Глава 4

Судье Паркеру пришлось немало попотеть, доказывая, что после тяжелого похода по Индейской территории его судебные исполнители нуждаются в разрядке, однако мнение Кейро о Лоутоне Стоуне нисколько не изменилось в лучшую сторону. Он по-прежнему внушал ей глубокое отвращение. В его взгляде читалось неприкрытое желание вонзить ей в спину кинжал, а каждое его слово и даже голос говорили об откровенном неуважении.

Впрочем, нравится ей Лоутон или нет, Кейро была полна решимости заручиться его поддержкой. Ей не обойтись без его помощи, и она, черт возьми, ее получит! Ради своего дела она готова терпеть его наглые выходки, но добьется того, чтобы он помог ей спасти отца, а больше ей ничего и не нужно.

Приняв это благородное решение, Кейро с аппетитом позавтракала в ресторане, куда судья Паркер приводил ее накануне, и решительно зашагала к дому Лоутона. Оказавшись у порога, она гордо расправила плечи и постучала в дверь. Ответа не последовало, поэтому, выждав некоторое время, Кейро вошла, не дожидаясь приглашения.

Несмотря на свою решительность, Кейро все-таки растерялась, когда, войдя в комнату, наткнулась на Лоутона Стоуна. Голый по пояс, он сидел на краю комода и держал в руках миску с водой, собираясь бриться.

Конечно, Кейро не собиралась падать в обморок, но все же невольно залюбовалась его могучими плечами и бугристыми мышцами живота, игравшими при каждом движении, однако постаралась ничем не выдать своего восхищения — она бы предпочла скорее умереть, чем признаться в том, что его физическая красота произвела на нее впечатление. Тело Лоутона было бронзовым от загара, а мышцы превосходно развиты от постоянных физических упражнений. Возле нижнего ребра змеился шрам, а па левом плече голубел след от пули. Словом, призналась сама себе Кейро, Лоутон был настоящим воплощением мужской красоты и силы.

При этой мысли она выругалась про себя за то, что нашла этого неотесанного бабуина привлекательным. Лоутон еще не сбрил отросшие за три месяца погони усы и бороду, что в сочетании с не очень дружелюбным взглядом производило злoвещее впечатление. Чувственная притягательность сочеталась в Лоутоне с ощущением исходившей от него опасности. С одной стороны, он нравился Кейро, с другой — она боялась его.

— Имею ли и я право смотреть на вас таким же раздевающим взглядом, Клеопатра? — ухмыльнувшись, спросил Лоутон.

Решительно вздернув подбородок, Кейро попыталась взять себя в руки и не выказать своего смущения.

— Я ожидала от вас большего, мистер Стоун, но вчера вечером вы просто сбили меня с ног. Может быть, теперь вы ждете, что я разденусь донага, или вы достаточно насмотрелись на раздетых женщин, чтобы и так составить представление о том, как я выгляжу без одежды?

Несмотря на жестокое похмелье, Лоутон нашел в себе силы улыбнуться. Лесная Птичка оказалась находчивой и не лезла за словом в карман. Непонятно, как могла эта женщина, наделенная такими достоинствами, сойти с верного пути и связаться с Гардинерами.

— Ради меня можете не утруждаться, — протянул он, поднося к лицу бритву. — Тот, кто видел одну женщину, может считать, что видел их всех. И красота, как утверждают пословицы, только скрывает самое лучшее в человеке. — Лоутон провел бритвой по щеке, оставив на ней гладкую дорожку, и усмехнулся, приподняв темную бровь. — Может быть, у вас есть третья грудь или еще что-нибудь необычное, что заставило бы меня вас разглядывать? — Он окинул скептическим взглядом обтянутую платьем точеную фигуру Кейро. — Если вы и наделены достоинствами в большей степени, чем обычные женщины, то представить себе не могу, где вы их прячете, поскольку ваше платье не скрывает никаких ваших достоинств.

Все сказанное Лоутоном привело Кейро в неописуемую ярость. Яркий румянец залил ее лицо до самых корней серебристых полос, а из зеленых глаз посыпались искры, способные разжечь лесной пожар. Лоутону было глубоко безразлично, какое впечатление произвели на Кейро его злые слова. Он намеренно хотел позлить ее. Она была женщиной, а значит, не нравилась ему по определению. А мысль о том, что она ко всему прочему еще и воровка, прячущаяся под личиной школьной учительницы, только разжигала его неприязнь.

Другая женщина пулей выскочила бы из дома, обливаясь слезами обиды, но Кейро только вскинулась, как потревоженная гремучая змея. Вихрем налетев на Лоутона, она звучно шлепнула его по щеке. Бритва отлетела в сторону, и на подбородке заалел порез.

Лоутон невозмутимо поднял бритву и продолжил прерванное занятие.

— Что вам от меня нужно, Клеопатра? — спросил он, всем своим видом подчеркивая, что причина ее появления нисколько его не волнует.

Да он просто невыносим! Как же она презирает этого грубого невоспитанного мужлана! Зачем он издевается над ней, не называя даже настоящего имени?

— Я хотела узнать, когда мы выезжаем, — резко ответила Кейро, с трудом подавив в себе желание схватить Лоутона за шею и вытрясти из него душу. — Мне нужно убедиться, что я запаслась всем необходимым для поездки, и буду готова, когда вы соберетесь.

Обернувшись, Лоутон с минуту пристально смотрел на Кейро. Она явно торопится доставить его на свидание с судьбой. Может быть, молодой Билли Гардинер был ее любовником и поэтому ей так не терпится избавиться от него?

— Сегодня я никуда не собираюсь, леди, — не терпящим возражений тоном произнес судебный исполнитель. — Три с лишним месяца я выполнял служебные обязанности и только вчера вернулся домой.

— Значит, завтра? — уточнила Кейро. В ее голосе чувствовалось раздражение.

— Скорее через неделю, — ответил Лоутон и начал брить левую щеку.

— Через неделю? — растерянно протянула Кейро. — Но судья Паркер сказал…

— Ведь не судья Паркер три с лишним месяца испытывал судьбу, — с издевкой ответил Лоутон. — К тому же я должен узнать, куда вы собираетесь ехать и зачем.

Конечно, он уже знал, куда и зачем она собирается, но ему было любопытно услышать, какое объяснение придумала эта нахальная мегера, чтобы заманить его в роковую ловушку.

Кейро почувствовала, как ее пальцы согнулись сами собой. С каким удовольствием она бы придушила этого мужлана! Но… Кейро взяла себя в руки и усилием воли постаралась сохранить спокойствие.

— В прошлом году, в апреле, мой отец подал жалобу на несправедливый раздел земли, — размеренным тоном начала она. — Он построил гостиницу в маленьком городке под названием Канейдиан-Стейшн — это на пересечении южной и западной границ Оклахомы. Один подлый негодяй, — уверена, что вам знаком этот тип, к которому вы и сами принадлежите, — не удержалась от выпада Кейро, — пустился во все тяжкие, рассчитывая выжить моего отца из его владений. Однако суды получают такое количество жалоб, что мой отец отчаялся решить свою проблему…

Глубоко вдохнув, Кейро продолжила:

— Этот мерзавец нанял женщин… — Кейро замялась, пытаясь найти более приличное определение для шлюх, заполонивших респектабельный отцовский отель и распугавших всю порядочную клиентуру.

— Шлюх, — нагло выпалил Лоутон, заметив, что девушка запнулась. «Хитрая, стерва, — подумал он. — Скорее всего она и сама такая же шлюха, хотя и пытается сойти за первоклассную леди».

Кейро вздрогнула, словно от пощечины, потом побледнела, покраснела, наконец взяла себя в руки и твердым голосом произнесла:

— Да, шлюх.

«Какая актриса!» — отметил про себя Лоутон и продолжил бриться. Если бы не его проницательность, он и сам бы поверил, что эта женщина чиста, как снег. Но его она не одурачит.

— Во всяком случае, по вечерам эти дамы толпились вокруг гостиницы моего отца, что не лучшим образом сказалось на его доходах и репутации, — заключила Кейро. — После того как он отказался покинуть гостиницу и отозвать жалобу, его начали преследовать, угрожая превратить гостиницу в заведение известного сорта. Он уже пострадал за свою несговорчивость — его ранили в руку, но, разумеется, он не мог предъявить обвинение, потому что это случилось глубокой ночью и в поселке не оказалось представителей власти.

Лоутон откинул голову назад и расхохотался. Никогда в жизни ему не приходилось слышать ничего смешнее.

— Вы хотите, чтобы я бросил все свои дела и мчался в Оклахому, дабы не допустить превращения приличной гостиницы в бордель?

— Конечно! Мой отец — порядочный и законопослушный гражданин и вполне заслуживает защиты, если кто-то угрожает его жизни и имуществу.

— Что за шум? Потише, Лоу, у меня раскалывается голова… — пробормотал появившийся на пороге спальни Такер, но тут же осекся, увидев перед собой чудесное видение, облаченное в розовый атлас. — Ого, это опять она…

— Клеопатра как раз объясняла мне, почему ей так важно, чтобы я сопровождал ее в Оклахому, — пояснил Лоутон. — Ужасно важно, как она выразилась. — Тон, каким были произнесены эти слова, не оставлял сомнений в том, что сам он так не считает.

— Это действительно важно! — от досады топнула ногой Кейро.

— Еще бы! — насмешливо произнес Лоутон.

Окинув взглядом точеную фигурку, Такер помрачнел и, глубоко вздохнув, вернулся в комнату, служившую им с Вуди спальней в течение последних часов.

Лоутон с Кейро снова остались одни. Он посмотрел ей в глаза и с недоумением осознал, что испытывает необъяснимое и в высшей степени нелепое желание привлечь к себе эту напористую леди и осыпать ее поцелуями. Такого с ним еще не случалось, и он понятия не имел, чем объяснялась ее поистине магнетическая притягательность, более того, она была опасна. Эта особа — лживая воровка… хотя и очень-очень привлекательная. Да, таких волнующих женщин Лоутон раньше не встречал.

«Наверное, это от того, что у меня слишком долго не было женщины», — рассудил он, почувствовав, что его орудие пришло в боевую готовность.

— Буду очень вам признательна, если вы перестанете так на меня смотреть, — выпалила Кейро, заливаясь румянцем. Ей уже приходилось ловить на себе такие же голодные мужские взгляды, однако увидеть знакомое выражение в глазах этого человека, так непохожего на других, было для нее полной неожиданностью. Haкануне понять, что невосприимчив к женским чарам и абсолютно равнодушен к ней лично.

— Как именно я не должен смотреть на вас, Клеопатра? — протянул Лоутон, с усмешкой наблюдая за тем, как на щеках девушки вспыхивают красные пятна. Черт возьми, она прирожденная актриса! Как убедительно разыгрывает из себя смутившуюся девственницу, — можно подумать, она знает, что это такое.

— Вы отлично знаете, как именно вы смотрите на меня, и мне это не нравится, — рассвирепела Кейро. — Как будто вы задумали меня поцеловать или выкинуть еще какую-нибудь непристойность. — Сверкнув глазами и уперев руки в бока, она продолжила: — Будь вы даже единственным мужчиной на земле, а я — единственной женщиной, но и тогда я не подпустила бы вас к себе ни на шаг! От вас мне нужно только, чтобы вы доставили меня в Оклахому.

Лоутона снова охватило неизвестное ему доселе желание — схватить эту женщину в охапку и целовать ее, пока не перехватит дыхание, — хотя бы для того, чтобы заткнуть ей рот и доказать, что он не принадлежит к толпе влюбленных в нее мужчин и у нее нет никакого права отдавать ему приказания. Следовало хорошенько проучить эту заносчивую фею, осмелившуюся дать ему отповедь, да еще таким надменным тоном.

Не успела Кейро закончить говорить, как Лоутон тигром бросился на нее и прижал к своей обнаженной груди. Жесткая щетина больно колола ей обнаженную шею. В следующее мгновение Кейро почувствовала у себя между ног мужское колено. Лоутон еще крепче прижал ее к себе, и его лицо начало неумолимо придвигаться ближе. Серебристые глаза вспыхнули дьявольским огнем, и его губы накрыли ее.

Отважившись на поцелуй, Лоутон приготовился ощутить вкус яда. Как он ошибся! Губы Кейро оказались слаще пирожного и варенья, а ее дыхание благоухало розами. От прикосновения ее тела у него чуть было не подогнулись колени.

Единственным его намерением было доказать этой вздорной и заносчивой красотке свое презрение и полное превосходство. Однако на свое несчастье, Лоутон доказал лишь то, что эта колдунья — кто бы она ни была — производит на него поистине разрушительное действие. Казалось, она пробудила к жизни те чувства, которые он тщательно скрывал в глубинах своей души. Давно забытое удовольствие и разбуженное им неодолимое желание ощутил Лоутон в то мгновение, когда припал к мягким, зовущим к поцелую губам.

Кейро не ответила на поцелуй и ничем не выразила своего одобрения, но все же Лоутон почувствовал, что пылает огнем. Она бессильно обмякла в его руках, как неживая, и лишь жадно глотала воздух, отчаянно пытаясь собраться с силами и отразить его натиск, и все же Лоутон не мог заставить себя выпустить ее из своих объятий. Прижимать к себе эту женщину было все равно что обнимать пышное облако, которое, как казалось Лоутону, поглотило его целиком, окутав восхитительными ароматами и дразня сладостными ощущениями.

Вдова Херман всегда отвечала на его поцелуи, проявляя при этом немалое воодушевление, но ее усердие не волновало Лоутона так, как волновали мягкие, сочные губы Кейро, прикосновение ее женственной плоти, оказавшейся так близко к нему, как близко могут быть друг к другу два человека.

Если Лоутона поразила его реакция, то Кейро была буквально ошарашена своей! Ее опыт отношений с мужчинами был очень скромным и сводился к нескольким поцелуям, на которые она решилась просто из любопытства. Однако ощущение от прикосновения губ и тела Лоутона, напоминавшего электрический разряд, было для нее полной неожиданностью и потому пугало.

Кто бы мог подумать, что этот несносный человек может пробудить в ней обжигавшие, как потрескивающее в костре пламя, страсти! Кейро никак не ожидала, что прикосновение мужчины может вызывать у нее возбуждение — разумеется, за исключением интеллектуального. Раньше с ней такого не случаюсь. Впрочем, и в интеллектуальном отношении между ними с Лоутоном не было ничего общего! Казалось, поцелуй перенес их в другое измерение, и на некоторое время Кейро вообще утратила всякое представление о реальности.

Лоутона так поразила его неожиданная реакция, что он, сам того не сознавая, уже приготовился снова поцеловать эту нахальную девчонку. Его руки скользнули вниз по ее спине. Лоутон теснее прижал ее к себе, предоставив тем самым возможность ощутить произошедшие с ним поразительные перемены. Его дыхание стало прерывистым, а по телу пробежала дрожь желания. Что с ним такое? Где его легендарное спокойствие и самообладание!

Все дело в том, что Кейро — ведьма, обладающая невероятной властью над мужчинами, — решил он, когда его язык раздвинул се губы и проник глубже, стремясь ощутить медовую сладость поцелуя. Желание, которое она разбудила в нем, было смертельно опасным. Он — мужчина, исповедующий собственную религию, которая предписывает ему держаться как можно дальше от женщин, — поддался ее колдовским чарам и позволил одурманить себя отравленным поцелуем, опьянявшим сильнее, чем выпитое накануне виски. Да поможет ему Бог, эта зеленоглазая красотка возбуждала его сверх всякой меры! Она проникла ему в самое сердце и разрушила его до основания.

Эта мысль заставила Лоутона разжать объятия и отпрянуть от Кейро так стремительно, как будто он держал в руках кусок раскаленного угля. Лишенная поддержки, Кейро рухнула сначала на колени, а затем, как мешок, повалилась на пол. Ее большие зеленые глаза в обрамлении густых ресниц изумленно смотрели на Лоутона.

Она и так совершила ошибку, позволив ему себя поцеловать, но то, что теперь она в буквальном смысле рухнула к его ногам, было ужасно вдвойне! Ей следовало взять себя в руки и вспомнить о гордости. Кейро так и поступила бы, но ее ноги, будто налитые свинцом, отказались повиноваться. Ее гордость была посрамлена. Разумеется, Лоутон Стоун отлично понял, что именно из-за его поцелуя ее ноги стали ватными, а тело приобрело консистенцию мармелада. Проклятие!

Прикусив губы, чтобы скрыть злорадную улыбку, Лоутон протянул Кейро руку. По крайней мере он был не единственной жертвой, испытавшей на себе разрушительное действие поцелуя.

— Я… я никогда… — выпалила в отчаянии Кейро. Лицо ее пылало пунцовым румянцем.

— Разве? — Лоутон насмешливо изогнул бровь. — Что-то заставляет меня усомниться в этом, Клеопатра. Впрочем, на то, чтобы выяснить наверняка, много времени нам не понадобится. — Лоутон кивнул в сторону спальни. — Моя постель свободна. Может быть, пойдем и проверим?

Его тон и бесстыдный вопрос вернули Кейро к реальности. Этот человек переходил все границы. От заносчивости и оскорблений он перешел к откровенной грубости!

Кейро бросилась к Лоутону, намереваясь влепить ему очередную пощечину, однако он успел перехватить ее руку и, потянув за нее, как за веревку, подтащил Кейро поближе и снова прижал к себе. Кейро вспомнила, как всего лишь минуту назад млела в его объятиях и потом буквально рухнула к его ногам, и решила, что больше этого не допустит. Для нее было слишком унизительно сознавать, что человек, которого она так презирала, мог пробудить в ее душе волнение, какого она до сих пор не знала и не умела скрывать!

— Позвольте мне… — И прежде чем она успела добавить «пройти», Лоутон выполнил ее просьбу. Кейро попятилась назад, перелетела через стол с остатками вчерашней пирушки и приземлилась на пол неряшливой кучей. Нижние юбки взметнулись выше головы, выставив напоказ точеные ноги.

Сыпля проклятиями, как извозчик, Кейро выпутала ноги и вскочила. Схватив пустую бутылку из-под виски, она запустила ею в Лоутона, мысленно сожалея, что под рукой нет подходящего булыжника. Лоутон увернулся и, заметив, что Кейро потянулась за второй бутылкой, выбросил вперед руку, чтобы предупредить новое покушение.

— Вы хотите, чтобы я проводил вас до Оклахомы или нет? Если вы бросите в меня бутылку, Клеопатра, ничего не выйдет.

Кейро разжала пальцы, и бутылка звякала об пол. Она хитро усмехнулась, и, заметив это, Лоутон встревоженно нахмурился. Этот здоровенный чурбан попросил ее не бросать в него бутылкой, но ведь он ни слова не сказал о том, что в него нельзя запустить стулом. Что она и проделала, метя ему в пах.

Лоутон согнулся от боли. Прицелься она получше, и он мог бы забыть о женщинах на всю оставшуюся жизнь!

Удовлетворенная тем, что в конце концов сумела нанести Лоутону ощутимый удар, Кейро развернулась и бросилась к двери.

— Завтра я вернусь, мистер Стоун. И вы, черт побери, будете готовы к отъезду. Я не стану его откладывать, каким бы отвратительным вы мне ни казались. Я плачу вам двести долларов, а вы возьмете на себя роль моего проводника и проводите меня до Канейдиан-Стейшна, нравится вам это или нет.

Проводив взглядом этот белокурый кошмар в розовом атласе, Лоутон перевел дух и снова взялся за бритву. В конце концов, может быть, она и не Лесная Птичка. После поцелуя, который произвел на судебного исполнителя такое неизгладимое впечатление, это предположение показалось ему особенно неприятным. Из всех женщин мира она единственная, которой удалось произвести на него сколько-нибудь серьезное впечатление, мысленно поправил себя Лоутон. Вероятно, его торопливость, приведшая к ложному заключению, объяснялась тем, что в его памяти все еще были свежи угрозы Гардинеров. Может быть, эта чертовка только внешне напоминает таинственную Птичку, продолжал размышлять Лоутон, терзаемый сомнениями.

Но если это не она, то почему так настаивала на его кандидатуре? Да еще этот ее невнятный рассказ об отце? Возможно, никакого отца у нее и нет. Вполне может быть, что это зеленоглазое чудовище вылупилось из яйца.

«Нет, Кейро Калхоун — не Лесная Птичка», — в конце концов решил Лоутон. «Нет, она», — тотчас же возразил ему внутренний голос. Все дело в том, что поцелуй затуманил ему мозги, лишив способности рассуждать логично. Конечно, это она. И пришла за ним, чтобы заманить в долину судьбы.

— Чертовщина, — проворчал уже вслух Лоутон, поднося пригоршню воды к чисто выбритому лицу. — Она это или нет, твоя реакция на нее была необъяснимой. И ты, Стоун, если у тебя осталась крупица здравого смысла, не должен забывать об этом.

— С кем это ты разговариваешь? — прохрипел Вуди пропитым голосом.

— Сам с собой, — с досадой буркнул Лоутон. — Ложись спать. Выглядишь хуже некуда.

— Ладно, — согласился Вуди, потирая пульсирующие от боли виски. — Было бы странно, если бы я выглядел лучше, чем я себя чувствую.

Дверь за ним захлопнулась, и Лоутон, опершись руками о комод, наклонился к зеркалу, чтобы полюбоваться собственным отражением. Однако долго ему любоваться не пришлось, поскольку в следующее мгновение в зеркальных глубинах материализовалась пара изумрудных глаз. Вспомнив о своей потасовке с этой дьявольской кошкой, Лоутон едва заметно усмехнулся: «Нет, она не может быть преступницей…»

— Это именно она и есть, — вслух возразил он самому себе.

«Нет, это не она», — раздался голос из глубин его отравленного виски сознания.

Лоутон никак не мог решить, какому из внутренних голосов следует отдать предпочтение, поэтому вообще перестал к ним прислушиваться. С него достаточно и головной боли, от которой он так стиснул зубы, что и сам испугался, как бы они не вдавились ему прямо в мозг.

Испустив страдальческий вздох, Лоутон вернулся в постель. Несколько часов сна — вот что ему действительно необходимо. Не станет же он до вечера ломать себе голову, гадая, кто такая эта Кейро Калхоун!

Однако Лоутон убедился в том, что принять решение совсем не то, что выполнить его. Просыпаясь, он неизменно вспоминал соблазнительные округлости зеленоглазой феи.

Глава 5

Пребывание Кейро в Форт Смите было достаточно долгим и не осталось незамеченным некоторыми потенциальными женихами, а также женатыми мужчинами. Приняв приглашение молодого адвоката, заслужившего похвальные отзывы судьи Паркера, Кейро согласилась отправиться с ним на пикник, надеясь убедиться в том, что не все мужчины так несносны, как прославленный Лоутон Стоун.

С тех пор как Лоутон поцеловал ее, захватив врасплох, Кейро все время пыталась понять природу своей неожиданной реакции на этот поцелуй. Однако никак не могла объяснить, каким образом необыкновенно раздражавший ее мужчина мог пробудить в ее душе такие приятные ощущения. Лоутон Стоун был для Кейро загадкой. Судя по его поведению, она внушает ему не меньшее отвращение, однако в его поцелуе чувствовались большая страсть и откровенное желание, которые совершенно вывели Кейро из равновесия и — что совсем уж никуда не годилось, — воспламенили в ней ответную искру. Один-единственный поцелуй Лоутона породил в Кейро ощущения, подобных которым она никогда до сих пор не испытывала.

— Вам не нравится? — поинтересовался Дэниел Сайлер у своей очаровательной спутницы.

Кейро очнулась, только сейчас заметив, что сидит, уставившись в тарелку, и даже не притронулась к лежавшей на ней рыбе.

— Очень вкусно, — как можно убедительнее ответила Кейро, рассеянно вертя в руке серебряный прибор. — Просто мне о многом нужно подумать.

Дэниел сочувственно улыбнулся:

— Понимаю, дорогая. — Он внимательно посмотрел на умопомрачительную леди в бордовом платье и ободряюще похлопал ее по руке: — Уверен, что, вернувшись в Оклахому, вы вздохнете с облегчением. А если дело вашего отца передадут в суд, вам стоит только отправить телеграмму, и я тотчас же прибуду, чтобы встать на его защиту.