Глава 13

Андреа сбросила с себя пропахшую дымом одежду и встала под душ. Она не знала, долго ли простояла под теплыми струями, да и не хотела знать. Казалось, ничто больше не имело значения. Чем упорнее она боролась, тем больше бед на нее обрушивалось. В эту минуту она готова была отдать зарплату с обеих работ вместе со всеми чаевыми за один — нет, лучше пять! — стаканов «Маргариты». Андреа никогда не считала, что лучший способ решить проблемы — это утопить их в вине, но сейчай она бы с радостью вновь окунулась в состояние полного забвения, которое испытала однажды несколько недель назад:

Умом девушка понимала, что временное облегчение не поставит все на свои места; но лучше временное облегчение, чем никакого.

«Давай, давай, Флетч, упивайся жалостью к себе. Ты это заслужила. Просто опусти руки и уходи. Брось все к чертовой матери».

Но не успела еще эта мысль окончательно оформиться в ее мозгу, как Андреа поняла, что не сможет отказаться от борьбы за свое наследство. Она не сдалась, когда ребята, студенты ветеринарного колледжа, дразнили ее и советовали поискать другую профессию, более соответствующую ее соблазнительной фигуре и привлекательному лицу. Она не пожелала отказаться от ранчо и тогда, когда потеряла обоих родителей. Для нее и Джейсона ранчо — не просто недвижимость, это наследие предков, образ жизни, фамильная гордость, это все, что у них осталось.

Нет, она не откажется от борьбы из-за какой-то сгоревшей конюшни! Четырем поганым ублюдкам не удастся выгнать ее из дома или хотя бы помешать Джейсону окончить школу!

Андреа выпрямилась и подняла голову. Силы и решительность вернулись к ней. Она еще утрет нос Тони Брейдену да и Тому Гилмору заодно! Страховая компания должна выплатить компенсацию за сгоревшую конюшню, и она использует эти деньги, чтобы внести очередной платеж по ссуде. Что касается сена, Андреа надеялась, что она найдет у кого купить корм для скотины на зиму. Никто не заставит ее уехать со своей земли. Предки Андреа пришли сюда в числе пионеров, Флетчеры сделаны из крепкого материала — во всяком случае, большинство из них.

Андреа выключила воду и решительно ступила на пол. С завтрашнего дня она начнет…

В тот момент, когда она протянула руку за полотенцем, на порог важной легла огромная тень, а еще через секунду в дверях появился Хэл. Андреа схватила полотенце и обернула его вокруг себя, стараясь прикрыться как можно лучше.

Проклятие, она была так потрясена этим пожаром, что совсем забыла — ведь она же решила никогда больше не иметь дела с Хэлом Гриффином!

«Слишком поздно вспоминать о своих клятвах», — подумала Андреа. Пока горела конюшня, она успела даже выплакаться на его плече. Но еще не все потеряно. Теперь, когда она снова способна мыслить здраво, она будет держать себя именно так, как Хэл ожидал да и заслуживал, — с холодным безразличием.

— Я остаюсь переночевать, — сообщил Хэл деловым тоном. — Если ты еще не передумала уезжать, утром…

Андреа вызывающе вздернула подбородок.

— Я решила остаться, — перебила она. — Даже если эти бандиты сожгут весь дом, я все равно не сдамся.

Хэл чуть заметно улыбнулся. Он старался не опускать взгляд ниже лица: Андреа.

— Я так и думал, что ты решишь остаться, как только немного успокоишься.

Он повернулся, чтобы уйти.

Андреа проглотила изрядную часть своей израненной гордости и тихо проговорила:

— Спасибо за помощь.

Хэл чуть повернул голову, отросшая щетина на подбородке придавала ему сходство с разбойником с Дикого Запада.

В душе Андреа шевельнулась нежность — нежность, в которой Хэл не нуждался и которой не хотел. Он достаточно четко разъяснил ей свое отношение. Андреа для него — всего лишь объект благотворительности и ничего больше. Брат и сестра Флетчеры просто помогают ему выполнить годовой план по добрым делам.

— Буду весьма признательна, если ты позвонишь Дженне, пока ты здесь, — язвительно проговорила она. — По-моему, эта особа решительно вознамерилась разрушить наш несуществующий роман. И я буду еще более признательна, если ты попросишь ее больше не звонить по моему телефону. Я слишком занята, чтобы работать для тебя телефонисткой.

— Флетч…

Андреа решительно отстранила его с дороги.

— Я смертельно устала. Давай отложим наш разговор до следующей недели, а еще лучше — до следующего года. Утром не рассчитывай на завтрак, мне нужно успеть заскочить до работы в больницу к Джейсону.

Хэл шагнул к ней, нахмурившись.

— Можешь ты наконец помолчать — хотя бы в этот раз, в виде исключения?

— А ты можешь уйти с дороги — и лучше навсегда? Черные обжигающие глаза впились в нее, казалось, везде, куда падал этот взгляд, на коже Андреа оставался ожог.

— Ты уверена, что хочешь именно этого? Насколько я помню, не так давно ты явилась в мою комнату, одетая примерно как сейчас, и тогда не слишком торопилась от меня избавиться.

Андреа вспомнила жестокие слова, брошенные Хэлом перед отъездом, и ей страстно захотелось ответить ему тем же.

— Кажется, мы уже выяснили, что я совершила ошибку. Но ты тогда проявил себя в высшей степени милосердным человеком, не так ли?

При напоминании о его поступке Хэл поморщился.

Надо же, ему хватает порядочности стыдиться своего поведения, подумала Андреа. Хэл не переставал ее удивлять; в конце концов выяснилось, что у него даже есть совесть.

— Но можешь не волноваться, дорогой, — саркастически протянула она (у нее был хороший учитель!). — Если мне вдруг потребуется еще один акт милосердия…

Хэл здоровой рукой схватил Андреа за плечо и как следует встряхнул.

— Не говори так.

— А почему бы и нет? Я слишком резка на твой деликатный вкус, ковбой? Странно, мне казалось, что грубые слова — неотъемлемая часть твоего повседневного лексикона.

Рука Хэла соскользнула с ее плеча, обхватила Андреа за талию; ковбой плотно прижал ее к себе. Андреа почувствовала, как по ее телу прошла дрожь желания, но постаралась не придавать этому значения. Пришло время расплаты, и она собиралась обращаться с Хэлом точно так же, как он обращался с ней. Может, она злобная и мелочная, но до чего же приятно отплатить Хэлу его же монетой! Главное — оставаться непоколебимой и бесчувственной к его объятиям.

— Неужели на этот раз ты сам нуждаешься в милосердии? — ядовито поинтересовалась Андреа. — В чем дело, ковбой, пару дней не трахался?

— Прекрати! — прорычал Хэл.

— Прекратить? — Да она еще даже не начинала! До чего, оказывается, приятно иногда выпустить пар. — Мне очень понравилась твоя жизненная позиция «мне-плевать-что-говорить-или-делать», и я решила ее перенять. А еще мне нравится вести себя как стерва. Так, знаешь ли, гораздо легче, когда имеешь дело с настоящим ублюдком.

Хэл негромко, но с чувством выругался.

Андреа — воплощение холодного равнодушия — ловко вывернулась из его рук.

— Будет тебе, Гриффи, не превращайся в напыщенного индюка, это совсем не к лицу тому суровому ковбою, каким я тебя узнала. Не ты ли меня учил? Должно быть, приятно видеть во мне свое собственное отражение?

— Ты начинаешь меня пугать, — прорычал Хэл. В его глазах сверкнул опасный огонек.

«О, это лучшая из всех новостей за последние несколько месяцев!» — подумала Андреа.

— Неужели! Адское пекло!

И тут Хэл вдруг усмехнулся, испортив ей этим все удовольствие.

— Это что-то новенькое — тебе понравилось изрыгать грязные ругательства?

Андрея развернулась и не спеша величественно выплыла в коридор.

— Ничего подобного, — возразила она холодно. — Просто таким способом я пытаюсь втолковать тебе, что я уже не та наивная дурочка, которую ты бросил несколько недель назад. Я избавилась от своего увлечения, я больше не преклоняюсь перед суперменом-ковбоем. Теперь мне понятно, что это была никакая не первая любовь, а просто первая похоть. Как только я найду какого-нибудь стоящего мужика, я лягу с ним в постель, и у нас будет только секс, ничего больше — в точности как с тобой.

С этими словами Андреа вошла в свою спальню и захлопнула за собой дверь.

Хэл стоял в коридоре один и бессильно ругался. Похоже, его циничное отношение к жизни оказалось заразительным. Он смотрел на Андреа, и ему не нравилось то, что он видел. Неужели это он ее так испортил? Маленькая мисс Гордый Дух из кожи вон лезла, лишь бы показать всему миру, что ее ничто не трогает, ничто не ранит, что ей на все наплевать. Андреа здорово напоминала Хэлу человека, которого он знал даже слишком хорошо. Флетчер права. Он и впрямь видел в ней свое собственное отражение.

Все еще хмурясь, Хэл пошел искать в справочнике номер телефона Дженны. Для того чтобы разговаривать с этой хитрой лисой, бывшей невестой, настроение у него было как раз самое подходящее.

Дженна сняла трубку после третьего гудка. Звук ее мелодичного обольстительного голоса напомнил Халу о временах, когда он был ослеплен ею, клюнул на приманку хорошенького личика и льстивых слов, а потом Дженна использовала его как наживку для ловли рыбы покрупнее. Тот горький опыт научил Хэла, что в любви и на войне правила цивилизованного общества не действуют.

Отрезвление было мучительным. Испытав тогда худшее из всех возможных унижений, Хэл затаил обиду на весь белый свет и стал вымещать ее на женщинах. И вот теперь то же самое начала делать Андреа…

От этой мысли он невольно поморщился.

— Алло? — повторила Дженна.

Хэл заставил себя вернуться к действительности.

— Это Хэл Гриффин. Что ты хотела мне сказать?

— Ты можешь приехать ко мне сегодня вечером? — зазывно проворковала Дженна.

Хэл посмотрел в другой конец коридора, на закрытую дверь спальни Андреа. Нет, он не хотел оставлять ее одну, даже если у нее самой было на этот счет другое мнение. Чтобы добраться сюда, Хэл преодолел не одну сотню миль, здесь он и останется. Дженна потеряла право на его преданность и участие двенадцать лет назад.

— Прости, Джен, но у меня есть более интересные занятия, и я предпочитаю разделить их не с тобой, — напрямик сказал он.

— Хэл, мне нужна твоя помощь.

В голосе Дженны слышалось скрываемое напряжение, но Хэл сильно подозревал, что это лишь рассчитанный прием. С такими способностями; этой женщине следовало бы стать актрисой.

— Неужели? А мне казалось, что женщине полагается обращаться за помощью к мужчине, за которого она вышла замуж.

— Я никогда не выходила замуж, — ответила Дженна. — Знаю, ты имеешь основания меня ненавидеть но поверь — дело правда серьезное. Еще несколько недель назад, когда я увидела тебя в банке, я подумала, что у меня появился шанс выбраться из ужасной ситуации, в которой я оказалась.

Хэл стиснул зубы. Ну почему эта женщина вечно рассматривает его как одно из средств осуществления грандиозного плана по улучшению собственной жизни? Хватит, один раз он уже дал себя использовать, больше подобное не повторится.

— Меня не интересуют твои трудности, — отрезал он. В трубке повисла долгая пауза, затем Дженна вздохнула.

— Если ты хоть немного озабочен делами Андреа Флетчер, ты придешь.

Хэлу это не понравилось. Дженне удалось-таки привлечь его внимание. Даже если это была приманка, он не мог остаться равнодушным.

— Только не сегодня, — проворчал он. — Значит, завтра? Тянуть нельзя.

— Ну хорошо, завтра вечером, — нехотя согласился Хэл. — В семь тридцать. Объясни, как до тебя добраться.

Как только Дженна объяснила, как доехать до ее дома, Хэл сразу же бросил трубку, даже не попрощавшись. Он не доверял этой женщине ни на грош. В конце концов, именно по ее милости он вообще перестал верить всем женщинам. Вполне возможно, что за последние десять лет Дженна не особенно изменилась, а если изменилась, то, вероятно, стала еще более лживой.

Хэл пошел принять душ, на ходу стягивая с себя рубашку. Единственная женщина, которой он хотел и мог доверять, находилась здесь, в этом доме. Она лежала в постели и ждала, когда ей на голову рухнет последний столп, держащий ее мир. Андреа нуждалась в помощи и заслуживала ее, Дженна — нет.

Не тратя времени, Хэл хорошенько отмылся и сбрил трехдневную щетину. После этого он минут пятнадцать мерил шагами комнату и твердил себе, что должен лечь в постель и оставаться там до утра. Беда в том, что он не хотел спать в одиночестве. Он хотел того, о чем вот уже больше двух недель запрещал себе думать, того, что, как он непрестанно твердил себе, должно быть забыто и похоронено. Оказалось, что, как ни старался, он не мог забыть Андреа, а старался он очень усердно. Андреа Флетчер осталась в его сердце не проходящей болью, мучительным воспоминанием.

В чистых джинсах, без рубашки и босиком, Хэл вышел из комнаты и пошел по коридору, неслышно ступая босыми ступнями. Когда он открыл дверь в спальню Андреа, девушка рывком села в кровати.

— Что еще стряслось? Может, дом тоже горит? Сам того не желая, Хэл улыбнулся:

— Нет, единственный, кто охвачен огнем, так это я. По-моему, теперь, когда ты тоже решила, что тебя интересует только секс, мы могли бы отлично поладить.

— Все-таки ты настоящая задница, — прошипела Андреа.

— Отличная пара для упрямой маленькой стервы вроде тебя, — парировал Хэл.

Андреа усмехнулась:

— Что, Грифф, все твои партнерши на одну ночь такие?

— Нет, — честно признался Хэл. — Обычно меня пытаются обольстить, передо мной заискивают и превозносят мое мастерство… я имею в виду, мастерство на арене.

— Ты уж прости, если я не буду заискивать. Один ковбой, когда он был здесь в прошлый раз — вернее, когда уходил отсюда, разбил весь мой идеализм вдребезги.

Хэл покачал головой:

— Да, он это сделал. Этот парень вел себя как последний мерзавец.

— Вот это ты верно подметил.

— С каких это пор ты стала соглашаться со всем, что я говорю? — посмеиваясь, спросил Хэл.

— С тех пор как решила быть похожей на тебя.

Хэл подошел и присел на край кровати. Когда он потянулся к Андреа, она сначала отпрянула, однако Хэл был ласков, но настойчив. Он медленно провел ладонью по ее высоким скулам, обвел кончиком пальца нежные губы.

— Решила подражать мне? Это было бы огромной ошибкой, — прошептал он.

— Похоже, в последнее время я только и делаю, что регулярно совершаю ошибки, — возразила Андреа, но под нежным натиском Хэла ее голос дрогнул.

Хэл наклонил к ней голову с еще влажными после душа волосами и вдруг понял — именно этого ему не хватало все время, пока он колесил по родео: неделями напролет он умирал от жажды, тоскуя по сладости ее губ. Битвы, которые он вел с самим собой, были лишь напрасной тратой сил. Непогасшее желание, все это время тлевшее где-то в глубине, вспыхнуло с ослепительной силой, вырвалось наружу, как огненная лава из пробудившегося вулкана.

Хэл понимал, что Андреа потянулась к нему только потому, что навалившиеся со всех сторон проблемы грозили похоронить ее под своим грузом, но все-таки она к нему пришла, пришла сама. Тогда он внушил девушке мысль, что она была для него не более чем удобным средством удовлетворить физические потребности, но в действительности все было как раз наоборот. Она отказывалась в это верить, но в конце концов Хэл заставил ее смириться и убедил, что она просто не разобралась в собственных чувствах.

Конечно, Андреа не такая, как Дженна, она не пыталась намеренно обмануть его, ей просто нужен был человек, на которого можно опереться, мужчина, который бы ее обнял и утешил. Хэл не винил ее за невольный обман: девушке пришлось пережить слишком много, она растерялась и запуталась.

Он оторвался от ее рта и прижался губами к чувствительной коже шеи.

— Больше ни слова о любви, — пообещала Андреа, — пусть будет чистый секс без всяких сложностей.

— Угу, — промычал Хэл. Честно говоря он был слишком одурманен ее свежим запахом, нежностью шелковистой кожи и не особенно вслушивался в то, что она говорит.

— Дай мне еще один урок, — хрипло прошептала Андреа.

Рука Хэла проникла за край ее просторной футболки, и ему захотелось в то же мгновение сорвать с Андреа эту безразмерную тряпку и вышвырнуть в окно. Ему хотелось прижаться к ее мягкому податливому телу, и чтобы между ним и ею не осталось никаких преград.

— Какой урок? — рассеянно пробормотал Хэл.

— Научи меня, как удовлетворить мужчину.

Хэл отпрянул и заморгал глазами, осознав вдруг, что не успевает за ходом ее мысли.

— Это еще зачем?

Тихо рассмеявшись Андреа протянула руку и принялась исследовать на ощупь рельефные мускулы его груди.

— Кажется, это был мой вопрос.

— Значит, я кое-чем от тебя заразился, — прошептал Хэл.

Он стал нежно покусывать чувствительную кожу впадинки за ухом Андреа. Ощущение было поразительным, Андреа поежилась от приятного покалывания вдоль позвоночника, быстро распространявшегося по всему телу, но, нашла в себе силы отстраниться.

— Ты серьезно хочешь знать ответ?

Хэл кивнул.

— Я хочу подарить тебе такие же приятные ощущения, какие испытываю я, когда ты меня ласкаешь, хочу, чтобы ты понял, что я чувствую.

Хэл всегда восхищался ее честностью, вот только он сомневался, стоит ли показывать ей, какую власть над мужчиной может обрести женщина. И без всяких ухищрений, даже не пытаясь быть соблазнительной, Андреа возбуждала его, как ни одна другая женщина.

— Так как, Хэл?

Пальцы Андреа зарылись в поросль темных волос на его груди.

— Я обдумываю твою просьбу, — серьезно заявил он, но под игривыми прикосновениями ее пальцев все его тело содрогнулось, и голос сорвался на хрип.

— Пожалуй, меня больше устроит необдуманное решение, — шутливо заметила Андреа. — Сегодня у меня настроение подурачиться, и если ты передумаешь, боюсь, будет несколько поздновато бросаться на поиски подходящего подопытного кролика.

— Да, не могу же я заставить тебя бегать по улице в одной ночной рубашке. — Хэл плутовато улыбнулся. — Эх, была не была! Раз уж тебе во что бы то ни стало хочется поэкспериментировать с чьим-нибудь телом, то пусть это будет мое тело. Только по-осторожнее со сломанной рукой.

Хэл вытянулся на кровати, и Андреа легла рядом, приподнявшись на локте.

— Итак, профессор, расскажите, как женщине завести мужчину?

Хэл затрясся от беззвучного смеха. Никогда еще за все тридцать два года жизни с ним не случалось ничего подобного, Андреа ухитряется превратить секс в нечто новое и одновременно интригующее.

— Мне еще не приходилась бывать объектом клинического изучения, — признался он.

— Очень хорошо. — Кончик указательного пальца принялся описывать восьмерки вокруг сосков Хала. — Мне нравится, что я хоть в чем-то буду для тебя первой.

Хэл настороженно покосился на Андреа.

— Надеюсь, ты не собираешься писать практическое руководство по сексу?

— О, это мысль! Почему бы и нет? Книжки на тему «Двенадцать способов сделать то-то и то-то» распродаются, как горячие пирожки. Откуда, ты думаешь, я почерпнула сведения, как устранить течь под раковиной?

Хэл, конечно, не преминул напомнить, что она неправильно поставила сальник.

— Ничего, в конце концов я бы нашла правильное положение, — заверила Андреа, а ее рука тем временем двинулась вниз по крепким мускулам его плоского живота, отчего дыхание Хэла сразу участилось, — иначе у меня бы затопило всю кухню. Но мы отклонились от темы, Грифф… так как мне возбудить мужчину?

— Черт побери, ты уже и так отлично справляешься с этой задачей. Просто вспоминай последовательность своих действии при починке канализации.

Андреа звонко расхохоталась.

— Тебя послушать, так выходит, что хороший секс — вроде хорошего водопровода! Эдак ты, чего доброго, заявишь, что моя рука — разводной ключ.

— Возможно, — пробормотал Хэл, быстро теряя интерес к шутливой перепалке.

Он поймал себя на мысли, что хочет испытать с Андреа то, чего он никогда не позволял себе с другими женщинами — не позволял, потому что в своих сексуальных связях обычно предпочитал оставаться хозяином положения. Но с Андреа ему захотелось, чтобы она взяла инициативу на себя, чтобы она сама прикасалась к нему, исследовала его тело.

Густые волнистые волосы Андреа рассыпались по его груди, а губы заскользили вдоль его ребер, и Хэл замер, забыв даже дышать. Кончики ее грудей едва коснулись его кожи, но прикосновение было таким невыносимо дразнящим, что Хэл инстинктивно протянул руку, чтобы ответить на ее ласку.

— Когда ты так делаешь, мне трудно сосредоточиться, — прошептала Андреа. — Не забывай, ведь это мне нужно практиковаться, а не тебе. Что скажешь? Каковы мои успехи?

В ответ Хэл только невнятно промычал что-то, потому что ее рука в это время задержалась у него на животе там, где клин жестких курчавых волосков сужался, исчезая за поясом джинсов. То, что она вдруг застеснялась коснуться его именно там, где Хэлу больше всего хотелось, стало для него настоящей пыткой.

— Не мог бы ты расшифровать свое «м-м» поподробнее?

Боже правый, да она просто наслаждается! Впрочем; он тоже наслаждался — правда, наоборот, — страдая от сладкой муки неудовлетворенности.

— Ммм — значит неплохо, — перевел Хэл. — То есть мне хорошо.

— А что нужно, чтобы ты чувствовал себя потрясающе?

— Андреа, это…

— Что-то ты не очень хорошо мне помогаешь, — серьезно заметила Андреа.

— Ниже, — прохрипел Хэл.

Первое несмелое прикосновение пронзило его будто током; Хэл невольно вздрогнул, а потом каждая его клеточка словно вспыхнула крошечными язычками пламени, и каждое движение ее пальцев делало его желание еще более неистовым. Руки Андреа очерчивали контуры его плоти, гладили, ласкали… пока его тело не выгнулось беспомощно ей навстречу, требуя большего.

— Боже правый, — простонал Хэл. когда она потерла подушечкой пальца по самому кончику головки, — смилуйся же наконец!

Ее ответ Хэл скорее не услышал, а почувствовал, потому что губы Андреа заскользили вдоль его до боли затвердевшей плоти.

— Милости ты от меня не дождешься, — тихо заверила она.

Даже охваченный огнем желания, Хэл не мог не вспомнить, как жестоко отверг когда-то доверчиво предложенные ею чувства.

— Если ты умрешь от наслаждения, может, тогда хотя бы отдаленно представишь, что ты со мной делал. Но между нами есть большая разница. Я не предлагаю тебе милостыню, я только хочу вернуть то наслаждение, которое ты мне подарил.

Кажется, Хэл что-то пробормотал в ответ, он и сам толком не понял своих слов. В следующее мгновение Андреа обхватила его губами, влажный язычок заскользил по гладкой коже, и Хэла подхватила волна наслаждения, унося почти за грань терпения. Хэл задохнулся и прохрипел из последних сил:

— О Боже…

Она смаковала его, как самое изысканное лакомство, нежно касалась языком, пробовала на вкус… и этим доводила Хэла до безумия. Руки, мягкие, как бархат, скользили от груди к бедрам и обратно, тубы обхватывали его мужское естество, как влажный шелк; двигаясь по всей его длине, время от времени останавливали, чтобы нежно прикусить твердую плоть, своими ласками дразня Хэла так, что он едва сдерживался. Он из последних сил пытался охранить самообладание, но жемчужная капелька влаги выдала его.

Андреа слизнула эту капельку, заставив его застонать в голос. Она передвинулась выше, припала губами к его губам, и Хэл ощутил на них вкус собственного желания. Он почувствовал, как неведомая сила увлекает его в стремительный водоворот, с мощью которого не могло сравниться ничто, когда-либо испытанное им на арене родео. Хэл умел, не обращая внимания на боль, продержаться восемь секунд на спине быка или необъезженной лошади, но сейчас он чувствовал, что срывается и летит вверх тормашками сквозь пространство и время. Он хотел Андреа, хотел прямо сейчас, через мгновение будет слишком поздно.

— Черт тебя возьми, женщина, — прошипел Хэл сквозь зубы.

Здоровой рукой он обнял Андреа и приподнял ее так, чтобы она могла оседлать его бедра. Он мысленно клял свое непреодолимое желание за то, что оно не дало ему времени возбудить женщину. Он вынужден был брать, не давая, но иначе уже не мог — это было не в его власти.

Андреа просунула руку между их телами, снова лаская Хэла и поощряя взять то, чего неумолимо требовало его тело.

— Нет, только не так, — прохрипел он, отчаянно сопротивляясь диктату первобытного инстинкта.

Андреа склонилась над Хэлом и одновременно с тем, как ее губы нашли его рот, тело ее само нашло и приняло в себя горячую твердыню, наполнившую его без остатка.

— Именно так, — прошептала Андреа; ее фиалковые глаза затуманились от страсти, — я хочу, чтобы ты утратил контроль над собой, как я тогда…

Почувствовав, как ее бархатистая плоть сжимается вокруг него, Хэл перестал бороться и сдался на милость слепой стихии страсти. Вот он какой, рай, промелькнула у него мысль. Он обрел дом после долгих лет бесцельных скитании. Счастье — это держать в объятиях Андреа, чувствовать, как ее тело с готовностью и нетерпением принимает его. Хэл привык вести существование, полное опасностей, но в стремительном потоке жизни ему все равно чего-то недоставало, чего — он и сам не знал. Только рядом с Андреа он понял, что обрел все, о чем мечтала его душа. Дом, он возвращается домой…

Хэл чувствовал во всем теле непривычную легкость, мысли вились в голове, как струйки дыма, все еще поднимающиеся над развалинами сгоревшей конюшни. Огромное, ни с чем не сравнимое наслаждение лишило его последнего самообладания. Он двигался внутри Андреа мощными яростными толчками, стремясь слиться с ней, войти в нее так глубоко, чтобы уже нельзя было сказать, где начинается его страсть и где кончается ее. Его движениями руководила слепая горячая сила желания, вдребезги сокрушившая весь его самоконтроль, пока наконец Хэл не содрогнулся в финальном взрыве, изливаясь в Андреа огненным потоком.

Некоторое время — может, несколько минут, а может, целую вечность, — Хэл лежал совершенно обессиленный, качаясь на волнах стихающего океана наслаждения, и только прижимал к своему все еще бешено бьющемуся сердцу Андреа.

Она зашевелилась первой: легонько коснулась губами его сомкнутых век, потом губ, потом положила голову ему на плечо.

— Ммм…

— Расшифруй свое «м-м-м» поподробнее, — прошептал Хэл, удовлетворенно усмехаясь..

— У женщин и у мужчин это переводится по-разному. — В голосе Андреа послышались игривые нотки.

— Ну, и каков же женский перевод?

Андреа приподняла голову и шаловливо улыбнулась.

— Лучше, чем лимонный пирог.

— Да? Интересно, а этот лимонный пирог, как он оценивается по десятибалльной шкале?

— Ты всегда оцениваешь секс с одноразовыми партнершами в баллах? Это что, ещё одно из великих правил Гриффина? И во сколько ты оценил свой последний мини-роман? — В глазах Андреа плясали чертики.

— Я не хочу рисковать, боюсь уколоть твое самолюбие. Мне казалось, ты терпеть не можешь, когда женщины начинают сравнивать…

Хэл приложил палец к ее губам, предлагая замолчать, и в полумраке спальни посмотрел ей прямо в глаза.

— После тебя у меня никого не было, — признался он.

Андреа ошеломленно заморгала.

— Не было женщины?

— Ни одной.

— Почему?

Не переставая наблюдать за ее лицом, Хэл поднял левую руку, привлекая внимание Андреа к гипсовой повязке, и заметил, как уголки ее губ разочарованно опустились. Однажды он уже пытался отмахнуться от чувств, которые Андреа — как ей казалось — к нему испытывала. Тогда он был жесток и больно ранил ее. Но одновременно он с удивлением обнаружил, что боль, причиненная этой женщине, десятикратно отзывается в нем самом. Хэл больше не мог быть с ней намеренно жестоким. Наверное, для них обоих было бы лучше не принимать секс за нечто большее, но, даже понимая это, Хэл почувствовал, что не может обманывать Андреа. Он вздохнул и признался:

— Честно говоря, дело не только в том, что моим постельным подвигам мешала сломанная рука.

— Не только? А в чем же еще?

Хэл криво улыбнулся.

— Флетчер, дай мне передохнуть.

— Ты уже и так отдыхаешь. — Она указала на руку в гипсе. — Так в чем дело?

Хэл повернулся на бок и потянул Андреа за руку, укладывая рядом с собой. Лежа с ней бедро к бедру, грудь к груди, лицо к лицу, он крепко поцеловал ее в губы.

— Сама догадайся, леди босс.

Андреа попыталась.

— Я начинаю тебе немного нравиться? — предположила она, хитро прищурившись.

— Да, ты начинаешь мне нравиться.

— Грифф!

— Что?

— Ты мне тоже нравишься, — прошептала она, а потом обняла Хэла и покорилась усталости, которая за последнее время стала ее постоянной спутницей.

Хэл лежал без сна, по-хозяйски обнимая Андреа здоровой рукой и слушая ее размеренное дыхание, и его охватила странная, непривычная нежности. Уж не такие ли чувства привели к сокрушительному поражению его брата, подумал он. И еще Хэл вспомнил слова Чокто Джима о некоей непреодолимой силе, которая грозит подчинить его себе. У него возникло неприятное ощущение, что сила эта где-то совсем рядом и, если он проявит слабость, она поглотит его целиком.

Андреа проснулась с таким чувством, словно у нее открылось второе дыхание. Накануне она и Хэл перешли еще один рубеж, Андреа сумела удержаться и не произнести вслух то самое слово на букву «Л», от которого в прошлый свой приезд Хэл взвился, как баллистическая ракета. Но она все-таки объяснилась ему в любви; хотя и без слов. Постигая науку наслаждения, она выразила свои чувства в каждом смелом прикосновении, в каждой ласке. Андреа безмерно наслаждалась самим процессом «обучения», ей нравилось возбуждать Хэла, было приятно сознавать что она заставила его сгорать от желания.