Поцелуй его был нежным, чуть отдающим запахом рома. Алексу омыло каким-то пьянящим ощущением, и, уже почти не отдавая себе отчета в происходящем, она подняла руки, провела по широкой груди и положила их на его крепкие плечи. Это настолько непохоже на нее – броситься в объятия совершенно незнакомому человеку. Обычно она держала мужчин на безопасном расстоянии, не отвлекаясь на незнакомые и непонятные ей желания. Никогда прежде она не поддавалась на обаятельные улыбки. Алекса считала себя здравомыслящей девушкой и гордилась этим. И вот неожиданно оказалась в объятиях неизвестного мужчины. Более того, она наслаждалась каждым волнующим мгновением. Если бы Расс увидел ее сейчас, то сказал бы, что она лишилась рассудка. «А разве нет?» – подумала Алекса, когда незнакомец наконец оторвался от ее губ и поднял голову, одарив ее такой обезоруживающей улыбкой, что могла покорить любую женщину.

Алексе хотелось ущипнуть себя, чтобы убедиться, что это не сон. Может, ей только представляется это неистовое ощущение, от которого по коже бегут мурашки? Господи, надо срочно взять себя в руки.

– Меня ты тоже считаешь холодным, дерзким, безжалостным негодяем с животными аппетитами, а, Алекса? – Голос его исказился под влиянием их поцелуя. – Думаешь, что я грубо воспользовался тобой, милая?

Она покачала головой, и на губах ее появилась смущенная улыбка.

– Нет, но приличный джентльмен не целует незнакомых женщин, даже не представившись, – мягко упрекнула она.

Темные брови изогнулись, а синие глаза заблестели, пока он разглядывал ее лицо. Он чувствовал, что пропал, погиб в этих живых, искрящихся серебристо-серых глазах.

– Я что-то не слышал, чтобы ты жаловалась на сам поцелуй, – напомнил он ей.

– Ты не дал мне времени ни принять, ни отвергнуть приглашение, – отразила она его атаку, откидываясь как можно дальше назад, насколько позволяло его объятие, и уклоняясь от ищущих губ.

Он притянул ее ближе, отказываясь отпускать. Держать этого очаровательного зверька было слишком приятно. Она казалась такой соблазнительной. Нетрудно было понять его компаньона, попытавшегося взять ее силой.

– Но он ведь не показался тебе отвратительным? – продолжал настаивать незнакомец.

И снова его губы пленили ее, не оставив времени на ответ. Его язык отыскал укромные тайники ее рта, целуя так, как никто никогда прежде не целовал. Что, черт возьми, с ней происходит? Почему она не борется с ним, не пытается оттолкнуть изо всех оставшихся сил, так, как боролась с Кином Родоном, когда тот набросился на нее? Потому что ее тянуло к нему, как мотылька к открытому пламени. Хотя она знала, что ей опалит крылья, если не послушаться голоса разума. И все же тело ни на что не обращало внимания. Алекса отвечала на его поцелуй так жадно и охотно, будто никак не могла напиться.

– Почему ты пришла повидать Кина Родона? – спросил он, нежно целуя уголок ее рта, давая возможность перевести дыхание.

– Мой отец хочет, чтобы он провел нас через индейские территории и был переводчиком, пока мы не найдем новое место для фермы, – ответила она. – Он отказал, и я пришла его уговорить.

Он нахмурился, отпустил девушку и повернулся к огню.

– И твой отец послал тебя как наживку, чтобы заманить его и заставить думать, что ты будешь частью сделки, – не спросил, а сказал он. – Значит, твой отец считает, что Кина Родона можно соблазнить хорошеньким личиком?

В его тоне прозвучал намек на благородное негодование, и Алекса с любопытством уставилась на него.

– Папа в отчаянном положении, – тихо ответила она. – И он не дурак. Он не хочет рисковать и раздражать осейджей.

– Но твой отец как будто не беспокоится, что вторгается на индейскую территорию. Правительство согнало их с их исконных земель, лишило собственности, которую обещали вернуть в каждом договоре. И Джефферсон снова и снова нарушал свое слово. – Он оглянулся на Алексу и насмешливо фыркнул. – Меня удивляет, почему это мы краснокожих называем «дающий индеец», когда эта кличка больше подходит к Великому Белому Вождю в Вашингтоне?

– Мы выкупили у Франции территории Луизианы в прошлом году, – напомнила Алекса. – Или ты столько времени провел с дикарями, что не знаешь, что происходит в цивилизованном мире? В прошлом мае Льюис и Кларк отправились в экспедицию, чтобы составить карту приобретенных земель. – Ее голос стал резким, более резким, чем ей бы хотелось. Но незнакомец, казалось, разделял мнение Родона, которое противоречило ее собственному.

– Новая территория, о которой ты говоришь, – это земля, которую Франция не должна была продавать, потому что изначально не имела на нее права, – парировал он. В его голосе появилась неприятная жесткость, резко отличавшаяся от того тона, которым он говорил с ней раньше. – Эта земля принадлежала индейцам задолго до того, как на нее ступила нога белого человека.

– Да ты такой же любитель индейцев, как и Родон. – Алекса смерила его взглядом с головы до ног, удивляясь, почему это их разговор закончился на такой скользкой теме.

– Так уж случилось, что я восхищаюсь индейцами и уважаю их. К тому же я установил с ними контакт. И вот теперь начался наплыв цивилизации, который разрушит образ жизни индейцев и лишит их средств к существованию. Индейцы зависят от этой дикой местности. И уж последнее, что им нужно после всех этих лживых речей вашингтонских лидеров, – это толпы фермеров. Они придут и повырубят их леса и запашут земли, где пасутся бизоны и другая живность, на которую индейцы охотятся. И, заметь, не для развлечения, а для выживания. Как бы, черт возьми, ты себя ощущала, если бы кто-то заявился к твоему порогу и приказал переселяться, отказавшись от привычного образа жизни? – спросил он, крепко сжав губы.

Неужели это тот самый мужчина, которого она целовала с таким упоением? Что за дурацкая, непростительная ошибка! У этого человека те же взгляды, что и у Кина Родона.

– Мы не собираемся сгонять индейцев с их земли. Мы только попросим принять нас как соседей и позволить жить рядом с ними в плодородной долине реки Осейдж. И мы с удовольствием поделимся с ними урожаем в обмен на пушнину, если они захотят, – добавила Алекса.

– Вы просите о невозможном, – пробурчал он, раздраженный до крайности этой бабочкой, случайно залетевшей в его скромную лачугу. Образ разъяренной ведьмы с метлой наперевес, готовой наброситься на старика, больше ей подходит, подумал он. – Осейджи – народ гордый. Их и так уже травили чероки, чокто и шони. Правительство продолжает толкать эти племена все дальше и дальше на запад, заключая один за другим ничего не стоящие договоры. Осейджи не собираются склоняться ни перед каким захватчиком – ни красным, ни белым. Это яростные и храбрые люди, которые странствовали по луизианским территориям и заслуженно считали их своими. И то, что они борются против других племен, охотятся на рысей и пантер и всегда выходят победителями, доказывает, что нельзя относиться к ним с небрежением. – Он сверлил ее взглядом. —

Если ты и твоя семья попытаетесь проникнуть туда, где вам точно не будут рады, то напроситесь на большие неприятности, – предупредил незнакомец.

Но тяжелый сверкающий взгляд Алексы пришпилил его к стене, как мотылька.

– Теперь я ясно вижу, что вы и Кин Родон вырезаны из одного и того же полена. – Сарказм, казалось, капал с ее губ с каждым произнесенным словом. Она смело шагнула к нему, гордо вскинув голову. – Кажется, нам нечего больше сказать друг другу. С моей стороны было ошибкой прийти к Родону, но еще большей ошибкой было думать, что вы поможете мне убедить его присоединиться к нам. Доброй ночи.

Алекса круто развернулась и направилась к выходу. Но незнакомец схватил ее за руку и резко повернул к себе. Глаза его потемнели от гнева.

– Мы с вами еще не закончили, – холодно заявил он. – И кстати, мисс Карвер, к вашему сведению, хладнокровный, с каменным сердцем подонок, которого вы оклеветали, – это я. Это я – Кин Родон, а тот старик, что распустил вокруг вас слюни, – Клинт Горман. Сейчас я только дивлюсь, как это мы оба могли счесть вас привлекательной. – Его деланная ухмылка источала не меньший сарказм, чем предыдущие речи Алексы. – И не думайте, что сумеете убедить его провести вас в сердце земель осейджей. Он может прельститься вами, но никогда не будет сопровождать вас и вашу семью.

Она молча уставилась на Кина Родона. Черт бы его побрал! Он все время мысленно хохотал над ней.

– Вы отвратительный хам! – воскликнула она, немного оправившись.

– Ведьма!

Алекса кинулась прочь, но Кин с силой схватил ее за руку и снова притянул ближе.

Дьявольская усмешка исказила его красивое лицо, разъярив девушку еще больше.

– Теперь, когда вы узнали, кто я такой, не собираетесь ли испробовать на мне свои женские чары?

– Раз уж у меня репутация охотника за юбками, то, может, еще один пламенный поцелуй сумеет растопить мое ледяное сердце? – насмехался он.

Его ехидное замечание еще больше разожгло и без того пылающий гнев Алексы.

– Да я скорее соглашусь очаровывать гадюку! – фыркнула она, одарив его взглядом, полным невыразимого отвращения.

Однако хотя она и пыталась отпихнуть его, это было все равно что толкать каменную стену, – она снова была заключена в крепкое объятие.

– Это можно устроить, – продолжал насмехаться Кин. – Тут их полно. – И снова его рот впился в ее, убедив, что она не может противостоять грубой силе и будет оставаться пленницей, пока ему не вздумается ее отпустить. – Но сначала тебе не мешает набраться опыта, если намереваешься обольщать гадюк. Одно неверное движение, и тебя ужалят.

Полный презрения и ненависти ответ пронесся в ее голове. Но прежде чем ей удалось выразить свою мысль словами, Алекса обнаружила, что крепкие, твердые бедра Кина с силой прижались к ней. Буря ощущений затопила ее, сердце подпрыгнуло, метнулось к горлу, хоть она и продолжала безуспешно твердить себе, что презирает этого человека. Только сейчас начала она понимать, почему женщин тянуло, будто магнитом, к этому дьяволу-мошеннику. Казалось, просто невозможно сопротивляться ему. Кин Родон был настоящим мастером обольщения; он фактически довел его до совершенства и превратил в искусство. Хотя Алекса и презирала и его самого, и его бессердечное отношение к поселенцам, но отрицать физическую привлекательность Родона было невозможно.

Будучи по натуре бунтаркой, хоть ей частенько и приходилось склоняться перед волей отца, она твердо намеревалась не уступать сладострастным желаниям Кина. Она оторвала свои губы от его рта, ее дымчато-серые глаза напоминали зарождающиеся грозовые тучи.

– Может, вам и удается заманивать других женщин в свои сети для удовлетворения ваших ненасытных аппетитов, мистер Родон, но я не такая, как они, – решительно заявила она. – Вы высокомерны и эгоистичны, а это качества, которые я больше всего презираю в мужчинах. Я бы предпочла попытать счастья с гадюкой или гремучкой, чем вытерпеть еще один из ваших поцелуев.

В его взгляде мелькало удивление, смешанное с весельем, когда он продолжал внимательно оглядывать ее аппетитную фигурку, чтобы не упустить ни малейшей детали. У него было немало женщин, но до сих пор еще ни одна не отвергла его домогательства. Большинство отвечали, стоило ему только бросить заинтересованный взгляд в их сторону, и ни одна не спешила покинуть его объятия. До настоящего момента у него сложилось впечатление, что женщины и правда более слабый пол, но столкновение с Алексой Карвер заставило задуматься, не встретил ли он исключение из общего правила. Она оказалась упрямой, своевольной, вызывающей. Кин почувствовал, как колотилось ее сердце вблизи его груди, ощутил, как губы розовыми лепестками таяли под его поцелуями; и все же ей хватило выдержки не уступить своим желаниям. Он знал, что девушка наслаждалась его прикосновениями и все же не поддалась тем удовольствиям, что он мог предложить ей. Еще одна мысль мелькнула в его голове, и Родон слегка нахмурился. Он вспомнил, почему она приехала к нему.

– А если я соглашусь провести вашу семью через дикие территории к плодородной долине реки Осейдж, вы примете мои поцелуи без возражений, Алекса? – спросил он прямо в лоб.

Она вскинула подбородок, глаза встретили его испытующий взгляд.

– Вам заплатят за услуги наличными! – вспыхнула она. Он вскинул бровь.

– А если я соглашусь сопровождать ваше семейство только в обмен на право вкусить ваших прелестей и откажусь от любой другой оплаты? – допытывался он, поменявшись с ней ролями. Теперь уже Родон сам использовал свои услуги как наживку. Как пытался сделать ее отец, когда послал к нему Алексу.

Алекса задохнулась от негодования. Он не осмелится торговаться, используя ее в качестве оплаты… Хам! Расс был абсолютно прав в отношении Кина Родона. У этого человека нет ни капли порядочности.

– Вы бы так сделали только ради того, чтобы разозлить меня, правда? – Ее глаза сверкали, как расплавленное серебро, обливая его презрением.

Похотливая улыбка заиграла на его губах.

– Должен признаться, я немного забавлялся мыслью, как уложить вас рядом, не прибегая к физической силе, – насмешливо заявил он.

Он казался настолько самодовольным, что у Алексы зачесались ногти. Соскрести это выражение с его лица! О… его язвительные шуточки жгли ее как каленым железом. Она неистово искала способ отплатить ему.

– Я скорее попытаю счастья с осейджами, чем заключу сделку с дьяволом. – Ее серые глаза превратились в узкие щелочки. – Ибо вы и есть сам дьявол, Кин Родон. Я никогда не соглашусь на такое предложение, никогда! – Она перешла на крик.

Кин только хмыкнул в ответ на ее реакцию. Оскорбления отскочили от толстой шкуры, не оставив на ней и следа.

– Полагаю, вы предпочтете стать скво одного из осейджей, чем провести несколько ночей со мной. Потому что это будет один из двух вариантов, когда индейцы захватят вас в плен. Второй – потеря вашего прелестного скальпа. – Он провел пальцами по ее сияющим черным волосам. – Будет очень жаль, если вы потеряете такую роскошную гриву.

– Отпустите меня! – Алекса извивалась, пытаясь освободиться. Она не желала выслушивать предсказания ее судьбы, тем более что ни одна из возможностей не казалась привлекательной.

– Свобода в обмен на поцелуй, – дразнил Родон, притягивая девушку еще ближе к себе.

Алекса собрала всю силу воли. Она собиралась доказать Кину, что у него нет над ней магической власти. Родон мог сколько угодно считать, что все женщины готовы уступить его чарам, но в отношении ее он ошибся. Ее он не привлекает нисколько!

Ее глаза метали раскаленные искры, когда он наклонился к ней. Лучше она умрет, чем уступит этому неистовому чувству. Его ласки были пыткой, настоящей пыткой. «Не отвечай ему!» – повторяла она себе снова и снова.

Кин обхватил ее напряженное, неуступчивое тело обеими руками, заставив ее ощутить его твердые мужественные очертания. Его губы запорхали у ее век, легко прикоснулись к щеке. И вот они слегка дотронулись до ее губ, Алекса непроизвольно опустила длинные ресницы и, увы, слишком поздно поняла, что сдалась. Когда его язык прикоснулся к ее губам, легко раздвинул их и обследовал ее нежный рот, Алексе показалось, что ее колотящееся сердце вот-вот разорвется. Целый поток чувств окатил ее, смыв еще одну баррикаду сопротивления. Мужское дыхание смешалось с ее дыханием, и у нее захватило дух.

Когда же его губы покинули ее рот, девушка вздохнула и попыталась перестроить свои оборонительные редуты. А Кин нежно покусывал мочку уха и покрывал шею мелкими дразнящими поцелуями. Рука его будто случайно начала поглаживать ее бедра, и Алекса поняла, что проиграла и эту стычку. Его ласки разожгли неистовое пламя где-то глубоко внутри и разослали по всем венам.

А Кин продолжал ломать ее заградительные сооружения, положив руку сначала на талию, потом поднявшись выше. Он атаковал ее с разных направлений, опустошив, сломав не только ее способность к сопротивлению, но и саму волю. Чувства вкуса и обоняния пали, как поверженные враги, а сладость поцелуев внушила еще больший голод, который можно было утолить лишь новыми поцелуями. Вожделение угрожало поглотить ее целиком, без остатка.

«Это невозможно!» – пыталась сказать себе Алекса, ее руки сами поднялись к плечам Кина, чтобы прижать его теснее. И все же они были именно там, играя с угольно-черными волосами. Он начал целовать ее сильнее, прижал ее бедра к своим, и внутри ее будто разжалась пружина.

– Родон! – Голос Расса прогремел, как раскат грома. – Отпусти ее или жестко пожалеешь, что не сделал этого сразу!

Кин повернул голову и увидел Расса Карвера. Тот спотыкался, зубы были крепко сжаты, глаза – красные и мутные. Он был совершенно пьян и зол, как потревоженный гризли. Расс даже не дал Кину времени опомниться. Он напал, как дикий зверь, изрыгая угрозы. Кин оттолкнул Алексу и проворно отскочил в сторону, когда кулак Расса просвистел над его головой. От бешеного замаха Расс потерял равновесие. Бормоча проклятия, он оперся о стену, оттолкнулся от нее и кинулся к горлу своего врага, жаждая крови. Увы, он слишком поздно заметил кулак Кина, несущийся к нему. Хорошо нацеленный удар откинул Расса назад. Он неловко замахал руками, силясь обрести равновесие, споткнулся о стул позади него, свалился и уставился в нависшее над ним лицо. Яростные, бешеные глаза заверили Расса, что его противник не считает битву завершенной, далеко нет.

Он закрыл глаза, позволил комнате бешено вращаться вокруг него и стал готовиться к тому, что его превратят в фарш. Но когда ожидаемых ударов не последовало, Расс с трудом приоткрыл налитые свинцом веки и с удивлением увидел, как Кин, оглушенный прикладом собственного ружья, повалился рядом с ним.

Алекса спокойно отставила оружие в сторону, приподняла подол своего платья и грациозно переступила через неопрятную кучу, в которую превратился Родон. Она нахмурила брови, заботливо рассматривая брата и струящуюся у него изо рта кровь.

– Рассел, Рассел, как ты? – спрашивала она, приподнимая его голову к себе на колени.

Расс моргнул, стараясь рассеять туман, мешающий ему видеть. Осторожно прикоснувшись к челюсти, легонько кивнул.

– Хорошо… насколько возможно… в таких обстоятельствах, – ответил он уголком рта, пытаясь не причинять себе лишней боли.

Алекса потянула его за руку, помогая подняться, поддержала брата и направила его к двери.

– Думаю, мы достаточно учинили разрушений на сегодняшнюю ночь. Родон получил именно то, чего заслуживал.

– Ага. – Расс оглянулся, чтобы убедиться, что Кин не шевелится. Удар, нанесенный Алексой, погасил его сознание, как штормовой ветер гасит слабое пламя свечи. – Я ведь пытался сказать тебе и отцу, чтобы не тратили зря времени на Родона. Он уже принял решение, и даже кувалда не взломает тяжелый замок на его упрямстве.

– Да, действительно, мы впустую тратим время, – согласилась Алекса, держа поводья и терпеливо дожидаясь, пока ее брат с трудом вскарабкается в седло. – Родон не собирается помогать нам. Он боится, что наше присутствие помешает его торговле с осейджами. Возможно, даже спровоцирует военные действия, которые прогонят его с индейских территорий. Но после встречи с Кином Родоном я искренне сомневаюсь, что попытки подружиться с индейцами опаснее, чем связываться с ним и ему подобными.

Расс согласно кивнул. У Алексы есть умение держаться в опасных ситуациях, в то время как он ведет себя безмозглым идиотом и спотыкается на своих неуклюжих ножищах.

Он бросил осторожный взгляд в сторону сестры и сам себе улыбнулся. Да, леди с ангельским личиком вышла из передряги, благоухая как роза, думал Расс, следуя за Алексой по направлению к лагерю.