по правде говоря, ей хотелось бы, чтобы он заглянул ей в душу и увидел там любовь, которую Эрика была бы счастлива бросить к его ногам.
 
      – Капитан! Вон мыс! Мы возле Юкатана! – прокричал Рид, указывая на юго-запад.
      Заставив себя отвлечься от мыслей об Эрике, Данте сосредоточил внимание на пушистых белых облаках, оповещавших о том, что за горизонтом находится земля. Если бредовые рассказы Рида окажутся не вымыслом, а правдой, он, Фаулер, может вернуться в Америку с солидным капиталом, которого хватит на то, чтобы приобрести новый пароход и привести в порядок плантацию.
      Стоя у штурвала, капитан смотрел, как земля на горизонте с каждой минутой увеличивается в размерах. Он лелеял надежду, что Рид затащил его в этот далекий край не напрасно. И все-таки Фаулера не оставляла в покое мысль, что удача повернулась к нему спиной.
      Все вокруг казалось ему безрадостным. Он предпринимал немало попыток хоть как-то воодушевить Эрику, однако это ни к чему не привело, и теперь ее депрессия перекинулась и на него. «Может, выброситься за борт? – печально размышлял Данте, бредя по палубе к своей каюте. – Тогда и Эрика будет намного счастливее, и Корбину не придется сообщать ужасную весть, что наше финансовое положение оставляет желать лучшего, потому что его безмозглый братец умудрился вступить в сделку с дьяволом, а тот обвел его вокруг пальца».
 
      Данте с мрачным видом сидел в кресле. На столе перед ним стояла бутылка бренди, к которой он периодически прикладывался, пытаясь потопить в ней свои невзгоды. Внезапно дверь в каюту приотворилась. Фаулер вскинул голову – посмотреть, кто к нему пожаловал, и замер. На пороге стояло чарующее видение, освещенное золотистым светом фонаря. Эрика! Сверкающие темные волосы пышной волной окутывали плечи. Сквозь тонкое, как паутинка, просторное платье, ниспадающее до пола, виднелась пышная, высокая грудь. Данте не шелохнулся, опасаясь, что, если он это сделает, видение исчезнет. Ему даже захотелось себя ущипнуть, чтобы убедиться, что стоявшая на пороге Эрика – не игра его затуманенного алкоголем воображения. Не может быть, чтобы она пришла к нему после того, как он ее оскорбил!
      – Я не помешала тебе размышлять, Данте? – спросила Эрика.
      Ее нежный голосок донесся до него, словно легкое дуновение ветерка, и в ту же секунду на Фаулера повеяло тонким ароматом ее духов. Данте откинулся на спинку кресла, чувствуя, как от одного вида Эрики и исходящего от нее благоухания у него закружилась голова.
      – Нет, – хрипло произнес он дрожащим от желания голосом.
      На губах Эрики мелькнула обольстительная улыбка. Вскинув руки, она расстегнула свое платье-тунику.
      – Я думала о том, что ты мне сегодня сказал, – прошептала она.
      Тонкое платье соскользнуло чуть ниже, и у Данте перехватило дыхание. Пышная, цвета сливок, грудь порывисто вздымалась и опускалась. Казалось, что платье вот-вот упадет, представив жадному взору Фаулера все, что за ним скрывается. Может, Эрика явилась, чтобы помучить его за то, что он над ней насмехался? Хочет ему отомстить таким жестоким способом? Возродить в нем яростное желание, а потом повернуться и спокойненько выйти из каюты?
      Эрика медленно приближалась. Нежное выражение исчезло с ее лица. Теперь в ее глазах плясали смешинки. Заметив этот веселый блеск, Данте не стал искушать судьбу. Стремительно вскочив, он поспешил ретироваться в самый дальний угол каюты, опасаясь, что еще немного – и он кинется к Эрике и заключит ее в свои объятия. Останься он рядом с ней чуточку дольше, это неминуемо бы произошло.
      Видя, что капитан умчался от нее как черт от ладана, Эрика изумленно вскинула тонкие брови. Ну и ну! От этого Данте не знаешь, чего и ждать. То он врывается в ее каюту, рыча, словно разъяренный лев, то забивается в угол, трясясь, словно испуганный ягненок.
      – Ты боишься меня, капитан? – насмешливо бросила она, намеренно становясь между ним и дверью, чтобы отрезать ему путь к отступлению.
      – Вовсе нет! – выпалил оскорбленный Данте.
      – Тогда почему ты забился в угол? – Эрика подошла поближе, одарив Фаулера вызывающей улыбкой. – Вот уж не думала, что увижу, как храбрый капитан трусит.
      – Ничего я не трушу. Я просто не понимаю, зачем ты сюда заявилась.
      – Неужели это не ясно? – прошептала Эрика, лаская его взглядом.
      Она расстегнула на поясе пряжку, и платье соскользнуло на пол. Перешагнув через него, Эрика направилась к Фаулеру совершенно обнаженная, с лукавой улыбкой. Он поспешно закрыл глаза, но образ ослепительного тела Эрики уже запечатлелся в его памяти. Данте страстно захотелось протянуть руки и прижать эту обворожительную красотку к себе, однако он усилием воли подавил это желание. Фаулер не сомневался, что Эрика только того и ждет, чтобы он потеряв голову бросился ее обнимать, тогда она могла бы вдоволь поиздеваться над ним, отбиваясь от его любовных притязаний. Ну уж нет! Он ей такого удовольствия не доставит!
      А Эрика между тем подошла к нему вплотную и провела кончиками пальцев по его заросшей щеке, исследуя каждую выпуклость и впадинку, потом по чувственным губам. Данте задохнулся от восторга, когда Эрика, скользнув рукой по шее, принялась расстегивать пуговицы на его рубашке. Покончив с этим, она стянула рубашку с его плеч. Данте едва не умер от наслаждения, когда ее нежные соски коснулись поросшей темными волосами груди. Вот Эрика прильнула к нему всем телом, и он застонал от страсти. Эта восхитительная красотка сводила его с ума своими соблазнительными ласками. В этот момент влажные губы коснулись его плеча, и Данте почувствовал, что сопротивление его слабеет. А Эрике только того и надо было. Чтобы посильнее разжечь в нем пламя страсти, она прошлась руками по его груди, потом по бугристым мышцам спины. Данте чувствовал, что сил выносить эту сладкую муку у него не осталось. Он понимал, чего добивается Эрика – чтобы он сдался.
      – Зачем ты это делаешь? – едва выдохнул он. – Почему бы тебе не пристрелить меня, и дело с концом! Вон пистолет, в ящике стола. Ради Бога, воспользуйся им!
      Эрика изумилась стойкости Фаулера. Если бы он ее ласкал, она сдалась бы давным-давно. Впрочем, он ведь не испытывает к ней таких же чувств, как она к нему. Подумав об этом, Эрика решила воспользоваться его предложением вытащить из стола оружие. Если ей даже придется под дулом пистолета заставить Данте заниматься с ней любовью, она сделает это. Подхватив с пола смятую рубашку Фаулера, Эрика натянула ее на себя и направилась к столу за пистолетом.
      Воровато приоткрыв один глаз, капитан облегченно вздохнул: наконец-то Эрика оставила его в покое. Но в этот момент она обернулась, и Данте изумленно вытаращил глаза – в живот ему уперлось дуло пистолета.
      – Поскольку ты решил все усложнить, мне придется действовать силой. Снимай брюки! – распорядилась Эрика.
      Данте был поражен: неужели Эрика решила лишить его и чувства собственного достоинства, и одежды, а потом хладнокровно пристрелить?
      Видя, что он никак не реагирует, Эрика ткнула его посильнее.
      – Ну же, пошевеливайся! У меня мало времени. Ночь уже на исходе. Или ты снимаешь штаны, или я прострелю их до дыр и тебя вместе с ними, – пригрозила она, однако в ее глазах плясали веселые искорки.
      – Ты этого не сделаешь, – бросил Данте, непроизвольно пожирая жадным взглядом обольстительную фигуру красотки, которая уже успела отнять у него рубашку, а теперь требует брюки. И хотя Фаулер был уверен, что сумеет выхватить пистолет у Эрики из рук, он не мог гарантировать того, что во время борьбы оружие не выстрелит. Да и прицелилась она в такое место, что, если попадет, никакие женщины ему уже будут не нужны.
      – Не выводи меня из себя, Данте! Помни: я всегда довожу начатое до конца, – решительно проговорила Эрика, в глубине души потешаясь над озадаченным выражением лица Фаулера.
      Делать нечего: он принялся сердито стаскивать брюки, не видя, что Эрика наблюдает за ним краешком глаза и на губах ее играет легкая улыбка. То, что она не пристрелила его на месте, придало Данте некоторую уверенность в себе. А может, ей нужна не месть, а что-то другое? Да и в конце концов, что ему терять? Какой мужчина, если он, конечно, в здравом уме, откажется от полуобнаженной красотки, целящейся в него из пистолета?
      – Если я попрошу тебя объяснить, чего ты добиваешься, не покажется ли тебе, что я прошу слишком многого? – донесся до Эрики хрипловатый голос Данте, и она вздрогнула, услышав в нем сладострастные нотки.
      – Я хочу, чтобы ты занялся со мной любовью, а сделать это в одежде невозможно, – сообщила ему Эрика.
      – Под дулом пистолета? – хмыкнул Данте. – Право, любовь моя, это довольно необычно, даже для тебя. Впрочем, я буду счастлив тебе услужить, но… за определенную плату.
      – Такую же, какую ты заплатил мне в борделе? – поддразнила его Эрика, насмешливо вскинув изящные брови. – Та цена в данном случае была бы непомерно высокой. Той ночью я потеряла невинность. Твою невинность при всем желании не отберешь. Впрочем, я даже предполагать не берусь, как давно ты ее потерял.
      Улыбка исчезла с лица Данте. Он посмотрел Эрике в глаза.
      – Я такой, какой есть, – тихо проговорил он. – И не в моей власти изменить прошлое. А цену я прошу такую: мы с тобой начнем все сначала и забудем все плохое, что между нами было.
      – Ты хочешь чего-то вроде перемирия? – Эрика задумчиво взглянула на него. – Ну что ж, думаю, вреда от этого не будет. Кроме того, если ничего не выйдет, я всегда смогу снова воспользоваться твоим пистолетом.
      – Совершенно верно, – пробормотал Данте. Протянув руку, он забрал у Эрики пистолет и положил его на стол. – Но сначала мне должно быть позволено защитить себя. Согласна?
      В глазах Фаулера вспыхнуло жаркое пламя страсти, когда руки его, скользнув Эрике под рубашку, притянули ее к себе. Тела их соприкоснулись, и Эрика, ощутив тело Данте своей бархатистой кожей, забыла обо всем.
      – Предъявляй свою защиту, – произнесла она тем не менее, обхватив руками широченные плечи Данте и взлохматив ему на затылке вьющиеся волосы.
      – С удовольствием, – игриво ответил он.
      Губы его приблизились к ее губам, и Эрика почувствовала, как в ней постепенно нарастает, набирая силу, страстное желание. Затаив дыхание, она ждала, когда Данте коснется губами ее губ. И наконец это произошло. Сначала его ищущий язык прошелся по ее верхней губе, потом скользнул в самые потаенные глубины ее рта. Поцелуй становился все более жгучим. Мускулистое тело Фаулера прижималось к Эрике все крепче, и все стремительнее затягивал влюбленных водоворот страсти.
      Когда губы Данте на секунду оторвались от ее рта, Эрика инстинктивно попыталась вновь прильнуть к ним. Она жаждала, чтобы этот сладостный поцелуй длился вечно. Однако у Данте на этот счет, похоже, были несколько иные намерения. Его теплое дыхание коснулось ее щеки, губы, найдя за ушком чувствительное местечко, прильнули к нему, и Эрика затрепетала.
      – Это первый пункт защиты, – прошептал Данте, проводя руками по бедрам Эрики. – И это еще одна причина, по которой я не хотел бы, чтобы мы расстались.
      Он прошелся по бедрам Эрики своими нежными руками, даря ей ни с чем не сравнимое наслаждение, потом руки его скользнули выше, коснулись груди, а губы принялись покрывать легкими поцелуями ее плечи. Дрожь пробежала по телу Эрики от его смелых ласк.
      – Потому что мне доставляет огромное удовольствие тебя вот так трогать…
      В голосе Фаулера звучала едва сдерживаемая страсть.
      Слабый стон сорвался с губ Эрики, когда Данте, прижавшись щекой к ложбинке между ее грудями, взял в рот один нежный розовый бутон, потом другой. Эрика обхватила его темноволосую голову обеими руками. Ее собственная голова шла кругом от исходившего от Фаулера приятного мускусного запаха и от его прикосновений.
      – И потому что я страстно хочу вот так тебя трогать…
      Его рука, скользнув по животу Эрики, коснулась ног, нежно развела их в стороны и снова метнулась вверх, к одному розовому соску, потом к другому. Эрика порывисто задышала. Ресницы ее, затрепетав, смежились, закрыв от ее взора окружающую ее действительность. Осталось лишь восхитительное чувство, которое вызывали в ее теле умелые ласки Данте.
      – Ты возбуждаешь меня так, как еще не удавалось возбудить ни одной женщине. Голос Фаулера звучал хрипло, губы коснулись груди Эрики, скользнули по ее животу, выводя на нем замысловатые узоры, спустились ниже… Когда пальцы Данте раздвинули мягкие складки между ног и окунулись во влажное тепло, Эрика почувствовала, как ее захлестывает волна наслаждения. Через секунду рука его скользнула выше, вновь прошлась по животу, потом опять опустилась вниз, к источнику неиссякаемого блаженства. Губы Фаулера сомкнулись вокруг одного розового бутона, а рука стала ласкать другой вздымающийся розовый пик.
      Эрика ощущала прикосновения рук и губ Данте повсюду по всему телу. Его ласки становились все более изощренными.
      У Эрики перехватило дыхание, когда поцелуи Фаулера добрались до ее талии, а ловкие пальцы забирались все глубже, заставляя ее сгорать от страсти. Эрику бросало то в жар, то в холод. Она хотела Данте так сильно, что желание это поглотило все остальные мысли. Ласки, которыми он ее окутывал, словно раскаленной лавой, были так сладостно-мучительны…
      Наконец Данте повернул Эрику к себе лицом. Он раздвинул ей ноги и прижался к ней напряженной плотью. Сладострастный стон сорвался с губ Фаулера, когда он с силой вошел в нее. Его голова опустилась на плечо Эрики, и он начал осыпать поцелуями ее шею, горячее дыхание жгло ей кожу.
      – Эрика, я хочу тебя… Ужасно хочу… – задыхаясь, прошептал Данте.
      Когда он вошел в нее, Эрика почувствовала, как пламя страсти разгорается все сильнее, заражая их обоих жадным нетерпением. Тела их ритмично двигались, сердца бились в унисон, а Данте входил в нее все глубже, стремясь к самым потаенным глубинам ее естества. И настал тот блаженный миг, когда Эрике почудилось, что они с Данте воспаряют ввысь и летят к самому горизонту, проносясь сквозь безбрежное пространство вселенной, касаются руками мерцающих звезд, купаются в блаженных волнах экстаза.
      И когда Эрика исступленно прижалась к Фаулеру, неописуемое чувство пронзило все ее существо. Ей казалось, что они с Данте составляют одно целое. Она стала живой, дышащей частью его, а он – яростным пламенем, бушующим в ней, нескончаемой жаждой наслаждения, расцветавшей пышным и нежным, словно лепестки розы, цветом.
      А потом она будто попала в какой-то нескончаемый темный водоворот. Сладостное чувство пронзило все ее существо. Ей казалось, что она умирает от наслаждения. Ощущение невыразимого блаженства охватило ее. Она задыхалась, ловя открытым ртом воздух, а Данте вонзался в нее вновь и вновь, прижимая к себе так крепко, словно боялся, что она исчезнет. Наконец удовлетворенный стон сорвался с его губ, и мускулистое тело Данте содрогнулось в блаженном экстазе.
      Когда погасли последние языки жаркого пламени, его тепло осталось, и Эрика поняла, что их обоюдная страсть может при желании вспыхнуть с новой силой, никогда ее не удастся утолить до конца. Эрика удовлетворенно вздохнула, понемногу приходя в себя, открыла глаза и увидела над собой прекрасное лицо Данте.
      Обведя каюту все еще затуманенным взором, Эрика смущенно ахнула. Это ж надо! Оказывается, они с Фаулером удовлетворили свою безудержную страсть друг к другу не где-нибудь, а в том самом углу, в котором капитан пытался укрыться. Данте стоял, опершись своими мускулистыми руками о стену, а Эрика – ухватившись руками за его узкие бедра. Краска смущения вспыхнула на щеках Эрики, когда глаза ее встретились со смеющимися зелеными озерами в обрамлении темных густых ресниц.
      – Мне тоже никогда не приходилось заниматься любовью в таком неподходящем месте, – поспешил успокоить он Эрику, поняв, чем она так смущена. – Я настолько увлекся… – его хрипловатый голос прервался, и Фаулер весело ухмыльнулся, – своей защитой, что совершенно забыл, где нахожусь. – Он провел указательным пальцем по чуть припухшим от поцелуев чувственным губам Эрики. Когда я был маленьким, мама частенько за какую-нибудь провинность ставила меня в угол. Но никогда, даже в самом страшном сне, не могло мне привидеться, что в углу можно настолько возбудиться.
      Эрика звонко рассмеялась. Смущения ее как не бывало.
      – Я тоже представить себе не могла, что в обычном платяном шкафу так уютно целоваться.
      Взгляд Фаулера переместился на кровать – гораздо более подходящее место для удовлетворения страсти.
      – Может, попробуем на кровати, детка? Похоже, мы ею пренебрегаем.
      Однако Эрика покачала головой и, проведя руками по его широкой груди, кокетливо возразила:
      – Я пока что не решила, примет ли суд твою защиту. – В ее глазах заплясали лукавые искорки. – Мы еще не выслушали обвинение.
      Когда нежные губы Эрики коснулись легким поцелуем его сосков, а потом прошлись по плоскому животу, Данте застонал. Ее страстные поцелуи и умопомрачительные ласки, легкие и изысканные, волновали его как никогда. Ему захотелось сдаться на милость победителя. Если суд уготовил ему такое наказание, он согласен отбывать его хоть до конца жизни. Сладостные ласки Эрики заставляли Данте желать все новых и новых ее прикосновений. А руки Эрики между тем пробежались по его спине, исследуя каждый мускул. Губы ее на секунду коснулись его губ, потом нащупали на шее пульсирующую жилку, прильнули к ней поцелуем… Когда Эрика стала покрывать его грудь восхитительно нежными поцелуями, ему показалось, будто сердце вот-вот выскочит из груди. Тактика молчаливого натиска, которую применила к нему Эрика, оказалась настолько действенной, что Фаулеру на мгновение почудилось, что он сейчас сойдет с ума от охватившего его нестерпимого желания. Эрика, словно смакуя, касалась каждого дюйма его тела губами и кончиками пальцев, вызывая в возлюбленном такой вихрь ощущений, что Фаулер понял – еще немного, и он задохнется. А ласки Эрики становились все смелее, и Данте сгорал от снедавшего его яростного желания. Тело его содрогалось от предвкушения дальнейших сладостных лобзаний. А губы Эрики все ласкали его трепещущую плоть, и Данте невольно подумал, что он вот-вот растворится в охватившей его безудержной страсти без остатка.
      – Сдаюсь, – едва выдохнул он.
      Эрике было лестно, что она имеет такую власть над сильным, мужественным мужчиной.
      – Значит, защита просит пощады? – спросила она, и на губах ее заиграла провокационная улыбка.
      – Вне всякого сомнения, – заверил ее Данте, прикоснувшись ладонями к ее лицу. – Делай со мной что хочешь. Мне все равно.
      И губы его страстно прижались к ее губам. Это был уже не тот безропотный мужчина, каким он только что казался, – пассивно принимающий ласки очаровавшей его женщины. Теперь он взял инициативу в свои руки. Язык его жадно проник в сладостную влажность рта Эрики, пальцы зарылись в ее густые темные волосы, откинули назад ее голову, чтобы легче было добраться до теплых мягких губ, которые покорно раскрылись под его губами. Мускулистые руки крепко прижали к стене ее трепещущее тело. У Эрики перехватило дыхание от страстного поцелуя Данте.
      Казалось, время для влюбленных остановилось. Они полностью отдались буйной страсти, уносившей их в стремительный водоворот наслаждения. Поцелуи, ласки, снова поцелуи… Влюбленные никак не могли насладиться ими, их вновь захлестнуло желание обладать друг другом.
      Волны захватывающих ощущений, все нарастая, накатывались на Эрику, когда Данте с силой входил в нее. Она прижималась к нему всем телом, отдаваясь целиком и полностью. Удовольствие оказалось столь острым, что Эрика, не выдержав, вскрикнула. Данте, заглушив ее крик поцелуем, продолжал вонзаться в нее со всей неистовостью, увлекая Эрику за собой в темную бездонную пучину, в которой нет ничего, кроме невыразимого наслаждения.
      И когда тела влюбленных содрогнулись в экстазе, Данте, прижав Эрику к себе, почти придавив ее своим телом, стал ждать, когда его сердце замедлит свой стремительный бег. После занятий любовью с Эрикой сил у Фаулера почти не осталось. Эта женщина выматывала его полностью. Так он и стоял некоторое время, прижавшись к Эрике. Вскоре он успокоился. Дыхание стало более ровным.
      Собрав последние силы, Данте подхватил Эрику на руки, отнес к кровати, уложил под одеяло и лег с ней рядом. Если у нее и было желание выскользнуть из его каюты, Фаулер собирался дать ей понять, что не допустит этого. Слишком много ночей провел он в одиночестве. И хотя они с Эрикой не пришли пока ни к какому решению, тяга их друг к другу не угасла, и ему хотелось заснуть, держа ее в своих объятиях.
      Эрика не проронила ни слова, когда Данте, запечатлев на ее губах последний поцелуй, растянулся с ней рядом. В его объятиях было тепло и уютно. Никогда она больше не допустит, чтобы дурацкая гордость и нелепые обиды встали между ними. Она любит его, и каждый день, прожитый вместе, будет воспринимать таким, каков он есть, наслаждаясь тем, что он приносит. И этого будет достаточно, думала Эрика, уткнувшись Данте в плечо и закрыв глаза. Такая любовь, какую она испытывает к Данте, выпадает на долю женщины лишь один раз в жизни. Когда они расстанутся и каждый пойдет своим путем, ей придется долго зализывать раны и приходить в себя. И вот тогда воспоминания об их с Данте объятиях и ласках станут согревать ей душу. Так оно и будет, решила Эрика, погружаясь следом за Данте в глубокий сон.

      Данте вышел на палубу. Он внимательно посмотрел на береговую линию, где густые джунгли, казалось, врезались в синее небо, образуя неровную, словно частокол, линию.
      – Лодка готова, капитан, – раздался голос первого помощника.
      Спрыгнув в нее, капитан взялся было за весла, чтобы плыть к берегу, как вдруг сверху упала какая-то тень. Данте вскинул голову и обомлел. По веревочной лестнице к ним спускалась Эрика.
      – Какого черта! – воскликнул Рид. – Она что, едет с нами, капитан?
      – Нет. – Фаулер вперился суровым взглядом в полное решимости лицо Эрики. – Сейчас же поднимайся обратно на шхуну! – приказал он.
      Однако Эрика и бровью не повела. Отодвинув мешок с инструментом в сторону, она села рядом с Данте.
      – Эрика, я тебе сказал, возвращайся на корабль! – приказал капитан более решительным тоном, однако Эрика не сдвинулась с места.
      – Почему это я должна возвращаться? Я уже в каких только переделках не побывала! Так что не воображай, что тебе удастся заставить меня сиднем сидеть в каюте, в то время как сами вы будете исследовать еще не изученные земли.
      Фаулер злобно взглянул на Эрику.
      – Я хочу, чтобы ты вернулась на шхуну. Тогда я буду знать, что ты в безопасности.
      Эрика упрямо вскинула подбородок:
      – Я еду с тобой!
      В голосе ее звучала такая решимость, а выражение лица было таким упрямым, что Данте понял: ее и с места не сдвинешь. Если уж эта настырная девица что-то вбила себе в голову, ее не переубедить.
      – Хорошо, – проговорил он снисходительным тоном, – только потом не жалуйся. Это тебе не воскресный пикничок и не легкая прогулка.
      – Ты хочешь взять ее с собой?! – изумился Рид. – Да ты с ума сошел! Нас ждут дикие джунгли. Уж я-то знаю! Мне уже здесь доводилось бывать.
      Обернувшись к Эшеру, Эрика бросила на него умоляющий взгляд и одарила чарующей улыбкой.
      – Боюсь, Рид, мною овладел дух приключений. Ну пожалуйста, позвольте мне поехать с вами! Обещаю, я не доставлю вам никакого беспокойства.
      Когда маленькая ручка Эрики обхватила его огромную лапищу, Рид почувствовал, что не в силах перечить ей.
      – Ну ладно, – сдался он. – Если уж капитан не может тебе отказать, то где уж мне…
      Эрика просияла. Как же ей хотелось поскорее оказаться в тех местах, о которых ей приходилось лишь читать в книгах!
      По мере того как шлюпка, рассекая воду, приближалась к берегу, Эрикой все сильнее овладевало беспокойство. Рид заверил ее, что майя – народ дружелюбный, правда, не лишенный некоторых предрассудков, однако людоедством не занимается, так что она может не беспокоиться, что ее съедят на ужин. Он специально, чтобы не пугать Эрику, не стал говорить о том, какие пытки применяют индейцы к непрошеным гостям, если им кажется, что те угрожают их существованию.
      Ялик причалил к берегу.
      Подхватив мешок с инструментами, Рид указал куда-то на восток.
      – Вон там находится Чичен-Ица, центр цивилизации индейцев майя. Большинство остальных своих крепостей они покинули. – Он пожал плечами, продолжая идти по берегу. – Точно не знаю почему. Никогда не мог понять, почему все эти индейцы поселились в одном городе. Может, в остальных разыгрались эпидемии, а может, это как-то связано с их языческими богами. Наверное, то, что майя приносили им в жертву людей, вовсе не нравилось богам, хотя майя считали по-другому.
      – Так майя приносили человеческие жертвы? – испуганно пролепетала Эрика. Она застыла на месте как вкопанная. Боже правый! Во что она на сей раз влипла?
      – Вот! – Рид указал на бухту, окруженную деревьями и кустарником. – Мы можем срезать путь к Жертвенному колодцу. Им уже давным-давно никто не пользовался. Если не знать, что он находится в этой бухте, его ни за что не найдешь. Такие уж кругом заросли.
      Эрика взглянула на Данте. Лицо его было решительным. Наверняка представляет себе сейчас сокровища майя, которые, если верить Риду, они добудут без труда, решила Эрика. Фаулер надеется, что эти сокровища помогут ему возместить потери, вызванные вероломством Сэбина. Он полон решимости во что бы то ни стало вновь обрести состояние. Эрика проглотила застрявший в горле комок, напряженно глядя на береговую линию, поросшую буйной растительностью, и глубоко вдохнула влажный воздух. Он был такой тяжелый и липкий, хоть ножом режь. Господи! Как было бы хорошо, если бы это оказалось последним их с Данте приключением. Никакие богатства мира не стоят того, чтобы за них погибать в непроходимых джунглях Чичен-Ица.
      Когда они добрались до бухты, капитан сбросил на землю свой мешок и выудил из него три мачете. Одно он сунул в руку Эрике, другое взял себе, а третье протянул Риду, после чего устремил взгляд на густой подлесок, при виде которого у Эрики мороз пробежал по коже. Ей казалось, что как только они в него ступят, то пропадут там без следа.
      – Будем прорубать к колодцу тропу… и убивать всяких тварей, если они встретятся на нашем пути, – сообщил Данте и, язвительно усмехнувшись, обратился к Эрике: – Ты уверена, что не хочешь остаться на шхуне?
      Стиснув в руке тяжеленное мачете, Эрика решительно вскинула подбородок и направилась к толстым лианам, которые напоминали извивающихся змей.
      – Совершенно уверена. Надеюсь лишь, что все эти богатства не плод воображения Рида. Я и сама не раз придумывала самые невероятные и ужасные ситуации, в которых мне якобы приходилось бывать, а некоторые вообще казались мне абсолютно реальными. Только вот представить себя съеденной мне никогда и в голову не приходило.
      – Я же говорил тебе, что майя не едят людей, – хмыкнул Рид и, встав впереди Эрики, забросил на плечи свой мешок. – Но они находят женщинам другое применение. Если хочешь, я тебе расскажу какое.
      – Нет уж, спасибо, – отказалась Эрика и, проглотив невесть откуда взявшийся в горле комок, пошла за Ридом.
      После трех часов борьбы с почти непроходимыми зарослями Рид указал вперед.
      – Вон там колодец! – восторженно крикнул он.
      Однако Эрика и Данте не разделяли его восторга. Перед ними, заросшие самой разнообразной растительностью, располагались остатки каменного храма и длинная жертвенная платформа, нависавшая – очень ненадежно, того и гляди рухнет – над огромной трубой из известняка, конец которой уходил куда-то далеко-далеко под землю и скрывался, по всей видимости, в подземной реке. Бездонная труба, которая и являлась Жертвенным колодцем, была никак не меньше двухсот футов в диаметре, а ее каменные стены уходили далеко вниз. Широко раскрытыми глазами смотрела Эрика на необъятный Жертвенный колодец, а когда Данте подвел ее поближе, прикинула глубину: футов семьдесят до едва видневшейся внизу воды. Боже правый! Она и представить себе не могла такое, когда Рид рассказывал ей о знаменитом Жертвенном колодце! Она решила, что это небольшая ямка, а вовсе не чудовищная дыра!
      Ноги у Эрики подкосились, сердце отчаянно заколотилось в груди, когда она заглянула в мрачные глубины колодца. Она изо всех сил вцепилась в руку Фаулера, опасаясь, что вот-вот упадет в эту исполинскую дыру.
      – Надеюсь, ты пересилишь свою боязнь высоты, – хмыкнул Данте, взглянув на бледное лицо Эрики. – Сокровища, о которых Рид нам все уши прожужжал, находятся внизу.
      Эрика съежилась от страха при одной мысли о том, что придется спускаться вниз, по этим известковым стенам, к зловонной воде. Она не сомневалась, что внизу обитает какое-нибудь ужасное чудовище, которое только и ждет, чтобы ее сожрать. Но пока Рид и Фаулер вытаскивали из своих мешков веревки, она отважилась заглянуть в колодец еще разок. Когда Данте закрепил один конец веревки на сучковатом дереве, а другой сбросил с платформы в колодец, у Эрики внутри все перевернулось от страха. О Господи! Ну почему она так боится высоты?
      Данте перемахнул через край колодца и исчез из виду. Эрика затаила дыхание и осторожно подошла поближе. Страшное чувство охватило ее. Ей показалось, что сейчас она упадет в колодец и разобьется до смерти. И когда Рид неожиданно дернул ее за руку, Эрика от испуга и в самом деле чуть не свалилась вниз. Отскочив от края, она бросилась Риду на шею и стиснула ее изо всех сил. Не ожидавший ничего подобного, Эшер пронзительно вскрикнул.
      – Да что с тобой? Не стану я тебя толкать вниз, ты же знаешь! – воскликнул он и, отцепив руки Эрики от своей шеи, изумленно взглянул в ее испуганное лицо.
      В этот момент из глубин бездонной дыры до них донесся смех капитана.
      – Да, Рид, я и забыл тебе сказать. Эрика страшно боится высоты.
      Рид рот раскрыл от удивления.
      – Ты боишься высоты?! Быть этого не может! Я-то думал, ты ничего на свете не боишься!
      Его голос привел наконец Эрику в чувство, и она усилием воли заставила себя отцепиться от Рида.
      – Только этого и боюсь, – сдавленным голосом проговорила она, указывая дрожащим пальцем на дно глубокого колодца. – И не могу с этим ничего поделать. Когда стою слишком близко к краю, у меня такое чувство, что я сейчас прыгну вниз, хотя у меня нет никакого желания это делать. Но меня словно притягивает магнитом, и я…
      Рид застонал и закатил глаза.
      – О Господи! Я не умею плавать, ты боишься высоты, – раздраженно пробормотал он. – Выходит, Данте от нас никакого проку!
      Эти слова словно подстегнули Эрику. Нет, не станет она поддаваться страху, по крайней мере перед Данте и Ридом, и особенно когда Данте так нужна помощь. Стиснув зубы, Эрика ухватилась за конец веревки и встала спиной к пропасти. Опустившись на колени, перелезла через бордюр, не отрывая взгляда от маячившего над головой края. Она старалась не думать о разверзшейся под ногами бездне, а лишь побыстрее спускаться вниз, чтобы ноги находились не под углом в девяносто градусов, а заняли нормальное положение. И хотя сердце ее исступленно билось, а дыхание срывалось, Эрика медленно спускалась в колодец.
      Наконец она почувствовала на своей талии крепкие руки Фаулера, и вздох облегчения вырвался из ее груди. Данте подвел ее к лежавшему у самой кромки воды валуну и повернул к себе лицом. Эрика озадаченно нахмурилась, заметив в его изумрудных глазах какой-то странный блеск. Почему он так на нее смотрит?
      Внезапно его чувственные губы тронула легкая улыбка и, словно пригвоздив Эрику к известковой стене своим крепким телом, он запечатлел на ее губах такой жаркий поцелуй, что плещущаяся у их ног темная вода едва не закипела.
      Эрика, изумленно поморгав глазами, спросила:
      – Зачем ты это сделал? И почему именно здесь? Разве для этого нет другого места?
      Нельзя сказать, что этот пламенный поцелуй оставил ее равнодушной. Наоборот, она с радостью вкусила бы дюжину таких вот поцелуев. Но они с Данте стояли по щиколотку в грязи в зловонном колодце глубиной семьдесят футов, наполненном мутной водой, в которой могут водиться бог знает какие отвратительные пресмыкающиеся.
      Равнодушно пожав плечами, Данте развернулся на сто восемьдесят градусов и, оказавшись лицом к воде, подошел к самому краю наполовину скрытого в ней валуна, затем принялся пристально всматриваться в ее мутную поверхность.
      – А зачем ты отправилась со мной? Зачем стала спускаться по этой отвесной стене, если мы с тобой знаем, что ты боишься высоты? – ответил он вопросом на вопрос.
      – Потому что мне нравится щекотать себе нервы, – заметила Эрика несколько язвительным тоном. – А теперь ты мне ответь. Отчего это тебе вздумалось здесь меня целовать?
      – Маленький каприз. Просто я подумал, что после того ужаса, который ты наверняка пережила, спускаясь в колодец, поцелуй тебе не помешает.
      Сочтя эту тему исчерпанной, Данте перешел к делу: скинул рубашку и ботинки и приготовился нырнуть в мутную воду. Одарив Эрику ослепительной улыбкой, от которой у нее затрепетало сердце, и окинув ее точеную фигурку ничего не упускающим, оценивающим взглядом, он проговорил:
      – Если я не всплыву на поверхность через несколько минут, выбирайся отсюда как можно скорее. Мне бы очень не хотелось, чтобы свирепые чудовища, если они обитают на дне этого колодца, сожрали такое прелестное создание.
      Когда он взял в руку какой-то крючковатый инструмент, чтобы отгребать грязь, и нырнул в темные глубины, Эрика побледнела. Затаив дыхание, ждала она, когда Данте покажется на поверхности, успокаивая себя тем, что никаких чудовищ в этой темной пучине нет и быть не может, а потому Фаулера никто не сожрет. Наконец через несколько минут, показавшихся Эрике вечностью, на поверхности появилась облепленная грязью голова. Отерев грязь с лица, Данте ухмыльнулся. В руке он держал какой-то предмет. Взобравшись на валун, он вытер его рукой, и перед изумленным взором Эрики предстала церемониальная чаша из чистого золота.
      Опустившись на корточки рядом с Данте, Эрика взяла в руки великолепную вещицу и стала ее рассматривать.
      – Так, значит, Рид оказался прав? На дне колодца и в самом деле находится целое состояние? – изумленно спросила она.
      – Думаю, то, что я отыщу в этой грязи, сможет с лихвой возместить все мои потери, – заверил ее Данте.
      – Ну что, нашли что-нибудь? – подал голос Рид, который смотрел на них, перегнувшись через край жертвенной платформы.
      – Золото! – торжествующе крикнул Данте и тут же пронзительно вскрикнул от испуга: Эрика, оттолкнув его, нырнула в мутную воду.
      – Что, черт подери, она делает? – воскликнул Рид, бросив на капитана встревоженный взгляд.
      – Охотится за сокровищами, – ответил Данте. – Похоже, нашей красоткой овладел дух приключений.
      – И не только он, – хмыкнул Рид, подобравшись еще ближе к краю, чтобы удобнее было смотреть.
      Улыбнувшись, Фаулер положил золотую чашу на землю и прыгнул следом за Эрикой в темное озеро. Какая же она все-таки храбрая! Ничего на свете не боится, только высоты. Любую другую женщину и не заставишь лезть в такую вонючую воду, а Эрика прыгнула сама, по собственной воле, совершенно пренебрегая тем, что внизу ее могут подстерегать всевозможные опасности. Похоже, эта своенравная девица никогда не перестанет его удивлять, размышлял капитан, шаря по дну колодца в поисках затонувших сокровищ. Эрика – словно редкий драгоценный камень, который он искал всю свою жизнь и наконец-то нашел, подытожил Данте.
      После двух часов беспрерывных поисков Фаулер и Эрика вытащили на поверхность целую кучу самых разнообразных предметов, которых набрался целый мешок: украшения из нефрита и бирюзы, керамические вазы, золотые колокольчики, кулоны, браслеты из серебра и ракушек и несколько медных инструментов. Самой крупной находкой оказалось массивное золотое ожерелье, украшенное огромными драгоценными камнями. Когда Эрика очистила его от грязи, у нее захватило дух от восторга. Да одно только это ожерелье может возместить Данте все его потери!
      Взяв ожерелье у Эрики из рук, Данте повесил драгоценное изделие ей на шею. Отступив назад, он окинул восхищенным взглядом чумазую красавицу, голубые глаза которой сияли ярче, чем великолепные драгоценные камни, украшавшие ее точеную шею.
      – Эрика, я хотел тебе сказать… – начал было Фаулер, но в этот момент до них донесся взволнованный голос Рида.
      – Капитан, давай поднимайся! Похоже, у нас проблемы!
      – Оставайся здесь, – бросил Данте через плечо и, ухватившись за веревку, стал медленно подниматься по известковой стене.
      Эрика напряженно следила за его подъемом. Она уже успела убедиться, что несчастья настигают человека в самый неподходящий момент. Что, если их заметили индейцы? Даже подумать страшно, что могут с ним сделать кровожадные туземцы!
      Стиснув зубы, Эрика ухватилась за веревку и начала подниматься вверх, не осмеливаясь смотреть вниз и не сомневаясь, что наверху ее поджидает нечто ужасное.
 
      Плотно сжав губы, Данте наблюдал за тем, как к платформе осторожно подбирается небольшая группа индейцев. Им с Ридом опасность быть обнаруженными пока что не грозила: расположенные неподалеку от Храма последних ритуалов густые кусты, в которых они, присев на корточки, спрятались от неприятеля, надежно скрывали их от посторонних глаз. А вот в безопасности Эрики Фаулер не был так уверен. Индейцы в любую минуту могли подобраться к краю колодца и заглянуть вниз. Что тогда произойдет, нетрудно было предположить. Данте уже вскочил на ноги, готовый броситься к Эрике на помощь, однако Рид успел схватить его за руку и утащить обратно в кусты.
      – Ты что, с ума сошел? – яростно прошептал он. – Да они тебя убьют, прежде чем ты до нее доберешься! И глазом моргнуть не успеешь! Видишь, их сколько?
      – А если я не попытаюсь их остановить, они убьют ее! – пробормотал Данте, пытаясь стряхнуть с себя руку Рида.
      – А какой прок ей будет от тебя, если эти дикари снесут тебе голову с плеч за то, что ты напугаешь их до смерти! – выпалил в ответ Рид и, осторожно взглянув сквозь кусты, взволнованно воскликнул: – О Господи!
      Проследив за его взглядом, Фаулер тотчас же понял, что так взволновало его друга. Над краем колодца медленно выплывала облепленная грязью голова Эрики. Данте обреченно застонал. Не ожидавшие ничего подобного индейцы испуганно ахнули. Капитан не мог бы с уверенностью сказать, кто сейчас больше ошарашен – индейцы или Эрика. Одно не вызывало сомнений: Эрика испугалась до смерти, поскольку резко побледнела. Потом она пронзительно вскрикнула, и крик этот эхом пронесся по известковым стенам, добавив еще несколько трещин к тем, которые в течение миллионов лет создавала матушка-природа. Внезапно ноги Эрики сорвались со стены. Изо всех сил вцепившись в спасительную веревку, она задрыгала ими в воздухе, пытаясь вновь обрести точку опоры. «Все, конец!» – мелькнуло у нее в голове. Собрав последние силы, Эрика подтянулась и перебросила ногу через край колодца. Но тут она увидела такое, от чего едва не лишилась чувств. Перед ней, широко расставив ноги и хлопая глазами, стоял вождь индейцев майя. На голове у смуглого правителя возвышался церемониальный головной убор из перьев, делавший его похожим на толстого страуса. На руках и ногах вождя позвякивали многочисленные золотые и серебряные браслеты. На нем были только коротенькая, едва закрывавшая бедра набедренная повязка и алая накидка, спускавшаяся с плеч почти до самой земли. На золотой цепи, опоясывавшей шею, висело ожерелье, очень похожее на то, что Данте повесил Эрике на шею.
      Изобразив самую что ни на есть дружелюбную улыбку, Эрика перемахнула через край колодца, встала на платформу и выпрямилась во весь рост: она решила встретить опасность лицом к лицу, не выказав ни капли страха. Если ей суждено в скором времени встретиться с Создателем, она предпочла бы, чтобы он не увидел на ее лице ужаса. Быстро оглядевшись, однако не заметив ни Рида, ни Фаулера, Эрика сделала вывод, что их схватили и куда-то увели. «Скоро я буду вместе с Данте», – подумала она. Внезапно ей в голову пришла ужасная мысль, что ее могут прямо сейчас сбросить в Жертвенный колодец, и она больше никогда не увидит Данте.
      Вождь поднял свое церемониальное копье с острым наконечником, и на секунду Эрике показалось, что он сейчас метнет его в нее. Вдруг рука вождя замерла. Он резко отпрянул, словно Эрика ударила его в живот. Черные глаза его расширились от удивления: на шее вылезшей из Жертвенного колодца чумазой девицы он заметил ожерелье! Бросив что-то через плечо стоявшей за спиной свите, вождь замолчал, вперившись в незнакомку изумленным взглядом. Эрика по-прежнему стояла как вкопанная. Напряжение было таким ощутимым, что Эрика могла бы разрубить его своим мачете, окажись оно сейчас у нее в руках. Как бы ей хотелось ощутить рукой его твердую рукоятку! У нее появилось ощущение, что оружие ей сейчас не помешает.
      Из груди Рида, зорко следившего за происходящим, вырвался тихий смешок.
      – Старый вождь заявляет, что Эрика – хранительница колодца, поскольку на ее шее висит священное ожерелье предков, – пояснил он. – Вождь утверждает, что появление этой богини – знамение богов. Еще никто никогда не вылезал из глубин этого бездонного колодца на поверхность, и это служит доказательством того, что перед ними – дух, который обрел человеческий облик.
      Данте улыбнулся, слушая всю эту чепуху. Похоже, сама судьба послала вместе с ними Эрику. Эта женщина и за груз выручила огромную сумму, а теперь поможет им спастись от этих индейцев с их дурацкими предрассудками.
      Если Рид и Фаулер быстро уразумели, что майя не представляют для Эрики никакой угрозы, то сама она об этом понятия не имела. Не ведала она также и о своей дальнейшей судьбе. Наконец нервы ее не выдержали, и слова потоком полились с ее губ.
      – Что вы сделали с моими друзьями? Немедленно отведите меня к ним! – И Эрика ткнула рукой на восток, где, по словам Рида, находился центр цивилизации индейцев майя. – Если вы их убили, убейте и меня тоже! – Слезы покатились у Эрики из глаз, сдерживать их у нее уже не было сил. – О Господи! Данте, где ты? – зарыдала она, и звук ее голоса, отразившись от стен колодца, вернулся к ней обратно со всех сторон.
      Индейцы испуганно попятились, и Рид изумленно покачал головой.
      – Теперь вождь думает, что богиня приказывает им покинуть Жертвенный колодец. Ну и ну! – хмыкнул он. – Эрика взывает о помощи, а эти идиоты решили, что она им приказывает убраться восвояси.
      Когда майя, развернувшись на сто восемьдесят градусов, бросились врассыпную, словно стадо испуганных лошадей, Эрика от удивления потеряла дар речи. Разинув рот, смотрела она на улепетывающих индейцев. Внезапно в кустах раздался какой-то шорох, и она испуганно отпрыгнула, словно ее укусила змея. Каково же было негодование Эрики, когда из кустов показались ухмыляющиеся физиономии Данте и Рида. Она побагровела от злости и готова была взорваться, словно бочонок с порохом. Черт бы побрал этих кретинов! Спрятались в кустах, словно испуганные кролики, а ее отдали на растерзание свирепым дикарям!
      Повернувшись к Фаулеру лицом, Эрика дала волю своему гневу. Щеки ее пылали, глаза яростно сверкали.
      – Презренный негодяй! – прошипела она, словно ядовитая кобра. – Ты бросил меня на произвол судьбы, а сам спокойненько спрятался! Я помогала тебе вытаскивать эти проклятые сокровища, а ты как меня отблагодарил? – Лицо Эрики дышало презрением. – Оставил на растерзание этим дикарям!
      Отвесив Эрике насмешливый поклон, Фаулер указал на ожерелье, висевшее у нее на шее.
      – Вот эта безделушка всех нас и спасла, крошка. Никакая опасность тебе не грозила. Майя решили, что ты – посланница их бога, который придал тебе человеческий облик и отправил из бездонного колодца к людям.
      – Что?! – изумилась Эрика. – Но ведь это нелепо!
      – Вовсе нет, – вмешался Рид, весело хмыкнув. – Майя совершенно серьезно считают, что в этом колодце обитают могущественные духи. Ни одному человеку, которого туда бросали, еще не удавалось выжить. А когда ты вылезла из него, да еще со священным ожерельем на шее, они решили, что ты – дух, который явился к ним с каким-то посланием.
      Прежде чем Эрика успела уяснить услышанное, Данте схватил ее за руку и потащил за собой.
      – Думаю, пора нам собирать наши сокровища. Мне вовсе не улыбается снова встретиться с этими индейцами нос к носу. Если тебя они и считают богиней, то уж нас с Ридом вряд ли причислят к богам. – И он махнул рукой в сторону колодца. – Посторожи сокровища, богиня, а я спущусь вниз, в преисподнюю, за драгоценными камнями.
      И Фаулер одарил Эрику ослепительной улыбкой, осветившей все его лицо. Когда он ей так улыбался, Эрика не могла на него сердиться. Она обожала Данте. Она рисковала всем, даже собственной жизнью, чтобы быть с ним рядом. Но когда они вернутся в Новый Орлеан, Данте уедет в Натчез, и они расстанутся навсегда. У них так мало времени. От этой мысли настроение Эрики резко упало.
      – Не могу дождаться, когда увижу наконец сокровища, – вывел ее из мрачных раздумий голос Рида. – Никто мне не верил, когда я говорил, что на Юкатане полным-полно богатств. Теперь все увидят, что я ничего не сочинял.
      Вытащив из колодца вожделенные сокровища, Данте смотал веревки, собрал инструменты и направился в ту сторону, где они оставили шлюпку. Рид, однако, не двинулся с места. Полным недоумения взглядом смотрел он на Данте.
      – А разве мы не будем осматривать Храм последних ритуалов? Руку даю на отсечение, что в гробницах там не счесть сокровищ.
      – Я уже сыт по горло всякими жертвенными колодцами. Да и разрывать древние гробницы, выискивать в них сокровища у меня тоже нет никакого желания. У нас и так в мешках достаточно богатств, чтобы купаться в роскоши до конца наших жизней. Жадность еще никого не доводила до добра. Заруби это себе на носу.
      Обреченно вздохнув, Рид поплелся за Данте и Эрикой.
      – Не вижу ничего дурного в том, чтобы взять то, что плохо лежит, – проворчал он на ходу. – И потом, у нас есть Эрика, которая в случае чего защитит нас от индейцев. Они и пикнуть не посмеют, а мы могли бы…
      Круто обернувшись, капитан устремил на Эшера яростный взгляд.
      – Я сказал – нет! А если ты хочешь обыскивать гробницы, покупай себе шхуну и возвращайся за сокровищами один. Я тебе компанию составлять не собираюсь. А сейчас у меня нет никакого желания здесь прохлаждаться. Нужно возвращаться в Новый Орлеан. У меня там полным-полно дел.
      Данте, повернувшись, зашагал вперед, а Рид язвительно усмехнулся. Может, Фаулер и прав. Зачем делить с кем-то богатства, если можно их все прикарманить самому. Если ему еще потребуются деньги, он будет точно знать, где их найти. Эта мысль принесла ему некоторое успокоение, и Рид, забросив мешок на плечо, прибавил шагу.

      Откинувшись на спинку стула, Данте обозревал золотые и серебряные украшения и драгоценные камни, которые Эрика очистила от грязи до блеска. Довольная улыбка играла на его загорелом лице. Теперь он сможет возместить потерю «Натчез бель» и урожая хлопка, а при встрече с Сэбином и Эвери с гордостью смотреть им в глаза. Он теперь владелец огромного богатства, такого, что Сэбину и не снилось. Так что дядюшке опять придется скрежетать зубами от злости: племянничек снова его обскакал.
      Данте перевел задумчивый взгляд на Эрику. Эта женщина, на вид такая хрупкая, на самом деле свободолюбива, упряма и решительна. Она никогда не смирится с поражением и будет бороться до конца. Они прошли вместе огонь, воду и медные трубы, но она все выдержала. Будет ли он в состоянии бросить Эрику на произвол судьбы, после того как разберется с Сэбином? Сможет ли забыть эти последние несколько месяцев, когда они так неистово любили друг друга и так же неистово спорили? Сможет ли вычеркнуть из памяти те чувства, которые охватывали его всякий раз, когда он смотрел на Эрику?
      Вскинув свои густые ресницы, Эрика улыбнулась и протянула капитану серебряный кулон, украшенный бирюзой.
      – Дарю тебе эту безделушку, а ты мне за это расскажешь, о чем задумался, – проговорила она. – Я думала, что ты будешь на седьмом небе от счастья, поскольку нашел свои сокровища, а ты сидишь как в воду опущенный.
      – Может, тебе и не захочется слушать то, что я скажу, милая, – прошептал он и, взяв кулон, отбросил его в сторону, словно какую-то дешевую безделушку, – но, мне кажется, для нас с тобой настало время достичь понимания. Я долго избегал говорить тебе правду, а это нечестно ни по отношению к тебе, ни по отношению ко мне.
      У Эрики отчаянно заколотилось сердце. Неужели Данте собирается сказать ей, что, когда они прибудут в Новый Орлеан, он предоставит ей полную свободу?
      Фаулер взглянул ей в глаза, набрал в легкие побольше воздуха и, боясь, что передумает, деловито произнес:
      – Эрика, я хочу, чтобы ты снова вышла за меня замуж. Ты мне нужна.
      Лицо у Эрики вытянулось. Какую роль он ей уготовил на сей раз? Что еще придумал, чтобы отомстить своему дядюшке?
      – Нет, – безжизненным голосом проговорила она, выдергивая из руки Данте свою ладонь. – Только дураки совершают одну и ту же ошибку дважды. Я уже побывала твоей женой. И мне этого хватило с лихвой.
      Фаулер даже вздрогнул от обиды.
      – Неужели тебе настолько не понравилось носить мою фамилию? Я…
      Эрика прервала его презрительным фырканьем.
      – При чем тут твоя фамилия? Ведь ты использовал меня, чтобы бросить вызов самому дьяволу! Для какой же цели, Данте, ты собираешься жениться на мне на сей раз? В какую игру намерен играть с Сэбином?
      – Неужели ты считаешь меня настолько холодным и расчетливым, что уверена, будто, делая женщине предложение, я преследую какие-то тайные цели? О Господи, Эрика! Ты меня без ножа режешь! – Вскочив, он пробежался взад-вперед по каюте и повернулся к Эрике. – Я уже придумал, как и когда мне отомстить Сэбину. И на сей раз тебя я втравливать в это дело не собираюсь. Я уже один раз едва не потерял тебя, когда этот негодяй тебя украл. Неужели ты не понимаешь, что я страшно ревновал тебя и к этому подонку Сэбину, и к французскому донжуану, к которому ты ускользнула от меня на Гваделупе? Неужели ты не догадываешься, зачем я знакомил тебя на пароходе с самыми отъявленными подонками?
      – Я думала… – заговорила Эрика, но он оборвал ее.
      – Потому что хотел казаться святым по сравнению с этими негодяями. Хотел стать тебе настоящим мужем, хотя тебе было все равно, за кого выскакивать замуж. Имеешь ли ты хоть малейшее представление о том, почему я использовал тебя в качестве приманки в своей борьбе с Сэбином?
      Об этом Эрика знала. Но только она раскрыла рот, чтобы объяснить это Фаулеру, как он снова перебил ее.
      – Чтобы Сэбин раз и навсегда отказался от тебя, – проговорил он. – Я рисковал всем, что мне дорого, только чтобы тебя получить. Я нарушил собственную клятву никогда не жениться на женщине расчетливой. Я поклялся вообще никогда не жениться, если женщина, которую я полюблю, не будет отвечать мне взаимностью. Я не собирался страдать, как мой отец, когда он узнал, что у мамы наконец-то открылись глаза и она поняла, что сможет предложить мужчине нечто большее, чем преданность. Черт подери, Эрика, неужели ты настолько наивна, что не видишь, как я люблю тебя?
      Эрика ушам своим не верила. Широко раскрыв глаза, смотрела она на Данте.
      Фаулер окинул мрачным взглядом полное недоумения лицо Эрики. Потом, схватив бутылку бренди, налил себе большой стакан для храбрости.
      – Знаю, что тебе это все равно, но все-таки скажу. Я влюбился в тебя в тот самый первый вечер, когда ты так стремительно вошла в мою жизнь, и случилось это в самом неподходящем месте. Но такова, видимо, ирония судьбы, – с горечью добавил он и, залпом проглотив бренди, налил себе еще. – Бывает, что человек ищет любовь большую часть своей жизни, а когда наконец находит, то это чувство может сыграть с ним злую шутку. Но я не могу от тебя отказаться, Эрика! Ты возбудила во мне столько чувств, что я не могу теперь представить себе жизни без тебя.
      Эрика по-прежнему не проронила ни слова, и Данте почувствовал, что раздражение его нарастает. Он открывает ей душу, а она сидит словно истукан. Похоже, его пылкое признание ни капельки не тронуло ее. Иначе она бы хоть как-нибудь отреагировала.
      – Ну что ты молчишь? Скажи мне что-нибудь! – возмущенно воскликнул Данте. – Проклинай меня, ругай меня, кричи на меня! Только, черт тебя подери, не смотри на меня так! Я больше этого не выдержу!
      О, как же она любит этого человека! Одного взгляда на Данте было достаточно, чтобы у Эрики возникло безудержное желание. А что уж говорить о тех восхитительных чувствах, которые пронзали ее всякий раз, когда он начинал ее целовать и ласкать! Сердце Эрики пело от радости. Она даже боялась, что оно разорвется от счастья, прежде чем она успеет произнести слова, которые носила в себе последние несколько месяцев. Слезы радости хлынули у нее по щекам, и через секунду Эрика уже рыдала.
      Данте тяжело опустился на стул. Вот как? Она плачет? Значит, его признание лишь растравило ей душу. Все понятно: Эрика не любит его. С трудом поднявшись, Фаулер побрел к двери.
      Тишину прорезал прерывистый голос Эрики:
      – Данте, я…
      – Не нужно ничего говорить, – прервал он ее, выдавив из себя некоторое подобие улыбки. – Твое молчание было достаточно красноречивым. Я постараюсь, чтобы весь оставшийся путь ты ни в чем не нуждалась, а когда мы прибудем в Новый Орлеан, позабочусь о том, чтобы Сэбин никогда тебе больше не надоедал. Таким образом я постараюсь отплатить тебе за все мучения, которые принес.
      Что же это такое? Данте уходит, а она так и не призналась ему в любви! Нельзя отпускать его вот так! Ужасно, если он будет думать, что она его презирает! Надо что-то делать. И Эрика, не придумав ничего лучшего, схватила мачете и запустила им в дверь. Лезвие воткнулось всего в шести дюймах от плеча капитана. Вздрогнув, Фаулер широко раскрытыми, изумленными глазами уставился на качающееся лезвие. Потом взгляд его переместился на Эрику.
      – О Боже! Я просил чем-нибудь в меня запустить, но не настолько же смертоносным предметом! – Голос его дрогнул.
      – Черт бы тебя побрал, Данте! Почему ты с самого начала не сказал мне, что любишь меня? – воскликнула Эрика. – Только подумай, скольких страданий мы могли бы избежать! Никогда мне не был нужен никто, кроме тебя. Ни Эллиот, ни Шарль. Я даже не помню того времени, когда я тебя не любила! Кажется, это было сто лет назад…
      Теперь настала очередь Данте изумленно воззриться на Эрику.
      – Боже милосердный! – продолжала она. – И ты еще смеешь обвинять меня в наивности! Как же ты не разглядел, что я люблю тебя больше жизни? Если бы я не любила тебя, то давным-давно ушла, и ты бы не смог меня остановить.
      Лицо Данте засияло, словно маяк в ночи.
      – Ты и в самом деле меня любишь? Даже когда я приношу тебе одно несчастье за другим?
      Вскочив со стула, Эрика бросилась к Данте и обхватила руками его широкие плечи. Лукавая улыбка заиграла на ее лице. Эрика провела изящным пальчиком по чувственным губам Фаулера.
      – Показать тебе, как сильно, Данте? Я уже несколько раз пыталась продемонстрировать свою любовь, не прибегая к словам, однако ты, похоже, невосприимчив к языку тела. – В глазах Эрики вспыхнул насмешливый огонек. – А может, я плохо тебе объясняла?
      – Ну что ты! Объясняла ты великолепно. Вот только я боялся поверить тому, что говорило мне мое сердце.
      – Поверь мне, мой красавец пират, я понятия не имела, что такое любовь, пока не повстречала тебя. И я всегда буду тебя любить, и гораздо сильнее, чем ты меня.
      – Ну уж нет! – вскричал Данте, обхватив руками стройные бедра Эрики. – Мужчина умеет любить гораздо сильнее женщины. Кроме того, я намного дольше тебя хранил свою любовь в себе.
      Такое искажение логики вызвало у Эрики громкий смех.
      – Всем известно, что женщина более щедра в любви, чем мужчина. Физически она, конечно, намного слабее представителей сильного пола, но любить умеет сильнее.
      – Чепуха! – возразил Данте. Он подумал и с гордостью заявил: – Моя любовь шире, чем этот океан, по которому мы сейчас плывем.
      – А моя глубже, чем семь морей, – заверила его Эрика.
      – Вот как? – Вскинув темные брови, Фаулер притянул Эрику к себе еще ближе. – Почему бы тебе не продемонстрировать мне свою любовь? И я сделаю то же самое. Вот и посмотрим, кто из нас победит на поле боя.
      – На поле боя, говоришь? – усмехнулась Эрика. Выбор слов у него оказался несколько неожиданным. – Я вовсе не собираюсь с тобой сражаться. – Ее теплые губы коснулись губ Данте, и ему захотелось новых поцелуев. – Этот спор может затянуться.
      – Надолго? – спросил Данте, наслаждаясь пьянящим, как вино, поцелуем.
      – До конца наших дней…
      Губы Эрики приоткрылись, призывая капитана заняться чем-нибудь более возбуждающим, чем разговоры.
      Прикосновения Данте были ласковыми, словно весенние солнечные лучи. Руки его принялись поглаживать розовые бутоны груди Эрики, и гладили до тех пор, пока они не затвердели, а влажные губы, пройдясь по ее плечу, спустились ниже, к груди. Ищущий язык коснулся по очереди каждого розового пика, и Эрика затрепетала от наслаждения. Волны безудержного блаженства нахлынули на нее, не оставив равнодушным ни один участок тела. Изысканные ласки и поцелуи Данте вызывали в Эрике необычные ощущения: внутри словно бы высвободилась давно сдерживаемая пружина. Прикосновение сильного мужского тела было мучительно приятным. Запах мускуса, постоянно сопровождавший Фаулера и казавшийся его неотъемлемой частью, витал вокруг Эрики, вызывая у нее еще более страстное желание.
      Губы Фаулера жадно исследовали ложбинку между грудями Эрики, и каждое его прикосновение вызывало в ее теле трепетный огонь. Вот жаркое дыхание Данте коснулось одного вздымающегося соска, потом другого, а ласковые руки принялись выписывать на ее животе замысловатые узоры, и Эрика застонала от наслаждения. Пламя страсти разгоралось в ней все сильнее и грозило спалить ее дотла.
      – Это начало вечности, – хрипло прошептал Данте и коснулся губами губ Эрики потрясающе сладостным поцелуем, и у нее перехватило дыхание. – У нас с тобой всегда будет только так.
      И, подхватив возлюбленную на руки, он понес ее к кровати. Слова его возбуждали Эрику так же сильно, как и его прикосновения. А когда Данте растянулся на кровати рядом с ней, новая волна наслаждения накатила на Эрику. И вновь его ловкие руки принялись творить с ее телом чудеса, забираясь в каждую впадинку, поглаживая каждую выпуклость, возбуждая Эрику настолько, что вскоре ей стало казаться, что она купается в море блаженства, ускользая от мира реальности в мир грез. Она находилась там, где и должна была находиться: в ласковых объятиях Данте, и ей казалось, что она уносится к вечности, где рокочущее море сливается с черным бархатным небосводом.
      Фаулер раздвинул коленом ноги Эрики, нежно поглаживая руками ее бархатистые бедра, и Эрика застонала от удовольствия. Пальцы Данте погрузились в теплую влажность ее интимного местечка, и у Эрики захватило дух. А его руки прошлись по ее животу, и Эрика порывисто задышала. Когда пальцы Данте вновь коснулись средоточия ее женственности, даря Эрике блаженную муку, она изогнулась, шепотом призывая возлюбленного поскорее погасить то пламя, которое ему удалось так быстро в ней разжечь. А погасить его можно лишь тогда, когда мускулистое, сильное тело Данте сольется с ее нежным телом и оба они задвигаются в такт мелодии, поющей в их душах.
      – Данте… – прошептала Эрика и, обхватив руками за шею, притянула его к себе, чтобы поскорее отдать себя ему без остатка и получить взамен мгновения невыразимого блаженства.
      – Я люблю тебя, – прошептал он в ответ и приподнялся на локтях, отчего его гибкое тело оказалось сверху. Мускулы на руках напряглись, глаза горели страстным огнем. – Ты – вся моя жизнь…
      Когда Данте осторожно вошел в нее, Эрика застонала от наслаждения. У нее возникло такое чувство, будто она попала в рай и нежится там под теплыми солнечными лучами. Фаулер коснулся ее губ легким, как морской бриз, поцелуем и задвигался в ней все быстрее, вызывая у Эрики чувства, которые не описать словами. Он вонзался в нее все сильнее, и Эрике показалось, будто она уносится к облакам. Их обоих словно окутало нежное мерцающее тепло – квинтэссенция наслаждения. Любовь творила с ними чудеса, вызывала в них чувства страстные, необузданные и в то же время изумительно нежные. Сплетясь в трепетном объятии, влюбленные чувствовали, как блаженный восторг снисходит на их души. И когда Эрика подумала, что уже не в состоянии подняться выше, мощное, яркое ощущение пронзило ее, и она не смогла сдержать восхищенного стона. Он сорвался с ее губ, и в ту же секунду его заглушил жадный поцелуй Фаулера. Вновь и вновь сладостное чувство то накатывалось на Эрику, то отступало прочь, лишая ее последних сил, и ей казалось, что она одновременно и живет, и умирает.
      Данте глухо застонал, прижимая Эрику к себе с неистовой силой. Страсть, вспыхнув в нем напоследок яростным огнем, понемногу угасала. Блаженная истома охватила все его тело, и он устало опустил голову на обнаженную грудь Эрики.
      – Я люблю тебя, – произнесла Эрика, легонько целуя его в плечо.
      Данте медленно вскинул голову. На губах его заиграла нежная улыбка.
      – Говори мне об этом сколько хочешь. Мне никогда не надоест слушать эти слова, – все еще хрипловатым от только что пережитой страсти голосом проговорил он.
      – Я это и собираюсь делать, только вот что меня беспокоит. Будешь ли ты по-прежнему любить меня, когда исчезнет новизна ощущений и не нужно будет ни у кого меня отнимать?
      Данте хмыкнул и улегся рядом с Эрикой, подперев голову рукой.
      – Не представляю, как я смогу тебя разлюбить. Я любил тебя даже тогда, когда ты мучила и изводила меня, не подпуская к себе, и когда я сходил с ума от ревности.
      – Обещаю, что никогда больше не дам тебе повода жаловаться на меня. Единственное, о чем тебе, быть может, придется пожалеть, так это о том, что ты влюбился в невероятно требовательную женщину.
      Данте едва не поперхнулся, заметив в глазах Эрики призывный блеск.
      – Боже правый, Эрика! Я отдал тебе всего себя без остатка, а ты просишь еще! – усмехнулся он. – Как же мы доберемся до берега, если я не могу выйти из этой каюты, чтобы вести судно?
      Эрика лукаво улыбнулась:
      – Будем плавать кругами, мне наплевать. Я нашла свое счастье…
      А Данте нашел свое. От нежных ласк Эрики он совсем потерял голову. Внезапно ему стало все равно – ступит он когда-нибудь на твердую землю или нет. Это не имело никакого значения, пока эта женщина, нежная, ласковая и в то же время отважная и решительная, держит его в своих объятиях. Эрика была для него всем: и далекой звездой, до которой никогда не добраться, и вожделенной, несбыточной мечтой, и драгоценным сокровищем…

      Эрика смотрела на покрытые рябью волны Миссисипи, и ее очаровательное лицо приобретало все более озабоченное выражение. Дни и ночи, которые она провела с Данте, были прекрасны, словно сбывшаяся мечта. Но сейчас вид показавшейся на горизонте земли вернул ее к действительности. За морским заливом их уже поджидают отец и Сэбин Кейри. И влюбленным придется иметь дело с ними обоими. Хотя Эрика предпочла бы сразу же отправиться на плантацию Фаулера, не оповещая никого о своем прибытии, она понимала, что Данте не станет поворачиваться спиной к маячившим впереди неприятностям. Мысль о том, что ему придется в очередной раз сразиться со своим дядей, еще больше ухудшила настроение Эрики. В этот момент Данте неслышно подошел сзади, обнял ее, и Эрика вновь почувствовала себя в безопасности.
      – Как было бы хорошо, если бы…
      Данте прижал палец к ее губам.
      – Рано или поздно нам бы все равно пришлось встретиться с моим дядей, – заметил он. – Я давно ждал, когда смогу наконец покончить с Сэбином. Ты не хуже меня знаешь, что над нами всегда будет висеть дамоклов меч, если Кейри не уберется подальше от нас, от нашей жизни.
      – Но ему нельзя доверять, – с отчаянием в голосе проговорила Эрика. – Стоит ли говорить о том, какой это вероломный негодяй? Как ты сможешь с ним справиться?
      Фаулер прервал ее поцелуем.
      – Это моя забота. Когда придет время, я с ним сам разберусь.
      Эрика подумала, что, если Данте продолжит свою борьбу с Сэбином, она может потерять все, что ей дорого. По ее мнению, лучше всего было бы не будить спящую собаку. И хотя ее так и подмывало сказать Данте о том, что не стоило бы ему связываться со своим вероломным дядюшкой, она не стала этого делать, прекрасно осознавая, что если Фаулер что-то вбил себе в голову, то обязательно поступит по-своему. Эрика тяжело вздохнула. Оставалось лишь надеяться, что план, разработанный Данте, увенчается успехом.
      После того как капитан отдал приказ спустить паруса, Эрика, Рид и он сам приготовились сойти на берег. Вопреки своим убеждениям Эрика решила сначала встретиться с отцом, хотя и не сомневалась, что Сэбин пронюхает об их прибытии и успеет сделать им какую-нибудь пакость, прежде чем Данте запустит в действие свой план по отмщению.
      Когда экипаж остановился перед особняком Беннета, Фаулер помог Эрике выйти из него и повернулся к Риду:
      – Возьми наш багаж и закажи билеты на пароход до Натчеза. Встретимся на пристани.
      Данте и Эрика начали подниматься по мраморной лестнице, а Рид, раскрыв сумку с вещами капитана, выудил из нее мешочки с драгоценными камнями и сунул их себе в карман. Недобрая усмешка искривила его губы, когда он приказал вознице отвезти его на плантацию Сэбина Кейри.
 
      – Эрика?! – Эвери Беннет бессильно откинулся на спинку стула. – Что ты здесь делаешь? Как ты посмела вернуться в Новый Орлеан, после того как сбежала от Сэбина?
      – У нас здесь кое-какие неоконченные дела, Эвери, – ответил за Эрику Данте. Вытащив деньги, вырученные после продажи хлопка, он протянул их тестю. – Получили вполне приличную сумму за груз, который должен был доставить твой сын.
      Не отрывая взгляда от дочери, Беннет молча кивнул. По лицу Эрики было видно, что она знает, почему он попал в рабство к Сэбину.
      – Вижу, он тебе все рассказал! – обратился Эвери к дочери. – Ты знаешь, что произошло.
      – Знаю, – подтвердила Эрика. – И все-таки я не понимаю почему, отец. Почему ты позволил Сэбину себя шантажировать? Ты прекрасно мог бы жить, зная, что о тебе судачат соседи. Какое тебе в общем-то до них дело? По-моему, лучше, чтобы твое имя склоняли на каждом углу, чем позволять Сэбину вертеть собой, как ему заблагорассудится. И потом, неужели я для тебя ничего не значила? Неужели уязвленное самолюбие для тебя важнее собственной плоти и крови?
      Эвери отрешенно уставился на противоположную стену. Видно было, что прошлое снова схватило его в свои цепкие объятия. Внезапно словно прорвалась давно сдерживаемая плотина, и слова, которые он держал в себе целых четыре мучительных года, потоком хлынули из него.
      – Последние годы, Эрика, я чувствовал себя одиноким и никому не нужным. Ты уехала в колледж, а Джейми вырос и перестал во мне нуждаться. Жизнь потеряла смысл. Впрочем, она стала такой уже давно, со дня смерти твоей мамы. Когда Сэбин познакомил меня с Мэгги Фаулер, что-то перевернулось в моей исстрадавшейся и опустошенной душе. На меня нахлынули чувства, которые я уже и не надеялся вновь испытать. Я влюбился, хотя и понимал, что будущего у нас с Мэгги нет и быть не может. И она тоже влюбилась в меня. Мы знали, что счастье наше не продлится долго, что Мэгги должна будет вернуться к своему мужу. Она не собиралась причинять Доминику боль. Не такая это была женщина. Мэгги была доброй и заботливой, но ни она, ни я не могли подавить в себе любовь друг к другу.
      Сэбин усугубил положение дел, послав Доминику письмо, в котором сообщал ему о том, что Мэгги ушла к другому, а с ним намерена развестись. Это было гнусное вранье! Все, что он написал Доминику, было грязной ложью.
      Беннет тяжело откинулся о спинку стула, словно это признание лишило его сил. Раздраженно вздохнув, он продолжал:
      – Сэбин довел Доминика до белого каления, однако никто из нас понятия не имел, как тот собирается поступить. А когда об этом стало известно, мы пришли в ужас. Мэгги предпринимала отчаянные попытки убедить Доминика в том, что никогда не была ему неверна и что хотела вернуться в Натчез вместе с ним. Доминик поверил было ей, однако Сэбин поднял его на смех и начал убеждать в том, что Мэгги никогда его не любила. В результате Доминик вызвал Сэбина на дуэль. Он поклялся, что избавит весь мир, и себя в том числе, от этого злодея. – Эвери на секунду прикрыл глаза. Мыслями он весь ушел в прошлое. – Пока жив буду, никогда не забуду того рокового дня. С Мэгги случился припадок, когда она узнала, что Доминик в ответ на издевки Сэбина решил вызвать его на дуэль. Я пытался вмешаться, однако Доминик был человеком упрямым. Война Доминика с Сэбином привела его к последнему конфликту, из которого лишь один из них мог выйти живым. Но знай, Данте, и поверь… – Эвери говорил теперь, тщательно подбирая слова. Выражение его лица стало мрачным. – Хотя я горячо любил твою мать, у нас с ней никогда не было физической близости. Мэгги была преданна Доминику, и не могла ему изменить. Правда, это ничего не меняло. Доминик уже дошел в своей ненависти до последней точки. Он хотел убить Сэбина Кейри.
      Никто из нас и не подозревал, что Сэбин тщательно спланировал эту дуэль, а когда поняли, было уже поздно. Началась она стремительно, а закончилась катастрофой. Все произошло так быстро, что мы и глазом моргнуть не успели. Когда прогремели выстрелы и дым рассеялся, Доминик был уже мертв. Когда Мэгги, бросившись к мужу, опустилась перед ним на колени, Сэбин взял оба пистолета и швырнул их в пруд, уничтожив таким образом доказательство того, что пистолет Доминика был заряжен холостым патроном. Мэгги была вне себя от горя. Она во всем случившемся винила себя, и, прежде чем я успел ее остановить, твоя мать уехала. Больше я ее не видел. А Сэбин… Сэбин поклялся, что разнесет по всему Новому Орлеану и Натчезу, что он был вынужден драться на дуэли вместо меня, потому что якобы я испугался мужа своей любовницы. Он поклялся смешать имя Беннетов и Фаулеров с грязью, представить нас с Мэгги злодеями, а не жертвами им же самим подстроенной дьявольской интриги.
      – Но почему ты позволил ему выйти сухим из воды? – недоуменно спросила Эрика.
      Встретившись с вопросительным взглядом дочери, Эвери печально улыбнулся:
      – Знаешь ли ты, что такое любить человека всеми фибрами души? Представляешь ли, что можно полюбить кого-то больше жизни? Я не мог позволить Сэбину очернить те прекрасные мгновения, которые я провел с Мэгги. Чувства, которые мы испытывали друг к другу, были восхитительны. И я никому не разрешил бы их порочить. – Он окинул свою красавицу дочь полным мучения взглядом. – Мне и в страшном сне не могло присниться, что Сэбин пожелает взять тебя в жены. Сначала я наотрез отказался, тогда он поклялся опозорить не только мое имя, но и твое. Это лживый и злобный человек. Я уже имел несчастье наблюдать, как в результате его безжалостных интриг погиб человек. Кроме того, мне казалось, что тебе будет легче жить, не испытывая к мужу любви, однако в полном достатке, не нуждаясь ни в чем, чем влюбиться в какого-нибудь хорошего человека, а потом стать свидетельницей того, как Сэбин его уничтожит. И когда ты вернулась домой после окончания колледжа, такая сильная и независимая, я очень испугался за тебя. Мне хотелось, чтобы ты оставалась покорной, так тебе было бы проще жить. Сэбин молился бы на тебя и, если бы ты не стала ему перечить, водрузил бы тебя на пьедестал и воздавал бы тебе королевские почести. Но с самого начала все пошло не так, как надо, и с каждым днем становилось все хуже и хуже. И из-за моего молчания и постоянных страхов все настолько запуталось, что теперь неизвестно, чем кончится.
      Эрика почувствовала, как в горле у нее застрял комок. Слова Эвери тронули ее за живое. Она поняла, что на долю отца выпала такая редкая и такая прекрасная любовь, что словами описать ее невозможно. И Эрику охватил страх, что опасения отца подтвердятся. Если Фаулер погибнет, сраженный мечом этого дьявола Сэбина, часть ее самой умрет вместе с Данте.
      Эвери швырнул деньги обратно Фаулеру. Взгляд его стал умоляющим, хотя выражение лица по-прежнему оставалось мрачным.
      – Увези Эрику отсюда и никогда больше сюда не возвращайтесь. Я не хочу, чтобы Эрика попалась на глаза Сэбину. Она уже два раза доводила его до бешенства, и боюсь, что третьего раза мы просто не переживем. Если до сих пор ему не удавалось подорвать ее силу духа, то на сей раз он это сделает. Прошу тебя, Данте, увези ее отсюда подальше, иначе не будет мне покоя!
      Зеленые глаза Фаулера, в которых читалась решимость, встретились с серыми глазами Эвери.
      – Только теперь я наконец-то понял, как сильно ты любил мою мать, – тихо произнес Данте. – Я прощаю тебе все, потому что и сам нашел такую же любовь, о которой ты нам только что рассказывал. Я женился на Эрике, потому что любил ее больше всего на свете. Поскольку я хотел навсегда оборвать все нити, связывающие ее с Сэбином, я рискнул всем, бросив ему вызов. Однако я не учел того, каким безжалостным может быть этот негодяй. И я не успокоюсь, пока не изыщу способа одолеть Сэбина его же собственным оружием, чтобы он наконец понял, что Эрика моя и всегда будет моею. Нет, Эвери, я не могу и не хочу бежать от этого мерзавца. Я не желаю трястись все дни напролет, ожидая, что Сэбин вернется и украдет у меня Эрику. Может, мой отец поступил и глупо, однако я, его сын, не знаю другого способа, чем дать Сэбину бой. И я отказываюсь бежать, словно уже потерпел поражение!
      – Если ты, как утверждаешь, любишь Эрику, ты будешь сначала думать о ней, а уж потом о своей проклятой гордости! – сердито бросил Эвери. – Неужели ты не можешь не лезть на рожон?
      – На рожон, говоришь? – с горечью усмехнулся Данте. – Не могу придумать ничего худшего, чем позволить Сэбину смеяться последним, не могу жить в постоянном страхе, что неминуемо настанет день, когда этот подонок доберется до меня и разрушит мое счастье.
      – Данте, прошу тебя, – взмолилась Эрика, хватая Фаулера за руку. – Я не стану уважать тебя меньше, если ты отвернешься от прошлого и начнешь новую жизнь. Я слишком сильно тебя люблю, чтобы потерять.
      Данте, покачав головой, бросил на стол мешочек с деньгами.
      – Я обещал встретиться с Ридом на пристани, прежде чем мы поплывем в Натчез. Ты идешь со мной или нет?
      Эрика замерла, не зная, на что решиться. Она и боялась остаться – вдруг Данте усомнится в ее любви, – и боялась следовать за ним, чтобы не принести ему новых несчастий.
      – Я увезу тебя, Эрика, – настойчиво проговорил Эвери. – Куда-нибудь далеко-далеко от Сэбина. Это просто безумие – следовать за Данте. Мне невыносимо больно видеть, что история повторяется. Смотри не сделай той же ошибки, что и я.
      Но когда Фаулер, развернувшись, направился к двери, Эрика неожиданно для себя самой подошла к нему и решительно вложила свою маленькую ручку в его ладонь. Она не отпустит Данте одного, что бы ни ждало их в будущем, какая бы беда ни подстерегала их впереди.
      Эвери порывисто вздохнул. Потом, схватив шляпу, выбежал следом за влюбленными в холл, думая, что дочь его совсем разум потеряла.
      – Дайте мне несколько минут, чтобы собраться. Я иду с вами. Эх молодежь, молодежь… Беда ваша в том, что вы молоды. Вам кажется, что для вас не составит труда завоевать весь мир. Но если такое и в самом деле произойдет, мне не хочется пропустить этого момента.
      Фаулер довольно улыбнулся:
      – Когда мы встретимся с Сэбином, я буду счастлив и горд оттого, что ты находишься в числе моих друзей. Мы отыщем способ победить его. Самый злейший враг Сэбина – это он сам.
 
      Рид легкой походкой вошел в вестибюль просторного особняка Сэбина Кейри и, добравшись до кабинета, небрежно прислонился к дверному косяку. Взгляд его скользнул по изысканной обстановке и остановился на костлявом лице Сэбина. Тот хмуро взирал на него своими глубоко посаженными глазами. Рид криво усмехнулся.
      – Твой корабль прибыл, – доложил он и, вытащив из кармана два кожаных мешочка с драгоценными камнями, потряс ими перед Кейри. – А вот и состояние, которое Данте привез из Центральной Америки, чтобы возместить свои потери. Жаль, конечно, будет, если оно попадет в чужие руки и капитан останется с носом. Верно?
      Глаза Сэбина сверкнули злобным огнем. Откинувшись на спинку стула, он окинул первого помощника капитана внимательным взглядом. Он прекрасно знал, насколько корыстен этот тип. Сэбину один раз уже приходилось иметь с ним дело, и он не прочь был повторить свой опыт. Они как-то встречались в Натчезе, и результаты их беседы оказались весьма неплохими.
      – Значит, мой племянничек нашел-таки способ избавиться от бедности. – Сэбин злобно хмыкнул. – Жаль только, что его благоденствие окончится скорее, чем ему хотелось бы.
      Сэбин сделал знак Эшеру, чтобы тот высыпал перед ним на стол драгоценные камни, но Рид, спрятав мешочки за спину, бросил на Сэбина недоверчивый взгляд.
      – Эти камушки будут твоими, если ты заплатишь за них подходящую цену. Я хочу получить столько денег, чтобы меня не мучила совесть за то, что я преподнес тебе Данте на блюдечке с голубой каемочкой, продал своего старого дружка. Если же у тебя таких денег не найдется, придется предложить свой товар кому-нибудь еще.
      – Старого дружка, говоришь? – усмехнулся Сэбин. – Если он тебе и в самом деле друг, почему ты с такой готовностью его предаешь?
      Рид пожал плечами.
      – Из-за денег, – деловито произнес он. – Зачем делить то, что мы добыли, когда все можно заграбастать себе? Сам о себе не позаботишься, никто не позаботится.
      Сэбин задумчиво смотрел на старого матроса. Похоже, Рид намерен извлечь выгоду из распри дяди и племянника. Что ж, он заплатит ему требуемую сумму. Слишком велико искушение, чтобы им пренебрегать.
      – Ладно, давай поторгуемся, Эшер, – проговорил Сэбин и, поднявшись со стула, вытащил кучку золотых монет и показал их Риду. – Высыпай на стол свое богатство. Посмотрим, сколько оно стоит.
      На обветренном лице Рида появилась широченная ухмылка. Он нахохлился и сразу стал похож на важного и глуповатого павлина.
      – Я тебе привез не какие-нибудь побрякушки, а стоящие вещи. Чистое золото, серебро и драгоценные камни. Стоит все это огромных денег.
      С этими словами Рид высыпал сокровища на стол. Темные глаза Сэбина стали круглыми от изумления, когда он увидел, какое богатство плывет ему в руки. Правда, чтобы приобрести все эти сокровища, придется отдать Риду все имевшиеся у него в наличии деньги, однако Сэбин не сомневался, что европейские торговцы дадут ему за них вдвое больше.
      После того как Рид, выторговав щедрую сумму, бережно разложил деньги по карманам и вышел за дверь, Сэбин снова сел на стул и вперил взгляд в рассыпанные перед ним сверкающие драгоценности. Потом он злобно расхохотался, и этот дьявольский смех, казалось, потряс весь особняк до основания. Он прозвучал словно колокольный звон, возвещавший о том, что Данте Фаулера ждут новые унижения и беды.
      – Скоро ты в очередной раз убедишься в том, что тебе меня не одолеть, – усмехнулся Сэбин. – Я уничтожу тебя, как уничтожил твоего никчемного папашу.
 
      Когда Эрика, Данте и Эвери приехали на пристань, они увидели, что к ним, пробираясь сквозь толпу, направляется Рид. Пряча усмешку, он вручил капитану билеты до Натчеза. Однако усмешка исчезла с лица первого помощника, уступив место недоуменному выражению, когда он увидел еще одного человека, тоже собиравшегося отправиться в путь.
      – Рид, это отец Эрики, Эвери Беннет. Он поедет с нами в Натчез, – пояснил Данте и, лукаво улыбнувшись, сказал Эрике на ушко: – И первое, что нам предстоит выполнить по прибытии, – это превратить тебя в порядочную женщину.
      – Пойду схожу за билетом, – бросил Рид через плечо и отправился в билетную кассу.
      Данте повернулся было взять из кареты вещи, которые они захватили с собой из особняка Беннета, как вдруг застыл на месте как вкопанный. Перед ним стоял Сэбин Кейри, в черном плаще и черном цилиндре. На губах его играла дьявольская усмешка.
      Увидев, как из-за кареты выходит зловещая фигура, облаченная в черное, Эрика похолодела. Она метнулась к Данте, чувствуя, как жгучая ненависть охватывает все ее существо, такая же неистовая, как и ненависть Фаулера к этому исчадию ада. Ее так и подмывало надавать этому подонку пощечин, стереть с его лица эту отвратительную ухмылку. От одного вида Сэбина ее бросило в дрожь.
      – Итак, мы снова встретились. – Сэбин насмешливо хмыкнул. Взгляд его упал на стоявшую рядом с Данте восхитительную красотку. – Нам с тобой предстоит уладить кое-какие дела, племянничек. Надеюсь, ты не собирался тайком пробраться на борт «Удачливой леди» и отплыть в Натчез, так и не известив меня о своем прибытии. Пора тебе заплатить за все сполна. Я уже устал от твоих фокусов. – Сэбин указал тростью на Эрику и окинул ее жадным взглядом. – Эта женщина – моя, равно как и деньги, которые ты добыл в Центральной Америке, когда, украв мою шхуну, отправился на поиски сокровищ.
      На мгновение губы Данте тронула мрачная улыбка, но она тут же погасла.
      – Вот твои деньги, – сказал он, швырнув кошелек Сэбину. – Тут плата за хлопок минус те деньги, которые я оставил себе на приобретение новой шхуны взамен той, что ты сжег. И покончим с этим! – Данте взглянул дяде прямо в глаза и спокойно продолжил: – Эрика – моя. Ты пытался получить ее ложью и хитростью, но ничего не вышло. Теперь у тебя нет на нее никаких прав.
      – А что ты можешь предложить этой изнеженной девушке? Ведь у тебя ничего нет, кроме какой-то жалкой плантации! – сухо заметил Сэбин. – Эрике не нужен нищий муж.
      И, сунув руку под плащ, Сэбин вытащил мешочки с драгоценностями, которые получил от Рида Эшера.
      С губ Эрики сорвался отчаянный крик. «Так вот, значит, откуда Сэбин узнал, где мы с Данте находимся», – с горечью подумала она. Рид… Он предал Данте!
      – Драгоценности – мои, племянничек, – ухмыльнулся Сэбин. Данте, однако, и бровью не повел, и Кейри раздраженно продолжал: – Ты разорен, и ничего ты мне больше сделать не сможешь. – С губ его сорвался безумный смех. – Ты ничем не отличаешься от своего папаши – такой же самодовольный осел! Твоя мать влачила с Домиником жалкое существование, до тех пор пока я ее от него не избавил. Ты обвинял меня в том, что я превратил жизнь Мэгги в ад, а по-моему, жизнь ее была адом, пока она жила с твоим отцом. И теперь Мэгги должна благодарить меня за то, что я освободил ее от ублюдка, за которого ее заставили выйти замуж.
      Эрика только диву давалась, как может Данте спокойно выслушивать мерзкие оскорбления Сэбина. Ее так и подмывало выцарапать глаза этому негодяю, и она непременно бы это сделала, если бы Фаулер не вцепился ей в руку и не помешал сорваться с места.
      – Ничего, будет и на нашей улице праздник, – заметил Данте. – Пусть дядюшка поговорит, а мы пока послушаем.
      – Что ты теперь предпримешь, племянничек? – насмехался Сэбин. – Украдешь еще один корабль и снова отправишься на поиски сокровищ? Говорят, на ошибках учатся, но, похоже, к тебе это не относится. Отца твоего было никак не научить уму-разуму, да и ты ничем не лучше. Где уж тебе со мной справиться!
      – Ты так считаешь? – Данте вскинул темные брови и, обернувшись к карете, бросил: – Рид, выходи. Похоже, мой дядюшка так и не понял, зачем ты к нему приходил.
      Рид неторопливо вышел из-за кареты и с самодовольной улыбкой вытащил из кармана кошелек с деньгами.
      – Я в точности следовал твоим инструкциям, капитан. И Кейри, как ты и предполагал, проглотил наживку. – Он окинул Сэбина презрительным взглядом. – Когда ты похищал Эрику, Кейри, ты ловко использовал меня, а теперь сам попался на крючок. И меня это страшно радует.
      Данте подхватил кошелек, который бросил ему Эшер, и с вызывающей улыбкой повернулся к онемевшему от удивления дядюшке.
      – Никогда не знаешь, кому можно доверять, а кому нет. Верно, дядюшка? – насмешливо спросил он и указал на мешочки с драгоценностями, которые Сэбин по-прежнему сжимал в руках. – На твоем месте я не стал бы пытаться продать эти драгоценности. Поскольку найдены они на Юкатане, мексиканскому правительству очень интересно будет знать, что с ними стало и где они в данный момент находятся. Так что советую добровольно вернуть эти реликвии в Мексику, если не хочешь, чтобы тебя обвинили в похищении сокровищ древнейших цивилизаций.
      – Я смешаю твое имя с грязью! – злобно прошипел Сэбин, вперившись мстительным взглядом в Эвери. – Если Эрика не поедет со мной, я разнесу твою тайну по всему Новому Орлеану. Над тобой будут смеяться по всей дельте Миссисипи. Ты не сможешь даже по улицам спокойно ходить. Будешь прятать голову, как страус!
      Эвери гордо вскинул голову:
      – Ничего ты мне больше не сделаешь, Сэбин! Можешь распространять обо мне какие угодно злобные слухи, мне все равно. В глубине души я понимаю, что не сделал ничего такого, чего можно было бы стыдиться. Это ты убил Доминика, а не я. Ты заплатил Тимоти Торну, чтобы тот проник на «Натчез бель» и поджег корабль, когда стало ясно, что Данте выиграет гонку. – Голос Эвери набирал силу. У него словно камень свалился с плеч. Наконец-то тяжелый груз, который он носил в душе со дня смерти Доминика, растворился без следа. – Вот что я тебе скажу, бесчестный, злобный ты человек! Ты никогда больше не продашь в Новом Орлеане ни одного тюка хлопка! Уж я об этом позабочусь, будь уверен! Устраивай свои делишки где-нибудь в другом месте. Пусть я даже разорюсь, но не стану иметь с тобой никаких дел. Ты отравляешь все, к чему бы ни прикоснулся, и мне невероятно стыдно, что я позволил тебе вертеть мною, как тебе вздумается.
      Сэбин обвел диким взглядом стоявших перед ним людей. Ярость клокотала в нем, готовая вот-вот выплеснуться наружу, словно раскаленная лава из вулкана. Он жаждал мести. Как же ему хотелось уничтожить эту ненавистную четверку, пытавшуюся стереть его с лица земли и разрушить огромную империю, созданную им на юге. Он потерял власть над Эвери, а Рид и Данте сумели заставить его потратить целое состояние на драгоценности, которые не стоили ломаного гроша.
      – Похоже, это ты теперь пребываешь в бедственном положении, – заметил Фаулер, одарив дядюшку бесстрашной улыбкой, которая окончательно вывела Кейри из себя. – Никто тебе больше не верит, никто тебя не уважает. Думаю, ты получил по заслугам.
      Когда Данте, взяв Эрику за руку, повел ее к пароходу, глаза Сэбина налились кровью. Все, что он так тщательно спланировал, пошло прахом! Сколько он сил положил на то, чтобы сделать Эвери Беннета своим рабом, а его дочь – своей женой, и все напрасно! Нет, он этого так не оставит! Кровь взыграла в Сэбине. Выхватив из кармана пистолет, он прицелился племяннику в спину.
      – Данте! – злобно взревел он. – Обернись! Посмотри на меня! Я хочу видеть твое лицо, когда буду вышибать твои мозги!
      У Эрики замерло сердце, когда, обернувшись через плечо, она увидела в глазах Кейри кровожадный блеск.
      – Нет! – закричала она, заслоняя собой Данте.
      Фаулер оттащил Эрику в сторону и, гордо вскинув голову, встретился спокойным взглядом с Сэбином.
      – Ты что, собрался убивать меня в присутствии стольких свидетелей, дядя? – не обращая внимания на нацеленный ему в грудь пистолет, невозмутимо спросил он. – Оглянись-ка вокруг. Твое черное сердце тоже на мушке. В него нацелено целых два пистолета. – Данте указал на Эвери и Рида. – Так что, если я умру, ты последуешь за мной. – Данте окинул Сэбина презрительным взглядом и тихонько рассмеялся. – Пораскинь-ка мозгами. Теперь, когда Мэгги исчезла, если ты умрешь, твое состояние перейдет к Корбину и ко мне. – Данте помолчал, давая Сэбину время поразмыслить над его словами, и продолжил: – Какая была бы ирония судьбы, если бы сын Доминика унаследовал твое состояние! Похоже, что бы ты ни предпринял, в конечном счете я все равно останусь в выигрыше. – Мрачная улыбка тронула губы капитана, когда он увидел, что Сэбин колеблется. – Теперь ты знаешь, какую муку испытывали твои жертвы, когда попадались в расставленную тобой ловушку. – Данте насмешливо вскинул брови, видя, что Кейри так и не взвел курок. – Ну так что, дядюшка? Кто будет владельцем твоего состояния?
      Заскрежетав зубами от ярости, Сэбин опустил руку и, круто развернувшись, забрался в свою карету. Эрика с облегчением вздохнула, когда экипаж повернул за угол и скрылся из виду. Данте выиграл этот поединок, однако у нее было ощущение, что битва еще не закончена. А пока не станет ясно, что Сэбин никогда больше не сможет им угрожать, Эрика не заснет спокойно.
      – Думаю, нужно сообщить в полицию о том, что Сэбин неоднократно нарушал закон. Пусть они его арестуют. – Эрика перевела взгляд с отца на Данте. – Отец наверняка не откажется подтвердить, что Сэбин заплатил этому Тимоти Торну, чтобы тот поджег «Натчез бель», а я буду счастлива представить Сэбину обвинение в том, что он похитил меня с твоей плантации.
      – Думаю, Эрика права. Сэбин заслуживает того, чтобы его посадили в тюрьму, – подал голос Эвери. – Я ему не доверяю. Пусть шериф подержит его и Тимоти Торна в камере до тех пор, пока ты не уладишь свои дела в Натчезе. А когда вернешься, состоится суд.
      Данте, задумчиво взглянув на Эвери, кивнул в знак согласия.
      – Если Сэбин посидит в грязной тюремной камере чуть дольше, чем требуется, это пойдет ему только на пользу. Одиночная камера у кого угодно отобьет охоту к вынашиванию коварных замыслов.
      – Я останусь в Новом Орлеане и прослежу за тем, чтобы Сэбина схватили и посадили, и следующим же пароходом мы с Джейми прибудем в Натчез. – Эвери шутливо погрозил Эрике пальцем. – И не вздумай снова выходить замуж за этого молодого человека, до тех пор пока я не приеду и сам тебя не выдам.
      – Обещаем не давать друг другу клятву верности, пока вы с Джейми не приедете, – заверил его Данте и, обняв Эрику за талию, притянул к себе.
      Внимательно оглядев Фаулера, Эвери задумчиво кивнул.
      – Похоже, наконец-то моя строптивая дочь встретилась с мужчиной себе под стать, – заметил он. – Должен, однако, предупредить тебя, Данте, что жизнь с этой особой не покажется тебе скучной.
      Данте беззаботно улыбнулся Беннету.
      – Хотя я прекрасно понимаю, что ты прав, я не стану жаловаться. Я уже достаточно пожил без нее и больше не хочу. Предпочитаю попробовать счастья с этой обворожительной девицей.
      Когда Эвери, попрощавшись, поспешил в полицию, чтобы рассказать о злодеяниях Сэбина и Тимоти и попросить полицейских арестовать негодяев, Данте повел Эрику к «Удачливой леди».
      – Знаешь, по-моему, мы с твоим отцом нашли общий язык, – заметил Данте. – Теперь я понимаю, почему мама влюбилась в него. Мне он тоже нравится… почти так же, как его дочь.
      – Ты сумел возродить в нем чувство собственного достоинства, и я тебе всегда буду за это благодарна, – пробормотала Эрика, и слезы навернулись у нее на глаза. – Спасибо тебе. Я перед тобой в долгу.
      – Ничего, ты можешь вернуть мне этот долг, – заявил Данте, и в его изумрудных глазах заплясали веселые искорки. – И мы уладим этот вопрос, как только устроимся в нашей каюте, распакуем вещи и прочее.
      Взгляд его дал Эрике понять, что же подразумевает Фаулер под уплатой долга. Лукаво улыбнувшись, она заметила:
      – А зачем нам ждать? Я могу отблагодарить тебя и раньше, верно?
      Из широкой груди Данте вырвался смешок, и он быстро повел Эрику по главной палубе к трапу, ведущему к их каюте.
      – Ах ты бесстыдница! – бросил он. – Приличные молодые девушки в обморок бы попадали, услышав такое!
      – Ну и черт с ними! И потом, почему я должна притворяться какой-то недотрогой? Мы с тобой стали близки с самой первой ночи, как только познакомились.
      При этом приятном воспоминании Данте широко улыбнулся.
      – Ну и ночка была, помнишь? – сладострастно прошептал он. – Я бы не прочь…
      – Капитан, может, принести вам с Эрикой чего-нибудь выпить, чтобы отпраздновать победу? – прервал его голос Рида.
      – Потом, – рассеянно бросил Данте, не отрывая взгляда от соблазнительно покачивающихся бедер Эрики, шествовавшей впереди. – Нам с Эрикой нужно кое-что обсудить.
      – Да что ты говоришь? – ухмыльнулся Рид. Неужели Данте его за дурака держит? – У тебя до свадьбы еще целых пять дней впереди. Уж конечно, вы могли бы…
      – Нет, не могли бы! – отрезал капитан, открывая дверь в каюту. Но увидев, как помрачнело лицо Рида, добавил: – Присоединимся к тебе за ужином. – И захлопнул дверь прямо перед носом Эшера.
      Рид тихонько ругнулся. «Данте так влюбился в эту черноволосую девицу, что мечтает только о том, как бы поскорее остаться с ней наедине», – подумал он, направляясь к салону. Он прекрасно понимал, как в основном будет капитан проводить время на протяжении путешествия. Только вот, черт подери, как ему самому скоротать время до Натчеза? Ответ на этот вопрос еще сильнее обеспокоил Эшера, после того как, постучав в дверь каюты, чтобы сообщить капитану о том, что ужин подан, он услышал сдавленное: «Позже, Рид».
      Рид задумчиво смотрел на реку, размышляя, как такой мощный мужчина, как Данте, может так долго обходиться без еды. Наверное, все-таки поговорка «Любовью сыт не будешь» не соответствует действительности.

      Выглянув в окно, Леона Фаулер увидела, как перед ее домом остановился экипаж Данте, и радостная улыбка осветила ее лицо. Последние несколько дней выдались на редкость суматошными. Полным ходом шла подготовка к свадебной церемонии, которая должна была состояться завтра и которую все ждали с нетерпением. Все, за исключением Эллиота Лесситера, с грустью подумала Леона, направляясь к двери. Когда Эллиот узнал, что Эрика в Натчезе и что она собирается во второй раз выйти замуж за своего первого мужа, он пришел в неописуемую ярость. Все последние дни он сидел дома, запершись в своей комнате, отказываясь принимать кого бы то ни было, и пил беспробудно с утра до ночи.
      Отбросив эти неприятные мысли, Леона взялась за ручку двери. Она пригласила молодоженов на ужин и наконец-то убедила Корбина, что пришла пора Данте заглянуть в прошлое. С нетерпением ожидала Леона, когда Данте и Эрика поднимутся наконец по ступенькам. Какая же это красивая пара!
      – Думаю, вы догадываетесь, что Леона все эти дни как на крыльях летает в предвкушении вашей свадьбы, – хмыкнул Корбин, который как раз в этот момент подошел к жене и обнял ее за плечи.
      Ухмыльнувшись, Данте взглянул с высоты своего роста на трепещущую от нетерпения невестку.
      – Я знал, как тебе хочется побывать на моей свадьбе. Только поэтому я и решил жениться на Эрике еще раз, – шутливо проговорил он.
      – Странно, а мне он сказал, что женится на мне лишь затем, чтобы получить деньги моего отца, – насмешливо бросила Эрика и, высвободив руку из цепких пальцев Данте, подошла к женщине, которую за последние несколько дней успела полюбить.
      – А где твой отец и брат? – спросила Леона, шагая рядом с Эрикой. – Я думала, они тоже собираются сегодня приехать.
      – Лилиан осталась ждать, когда они приедут, – ответил за Эрику Данте и нахмурился, заметив на лице Леоны таинственную улыбку.
      Но спросить невестку о том, почему она так улыбается, Данте не успел: Корбин, схватив его за руку, потащил за собой в кабинет.
      – Я долго раздумывал над твоим предложением, – заговорил он, отвлекая на себя внимание Данте, который мог бы поклясться, что Эрика с Леоной что-то затевают, судя по тому, как они, бросив его, унеслись вверх по лестнице. – Леона убедила меня вложить деньги, вырученные от продажи парохода, в плантацию. Я решил больше не плавать по Миссисипи, а осесть на одном месте.
      Лукаво усмехнувшись, Данте пристально взглянул на Корбина из-за края бокала.
      – Мудрое решение, братишка. Эти последние годы ты постоянно бросал Леону на произвол судьбы, а сейчас, похоже, для тебя пришла пора больше времени проводить дома. Да и Леона ведет себя так, словно…
      – У нас с ней сейчас словно второй медовый месяц настал, – перебил его Корбин в полной уверенности, что Данте начнет его пытать, отчего это Леона так таинственно улыбается. – Вот уж никогда не думал, что потеря парохода может оказаться таким благом. Спасибо Сэбину, что поджег его.
      Из холла донеслись голоса, положив конец их разговору. Вытянув шею, Данте увидел, как в дом входят Эвери Беннет, Джейми, Рид и Лилиан. Поспешно поставив свой недопитый бокал на стол, Данте направился к двери.
      – Прости, Корбин, но меня ждут кое-какие неотложные дела. Мы с моим будущим шурином до сих пор не нашли общего языка. Видел я его всего один раз в жизни, и во время этой встречи мне пришлось ему угождать. Так что теперь, мне кажется, настало время убедить Джейми в том, что я не силой тащу Эрику под венец.
      Корбин нахмурился. Его так и подмывало узнать, отчего это Данте и Джейми повздорили. Поднявшись, он пошел следом за братом к гостям.
      Радушно улыбаясь, Данте протянул руку Джейми, который смотрел на него с явным недоверием.
      – Хочу извиниться за свое ужасное поведение на шхуне, – заговорил Данте. – У меня не было другого выхода, кроме как взять корабль штурмом, и не было уверенности в том, что ты одобришь мои намерения.
      – Если бы я знал о том, что ты задумал, я бы с радостью помог тебе. – Джейми пожал протянутую руку. – И хотя я сильно сомневался в успехе задуманного тобой дела, я мысленно аплодировал тебе за то, что ты сумел захватить корабль Сэбина.
      Данте облегченно вздохнул.
      – Если бы я знал, что ты будешь на моей стороне, а не против меня, я бы пригласил тебя отправиться с нами на острова. Наверняка с тобой не было бы столько проблем, сколько с твоей сестрой. Когда Эрика отправилась на деловые переговоры с мсье Кадо, я всерьез стал опасаться, что больше ее никогда не увижу.
      Джейми удивленно вскинул брови, но, заметив, каким кислым стало у Данте лицо, весело хмыкнул:
      – О, этот человек женщин любит, верно? Любую может уговорить, даже самую неподдающуюся. Милая беседа, тонкие вина, изысканные блюда… Ну кто тут устоит? – Джейми развязно ухмыльнулся. – К стыду своему, должен признать, что я и сам пару раз воспользовался его тактикой. Но Эрике уже доводилось сталкиваться с таким типом мужчин. И, насколько я знаю свою сестру, во время переговоров она наверняка дала понять этому французу, что ее голыми руками не возьмешь.
      Насмешливо поклонившись, Данте шутливо произнес:
      – Поверь мне, я лучше всех мужчин, вместе взятых, сумею укротить твою сестрицу, от которой всего можно ожидать.
      Глаза Джейми весело сверкнули. Хвастливая тирада Данте явно пришлась ему по душе.
      – Не знаю, как ты сумел убедить в этом моего отца, но, как это ни странно, он произнес сегодня точно такую же фразу.
      Смею лишь надеяться, – продолжал Джейми, – что отец успел предупредить тебя, что укрощать Эрику – нелегкая задача. Ведь моя сестрица отличается весьма необузданным темпераментом…
      Вдруг со стороны лестницы донесся тихий шорох. Эвери повернулся, чтобы поздороваться с очередным гостем, и у него перехватило дыхание: перед глазами его явственно вставало прошлое. Улыбка стоявшей на лестнице женщины пробуждала давние воспоминания…
      – Кто это? – спросил Данте Корбина, с удивлением глядя на стоявшую в тени невысокого роста полненькую седовласую женщину в очках с толстыми стеклами. Странное чувство овладело Данте при виде этой незнакомки.
      Улыбнувшись, Корбин подтолкнул брата вперед.
      – Это Мэделайн Перкинс. Последние несколько лет она глаз с тебя не спускала и все ждала подходящего момента, чтобы с тобой познакомиться. Думаю, теперь ты сумеешь оценить ее по достоинству… как ценил когда-то.
      Застыв на месте как вкопанный, Данте смотрел, как Мэделайн сняла свои очки с толстенными стеклами и взглянула на него полными страха глазами. Женщина позволила Леоне и Эрике, хотя и неохотно, отвести себя к двери, где было светлее. Встав напротив Данте, она стащила с головы седой парик, отчего узорчатая шаль соскользнула с ее плеч. И оказалось, что таинственная незнакомка – стройная и худощавая, а полной выглядела оттого, что на ней было надето слишком много вещей.
      – Здравствуй, Данте… – проговорила она дрогнувшим голосом, и ее влажные от слез ресницы затрепетали.
      – Мама… – взволнованно выдохнул Данте.
      Мэгги Фаулер улыбаясь смотрела на сына. Подойдя к нему, ласково провела рукой по его недоуменному лицу.
      – Корбин простил меня за то, что произошло, но я была не уверена, что и ты меня простишь и сможешь понять…
      – Но если бы ты… – начал было Данте, однако Мэгги прижала к его губам палец.
      – Когда в тот злосчастный день я убежала с плантации Сэбина, то целых три месяца скрывалась в надежном месте, никому не подавая о себе вестей. Но я не могла оставаться вдали от тех, кого любила. Мне хотелось видеть, как растут мои внуки, дарить им свою любовь и ласку. После всего того, что случилось, это было единственным доступным для меня счастьем. Однако Корбин рассказал мне, что после произошедшей трагедии ты очень изменился, стал цинично относиться к жизни и к женщинам, и я побоялась встречаться с тобой. Долгие годы я наблюдала за тобой издали, оставаясь тобою не замеченной. Ты и внимания на меня не обращал, когда приезжал в магазин Лилиан. Я мечтала о том, чтобы ты в один прекрасный день встретил женщину, которая помогла бы тебе понять те чувства, что я испытала во время моего пребывания в Новом Орлеане. Словно сам Господь послал мне Эрику. Не полюби ты ее так сильно, я никогда не осмелилась бы к тебе подойти. – Губы Мэгги дрогнули. – Можешь ли ты найти в себе силы и простить меня, Данте? Я никогда не собиралась причинять боль твоему отцу. Я хотела вернуться к нему, оставаться рядом с ним, но Сэбин…
      Порывисто заключив Мэгги в объятия, Данте прижал ее к своей груди.
      – Это я должен просить у тебя прощения. Ведь, подобно Сэбину, я заставил тебя пройти сквозь муки ада. Прости меня.
      – Мэгги? – сдавленным голосом прошептал Эвери, подходя к женщине, которую он любил больше своей гордости, больше жизни.
      Данте выпустил мать из объятий, и Мэгги и Эвери молча прильнули друг к другу.
      – Ты не представляешь, как часто я вспоминал тот ужасный день и ломал себе голову над тем, мог ли я как-нибудь повлиять на трагический исход событий, – дрогнувшим голосом прошептал Эвери. – Я так по тебе скучал, Мэгги.
      Леона вытерла струившиеся по щекам слезы и взглянула на Корбина, молча наблюдавшего за братом. В глазах Данте читалось не осуждение, а жалость, и Корбин облегченно вздохнул. Наконец-то Данте понял, как сильно Мэгги и Эвери любили друг друга и почему оба они так ревностно охраняли свою запретную любовь.
      – Может, мы перейдем в столовую? – предложил Корбин собравшимся, готовым зарыдать от умиления. – Нам сегодня есть что отметить, и я бы, например, не упустил такой прекрасной возможности.
      Гости направились в столовую, а Данте, взяв Эрику за руку, знаком попросил ее остаться и заключил в свои объятия.
      – Тебе я обязан своим счастьем, – ласково прошептал он. – Только благодаря тебе я узнал, что такое любовь.
      И он поцеловал Эрику.
      – Я думаю, мы с тобой оба больше узнали о любви, глядя на моего отца и твою мать, – прошептала она в ответ. – После всех мук, которые им довелось вынести, они заслуживают счастья.
      Данте согласно кивнул и бросил любящий взгляд на темноволосую красавицу, облаченную в золотистое атласное платье, в котором выглядела потрясающе.
      – Я даю им свое благословение. – Он насмешливо глянул на пожилую парочку. Мэгги и Эвери уже успели сесть за стол и теперь разговаривали, взявшись за руки, всецело поглощенные друг другом. – Впрочем, они в нем, кажется, не нуждаются. Им сейчас ни до кого нет дела.
      – Похоже, Леоне скоро придется устраивать еще одну свадьбу, – предположила Эрика, подходя к столу.
      – И довольно скоро, как я погляжу, – хмыкнул Данте и, усадив Эрику за стол, уселся с ней рядом. – Может, предложить им пожениться завтра, вместе с нами?
      Эрика молча кивнула, бросив взгляд на отца. Он был всецело поглощен сидевшей рядом с ним красивой брюнеткой.
      Только когда ужин закончился и все прошли в кабинет, Беннет-старший пришел в себя. Там, оторвав Данте от оживленной беседы, он увлек его в укромный уголок. Глуповато улыбаясь и переминаясь с ноги на ногу, он смотрел на Данте, не говоря ни слова. Потом взгляд его переместился на противоположную стену, словно Эвери выискал на ней что-то крайне интересное. Наконец он произнес:
      – Я привез из Нового Орлеана кое-какие новости, но, увидев Мэгги, тотчас же о них забыл. – Мысли его снова переметнулись к интересовавшей его теме. – Кстати, о Мэгги… Я хотел кое о чем тебя спросить.
      – Хочешь спросить, согласен ли я? – ухмыльнулся Данте.
      – Ну да… Вроде того… – промямлил Эвери. – Мы с Мэгги хотели бы пожениться.
      – Я нисколько не возражаю, – заверил его Данте. – А почему бы вам не пожениться вместе с нами? Мы с Эрикой были бы очень рады.
      Эвери облегченно вздохнул:
      – Я знаю, ты считаешь, что я вел себя не по-мужски эти последние годы, но я делал это только ради Мэгги. Я очень люблю ее и сделаю все от меня зависящее, чтобы она была счастлива, ведь ей столько пришлось страдать. Но я не хочу в один и тот же день выдавать замуж дочь и жениться сам. Нам с Мэгги хотелось бы устроить тихую, скромную свадьбу, на которой присутствовали бы лишь члены нашей семьи.
      – Это как ты пожелаешь, – ответил Данте и перевел разговор на тему, с которой Эвери и начал. – А какие новости ты привез мне из Нового Орлеана?
      – Новости не очень хорошие. Тимоти арестовали, а вот Сэбин все еще на свободе. Мне не хотелось портить сегодняшнее торжество, и я не стал всем рассказывать, что Сэбина не посадили в тюрьму, но тебе, я думаю, следует знать о том, что происходит. От него по-прежнему можно ждать неприятностей.
      Радужное настроение Данте сменилось тревогой. У него возникло неприятное чувство, что дядюшка собирается сорвать свадьбу.
      В этот момент раздался звук выстрела, и Данте вздрогнул, словно пуля попала в него. Лицо Эвери мгновенно сделалось белым как мел.
      – Боже правый! Неужели он уже здесь?
      Эвери кинул полный боли взгляд в сторону двери, моля Господа, чтобы Мэгги и Эрика не пострадали. Сэбин твердо намерен разрушить счастье и отца, и дочери. Эвери это нутром чувствовал.
      – Данте Фаулер! Выходи! – раздался с веранды громкий крик.
      Поставив бокал на стол, Данте пулей помчался к двери, полный решимости сразиться со своим дядей. Распахнув дверь, Фаулер застыл на месте. У подножия лестницы стоял Эллиот Лесситер – смятый цилиндр набекрень, светлые волосы всклокочены. В обеих руках Эллиот держал по пистолету.
      – Я пришел уладить кое-что накануне твоей свадьбы, – заявил Эллиот, пытаясь взять Данте на мушку. Однако это оказалось нелегким делом. Фигура Данте плясала у него перед глазами. Ну как можно прицелиться в человека, когда тот шатается как пьяный? – Черт тебя подери, Данте! Можешь ты стоять спокойно или нет?
      Фаулер не мог сдержать ухмылки: уж очень нелепый был у Эллиота вид.
      – Здорово же ты набрался, дружище! Я и не думал шевелиться. Стою как вкопанный, – спокойно возразил Данте. – Пришла пора нам с тобой объясниться. Похоже, ты кое-чего не понимаешь.
      Эллиот фыркнул. Он попытался с достоинством выпрямиться, однако это ему не удалось. Бедолагу так швырнуло в сторону, что он едва удержался на ногах.
      – Я не объясняться с тобой пришел! Я хочу, чтобы ты отказался от Эрики, – заявил он. Тут он заметил рядом со своим бывшим другом Эрику и, едва ворочая языком, бросил: – Иди в дом, женщина! Не хватает еще, чтобы тебя зацепила шальная пуля!
      Услышав невнятную речь Эллиота, Эрика раздраженно воздела глаза к небу. Надо же так нализаться!
      – Опустите пистолеты, Эллиот, – приказала она, спускаясь по ступенькам и, отпихнув по дороге Данте, который пытался ее удержать. – Вы выставляете себя на посмешище. Когда проспитесь, вы об этом горько пожалеете.
      – Это все из-за Данте! – вскричал Лесситер. – Вы должны были бы выходить завтра замуж за меня, а не за него! И я пришел исправить ошибку!
      – Отойди, Эрика! – крикнул Данте, бросаясь между ними. – Ты же видишь, Эллиот сейчас ничего не соображает. Он может тебя задеть.
      Однако Эрика, не слушая Фаулера, положила руку Лесситеру на плечо.
      – Вы должны выслушать меня, Эллиот. Я выхожу замуж за Данте, потому что хочу этого, а не потому, что он меня принуждает.
      – Вы так говорите, только чтобы предотвратить кровопролитие, – пробормотал Эллиот. – Если бы Данте вел себя порядочно, мы бы с вами были мужем и женой. А он воспользовался удобным случаем, и я не допущу, чтобы это опять повторилось!
      – Черт подери, Эллиот! Я люблю Данте! – воскликнула Эрика, надеясь, что хоть эти слова достигнут его затуманенного алкоголем сознания. – Именно поэтому я вышла за него замуж в первый раз. Я знаю, что по отношению к вам поступила непорядочно, и глубоко об этом сожалею. Мне с самого начала нужно было честно сказать вам, что я люблю вашего друга, но вы мне очень нравились, и мне не хотелось причинять вам боль. Я пыталась намекнуть вам на это, но…
      – Он даже не дал мне возможности завоевать ваше сердце, – прервал ее Эллиот, и в голосе его прозвучала горечь. – Данте ужасный трус. Он ничего мне не сказал о ваших отношениях, а когда я узнал о них, было уже слишком поздно. – Данте порывисто подался вперед, однако Эллиот вскинул оружие. – Не двигайся, Фаулер! Я еще не решил, что с тобой делать.
      Данте застыл на месте. Обернувшись через плечо, он увидел, что у дверей дома собрались все гости.
      – Эллиот, вы должны мне поверить, – взмолилась Эрика. – Если бы я вышла за вас замуж, это была бы жизнь, полная лжи. Я не смогла бы сделать вас счастливым, потому что люблю другого.
      Эти слова еще больше уязвили и без того уже достаточно уязвленное самолюбие Эллиота.
      – Я мог бы бросить к вашим ногам весь мир. И настал бы день, когда бы вы меня полюбили, – возразил он. – Но этот тип… – Эллиот вскинул пистолет и прицелился в Фаулера.
      – Нет! – закричала Эрика и, бросившись к Эллиоту, ударила его по руке. Пистолет отлетел в сторону, однако на лету выстрелил. Пуля попала в окно гостиной. Посыпались стекла.
      У собравшихся в доме вырвался крик ужаса. Все высыпали на веранду. Эллиот не меньше других был ошарашен выстрелом. Данте не дал бедняге прийти в себя. Бросившись на Эллиота, он сбил его с ног. Пока Данте пытался вырвать у Лесситера второй пистолет, тот тоже выстрелил, но, к счастью, в воздух. Вскочив, Эллиот бросился на Данте, и друзья принялись щедро награждать друг друга тумаками. Риду и Корбину пришлось приложить немало сил, чтобы растащить драчунов в разные стороны.
      – Черт бы тебя побрал, ты бы мог убить ее! – выпалил Данте и попытался в очередной раз стукнуть Лесситера, однако Рид его удержал.
      – Я вовсе не в нее целился! – завопил в ответ Эллиот. Однако произошедший инцидент подействовал на него отрезвляюще. Его затуманенные мозги немного просветлели. – Я верил тебе, как брату, а ты меня предал! Как бы ты себя чувствовал на моем месте, если бы твой лучший друг умыкнул у тебя из-под носа девушку, да не один раз, а целых два?
      Видя, что ему не вырваться из медвежьих объятий Рида, Данте понемногу стал приходить в себя.
      – Наверное, так же, как и ты, – проворчал он. – Может, тебе кажется, что я обманом и хитростью собираюсь затащить Эрику под венец? Так знай! Мы с Эрикой любим друг друга. – Он храбро взглянул Эллиоту в глаза. – Если ты и в самом деле любишь ее так, как утверждаешь, то позволишь ей самой сделать выбор. Давай дадим возможность Эрике самостоятельно решать, за кого ей выходить замуж. И тот, кому она откажет, должен вежливо откланяться и больше ей не надоедать.
      – Я соглашусь на это только в том случае, если ты не будешь около нее околачиваться. Ты обязан предоставить ей полную свободу выбора, – выдвинул условие Эллиот.
      – Согласен, – ответил Данте и оглядел собравшихся, ища глазами Эрику. – Эрика?
      Никто не вышел ему навстречу, и Данте обеспокоенно нахмурился.
      – Эрика! – еще раз позвал он.
      Ответом ему была зловещая тишина. Данте бросился на поиски невесты, но куда он ни заглядывал, Эрики нигде не было видно. Она бесследно исчезла. Завернув за угол дома, Данте вдруг увидел в траве платок, и страшная догадка осенила его. Схватив платок с вышитыми на нем инициалами и бессильно сжав его в руке, Данте почувствовал запах хлороформа. Яростный крик вырвался из груди Данте. Все ясно! Этот подонок Сэбин Кейри незаметно пробрался во двор и, улучив удобный момент, сунул Эрике под нос платок, пропитанный хлороформом, а когда она потеряла сознание, украл ее!
      Данте круто обернулся и продемонстрировал платок окружающим. Все были потрясены.
      – Эрику похитил Сэбин. Если хоть волос упадет с ее головы, клянусь, я убью этого негодяя!
      Зло прищурившись, он вперился тяжелым взглядом в Мэгги, которая опустила голову, боясь встретиться глазами с сыном.
      – Один раз я защитила своего брата, но больше не стану этого делать. Слишком много жизней исковеркано по его вине, и пришло время за это платить. – Мэгги взглянула на Данте полными слез глазами. – Ты должен найти Эрику и позаботиться о том, чтобы она оказалась в безопасности. А с братом моим можешь поступать, как сочтешь нужным. После всего того, что он натворил, это будет только справедливо.

      – Быстрее! – прокричал Сэбин вознице, видя, что Эрика начинает приходить в себя.
      План по ее похищению сработал великолепно. И все благодаря скандалу, разразившемуся во дворе и отвлекшему внимание Фаулеров и их гостей. Знай Сэбин, какую службу сослужит ему драка, он бы сам ее подстроил. Теперь у него есть то, что ему было нужно, – Эрика. Он будет держать ее у себя, а сам потребует, чтобы Данте вернул ему деньги за сокровища майя, которые у него выудил. Племянничек должен также снять с него все обвинения. А когда Данте согласится на его требования – ничего другого ему не останется, – Сэбин отправится на Запад создавать новую империю, прихватив с собой свою пленницу. Не оставлять же племянничку такую красотку! Но сейчас ему предстоят более неотложные дела, напомнил себе Сэбин, видя, как Эрика, помотав головой, глухо застонала.
      Как только они доберутся до парохода и поднимутся на борт, Данте их уже не достанет. Тогда он, Сэбин, запрет Эрику в каюте, из которой ей уже никуда не вырваться, и пошлет незадачливому женишку письмо с требованием выкупа. Какой же идиот этот Данте, ухмыльнулся Сэбин. Вздумал тягаться с самим Сэбином Кейри! Что ж, скоро племянничек поймет, что это ему не по силам. Данте будет опозорен и разорен!
      Мало-помалу в голове у Эрики прояснилось. Поморгав, она открыла глаза и вздрогнула, как будто ее ударили: напротив сидел Сэбин. Всего несколько секунд потребовалось Эрике для того, чтобы вспомнить, что произошло. Она стояла в саду, Эллиот и Данте выясняли отношения. Внезапно чья-то костлявая рука прижала к ее рту носовой платок, пропитанный какой-то дрянью, и она потеряла сознание. Воспоминание об этом привело Эрику в такую ярость, что она мгновенно бросилась на Сэбина, пытаясь вцепиться в его тощее горло. Не ожидавший ничего подобного Кейри пронзительно вскрикнул.
      – Ах ты сучка! – завопил он и грубо оттолкнул Эрику. Она распласталась на полу.
      У Эрики перехватило дыхание. Ей показалось, что она смотрит в лицо самой смерти. Глаза Сэбина горели злобным огнем. Схватив свою любимую трость, он нажал большим пальцем на рукоятку из слоновой кости. Эрика испуганно ахнула: раздался тихий щелчок, и из нижней части трости выскочил острый как бритва нож.
      – Ты что, хочешь, чтобы я разрисовал твое очаровательное личико так, чтобы никто тебя не узнал? – бросил Кейри.
      В этот момент экипаж резко завернул за угол и Сэбина отбросило в сторону. Моментально вскочив, Эрика снова бросилась на похитителя. Сэбин оказался проворнее. Он полоснул самодельной шпагой по подолу Эрики и отвел руку назад для нового удара. Эрика вскрикнула, когда острое лезвие скользнуло по ее руке, и, пытаясь предотвратить следующий удар, ухватилась за нож. Руку пронзила сильная боль.
      Сэбин подскочил к Эрике, вращая глазами как сумасшедший, и занес над головой смертоносное оружие. Эрика сжалась от страха. Острие ножа, едва не пронзив ей плечо, воткнулось в спинку сиденья, и Эрика метнулась в противоположный угол кареты.
      Взревев от ярости, Кейри ухватил ее за подол, намереваясь притянуть к себе, однако Эрике каким-то чудом удалось вырваться. Она распахнула дверцу кареты и, рискуя разбиться насмерть, приготовилась прыгнуть.
      – Назад! – взревел Сэбин и, пользуясь ручкой трости как крючком, ухватил Эрику за руку, втянул ее обратно в экипаж.
      Слабый стон сорвался с губ Эрики, когда Кейри, с силой прижав ее к своей груди, ухватился костлявыми пальцами за ее горло. Он приставил ей к шее свой ужасный нож, и глаза Эрики испуганно расширились.
      – Данте найдет тебя и прикончит, как хищного зверя! – с ненавистью в голосе прошипела Эрика.
      Все, она в ловушке! Теперь Эрика не могла даже пошевелиться, боясь, что нож вонзится ей в горло. Всякий раз, когда карета подпрыгивала на ухабистой дороге, острое лезвие понемногу входило в горло, причем все глубже, и Эрика кляла себя на чем свет стоит, что не сумела избавиться от этого подлеца Сэбина раньше, чем он приставил ей к горлу нож.
      Когда карета доехала до пристани и остановилась, Кейри выволок из нее Эрику и потащил ее по пристани. Левой рукой он держал ее за талию, а правой приставил к ее горлу лезвие, готовый в любую минуту пустить его в ход.
      – Только пикни – убью! – злобно прошипел он.
      Эрика беспомощно оглядывалась по сторонам, мучительно пытаясь придумать, как бы ей сбежать. Отчаяние охватило ее, когда Сэбин потащил ее по трапу на главную палубу парохода. Черт подери, где же Данте? Неужели он не знает, что ее похитили? Сможет ли он найти ее, когда понятия не имеет, в какую сторону Кейри ее повез?
      Дьявольский смех вырвался из груди Кейри, когда он, волоча Эрику по ступенькам, заметил, что она озирается по сторонам.
      – Можешь не искать своего любовника, – язвительно бросил он. – Он не придет к тебе на помощь. Он потерян для тебя навсегда.
      Эрика открыла было рот, чтобы ответить, но Сэбин вцепился ей в горло своими костлявыми пальцами с такой силой, что она чуть не задохнулась. Как же она ненавидела этого подонка, это исчадие ада!
 
      Услышав отчаянный крик Эрики, Данте развернул коня. Только бы не опоздать, приехать до того, как дядюшка успеет разделаться с Эрикой! Увидев на пристани тускло мерцавшие огни парохода, Данте еще быстрее понесся вперед, оставив остальных мужчин далеко позади. Страх и ярость охватили Данте. Попадись ему сейчас Сэбин в руки, с наслаждением разорвал бы этого подонка на мелкие кусочки!
      Добравшись наконец до пристани, он остановил несчастного жеребца, который уже едва дышал, и спешился. Полным муки взглядом смотрел Данте на отчаливший пароход, лелея в душе робкую надежду, что Сэбин с Эрикой на него опоздали. Каково же было его отчаяние, когда на верхней палубе он заметил две окутанные мраком фигуры.
      – Эрика! – прорезал тишину ночи душераздирающий крик Данте.
      Услышав этот вопль отчаяния, Сэбин вздрогнул и, выгнув шею, бросил взгляд на пристань, на которой стояли четверо мужчин. При этом он немного ослабил хватку. Эрика моментально этим воспользовалась. Вырвавшись из рук своего мучителя, который несколько растерялся и не успел пырнуть ее ножом, Эрика помчалась по палубе со всех ног, чувствуя, что сердце вот-вот вырвется из груди.
      – Данте! Данте! Спаси меня! – кричала она.
      На пути ее попались шезлонги, но Эрика, не обращая внимания на возникшее препятствие, мчалась дальше, подхватив юбки, чтобы не запутаться в них и не упасть. Добравшись до кормы парохода, Эрика с отчаянием взглянула на стоявшего на пристани Данте. Как же они были близко друг к другу и в то же время как далеко! Узкая полоска воды разделяла их, словно огромный океан. Пароход, набирая скорость, мчался вперед, полоска воды становилась все шире, и Эрику охватило отчаяние.
      – Черт бы тебя побрал! – вопил Кейри, несясь по палубе следом за Эрикой.
      Вне себя от ужаса смотрел Данте, как Сэбин выхватил из кармана пистолет и прицелился Эрике в спину. Боже милостивый! Он собрался убить ее!
      В этот момент свет фонаря осветил мрачную фигуру Сэбина, облаченного в черное. Зловеще блеснуло дуло пистолета. Испуганно ахнув, Рид выхватил из кармана свой пистолет и сунул его в руку Данте, который беспомощно озирался по сторонам, кляня себя на чем свет стоит за то, что, отправляясь в погоню за своим беспощадным родственником, от которого всего можно ожидать, не удосужился захватить с собой оружие.
      – Ты лучше меня стреляешь, – бросил Рид.
      Эрика остановилась, не зная, в какую сторону кинуться, чтобы несшийся за ней по пятам дьявол ее не поймал.
      – Прыгай, черт подери! – завопил Данте.
      Такое Эрике и в голову не могло прийти. Неужели ей придется прыгать? Обернувшись, она увидела, что Сэбин остановился и вскинул пистолет, целясь ей в спину. Чувствуя, как от страха все внутри у нее сжимается, Эрика тем не менее смело перекинула ногу через поручни и взглянула в мутные, вспененные винтом парохода воды Миссисипи. Нет, уж лучше не смотреть вниз! Но неужели ей все-таки придется прыгать? От одной этой мысли у Эрики закружилась голова и предательская тошнота подступила к горлу. Взгляд ее снова нырнул вниз, в темные глубины. Ну почему всегда так получается, что единственный путь к спасению – это куда-то прыгать?
      – Эрика! – Громкий голос Данте вывел ее из невеселых раздумий, и Эрика перевела взгляд на возлюбленного, перестав созерцать кружившийся внизу страшный водоворот.
      – Только попробуй прыгнуть – я тебя убью! – взревел Сэбин, взводя курок. – Клянусь тебе! Если ты не достанешься мне, никто тебя не получит!
      – Ради Бога, прыгай! – завопил Данте, тщательно прицеливаясь в Кейри.
      Раздался леденящий душу крик Эрики, и оба пистолета одновременно выстрелили. Эрика не знала, что пуля Данте точно попала в цель: Сэбин, схватившись за грудь, перевалился через перила и исчез в темных глубинах, а вместе с ним и сокровища майя, обретшие покой на дне реки, в грязи и иле, из которых они и были добыты. Не знала она и того, что Кейри больше никогда не будет ей угрожать. Впрочем, в данный момент ее это мало интересовало. Ее вновь охватил безумный страх, наваливавшийся на нее всякий раз, когда ей приходилось прыгать, что в последнее время случалось довольно часто. Она летела вниз, словно падающая звезда – ошеломленная, беспомощная, не чувствующая ничего, кроме всепоглощающего ужаса. С силой пронзив толщу воды, Эрика отчаянно забарахталась, рассчитывая всплыть на поверхность. Она попыталась вдохнуть в себя побольше воздуха, но не смогла. Воздуха не было… Сердце исступленно заколотилось у Эрики в груди. Сейчас она задохнется… Мощное течение подхватило ее, грозя увлечь вниз, на дно, где уже обрел вечный покой Сэбин.
      – Данте… – попыталась позвать Эрика, но из груди вырвался лишь слабый шепот.
      Эрика боролась изо всех сил, однако их оказалось недостаточно, чтобы преодолеть мощное течение. Закружив ее в водовороте, оно вновь потянуло ее вниз. Поняв, что сопротивление бесполезно, Эрика закрыла глаза и отдалась на милость безумствующей стихии. Ее уносило от берега все дальше и дальше, однако Эрика уже этого не ощущала…
 
      Обхватив рукой Эрику за талию, Данте прижал к себе ее обмякшее тело и поплыл к берегу, таща ее за собой. Голова Эрики беспомощно моталась из стороны в сторону, и Фаулера охватила паника. Неужели пуля Сэбина достигла своей цели?
      После того как Рид помог ему вытащить из воды не подающую признаков жизни Эрику, Данте взобрался на пирс. На лице его появилось озабоченное выражение. Осторожно перевернул он Эрику лицом вниз, чтобы осмотреть ей спину. Он был совершенно уверен в том, что обнаружит смертоносную рану. Каково же было его облегчение, когда ее не оказалось! Эрика легонько пошевелилась, и Фаулер, опустившись перед ней на колени, заключил ее в свои объятия и начал бережно баюкать, словно испуганного ребенка.
      – Эрика, ты меня слышишь? – прошептал Данте, осыпая быстрыми поцелуями ее пепельно-серые щеки.
      Порывисто вздохнув, Эрика открыла глаза: над ней склонилось полное заботы и тревоги лицо Данте. Слабая улыбка появилась на ее бледном лице. Протянув руку, Эрика откинула с его лба темную прядь волос.
      – Я люблю тебя, – прошептала она.
      Видя, как Эрика и Данте прильнули друг к другу, Эллиот обреченно вздохнул. Значит, это и в самом деле правда. Эрика любит Данте. Именно к нему взывала она, когда мчалась от смерти, и позже, когда бросалась в бурную реку. А он, Эллиот, выставил себя на посмешище! Но ведь Эрика пыталась сказать ему, что сердце ее отдано Данте, и если бы он не был настолько ослеплен любовью и полон решимости завоевать эту обворожительную красотку, он бы и сам увидел, что Эрику и Данте с самого начала тянуло друг к другу.
      – И я тебя люблю, – прошептал в ответ Фаулер. – Я так боялся, что ты не прыгнешь, даже когда от этого зависела твоя жизнь. – Он с гордостью взглянул на Эрику и откинул с ее прекрасного лица непокорные пряди волос. – Похоже, ты наконец-то преодолела в себе боязнь высоты.
      Эрика устало кивнула. Данте подхватил ее на руки и усадил на свою лошадь.
      – За последние четыре месяца я прыгала столько, сколько мне не доводилось прыгать за всю свою жизнь. – Губы ее тронула лукавая улыбка. – Вот и в твою жизнь запрыгнула…
      Данте вскочил в седло позади Эрики.
      – Надеюсь лишь, что ты не выпрыгнешь из нее. Я этого не вынесу, потому что без тебя мне нет жизни.
      Нежно улыбнувшись, Эрика прижалась к его широкой груди.
      – Не беспокойся, любовь моя. Этого никогда не случится, – заверила она Фаулера.
      – Надеюсь, ты мне это докажешь, – ухмыльнулся он, проведя рукой по ее груди. – Сразу же, как только мы приедем домой.
      – А эта лошадка способна нестись галопом? – лукаво улыбнувшись, спросила Эрика.
      Данте пришпорил коня, и влюбленные скрылись в ночной тьме. С удивлением покачав головой, Рид, взглянув на Корбина и Эллиота, хмыкнул:
      – Что делает с человеком страсть! Он совсем теряет рассудок. Вот и Данте не миновала чаша сия, с тех пор как эта своенравная колдунья вошла в его жизнь.
      Корбин бросил взгляд на Эллиота, который, с тех пор как услышал, как Эрика признается в любви Данте, не проронил ни слова.
      – Ничего тут не поделаешь, – решительно произнес он. – Ни одну женщину Данте так не любил, как Эрику. Не могу винить тебя, Эллиот, за ту сцену, которую ты устроил, но ты сейчас собственными глазами видел, какие чувства эти двое испытывают друг к другу.
      Тяжело вздохнув, Эллиот легонько кивнул и взглянул на удалявшуюся влюбленную парочку.
      – Я им завидую, – признался он. – Но зла я на них больше не держу. Эрика права. Со мной она не была бы счастлива, а постоянно жить во лжи я не смог бы ее заставить. Эрика слишком любит жизнь, и я возненавидел бы самого себя, если бы стал причиной ее несчастий.
      – Ты хороший человек, Эллиот, – сочувственно улыбнулся ему Корбин.
      – Похоже, для этой очаровательной проказницы – не очень, – проворчал тот. – Хоть и не хочется мне в этом признаваться, но Данте ей подходит лучше.
      – Не стоит себя казнить, – вмешался Рид. – Ничего нет удивительного в том, что ты влюбился в Эрику. Даже я, старый, трухлявый пень, и то вообразил, что влюбился в эту красотку. Но эти двое, Данте и Эрика, явно неравнодушны друг к другу, хотя, прежде чем признаться в этом, прошли через настоящий ад. Для Данте признаваться женщине в любви – нож острый. Уж я-то знаю. Сколько я его ни уговаривал объясниться с Эрикой, ничего не получалось. Наотрез отказывался. Только метался по шхуне, словно раненый лев. Уже потом успокоился, когда они выложили друг дружке все, что у них на сердце.
      – Что ж, все хорошо, что хорошо кончается, – тихо произнес Корбин, когда вдали затих стук копыт. – Теперь мы все сможем пожить спокойно. А то из-за этих двоих и у нас была не жизнь, а сплошной кошмар.
      Услышав эти слова, Рид весело хмыкнул:
      – Если ты так думаешь, то глубоко ошибаешься, дружище. Эта девица и сама спокойно жить не будет, и другим не даст. Когда мы с Данте отправились на Юкатан за сокровищами, она напросилась вместе с нами и даже лазила вместе с Данте в колодец, чтобы их достать. Эрика не из тех, кто пропустит что-нибудь интересное. Она…
      – Эрика была с вами в экспедиции по Центральной Америке?! – Эллиот вытаращил от изумления глаза.
      Похоже, он все-таки плохо знает Эрику, хотя ему казалось, что изучил ее досконально. Спокойная, размеренная жизнь жены банкира никогда бы не прельстила женщину, которая, чтобы добыть спрятанные сокровища, отважилась продираться сквозь густые джунгли, кишмя кишевшие всевозможными насекомыми.
      Заметив, что небольшая аудитория жаждет продолжения рассказа, Рид не заставил себя долго ждать и принялся красочно описывать приключения, которые ему, Эрике и Данте довелось испытать в джунглях Юкатана. Корбин с Эллиотом только недоверчиво качали головами.
      Проезжая мимо ручья, протекавшего по пастбищу, принадлежавшему Данте, Корбин услышал тихое лошадиное ржание и улыбнулся. Похоже, это все-таки несложно. Все, что от Данте потребуется, – это любить Эрику, пришел к выводу Корбин, услышав, как из-за кустов доносится тихий смех. Этот негодник Данте не удосужился даже проехать несколько лишних миль до дома, где его с Эрикой ждала мягкая постель!
      Когда Корбин, добравшись до особняка, спешился и направился по ступенькам к входной двери, губы его тронула таинственная улыбка. Надо будет и им с Леоной перенять богатый любовный опыт братишки и поплескаться в ручье. Мысль эта настолько понравилась Корбину, что он твердо решил сегодня же воплотить ее в жизнь. Вот только расскажет Мэгги и Эвери, что случилось, чтобы они знали, что никто из их детей не пострадал, проводит гостей и займется с Леоной любовью на лоне природы.

* * *

      Увидев входящего в зал Корбина, Мэгги вся подалась вперед и порывисто сжала руку Эвери. Она не сомневалась, что ее сына и единственной дочери Эвери уже нет в живых, и приготовилась услышать самое худшее.
      – Они… – начала было Мэгги, но Корбин не дал ей договорить.
      – Эрика и Данте живы, – сообщил он.
      Услышав это, Мэгги и Эвери облегченно прильнули друг к другу.
      – Слава тебе Господи, – выдохнул Эвери. Но заметив, что Корбин еще не все сказал, обеспокоенно спросил: – А Сэбин?
      – Данте был вынужден убить его, после того как Сэбин попытался выстрелить Эрике в спину, – пояснил Корбин, напряженно следя за тем, как отреагирует на это сообщение мать.
      Мэгги молча кивнула, сдерживая готовые хлынуть из глаз слезы. В течение долгих лет она пыталась отыскать в своем брате хоть крупицу хорошего, но не могла. Сэбин всегда отличался злым и жестоким нравом. А после того как он убил Доминика, Мэгги вообще поставила на нем крест, решив, что этого человека уже ничем не исправить. Больно было думать, что Сэбин столько времени играл человеческими жизнями, что один человек погиб по его вине, а многих он пытался сделать несчастными.
      – Что ж, думаю, все получилось как нельзя лучше. Империя Кейри, которую он создал, пользуясь самыми подлыми методами, вновь превратится в обычный домашний очаг, где царят мир и любовь, – сказал Корбин, улыбнувшись Мэгги. – Все состояние и имущество Сэбина принадлежат теперь тебе, мама. И я очень надеюсь, что ты сумеешь сделать так, что плантация Кейри снова будет пользоваться уважением, как это было раньше.
      Мэгги с надеждой взглянула на Эвери:
      – Ты не будешь возражать, если мы начнем нашу новую жизнь в доме, в котором жили все мои предки? Если ты предпочитаешь…
      – Как очень верно заметил Корбин, будет справедливо, если мы обратим в добро то, что так долго было средоточием зла, – вмешался Эвери, глядя на Мэгги любящим взглядом. – Я намереваюсь меньше времени проводить на хлопковой бирже и буду счастлив помочь тебе обустроить наш новый дом.
      – Отец, уже поздно, – подал голос Джейми, когда на секунду воцарилась тишина. – Может, поедем на плантацию Данте? Ведь завтра будет очень напряженный день.
      Однако по лицу Эвери было видно, что ему никуда не хочется уезжать от Мэгги. Он не виделся с ней целых четыре года, и им было что сказать друг другу.
      Заметив, что Эвери колеблется, Корбин взял Джейми за руку и увлек его в кабинет.
      – Сомневаюсь, что хозяин с хозяйкой будут в данный момент рады нас видеть, – заметил он, хмыкнув. – Так что спешить нам некуда.
      Джейми обеспокоенно нахмурился:
      – Ты что-то скрыл от Мэгги с отцом? Значит, Эрика все-таки пострадала?
      Криво усмехнувшись, Корбин сунул Джейми в руку стакан с бренди.
      – Не особо, всего несколько синяков и порезов, – заверил он Беннета-младшего. – Не волнуйся, с твоей сестрой все в порядке. Просто я только что видел их с Данте в ручье… Они занимались тем, чем и положено заниматься возлюбленным накануне второй свадьбы.
      Выражение лица Корбина было настолько красноречивым, что Джейми все понял. Залпом влив в себя бренди, он протянул Корбину пустой стакан:
      – В таком случае плесни мне еще стаканчик. Мне бы ужасно не хотелось оказаться в доме моего будущего зятя нежданным гостем.
      Корбин вручил пареньку всю бутылку.
      – К тому времени как ты ее прикончишь, думаю, Данте уже закончит свои любовные игры при луне.
      Задумчиво глядя на внушительных размеров бутыль, Джейми заметил:
      – К тому времени как я выпью ее до дна, мне наверняка будет наплевать на Эрику и Данте.
      И он уселся на стул с твердым намерением отпраздновать предстоящую свадьбу сестры. А Корбин с нетерпением взглянул на часы. Скорее бы уж настала полночь, чтобы они с Леоной могли остаться вдвоем. В этот момент мимо кабинета прошла Леона и одарила мужа любящей улыбкой. Корбин теперь не сомневался: любое, даже самое долгое ожидание будет вознаграждено с лихвой.

      Когда Данте, не доезжая до особняка, остановил коня, Эрика недоуменно нахмурилась. Обернувшись, она взглянула Фаулеру в глаза и, увидев, что он хитро улыбается, поняла, что он задумал.
      – Почему это вы остановились, сэр? – лукаво поинтересовалась она, касаясь тонким пальчиком чувственных губ Данте.
      – Как-то ночью случалось мне проезжать мимо этого ручья. Светила полная луна, и в ее свете я заметил в воде одну обворожительную нимфу, – тихо заговорил Данте, слегка касаясь своими губами губ Эрики. – Надеюсь, эта красотка никуда не спряталась. Она хороша, как дивный сон, который мне бы хотелось посмотреть с ней вместе. – В голосе Данте прозвучало едва сдерживаемое желание.
      – Она где-то здесь, – заверила его Эрика, расстегивая пуговицы у Данте на рубашке.
      – Найди мне эту обворожительную нимфу, и побыстрее, – попросил он Эрику, которая в этот момент покрывала легкими поцелуями его шею. – Я слишком долго ее не видел.
      Положив голову Фаулеру на плечо, Эрика взглянула ему в лицо, смутно белевшее во мраке ночи: изумрудные глаза горели таким живым огнем, что у нее перехватило дыхание.
      – Двадцать четыре часа для вас долго? – насмешливо бросила она. – У вас просто необузданный аппетит, сэр!
      – Когда я рядом с тобой, моя прекрасная нимфа, мне не под силу укротить сидящего во мне зверя.
      Эрика соскользнула на землю и пошла по берегу ручья, на ходу сбрасывая с себя одежду.
      – Что ж, в таком случае придется поискать для тебя эту таинственную сирену.
      Не отдавая себе отчета в том, что делает, словно пребывая в волшебном сне, Данте тоже спешился и направился следом за Эрикой мимо кустов, под которыми то тут, то там были разбросаны предметы женского туалета. Взглянув на стоявшую у ручья Эрику, он почувствовал стеснение в груди. Алебастровая кожа его красавицы невесты тускло мерцала в лунном свете, на губах играла призывная улыбка. Эрика вошла в воду и медленно двинулась вперед, а за ней потянулся длинный шлейф блестящих, словно покрытых крошечными бриллиантиками волн. Не отрывая взгляда от обворожительной нимфы, Фаулер поспешно стянул с себя рубашку и отшвырнул ее в сторону. Следом за ней на траву полетели черные ботинки.
      Эрика тихонько рассмеялась, когда, оглянувшись, увидела, как Данте судорожно пытается скинуть брюки. Однако смех ее замер, стоило ему направиться к ней. Данте был просто великолепен. Сильный, мужественный и благородный мужчина. Как же она его любит! Данте подплыл к ней и заключил в свои объятия. Исходивший от Фаулера запах мужского тела вскружил ей голову, и Эрика застонала от удовольствия.
      – М-м-м… Я опьянен тобою, – хрипло прошептал Данте, легонько касаясь губами губ Эрики. – Губы твои как вино, и я жажду вобрать в себя их сладость. – Он прильнул губами к губам Эрики. – Ты пахнешь так нежно, словно сама весна. – Вдохнув восхитительный запах, исходивший от Эрики, Данте судорожно вздохнул и приник ненасытными губами к ее шее.
      Чувство глубокого наслаждения охватило Эрику, когда Фаулер, подхватив на руки, приподнял ее и она оказалась на поверхности воды. Покрыв нежными, легкими поцелуями ее грудь, Данте принялся будоражить кончиком языка сначала один упругий сосок, потом другой. Рука его, скользнув по плечу Эрики, спустилась ниже, на талию. Вдоволь насладившись упругими бутонами, губы Данте принялись исследовать трепещущие бедра возлюбленной. Эрика застонала от наслаждения, когда руки Фаулера пришли на помощь губам. Он умело ласкал ее тело, не обделяя своим вниманием ни единого дюйма. Голова Эрики шла кругом от охватившего ее неистового желания. Сладостные ласки любимого, казалось, лишали ее рассудка. Она прерывисто дышала, трепеща всем телом, а Данте все продолжал возбуждать ее. Эрике на секунду показалось, что еще немного – и она сойдет с ума.
      – Я не надоем тебе, когда голова моя поседеет? Вдруг ты предпочтешь мне какого-нибудь стройного красавца? – спросил он, покрывая бархатистое тело Эрики нежными поцелуями. – Будешь ли ты любить меня и тогда, когда глаза мои начнут слезиться от старости, а спина сгорбится?
      – Ты что, считаешь мое чувство к тебе не любовью, а простым увлечением, которое со временем исчезнет? – прошептала Эрика, обхватив голову Данте обеими руками и заглядывая в бездонные озера, в которых полыхало изумрудное пламя.
      Глядя на прекрасное лицо любимой, Данте печально улыбнулся:
      – Ты страстно любишь жизнь, Эрика. Откуда мне знать, что никогда не стану тебе в тягость? Как могу я быть уверенным в том, что ты останешься мне верна, что рядом с тобой не появится какой-нибудь молоденький юноша, в которого ты влюбишься? Вдруг тогда ты станешь жалеть о том, что связала свою судьбу с человеком старше себя? Хотя я не могу винить мать за то, что она увлеклась моим отцом, мне кажется, это произошло отчасти потому, что он был значительно старше ее. – Данте крепко обнял Эрику, словно боялся ее потерять. – Ты стала частью меня самого, милая моя. Когда тебя что-то пугает, это и мне причиняет нестерпимые мучения. Когда что-то тебя радует, я радуюсь вместе с тобой. Мне было бы невыносимо больно отказаться от тебя, и в то же время я не переживу, если ты будешь со мной несчастлива. Я хочу, чтобы ты была совершенно уверена в тех словах, которые будешь произносить завтра во время венчания. Я хочу, чтобы ты не сомневалась в том, что чувство, которое ты ко мне испытываешь, – это и в самом деле настоящая любовь. Что даже когда я стану старым, седым, глухим, тебе не захочется меня бросить.
      Эрика, конечно, не в состоянии была предсказать будущее, однако, будучи девушкой проницательной, чувствовала, что любовь, которую они с Данте испытывают друг к другу, выпадает на долю человека лишь один раз в жизни. Она знала, какой мужчина ей нужен, а Фаулер намного превосходил все ее ожидания. Как бы ей хотелось развеять все его сомнения! Неужели Данте не догадывается, что он единственный человек на земле, способный сделать ее счастливой?
      – Не нужно сравнивать нас с Мэгги и Домиником. Их брак был браком по расчету. Они поженились только потому, что женитьба эта была выгодна обеим семьям. А мы с тобой поклялись в верности друг другу, потому что любим друг друга, а не из-за какой-то финансовой выгоды. – Прерывисто вздохнув, Эрика одарила Фаулера обожающей улыбкой. – Я никогда не давала тебе повода сомневаться в моей преданности, Данте. Моя любовь к тебе безгранична. Ты стал для меня всем в этом мире. Я уже следовала за тобой на край света и обратно. Что еще я должна сделать, чтобы доказать тебе, что я люблю тебя больше всех на этой земле, что ты дорог мне больше жизни?
      Выражение лица Эрики было таким искренним, а голос так трепетал от полноты ощущений, что у Фаулера не осталось никаких сомнений в том, что она его любит. Чувства, читавшиеся в этих бездонных голубых глазах, были достаточным тому доказательством.
      – Знаешь, я никогда не мог довольствоваться лишь половиной. Мне всегда нужно было или все, или ничего. Можешь ли ты представить себе, как сильно я тебя люблю? – прошептал он и, подхватив Эрику на руки, понес ее к берегу.
      – Так сильно, что ты будешь шептать мне эти слова, даже когда я стану морщинистой седой старухой? – поддразнила она его. – И когда я забеременею и стану круглой и неповоротливой?
      В глазах Данте заплясали веселые искорки. Поставив Эрику на ноги, он провел руками по ее стройному телу.
      – Я буду просто счастлив изучить всевозможные грани натуры Эрики Фаулер, – заверил он ее. – И должен тебе сказать, что изучать я их буду очень тщательно, – добавил он сладострастным голосом. – Боюсь, что для этого не хватит всей жизни. – Опустившись на мягкий ковер из сочной травы и потянув за собой Эрику, Данте улыбнулся обольстительной улыбкой. – Потуши этот всепоглощающий огонь, разгоревшийся в моем теле, моя очаровательная нимфа.
      – Я всегда была рада это сделать и никогда тебе не отказывала, – прошептала Эрика дрожащим от едва сдерживаемого желания голосом. – Не откажу и на этот раз. Я люблю тебя, Данте, и всегда буду любить…
      Она нежно обняла его, притянула к себе, и Данте закрыл глаза, отрешившись от всего земного и всецело отдаваясь восхитительной ласке. Каждый поцелуй, каждое прикосновение словно говорили: «Я тебя люблю». Эрика знала, что нужно делать, чтобы доставить ему удовольствие, и охотно демонстрировала свое умение. Фаулер чувствовал, что каждая клеточка его тела уже охвачена огнем. Нежный запах любимой кружил ему голову, с каждым прикосновением сердце все неистовее колотилось в груди. И столь мучительна оказалась эта сладостная пытка, что Данте не выдержал и тихонько застонал.
      Глядя любимому в глаза, Эрика призывно приоткрыла губы, и он приник к ее зовущему рту. Обхватив Эрику за бедра, Данте осторожно вошел в нее. И Эрика, чувствуя, как огромная волна желания подхватила ее на свой гребень и понесла, с радостью ей отдалась. Она с наслаждением отвечала на жадные поцелуи Данте, на его такие сладостные и умелые ласки. Она будто растворялась в блаженной неге, вызванной безграничной, всеобъемлющей любовью. А страсть их становилась все неистовее, и пламя, пожиравшее их молодые тела, – все жарче, пока Эрике и Данте не показалось, что оно вот-вот спалит их дотла. Слова любви срывались с их губ, когда они, охваченные безудержной страстью, отдавались друг другу под покрывалом, сотканным из мерцающих звезд. Им чудилось, что они находятся в раю, что любовь их, прекрасная, как дивный сон, будет длиться вечно.
      Эрика и Данте принадлежали друг другу всецело, без остатка. Каждый из них дополнял другого. Они прошли сквозь самые тяжкие испытания и завоевали право на счастье. Эрике хотелось оставаться в объятиях возлюбленного всю жизнь, так и лежать, глядя в его изумрудные глаза, согревавшие ей душу и заставлявшие сердце радостно биться.
      Когда пламя страсти немного поутихло, Данте притянул Эрику к себе.
      – Твои отец и брат сочтут меня негостеприимным хозяином, – прошептал он хрипловатым от только что пережитой страсти голосом. – Они впервые приедут на мою плантацию, а меня там не окажется и некому будет их встретить.
      Эрика легонько поцеловала Данте в губы и провела рукой по его шероховатому лицу, словно хотела запечатлеть в памяти его прекрасные черты.
      – Джентльмен никогда не стал бы уклоняться от встречи со своими гостями, – согласилась она и улыбнулась ему обезоруживающей улыбкой. – Однако тебя, Данте, можно назвать кем угодно, только не джентльменом. Так что пусть мои отец и брат еще несколько минут побудут без нас.
      – Может, ты скажешь, почему мы не можем тотчас же вернуться домой? – спросил Данте. – Хоть я и не джентльмен, но все же имею некоторое представление о порядочности.
      В голосе его прозвучала обида.
      Губы Эрики скользнули по плечу Данте, ее полная грудь прижалась к его обнаженной груди.
      – Такая причина, по которой мы можем отложить на время возвращение на плантацию, тебя устроит? – прошептала она, лаская его кожу горячим дыханием.
      Данте удовлетворенно хмыкнул.
      – Еще как устроит, – заверил он Эрику и, опрокинув ее на спину, оперся на локти, пристально вглядываясь в обворожительное лицо возлюбленной. – Я хочу еще раз очутиться вместе с тобой в раю, детка. А гостей пусть пока развлекают слуги.
      Когда губы Эрики вновь прижались к его губам, душу Данте охватил восторг. Он обошел чуть ли не весь мир в поисках женщины, способной удовлетворить его страсть и разделить его любовь к приключениям. Но теперь, держа в объятиях эту черноволосую сирену, он уже не испытывал желания бороздить моря и океаны. Любовь овладела всем его существом, и, кроме любви к этой своенравной красотке, Данте ничего больше не было нужно. Приручать Эрику уже само по себе было интереснейшим приключением, и никакие богатства мира не могли сравниться с любовью, светящейся в ее глазах – этих таинственных голубых озерах. Ни одно путешествие не шло ни в какое сравнение с блаженством, которое охватывало его всякий раз, когда он прижимался к нежному телу Эрики.
      И когда трепетный восторг переполнил их души, Данте почувствовал, что в груди у него вспыхивает неукротимый огонь, становящийся все горячее и горячее с каждым поцелуем и каждым прикосновением. Даря Данте свои обворожительные ласки, Эрика словно убеждала любимого в том, что они вдвоем – одно целое и останутся таковыми навек. И Данте, с наслаждением отвечая на эти ласки, чувствовал себя так, будто он уносится со своей возлюбленной к далеким звездам, мерцавшим в ночной мгле.
      – Я всегда буду любить тебя, – прошептала Эрика.
      Данте удовлетворенно улыбнулся. Он верил в Эрику, потому что смог поверить в любовь. Для него теперь и Эрика, и любовь были неотделимы…